Михаил хлопотал над Феотокием, отмечая где-то внутри себя, как жизнь уходит из Славче - медленно, неотвратимо.
Рамирес смотрел на своего Куратора, своего... друга? бессильно ломая пальцы. Он что-то шептал, позабыв про Киммея, пытаясь нащупать, задержать....
Феотокий захрипел и открыл глаза:
- Михха...?
Михаил кивнул, снял рубашку и положил ее под голову лекарю.
- С вами будет все хорошо, синьор собеседник, - храмовник улыбнулся и погладил старика по морщинистой руке.
- А... Славче?
Михаил на секунду застыл, а потом безнадежно покачал головой.
- Он упал первым, я на него... тот стол... мальчик, Ярик где-то здесь....
- Тсс... Молчите. Мы найдем его. Рамирес найдет его.
Сзади послышался странный звук, Михаил обернулся и увидел Киммея, вынимающего меч из ножен.
У самого края светового пятна стояли трое, нет, четверо. Один впереди и двое за ним удерживали еще одного... Ярика?!
- Дядя Киммей!
Крик заставил Рамиреса очнуться и вскочить на ноги.
Первый что-то пробормотал и один из тех, кто держал мальчика, закрыл ему рот мохнатой лапой.
Так вот какие они - тройняшки. Михаил медленно потянулся к поясу (шарики на концах были не просто символами), краем глаза заметив, что Рамирес собирает в ладонях Тьму.
Первый заговорил, обращаясь к дону. Киммей громко сглотнул и перевел:
- Он говорит, что не надо ничего предпринимать, иначе может пострадать мальчик. Они просто перейдут Грань и все.
- И все?! - Рамирес криво усмехнулся. - А больше они ничего не хотят?
Первый снова заговорил, уловив вопросительную интонацию:
- Он просит нас не двигаться.
Двое идзванаги отошли назад. Михаил поднял шар, добавляя света, мимолетно ощутив помощь Рамиреса, и вскрикнул. Грань. Грань, казалось, сияла сама по себе, мгновенно вобрав в себя часть чужого света. Мохнатые существа толкнули к ней Ярика. Мальчик пошатнулся и коснулся сияния, чуть не провалившись внутрь. Рамирес шумно вздохнул и шагнул вперед. Один из двоих сказал что-то первому, и тот спиной двинулся к ним. Тройняшки окружили Ярика и, прижавшись к нему, заставили его войти в сияющую стену. И исчезли.
Когда Киммей, Михаил и Рамирес оказались у Грани, гладь ее уже успокоилась и мягко оттолкнула ладонь дона. Киммей сел на корточки, уронив меч, и застонал, обхватив руками колени.
Михаил бездумно завязал пояс, зажал шарики в ладонях, а потом внезапно рванул Рамиреса за рукав:
- Мы сможем, Рам, вдвоем. Ты и я. Сейчас.
Рамирес кивнул.
Шар Михаила погас. Только Грань слабо мерцала в темноте. Рамирес и храмовник встали рядом, Михаил поднял руку, ладонью от себя, параллельно Грани, не дотрагиваясь до нее. Когда он отнял ладонь, в воздухе остался белый отпечаток. Дон поставил свою рядом с ним, оставив черный. Так, один отпечаток за другим, они сложили в воздухе полупрозрачное изображение двери. Витраж. Рамирес протянул руку, толкнул дверь и вошел.
Михаил пошатнулся и осел на пол. Грань погасла. Слышалось тяжелое дыхание Киммея. Кажется, он плакал...
Рамирес шагнул и замер. Идзванаги стояли к нему лицом, все еще удерживая Ярика. А над ними возвышался... Почтальон?
- Да, это я. Великий Город! Ты еще не понял, Рамирес? - Почтальон оттолкнул тройняшек и притянул мальчика к себе. - Разве ты не видишь? Он же светится изнутри. Гляди!
Рамирес моргнул, потянулся к Ярику и понял, что не может, не чувствует его, но тогда, тогда...
Рамирес поднес ладонь к губам:
- Он Светлый! Он весь, до капли... Потому я не тьмовал его. Не видел Зеркала...
Почтальон улыбнулся, его правая рука соскользнула с плеча Ярика:
- Ему необходим был толчок, переход через Грань. Я попросил об этом милых мохнатых друзей. И теперь они вольны делать все, что угодно, здесь, по эту сторону.
-По эту сторону? - Рамирес огляделся.
Они стояли в пустой комнате. За спиной Почтальона виднелась дверь.
Внезапно Ярик извернулся и кинулся к Рамиресу, захлебываясь слезами.
Дон подхватил его и спрятал за спину:
- Иди, Ярик, иди.
- Ты не сможешь выйти без него. - Почтальон двинулся к дону, но тот, не обращая на него внимания, подтолкнул Ярика к стене. - Иди. А мы тут потолкуем с дядей Почтальоном.
Ярик кивнул и снова шагнул за Грань.
Михаил вскрикнул, от яркого света, исходившего от мальчика, заболели глаза. Киммей вскочил, что-то закричав по-японски.
Ярик подбежал к нему:
- Дядя Киммей, а папа, где папа?
- Что с Рамиресом, Слава? - Михаил мягко дотронулся до его плеча.
- Он там. Те, что украли меня для Почтальона...
- Для Почтальона? - Киммей скрипнул зубами. - Он...? - Японец мотнул головой. - Сейчас не важно, пойдем...
Киммей взял за руку и отвел к Славче.
- Папа? Па-па! - мальчик бросился к отцу. Но Славче не двигался. - Что с тобой?!
Рядом зашевелился лекарь. Киммей стыдливо отирал глаза. Ярик поднял руги к шее, снимая цепочку:
- Подержите, пожалуйста. Я боюсь, она сгорит, - и протянул ее Феотокию.
Михаил шагнул к Ярику, собираясь остановить его, но сзади раздался голос Рамиреса:
- Нет, Миша, оставь его.
Храмовник оглянулся. Рядом, покачиваясь, стоял дон:
- Смотри!
Ярик лег на отца. Темнота, до того рассеянная его светом, сдвигалась все плотнее. Наконец она полностью скрыла Ярика и Славче.
Михаил зажег шар, осторожно двинувшись к мальчику.
Навстречу ему вставал Славче. На его груди чернели отпечатки детских ладонях. Сквозь прожженную рубашку пробивался слабый свет. Славче поднял Ярика на руки и обернулся к остальным.
Рамирес шагнул к нему, склоняясь в поклоне. За ним последовали Михаил и Киммей. И только Феотокий остался лежать, не веря своим глазам, видящим Легенду, которой никогда не было.