Говорят, что души убитых и покалеченных людей превращаются в белых голубей и живут вечно.
По всему Городу жили тысячи и тысячи белых голубей. Их любимым местом была площадь Ак-Атуним, где под прозрачно-синим небом стояли вместе белая христианская часовенка справа, мусульманская голубая мечеть слева, и золотистый улыбающийся Будда сидел меж ними, подставив бугристые ладони солнечным лучам. Жители Города часто приходили сюда покормить голубей. Говорили, что христианам общение с белыми птицами заменяет благословение духовного отца, буддистам дарит просветление, а мусульманам указывает путь в Мекку.
При ближайшем рассмотрении становилось видно, что мечеть и часовню часто ремонтировали, а Будду собирали из многочисленных обломков. Это происходило каждый раз после очередного набега или войны.
Было лето. Белые стены невысоких домов ярко горели отраженным солнцем. Фонтаны дарили вожделенную прохладу. Несмотря на свое полновластие, солнце не тиранило землю жарой, а одаривало ее теплом. Спокойствие рассыпалось и неслышно похрустывало в хрустальном воздухе Города.
Как всегда внезапно в Город пришли Враги. Просто въехали однажды утром в открытые северные ворота. Все так же шумели фонтаны, и лето не пряталось за пеленой дождей, но Враги пришли. Они снова искали "это". Что такое "это", не знал никто. Кажется, даже сами враги. Однако они упорно допрашивали каждого встречного на предмет "этого" и, ничего не узнав, убивали. В конце концов, Главарь приказал расстреливать каждого второго. Вражеские солдаты шутили, что проще было бы построить Жителей в одну шеренгу и попросить рассчитаться на "первый, второй".
В эти дни в Городе прибавилось белых голубей.
В надоедливых птиц пытались стрелять, но пули пропадали даром: они просто растворялись в воздухе.
Через неделю Враги ушли, напоследок взорвав площадь. Пришедшие на нее Жители увидели черные после пожара обломки часовни, изломанные взрывом стены мечети и истолченного в пыль Будду. Взрыв не тронул только его ладони. Они лежали неподалеку от развалин, все так же развернутые к небу.
Глава Города, потерявший в эти дни двух сыновей, жалко усмехнувшись, хрипло ответил на вопросы Жителей: "Не подлежит восстановлению",- и широко перекрестился на согнутый в кольцо золотой крест.
В ту же секунду на Город налетела пурга, невозможная, немыслимая летом, но оттого не менее реальная и почему-то теплая, шелестящая тысячами крыльев. Белоснежная туча облепила останки площади и застыла. А через секунды ее не стало.
Только два голубя, купаясь в солнечной улыбке Будды, клевали с его ладоней ржаные зерна, да сверкающий крест и серебряный полумесяц обменивались солнечными зайчиками под прозрачно-синим небом.