Чваков Димыч. Рассказы бывалого водителя

РАССКАЗЫ БЫВАЛОГО ВОДИТЕЛЯ

(истории из жизни шофёра, услышанные мною осенью 2003-го года в санатории "Нижне-Ивкино" от соседа по номеру)

Итак, его звали Алексеем, врачи и сёстры - Алексеем Владимировичем, а я - просто Лёхой. Мой сосед по комнате честно оттрубил на севере республики Коми тридцать с лишечком лет. Работал водителем, спасателем, пожарным. Всю жизнь за рулём грузового транспорта.

Истории Алексея, услышанные за неделю общения (а именно столько мы прожили в одном номере санатория "Нижне-Ивкино", пока у него не кончилась путёвка), я запомнил, а потом записал.

Познакомились мы на пятый день моего пребывания в медицинском профилактическом учреждении. Поначалу-то я жил в двухместном номере один. Уже подумал, что так будет весь срок, но тут...

Возвращаюсь перед самым обедом с процедуры и застаю следующую картину: дверь номера нараспашку, а на балконе бродит какой-то мужик, руками размахивает и кричит: "К-к-к-к-ыш, т-т-т-вари! В-в-в-он п-п-п-ошли!" Удивлялся я недолго. Мужчина, заметив меня, зашёл в комнату и, дружески улыбаясь, протянул руку:

- Ал-л-л-ексей, или п-п-п-росто Л-л-лёха! Н-н-овый с-с-с-осед... в-ваш.

Оказывается, перед моим появлением на авансцене этот добродушный господин гонял на балконе распоясавшихся галок и сорок, которые безо всякого страха склёвывали всё съедобное, оставленное на октябрьском холодке для хранения. Об этом стихийном бедствии я смутно догадывался и раньше, когда в шесть утра меня будили истошные вопли отдыхающих, изливающих миру свои сожаления о пропавшем винограде или склёванном "под ноль" арбузе.

Алексей оказался старше меня на семь лет. За свою долгую трудовую жизнь он исколесил всю республику Коми и Архангельскую область на разных типах машин и сумел-таки заработать воспаление суставов и третью группу инвалидности. Мужик он был замечательный, душка и балагур. Одна беда - сильно заикался. Причём заиканье его не было тем милым полуграссированием, которым наслаждаешься, как песней соловья, а скорее напоминало мучительный выдох души, когда так хочется помочь говорящему.

Вы никогда не общались длительное время со словоохотливым заикой? Занятие, доложу вам, не для слабонервных. А если учесть мою всегдашнюю готовность продолжить плохо выговариваемое слово за собеседника... Представляете себе Лёхину обиду на меня за то, что я своими действиями будто бы пытался подчеркнуть физиологический недостаток визави? Но так было лишь поначалу. Потом мы притёрлись друг к другу: Алексей начал спокойно относиться к моим непроизвольным поправкам, а я уже воспринимал его прерывистую речь как нечто вполне естественное.

Прожил я с новым соседом всего неделю, поскольку Алексея переселили из другого номера, где начинался ремонт, в самый разгар его лечебного процесса. А приехал он в санаторий значительно раньше меня. Так вот, на третьи сутки нашего общения я попросту перестал обращать внимание на заикание своего соседа. Поэтому и истории, рассказанные от лица Алексея, не стану нагружать этим художественным изыском, ведь вы то, любезные читатели, ещё не привыкли к такой манере разговора.

Со своим соседом мы обследовали все минеральные источники в округе, принимали по сто грамм "наркомовских" перед обедом, иногда устраивали пивные вечера с беседой. Причём большей частью говорил Алексей, поскольку очень трудно было вставить хоть слово в его живописные воспоминания. Иногда мой сосед убегал на танцы, наплевав на нестабильную тактильную работу некоторых своих органов. У дам постбальзаковского возраста он пользовался неизменным успехом, но сильно этим не злоупотреблял. Всегда возвращался ночевать на историческую родину, которой можно было считать наш уютный номер.

Однажды Алексей ухитрился назначить свидание сразу трём женщинам, жаждущим пылкой любви, одновременно, но в трёх разных местах: в кафе "Жемчужина", на танцах в 1-ом корпусе и в баре "Альтаир". Но ни одна из них не дождалась своего Дон Гуана, и вовсе не в силу Лёхиного скверного характера, а только из-за его забывчивости и привязанности к домашнему очагу. Здесь, вблизи этого очага, по ночам он развлекал меня фигурным храпением с удивительными многотональными руладами, напоминавшими микст из звучания большого органа Домского собора и тестового продува Иерихонских труб по распоряжению Иисуса Навина.

Но мне почему-то совсем не было обидно за доставленное этими волшебными звуками неудобство, ибо оно с лихвой компенсировалось теми историями, которые я услышал от Алексея на милых посиделках.

Сосед называл меня исключительно Димулей, чем приводил в поросячий восторг вашего покорного слугу. И ещё одна деталь, которая может охарактеризовать Алексея - он никогда не запирал дверь в номер на ключ. А это ли не свидетельство широты и открытости его большой неухоженной души?

История первая

ПОДЛЁДНЫЙ ЛОВ

Хочешь - верь, Димуля, хочешь - не верь, а приключилось данное событие на самом деле. Можно сказать, и не приключилось вовсе, а произошло в жизни с некоторым отклонением от наряда-задания, которым нас, шоферню, одарило начальство автоколонны. Но обо всём по порядку.

Давненько это было. В начале 80-ых годов. В декабре, ещё до Нового года, обустраивало наше ВМУ (вышкомонтажное управление) площадку под глубокое бурение. Буровую вышку монтировало и поднимало; котельную, балки жилые и другие хозяйственные постройки возводило. Сам понимаешь, дело это без цементного раствора или бетона никак не обходится.

Баржу с цементом подняли вверх по Лае (Лая - река, впадающая в Печору в районе деревни Шельябож, прим. автора) ещё осенью по большой воде. Быстренько под навес складской всё упрятали, и стал цемент дожидаться начала работ. А чего ему? Лежи себе, да полёживай - деньгу зашибать ни к чему, не то, что нам грешным.

Тут и зима вскоре принялась. Ладная зима, сугробистая. Пригнали три грузовика на тот участок, где цемент под навесом навроде твоего Обломова валялся. По зимнику пригнали. Зимы тогда холодные были, не чета нынешним. Обычно уже в ноябре дорогу в сугробах пробить удавалось, и не "падала" она до самых майских.

А раз всё с транспортом сладилось, работа тут и закипела. Катаемся мы от склада до буровой по три ходки в день. Далековато всё-таки, да и метелью то и дело переметает колею. Считай, после пурги наново дорогу прокладываешь. Одним словом, за смену так напаришься, что вечером уже и поужинать сил нет. А монтажники орут, им цемент быстро подавать нужно, иначе прихватится на морозе - хрен потом срастишь участки бесшовно. Видит начальство, не справляемся мы на трёх машинах. Догадались вертолёт заказать.

Теперь с нами ещё и МИ-6 работал с подвески. Но не каждый день. Уже и тогда денежки считали. Вертолёт смыковал только, когда что-то непрерывное монтажники гнали.

Дело, помню, к весне двигалось, солнце уже почаще показывалось над редколесьем. Сам ведь видел, что там только по берегам рек более-менее приличные деревья бывают. А обычно так - недоразуменье одно, а не лес. Чуть повыше грибов. В снежную зиму его и не видать вовсе под сугробами. Лесотундра, чтоб ей.

Веселее стало нам работать, да и технику немного подшаманили, пока вышкари два дня подготовительные работы у себя на объекте вели. Одно беспокоило, участились метели. Нужно было что-то срочно придумывать, чтобы премии не лишиться сезонной. А этот рупь, Димуля, доложу я тебе, один из самых длинных на моей памяти. Тут ведь дело в чём, чем больше вертолёт цемента таскает, тем меньше нам на карман капает. А попробуй больше трёх ходок сделать, когда несколько суток дорогу переметает. Весь на пердячий пар изойдёшь, пока лопаткой имени Беломорканала проложишь себе путь в светлое будущее. Сам подумай.

Но тут вопрос рассосался сам собой. Приезжает как-то мой напарник Мишаня из очередного цементного рейса и говорит, что местный оленевод подсказал, как путь к буровой от склада спрямить. Получалось, по всему судя, можно больше трёх ходок за смену спроворить. Это если больше половины пути прямо по руслу Лаи двигать. Что ж, приятное известие, но кто нам целину-то пробьёт? Река ж дикая, чай, снегом заросла по самые заячьи уши. Это, Димка, я так карликовую непутящую поросль, на берегах произрастающую называю. Точно, размером тот березняк да осинник не выше заячьих ушей, стало быть. Разгадал ты мою загадку-задумку.

Недолго мы над той заморочкою соображали. Не пришлось. Хорошо, неподалёку сейсмики работали. Они на ГТТ и проложили нам первопуток по реке. А там особых залежалых сугробов и не было. Место-то открытое - весь снег выдувает мухой. Всё время свежачок. Мягкий, то есть. Полдня работы - и вот вам трасса по речному льду готова.

Итак, приладились мы ездить по льду, а начальству не доложили. Они нам по-прежнему тонно-километры на старую дорогу множат. А рейсов-то уже не три, а четыре в смену. А то и пять, если кураж рабочий идёт. Красота. Но всему хорошему приходит конец. Пришёл конец и нашей "дороге жизни". Весна всё-таки, как ни верти. Начал в середине дня ледок потрескивать, когда солнце мартовское запалило по-взрослому. Хоть и начало месяца, да совсем в том сезоне зима мягкая оказалась, даром что снежная.

Теперь по льду только с утра рейс делаешь и вечером, когда температура понижается. Но, чувствуем, скоро вообще придётся эти эксперименты бросать. Каждый про себя прикидывает, а вот вслух говорить опасается. Народ у нас, у Приполярных водил, собрался мнительный и суеверный. Думали, что если не будить лихо, то... Да не угадали.

Стою как-то под первой погрузкой с утра. Последним в нашей троице я в тот день выезжал. Курю, сквозь утреннюю дремоту маракую, сколько дней нам ещё возить цемент осталось. По всему выходит - недолго. Никак не больше недели. А там премия, Большая Земля, ресторан, похмелье, в Крым самолётом на ужин. Ужин плавно перетекает в завтрак и обед... Потом арест, конфискация денежных остатков суровой рукой спутницы жизни... Эх, да что там говорить - схема известная.

Стою я, значит, в этакой редкостной мечтательности, жду, покуда мешки с цементом в кузов накидают. И тут мои дремотные размышления прерывает крик запыхавшегося от бега человека:

- Мишаня провалился под лёд! Кабздец премии!

С трудом добиваюсь от третьего нашего водилы, что Мишаня жив-здоров. Сидит болезный в полынье на кабине своего ЗИЛ-ка и ждёт деда Мазая с лодкой, чтоб до края ледяного поля доехать. Николаша (так прибежавшего водителя звали) свою машину на берегу бросил и пешим манером домчался до склада. Оно и понятно. Хреновенько разворачиваться на узкой - в ширину грузовика - разбитой колее, да ещё и гружёным.

Садится Николаша ко мне в кабину, и гоним мы по старой трассе как раз в то место, где до реки меньше всего идти. Выходим на берег. А там сказочный натюрморт открывается. Провалился ЗИЛок в довольно мелком месте, но шуму при этом наделал - будь здоров. Полынья размером побольше машины в несколько раз. Бак, похоже, лопнул от удара, поскольку на тёмном зеркале так и играют нефтяные фитюги с расцветкой из детской пословицы про каждого охотника, который обязан знать место обитания фазана.

Из воды торчит половина кабины, а кузов только чуть-чуть высовывается спиной черепаховой. Но вода в цемент не налилась. Что ж - жить можно. Гораздо хуже было бы, если б машину придавил один бесформенный тяжёлый цементный замес, который и сковырнуть-то невозможно. Мишаня вовремя сумел на крышу влезть - даже унты не замочил. Сидит, ушанку свою неказистую с головы стащил, сквозь тёмные пляжные очки солнцу весеннему улыбается. И, кажется, нет такой силы, чтобы йога новоявленного из состояния вселенской неги вывести, покачнуть его импровизированный островок, единственным владельцем которого он и является.

Так и тянет назвать его Анасисом на танкере, да обидеть боюсь. Но не долго счастье Мишкино длилось. Вырвали мы его из состояния творческого безделья своими окриками:

- Живой, брат? Не сыро тебе? Как выбираться думаешь?

А тому и после прихода в себя всё по барабану. Отвечает отстранённо так:

- Это вы решайте, как меня отсюда достать. А мне думать только о Вечности остаётся, да Господа поминать.

Вот так раз - Мишка-охальник к религии потянулся. А ведь как, засранец, красиво на профсоюзных собраниях о политике партии и правительства вещал! Похоже, совсем умом тронулся.

Видим, ни хрена Мишаня нам не помощник действительно. Получается, самим нужно впрягаться в думательный процесс. Решили быстро. Голова у меня в такие минуты чисто твой компьютер работает. Веришь, нет? Я рванул на буровую по старой дороге, чтобы с вертолётчиками договориться о подъёме машины, пока никто из начальства не узнал. А Николаша до сейсмиков подался за лодкой. Они говорили, что у них четырёхместная "резинка" имеется. Нужно хотя бы часть цемента из кузова отгрузить и на берег доставить, чтобы вертолёт смог потом машину поднять. Мы же не Нептуны какие, чтобы первосортным продуктом дно у Лаи мостить. Ты понял, как мы быстро всё скумекали? Пяти минут не прошло...

Экипаж "шестёрки" в тот день ещё к работе не приступал. Сидят они на давно уже вытоптанной полянке, агрегат летательный теплом своих сердец греют, подвеску готовят к зацеплению груза. Я к ним подлетаю сам не свой с просьбой:

- Дяденьки, выручайте. Там в Лае ЗИЛок сидит по самую кабину. Нужно бы его на берег вытащить... Чтобы начальник колонны ничего не срисовал, когда приедет с проверкой.

Смотрю, летуны с пониманием к вопросу отнеслись, даже про материализацию благодарности не спросили. Впрочем, раньше всегда на Севере можно было на любого положиться. За обычное спасибо такие дела делали... Это теперь понаехало всякой шушеры. К ним без презента и на хромой кобыле фиг подъедешь. Да, что это я, Димуля, ты и сам должен всё знать.

Короче говоря, сажусь я вместе с экипажем в кабину вертолёта и дорогу командиру показываю. Подвисли над Мишаниным бренным телом. А того прямо расплющило по ЗИЛ-овской крыше, будто пластилинового зайчика под солдатским каблуком. Видно хорошо, что часть цемента Николаша уже на берег отвёз и кучкой сложил. Действительно, "резинка" у сейсмиков оказалась, как ты понял. Мишаня по три-четыре мешка с кузова в лодку спихивал, а напарник по полынье прямо к берегу вывозил.

Нас ребята приметили и работу прекратили. Кузов у ЗИЛа полупустой уже. Значит, должна "мамаша" (так мы "шестёрку" называли) поднять автомобиль легко. Тут бортрадист (он на МИ-6 за фиксацию груза отвечает) говорит:

- А твой напарник цеплял когда-нибудь подвеску?

Я вспоминаю мучительно. И не знаю почему, кто-то мне будто в ухо нашёптывал, говорю, что знает, дескать, Мишка всё про эту хитрую хитрость - зацепление груза к "вертушке".

- Хорошо, - говорит радист, - я ему тогда стропы опускаю.

Сказано-сделано, Опустили стропы прямо над кузовом. Мишаня хвать их руками и в воду свалился. Точно - никогда он на подвеску не цеплял. Там, блин, такая статика между стропами образуется, что мама, не горюй. Их, стропы, то есть, нужно сначала сухой доской друг об дружку разрядить. А Мишаня предпочёл сам проводником для электричества выступить. Не совсем удачно, подмок, будто цуцик.

Командир, увидев такое негероическое начало операции, подвесил "вертушку" надо льдом немного выше по течению, чтобы я выскочил и исправил ситуацию. Мишаню мы, конечно, достали из воды, а то он уже там совсем к встрече Всевышнего начал речь готовить. Не хуже, наверное, чем для выступления на профсоюзном собрании или, там, на политинформации, какой не то.

Его Николаша на берегу спиртом оттёр, завернул в попонку сухую и поближе к тёплому двигателю засунул, будто ветошь промокшую. Думаю, что и без внутрижелудочного вливания не обошлось. Мишаня тем и знаменит, что никогда не запивает любой высокий градус.

Пока Николай с Мишаней в доктора Айболита играл, я тоже время зря терять не стал. Дедмазаевским манером на "резинке" подплыл к машине, зацепил подвеску и сам тоже на берег шмыгнул. Дёрнула "шестёрка" нашу водоплавающую лайбу и в небо уволокла. Вскоре мы уже отцепляли утопленницу возле склада. Не тащить же ЗИЛ-ок к буровой, где народу доброжелательного больше, чем людей, которые и пожалеют, и обогреют, и начальству доложат.

Принялись мы втроём с ребятами кабину открывать. Прихватило её накрепко, но в три монтировки всё же сдёрнули. А там такой дельфинарий! Почище, чем в Батуми. Вся кабина забита налимами. Да не маленькими, а настоящими монстрами - килограммов по пять-восемь. Бьются заразы в экстазе, что на твоей плавбазе, предчувствуя свою дальнейшую судьбу консервированную.

Что этим налимам в затопленной кабине приглянулось, доподлинно неизвестно, но я думаю, что запах Мишаниных портянок в их предстирочном состоянии. Хотя сам он утверждал, будто рыба таким необычным способом пряталась от разлитого бензина. Так или иначе, а набили мы этими налимами почти целую бочку. С экипажем, конечно, поделились, а оставшуюся рыбу домой привезли.

Потом Мишаня под ремонтом стоял как раз до окончания работ по монтажу на буровой. Мы же с Николашей по полторы смены вкалывали, чтоб не подвести бедолагу.

На том бы можно и рассказ заканчивать. Но самое интересное, Димуля, в том, что одного (самого большого) налима я из-под сиденья достал. И как он туда влез, уму непостижимо, ведь щель-то всего в полпальца толщиной? Но именно там, под сиденьем, лежали Мишкины старые портянки!

Вот оно как, когда чего-то сильно захочешь, в любую щель ввернёшься! Это я тебе точно говорю, хочешь - верь, а хочешь - не верь. Да-а-а, а вот такого удачного подлёдного лова с вертолёта у меня больше уже не случалось.

С этими словами Алексей задумчиво выпил заранее разлитую водку, скромно приобщился к свежему хрустящему огурчику и начал проделывать манипуляции обеими руками, стремясь продемонстрировать мне силу и мощь настоящих зимних налимов.

* * *

История вторая

ДОЛЖОК

Хочешь - верь, Димуля, хочешь - не верь, только бывают в жизни случаи, когда выкидывает судьба такой интересный фортель, что просто диву даёшься. Доводилось ли тебе когда-либо с человеком случайным пересечься, а потом снова его встретить в новых обстоятельствах? Вот видишь, и у тебя нечто подобное случалось. Наверное, и людей таких нет на свете, которым бы жизнь-чертовка железную последовательность событий не подкинула. Вроде, решили уже всё за тебя наверху, а теперь посмеиваются над твоим ошарашенным видом. Понимаешь, о чём я? Не совсем?..

Хорошо, подойдём с другого боку. Ну вот, к примеру сказать, столкнулся ты с пешеходом в большом городе, который навстречу тебе дорогу переходил. Посмотрел на него секунду-другую и ушёл. А потом с этим человеком снова встретился в более интимных обстоятельствах, о каких и не думал никогда. А всё почему? Потому, что умный дядечка Боженька так с тобой поиграть решил. Да к чему тебе эти неказистые рассуждения непутёвого инвалида третьей группы? Лучше я историю одну расскажу. Может, она тебе забавной покажется.

Дело в начале февраля было. А вот год, какой - запамятовал. Но тогда уже проблемы с топливом начались при нашей-то нефти. Выходит, вечно плачущий коммунист Рыжков завалил морской капустой все гастрономы именно в это время. Взамен томатной пасты, которую умелые люди на самогон перевели. Дальше уточнять не будем. Ни к чему это вовсе.

Так вот, откомандировали нас с Мишаней в Печору. Машины мы должны были для автоколонны получать. ГАЗ-66 и ЗИЛ-133. Их на платформе по "железке" из центральной России пригнали, а в Войвож^* по зимнику доставить - уже наше с Мишаней дело. Как добрались до Печоры, рассказывать не буду. Сам прекрасно представляешь, как шоферня в поездах отрывается. Выезжали из Ухты, вроде, не очень холодно было. Градусов тридцать мороза, а в Печоре уже за сороковник зашкаливает. Это что ж у нас получается? Холодало со скоростью около двух градусов в час.

У Мишани (он же без разбавки пьёт, помнишь?) такой разбег температур обозначился, что срочно нужно было образовавшееся непотребство гасить подручными средствами. Это только подумать, внутри почти 96 градусов, а на воле минус 46! Итого - почти полторы сотни с хвостиком, если поправку на Фаренгейта сделать! Не всякий организм такое выдержит. А нам ещё часов четырнадцать за рулём по зимнику парить, никак не меньше. Пришлось в привокзальном буфете в Мишаню пару литров чая крепкого залить.

Сидит он за столиком, чифирём побулькивает, глазами опухшими поигрывает. Ну чисто - как самовар Иван Иваныч, помнишь такой стишок? Самовар. Только без трубы, а вместо краника нос у Мишани сиреневого неприглядного оттенка с застывшей каплей. Первый литр парню тяжело давался. А дальше уже проще дело пошло. Мишаня воскрес и принял живое участие в дальнейших событиях. А они разворачивались следующим образом.

Дождались мы автобуса и рванули в район НИБ^**. Добрались до тупика железнодорожного в какой-то войсковой части, куда платформу нашу с машинами загнали. Заходим в балок (балком на севере называют жилой вагончик на санном ходу; передвигается тягачом по зимним дорогам, прим. автора) к дежурному. Так и так, всё по чести докладываем, бумаги свои показываем. Офицерик молодой говорит:

- Да забирайте свои лайбы побыстрее, нафиг. Баба с возу...

И в окно рукой на платформу показывает. Да мы и сами уже свою технику видели, только вот несподручно вдвоём на таком морозе крепёж железнодорожный расшнуровывать. Просим помощи у литёхи зелёного. А тому зябко самому на улицу идти. И с обогревателем-то в балке не очень жарко, если сосульки по углам почти не плачут, а на дворе и вовсе не май месяц.

Однако он нам с десяток бойцов выделил, и двинулись мы свой транспорт к дороге готовить. С солдатиков, нужно сказать, толку не больно-то много. Они сразу костёр развели, и всё греться норовили возле огня. Разве что худыми задами в ватных штанах прямо на угли не садились. Оно и понятно, когда кирзой по северному зусману снег месишь, то тебе никакого интереса до сохранения казённого имущества, не говоря уже про работу.

Часа два, этак вот, промаялись мы военным манером, но машины на землю согнали. Сразу же в баки заглянули с Мишаней и ужаснулись - там только на донышке. До заправки не доехать. Стали ребят просить поделиться горючкой. Да не вышло. Солдатиков наших, что в тупике дежурили, беднее, разве что церковная крыса в неурожайный год, да ещё и на диете. Нет у бойцов ничегошеньки. Ни тебе горючки, ни заварки, ни чайника, ни желания что-либо делать.

Одним словом, сидят бойцы на полном хозрасчёте и самофинансировании, а про чувство долга вспоминают только когда по большому на мороз выбегают. Там у служивых в будочке на гвоздике отменная подшивка итогов XIX-ой партконференции висит и пара номеров "Военного вестника" за 1966-ой год с изображением НАТО-вских военных с полной выкладкой. Никакой политинформации не нужно! Сразу сердце гневным патриотизмом наполняется, только страницы успевай переворачивать коченеющими пальцами.

Дело, однако, к обеду движется. Нам уже выезжать пора, чтобы до ночи домой добраться. А куда дёрнешься без бензина? Решили перекусить немного и подумать, кого за горючкой на пустынную трассу отправлять. А движение там, нужно заметить, и в самом деле, аховое. По климатическим условиям. Какой же дурак будет в такой мороз без толку машину гонять?

Шансов не обморозиться за этим нехитрым занятием - слив бензина на трассе - согласись, немного. Да ко всему ещё выяснилось, что нет на посту боевом никакой посуды, кроме консервных банок. Пришлось ведром жертвовать из автомобильного комплекта на ЗИЛке. Натопили мы в нём, в ведре этом, снега, воду вскипятили, чай заварили, который в дорогу с собой прихватить не поленились. Притащили в балок дымящееся ведро с костра и устроили солдатикам пир с нашими же продуктами, приготовленными на случай поломки в пути.

Нельзя сказать, что нам с Мишаней совсем уж ничего не досталось, но министр обороны до сих пор за это так и не расплатился. А мы, считай, Димуля, целое отделение накормили во главе с лейтенантом. Ребята всё же душевные попались, отблагодарили нас. Кто-то из солдат на трассу сбегал и литров девять бензина принёс. И антифриза догадался выпросить. Молодчина! Сам второе ведро, которое на ГАЗ-66 в кабине валялось, нашёл и сюрприз нам устроил.

Расставались с защитниками тепло, несмотря на мороз и сгущающийся туман. Ну, теперь - на заправку, и - в добрый путь! Лишь бы не застрять по дороге без продуктов. Выехали на зимник и погнали. Я впереди на ЗИЛ-ке, а Мишаня сзади на ГАЗ-66 с одной голой рамой. Без кузова, то есть. Дистанцию метров двести взяли, чтобы, не дай бог, друг в друга не въехать. Не видно же ни черта в двух шагах из-за тумана.

Но с другой стороны мороз нам и помощник. Вряд ли кто по большой нужде на зимник в минус 46 выскочит, да ещё под вечер. А ты же, Димуля, знаешь, как на зимнике со встречными расходятся. До первого "кармана" кто-то сдавать задом должен, колея-то - однопутка. На такой незамысловатой процедуре столько времени убивается - мама, не горюй! Но это в ясный денёк. Не сегодня, когда морозит и туман, как сливки у Маруси в буфете. Так что - можем проскочить всю дорогу без задержек в пути.

Едем мы с Мишаней, значит, друг другу периодически сигналим клаксоном, чтобы не потеряться и не стукнуться. А звук по морозному воздуху хорошо распространяется, милое дело. Тут и стемнело как-то разом. Ещё и двух часов не едем, а темнотища жуткая. Зимой у нас темнеет быстро, не мне тебе рассказывать. Север же. Фары включаешь, но впереди всё равно ничего не видно из-за морозной взвеси в воздухе. Тем не менее, по звуку хорошо ориентироваться. Не наскочишь на встречного, издали его слышно.

Одну только фуру и повстречали на своём пути. Остальные водилы дома сидят, чаи гоняют. Долго ли, коротко ли, только проехали уже Усть-Щугор^*, вот-вот Подчерье^* прямо по курсу покажется. Всё бы хорошо, но что-то стало мне казаться, будто какой-то отворот с зимника в сторону появился. Остановился. И точно - отворот. Да такой наезженный, лучше нашей дороги - по которой едем, стало быть. Давно я здесь не гонялся по зимнему-то времени. Получается, отстал от жизни, что называется. Решил Мишаню подождать. Посоветоваться, стоит ли сворачивать. Может, короче по этому пути будет.

Посигналил напарнику, жду. ГАЗон быстро подлетел. Сидим у меня в кабине с Мишаней, двигатели не глушим, совет держим. Он тоже не знает, куда отворот в снегу пробит. Времени - часов около семи вечера. Уже желание закусить пришло. А весь паёк на боевом посту скормлен, ещё в Печоре. Хоть бы кипяточку попить. Ну, Мишаня, у меня мужик запасливый - притащил термос литровый. Он, оказывается, успел чай туда из ведра затарить перед выездом.

Долили мы немного спирта в термос, чтобы бодрило в дороге. Выпили по паре колпачков горяченького с одним сухарём на двоих, а решение, куда ехать, так и не пришло. И вдруг из темноты показался кто-то. К машине - шасть, вскочил на подножку, дверь открыл и говорит вежливо:

- Куда путь держите, мужички?

Я чуть чаем не обжёгся от неожиданности. Смотрим с Мишаней, а тот, кто нарисовался в машине из темноты - этакий колобок в белом армейском полушубке, унтах и ушанке из чего-то мохнатого. Может, из росомахи, а, может, из собак.

На лице и усах мужика сосульки от дыхания наросли - видно, давненько пёхом движется. Но не обмороженный - морда бордовая, мясистая, пар от неё столбом стоит. Уселся он между нами, чаю хлебнул со спиртом и говорит так:

- Поехали ко мне, парни. Как раз в этот сворот. Я вас кофе угощу. Да, что там кофе. Поедим по-человечески, выпьем. У меня и сёмга свежая имеется. Поспите, а утром я вас сюда же и выведу.

Стали мы с Мишаней колобка спрашивать, что это за населённый пункт, где кофе подают. На карте, вроде, ничего человеческого поблизости не наблюдается.

Красномордый смеётся в оттаявшие усы:

- Да, хозяйство здесь у меня, ребята. Вроде, директор я. Поехали, не пожалеете.

Соблазнились мы на тёплую постель после сытного ужина. Свернули с зимника. Минут сорок ехали. Потом ещё куда-то свернули, куда колобок показал.

- Вот уже и кофейным духом повеяло, - засмеялся зловеще мужик в полушубке, - во всех бараках...

Или мне только так показалось, что смех у него зловещий был, однако, мерзкий холодок по спине моей побежал. Понял я, что в зону въезжаем.

Вот и вышки видны, собаки надрываются, прожектора пытаются своими заскорузлыми прокуренными пальцами дырочки в тумане проковырять. А дорога, по которой сюда нас нечистый вывел, не обычная дорога, а лесовозная. Потому и накатана так знатно. По ней результаты труда всей зоны на склады свозят. Помнил я хорошо, чем для меня последнее посещение зоны кончилось. Люди там, вроде, такие, как мы. Да не такие вовсе. Это я не про осуждённых говорю, а про персонал, Димуля.

У нас под Войвожем есть одна зона общего режима. Там заправка имеется. Так вот, я на ту заправку частенько заворачивал, поскольку близёхонько она. Дашь, бывало, зэкам пачку чая, они тебе за это полный бак горючки надурачат. Однажды на начальство зоновское нарвался. Капитан, "вэвэшник", ничего ко мне отнёсся. Встретил, как друга. Помог заправиться, к себе пригласил в кабинет. Потом... ничего не помню. Видать, мне клофелином кофе заправили. Два глотка только и успел сделать.

Очнулся на свалке возле посёлка без документов, без денег. Машина рядом стоит. Большой потом скандал был на работе - мне в командировку ехать, а у меня паспорт утрачен. В милицию обращаться на предмет кражи не стал. Что я дурак, что ли? У них там всё подвязано. А по паспорту моему, наверное, какой-нибудь "законник" в наколках потом гулял на Черноморском побережье. Ты понимаешь, Димуля, к чему я веду? Зона, кофе с клофелином... Проходили мы уже по этим буеракам, мама, не горюй!

Ты можешь это, как хочешь называть. Хоть мнительностью, хоть перестраховкой. Только так мне не хотелось на морозе мордой в снег валяться без документов. Тормознул я машину прямо посередине зоны. Кабину открыл и "вэвэшника", под колобка замаскированного, нежно так из кабины выпнул. Ничего с ним при выпадении не сделается - сугробы кругом. Сам же быстренько задом сдаю и сигналю непрерывно, чтобы Мишаня тормозил. Только успел развернуться, тут и он подъехал. Смотрит на меня изумлённо, но ничего не спрашивает. Мишаня, он же смышлёный, если трезвый. Погнали мы обратно, выскочили на тот роковой перекрёсток, остановились остатки чая допить и дальше уже без остановок до дома ехали. К середине ночи у себя в посёлке были.

Прошло полгода, даже, пожалуй, поболе. Точно, осень наступила. Охоту на водоплавающих как раз открывать должны были. Про зимнее приключение мы с Мишаней уже и забыли вовсе. Да тут пришлось его вспомнить. Ты бывал у нас на посёлке? Нет? Ну, тогда пару слов скажу о нём и его окрестностях.

Места под Войвожем глухие и дикие. Несколько коми деревень в округе. Народ там только охотой и рыбалкой промышляет, а отдых у них всегда в водку или брагу упирается. Особенно после богатой добычи. В такие дни лучше к ним в деревню не попадать. Пальба идёт из ружей в окна - "вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской", разве что без колокольчика, то есть - без предупреждения. Это аборигены, вроде, салютуют удачливости и куражу будущему. Хорошо, если мелкой дробью малым калибром. Но бывало, что и жаканом в собак палили. Дикий Запад, да и только.

За год в деревнях раненых столько случалось, что в больнице поселковой раскладушки в коридоре ставили. Мест на всех раненых не хватало. И никто не мог толком порядок навести. Ни один участковый. Если вопрос кардинально решать, то есть - оружие конфисковать навсегда, то всякого рода депутаты замордуют. Дескать, правоохранительные органы покушаются на самобытность коми-народа, лишают его исконного охотничьего промысла. А одними пустыми угрозами - оштрафовать, кого остановишь? Денег-то всё равно у этих ухарей ковбойского уклада не бывает. Живут они натуральным хозяйством и нигде не работают.

Вот так и существовали мы, поселковые, в те времена от одного охотничьего сезона до другого, на национальные кадры с опаской поглядывая.

Конечно, местным самобытным охотникам вообще никто не указ. Дожидаться ни один из них открытия охоты не будет, коли утка поднялась, или гусь на юг устремился. Помню, как-то заехал я в одну деревню по служебной надобности и стал свидетелем такого события. Возле калитки храпел пьяный мужик, а через двор к нему еле двигался под тяжестью двух ижевских двустволок сопливый парнишка лет пяти. Пацан был в одной рубашке до колен и босой. По дороге он забрёл в крапиву (туда его занесло мощным маховиком из двух ружей) и мужественно терпел естественное растительное иглоукалывание. Я окликнул парнишку:

- Ты куда двустволки тащишь, мальчик?

- Папке оружию несу. Скоро УТКО пойдёт! Действительно, утка уже пошла. Но сил у папки этого мальчугана подняться следом за пернатыми на крыло не было совершенно.

Теперь, Димуля, ты вполне можешь себе представить житие наше скорбное.

Но я отвлёкся. В то лето нас с Мишаней в посёлке не было. Мы вахтовались севернее Усинска. Возвращаемся в сентябре в родную вотчину и первым делом новости узнаём: какая рыба нынче ловится, какая дичь по озёрам гнездится, и так - за жизнь. В числе прочих новостей рассказали нам, что теперь в посёлке новый участковый. Говорят, из бывших "кумов" с зоны. Зовут его Владимир Ильич Смушков, он в звании майора.

И такую жизнь местным охотникам этот Ильич новейшей истории устроил, что те и вздохнуть без его соизволения не могут. Он всё оружие конфисковал под расписку "взято на ответственное хранение" и выдаёт только на период официального открытия охоты. Причём за патроны перед ним отчитываются в письменном виде. Сезон закончился - изволь ружьишко сдать в милицейский сейф. А не хочешь, тогда тебя задерживают на 15 суток за мелкое хулиганство и в подвал - на хлеб и воду.

Поначалу жаловаться на майора пытались. Но после того, как мотоцикл одного такого жалобщика неожиданно выбросил хозяина из седла, наехав в темноте на бревно, занесённое ураганом со стороны силовых структур, все согласились с новыми порядками. Порадовались мы с Мишаней, что спокойней стало в посёлке. А с другой стороны, огорчились - теперь нужно наши "вертикалки" в милицию тащить. Не сейчас. Чуть позже, когда официальный отбой осенней охоте дадут.

За суетой рабочей как-то всё позабылось. Уже середина ноября на улице, а ружьё у меня так дома на стене и висит. Еду я в один прекрасный день на обед мимо здания милиции поселковой. Притормозил неподалёку, чтобы хлеба купить. Смотрю, на крыльцо милицейское вываливает... тот самый колобок, который нас с Мишаней на зону вроде Сусанина завёл. Только теперь он без полушубка и усов. Наоборот, в фуражке и кителе милицейском с майорскими погонами. У меня всё разом и оборвалось.

Ружьё дома висит несданное, машину не в том месте припарковал, за рулём сто грамм накатил и, самое главное, товарищу майору под зад коленом сделал зимой. А Владимир Ильич (а кому ж ещё быть, как не ему) красной мордой сверкает гневно, пальчиком к себе манит. Тут меня переклинило всего. Стою, как дурак, с буханкой "черняшки" на одной стороне дороги, а колобок при исполнении с другой стороны мне кричит что-то. А кричал он так:

- Ну, что жертва политических депрессий, замер?! Сюда иди уже! Сейчас побеседуем у меня в кабинете по душам, мало не покажется!

Кое-как я дорогу перешёл, на крыльцо поднялся. А майор уже дверь в кабинет распахивает, ручкой жест приглашающий делает. Захожу внутрь, а там Мишаня сидит. Будто выпивший уже. На столе милицейском чайник, банка с кофе, кой-какая закуска с непременным кусищем Печорской сёмги и бутылка спирта. Рассмеялся Смушков и говорит:

- Ну, что - испугался, бедолага? Ничего-ничего, сейчас отойдёшь. Я же ваш должник. Только зря вы тогда уехали, ребята. У меня в тот раз отменный жареный мокко был - закачаешься! А теперь растворимым только и богат.

После вышесказанного майор наполнил два стакана, закрасив спирт разбавкой из заварного чайника. А в третий, Мишанин, заварку лить не стал, один голимый спирт. Мишаня же не запивает, ты помнишь? Что ещё можно добавить? Навёл Смушков порядок в нашем медвежьем углу. А года через два его в Ухту забрали на повышение. Но пока он в посёлке высокую марку правопорядка держал, моё ружьё никогда в милицейский сейф не ныряло. Должок - дело святое. Ну, будь здоров, Димуля!

Алексей смачно закусил оливкой и спросил:

- И как ты можешь есть эту гадость? Закусить, ещё, куда ни шло, можно. Но вот употреблять в пищу, как овощ, - это не по-нашенски. Ты бы вон лучше леща съел.

Лещ лещом, но котлеты из налима - это, доложу я вам, что-то особеннАГА! Тьфу, история про налимов уже рассказана раньше. Тогда действительно лучше лещиком копчёным слюноотделение пресечь...

* Войвож, Усть-Щугор, Подчерье - населённые пункты на участке "зимника" Печора - Троицко-Печорск в республике Коми.

** НИБ - научно-исследовательская больница. Это заведение в Печоре открыли после т.н. "дела врачей". Здесь обитали и трудились ссыльные медики из "Кремлёвки" - Кремлёвской клиники для членов Политбюро. Позднее здесь, на окраине города, размещался кожно-венерический диспансер. Потом старое здание вообще бросили, а район так и продолжали называть ссыльно-конспиративной аббревиатурой - НИБ.

* * *

История третья

БЫЧОК С ПРИЦЕПОМ

Вот ты, Димуля, говоришь, что чудес разных и всяческих не бывает на свете. Дескать, всё заранее выверено, согласовано, утверждено. Но, знаешь, дорогой мой неверующий Фома, всяко у меня бывало в жизни. И рак свистел на горе, и дождичек в четверг поливал так, что на тягаче не проехать по лужам разливанным.

Однако принцессы мне не встречались, врать не стану. Так, всё больше шалашовки подстилочные да подруги фартовых дяденек в законе. Но речь-то не о том веду, Димуля. Я про судьбу хочу рассказать, которую не купить, не продать никак невозможно. Что тебе Господом дадено, от того никак не скрыться. И если фитиль в подхвостице уже палёным запах и кажется, что никакого сладу с обстоятельствами нету, тут-то тебе чудо и приходит на помощь.

Давай-ка случай тебе расскажу. Это уже после Михаила Перестройкина случилось. Закрыли экспедицию, к которой наша автоколонна принадлежала. А куда водителю в маленьком посёлке деваться? Работы, сам понимаешь, нет. Переучивать никто не желает. Да, и на кого переучиваться, куда податься? На шахту нашу нефтяную*** в Войвоже? Так туда уже очередь записана на несколько лет вперёд. Там молодых ждут, а не таких, как я, с побитой молью лысиной.

И тут случай подвернулся знатный. Какой-то из родственников жены в Ухтинское отделение МЧС устроился. Он-то мне и предложил в нашей поселковой пожарной команде поработать. Только вот водители простые им и вовсе не нужны, поскольку в штате народу меньше самого малого минимума. Поэтому изволь, новый боец МЧС, быть универсалом. И пожарником, и спасателем на нефтяных объектах, и водителем всевозможных видов транспорта, и медбратом, и сестрой милосердия (если что!).

Времени на обучение было предостаточно, поскольку в посёлке нашем чрезвычайных ситуаций не так уж и много. Научился я с брандспойтом управляться, дышать в дымозащитном костюме, горящую нефть тушить и собирать её спецсредствами в случае утечек из нефтепроводов. Вскоре и случай подвернулся, чтобы на практике навыки мои проверить. Тот самый случай! Дело зимой было, поскольку снег лежал знатный. Да и не жарко на улице - если уши не закрыть шапкой, то можно через полчаса посылать им последнее "прости" посредством SMS.

Ага. Вызвали нас под вечер на пожар. Нет, не такой серьёзный, как ты подумал. Горели хозяйственные постройки у одной местной бабки. Она скотину кормила и по неосторожности подпалила сено керосиновой лампой. Бабуля, нужно отметить, боевая попалась - успела кур и свиней на улицу выгнать, пока не разгорелось. А когда за бычком идти наладилась (он у неё в отдельном хлеву на постой определён был), глядь, а там уже крыша полыхает.

Хорошо, соседи на пульт МЧС позвонить успели. Приехала наша "аварийка" пожарная на место, осмотрелись мы. В общем, не пожар, а плёвое дело. Затушить его, чтоб не распространялся по посёлку, - что тебе на своём компьютере предложение набрать. Да только вот закавыка с бычком. Плачет старушка жалобно так:

- Не оставьте меня, ребятушки, сиротинкою! Спасите касатика моего. Кормильца Борюшку.

Тогда всех бычков-кормильцев у нас в посёлке Борьками называли, даром, что никто из них на танк залезть так и не удосужился, а о Барвихе даже и не слышал ни разу. Однако отвлёкся я.

Итак, горит хлев, а там - внутри - бычок пропадает. В этой ситуации выбора у нас не было. Если женщина просит, изволь в горящий хлев идти. Только вот - кому конкретно? Бросили с ребятами на пальцах. Выпало мне. Одел я дыхательную маску, костюм термостойкий на себя натянул, да и в огонь бросился, будто Гастелло на танки. А проверить компрессор сдуру забыл. Но сначала-то ничего не почувствовал.

Бычка в сарае быстро приметил. Он на полу лежал, где я его и обнаружил, споткнувшись. Там снизу свежий воздух подсасывало, Борька им и дышал. А чуть приподнимешься - сразу угарного газа нахватаешься, и здрасьте вам, извольте бриться, можно на вскрытие не носить. И так понятно, что отравление вездесущим CO - угарным газом, то есть.

Бычок лежал как-то странно. Будто самурай перед сеппукой своему японскому богу молится. Что говоришь? У японцев единого бога не предусмотрено? Что тебе сказать, тогда не богу японскому а японскому же городовому... или микаде какой-то. Одним словом, преставиться почти готов был мой объект спасения. Задние ноги скрещены, копчик приподнят, морда на земляном полу соплями брызжет.

Я схватил Борьку за рога и поднять попытался. Ну, чтоб он на ноги встал. Но тот, хоть и молодой, но тяжеленный - не могу его пошевелить. А бычку уже, вроде, и не к чему спасаться. Глаза у него печальные, слёзы по ним катятся. Всё ясно - с жизнью прощается, со своей старушкой заботливой, с пастбищем поселковым, с надоедливым северным гнусом.

Такое тут меня зло взяло, что я покрыл Бориса Николаевича многоэтажной матовостью с ног до кончиков рогов и хватил со всей дури животному по хребту. Бычок приподниматься начал, но снова на колени рухнул. А я уже ничего сделать не могу, поскольку сил много потратил. Да тут ещё, чувствую, воздух плохо в дыхательный аппарат поступает. Задыхаюсь. Выходит, клапан не до конца открыт. А как ребятам крикнуть, чтобы исправили, когда шум от пламени такой, что себя не слышно?

Конечно, если лечь и не двигаться, то такого притока воздуха вполне хватит. А если бычка поднимать? Тут балки прогоревшие с крыши начали падать со свистом и шипением. Пора на улицу бежать. И чёрт с ним, с тем Борькой. Самому бы уцелеть. Но сил никаких нету. Пройти всего шагов с десяток нужно, а не могу. Дышать совсем плохо. Принял я решение нестандартное. Так, от безысходности больше, чем от великого ума.

Если бычку возле пола дышится неплохо, то и мне там воздуха хватит. Снял маску и к Борьке под дымящийся бочок пристроился. Лежим мы так вдвоём, два млекопитающих. Каждый про своё думает. Он всё про травку летнюю за посёлком и коров, которых ещё и не покрыл ни разу. Горько производителю осознавать свою никчёмность, плачет Борис.

А я семью вспоминаю: сыновей, жену, отца-покойника, царствие ему небесное. Уже со всеми распрощаться успел, да тут про заначку вспомнил. Лежит у меня заначка в коробке из-под старых ботинок, мятыми газетами замаскированная. Вот, думаю, начнут без меня дома уборку делать и выбросят коробку вместе с деньгами. Нельзя никак этого допустить. На такие деньги раньше полмашины купить можно было! Да и теперь - не меньше ящика водки! Потихоньку соображать начал.

Вспомнил историю, которую отец ещё в детстве рассказывал со слов своего отца, моего деда, стало быть. Дед, тогда ещё не раскулаченный, жил в Тамбовской губернии. И у них в селе частенько поджоги случались. Так вот, дед отцу рассказал, что во время пожара быки и коровы ведут себя неадекватно. Падают на колени и спастись не пытаются. И вот, дескать, мужики местные, чтобы скотину выручить, хвост ей ломают...

Вспомнилось, как отец смеялся, когда я спросил, что быки делают, если им хвост сломать у основания.

- Ну, про это тебе лучше не знать, сынок! - отец возник из памяти с улыбкой. А потом внезапно переменился и закричал:

- Попробуй! Попробуй, Лёха!

С трудом я соображал, где явь, а где галлюцинации. Но понял, что сломать бычку хвост - мой единственный шанс на спасение. Перевернулся я, схватил Борьку за позвонки, не уместившиеся в его туше и, передавив у самого основания, резко дёрнул.

Всё дальнейшее произошло в считанные секунды. Я только успел увидеть, как ноги у Борьки распрямляются, а дальше - множественные ушибы со всех сторон, раскалённый воздух, невероятно холодный снег, удар, отключка. Пришёл в себя в больнице. Там мне и рассказали, что же произошло.

Люди, которые пытались потушить пожар снаружи, уже и не чаяли увидеть меня живым. Бабка голосила, что она только в моей смерти виновата и неистово молилась в небеса. И вдруг - будто танк по горящему хлеву проехал. Из огня и дыма возникла странная фигура бычка с прицепом, которая снесла стену и со скоростью курьерского поезда унеслась в сторону леса, вздымая снежные волны, какие обычно сопровождают глиссер на летней воде.

В том глиссере я пассажиром был, если ты, Димуля, понял. Уж, не знаю как, но бычок мой проволок свой груз метров примерно сто, пока в дерево меня не всобачил. И что характерно, не любят коровы и быки, соответственно, по глубокому снегу ходить. А Борька нёсся, будто ему хвост в дверях прищемили. Да, собственно, почти так оно и было. Только теперь начинаешь понимать всю глубину и многоплановость языковых форм. Русский язык... он велик. В самом деле - велик.

Лежал в больнице недолго. Никаких особенных повреждений у меня не нашли, если не считать десяток ссадин на заднице (ею я об пеньки под снегом тормозил, нужно сказать, неудачно) и трёх сломанных рёбер (это на самом финише Борька меня самого об берёзу припечатал, уже удачно).

А что с бычком стало? Так и ему почти ничего не сделалось. Слегка только шкуру подпалил Борис, как его тёзка на коммунистах в 96-ом году. Правда, он впоследствие от такого стресса долго на тёлок смотреть не мог. Да ну тебя, охальник! Я же не о гаранте помянул, а ты всё насмешничаешь!

Так вот... сперва думали, что импотентом производитель стал на нервной почве. Но потом ничего, оклемался - покрывал всё, что навозом пахнет, с нашим удовольствием. На меня только плохо реагировал при встрече. Морду зверскую строил, словно матадору какому, и боднуть норовил, дурак. Всё хвост свой сломанный простить не мог. А зачем нормальному бычку хвост, если разобраться? Он же не собака. Главное, что все остальные достоинства на месте.

Алексей отхлебнул остывающего коми-пунша**** из кружки, зажевал печенюшкой, которую нам давали за ужином и предложил выйти покурить. Конечно, я его понимаю. Ассоциация с пожаром, огонь, дым и всё такое.

*** В посёлке Войвож республики Коми добывается самая высококачественная тяжёлая нефть с очень низким содержанием парафинов. Добывается она шахтным способом. Такая шахта тоже единственная в мире.

**** Коми-пунш - смесь двух жидких компонентов в пропорции 1:1, крепкого горячего сладкого чая и водки.

* * *

История четвёртая

КОНКРЕТНЫЙ НАЕЗД

Димуля, главное в жизни, чтобы тебя правильно понимали. Согласен? Вот и умничка. А то из-за одной буквы человеку судьбу сломать можно. У меня, вообще, случай был, когда даже все буквы совпали, только трактовали слово по разному... Давай-ка, я этот случай тебе и расскажу.

Стоял 1971-ый год. Мне до дембеля оставалось всего ничего, месяц какой-то. Тянул я лямку срочной службы в Бурятии, неподалёку от монгольской границы. Не знаю как сейчас, а тогда не кордон был в данном месте - проходной двор; не граница - одно название. Да и то - неприличное. Кстати, говорят монголы нам это самое слово и подарили во время Ига.

Со стороны кочевников единственная застава была на главной дороге к Улан-Батору. С нашей стороны, конечно, кордонов маленько побольше. Но тоже не густо. Все заставы настоящие, боеспособные на другой стороне Монголии расположены, где китайцы после Даманского в себя второй год приходят.

Дали нам дембельский наряд с напарником Сашкой. Мы с ним сено к монголам возили, не то в колхоз, не то совхоз тамошний, их разве поймёшь узкоплёночных. Кругом одни Сухэ-Баторы смотрят прищуренным глазом с плакатов под руку с Цеденбаллами, а объяснений никаких, чего им от крестьянства нужно - то ли надоев кумыса, то ли конины для нужд общественного питания. Но наше дело маленькое, знай себе, барражируй через границу. Туда - сюда.

В Монголии у нас сено выгрузят из кузова, мы опять в Бурятию за продуктом первой животной необходимости. И таким вот образом до тех пор, покуда заготовленное под Улан-Удэ сено не эмигрирует на сопредельную территорию в полном объёме. С нашей помощью, конечно. Как же по-современному эта процедура называется, не помнишь? Контрабанда травки. Во как!

Итак, ездим мы с Сашкой на двух стареньких бортовых ГАЗонах, без какого бы то ни было оружия. Чай, не спецназ какой. Так, крестьяне недоделанные. Да и вообще, я в армии оружие держал только на присяге, а потом всё больше "баранку" или уставы. И очень, нужно сказать, хорошо, что не давали мне автомата. А ну, как потеряю! У меня уже здесь, на работе случай был почти трагический с оружием, не приведи Господи. Вернее, с его (оружия) пропажей. Потом, Димуля, я тебе и эту историю расскажу. Спешить-то нам некуда. Курортник пьёт, а процедур всё меньше остаётся. Почки отпали, и лечить нечего. Чем не счастье?

Так что, закусил уже?

Ну, а теперь можно и мою армейскую историю продолжить. В один прекрасный день возвращались мы с Саней из "вражеского" тыла за очередной партией сена. Недалеко от границы в зеркале дальнего вида заметил я столб пыли над грунтовкой. Кто-то нас догонял. Трудно было разобрать, какой транспорт там едет, свои армейцы или местные. Одно понятно, машина легковая.

Вот она уже со мной поравнялась настолько, что я увидел - за рулём ГАЗ-21 (помнишь, старая такая "Волга" с оленем на капоте?) монгол сидит. И видать, не простой монгол. Поскольку в костюме чёрном, при галстуке и в шляпе-пирожке. Не иначе - партийный "шишкарь". Вот и номер номенклатурный, престижный на бампере висит. Только водитель этот хренов со мной поравнялся, и ну, давай сигналить, будто на пожар мчится. Хочет, чтобы мы с Саньком на обочину съехали и дорогу ему уступили. Так вот запросто не разминуться было - дорога-то не шибко способствовала. Не в Европах мы встретились, однако.

Я вижу, Санька в окно по пояс высунулся из кабины, что-то мне показывает на пальцах. "Ага, не хочет он так вот, за здорово живёшь, коммуниста неформатного, широкоэкранного вперёд себя пропускать", - догадался я. С этим, Димуля, думаю, и ты вполне солидарен, не говоря уж про мою ефрейторскую душу, поскольку надоели сытые "хозяева жизни", упакованные выше макушки. Чем мы-то хуже с Санькой? Ну, нет у нас аккуратного партийного пирожка на голове, а только потные промасленные пилотки, так что с того? Теперь можно нами помыкать, как теми баранами в степи? Не выйдет, товарищ монгольский секретарь. Не дождётесь. Взыграло ретивое, как говорится, - приходи, кума, любоваться!

Мы с Саньком тоже давай сигналить и неприличные жесты монголу в окна показывать. А тот не унимается, так и хочет мимо нас прошмыгнуть, просочиться, так сказать, к границе под покровом дорожной пыли. Ладно! Хочешь? Пожалуйста! Мы тут с Сашкой друг друга без слов поняли. Ещё бы - такой километраж вдвоём намотали за службу. Я на обочину отъезжаю, но скорость не сбрасываю. Санька такой же манёвр производит. Тут наш монгол и купился. Не стратег он оказался. Да, и не тактик. Всё за чистую монету принял и между нами сунулся и канавой на другой обочине. Здесь мы его и сделали, как Чуйков Паулюса под Сталинградом.

Зажали монгола и спереди, и сзади, так что не вырваться из этих наших клещей. Начали мы вдвоём с Саней прижимать ЗИЛ-ками разом поникшую номенклатурную "Волжану" в сторону той самой канавы, которая для стока воды служила. Не долго наш партийный туз менжевался. Затормозил, в кювет влетел и остался на краю монгольской пустыни один на один со своими страхами. Мы же с Саней пересекли границу и под погрузку встали. А над тем мужичком в шляпе-пирожке за чашкой кумыса потешались. И зря, нужно заметить.

Остаток дня прошёл без приключений, а вот на следующее утро началось нечто ранее невиданное. Прямо со с ранья, ещё до подъёма, будит меня дневальный и говорит, чтобы быстренько одевался. Ждут, дескать, меня. Дознаватель из Забайкальского военного округа приехал. Какой округ, какой дознаватель? Ничего не соображаю. Но вскочил быстро, умылся и на улицу вышел. Там меня уже точно ждали. Схватили двое прапоров под руки, наручники надели и в "козлика" закинули (тогда ещё ГАЗончик так называли, а не более позднее Ульяновское детище автопрома).

У меня, конечно, с перепугу голова ничего не соображает. Не могу понять - за что! А случай с этим монгольским "папиком" как-то и не вспоминается. Хорошо, предстал я пред светлые очи дознавателя. Видный такой капитан, холёный. Видать, из приблатнённых. Хо-тя... сейчас мне кажется, что и не капитан то был вовсе, а краснопогонник званием постарше. Впрочем, определённо утверждать не берусь. Посадил он меня за стол напротив, велел руки мои мозолистые от наручников освободить. Чаем потчует, а глазищи так и буравят голову непутёвую шофёрскую, будто коловоротом.

Спрашивает капитан (пусть всё-таки - капитан):

- Где вы были позавчера с такого-то по такое-то время?

- А где мне быть? - отвечаю. - Сено возил в Монголию.

- Один, - спрашивает дознаватель, - возили?

Я, конечно, сказал, что мы вдвоём с Санькой работали. А чего скрывать? Путёвки же легко проверить. Капитан закурил, улыбнулся и спрашивает:

- Значит, не будете отрицать преступный сговор?

Я так и опрокинулся со стула:

- Какой ещё сговор? О чём вы, товарищ капитан?

Тот смеётся, будто Мефистофель, и продолжает свои вопросы задавать. А вроде ж не еврей. Это, помнится, у них так принято - вопросом на вопрос отвечать.

- Серую "Волгу" видели? - беломорина между пальцев дознавателя запыхтела-запереливалась сатанинским блеском.

Только теперь до меня дошло, что всё дело в том самом случае на дороге. Но беспокойства нет. В конце концов, ДТП никакого не было. Подумаешь, немного поучили монгола. Так ведь и правил никаких практически не нарушили. Это вам не оживлённый перекрёсток в Улан-Удэ. Степь всё-таки.

Капитан же, между тем, почти торжествовал. Он энергично сновал по кабинету подобный элегантному ягуару на мягких лапах и чуть не мурлыкал от предвкушения близкой развязки.

- Так, выходит "Волгу" видели. Хорошо. А водителя, надеюсь, тоже разглядели? - дознаватель сиял, как начищенный якорь в электродвигателе.

Я подтвердил.

- И вы с напарником ПРИЖАЛИ уважаемого товарища Мунулика Энделгтэя прямо посередине дороги?

Я снова не стал возражать. Действительно прижали. Правда, не на середине дороги, а к правой обочине. Это если в сторону Улан-Удэ смотреть. Но нечего было ему хамить и сигналить нам, как лохам монгольским. Мы же не на верблюдах ехали.

- Значит, вы утверждаете, что вдвоём с рядовым Александром Н. напали на секретаря партийной организации хренегознаеткакого аймака посередине дороги и ПРИДАВИЛИ его по предварительному сговору?

Тут уж я возразил:

- Не сговаривались мы. Просто жестами друг другу показали, что делать. Да, и не нападали, больно надо. Так, слегка НАЕХАЛИ.

Капитан цвёл, как новогодний кактус в какой-нибудь Акапульке:

- Ага, да здесь невооружённым взглядом просматривается давно спетый коллектив. Даже слов вам не нужно! Шайка, одним словом! И давно вы так промышляете?

Я завёлся:

- Как так? Чем промышляем?

- А тем, что НАЕЗЖАЕТЕ, ПРИЖИМАЕТЕ людей на дорогах, ПРИДАВЛИВАЕТЕ их, забираете деньги и документы? - голос дознавателя приобрёл оттенок ржавых дверных петель. - Да, за такие штучки-дрючки, ребятки, вам никак не меньше пяти лет дисбата корячится!

Причём здесь дисбат?! Я был в шоке и залепетал:

- Зачем нам ихние тугрики, товарищ капитан? Что на них покупать-то в нашей части?

Дознаватель, увидев моё разобранное состояние, немного помягчел и продолжил обвинительную речь:

- Зря удивляетесь, ефрейтор! Незнание закона, как говорится... И что же мы имеем в вашем случае? А имеем мы следующее. Преступная группировка из двух военнослужащих срочной службы, иначе говоря - банда, воспользовавшись казённым транспортом, нарушила государственную границу. Затем на территории дружественной Монголии напала на партийного секретаря, тьфу, сам чёрт не разберёт, какого аймака, товарища Мудалука... Впрочем, неважно. ПРИДАВИЛА его к обочине, затем ПРИЖАЛА непосредственно к проезжей части с целью УДУШЕНИЯ и завладения материальными ценностями, заработанными монгольским товарищем честным путём. Тем самым вышеозначенная банда нарушила такие-то, такие-то статьи уголовного кодекса СССР и УК МНР. А именно, вам инкриминируется следующее: нарушение государственной границы, нападение на должностное партийное лицо иностранного государства с нанесением телесных повреждений средней степени тяжести, а также хищением документов и денежных средств потерпевшего. И вы после всего сказанного будете утверждать, что пять лет дисциплинарного батальона слишком много? Молите бога, ребята, чтобы вам "вышку" не дали в свете напряжённой обстановки на восточных границах СССР.

Я заорал:

- Да, мы придавили этого Муд... товарища монгола! Но не буквально. Просто мы вытолкали его машину на обочину. Вот и всё. Никаких денег и документов мы не видели. Не душили мы этого Энделя, поскольку даже из машин не вылезали. А что до нарушения границы, так мы же там второй месяц работаем. Можете у командира части узнать!

Капитан немного сник, но быстро оправился и бросил на стол какую-то бумагу:

- А это как понимать? Здесь же чёрным по белому...

Я взял лист и прочитал следующий текст:

"коспотину таварич савецки пасол на монголский народны рицублик ц первого секретар "хрензнаеткакого" аймака парти народный хурал мунулика энделгтэя

заявлене

такого-то числа сего года я, мунулик энделгтэй, ехай на цлужбный делам граница совецкий народный страна. тва бандита примерна автамабил ЗИЛ накинулиц к мне, ПРИДАВИТЬ к абочины тарога, ПРИЖАТЬ мой на той земля не ехать. нервны потряцэний пришел мне к в болница на аймак. пропал теньги 400 тугрик портийна каца взноц. кнуцный провокаций шпионцки диверцант нарушала граница линий. накзаний будим ожидаю нетерплю.

Число Подпись "

В левом верхнем углу стояла чья-то размашистая виза: "примерно наказать раздолбаев". Именно так, без знаков препинания. Было не ясно про раздолбаев - то ли нас с Санькой в виду имели, то ли это такая фамилия отписавшего документ для исполнения. А подумал я так, потому что никакой другой подписи на листке из школьной тетради не было. Только дата.

Теперь понятно, откуда этот бред про нарушителей границы и сильное удушение партийного лидера. А членские взносы - дело, так сказать, попутное. Просто милый партийный дядька решил по-простому "срубить капусты", списав всё на злобных советских военных. Но самое плохое, что было во всей "криминальной" истории, так это даже не то, что монгол записал номера наших машин и приложил к своему заявлению. Самое плохое, что его нездоровым фантазиям верили, а нам нет.

Меня увезли на "губу". Оставалось надеяться, что международный конфликт рассосётся как-нибудь по-доброму. Так оно, собственно, и вышло. Капитан, допросив Саньку, убедился - мы говорим одно и то же, друг другу не противоречим. Выяснить, что нарушение нами границы - лишь плод монгольского партийного воображения вообще не составило труда. Тут ещё свидетели нашлись, на наше счастье, которые видели, что партийного босса никто к земле не ПРИЖИМАЛ и не ПРИДАВЛИВАЛ с целью удушения. Мы вообще кабин своих ЗИЛков не покидали, а, следовательно, приобщиться к закромам Великого Народного Хурала у нас просто не было возможности.

На этом бы и делу закрыться, да упоминание "раздолбаев" на монгольском заявлении призывало командование адекватно отреагировать на пожелание вышестоящих партийных товарищей, возможно, даже облачённых дипломатическими полномочиями. Поэтому нас с Саньком оставили на "губе" в течение десяти суток, а потом и дембель на месяц задержали. Да, ещё: меня лишили ефрейторского звания с обтекаемой формулировкой в приказе: "за неоднократные попытки нарушения государственной границы". Будто меня на той стороне границы прикармливали чем, что я без конца нарушать её пытался. Так и вижу милую картинку, как я в состоянии сомнамбулического сна стремлюсь пересечь заветный рубеж.

А Сашку и лишать нечего было. Ниже рядового в те времена в армии звания не было. Может, сейчас появится? Какой-нибудь - альтернативный рядовой клизменного фронта. Вот так, Димуля. А если бы никаких свидетелей не оказалось под рукой дознавателя из военной прокуратуры? Сидел бы я сейчас с тобой рядом? В-а-а-прос!

Алексей смачно выдохнул и заполнил образовавшуюся в результате этого пустоту в желудке водкой "Уржумка". Похоже, напиток не смог заполнить всю нишу. Значит, пора закусить. Чего и вам желаем.

* * *

История пятая

ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ!

Дело было в середине семидесятых, если память не подводит. Работал я тогда в районе нынешней Харьяги, практически на границе с Ненецким автономным округом. В тот год как раз из Ижевска команда приехала на испытание "Буранов" (снегоход такой, типа мотоцикла, знать должен) в реальных условиях будущей эксплуатации.

Мы работаем себе помаленьку, а испытатели разъехались в разных направлениях. "Буранов"-то не то пять, не то шесть было. Долго они по тундре колесили. Несколько суток. Каждый испытатель с собой на санях бочонок с горючкой брал, радиостанцию, запас провизии. К назначенному сроку один испытатель не вернулся. Его потом нашли обмороженного. Говорили, что в пенёк врезался, упал и позвоночник повредил. Потому и до радиостанции доползти не мог. Песцов ракетницей отпугивал больше суток. Нашли этого парня живым ещё. Потом в больницу отправили "вертушкой". Не знаю, правда, выжил он или нет. Но не о том речь, Димуля.

Перехожу к главному. Испытатели сели в конторе отчёты писать о своих впечатлениях про ходовые и прочие качества снегохода, а сами машины в ангар закрыли. Только что там тот ангар? На нём замок висячий сковырнуть монтировкой - милое дело, для нашего брата, водителя, - чистое удовольствие. Нужно бы охрану поставить. Мало ли. Шоферня, геофизики и геологи народ любопытный. Ещё захотят покататься или, того хуже, изучить матчасть. Ты же помнишь, в то время даже на чертежи мясорубки гриф "совершенно секретно" ставили. А тут - новые снегоходы!

Начальник испытателей долго решал, кому же охрану доверить. Решил - лучше профессионалам. Таковые оказались рядом, по счастливому стечению обстоятельств. Служивые из военизированной охраны, которые склады с геофизической взрывчаткой сторожили, как раз на такую роль годились. Люди всё больше в годах, ответственные, подписку о неразглашении "всего, что увидят" давали. К тому же с оружием проблем у них нет. А какой, скажи мне, ВОХРовец, работающий в режиме "сутки через трое" откажется от дополнительного заработка? Благо и ангар тут же в посёлке.

Так вот к всеобщему удовольствию и порешили: сутки охранник взрывчатку караулит, сутки спит, сутки "Бураны" охраняет, сутки снова спит. Это в теории. А на практике-то всё по-другому обернулось. Случилась у нас, у водителей, неожиданная получка. Вернее, не получка даже - аванс. В полевой сезон обычно все под запись живут, а деньги только на Большой Земле видят. А тут что-то не так сработало в бухгалтерии. Не знаю точно, что именно.

Одним словом, выдали нам по ведомости некоторую довольно внушительную сумму. А куда деньги в поле девать? Известное дело - праздник души устроить. По такому случаю в деревню ближайшую делегацию отправили. А это больше ста километров. Но никакие расстояния не смогли нам испортить праздника. Собрались вечером на застолье широкое. Всех пригласили: и геофизиков, и испытателей.

Посидели вполне удачно - половина быстро отсеялась по причине нездоровья, завтрашней работы, косого взгляда начальника и просто мнительности о вреде похмелья. А когда уже все испытатели рассосались, от ангара с "Буранами" прибежали охранники, которые на смене были. Теперь им уже можно, если начальник не видит. Трое их пришло (ещё один пост со взрывчаткой покинул). Ребята, сразу видно, основательные. Поснимали портупеи, кобуры отстегнули и всех выйти попросили из помещения. Это они оружие спрятать решили, чтобы "по пьяни" чего не вышло и чтобы не пропало табельное оружие случайно.

Не зря их главный испытатель выбрал снегоходы сторожить. Точно - ответственный народ. Так тщательно к празднику неожиданного аванса подошли, что вскоре уже спали - кто где упал. Разбудили их часа за полтора до пересменки на объектах. Чтобы успели себя в порядок привести и передать охраняемое добро новому наряду честь по чести. ВОХРовцы быстренько оделись и недоумённо принялись шарить под кроватями и в тумбочках (другой-то мебели в комнате не было). Портупеи на месте, а оружия нет.

Вот тут они на нас - шоферню - вполне конкретно наехали. Закрыли дверь изнутри. Никому не выходить до выяснения обстоятельств пропажи велели. Сами же охранники допрашивают гостеприимных хозяев на предмет "кто спёр пистолеты?!" Тут удивлённый народ, убедившись в основательности сынов Церберовых, напоминил, что те сами табельное оружие прятали в комнате от сглаза и подлого ворога злодейского. Без свидетелей. Так что, если охранники не помнят ничего, то и незачем на честных людей батон крошить. Хорошо. Остыли охранники немного, за дело взялись более тщательно. Поиски продолжились. Теперь уже - основательные и педантичные. Переворошили всю комнату, вспороли матрасы, подушки прощупали, печку перетряхнули, разобрали старенький телевизор. Нет оружия, и всё тут.

И что удивительно - хозяева балка точно помнят факт прятанья пистолетов ВОХРовцами, а те, напротив, - не вспоминают ничего подобного. Минут сорок разборки продолжались, чуть до драки дело не дошло с кровопролитием на свежевыпавший снежок. Да тут в балок ввалился один из непохмелённых геофизиков с подобием недоумения на лице и смущения в щепетильной душе обойдённого Бахусом лирика.

Он шёл мимо и обнаружил, что за окном нашего жилья висит авоська, полная чего-то таинственного. Только вчера ещё сетка была худая, как камбала. В ней хранились только пара небольших сигов (остатки с прошлой рыбалки). Это геофизик помнил точно, потому что как раз накануне лбом ударился об смёрзшуюся рыбу, когда к себе возвращался в первых рядах уставших от праздника бойцов. Решив, что милая "шоферня" не забыла о процессе снятие похмельного синдрома старинным способом "клин клином", он сдёрнул авоську и с любопытствующим предвкушением заглянул внутрь газетного кулька (то самое новообразование, появившееся после его отхода ко сну).

Всё что угодно ожидал увидеть геофизик в этом пакете: непочатую бутылку водки, или даже не одну (это предпочтительнее всего), свежую рыбу, мороженую оленину, малое собрание сочинений В.И.Ленина в 12-ти томах, комплект нестиранного тёплого белья, надувную женщину средних лет азиатской наружности, подброшенного кукушкой цыганёнка, коробку передач от снегохода "Буран"... Всё, но только не три новеньких, блестящих кобуры с тремя же пистолетами Макарова внутри.

Вот так, Димуля, подальше положишь - поближе возьмёшь? А если бы геофизика раньше похмелить успели? Так бы и висело оружие в авоське до весны, а придурков этих из охраны посадили бы за утерю табельных ПМ-ов. Благо - зона-то рядом. Так что в нашем случае поговорку можно и так переиначить: "Подальше положишь - и в зону пойдёшь". Хочешь - верь, Димуля, хочешь - не верь.

Алексей отхлебнул чёрного от заварки настоящего северного чая из керамической кружки с надписью "Alex" и приступил к сбору вещей. Следующим утром он уезжал домой.

октябрь-ноябрь 2003 г., 24 ноября 2008 г.

Комментарии: 85, последний от 13/11/2020. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 24/11/2008, изменен: 21/01/2014. 74k. Статистика. Сборник рассказов: Проза Шофёрские истории Скачать FB2
Аннотация: Пять историй от водителя Лёхи, услышанные автором в санатории "Нижне-Ивкино" в начале октября 2003-го года...

Чваков Димыч : другие произведения.

Рассказы бывалого водителя