Сравнительно недавно я заметил, что в прошлом году мне исполнилось тридцать.
Я отхлебнул кофе и призадумался.
В самом деле, линейное движение времени имеет свои преимущества, во всяком случае, знаешь чего ожидать. По-моему было бы обидно, проснувшись обнаружить себя разложившимся трупом или розовым младенцем. Календарь создает некоторую видимость порядка. Все прекрасно знают, что завтра будет среда, и это очень помогает, особенно спившимся клоунам и безработным геологам в соломенных носках.
Я допил кофе и отправился бродить по квартире. В конце концов, я закрыв глаза лег на пол, не решаясь разрушить очарование приближающейся тишины.
Возможности расходились мерцающими тропами.
Можно лежать так до старости, можно позвонить Ирине и отправиться с ней, слушать этнопанк в исполнении Миши и Саши, можно приготовить ужин и включив телевизор провести вечер в приятном оцепенении, можно попросить у соседа паяльник и починить звукосниматель, можно, в конце концов, играть без звукоснимателя.
Я прислушался к своим ощущениям. Готовить мне определенно не хочется.
Несколько лет назад я просто завис на приготовлении энергетически сбалансированной и способствующей накоплению благой кармы пище. Спаржу, танцующую в оливковом масле среди оранжевых кубиков моркови, маслины, сыр и листья салата я до сих пор предпочитаю всем вместе взятым фильмам Кубрика и картинам Брейгеля.
Но со временем я охладел и к красивой пище и к процессу ее приготовления. Теперь я питаюсь, чем придется, и считаю это одним из самых правильных способов испортить свое здоровье и приобрести Sanctum Indiferentia. Мой друг доктор когда-то заметил, что если я не погибну в автокатастрофе по причине отвратительной привычки - думать об абстрактных предметах, в самое неподходящее для этого время, то моя диета обязательно сведет меня в могилу в самом цветущем возрасте, то есть насколько я понимаю в цветении, лет эдак в семьдесят. Что ж пока меня это устраивает. А в шестьдесят девять можно буде подумать о новой системе питания.
Правильные мысли в преклонном возрасте наверно доставляют такое же удовольствие как чай заваренный холодной водой. По-моему, в старости нужно вообще устранится от мыслительного процесса, конечно хорошим подспорьем для этого будет маразм, но лучше все самое главное продумать заранее и тогда, после шестидесяти, основным занятием станет прямое ведение предметов ноэтических.
Мольбам неподвластны,
Тают годы мои, тает звон
Ввечеру колокольный,
Что разносит гора Хацусэ
Уже над иным селеньем.
Слова Фудзивара Садаиэ, музыка народная, исполняется перед ужином на гитаре с испорченным звукоснимателем. Образующиеся при этом завывания магнитных полей, лично мне напоминают плач голодных духов над могилой Комати. Непередаваемая, меланхолическая атмосфера, образующаяся в момент исполнения, для неподготовленного слушателя крайне опасна. Я своими глазами наблюдал попытку поступить в суворовское училище, предпринятую фруктовой молью, которая стала невольной слушательницей вышеуказанной песенки.
Да, о старости:
Есть замечательная картина Моне или Репина "Сусанна и старцы". Очень интересная картина, только нарисованы на ней почему-то красноармейцы. Так вот эти красноармейцы доят козу, а рядом колеблется ультрафиолетовый ясень с резиновыми голосами, и самое главное непонятно, причем здесь старцы, у красноармейцев веселые молодые рожи, а коза даже отдаленно не походит на красавицу Сусанну. Вообще я подозреваю, что здесь, что-то напутано. Толи Репин позабыл, о чем хотел написать, толи я уже сплю.
Так и есть, я заснул на ковре перед выключенным телевизором.
Попытка номер два.
Первая попытка явно неудачна. Мне даже немного стыдно. Сумеречное сознание слишком много себе позволяет. Попробуем еще раз.
Я встаю с ковра и звоню Ирине.
Здраствуйкакделагоутунасейшн. Не могу, - отвечает Ира, - я больна, больна смертельно, я влюблена. Влюблена трагически и бесповоротно, пламенно и безответно, надежды на взаимность никакой, и мне остается только одно - или в монастырь или в омут, или выйти замуж за директора моей конторы.
Аккуратно замечаю, что если или-или, то это уже не одно, а чудный альтернативный план бытия. Тем более в Стерна ты влюблена уже давным-давно, а мне сегодня скучно как в первый раз, так что...
Спустя полчаса мы стояли на автобусной остановке.
Хорошо было бы написать о том, как в воздухе разливалась истома, а акации пахли почему-то огурцами. Но об этом в следующий раз. Пока поговорим о музыке.
Музыка рождается в непроявленном. Написал и задумался, а разве все остальное начинается по-другому, не знаю, ох не знаю. Пожалуй, лучше поговорим об огурцах или о сургуче, капусте и "Кисельной Сегрегации". Именно так называется невменяемо прикольный проект моих старых друзей. Что такое эта самая сегрегация никто уже не помнит. Лично я два раза смотрел в энциклопедии и все равно забыл. Хотя именно мне принадлежала идея таким образом обозначить то, что раньше называлось "Оркестр трансцендентальной пепиньерки" а еще раньше "Жалоба внутрь" а еще ...
В общей сложности группа имела около двадцати официальных названий. С составом дела обстояли еще веселее, первое время число людей вращающихся вокруг двух гитар, трубы, аккордеона и ветхого компа достигало двенадцати человек. Потом появилась Ира с неплохими клавишами и запредельно-волнующим голосом, потом Роман уехал в Чехию, потом кто-то отправился в Москву кто-то в деревню, в конце концов, нас осталось пятеро или семеро. Когда число исполнителей совпало с числом инструментов (в трубу дул Драг, милый, но безответственный кретин), я придумал шестнадцатое название и мы начали серьезно репетировать.
Звук умеренно экстремальный, тексты охватывали широкий диапазон нечеловеческих интересов от размножения щитовки до полинезийских наречий включительно. Тонны сэмплов изящно трансформировались в то, что Ира называла сплав хрусталя с чугуном, Драг упоительно свинговал, а басовая партия просто сносила крышу.
Но всему прикольному рано или поздно приходится трансформироваться, иногда даже в обломное. Виной всему либидо и русская литература. Сначала Ира влюбилась в Сашу, потом Миша женился на сестре Драга, потом Ира разлюбила Сашу, и уехала в Уфу к какому-то дельтапланеристу, потом я продал компьютер, а Драг в пьяном виде потерял трубу. Саша не смог придумать, лучшего способа развеяться, чем поехать в Уфу выяснять отношения. Там он чего-то разбил и в СИЗо познакомился с бродячим валторнистом Валиком.
Вместе с новым знакомым Саша раздобыл денег на трубу для Драга, кстати, его сестренка неплохо пилила на виолончели, и осенью оркестр восстал из пела. Но тут в пепел обратился я, и естественно, что взгляды на творчество у нас очень сильно изменились, и мало-помалу я отошел в сторону. Тут еще работа, любовь, простуда, религиозный кризис, пищевое отравление, отсутствие денег и идеалов, разочарование в искусстве и прочие житейские неурядицы.
Ну, это в прошлом, а сейчас:
Валторнист становился на цыпочки, закрывал глаза и, облизав пересохшие губы, падал на сцену не в силах устоять перед волной вдохновения. Некоторые приземленные скептики утверждают, что буди коньяк покрепче, музыкант и не пытался бы начинать концерт, стоя, но мы оставим это утверждение на их совести. Так вот лежа на спине, Валик извлекал из недр металлического калачика что-то среднее между ревом слона в период течки и нежным трепетом ландыша. При этом он умудрялся выдерживать такие паузы, что волосы становились дыбом, и не опускались до тех пор, пока Миша не начинал перебирать струны бас гитары. Все это очень мило, заканчивалось истерическим соло компьютера, с которым безуспешно боролся взвинченный Драг. На место Ирины была привлечена неизвестная мне старушка, ее дребезжащий фальцет на фоне рева Сашиной гитары напоминал о бренности человеческих попыток обуздать хаос, и служил своего рода оправданием того, что ребят выпустили играть на фестивале этнической музыки.
Народ безумствовал, виолончели не было слышно совсем, Драг задумавшись неизвестно о чем, дул куда-то поперек, Ирка прыгала выше всех, а мне захотелось в туалет.
Неприятная особенность этого клуба заключалось в том, что туалет был один единственный для обеих половин человечества, очередь была огромной. Потоптавшись, пять минут в компании веселых девиц вымазанных люминесцентной краской я решил попытать счастья на улице, я думаю, Руссо одобрил бы мой шаг.
Удачно завершив возвращение к природе, я столкнулся с неожиданным препятствием, билеты остались у Иры, а без них охранник никак не хотел впускать меня обратно.
Короче говоря, я опять умудрился потеряться. До окончания концерта оставалось еще часа два, и как человек порядочный я был вынужден болтаться в ожидании Иры, которую, все-таки необходимо было доставить домой.
В то время как я скучал у закрытых дверей, сублимируя в себе рыцарские качества. Ирина в сопровождении неизвестного мне мужчины грозного вида, села в BMW, на котором, и умчалась даже не попрощавшись. Немного подивившись такому бестактному поведению, я отправился вместе с Валиком на поиски каких-то мифических московских людей, которые обещали студию и бесплатное пиво. Московские люди действительно оказались сродни лотофагам, а от пива остался только огромный ящик очень симпатичного льда. Погрузив лед в полотняный мешок, я отправился в гости. Конечно, ничего особенного в этих гостях не было, зато кто-то приволок кассету со Стелингом и отвратительную на вкус, водку зеленого цвета.
К середине фильма мои органы чувств изрядно утомились и я, прикрыв глаза, задремал, положив голову, на диванный валик.
И снилась мне долина Дагестана.
Сон разума рождает мышь или "Ни поездов, ни даже самокатов"
Созвонимся в четверг, когда Венера уйдет от власти весов
Заснем только в пятницу, когда трамваи устанут звенеть
Умрем в субботу, когда город заблудится в лесу своих адресов
Проснемся в воскресенье, удивляясь тому, как изящна архангельская медь
Понедельник наполним медом и шорохом виниловых голосов
Вторник отменим, нам ни к чему эта календарная круговерть
Проскочивши среду, опрокинем весы, сожжем половину книг, выпустим рыб, сорвем голоса, станцуем на площади, отодвинем хрустальный засов, воспарим словно ангелы, упадем как стрела, вздохнем едва слышно, растаем во тьме, прорастем сквозь шелка, обернемся огнем, купим два литра кефира и пару коробок галет, ляжем на дно и будем просто смотреть.
Попытка номер три.
Есть люди, скрывающие истинные мотивы своих поступков, есть такие которые сами не всегда понимают чего ради они совершают те или иные действия, а есть - и я отношусь к их числу, люди лишенные всякой мотивации и действующие исключительно из чувства ритма.
Вот и сейчас подчинясь настойчивой вибрации я поднимаю упавшее кольцо и, положив его в рот, делаю откровенно глотательное движение. Народ безмолвствует, маленькая рыжая собака с состраданием обнюхивает мои носки, раненый кактус неслышно рыдает. Звонкие коготки, словно маленькие копытца, скачут по деревянной спинке дивана. Наступает эпоха аудиальной рецепции.