Сегодня была последняя возможность использовать шанс, доставшийся мне в награду за то благое дело, и шагнуть навстречу вечности. Я столько планировал этот день, что, казалось, даже конец света был не в силах помешать. Однако почти помешал.
Ну, "конец света" - всё же громкая фраза для приключившейся напасти. Но она первая всплыла в моей голове, когда бешеной музыкой взорвался телефон и сестра пролепетала:
- Она упала.
Посторонний не понял бы ровным счётом ничего, а я сразу представил зелёную, теперь пустую стену, рассыпавшееся стекло и бледную Ри с телефоном в руках. Упала, конечно, картина, единственная вещь из нашего детства, чудом уцелевшая в пожаре. И это означало большие, просто огромные неприятности.
Первое такое падение забрало нашего дядю: угодил в автомобильную катастрофу. После долгих лет бесконечного везения, когда все уже расслабились и решили: "Наконец-то удача повернулась лицом!", это казалось настоящим концом света. "После всякой белой полосы наступает чёрная!" - твердила бабушка. Конечно, никому и в голову не пришло, что дело в картине, только мы с сестрой настороженно переглянулись да и забыли. До следующего падения, которое упрочнило наши опасения.
Следующее падение унесло бабушку, банальным инфарктом. Опять же - после нескольких лет совершенно безоблачной жизни. Мы пытались достучаться до отца, твердили: "Это всё картина!", но он, сражённый горем, отмахивался от назойливых детских фантазий. Мироздание будто решило нам помочь: в этом же году случился пожар. Огонь унёс абсолютно всё, что могу унести. А картина осталась в целости и сохранности.
С третьим падением исчез отец. Просто исчез, растворился где-то на улицах, словно и не существовал никогда. Оставил после себя память, соболезнования друзей и родных и квартиру почти в центре города. Нам с сестрой тогда было по двадцать - достаточный возраст для самостоятельного проживания. Хотя к нам и пытались навязаться какие-то троюродные родственники, мы их вежливо, но строго выставили прочь.
Четвёртое падение произошло сейчас. И было понятно, чью жизнь картина превратит в беспорядочную смесь осколков на полу: либо мою, либо сестры, а это значит - нашу общую. Может, не все близнецы были настолько дружны, но мы считали себя одним существом, по нелепой прихоти мироздания разделённым на два тела. И чью бы жизнь не унёс чёрный дух картины, жизнь второго никогда не будет жизнью в полном смысле этого слова, скорее жалкой пародией, бессмысленным существованием.
Поэтому спустя минут тридцать, не больше, я появился в квартире, прямо в гостиной, проигнорировав дверь. Ри так удивилась, как будто я первый раз возник в виде чёрного ягуара. Что поделать, для перемещений лучше всего годится именно этот облик, пространство с огромной радостью принимает его в себя и с такой же радостью из себя выпихивает - в нужном месте, разумеется.
- Ну, вот и я, пришёл спасти нас от чёрного духа картины, - возвестил я, принимая человеческий облик. Ри слабо улыбнулась.
Для того чтобы справиться с навалившейся катастрофой, пришлось вместо обещанной коробки чая принести дрель. Конечно, и чай можно было бы захватить, но это уже я сглупил. Мысли занимала только грядущая беда, и места для чаепития в них не осталось. Помимо дрели я принёс стеклянную рамку для картины, полную копию той, что постоянно разбивалась. Практичнее было бы вовсе раму убрать, но это могло только больше разгневать чёрный дух, а сейчас вся надежда оставалась на его терпение.
Никто из наших родственников не погибал в первые минуты после падения картины; и на следующий день они оставались живы. А вот спустя два дня, пока картина ещё лежала разбитая, уходили из этого мира. Так может если повесить картину в первые часы после крушения, беда обойдёт нас стороной, чёрный дух отменит жестокое наказание? Попробовать стоило.
Чёрный дух вообще был существом загадочным. Никто не сомневался, что это он заставляет картину падать со стены. И гневается на нас за разбитое стекло и потерю привычного места на шурупе. А потом снова падает, даже этот самый шуруп выдирая. В общем, непонятная тварь, с ним бы поговорить, обсудить этот вопрос за чашкой чая. Авось пришли бы к каком-то компромиссу.
Картина была торжественно возвращена на положенное место. И сразу же начала угрожающе раскачиваться. Я придержал её руками, она посопротивлялась некоторое время, а потом шепнула:
- И не надейтесь, смерть не отступит.
Сестра вскрикнула, картина застыла как ни в чём не бывало. Я чертыхнулся и уселся прямо на пол, по-турецки. Сейчас требовалось хорошенько пораскинуть мозгами, а думалось мне только в этой позе. И тут вспомнилось то, ради чего я вообще сегодня вышел из дома, - обещанная мне вечность. А если эту вечность разделить поровну с сестрой? Тогда и проклятие чёрного духа не страшно.
Ри восприняла эту идею больше с опаской, чем с энтузиазмом. Мне и самому было немного страшно сигать в абсолютно незнакомое место, где была назначена встреча. Но кто не рискует, тот мало того что не пьёт шампанского, но и гибнет из-за картины - как в нашем случае. Поэтому мы взялись за руки, и я как главный специалист по перемещениям потянул нас в нужное пространство.
Мы оказались в абсолютно другом мире, лишь общими чертами похожем на наш. И снизу, и сверху я видел одно и то же: густое переплетение ночных веток. Эти ветки образовывали своеобразный коридор, по нему оказалось вполне удобно идти, будто по обыкновенной дороге. Мы и шли, пока не натолкнулись на скопление странных существ.
Странные существа были наподобие кошек, но, несмотря на это, вели себя как сущие дьяволы. Беспорядочным облаком окружили нас, не позволяя и шагу в сторону сделать, и принялись дико орать. Орали они с минуту, но показались эти шестьдесят секунд настоящей адской вечностью. А потом явился Апельсиновый Кот.
Мы встретились с ним лишь однажды, три года назад. Я приехал в командировку в невзрачный городок где-то едва ли не на окраине мира. Город встретил меня кучей пыли, метнувшейся в лицо, и утерянным багажом в аэропорту. Но я ничего этого не заметил. Не заметил также и грядущей бури, ибо в мыслях давно летел навстречу столь близкий свободе. Офисная работа меня просто выматывала, поэтому за предложение о командировке я ухватился, как за спасательный круг. Вот сейчас выйду из аэропорта, думал я, и всё, свободен.
Но свободы я не почувствовал. Город оставлял в душе гадкое, муторное ощущение, словно ты только что выхлебал целую лужу первосортной грязи и сам понемногу в эту грязь превращаешься. Притом я заметил, что этот город, в отличие от остальных посещённый мной, совершенно равнодушен к новоприбывшим. Другие стремились выставить на обозрение лучшую погоду и лучших людей. Этот зарядил ливнем и выставил толпу каких-то пьяниц. Мне сделалось и противно, и страшно, и... любопытно: что же ты ещё можешь, город? Я уселся на лавку под деревом в ожидании очередной гадости и поднял взгляд.
Сверху на меня взирали чьи-то глаза, в которых я видел то же любопытство и тот же страх. Но этот человек просто не мог быть плохим. В течение многих лет я ловил себя на мысли, что реагирую на плохих людей так же, как и сестра: хотелось бросить всё, что у тебя есть, и бежать как можно дальше, желательно навстречу собственной смерти. А незнакомец показался мне вполне симпатичным типом.
- Позвольте узнать, вы кто?
- О, это немного необычная история. Я спущусь, если вы не против?
Я, конечно, против не был и с удовольствием подвинулся.
Оказалось, что незнакомец - не кто иной, как Апельсиновый Кот, дух из другого мира, по капризу судьбы застрявший в нашем, ещё и в человеческом облике. Тогда как реальным его обличьем был кот; разумеется, апельсинового цвета. И он обещал мне всё, что угодно, если я помогу ему вернуться в родной мир. Сторговались мы на вечности и десяти чудесах впридачу. А помощь от меня требовалась настолько незначительная, что мне даже стало стыдно за высокую цену; впрочем, Кот уверил, что такая благодарность для него тоже ровным счётом ничего не стоит. В общем, я купил ему латте в ближайшей кофейне - это всё, что требовалось Коту для возвращения в свой мир. Он выпил кофе и прямо на глазах посетителей обернулся большим рыжим котом и исчез. Впрочем, серые люди из серого города ничего не заметили.
И вот теперь истёк отведённый мне на решение срок. Да-да, чудеса и вечность я, по собственной просьбе, получил не сразу, боялся дел наворотить. Попросил три года на раздумья и пришёл к выводу, что брать стоит, потому что такой товар нынче не предлагают ни в одном магазине. Да и обстоятельства сложились соответствующие, как же ещё избежать смерти, как не с помощью личной вечности? Ну, в нашем случае, с помощью половины вечности, ведь вторая половина достанется моей сестре. Но и полвечности - тоже совсем неплохо. А чудеса мы придумаем вместе.
Апельсиновый Кот был рад меня видеть и с удовольствием познакомился с моей сестрой. Но выполнять просьбу отказался наотрез.
- Однако я вовсе не имел в виду, что выполню эти условия во что бы то ни стало, - муркнул он. - А нынче над вами висит чёрное проклятие, с которым мне опасно связываться.
- Ну и что прикажешь делать? Мы бы с удовольствием его сняли, если б знали, как.
Кот неожиданно подпрыгнул, улёгся на моих плечах и принялся нашёптывать, как избежать смерти.
Мы вернулись в родной дом, и я сразу же бросился к картине. Вот уж никогда не думал, что за ней скрывается целый мир, хотя в детстве неоднократно представлял себя и сестру гуляющими среди мраморных руин и нескольких чудом уцелевших стен. А оказалось, этот мир действительно существует; видать, какой-то счастливчик, способный так же, как мы, прыгать в пространстве, однажды туда залетел. И остался настолько восхищён, что поспешил изобразить всё на картине.
- Ри, ты, пожалуйста, оставайся здесь, - я ожидал, что сестра будет спорить, но она покорно села на диван, не сводя с меня глаз. Всё-таки перемещения между мирами выматывали её куда больше, да и не очень она их любила. Тогда как я готов был вечно растворяться в жадном пространстве, чтобы через мгновение обнаружить себя в ином месте.
На этот раз я обнаружил себя у раздробленной колонны; по крайней мере, мне всегда казалось, что это была колонна, а не просто неясные куски мрамора. Я огляделся в поисках того, кто был мне нужен. Но он был умелым игроком в прятки, мог притвориться совершенно любой вещью, например, той невзрачной тенью. Тогда я, не сводя с неё глаз, сказал нужные слова. Тень, замершая у стены, сразу же обернулась, потому что я окликнул её по истинному имени. Приблизилась, уже не в силах убежать: истинное имя давало мне полную власть над её передвижением.
- Что тебе нужно?
- Я хочу понять, кто ты и зачем проклинаешь нас.
Тень присела на один из обломков колонны и скорбно опустила голову.
- Я и сам не рад собственной участи. Я - божество другого мира, Летучий Мыш, проклятый и превращённый в Чёрный Дух. И согласно проклятию, я выбираюсь из картины и навожу смерть на одного из членов семьи, у которой эта картина висит. А освободить меня можно лишь разрезав полотно картины на пять частей.
Я поразился его рассказу. Неужели дело обстояло настолько просто, неужели достаточно было раскромсать картину, и беды отступят навсегда?
- Есть у освобождения и обратная сторона, - уточнила тень, заметив мою широкую улыбку. - Как ты видел, пока картина цела и висит на стене, вам невероятно везёт. А теперь ваша жизнь превратиться в самую обыкновенную.
- Уж лучше обыкновенная жизнь, чем смерть, - здраво рассудил я и поднялся. - Что же, жди своего освобождения, Летучий Мыш.
Разрезать картину на пять частей оказалось элементарнейшим делом. Я, признаться, опасался, что полотно окажется особенным и потребуется нож, выкованный в полнолуние из цветов папоротника или что похуже, но сгодились и обыкновенные ножницы. Из останков картины поднялся чёрный дым, обрёл ясную форму Летучего Мыша, махнул на прощанье крылом и пропал, а я подумал, что хорошо бы как-нибудь и в его мир заскочить: интересно посмотреть, как он выглядит. В коридоре из сплетённых ветвей мы довели до конца заключение сделки с Апельсиновым Котом. Строго говоря, вечность нам уже не требовалась, но зачем отказываться от такого подарка, бери, пока предлагают.
Итак, десяток чудес уже поступил на счёт в Небесном банке, в сплетённых наших руках была вечность, а на кухонном столе - обещанная мной коробка чая. Что ещё требовалось для счастливой жизни? Да в общем-то больше ничего.