Идзванаги - триединые существа.
Разумны. Степень опасности?
Японский Ути. Публ. не подл.
Черновики Домового Митрофана
Небо затянуло облаками. Собирался дождь. Кувшинки складывали лепестки в белые капли бутонов. Песчаная дорожка поддавалась под ногами. Я, не оглядываясь, вошел в грот, нашарил в темноте у правой стены факел и поджег его от тлеющего в жестяной коробке трута. Огонь занялся, разбросав по стенам причудливые тени. Рукоять факела приятно холодила ладонь. Я двинулся вперед. Неровный, изрезанный трещинами пол пару раз заставил меня споткнуться. Наконец, я вышел из тоннеля в пещеру. С потолка капала вода. Капли разбегались, заполняя трещинки в полу. Я вставил факел в бронзовое кольцо на стене, скользнув ребром ладони по ржавому ободку. С противоположной от входа стороны послышались мягкие шаги.
Они были здесь. Как всегда стояли небольшим треугольником. Вершину занимал Центральный - низенькое пушистое существо. Серебристая шерсть стремительно меняла оттенки от светло-серого к иссиня-черному и обратно. Двое других замерли в тени, но я знал, что они стоят за его плечами: Левый - с белым пятном на груди и Правый - будто залитый краской цвета охры.
Я шагнул к ним, опускаясь на правое колено, глядя прямо в глаза Центрального - они не любили, когда я отводил взгляд. Центральный протянул мне мгновенно посеревшую трехпалую кисть. Я взял ее в ладони. Левый и Правый синхронно кивнули и вновь застыли в неподвижности меняющихся оттенков. Центральный прикрыл глаза внутренними веками и заговорил. Я отшатнулся. Это было невозможно. "Зачем он вам? Десятки таких бродят по улицам. Я приведу вам любого". Центральный покачал головой. " Я не могу, - я просил их. - Он доверяет мне". Пушистые пальцы надавили на мою ладонь, выпуская коготки, и Центральный заговорил вновь, увещевая, напоминая. О том, чего забыть нельзя.
Огонь доживал последние минуты, когда я согласился. Не смог противостоять им. Я согласился привести его, как только смогу. Меховая ладонь коснулась моего лба, впитав выступивший пот. Троица повернулась и ушла в темноту. Факел протрещал что-то напоследок и погас. Я вскочил и ринулся к выходу, чуть не закричав от резкой боли в затекших коленях.
Дождь заканчивался. Невдалеке прогуливалась пара влюбленных под белым зонтом. На исчерченной кругами глади пруда снова распускались кувшинки. Я сел на скамью рядом с гротом. Машинально вытер дрожащие ладони о рубашку - левая саднила. Я вздохнул и посмотрел вперед. Посреди заполненного песком пространства лежали четыре валуна. Песчаные волны обвивали их. Я видел четыре камня, но знал, что их было пять: четыре и еще один, искусно скрытый за остальными. Каждый из четырех бывал этим пятым, когда на песчаное море смотрели с других сторон. Но сейчас я видел их, а чувствовал тот - пятый. Прохладные, сглаженные веками бока, вмятинка с северного бока. Я хотел его видеть! Я вскочил на ближайший валун. Вот он - пятый.
Позади раздался укоряющий голос смотрителя. Я спрыгнул на дорожку, поклонился ему, извинившись за неподобающее поведение. И, оставив его в недоумении, быстро зашагал к выходу из сада.
У меня появилась надежда.
Из записок дона Рамиреса. Становление. (160 г. от Д.К.)
Глава 7. Сон по заказу