Выйдя к полю из густого подлеска, она застыла. Заледенел затылок, а пальцы сжались в кулаки, больно раня высохшими ногтями ладони. Еще вчера пламенеющая золотой силой нива превратилась в серую кашу, через которую остро выпирали обломки колосьев, будто кто-то взял да и сжал все поле, превратив его при этом в холодный студень. Не обращая внимания на холод, продирающий до костей,- лед больно жалил сквозь матерчатые ботинки, - она прошла вперед. Привыкший взгляд начал выхватывать из тошнотворного месива одинокие согнувшиеся, но не сломанные колоски. Она собрала их все. Платок был полон крупными, ярко-желтыми зернами. И только когда последний колос отдал ей свою счастливую, но тяжелую ношу, она вдруг поняла, что до смерти замерзла. Оказавшись на противоположной стороне поля, она продралась через заросли кустов к дороге, лежащей неподалеку, и уже по ней дошла до своего старенького пикапа. Словно что-то подтолкнуло ее под руку, и она высыпала зерна в открытый кузов, не закрывая задней створки: "Пусть выпадут там, где им захочется", - а потом поехала к дому. Остановив машину у крыльца, она медленно, будто боясь спугнуть маленького зверька, заглянула в кузов. У самого края, непонятно как не свалившись, сбились в кучку около десятка зерен - неполная горсть. Она собрала их в ладонь и сжала кулак, невольно вскрикнув от боли - недавние ранки от ногтей снова закровоточили.
Весной взошли всего пять зерен. Неожиданно для себя она стала называть и[ по именам: Сашенька - самый маленький, Генка - самый неугомонный, гнущийся то в одну, то в другую сторону, совершенно независимо от ветра, Оленька - салатовое чудо с золотой ленточкой обмотанной вокруг стебля, Тимоша - в два пальца толщиной, который не гнулся ни при каких обстоятельствах, и Яночка - любимица, пряменькая, как стрела.
А в следующем августе случилось чудо. В районный центр пришла телеграмма: "Баба Надя, правнуки у тебя родились, жди в гости! Катя". И имена их, внуков: Тимофей, Александр, Геннадий, Ольга и Яна. Пятеро за раз, так-то.