В то утро унтер-офицер торопясь на стрельбище разминулся на дороге с несколькими вместительными и дорогими экипажами городского типа, запряжка четверкой и один самый большой даже шестеркой сильных, породистых лошадей цугом попарно, в провинции так не ездят. Блестящая кожа и полированное дерево, кованные английской стали начищенные по блеска рессоры, лихие придурковатого вида (но удивительное дело - все с огнестрельным оружием!) гайдуки на запятках и важный, как фараон барский кучер. Эта надутая собственным величием скотина попытался огреть проходящего мимо солдата бичом, но Александр ловко отскочил, трюк столичных 'водителей кобылы' ему знаком по Петербургу, второй раз подставляться он не намерен. Сашка удивился тогда, кто это направляется к Сосновке, или может быть к соседней Буяновке, или к еще более дальней Березовке, что за барин такой заявился, если одной повозки ему мало, но времени разбираться уже не было. Осень на дворе стоит, а московские помещики разъезжаются по своим деревням весной, и появление целого "поезда" выглядело, мягко говоря, необычно... Александра ждали штабс-капитан Денисов и Гриша, предстоял путь в первопрестольную, там в недавно возрожденном московском арсенале пытались наладить производство столь необходимых российской императорской армии винтовок и возникли некоторые вопросы, которые надо было срочно решить на месте.
Планировали они поездку лишь на три дня, без учета времени нахождения в дороге, но задержались в златоглавой почти на целую неделю с хвостиком. Пока решали проблемы, пока ходили по возрожденному из небытия арсеналу, пока то, пока се... Московский арсенал оказался, вопреки названию, вполне современным, хорошо оснащенным по местным меркам механическим заводом, у них даже редкая новинка имелась - паровой привод для станков мощностью в 24-е лошадиные силы, для начала 19-го века очень даже ничего. На ИТОЗе и в Ижевске по старинке использовали для приведение в действие станков пока только энергию воды. Одна беда, не было в наличии собственных кадров, особенно недоставало мастеров-ствольщиков, предприятие молодое, а чтоб завести таких рабочих из местных, приписанных к предприятию крестьян, нужно ждать пока несколько поколений сменится. В городе специалисты такого профиля имелись в достатке, но рачительная казна не желала использовать труд вольнонаемных рабочих. Таким образом в одном месте не было оборудования, но были специалисты, в другом наоборот, вот этот вопрос и пытался решить штабс-капитан Денисов. На Александра повесили остальные различные околотехнические мелочи. Так например, местным химикам оказались непонятны некоторые места из документации по производству инициирующих ВВ, да и других необходимых компонентов (для читателей из 21-го века было написано, а не 19-го) и по мере сил пришлось объяснять, не без помощи найденного в бункере учебника химии и словаря старинных терминов, конечно. Ну а Григорий осматривал тем временем мастерские мелких местных оружейников-частников, надо было решить нельзя ли их привлечь, хотя бы к изготовлению прикладов. Не один конечно Гриша ходил по Москве, кто его пустит, а с членами комиссии в качестве эксперта. Не то, что бы все задуманное получилось как хотели ранее, но дело с мертвой точки сдвинуть все же удалось. Денисов кое-как договорился, о переводе с тульских заводов ряда необходимых специалистов и даже сумел неведомым способом раскачать бюрократию и на совсем нетривиальное решение. Московским мастерам-оружейникам, разрешили использовать оборудование арсенала, взамен они обязались изготовить для казны определенный "урок" винтовками. С британскими заводами, конечно нечего было и сравнивать, но когда-то надо и свое собственное производство поднимать. А сроки уже поджимают, так уже приступили к обучению нижних чинов и офицеров, прибывающих с различных полков на подмосковном полигоне. В военном ведомстве рассчитывали, что эти люди потом сами станут инструкторами в своих "родных" частях. Обратно из поездки возвращались веселые и довольные, пусть проблем еще гора, но прогресс уже заметен, а скоро через Ригу начнут прибывать и "британки", так уже заранее окрестили винтовки первого заказа, приемщики на далеких островах уже проводят испытания и проверяют качество изделий перед отправкой в Россию.
Между тем, пока Александр с начальником пребывали в Москве, в Сосновке произошла нежданно "смена власти". Красный, как варенный рак, управляющий Анкифий Карпович метался между избами, с поразительной для его дородства прытью, выгоняя крестьян на сход. Велено было собрать всех на выгоне за домом старосты, от древних стариков и старух, до сопливых малолетков включительно.
В принципе, такое событие уже давно ждали, два года назад деревня поменяла хозяина, но как-то за сельскими хлопотами и неспешной жизнью совсем об этом забыли. И вот судный день настал, прибыл новый барин, да не один, а с многочисленной "дружиной". На пяти вместительных экипажах они приехали, старый господский дом всех прибывших гостей не вместил и некоторым "гостям" пришлось жить несколько дней в крестьянских избах, откуда хозяев попросили убраться вон. Куда переселятся? Кого это волнует, хоть в лес, хоть в поле, хоть к черту на рога. Никакого подвоха сперва местные мужики не заметили, баре всегда так поступали при организации псовых охот, пикников или других мероприятий на природе. Несколько насторожились пейзане только в процессе знакомства с новым хозяином, и действительно барин выглядел весьма экзотически, сперва даже обознались мужики, не того человека сочли "их милостью". Обо всех этих событиях Александру подробно рассказал очевидец, пожилой крестьянин Авдей Никифорович. Это источник заслуживающий доверия, поскольку человек пользовался в селе огромным авторитетом и даже подменял барского управителя во время его отлучек в город.
-Дедушко почто оне таки веселы, вроде не пьяны? -шепнул старику на ухо один из внуков, стоявших рядом в первых рядах. Авдей принюхался, и уловил исходящий от барина и его "приятеля" странный запах, абсолютно незнакомый: "ровно трава какая лечебна у знахарки" - так он описал позднее унтер-офицеру, вином не и пахло, и барин и его дылда-"офицер" были абсолютно трезвые. Вот только глаза у них, глаза... осоловевшие, словно их обладатели пили без продыху водку несколько суток подряд и никак не могли опьянеть.
Сперва мужики так и не поняли, кто теперь у них хозяин. Судите сами, взору крестьян, собранных на выгоне предстали следующие персоны:
1.Бодрый, крепкий и упитанный мужчина лет за 40-к в яркой, бьющей по глазам, малиновой "палаческой" рубашке, подпоясанной шелковым трехцветным кушаком. На голове у этого деятеля красовалась повязанная странным манером черная "бабья косынка", но отнюдь не с привычными узорами московских мануфактур. Когда разглядели мужички, что там белым по черному начертано, многих захотелось перекрестится - скалится "мертвая голова", череп вверху и скрещенные кости снизу под ним. Довершали общую картину расшитые золотым шнуром красные гусарские штаны - чакиры и короткие мягкие сапоги без шпор. Вооружен был господин, впрочем они все были при оружии - саблей на перевязи и двумя короткими двуствольными пистолетами за поясом-кушаком. Несмотря на столь странный для помещика экзотический костюм это и был новый повелитель Сосновки и ее обитателей.
2.Номером два был гигант почти двухметрового роста и атлетического сложения, в мундире офицера, как потом прочитали на нагрудном блестящем жетоне - Семеновского гвардейского полка, нафабренные по столичной моде усики и шевелюра завитые колечками-кудряшками. Лицо неприятное и нерусское, откликался субъект, как выяснили любопытные крестьяне на имя "Жан" и по неизвестной причине на смешную кличку "Козлик" одновременно. По-русски этот "офицер" видимо понимал, но сам говорить не мог, или не считал нужным. Но именно он выглядел страшнее и внушительнее всех прочих и поэтому был ошибочно принят за нового сосновского барина. Ему униженно кланялись и "ломали шапки" пока дрожащий от страха и возбуждения управляющий не поправил опешивших мужиков и не указал на промашку, это скорее всего адъютант или доверенное лицо нового помещика. Высокий господин в свою очередь был вооружен, примерно так же как и номер первый, разве что пистолеты за кушаком были обычные, рекомендованного казенного образца, а вместо сабли длинная офицерская шпага на портупее.
3.На третьей позиции выступал целый коллектив рыл 17-20 здоровяков как на подбор с толстыми шеями в мундирах все того же Семеновского полка, дорогое и тонкое английское сукно просто лопалось под буграми мощных бицепсов и трицепсов. Когда Александру крестьяне описывали этих "бойцов", то всегда говорили "бугаи", "быки", "вот здоровущи" и всегда в конце добавляли какое-нибудь ругательство, самое мягкое - "гады". Сам Авдей Никифорович заявил, что видывал подобных только единожды в жизни, на ярмарке - на арене балагана, и в качестве атлетов, силачей или борцов, выступавших в представлении. Судя по всему, это были не солдаты, а просто люди в мундирах и тоже все подряд до одного иностранцы. По крайней мере местные мужики ничего, ни единого слова из их разговоров понять не могли, кроме искаженных матерных ругательств, а между собой "семеновцы" общались: "чух-чух-чух...". Примерно так на слух воспринял и запомнил незнакомую речь старик и другие крестьяне-очевидцы. Эти люди тоже были все поголовно вооружены, стандартный комплект - укороченное кавалерийское ружье без штыка. Часть имела ружья совсем короткие но со стволами "ровно дудки", по словам деда, плюс совершенно неуместные в пехоте длинные сабли. У двух-трех "не пойми кто" за пояс были заткнуты плетки или скорее арапники и почти у всех имелась в обязательном порядке короткая дубинка из какого-то необычайно твердого и темного дерева - это потом выяснили своими боками все мужики и большая часть баб. На морду лица вся маленькая барская армия, стоявшая за спинами "господ" показалась пейзанам одинаковой: "ровно чурки какие с глазами, прости господи...".
-Вот оне, их милость... их благородие... их светлость... граф П-ф-х-е-р-р-д! -дрожащим от страха голосом пролепетал солидный когда-то и строгий с мужиками старый управляющий Анкифий Карпович. Последнее слово он выговорить толком не смог, настолько язык у него от испуга заплетался. Позднее, когда сосновцев спрашивали, кто у них теперь барин, то неизменно следовал ответ: "Хер какой-то нерусский, так и звать ево". Быстро сдав дела новому хозяину бывший приказчик собрал свои вещички и не задерживаясь ни на минуту свалил прочь, чуял хитрый мужик пятой точкой, что предстоят "великие дела" и совершенно не жаждал узнать какие.
-А-а-а...б..ть, Козлик ты только глянь на них! Вот настоящая чернь, серый народ! -изрек наконец владелец яркой малиновой рубашки, бегло оглядев ряды покорно кланяющихся крестьян, затем он добавил еще несколько фраз на незнакомом языке и гигант что-то ответил "их милости", никто ничего не разобрал.
-На колени СУКИ!!! Земной поклон барину! Раз-два! Б...ть!!! -приказал как выдохнул барин в малиновом-красном одеянии и после некоторого замешательства бело-серая-голубая масса армяков и сарафанов покорно склонилась к земле, даже старики, которым уже трудно нагибаться поклонились. -Вот так их раком и надо держать по жизни... Жан дай еще курнуть, торкает меня сегодня с утра, как никогда!!!
"Офицер" что-то передал барину и тот с видимым наслаждением затянулся ароматным дымом. Авдей заметил в его коротких сильных пальцах небольшой предмет, вроде маленькой бумажной сигареты, такие местные уже видели не раз у солдат на стрельбище, только у барина были совсем крошечные и табаком от них не пахло.
-А-а-а во-о-от приедет барин, барин вас рассудит! -нараспев продекларировал, картинно рисуясь и сверля покорную толпу крестьян расширившимися зрачками, обладатель красивой малиновой рубашки и расшитых галуном гусарских штанов, -Тьфу, нах... забыл дальше! Ну и дерьмо же этот Некрасов, настоящий быдляцкий поэт, сколько ни учил в школе, ничего в голове не отложилось из его виршей. Отпустим быдло по домам, позавтракаем и отдохнем с дороги, а прописывать скотину будем потом, ближе к ночи!
Гигант в офицерском мундире кивнул и дал отмашку, валите мол "серые" по домам. На этом первая аудиенция с новым господином у жителей и закончилась.
До самого вечера ничего необычного на селе не происходило, может быть барин знакомился с делами, а может еще чем занимался, история умалчивает. Но вот солнышко пошло на закат, на единственной улице деревушки появилась в изобилии всякая мелкая живность, которую разводили по дворам, коровы появятся позднее, слишком уж медлительны крестьянские "кормилицы" на своем пути от пастбища к хлеву. Ничего не предвещало надвигающейся беды когда в начале улочки появился небольшой отряд, возглавляемый лично барином. Как потом решил Александр, судя по рассказам свидетелей, граф с Жаном были укурены, не просто сильно, а как в ХХ столетии говорят - в "дым". Началось то, что в мемуарной литературе века 19-го и воспоминаниях обычно стыдливо фигурирует, как "милые барские шалости"...
-Вперед чудо-богатыри, круши всех в хузары! Пленных не брать! -выкрикнул лихой командир, одетый и экипированный "под пирата" и пошла кровавая потеха.
Сабли вон из ножен и "воины" полетели вперед, куры и утки, свиньи и козы стали первыми жертвами неукротимых "бойцов". Визг и ор стоял неимоверный, если домашняя птица умирала под блестящими клинками быстро и без особого шума, то поросята оглушительно визжали, а убиваемые рогатые Машки и Катьки кричали почти человеческими голосами и даже пытались защитить свою жизнь. Досталось и маленьким пастухам, тех, что были постарше охранники пинали со всей дури, соревнуясь у кого дальше улетит. Совсем мелких хватали за шиворот и швыряли через заборы, целясь в двери и окна домов. Появились и первые жертвы, четырехлетний мальчонка сломал себе шею, неудачно приземлившись после броска, другой ребенок в конце полета наткнулся на забытые хозяином избы в палисаднике грабли. У крестьян детей много - как цыплят одним больше, одним меньше - никто из чиновников на последующих судебных разбирательствах погибших и искалеченных малышей графу и его опричникам в вину не поставил. О них просто забыли, словно и не было ничего.
Вскоре настал черед и взрослых, попавшихся по дороге мужиков и парней "завоеватели" без особых затей просто избивали кулаками и дубинками. Одних заставляли плясать "камаринского", других прыгать через высокие заборы, третьих - облизывать барину и его "офицеру" испачканные в навозе сапоги. Никто особо не пострадал, сломанные ребра и выбитые зубы не в счет. Не повезло только одному-единственному парнишке, которого пинали Жан с барином лично. Дело в том, что если у всех остальных "семеновцев" были обычные сапоги, с тупыми или острыми носами, то у "офицера" обувь особая - со шпорами, а там такие острые зубчатые колесики есть. Теперь у молодого человека потомства не будет, да и жены скорее всего тоже, а так живой остался... барин оказал милость. Он еще сможет работать и выплачивать хозяину положенный оброк.
Встреченных на пути баб и девок барин и компания не били, сначала слабый пол заставляли обнажить и показать грудь, для последующей компетентной оценки. Каждая такая презентация сопровождалась веселыми шутками-прибаутками барина и дружным подхалимским гоготом охранников. Затем им задирали до пояса юбки, и как смущенно, полушепотом сообщил Александру очевидец, граф с адъютантом: "сували имя персты в срамны места", вероятно некоторые деревенские девушки в тот день преждевременно по воле "укуренного" барина стали женщинами.
Но пока это просто разминка, по настоящему "шалить" и "озорничать" барин начал только тогда, когда добрался со своей веселой бандой до избы Авдея Никифоровича, до самой середины улицы. Тут насильникам впервые был оказан пусть робкий, но отпор. Сноха крестьянина, молодая баба Матрена попыталась усовестить разгулявшихся молодцов.
-Ваша милость, уймите их ради бога! Экий срам творят! -кинулась в ноги к барину женщина, и это внезапно появившееся препятствие действительно на некоторое время остановило погром. На несколько минут, затем буйство продолжилось с новой силой и продолжалось до тех пор пока "дурь" окончательно не свалила предводителя банды, а по совместительству и нового помещика.
Граф некоторое время пребывал в размышлении и бездействии, и пристально разглядывал бабу осоловевшими глазами, а затем изрек следующее.
-Козлик... Ик-ик...! Пра-а-а-тивная п...да нас учить хорошим манерам вздумала? Нет каково, а? -и затянувшись косячком барин твердо скомандовал, -Взять ее! Если враг не сдается, то его э-э-э... чего там делают... забыл нахрен? А вот - его еб...т! Ха!
По отмашке барина охранники накинулись на Матрену всей кодлой и тут же хотели изнасиловать. Жан их удержал от этого намерения, на улице было слишком грязно, пострадала бы красивая форма из доброго импортного сукна, шитая на заказ под "семеновцев". Вступился "господин офицер" за честь гвардейского мундира одним словом, не дал испачкать в навозе и нечистотах. Бойцам было приказано затащить пленного "супостата" в ближайший двор и постелить на "поле брани" свежей соломки или сена, да побольше и погуще. Боевой операцией руководил лично граф и судя по воспоминания очевидцев проявил немалые полководческие таланты, куда там какому-то Суворову с его убогим Измаилом.
-Суй по самый помидоры, рви п...ду не жалей, давай ей елду засаживай глубже до упора! -так и слышалось со двора, -Жан скажи этим идиотам, чтоб в рот ей, паскуде также дали, и в задницу непременно всадили, меня они не понимают!
Маленькая и узкая деревенская улица к тому времени полностью опустела, можно сказать, что полностью вымерла. Если в начале зевак было много, каждый полагал, что "перепадет" не ему лично, а соседу, то теперь народ понял, что "хватит всем" и попрятался по избам и сараям. С Матреной барин воевал минут двадцать, или полчаса, ни у кого их свидетелей при себе хронометра не оказалось, поэтому тут в показаниях заметное расхождение. Со двора еще долго доносились крики насилуемой десятком здоровых бугаев несчастной бабы, мат и команды графа и похотливый торжествующий рев охранников, подбадривавших своих. Как позднее оказалось, женщину "употребляли" прямо во дворе родного дома, на глазах ее детей и мужа, смотревших на это насилие из окон избы. Никто не решился воспрепятствовать вооруженным до зубов барским "опричникам", настолько велик был страх перед ними.
Если старик излагал унтер-офицеру все эти события строго последовательно, то другие свидетели обязательно отмечали, что приступы активности у барина следовали как бы импульсами, или определенными периодами. Затянулись - и лихо мелкую скотину порубили саблями, ни одна коза не ускользнула от оружия "героев". Еще вдохнули живительного дыма - и пошли малыми детьми в футбол играть, сколько 'мячей' забили - никто не посчитал, даже следствие этим заниматься не захотело. Матрену изнасиловали после пятой затяжки, после следующей, вояки отвели душу, стреляя из пистолетов по окнам ближайшего крестьянского дома. Еще косячок и вот уже бежит по улице, истошно вопя и плача, голая девка, пытаясь скрыться от следующих ее по пятам похотливых "военов". Так и бесились, пока "дурман-трава" не вышла, и били и насиловали в свое удовольствие - "озорничали" господа, одним словом, закончили тем, что подожгли предпоследнюю избу в улице. К счастью для крестьян, погода развитию пожара не благоприятствовала и обошлось - обгорела частично только соломенная крыша, а то бы пылать Сосновке синим пламенем. Развлекались не только с женщинами, адъютанту графа охранники периодически притаскивали, выловленных по избам и клетям крестьянских ребятишек, старались выбирать из тех, что по малым годам штанов еще не носили. Что с ним делал великан-француз в разных сарайчиках и в кустах лопухов крестьяне по невежеству не поняли, но все вспоминали, что: "кричали мальчонки аки резанны!" Матери плакали навзрыд, отцы и старшие братья бессильно сжимали мозолистые кулаки, но никто пресечь творящийся на селе беспредел не рискнул, не решился. Сила солому ломит - старая народная мудрость.
После рукотворного пожара барин наконец отрубился под действием наркотиков, напоследок оставив для потомков непонятную фразу: "Торт графские развалины, б...ть, твою мать... !" А вот его Жан продолжил чудить дальше, попался в ему в руки пучок крупной моркови, и затем началось совсем непотребное.
-Ха-ха-ха, ой уморила, в зад говоришь твому малому засунул? Ой не могу ну и веселый граф, экий озорник и затейник! Надо будет всем нашенским рассказать. А тебе, али мужику твоему морковь туды не сувал? Ой не могу потеха! -до слез веселился судейский чиновник, полмесяца спустя, когда к нему пришли из Сосновки пострадавшие с жалобами, -Все, поди отсюдова прочь дура! Сыночек говоришь помер? Да он поди у тебя от болезни представился.
-Ваша милость! -на коленях ползет к нему баба, надеясь вымолить справедливость, но какое там черствую чернильную душу не проймешь.
-Али не знаешь, что на помещика вам жалобится заповедано? Эй, солдат тащи дуру на съезжую, пущай ей там полста "горячих" влепят!
Произвол конечно, но по местным меркам еще "по божески", поскольку могли по закону и кнутом "погладить", имеют полное право.
Обычно таким исходом, попытки обжаловать действия помещика, которому государство вверило полицейские функции, и заканчивались. Но это будет после, а пока вдоволь натешившись "гости дорогие" отправились отдыхать от трудов неправедных. Самое бы время взять их сонных и полупьяных "в топоры", "в ножи", поднять на вилы, поджечь барский дом, ловить и бить разбегающихся в панике негодяев, но не сложилось. Не нашлось подходящего вожака, способного повести за собой мужиков, не было в селе людей привыкших убивать, бывших солдат или беглых каторжников, не нашлось и просто буйных, таких как кузнец у Дарьи. Снесли "православные хрестьяне" покорно все издевательства, каждый был только за себя. В материалы уголовного дела события первого дня не попали, следователи их сочли незначительными, ну погулял помещик немного - с кем не случается, кто не грешен? Бывает, что иной барин так разгуляется, что и своих собственных детей и насилует и бьет и калечит, а уж безответные крестьяне для того богом и созданы. Графу поставили в вину только превышение власти, повлекшее гибель двух человек: жены унтер-офицера Глафиры, дочери солдатки Дарьи и священника местного прихода отца Николая. Но Глашу и попа убили только на третий день 'праздника', так сказать в "рабочем" порядке. Наркотики у барина и его подручного к тому времени закончились, прекратился и дикий неуправляемый разгул. Позднее, некоторые крестьяне умерли от нанесенных Пфердом и его гоп-компанией побоев, но их так же не засчитали графу и на суде эти эпизоды не рассматривали. Таков был порядок, если крепостной погибал на другой день после наказания или избиения, то это от "болезни" и помещик тут совершенно не при чем.
После организованной барином своими новым подопечным в стиле лихих 90-х "прописки", для Сосновки наступили тяжелые трудовые будни. Хозяин как паук в паутине засел в доме управляющего и вершил оттуда "правеж", а заодно суд и расправу по своему личному усмотрению. Оброк новый барин пересчитал, и теперь все подряд без исключения оказались должны, даже те, кто уже успел в этом году расплатится сполна с помещиком и с казной по податям. Рыскающие по деревне "быки"-телохранители заходили по очереди в каждый дом, хватали и отправляли на разбор хозяина, и странное дело - и его бабу тоже попутно забирали. Сосновцы сильно тогда пожалели о недавних временах управителя Анкифия Карпыча, вор был понятное дело и выжига несусветный, но с ним можно было всегда договориться по-человечески. Новая власть была не просто жестокой, а беспощадной, это скоро все сельские жители почувствовали на собственной шкуре, причем буквально.
На разговоры и уговоры подопечных помещик времени не тратил, в большом доме на холме работали четко быстро и без лишних сантиментов, как на заводском конвейере. Главу семью загоняли на второй этаж, где за столом покрытым длинной скатертью восседали барин и его верный француз. Тут начинался знаменитый барский "правеж". Без лишних слов, пфердовские боевики "охолаживали" слегка дубинками мужичка, сильно однако не били, только по рукам и ногам - пугали. После чего следовало крестьянину по заведенному исстари обычаю поклонится в ноги, и поблагодарить батюшку-барина за науку, кто с этим промедлил по глупости, тот получал дополнительную порцию колотушек - уже для "для вразумления". Барин заглядывал в свои хитрые бумаги и называл сумму, если жертва соглашалась платить, то ее сразу же отпускали с миром. Хороший пинок под зад тяжелым кованным сапогом и мужик кубарем скатывался по широкой лестнице в прихожую, обычно как раз успевал к тому моменту, когда вторая группа "быков" заканчивала с его бабой. С женщинами поступали проще: никакого садизма и ухарства как в первый день, хозяин просто велел "обновить кровь быдлу", или как он тогда непонятно выразился "улучшить генофонд". Вот и старались его телохранители изо всех сил осеменяя местных баб, а то больно народец худосочный в Сосновке собрался. Хотел было барин завести для этой цели, для работы в своих поместьях, специального 'производителя' или даже нескольких, как на конном заводе. Но потом подумав чуток, решил не лишать верных слуг развлечения, пусть сочетают приятное с полезным.
Если крестьянин вдруг начинал упорствовать и артачится, или просто средств у него не было, то били его "по-настоящему" в полную силу: дубинки в руках откормленных бугаев с бычьими загривками филигранно отрабатывали по почкам, ребрам, и половым органам. По голове и суставам удары намеренно не наносили, зачем зря калечить полезный рабочий скот? Избивали быстро, сноровисто и профессионально - у людей графа был за плечами большой, нет просто огромный опыт такой работы. Собственно в последние годы только этим телохранители и занимались в основном, лишь изредка упражнялись еще в стрельбе из пистолета и ружья, а фехтование на сабля или шпагах и сроду не осваивали - слишком мудреное и кропотливое занятие. Да и незачем, на хозяина уже давно никто не покушался. Был единственный случай за все это время, пыталась его раз дворовая девка отравить мышьяком, но не смогла, не взял барина яд. Виновную наказали жестоко, но "домашними" средствами, к помощи правосудия прибегать не барин не стал. Как конкретно тогда поступили - неизвестно, однако умирала отравительница долго и мучительно, неоднократно просила добить, но ей в этой милости отказали. К вопросу о бабах: среди обложенных оброком сельских хозяев Сосновки попалась и одна представительница слабого пола, вдова - она вела хозяйство самостоятельно. Женщина решила упорствовать до конца, ее ведь не стали подвергать "предварительной обработке", как мужиков, чтоб не покалечить случайно. Но у барина был рецепт и на такой специфический случай, не успела вдова и охнуть, как трое телохранителей ее надежно зафиксировали и "оголили", а еще двое ловко вставили свои деревянные дубинки женщине в естественные отверстия тела расположенные ниже пояса. Приподняли ее чуток на 'раз-два' и на 'три' резко опустили - как на два кола сразу посадили. Маркиз де Сад отдыхает, до такого приема он не додумался. После простой и быстрой с виду процедуры хозяйка сразу же признала задолженность и пообещала немедленно расплатится, одной минуты "внутреннего массажа" оказалось достаточно для убеждения, а если бы просто стали лупить бабенку, тогда провозились бы десять, а то и двадцать. По окончании обработки избитых мужчин и растрепанных баб выкидывали без особых церемоний во двор, сдавали пришедшим за ними родственникам на руки, и сразу загоняли в дом новых бедолаг, доставленных из села охраной.
Пока перед ними избивали мужиков барин и его приятель не скучали, им помогали скрасить время пара смазливых молоденьких девиц, одна по лицу и стати цыганка, другая как подметили мужики "нашенская" - у народа на такие вещи глаз наметан. Девкам пособлял в их занятии некий ловкий молодой человек, эта троица и обслуживала господ, сменяя друг друга у них под столом.
-Парня то мы прознали, Бандеркой звать. -поделился добытой информацией с унтер-офицером рассказчик.
-Может ослышались, не "бандерка", а "баядерка"? -переспросил Александр, решив что крестьяне как всегда путают незнакомые слова.
-Во те истинный крест ундер! Сам слыхал, барин кажет: "Бандерка на незалежность поди насосал уж, бегай давай до погребу, огурчиков подай живо сюда. Нам закуска к водке потребна". Ен вылезет оттудова, молофью с лица то смахнет и бегом бежит! -продолжал старик, вспоминая в подробностях, что увидел в доме управителя, пока его охаживали дубинками охранники, -Экий шустрый, прибег с погребу значится, цыганку энто за подол выволок и сам заместо ея господину угождат.
Дед не ошибся с именем, так и есть. Под чутким руководством графа Пферда далекий предок основателя - "отца нации", одного сопредельного с Россией "государства", интенсивно впитывал европейские ценности. Единственное отличие от века 20-го: партнерами вождя были не немцы, и даже не поляки, а французы. Если точно, то юношу обычно привечал Жан - бывший бретер и главный телохранитель графа, а сам барин все же предпочитал обычно пользоваться услугами молодых женщин и девушек.
За два дня почти все главы семейств деревни перебывали в барской "пыточной". Так сразу в народе окрестили большую комнату на втором этаже особняка, где и происходило выбивание оброка. Почти, но далеко не все, отдельные проскочили как мелкая рыбешка через сеть с большой ячеей, просочились сквозь жадные загребущие пальцы нового помещика. Барин пользовался устаревшими данными из последних ревизских сказок, а там не значились некоторые молодые крестьяне, отделившиеся от отцовского хозяйства после переписи. Ленивые "быки" таскали на "правеж" к барину только из тех домов, что непосредственно примыкали к единственной вроде бы сельской улице, а за ней был еще один небольшой ряд недавно построенных изб, как бы вторая улица, туда охранники заглянуть не захотели. Счастливцев было немного - человек двадцать и им оставалось только усиленно молится, чтоб помещик о них, чего доброго, не вспомнил.
Не трогали до вечера третьего дня и дочь солдатки Глашу, у них дом был последний в улице и просто не добрались до него в ходе "веселого" погрома. Услышав выстрелы и крики девчонка схватила в охапку свою младшую сестренку и опрометью кинулась с ней в лес. Откуда только силы взялись у хрупкой девицы на такой забег с препятствиями непонятно, но в панике люди и не такие вещи проделывают. Ночь они провели в лесу, скрываясь среди кустов малины на вырубках, где деревенские дети и дикие животные давно протоптали массу тропинок - получился своего рода колючий лабиринт. Здесь можно было случайно напороться на медведя - еще одного любителя сладкой лесной ягоды, но люди казались тогда страшнее дикого зверя. На рассвете второго дня Глаша, подойдя к околице, издали внимательно рассмотрела родную деревню и опрометчиво пришла к выводу, что опасность уже давно миновала. К обеду они с сестрой вернулись домой, а к вечеру прибежала от соседского помещика Дарья, напуганная быстро распространившимися по округе недобрыми слухами. Увидев рядом мать, Глафира окончательно успокоилась, сработали детские иллюзии, ребенок всегда в таких случаях считает, что родители смогут его защитить от практически любой опасности и полагается на них. И следующая ночь тоже прошла нормально, никто небольшой домик на дальнем конце улочки не потревожил, видимо пока их сочли недостойными "высокого" внимания помещика. С раннего утра по деревне опять деловито забегали барские "быки", смешно матерясь на ломаном русском и грозно размахивая дубинками, для важности - надо полагать. Основной оброк из Сосновки уже к тому времени успешно выбили, теперь развернулась работа с отдельными неисправимыми должниками, их снова потащили в дом управляющего на "разборки". Оказалось, что у барина не только обычные средства воздействия припасены - палки, розги и дубинки, но и хитрые палаческие приспособления имеются, от одного взгляда на которые у нормального человека кровь стынет в жилах - тисочки и щипчики всякие интересные, для пальцев и для других органов. Граф ничего нового не придумал в этом плане, просто порылся по старым закромам у предшественников, еще помнится Екатерина Великая жаловалась Вольтеру, что нет в России барского дома, где бы не было палаческих приспособлений. Все привлеченные по второму разу "ленивые" мужики глубоко раскаялись и поклялись продать все имущество до последней рубашки, залезть в долги, но оброк и подати исправно и в срок уплатить. Вечером, когда граф с Козликом смаковали неспешно французское вино и подводили итог проделанной работы. Когда они сверяли списки наличного сосновского "быдла", то неожиданно обнаружили несоответствие, по одним ведомостям Глаша, дочь солдатки Дарьи числится крепостной на оброке, а в других, полученных от Анкифия Карповича, девчонка не значилась совсем, словно ее и не было. Барин велел разобраться и навести справки, и тотчас "быки" приволокли к нему первого попавшегося им на деревенской улице крестьянина. Что, он не помнит ничего? Не беда, освежили память пейзанину испытанным средством - врезали дубинками по почкам, и тот сразу же сообщил, что Глаша месяц назад вполне официально вышла замуж за нижнего чина, унтер-офицера 13-го егерского полка.
-Кто разрешил? А ну живо волоките сюда эту прошмандовку, я сам лично разберусь с ней! -проревел грозный господин, и ретивые слуги бегом кинулись выполнять приказ.
Охранники галопом, точно табун лошадей, подняв до небес тучу пыли, пронеслись по улице и вломились в самый крайний дом к солдатке. Дарья пришельцам дочь отдавать добровольно не захотела. Она протестовала и кричала, что Глаша вольная и у нее бумага на нее есть. Но добилась женщина только одного - ее жестоко избили и только по недостатку времени не "обидели", с бабами графская гвардия при оказании сопротивления не церемонилась, да и без оного тоже. Во время схватки в избе вторая ее дочка - Машка вовремя успела спрятаться, малышка в страхе забилась не то под лавку, не под печку и "быки" маленькую девочку не заметили и потому не тронули. А вот саму Дарью телохранители попинали от души и с наслаждением, мстя за оказанное противодействие. Упирающуюся и орущую благим матом, Глашу на руках доставили к барину, там сцена почти повторилась.
-Вольная говоришь! Ты!!! Я тебе б...дь малолетняя сейчас покажу, кто тут свободный, а кто нет! -обиделся барин на вполне справедливое требование девочки отпустить ее. По закону Глаша, став супругой солдата российской императорской армии, автоматически перестала быть крепостной и барин никаких прав на нее более не имел, теперь девочка числилась за военным ведомством.
Подумаешь, какой вроде ущерб, тем более, что 'выводные' деньги за невесту помещик получил от старого управляющего сполна, просто эта сумма по другим бумагам проходила, а цена девки колеблется на внутреннем рынке от 5 до 150 рублей серебром в зависимости от местности и от достоинств живого "товара". Но принцип - великое дело и уступать, бывший ученый-историк, бывший барон, а ныне граф российской империи Пферд был не намерен ни на йоту. Без его ведома отпустили девку, да черта с два! Он им еще покажет, кто тут хозяин, эти скоты должны знать свое место!
Расстроился господин граф очень сильно и со своим старым приятелем, и попутно сообщником по всяким грязным делишкам, Козликом решил все поправить, так как он обычно поступал в таких случаях с крепостными девушками. "Мерзавку" они вдвоем жестоко избили и изнасиловали, как без этого - у графа давно выработалась привычка совмещать приятное с полезным. Крики Глаши были слышны чуть ли не по всему селу. Обезумевшая от боли и унижения девчонка угрожала обидчикам, что унтер-офицер за нее отомстит, такую дерзость барин снести уже не смог... еще никто не смел из "быдла" ему так перечить, с этого момента девочка была окончательно обречена. Раб поднявший руку на господина, или хотя бы помысливший о такой возможности, непременно должен умереть - этому старому римскому правилу бывший ученый, а ныне рабовладелец и аристократ российской империи следовал свято, не останавливался он даже перед явными убытками. Да если честно, и не стоила эта малахольная девка ни рубля - по мнению помещика конечно. Ни в поле, ни в коровнике, ни даже в борделе такая неженка долго не протянет и существенного дохода не принесет, а лишних дармоедов граф держать у себя не собирался.
Небольшое и уместное разъяснение: бывший уроженец 20-го столетия к тому времени полностью впитал в себя предрассудки начала века 19-го и к собственным тараканам в голове у него добавились еще и местные 'дворянской породы', насекомые скрестились, отсюда и такая адская смесь.
Но граф не ничего нового не "изобрел" и не придумал, порой точно так же поступала и средняя российская барыня в те времена, пиная своих дворовых девок: "За что я вас кормлю дармоедки?" Знатной дуре в голову не приходила простая и естественная мысль, что обеспечивают на самом деле девушек, да и ее заодно тоже, их отцы, братья и матери, оставшиеся в деревне 'на пашне'. Упаси бог дворовой женщине или девушке иметь от природы хрупкое телосложение - барыня считала своим первейшим долгом тиранить таких для "улучшения породы" и "загонять в могилу" по возможности. Точно так же получилось и с Глашей, никакого ущерба графу она своим существованием не наносила, девочку содержала мать, но она "дармоедка" - и смертный приговор окончательно подписан.
Отлежавшись после побоев, и придя в себе с помощью сердобольных деревенских женщин, солдатка кинулась выручать старшую дочку, предварительно попросив хорошего знакомого, как раз Авдея Никифоровича понадежнее спрятать у себя ее младшую - Машку. Она отдала людям графа все деньги, что у нее были, все сбережения, толстомордые наглые 'гвардейцы' серебро и ассигнации охотно взяли, но в дом управляющего не пропустили. Обезумевшая от горя мать под окном стояла и слушала, как на втором этаже здания барин с Козликом убивают ее любимую Глашу. Экзекуция сопровождалась гнусными, но весьма подробными комментариями, вызывавшими у графских охранников то и дело приступы неудержимого смеха. Немногие же бывшие рядом крестьяне лишь крестились при этом и бормотали молитвы, но бог видимо отвернулся от Сосновки и ее обитателей. Барин дотошно перечислял, что и как они с Глашей делают, крики жертвы не оставляли сомнений в том, что все именно так и происходит на втором этаже за толстыми плющевыми занавесками. Ждать Дарье пришлось долго, два здоровых мужчины едва справились с девчонкой за час. Могли бы и быстрее прикончить ее, но захотелось поразвлечься напоследок, мало ли какие фантазии в пьяную голову лезут, а под рукой ненароком оказывается бутылка от шампанского, шампуры и прочие интересные предметы.
-Вот забирай! Повесилась твоя ненаглядная дура! -пьяно проорал в окно барин, когда наконец шум борьбы и вопли несчастной девочки стихли. И вскоре охранники, вынесли из дома точно мешок с песком, а затем выкинули во двор изуродованный и окровавленный труп Глаши.
-Как Дарья то увидала, чегой-то с дочерью оне сотворили, так лицом почернела, и дух из ей вон! -так описал то, что случилось Сашке Анкифий, сердце у женщины не выдержало, упала она бездыханной прямо на тело дочери.
Два свежих трупа во дворе господского дома - неприятная картина, глянул барин еще раз из окна на это безобразие и велел мужикам: "закопать побыстрее эту падаль!"
-Чай Глаша с Дарьей не собаки, послали мы тогда за священником в соседне село! -проложил рассказчик, но лучше бы мужики этого не делали, а похоронили погибших сами с соблюдением необходимых обрядов, что в итоге и пришлось им проделать. Прибывший в село по просьбе мужиков священник - отец Николай категорически отказался отпевать умерших и потребовал вызвать исправника и уездного предводителя дворянства для проведения расследования. Что он увидел, почему принял такое решение? Молодая женщина, почти девочка, по всем признакам была зверски убита, видны следы пальцев на горле, одежда разорвана и юбка ниже пояса пропитана свежей кровью - какие еще нужны доказательства?
-Посылайте за исправником православные! -категорически потребовал священник, другой бы может испугался барина, или попытался получить с него приличную мзду за молчание, но отец Николай был не из таких, а погибшие женщины были ему хорошо знакомы, так Глашу он совсем недавно обвенчал с унтер-офицером Сашкой. С помещиком он разговаривать приватно он не захотел, хотя и получил через охранников такое заманчивое предложение.
-Исправника звать?! Ах ты гнида черная, народ возбуждать против помещика, против законной власти? -раздалось из окна, откуда граф с Козликом наблюдали за происходящим во дворе событиями и теперь уже жизнь самого пастыря висит на волоске. Моментально выскочили на крыльцо телохранители и оттеснили, отогнали прочь крестьян, а за ними и сам барин с французом выбежали. Не теряя лишнего времени сразу же принялись "учить" дерзкого попа, посмевшего чего-то там перечить рабовладельцу. Били они его жестоко, как говорят свидетели, "шибко - аж ружжо поломали". Прочный ореховый приклад не выдержал мощного удара и разлетелся на куски. Отец Николай умер не сразу, а лишь сутки спустя, поэтому на графа его смерть долгое время следствию никак "повесить" не удавалось, хоть и нашли массу свидетелей, видевших как именно барин проломил священнику череп прикладом своего кавалерийского карабина.
Ранним утром четвертого дня "адской недели" вконец запуганных, избитых и частично "обиженных" крестьян снова согнали как скотину на выгон за селом. Протрезвевший лишь отчасти барин захотел простится и поблагодарить сосновцев за плодотворное сотрудничество. В этот раз он был не под "веществами", а просто сильно пьяный, и малиновую рубашку пришлось ему заменить обычной белой, поскольку на прежней остались несмываемые пятна крови. Запачкался господин граф не то с Глашей, не то когда отца Николая убивал, не то когда просто людей бил вместе со своими помощниками-чухонцами.
-Земной поклон барину скоты! -пьяно проревел помещик, и убедившись, что все до единого приказ выполнили, решил пойти дальше, -Лечь быдло! Морды поднять и слушать, барин с вами говорит!
-Так суки, запомните, и запишите себе на лбу, эту б...дь Глашку я лично прибил, вот этими руками п...ду ей порвал! Жаль только Дашка сама сдохла... надо было и ее за компанию с дочкой порешить, -неожиданно в приступе хмельного откровения признался барин в совершенном преступлении и продолжил, -Я теперь граф российской империи, у самого молодого цесаревича в близких друзьях, а скоро буду и у царя! Слышали уроды? Мне ВСЕ можно, хоть кожу с вас живьем сдирать могу! Жан дай мне глотнуть!
Приложившись раз к обычному штофу "беленькой", услужливо поданному начальником охраны, помещик пьяно рыгнул и продолжил свою речь.
-А если кто застучит меня, то я вас всех с бабами и детьми в землю зарою! -граф хлебнул дорогого французского коньяка уже из другой пузатой бутылки, услужливо поданной Жаном и продолжил запугивать крестьян, -Чего с теми было, кто Пугачеву хлеб-соль подал, напомнить? Их зарыли живыми в землю, все село от мала до велика, и я вас бл...й, так же закопаю, если что!
В собравшейся на выгоне толпе как по покойнику завыли бабы и заплакали маленькие дети, барин пару минут насладился произведенным эффектом и решил наконец закончить "этот балаган", надоело ему уже и водка не пьянит, и кровь не возбуждает и девок не хочется сегодня, травки бы употребить... а закончилась.
Народ, я совсем забыл и самое главное? Карлушка, черт такой ломаный иди сюда! -барин призывно махнул рукой, при этом пьяно покачивался влево и вправо точно маятник часов, но голос у него по-прежнему был твердым и пугающим, -Познакомьтесь православные, это ваш новый управляющий. Этот хороший человек будет вас е...ть во все дыры, как отец родной! Посему прошу любить его и жаловать и задницу ему подставлять!.
Из-за спин охранников выдвинулся вперед некий субъект с такой отвратной мордой, о каких в народе говорят "только под мостом с ножом сидеть", впечатление довершал свежий, зловещего вида лиловый шрам на скуле. Волчьим взором новый бурмистр внимательно оглядел подчиненных ему мужиков, как бы намечая кого первого сожрать. Такой с костями заглотит и не подавится, сообразили мужики, пощады не будет никому. Раньше его не приметили среди 'быков' хозяина, может быть новый управляющий приехал позднее, когда в деревне уж дым коромыслом стоял от милых графских забав. Если бы была жива солдатка Дарья, то она бы без труда опознала хорошо знакомого ей 'Карлу', из-за которого ее лишили любимого мужа и выгнали прочь из родной деревни. Того самого, что пытался ввести 'новый порядок' во владениях Пферда и пострадал при этом от рук кузнеца. Барин, похоже, решил наградить верного палача за полученное "при исполнении служебного долга" увечье, дав ему власть над своими новыми рабами.
Глава 2. Пока без названия.
-Машка у тебя? -спросил Александр старика, надо ему обязательно забрать девочку, ненормальный барин уехал в Питер, но оставил вместо себя нового управляющего, которого страшились мужики ничуть не меньше, чем самого господина. Откуда-то слева из-за заборов раздался пронзительный визг, странно это и непонятно, обычно свиней летом почти не режут.
-Не, сбегла твоя на погост к своим. Сколько ловили и возвертали все едино убегат туды к матери и сестре. Не ест который день, только водичку пьет маленько. -ответил ему крестьянин и заметив недоумение солдата, пытающегося определить направление, откуда раздался странный звук, поспешно разъяснил что к чему.
Оказалось, что предусмотрительный барин снабдил Сосновку не только новым надсмотрщиком, но и дал пару своих боевиков ему в помощь - "для украшения местной природы" и на страх народу. Жрут эти громилы так, словно в Питере их сроду не кормили, каждому в день отдают по курице или по утке и раз в три дня приходится резать очередного поросенка. Мало того, что бандиты отняли у селян для себя все наличные запасы водки, полпива и браги, забрали так же все, что им приглянулось ценного, даже простенькие серебряные украшения с женщин и девок сняли, не побрезговали такой мелочевкой. Но не это угнетало старика, оказывается одними экономическими притеснениями, в просторечии именуемыми грабежом, новая власть не ограничилась.
-Вчерась Карла энтот, немчин поганый, бабу себе в полюбовницы выбирал посредь нашенских! -не преминул сообщить Авдей Никифорович, дед тогда успел всех своих и соседских девок отправить в лес, но одна дурочка забыла лукошко и вернулась, попала прямо в лапы немцу. Тот и рад, пасть разинул до ушей, гогочет.
-Ен Евдошку, то мою младшу за косу и как собачонку каку за собой потащил до барского дому. А у колодца нехристь женку Игнатову увидал с ведрами, девку энто бросил и ею за сиськи лапать зачал. Баба спужалась, ажно обмочилась, ноги отнялись с испугу, думала ить, Карла ея прям здеся еть собралси.
Александр вспомнил - Ненила, жена Игната почиталась на селе первой красавицей еще в девках, да и позднее тоже на нее мужики заглядывались. Глаша ему еще однажды сцену ревности устроила, когда он в шутку попытался их сравнить. У немца выходит губа не дура, схватил самую лучшую женщину, теперь баба обязательно пропадет. Выучат пить водку стаканами, оторвут окончательно от семьи и детей, поделится управляющий с дружками и окончательно пошла гулять по рукам. Не было в Сосновке своей 'гулящей', теперь похоже появится и может быть и не одна, эта надоест Крала сразу же возьмет и другую.
-А что Игнат, добровольно отдал ему свою жену? -спросил унтер-офицер, он бы сам ни за что... но вот с Глашей не смог, не сумел ее защитить, хоть и слово девчонке дал.
-Ен на цепи сидит, заместо кобеля у Карлы под окном теперича! -таков был ответ, муж значит не смирился, но сила была не на его стороне. Ну ладно этот хоть настоящим мужиком оказался, другие сосновцы сами своих жен и дочерей по первому требованию немца-управляющего приводили.
Сашка осторожно просунул руку за борт темно-зеленого мундира, ТТ в наплечной кобуре успокоил его приятным холодком гладкого на ощупь металла. Вот он - нехитрый механизм, но на удивление смертоносный, родом из 20-го века: весомо, грубо, зримо. Возникла даже мысль пойти и разобраться с "Карлой" и его подручными прямо теперь, просто убить, зачем медлить - пристрелить их и дело с концом. То, что предполагаемые противники, по словам сосновцев, "здоровущи" унтер-офицера нисколько не пугало, не на кулаках же он драться с ними собирается в конце концов. Сашка стрелок, а не боксер и не борец, и не дает мышечная масса такого подавляющего преимущества в бою, как обычно считают люди видевшие войну только на экране телевизора. В ход идет оружие, а пуле то ведь все равно, да и клинку в умелых руках тоже, эту истину унтер-офицер познал давно, еще там "за речкой". Он уже было направился в сторону барского дома откуда на всю деревню, неслись пьяные крики гуляк и пронзительный женский визг, но по дороге остановился, он испугался? Смысла нет, только три дефицитных патрона изведешь на этих гадов зря, а барин вскоре пришлет очередного подонка, что в Питере их мало среди понаехавших иностранцев - да там их море, не хватит боеприпасов к пистолету на всех. Еще хуже если убийство управляющего "повесят" на сосновских мужиков, были случаи, что и половину села в Сибирь отправляли, а уж то, что перепорют жестоко всех, так это стандартная реакция властей на такое происшествие. там уж как повезет, если власти захотят "прогнутся" перед графом, то старики, дети, подростки или беременные бабы казенные батоги могут и не выдержать - забьют их насмерть, обычное дело при экзекуциях, лупят крестьян нередко всех скопом, невзирая на пол и возраст и без всякой жалости. Нет, надо обязательно ехать в Питер и разбираться с графом, не станет его не будет и этих "Карлов", надо отомстить за Глашу, да "кровь из носу" - отомстить, он же ей обещал, что защитит, если что...
Собираясь идти за Машкой на кладбище, Александр зашел домой, точнее туда, где раньше был его 'дом'. Ворота раскрыты настежь, во дворе гнетущая тишина, барские холуи не оставили даже цыпленка, выгребли все подчистую. А раньше было довольно шумно, Дарья держала пару коз, поросенка и конечно же, как все крестьяне, множество кур-несушек местной породы, и даже несколько уток у нее было и еще какая-то мелкая живность по двору вечно ползала, всех и не упомнишь. Дверь в избу словно испарилась, осталась только одна крайняя доска с кожанными петлями, внутри царил дикий разгром, словно после взрыва. Уцелела только та мебель, которую трудно было разбить и разломать, лавка и стол, все остальное превращено в щепки. Все женские 'богатства', все приданное, что готовила солдатка дочерям, частью исчезло, частью превратилось в рваные тряпки на полу. Подарок штабс-капитана на свадьбу, чайный фарфоровый сервиз, которым женщины так гордились - 'господская посуда', под грубыми сапогами рассыпался в белую пыль и мелкие черепки. В довершение картины разрушений в "красном углу", исчезла икона и все остальное, что за ней прятали от вездесущей Машки, остатки раскрашенной доски Александр потом обнаружил в печке, зато появилась огромная и отвратительно воняющая куча в дальнем углу избы, там где раньше стоял синий пластиковый бочонок с питьевой водой.
Сразу же возникло дикое желание хоть кого-нибудь обязательно убить, рассчитаться прямо здесь и сейчас, не откладывая в долгий ящик, пистолет как живой сам прыгнул в руку. Но видимо немецкий бог хранил управляющего 'Карлу' и его подручных, на единственной уцелевшей полке под самым потолком Сашка случайно обнаружил чистое лоскутное одеяло, то самое, что Глаша шила в тот день, когда они впервые 'познали любовь'. Ярость отхлынула, Александру не без труда удалось обуздать в себе проснувшегося бешеного зверя, не время сводить счеты с мелкими барскими холуями, сколько бы они ему в душу не нагадили, надо сначала позаботится о Маше. Это единственное, что у него осталось от семьи.
Девочку унтер-офицер обнаружил лежащей на земле, как раз посередине между могилами матери и сестры. Они при жизни так и спали обычно, пока у Глаши не появился Сашка, младшая всегда ложилась между сестрой и матерью. Так теплее, а Машка всегда боялась холода, но теперь ей похоже все равно, пусть и лето еще, август стоит на дворе, но земля вечером уже весьма прохладная.
Он поднял ребенка и бережно завернул в одеяло, как бы не простудилась и не заболела, единственное, что осталось от семьи, не хватало потерять еще и ее. На погосте он долго оставаться не стал, никогда Александр не любил надолго задерживаться в таких местах. Хотел, он было сначала вырезать на крестах Глаши и Дарьи фамилии, инициалы и дату смерти - как положено в веке 21-м, но раздумал. Черт его знает, как местная власть на такое отреагирует, как бы 'подстрекательство к бунту' не усмотрели в безобидной надписи, у этих дураков ума хватит, еще ведь недавно за случайно вылетевшие "прелестные слова" людей хватали и пытали в застенках. Посидев немного и как бы простившись, Александр собрался было идти со своей ношей - Машкой на стрельбище, больше все равно некуда, но в последний момент девочка в руках у него завертелась и забрыкалась, пришлось сделать остановку и временно дать Марии свободу.
-Ну что такое, что ты мне хочешь отдать? Не надо. - удивился Сашка, по пришлось ему забрать у Маши тот мелкий предмет, что ранее она крепко сжимала в своем маленьком кулачке.
Это было серебряное колечко Глаши, одно из тех двух, что он сам изготовил после венчания из монеты. Опыта работы с ювелирными изделиями у Александра не было, ошибся при снятии мерки немного, на 'глазок' это украшение сделал. В результате получилось, так, что молодая жена постоянно роняла символ супружества, пальчики у нее слишком тонкие оказались, совсем еще детские, вот и соскальзывало колечко то и дело. Глаша теряла обручальное кольцо и не раз и не два, и не три, но каждый раз пропажа находилась и благополучно возвращалась к хозяйке. В последний раз колечко она обронила уже будучи в лапах охранников графа, деревенские дети подобрали, нашли этот небольшой кусочек серебра в дорожной пыли и отдали Маше...
-Иван Федорович, позаботитесь о моей маленькой свояченице, может быть, у вашей Софьи девочка поживет пока?
-Да конечно, прямо сегодня Гришу с ней отправлю в Москву, -штабс-капитан с тоской смотрел как Александр спешно собирает себе в дорогу свой рюкзак: патроны, гранаты, немного продуктов и прочее необходимое имущество. В углу скромно ждал своего часа упакованный в водонепроницаемый чехол карабин Шарпса.
Еще днем, как только приехали из Сосновки, прибежал запыхавшийся мальчишка-посыльный, ничего конкретного они не поняли из сбивчивого рассказа паренька, но Александр тут же кинулся в деревню. Сашка брал ТТ с собой в первопрестольную, там временами 'пошаливали' разбойнички, так с ним и убежал разбираться. Штабс-капитан в свою очередь прихватил в поездку на всякий случай револьвер, такое оружие ему привычнее, почти как обычный однозарядный пистолет, распространённый в 1800-х. Последовать за Сашкой в Сосновку Денисов не смог - не успел, едва он собрался идти, как на полигон прибыл военный министр, генерал от инфантерии Барклай-де-Толи и еще люди с ним. Намечалось какое-то крупное дело, и высокий гость сразу же вызвал штабс-капитана к себе. Потребовали и унтер-офицера, пришлось объяснить, что он будет только через час-другой и невиданное дело - генерал вдруг решил подождать его, какого-то ничтожного нижнего чина. Денисов хотел было послать за Сашкой своего денщика, но ему не разрешили.
Нет, так нельзя... человек пропадет ни за что, и не факт, что сумеет совершить задуманное. Пока он доберется до Санкт-Петербурга, убийца может уже оказаться за границей, да и в городе до графа добраться непросто, его неплохо охраняют. Раз уж граф по деревням с такой командой телохранителей ездит, то сколько же у него "бойцов" в столице? Долго скрывать отсутствие унтер-офицера Денисов не сможет, а значит времени "за все про все" у Сашки - неделя максимум, затем его начнет ловить полиция. С учетом дороги - как уж повезет, на расправу с графом остается всего два-три дня, и куда он денется потом?
-Может, обождешь немного, недельку? Ведь будет следствие и суд? Они там в Сосновке много чего натворили, такое заметят обязательно! Сашка, коли начнешь сам правосудие вершить таких дров наломаешь! -попытался он отговорить подчиненного, все равно приказывать ему уже бессмысленно, не остановится.
-Иван Федорович, вы же говорили мне, что в России нет закона, есть столб, а на столбе корона? Вас самого по справедливости осудили, или просто захотелось кому-то власть показать, да очередной чин и орденок в петлицу на громком деле сделать?
-Мы можем графа Аракчеева попросить, неужели не снизойдет до нас, столько ведь для него старались?
-Сильно он лично вам с Софьей помог, что развел со старым мужем ее? И судимость до сих пор не снял, а ведь ему достаточно пальцем было пошевелить! Не нужны мы ему теперь, после того как винтовку протолкнули. -категорично заявил Сашка и надо сказать в его словах была изрядная доля истины. Действительно, после успешного показа нового оружия царю и принятия решения о постановке на вооружения, Денисов и Сашка уже не являются такими 'ценными кадрами' для временщика, как раньше. Очень сомнительно, что ради какого-то нижнего чина осторожный Аракчеев будет портить отношения с потенциальным наследником престола.
-Есть еще вариант, этого графа-насильника обязательно накажут по закону, но если только дело дойдет до государя. За двойное убийство - пожизненная каторга, хуже только смерть.
-До бога высоко, да царя далеко! -напомнил начальнику известную народную мудрость Сашка и продолжил сборы в дорогу.
-И все же погоди, помнишь, генерал Барклай-де-Толи однажды к нам приезжал, он снова здесь и не один! Полагаю, что они наверху решили избавиться от Наполеона, и ты им нужен как стрелок, как снайпер, а значит можно поторговаться! -неожиданно пришло в голову штабс-капитану странное, но вполне приемлемое решение, -Это ведь все через царя идет, Барклай здесь только посредником выступает. Вот и требуй правосудия в обмен за свой выстрел, не уступай! Время поджимает, и до 1812 года они никак не успеют подготовить тебе достойную замену.
-Прикажет! Он же генерал, а я нижний чин.
-Не сможет! Где в тексте присяги такой пункт, как 'обязуюсь по требованию командира убивать правителей иностранных государств', да и под принуждением ты присягал или нет? Куда Барклай денется - согласится? По ту сторону границы он над тобой власть теряет, и это генерал должен понимать, не дурак ведь, коли взялся провернуть такое сложное дело.
Глава 3. "Ликвидаторы" его величества.
Разговор у них с военным министром вышел долгий и трудный, действительно никто не орал и не командовал, нижний чин временно стал на один уровень, на одну ступеньку с 'их высокопревосходительством'. Впервые за столько лет проведенных в 19-м столетии Александру не приказывали и ничего от него не требовали, а напротив сулили и уговаривали. Неужели унтер-офицеру удалось заставить поработать на себя безжалостную государственную систему, во главе с самим царем, невероятно? Лучше всего ход этого необычного торга изложить по пунктам, и так за устранение Наполеона Сашке предлагали следующее вознаграждение, кстати довольно скромное по местным меркам, Павла первого оценили в свое время выше:
1.Офицерский чин, сначала подпоручик, затем через пару лет - капитан и возможен рост по выслуге далее, но не гарантирован: 'Как уж братец сумеешь, как себя покажешь!'
2.Деньги и не очень к слову, большие, плюс наследственное дворянство, обещали подыскать 'достойную партию', если вдруг он надумает жениться.
3.Как вариант, учитывая необычное происхождение унтер-офицера, вместо первого и второго пунктов - просто деньги и заграничный паспорт. Не такой уж и плохой выбор, вали куда хочешь.
В свою очередь унтер-офицер потребовал со своей стороны, нет не золотые горы и молочные реки, а кое-что попроще и конкретнее:
1.Возможность рассчитаться за Глашу, так или иначе, одним словом Александр хотел получить головы Пферда и Козлика. Это требование главное и ключевое, остальные идут довеском.
2.Увольнение от службы, десяти лет проведенных в шкуре солдата с него достаточно, добавим два года в СА, плюс время выполнения самого задания в зачет. По его мерке выходит, что он свое давно отслужил многократно, даже можно сказать - 'переслужил'.
3.Решить проблемы его друзей, как штабс-капитана Денисова, так и старого приятеля Григория, и рядового Федьки, а равно и еще одного солдата, ставшего не так давно родственником (мужа Дарьи, если он еще живой) - не такой уж большой труд для военного ведомства. Да еще момент, 13-егерский должен остаться в Москве навсегда, на тех же условиях, что и сейчас, и при том же командире.
4.По возможности освободить от службы или хотя бы перевести поближе к дому всех остальных нижних чинов из его взвода.
На чем же они сошлись? Михаил Богданович Барклай-де-Толи дал Александру слово офицера, что уголовное дело против помещика будет незамедлительно взято под контроль самим государем императором и виновные в убийстве получат максимально возможное в российской империи наказание. Первый, второй, третий и четвертый пункты требований Александра генерал принял, но с некоторыми, незначительными оговорками. Так судимость с Денисова снимут, и наказание отменят, но обещать устойчивый карьерный рост 'неблагонадежному' офицеру в армии невозможно в принципе, Софью разведут со старым мужем - царь прикажет и Синод верноподанно возьмет под козырек. Что до Федора и Григория, а равно и остальных то поступят по их желанию: или переведут, туда куда захотят - ближе к родным местам, или как с Александром, отпустят одним словом солдат домой, проведя через фиктивную выслугу лет или уволив в безвременный отпуск. Относительно тестя - генерал обещал принять все меры к розыску пропавшего нижнего чина и увольнению из рядов, если получиться конечно. Окончательно сомнения, что называется 'добил', прибывший с генералом молодой офицер, на которого, судя по всему, и было возложено непосредственное руководство специальной операцией по устранению Бонапарта.
-Я верю, что коли ты сейчас кинешься в Питер, то до графа доберешься и убьешь. Иначе бы тебя у генерала не истребовал! -сверкнул умными глазами незнакомый капитан, до чего взгляд у человека тяжелый, чувствуется внутренняя сила, -Да только подстрелить его из винтовки, как на войне ты поступал не выйдет, придется грех на душу брать. Вокруг графа с утра до ночи и гости и слуги и бабы и дети ихние - целая толпа, хоть одного непричастного, да уложишь вместе с обидчиком непременно!
Александр подумал, поразмыслил, выходило, что прав поручик и Денисов прав, все они правы. В условиях дефицита времени 'снайперский' вариант расправы с Пфердом в любом случае отпадает, он просто не успеет к нему подобраться близко, его самого раньше поймают. Конспиратор Сашка плохой и сам по себе долго на нелегальном положении не протянет, абсолютно никакого опыта такой жизни у него нет. Аракчеевская бумажка не поможет, хотя бы потому, что там указаны его имя и фамилия, разве что против едва читающих по слогам полицейских прокатит, но в столице немало и вполне грамотных - этих такой 'ксивой' не напугаешь. Остается самое простое решение: взять ТТ, взять гранаты и прямо с дороги в гости к графу наведаться - снести огнем всех, кто вольно или невольно встанет на пути и добраться по трупам до самого Главного Гада. Просто, быстро, кроваво и самоубийственно, но другого верного пути не будет, все остальные представляются весьма и весьма сомнительными.
-Послушай унтер, я ведь не сделку тебе предлагаю! Сукин сын Пферд пойдет под суд в любом случае за свои деяния. -давил на него генерал, поняв видимо, что Сашка колеблется с выбором решения, -Расследование начнется сей же день, пока вы еще в России будете, а Фигнер запросил у меня месяц на подготовку. Пока едете туда - начнется суд, сбежит думаешь? Полноте вам! Полагаю, никуда сей господин не денется, привык к бабам и роскоши, жизнь беглого не для него. На каторге твой графчик сам быстро 'женщиной' станет, наслышан я о тамошних обычаях.
-Хорошо, согласен! -Александр не выдержал и решил, что все же стоит хоть раз в жизни положится, на эту самую 'систему', вдруг да в самом деле сделают как обещают?
Только вот вечером у него с старым другом Григорием вышел такая беседа, запомнилось надолго. Солдат как раз в Москву собирался к Софье по поручению штабс-капитана, Машка тут же сидела на подоконнике, болтала ножками и кажется, даже внимательно слушала, о чем говорят взрослые. Надо сказать, что пришлось ее обмануть немного, ребенок временами плакал и звал, то Дарью, то Глашу. Для того, чтобы успокоить девочку, Гришка быстро придумал красивую сказку: матушка и сестра у нее в Раю у боженьки, им там хорошо, а злого барина в Аду черти на сковородке жарят - примерно так если коротко. К сожалению если первая часть предположения старого приятеля сомнений не вызывала, то со второй было все не так просто, графа Пферда и его помощника в гости к Сатане еще предстояло как-то отправить. Недурно было бы конечно, если преступники провели остаток жизни прикованными в тачкам в Нерчинске, да еще и окруженные неусыпным и заботливым вниманием сокамерников со стороны задницы. Вот только сомнения, сомнения, и еще раз сомнения, слишком уж редко господ помещиков так карают за преступления против крепостных, известные случаи можно по пальцам пересчитать. Салтычиху засудили чуть ли с 15-го раза, и то только после того как предприимчивая злодейка попыталась организовать покушение на соседа-дворянина. И что сделают с Козликом, он ведь иностранец на российской службе, так другого известного педераста в схожей ситуации - Дантеса за убийство Пушкина не наказали, хотя по закону вполне могли упечь на 10-15 лет на тот же нерчинский курорт.
-Хорошо дайте мне ровно двадцать минут, мне надо собратся с мыслями и все продумать! -потребовал он.
-Да ради бога. -согласился генерал.
Александр вышел из помешения на свежий воздух... конец лета, темнеет быстро в небе уже зажглась первая звезда, скоро к ней добавятся многочисленные товарки. Все в точности как в столетии откуда он сюда свалился. Столько лет прошло, что он тут вообще делает, может стоит наконец разобраться? Правильно ли он, по большому счету, поступает?
Хорошо, давайте начнем двигатся постепенно, по пунктам. Он воевал, он убивал французов, поляков, еще кого-то там может быть, все не упомнишь... зачем, ради чего? За веру, за царя, за пресвятую богородицу? Все ему хотелось узнать, чем последнюю так обидели потомки галлов, но никто толком не объяснил. Ах да присяга... было дело заставили вместе со всеми остальными рекрутами принять. Как ни старался Сашка вспомнить текст, так и не смог - пьяный священник пополам с еще менее трезвым офицером что-то там бубнили себе под нос. Он почти ничего и не расслышал тогда, хоть и стоял в первых рядах. Да идут они лесом в эротическое путешествие, он как бы атеист и в бога не верит, сколько ни пытался приобщится к религии - не вышло.
Стоп, погоди не так быстро, кроме этой допотопной "церковной" есть еще и другая присяга, ее то он как раз помнит наизусть.
"Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу..."
В российскую императорскую армию Александр не "вступил", его туда силком "загнали", наказав за преступление, которое он не совершил. Прекрасное начало, идем дальше, что там еще было по тексту?
"...и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином..."
Тут сложнее, в Афганистане он был недолго и практически никак себя не проявил. В 1807-ом году... "храбрым" - ну ладно, тот неприятный эпизод в овраге перед люнетом, когда он чуть не обмочился, остался в прошлом - "это было давно и неправда", страх перед "белым" оружием удалось задавить в себе раз и навсегда. Насчет всего остального, включая и "дисциплину", будем считать, что серьезных претензий к унтер-офицеру у непосредственных командиров нет, а мнение всяких там "чужих" поручиков Пролетаевых и прочих придурков никого не особо не интересует. И тут его совесть чиста.
"Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество..."
Дело он изучает, военное имущества даже ухитрился существенно приумножить за счет трофеев, и здесь все в порядке.
"...и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству."
А тут главная засада, нет в начале 19-го столетия в России народа, ни с большой буквы, ни с маленькой. Есть быдло, хамы, чернь - так вполне официально назвывают 90% населения? В сущности здесь почти все находятся в рабстве у какой-то совершенно нерусской и даже не российской по составу элиты. "В Европе видели в нем переодетого по-европейски татарина, а в глазах своих он был случайно родившимся в России французом или немцем." - это как раз про них и сказано, точнее и нельзя, даже если и по происхождению русские, но все равно "чужие". Да и он сам - нижний чин, тоже невольник, только казенный а не частный. Аналог древнеримского гладиатора, а не просто раб, только и всего. Если бы СССР проиграл тогда Германии то было бы скорее всего то же самое: хозяева - "арийцы", а все остальные в той или иной степени, кто-то больше, кто-то меньше, но - рабы.
Дальше вспоминать содержание "красной книги", которую он зачитывал перед строем когда-то давным-давно и в другом мире, смысла не было и там все в "как положено". Дрались они с французами в минувшую войну на территории вошедшей позднее в состав СССР, а затем и РФ, какие еще вопросы? Александр защищал там, на полях Восточной Пруссии свободу, интересы и территориальную целостность своей страны, пусть даже ее еще и не найти на карте. Поэтому с него взятки гладки, как говорят в народе. Патриотизм... да тут все патриоты, хотя это слово лучше лишной раз и не упоминать, так как от него отдает все той же французской революцией. Но нижние чины фактически привязаны не к российской империи, и тем более не к царю, а всего лишь к своему полку, к своему "родному" коллективу и его лидеру, отцу-командиру. Пока эта основа цела - будут стойко сражатся на изумление иностранцам, но стоит только ее разгромить, разрушить или хотя бы впечатление такое создасть - погибнет командир полка или другой "авторитетный" в солдатской среде офицер за которым люди "идут", то все конец, тут и массовое бегство будет и не менее массовая сдача в плен не за горами. Возможно именно поэтому полкам и назначают в обязательном порядке шефа, как бы запасного командира - хоть это и явно противоречие, создается "двуначалие": один генерал и вроде бы командовать не должен, а втророй всего лишь полковник, что выйдет на практике угадайть легко, кто из них будет "рулить"? Но двоих сразу не выведут из строя, соответственно и устойчивость части заметно повышается. Это там, где покровитель конечно не пренебрегает своими прямыми обязанностями. Таким образом и тут вроде бы Александр по местным понятиям абсолютно "чист", попросил или приказал бы полковник, отец-командир или штабс-капитан Денисов - тут отказать было бы никак нельзя, а вот остальных генералов можно со спокойной совестью и послать подальше.
По всему выходит, что ни военному министру российской империи Барклаю де-Толли, ни царю тем более он - Сашка "за так" ничего не должен. Ничем он с ними не связан, а значит штабс-капитан Денисов прав, спокойно можно требовать и ставить условия взамен своих услуг, "баш на баш" господа-товарищи и только так. Немного успокоившись и придя к такому простому заключению Александр поспешил вернутся обратнов избу.
-Ну и что надумал? -сразу же с порога остановил его вопросом, прибывший с генералом молодой офицер. Было такое впечатление, что раньше Сашка его мельком видел, может быть даже не лично, а на портрете или гравюре в книге, но никак он не мог вспомнить где.
-Я согласен, ваш Бонапарт пойдет за тех двух моих. Плюс довесок - те условия, что мы обговорили ранее. -спокойно ответил ему Александр, решение принято и назад пути теперь нет.
-Хорошо! -согласился с ним военный министр, генерал доволен, вышло примерно так, как он и предполагал, -Только смотри братец уж постарайся, за царем служба не пропадает.
-Да я уж заметил... -с некоторй иронией произнес Сашка, но вовремя спохватился, -Разрешите идти и готовится к поездке ваше высокопревосходительство?
-Да пожалуй. А нет постой унтер, забыл тебе представить твоего нового начальника - капитан Фигнер, Александр Самойлович. Прошу любить и не жаловать. Вместе вам предстоит потрудится бо благо царя и отечества.
Сашке и фамилия "отца-командира" показалось знакомой, что-то такое связанное с партизанами 1812 года, надо будет в бункере посмотреть в книгах, личность похоже известная. Вот только, что тогда натворил этот внешне смахивающий на кота офицер в ходе Отечественной войны - бог знает, память уроженцу века двадцатого никак помочь не пожелала.
-Обманут тебя Лександр! Нутром чую обведут господа. Оне на таки дела мастера! -сразу заявил ему Григорий когда узнал о сделке, даже не вникая досконально в объяснения друга. Настолько была в народе сильна вера в 'суд неправедный', недаром конокрадов и воров старались по возможности карать сами, не прибегая к помощи юстиции.
-Гришь, генерал вроде нормальный, слово дал! -попытался возразить Сашка, по крайней мере он о Барклае ничего дурного ранее не слышал.
-Так и его обманут, и царя тако же обманут! Кабы тебе ентого разбойника головой на руки выдали на правеж, как в стары времена бывало? -приятель справедливо усомнился в гарантиях, данных генералом и напомнил, -Судейские у его, графа поди прикормлены, коли такой борзый. Почитай всю деревню посек и поял и ободрал до исподнего, не кажинный барин эдак с нашенским народом сдюжит. И ить не боится сукин сын, ни бога, ни красного петуха, ни вил хрестьянских.
-Ладно Гриша, два-три года я потерплю, а если решат играть со мной нечестно, тогда посмотрим...
В этот день он впервые столкнулся с Александром Самойловичем Фигнером - еще один тезка, много их у Сашки, судьба такая. Эта встреча многое изменила в его жизни, а как потом оказалось и в России и на удивление - и во всем остальном тогдашнем "цивилизованном мире". Пожалуй стоит об этом человеке рассказать немного подробнее и дать историческую справку, дальше он будет играть едва ли не главную роль. Ярким метеором промелькнул этот "сумасшедший подполковник" на небосводе российской истории, сгорел настолько быстро, что даже приличного портрета после него не осталось и о внешности этой персоны теперь судить трудно. Его деяния у нас как-то предпочли забыть, а ведь он оказал существенное влияние на ход войны 1812 года, своевременно доставив в ставку Кутузова информацию обо отходе Наполеона из Москвы, что позволило разрушить планы врага по отступлению южным маршрутом. Немало поработал тезка Сашки и по разрушению логистики и инфраструктуры Великой Армии, к примеру выдержка о действиях капитана Фигнера: "В сем последнем месте неприятель, в числе 300 человек, прикрывал большие заготовления провианта в зерне и три тысячи четвертей муки, смолотой тамошнею мельницею. Капитан Фигнер все сие вместе с мельницею предал огню, равно как и множество ржи и фуража в окрестных деревнях, куда фуражиры из неприятельской армии, невзирая на голод, в оной свирепствующий, допускаемы не были."
Однако прославился сын заведующего императорскими стекольными заводами не только как партизан, лихих в те годы было много, а вот Фигнер был один. Он единственный, по личной инициативе, пытался совершить покушение на Бонапарта, проникнув с этой целью в захваченную французами Москву, но не сумел близко подобраться к вражескому главнокомандующему, времени не хватило. Если остальные офицеры-партизаны использовали крестьянское платье только для общения с народом, а в бой все же шли в мундирах, то Александру Самойловичу было все равно, расстреляют его или нет в случае пленения как шпиона, он действовал под любой удобной личиной, нередко вполне успешно подделываясь и 'под француза'. Человек был решительный, и по тем временам "отмороженный" до предела, окажись он в декабре 1825 на Сенатской история пошла бы по другому пути, у ЭТОГО рука выстрелить в царя бы не дрогнула, как у Каховского.
В 1810 Александр Фигнер, будучи еще в небольших чинах поручика намеревался принять участие в компании против Турции, ранее ему уже довелось повоевать, в 1805 году он был назначен в войска англо-русской экспедиции в Средиземном море. Попав при этом случае в Италию, Фигнер в совершенстве выучил итальянский язык, он вообще был полиглотом и мог легко при случае сойти хоть за немца, хоть за итальянца, хоть за француза - принадлежал к тому типу людей, который везде был за своего. Но под Рущук тезка унтер-офицера не попал, его перехватил по дороге генерал от инфантерии Барклай-де-Толи, уже давно искавший подходящего исполнителя для спецоперации по устранению главной угрозы существованию российской империи - Наполеона Бонапарта. Замысел совершить покушение на императора Франции уже окончательно созрел в головах ряда российских генералов и получил высочайшее одобрение, все равно Александр первый и Наполеон первый договориться не могли в принципе, сколько бы не встречались после Тильзита... и это было ясно всем. Война 1812 года представлялась российским военачальникам уже вполне реальной, а вот хороших шансов для России не видели, разорение собственной страны в ходе глубокого стратегического отступления - не самый лучший выход, но и он не гарантировал в конечном итоге победы, так как генеральное сражение рано или поздно все равно пришлось бы дать. Наполеон мог ведь направиться и к Петербургу, с захватом врагом столицы война неминуемо будет проиграна, и тогда уже само дальнейшее существование российской империи ставилось под вопросом.
Идея с покушением вполне здравая, хоть и для века 19-го несколько "нетрадиционная", единственный минус - никаких структур наподобие ГРУ или КГБ, способных спланировать, подготовить и осуществить такую акцию, российская империя в ту пору не имела. Недавно созданные военным министром (впервые в российской истории - странно, что Барклаю не стоит памятник перед Лубянкой) органы разведки и контрразведки пока еще еще пребывали в жалком состоянии, и надеяться на их содействие было бы крайне легкомысленно. Конспираторами и заговорщиками генералы были, прямо скажем, хреновыми - не было у них ни грана соответствующего опыта. Организаторам представлялось все в очень упрощенном виде: капитан Фигнер и унтер-офицер Сашка в качестве денщика должны были просто приехать в Париж, как туристы например, да-да именно так: "руссо туристо, облико аморале" и подстрелить из винтовки Наполеона - вот так вот примитивно и без затей. Да конечно, прибыли бы они прямо в объятия Фуше, министра полиции империи, "папы Мюллера" Бонапарта. К счастью для Сашки, его новый начальник был человеком незаурядным и вовремя распознал грозящую опасность... в чем же дело? Ведь подготовке покушения знает ограниченный круг лиц: царь, генерал, Фигнер, Сашка, штабс-капитан Денисов, и совсем немножко нижний чин Гриша - и более посвященных нет, утечки информации быть не может. Но это Россия, начало 19-го века, как вода сквозь кирпичную кладку, истина все равно просочится наружу, это вопрос времени, причем как показывает практика все 'секреты' такого уровня разглашаются необыкновенно быстро. Слухи о запланированной Барклаем операции появились спустя ровно неделю после принятия соответствующего решения. В России 1800-х своя специфика - о таких вещах сплошь и рядом узнают люди, которых к столь важным государственным тайнам по идее и близко подпускать то нельзя.
Невероятно - заявит недоверчивый читатель, но давайте вспомним о совсем недавних событиях, об устранении от власти прежнего императора Павла Первого. Каких только ухищрений не предпринимали придворные заговорщики и их покровители, чтобы сохранить свой замысел в тайне, вплоть до того, что графиня Оленька Жеребцова сама бегала курьером с записками, не доверяя слугам. А результат такой скрытности был налицо - каждый извозчик в Питере за полмесяца знал заранее, что царя будут "того"... убивать одним словом, и даже точные сроки называли, имена исполнителей тоже не удалось утаить в секрете.
Обычно авторы шпионских романов любят закручивать и раскручивать такую благодатную тему, как утечка информации: интриги, яд в бокале, погони и перестрелки, взломанные сейфы и конечно же роковая любовь - чего только не припишут. Но жизнь, реальная жизнь - она такая простая и серенькая, здесь все происходит просто и обыденно до тошноты. За несколько дней, до того разговора на секретном подмосковном полигоне, в Санкт-Петербурге, в одном из доходных домов, что "положены по чину" чиновникам средней руки произошел другой, не менее интересный...
-Чтож ты Евграф Осипович печальный такой, даже наливочки не выкушал? -спросила женщина, жена или любовница не суть важно, прижимаясь к боку своего избранника.
-Оставь не трави, в министерстве весь день решали как провести 200 тысяч рублей серебром чрезвычайных расходов. Куда такую прорвы затолкать. -вздохнул в усы чиновник и попытался обнять под одеялом бабу, но та вдруг отстранилась, -Велено было секретно, чтоб ни граф Аракчеев и кто еще, никто про сие безобразие не проведал.
-Опять поди из великих князей кто растратил казенны денежки? Кого покрывают скажи милый не томи! Страсть узнать охота.
-Нет, совсем другое дело, поговаривают Бонапартия, того как Павла нашенского... уйдут одним словом. -проговорился разомлевший от близости женского тела и домашнего уюта финансист, -А черт... смотри только Катерина никому не болтай! А не то мне по службе нагорит, кабы в Сибирь часом не определили!
Так оно скорее всего и было, между царем и Барклаем поневоле вклинился еще ряд лиц. Для организации покушения нужны деньги, и совсем не малые, а царь отнюдь не сидит на сундуках с золотом, как возможно думают недалекие обыватели. Решение принято, тотчас вызван соответствующий чиновник, министр двора например - его императорское величество срочно требует выделить баснословную сумму. Тут и и выясняется, что как у Гоголя: "финансы поют романсы", без давления не обойтись и император упоминает, что деньги нужны не на забаву, а на некий особо важный для всего государства прожект. Люди понятное дело при дворе проницательные, другие здесь не выживают. "Прожект" молва моментально связывает с Барклаем-де-Толи, военный министр после последней неудачной кампании просто на дух не переносит императора Франции Наполеона, как впрочем и большинство российских генералов. Все всем ясно и сразу же пошли гулять слухи о готовящемся покушении, тем более, и в самом деле генерал как-то недавно публично оговорился, что не было бы у нас Бонапарта-Антихриста, не было и проблем.
На другой день женщина или девушка, составившая ночью кампанию Евграфу Осиповичу, отправится "чистить перышки" в парикмахерскую, на дому обслуживают только богатых барынь, а ей до них пока далеко. Там она встретит подружку, "важную даму при дворе" - на самом деле жену кого-то из мелких придворных, мундшенка какого-нибудь или буфетчика например. Произойдет обычный обмен сплетнями, и рано или поздно из накрашенных губок вылетит, что-то вроде: "А вот ты слыхала, у нас хотят самого Наполеона, да-да самого Бонапартия, ш-ш-ш по секрету скажу...". Все бы ничего, но в этот момент воздушные замки из волос на милых головках сплетниц сооружает мастер Шарль: "Зато посмеивался в ус, лукаво щуря взор, знакомый с бурями француз, столичный куафер." Вечером того же дня, смертельно уставший от работы и от претензий вздорных, капризных бабенок - доведут до белого каления хоть кого, парикмахер расслабляется в портерной. Там Шарль разогревшись за стаканом доброго вина, глитвейн в промозглую питерскую погоду идет на редкость хорошо, поделится новостью с одним из своих знакомых-эмигрантов, из числа недавно обосновавшихся в России. В результате, пока генерал с Фигнером еще на пути в Москву, пусть даже едут быстро на почтовых, а в Париж уже отправилось с тайным курьером срочное донесение о готовящемся террористическом акте. Современники не без оснований считали всех проживавших за рубежом французов прямо или косвенно причастными к разведывательной сети первой империи, но не исключено, что и добровольных "помощников" у них хватало. Уламывают наконец Сашку - и как раз Жозеф Фуше, знакомится с важным сообщением. Тут же министр отдает распоряжение своим иностранным агентам собрать дополнительную информацию о готовящемся покушении на Бонапарта. Кто конкретно в России "сдал" тогда непосредственных исполнителей так и осталось загадкой, но при обилии всякого рода сомнительных иностранцев в государственных структурах и сильно развитой коррупции тут удивлятся не приходится. Если уж даже гравировальные доски с нанесенными на них "секретными картами" французы ухитрились купить, чуть ли не прямо в типографии военного ведомства, был такой печальный факт.
Двинулись горе-террористы, после поспешной месячной подготовки к границе российской империи, а на той стороне их уже давно их ждет достойная встреча. Вся огромная полицейская машина империи Наполеона Бонапарта пущена в ход и приняты исключительные меры безопасности, как после неудачного покушения роялиста - вандейца Кадудаля. Но не будем спешить и забегать вперед, обо всем читатель узнает в свое время. Пока отметим лишь, что если в России с госбезопасностью и контрразведкой тогда дело обстояло ни шатко ни валко - одним словом никак, то во Франции этим занимался один из самых успешных министров Наполеона - Фуше.
Жозефа Фуше, одного из могущественнейших людей своего времени, одного из самых примечательных людей всех времен, не любили соотечественники и еще менее верно судили о нем их потомки. Предатель по натуре, жалкий интриган, пресмыкающийся льстец, профессиональный перебежчик, подлая полицейская душонка, презренный, безнравственный человек - нет такого клеймящего, такого бранного слова, которым бы его обошли - если по-русски то короче, есть у нас специальный термин для этого из пяти букв, на "п" начинается. Но крут был этот господин неимоверно и ухитрялся оказаться наверху практически при всех режимах начала века. При Робеспьере был крайним якобинцем, но при угрозе для себя сдал вождя переметнувшись к умеренным. При Директории Фуше дорвался в первый раз до "большой" власти - стал министром полиции, на этом посту он не без успеха продвигал Наполеона к трону, за что получил массу заслуженных плюшек и титул герцога Отрантского. Придет время, и он с легкость предаст "своего" императора, вступив в сговор с роялистами для реставрации Бурбонов, потом опять метнется назад к Бони - знаменитые 100 дней, и опять его сдаст и так всю дорогу вплоть до самой отставки. На пике карьеры Жозеф даже побывает в роли французского 'Керенского' возглавив временное правительство после известных 'ста дней'. В текущем 1810 году, министр, несмотря на недоверие императора, еще очень силен, и он постарается извлечь для себя массу пользы из одних лишь слухов о готовящемся покушении. Еще бы, ведь Бонапарт давно планировал задвинуть этого зарвавшегося интригана в отставку, а теперь не рискнет.
Выбор сделан, первый ход сделан... Барклай уехал в Москву, с полигона удалили всех, кроме его первоначальных "хозяев" и Фигнера. Предлог простой - территория стрельбища слишком маленькая, не подходит для обучения стрельбе из дальнобойного нарезного оружия. Теперь этими работами будут заниматься в московском гренадерском полку, благо инструкторы уже подготовлены. Поразмыслив штабс-капитан Денисов пришел к выводу, что нет смысла скрывать от тезки Александра иновременное происхождение унтер-офицера, а от технического оснащения направляемой во Францию боевой группы будет сильно зависеть успех порученного им дела.
-Тащи Саша его бункер, пусть на месте ознакомится и подберет там все, что может вам способствовать. -распорядился штабс-капитан и на его удивление Александр Самойлович Фигнер спокойно отнесся к такой информации, не то сам догадался ранее, не то ему ранее кое-что рассказали Ермолов или Давыдов.
И пошли они солнцем палимы, Повторяя: 'Суди его бог!'. Нет не пошли, а почти побежали время поджимало, и недавно произведенный капитан Фигнер, не шел, а летел и подгонял своего напарника. Знакомство начали с машины времени, позднее и все новички обычно с убежищем поступали так же - главный артефакт как-никак, благо аппаратная расположено недалеко от входного тамбура. И тут же в лоб новый начальник предложил решение, пусть не самое лучшее, но в отчаянном положении сгодится и такое.
-Давай запускай сей агрегат, съездим в прошлое на 10 дней назад и спасем твою жену. -Фигнер с ходу затребовал, даже не задумывался ни минуты, когда ему показали машину времени. -Тем паче у нас обоих алиби, можно застрелить Пферда и его опричника совершенно безнаказанно.
-По документации она только на 100 лет в прошлое минимум перемещает, -неуверенно возразил Сашка, но его и слушать не стали.
-Сперва попробуем! -и пришлось унтер-офицеру подчинится.
Три часа они потратили на приведение в рабочее состояние дизель-генератора, проверку автоматики и прочие мелкие, но необходимые дела. Забытый, но такой родной звук работающей машины ударил по сознанию, и Александр не удержался, и погладил "стального зверя" обжигая пальцы о горячий металл. Дальше делали все строго по инструкции, запитали через автомат один из синих шкафчиков, проверили работу модуля управления в режиме тестирования, выставили нужную дату, нажали кнопку "пуск" и... А ничего, никуда они не отправились, судя по показаниям индикаторов, в прошлое удалось сдвинуться ровно на 0.004 секунды. Сделали еще попытку, затем еще одну, последнее достижение - 0.012... овчинка не стоила выделки, сумасшедший профессор был прав, 100-150 лет, и никак не менее. Попытались двинутся в будущее - тот результат, Александр решил уж рискнуть и выставил конец 20-го столетия, откуда он в прошлое и прибыл, если что, то можно будет потом вернутся обратно, и тут его опять ждал предсказуемый облом - в отдаленное будущее они не попали.
-Да она у тебя не работает? -предположил тезка унтер-офицера, после всех этих неудачных опытов.
Для проверки такого предположения сделали эксперимент, изменили конфигурацию - теперь перемещался в прошлое не весь бункер, а крохотная его часть, на очерченную мелом перед машиной контрольную площадку положили киянку, выставили 150 лет в прошлое на пульте. Пуск - отработало на 100 процентов, как положено. Предмет исчез бесследно растворившись на глазах в воздухе, словно и не было его вовсе. Получилось все в точности по приложенной технической документации, и ничего более, не реверсивная она, такая дрянь оказывается, переносит свои жертвы только в одном направлении и дискретно, скачками по 100-150 лет.
-Жаль, а я брат думал в 1800 попасть, когда Бони был только первым консулом республики, тогда до него сподручнее добраться было... -признался унтер-офицеру Александр Самойлович, понятное дело спасение Глаши не было у него основной целью, но фокус не удался и придется теперь искать другой выход. Провозились они так до самого вечера, выискивая вещи, могущие оказаться полезными в предстоящем предприятии, а вот наутро последовало неожиданное открытие.
Ночь Александр провел неспокойно, бросало то в жар, то в холод - неужели за столько лет простудился, очень странно, раньше никакая зараза к нему не липла. Проснулся он рано, но Фигнера в комнате отдыха уже не было, зато из кухни доносилось сипение чайника и звяканье ложки по консервной банке, напарник не иначе питается? Но и сам Александр испытывал просто зверский голод. Подкрепились они кое-как местными запасами все из тех же 'бессрочных' консервов, но хотелось большего.
-Свежего мяса и бабу! Бежим в деревню! -Фигнера уже было не удержать, и у Александра в башке бушевал ураган, а ниже пояса если не революция, то низы уже точно не хотели жить по-старому, да и не могли.
-Только не в Сосновку, я обязательно убью ихнего управляющего, если встречу! -предупредил он.
-В Буяновку, там вроде казенные, я и 30 верст в охотку пробегу! Что случилось не понимаю, почитай заново родился!
С пустыми руками в гости ходить не принято, и в рюкзаки кинул на скорую руку две 8-и литровые канистры со спиртом, упаковки рафинада и шоколад и еще чего-то по мелочи из продуктов. Собрались и понеслись, Сашка едва поспевал вслед за своим новым начальником. В Буяновке гости оккупировали избу у одной из солдаток, вызвали местных баб "охочих до развлечений" - пришли еще две, буяновским мужикам выставили спирт, а затем капитан дополнительно послал гонцов и за водкой в уездный город, началось всеобщее веселье, одним словом. Двух бабенок Самойлович забрал себе и куда-то увел, одну оставил Сашке, так и развлекались, пили-гуляли напропалую три дня.
Александр разрывался на части, с одной стороны перед глазами все еще как живая стояла Глаша, с другой - на мозг накатывались волны безумной похоти и он не выдержал. Поставил доставшуюся ему молодую женщину на "четыре точки" и в бешеном темпе разрядился в нее как конденсатор на сопротивление, одной яростной вспышкой страсти на грани безумия. Это было нечто, никогда у него подобного с любовницами не случалось. Баба даже не охала, как обычно, а сперва визжала, а потом и заорала благим матом и задергалась, как под током. Под занавес сношения его партнерша и вовсе сознание потеряла - ноги-руки разъехались в стороны, так и плюхнулась животом на пол, пришлось по окончании в чувство приводить. Пока он ее "драл" в окошечко с улицы украдкой подсматривали девки, а ближе к концу дверь открылась, опять забыли крючок накинуть, и в избенку ввалился пьяный вдрызг мужичок.
-Крой ее гулящу служба не жалей! -весело выкрикнул нежданный гость с порога.
В ответ Александр показал ему кулак, мужик пьяно икнул и сообразив, что "третий лишний" быстро-быстро исчез. Как назло в этот момент у бабенки и ноги подкосились, пришлось закончить половой акт на полу.
-Экий ты солдатик горячий! -только и вымолвила после реанимационных процедур, потрясенная вдовушка, перекрестилась на икону и поспешила свалить подальше от такого рьяного и буйного кавалера.
Затем Сашка пил стаканами водку, но прочти не пьянел, и все эти дни слонялся по окрестностям, наблюдая за всеобщей гулянкой, к бабам и девкам старался не подходить близко - от соблазна, было ему стыдно за проявленную минутную слабость. В деревне, что называется, был "дым коромыслом" и его начальник под шумок добрался и до девок, а может быть они до него - кто знает. В том варианте российской истории, где не было ни Сашки, ни машины времени прямых потомков у Фигнера не осталось, а здесь будут - такие же буйные, как родитель и деревня со временем оправдает свое название. Кончился разгул очевидно когда у капитана вышли прихваченные с собой казенные деньги, но как вы понимаете никто об обстоятельстве не сожалел.
"Виновницей" столь странного поведения будущих "спасителей отечества" оказалась машина времени. Во ходе опытов они многократно попадали в поле ее действий, в прошлое-будущее не отправились, но получили невиданный бонус... При однократном перемещении человеческий организм подвергался действию процесса, который правильнее всего назвать регенерацией - но точного термина наука еще не придумала. Восстанавливались поврежденные ткани и органы, человек 'молодел', откатывался к "оптимальному" состоянию. Правда, все по-разному, как потом выяснилось, так например Сашка внешне практически не изменился - но он изначально молодо выглядел, этого нельзя было сказать о его тезке - того отбросило чуть ли не к 15-ти годам. Некий "заряд" от такого воздействия сохранялся, пусть несколько ослабленным, на протяжении всей жизни 'пострадавшего' - в этом основная причина, как феноменальной живучести Сашки-солдата на войне, так и его соратника по перемещению из 20-го века, барина-историка Пферда. Если первого в новой жизни доставали болезни, невзгоды, пули и штыки, то второго в основном алкоголь, наркотики, девки и прочие последствия нелегкой 'господской' жизни.
-Нет ты глянь! Настоящее чудо случилось! Смотри сюда - шрам на шее от сабельного удара у меня бесследно пропал! -заметил после оргии в Буяновке, когда вернулись в бункер на горе, наконец очухавшийся Фигнер, -Теперь мне гримироваться не надо, и так никто не узнает!
Действительно, пропитые в ходе неожиданного 'праздника' с буяновскими мужиками 300 рублей такого поразительного эффекта стоили, казна на мелочь не обеднеет, голову Наполеона оценили в верхах в 200 тысяч серебром и можно было не экономить.
Пьянки, пьянками но надо было и делом заниматься. Сразу по возвращении из Буяновки напарники немедленно приступили к подготовке. Начали с самого главного - с оружия, именно этот компонент будет определять все остальное и тактику и стратегию и сам замысел опасного предприятия. Из холодного, или как в 1800-х годах принято говорить 'белого' у Александра был при себе штатный кортик, штык к штуцеру и прекрасный, но относительно короткий нож, прибывший вместе с ним из 20-го века. У его командира имелась обычная длинная сабля для пехотных офицеров, одобренного его императорским величеством образца, да вдобавок из Италии Фигнер вывез странную штуку, полу-нож и полу-кинжал одновременно, изделие старинной работы - 14 век не позднее. С его слов это чудо называлось 'мавританский кинжал', пусть будет так, в холодном оружии унтер-офицер разбирался слабо. Как впоследствии выяснилось капитан и кистенем, 'народным' русским оружием владел в совершенстве, нашлась у него увесистая гирька на ремешке, места такая штука занимает мало и в Европе известна слабо - вот пожалуй основные достоинства, все остальное проходит по разделу недостатков. Кое-что отыскали и в самом бункере, в основном различные варианты доступных в свободной продаже в спортивных магазинах ножиков и топориков, как бы 'охотничьих' и 'туристических', но эти ширпотребовские поделки забраковали сразу - годятся только картошку в турпоходе чистить, да дрова колоть. Были среди прочего добра в убежище нашлись еще ружья для подводной охоты и пара спортивных арбалетов со стальными луками, но их даже распаковывать не стали - такое снаряжение только врагу можно пожелать.
Шансы подойти к Наполеону настолько близко, чтоб достать его клинком, длинным или коротким - без разницы, были настолько мизерные, можно сказать их вообще не было. Ножи могли пригодится, как для самообороны, так и для хозяйственных нужд, поэтому скорее проходили по разряду 'снаряжение', чем 'вооружение'. Таким образом по первой позиции ничего нового они из 20-го века для себя не получили, каждый остался при своем 'родном' и знакомом 'рыцарском мече'.
Вторым пунктом шли револьверы и пистолеты, собственно современный пистолет был только один - ТТ, его оставили у Сашки, как наиболее ему привычный. Тот Александр, который Самойлович выбрал себе парочку самовзводных револьверов. Модель неизвестная - не Кольт точно, но сделаны качественно из хороших материалов, оба экземпляра шестизарядные, калибр 9мм. Один что называется 'цельный', другой со сменными барабанами - неплохое техническое решение для капсюльной системы ручного оружия. Подобраться к императору Франции на тридцать-сорок шагов тоже было весьма непросто, но пренебрегать такой возможностью не стоило, поэтому к выбору отнеслись с должной серьезностью. Фигнер долго вчитывался в формуляры, которыми был снабжен каждый образец и рассматривал приложенные контрольные мишеньки, в результате подобрал себе, что называется 'the best'. Все документы были на английском, не кустарная ведь поделка, а продукция известной американской фирмы, специализирующейся на антикварном оружии для богатых коллекционеров.
Третий пункт как не трудно догадаться, был самым главным - карабины и винтовки. На них и возлагали основные надежды, поэтому здесь проявили максимум внимания, терпения и старания. К великому горю Александра его тезка от последних, от длинноствольного оружия отказался категорически и напрочь. Бони он рассчитывал перехватить в городе, где дистанции стрельбы скорее соответствуют карабину, чем его старшей сестре. Кроме того длинное оружие трудно скрыть и замаскировать, как прикажете его таскать по заполненным людьми улицам Парижа? Унтер-офицеру велели подобрать для себя лучший из лучших, из числа тех, что имеют кронштейн для установки оптического прицела. С этим Сашка провозился добрых пять дней, поскольку ранее на столь 'неполноценное' оружие внимания не обращал, по сравнению с обычными винтовками, карабины Шарпса выглядели по меньшей мере несерьезно, оставалось надеяться, что 'жираф большой, ему видней'.
На этом поиски не закончились, капитан проявил массу настойчивости и был вознагражден, сумели раздобыть еще ряд весьма полезных предметов. Так совершенно случайно Фигнер наткнулся, на некое устройство, в котором после изучения прилагающийся инструкции по эксплуатации не без труда опознали глушитель для огнестрельного оружия. Видели эту штуку и ранее, но ни Сашка, ни Денисов на неведомую 'хрень' в свое время внимания не обратили, оно и понятно - зеленый жестяной цилиндр навроде противогазного фильтра их не заинтересовал, не стали читать и бумаги описания. Первый - Сашка, никогда на практике не сталкивался с такими игрушками, спортсмены и военные редко употребляют подобное оборудование, а второй и вовсе не подозревал о их существовании. Устройство испытали и проверили, вместе с выбранным Александром карабином Шарпса. В результате выяснили, что сей хитрый агрегат звук выстрела глушит не так что бы очень сильно, зато очень хорошо поглощает выделяющийся при стрельбе дым. Судя по документам 'глушитель-уловитель пороховых газов' должен был работать за счет применения специальных реактивов, и его ресурс службы определен как минимум в 10-15 выстрелов. Полезную штуковину сразу же отложили в сторонку, ей суждено поехать из подмосковья в далекий Париж.
Что еще? Примерно через неделю 'раскопок' нашли наконец 'самую нужную и полезную' вещь. Легкий и герметичный титановый контейнер, с системой дегидрации, да еще и декорированный темным пластиком под дерево. С виду эта штука выглядела как короткая толстая доска-доской, так бы и не обратили внимания, никогда бы не заметили, случись контейнеру просто валяться на стеллаже вместе с различными обрезками фанеры. Но ценный предмет выдала особая картонная упаковка и накладная в приклеенном на стенку ящика прозрачном полиэтиленовом пакетике. Что собирался хранить Проект в этой штуке - так и осталось загадкой, может быть фальшивые ассигнации, но будущими террористам, истребителям императоров вещица сразу понравилась.
-То что нам надобно! -сразу обрадовался Фигнер, одного оружия недостаточно, надо ведь где-то его надежно скрывать в процессе транспортировки. -Я так и знал, надеялся, что господа заговорщики из будущего нечто эдакое с собой соизволят привезти!
В титановое нутро 'доски', как эту штуку не сговариваясь прозвали сразу, карабин не вошел, жаль - немножко не хватило по длине. Пришлось разобрать оружие, отделить приклад от ствольной коробки, благо хоть система и допотопная, а исполнение вполне современное, 'глухих' посадок нет, все собрано на винтах и на штифтах. Что еще туда вошло - патроны для Шарпса, целых 20 штук, впрочем больше и не надо, зато для ТТ 'маслят' взяли много, равно как и капсюлей, благо они мелкие. В оставшееся свободным пространство натолкали индивидуальных пакетов, аптечек, денег как в купюрах, так и в монетах первой империи и еще все, что влезло включая и маленькую форму для отливки револьверных пуль. После некоторых дебатов ТТ тоже решили везти в том же тайнике, слишком уж сильно этот пистолет отличается от своих собратьев начала века - примерно так же как Су-25 от фанерно-тряпочного 'Святогора'.
Осмотрев обмундирование и одежду конца 20-го века, они выбрали для себя из всего разнообразия только туристические ботинки и кое-что из нижнего белья - вариант 'против вшей': шелк и специальная пропитка ткани. Как же не хватало в свое время такой штуки Александру в Пруссии, платяная вошь та еще зверюшка, заведется - попробуй потом избавится. Сколько с ними страдали во время войны, словами не описать, не раз говаривали нижние чины: 'ена злей хранцуза, вишь эк жалит!'
-Хорошая обувь! Удобная, а грязью вымазать, так сойдет за обычные башмаки, какие в европах приняты. -сразу по достоинству заценил находку Александр Самойловий, и добавил еще одну фразу смысл, которой Сашка тогда не понял, -До Парижа друг мой нам не доехать, а вот дойти пешком сможем завсегда.
Странная мысль, ведь и паспорта надежные готовы и даже квартира удобная с полным пансионом для них в столице Франции заранее снята, садись на почтовые и с ветерком поплевывая по сторонам катись вперед. Можно добраться без особого напряга, как 'белые люди', но эта идея очень уж не нравилась Фигнеру: 'Простота хуже воровства!' и как время подтвердило, он оказался прав на 100%.
А что же портативные радиостанции, цифровые фотоаппараты, приборы ночного видения и лазерные дальномеры, миниатюрные радиомикрофоны, ноутбук с картами местности и прочее и прочее шпионское и полу-шпионское и совсем полу-гражданское снаряжение и оборудование - этого добра в бункере у Сосновки хватало. Как же так, намеренно не использовать такой могучий потенциал 20-21 веков? Неужели эти двое безбожно отупели, ну ладно черт с ним, с капитаном Фигнером, с уроженца 19-го века спрос невелик, но ведь его тезка родом из 20-го и технарь по образованию и по профессии!
Погодите негодовать, давайте разберемся! Не спешите метать в этих героев тапочки и табуретки, а задумайтесь над простой, очень простой, даже простейшей проблемой: чем все это добро запитать в Париже? У нас начало 19-го века на дворе и ни электростанций, ни распределительных сетей нет и в помине! Гальванические элементы только-только изобретены, и прикупить их в магазине не получится, ни за какие деньги. Аккумуляторов хватит ненадолго, их надо время от времени заряжать, есть правда в бункере как раз для такого случая солнечные батареи, термогенераторы и АБ-шки рассчитанные на работу от спиртовой смеси. Вот только размеры и вес таких устройств... ой... они далеко не карманные, хоть безусловно носимые и возимые. И как скрытно весь этот хайтек, включая источники питания переместить через несколько границ, по пути к вожделенной цели? Ковра-самолета к сожалению в комплекте не прилагается, а таможенники и жандармы на заставах империи вполне себе зрячие.
Как уж не хотелось Сашке, что-нибудь 'этакое' взять с собой, но вся электроника за исключением примитивного фонарика со встроенным генератором, в просторечии именуемого 'вжик-вжик', осталась в бункере, ее время еще не настало. Бегать по Парижу придется без ноутбуков, 'токи-уоки' и прочих электронных прелестей. Шакал у Форсайта и Освальд у Кеннеди, к слову прекрасно без них обходились, не столь уж большая потеря, если задуматься. В процессе подготовки Александр Самойлович Фигнер специально пересмотрел всю имеющуюся литературу по тематике, ориентируясь на знания своего тезки, и если про Освальда ничего не нашлось, то повесть английского писателя, по слухам тесно связанного со спецслужбами в бункере была. Тонкую зеленую книжечку капитан проглотил буквально за сутки, запытав попутно Сашку различными расспросами по тексту. Все же многое, очевидное в 20-м веке, о чем писатель склонен умалчивать - просто для экономии бумаги и для создания 'загадочности' - читатель сам должен домыслить, в 19-м столетии таковым не является.
Разобрались с оружием и снаряжением, предназначенным для покушения, наступил черед самой боевой подготовки. Оказалось, что и готовится по сути не к чему, определенного и четкого плана действий у Фигнера не было. Разве что поупражнялись в стрельбе из пистолета, револьверов и карабинов, да еще Александр показал напарнику-сообщнику приемы обращения с ручными гранатами. Хоть и строго запрещено было использовать им взрывные устройства при 'охоте на императора', но после недолгих колебаний новый начальник унтер-офицера решил все же прихватить с собой несколько таких полезных игрушек, ровно столько, сколько будет пустого места в титановом контейнере.
Сашку между делом заставили отработать приемы ведения огня прямо сквозь одежду, оказалось, что не очень хорошая идея, гарантированно поразить можно только противника рядом-слева, да и плохо подходит длинный ТТ для таких фокусов, вот его собрат ПМ был бы в самый раз, но его нет в наличии. Только мундир свой унтер-офицер зря прожег в ходе многочисленных экспериментов, и нижнюю рубашку заодно, чуть сам не обгорел. В гражданском кафтане типа 'армяк' получалось лучше, в свободной 'французской' блузе тем более, но все равно результаты были далеко не те, что первоначально ожидали. В итоге пришли к закономерному выводу - такой специфический трюк годится только для первого выстрела-двух в чрезвычайной ситуации, затем оружие все равно надо вынуть и применять уже в традиционном варианте. Зато плоский пистолет оказался просто идеальным для скрытого ношения в наплечной кобуре: хоть под специально сшитым военным мундиром, хоть под "гражданским" сюртуком, хоть вообще под одной рубашкой - лишь бы ткань предательски не просвечивала... Может быть, это свойство получится использовать для общего дела, а может быть и нет - пока было непонятно, время покажет.
За беготней туда-сюда, на горку у Сосновки и обратно, время пролетело быстро, не успели оглянутся и вот уже на полигоне их ждут посланцы Барклая с лошадьми, чтобы отвести в Москву. Сам генерал в это раз не приехал, простились они наскоро, но сердечно тогда со всеми 'своими': Денисовым и Гришей, и двинулись в первопрестольную. Маленький сюрприз для Сашки: Софья прислала записку, в которой уведомила, что решила оставить Машеньку у себя навсегда и удочерить ее. Жене штабс-капитана Денисова, Софье давно хотелось завести еще одного, четвертого ребенка, а вот врачи рожать, что называется женщине 'запретили'. Так теперь выходит, что если даже Александр сложит голову где-то там на чужбине, то его малышка-свояченица не пропадет, о ней позаботятся, и это не могло не радовать.
Собирался он было в Москве зайти попрощаться и с Машкой и Софьей и остальными, но сопровождающие не дали, было велено никуда их с Фигнером с квартиры до отъезда не выпускать. Так и просидел там Сашка целый день взаперти, пока его начальник принимал деньги: серебром, золотом и ассигнациями первой империи - увесистая такая железная шкатулочка с двумя ручками получилась, доставила им потом массу неудобств на пути к границе, однажды чуть не стащили ее у зазевавшихся путешественников. Крупные денежные суммы частные лица, как правило в таких ящичках и перевозили, в дороге этот предок сейфа надежно прикручивали болтами к экипажу. Дали капитану и целый портфель рекомендательных писем и прочих 'полезных' и не очень бумаг. Все это добро, за которое тот же Фуше бы дорого наверное отдал - сколько сразу народу можно посадить, или шантажировать, он безжалосто спалил в костре, разведенном на первой же станции, где ждали некоторое время смены лошадей. Сжег и тщательно растоптал и пепел развеял по ветру. Пока он этим делом занимался Александр не преминул спросить, чем вызвано такое странное отношение капитана к безусловно полезным и важным документам.
-Тут половина упомянутых персон издавна доносительствует у 'папы Жозефа', а вторая все едино не будет нам помогать из страха перед этим чертом! -так Фигнер объяснил свои действия Александру, -Лучший способ, как ты говоришь, 'спалится' - пустить в ход хоть одну из этих бумаженций.
-А наши соотечественники во Франции? Неужели там ни на кого нельзя положится?
-Кто??? Какие еще 'наши'? -Фигнер быстро выдернул из огня один из почерневших уже листов и рассмотрел недогоревшее, -Кто тут у нас? Вот положим этот герой, полковник граф де Витт, второй российский резидент в империи Наполеона после Чернышева, неофициально правда, но все знают. Храбрый полячок, первым бежал из-под Аустерлица, только тем и отличился. По сыску, доносам и по бабам сделал себе блестящую карьеру при дворе - у нас сие быстро. А опознался, оказывается - он уже генерал! Да сей пан нас сразу же и сдат, коли к нему обратимся, знаю я польский гонор, здесь они нашему царю лижут зад, а там Наполеону угождают!
В Москве кроме положенных денег их снабдили соответствующей одеждой, подорожными и надежными паспортами, если смотреть документы, то получалось, что некий офицер F российской службы, якобы потомок французских эмигрантов во втором поколении, отправляется в сопровождении вольнонаемного приказчика-управляющего А в Париж, для улаживания спорного дела по наследству - тетушка умерла и 'мильен' оставила. Тут все вроде бы чисто, поедут они вместо реального человека, которого уговорили 'не торопится' за хорошее вознаграждение, а как без этого. Сашка впервый за столько лет в новом мире одел 'гражданку', по началу чувствовал себя в ней как корова в джинсах, особенно длинная поддевка не понравилась, однако человек постепенно ко всему привыкает. Но требуется время, 10 лет в рядах не шутка - выправку за один день не скроешь. Если бы сразу кинулся в Питер убивать графа, как собирался было тогда в Сосновке, то "спалился" почитай моментально, дошел бы только до первого глазастого полицая. "Ряженного" опытный полицейский, а в Петербурге их хватает, выцепит профессиональным взглядом в любой толпе. Ехать прямо в мундире 13-го егерского, так проще уж сразу табличку "дезертир" на грудь повесить, в столице на фоне гвардейцев он выделятся будет как белая ворона в стае черных. Документов надежных у него нет - да и ненадежных тоже, выданная ранее аракчеевская справка отнюдь не пайцза Чингисхана с кречетом, чтоб показал и разом все князья в ножки пали, раком встали, да еще и дань принесли за двенадцать лет как в том мультфильме. Там подробно прописано, кто он такой и куда отправлен. А то, что "секретная" комиссия Аракчеева уже год как перебралась в Москву, для полиции, надо полагать, давно не тайна. Подытожил все соображения Сашка и получалось, что на Бонапарта покушаться проще, чем пытаться прибить некоего графа Пферда, укрытого в Петрограде за толстыми стенами особняка и спинами "быков"-охранников. Смотрите сами по пунктам, на "дурачка" все прокатывает только в Голливуде у "крепких орешков", а по-хорошему потребуются:
1.Время - самое тяжелое, на дорогу до Питера уйдет минимум несколько суток, даже если платить ямщикам по максимуму, а уже через неделю Александра хватятся и начнут ловить. Пферд с Козликом вполне могут за эти дни сесть прямо в Петрограде на иностранный корабль и свалить за рубеж - поди их там достань потом.
2.Деньги - на полигоне он с помощью друзей может собрать только три-четыре сотни рублей серебром, за остальными надо ехать в полк, а там могут задержать на неопределенное время. Таким образом ни подкупить прислугу графа, ни дать взятку полицейскому он не сможет.
3.Сообщники и помощники - кто-то должен укрывать его в Санкт-Петербурге, вести наблюдение за подступами к дому Пферда и за передвижениями графа и его подручного Козлика.
4.Отход после совершения акции - Сашка уже достаточно "остыл", он хочет покарать убийц, но рассчитывает и сам в живых остаться.
Ликвидация Бони, кроме последнего пункта, получалась намного предпочтительнее, тем более, что ему отведена только роль простого исполнителя-стрелка, за организацию самого процесса полностью отвечает Фигнер. Немалое значение имела и полученная гарантия на самом высоком уровне, так облеченный полномочиями от царя генерал от инфантерии Михаил Богданович Барклай-де-Толи дал слово офицера, что с графом поступят строго по закону. Согласно уголовному уложению российской империи двойное убийство карается пожизненной пожизненной каторгой. И надо особо подчеркнуть, что наказание настигнет гада в не зависимости от результата покушения на Бонапарта. Но вот если Пферд вдруг да выживет после встречи с Сашкой - пули ведь не всегда убивают, то второй попытки у него не будет, а граф от этого только выиграет в конечном итоге, с "пострадавшего от бунтовщиков" спрашивать за учиненный погром в Сосновке и за убийство Глаши с отцом Николаем сурово не станут.
Вечером, еще засветло тронулись в путь, в предместье на одном из поворотов спутник толкнул его локтем в бок.
-Смотри, твои? Там слева! -и Александр, как смог высунулся из экипажа, неужели все же пришли?
-Сашка!!! -резануло по ушам криком, кажется одновременно и женскими и детским.
-Софья, Машка, Анна! Прощайте! -только и успел выкрикнуть Александр маленькой женщине в серном салопе с двумя девочками, поджидавшей их на углу одной из улиц, как казенный ямщик резко дернул вожжи и быстрые лошади умчали коляску прочь. Едва-едва друг друга разглядели, так и пришлось прощаться на ходу - буквально считанные секунды, Мария от неожиданности даже пискнуть ничего не успела, кричали вдогонку только Софья и ее старшая дочка, близнецов с ними не было, скорее всего мальчишек не отпустили к матери из кадетского корпуса.
-Кто их предупредил? Сами бы они не узнали. -набросился он на капитана.
-Не спрашивай, все одно не скажу, нашелся хороший человек, за отдельную плату. -ответил тот, все с прощаниями и проводами было закончено, опять судьба, опять ДОРОГА...
Глава 4. Большая игра началась.
Дорога, дорога, дорога, дальний путь - как судьба. С казенным ямщиком и сопровождающим - незнакомым офицером в чине подполковника они расстались на первой же почтовой станции за Москвой. Генерал велел выпихнуть своих 'браво' из первопрестольной поскорее, справедливо опасаясь, что 'бойцы' могут просто на просто загулять. Был такой давний грех у российского офицерства, обычно таким макаром казенные денежки нередко и растрачивались: картишки, винишко, девки - и вот уже убыль для военного ведомства, и черта два потом с кого взыщешь. Было строжайше запрещено останавливаться в крупных городах, навещать по пути следования родственников, друзей и знакомых и вообще отвлекаться на посторонние дела.
-Прости брат! Попрошеватся тебе не дал? -повинился на прощанье ямщик, еще совсем не старый обладатель роскошной бороды, -Кабы не энтот черт от енерала... У меня, сам знашь, детки и баба в Москве. В Сибирь за вас занепременно грозились определить, коли остановлюсь, али промедлю где.
Александр только махнул рукой, зла он на подневольного человека не держал. Дальше они добирались уже на общих правах, но подорожная - документ, дающий права проезда по почтовому тракту них была самой высшей категории, курьерская. Трасса Москва-Петербург - это не провинциальная дорога, здесь все обустроено на совесть, кроме как нетрудно догадаться самого главного и нужного - дорожного покрытия. Станции большие, обязательно с гостиницей и конюшней, изредка попадались даже каменные двухэтажные дома почти городского типа. Здесь для отдыха служит не жалкая горница в большой избе, разделенная грязной занавеской на 'господскую' и 'людскую' половины, под которой беспрепятственно взад-вперед ползают дети, кошки и тараканы. За отдельную плату можно получить в свое распоряжение вполне приличную комнату - даже без клопов, а станционная прислуга поставит для уставшего с дороги путника самовар. Публика между двумя столицами катается богатая и знатная, поэтому здешние смотрители и содержатели почтовых дворов живут неплохо, имея стабильный и приличный доход с проезжающих. Никакого сравнения с провинциальными станциями, там станционный смотритель как заяц бежит, даже на зов армейского унтера, опасаясь как бы проезжие не побили, а тут и не ко всякому барину навстречу выйдет. С первым таким 'королем почты', или по старому, если верить Радищеву 'комиссаром' оба Александра вскоре и столкнулись в первом часу ночи на очередной станции, где следовало сменить 'двигатель' начала 19-го века - коней.
-Курьерская! -коротко бросил Фигнер встретившему их конюху, ожидая, что лошадей им быстро заменят. Но какое, там пришлось идти на станцию и подгонять, -Да что вы черти медлите? Я по гривеннику за версту положу и на водку рубль дам! У вас же конюшня полная, чай новых и поставить некуда?
-Ваш милость, ваш благородие, боимся мы энто, без начальника! Почивает оне и будить до утра не велели. -ответили ему ямщики, хотя в свете коптилок развешанных под потолком сарая было видно по бородатым плутовским физиономиям, что перспектива хорошо заработать их прельщает. Рубль, да еще серебром не всякий проезжий генерал отвалит, обычная неписанная такса 'на пропой души' вознице - двугривенный, а поверстная плата - пятачок, плюс-минус копейка. Классные у этих парней штаны, полосатые как у коверных клоунов в цирке, Александра тоже в Москве люди Барклая хотели в такие обрядить, но он уперся и тогда дали обычные брюки серого цвета.
Фигнер молнией кинулся во внутренние, 'господские' помещения станции разбираться с задержкой, Сашка последовал за ним, вот тут фонарик-генератор и пригодился, поскольку местные на освещении экономили. На аборигенов техника 20-го века произвела определенное впечатление, но падать на колени, креститься и поминать нечистую силу никто не стал.
-Глико, немцы каку хитру штуку измыслили! Сама светит. -подивились местные 'водители кобылы' и тут же придумали новинке применение, -А кабы на оглобельку повесить, ладно поди вышло.
Пребывающего в объятиях Морфея станционного чиновника нашли быстро - ориентировались по богатырскому храпу, от которого дробно сотрясались занавески на окнах, и колебалось пламя свечей. Александр потряс легонько спящего за плечо, просыпайся приятель, пришли к тебе по делу.
-Хр-р-р! Кого черт принес? Что за манер выезжать из города на ночь глядя? Лошадей нет и не будет! Очень еще рано! Взойди, пожалуй, в трактир, выпей чаю или усни. -ляпнул со сна, не открывая глаз, господин чиновник и презрительно отвернул толстую ряшку к стене. Захрапел он так, что стало страшно за целостность здания, казалось, что стены в такт трясутся. Того и гляди - резонанс и все строение рухнет, сложится как карточный домик. Нет, определенно надо спасать казенное имущество от неминуемой порчи.
-Эй уважаемый, проснитесь - у нас курьерская подорожная! -за дело взялся капитан Фигнер, но и ему не повезло, и его просьбу проигнорировали.
-Что за пропасть, я уже сказал, что нет лошадей! -и обернув голову одеялом, чиновник снова отвернулся прочь от назойливых посетителей. Но поспать ему не удалось, пришельцы разбудили хозяина вежливым, но сильным и болезненным тычком в бок ножнами сабли.
-Курьерская!!! -проорал в самое ухо станционному Сашка.
-Хр-р-р! А мне по х... -зевнул тот и попытался отмахнутся от унтер-офицера, как от назойливой мухи, -Пошли прочь, не то велю мужикам палками бить! Ездют тут всякие, людям ночью отдохнуть не дают!
Дальше вести диалог по-хорошему смысла не было, офицер взглянул на своего спутника и тот без слов понял, что от него требуется. Секунда и смотритель уже находится в вертикальном положении, зафиксирован в захвате, а то еще начнет спросонья руками махать, поэтому Сашка решил его упредить. Трах-трах-трах... ласковый мануальный массаж морды лица ладонью - это уже другой Александр старается. Самойлович поспешил подключился к процессу 'обработки' станционного смотрителя. Для такой необъятной хари, как у этого господина, легкое похлопывание ладошкой, все равно, что бегемоту по толстой заднице. Но дошло и проняло, дядя глаза наконец открыл и взревел густым басом, как коренной обитатель африканской саванны.
-Б...ть!!!Как смеете!!! Я же дворянин, я вас... !!!
-Если через пять минут нам не дадут лошадей, то я тебя в столбовые бояре произведу! -ласково пообещал станционному смотрителю Фигнер и поднес прямо к осоловевшим глазкам чинуши циферблат наручных 'командирских' часов. Затем пояснил мысль, чтоб дошло получше, -Будешь фонарями светить как столб на улице! Саша, будь добр, проводи этого х..., пардон, господина до дверей, а я пока в казенной ведомости за получение прогона распишусь.
Когда унтер-офицер тащил упирающегося смотрителя к выходу, тот опять вспомнил о своем достоинстве и принадлежности к привилегированному сословию российской империи. Однако очередная попытка 'побыковать' и 'покачать права' была немедленно пресечена самым безжалостным образом.
-Быдло тут всякое... -вторую часть фразы договорить чиновник не успел, поскольку ему пинком под зад придали соответствующее ускорение. Господин дворянин мешком вылетел на улицу, приземлившись носом прямо в дорожную пыль, под ноги собравшихся на шум скандала ямщиков. Мужики только крякнули и зачесали затылки, но никто "дворянску честь" начальника защищать не кинулся.
Ничего нового Сашка для себя не открыл, еще когда со штабс-капитаном Денисовым добирались до Питера то усвоили на собственном опыте, что скорость передвижения по России определяется сложением крепкого кулака и тугого кошелька. А подорожная и прочие бумаги - только полезное, но совсем не обязательное приложение, как цифры после запятой, иногда их учитывают при округлении, иногда нет.
На следующем 'перегоне' были уже утром, там картина практически та же самая, даже вертикальные полоски на штанах служителей того же цвета, и бороды той же длины.
-Почивает начальник? -сразу спросил первого попавшегося ямщика Фигнер и получив утвердительный ответ, схватил его за руку и силой потащил бедолагу в конюшню.
-Вот эту коренником, экая красавица как играется, хорошо побежит! Ту сивую возьмем пристяжной, и пегую тоже. Запрягай, чего глаза на меня пялишь ирод?
-Ваш благородие!!! Как можно?! Помилуйте!!! -сжался в комок и взвыл мужик от страха.
-Казню! На кол посажу! -весело ответил напуганному ямщику капитан и слегка похлопал по плечу, утешая, -Да не бойся, не обижу, рубля на водку мало - дам три! Чего жалеть, один хрен деньги казенные, все едино пропадут. Гулять, так гулять!
Оригинальной была русская троечная упряжка, иногда называвшаяся ямской. Сильный, старший годами и хорошо обученный коренник, заложенный в оглобли с хомутом и дугой, задавал направление и скорость движения. По бокам в постромках шли молодые и резвые пристяжные в хомутах или шорках; они создавали дополнительную тягу. Коренник обычно шел крупной рысью, для чего подбирался 'шаговитый' конь, а пристяжные, отвернув головы в стороны, шли в галоп. Весело и с ветерком!
Так вот они и ехали до самого Санкт-Петербурга, ямщики боготворили 'щедрого барина', даже песни по дороге орали более-менее бодрые, а не заунывно-тоскливые, как принято по обычаю.
'Эх дороги пыль да туман, холода тревоги, да степной бурьян... Знать не можешь доли своей, может крылья сложишь посреди степей.' -не то что бы очень веселая, но и не стон, что у нас песней зовется... приживется или нет незатейливая мелодия сказать трудно, но последнему ямщику вроде понравилась.
Смотрители напротив исходили лютой ненавистью, поскольку им чаше перепадали тумаки и плюхи, чем полновесные серебряные рубли - на станциях Сашка с Фигнером надолго не останавливались, а только меняли лошадей. Ели-пили и прочие потребности путешественники удовлетворяли на коротких остановках, спали прямо в экипаже на ходу, единственный длительный привал, на три часа сделали в Валдае, примерно посередине пути к столице.