"Глубокий снег в течение многих недель покрывал горы и более низкие предгорья, так как весна в этом году выдалась поздняя. На берегах реки Муррей на границе снега цвела акация, но трава и кустарники все еще не пробудились после зимы и животным и птицам спустившимся с гор спасаясь от суровой зимы, не хватало корма. Серые дрозды мелькали в кустарнике собирая то, что могли найти, попугаи трещали оставшимися плодами эвкалипта.most of the kangaroos hopped further and further down the rivet nibbling, browsing; some of the brumbies, like Baringa, silver grandson of Thowra, seemed to draw strength from the air and the sunshine, or the fierce wind of the blizzards.
Бенни, небольшой серебристо-серый кенгуру, друг Баринги и всех серебристых лошадей, чихнул, когда порыв теплого ветра обдал его золотистым пухом с акации и запрыгал к Баринге. Эта весна была самой тяжелой на его памяти и что-то в этом теплом ветре волновало его, хотя он и предвещал наступление весны. Баринга, как он знал, чувствовал приближение весны уже несколько дней и был сильным и полным энергии.
В этот момент шкуру Баринги обдало теплым ветром и ему стало, жаль что не идет снег. Тогда бы он смог своих кобыл на равнину Quambat где они бы могла скакать и играть, не боясь быть украденными братом его матери Молнией, который пасся там. Молния был, как и он, серебристым жеребцом, но старше его на год.
Как бы там ни было везде лежали футы снега, а Молния и его кобылы паслись где-то намного выше по реке, стремясь выжить на маленьких клочках травы и верхушках кустарников, точно так же как и его стадо.
Часто, от птицы и странствующие кенгуру можно было услышать слухи о половинке стада прекрасных кобыл, которые забрались еще выше по реке, чем Молния и теперь были отрезаны снегом от своего жеребца. Баринга вспомнил о них, когда подумал о Молнии.
Тепло навевало на Барингу сонливость, но он заметил, что ветер заставлял снег таять и ручейки побежали по каждому склону. Наверное, снег скоро сойдет и будет появиться замечательная возможность мчаться на перегонки с Рассветом и Луной, двумя его белыми кобылами, по равнине Quambat. Его Каньон, высоко в горах, который так хорошо скрывал их всех, был хорошим местом, но ему хотелось простора. Теперь, наступающей весной не было ни одной лошади, которой бы боялся трехлетний Баринга. За следующие два года, он станет еще более сильным, но и сейчас у него больше силы и стойкости, чем у любого из жеребцов, которых он когда-либо видел, и намного больше проворства. Немного боялся он только Молнию, так как тот хотел заполучить его белую и серебристую Рассвет, и захочет Луну, если увидит её, а Баринга не хотел схватки с братом своей матери, сыном Тауры, и не хотел победы над ним.
Он разминал мускулы, стоя на сияющем золотом снеге, мечтая промчаться галопом по Quambat, но при таком солнце это оставалось мечтой. Он поднялся бы вверх по реке, чтобы посмотреть, что делает Молния. Он оставался на одном мести так долго, и все говорило ему, что настало время скакать и играть, исследовать неизвестные места и знакомиться с новыми лошадьми. Он должен был идти! И он пошел бросковым шагом (springing strides). Несколько миль по по тающему снегу, по сырой, влажной земле, по камням, вокруг крутых скал и он увидел бы других лошадей: возможно, он бы тиха обошел их, что бы увидеть были ли красивые кобылы дальше по реке, всего лишь слухом, который громко крича разносили птицы.
Ночь пришла раньше, чем он достиг выгона Молнии и он остановился под несколькими толстыми акациями, и с первыми лучами пошел дальше. Приходилось идти медленно, так как все еще было больше снега, чем голой земли и, дующий второй день теплый ветер, делал снег очень рыхлым. Казалось, что под ним не было твердой земли. С гребня горы он смотрел на место, где паслись Молния и его кобылы, когда он в последний раз их видел. Кобылы были там, но ни малейшего признака Молнии. Барнига внимательно осмотрелся. Да, все кобылы были на месте - симпатичная, красно-гнедая Гонда, за которую Молния сражался и победил по дороге через перевал Бич Пастуха, и её жеребенок, и светло-серые кобылы, которых он завоевал у большого темно-серого жеребца - Стали. Следы Молнии на снегу уходили вверх из долины. Может быть он тоже пошел посмотреть, есть ли там те красивые кобылы. Баринга тихо отошел от края деревьев и продолжил свой путь вверх по течению.
На его пути лежал толстый слой снега. Снег был настолько мягкий, что было невозможно пройти не оставив борозды, но он старался идти среди деревьев так, чтобы следы небыли заметны из далека. Идти было тяжело, но и Молнии было не легче, да и восхитительно было снова прогуляться.
Молния должно быть вышел рано утром, поэтому Баринга шел еще некоторое время прежде чем увидел его мельком. Готовый скакать и прыгать от радости, и зная, что он еще больше вырос и стал сильнее, несмотря на недостаток корма зимой, Баринга хотелось хорошо рассмотреть Молнию, что бы увидеть насколько он изменился. Молния должен понять, что он больше не сможет красть кобыл Баринги...
Казалось, Молния почти не вырос. Пожалуй, он смотрелся немого больше, чем все, но он был очень красивой лошадью.
Баринга потерял его из виду, когда они поднялись на еще один гребень горы. За ним был расширяющийся, залитый солнцем и чистый от снега горный отрог. Пять кобыл паслись на нем. Баринга одним быстрым, взволнованным взглядом охватил их масть, форму, возраст, и оглянулся на Молнию.
Молнию, хорошо видимый на чистой местности, пристально смотрел на кобыл. Баринга наблюдал, как он стал спускался вниз по свободному от снега гребню скалы, что позволяло ему идти легко, хвастаясь своей красотой.
Все кобылы были прекрасны, но особенно выделялись две чалых. Хорошо сложенные, с прекрасными ногами, и по тому, как они вскинули головы, услышав приближение Молнии, Баринга мог сказать, что они веселые и энергичные. Он задался вопросом - что же случилось? Должно быть их жеребец отсутствует уже довольно долго. Они думают, что он ушел на всегда? Рады ли они встрече с другим жеребцом? Действительно ли он был противным зверем, к которому у них не было никакой привязанности.
Или он был настолько красив и энергичен, что они будут помнить его всегда, и будут сопротивляться любой попытке другой лошади покорить их?
Баринга навострил уши и наблюдал.
Кем казался Молния этим кобылам?
Молния остановился, встал на дыбы и назвался. Любой кобыле это должно было показаться волнительным. Но эти пятеро стояли абсолютно тихо и неподвижно, и только их уши, которые Баринга мог видеть только потому, что они выделялись на фоне снега, слегка шевелились.
Молния опустился на четы ноги и стал приближаться к ним высокими шагами и прыжками, выгибая шею и хвост, ловя ветер и солнечный свет. Кобылы все еще стояли неподвижно. Молния подходил все ближе и ближе. Баринга заметил, что он выбрал двух лучших. Он вытянул морду сначала к одной, потом к другой. Кобылы ни принимали, ни отвергали его. Казалось они пытались оценить его.
Молния попытался приблизиться к одной, внезапно та огрызнулась. Он отодвинулся к другой, та взбрыкнула.
Баринга подумал, что они это не всерьез и задался вопросом, как далеко сейчас другой жеребец. Даже если сейчас он далеко, но если ему удалось пережить зиму, то он скоро будет здесь, так как теплый ветер в конце концов растопит снег. Тут он услышал крики попугаев:
"Тревога! Тревога!"
Могли быть неприятности, если Молния украдет этих кобыл, которые скорее всего, как казалось Баринге, находили Молнию весьма привлекательной лошадью. Он наблюдал. Вскорости он стал уверен, что их укусы и взбрыкивания, были лишь проявлением их нерешительности, и даже с того места где он стоял, он видел, что другие кобылы подходили к ним все ближе.
Молния стал отгонять этих двух кобыл от других. Казалось те испугались еще больше, а другие кобылы столпились вокруг них.
"Все или ничего", подумал Баринга. "и что ты теперь будешь делать, Молния?"
Прилетевшие шесть попугаем закружились вокруг с криками:
"Тревога, тревога"
По крайней мере попугаи были правы, что живой жеребец придет, ища своих кобыл, как только сойдет снег. А с таким горячим ветром, он сойдет совсем скоро, даже такой снег. Баринга посмотрел на вершины на против, блестевшие на солнце белым золотом.
Теперь Молния пытался использовать уговоры и свое очарование, но когда он захотел уйти, все пять кобыл последовали за ним. Он должен будет взять их всех, подумал Баринга. Так или иначе, они все выглядели неплохо.
Молния должно быть почувствовал, что пять кобыл для него будет слишком много. Он попытался отогнать их, но в конце концов, он не мог по настоящему угрожать этим трем довольно маленьким кобылам... Эти пять кобыл так приклеились друг к другу, что Молнии получилось отогнать их всех. Бесполезно. Молния остановился и позвал, не властным тоном, а нежно.
Пять кобыл остановились. Он позвал снова. Они обернулись, потом развернулись... и все последовали за ним.
"Они - его!", подумал Баринга. "Они все. Эти кобылы жили в месте всю зиму и теперь не желают расставаться!" Глаза Баринги блестели от смеха, когда он спускался с холма, возвращаясь к своему небольшому табуну, в котором были две самые красивые кобылы этих гор - Рассвет, которую молния хотел заполучить с того момента, как увидел ее танцующей в спиралях серебряного тумана на равнине Quambat, почти два года назад, и Луну, которая для Молнии была больше сном, чем явью, так как он видел ее ясно только однажды, когда она скакала с безумным гнедым жеребцом - Уродливым. Луна тогда была практически легендой южных лошадей - Кобылой Призраком - которую никто не видел, но теперь она принадлежала Баринге.
Конь которому принадлежат самые красивые кобылы гор, должен или скрывать их или быть настолько неотразимым и сильным, что никто не смог бы отнять их. Баринга знал это. Он мог бы спрятать их в его Каньоне, что ниже Высокого Плато, но настало для него время путешествовать по миру свободно, и только мысль о Молнии останавливала его. Он не хотел схватки с Молнией, к которому он был все еще сильно привязан.
Снег стал еще более мягким и блестящим. Тепло тяготило. На секунду Баринга стало казаться, что что-то не так, но он был слишком занят мыслями о будущем и том, что только-что увидел. Он пробороздил глубокий слой слякоти. Если бы Молния увидел эти следы, то не узнал бы их. Возможно он испугался, подумав, что это следы другого жеребца, который пришел на поиски своих кобыл!
Снова пролетели попугаи. "Тревога! Тревога!" звучало в их крике: "Проблемы для вора"
Глава 2
Ветер, в течении дня, становился все сильнее и горячее, и ни Баринга, ни его кобылы, ни Бенни и его супруга Силки, не знали, почему они чувствовали, что должны забраться повыше.
Наступил вечер. Ветер продолжал дуть и ночь была очень теплой. Ветер продолжал дуть весь следующий день и всю следующую ночь. Все больше воды текло по склонам. Как только Баринга тронул ногой толстый пласт снега, то обнаружил, что он растаял почти до конца. Он ломался и разрушался, таял, присоединяясь небольшим ручейкам, медленно текущим струйкам воды и гибельными болотами.
Лошади и кенгуру нервно двигались тут и там на пастбищах, наполненные страхом, который они не могли понять, и не способные повиноваться своим инстинктам, звавшим их вверх, так как там снег был глубоким и наполовину растаявшим и они не могли пройти далеко через него. Баринга попытался пробиться, настолько это стремление наполняло его нервы и вены, но быстро обнаружил, что по живот увяз в рыхлом, подтаявшем снегу из-за которого было невозможно двигаться дальше. Конечно склоны все больше и больше освобождались от снега, который таял, и скользил со скал превращаясь в воду; но даже при том, что с каждым часом животные могли подняться выше во сырой земле и траве, они ощущали отчаянное чувство, что они должны быть выше, намного выше.
На четвертый день тяжелые, черные облака затянули небо.
Мудрый Бенни первый понял, что нужно действовать.
"Здесь мы не сможем подняться на высокие склоны", сказал он "Мы должны пойти вверх по реке"
"Даже если Молния увидит Рассвет и Луну?", спросил Баринга, и сам отвечая на собственный вопрос, зовя кобыл двинулся вверх по течению. С ними была Кора, прекрасная, бледно-рыже-чалая кобыла, принадлежавшая Тауре, и Дикара, ее жеребенок, почти младенец.
Доберутся ли они до Молнии, подумал Бенни. Выше по течению, в устье ручья Оловянного Рудника, река становиться уже. Может переправиться через реку ... но для него и Силки было уже слишком поздно. Вода слишком высока.
"Баринга", сказал он "Твоим кобылам будет безопаснее на другом берегу. Там он не настолько крутой." Баринга посмотрел на реку.
"Уже сейчас она очень глубокая и быстрая", сказал он и посмотрел на Бенни, которого он очень любил. "Мы останемся с тобой и Силки"
Скоро должна была наступить ночь, мир уже потемнел под темными облаками. Лошади и кенгуру продолжали взбираться на крутой берег реки. Скалы, часто попадающиеся на их пути, было трудно обойти.
Баринга был выше по реке три раза, с тех пор как они были вынуждены спуститься вниз по Ручью Оловянного Рудника от его Каньона в течении зимы. В первый раз он шел с Таурой и Штормом, единокровным братом Тауры, который также был вынужден спуститься с Каскадов, когда шел сильный снег, и которые отправились на юг, через горы, назад к их стадам. Во второй раз Баринга поднялся вверх по реке просто, чтобы посмотреть, там ли еще Молния. Он не хотел говорить с ним, так как не имел ни малейшего желания, что бы Молния узнал, где он зимовал или где были его кобылы, и третий раз, несколько дней назад. Хотя он и бывал здесь достаточно часто, что бы хорошо знать эти места, все вокруг казалось странным и враждебным с горячим ветром и мраком, и зловещим звуком стремительно текущей воды вокруг.
Скалы и земля были скользкими от тающего снега и воды и иногда им приходилось пробираться по глубокому, раскисшему снегу. Это был тяжелый путь, и из за близившегося рождения жеребенка, Рассвет не могла идти быстро. Даже Луне, жеребенок которой должен был родиться позже , было трудно. Кобылы беспокоились. Жеребые кобылы и кобылы с молодыми жеребятами очень чувствительны к любой опасности.
Каждый, возможно даже молодой Дикара, был испуган большой водой вызванной таянием снега на ветру. Они также знали, что приближается дождь, но даже Бенни не мог вообразить всю опасность того что должно будет случиться, так как на его памяти никогда не выпадала столько снега, как прошедшей зимой, никогда не было столь горячего ветра, который постоянно дул уже четвертый день, сопровождаемый дождем.
Но инстинкт диких животный подсказывал им, что находясь в этой узкой долине, с крутыми, высокими горами с одной стороны и бурлящей реки с другой, они были в большой опасности.
Пошел дождь. Тяжелые капли дождя падали на их спины, на их уши. Это сделало их путь еще более трудным, а каждое животное еще более испуганным.
Почти сразу, после начала дождя, звук реки стал громче, а вода по которую они шли на крутом склоне, стала глубже.
С неба лило так, что лошади, казалось, должны были протискиваться сквозь сплошную стену дождя и ревущего ветра, который заливал холмы вокруг них. Они тащились и тащились вперед, неспособные подняться по крутому склону из-за раскисшего снега. Как только они попытались подняться, Луна подскользнулась и упала, быстро заскользив по сланцу, покрытому смесью воды и снега. Она издала тихое ржание, но скользить дальше в реку перестала и поднялась на трясущиеся от страха ноги. Баринга и другие лошади, не стали больше пытаться подняться выше, и спустились к Луне. Шум шторма и бегущей воды усиливался со всех сторон. Дождь падал непрерывными струями хлестающих, тяжелых капель.
Маленькая равнина, где Баринга пасся с Таурой и Штормом, была под водой. Вода поднималась и поднималась, как никогда прежде. До безопасных мест было еще далеко и лошадей охватывало отчаяние.
Бенни и Силки оглянулись вокруг с немного взволнованными заостренными мордами.
Они проходили мимо группы скал, на которые было бы трудно подняться, а собирающийся сумрак и вода, льющаяся по скалам, еще больше затрудняла поиск пути на верх.С другой стороны, река впереди, наполовину перегороженная скалами, быстро поднималась выше, выше и вверх, быстрее чем любое животное видело в прошлые годы. Мчащиеся мимо река казалась черной и маслянистой.
Путь перед ними лежал вдоль склона холма длиной в несколько сот ярдов.
"Пройдем здесь и сможем подняться выше", сказал Бенни. Но путь по утесу, скользкому от снега и льющейся воды, под дождем валящим с ног, обещал быть очень трудным.
"Вы ведете", сказа Бенни, "а я буду пойду последним и прослежу, чтобы никто не отстал"
Рассвет, выглядевшая напуганной и уставшей, следовала позади Баринги.
Утесы выглядели не так, как тогда, когда Баринга пересек их прежде. Вода струящаяся по ним, делала каждую точку опоры сомнительной. Баринга выбирал путь с большой осторожностью, все больше волнуясь, так, как слышал, как Рассвет с трудом дышит позади него, как она тихо испуганно заржала, когда её ноги заскользили и она боролось со своим тяжелым телом, чтобы восстановить равновесие. А река ревела, поднималась и ревела.
До менее крутого утеса оставалось пройти только несколько ярдов. Баринга оглянулся. Они все еще шли, его кобылы, жеребенок и два кенгуру. Они шли растянувшись вдоль утеса, как и три месяца назад. Но тогда он смотрел на них сквозь пелену падающего снега. Теперь это были сплошной стальной дождь и надвигающаяся ночь. Фут за футом он прокладывал путь по влажной, скользкой скале.
Раздалось дикое ржание и царапанье копыт. Он развернулся, почти упав. Рассвет быстро скользила вниз к разбухшему потоку, отчаянно пытаясь остановиться ( ). Заржав он бросился вслед за ней, не думая о том, как он сам будет останавливаться. Как раз в начале броска он услышал окрик Бенни, но было уже слишком поздно, что бы ответить - или остановится.
Он почти достиг Рассвета, когда она соскользнула в воду. Он видел, как она цеплялась передними ногами за скалу, но стремительная вода перевернула её и унесла. Как-то Баринга смог остановиться на самом краю и не соскользнуть в воду. Он издал наполненный мукой зов и прыжками помчался в противоположную их пути сторону, только ниже, близко к бегущей воде, пытаясь обогнать Рассвет, чтобы найти ровное место, где он мог бы вывести её.
Ниже этого скалистого участка река была не так быстра, но, что могло случиться с Рассветом в этих скалах? Цокая и оступаясь, поднимая брызги скакал он через камни и воду, смотря на голову Рассвета, которая казалась белой, на неестественно черной реке.
Когда река сузилась в небольшое скалистое ущелье, Рассвет оказалась около противоположного берега и устремилась к скалам. Теперь она была в состоянии встать на ноги и попытаться выбраться. Баринга видел, как она видимо нащупала на что можно было бы встать, но вода с силой прижала ее к стене, и казалось пыталась её утопить. Она издала отчаянное ржание и оказалась на середине потока. Там вода схватила ее, закружила и понесла вниз между скал, скрыв ее от Баринги, которому нужно было подняться на высокий скалистый утес.
Задыхаясь он взобрался на утес и стал обшаривать взглядом реку с другой его стороны.
Ни следа Рассвета. Да! Возможно это она, на середине реки, возможно это ее голова белела во тьме. Баринга скакал по скалистому склону зовя её, так быстро, как мог. Наступила ночь. Крик попугая раздался в небе.
Баринга больше не видел Рассвет с берега и прыгнул в ледяную реку и энергично поплыл вниз по течению. Ужасный холод сковал его стальными путами, сжал сердце и легкие так, что дыхание стало тяжелым, а движения слабыми. Как Рассвет могла выжить в этом? Он столкнулся со скалой и ушиб колени. Ударился плечом о другую. Он задрал голову и позвал, но его ржание показалась странным в реве потока. Нет ответа.
Темная, ледяная вода и дождь, бьющий его по голове, были всем, что он мог видеть и чувствовать - темный мир воды и ужасного холода. От холода болела шея, плечи, ребра и менее защищенные мышцы и кости его ног. Он все плыл, вперед и вперед, его желание найти Рассвет, перевешивало даже сильный инстинкт, который говорил ему, что нужно плыть к берегу, выбраться на него, чтобы спастись.
Наконец этот инстинкт сказал ему, что если он хочет жить, то он на самом деле должен выбираться, так как талая вода заморозила его так, что он едва мог двигаться.
Течение, державшее его по середине потока, теперь стало сносить его к западному берегу. Баринга почувствовал страх, что у него нехватит сил что бы плыть. Что бы вернуться к Бенни и кобылам, он должен выйти на восточном берегу. Даже боль от холода стихла. Этот страх внезапно заставил его плыть изо всех сил, страх и твердая решимость.
Река несла его, как если бы он был не огромным серебряным жеребцом, а сухим листиком эвкалипта. Медленно его усилия приближали его к другой стороне, он почувствовал скалу под копытами, бросился к берегу, упал, почувствовал дно снова и прыгнул. На сей раз берег был более плоским, он вытянул себя из потока на землю и жалящий дождь.
Он едва мог дышать, так болела грудь. Он едва мог идти. Как только он стал отогреваться, другая боль разлилась по телу, но не было времени остановиться. Баринга начал свой утомительный путь назад, бредя по воде, от растаявшего выше снега.
Как только это было возможно в темноте и потоках дождя, он постарался запомнить место, где вытащил себя из реки. Он должен будет вернуться сюда при свете дня, что бы попытаться найти Рассвет, попытаться вернуть её. Он двигался и двигался вперед, переходя на рысь, где мог, перелезал через скалы, заходил в воду.
Постепенно боль превратилась в своего рода покалывание, затем он начал чувствовать тепло и ... изнеможение.
Он должен был идти очень медленно, по тем утесам, где сорвалась Рассвет, так как потоки воды срывались с них, похожие на огромный водопад. Дойдя до конца он поднял голову и заржал. Луна ответит на зов. Он даже слышал лай Бенни. Ему отчаянно захотелось оказаться рядом с Луной, Корай и Бенни ... хотелось чувствовать их рядом, так как ему так не хватало Рассвета. Рассвет значил для него больше, чем когда либо будет значит другая кобыла. Она скакала с ним даже когда он был еще жеребенком. Она отказалась оставить его ради Молнии, когда тот уже стал красивым жеребцом, а он был еще нервным жеребенком. Он и рассвет были созданы друг для друга, и теперь её нет. Он позвал и стал слушать.
Он узнал ржание Луны, которое раздалось с верху и немного дальше. Он пошел по хлюпающей земле вдоль скалы, позвал снова, услышал ответ и повернул на верх.
Ужасно уставший и более несчастный, чем когда бы то ни было, Баринга присоединился к ждущим животным.
Они услышали только один набор копыт месивших гряз и поняли, что он вернулся без Рассвета. Мягкие носы коснулись его носа и мягкая лапа Бенни погладила его.
"Что случилось?", спросил Бенни.
"Не знаю", ответил Баринга "Я думал она проплыла, через скалистое ущелье. Я не уверен, но думаю видел ее голову с другой стороны ущелья, а за тем темнота скрыла ее, я вошел в реку ,чтобы попытаться найти ее. Я плыл так долго, как только мог, но не нашел ее" Его голова опустилась к Бенни и небольшая мягкая лапа снова коснулась его носа.
"Ты смог выбраться", сказал Бенни "и она тоже выберется. Рассвет очень храбрая." Но думал он о Рассвете и её жеребенке, который должен был скоро родиться, и о сильном холоде от тающего снега в воде.
"Я вернусь, как только рассветет" сказал Баринга, "Это место достаточно безопасно для вас?"
"Жди и увидишь, что принесет утро", ответил Бенни "Но здесь нет еды. Мы не сможем надолго здесь остаться, но, думаю, вода нас не тронет"
Баринга прислушался к реву реки, и если бы он прислушался внимательнее, то расслышал бы странный, свистящий шелест воды, сбегающей по склону по мере таяния снега. Шелестел дождь.
Хотя ночь была теплой, он чувствовал себя продрогшим. Он замерз, устал, и он потерял Рассвет. Стоя между двух кобыл, он погрузился в беспокойную дремоту, но он чувствовал каждый час темноты, против которой он боролся в ледяной потоке.
Когда рассвело они увидели, что река стала выше, намного выше и настолько быстрой, что ветки и бревна неслись вниз.
Баринга смотрел на неё и чувствовал, что у него не будет никакого шанса в таком потоке, но он знал, что должен попытаться найти Рассвет. Он оглядел площадку на которой они провели ночь. Конечно, это было самое безопасное место, насколько он мог видеть, но Бенни был прав, здесь не было еды. Трава на склоне растущая на склоне между скалами, бывшая прошлой ночью под снегом, теперь погрязла в грязи. Они день, другой они были здесь в безопасности, тем более серое туманное небо обещало близкое прояснение.
"Ты не сможешь переправиться через реку сегодня", сказал Бенни "Подожди до завтра. Может вода спадет"
"Думаю, что я смогу пересечь реку, если увижу Рассвет", ответил Баринга. "Я должен это сделать"
И Бенни знал, что он должен это сделать.
Небольшое стадо подавленно наблюдало, как Баринга покинул их и стал спускаться по утесам. Скоро он скрылся из глаз и им ничего не оставалось делать, как ждать и наблюдать за рекой. Час спустя солнце проникло сквозь туман, согревая воздух и позволяя траве расти, но не сегодня, когда они так хотели есть.
Баринга спустился уже ниже скалистого ущелья, когда солнечный свет стал прорываться сквозь облака освещая противоположный берег. Если бы серебряная кобыла была в кустарнике то свет мерцал бы на ее шкуре? Он медленно шел, не отрывая взгляда от противоположной стороны. Он уже дошел до места, где прошлой ночью выбрался из реки, которая стала сейчас более широкой и глубокой, но ничего так и не заметил. Он посмотрел на коричневую, бурлящую воду, и заметил спину мертвого вомбата, плывущего по течению. Ненависть к реке всколыхнулась в нем. Продолжая идти вниз по течению он продолжал наблюдать за противоположным берег, но ничего там не заметил. Позвал, не зная услышит ли от ответ из-за рева близкой реки. Вернувшись к месту, где он выбрался на берег прошлым вечером он вспомнил, что выше течение поворачивало к другому берегу. Поднявшись вверх по реке, он немного постоял, посмотрел некоторое время на могучий поток и, позвав еще раз, погрузился в воду.
Тут же его подхватило и закрутило течение, намного более сильное чем он мог вообразить. Грудью врезался в валун. На секунду вода задержалась за ним, потом накрыла его и протащила через валун обдирая ноги, заливая уши и нос, дергая за гриву и хвост.
Наконец вынырнув он попытался вздохнуть, но холод сковал его не давая дышать. Бревно стукнуло его по голове и завертело. Ноги запутались среди камней, а холод стискивал стальными лентами. Отчаянно пытаясь оставаться на плаву, он все же заметил, что его постепенно сносит к дальнему берегу, хотя было непонятно, сможет ли он выбраться на него.
Тут он заметил, что течение протащит его рядом со скалами, а потом вероятно снова отнесет от берега. Он удвоил усилия, пытаясь достигнуть берега выше этих скал. Почувствовав каменистое дно под ногами, упираясь в него он пытался пробиться к берегу. Каждый раз когда он поскальзывался его сносило все ниже по течению. Очень медленно, но край потока становился все ближе. Появившаяся под ногами трава, показывала, что цель близка, но каждую секунду скалы становились все ближе и ближе. Как только он минует их, у него не останется шансов выбраться. Зарывая копыта в дно он двигался под углом к потоку. Его передние ноги были на возвышенности, но круп сносило водой. Большим усилием он вытянул себя на мелководье и прыгнул от реки, как если бы вода могла подняться, что бы поймать его. Он чувствовал слабость и дрожал от холода.
Пора было заняться поисками. Двигаясь через кустарник, он думал куда идти. Позвав один раз, он прислушался, но единственными звуками которые он услышал, были крики птиц, смешанные с ревом наводнения. Баринга поискал следы на земле, но единственными следами были следы вомбатов и кенгуру. Он спускался вниз по по течению зовя Рассвет. Снег по большей части сошел и чувствовалось, что жизнь вокруг рвется вверх к теплому солнцу. Это чувство, не смотря на его горе, передалось и Баринге, но по прежнему вокруг не было ни следа ни звука Рассвета.
Возможно она пошла вверх по течению. Поднявшись еше выше он пошел назад. Дойдя до места, где он выбрался на берег, Баринга спустился к реке пошел вверх по течению рядом с первыми густыми зарослями кустарника. Но мало того, что он не видел никаких признаков Расвета, он был уверен, что никакая другая лошадь здесь не проходила со времени начала дождя.
Он ходил взад и перед, пока не почувствовал, что находится как раз на против того места, где оставил кенгуру с Луной, Корой и Дикарой. Подойдя к краю воды он увидел их на другом берегу. Затем он вернулся к кустанику и продолжил свой путь вверх по реке. Кроме надежды найти Рассвет, он еще хотел найти место где река не слишком высока. Несколько раз приходилось пересекать ручьи сильно раздутые от их первоначальных размеров. Боясь, что его снесет в реку, он каждый раз поднимался вдоль ручья так высоко, как позволял снег, прежде чем попытаться пересечь его.
Солнце поднялось высоко и согрело его. Если бы ночь была долгой и морозной тающий снег подморозило бы снова и уровень воды бы немного упал. Он носился по берегу туда и сюда, лазами ищя малейший след, носом - запах, а ушами прислушивался к малейшему шуму, но все было зря. Солнце зашло прежде, чем Баринга поднялся вверх по реке достаточно, что бы пересечь её. Он был чуть ниже пастбищь Молнии и был поражен, как много снега сошло с них.
С усилием перебравшись на противоположный берег, замерший и потрепаный он вернулся к стаду.
Может быть Рассвет уже вернулась? Но это была лишь Кора шумно выдохнувшая, Луна, которая потерлась об него, и Бенни, который слегка приласкал его.
"Завтра мы должны будем найти место получше. " мягко сказал Бенни "На котором мы смогли бы найти немного еды, что бы поесть. Думаю следующие несколько ночей будут морозными и наводнение слегка спадет, но потом могут прийти еще более сильные дожди"
Баринга задрожжал. Он должен был найти Рассвет, до того, как дожди начнуться снова.
Глава 3.
Баринга заметил неплохое место чуть выше по реке, где на некоторых кустарниках были листья, которые могли прокормить их, несмотря на то, что новая трава еще не взошла и была бурой под снегом, и оно было намного выше уровня реки.
Следующим утром он оставил там кенгуру, Луну, Кору и Дикару, а сам ушел, чтобы пересечь реку выше по течению и снова попытаться найти Рассвет.
Прошедшей ночью не было заморозка и поэтому еще больше снега сошло со склонов берегов.