Был ясный солнечный день. Погода на улице стояла сухая и тёплая. Все кусты стояли с растрескавшимися почками. У каких-то кустов они распущены полностью, у каких-то почки ещё только наклёвывались. Весенние трели птиц возвещали о том, что наконец-то наступило долгожданное и безвозвратное тепло. Солнце согревало всех и каждого своими лучами, даря надежду на лучшее. В госпитале было утро, многие ещё спали. Лишь медсёстры и некоторые пациенты бодрствовали. В этот солнечный день казалось, что многие забывали о своих муках. Медсестры, согретые лучами, легче переносили страдания своих пациентов и забывали об их ночных криках. Больные просто молчали, но это было спокойное молчание. Те больные кого согревало солнце, пробиваясь в окно, лежали абсолютно умиротворённые и казалось, что это не они просыпались ночью, в холодном поту крича от ужаса, пережитого на поле боя. Они как будто забывали о том, что у некоторых из них нет конечности или кто-то ослеп раз и навсегда. Они просто лежали со странными улыбками на лице.
Медсестра шла по коридору в особо охраняемом корпусе и намурлыкивала песенку про Августина. Она шла медленно, но полностью поглощённая солнечным настроением. За последние несколько недель она впервые отвлеклась от чужой и своей боли. Когда она прошла мимо 22-й одиночной палаты, дверь открылась, и медсестру кто-то схватил и резким рывком, зажав ей рот, втащил её в палату. Через некоторое время из палаты вышел человек и быстро направился к выходу...
Примерно через час по этому коридору шла вторая медсестра. У неё было такое же хорошее настроение, как и у первой, но увидев, что одна из дверей приоткрыта, она насторожилась и тихонько, практически крадучись подошла к этой двери. Она приоткрыла дверь и осторожно заглянула в палату. На койке лежал пациент, как и вечером привязанный к кровати, но почему-то он был с головой накрыт одеялом. Сестра подошла к кровати и решила поправить одеяло, но стянув его с головы больного, она в ужасе закричала. На кровати лежал не больной, а медсестра, её давнишняя подруга Хельга, с которой они были вместе со Сталинграда. Хельга лежала мёртвой, даже при мимолётном взгляде было видно, что у неё сломана шея. На крики прибежали люди - несколько санитаров и медсестёр, врачи и охрана. Они вывели сестру обнаружившую труп и приступили к осмотру. Стало ясно, что у них сбежал пациент. И всё бы ничего, но пациент был особенным, и за него начальство могло оторвать голову - это был полковник, член особого отряда НКВД, получивший тяжёлое ранение во время выполнения секретного задания. Незамедлительно была объявлена тревога.
Тем временем пациент был уже далеко от госпиталя - он вырвался на свободу. Теперь оставалось прорваться к своим. Но где свои? Как далеко от линии фронта находится этот госпиталь. Устав бежать по лесной роще, он наткнулся на ручей, припав к которому он стал жадно пить и где решил перевести дыхание. Здраво рассудив, что как ни крути, а родина находится на востоке, он решил идти на восток и пробиться к своим чего бы это не стоило. Да и дороги назад быть не может. За побег немцы его наверняка жестоко изобьют, а вот за убийство двоих солдат расстреляют, но перед расстрелом будут жестоко пытать. Он не боялся ни пыток, ни смерти, его не страшило ничего кроме позора. Позором для него было не выполнить задание, которое он уже и так провалил. Но гораздо большим позором для него было умереть в плену от вражеской пули - из-за трусости, не позволивший бы вернуться обратно. Он знал что свои, скорее всего, расстреляют его за провал операции, или если повезет, отправят на Колыму, но это свои. Своим можно больше, только свои вправе решать, как можно искупить вину. Одно было ему непонятно. Почему те два немца, убитые при побеге, были без знаков различий, без ремней, в драной форме, не пытались поднять тревогу и пытались с ним поговорить? И где было их оружие? Он недолго задавался этими вопросами, потому что почувствовал прилив сил и побежал дальше.
Он бежал и время от времени замирал, вслушиваясь нет ли погони. За спиной никого не было - можно бежать дальше. Чем дальше убежишь, тем легче спрятаться и отдохнуть. Вдруг до его ушей донеслись звуки человеческих голосов. Он пошёл на них. Когда он смог различать слова, то понял что говорят на нашем родном языке. Он подошёл сквозь кусты так близко, как только мог, чтобы оставаться незамеченным. На обочине дороги стоял немецкий Opel, в котором копались двое солдат. Рядом с машиной сидел офицер и ждал, когда все неисправности будут устранены. Периодически они все кричали друг на друга - каждый винил другого в том, что они тут застряли. Один из солдат пошёл в кусты чтобы справить нужду - это шанс. По всей видимости, это сотрудники СС и они уже сейчас готовятся к заброске к нам в тыл. Их нужно уничтожить, чем больше их будет убито здесь в тылу, тем меньше этих гадов будет там у нас на фронте или в нашем тылу. Полковник понимал что ситуация явно непростая - рядом могли находиться ещё солдаты. Полковник вышел из кустов и неспешно направился к командиру. Когда командир его заметил, было слишком поздно - он был убит с одного удара. После чего полковник подошёл к машине и похлопал солдата по плечу. Солдат оторвался от машины и в этот же момент был свален на землю. Вслед за этим последовал тяжёлый удар, который лишил солдата сознания. Через некоторое время солдат справлявший нужду вернулся. Увидев, что его сослуживцы валяются на земле, он подошёл к ним, но помочь не смог, потому что полковник проломил ему череп монтировкой валявшейся рядом с машиной. Полковник привёл в чувства взятого в плен, и начал допрос. СС умеет готовить своих солдат, как полковник не старался, но немец упорно продолжал говорить на русском и играл в несознанку. Поняв, что ничего у немца выяснить не удастся, полковник его убил. После чего полковник закинул трупы в машину, предварительно проверив их карманы. У каждого были при себе русские документы, у одного даже два письма от невесты. Их командир в отличие от крепкого полковника был довольно полным, но размеры одежды почти совпадали и полковник одел на себя одежду командира. Родная советская форма! Как же ты греешь душу в этом вражеском тылу! В машине полковник нашёл карты и документы. Карты местности были как немецкие так и русские и на каждой из них во всех подробностях обозначались посты на дорогах и военные части, различные стратегические объекты. Но почему-то ни на одной карте не обозначалась линия фронта. Неужели немцы сумели контратаковать и перейти в крупномасштабное наступление, оттеснив наши войска на восток? Помимо карт в машине лежала буханка хлеба, которую полковник тут же умял. Так же он нашёл несколько пропусков и оружие. Немцы очень хорошо подготовились, а раз они подобрали столь волевых солдат, значит их миссия по-настоящему важна. Полковник неспешно поехал по лесной дороге, через некоторое время он остановил машину и сбросил в кустах трупы. После чего продолжил свой путь.
В это время в госпиталь прибыли сотрудники особого отдела НКВД. Именно по их приказанию в госпиталь был помещён на некоторое время полковник. Старший из группы незамедлительно направился к главному врачу госпиталя. Врач сидел у себя в кабинете и разбирал документы. Он оторвался от них, увидев в дверях своего кабинета синюю фуражку.
- Что ты наделал? Как ты это допустил?- спросил сотрудник НКВД у главврача.
- Молодой человек, не тыкайте мне. Хотя бы потому что я старше вас и мы с вами не знакомы. Во-вторых, я начал работать врачом ещё при царе, то есть тогда когда ваши родители скорее всего были детьми,- без тени страха и с полной собственной правотой ответил главврач.
- Вы понимаете кто перед вами?
- Да я понимаю. Но также я понимаю, что невозможно работать в условиях неопределённости.
- Что вы имеете ввиду?
- То что вы хотите стребовать с меня за пациента о котором мне ничего неизвестно.
Главврач взял со стола листок, который являлся историей болезни и протянул его сотруднику НКВД. В листке лишь было несколько ничего по сути не значащих строчек. По этим нескольким фразам ни один врач не мог поставить диагноз.
- А что вам собственно не нравится?
- Мне не нравится то что диагноз моего пациента мне не известен.
- Вам не нужно ставить диагноз, для этого есть другие врачи и специалисты. Вы лишь должны были продержать его у себя всего несколько дней.
- Продержать, так для этого у вас тюрьмы есть, а у меня тут госпиталь. И каждый мой подопечный это, прежде всего пациент, заботиться о котором - моя прямая обязанность. В отличие от вас, помимо присяги я ещё давал клятву Гиппократа. И поэтому я обязан заботиться обо всех. Чтобы ему как минимум не навредить, мне необходимо знать диагноз. Если я не знаю что с ним, то как же я могу осуществлять за ним нормальный уход?
- У вас есть предписание на руках и конвой. Что вам ещё нужно?
- Мне нужно знать, что с ним.
В этот момент в кабинет вошёл ещё один сотрудник НКВД.
- Товарищ командир, товарищ главврач, там мы кое-что нашли. Вам будет интересно взглянуть.
Они все вышли из кабинета, и пошли следом за прервавшим разговор человеком. Они вышли на улицу, и пошли в парк, где в куче мусора валялись два трупа. Это были санитары работавшие здесь. Сомнений по поводу того что их убил полковник ни у кого не было. Осмотрев тела, главврач осторожно взял за руку начальника группы и отвёл в сторону.
- Что с ним? Если он такое творит.- спросил начальник.
- Для этого я должен знать, что вызвало у него такое поведение и почему тут такая секретность вокруг него,- безопеляционно отрезал главврач.
- Я бы рад, но не могу вам об этом рассказать. Дело особо секретное.
- А вы не о деле, вы о нём расскажите или я вам не помощник.
- Ладно. Этой осенью нам поступило из разведки донесение о секретной немецкой базе рядом с линией фронта. База представляла большой интерес, поэтому было принято решение собрать отряд. Полковник нами тогда командовал. Нас было сто человек. Мы должны были пересечь линию фронта и прочесать квадраты предполагаемого местонахождения базы. Трое суток мы не спали - чесали по лесу. Когда нашли базу, то там шла эвакуация полным ходом. Он принял решение перекрыть дорогу и не дать грузовикам покинуть базу. Одновременно с этим мы должны были начать бой и захватить объект. Но внезапности не получилось. Один из наших наступил на мину, и нам пришлось начать бой намного дальше, чем мы рассчитывали. Тогда он приказал вести бой и одновременно выйти в эфир и открытым тексом передавать координаты базы, чтобы авиация нанесла удар. Всё было сделано толково, мы благодаря ему потеряли только семерых убитыми. Раненых много было и он сам. Базу разбомбили и когда мы её обыскали, то нашли, то, что нам нужно. А полковника ранило в голову осколком от одной из бомб. Нам поступил приказ закрепиться на базе и удерживать её до подхода наших, им километров тридцать нужно было прорвать. И мы заняли оборону. Немцы уже не пытались прорваться к базе, зато наших пришлось ждать очень долго и за это время у многих раненых начались проблемы. У полковника началось заражение, когда его доставили в госпиталь, то все думали что уже поздно. Но он выжил. По ночам бредил, но жил. Когда мы думали что он идёт на поправку, то оказалось что с ним что-то не так. Он начал заговариваться, что собирается выполнить приказ, а в одну из ночей мы нашли мёртвым его врача. Полковник сказал, что убил предателя. Короче с головой неладно стало. Его собирались в тыл, под Москву отправить, но так уж получилось, что не до него было. Да вы и сами видели что творилось. Так что вот теперь, когда война кончилась, про него и вспомнили. А за эти полгода он уже несколько человек убил. Вот к нему охрана и приставлена была. А секретность именно из-за операции в которой он участвовал, чтобы ничего лишнего не взболтнул.
- Понятно. Ну, я в принципе ваши указания по содержанию полковника не сильно учитывал. Всё это время что он тут был, я за ним следил внимательно, а после того что вы рассказали... Теперь мне всё ясно.
- Что ясно?
- После травмы он потерял связь с реальностью. Не полностью - частично. Он застрял в том времени, и если он не понимает, что всё закончилось хорошо, то естественно он стремится выполнить приказ. Вот почему он немцев наших и убил.
- Кстати, а откуда, они тут? Санитарка-то вроде тоже немка?
- Санитарка - русская немка. А эти двое - пленные. Они у немцев в медчасти работали. Ну а где нам народ взять? Ваши их проверили на надёжность - и к нам. Тем более что пленным немцам только они и согласны были помогать. Наши как-то не сильно рвались.
- Понятно...
Вдруг один из солдат крикнул, что собака взяла след, и сотрудники НКВД как один рванули по нему. Погода сухая и солнечная великолепно сохраняла запах и собака шла по следу, ни на минуту его не теряя. Но у ручья, где полковник остановился перевести дух и напиться воды, собака потеряла след и села, ожидая приказа. Сотрудники группы разделились и пошли в разные стороны по обоим берегам ручья, но уйти они далеко не успели, потому, что практически сразу были найдены следы. Овчарка вновь взяла след и они все бежали вперёд. Автоматчики очень сильно вспотели за время этой пробежки. Не смотря на то, что их физическая форма была много лучше чем у обычных солдат, но им нужно было спешить, а полковник стоил целого полка таких как они. В этот момент они очень завидовали тем, кто ехал в грузовиках по дороге, и ждали приказа.
Следы привели группу в место, где полковник захватил грузовик. По случайно увиденным нескольким каплям крови на траве, все поняли, что и тут не обошлось без убийства. Практически сразу стало ясно, что тут была машина. Определив, куда машина направилась, все участники группы пошли по её следам. На участке дороги у кустов, где останавливалась машина, были найдены трупы хорошо замаскированные ветками. Следы грузовика полковника шли дальше по дороге. Через час брошенный грузовик был найден на дороге, ещё через полчаса удалость напасть на след полковника. Полковник бежал быстро и не особенно заботился о своих следах. Теперь стало ясно, что полковник бежит на восток. Вдалеке послышался гром. Это были взрывы. Где-то на востоке взрывали немецкие боеприпасы. Целая канонада взрывов создавала впечатление, что идёт бой. Начальник группы почесал висок о ствол ППШ и посмотрел на карту. Он отдал приказ следовать в квадрат, где идут взрывные работы. Погрузив всех своих на машину, группа направилась на восток. На месте лишь остались кинолог с собакой и пара автоматчиков, с радистом чтобы продолжать идти по следу. По дороге они остановились, потому что дорогу ремонтировали пленные немцы. Это были совсем не те солдаты, что пересекли наши границы в 41-м, вернее тут их не было. Здесь работали те пленные, кого насильно гнали в армию, те кого бы в начале войны, тогда бы их и не подумали бы взять в армию - доходяги и интеллигенты, старики и студенты. Среди них были те, кому выпало повоевать и накопить опыт сражений, но большинство из них было взято в плен ещё до их первого боя. Командир группы НКВД посмотрел на карту и решил усилить свои сорок автоматчиков этими немцами и их охраной. Никто ему не возражал - кто будет спорить с первой организацией в стране? Кого-то из немцев погрузили в машины, кого-то заставили бежать за грузовиками под прицелом охраны. Дорога была извилистой, а потому быстро машины ехать не могли, некоторые немцы бежали быстрее машин. Время от времени надзиратели кричали и делали выстрелы в воздух, но скорее от нечего делать. Бежать никто не думал - не было ни сил, ни желания. Да и куда бежать? Везде русские. Где укрыться? Страна в руинах. Что есть? Германия ест русский хлеб.
Когда группа приехала на место, то начальник группы достал карту и начал разъяснять действия каждого.
- Значит так. Ты свяжись с нашими, где они по следу там идут? Уточни. Значит так, водители в машинах, чтобы не случилось. Пять человек со мной, ещё пять здесь в запасе. Теперь немцы. По пять немцев на одного нашего. Вот по этой дороге в две стороны по десять метров между людьми. Объясните немцам, как увидят нашего пусть кричат. В бой вступать запрещаю. Преследовать можно, но брать будем только мы. Теперь что касается нас. Не стрелять! Брать голыми руками. Он должен выйти со стороны вон той деревни, значит, хочет - не хочет, а тут ему пройти придётся. На всякий случай три человечка на мост отправим, но пойдёт он именно тут. Ну а мы ему навстречу. Что у нас там? Десяточек бойцов лишних есть. Это хорошо. Со мной трое тогда, а вот оставшиеся по трое и в лес вот в эти места. Идти не рядом, на расстоянии пяти метров друг от друга. Оружие держать наготове. В случае чего - стрелять только в воздух. Ну а там по ситуации. Полковник нужен целым и невредимым. По местам!
Солдаты вместе с пленными немцами разошлись по дороге и выстроились цепью. После чего пошли по направлению предположительного нахождения полковника.
Полковник слышал взрывы, они, то исчезали, то вспыхивали с новой силой. По его мнению фронт должен был быть совсем недалеко, но бежать он уже не мог и решил прилечь и отдохнуть. Наверное, он слишком долго пробыл в плену, и немцы слишком долго ставили на нём опыты, раз силы так быстро его покидают. Раньше он мог воевать сутками, а теперь и полдня пробежать не может. Полковник прилёг, но отдохнуть ему не удалось, потому что с востока он услышал голоса. Прислушавшись, он понял, что это немцы, а иногда звучавшие русские голоса он принял за власовцев. Они приближались к нему, и когда он увидел первого солдата, то сомнений не возникло - искали именно его. Тот факт, что форма немцев была разорвана и покрыта пылью, не смутил полковника. Он просто решил, что их сняли с фронта, где идут очень тяжёлые бои. А раз сняли их, то наверняка снимут и других - нужно только захотеть. Полковник увидел ствол поваленного дерева, под которое быстро нырнул и замер. Немцы шли чёткой линией периодически переговариваясь между собой. Полковник мог вступить в бой, но это ничего бы не дало, но к бою он был готов. Как назло немец из цепочки шёл прямо на полковника. Немец приближался всё ближе и ближе и остановился перед стволом дерева. Он заглянул под ствол, казалось, что он смотрит прямо на полковника. Но полковник уже не первый раз ползал по вражеским тылам, и прошлогодняя листва сделала его невидимым, потому что он полностью зарылся в неё. Возможно, кто-то другой и заметил бы полковника, но этот немец был близорук и без очков плохо видел. Цепь прошла, и полковник остался незамеченным. Когда всё стихло, полковник рванул вперёд. Неизвестно сколько времени шла бы цепь, зачищая лес, но через полчаса они наткнулись на кинолога и двух автоматчиков, шедших по следу полковника. Командир группы понял, что они упустили цель и нервно закурил. Теперь им пришлось вновь бежать по следу, догоняя.
Собака остановилась у дерева, под которым лежал полковник, в листве была обнаружена карта. Стало ясно, что именно тут полковник пропустил через себя цепь. Начальник группы заорал, пытаясь выяснить, кто пропустил это место. Незамедлительно все расступились и показали того самого немца. Начальник группы выхватил пистолет и попытался пристрелить немца. Если бы не радист, отвёдший руку командира, то пуля бы попала в цель. После этого момента они все вновь пошли по следу.
- Это какие же нервы иметь нужно,- спросил у командира радист,- чтобы так близко от "врага" и себя не выдать?
- Нам такие и не снились. Он с самого начала войны у немца в затылке стоял.
Тем временем полковник вышел на грузовики, в которых прибыла группа. Вопреки приказу водители вышли из грузовиков и сидели рядом с автоматчиками и радистом. Они говорили о чём-то, и им явно было неинтересно всё происходящее вокруг. Полковник понимал, что времени мало, поэтому хотел улучшить момент. Такой момент настал - у радиста запищала рация, и пока он вслушивался в сигнал, все отвлеклись и смотрели только на него. В этот момент полковник открыл огонь на поражение. Каждая пуля попадала точно в цель, убивая вначале автоматчиков, а потом и водителей. Пистолетом полковник владел в совершенстве, равно как и любым другим оружием, поэтому каждый выстрел был не столько в цель, сколько в то место где эта цель должна встретиться с пулей. Только одна пуля не была смертельной - та, что попала в радиста. Полковник подбежал к нему и путём нехитрых ударов выбил у радиста основные позывные, пароли и время контрольных сеансов связи. Немцы были хорошо подготовлены, но выдавало их одно - рация, немецкая. Полковник настроил рацию на нужную частоту и попытался прослушать эфир. Тишина. Полковник схватил рацию и забрав с собой оружие побежал на восток.
Выстрелы у грузовиков были хорошо слышны, их слышали как в группе прочёсывавшей лес вместе с немцами, так и группы "гулявшие" вокруг грузовиков. Когда на место выстрелов подошли первые солдаты, то радист сумел рассказать о том, что произошло и сразу же потерял сознание. Автоматчики побежали по следу. Им не нужна была собака, потому что они хорошо видели новую тропинку, проложенную полковником. Идя по следу, автоматчики понимали ход мыслей полковника и разделились с тем, чтобы отрезать ему путь бегства. Когда основная группа пришла на место, то они не успели оценить ситуацию, потому что услышали автоматные очереди.
Полковника отрезали от пути следования. Он шёл к карьеру, рядом с которым ему слышалась немецкая артиллерийская позиция. Полковник надеялся найти её и передать координаты батареи нашим войскам. Он искренне верил в то, что этим поступком сможет хоть как-то оправдать свою вину перед страной. Но теперь ему пришлось залечь - немцы его окружили. Непонятно, правда, почему они стреляли намного выше головы. Очень быстро полковник сообразил что его хотят взять живьём и приготовился к бою, заняв удобную огневую позицию и аккуратно разложив вокруг себя магазины от ППШ. Но немцы почему-то не спешили, наверное, хотели взять измором.
Начальник группы прибыл к тому месту, где должен был находиться полковник. Нужно было брать полковника, но как взять сумасшедшего не рискуя своими? Ответ на вопрос пришёл вместе с немцами пришедшими следом за основной группой. Командир группы НКВД заставил выстроить немцев в цепь в несколько рядов в шахматном порядке. После этого их погнали прямо в ту сторону, где должен был лежать полковник.
Полковник лежал в воронке от снаряда, прикрытый небольшими кустами и сухой травой. Он лежал и смотрел на немцев пытаясь высмотреть с кого начать расстрел. Немцы шли длинной шеренгой, но вот почему-то у них не было оружия в руках. Полковник высматривал не столько цель, сколько тех, кто был за деревьями. Полковник не видел, но чувствовал что там кто-то был. На самом же деле за деревьями, из которых вышли немцы, сидели сотрудники НКВД. Неожиданно один из немцев упал на землю и заорал что есть силы, указывая на полковника. Не все успели упасть на землю живыми, но главное что теперь было определено местоположение полконика. Началась перестрелка. Полковник стрелял в немцев, стремясь их уничтожить, немцы старались выжить и отползали в сторону, те кто мог, пытались зарыться в землю, но без лопаты или каски окопаться было трудно. Наши автоматчики стреляли лишь для поддержания театра. Полковник стремился убить как можно больше немцев, но как только он понял что тут что-то не так, на него кто-то накинулся сзади. Завязалась борьба. Полковник победил врага, но тут же на него накинулось ещё несколько человек. Полковник боролся как только мог, ранив троих, но силы были слишком неравными - его связали.
- Что с немцами делать?- спросил кто-то у командира.
- Раненых добейте и скажите что убиты при попытке к бегству.
- А можно ещё вопрос?
- Валяй.
- Зачем вам так важно было сохранить ему жизнь? Ведь по сути это не важно, могли бы и хлопнуть.
- Не могли бы. Он мне осенью шкуру спас. И ещё многим нашим на фронте. Он заслужил, потому что он настоящий солдат.
Командир подошёл к полковнику лежащему на земле и склонился над ним. Полковник смотрел на всех с особой ненавистью в глазах.
- Ну что товарищ командир? Отбегались? Ничего теперь война кончилась, я вас лично в Москву отвезу. Там вас на ноги и поставят,- обратился к полковнику командующий группой НКВД.
В этот момент полковник понял, что происходит и вспомнил всё что с ним произошло с момента ранения. Он понял, что произошло сегодня и закричал страшным волчьим воем, потому что понял, что все убитые им были невиновны.
Полковника связали и закинули в багажник машины. Весь оставшийся до госпиталя путь полковник плакал и выл, потому что понимал это всего-навсего кратковременный просвет в его сознании и что завтра всё может повториться, потому что настоящий солдат всегда верен своему долгу и будет убивать врагов выполняя приказ. Увы. Но он не в силах был что-то с этим сделать, как впрочем и другие. Начальник же группы сидел рядом с ним и весь путь успокаивал своего бывшего командира, попутно рассказывая солдатам о своём командире то что можно было рассказывать. Остальные же в кузове не слушали ни слова, потому что для них война была окончена и их не интересовала чужая продолжающаяся война.