Некрасова Лена : другие произведения.

Путешествие из Лондона в Дублин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
      В далекой Исале назревает война. Байэлик - наследный принц отправляется в погоню за врагом, пока мятежники готовят план нападения на столицу - Хамин. Гланурийцы и Терберцы скоро объединятся, чтобы захватить власть в Исале. Только Дарине, зализывающей раны после развода неизвестно, что скоро она окажется в самом центре клубка интриг, предательств, коварных планов и ее хрупкий мирок рассыпется на мелкие осколки. (Размещено 29 глав) Произведение дописано. Кому интересно окончание первой части, пишите на почту
   Пролог
  - К ее величеству нельзя! Она проводит собрание с дожами кланов, - голос преторианца был суров.
  - Не переживай, меня она с радостью примет.
  В этот момент за резными дверями изумрудного цвета послышалась возня и через несколько секунд они отворились, впуская в зал советов наследного принца.
  Королева наклонила голову, чтобы никто из многоуважаемых дожей не увидел улыбку, скользнувшую по ее губам. Вот такой был ее старший сын: решительный, своевольный, немного взбалмошный, но неизменно справедливый и ратующий за свой народ.
  - Приветствую вас! - Байэлик, склонил голову в знак уважения к гостям матушки, но ей он озорно подмигнул.
  Королева Галенджил встала со своего алмазного трона и пошла на встречу к сыну, раскрыв руки для объятия. Никто из присутствующих не вымолвил и слова, и даже не было ни одного косого взгляда в сторону матери и сына. За сотни лет правления королевы они привыкли к ее публичным проявлениям материнских чувств. Таким образом, Галенджил пыталась компенсировать сыновьям раннюю потерю их отца.
  Король Дурован погиб в схватке с мятежниками, когда старшему сыну только минуло двадцать лет. Юная вдова не впала в уныние, как поступили бы многие представительницы народа нокке, а собралась и по праву заняла алмазный трон в столице государства - Хамине. За первые шестьдесят лет правления Галенджил, со стороны мятежников были не раз предприняты попытки сменить правящую династию, но королева с достоинством и завидной настойчивостью, раз за разом доказывала свое право на управление страной. Ей удалось воплотить в реальность мечту своего мужа - объединить разрозненные кланы, чтобы усилить влияние народа нокке среди пяти королевств. В совете правления нашлось место для каждого дожа, говорившего от своих людей. Да, она принимала окончательное решение по тому или иному вопросу, но прежде чем это сделать выслушивала всех. А самое главное Галенджил слышала чаяния своего народа и делала все возможное, чтобы улучшить жизнь не только знати, но и простого селянина.
  Шли годы: дети подрастали, Исала стала самым могущественным из пяти королевств. Даже гордые гланурийцы склонили головы перед женщиной, когда им понадобились ресурсы добываемые только в Исале. Галенджил понимала, что многие правители недовольны монополией на алмазы. Ей сотни раз поступали предложения продать волости, где находились залежи драгоценных камней. Но раз за разом с улыбкой она отказывала просителям, после чего следовала череда покушений на ее жизнь.
  В последние два десятка лет все замечали, как порой грустна королева, как постепенно тускнет цвет ее изумрудных глаз, как в волосах вишневого цвета появляется седина. Все реже она покидала замок, чтобы встретиться со своими подданными. Галенджил надоело находиться под неусыпным наблюдением преторианцев, доблестно охраняющих ее покой. Она забыла, когда в последний раз прогуливалась по цветочному саду, оставаясь наедине со своими мыслями. Забыла, что значит принимать ванну без шелкового савана и первой наслаждаться пищей, приготовленной искусными поварами. И когда пять лет назад мятежники, поддерживаемые одной из правящих семей Гланурии вновь стали нарушать покой в Исале, Галенджил решила - пришло время Байэлику занять алмазный трон. Лишь члены совета знали о предстоящих переменах, остальных решили оповестить во время ежегодного дня цветов, который состоится через две луны. Именно процесс престолонаследия и обсуждали члены совета, когда Байэлик прервал их разговор.
  - Serannas mamae за то, что приняли меня, - Байэлик нежно обнял Галенджил за плечи и поцеловал в щеку.
  - Dirth da'len .
  - Это нужно обсудить наедине, - прошептал он ей в ухо.
  Галенджил кивнула, повернулась лицом к дожам и сказала:
  - Приношу свои извинения, но мне необходимо удалиться. Я распоряжусь, чтобы вам принесли цветочный чай и медовые десерты. Вы не успеете заметить моего отсутствия, наслаждаясь мастерством кондитеров, - она взяла сына под руку и повела к двери, расположенной за балдахином позади трона.
  По пути она кинула взгляд на помощницу, которая до этого момента сидела на скамейке возле окна. Майлен сразу встала и направилась исполнять немой приказ королевы.
  Галенджил забрала эту девчушку к себе пятьдесят лет назад, когда объезжала владения кланов. У озерных нокке были суровые законы и Майлен их нарушила. Она всего лишь украла бутыль нектара, чтобы утолить жажду и кусок персикового пирога, чтобы усмирить 'бурю' в желудке. Торговец поймал воровку. Он связал ее руки и повесил на пристани так, чтобы ее ноги по щиколотку находились в воде. Если бы не королева, то девушка могла лишиться ног: плотоядные змееголовы уже полакомились несколькими пальцами.
  Обычно Галенджил не вмешивалась в устои каланов, которые сформировались задолго до ее прихода к власти, но жалобные стоны привели ее на пристань. Она распорядилась освободить воровку и возместила ущерб торговцу. Королева уже собиралась уходить, но Майлен бросила фразу:
  - Не стоило этого делать.
  Отчаяние, сквозившее в ее словах, заставили Галенджил остановиться и попытаться понять мотивы поступка Майлен. Оказалось, девушка сирота и уже много лет выживала, как могла.
  - В этом году мало рыбы, пришлось пойти на воровство, - пожав плечами, Майлен оторвала лоскут ткани от потрепанного временем платья и обмотала на куске плоти, оставшимся от большого пальца.
  Королева приняла ее боль как собственную и забрала девушку с собой во дворец. И Майлен до сих пор верностью расплачивалась за свое спасение. За эти годы они научились понимать друг друга без слов. Так и сейчас Галенджил не стоило ничего говорить, так как помощница уже ушла выполнять ее поручение.
  Когда Байэлик вошел в соседнюю комнату он повел себя очень странно. Он обошел весь периметр, отодвигая шторы, проверил две потайные двери и, убедившись, что они только вдвоем сказал:
  - Среди наших людей есть предатель.
  - Что навело тебя на такие мысли? - Галенджил присела на кушетку, обитую терберской парчой с лиственным узором.
  - Сегодня мы должны были накрыть лагерь мятежников в туманных лесах, но когда наш отряд прибыл на место, там никого не оказалось. Они уходили в спешке, оставив в шатрах наброски будущих нападений на наши города и селения. И я почувствовал следы открытого портала, - Байэлик нервно расхаживал по комнате.
  - Возможно, кто-то из гланурийцев освоил путешествие между мирами, - Галенджил, понимала, что это невозможно, но труднее было поверить в предательство кого-то из приближенных.
  - Mamae, нам нужно как можно быстрее найти лазутчика. Иначе все наши старания сохранить мир будут бесполезны. Поступают сведения, что правитель Терберии едет в Гланурию для заключения военного союза.
  - Что ты предлагаешь? - Галенджил нахмурилась, заранее зная ответ сына.
  - Я отправлюсь по следу и найду предателя.
  - И куда же он ведет?
  - На Землю.
  - У тебя в распоряжении есть одна луна, а потом в независимости от результата ты должен вернуться обратно. И возьми с собой двоих из преторианской гвардии, - в последнем предложении четко слышался приказ.
  - Нет. Мне не удастся затеряться среди людей, если рядом будут ходить два великана в кожаных туниках и мячом на поясе.
  - Тогда отправляйся, но будь осторожен и как можно реже применяй магию. Тебе не стоит рассказывать, как жители Земли реагируют на то, что им не дано познать, - Галенджил встала и подошла к сыну.
  Она крепко прижала его к себе и на долю секунды захотела, чтобы все сложилось иначе. Но прошлое не исправить, даже нокке не обладали такими силами. Значит нужно смотреть вперед и верить, что будущее еще можно изменить.
  
  
  
   Глава 1
  - Прошу тебя, давай поговорим. Не уходи, - стоя возле входной двери, я еле сдерживала рыдания.
  - Дарина, мы все перепробовали. Наш брак уже не спасти, - Кирилл выносил в коридор сумки, заполненные вещами.
  - Так не бывает. Еще неделю назад ты любил меня, а сегодня нет!
  - Я устал, - он остановился и повернулся ко мне. - Меня все угнетает. В последнее время мне все труднее заставить себя идти домой после работы.
  И тут меня понесло:
  - Устал? Ты устал? От чего же? Дома убрано, ты накормлен, обстиран, обглажен. Да и в постели у нас проблем не наблюдается. Что тебе еще надо?
  - Вот об этом я и говорю, - Кирилл злился, это было заметно по тону его голоса. - Не могу больше жить в дне сурка. Жизнь замерла на месте. Каждый день одно и то же. Твоя забота душит меня. В этой квартире не хватает воздуха. Мне всего тридцать два, а порой, кажется, что все восемьдесят.
  - А как же я? Я не робот, пойми! У меня есть желания и стремления. Нам просто нужно найти общее увлечение и все наладиться. Может, попробуем завести ребенка. Третий раз должен быть удачным, - я попробовала применить тяжелую артиллерию.
  - Ты издеваешься, да! - Кирилл перешел на крик, его глаза округлились от ярости, бушевавшей внутри.
  Я невольно сделала шаг в сторону, боясь, что он ненароком сможет ударить. Хотя до этого страдали только стены и посуда.
  - Теперь ты захотела ребенка! После последнего выкидыша прошло четыре года. И сколько бы раз я не поднимал тему новой попытки, ты всегда находила отговорки: нужно еще отдохнуть, а мы только кредит на машину взяли, нужно съездить в отпуск. А может, ты просто боишься остаться одна?
  Каждая фраза, словно лезвие бритвы полосовала сердце. Я сама виновата, что подняла эту тему, но нельзя быть таким жестоким. Кирилл представить себе не мог, насколько глубоко мне врезалась в душу потеря двух не рожденных малышей. Наверное, только женщина сможет понять то чувство несравнимой потери, когда еще вчера внутри растет новая жизнь, а завтра тебя везут с кровотечение по коридорам больницы. И ты уже знаешь, что потолочные лампы, мелькающие перед глазами, освещают путь в операционную. И ты проснешься в палате, точно зная, что осталась одна.
  - Как ты можешь такое говорить, - я разревелась в голос.
  - В-о-о-т, началось, - он с раздражение развернулся и ушел за очередной сумкой.
  - Да, что началось?! Ты меня обидел. Ты никогда не ценил того, что я для тебя сделала. Вечно старался унизить.
  - И бла-бла-бла. Все. Пора завязывать. Я ухожу, - Кирилл вытащил из гардероба куртку.
  - Зачем ты так со мной?
  - Боже! Как ты мне надоела. И твое нытье надоело. Почему я мать не послушал? Она еще три года назад говорила, что нам нужно развестись, - завязывая ботинки, сказал Кирилл.
  - Так это твоя мать тебя надоумила?
  - Не сваливай с больной головы на здоровую. И уйди с дороги. Не доводи до греха, - он держал в руках четыре сумки.
  Я встала спиной к двери, уперлась ладонями в косяки, перегораживая выход. Посмотрев в его глаза, даже сквозь пелену от слез видела, насколько безразличным был его взгляд. Больше в серых глазах не читалось нежности и любви - только презрение, которое обязательно переросло бы в отвращение. Да я и сама себя ненавидела: за слабость, за то, что унижаюсь перед человеком, которому не нужна. Но что-то все равно заставляло меня стоять на месте.
  - Какая ты жалкая, - Кирилл разжал правую руку, сумки с глухим звуком приземлились на ламинат.
  А дальше произошло то, что и в страшном сне я не могла себе представить. Мой муж схватил меня за ворот футболки и с силой потянул на себя. А потом, недолго думая, отшвырнул в сторону. Эффект неожиданности сыграл свою роль, так как я оторвалась со своего поста и через несколько секунд ударилась о зеркало, висящие напротив входной двери. Звук разбитого стекла разбавил мощный удар захлопнувшейся двери.
  - Нет. Нет. Нет. Кирюшенька, милый, постой. Не уходи. Не бросай меня. Ты так мне нужен, - я на четвереньках ползла к двери, а потом подскочила и выбежала на площадку.
  Только жужжание спускающегося вниз лифта, говорило о том, что он еще минуту назад был здесь. В этот момент меня накрыло такое отчаяние, что ноги подкосились, и я с грохотом рухнула на пол. Издалека доносился чей-то вой, такой жалостливый, но очень громкий. Только когда соседка, Вика, начала поднимать меня, я поняла, кому принадлежит этот не человеческий звук.
  - Ты что, мать, совсем рехнулась! А ну вставай! Хватит ныть. Ни один мужик этого не стоит, - она настойчиво тянула меня вверх, ухватившись подмышки.
  Все было как в тумане, но в следующий раз сознание вернулось, когда я лежала на диване в гостиной, укрытая пледом, а Вика сидела напротив с дымящейся чашкой в руке.
  - Ну что, подруга, очнулась.
  - Что.... - я запнулась, так как не узнала свой осипший голос.
  - Удивительно, что вообще можешь разговаривать. Ты так орала, мне аж жутко было, - она протянула мне кружку. - Выпей.
  Я попыталась ухватиться за ручку, но меня так трясло, что вряд ли бы хоть одна капля, приготовленного Викой напитка, попала бы в место назначения. Заметив это, подруга поднесла краешек чашки к моим губам и заботливо поила ромашковым настоем. Горячая жидкость саднила горло, но через несколько минут дала нужный эффект - трясущиеся в ознобе тело успокаивалось. Меня стало клонить в сон.
  - Что ты еще туда добавила? - я чувствовала как тяжелеют веки, но эти слова удалось пробормотать.
  - Снотворного, моя хорошая. Спи, - Вика погладила меня по голове.
  Мне с трудом удалось разлепить глаза. Словно во сне кто-то положил на веки килограммовые гири. В комнате было темно, но в щели под дверью виднелся тусклый свет. Значит, Кирилл вернулся с работы. А в следующее мгновение я вспоминаю что произошло. Боль в груди стала нарастать с новой силой. Но я знала, что это не сердечный приступ - так разрывается на кусочки душа. Мне так захотелось иметь возможность собрать их воедино, скомкать и выкинуть в окно, чтобы весенний ветер унес их далеко, забирая печаль. Лучше не чувствовать ничего, чем упиваться жалостью к себе.
  Не знаю, сколько я пролежала, уставившись в потолок и слушая грустную песню дождя, которому аккампонировал свист ветра и ветки тополя, бьющиеся о стекло. Из оцепенения вывел яркий свет, включенной люстры, заставивший зажмуриться.
  - Давно проснулась? - насторожено спросила Вика.
  Я не могла, да и не хотела говорить - поэтому просто пожала плечами.
  - Ты как? - она присела рядом и взяла меня за руки. - Такие холодные. Тебе нужно согреться, - Вика подняла плед и накрыла меня по шею.
  Уставившись в окно, я наблюдала, как Мурманская погода опять преподносит сюрпризы. Весенний дождь сменился снегом. Его хлопья мирно падали вниз подчиняясь законам земного притяжения. Вот бы и мне испариться или стать чем-то незначительным, тем, что все принимают за данность. Интересно, если я умру, Кирилл придет на похороны? Будет ли он плакать и жалеть о нашем расставании? Поначалу эта идея показалась забавной: его накажу и себя от страданий избавлю.
  - Выкини из головы то, о чем сейчас думала, - Вика встряхнула меня за плечи, заставляя обратить на себя внимание. - Я знаю этот взгляд чокнутого ученого.
  - Что ты от меня хочешь?
  - Чтобы ты взяла себя в руки, - Вика чуть-чуть прикрикнула.
  - Ты себя вспомни, когда Пашка ушел. Ревела как белуга, - обидные слова сами сорвались с губ.
  - Ну... ты... и стерва, - она покачала головой. - Ладно, прощаю. Только ты не сравнивай - у меня Ваньке только годик исполнился. Зато как на работу вышла Игорька встретила. Вот тогда и узнала, что такое счастье. Так что и на твоей улице будет праздник.
  - Возможно, - я удивилась, что вообще могла представить светлое будущее. - Иди домой, ничего с собой не сделаю.
  - Вот уж нет, подруга. Мои как раз на пару недель в санаторий смотались - буду жить у тебя, - Вика подмигнула и улыбнулась.
  - Это лишнее, поверь, - мне так хотелось остаться одной.
  - Если не я, тогда Ирине Борисовне позвоню, - она поднялась и пошла в сторону домашнего телефона.
  - Хорошо, хорошо. Только маму не беспокой. У нее и так сердце в последнее время болит.
  Вот Вичка зараза, знала, на что надавить. Я никогда не поставлю под угрозу жизнь мамы. Так и потекли денечки: один краше другого. Утром я вставала на автомате, да и все я делала, словно в меня вставили чип с программой. Поход на работу, сочувственные взгляды коллег и утешение от так называемых 'подружек'. Вечером пешая прогулка до дома. А в свободные минуты постоянные взгляды на телефон. В тайне ото всех я надеялась, что Кирилл передумает и вернется.
  Через две недели, когда Вика покинула мою квартиру, раздался перелив, оповещающий о пришедшей смске. Я судорожно схватила телефон, дрожащими пальцами ввела код доступа и еще какое-то время не решалась открыть сообщение, увидев имя адресата. Ну же, соберись. Зажмурившись, нажала на кнопку 'открыть'. И опять клокочущий комок подступил к горлу, когда увидела бездушную фразу: 'Я подал на развод. Заседание назначено на тридцатое апреля'. В приступе злости я швырнула ненавистный аппарат в стену и наблюдала, как отдельные части моей нокии разлетаются по комнате. Они олицетворяли меня, мои долгие восемь лет жизни с человеком, который выжал меня до капли, а потом бросил ненужную кожуру в мусорный бак.
  До меня наконец стало доходить, что жить вместе со мной Кириллу было удобно. А что! Квартира есть, повышенную стипендию в институте получала, да и мама помогала, по мере возможности. Через год, когда впервые забеременела, он на радостях сделал предложение. Расписали по справке через неделю, а еще через две случилось несчастье. Тогда Кирилл и показал истинный облик. Я вернулась из больницы убитая горем, а он пьяный на кухне сидит и говорит:
  - Может не мой был? Вот ты аборт и сделала.
  После этого мы месяц не разговаривали, даже спали в разных комнатах. Сама думала разбежаться, но он, почуяв мой настрой, цветочки приносить стал, на свидания звать - прям медовый месяц, которого не было. Получив диплом, устроилась на работу в казначейство. Сначала на ученической зарплате пол годика пожила, а потом штатную получать стала. Кирилл ссуду в банке взял - риэлтерскую фирму открыл. Мы в отпуск на Сейшелы съездили. Казалось бы, жизнь должна налаживаться, но стукнул две тысячи восьмой год. Фирма прогорела и сел мой любимый дома штаны просиживать - депрессия у него началась. Сколько бы я вакансий не предлагала для него все не то.
  - Не буду я на дядю работать, - говорил ненаглядный, заливаясь дорогущим виски, купленным за мой счет.
  Вторая беременность наступила так же неожиданно, как и первая, хотя вроде бы взрослые люди и уже знали, откуда дети берутся. Правда, Кирилл взял себя в руки и устроился в банк. Благо у моей мамы связи были. Карьерную лестницу он преодолевал, перешагивая через две ступеньки, и через год стал начальником отдела. С ребеночком опять беда случилась, вот и ударились оба в работу. Дома только поздним вечером встречались: перекусим, ляжем в постель, попами друг к другу повернемся и спать. Я пыталась вернуть былые отношения: бельишко красивое покупала, ужины романтические устраивала, сюрпризики разные делала, на курсы по экстремальному вождению обоих записала. Оказалось, все было зря. Как только в отдел пришла девчушка с длинными ногами, у моего Кирилла мозги в штаны опустились. Он говорил, что ничего между ними не происходить, но я-то замечала, как он изменился. Возможно, ничего и не происходило, но это был вопрос времени.
  - Что ж Кирюша, спасибо что рогатой не оставил, - я пошла на кухню и открыла бутылку вина.
  Наполнив бокал рубиновым напитком, отсалютовала своему отражению в окне и залпом осушила. Как я добралась до кровати, помню смутно, зато в пьяном мозгу появилась четкое понимание: нужно начинать жить для себя.
  Будние дни, как один, не отличались разнообразием, зато выходные пролетали как реактивный самолет. В двадцать девять лет, я как девочка отплясывала в клубах и нещадно заигрывала с представителями противоположного пола. Некоторые из них были даже очень ничего, но как только флирт грозился перерасти в нечто большее, сбегала, словно кипятком ошпаренная.
  Судьбоносный день наступил слишком быстро. Когда увидела Кирилла, входившего в зал суда, сердечко забилось, словно меня сейчас удар хватит. Но я приказала себе держаться и не показывать, как плохо на душе. Решив финансовые вопросы, поделив совместно нажитое имущество, мы расписались в акте гражданского состояния. Шлепок канцелярской печати с надписью 'разведен' поставил крест на моей прошлой жизни.
  - Удачи, - сказал Кирилл и вышел из зала.
  Это слово я проговаривала про себя пока не дошла до дома. Услышав скрип за спиной, обернулась. Вика выглядывала из квартиры.
  - Ты меня караулила?
  - Нет, - она махнула рукой, но щеки предательски покрылись румянцем. - Услышала, как ты замок открываешь.
  - Твои дома?
  - К свекрови в гости поехали.
  - Тогда заходи, отпразднуем начало моей холостяцкой жизни, - я открыла дверь и вошла в квартиру.
  Кинув сумку на тумбочку в коридоре, пошла в спальню и переоделась. В это время Вика уже по-хозяйски орудовала на кухне. Когда зашла, на столе уже стояла ваза с фруктами и тарелка нарезанного сыра. Я достала с полки бокалы, вытащила из холодильника бутылку Абрау-Дюрсо и села за стол. Хлопок пробки возвестил начало сегодняшнего вечера.
  Первая бутылка прошла под лозунгом - все мужики сво... До середины второй я плакалась о своем одиночестве. Но на ее дне мы нашли истину.
  - Надо бы тебе обстановку сменить. В отпуск съездить, - у Вики уже слегка заплетался голос.
  - А что? Это мысль. У меня там еще не отгулянные дни за прошлый год остались, - я даже загорелась, давно не испытывала такого азарта.
  - Откроем карту, ты закроешь глаза и куда ткнешь пальцем туда и рванешь, - Викусик уже собралась за ноутбуком.
  - Я знаю куда хочу поехать, - я схватила ее за руку, останавливая.
  - Тогда колись, по-д-руга, - икнув, сказала Вика.
  Мы дружно засмеялись, так как икота у моей подружки только усилилась. Я набрала ей стакан воды, периодически прыская от смеха, наблюдала, как она борется с напастью. Когда приступ прекратился, мы осушили остатки игристого, захватив еще одну, пошли в гостиную.
  - Сейчас покажу мою мечту, - я достала с полки ноут и нажала на кнопку включения.
  - Ой, мать. Что-то я напилась, - нараспев сказала Вика, потягиваясь на диване. - Хорошо-то как, расслабленно.
  - Ты сильно-то не расслабляйся, завтра Игорек мальчишек привезет обратно.
  - Не порть момент, - она сурово нахмурила брови. - Сегодня я отдыхаю. А если что у меня есть оправдание - я тебя утешала, - Вика заговорщически подмигнула.
  - О, нашла, - я развернула ноут экраном к подруге.
  - Ого, губа не дурра.
  - Сейчас я могу себе это позволить. Кирилл завтра половину стоимости от машины вернет. Да и сбережения у меня есть.
  - И когда полетишь?
  - Думаю, на конец мая с начальством договорюсь.
  - Тогда тост. За приключения, ждущие тебя в путешествии из Лондона в Дублин, - Вика подняла бокал.
  - За приключения, - поддержала я.
   Глава 2
   Байэлик, покинув комнату матери и быстрым шагом направился в конюшню. Там его ждал не расседланный рябой конь, которого звали Coacalina . Этот красавец не раз спасал жизнь хозяину. Он обладал чутьем, присущим нокке и невероятной скоростью: даже терберские Ганси, считавшиеся лучшими скакунами, не могли тягаться с этим жеребцом. Байэлик поставил ногу в стремя, занес вторую над спиной скакуна и легко сел в седло. Он нагнулся к гриве и прошептал:
  - Dar him hlapy .
   Жеребец заржал, вставая на дыбы, чем вызвал у Байэлика улыбку и, вырвавшись из стойла, побежал к выходу.
   - Heca ! - кричал наследный принц, направляя коня к воротам.
   Они неслись мимо деревушек, где жили рабочие копий , пересекали Исальские долины, заросшие гиацинтами вперемешку с травой и геранью. Яркие соцветия создавали радужный ковер, покрывающий землю. Проезжали по дубовому лесу, который разбавляла бузина. Гроздья красных и фиолетовых ягод своим весом клонили ветки вниз, создавая укрытия от дождя. Природа Исалы - за это Байэлик любил свое королевство. Он мог часами сидеть над обрывом и любоваться морем, бушующим внизу. Шум волн помогал ему успокоиться, снять напряжение, очистить голову. В последнее время это было необходимо как никогда.
   После того, как мама объявила о передаче власти, он потерял сон. Байэлик не боялся ответственности, просто ему всегда казалось, что трон - это не его место. Ему всегда хотелось поселиться рядом с кланом лесных нокке и заняться выведение новой породы скакунов. Байэлик мечтал путешествовать по мирам, открывать страны и знакомится с их жителями, изучать чужие языки и умения, привозить домой диковинные вещи и знания, которые улучшат жизнь его народа. Но его мечте не суждено сбыться: право перворожденного забрало у него все.
   Когда Байэлик дорос до понимания своего положения, то в тайне желал чтобы Хэлл родился первым. У его брата был дар правителя: ему удавалось подавлять восстания рабочих, сказав пару фраз, убеждать торговцев снизить цену, когда происходила закупка провизии. Хэлл выучил все законы Исалы, когда Байэлик даже не прочел первый фолиант. Младший брат стал бы прекрасным царем, но ему досталась другая участь - казначей Исалы. Сколько вечеров они провели в саду, под дубом, рассуждая, а если бы... Но, ни один из них не решился бы ослушаться матери. Только благодаря ее рассудительности и уму, Исала стала главенствующим из пяти королевств.
   Порой Байэлик замечал, как Хэлл злиться на мать. Некоторые ее решения, просто выводили его из себя. В такие моменты лучше держаться в стороне от Хэлла. Братишка сметал все на своем пути, превращая мебель в груды деревяшек и посуду в кучу черепков. Умение управлять ветром выходило из-под контроля. Но когда, на торжественном приеме в честь гланурийсого посла, брат встретил Лиану - дочь короля Гланурии, все изменилось. Хэлл редко появлялся во дворце, практически перестал общаться с матерью, а Байэлик при встрече удостаивался пары сухих фраз. Через год Хэлл и Лиана объявили о помолвке, свадьба была назначена на день цветов. Узнав это, Байэлик улыбнулся, поражаясь превратностям судьбы. В этот день все исалийцы узнают, кто станет следующим правителем королевства.
   Байэлик нахмурился, продолжая путь к лагерю мятежников, где был открыт портал. Уже давно он сложил кусочки пазла воедино, но до сих пор не мог поверить, что брат был способен на предательство. Но выбор места выхода из портала указывал на проделки брата. Не получив доказательств, он не хотел тревожить мать. Именно поэтому в погоню ему пришлось отправиться одному. Если предположение подтвердиться, Байэлик надеялся, что еще есть возможность заставить Хэлла остановиться. Оставалась надежда, что он не решился заключить договор с людьми на поставку алмазов.
   Где-то сто пятьдесят лет назад один из нокке впервые попал на Землю. Это произошло случайно, просто была неверно выбрана точка выхода из портала. Шагаль был ранен из-за приземления на камни, но добрые селяне выходили странного человека и он их отблагодарил - даровав алмазы. Перед уходом они дали ему на память оранжевый камень, который попав в Исалу, приобрел необыкновенные свойства. Фелон - дарящий жизнь, так нокке назвали его. В арсенале у лекарей появился инструмент, позволяющий помогать раненным и облегчать боль умирающим. И самое главное, фелон делал неуязвимым любого, кто носил его при себе. Узнав это свойство Галенджил забрала куски камня у лекарей и поместила их в королевской сокровищнице. Она считала, что никто не вправе пользоваться такой силой.
  Никто не ожидал, что алмазы тоже из камней, дарующих магию, превратятся в грозное оружие, способное погубить тысячи жизней. Шагаль узнал об этом случайно. Он решил еще раз посетить своих спасителей, но на месте деревушки был пустырь с десятками сожженных домов. После этого нокке посещали землю, но больше не предпринимали попыток заводить торговых отношений с людьми. Они лишь наблюдали, как исчезают одни города и на их месте вырастают новые, как сменяются эпохи правления королей, а троны занимали бывшие торговцы. Человечество погрязло в войнах и пороках, что сильно задевало Байэлика, так как он полюбил Землю, очень похожую на Исалу.
  Восемь месяцев назад разведчики донесли неприятную новость, что в Англии были замечены воронки и сожженные участки леса. Эти повреждения были образованы алмазами: ни одно человеческое оружие не оставляло пурпурных следов после воздействия. Еще через месяц дошло известие, что ирландский синдикат начинал захватывать территории своих врагов, истребляя их по одному. На каждом месте преступления от тела оставалась лишь горстка пурпурного пепла. Сомнений не осталось - кто-то из Исалы ведет торговлю алмазами с людьми. И Байэлик знал, что предатель попросит взамен. Если мятежникам и их союзникам удастся собрать достаточное количество фелонов, то никакая преторианская гвардия не сможет спасти Исалу от смены власти и развала королевства.
  Байэлик натянул удила, заставляя коня остановиться. Спешившись, он обошел лагерь, пытаясь отыскать точку, где был открыт портал. Как и в первый раз, сильная вибрация воздуха была в палатке, где нашли чертежи. Свойства порталов оставлять за собой следы, облегчало задачу. Оставалось только нащупать точку выхода и можно отправляться. Байэлик выглянул из палатки. Небо уже окрасилось в багряный цвет, появились первые звезды. Coacalina неторопливо щипал траву и недовольно махал хвостом, отгоняя мух.
  -No arla faron , - прошептал Бай, обхватив скакуна за гриву.
  Тот недовольно фыркнул, уставившись огромными черными глазами на хозяина, и ткнулся мордой в плечо.
  - Я справлюсь, - Байэлик похлопал его по загривку и отошел.
  Они несколько секунд посмотрели друг на друга, а потом скакун развернулся и устремился по направлению к Хамину. Байэлик стоял и смотрел вслед растворяющемуся силуэту, а потом резко развернулся и зашел в палатку.
  Проход через порталы штука не из приятных, поэтому Бай сморщился, когда провел правой ладонью по бликам в воздухе. Он пытался отыскать нужную нить, которая приведет его на Землю. Чем дольше он это делал, тем сильнее ощущал покалывания на коже. Это первые симптомы перехода между мирами. По пальцам пробежал холодок, и Бай ментально ухватился за нужную нить. В этот же миг его стало затягивать в воронку, вырывая из Исалы. Байэлик сжал зубы, чтобы не закричать от боли. Каждая кость в его теле ныла, словно ее выкручивали из сустава. Он отсчитывал секунды до выхода из портала, чтобы отвлечься.
  ' Три, две, одна' - Бай открыл глаза и увидел, как его выбрасывает на траву.
  Он приземлился на четвереньки, а к горлу поступило содержимое желудка, которое через секунду оказалось на траве. Голова кружилась, но Бай попытался подняться. Его шатнуло в сторону и, не удержавшись на ногах, он рухнул на землю.
  - Uguetima , - выругался Байэлик и перевернулся на спину, чтобы дождаться, когда утихнет головокружение.
  Он наблюдал, как по небу проплывают облака, как под ними пролетают птицы и устремляются на юг, ведомые древним инстинктом. Бай слушал песню листьев, которые трепал ветер и стал приходить в себя. Природа - она подарила жизнь его народу и от нее они веками черпали свои силы. И сейчас ее творения помогли Баю. Он присел и огляделся, чтобы определить, как далеко его выбросило от Лондона. Все было не настолько печально: Бай увидел очертания небольшого поселения, в котором ему не раз доводилось бывать. Отсюда до столицы не больше двадцати минут на автобусе. Оставалось только найти тайник, в котором спрятаны вещи, переодеться и пойти по следу.
  Байэлику понадобилось сорок минут, чтобы отыскать место, в котором он оставил сумку в последний раз. Открыв ее, он достал содержимое и положил рядом с собой. Первым делом он снял с головы серебряный венец, который напоминал ветви клена, переплетенные между собой. Взял из сумки заколку, украшенную сапфиром, собрал передние пряди и сколол их сзади в форме хохолка. Затем снял с пояса плетеный кожаный ремешок, на котором висела сумочка, украшенная лиственными узорами. Он вытащил из нее с десяток золотых монет и убрал в сумку. Бай снял кожаную тунику без рукавов, доходившую ему до колен. Она была скроена из кожи, коричневого цвета и расшита золотыми нитями. Байэлик свернул ее и положил на траву. Затем стянул через голову рубаху из тонкого золотистого шелка и примостил рядом. Взамен надел серую хлопковую футболку. Следующими предметами одежды, с которым, к большому сожалению, пришлось расстаться стали сапоги, скроенные из мягкой кожи с узкими носами и штаны, зауженные к низу, сшитые из шерсти. Их заменили голубые джинсы и мокасины. Бай неуютно поежился. В людской одежде, выполненной из грубых тканей, он чувствовал дискомфорт. Но ради достижения цели приходилось идти на некоторые жертвы.
  В современном мире ему больше не приходилось прибегать к магии, чтобы изменять внешность. Порой люди так уродовали лица, что образ эльфа мерк по сравнению с ними. В двадцать первом веке по человеческому летоисчислению заостренные уши и яркие, песочного цвета глаза, не привлекали внимания. Последним от чего пришлось отказаться, стал меч с золотой рукоятью, украшенной серебряными заклепками. Но клинок, длиной в две ладони Бай закрепил на голени. Он не был дураком и не собирался оставаться безоружным, преследуя предателя. Достав кошелек, он насчитал двадцать евро, которых должно хватить на билет до Лондона, спрятал сумку и пошел к остановке, накинув на плечи черную куртку.
  После двадцатиминутной езды на автобусе и тридцатиминутному плутанию по станциям английского метро, Бай стоял на пороге лавки в одном из боро Лондона - Хэкни. Этот район считался не самым безопасным местом для туристов. Людям, проживающим в окрестных домах, приходилось заниматься неприемлемыми для нокке вещами: воровством, вымогательством и даже убийствами. Байэлик не осуждал их, но и не мог поверить, что нет более благопристойного занятия, чтобы заработать и накормить семью. Зато для нокке это был идеальный район, чтобы затеряться и иметь возможность обменивать золото на людское средство расчета.
  Бай толкнул дверь и колокольчик, подвешенный при входе, возвестил владельца лавки о приходе нового посетителя. Грузный седовласый старик, в круглых очках недовольно ворча: 'Кого это черти принесли', - вышел из-за шторки. Но увидев на пороге Бая, широко улыбнулся, бросил на прилавок полотенце, которое до этого держал в руках и сказал:
  - Давно вас не было ваше высочество.
  - Брось Ангус, мы столько лет знакомы. Просто Бай, - Байэлик подошел к старику, обнял и по-дружески похлопал по плечу.
  - Что на этот раз привело тебя к нам?
  - Поговаривают, что кто-то снабжает ирландцев алмазами, - он вопросительно посмотрел на владельца лавки. - Слышал что-нибудь?
  - На улицах много что говорят, сам знаешь. Но слушок про это ходил. Месяц назад глава ирландцев с остроухим фриком встречался, об этом все болтали.
  - А о новой встрече ничего не болтали?
  - В Дублине сделка будет. Только не стоит тебе одному соваться - убьют.
  - Не переживай Ангус. После вилонийского гибара мне уже ничего не страшно, - Бай улыбнулся. - А теперь к делу. Сколько сможешь за них дать, - он выложил на прилавок золотые монеты.
  Ангус вытер руки о полотенце и начал с пристрастием осматривать товар. Он достал из-под прилавка лупу и пузырек с кислотой. После тщательной проверке каждой монеты под увеличительным стеклом, взял кисточку и, обмокнув в жидкость, провел по гурту.
  - Чистейшее, без примесей. За пятьсот грамм выйдет семнадцать с половиной тысяч евро. Устроит?
   - Да, главное, чтобы на поездку хватило.
  - И еще останется. Только почему вы, то есть ты сразу туда не перенесся? - спросил Ангус, открывая сейф.
  - Не хочу, чтобы кто-то знал о моем присутствии. Если предатель алмазы преступникам принес, то и про то, как нас обнаружить рассказал. Придется слиться с толпой и путешествовать среди людей. Ваши феромоны скрывают наш запах и подавляют излучение, исходящие от тела.
  - Тогда тебе лучше присоединиться к туристам, - посоветовал Ангус, отсчитывая оговоренную сумму.
  - Хорошая идея, старый друг. Знаешь, когда ближайшая и откуда отправляется группа?
   - Завтра из Гайд-парка. Я тебе место забронирую.
  - Спасибо тебе. Больше ста лет твоя семья помогает нашему народу. Мы в неоплатном долгу перед вами.
  - Брось Байэлик. Если бы не ты, мой прадед никогда бы не открыл эту лавку, - старик махнул рукой, подошел к телефону и быстро набрал номер.
  Через минуту тур из 'Лондона в Дублин' был забронирован на имя Бая Стерна, туриста из Австралии. Ангус любезно предложил Баю эту ночь провести с его семьей. За ужином в кругу детей, внуков и жены старого друга Байэлик наслаждался простотой общения между любящими друг друга людьми. Он рассказал, как обстоят дела в Исале, веселил ребятишек, рисуя в воздухе фигурки птиц и животных, которые оживали по щелчку пальца. А потом качал белокурую малышку на руках, когда увидел, как она трет глазки. Уложив ее в постель, с позволения родителей, он несколько минут наблюдал, как мирно посапывает Сони и понял, как ему не хватает детского смеха в собственном доме. Бай заправил выбившийся локон за ухо, накрыл ее одеяльцем и, уходя, прикрыл за собой дверь, оставив зазор, чтобы родители могли услышать, если Сони проснется.
  - Тебе своих пора заводить, - прошептал Ангус, ждущий гостя в коридоре.
  - Успею еще, - сказал Байэлик, но в глубине души он давно мечтал о семье.
  Рано утром, пока обитатели дома еще спали, он покинул их, оставив на столе в гостиной три золотые монеты и записку, в которой Бай отблагодарил хозяев и обещал зайти к ним, когда решит свои дела. Нанятый кэб увозил его из Хэнки в сторону Гайд-парка, где ему предстояло в одиночку провести среди незнакомых людей тринадцать дней, посещая места, которые он видел много раз.
   Глава 3
  Хэлл нервно теребил волосы, заходя в пуб на встречу с главарем ирландского синдиката. Было бы глупостью идти туда одному, поэтому он захватил с собой терберийского начальника стражиИроная и гланурийсого главнокомандующего - Лаварга.
  
  - Ты уверен, что мятежники в безопасности? - спросил Лаварг по дороге к столику, за которым их уже ждали трое.
  
  - Если гланурийцы держат слово, то в том месте, куда я их перенес, никто не найдет. Главное достать столько фелионов, чтобы хватило нашей армии, иначе преторианцев нам не победить, - повернувшись, ответил Хэлл.
  
  - Мы честный народ.
  
  На это заявление Иронай фыркнул и косо посмотрел на Лаварга.
  
  - Только не сейчас. Эта сделка очень важна, - Хэлл остановился перед столиком и кивнул головой в знак приветствия.
  
  - Cad é an Tríonóide?[1] - спросил сидящий справа ирландец.
  
  - Я попросил бы вас выражаться на понятном нам языке, - Хэллу было неприятно лебезить перед этими смертными, но ради трона сделаешь и не такое.
  
  - Cén fáth nach bhfuil muid ag mharú ach na arrachtaigh? Tóg amach na clocha, agus sin sin[2], - рыжий бугай даже не обратил внимания на слова, стоящего перед ним.
  
  - Mani ume lle quena, feuyaer[3]? - не выдержал Иронай и потянулся к поясу, на котором висел топор, скрытый мороком.
  
  Хэлл услышал скрип, который издавали ножки стульев, отъезжающих от столов. Он обернулся и увидел десяток людей, вставших со своих мест и настороженно смотрящих в их сторону.
  
  - Éist suas, - сказал, сидящий в центре, коротко стриженый мужчина и залепил болтуну оплеуху. - Приношу извинения за своих необразованных товарищей. Присаживайтесь. Меня зовут Бирн, - он сделал знак рукой и все сели за столы, как будто ничего не произошло.
  
  Хэлл и его спутники устроились напротив Бирна и его товарищей. В помещении пуба Хэлл чувствовал себя неуютно, напряжение, витавшее в воздухе, ощущалось физически. Смесь людских запахов, отражавших их эмоции, как фонтан ударило в ноздри. На миг Хэлл потерял связь с реальностью, голова закружилась, в глазах потемнело. Раньше с ним такого не происходило, он всегда мог держать под контролем воздействие людских феромонов. Но в этом месте слишком многие испытывали одну и ту же эмоцию - нервозность, которая грозила поглотить и его. Только легкий толчок в бок Лаварга помог абстрагироваться и взять себя в руки.
  
  - Выпьете что-нибудь? - Бирн махнул рукой, подзывая официантку.
  
  - От кружечки темного не откажусь, - пробасил Иронай. - Уж больно оно у вас хорошо.
  
  - Мне тоже, что и ему, - Лаварг мотнул головой, указывая на терберийца.
  
  - Я откажусь, - Хэлл хотел иметь светлый разум: на кону стояло слишком много.
  
  - Тогда к делу, - сказал Бирн, когда две увесистые кружки с грохотом опустились на стол.
  
  Хэлл слушал детали предстоящей сделки, но в тайне он пытался разгадать этого мужчину. На вид не больше тридцати пять, темные волосы, на лбу и между бровей залегли несколько морщин, говорящие о том, что он часто хмуриться. Хэлл невольно сморщился, ведь для нокке длинные волосы являлись украшением, привилегией, которой обладал только его народ. Если в Исале встретишь коротко стриженого нокке, значит, он совершил преступление и теперь стал изгоем. Им было трудно выживать среди обычных граждан, чаще всего они уходили в горы и больше никогда не возвращались. А Бирн носил прическу как данность. Хэллу никогда не понять людей.
  
  Глава ирландцев держался уверенно, смотрел только в глаза, не теряя контакта с собеседником. Во взгляде читалась решительность и отсутствие страха. Да, он был окружен своими людьми, но Хэлл не сомневался, что оставшись один, Бирн сможет постоять за себя. Вытянутое лицо, ярко очерченные скулы, прямой нос, было во всем этом что-то знакомое.
  
  - Значит через двенадцать дней на этом же месте. Сто камней янтаря, в обмен на ваши алмазы, - Бирн вывел Хэлла из состояния задумчивости.
  
  - Все верно. А теперь извините, но нам пора, - Хэлл поднялся из-за стола.
  
  - Bíodh turas deas[4], - Бирн хлопнул Хэлла по плечу, проводи
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 4
   После приземления я поняла одно - когда вернусь домой, путешествовать буду только наземным, в крайнем случае, морским или речным транспортом. Как говорят: 'Первый блин комом'. У меня это был комище, опозорилась на весь салон. Во-первых, мое место оказалось у иллюминатора, что для человека летевшего впервые уже является стрессом. Во-вторых, в соседи достался грузный мужчина, от которого жутко пахло туалетной водой, как будто перед тем как войти в салон он израсходовал весь пузырек. И напоследок, я стала единственным пассажиром, кому пригодился пакетик, выданный стюардессой в начале полета. Зато теперь знаю, что полный живот и самолет две вещи несовместимые. Пришлось до конца полета смотреть в облака и молиться, чтобы изредка пролетающие мимо птички, не угодили в мотор.
   И вот после четырех часов перелета я стояла в зале аэропорта Хитроу и ждала багаж. Хорошо, что Вику не послушала и взяла с собой небольшой чемоданчик. Если бы дала ей волю, то она пол моего гардероба бы с собой уложила. Пока на табло не появился номер рейса, и барышня по громкой связи не объявила номер терминала, я бродила по залу прилета и глазела по сторонам. Да, Хитроу, не наша Внучка: больше, красивей, новее. И сколько народу здесь ходит, тьма. Все разные такие, со своими радостями и печалями. Я улыбнулась, увидев как немецкий папочка, качает на руках притомившегося рыжеволосого сынишку, напевая ему колыбельную. Изумилась напористости итальянцев, которые шли за двумя француженками и пытались привлечь их внимание, показывая свои акробатические навыки, словно паркуршики. Странно, но только в этот момент я осознала, как много потеряла. Сколько времени было потрачено на изнуряющие отношения, у которых никогда не было будущего. Все эти секунды, минуты и часы я могла потратить на то, чтобы узнать новое, заняться чем-то стоящим. Наконец, замужество стало делом прошлым и меня ждало увлекательное путешествие, которое станет началом новой жизни.
   Забрав с ленты чемоданчик, я прямиком направилась в метро. Я специально выбирала тур, чтобы не встречали в аэропорту, дабы иметь возможность побывать среди простых англичан, а уже потом погрузиться в мир замков, музеев и всего прочего, описанного в плане путешествия. Прежде чем спуститься в паутину, переплетенных между собой станций изучила карту лондонского метрополитена и отметила в маршрутизаторе на планшете как добраться до нужной остановки Lancaster Gate & Marble Arch. Встреча группы была назначена в Гайд-парке у Уголка ораторов в два часа дня. В запасе оставалось полтора часа.
   На автобусе добралась до ближайшей станции метро. Съехав вниз на эскалаторе, я погрузилась в улей, куда-то спешащих людей. Как и в Москве, нужно быть на стороже, иначе не контролируя поток, можно приплыть не на свой пляж. Я варьировала, уклонялась и протискивалась между телами, улыбаясь выпавшей возможности посетить другую страну. И пускай кому-то покажется странной незнакомка с улыбкой до ушей, мне было наплевать. А подмигнувший в вагоне симпатяга, поднял настроение еще на планку выше.
   Когда добралась до входа в парк, то мысленно поблагодарила человека придумавшего интернет. Я знала, что Гайд-парк большой, но чтобы настолько. Там без путеводителя можно и заплутать. Сказав волшебную фразу:
   - Окей гугл, Уголок ораторов, - я уверенно пошла по стрелочкам, мигавшим на экране планшета.
   Сложно добраться до цели, когда вокруг тебя такая красота: живописные аллей, обрамленные деревьями, кроны которых создают природную тень, многочисленные фонтаны с великолепными скульптурами, включенными в ансамбль строения, различные памятники, к которым я бы подошла, будь в моем распоряжении больше времени. И самое главное чудо - люди, которые сидели на пледах, расстеленных на газоне, и занимались своими делами. Справа раздавалось пенье, которое сопровождалось аккампониментом гитары и синтезатора, слева группа молодежи рассказывала друг другу стихи, и еще много и много счастливых лиц встречалось на пути. Я пожалела, что не взяла билеты на более ранний рейс, но надеялась, что гид проведет нас по этому великолепию прежде, чем мы покинем парк.
   До цели оставались считанные метры, когда непонятное чувство: смесь тревоги и предвкушения, заставило меня замереть на месте. Я оторвала глаза от экрана и осмотрелась. Мое внимание привлек парень, особняком державшийся от группы переговаривающихся между собой людей. Было в нем что-то странное, незримо притягательное. Начиная с внешности: черные волосы, спускались ниже лопаток, прямой нос, четко очерченные скулы и заканчивая поведением. В отличие от группы возбужденных туристов, он озирался по сторонам, словно кого-то искал, а может за ним следили. Мне жутко захотелось увидеть всю картинку целиком, так как глаз его я так и не увидела. И ко всему прочему он был высок, я б ему прям по плечо была, и не плохо сложен. Не качок, у которого вены на руках от напряжения раздуваются, но и кожа кости не обтягивает. Хоть он был одет как среднестатистический житель планеты земля, складывалось впечатление, что ему не комфортно, словно это не его стиль. Парень то и дело одергивал рукава футболки и, прикрываясь курткой, поправлял джинсы.
   Шпион что ли? Шальная мысль, пришедшая в голову, заставила меня прыснуть от смеха, что привлекло внимание незнакомца. На секунду наши взгляды встретились, и по коже пробежал холодок, даже мурашками покрылась, а на улице добрых двадцать два градуса. Я быстро опустила глаза на монитор и почувствовала себя школьницей, которую застукали за списыванием экзамена.
  - Вот дурра! Чего засмотрелась? - шептала себе под нос, когда услышала слова гида, называющего мою фамилию.
  Я подняла руку и присоединилась к людям, которые уже стояли у автобуса. Все новые имена и фамилии оглашались нашим сопровождающим, когда одно из них заставило оторваться от компьютера. Почему? Для меня это тоже было загадкой.
  - Бай Стерн.
  Незнакомец шел к нам, но мне казалось, он парит над землей, настолько грациозна и легка была его походка. Никаких покачиваний плечами или размашистого шага, впечатывающего ботинок в асфальт: его спина была прямая, как у военного, а в правой руке покоилась куртка. И больше ничего: никаких портмоне, сумочек, чемоданов, фотоаппаратов, словно он не в путешествие собрался, а на прогулку с друзьями вышел. Может мистер Стерн и не шпион, но держаться от него надо подальше. Я приехала отдыхать, а не погружаться в разгадывание чужих тайн. Хватило муженька с извечными проблемами быть или не быть. Приказав себе больше не смотреть, а тем более не думать об интересном молодом человеке, с которым предстоит провести ближайшие две недели, я пошла вслед за гидом.
  После прогулки ноги отекли и болели. Купленные два дня назад кроссовки изрядно натерли пальцы, но это малая плата за то, что я видела. Мы посетили музей Эпсли-хаус, полюбовались аркой Веллингтона, прокатились на лодках по озеру Серпантин, которое получило свое название из-за извивающейся формы. Даже сходили на кладбище домашних животных, которое построил герцог Кембриджский для погибших питомцев жены. Тот еще подарочек, но Кирилл вообще не обладал воображением: розы и что-то из кухонной утвари не приносили особой радости. Но как бы привлекательно не звучали рассказы гида, мои глаза, вопреки разуму, искали Бая.
  Сидя в автобусе, так хотелось избавиться от тесной обуви, но я боялась, что европейцы из группы не поймут моего порыва. А больше всего пугала большая вероятность того, что надеть кроссовки обратно не получится вовсе. Я закрыла глаза и представляла, как захожу в номер гостиницы, разуваюсь, а потом несколько часов отмокаю в ванне.
  - Жесткая обувь не подходит для длительных прогулок, - приятный баритон заставил мечту развеяться, как предрассветный туман.
  Я открыла глаза и увидела Бая, с сожалением смотрящего на мои стопы. После чего он сел на соседнее место.
  - А вы смотрю, знаток обуви, - не знаю, почему съязвила.
  - Не обижайтесь, - он впервые улыбнулся. - Я заметил, как вы прихрамываете. Меня зовут Бай Стерн, - Бай свернул куртку и положил на колени.
  - Дарина. Просто Дарина, фамилию вам знать не обязательно.
  На этом наш короткий разговор был закончен. Бай устало прикрыл глаза, прислонившись к спинке сиденья, а я отвернулась к окну и смотрела на вечерние улицы Лондона. Через сорок минут автобус остановился возле небольшого трехэтажного здания, где мы должны переночевать. Я знала, что не в пятизвездочном отеле остановимся, но рассчитывала на раздельные комнаты. Оказалось, мой туроператор не посчитал нужным предупредить, что за такую привилегию стоит доплатить. Поэтому я удостоилась койка места в спальне, предназначенной для четверых. Номер был чистый, но стоящие в нем двух ярусные кровати пробудили воспоминания о детском саде. Видимо я двигалась быстрее 'соседей' на ночь, чтобы занять нижнее место, так как сзади послышался приглушенный смешок. Пришлось обернуться, чтобы увидеть этого весельчака. Судьба или случай опять сыграли со мной злую шутку: привалившись к косяку, Бай смотрел на меня, пытаясь скрыть улыбку.
  - Да, пофиг, - я настолько вымоталась за день, что не захотела тратить время на замечания.
  Конечно, о ванне пришлось забыть: общие душевая и туалет, лишали уединения. И за это тоже отдельная благодарность туроператору. Приеду домой, выскажусь в письменной форме на их сайте. Достав из чемодана полотенце, гель для душа и пижаму, я пошла освежиться.
  - Вот же блин, - выругалась, увидев отражение в зеркале.
  Если бы знала, что не буду спать одна, то точно не взяла бы короткие розовые шорты в полоску, к которым прилагалась майка, с желтой уткой, красующейся на груди. Убедив себя, что расстояние от двери душевой до кровати не хватит для лицезрения моих одеяний, я вошла в комнату. Оказалось все уже легли спать, свет был выключен, даже не пришлось бежать, прикрываясь полотенцем. Повесив его сушиться на спинку стула, убрала вещи чемодан и засунула его под кровать. Матрац оказался мягким, да и белье нежно ласкало кожу. Я прислонила голову к подушке и провалилась в сон.
  И за границей реальности я оказалась на поляне, усеянной ромашками. Вокруг возвышалась березовая роща: из ее глубин ветер доносил до меня красивую песню. Сначала, я не могла понять, на каком языке ее исполняют, а потом слова сами собой складывались в предложения:
  Дева, не пришел тот срок
  Душа твоя грусти полна.
  Отдых нужен усталым глазам,
  Сердце увядшее бьется все реже.
  Свобода - во сне, наяву
  Я пою веселясь,
  Я рассказываю истории.
  Мы смеемся и плачем
  Мы любим еще один день.
  Теплый ветер обдувал руки и лицо, солнечные лучи припекали кожу, а ласковые слова согревали сердце. Утро наступило слишком быстро. Давно я не видела таких ярких и граничащих с реальностью снов. Эта ночь заставила подняться с кровати в приподнятом настроении и самое главное, мозоли на ногах чудеснейшим образом исчезли, а кроссовки оказались разношенными.
  В общей столовой нас ждал традиционный английский завтрак: чай, булочки с маслом и джемы на любой вкус. После перекуса мы упаковали вещи и отправились на обзорную экскурсию по Лондону. Бай на этот раз не стал садиться рядом со мной, а примостился рядом с одиноким туристом из Испании. Странно, но данное обстоятельство немного задело мою 'тонкую' душу, но через двадцать минут я и думать об этом забыла, так как гид начал рассказывать о местах, которые мы проезжали. Наша группа посетила королевский дворец, музей мадам Тюссо, мы даже покатались на лондонском 'Глазе' - так принято называть огромное колесо обозрения. Тауэр, мосты, музеи - все вызывало во мне восторг. Я только и успевала нажимать кнопку на фотоаппарате и приставать к гиду, с просьбой запечатлеть меня у той или иной достопримечательности.
  Бай же был белой вороной среди нас. Пока вокруг мигали вспышки, он смотрел по сторонам, пропуская мимо ушей рассказы гида. Казалось, исторические красоты Лондона не были ему в новинку. Тогда напрашивался вопрос: зачем он поехал в тур? Любопытство перекрыло клятву не ввязываться в истории.
  - Вам это не интересно? - вырвалось, когда мы проходили тауэрский мост.
  - Нет, что вы. Это прекрасный образец работы архитектора. Помнится... - Бай осекся и замолчал.
  - Помнится, что? - нет, чтобы угомонится, но не смогла промолчать.
  - Слышал о том, как это все возводилось, - он обвел рукой мост.
  - Я тоже много читала про Англию и всегда мечтала увидеть собственными глазами, - остановившись у перил, посмотрела на темную воду Темзы.
  Внизу проплывали прогулочные катера, возившие туристов, а я вспомнила, как просила Кирилла съездить сюда.
  - Нечего бабки на ветер бросать. Начиталась любовных романов, а мне расхлебывать последствия, - вот такой был ответ 'любящего' мужа.
  - Теперь ваша мечта осуществилась!? - голос Бая вырвал меня из погружения в прошлое.
  Я грустно улыбнулась и, заметив, что мы сильно отстали от группы, пошла вперед.
  Больше мы не разговаривали. На этот день хватило откровений, с моей стороны. Не стоило вспоминать Кирилла, только начавшие заживать раны разбередила. Вечером после ужина в небольшом ресторанчике нас загрузили в автобус, и мы отправилась за пределы Лондона. Ночевка была запланирована в очередном хостеле, где я, приплатив на ресепшене, все же добилась отдельной комнаты. Нужно было отдохнуть, завтра будет насыщенный день. Запланировано посещение знаменитых английских университетов. И я пообещала себе, что не буду портить день воспоминание о былом замужестве.
   Глава 5
   Бай приехал в Гайд-парк на шесть часов раньше назначенного времени. Город практически проснулся, некоторые горожане прогуливались по аллеям парка. Байэлик пошел на любимое место, которое не посещал больше десяти лет. Деревянная скамейка, стояла под тенью дуба рядом с берегом озера. По его глади неспешно проплывало утиное семейство. Бай присел и прислонился спиной к кованой спинке, наслаждаясь прохладой, которую она дарила. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в голос природы: листья, обдуваемые ветром, перешептывались между собой, еле слышные стуки коготков белки, спускающейся на землю по стволу дерева, щебетание птиц, слетевшихся с округи к ближайшему фонтану. На краткое мгновение, Бай ощутил себя дома, среди бескрайних лугов, прячущих многочисленные озера. Его уединение нарушил пожилой мужчина, спросив:
   - Вы не возражаете, если я присяду?
   - Нет, - Байэлик открыл глаза.
   Незнакомец, голова которого была покрыта сединой, держал в руке бумажный пакет. Присев, он расстегнул верхнюю пуговицу белой, в серую клетку рубашки, с короткими рукавами.
   - Присоединитесь? - он протянул раскрытый пакет Баю.
   - С удовольствием, - ответил Байэлик, доставая гость хлебных крошек.
   - А мы с вами раньше не встречались? - спросил старик, кидая кусочки в воду.
   - Не думаю.
   - Вот уже двадцать лет я прихожу сюда не только, чтобы покормить уток и насладиться красотой этого места. Мне недолго осталось, возраст берет свое, но я надеюсь встретить человека, который спас мою жизнь и сказать спасибо, - он пристально посмотрел на собеседника.
   - И что же случилось? - спросил Байэлик, припоминая давнишнюю историю.
   - Моя жена скончалась, и я приходил на это место каждый день, кормил уток, как делала она. Казалось, этот ритуал сближал нас, притупляя боль. Но в тот день я решил, что стоит присоединиться к Клавдии. В пакете оставалось несколько хлебных кусочков, отделявших от смерти. И тогда рядом присел молодой человек, который поинтересовался моим самочувствием. Мы разговорились, по окончании моего монолога боль ушла, как будто он забрал ее, вырвал из израненного сердца. Он ушел, вернее, растворился в вихре осенней листвы, а я еще долго не мог прийти в себя. На следующий день жизнь изменилась: я сблизился с детьми, которых до этого отталкивал и встретил женщину. Все это время она скрашивала одиночество, заняв вторую половину сердца. Люси подарила мне еще одного сына, - старик блаженно улыбнулся. - Теперь понимаете?
   - Не стоит приуменьшать своих заслуг. Порой нам нужен лишь толчок, чтобы сойти с неверного пути.
   - Вот, вот и он мне также сказал. Не зная, что прошло двадцать лет, я бы мог поклясться - вы его копия.
   - Хотелось бы, но я впервые посещаю эту страну, - Бай взглянул на часы, пытаясь найти предлог уйти от дальнейшего разговора. - Приношу извинения, но мне уже пора, - он встал и высыпал оставшиеся крошки в воду.
   - Конечно, конечно, - проговорил старик.
   Но когда Бай отошел, то услышал тихое:
   - Спасибо.
   Он улыбнулся, перевесил куртку с одной руки на другую и пошел к месту встречи туристической группы. У трибуны ораторов уже собралось десять человек: пожилая пара из Германии, четыре друга из Франции, влюбленные из Испании и двое одиноких туристов, которые держались на расстоянии от остальных. Байэлик не предпринял попытки подойти и познакомиться - в этом не было нужды. Люди служили лишь прикрытием, а не способом хорошо провести время. Щемящие чувство тревоги с каждой минутой все сильнее накатывало волнами. Он оглядывался по сторонам и прислушивался к своим ощущениям: никаких признаков того, что его преследуют, не было. Мятежные нокке обладали даром незаметно подкрадываться к врагу, поэтому нужно быть начеку постоянно. Если Байэлик оказался прав, то брат уже знает о том, что он покинул столицу. А это приведет к непременной погоне, чтобы помещать Баю сорвать предстоящую сделку.
   Тянулись минуты, все новые туристы приходили в назначенное место, до отправления осталось чуть больше получаса. Бай думал о матери. Он переживал за нее и за то, что может произойти в Исале за время его отсутствия. Справится ли она? Не навредил или ей Хэлл? Тяжелые мысли все больше ухудшали настроение, заставляя сомневаться. Возможно, ему не стоило покидать Хамин. Он мог отправить кого-то из преторианцев, но вспомнив, что в заговоре может быть замешан брат, заставил выбросить сомнения из головы.
   В это мгновение порыв ветра донес до него едва уловимый запах. Он напоминал аромат травы после дождя или, скорее бутон не распустившейся розы. Могло показаться, что ему это причудилось, но следующее дуновение накрыло с головой. Бай невольно обернулся и увидел ее, девушку, которая без стеснения разглядывала его. Он не заметил ни одной черточки лица, кроме огромных серых глаз. Она резко опустила голову и быстрым шагом направилась к группе туристов.
   'Valarauco lin haccanna ', - выругался по себя Бай и силой заставлял себя не смотреть в сторону незнакомки.
   Но как назло аромат, исходивший от девушки, выделявшийся среди остальных, каждый раз заставлял искать ее глазами в толпе. И еще она излучала грусть и боль, спрятанные глубоко внутри души. Гид прочитал очередное имя:
   - Дарина, - а дальше Бай не слушал, незнакомка отправилась к автобусу.
   'Дарина, - он шепотом произнес это имя, смакуя его звучание. - Дар. Только кто мог обидеть ее?'
   Байэлик понимал, что отвлекаться на решение чужих проблем у него просто нет времени. Один человек - это песчинка, по сравнению с жизнями его народа, которые сейчас стояли на кону. Он должен подавить в себе желание наполнить ее жизнь радостью, чтобы заставить забыть обиды.
   Когда вся группа оказалась в сборе, их повели на экскурсию по парку. Бай одним ухом слушал рассказы о том или ином памятнике, так как слышал их много раз. Он старался держаться подальше от незнакомки, но каждый раз интуитивно оказывался поблизости. Четырехчасовая прогулка позволила ему разглядеть ее внимательней. Маленькая, на две головы ниже женщин из его народа, пепельные волосы опускались до плеч. Она постоянно зачесывала выбивающиеся пряди за уши, а у него руки чесались: хотелось подойти и выправить их, чтобы они обрамляли лицо. Бай невольно представил, как бы Дарина смотрелась с длинными волосами, спускающимися до середины спины. И понял, что больше не стоит этого делать: слишком соблазнительной оказалась картина.
   Чуть округлое лицо, украшали: маленький носик, с чуточку вздернутым кончиком, изящные губы, верхняя была немного толще, поэтому создавался эффект лепестков, сложенных вместе и венчали это великолепие глаза, которые сразу привлекли его внимание. Обрамленные черными ресницами, они притягивали, заставляли желать погрузится в их омут с головой.
   К концу прогулки он заметил, что Дарина прихрамывала. Надо отдать ей должное ни один мускул на ее лице не дрогнул, она стойко переносила боль, лишь иногда морщила нос, когда приходилось подыматься по ступенькам. Инстинктивное желание облегчить ее страдания, почти заставили его применить магию. Байэлик вовремя отдернул занесенную вперед руку. Сейчас, когда ее тело не расслабленно пришлось бы применить сильное заклинание, а это чревато последствиями. Хэлл, скорее всего, рассказал ирландцам, как можно вычислить нокке.
  У его народа была одна особенность, которую они не замечали, пока не попали на Землю. Их тела излучали электромагнитные поля, частота которых была намного выше, чем у обычных людей. С развитием прогресса один ученый, работающий с нокке, изобрел устройство способное улавливать их и отделять от остальных. С помощью этого прибора можно было безошибочно вычислить исалийца из толпы людей, определить на каком расстоянии он находится. Узнав об этом, Галенджил попросила профессора уничтожить прибор и все схемы, чтобы никто не смог его воссоздать снова. Оказалось многие из тайных служб, работающих на правительства разных стран уже 'приобрели' пару десятков этих устройств. После очередного предательства человека, нокке больше не посвящали в свои тайны новых людей. Использование магии только усиляло частоту излучения, поэтому пришлось отказаться от помощи Дарине.
  В автобусе судьба снова преподнесла ему сюрприз: единственное свободное место было рядом с ней. Бай вздохнул и направился вглубь салона. Не стоило ему начинать разговор, но слова сами слетели с губ. Почему-то самочувствие Дарины не давало ему покоя. Ее язвительный вопрос заставил улыбнуться. В Хамине вообще мало кто решался заговорить с принцем, а кому это было позволено, кроме семьи, обращались с почтением и уважением. Порой Байэлик скучал по обычным беседам, которые слышал среди людей. Бай не стал продолжать разговор, чтобы не сболтнуть лишнего, и она его тоже не поддержала. До приезда в хостел ему удалось немного вздремнуть.
  Наверное, боги смеялись над ним, когда увидели, что и спальню им придется делить вместе, не считая еще пожилой пары из Германии. Заметив разочарование, отразившееся на лице Дарины, Бай пожалел, что не может устроить ее в лучших условиях. Зато то с какой скоростью она пошла к кровати, чтобы занять нижнюю полку, искренне развеселило. Он непроизвольно прыснул от смеха, заставив ее обернуться. Рассерженный взгляд говорил, что лучше ему сейчас промолчать, впрочем, так Байэлик и поступил. Ополоснувшись и почистив зубы, щетку любезно предоставили на ресепшене, Бай снял одежду и забрался на верхнюю полку. Соседи тоже не стали засиживаться и через пятнадцать минут комната погрузилась во мрак. Сон не хотел идти к Баю, он лежал, закинув руки за голову, и думал о превратностях судьбы. Тревожные размышления прервал скрип открывающейся двери. Впущенный свет из коридора открывал забавную картину: сначала показалась голова Дарины. Она осмотрелась и убедившись, что все спять зашла внутрь. Ее маленькие шортики еле прикрывали то, что весь день скрывали джинсы, а розовая майка, вернее аппликация, расположенная на ней, акцентировали внимание на еще более привлекательной части женского тела. Хорошо, что закрытая дверь спрятала от его взгляда это великолепие: пусть он нокке, но все же мужчина.
  Еще долго Байэлик не мог заснуть. Это не было связанно с волшебным видением, представшим перед глазами, ему хотелось забрать ее боль. Услышав размеренное дыхание, а потом легкий храп, доносящийся снизу, он спустился. Приподняв краешек одеяла, скрывавший ее стопы, Бай прикоснулся указательным пальцем к каждой ранке, заставляя их зажить. Это еще одна особенность нокке - дар исцеления. Это даже не магия, а возможность их организма, поэтому он не боялся, что его смогут засечь. Дарина беспокойно заворочалась, а потом из ее глаз полились слезы. Байэлик прикоснулся к виску девушки, погружаясь в ее сон. Он был окрашен всеми оттенками серого. Бай видел какой-то зал, где Дарине вручили бумагу. Взяв ее в руки, она погрустнела, а потом там появился мужчина, вызвавший еще более острую эмоцию - разочарование. Байэлик стер этот жуткий сон и заполнил пустоту образами Исалы. Он напевал старую песню, услышанную еще в детстве, чтобы успокоить девушку. Когда Дарина затихла, Бай вернулся в постель и уснул.
  В следующий раз они заговорили на мосту. На этот раз не он был инициатором разговора. Перекинувшись несколькими фразами, они опять замолчали. От Бая не укрылась тень грусти, скользнувшая по ее лицу, но он не стал лезть в душу к попутчице, чтобы не бередить еще не зажившие раны.
  Следующие пять дней они колесили по Англии все дальше отъезжая от столицы. Вместе с группой они посетили старейшие университеты Великобритании, побывали в небольшой деревушке, где попали на местный праздник, сопровождаемый вечерними танцами. И каждый раз Дарина поражала его своей открытостью. Она напоминала младенца, который только познает мир. Ее глаза были широко открыты, а порой она прикрывала рот от восхищения, любуясь очередной статуей или развалинами старого замка. Словно губка девушка впитывала информацию и начинала печатать на планшете, услышав очередную слезливую легенду. Дарине удалось найти общий язык со всеми в группе. Каждое утро она дарила всем доброе приветствие, а перед тем как идти спать желала спокойной ночи. А он, под покровом темноты пытался избавить ее от демонов, которые разрывали душу.
  На шестой день, когда автобус с туристами въехал в Шотландию и остановился у гостиницы в Глазго, Бай забеспокоился всерьез. На улице он уловил едва различимый аромат лаванды. Именно такой он почуял, когда попал в палатку, где скрывались мятежники. Сомнений не оставалось - за ним послали погоню. Возможно, настало время пуститься в путь одному, но тогда вероятность его поимки увеличится вдвое. Оставалось одно - быть как можно ближе к группе, чтобы скрыть свой запах. В этот день Дарина снова попыталась завести разговор, но у Байэлика не было настроения, поэтому он грубо отклонил предложение прогуляться по городу. Если их увидят вместе, посланные за ним убийцы, то, несомненно, ее они тоже устранят. Он просто не мог позволить себе нанести вред и без того израненному человеку.
  Мятежники нанесли удар неожиданно. Выехав из Глазго на следующий день, группа направилась в горные район Шотландии, в долину Глен Ко. Ее скалы и вересковые поля, неизменно привлекали туристов красотой: посреди зеленой травы, валунов и мха, росли кустарники серенево-розового окраса. И пока все заворожено любовались открывшейся глазам картиной, Байэлик пристально оглядывался. Очередной порыв восточного ветра принес уже знакомый запах. Бай отделился от группы и пошел к выступающему из земли валуну. Наклонившись, он приподнял штанину и достал клинок. Его поступь была легка и беззвучна. И как только Бай скрылся от взора людей, услышал:
  - Halam sahlin . Art u na'lin emma mi , - и свист меча рассек воздух.
  Байэлик успел сделать шаг назад, но острое лезвие задело щеку. Кожу обожгло, и он узнал действие гланурийского яда. Галнурийцы источают его в моменты злобы и смазывают им клинки, чтобы нанесена рана долго не заживала. Нападавший был скрыт мороком, но он допускал одну и ту же ошибку - слишком громко ходил. Ни один нокке себе такого не позволял, легкая неслышна походка - залог выживания в бою. Байэлик уклонялся от хаотично наносимых ударов. Один раз глинок искоса прошелся по камню, вызвав искры, разлетавшиеся в стороны. Минутное замешательство врага дало ему шанс ринуться в атаку. Бай нанес удар ногой и попал в живот противника. Тот с криком упал на землю, ударяясь головой о небольшой камень, спрятавшийся среди мха. Морок спал и Байэлик увидел гланурийского воина, из головы которого сочилась коричневая кровь. Он опустился на одно колено, схватил его за волосы и перерезал горло. Вытерев лезвие клинка об одежду гланурийца, спрятал его в ножны. Заплетя, растрепавшуюся косу и отряхнув от одежды, прилипший к ней мох, догнал группу.
  - Эй, ты где умудрился пораниться? - Дарина подошла, достала из кармана платок и приложила его к щеке Бая.
  Он и забыл о порезе, а сейчас чувствовал неловкость, так как правду сказать не мог:
  - Оступился. Ничего страшного, - Байэлик забрал платок и углубился в группу туристов.
  В этот раз ему удалось отразить удар, но и противник был всего один. В следующий раз может и не повезти. Осталось продержаться шесть дней: тогда его присутствие не будет подвергать никого опасности.
   Глава 6
   Хэлл нервничал, когда собирался к матушке во дворец. Ему казалось, что как только он переступит порог фамильного дома, его тут же закуют в кандалы, а Лиану с позором вышлют из королевства. Он боялся, что как бы тщательно не были заметены следы его предательства, проницательные члены семьи уже давно все знают.
   - Ты весь дрожишь, - подошедшая сзади Лиана, обняла Хэлла за талию.
   - Так бывает, когда на кону твоя голова, - он развернулся и взял ее ладони в свои.
   - Любимый никто ничего не знает, иначе в дом уже бы ворвались преторианцы, - Лиана высвободила руки и поправила верхнюю застежку туники, которая была выполнена в форме георгина. - Так-то лучше, - она улыбнулась.
   - Ты сегодня выглядишь великолепно.
   Хэлл отступил на шаг назад и зачарованно смотрел на любимую. Белокурые волосы были сколоты на затылке, но две длинные пряди опускались на плечи. Ее темно-синее бархатное платье подчеркивало талию, а потом плавно струилось вниз, едва прикрывая, зеленые, выполненные из мягкой кожи ботинки. По горловине и рукавам нижней рубашки красовался узор, вышитый серебряными нитями. Тканевый пояс, расшитый изумрудами, мягко обхватывал талию. Этот наряд только подчеркивал красоту ее бирюзовых глаз.
   - Спасибо. Ты тоже хорош, - Лиана дотронулась до золотистого венца и легонько пробежалась по волосам Хэлла, опуская две пряди на его грудь. - Но так лучше.
   Через пятнадцать минут они рука об руку шли по известняковому коридору дворца, украшенному лианами и деревянными фресками. Майлен, помощница матери встретила их на полпути к покоям Галенджил и рассказала, что королева проводит время в саду. Хэлл унял дрожь в руках и свернул налево. Через пять минут, петляя по знакомым переходам дома, он толкнул дверь, пропуская Лиану вперед.
   Сад выглядел как всегда великолепно: величественные ясени обрамляли гравийную дорожку, ведущую к клумбам с цветами. Издалека Хэлл увидел золотисто-коричневые цветки декоративного подсолнечника, который достигал в высоту два с половиной метра. С каждым шагом, приближающим к матушке, сердце в груди начинало биться чаще. И не столько из-за страха, сколько от волнения из-за предстоящей встречи. Мама, которая столько лет провела с ним бок о бок, делилась своими мыслями и тайнами, вырастившая из него настоящего мужчину, была самым дорогим существом во всех мирах. И именно ее он собирался предать, именно ее он хотел убрать с дороги на пути к заветному трону. Почувствовав легкий нажим на руке, Хэлл посмотрел на Лиану, которая вопросительно подняла бровь.
   - Все хорошо, - он склонился и чмокнул ее в щеку.
   Как он ожидал матушка, стоя на коленях, высаживала очередные кусты многолетних цветов, которые делали сад еще неотразимее. Она выкапывала лунки, бережно опускала туда корневище, а потом руками, словно не была королевой Исалы, присыпала землей и поливала из кувшина водой. Матушка выглядела эфемерным созданием в золотистом платье, выполненном из тончайшего шелка и только ее вишневые волосы, элегантно собранные на затылке, заставляли поверить, что перед глазами не лесная нимфа. Хэлл поражался, насколько гармонично Галенджил вписывается в это многообразие красок. Справа от нее росла шток-роза: ее мощные полутораметровые стебли украшали полумахровые и махровые цветы самых разнообразных оттенков от нежно розового до густо бордового. Слева красовался трицитрис Пурпул, который напоминал лилию. Скрытый полутенью, которую создавали ветви ясеня, он украшал сад цветами леопардового окраса. Но Хэлл любил посконник, который находился за спиной матушки. Ярко-бордовые полутораметровые стебли украшали розовато-лиловые кисти, оттенок которых менялся со временем.
   Несколько минут Хэлл позволил себе погрузиться в воспоминания, в дни, когда они вдвоем возились в земле и больше никого не существовало. Это была идиллия сына и матери, связанных между собой не только родством крови, но и души.
   - Хэлл, мой мальчик! Как я рада тебя видеть, - Галенджил смущено поднялась на ноги, заметив Лиану. - Лиана, какой сюрприз.
   - Матушка, - принц склонил голову, хотя ему так хотелось подбежать и обнять ее как раньше.
   - Я так по тебе соскучилась, - королева вытерла руки о лоскут ткани, который лежал неподалеку, подошла к сыну и прижала его к себе.
   Хэлл не знал как себя повести, а потом сдался и обнял матушку, вдыхая аромат ее волос и погружаясь в детство. Он закрыл глаза и искренне насладился теплотой ее прикосновений. Услышав легкие покашливания сзади, быстро отстранился от матери и сделал шаг назад.
   - Как поживаете, ваше Величество? - спросила Лиана, вставая между Галенджил и ее сыном.
   Хэлл заметил, как изменилось лицо матери: она была недовольна таким фривольным и явно агрессивным действием его невесты.
   - Как видишь, все прекрасно, - королева взглянула на сына. - Что привело тебя сюда?
   - Мы так и будем стоять посреди сада? И где твои преданные преторианцы?
   Не успел он закончить фразу, как из-за стволов ближайших деревьев вышли три стражника, сжимавшие в руках метательные копья.
   - Ты прав, где же мои манеры. Пойдемте, - Галенджил развернулась, полы ее платья, подхваченные ветром, взметнулись вверх.
   Хэлл знал куда они направляются - беседка, вырезанная в стволе векового дуба, всегда служила местом для чаепитий и задушевных бесед.
   - Майлен, распорядись принести чая с чабрецом и булочек с медом.
   До этого момента Хэлл не знал, что еще кто-то находится поблизости. Услышав шуршание платья, и легкие удары гравия, убедился, что помощница матери может быть незаметной.
   - Ваше Величество позвольте я помогу? - Лиана остановилась у входа в беседку.
   - Как пожелаешь.
   Хэлл был удивлен порывом невесты: раньше за ней не наблюдалось особой любви к домашним делам. Он вопросительно посмотрел на Лиану, но увидев ее искреннюю улыбку, решил, что это к лучшему: возможно, ей удастся сблизиться с матушкой.
   - Присаживайся, - королева указала на резной стул, который вырастал из пола. - Так что же привело тебя домой?
   - Я слышал, что Байэлик покинул королевство. Это правда?
   - Да. У него появились неотложные дела, связанные с безопасностью нашего народа, - в голосе Галенджил слышались нотки разочарования.
   - Могу я узнать, что именно произошло?
   - Сынок, в Исале вновь неспокойно. Мятежники активизировались на границе с гланурией. Поступают сведения, что терберийцы скоро вступят в союз с отцом твоей невесты. Тебе стоит быть осторожней и внимательней присмотреться к Лиане.
   - Ты хочешь сказать, что моя невеста намерена совершить переворот? - Хэлл напрягся, ожидая ответа.
   Он смотрел на мать и пытался разгадать ее мысли. Чувствуя на себе ее проницательный взгляд, он невольно поежился и отвернулся не в силах посмотреть в глаза Галенджил. Возможно, сейчас лучшим решением было встать и покинуть фамильный замок, но понимая, что это вызовет ненужные подозрения, Хэлл усилием заставил себя сидеть на месте.
   - Мой мальчик, мой любимый и доверчивый Хэлл. Я помню, как в детстве ты верил всему, что тебе говорили. Ты вырос, стал мужчиной, которым я горжусь, но тебя так легко обмануть. Порой злые намерения могут быть скрыты саваном благопристойности, - Галенджил подошла к сыну, провела ладонью по его щеке и прижала к груди. - Загляни в себя и спроси: почему Лиана хочет выйти за тебя замуж.
   Этого Хэлл не смог вынести, он резко встал и невольно оттолкнул мать. Он видел, как королева пошатнулась и стала заваливаться назад, зацепившись за полы платья. Лишь быстро подоспевший Ридус - глава преторианцев и личный телохранитель королевы, уберег Галенджил от падения.
   - Ты что себе позволяешь? - Хэлл выдел как в черных бездонных глазах преторианца зарождается буря.
   Это была одна из особенностей стражников королевской семьи: в моменты злости зрачки расширялись настолько сильно, что придавали глазам цвет смолы, а вокруг роговицы мелькали серые сполохи, словно грозовые тучи скапливаются в небе.
   - Ридус, ты позволяешь себе лишнее, - королева повысила тон. - Перед тобой стоит принц.
   - Да моя королева. Приношу свои извинения, - преторианец склонил голову, но Хэлл мало верил его словам.
   - Я думаю, мне пора уходить.
   - Постой. Я знаю, как ты любишь Лиану. Ты смотришь на нее, как когда-то твой отец смотрел на меня. Возможно, я ошибаюсь, - Галенджил схватила сына за руку, останавливая.
   'Да, матушка, ты ошибаешься. Не она, а я планирую переворот', - подумал про себя Хэлл, а вслух произнес - Прости меня.
   Разрядить обстановку помогла появившаяся из-за деревьев Лиана, которая несла в руках поднос. Было странно, что никто из прислуги не помогает ей, но Хэлл не стал заострять на этом внимание. Он пошел навстречу невесте, забрал тяжелую ношу и помог донести до стола.
   - Где Майлена? - в голосе королевы слышалась настороженность.
   - О-о-о, она ошпарилась кипятком, и я любезно предложила ей свою помощь, - Лиана улыбнулась, разливая ароматный чай.
   - Позвольте я первый, - Ридус попытался взять чашку, предназначавшуюся королеве.
   - Это лишнее. Майлена сделала пробу, с напитком все в порядке. Ведь так, Лиана, - Галенджил посмотрела на будущую невестку.
   - Все верно, ваше Величество, - она поклонилась и присела рядом с женихом.
   - Ты можешь быть свободен, - не поворачиваясь, сказала королева.
   Хэлл видел недовольное лицо преторианца, перед тем как тот вышел из беседки. В воздухе повисла напряженная тишина. Принц наблюдал за немым сражением между матерью и невестой. Лиана выглядела слишком спокойной, а ее глаза сменили цвет на песочный. Что-то должно было произойти. Мать, напротив, сидела, выпрямив спину, что говорило о настороженности и даже опаске.
   Лишь когда Хэлл сделал глоток чая, Галенджил последовала его примеру. Пару минут она сидела как обычно, а потом ее тело скрутило в судороге, глаза закатились - королева ничком упала на стол. Хэлл находился в замешательстве, он подскочил с места и хотел побежать к матери, но его остановила вцепившаяся в руку Лиана. Остальные события развивались так стремительно, что он не осознавал происходившего. В беседку вбежали преторианцы: пока Ридус пытался привести в чувства матушку, двое других, выстави вперед копья пошли на Хэлла и его невесту. Вдруг в воздухе раздался свистящий звук, а в следующую секунду два тела падают у его ног, а из их спин торчат стрелы. Алый цвет оперения использовали только гланурийские лучники.
   Увидев смерть своих воинов, Ридус опустил королеву на пол, вытащил из-за пояса рог, поднес к губам и подул, призывая на помощь. Хэлл резким движением оттолкнул Лиану в сторону, а сам бросился на главу преторианской стражи. Он попытался остановить Ридуса, выбив рог из его рук. Увидев, как в воздухе мелькнуло острее кинжала, отпрыгнул в сторону. Казалось странным, что сад не заполнился десятком разъяренных стражников, спешащих на призыв командира. И в этот миг в беседку врываются пятеро гланурийских воинов и набрасываются на Ридуса.
   - Пойдем дорогой. Больше нам здесь делать нечего, - Лиана подошла сзади и положила ладонь на плечо Хэлла.
   - Что ты натворила? - он был поражен коварством невесты, но больше всего его беспокоило одно, - Мама, она....
   - Жива, не беспокойся. Не только вы можете творить чары. Смешала пару травок и вуаля, сонное зелье готово, - улыбаясь, Лиана потащила Хэлла из беседки.
   - Но Майлена всегда пробует все, что попадает матери на стол.
   - Да, если ей это дают сделать, - она посмотрела куда-то в сторону.
   Проследив за взглядом невесты, Хэлл увидел ноги, торчавшие из-под куста шток-розы. Он смотрел на любимую и не узнавал ее. Весь шарм и изящество испарились, открывая сущность, которую она скрывала от него глубоко внутри себя. На мгновение он позавидовал ее решительности, а потом ужаснулся коварству.
   - Зачем ты это сделала?
   - Милый, ты никогда бы не причинил вред матери, а она бы никогда не отдала бы тебе трон.
   - Ты этого не знаешь, - он остановился и стряхнул ее руку с себя.
   - Знаю, знаю. Даже если Бай погибнет, тебе не видать трона, который ты заслуживаешь, - она встала лицом к жениху и положила ладони на лицо, заставляя посмотреть на себя. - Я люблю тебя и сделаю все, чтобы ты получил то, что пожелаешь. Как только все наладится, мы разбудим твою матушку и объясним, что произошло. Уверенна, она все поймет и не осудит.
   Вдруг сзади раздался крик, обернувшись, Хэлл увидел, как Ридус убивая очередного гланурийца, вырывается из окружения и убегает вглубь сада.
   - Не дайте ему уйти, - крикнул принц.
   Слова Лианы успокоили, заставили посмотреть на ситуацию с ее точки зрения. И он пришел к выводу, что невеста поступила правильно. Решительным шагом Хэлл направился во дворец. Распахнув двери, он увидел, как десятки гланурийски воинов уже захватили замок. На его пути валялись трупы прислуги и преторианцев, лужи крови растекались по терберийским коврам, безвозвратно портя их изящные узоры. Он слышал плачь, раздававшийся из закрытых комнат, крики придворных дам, которые просили не трогать их. Хэлл хотел бы прийти им на помощь, но жажда обладания алмазным троном затмила разум. Впервые, с детства, его мечта была так близко.
   Войдя в тронный зал, он замер на месте, залюбовавшись отблесками, игравшими на подлокотниках. Глубоко вздохнув, Хэлл пошел к месту, на котором давно мечтал сидеть. Лиана еле слышно двигалась за женихом: он спиной ощущал ее присутствие.
   - Прикажи собрать дожей кланов. Но перед этим пусть наведут во дворце порядок, а тело матушки переместят в ее покои, - власть, сосредоточившаяся в его руках, каким-то образом повлияла на голос: он стал более уверенный и громкий.
   - Да, мой король.
   Через три дня, когда дожи прибыли в столицу и собрались в зале для собраний Хэлл приказал гланурийцам вырезать всех до единого. После этого он сам назначил новых глав кланов, которые лояльно отнеслись к смене власти. Терберийцы и гланурийцы получили солидные участки исалийских земель с залежами алмазов. Оставалось решить несколько вопросов, угрожавших трону: найти Ридуса и уцелевших преторианцев, подавить восстания несогласных с новыми порядками нокке и убить Байэлика. Для последнего были выбраны лучшие воины - Иронай и Лаварг. Хэлл пригласил их в тронный зал и сказал:
   - Возьмите своих лучших солдат и отправляйтесь за Баем. Без его головы можете не возвращаться.
   - Да, власть меняет людей, - донеслось до Хэлла.
   - Любимый, нам пора ехать. Каждый нокке в Исале должен знать, кто теперь на троне, - она поднялась и поцеловала жениха в губы.
   - Так тому и быть, - он притянул ее к себе, приподымая платье. - Пошли все вон, - крикнул Хэлл, чем вызвал смех любимой.
   Глава 7
   Прошла неделя с начала путешествие, которое должно было помочь мне развеяться и унять тоску по бывшему мужу, но что-то все пошло не по плану. Нет, вторую часть я выполнила на все сто процентов - Кирилл испарился из моей головы на второй день, но тот, кто занял его место, настораживал, хотя больше интриговал. И пускай после беседы на мосту мы больше не разговаривали: его присутствие в группе не давало мне покоя. Единственно, что отвлекало от мыслей о таинственном Бае, были остальные путешественники и прекрасная природа Великобритании. За эти дни я познакомилась с пожилой парой из Германии: Хелена и Элиас получили подарок от детей на тридцатую годовщину свадьбы; молодая пара из Италии отдыхала в свадебном путешествии, а одинокий Итальянец оказался художником, пейзажистом и поехал в тур, чтобы наполниться образами.
   Во время завтрака я всегда желала доброго утра, когда приходила в столовую и после трудного, но полного впечатлений дня говорила спокойной ночи. И порой ловила себя на мысли: как мы зависим от привычек. Еще в детстве, когда я проводила лето у бабушки на Украине, мой дедушка привил нам с двоюродной сестрой эту странную традицию. И за это я буду всегда ему благодарна. Позже я привнесла этот ритуал и в семейную жизнь, но Кирилла не особо заботили такие мелочи. Он мог хмыкнуть или промычать что-то себе под нос и через пару лет я просто перестала следовать 'традиции'. Но в компании дружелюбных, пусть и чужих людей, мне почему-то захотелось возродить ее. Пусть она как птица Феникс восстанет из пепла. Эффект оказался поразительный: хмурые и уставшие путешественники улыбались во весь рот и говорили спасибо. А я с хорошим настроением встречала и провожала новый день.
   Возможно, именно из-за приятельских отношений в группе я предприняла попытку поговорить с Баем, когда мы остановились в Глазго. Коснувшись его плеча, я была удивленна последовавшей реакции: он резко отстранился, обернулся, убирая мою руку, и посмотрел хмуро, даже враждебно. На долю секунды мне показалось, что в глубине глаз мелькнула золотистая искорка, а потом видение растаяло, словно предрассветный туман. Настроение было немного подпорчено, но после того как наша группа приехала на вересковые пустоши я и думать забыла об утреннем происшествии.
   Красота долины была неописуемой: невысокие холмы, покрытые разноцветным мхом и вересковыми кустарниками, валуны, разбросанные повсюду, словно великан ударил кулаком скалу, и она разлетелась в разные стороны. Как завороженная я шла за гидом и увлеченно слушала его рассказ о старинных межклановых битвах, происходивших в этой долине. Достав планшет, вбивала в него самые интересные истории, чтобы дома, когда впечатления начнут угасать, могла возродить их снова и мысленно вернуться во все места, что удастся посетить.
   Я не заметила момент, когда Бай отдалился от группы. Мы уже стали взбираться на небольшой выступ, чтобы посмотреть на озеро Лох-Несс, знаменитое своей загадочной историей о доисторическом монстре, живущем в его водах, как сзади послышались, нет не шаги, легкая поступь. В голове промелькнула мысль, что именно так хищник подкрадывается к добыче. Обернувшись, увидела изрядно потрепанного Бая: правая штанина была сплошь в зеленых пятнах, оставленных травой, на левой, чуть пониже колена болтался вырванный кусок джинсовой ткани. Куртка и футболка испачканы в земле, а на щеке красовался порез, из которого сочилась кровь. Создавалось впечатление, что он кубарем скатился с холма, при этом задевая все, что попадалось на пути. В груди защемило тревожное чувство опасности. Мой порыв прейти на помощь не был оценен Баем, который отмахнулся и сказал, что оступился. Да, пожив с Кириллом я чую ложь, как леприкон золото. И в том, что он, глядя мне в глаза, нес чушь, не сомневалась ни секунды.
   'Вот дура! А ты что рассчитывала принца встретить? Ха, да перевелись они. Пусть катиться к чертям. Мне и так проблем хватает', - произнеся ругательную и в то же время успокаивающую тираду, я присоединилась к группе.
   Мы вернулись в Глазго, когда на город опускались сумерки и на улочках зажглись фонари. Он считался одним из крупнейших городов Великобритании, в котором сосредоточилась финансовая и развлекательная жизнь Шотландии, после столицы. Гид рассказал, что здесь много ночных клубов и пабов, работающих до утра. Некоторые из группы изъявили желание вкусить плоды развлекательных учреждений, но я отказалась от поступивших предложений. Номер в хостеле был светлый и уютный, огромная медная ванна приняла мое измученное тело с распростертыми объятьями, обволакивая его слоем душистой пены. Я даже умудрилась задремать, но остывшая вода не дала засидеться дольше, чем надо. Махровый белых халат быстро согрел, а горячий чай взбодрил. Теперь я пожалела, что отказалась от прогулки. Подойдя к окну, посмотрела на город, который только начал просыпаться. На улочках прогуливались влюбленные парочки и группы молодых людей, оживленно беседующих друг с другом, семейная пара, держащая малыша за руки, весело смеялись, когда поднимали его в воздух, а он перебирал ногами на весу. И во всем этом многообразии лиц взгляд задержался на прямой спине высокого мужчины, удаляющегося от отеля. Он остановился и обернулся, словно почувствовав меня. Это был Бай, который успел сменить одежду и привести себя в подобающих вид. Несколько минут мы, не отрываясь, смотрели друг на друга, пока засмотревшийся в телефон парень не врезался в спину Бая. Воспользовавшись моментом, я закрыла штору и с грохочущим от волнения сердцем не легла в постель.
   Следующим утром автобус увозил нас из Глазго прямиком в Эдинбург - столицу Шотландии. Некоторым из группы было не очень просто явиться вовремя - сказывались последствия бурно проведенной ночи. В этот раз Бай тоже не стал менять соседа и присел возле итальянского художника. Его место расположения позволяло мне видеть его раненную щеку, на которой красовался пластырь. Было довольно странно, что сквозь защитную материю сочилась кровь. Еще через тридцать минут поездки несколько капель скатились вниз. Бай успел среагировать и приложить салфетку к ране до того, как новая футболка была бы безвозвратно испорчена. Интересно, чем же это он порезался, что за шестнадцать часов кровь не остановилась? Он сменил повязку и отвернулся в сторону окна, скрывая лицо из поля моего зрения.
   Еще через полчаса мы въехали в Эдинбург. Судя по собранной из интернета информации - денек нам предстоял насыщенный. Так и получилось: сначала мы сходили на Кэлтон хилл и поднялись на смотровую площадку, с которой открывался изумительный вид на город, условно поделенный на старый и новый. Шпили старинных замков устремлялись в небо, отвлекая внимание от синеющей глади моря, а мосты, соединяющие улочки показывали контраст в архитектуре города.
  Второй остановкой стал Холирудский дворец, поразивший меня своей красотой. Четырнадцать залов, некоторых до сих пор проводятся торжественные приемы и официальные церемонии. Мне запомнилась королевская столовая, выполненная в зеленых тонах. Ее потолок украшала бела лепнина, в центре которой находилось какой-то рисунок. Стены помещения были увешаны невообразимым количеством гобеленов, каждый из которых имел свою привлекательность. И еще запомнилась Большая галерея: ее особенностью являлись портреты правителей Шотландии, выполненные кистью Якоба Вета. Времени на экскурсии было не так много, поэтому как мне показалось мы, слишком быстро покинули дворец.
   Следующим местом была пешая прогулка по Королевской миле, с остановкой на обед в одном из местных ресторанчиков. Я рискнула и заказала национальное блюдо - Хаггис и кружечку местного эля. Несмотря на то, что основным ингредиентом этого блюда являлись потроха, мои вкусовые рецепторы ликовали. После плотного обеда, который немного затруднял дальнейшую прогулку, мы посетили музей виски, где продигустировали и еще разок продигустировали этот замечательный местный напиток. И я, изрядно охмелев от столь крепкого спиртного, наплевав на малое количество денег, купила килт.
   - И кому же столь дорогой подарок предназначен? - Бай подкрался бесшумно, заставив меня вскрикнуть и подпрыгнуть на месте.
   - В могилу меня свести хочешь? - это алкоголь заставил меня отбросить условности и перейти на ты.
   - Простите, я не хотел, - в голосе слышалась искренность, а вот глаза светились лукавством.
   - Если бы не хотел, то не сделал бы, - что-то меня понесло, - вас в школе шпионов так бесшумно ходить учат?
   - Где, где, простите? - он прикрыл рот рукой, скрывая улыбку.
   - Забей. А где наши? - в округе не было ни одного знакомого лица.
   - Не переживайте все пошли дальше по улице. Мы быстро их догоним. Так для кого подарок?
   - Для меня, - я гордо подняла глаза и посмотрела в лицо Бая.
   - Довольно странный выбор для дамы.
   - Пф, ничего и не странно. Повешу дома на стену и буду друзьям хвастаться, что у горца в горах отобрала, - почему-то мне хотелось поразить его моим 'тонким' чувством юмора.
   - О, да вы опасная барышня, - Бай принял мой вызов, что вызвало ответную улыбку.
   То ли спиртное дало о себе знать, то ли я действительно оступилась, но мое тело стремительно приближалось к брущатке. Сильные руки обхватили мою талию и уверенно притянули к теплому торсу. Хмель как рукой сняло, на его место пришло то ощущение, которое я давно не испытывала. Как там говорят - бабочки в животе, а мне казалось, что все тело покрылось мурашками, а внизу живота вьется комок чего-то первородного. Смущенно подняв глаза, я увидела, как улыбка Бая превращается в тонкую линию плотно сжатых губ.
   - Спасибо, - пролепетала я, отстраняясь от спасителя.
   - Не за что, - он, наконец, убрал ладони с моей талии, и казалось, на этом беседа окончена.
   Я развернулась, чтобы догнать группу, но, услышав: - Вы не против прогуляться со мной? - замерла на месте.
   Сомнения были недолгими, уже через секунду с губ сорвалось:
   - Я согласна.
   Мы все дальше шли по Королевской миле, но напряженное молчание не придавало прогулке удовольствия. Меня уже не так сильно привлекали мелькающие со всех сторон лавочки, магазинчики, вывески музеев и кафе. Я хотела поговорить с ним, узнать хоть что-то об этом человеке, но почему-то боялась завести разговор первой.
   - Откуда вы? - все-таки Бай решился преодолеть барьер.
   - Из Мурманска. Вы, наверное, и не слышали про такой город.
   - Опять на вы? Не стоит, этот этап уже пройден.
   - Хорошо. А вы, то есть ты откуда?
   Этот вопрос вызвал неоднозначные эмоции у моего собеседника. Сначала он хотел было что-то сказать, а потом замешкался и на несколько секунд замолчал, обдумывая ответ. Ну, точно шпион, а может бандит или скрывается от кого-то?
   - Если не хотите, то не отвечайте.
   - Напротив. Я никогда не сидел на месте, поэтому затрудняюсь сказать, где именно мой дом.
   - Это из-за профессии, - я решила пойти другим путем.
   - Скорее да.
   - Сколько таинственности. Вы точно не шпион? От меня вам проку мало - обычный госслужащий не знает государственных тайн, - сама не понимала, зачем это говорила.
   Я отвернулась и закатила глаза, ругая себя за глупость. Вот какое может сложиться обо мне мнение, когда такую откровенную чушь несу. Все-таки волнение от общения с привлекательным мужчиной дает о себе знать - вот что значит мало практики, даже ладошки вспотели.
   - Дарина, не смущайтесь. Я журналист и по совместительству фотограф.
   - А-а-а, тогда я тебя понимаю. Сложно выбрать место, где хочешь осесть, когда в мире столько интересного.
   - Да. Иногда нужно остановиться, подумать, но безжалостное время не дает тебе этого сделать. Но давай не будем о работе. Ты замужем?
   Вот тебе и удар под дых. И что мне ему ответить? Теперь я впала в прострацию и гадала, как достойно выйти из положения. На ум ничего не приходило, кроме как сказать правду. Да, я разведенка, но это ничего не значит. Не понравится, пусть катится на все четыре стороны.
   - Была, - выпалила на выдохе и стала ждать реакции.
   - Так вот кто это был, - прошептал Бай.
   - Вы что-то сказали?
   - Нет, нет. Извини за любопытство, а дети?
   Этот вопрос практически испоганил мое настроение, даже слезы на глаза навернулись - пришлось отвернуться и посмотреть наверх. А в следующую секунду он прижимал меня к себе бережно и нежно, словно я крохотная девочка. Бай гладил меня по волосам и вытащил из-за ушей пряди, которые я старательно туда прячу.
   - Amin irma harna lle engva , - услышала я.
   Я не понимала слов и даже принадлежность языка не смогла определить, но его голос, похожий на журчание ручья, невообразимым образом успокоил расшалившиеся нервы. В голове не укладывался мой порыв доверить личные переживания мало знакомому человеку, а тем более прижаться к его груди на глазах десятков прохожих. Но в тот момент было абсолютно все равно на мнение окружающих: за годы одиночества вдвоем душа изголодалась по простым человеческим радостям. Именно поэтому я не спешила отстраниться, наслаждаясь ласковыми поглаживаниями по голове и потоку непонятных слов, звучащих как колыбельная. Казалось заботы уходят, сердцу становится легче и та трещина, что там образовалась, волшебным образом рубцевалась. Никто, кроме Бая не смог унять ноющую боль в глубине души.
   Когда он отстранился и поднял мое лицо, коснувшись подбородка, я нехотя открыла глаза и увидела его улыбку.
   - Нам пора, - ласково произнес он.
   - Ой, - я резко сделала шаг назад и почувствовала жар на щеках. - Извини.
   - Ничего страшного. Не все умеют подавлять эмоции. Вы - люди еще не научились это делать.
   И опять эти странные фразы, но я решила не обращать на это внимание и просто выкинуть из головы. Остаток дня мы провели вместе, дойдя до Эдинбургского дворца, который построили на потухшем вулкане, мы посетили несколько залов и прогулялись в парке. Затем двинулись к новому городу до моста Дин, где я сделала много совместных селфи. Мне хотелось запечатлеть этот момент, чтобы Вичка поверила в существование замечательного мужчины, путешествовавшего в моей группе. Вечером поужинали в одном из пабов, но от предложения эля отказалась. Уже ближе к ночи мы вернулись в наш хостел. Пришлось выслушать массу упреков от представителей группы, но увидев наши лица, они быстро успокоились. Бай галантно проводил меня до двери в номер и на мгновение остановился. Сердце забилось, словно птичка в клетке, ладони похолодели от предвкушения. Но ничего так и не произошло, пожелав спокойной ночи, он растворился за дверью, ведущей к лестничному пролету. Сон долго не хотел брать меня в свой плен, а разум, раз за разом заставлял прокручивать картинки второй половины дня. Возможно, это ничего не значит, а может переломный момент, который изменит мою жизнь навсегда. Кто знает, что нам принесет завтрашний день?
   Глава 8
   Бай не спеша поднимался по лестнице, ведущей к его номеру, и прокручивал события, произошедшие сегодня. Ругать себя за то, что сломал преграду, разделяющею его с Дариной, было бессмысленно: сделанного уже не изменить. С другой стороны, в его жизни давно не было таких беззаботных и приятных дней. Бай не испытывал влюбленности, но определенно какие-то теплые чувства к этой девушке начинали зарождаться. Хотя он давно дал себе обещание не обременять себя семьей и обязанностями, которые из этого союза следовали.
   *****************************************************
   Прошло много лет, прежде чем Бай смог оправиться от предательства любимой. Задолго до знакомства с Лили, Галенджил заключила союз с дожем горных нокке: их дети должны были вступить в брак, когда вырастут. Но Бай познакомился с суженой, не зная, кто она. В Исале, в вотчине лесных нокке, проходило ежегодное празднование Дня радости. Бай и Хэлл отделились от королевской процессии и первыми прибыли на место. В переливах серебренных и золотистых огней, исходивших от светильников, висевших на деревьях - лесная поляна преобразилась до неузнаваемости. Ночное небо украшали звезды, а лунный свет, пробиваясь сквозь кроны дубов, падал на землю. Вокруг костра уже кружили девушки, чьи головы украшали венки из белого клевера, переплетенные с колокольчиками вьюнка, а мужская часть нокке исполняла для них песню. Бай лишь на секунду отвлекся, а Хэлл успел раствориться в толпе. Вдруг, с боку что-то промелькнуло: фигура, одетая в белое растворилась среди стволов деревьев. Бай, который всегда был настороже, решил последовать за незнакомцем, но достигнув окраины леса, за которой простиралось озеро замер на месте.
   Его взгляду открылась волшебная картина: на песке, у самой кромки воды, стояла ногая девушка. Ее белоснежные волосы, освещаемые лунным светом, словно саван окутали тело. Она сделала шаг, потом второй и в следующую секунду скрылась под водой. Бай тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, но круги на водной глади говорили, что видение не померещилось. Проходила минута, другая, но она не показывалась. Бай, не мешкая, избавился от верхней жилетки, добежал до озера и прыгнул в воду. Вынырнув в очередной раз, чтобы набрать воздуха в легкие, он услышал смех, напоминавший пение птиц - заливистый и звонкий. Убрав с лица волосы, безвольно липнущие к щекам и закрывавшие глаза, Бай посмотрел на берег. На песке с босыми ногами стояла она, облаченная в полупрозрачное серебристое платье. Порывы ветра развивали юбку. Шелковая ткань переливалась в лучах лунного света, превращая незнакомку в эфемерное существо.
   Бай мощными гребками приближался к берегу, но когда его ноги коснулись песчаного дна - она покинула берег и растворилась среди поющих свою песнь деревьев. Он чувствовал себя мальчишкой, поражаясь тому, как смог попасться на давно знакомую уловку. И стоя на песке, выжимая рубаху, он рассмеялся. Струйки воды, стекали с волос, устремляясь вниз по спине. Бай повесил рубаху на ближайший сук и надел жилетку. Нагнувшись, он постарался отжать брюки, но попытки были тщетны. Сначала следовало обсохнуть, но тогда он мог пропустить начало торжества, а этого мама бы не простила. А с другой стороны ему очень хотелось увидеть девушку, которая осмелилась подшутить над принцем. Бай знал, что похож на облезлого горка , да и Хэлл не упустит возможности поиздеваться, но все же оделся и вернулся на поляну.
   На удивленный взгляд матери, он лишь улыбнулся и пожал плечами. Братец уже вовсю потешался, загибаясь от смеха и тыча в него пальцем. Бай встал по правую руку от Галенджил и приготовился слушать ее речь, как взгляд непроизвольно застыл на даме, которая недавно от него сбежала. Больше ни у одной девушки не было серебристого платья из легкого шелка, которое придавало его обладательнице вид предрассветного тумана, стелящегося над землей. Она стояла напротив, в первых рядах и пристально смотрела на него. Ее лицо не выражало эмоций, но яркие песочные глаза светились озорством и весельем. Бай польстился не на ее милое лицо, а на игривый характер и дерзость, которую она проявила при первой встрече. Чуть позже, этим же вечером, мама представила ему будущую невесту. В груди Бая творились невообразимые вещи: сердце поскакало галопом, кровь в жилах стала закипать, приливая к лицу. Впервые, он серьезно задумался о браке.
   Шли дни, недели и месяцы, молодые все больше узнавали друг друга. Бай ликовал, когда оказывалось, что они любят одно и то же: ездить на лошадях, путешествовать, даже фехтовать ей нравилось. До свадьбы оставались считанные недели. В один из вечеров Байэлик решил прокатиться на Coacalina, снова почувствовать ветер, бьющий в лицо. Под навесом для лошадей было на удивление оживленно: ржание вперемешку с голосами заставили его замедлить шаг. А в следующую секунду оттуда выехали два всадника и устремились к лесу. В одном из них он узнал Лили: ее зеленый плащ и белоснежные волосы, выбивающиеся из-под капюшона, выдавали невесту. Бай добежал до навеса, сел на скакуна и отправился за таинственной парочкой. Маршрут оказался до боли знакомым: они ехали к тому озеру, где произошла встреча с Лили. Еще на опушке, Байэлик спешился и оставил коня. На ватных ногах он приближался к месту, где, казалось, обрел надежду на счастье. Писклявый голосок внутри кричал: 'Не ходи туда. Сделай вид, что ничего не заметил'. Но упрямый нрав заставил двигаться дальше. Картина, где Скилан прижимает к себе Лили, целует ее, еще долго стояла перед глазами.
   Бая обуяла ярость, которая пеленой накрыла сознание. Он вышел из укрытия. Ошарашенный взгляд Лили, который резко сменился на вызывающий, стал последней каплей. Байэлик кинулся на соперника, сбивая его с ног. Они боролись, перекатываясь по песку. Скилан не уступал по силе Баю: то один, то другой наносил следующий удар.
   - Хватит, - грозный крик нарушил тишину этого таинственного места. - Бай, умей признавать поражение.
   В голове Байэлика что-то щелкнуло: он опустил уже занесенную для следующего удара руку и встал на ноги. Скилан сделал то же самое. Лили подбежала к нему и, оторвав кусок платья, стала вытирать кровь с лица любовника. Бай развернулся, ни сказав, ни слова, пошел к месту, где оставил коня. Из рассеченной брови тонкой струйкой стекала кровь, попадая на ресницы, затрудняя обзор. Он вытирал ее тыльной стороной ладони, но не предпринял попытки исцелиться: боль физическая заставляла забыть о душевной. Он скакал вперед, не разбирая дороги. Проходили дни: жаркие и удушливые сменялись холодными и дождливыми. Байэлик вернулся домой только через неделю, да и то под неусыпным конвоем Ридуса, которому удалось отыскать его в пещере на границе земель горных нокке.
   Как обычно, Галенджил все взяла в свои руки. Лили все ей рассказала, после чего была отослана из Хамина обратно к семье, а Скилана взяли под стражу. Баю было трудно видеть взгляд матери, в котором читалась жалость. Но ее теплые объятья и последующий разговор помог треснуть ледяной корке на сердце. Байэлик долго думал, как поступить с любовником невесты: с одной стороны они оскорбили принца, мужчину, в конце концов, а с другой, возможно он просто не подходил Лили с самого начала. После нескольких дней терзаний он распорядился организовать свадьбу. В день, когда его холостятская жизнь должна была закончиться, в дубовой роще прошел обряд, связывающий Лили и Скилана. На церемонии бывшая невеста прошептала одними губами:
   - Спасибо.
   Бай криво усмехнулся и ускакал к любимому месту еще до ее окончания. Перед этим он сказал матери:
   - Я никогда не забуду предательства.
   - Uuner uman, n'dela no'ta, - вслед произнесла Галенджил.
   Его поступок еще больше приблизил лесных и горных нокке к трону. Дожи этих кланов были благодарны принцу за его поступок. Каждый пообещал служить ему и отдать жизнь, если это потребуется.
   **************************************************************
   Бай пару раз моргнул, прогоняя наваждение, заставившее заныть старую рану. Она давно покрылась коркой, но стоило ковырнуть глубже - кровь снова выступала. Но Дарина другая, она не похожа на Лили. В ней нет жеманства, притворного кокетства, ненавящевого флирта. Наоборот, эта особа, всеми доступными средствами, старалась держать его на расстоянии. Бай был уверен: не заговори он с ней в автобусе при первой встречи, девушка вряд ли бы проявила инициативу сама. Но теперь дороги назад нет - их общение продолжится. Возможно, их пути разойдутся навсегда, но последние пять дней путешествия он постарается быть всегда рядом. Бай хотел залечить ее раны, чтобы, вернувшись домой, Дарина начала строить новую жизнь, как и он когда-то.
   Утром, когда группа туристов садилась в автобус, Бай решил сменить соседа и присел рядом с Дариной, чем вызвал у нее улыбку.
   - Твой 'товарищ' тебе не простит смену партнера, - пошутила она.
   Вот, именно этой простоты не хватало Байэлику. Ее слова как свежий морской бриз, помогали расслабиться.
   - Я думаю, он переживет.
   Сегодня Дарина сменила парфюм, от нее пахло свежестью, которую создавала смесь древесной коры и мускуса. Волосы были заплетены в хвост, что вызвало в душе Бая нотку неудовольствия. Так и хотелось сорвать разноцветную резинку и дать густым прядям обрамить лицо. В белой футболке с изображением толстого рыжего кота, она напоминала подростка.
   - Это фото домашнего любимца?
   Она звонко рассмеялась, но увидев обернувшихся пассажиров автобуса, прикрыла рот рукой.
   - Нет, конечно. У бывшего была аллергия, поэтому я была лишена такой радости, - немного помолчав, ответила она и продолжила, - Но в душе я - кошатница.
   Дорога к замку Блэр, принадлежащему герцогу Атолл, проходила в обстановке дружеской беседы. Гид уже начал рассказывать о предместьях замка, когда Дарина закончила описывать свой город и вплетать в это подругу Вику. Баю невольно захотелось побывать в Мурманске и познакомится с жизнерадостной особой, которая не боится трудностей.
   - Я всегда об этом мечтала, - заворожено сказала Дарина, смотря в окно.
   - О чем?
   - Побывать в замке, в котором живет герцог.
   - Он там не живет, только приезжает на смотр войск. Все остальное время проводит в южной Африке. Ты гида не слушаешь?
   - Замолчи. Не порти мои фантазии, - Дарина шикнула, чем вызвала смешок у Бая.
   - Ладно, ладно.
   - Вон, смотри, - она ткнула пальцем в стекло, оставляя на нем отпечаток, - Ты видишь? - Дарина повернулась, чтобы убедиться: Бай смотрит. - Никогда не видела, чтобы овцы паслись рядом с гусями и лошадьми.
   Байэлик делал вид, что наблюдает за происходящим за окном, а сам любовался Дариной. Она была похожа на ребенка, впервые выбравшегося на природу. Ее завораживало абсолютно все. Пару раз она хлопала в ладоши, когда автобус проносился мимо старой церквушки из серого камня и деревни, расположенной вблизи замка. И во всем этом изобилии эмоций не было ни одной фальшивой. Сейчас она была открытой книгой, которую, при желании, мог прочитать каждый и погрузиться в мир чарующих приключений.
   Автобус остановился, двери открылись и все, вставая с мест стали продвигаться к выходу. Пару раз Дарина попыталась толкнуть Бая в проход, но тот галантно пропускал путешественников с задних мест.
   - Ты что, решил мне весь кайф испортить? Не хочу быть последней и пропустить хоть что-то из рассказа, - на этот раз она была настойчивей.
   Байэлик вывалился в проход, падая на соседнее кресло. Дарина не задумываясь, перешагнула через него и быстро пошла к выходу. Он ошарашено смотрел в спину дерзкой девчонке, которая несколько минут назад была барышней, восхищавшейся сельскими видами. Дойдя до конца прохода, когда Бай практически настиг обидчицу, Дарина обернулась и с сожалением выдавила улыбку. Ее глаза говорили: 'Прости'. И как он мог на нее обидеться после этого?
   - Ого, он белый, - было первое, что произнесла она, покинув автобус.
   Замок Блэр действительно, в отличие от остальных строений, которые они видели, был белого цвета. Слева от входа, под крышей, покрытой синей черепицей висели часы. К самому замку вела дорожка, вымощенная из камней различной формы, которая сменялась песчаником, утоптанным в землю.
   - Ну что ты стоишь? Все уже давно внутри, - сказала Дарина, взяв Байэлика за руку и потянув за собой.
   Он оторопело посмотрел на сплетение их пальцев, но не предпринял попытки освободиться от сильной хватки, стремившейся к цели девушки. Тепло ее ладони, бархатистость кожи, ощущаемые всем телом, заставили его сглотнуть, чтобы промочить пересохшее горло. Дарина не отпустила его руку, даже когда они нагнали группу и переходили из одного зала в другой.
   Гид тараторил о том, что в этом замке останавливались Мария Стюарт и королева Виктория, а Байэлик только думал о горящем комке, жгущем грудь. 'Неужели она этого не чувствует', - проносилось в его голове. Только, когда они вошли в бальный зал, стены которого украшали портреты бывших владельцев герцогской семьи, Дарина отпустила Бай, лишь для того, чтобы он ее сфотографировал на фоне кольчуги. Для большего эффекта она надела на голову корону - единственный предмет, который разрешалось примерить, предварительно распустив волосы. На секунду он представил ее в жемчужном платье из парчи, с золотистой вышивкой виноградной лозы на рукавах, а вместо грамозтской короны, легкий венец, украшенный изумрудом, и застопорился: настолько прекрасно было это видение. Словно Дарина была рождена для того, чтобы носить наряды нокке. Но больше всего его поразила мысль, пронесшаяся в голове: 'Она была рождена, чтобы стать его королевой'.
   - Ну же, Бай. Там уже очередь за короной выстроилась, - эта фраза заставила его нажать на кнопку.
   - А я ничего, - рассматривая получившееся фото, констатировала она, а потом подняла взгляд и серьезно сказала, - Если передумаешь быть журналистом, можешь стать фотографом. У тебя получается - поймать момент. Кириллу это никогда не удавалось.
   Это имя, слетавшее с ее губ, стало раздражать Байэлика. Еще после вчерашнего разговора ему жутко захотелось познакомиться с мужчиной, который посмел обидеть такую девушку. Но сейчас, гнев был вызван не рыцарским порывом защитить, скорее ревностью. Как бы он не отрицал, но это была именно она.
   Остальные два часа они бродили по парку. Зашли в сады Геркулеса, вход в которые открывала статуя этого героя античной истории. Бай останавливался рядом с Дариной когда ей захотелось полюбоваться озером, поросшим кувшинками, а еще возле домика для птиц, которых в этом саду было множество. Небольшое строение, крыша которого была сделана из камыша, находился недалеко от озера. Она присела рядом с ним и сорвала цветок клевера, затем выдернула несколько трубочек и облизала их.
   - Сладкий, как в детстве. Хочешь попробовать? - Дарина протянула цветок Байэлику.
   - Не стоит.
   Она поражалась всему увиденному, но не из-за своей неграмотности или просвещенности, просто окружающая природа делала ее счастливой. Это было заметно по улыбке, не сходившей с лица.
   - Я в восторге, - плюхнувшись в кресло, Дарина блаженно закрыла глаза.
   - 'Ты даже не представляешь', - подумал Бай, присаживаясь рядом.
   Туристический автобус увозил их все дальше от прекрасного места уже через час, сельская дорога сменилась автобаном. Прибыв в аэропорт Эдинбурга, пройдя регистрацию на рейс, Бай вместе с Дариной поднялись по трапу в самолет, который должен привести их в Бэлфаст.
   После приземления и последующего размещения в гостинице, группа встретилась в холле с гидом, который предложил всем провести свободное время в городе, а экскурсии перенести на завтра. И только Бай собирался сделать Дарине предложение прогуляться по вечернему городу вдвоем, как из ее сумки донесся телефонный звонок. Когда она достала аппарат и посмотрела на экран, между ее бровей пролегла складочка, говорившая о нежелании отвечать. Тем не менее, Дарина нажала кнопку и отошла в сторону. Бай слышал, как менялся тон разговора, но не понимал ни слова - русский ему не довелось выучить. Когда она нажала отбой, о совместной прогулке можно было забыть: не сказав никому ни слова, Дарина ушла по направлению к комнате. Горькое предположение о звонившем, а больше реакция Дарины, заставили Байэлика злиться.
   Он с раздражением хлопнул дверью, вдыхая прохладный ирландский воздух. Бай все дальше удалялся от отеля, пытаясь убедить себя, что после окончания путешествия эта девушка покинет его разум и перестанет терзать душу.
   Глава 9
   Вот зараза, надо было выключить телефон, как только приземлилась. Или после того, как отправила маме сообщение. Но нет, я этого не сделала и теперь расплачиваюсь за свою глупость.
  Сегодняшний день был такой прекрасно-романтичекий. Бай оказался приятным собеседником и внимательным мужчиной. Не припомню, когда еще я была центром внимания со стороны противоположного пола. Даже в браке моя персона всегда находилась на втором, а то и третьем месте, после свекрови, конечно. Я, наконец, осуществила мечту, которая закралась в мои мысли после прочтения 'Гордости и предубеждения' несравненной Джейн Остин. Она не заключалась в поиске своего мистера Дарси: я хотела побывать в Англии, Шотландии, посетить старинное родовое имение и таким странным способом приобщить себя к их культуре и истории. И проделать это стоило одной, но Бай стал приятным 'бонусом', который не был запланирован. Ни на долю секунды я не пожалела, что прогулка по имению Атолл прошла в его компании. После приземления в Белфасте хотелось продолжить общение за чашечкой чая в местном кафе, но рингтон мобильного разрушил эти планы.
  Как только я увидела имя звонившего, и сигнал от глаз достигнул мозга - мои внутренности заходили ходуном. И раздумья над тем отвечать или нет, сейчас, казались, заняли мало времени. Я увидела Бая, который, улыбаясь, приближался ко мне, но не смогла устоять и трясущимся пальцем нажала на зеленую кнопку, поднося телефон к уху.
  - Привет, моя хорошая. Как ты? - раздался голос, который снова вызвал дрожь во всем теле.
  - Что тебе надо, Кирилл, - я старалась говорить уверенно, но в горле предательски пересохло.
  - Я соскучился, - он замолчал, но ненадолго. - Вика рассказала, что ты сейчас в отпуске. Прости, что так и не нашел время съездить с тобой. Мне жаль, что все так получилось. Три месяца без тебя помогли понять, что я совершил самую большую ошибку. Давай попробуем еще раз.
  Слушая его слова, сердечко в радостном порыве ускорило свой бег. Казалось, меня распирает от радости, но прагматичный мозг, упорно противился химическим процессам в организме. Тишина в телефонной трубке говорила, что пришла моя очередь отвечать, но я абсолютно не знала как поступить.
  - Эй, Дарина, ты еще там? - мне показалось, что Кирилл взволнован.
  - Эмм, да. Но я не готова тебе ответить прямо сейчас.
  - А чего ждать. Или ты там подцепила какого-нибудь лорда?
  Вот. Вот сейчас бывший муженек показывал истинную натуру: сначала подлизывается, а потом обязательно ужалит, главное, чтобы побольнее.
  - Знаешь что... я не обязана перед тобой отчитываться. Заметь, это не я позвонила, а ты. Так что думаю, на этом разговор окончен, - понимая, что от злости начинаю повышать голос, я отошла подальше от остальных гостей отеля.
  - Зайка, зайка, прости. Просто меня бесит одна мысль о том, что кто-то может быть с тобой рядом.
  - Да, именно об этом ты думал, когда подавал на развод, - мне тоже хотелось сделать ему больно.
  - Возможно, ты была права, когда говорила, что я стоял в другой очереди, когда бог всем мозги раздавал, - по голосу казалось, что Кирилл улыбается, а потом резко стал серьезным. - Маленькая моя, возвращайся домой. Ты мне нужна. Я люблю тебя.
  Ну и самоуверенный засранец. Он что думает, пару миленьких фраз скажет, после чего я все брошу, примчусь обратно в Мурманск. Потом мы сделаем вид, что ничего не случилось, и заживем счастливо? Только вот сказки только на белых страничках в книгах написаны, жизнь она немного сложнее. Но в глубине души мне так и хотелось поступить: выбежать из хостела, укатить в аэропорт и сесть на ближайший рейс до Москвы, а там до дома рукой подать. И уже через три дня нежиться в объятьях Кирилла. Мой рот, сговорившись с сердечком, уже собирался произнести то, что так хотел услышать бывший, когда я спиной почувствовала чей-то взгляд. Обернувшись, увидела Бая, который пристально за мной наблюдал. В этот момент во мне что-то щелкнуло, как будто кто-то, дернув рубильник, залил комнату светом неоновых ламп. Я быстро отвернулась, прежде чем положить трубку сказала:
  - Вернусь домой, поговорим.
  Настроение было испорчено, ни о какой прогулке и речи идти не могло. Просто не хотелось вываливать на Бая очередную порцию личных проблем, итак слишком много рассказала. Поэтому просто поднялась к себе в номер.
  Этой ночью мне не снились великолепные горы или морские просторы, видневшиеся с края обрыва; я не плела венки, сидя в сочной траве; ни каталась верхом, обдуваемая ветром. Меня мучил кошмар, в который начинался с радостного события - свадьбы. Я шла в белом платье по коридору, держа в руках букет роз, у стола регистрации меня ждал Кирилл, который как всегда выглядел великолепно в темно-синем костюме, а потом свет исчезал. Я оказалась в своей квартире, которая выглядела хуже притона наркоманов: обои были частично сорваны со стен, в углах скопилась паутина, мебель покрылась толстым слоем пыли, вместо люстры на потолке висела лампочка 'Ильича'. Напротив, в зеркале, отражалась женщина, потрепанная жизнью. Лишь по глазам в ней можно было узнать меня: осунувшееся лицо, мешки под глазами, словно неделю находилась в запое, засаленные волосы, небрежно завязанные в хвост, выцветшая футболка, усеянная дырами и старые треники с вытянутыми коленками. Я ощупывала лицо, тело и не могла поверить, что ЭТО принадлежит мне. В этот момент раздался щелчок, дверь открылась. В проеме показались два человека: дама, держащая серый чемоданчик в руках и крепкий паренек в синем халате. За их спинами маячило лицо Кирилла.
  - Вот видите. Я же говорил, что она ненормальная. Посмотрите, что моя жена сделала с собой и нашей квартирой. Ей необходима помощь.
  Я села на кровати и еще долго не могла понять, где нахожусь, осознавая, что это был только сон. Может мое подсознание играло со мной, показывая, к чему приведет воссоединение с Кириллом? На этот вопрос у меня не было ответа. И так как за окном еще было темно, мне ничего не оставалось, как включить планшет и погрузиться в мир 'Страшных сказок', чтобы помочь себе отвлечься от невеселых мыслей. После просмотра четырех серий начало светать. Только в ванной комнате, посмотрев в зеркало, увидела последствия беспокойной ночи. Нужно было в срочном порядке приводить себя в форму. Не стоило разговору с Кириллом давать мне повод портить себе заключительные дни путешествия.
  Утро выдалось дождливым, что изрядно подпортило всем настроение. Мы знали о капризах погоды на туманном Альбионе, но все же, надеялись, что нас они не коснуться. Бай со мной вежливо поздоровался и прошел мимо. Сердечко екнуло, мне хотелось, чтобы наше общение продолжилось, но после такого поступка я засомневалась. Как оказалось зря. В автобусе он опять сел рядом со мной и первый начал разговор.
  - Жаль, что сегодня такая погода, - его баритон заставил отвлечься от пузырьков, образующихся в лужах.
  - Да. Наверное, прогулки по улочкам придется отложить. Хотя я люблю летний дождь.
  - Почему?
  - Он придает романтики, - я не успела закончить, так как Бай рассмеялся. - Что смешного, - легонько ткнув его локтем в бок, сама засмеялась, заражаясь его весельем.
  - Впервые слышу такое утверждение. Многие дамы ни видят в этом явлении ничего романтического.
  - Зря. Вот представь: за окном серо, ты слышишь раскаты грома, электрический разряд молнии, разрывая небо, отражается в стеклах голубым переливом, крупные капли, падая на крышу, поют свою песню. В камине потрескивает полено, комната наполнена теплом, исходящим от огня и рядом с тобой садиться любимая, передавая тебе чашку горячего чая...
  - С чабрецом? - шепотом спросил Бай, перебивая.
  - Да, пусть будет с чабрецом. Она ставит свою кружку на стол, берет с края дивана плед и укрывает вас обоих, уютно устраивается в твоих объятьях. И вы сидите, только вдвоем, наслаждаясь друг другом.
  Бай глубоко вздохнул, открыл глаза и произнес:
  - Теперь я тебя понимаю. Мне хотелось бы, чтобы ты напоила меня чаем.
  И опять этому мужчине удалось вогнать меня в краску, и не только. Предательский жар из самого центра живота стал распространяться по телу. Я сглотнула, живо представив себя в объятьях Бай. В этот момент почувствовала, как его ладонь легла на мою. Указательным пальцем он 'изучал' изгибы этой части моего тела, вызывая возбуждение. И как ему удалось узнать, что руки - моя эрогенная зона? Еще секундочку позволила себе насладиться его ласками, а потом резко отдернула руку и спрятала ее в кармане толстовки.
  - Прости. Наверное, описанная тобой картина пробудила во мне то, что я тщательно скрывал, - в его словах была грусть.
  Даже стыдно стало, что так себя повела. Надо было аккуратно намекнуть, а я отстранилась, как пугливая школьница. И я не придумала ничего лучше, чем протянуть ему руку со словами:
  - Мир, дружба, жвачка?
  - Первое и последнее я тебе дам, а вот со вторым будет сложнее. Но я постараюсь, - Бай пожал ладонь, но все равно не удержался и провел большим пальцем по коже.
  Опять, опять он заставляет мой мозг закипать от фантазий, мигом всплывающих перед глазами, после таких слов. Остудить наш пыл помог гид, начавший рассказ об истории города. И как истинный любитель занимательных историй я послушно уставилась в окно. Но зародившийся жар, еще долго не мог угаснуть.
  И пусть за окном плакало небо, день оказался насыщенным. Первым местом, где остановился автобус, оказалась стена, расписанная граффити. Она разделала город на две части: католическую и протестантскую. Сейчас ворота, между двумя районами были открыты, но если снова начнутся волнения, они сомкнутся, защищая людей друг от друга.
  - Стены никогда не спасали от неприятеля. Вот поэтому, мы их никогда не возводили, - прокомментировал Бай.
  Я тогда пропустила эти слова мимо ушей, так как мы уже подъезжали к музею Ольстера. Здание совмещало в себе классическую и современную архитектуру, а у входа стояла спиралевидная статуя, напоминающая древнего моллюска, которых находят при раскопках. Мы прошлись по залам и увидели животных, птиц, обитающих на территории Ирландии. Посмотрели на огромную коллекцию книг и рукописей по естественной истории. Заключительным и самым эффектным штрихом, на мой взгляд, стал скелет трицератопса, который весьма хорошо сохранился. Раньше я про динозавров только передачи на Дискавери смотрела.
  Еще были экскурсии в музей Титаника, где я увидела не только те части корабля, которые удалось поднять со дна океана, но и убранство кают. Они стояли отельной экспозицией, позволяя окунуться в эпоху начала двадцатого века. Там повсюду висели экраны, подойдя к которым можно было услышать занимательную историю о корабле, так и не доплывшем до места назначения. Мы посетили замок Белфаста, расположенный на высоте сто двадцать метров над уровнем моря. С гор открывался прекрасный вид на город, благо дождь прекратился, и сквозь тучи начали пробиваться солнечные лучи.
  Мы вернулись в отель, поужинали и поехали в Кэшел, находившийся недалеко от Дублина. Ночная поездка выдалась беспокойной: я не привыкла ночевать, полулежа, в движущемся автобусе. Но когда, спавший на соседнем сиденье Бай, взял меня за руку весь дискомфорт пропал. Я открыла глаза, когда мы уже приехали на место и гид попросил нас покинуть автобус. Перед моими глазами предстало полуразрушенное строение, выполненное из серого камня, которое возвышалось на скале. Весь путь до аббатства нам пришлось проделать пешком. Постоянно попадающиеся на пути мелкие камешки усложняли подъем. Я слышала тяжелые вздохи попутчиков, кто-то из них просил остановиться на привал. Из всей компании, только Бай упорно шел вперед. Увидев, что и я готова сдаться, он взял меня за руку и повел за собой.
  Естественно мы первые оказалась у стен величественного строения, в котором по легенде, святой Патрик обратил в христианство короля местных земель. Не дожидаясь остальных, мы пошли обследовать собор кельтов. Как оказалось, он был крестообразной формы с круглой башней, крыша которого была разрушена. С восточной стороны к собору примыкали две квадратные часовни и ниши с гробницами, в которых покоились останки архиепископов. Я поежилась, когда мы попали в это место, довольно мрачная атмосфера царила в этом помещении. Бай, наверное, подумал, что я замерзла, так как снял куртку и накрыл ею мои плечи. У меня и в мыслях не возникло отказаться, ведь от нее она пахло его парфюмом, к которому я успела привыкнуть. И пусть она доходила мне до середины бедра, затрудняя передвижение, снимать ее я не собиралась.
  Только когда мы вышли за пределы аббатства, почувствовала пронизывающий ветер, пришлось расстаться с его курткой. Бай попытался отказаться, но спорить со мной бесполезно. Но я и, правда, не заметила, ни одного признака того, что ему холодно: ни гусиной кожи, ни растираний рук. Пройдясь по кладбищу, которое занимало большую часть территории, принадлежащей аббатству, посмотрев высокие кельтские кресты, покрытые зеленоватым мхом, мы вернулись к руинам. Бай не спешил присоединиться к группе, он взял меня за руку и потянул за собой по лестнице.
  - Куда мы идем? - мне хотелось послушать рассказ гида.
  - Увидишь.
  Когда подъем был закончен, и мы прошли сквозь арку на выступ в стене, я ахнула от изумления. Отсюда открывался вид на долину, расположенную между скалами. Луга, покрытые травой, нереального зеленого цвета, были разбавлены серыми валунами. Заканчивало это великолепие озеро, обрамленное нависшими над ним скалами. Я закрыла глаза и представила как бегу по траве, покрытой росой, при этом теплый ветер развивает мое платье, принося с собой аромат весны, так всегда пахнет после грозы. Добежав до пляжа, сажусь на песок и смотрю на водную гладь - зеркало, в котором отражается небо.
  Очередной, сильный порыв ветра заставил меня пошатнуться, но сильные руки Бая сзади обхватили мою талию, не давая упасть. Подавшись порыву, я прижалась к нему спиной, положив голову на плечо.
  - Красиво, правда? - спросил Бай, сцепляя руки у меня на животе.
  - Да. Вот бы построить домик на берегу озера и всю жизнь наслаждаться этим видом.
  - Если ты захочешь, все может получиться, - его голос звучал загадочно, как будто он говорил это себе, а не мне.
  - Не смеши. У меня работа, семья, друзья - вся жизнь сосредоточена в Мурманске. И со своей зарплатой я на домик ни то, что в Ирландии, в России копить буду лет двести.
  На выступе было холодно, я поежилась, тогда Бай разомкнул объятья лишь для того, чтобы укрыть меня полами своей куртки, сильнее прижимая к себе.
  - А почему у тебя такие длинные волосы? - этот вопрос случайно сорвался с языка.
  - Так принято в нашей семье, - коротко ответил он.
  - Знаешь, никогда не нравились мужчины с такой прической, но ты... - я замолчала лишь для того, чтобы подобрать нужные слова. - Ты, исключение.
  - Мне бы, наоборот хотелось увидеть тебя с распущенными волосами, которые будут, как шаль укрывать твою спину и плечи.
  Мы ступили на зыбкую почву, надо было прекращать разговор, который мог привести к не предвиденным последствиям. Осталось два дня, после которых я вернусь домой разбираться со своей жизнью, в которой Баю не место. Я отстранилась, убрала его руки и повернулась в надежде, что он поймет намек, и мы вернемся к группе. Вместо этого, его пальцы пробежались по щеке, зарываясь в моих волосах, вызывая в теле легкие покалывания. Я, не отрываясь, смотрела ему в глаза, боясь пошевелиться. Слыша свое участившееся дыхание, я ждала его дальнейших действий.
  - Vanimle sila tiri . Amin harmuva onalle e' cormamin .
  Я не понимала ни слова, но чувствовала, что в этих словах заключен глубокий смысл, а их произношение ласкало слух, как игра на скрипке. И когда губы Бая робко коснулись моих - мир замер. Ответив на поцелуй мне хотелось запомнить его, чтобы потом наслаждаться им, когда Бая не будет рядом. Еще никогда мне не было так приятно. Он не был настойчив, как будто сам пытался растянуть это мгновение. Вторая рука Бая переместилась на талию, притягивая ближе. Я обвила его шею руками, потом погладила спину. Его губы мягкие и влажные не давали мне времени опомниться и остановить наше безумие. И только раздавшийся из-за его спины сдавленный кашель, заставил оторваться друг от друга.
  - Готовься. Они там все собрались, - Бай улыбался, когда повернулся ко мне.
  Когда мы присоединились к нашей группе, мне достались улыбки женщин, а Баю одобрительные подмигивания мужской части. Было стыдно, но сладкий привкус мяты, который напоминал о поцелуе, заставлял засунуть это чувство глубоко в недра моего подсознания. Оставшуюся часть дня я чувствовала себя легкой порхающей бабочкой. Даже опять начавшийся дождь не смог испортить настроения. Когда нас разместили в хостеле, в голове вертелись картинки о продолжении вечера. Но Бай не пришел ко мне и на ужине его тоже не было. Я, переборов гордость и стыдливость пришла к его номеру. Но на мои настойчивые стуки никто так и не ответил. И только утром узнала, что он покинул нашу группу.
  Шок - было самое мало, что я испытала. Сочувственные взгляды, вот что было сложно стерпеть. Мне хотелось убежать ото всех, забиться в первый попавшийся угол и разреветься. Меня опять предали. Хотя Бай ничего не говорил о чувствах, казалось, нас что-то связывало. И это чувство не поддавалось логическому объяснению, оно просто объединяло два сердца. Видимо, я ошибалась. Что ж, тогда остается только одно - насладиться оставшимися днями и вернуться домой. Нужно набраться сил, чтобы сказать Кириллу - я к нему не вернусь.
   Глава 10
   Лиана спешилась с лошади возле входа в родовое гнездо. В отличие от нокке, гланурийцы жили под землей: палящие лучи солнца плохо сказывались на их коже, высушивая ее. Только полукровки могли избегать гибельного влияния небесного светила. Поэтому большая часть знати Гланурии любым способом пыталась заполучить в жены одну из нокке. Отец Лианы не был исключением.
  Чадж похитил молодую Рупиэль, когда она покинула территорию клана, чтобы собрать цветов на лугу. Долгие годы Рупиэль предпринимала попытки вернуться домой, за что каждый раз расплачивалась жестокими побоями. И когда сил сопротивляться не осталось, она просто смирилась со своей участью. Рупиэль не смогла родит для Чаджа долгожданного сына. И когда на свет появилась третья дочь, он отослал ее из столицы. К этому времени Лиана из маленькой девочки превратилась в девушку, способную понимать происходящее вокруг. Но рассказы матери никогда не трогали сердце гланурийки, наоборот, она считала родительницу слабой и недостойной отца.
  - Amin dele ten'he , - как-то сказала Рупиэль.
  - Asha seth'lin ma emma harel , - ответила Лиана.
  Это был их последний разговор. Отец запретил произносить имя жены, и никто не осмеливался нарушить этот приказ. Лишь маленькие сестрички принцессы то и дело вспоминали маму. Проходили десятилетия, время - как зелье забвения стерло образ хозяйки дома из памяти дочерей.
   Чадж во второй раз женился на гланурийке. В этом союзе родилось четверо сыновей. Но из-за своей природы, они были бесполезны для осуществления плана короля Гланурии, который разрабатывался десятилетиями. Зато дочери, рожденные от нокке и воспитанные как гланурийки, могли достичь успеха.
   Лиана отдала поводья выбежавшему из дверей слуге. Она ухмыльнулась, увидев его боязливо сжатые плечи и опущенную голову. Такое поведение прислуги было для нее привычней, чем прямой взгляд челяди во дворце Хэлла. Первым делом Лиана пошла в свою комнату, где сменила ненавистное платье на удобную рубаху, брюки, зауженные к низу. Заправила их в сапоги, доходившие до колен. Она потянулась, как кошка, наслаждаясь прикосновением мягкой ткани к коже и телу. В Гланурии не было четких рамок в одежде, разделяющих мужчин и женщин, что бесконечно радовало Лиану. Потратив несколько минут на то, чтобы заплести волосы в косу, она взглянула в зеркало и довольная внешним видом отправилась в кабинет отца.
   Прохлада, царящая в подземных коридорах, приятно действовала на кожу. Чешуйки на ладонях начали переливаться.
   - Вернулась, ноккийская шшш-люха, - раздалось из-за каменной колонны, стоящей позади Лианы.
   Она остановилась, узнав обладателя шипящего голоса.
   - Время тебя не чему не учит, братец? Видимо, давно никто не надирал тебе задницу?
   - Шшто ты знаешь жалкая полукровка? Я....
   - То, что тебе никогда не выбраться из ямы пока я тебе этого не позволю, - перебила его Лиана, и, не слушая дальнейших ругательств, пошла дальше.
   Она знала, что старший из четырех братьев не станет ее преследовать и не причинит зла, боясь гнева отца. Будучи первым ребенком, Лиана была более искусна в бою, чем неизменно пользовалась при случае. Когда мальчишки подросли и им разрешили присоединиться к сестрам, извечным противником Лианы стал Кидат. Поначалу это были шутливые бои на деревянных мечах, сделанных специально для королевских отпрысков, где принцесса всегда выходила победительницей. Со временем в ладони были вложены рукояти настоящих мечей, выплавленных в копях Гланурии, и поединки приобретали другую окраску. И только, когда лезвие Кидата рассекло ее руку чуть ниже плеча, Лиана поняла, как брат ее ненавидит. Любого другого бросили бы в яму с кипящей лавой за такой проступок, но Кидат удостоился двух месяцев заточения в клетке, подвешенной в главном зале имения. Неудивительно, что после этого он ее возненавидел и, не имея возможности честно побороть Лиану, стал всячески портить жизнь оставшимся сестрам. Именно желание освободить близких, стало важнейшей причиной того, что в скором времени она выйдет замуж за Хэлла.
   -Elen ssila lumen omentilmo , - сказала Лиана, входя в кабинет Чаджа.
   - Creoso, mellonamin , - с улыбкой вымолвил отец Лианы.
   До этого строгие черты лица Чаджа разгладились, а в глаза промелькнуло что-то похожее на радость встречи. Лиана знала отца не таким, каким он предстает перед окружающими и остальными детьми. Еще в детстве они проводили вместе много времени за изучением старинных преданий, легенд, в которых гланурийцы были первыми правителями Исалы и настанет время, когда они вернут себе былое величие. Эта мысль настолько глубоко засела в голове маленькой девочки, что став взрослой Лиана не ставила под сомнение ни одно решение отца. Она слышала, как мачеха жаловалась подругам:
   - Он с этой полукровкой больше времени проводит, чем с сыновьями. Когда они вместе, все остальные чувствуют себя оторванными ломтями хлеба.
   Может у кого-то такие слова вызвали бы обиду, но Лиана гордилась такой близостью с родителем. И когда прислуга покинула кабинет Чаджа, она подбежала к нему и повисла на его широких плечах. Отец ласково прижал ее к себе и поцеловал в лоб. Только сейчас она поняла, как сильно соскучилась по нему.
   - Ну, хватит, вдруг кто-то войдет, - Чадж похлопал ее по плечу, а потом нехотя отодвинул. - Присаживайся и рассказывай.
   Лиана взглянула на родителя и заметила, что на его лице стали проявляться первые признаки старения: некогда гладкая чешуя потрескалась, яркие глаза потускнели, словно их затянуло легкой туманной дымкой. Еще пара десятков лет и он ослепнет - такова участь всех гланурийцев в старости.
   - Время берет свое, - Чадж нарушил молчание, заметив расстроенный взгляд дочери. - Поэтому тебе нужно как можно быстрее стать королевой Исалы. Фелион - это единственное, что сможет продлить мою жизнь и позволит нашему народу, наконец, выползти из-под земли.
   - Я знаю это отец. На пути к трону осталась только одна преграда - Байэлик.
   - Его то и стоит бояться. Сильный воин, хороший стратег и мудрый правитель.
   - Домой он не вернется, Хэлл об этом позаботился.
   - Лиана, дочь моя, польза от этого мальчишки - близость к престолу. Как только ты станешь королевой, от него тоже придется избавиться. Надеюсь, ты не влюбилась в жалкого нокке? - Чадж пристально посмотрел в глаза Лианы, пытаясь разглядеть в них ее истинные чувства.
   - Конечно, нет.
   Впервые она обманула отца и сама удивилась, как легко ей удалось это сделать. Сначала Хэлл был лишь частью задания. Этого могло и не произойти, не случись со старшим братом любовной драмы, из-за которой он решил сторониться близости. План пришлось быстренько перекраивать, вклинивать в него новые фигуры и привлекать к помощи терберийцев: убрать с поля Галенджил, ее преторианцев и наследника престола глануийцам не удалось бы самостоятельно. Тогда то и появился Хэлл - средство для достижения цели. На том приеме она искусно сыграла роль приличной дамы, чтобы привлечь его внимание. Лиана удивилась, что, не прилагая особых усилий, ей удалось заманить принца в свою постель. Раньше она не оценивала свою внешность, для гланурийцев не существовало понятия красоты.
  Семью образовывались лишь для того, чтобы воспроизводить потомство. Каждый искал сильного, волевого партнера, чтобы передать детям его гены. Многие пары после рождения пяти, шести детей разъезжались: муж покупал для жены дом, находящийся далеко от него, а детей оставлял при себе. Гланурийкам разрешалось иметь любовников, но не рожать от них. За такой проступок ее могли изгнать в Шокам, королевство, где песка было больше, чем глины в копях Гланурии. Выжить там было невозможно. Поэтому Лиана не стремилась выйти замуж, хотя претендентов было достаточно.
  Со временем, отношение Хэлл заставило ее усомниться в семейных устоях, которые с детства прививал отец. Лиане нравилось проводить время с молодым принцем, его внимание, ласковые слова и прикосновения стали приносить радость. Все чаще она подмечала, как начинает улыбаться и в груди становится теплее, когда Хэлл возвращался домой. Ей удалось убедить доверчивого и влюбленного мужчину, что ее цель теперь стала его. Единственной преградой была его привязанность к семье. С этой проблемой пришлось бороться не один месяц: день за днем закладывать в его мысли ростки сомнения в матери и брате. И пришло время, когда семена проросли, к этому моменту поменялся сам Хэлл. Из робкого, погрязшего в книгах мальчишки он превратился в мужчину с жаждой власти, который устранит любые преграды на своем пути. Именно тогда Лиана призналась себе, что влюбилась в Хэлла. От этого слова отца, словно лезвие, полоснули по сердцу. Долгие годы, проведенные рядом с Чаджем, умело скрывающим свои эмоции, помогли ей сдержаться.
  - Хорошо. Тогда не стоит тебе здесь задерживаться. Пора отправляться обратно, - Чадж встал, давая понять, что разговор закончен. Но когда рука Лианы коснулась дверной ручки, сказал, - И убедись, что Байэлик мертв.
  - L'narr en gothrim glinuva nuin l'anor , - обернувшись, произнесла Лиана, и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.
  Пока она шла к комнате сестер в голове роились мысли. Как неугомонные пчелы они перескакивали с одной на другую. Теперь нужно задуматься над собственным планом, а именно как уберечь Хэлла от неминуемой смерти. Поговорив с сестрами и убедившись, что Кидат не сильно им досаждает, а если и предпринимает попытки, то получает достойный отпор, Лиана переоделась и покинула земли Гланурии.
  
  В это время Хэлл стоял у постели матери и с горечью смотрел на ее мертвенно бледное лицо. Он коснулся ее лба: почувствовав исходившее от кожи тепло, вздохнул с облегчением. Она жива - это самое главное. Еще есть время, чтобы придумать разумное объяснение всем своим поступкам, а пока пусть королева отдохнет.
  После отъезда Лианы сомнения все чаще посещали Хэлла. Он приходил к матери и часами разговаривал с ней, не зная, слышала ли она его. Но этот ежедневный ритуал помогал ему собраться перед принятием очередного решения.
  - Здравствуй, мама. Сегодня будет первое собрание новых дожей. Надеюсь, я не подведу тебя, - он приподнял полог, загораживающий Галенджил, и взял ее за руку.
  В дверь постучали, а потом в проеме показалась голова одного из стражников:
  - Все уже прибыли.
  - Хорошо, - повернувшись, ответил Хэлл.
  Он задержался еще на минуту, поправил выбившийся из прически матери локон, глубоко вдохнул и вышел из комнаты.
  В зале уже сидели представители кланов, они оживленно переговаривались, но резко замолчали, когда вошел принц-регент. Хэлл видел вопросительные, изумленные, даже настороженные взгляды, направленные на него. Он испытывал волнение, но не давал этому чувству завладеть его разумом. На этой встречи надо решить насущные проблемы и убедить дожей поддержать его право на престол, только их признание сможет подавить начавшиеся восстания.
  Хэлл проследовал к стулу, стоящему во главе стола. Он был вырезан из белого дуба, его спинка была выполнена в форме двух лепестков тюльпана, прикрывающих плечи сидящего. Устроившись поудобнее, он положил руки на подлокотники и посмотрел на собравшихся, сказав:
  - Начнем. Кто хочет высказаться первым?
  - Я ваше величество, - с места поднялся дож озерных нокке, - в наши земли вернулись мятежники. Они грабят и разоряют хозяйства.
  Взмахом руки, Хэлл дал понять, что на этом выступление окончено. Он встал и, положив ладони на холодную мраморную поверхность стола, сказал:
  - Больше нет мятежников. Они такие же, как и мы все - единый народ нокке. И если бы вы поделились с обездоленными пищей, кровом им бы не пришлось прибегать к насилию.
  - Но.., - попытался возразить дож лесного клана.
  - Я не потерплю возражений. Или вы хотите последовать за вашим предшественником? - Хэлл из подлобья посмотрел на говорившего, заставив его замолчать и вжаться в спинку стула. - Скоро в наши земли прибудут терберийцы и часть копий с алмазами перейдет в их собственность. Предупредите своих людей, чтобы не устраивали стычек. Если кого-то будет не устраивать новый порядок вещей, то они могут убираться из Исалы.
  - Ты роешь себе могилу Хэлл. Давно ли нектар на губах не обсох. Или гланурийская девка совсем тебе мозги затуманила? - дож горного клана вскочил с места, заставляя стул с грохотом опрокинуться на пол.
  Такого выпада Хэлл не ожидал. Он замешкался на несколько секунд, чем и воспользовался возразивший: запрыгнув на стол, за несколько шагов преодалел разделявшее их расстояние. Перед глазами Хэлла мелькнул серебристый клинок, который дож достал из сапога, а потом раздался хлопок, и тело нападавшего растянулось на столе перед ним. По белому мрамору расползлось кровавое пятно и только когда ладоней Хэлла коснулось что-то теплое и липкое он смог оторвать руки. Он смотрел на окровавленные ладони и не мог поверить, что чудом избежал смерти. Только быстрая реакция дожа клана полевых, всадившего клинок в спину нападавшего, спасла ему жизнь.
  Руки предательски дрожали. Первый порыв убежать, растаял как предрассветный туман. Если он так поступит, то сам может бежать из Исалы и не возвращаться сюда никогда. Никто не потерпит на троне трусливого слабака. Взяв себя в руки, успокоив вибрирующее как холодец нутро, Хэлл произнес:
  - Есть еще желающих напасть на своего короля?
  Ответом была тишина, разбавляемая ударами собственного сердца. Вытерев руки о штанины, Хэлл вышел из-за стола и пошел к выходу из зала. Поравнявшись с дожем, спасшим ему жизнь, склонил голову в знак признательности и покинул комнату. Он отказался от предложения принять ванну и отослал, снующую под ногами прислугу, вон. Ноги сами принесли к покоям матушки. Войдя внутрь, Хэлл пригрозил, что убьет любого, кто посмеет помешать ему.
  Он подошел к столу, налил в чашу воды из графина, стоявшего рядом. Намочил тряпку, и остервенело, стирал с кожи остатки засохшей крови. Вода из алой, превратилась в багряную, когда его руки стали чистыми. Только тогда Хэлл присел на краешек кровати, где лежала Галенджил и сказал:
  - Я пережил первое покушение. Надеюсь, ты этому рада.
   Глава 11
  Бай все дальше удалялся от отеля, углублясь в темные переулки ночного города. На душе у него было паршиво. Ни о чем не говорить Дарине, не попрощаться с ней - это был его осознанный выбор, который помог избежать неловкости. Своим поступком он обидел ее, в этом не было сомнений, но большего предложить Бай не мог. Их поцелуй не входил в его планы, но видимо у судьбы было на этот счет другое мнение.
  Байэлик до боли сжал кулаки, чтобы напомнить себе, почему ему пришлось убежать, оставить группу раньше срока. Нужно как можно дальше увести наемников от неповинных людей. Запах лаванды с примесью мускатного ореха он почуял, как только автобус остановился у отеля. Осмотревшись, он не заметил никого, но это не означало, что на улице прогуливаются только люди. На этот раз их было двое: к гланурийцу присоединился терберийский воин, только им присущ мускатный аромат. Решение продолжить путь до Дублина в одиночку пришло незамедлительно: одно дело повстречаться с убийцей среди вересковой пустоши и совсем другое на улице оживленного города, где могут пострадать ни в чем не повинные люди. Во-вторых, если кто-то из наемников заметит хоть намек, на то, что Баю не безразлична Дарина - они обязательно используют ее как наживку, а этого он не мог им позволить. Вот это и привело его к окраине города, за границей которого виднелась дорога, освещенная фонарями и бескрайний лес.
  Байэлику нужно было раздобыть машину, идти пешком до Дублина не самая хорошая идея, но и автостопом путешествовать не хотелось. Опять же из-за соображений безопасности водителя. Время, когда посланные убийцы решат напасть предугадать невозможно, то, что они попались на его удочку, было очевидно - их аромат становился все отчетливее. Баю ничего не оставалось делать, как вернуться обратно и попытаться найти автопрокат. Дорогу к нужному месту подсказали два улыбчивых ирландца, встретившихся на пути. Как только он добрался до нужного места, возникла новая проблема, о которой Байэлик даже не подумал - паспорт. Он и забыл, что у людей ничего не строиться на доверии и получить какую-либо вещь лишь дав слово невозможно. И как бы ни было стыдно, ничего не оставалось - автомобиль нужно было угнать.
  Он бродил по окрестностям в поиске машины, пока случайно не наткнулся на подходящую. Синий минивен был припаркован возле одноэтажного дома, в окнах которого только погас свет. К облегчению Бая из замка зажигания торчали ключи. Это было опрометчиво со стороны хозяев, но очень облегчало жизнь угонщику. Достав из заднего кармана пачку купюр, Бай отсчитал пять тысяч Евро пятисотенными купюрами и бросил их в почтовый ящик хозяев. Так он частично успокоил щемящие чувство стыда, посчитав эту сумму достаточной компенсацией причиненных неудобств. Посмотрев по сторонам, убедившись, что вокруг никого нет, а из парка расположенного сзади не возвращаются люди с вечерней прогулки, он взялся за дверную ручку машины.
  В этот момент жалящий укус в голень заставил его выгнуться и посмотреть на рану, из которой торчала стрела. Ее наконечник вошел не глубоко, остановленный ремешком от ножен, прикрепленных чуть ниже колена. Одним рывком Бай вытащил стрелу, отбрасывая ее в сторону. Не обращая внимания на боль и кровь, сочившуюся сквозь ткань джинсов, он посмотрел в сторону парка. Серебристый туман морока стал рассеиваться, открывая гланурийского бойца. Бай ожидал увидеть кого угодно, только не самого главнокомандующего Лаварга. Не мешкая, Байэлик вытащил клинок и встал спиной к машине, зная, что поблизости находится тербериец, который пока не открыл своего места расположения, а удар в спину получить не очень то и хотелось.
  - Не ожидал тебя здесь увидеть. И когда это тербирийцы успели стать вам друзьями? - Бай пытался выиграть для себя время, чтобы придумать план.
  - Когда нокке зажрались и присвоили себе алмазы, - раздался бас справа.
  - О, узнаю знакомые чванливые звуки. Иронай покажись или слухи о вашей храбрости жалкая ложь? - зная вспыльчивый нрав терберийцев, произнес Бай.
  - Antolle ulua sulrim. Auta migula orgu, - прорычал Иронай, появляясь справа от машины.
  Байэлик смотрел на Лаварга, который уже натягивал тетиву, готовясь выпустить очередную стрелу, и старался не потерять из вида терберийца. В голове проскочила мысль, которая убеждала его в предательстве Хэлла. Ни одному нокке, кроме члена королевской семьи, не удалось бы привлечь глав войск разных королевств для убийства принца.
  - А где же мой братец? - этот вопрос вызвал удивление, отразившееся на лицах нападавших.
  Они замешкались, не зная что ответить, чем и воспользовался Бай: поднырнув под машину, он прополз под днищем и показался с другой стороны. Вытянув вперед правую ладонь, выпустил энергетическую волну, которая отшвырнула нападавших на несколько метров вглубь парка. Боль в ноге заставила поморщиться, когда Байэлик пошел в сторону нападавших. Остановившись возле Лаварга, который мотая головой, пытался прийти в себя, Бай присел, схватил его за хвост и перерезал горло. За хлюпающими звуками, заливавший горло крови он услышал шелест травы. Быстро встав на ноги, сделал шаг назад, увернулся от занесенной над головой секиры. Глаза Ироная от злости налились кровью, между выступающими вперед нижними бивнями по подбородку, покрытому шерстью, сочилась слюна.
  - Utinu en lokirim. Lasta lalaithamin , - тербериец, с презрением выплюнул каждое слово.
  Байэлик лавировал, нагибался, уходил в сторону и отступал назад, раз за разом, избегая удара. И когда Ириной на секунду отвлекся на шум, проезжающей машины со всей силы ударил его в живот, откидывая на пару метров от себя. Терберийец взвыл, ударившись спиной о прикрытый травой булыжник. Не теряя времени, Бай подскочил и выбил из его руки секиру, потом сел на него и принялся наносить по его волосатой морде удар за ударом. Брызги крови попадали на лицо Байэлика, но он не мог остановиться. Лишь когда дыхание Ироная стало сбивчивым, густая шерсть пропиталась кровью, а правый глаз заплыл окончательно, Бай схватил его за грудки, а потом рухнул рядом с хрипящим телом. Дыхание Бая было быстрым, сердце галлом разгоняло горячую кровь по венам, а внутренний голос подначивал закончить начатое. Лишь песня деревьев, обдуваемых летним ветром, смогла пробиться сквозь грохочущие в ушах удары и успокоить внутреннего демона, жаждущего крови.
  Луна проснулась и вывела на прогулку своих детей - звезды, которые мерцая на темном полотне неба, заставили Бая прийти в движение. Присев, он снял куртку, за ней футболку, которую разорвал на лоскуты. Одним из них он перевязал ногу, остальными вытер лицо и попытался привести в порядок куртку. Использовав магию, он мог привлечь ненужное внимание со стороны различных служб, а кровавая одежда даст повод полицейским задержать его, что недопустимо. Понимая, что если брат осмелился на такой поступок, то в Исале тоже что-то происходит: нужно было как можно быстрее вернуться домой, но перед этим обязательно предотвратить намеченную сделку с ирландским синдикатом. Оставив в живых Ироная, Бай преследовал только одну цель - сократить время поиска места встречи.
  Убедившись, что он выглядит более или менее прилично, Байэлик связал терберийца магическими путами и не без труда перенес его к машине. Еще больше сил пришлось затратить, чтобы поместить мясистую тушу в багажнике. Труднее всего было справить с рогами, которые на двадцать сантиметров выступали из головы: пришлось свернуть Ироная в позу эмбриона: неудобно, но зато практично. Закинув на заднее сиденье секиру, Бай тронулся с места, направляясь к трассе, которая приведет его к Дублину.
  Отсутствие сна и изнуряющий бой дали о себе знать, веки Бая стали смыкать не зависимо от его воли. Лишь только когда он второй раз выехал на встречную полосу, очухиваясь от кричащих клаксонов, проезжающих машин, съехал на обочину. Из багажника не доносилось никаких звуков, что означало: тербериец еще в отключке. Опустив спинку водительского сиденья, Бай заснул.
   Ожившая автострада и настойчивые пинки, доносившиеся из задней части машины, разбудили Байэлика. Он протер сонные глаза, потянулся, разминая затекшие мышцы, завел мотор и поехал вперед, подыскивая взглядом подходящее место для разговора с Иронаем. Через два километра в лес уходило ответвление, вывернув руль вправо, Бай съехал с дороги, углубляясь в чащу. Отъехав на достаточное расстояние от дороги, он заглушил мотор, нажал кнопку, открывающую багажник и вышел из машины. Мельком посмотрев на раненную ногу, убедившись, что кровотечение остановилось, Бай встал перед пленником.
  - Пора поговорить, - проведя пальцами над губами Ироная, снял заклинание.
  Вместо слов, тербериец поднял голову и плюнул в Байэлика. Вытерев слюну, стекающую по отвороту куртки, Бай схватился за правый рог и занес клинок, чтобы отпилить его верхнюю часть. Для терберийца лишиться рогов - сродни смерти. Он станет изгоем, ни одна уважающая себя семья даже не примет его на работу слугой. Зрачки Ироная расширились, когда он понял, что с ним намериваются сделать. И только когда лезвие коснулось костного нароста, заговорил:
  - Ты и так знаешь, что это Хэлл послал нас за тобой. Больше мне тебе сказать нечего.
  - Правда? - Бай, провел лезвием по поверхности рога. Мелкие пылинки взмыли в воздух и растворились в потоке западного ветра. - Расскажи о месте встречи для передачи алмазов.
  Увидев, как забегали глаза Ироная, Байэлик убедился в своей правоте - эти двое знали больше, чем показывали. Острый клинок еще на несколько миллиметров углубился, заставляя терберийца чертыхнуться и выпалить:
  - Хорошо, хорошо, я все скажу. Только остановись.
  - Я жду, - Бай убрал клинок.
  - В пубе, на окраине Дублина. Главаря зовут Бирн. Хэлл должен принести алмазы послезавтра.
  - Название, - прикрикнув, Бай склонился над терберийцем.
  - Не знаю, вернее не запомнил. Но я покажу. Недалеко есть портал, из которого мы вышли.
  Оставлять его в живых Байэлик не собирался, но сложившиеся обстоятельства вынуждали поступить по-другому. Снова заставив пленника замолчать, он захлопнул крышку багажника и сел за руль. До Дублина оставалось не больше шести часов, но прежде чем заехать в город он решил остановиться в небольшой деревушке и привести себя в порядок - хороший сон тоже не повредит.
  Подходящее место нашлось после четырех часов монотонного движения по автостраде. Застегнув куртку до самого конца, чтобы скрыть голый торс, Бай вышел из машины и направился в небольшой магазинчик, находившийся на противоположной стороне дороги. Купив пару черных хлопковых футболок и ветровку зеленого цвета, он расплатился с продавцов и поинтересовался, нет ли поблизости гостиницы или хостела, где можно остановиться. Оказалось, что на следующей улице одна пожилая пара сдает комнату на ночь, и как раз сегодня у них нет постояльцев. Вот за такую прелесть небольших поселений Бай тоже любил бывать в этом мире. В мегаполисе вряд ли кто-то бы ответил, скорее ты бы удостоился надменного взгляда, а то и просто молчания. Зато в таких местах не только подскажут, но и проводят до места, как и поступил радушный продавец.
  Через пятнадцать минут Бай имел не только крышу над головой, но и сытный обед, приготовленный хозяйкой дома.
  - Спасибо вам за гостеприимство, - поблагодарил Бай, вытирая салфеткой испачканные губы.
  - Что вы, для нас это честь принимать такого гостя.
  Байэлик насторожился после таких слов, не понимая, с чем они связаны. Увидев его замешательство, улыбчивая старушка шепотом произнесла:
  - Еще в детстве мама рассказывала мне, как повстречала в лесу Фейри. Многие ей не верили, только не я. И вот сейчас вы сидите передо мной - живое доказательство ее слов, - она подошла и коснулась пальцами кончиков ушей.
  Только сейчас Бай понял свою оплошность: из-за того что пришлось воспользоваться магией морок спал и он забыл наложить его снова.
  - Это честь для меня, Дорна. Я щедро награжу вас за молчание, - он взял ее теплые ладони в свои и посмотрел прямо в глаза.
  Она высвободила руку и провела пальцами по его щеке, как будто пыталась убедиться в реальности происходящего.
  - Мой мальчик, век людей так недолговечен, в отличие от вас. Ты своим появление убедил, что легенды не выдумка, а вера обязательно поможет мечте стать реальностью, - Дорна улыбнулась и прежде чем уйти сказала, - чувствуй себя как дома.
  Бай еще раз убедился, насколько разными могут быть люди. Кто-то мог воспользоваться этой ситуацией и запросить несметные богатства, кто-то даже не обратил бы внимания на форму его ушей, посчитав данью моде, но еще встречаются те, кто так же, как в древние времена относится к его народу с уважением и почтением.
  После того, как поставил машину во дворе хозяев, Бай ушел в комнату, где смог отдохнуть. Разбуженный стуком в дверь, он спустился к ужину. Вечер прошел в дружественной остановке и беседе, в которой основным рассказчиком выступал Байэлик. И только ночью его мысли снова вернулись к Дарине: 'Как она? Что о нем подумала? Как прошел ее последний день?'. И он пообещал себе, что как только появится возможность, обязательно переместится в ее город, чтобы увидеться вновь. А вот будет ли он ей тогда нужен, это покажет время.
  Как бы этого не хотелось, но наступило утро и ему пришлось покинуть радушных хозяев и отправиться в путь. По дороге он несколько раз делал остановки, чтобы уточнить у Ирона дальнейший маршрут. Только к вечеру они добрались до нужного места. Байэлик припарковал машину недалеко от пуба, в месте, где открывался хороший обзор на входную дверь. Ближе к полуночи у здания остановилась машина, из которой вышел высокий мужчина, по описаниям похожий на Бирна. Следом за ним в пуб вошли еще человек пятнадцать. Справится с таким числом соперников в одиночку проблематично, на Бай не терял надежды. Возможно, ему удастся остановить Хэлла раньше, чем тот войдет в помещение.
  Проходили часы, но братец так и не появился. Ближе к рассвету, когда багряные сполохи появились из-за горизонта, изрядно подвыпившие крепкие ребята вывалились из пуба. Бирна, повисшего на рыжем бугае, погрузили в машину и увезли в неизвестном направлении. Следить за ним Бай не собирался, поэтому решил провести разведку, а заодно выпить чашечку горячего кофе.
  Его просьба вызвала удивленный взгляд бармена, тем не менее, он ее выполнил и даже сделал пару бутербродов для припозднившегося посетителя. До закрытия оставалось полчаса, которых хватило для того, чтобы изучить расположение всех входов и выходов из заведения, а большего и не требовалось.
  Прошло еще пять дней, но Хэлл так и не появился, за что Иронай поплатился бивнем, вырванным с корнем. Отеки на его лице спадали, теперь Баю стали понятны его эмоции, отражающиеся на лице. После непродолжительной пытки пришлось поверить, что тербериец не знает, почему сорвалась или перенеслась сделка. Байэлик решил подождать еще одну ночь, а после этого вернуться в Исалу.
  Он очнулся, когда рыжий ирландец бесцеремонно вытаскивал его из машины. Бай уже замахнулся для удара, когда почувствовал у виска холод металла.
  - Не дергайся, малый, пристрелю, - раздалось над его ухом.
  - Что уже нельзя на обочине вздремнуть?
  - Да он нас за дураков принимает, - взбеленился рыжий, после чего последовал удар под дых, заставивший Бай согнуться пополам.
  Когда Байэлик снова смог нормально дышать, и выпрямился во весь рост, к их копании подтянулось еще шесть человек, в руках каждого был зажат пистолет.
  - Вот ты где, брат мой, - из-за спин, стоявших перед Баем людей, послышался знакомый голос.
  А через мгновение, Хэлл вышел и подошел к Бирну, сказав:
  - Убери пистолет, со всеми ему все равно не справится.
  - Это мы еще посмотрим, - огрызнулся Бай и со всего размаху ударил Хэлла в челюсть.
  Он нырнул под руку Бирна, толкнул его в спину, заставив упасть в толпу своих людей. И только хотел достать клинок, как сзади его схватили за руки и ударили под колено, заставив упасть на землю.
  - В этом весь ты, - вытирая кровь с губы, говорил Хэлл. - Весь такой благородный. Меня это достало. Ты не достоин трона, - он присел перед Байэликом, взял за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
  - А ты достоин? Жалкий книжный червь, - Баю было больно произносить эти слова, но злость и обида взяли вверх.
  - Да! И больше никто не будет стоять на моем пути, - в руке Хэлла мелькнул клинок, который как в масло вошел в бок брата.
  Бай чувствовал, как лезвие проникает все глубже, как обжигает болью его органы, но до сих пор не мог поверить, что Хэлл смог так поступить. Его отпустили, и он ничком упал на землю, чувствуя, как теплая кровь стекает по животу, образуя перед глазами багряную лужу. А в следующее мгновение белый столб света мелькнул пред глазами, расползавшийся туман, появившийся из неоткуда, окутывал его, скрывая от нападавших. Сильные руки подняли его с земли и закинули на спину.
  - Ваше высочество, портал сейчас закроется, куда отправляемся? - голос Ридуса придал силы.
  - Сейчас, - Бай пытался нащупать нить, которая приведет его в место, где никто не будет его искать, - нашел. Ридус, вперед.
  Водоворот уносил их все дольше от Иландии. И когда они вывалились из потока, приземлившись на детской площадке, среди девятиэтажных домов, Ридус задал вопрос:
  - Что это за город? Глава 12 Вот и закончилось мое путешествие в сказку, в места, которые оказались прекраснее, чем я их себе представляла. Я ехала в аэропорт с легкой грустью - хотелось оттянуть момент возвращения к привычной жизни. Но время неумолимо идет вперед, оставляя в памяти лишь отголоски прошлого - яркие картинки, которые можно оживить закрыв глаза. Из окна иллюминатора я наблюдала, как туманный Альбион исчезал из вида, прячась за плотными облаками. На ближайшие часы только они и голубое небо будут моими попутчиками. Москва встретила меня ярким солнцем и тридцатиградусной жарой. После получения багажа я сломя голову понеслась к аэроэкспрессу, который отправлялся через десять минут. Маневрируя среди толпы людей, то и дело, врезаясь в кого-то я, запыхавшись, вошла в вагон. Мне следовало подождать следующего поезда, но так не хотелось терять время и бесцельно бродить по зданию аэровокзала. Через час я уже сдала вещи в камеру хранения на Ленинградском вокзале и была вольна бродить по столице до позднего вечера. В двадцать два часа двадцать минут фирменный поезд с символичным названием 'Арктика' по железной колее увез своих пассажиров из Москвы. На этот раз в соседи по купе досталась пожилая дама, едущая в Заполярный, чтобы продать квартиру. Два парня, собравшиеся попытать удачу в поиске работы на Кольском полуострове. На боковой полке уютно устроилась молодая мамочка с ребенком. Я приготовилась к бессонной ночи, но малышка на удивление была очень спокойной и проспала практически все полтора дня, бодрствовала она только тогда, когда хотела кушать и еще кое-что... Пассажиры с верхних полок оказались догадливее, чем я, прихватив с собой удлинитель. Теперь весь вагон подзаряжал гаджеты в обход кармана проводников. Я не стала исключением. Время было позднее и свет в вагоне приглушили, но это не помешало мне открыть папку на планшете и посмотреть сделанные сегодня снимки. Парк Горького и Воробьевы горы были запечатлены с разных ракурсов. Я впервые посетила эти места и ни минуты не пожалела, что так потратила время. Вот умеет московское правительство организовать досуг для горожан. Никаких машин, что позволяет скейтерам, роллерам и велосипедистам свободно заниматься любимым делом. Скамейки, примостившиеся под кронами деревьев, импровизированный пляж на берегу Москвы реки: все это располагает к приятному отдыху пусть и в городе, но ближе к природе. Поднявшись на смотровую площадку, я удивилась обилию мотоциклов, стоящих здесь в ожидании, когда пообщаются их хозяева между собой. У нас в городе тоже есть байкеры, но не так много. Отойдя чуть дальше, сделала пару снимков этого механического великолепия. Пролистнув слайд, палец завис в воздухе: с экрана на меня смотрел улыбающийся Бай, стоявший возле туристического автобуса. Сердце екнуло, грусть, которую удалось убрать в потайную комнату моей души, все же нашла ключ и выбралась наружу. Я провела пальцам по изгибам его лица, вспоминая теплоту его кожи, неповторимый аромат, которым обладал только Бай. И на языке появился отчетливый привкус мяты, как будто мы только что поцеловались вновь. Закрыв программу для просмотра слайдов, углубилась в чтение, которое как обычно помогло мне уснуть. Весь следующий день провела за тем же занятием: выбор развлекалочек в поезде не велик, в перерывах отвлекалась и смотрела на молодую мамочку. Она как квочка, заботливо укрывала, постоянно сбрасывающую одеяло, дочь, ласково гладила ее по волосам и шептала что-то приятное на ушко. Ее слова заставляли сонную малышку улыбаться. Я испытывала умиление, переплетенное с завистью: ведь мне не довелось познать чувства материнства и неизвестно удастся ли вообще. Вот тогда и пришла в голову бредовая идея родить, да родить, для себя. Найти достойный генный материал и обзавестись потомством. В тот момент, когда рядом со мной появится малыш, которому я дала жизнь, мне больше не придется быть одинокой. В мире появится человек любящий меня не за что-то, а вопреки. Эта мысль плотно засела в моей голове, заставив шестеренки машины, производящей серое вещество заработать в полную силу. Оставалось подобрать лучшего кандидата, чем я и намеривалась заняться в ближайшее время. И вот я дома. Суровый Мурманский край не преподнес сюрпризов: серые тучи плотно скрывали солнце, а северный ветер заставил застегнуть куртку до конца и натянуть капюшон. Пятнадцатиминутная поездка в такси и из-за угла дома показался мой подъезд. Сердце тревожно сжалось от волнения, словно не к себе домой возвращаюсь, но зайдя в квартиру, закрыв дверь, я почувствовала невероятное облегчение и радость. Все же родные стены и постель не заменит никакая гостиничная утварь. Я только успела занести чемодан в спальню, как из прихожей донесся звук телефонного звонка. Сменив белье, игнорируя настойчивый сигнал, пошла в ванную. Когда в пятый раз завизжал ненавистная мелодия, пришлось оставить теплую воду, закутаться в полотенце выйти в коридор и поднять трубку. - Привет, моя хорошая, - сердце ухнуло куда-то вниз, когда услышала голос Кирилла. - Я уже думал, что-то случилось. - Меньше надо этим заниматься, - мой ответ прозвучал резче, чем хотелось. - Чем? - недоумение, прозвучавшее из трубки, заставило улыбнуться. - Думать, Кирилл. Меньше надо думать. Ты меня извини, но я только в квартиру зашла, давай потом поговорим. - Я заеду вечером, - с надеждой выпалил он. - Нет. Я тебе позвоню. Пока. Я тряхнула головой и закатила глаза, удивляясь, как вообще жила с этим человеком. Такой самонадеянный глупец. Он что думал, пару раз позвонил и все, я растаяла, и растеклась как лужа от мороженного у его ног. Ну уж нет, не на этот раз. Чем быстрее мы встретимся, тем быстрее этому фарсу придет конец. Отложив разговор на завтра, вернулась в ванную и продолжила приятную процедуру. В оставшееся время сделала уборку. Позвонила на работу. Пришлось сходить в магазин, а то в холодильнике мышь повесилась. И ближе к вечеру приготовила ужин. Дымящееся жаркое, от аромата которого сводило живот уже стояло на столе и манило утолить голод, но в коридоре раздалась трель звонка. Открывая дверь, я знала, кто стоит на пороге. - Эй, привет подруга, - улыбающаяся Вика обняла меня и поцеловала в щеку. - Привет, дружочек, - я тоже была рада встрече. - Как вкусно пахнет, - она юркнула на кухню, пока я закрывала дверь. - Угощусь? - Конечно, могла не спрашивать. - А вдруг. Может ты светских манер нахваталась, - Вика озорно подмигнула и села за стол, притянув к себе наполненную тарелку. - Брось. Я на прием к королеве не ходила, - положив и себе порцию, присоединилась к подруге. - Тохта расс... зывай куфа хотила, - с набитым ртом выпалила Вика. Выражение ее лица заставило засмеяться. Вот же любопытная мартышка: щеки как у хомяка, язык обожгла, но глаза светятся азартом и предвкушением. Чтобы не томить подругу я положила перед ней планшет, сняв его с холодильника. И пока она рассматривала фотки, параллельно рассказала о путешествии, ловя себя на мысли, что все сводится к Баю. Восторг от увиденного никуда не делся. Но казалось, всем местам предало окраску его присутствие. - Смотрю, этот парень сильно тебя зацепил. У вас что-то было? - Вика прищурилась и навалилась на стол. - Не выдумывай. Просто хороший собеседник. И хватит на меня так смотреть, - я встала и стала убирать посуду, чтобы не выдать себя окончательно. - Нормально я на тебя смотрю. Просто ты в последний раз столько об одном человеке говорила, когда в Кирилла втрескалась, - она прикрыла рот ладонью. - Все хорошо. Это имя можно произносить в моем присутствии. Я все пережила. - Вот и славно. А то я уж боялась, что вернешься к нему. Он же ходил, выпытывал, даже к моему подмазывался. - Знаю. Звонил. - И что? Лучше о красавчике мечтай, но к этому упырю не смей возврщаться. - Да, Бай симпатичный, - я на секунду закрыла глаза, чтобы увидеть его образ. - Значит было. Ты сейчас в облаках витала, - Вика мне подмигнула. - Мы только поцеловались, - отмахнулась я. - И как..., понравилось? - она подперла подбородок руками и расплылась в улыбке. - Это... это было..., - я не могла подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. - Офигительно, - констатировала подруга, и мы обе рассмеялись. Разговор с Викой заставил меня снова погрузиться в тот знаменательный день. День, когда шрам на сердце затянулся, и оно снова стало биться в полную силу. Я легла в кровать, укрывшись одеялом. За окном еще было светло, я посмотрела на проплывающие по небу облака и сказала: - Я думаю о тебе. Глупый, никому не нужный жест, но так хотела поступить моя душа. И кто я такая чтобы противиться ее желаниям? Оставшиеся два дня отдыха пролетели за выполнением домашней рутины. В перерыве пришлось встретиться с Кириллом. Я обомлела, когда увидела его выходящим из машины с огромной охапкой бордовых роз. В букете было штук семьдесят не меньше: он никогда ничего подобного не делал раньше. Так и не сказав ни слова села в машину. Мы поехали в самый дорогой ресторан города, что тоже было в новинку. Кирилл попытался взять меня за руку, но я отдернула ладонь, испытав отвращение. Приветливый администратор проводил нас к столику, где уже стояла бутылка белого вина и закуски. - Ты подготовился. - А как же. Я хочу снова завоевать жену, - Кирилл улыбнулся, открывая белоснежные зубы. - Бывшую, - поправила я, чем вызвала неудовольствие, отразившееся на его лице. Так ему и надо. Смотрела я на него и недоумевала: на что я клюнула? Да, он красив, статен, элегантный серый пиджак обтягивал плечи, голубая рубашка, подчеркивала рельефность груди, а брюки с идеально выглаженными стрелками, сидели великолепно, но теперь я чувствовала фальшь. И она была во всем: начиная с томного взгляда зеленоватых глаз, заканчивая кончиками туфель. Как будто передо мной сидел робот, тщательно запрограммированный на выполнение определенной задачи. Я хмыкнула, поражаясь тому, куда завели меня мысли. - Что-то не так? - вопрос Кирилла вывел меня из задумчивости. Я отрицательно мотнула головой и сделала глоток вина, чтобы не выпалить чего-нибудь глупого. Ужин прошел мирно, в обстановки натянутой беседы, в которой каждый старался не заговаривать о самом главном. И вот уже несут десерт, а меня проперло, словно комок подступил к горлу, и от него нужно было срочно избавиться: - Я к тебе не вернусь. - Что? - Я к тебе не вернусь. Спасибо за ужин, но мне пора, - я поднялась и напоследок добавила, - Цветы можешь отдать той, что тебе постель все это время согревала. Бывай. Я сильно перенервничала: руки похолодели и дрожали, но зато мне хотелось кричать от радости и еще кружиться в танце и рассказать всему миру, что свободна. Кирилл больше не имеет надо мной власти. Домой возвращалась пешком, при этом улыбалась во весь рот и размахивала сумочкой в такт песне, звучащей в моей голове. На работе все заметили, что со мной произошли изменения. Извечно кропотлива и безотказная сотрудница отказалась брать на себя все заботы по подготовки отчета за второй квартал - нонсенс. Коллеги женского пола перешептывались на обеде: - По ходу мужика себе нашла, - говорила Светка из бухгалтерии. - Наверное. Откуда ей денег на путевку еще взять. Не с нашей зарплатой в Англию летать, - вторила ей Катька, кадровичка наша. Они сразу замолкали, стоило появиться в столовой, а мне было наплевать на их мнение. Мне тридцать и жизнь только начинается. Зато был плюс - мужички стали засматриваться. Витька, айтишник, за три дня два раза приходил комп смотреть. - Обновление программного обеспечения, - говорил он. Я только головой кивала. Сашка, старший экономист, в кино пригласил. Вот только они не то, что я ищу и хочу. Один мал, еще не хватало с двадцатилетним роман закрутить, второй просто не в моем вкусе. Зато приятное тепло, растекающееся по телу, от осознания того, что я еще ого-го согревало душу. Сегодня пятница, рабочий день сокращен на час, что давало мне время побродить по магазинам и накупить продуктов, чтобы в выходные не показывать носу из дома. Я зашла в арку и завернула за угол, направляясь к подъезду. И тут мое внимание привлек необычный мужчина, сидевший на лавочке в центре детской площадки. Он был огромен в плечах и рост у него должен быть не меньше двух метров. Его голова было опущена вниз, но жкутики из косичек заставили заострить на нем внимание. Как будто почувствовав мой взгляд он выпрямился и я увидела медный цвет его кожи . Никогда в жизни не встречала человека, который так бы выглядел. Из-за его размеров я не сразу заметила второго, который привалился к великану спиной. Было в его чертах что-то знакомое. И тут здоровяк обернулся, заставив меня сорваться с места и бежать к подъезду сломя голову, бросив пакеты на землю. Его глаза, они светились оранжевым светом, и было в них что-то такое, что заставило мурашки бегать по телу. Я рылась в сумке, пытаясь найти таблетку от домофона, и спиной чувствовала, что он приближается. Заветный брелок оказался в руке, но из-за того, что меня трясло словно в ознобе он выпал из ладони. Молниеносно схватив его, я вбежала в подъезд: повезло, кто-то из соседей выходил из дома. Не дожидаясь лифта, перепрыгивая через две ступеньки, побежала на четвертый этаж, а снизу доносился грохот тяжелых шагов. Трясущимися руками вставила ключ в замок. Поворот, второй и вот я в коридоре, тянула на себя дверь. Спасение от страха, сковавшего горло и тело, было близко, но кожаный ботинок болотного цвета, вставленный в зазор между косяком и железным полотном, оборвал его на корню. Одним рывком великан распахнул дверь и, наклонившись, зашел в квартиру. Я попыталась закричать, но тут увидела, как он снял с плеча человека и положил его на пол. - Бай!? - Ему уход нужен, а мне пища. И поторопись, женщина, не должен принц на чужбине погибать, - голос здоровяка звучал как труба: громко и звонко. Я смотрела только на Бая, который прижимал руку к боку. Из-под пальцев сочилась кровь, которой пропиталась тряпка, служившая повязкой. Видимо, для меня это было уже слишком, так как рой разноцветных мушек перед глазами говорил о приближающемся обмороке. - Вот так всегда. Увидит девица кровь и в обморок падает, - было последнее, что я слышала.
   Глава 13
   - Забавно, как же просто все получилось, - Лиана коснулась полупрозрачного балдахина, закрывающего кровать Галенджил. - Великая королева, о которой мне столько рассказывала мать, на деле оказалась обычной женщиной. И никакая магия и чутье не смогли уберечь вас, - она смотрела на королеву и увидела, как дернулся мизинец на ее руке.
   Лиана отшатнулась и чуть не упала, забыв о помосте, на котором стояло ложе Галенджил.
   - Uquetima, ukarima , - выругалась Лиана и спешно покинула покои королевы.
   Она знала, что Хэлл часто ходит к матери и проводит у ее постели много времени. Они никогда не обсуждали цель этих визитов - сын есть сын, как бы гадко он не поступил. В отличие от Хэлла, Лиана приходила к Галенджил, чтобы понять, что в этой женщине было такого, что позволило ей поднять с колен королевство, вытащить из трясины междоусобных войн и объединить враждующие стороны. После отъезда Хэлла она часами сидела у постели Галенджил и разговаривала с королевой. Длительный монолог помогал ей приводить мысли в порядок и готовиться к осуществлению следующего этапа плана отца.
   Любой, кто находился под воздействием сонного зелья, никогда не проявлял признаков активности. И то, что Галенджил смогла пошевелить пальцем, не на шутку испугало Лиану. Ей было необходимо приготовить еще одну порцию отвара и напоить им королеву, чтобы продлить эффект. Зайдя в свои покои, Лиана сменила платье на брюки и рубаху. Она уже собиралась пойти на конюшню, как в ставни, украшенные кристаллами в виде мозаики, постучали. Лиана распахнула их настежь, впуская в комнату черного ворона, на шее которого был привязан, свернутый в трубку пергамент. Заранее зная, кто прислал послание, она все же посмотрела на сургучную печать с изображением трехглавого плокса . Сорвав ленту, Лиана развернула пергамент, а потом, скомкав его, швырнула в дальний угол комнаты.
   - Atar, mani naa lle umien , - Лиана, схватилась за голову и села на кровать.
   Не смотря на глубочайшую любовь к родителю, порой она поражалась его импульсивности и недальновидности. Хэлл еще даже не вернулся в Исалу, а Чадж уже выставил вдоль границы 'мастеров клинка' . Полученные из копий алмазы помогли магам создать вещество, позволяющее гланурийца покинуть 'норы'. Отец написал, что его действие ограниченно двумя сутками, поэтому ему необходимо как можно быстрее заполучить фелоны.
   Поступок отца сводил на нет все ее старания последних месяцев. Гланурийцы, терберийцы и нокке заключили союз. Лиана понимала, что он недолговечен, так как каждая сторона преследовала свои цели, но разрывать его сейчас все равно, что затушить костер в зимнюю ночь - последствия могут быть катастрофическими. Велика вероятность, что именно гланурийцы окажутся проигравшей стороной. Лиана села за стол, достала из ящика пергамент, чернила и принялась импульсивно выводить слова, надеясь, что отец прислушается к ее мнению и отведет армию на достаточное расстояние от границы с Исалой. Обвязав послание зеленой атласной лентой, закрепила его на шее ворона и выпустила птицу в небо. Она смотрела в окно, пока черное оперение посланника не превратилось в размытую точку на горизонте.
   Лиана была раздражена, поэтому выходя из комнаты, толкнула слугу так не вовремя появившегося на ее пути. Ее мало заботила разбившаяся о пол посуда и причитания старого нокке, сейчас ей хотелось рвать и метать. Она не заметила, как ноги привели ее к покоям Галенджил. С силой распахнув двери, с грохотом ударившиеся о стены, вошла внутрь. В голове крутилась одна мысль: 'Это она во всем виновата!'. Крики Лианы больше напоминали рычание хищника, почувствовавшего опасность. Она не поняла, как в руке оказался клинок, но в следующее мгновение принялась разрезать шелковую ткань балдахина на мелкие кусочки.
   Видимо ее крики привлекли внимание обитателей замка, так как у дверей скопилось около дюжины нокке, наблюдавших за происходящим. Но даже стражники не рискнули остановить разъяренную гланурийку, глаза которой светились ярко желтым пламенным огнем.
   На долю секунды в голове Лианы мелькнула мысль: 'Вот сейчас. Убей ее сейчас', - она занесла клинок и в последний момент вонзила его в подушку рядом с лицом Галенджил.
  - Mausta melava ar tu na'din , - выпалила Лиана.
  Ее дыхание было учащенным, а ладонь мертвой хваткой приросла к ручке клинка. Лиана опустила голову и попыталась успокоиться. Длинные волосы, упавшие на лицо, плотной стеной скрывали ее эмоции от соглядатаев. Усилием воли ей удалось разжать, превратившиеся в камни пальцы, и выпустить клинок из ладони. Она не стала вытаскивать лезвие из подушки, оставив это на прислугу. Лиана закрыла глаза и глубоко вздохнула: приступ ярости прошел, вспыльчивая половина ее души убралась в темный потайной угол сознания, довольная своим поступком. Перед тем как уйти она мельком взглянула на Галенджил и могла поклясться, что увидела улыбку на губах старой стервы. У Лианы и так много забот, бороться с проснувшейся матерью Хэлла у нее просто не хватит сил. Поэтому растолкав всех собравшихся у дверей зевак, она отправилась собирать травы для новой порции сонного зелья. И чем быстрее она напоит им королеву, тем быстрее начнет думать над тем, как спасти Хэлла.
  В это время Хэлл приходил в себя после ослепляющего взрыва, откинувшего его на несколько метров от места, где он ранил Бая. Он оперся об асфальт левой рукой и приподнялся. В глазах рябило, а голова нещадно болела, не давая возможности сосредоточится на происходящем. Вокруг него бегали кричащие люди, слова которых звучали приглушенно, словно они находятся в соседней комнате, а не на расстоянии нескольких метров. Кто-то подошел к нему сзади и попытался поднять, ухватившись за подмышки, но резкая боль в ноге снова погрузила его в темноту.
  В следующий раз он очнулся, ощущая спиной прикосновение чего-то холодного, а перед ним на корточках сидел Бирн.
  - Ты легко отделался: сломанная нога и шишка на голове. В остальном все в порядке, - донеслось до сознания Хэлла.
  - Бай. Где Байэлик? - прохрипел Хэлл, не узнавая собственного голоса.
  - Когда мы очухались, его уже не было. Ребята обыскали все вокруг, но он как будто испарился.
  - Ушел все-таки. Мне нужен фелон, - предприняв усилие, сказал Хэлл. Каждое слово, словно наждак, рвало пересохшее горло.
  - Что? Его походу приложило больше, чем мы предполагали, - Бирн обернулся, обращаясь к рыжеволосому громиле.
  - Янтарь. Принесите один камень.
  Бирн одобрительно качнул головой: его подручный ушел в сторону пуба. Вернулся он через несколько минут, сжимая в кулаке небольшой камень, размером не больше перепелиного яйца. Бирн забрал янтарь и передал его Хэллу, который дрожащей ладонью выхватил его и поднес к раненой ноге. Принц закрыл глаза, вспоминая древние манускрипты, в которых описывалось заклинание. Крупная вязь незамысловатых слов сначала размыто, а потом четко загорелась в сознании. Хэлл шептал каждое слово, сопровождая это легкими касаниями камня к ране. Ничего не происходило, и он испугался, что травма могла повредить его память. Раньше Хэлл наизусть рассказывал свод законов Исалы.
  Вдруг от окровавленного участка голени в разные стороны стал растекаться жар, сопровождаемый легкими покалываниями. Удивленный вздох Бирна говорил о том, что действие фелона сработало. Открыв глаза, Хэлл наблюдал, как края раны, словно магниты, притягиваются друг к другу и через секунду на этом месте остался лишь легкий рубец.
  - Мать твою, сработало! - рыжеволосый бугай присел на корточки и грубо схватил Хэлла за голень.
  - Thortalle ma'ranka attalya , - выкрикнул Хэлл, вырвав ногу, он со всей силы ударил ирландца в лицо.
  Тот взвыл от боли и повалился на землю, ухватившись за нос, из которого хлынула кровь. Уже через мгновение он вскочил и, сжимая кулаки, бросился на Хэлла, крича:
  - Feicfidh mé briseadh do chosa agus shove iad ...
  Бирн махнул рукой, трое мужчин, стоящих неподалеку, скрутили бугая и утащили в пуб. Глава синдиката протянул Хэллу руку, помогая подняться. Принц недоуменно смотрел на Бирна, не понимая, почему он помогает ему.
  - Ты показал, что у тебя есть яйца: ранить брата поступок человека, который либо боится все потерять, либо терять уже нечего. Я люблю отчаянных парней. Только интересно, что он тебе сделал?
  - Это долгая история.
  - Я хороший слушатель, - Бирн хлопнул Хэлла по плечу.
  Они уже собирались уйти в пуб, когда из багажника раздались еле слышные стуки. Бирн отодвинул Хэлла в сторону и открыл багажное отделение автомобиля.
  - Вот черт! - крикнул он, отскочил в сторону и вытащил пистолет, направив его на существо лежащее внутри. - Что это за тварь?
  - Я сдефав фсе шфто смок, - голос Ироная звучал прерывисто.
  - Все будет хорошо. Принесите еще один фелон, - обернувшись к Бирну, попросил Хэлл.
  Только когда он в третий раз произнес фразу, глава ирландского синдиката подал признаки жизни и распорядился выполнить просьбу. Не опуская ствола, он подошел ближе и с интересом осмотрел Ироная.
  - Это его истинная сущность, - сказал Хэлл, предвосхищая вопрос, который прозвучит в любое мгновение.
  - Боюсь представить, как ты выглядишь. Ну и уродливые вы ребята, - присвистнув, Бирн убрал пистолет в кобуру.
  После того, как два янтаря оказались в руках Хэлла он начал лечить Ироная. Так как раны терберийца были довольно серьезны: процесс занял больше получаса. Все это время Бирн стоял неподалеку и с интересом наблюдал за процессом восстановления тканей и срастанием костей, сопровождавшееся хрустом. Единственное, что не удалось восстановить - бивень.
  - Этот ублюдок хорошо к твоему дружку приложился. Даже Ганс, мой 'мясник' себе такого не позволяет. Хоть нрав у него крутой, да ты и сам это сегодня видел, - сказал Бирн.
  Иронай оскалился, услышав слова ирландца, но Хэлл дал знак, что не стоит отвечать на колкости. После того, как излечение закончилось, тербериец ощупал тело с ног до головы. Его пальцы замерли на 'пеньке', оставшимся вместо бивня.
  - Ты его прикончил? - спросил Иронай, когда вылез из багажника.
  - Не знаю. Кто-то открыл портал и забрал его в тот момент, когда я собирался перерезать ему глотку, - честно признался Хэлл.
  - Вот и хорошо. Когда я до него доберусь, он пожалеет, что не умер от твоих рук, - потирая ладони, прохрипел Иронай.
  Краем глаза Хэлл заметил ошеломленные взгляды посетителей пуба и одним движением набросил морок на терберийца. Для нокке, привыкших соседствовать с разными народами, не было ничего необычного в разнообразии их внешности, чего не скажешь о людях. В человеческой расе годами взращивался страх ко всему необычному. Поэтому они позволили себе устанавливать рамки норм, мерея их под себя. И если кому-то не повезло попасть в узкий круг избранных, он был обречен стать изгоем. Это было в прошлом, в скрытой форме остается сейчас и Хэлл был уверен, продлится в будущем. Яркая реакция Бирна на Ироная еще раз доказала его правоту.
  Затягивать со сделкой больше не было причин, поэтому вся группа переместилась в пуб. Хэлл спиной ощущал тяжелый взгляд Ганса, но ни секунды не пожалел что поставил этого выскочку на место. Никто из его подданных без разрешения не смел прикасаться к члену королевской семьи, а эта свинья бесцеремонно ухватила его за ногу. Хэлл поморщил нос, явно ощущая людской запах, впитавшийся в его кожу. Он мечтал быстрее вернуться домой, сжечь одежду и смыть с себя эту грязь.
  Когда Бирн положил на стол мешок с янтарем, Хэлл провел пальцем по поясу брюк. Развязав черную нить, он поставил алмазы перед ирландцем. Тот снял тесьму и высыпал содержимое на деревянную столешницу.
  - Аккуратней, ты же не хочешь нас всех поджарить, - Хэлл накрыл его ладонь своей.
  - Понял, понял. Ну что ж все честно. С тобой приятно иметь дело, - ирландец протянул руку и Хэлл нехотя ее пожал.
  Принц вернулся домой, когда закатное солнце осветило поля Исалы. Перед тем как встретиться с Лианой, он зашел в хранилище и оставил там мешок с фелонами. Покидая помещение, Хэлл сменил охранное заклинание, чтобы никто кроме него не имел туда доступ. По пути наверх он заметил странные взгляды, бросаемые прислугой в его сторону. Сердце тревожно забилось, в голове одна догадка перескакивала на другую. Решив не подниматься в покои, он пошел к матери.
  Возле дверей его встретили два гланурийских стражника, полукровки, которых Лиана привела с собой. Когда Хэлл попытался войти в комнату, перед его носом скрестились два древка копий.
  - Вы что себе позволяете? Впустите меня, я ваш король, - заорал он.
  - Мы подчиняемся госпоже.
  Этого Хэлл не смог стерпеть, он вытащил клинок и одним ударом загнал его под ребра гланурийцу, стоящему справа. Даже у их брони был изъян, о котором рассказала любимая: края доспеха завязывались сбоку, оставляя его открытым для удара. Второй охранник молниеносно среагировал, сбив Хэлла с ног древком копья. Он попытался нанести проткнуть его, но перекатившись на бок, принц вонзил клинок в голень гланурийа, заставляя его опуститься на колени. Быстро вскочив на ноги, он вырвал копье из его рук и вогнал по рукоятку в грудь противника. Оставив позади два бездыханных тела, от которых стала расползаться лужа крови, Хэлл толкнул дверь и вошел в покои.
  Он недоуменно смотрел на беспорядок, царящий в комнате: порванный балдахин, его куски беспорядочно валялись на полу, вперемешку с перьями от подушки; стулья возле кровати были перевернуты, а осколки вазы валялись в луже расплескавшейся воды, вместе с цветами, которые Хэлл принес до отъезда. Страх - единственное что он чувствовал сейчас. В несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и первым делом склонился над ее лицом. Его щеки коснулось теплое дыхание и облегчение, испытанное при мысли, что мама жива, подкосила его. Хэлл упал на колени и прислонился лбом к холодной руке Галенджил. Слезы радости навернулись на глаза, но он сдержался.
  Вскрик, донесшийся из коридора, заставил его встать на ноги и отойти от постели матери. Лиана с округленными глазами, вбежала в комнату. В этот миг Хэлл не смог понять, что именно испытывает его будущая супруга: то ли она злиться, то ли удивленна. Об испуге и речи не было. Внутренний голос, появившийся из ниоткуда, порождал сомнения в голове Хэлла: 'Почему она не напугана? Может, хотела избавиться от матери, пока меня не было?'
  - О боже, любимый, ты в порядке? - в ее голосе слышалась тревога.
  Только отчего из-за чего переживает будущая супруга, он не мог сказать стопроцентно.
  - Не стоило убивать стражу. Я просто хотела тебя защитить, - сказала Лиана, прижимаясь к груди принца.
  - Кто это сделал? - холодно выпалил Хэлл.
  - Тербериец.
  - Что? Мы же заключили перемирие, - возмутился принц, - Где он? Я хочу с ним поговорить.
  - Он мертв, любимый. Мы не могли позволить ему убить твою матушку, - она погладила его по щеке и поцеловала в губы. - Прости, другого выхода у меня не было.
  Ее ласка, такая искренняя и непринужденная разрушила стену, начинавшую расти между ними. Лиана оказалась преданной спутницей, готовой защитить его любимую мать ценой своей жизни. Хэлл прижал ее к себе и уткнулся в макушку, прошептав:
  - Спасибо.
  А Лиана, выдохнула, теснее обнимая за талию жениха. На короткое время ей удалось отвлечь внимание Хэлла от границ с Гланурией. Ее импульсивный срыв послужил благим целям.
   Глава 14
   В холодном поту я села в кровати и пугливо озиралась по сторонам. Пусто - в комнате больше никого нет. Может это был всего лишь сон? И тут я услышала приглушенные голоса. Мне хотелось, чтобы это были подростки, сидящие на площадке, но мужские голоса не перепутаешь с ломающимся голосом парня пятнадцати лет. Тихонько, чтобы не скрипнула ни одна пружина в диване, спустила ноги на пол. На цыпочках вышла в коридор, схватив с вешалки ветровку, пошла к двери. Половица предательски скрипнула под ногой: я застыла на месте, прищурив глаза, и надеялась, что кроме меня это никто не слышал. Когда же из спальни послышались шаги, бросилась к спасительной двери и лихорадочно пыталась открыть замок. Поворот, второй и казалась свобода уже близко. Я одной ногой была в коридоре, когда огромные ручища, обхватив меня за талию, затянули обратно. Грохот захлопнувшейся двери за спиной говорил о том, что отступа мне некуда. И я воспользовалась последним, что оставалось - набрала в легкие побольше воздуха и закричала, надеясь, что кто-нибудь из соседей это услышит.
   Мозолистая ладонь грубо закрыла мне рот. Рука здоровяка была настолько крупной, что с губами он прихватил добрую половину лица, закрывая доступ воздуху. Понимая, что задыхаюсь я начала вертеться в его медвежьих объятьях, стараясь освободиться. Но это было трудно сделать, когда твои ноги на несколько сантиметров оторваны от пола.
   - Ридус, ты ее задушишь! - прихрамывая, из спальни вышел Бай, держась за бок. - Отпусти ее.
   - Чтоб она опять завизжала, нет. От ее писклявого голоска я чуть не оглох, - он не ослабил захват, но убрал указательный палец, закрывавший нос.
   Я глубоко вздохнула, радуясь, что не умру от удушья. А потом резко об этом пожалела: неизвестно, что эта парочка приготовила для меня. Страх и отчаяние резко накатили, словно морская волна омывает песок. Меня стало трясти, а глаза предательски защипало. И уже через секунду я заревела в голос. Но это больше напоминало завывание осла, так как рот мой был до сих пор зажат ладонью великана.
   - Дарина, успокойся. Никто тебя не обидит. Я все тебе объясню, только перестань плакать, - Бай встал напротив и, протянув руку, вытер слезы, которые катились по ее щекам.
   Я попыталась ему ответить, но вышло лишь бессвязное мычание. За что мне все это? Жизнь только началась с чистого листа, а я уже успела вляпаться с неприятностями. Правильно мама говорила: 'От красивых парней не жди добра'. Дура, дурра, дурра! Не надо было ему мой адрес говорить. Сама во всем виновата. Вот сошлась бы с Кириллом, сейчас хотя бы мужчинка в доме был. А теперь, что я смогу сделать с двумя товарищами вломившимися в мою квартиру? И тут страх сменился яростью. Да кто они такие, чтобы вот так врываться в мою жизнь и переворачивать ее с ног на голову? Я резко, ребром ладони, ударила великана чуть выше кисти. Эффект неожиданности сработал: он ойкнул и опустил меня.
   - Вон. Убирайтесь из моей квартиры, - тыча пальцев в грудь Бая, сказала я.
   - Вот тебе и тихая пугливая девица. Байэлик вы ошиблись в своих представлениях, - донеслось сзади.
   Я не обратила на едкую фразачку внимания и продолжала наступать на Бая. Он пятился назад, но в глазах святилась насмешка, которую не замечала, пока он не уперся в закрытую дверь, ведущую на кухню.
   - Все сдаюсь. Ты победила, - он поднял вверх левую руку, а правую все также держал на раненном боку.
   Он поморщился, когда я нарочно ткнула его в место, вызывающее боль. И только когда он пошатнулся, сделала шаг назад из-за чувства стыда, поднявшегося из глубин сознания. Для своего телосложения Ридус оказался проворен: подхватив падающего Байэлика на руки, с укоризной посмотрел в мою сторону.
   - Раненного только на поле брани добивают. Мы же пришли за помощью, - прорычал он и понес Бая обратно в спальню.
   - Потолок мне не разрушь, сам будешь ремонт делать, - я мотнула головой, поражаясь глупой фразе сорвавшейся с языка.
   С другой стороны он был настолько высок, что его затылок терся о глянцевую поверхность натянутого полотна, несмотря на то, что оно находилось на высоте два метра шестьдесят пять сантиметров от пола. Я заглянула за угол, наблюдая за его действиями, и испугалась, что ремонтировать квартиру все же придется, так как арка дверного проема затрещала, грозя разорваться от ширины человека, пытающегося в нее протиснуться. Как только Ридус положил Бая в постель, и я убедилась, что не сильно навредила его здоровью, в голове стал зреть план побега.
   Байэлик мне нравился, но судя по сложившейся ситуации у него что-то с головой. С психами может и прикольно поболтать, когда они находятся за решеткой, а вот встреча с ними один на один может привести к печальным последствиям. Да еще и этот Ридус. Кто он такой? Не фрик, так как цвет его кожи натуральный: в этом я убедилась, когда была зажата в его объятьях, но и не человек. От этого предположения холодок пробежал по коже, заставив саму сомневаться в чистоте собственного рассудка. Я не малышка чтобы в сказки верить, но факты порой говорят сами за себя.
   От размышлений отвлек телефонный звонок: от неожиданности и напряжения я подпрыгнула на месте. Тут же в коридоре, нависая надо мной, появился Ридус.
   - Откуда раздается этот звон? - от звука его голоса завибрировал плафон на лапе.
   - Телефон. И можно тише, а то все стеклянное в доме перебьете, - я потянулась к трубке, стоявшей позади меня.
   Здоровяк схватил меня за запястье и повернул к себе.
   - Уж не знаю, зачем он к вам попросил доставить, но надеюсь, принц не ошибся. От того будет ли он жить или нет зависят жизни многих и его матери в том числе. А ее смерти я не могу допустить. Так что девочка, будь благоразумна.
   Я кивнула головой в знак согласия. А что мне еще оставалось делать? И трясущимися руками нажала на зеленую кнопку.
   - Рина, так дело не пойдет. Я не откажусь от тебя так просто. На этот раз буду бороться до конца, - голос Кирилла был на удивление настойчивым и резким.
   Мне хотелось прыгать от радости, что бывший супруг позвонил именно сейчас. Нет, его возвращение исключалось однозначно, зато он мог привести помощь.
   - Приезжай се..., - я не успела договорить, так как Ридус с корнем вырвал из стены розетку для телефона.
   - Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. И почему человеческие женщины так упрямы?
  Он схватил меня за запястья, достал из кармана веревку и связал мои руки. После чего перекинул через плечо и понес в спальню, где лежал Бая. Я боялась, что он сломает мне позвоночник, перенося через порог, но этого не произошло: согнувшись пополам, Ридус пронес меня внутрь и кинул рядом с Байэликом.
  - Вот так. За двоими, находящимися в одной комнате присматривать сподручнее.
  И вот так мы лежали на кровати, а Ридус сел на стул, который затрещал под его весом, и наблюдал. Я повернулась и увидела, что глаза Бая закрыты. На короткий миг сердце встрепенулось от тревоги.
  - С ним все в порядке, я дал ему сонного зелья, - сказал здоровяк, словно прочитал мои мысли.
  - Зелье? Ему в больницу надо, рана глубокая, ее следует зашить.
  Глаза невольно опустились на бок Бая. Я с удивление обнаружила, что он лежит в чистой футболке, на которой нет ни одного пятнышка крови. Мои брови взлетели вверх от удивления. Я ясно видела, как под ним растекалась лужа крови, которой, кстати, не оказалось в коридоре. Они все убрали или воображение сыграло со мной злую шутку?
  - Значит, нравится он тебе. По теплоте и заботе, звучащих в словах чувствую. Только выбрось ты это из головы, не для тебя он. Трудно человеку сущность нокке принять.
  - Не очень-то и хотелось, - фыркнула я, хотя в груди кольнуло от обиды.
  - Понимаю, трудно отказаться от любви, но порой это сделать необходимо. На протяжении ста лет, я каждый день смотрел на любимую, но, ни разу не смел к ней даже прикоснуться или обмолвится о своих чувствах. Ее безопасность - единственное, что волновало все это время. И я не справился, нет мне прощения. Как только мы спасем Галенджил, я уйду, покину Исалу навсегда.
  От того как Ридус рассказывал свою историю, я засомневалась в собственных суждениях о нем. Ни в одной фразе не слышалось фальши. А если ее нет, возможно, все что узнала сегодня правда? Этого просто не может быть.
  - Ты знала, что он принц? - отвлек голос Ридуса.
  - Тогда его точно надо доставить в больницу. Развяжи меня и я вызову скорую, - я вытянула вперед скованные запястья.
  - Нет девица, пока Байэлик не проснется, будешь лежать здесь. А рана его скоро затянется. В Шокаме, пока я не поступил на службу к отцу Бая, обучился кое-каким заклинаниям. Так что справиться с раной могу.
  - Где, где?
  - Для вас это параллельный мир, в который можно попасть сквозь порталы - кротовые норы. Для меня же родной дом. Шокам находится в отдалении от Исалы - королевства, где родился и вырос Байэлик. Мой народ - кочевники, постоянно ищущие места силы, раскиданные по пустыне. В зависимости от того как быстро истощиться источник, определяется наше время пребывания нам том или ином месте. Мой отец, глава клана, отдал меня и еще сотню мальчиков служить королю Исалы, когда тот спас наш народ от мятежных нокке, пытавшихся захватить власть в Шокаме. Я бунтовал, не понимая отцовского решения, но когда прибыл во дворец и увидел ее, все изменилось. Служить Галенджил, великой правительнице - это высшая награда, но никак не наказание.
  Его рассказ не укладывался в голове. Я смотрела фильмы BBC об устройстве вселенной и знала что такое кротовые норы. Но их существование только гипотетическое предположение физиков. А с другой стороны, если задуматься, в такой огромной вселенной даже по теории вероятности мы не можем оказаться единственным разумным видом. Друзья, конечно, посмеиваются надо мной, когда я начинаю им говорить об этом. Ридус, сидящий напротив - яркое подтверждение моей правоты. Так что же мне делать: принять все за чистую монету или вызвать двадцать шестую бригаду?
  Бай застонал и попытался перевернуться на раненный бок. Я схватила его за руку и потянула на себя. Он улыбнулся во сне, прижал мои связанные ладони к губам и поцеловал со словами:
  - Я знал, что мы еще встретимся. Дарина - мой дар, обретенный среди вересковых пустошей.
   От того как округлились глаза Ридуса, волна жара хлынула к лицу. Такая интимная сцена явно пришлась ему не по душе. Великан поднялся с места, подошел ко мне и развязал веревку.
  - Иди, состряпай что-нибудь поесть. Ему надо сил набираться. Из-за того, что я применил магию, они скоро нас найдут. Нам следует убраться отсюда как можно скорее.
  - Не указывайте, что нужно делать. Вы все-таки у меня в гостях, - я развернулась и вышла из комнаты, оставив Ридуса приглядывать за Баем.
  На удивление на столе в кухне стояли два пакета с едой, которые я бросила на улице. Значит, не придется идти в магазин, да и вряд ли здоровяк позволит мне покинуть квартиру. Набрав в кастрюли воды, бросила туда два кусочка куриного филе и поставила на огонь. Бульон - живительная влага для выздоравливающего организма. Оставалось придумать, что приготовить и в каком объеме, чтобы накормить Ридуса. Я вспомнила бабушкин рецепт приготовления 'пальчиков' , а на гарнир сойдет и картофельное пюре. Достав кусок карбоната из морозилки, засунула его в микроволновку и нажала кнопку турборазморозки. И пока ледяное мясо таяло, достала картошку из ящика и, высыпав ее в раковину, принялась за чистку.
  Через полтора часа на столе стояла миска бульона с гренками и две тарелки для нас с Ридусом. Желудок призывно заурчал, реагируя на аромат жаренного мяса, напоминая, что я не ела с самого утра. Взяв тарелку и ложку, прошла в спальню и поставила ее на прикроватную тумбочку. Бай уже не спал: он сидел, прислонившись к спинке кровати, и о чем-то разговаривал с Ридусом. Заметив меня, оба замолчали.
  - Поешь, - сказала я, собираясь уйти.
  - Спасибо тебе. И прости, что так получилось, - Бай схватил меня за руку, останавливая.
  - Все нормально, - я повернулась к нему и улыбнулась, а потом бросила взгляд на здоровяка, сказав, - Пошли на кухню и тебя покормлю.
  Ридус расплылся в широкой улыбке и направился за мной. Мы седели напротив друг друга, и я смогла хорошо рассмотреть его. Черные волосы, сплетенные в жгутики, покрывали всю головы, брови отсутствовали, на их месте кожа уходила вниз, приподнимая веки. Длинные ресницы, обрамляли глаза оранжевого цвета. На щеках красовались три ряда бугорков, словно под кожу вогнали несколько десятков шариков размером с горошину. Большой приплюснутый нос и полные губы довершали картину. Одет он был в коричневую кожаную жилетку, из-под которой виднелась бежевая рубаха, воротничка которой касались жгутики из замысловатой прически. Теперь, когда он уплетал мою стряпню за обе щеки, Ридус не казался грозным или пугающим. Даже цвет глаз, который сначала приводил в ужас, сейчас вызывал ассоциацию с апельсиновой коркой, а не адским пламенем.
  - Знатно стряпаешь. Тебе во дворец кухаркой пойти, - облизывая пальцы, заключил Ридус.
  Я фыркнула и протянула ему салфетку, лежащую рядом.
  - Не для того я пять лет в институте училась, чтобы кашеварить на несколько десятков человек, - убрав опустевшие тарелки поставила перед ним чашку с чаем.
  Сначала он несколько мгновений смотрел на нее, не зная, с какой стороны подойти к этой маленькой штуковине, а потом посмотрел на меня, изогнув одну бровь. Сообразив, что этот предмет посуды слишком мал для его руки, сбегала в гостиную и принесла пивной бокал, оставшийся от проживания с Кириллом. Долив в него воды и заварки, пододвинула к здоровяку.
  - Сообразительная, - он засмеялся, отчего стекла на полках задрожали.
  - Эй, великан, о чем я тебе говорила? Шепотом, шепотом разговаривай, - я улыбнулась, касаясь его плеча.
  - Спасибо, было очень вкусно, - от дальнейшей шутливой перепалки отвлек, вошедший в кухню Бай.
  Серый цвет его лица не сулил ничего хорошего. Я испугалась, что он упадет в обморок, и, не задумываясь, подошла к нему, чтобы помочь дойти до стула, забирая тарелку из его рук.
  - Хватит геройствовать. Я бы унесла.
  Его волосы растрепались и прилипли к щеке. Я взяла прядь и когда хотела убрать ее за ухо, застыла от удивления. Его уши, они были заострены, как у эльфов из Шотландских преданий. Когда мы были в Англии, они точно были нормальными, ведь Байэлик всегда заплетал косу. Я сделала несколько шагов назад и уперлась руками в столешницу. А он не говоря ни слова, оттянул веко и вытащил контактные линзы.
  - Это мой настоящий облик, - прошептал он.
  Его глаза цвета морского песка, яркие темно-желтые, они завораживали, оторвать от них взгляд было невозможно. И было сложно признать себе, что в таком виде он понравился мне еще больше. Я, наконец, поняла то чувство недосказанности, тайны, стоящей между нами.
  - Ты великолепен, - сорвалось с языка, что вызвало новую волну жара, приливающегося к щекам.
  - Я рад, что не отпугнул тебя. А теперь присядь, нам многое нужно обсудить, - Бай показал на стул, стоящий напротив него.
  Ридус вышел, оставив нас наедине. Недоверие, страх перебороло непреодолимое чувство любопытства и желание познать что-то новое. С этого дня ничего не будет как прежде - жизнь поменялась окончательно и бесповоротно.
   Глава 15
   Бай вышел из комнаты, которая уже три дня служила для него убежищем. Хотя нет, скорее он мог бы назвать дом Дарины местом, где он мог восстановить силы для нового рывка. Испытывал ли он злость? Нет, его днем и ночью терзала ненависть. Это чувство относилось не к брату, который чуть не лишил его жизни, а к женщине, которая его на это надоумила. Лиана - все проблемы в семье начались с ее появления на том проклятом приеме. Только здравые доводы Ридуса смогли убедить Байэлика переждать некоторое время и только после полного восстановления вернуться в Хамин.
   Время - оно работало против Бая. Будучи принцем, он знал все кланы нокке и их особенности. Теперь, после смены власти, союз, который создала его мама, стоял на краю гибели. Каждый дож не оставит возможности перетянуть одеяло на себя, выторговывая у Хэлла ту или иную милость, что неизбежно приведет к гражданской войне. Только этого и ждут настоящие враги Исалы. Они непременно воспользуются раздробленностью королевства и нападут в момент слабости, а это грозит смертью тысячам подданных Бая.
   Вчера Байэлику так хотелось выплеснуть злость, накопившуюся внутри и впечатать кулаком в стену, именно в этот момент на пороге появилась Дарина со своим фирменным бульоном и гренками. Она спокойно восприняла его историю, лишь однажды выразила недоверие. И когда рассказ был окончен, просто кивнула головой и ушла в свою комнату. Эта девушка странным образом действовала на Байэлика, привнося покой в терзающуюся сомнениями душу. Как будто ее тепло и доброта окутывали его тело, вытесняя негатив и заполняя пустоту. Он физически ощущал незримую связь между ними: на руках появлялись мурашки, сердце начинало учащенно биться, а во рту странным образом пересыхало. В такие моменты он чувствовал неловкость, так как не мог выговорить и слова, чего не происходило в путешествии. Язык как будто прилипал к небу, а губу были смазаны клеем. Именно поэтому Бай проводил в кампании Дарины как можно меньше времени. Зато Ридус, который, сначала воспринимал ее как глупого человека, каждую свободную минуту разговаривал с ней.
   Байэлик мог поклясться, что несколько раз слышал его смех, напоминающий скрежет старой повозки. В такие минуты он завидовал своему спасителю, так как желал находиться на его месте.
   Сегодня его разбудил аромат жареных яиц: в животе призывно заурчало, напоминая, что питаться можно не только одним бульоном. Он встал с кровати, перешагнул через спящего Ридуса, растянувшегося на полу так, что его стопы лежали в коридоре и пошел на кухню. Дарина стояла у плиты, на которой жарилось ее творение. Она не заметила его присутствия, что дало Баю время понаблюдать за девушкой в привычной для нее среде. Она вытащила из пакета несколько кусков белого хлеба, каждый окунала в миску с яичной массой, несколько раз переворачивала, а потом клала на сковородку. При этом она была так мила с растрепанными ото сна волосами, в серой майке и шортах, что ему невольно захотелось подойти сзади, притянуть ее к себе и поцеловать в щеку. Бай непроизвольно сделал два шага вперед, но опомнившись, замер на месте и прокашлялся, привлекая к себе ее внимание. Последующей за этим реакции он не ожидал: девушка вскрикнула, подпрыгнув на месте, неловко махнув рукой, сбила со стола тарелку, которая стремительно приближалась к полу, грозя заляпать кухню в желтой яичной массе.
   Бай успел предотвратить катастрофу: он поймал тарелку за несколько сантиметров от ламината и поставил ее обратно.
   - Ты совсем с ума сошел? Тебя не учили, что подкрадываться к людям сзади нехорошо? - приложив руку к груди, сбивчиво спросила Дарина.
   - Я не подкрадывался.
   - Конечно, ты просто наблюдал за мной как какой-нибудь сталкер. Я чуть инфаркт не получила. Сердце до сих пор стучит как бешенное, - не услышав ничего в ответ, она продолжила, - Не веришь, сам убедись, - Дарина взяла его ладонь и положила на грудь чуть ниже ключицы.
   Бай ожидал чего угодно только не этого. Ее кожа оказалась мягче любого шелка, тепло и запах ее тела дурманили разум. Пульсация бьющегося сердца отдавалась в ладони, заставляя вены вибрировать в теле в такт этому ритму. Байэлик посмотрел на свою руку, а потом медленно поднял голову и заглянул в глаза Дарине. Оказалась она тоже была ошеломлена и смущена своим дерзким поступком, но не предприняла попытки отстраниться. Бай сделал шаг к ней навстречу, не прерывая зрительного контакта: движение грудной клетки под его ладонью участилось, а ее зрачки расширились, в глазах появился загадочный блеск, затягивающий его в свои сети.
  Он мельком увидел, как ее рука приближается к лицу. Бай закрыл глаза, наслаждаясь ее легкими и нежными прикосновениями. Дарина действовала словно слепая: она провела пальцами по щеке, опускаясь к подбородку, потом легонько коснулась губ, пробежалась по переносице и очертила контуры глаз. Дольше всего она задержалась на ушах: коснувшись мочки, Дарина провела пальцем вверх, пока не достигла заостренной вершины. Бай стоял, боясь пошевелиться, нарушить интимный момент. Он смаковал ее прикосновения, мечтая отплатить ей той же монетой. Заставить Дарину захотеть быть с ним, жить с ним, бросить все и уйти в его мир, где он постарается сделать ее счастливой. Его рука медленно переместилась на ее талию. Бай, не открывая глаз, притянул Дарину ближе, заставляя их тела соприкоснуться. Девушка в его объятьях вздохнула, а потом робко поцеловала. Байэлик мечтал об этом, но боялся себе в этом признаться, потому что тогда Ридус оказался бы прав, говоря, что Байэлик влюбился и именно поэтому попросил принести его к ней, а не домой. Но сейчас это не важно, ее теплое дыхание распаляло страсть, вытягивая наружу истинные желания мужчины, обнимающего женщину, которая снилась по ночам. Бай подхватил ее за бедра, заставляя обвиться ногами вокруг его тела. Он подошел к стене, прижимая Дарину к ней спиной. Она на секунду оторвалась от его губ, лишь для того чтобы сделать глубокий вздох, а потом поцеловала в шею, медленно провела языком вверх и прикусила мочку его уха. Байэлик одной рукой поддерживал ее на весу, а второй проник под майку, поглаживая живот и поднимаясь вверх.
  Громкий и звонкий кашель заставил их оторваться друг от друга. Бай все еще держал Дарину в своих объятьях, когда увидел, стоящего в дверном проеме Ридуса. Взгляд преторианца ясно давал понять, что он думал об увиденном. Дарина расцепила ноги и медленно опустила их на пол, неловко поправляя майку. Она не поднимала глаз, поэтому Бай не мог определить, что она сейчас чувствует.
  - В общем,...мне пора на работу. Завтрак готов, чай или что вы там пьете, нальете сами. Надеюсь, вы знаете, как пользоваться электрическим чайником, - Дарина выпалила слова, словно скороговорку и словно мышка, юркнула под рукой Ридуса и скрылась в своей комнате.
  Байэлик уперся руками о стену, приводя в норму дыхание и желания. Некоторые из них грозили Ридусу выбитыми зубами и сломанным носом. Ему не понравилось, что охранник матери так бесцеремонно прервал их. Возможно, это было и к лучшему, но можно было проявить деликатность и хотя бы при Дарине не показывать своего неодобрения. Понятно, что ей стыдно: любой бы окажись в такой ситуации его бы испытывал. Но Бай боялся, что она пожалеет или испугается и больше никогда не сможет находиться с ним наедине.
  - Что же вы делаете сир? - нарушил тишину Ридус, после того как услышал звук закрывающейся двери.
  - Лучше не начинай, - предостерег Байэлик.
  - Ей не место в вашей жизни. И как бы вы не хотели, ей не место в Исале, - преторианец достал из шкафа два пакетика с чаем, положил их в кружки и залил кипятком.
  - И почему?
  - Она - человек, этим все сказано.
  - Хм, странные у тебя выводы. Если бы ты чаще здесь бывал, если бы познакомился с теми, кого видел я - поверь, люди бы тебя удивили. Может, их тела хрупки, зато во многих столько стойкости, героизма, самоотдачи, храбрости и веры, что многие нокке этому бы позавидовали бы.
  - Девчонка смела и мысли мне ее нравятся, но...., - Ридус замолчал, ложа в рот ароматную булочку.
  - Что но?
  - Сколько ей осталось. Двадцать, тридцать, а может сорок лет. И с годами она не будет молодеть. Представьте, какого ей будет рядом с вами? Во-вторых, как только Дарина появится в Исале, то станет мишенью номер один. Через нее враги королевства смогут вами манипулировать. Мое мнение однозначно - не травмируйте девчонку, оставьте ее в покое. Пусть она встретит достойного мужчину и проживет счастливую человеческую жизнь.
  - Ридус, ты что-то много болтаешь, - Баю был неприятен этот разговор, так как многие слова Ридуса были правдой. - Я смогу стать ей достойным спутником. Никто в Исале не сможет обидеть ее. Со мной она будет счастлива как ни с один другим мужчиной. Ведь когда любишь, не существует преград, которые ты не сможешь преодолеть.
  - Нет, юный принц, когда любишь, порой нужно отпустить, как бы горько тебе от этого не было.
  - Тебе-то откуда это знать? - ухмыльнулся Бай.
  - Когда-то я поступил именно так.
  Никогда раньше Байэлик не рассматривал Ридуса как обычного мужчину, он всегда был лишь преторианцем - защитником его матери. Но после этих слов многое изменилось. Оказалось у 'каменного' человека тоже есть сердце, которое может любить. Баю было интересно узнать кто эта дама, от которой отказался Ридус, но он не стал расспрашивать, видя, как неприятна эта тема собеседнику. Завтракать они закончили в молчании.
  Бай вызвался вымыть посуду, хотя пришлось словесно побороться с Ридусом, говорящим:
  - Принцу нельзя кухарскими делами заниматься.
  На что Байэлик ответил:
  - А мы и не во дворце. Так что наслаждайся отдыхом, пока есть возможность.
  Фыркнув и пробурчав что-то себе под нос, Ридус все-таки ушел из кухни, оставив Бая наедине со своими мыслями. А подумать ему было о чем. Отрицать симпатию к Дарине после сегодняшнего происшествия глупо и бесполезно. Брать ее с собой в Исалу безрассудно, но и просто исчезнуть из ее жизни он не мог себе позволить. Через пару дней они покинут ее дом и когда смогут вернуться неизвестно. Все будет зависеть от того, что успел натворить его братец. Как бы сильно не хотелось побыть с ней большее количество времени, от этого придется отказаться: Бай не тешил себя иллюзиями, что Хэлл успокоился и не послал за ним ищеек, чтобы те добили раненного наследника на престол. Байэлик не использовал магию, чтобы излечиться, а вот Ридус показал свои возможности по полной. Только благодаря этому он так быстро поправился. И пусть магия жителей Шокама отличается от ноккийской, но ее применение тоже оставляет свой след. Момент, когда преследователи выследят его - это всего лишь вопрос времени. Если след приведет к Дарине - это равносильно вынести ей смертный приговор. Так что чем быстрее они покинут ее дом, тем лучше.
  От невеселых размышлений отвлек настойчивый звонок в дверь. Выйдя в коридор, Бай увидел Ридуса, который вопросительно смотрел на него. Сначала Байэлик решил не реагировать на противную трескотню, но услышав за дверью мужской голос, принял решение молниеносно. Он скрыл преторианца и часть своей внешности мороком, а сам, вытер руки о джинсы и открыл замок. Бай подумал, что на пороге окажется Кирилл. Он представлял, как поставит этого сосунка на место и четко даст понять, что от Дарины лучше держаться подальше. Но перед глазами предстала картина, заставившая его замереть в недоумении. В коридоре стояла невысокая дама, с рыжими коротко стрижеными волосами, которая с интересом рассматривала его. В ее карих глазах блеснул озорной огонек, а губы растянулись в улыбке. Она хотела что-то спросить, но два мальчугана, стоящие рядом дергали ее за руки с разных сторон с вопросами:
  - Мам ну мы скоро пойдем?
  - Мам что папа там возиться? Мы приедем в геймстейшен, когда там все будет занято.
  - Да. Пошли.
  И только тогда, Байэлик обратил внимание на мужчину, который, согнувшись пополам, возился с замком.
  - Вика, вот срань, опять заело.
  - Паша, а я говорила, надо было давно его поменять, - оглянувшись, сказала незнакомка.
  - Говорила, говорила. Хватит. Даринка дома? - в его голосе слышалось раздражение.
  - Вот сейчас и узнаю у красавчика, который мне дверь открыл, - ее улыбка стала еще шире, заставляя Бая пожалеть о том, что сунулся к двери.
  - Кто открыл? Ой, - Бай увидел, как мужчина ударился головой о дверную ручку, когда выпрямлялся.
  - Здравствуйте. Дарина дома?
  Бай лишь отрицательно покачал головой, жалея, что так и не выучил русский язык. Он знал пару десятков фраз, но, ни одна из них не подходила к сложившейся ситуации.
  - А вы кто? - Павел, расправил плечи и, втянув небольшой округлый живот, встал перед женой.
  Байэлик поднял одну бровь, удивляясь нахальству Паши, но в тоже время понимал причину его действий. Павел как истинный мужчина, собственник, пытался прикрыть семью при виде незнакомца. Но вот почему эту чету так интересует жизнь Дарины оставалось загадкой. А потом в голове Байэлика что-то щелкнуло: он вспомнил рассказы о Вике - подруге, живущей напротив. Значит эта малышка, управляющаяся с тремя мужчинами в семье, и есть та дама.
  - Ладно, милый, пойдем, а то сорванцы нас с лестницы спустят, - Вика, взяла мужа под руку и пошла к лифту, кнопку которого готовы были вырвать ее детки. И когда дверь со скрипом открылась, она оглянулась и подмигнула Баю.
  - Вот это женщина. Так мужиком крутит, - подал голос Ридус, когда Байэлик закрыл замок.
  - Не преувеличивай. Что ты видел? Просто она отвлекла его внимание. Это, кстати, подруга Дарины и сдается мне, она догадалась кто я.
  - Как она что знает о нокке? Тогда нам следует с ней поговорить.
  - Ридус, успокойся. Кажется, Дарина рассказала ей о нашем совместном путешествии.
  - А-а-а, тогда ладно. Значит я прав, нам надо уходить. Лучше сегодня вечером.
  - Эй, притормози. Завтра, вечером мы вернемся в Исалу.
  Бай больше не хотел слушать нравоучения Ридуса, поэтому оделся и вышел прогуляться. Он бродил по городу и удивлялся причудам природы: на дворе лето, а в этом городе поздняя осень. Даже солнце, изредка проглядывающее сквозь тучи, не приносило тепла. Зато цвет листьев и травы обладал невиданной сочностью красок. В других местах они выглядели тусклыми, словно их затянула пыль, но здесь складывалось впечатление, что природный художник, каждую ночь подкрашивает деревья. Выйдя на проспект, Бай увидел распустившуюся сирень, чьи бледно-фиолетовые гроздья, разбавляли серую картину домов. Он медленно бродил по улочкам, сворачивал в проулки, заходил в магазины и сидел на лавочке в сквере. И в конце прогулки, когда собирался вернуться обратно, Бай увидел водную гладь вдалеке. Спустившись к морскому вокзалу, он встал возле перил и с удовольствием позволил себе полюбоваться на чудеса природы. Огромный залив, вдоль которого растянулся город, уходил в море, его правый берег украшали сопки, вершины которых до сих пор покрывал снег. Лишь мелькавшие машины, говорили о том, что та часть природы затронута человеком.
  Новый порыв ветра заставил Байэлика насторожиться. В воздухе отчетливо запахло лавандой. С противоположного берега к пирсу приближался катер. И чем меньше становилось расстояние между ними, тем отчетливее становился аромат. Ни медля, Байэлик побежал к дому Дарины. Он надеялся, что к этому времени она уже будет дома: уйти и не попрощаться во второй раз, было жестко. Влетев в квартиру, Бай поник, обнаружив, что кроме Ридуса в ней больше никого нет.
  - Что-то случилось?
  - Да. Они уже близко. Нам пора уходить.
  - Я же говорил. Ищейки Хэлла отыщут вас где угодно.
  - Хватит, я наслушался твой болтовни, - Бай был раздражен.
  Как только они открыли дверь, оба поняли, что опоздали: по ступенькам кто-то поднимался. Бай уже был готов открыть портал, как соседняя дверь открылась и из квартиры Вики вышла Дарина. Враги были совсем близко, поэтому Бай сделал первое, что пришло к нему в голову: он схватил ее за руку, притянул к себе, не обращая внимания на крики Ридуса, и затянул за собой в портал со словами:
  - Держись. Тебя ждет невероятное приключение, которое ты вряд ли забудешь.
   Глава 16
   Я, наконец, набралась смелости, чтобы пойти домой, встретиться лицом к лицу с Баем. Разговор с Викой успокоил расшалившиеся нервишки. Стоило открыть дверь и появиться на лестничной площадке, как этот товарищ хватает меня за руку, и я погружаюсь в странный водоворот. Вокруг замелькали тысячи красочных огоньков, а к горлу подступил противный комок, словно меня укачало. Я вцепилась в плечи Бая, хотя мое тело разрывало на миллиарды крошечных кусочков. Хотелось кричать от страха, но даже этого сделать не получилось: шею сдавливало так, что с трудом удавалось дышать.
   Удар о твердую поверхность, ломота в костях и начавшаяся тошнота говорили о том, что я еще жива. Не успела я очухаться и открыть глаза, как второй виток ноюще-режущей боли нахлынул с новой силой. Я мечтала потерять сознание, отключиться от реальности. Хотелось оказаться дома, в мягкой постели, зарыться в подушки, укрыться с головой одеялом, а потом проснуться утром, как будто ничего не произошло. Мои желания не осуществились. Мы неслись вперед, как в аэродинамической трубе в аквапарке, а потом меня вышвырнуло толчком в спину на что-то мягкое и теплое. Очередной спазм в желудке, в следующее мгновение я стояла на четвереньках и избавлялась от недавнего ужина. Голова казалась тяжелой и жутко болела, словно мне на шею гирю повесили, а в черепной коробке играет симфонический оркестр. Я ничего не слышала: уши, словно ватой забили. Очередной спазм, заставил меня выгнуть спину и нагнуть голову.
   - Прости. Я не думал, что тебе будет так плохо, - словно издалека до меня донесся голос Бая.
   После этого он собрал мои волосы, приподнял их вверх, а второй рукой поглаживал меня по спине. Стало немного легче, желудок стал успокаиваться, но боль в мышцах и костях не хотела отступать. Суставы выкручивало, я еле удерживала равновесие: руки и ноги дрожали, я не чувствовала в них силы. Казалось еще секунда, и я рухну лицом вниз.
   В следующее мгновение Бай перевернул меня, а потом поднял на руки. Я не знала, куда он меня несет: веки отяжелели, я просто физически не могла открыть глаз. Боль постепенно отступала, а когда сквозь ткань одежды тела коснулась вода, она отступила, оставив лишь легкую ломоту в костях. Пару раз моргнув, избавилась от ощущения песка в глазах и посмотрела на Бая. Он выглядел печальным и озабоченным: нахмуренные брови, тусклый взгляд, опустившиеся вниз уголки губ.
   Через какое-то время тяжесть в голове прошла, и я смогла осмотреться: Бай со мной на руках стоят по грудь в озере, окруженном лесом. На мне все также была рабочая одежда: серый пиджак, в тон ему юбка, белая блузка и колготки телесного цвета. В голове крутились множество вопросов: где я, как сюда попала, что будет со мной? Но задать их не было возможности из-за пересохшего горла.
   - П-и-ть, - просипела я.
   - Ага, сейчас, - Бай словно ожил, услышав мою просьбу.
   Он как можно быстрее добрался до берега, посадил мен на песок и скрылся за деревьями. В этот момент мне стало до жути страшно. Каждая секунда его отсутствия казалась вечностью, потому что я не имела ни малейшего понятия как выбираться из сложившейся ситуации самостоятельно. Когда знакомый силуэт показался вдалеке, я выдохнула и смогла расслабиться, зная, что он не бросил меня.
   - Вот, - сказал Бай, протягивая фляжку, обтянутую коричневой кожей.
   Я выхватила спасительный сосуд из его рук и залпом сделала два больших глотка. Не стоило спешить - я закашлялась поперхнувшись. Вода, попавшее не в то горло через ноздри вышла наружу, заставив меня чувствовать себя неловко.
   - Не спеши. Воды здесь в избытке, - похлопывая меня по спине, ласково сказал Бай.
   Когда приступ кашля прошел, и мне удалось напиться, боль ушла окончательно, и я смогла задать вопрос, на который и так знала ответ:
   - Куда ты меня принес?
   - Это мой дом - Исала.
   - И какого черта я здесь делаю? - мне было неприятно, что он перенес меня сюда, не заботясь о моих желаниях.
   - Я не смог поступить иначе, - он отвернулся и присел на песок недалеко от меня.
   - Это твой ответ? Меня он не устраивает. Кто дал тебе права забирать мою жизнь? Да в ней мало порядка, но я только начала его наводить. В конце концов, у меня есть семья, работа. Ты подумал о том, что будет чувствовать моя мама, Вика, когда я не вернусь домой? - встав на ноги, подошла к нему и ткнула Бая в плечо.
   - Прости. Так было нужно.
   - Кому? Тебе? Мне этого не нужно, понял. Верни меня сейчас же домой. Бедная Вика. У нее, наверное, приступ случился, когда я испарилась, - я просто представила, чтобы сама почувствовала на ее месте.
   - Пока это невозможно. Ты слишком плохо перенесла переход. Я не ожидал, что человеческие тела так отличаются от наших. Нужно время, чтобы твой организм восстановился.
   - А что раньше никто из людей здесь не бывал?
   - Если кого-то переносили, то я об этом не слышал. Ты первая.
   Вот это была новость. Получалось, я вообще могла погибнуть. Хм, принц без страха и упрека, чуть не угробил меня. И ради чего?
   - Так и знал, что найду вас здесь, - я искренне была рады услышать голос Ридуса. - Как ты? - обратился он ко мне.
   - Если не считать того, что меня в прямом и переносном смысле вывернуло наизнанку - все пучком.
   - Не стоило вам этого делать, - Ридус угрюмо посмотрел на Бая.
   - Время не повернуть вспять. Что сделано, то сделано, - Байэлик поднялся, оглядев меня, продолжил, - Ей нужно переодеться. Займись этим, а мне нужно уйти.
   - Ну уж нет. Куда это ты собрался? - опять страх протянул ко мне липкие щупальца, скручивая живот.
   - Я скоро вернусь, - он подошел ко мне и нежно провел ладонью по щеке. - Ридус о тебе позаботится, можешь не бояться.
   - Мне не страшно, - солгала я.
   - Вот и хорошо. Ты сильная, моя королева, я всегда об этом знал. С самой первой встречи, - сказал он, развернулся и ушел в лес.
   Я осталась стоять на песке, мокрая как кошка и с двойственными чувствами в душе. С одной стороны я была зла на него, а с другой его слова успокоили и вселили надежду на что-то большее.
   - Ты готова идти? - прогрохотал Ридус над ухом.
   - Боже, да не ори ты так. Лучше отвернись, я одежду хоть отожму.
   Было забавно увидеть вытянувшееся лицо Ридуса, который всегда выглядел невозмутимо. Он мигом развернулся и отошел на приличное расстояние. Я же сняла промокшую до нитки одежду и поочередно выжала. Было неприятно натягивать ее обратно, но выбирать не приходилось. Блузка и колготки противно липли к телу. После пары шагов я поняла, что без аксессуара из нейлона будет лучше, поэтому сняла его, но не стала выбрасывать, положив в карман пиджака. Никто не знает, что мне может пригодиться. На ходу подобрала туфли и пошла к Ридусу.
   - Куда направимся?
   - Остались у нашего принца друзья в Исале, вот к ним и пойдем.
   Скупой ответ не принес ясности, но больше допытываться я не стала, задавшись вопросом: куда ушел Бай. Почему-то не было и грамма сомнения, что здоровяк, идущий впереди, не даст меня в обиду. Но все же я вздрагивала и оглядывалась при каждом шорохе. Окружающая природа до боли напоминала мне сосновый бор в Белгородской области: песок, из которого ввысь устремлялись стволы деревьев, шишки, вались повсюду и мелкие коричневые иголочки, упавшие с верхушек, ковром растелились у самых корней деревьев. И только огромное количество разноцветных цветов, растущих поверх коры, давали понять, что я не на Земле.
   Проходило время, а мы все шли и шли. На меня навалилась усталость: ноги ныли, а ступни уже были все исколоты иголками. Я пробовала идти в туфлях, но каблуки постоянно уходили в рыхлую почву, от чего идти было еще труднее. Так что от этой затеи пришлось отказаться. А Ридус, словно танк пер вперед. Он ни разу не обернулся и не спросил как я. В Мурманске давно ночь наступило, а здесь солнце только в зенит поднялось. И палило оно нещадно, поэтому пришлось избавиться от пиджака. В такую погоду нужно на пляже в купальнике загорать, а не по лесу ходить. И когда очередная капелька пота стремительно скатилась по спине, мое терпение лопнуло:
   - Мы можем хоть на минутку остановиться?
   Ридус окинул меня оценивающим взглядом, а потом сказал:
   - Могла бы и раньше сказать. На моей родине жара пуще этой стоит, да и кочевники мы. Я без устали могу много пройти.
   - Это я уже поняла, - я чуть приподняла юбку и присела на пиджак, постеленный на песке.
   Напряжение ушло со спины, как только она коснулась устойчивого ствола дерева. Я вытянула вперед ноги и пошевелила затекшими пальцами. Немного развернув ступни, осмотрела образовавшиеся ранки и, убедившись, что они не опасны, зарыла в песок. Прохлада, царившая в глубине земли, помогла снять усталость.
   - Вот возьми, выпей, - Ридус протянул мне неизвестно откуда взявшийся бурдюк.
   Я с хлопком вытянула пробку и сделала большой глоток. Горькая жидкость обожгла горло, заставив меня выплюнуть остатки.
   - Ты меня отравить решил, - я посмотрела на Ридуса, нахмурив брови.
   - Дуреха, это чай из цикория с имбирным корнем. Он усталость снимает и бодрости придает. Да, на вкус не очень, но это мелочи, - он улыбнулся, забрал у меня бурдюк и приложился к горлышку.
   От того как ходит его кадык при каждом глотке, рот невольно наполнился слюной - так сильно пить хотелось. Наплевав на противный вкус чая, я не стала отказываться, когда Ридус снова предложил мне его, чтобы унять жажду. Один глоток, второй, третий и все оказалось не так страшно, рвотных позывов больше не было. Теперь не горечь, а приятное тепло растеклось в желудке, снимая напряжение и усталость. Даже воздух больше не казался таким раскаленным, а путешествие изнуряющим.
   - Откуда ты его взял? - вытерев губы, рукавом блузки, спросила я.
   - Магия, - улыбнулся он.
   - А почему тогда мне не помог?
   - Ты не нуждалась в помощи, - он пожал плечами, словно не понимал, о чем я говорю.
   - То есть мокрой одежды и раненных ног тебе мало? - возмутилась я.
   - Девица, колдовство много сил отнимает, по пустякам его расходовать не стоит, - он говорил так, как будто с ребенком неразумным разговаривал.
   С другой стороны им я и являлась на данный момент. Моя жизнь круто переменилась, но никогда не думала, что настолько. В магические штучки никогда не верила, а когда столкнулась, поняла, что я как младенец только что появившийся на свет.
   - Дарина, не печалься. Одежда уже высохла, а ноги излечим, когда до деревни доберемся, недолго осталось.
   Мы недолго посидели, насладившись теньком, отправились в путь. Туфли и пиджак пришлось оставить на месте привала, так как было неудобно нести их в руках. Эти два, обыденных в обычной жизни, сейчас казались непосильной ношей, замедляющей движение. Чай и правда помог, теперь я не отставала от Ридуса, а может это он стал медленнее идти.
   - С Баем все будет в порядке?
   - Не переживай, он себя в обиду не даст. Этот сорванец и не в таких переделках бывал, - Ридус хмыкнул, явно вспоминая что-то.
   - Ты же знал его с детства. Расскажи, какой он, - я решила убить время за разговором.
   - Байэлик мудрый, смелый, добрый, щедрый и умный. Он копия своей матери. И пусть его отец проводил с ним больше времени, но малец перенял характер Галенджил. Ее кровь не получилось разбавить. Хотя после сегодняшнего поступка я сомневаюсь в его рассудке.
   - Это еще почему, - насупилась я, зная, о чем он мне скажет.
   - Не стоило тебя сюда тащить. Ищейки бы тебя не тронули. Нам стоило только скрыть наш запах и все. Жила бы себе и со временем забыла бы его.....
   Ридус хотел сказать еще что-то, но я остановила, его слова стали догонять мои мысли:
   - Подожди, подожди. Значит, он сделал это, чтобы защитить меня?
   - А ты что подумала?
   - Потому что не хотел расставаться или неравнодушен ко мне, - выпалила я и, стесняясь собственных слов, отвернулась.
   - Мы защищаем тех, кого любим, - коротко и ясно сказал Ридус.
   Злость на Бая куда-то испарилась. Даже стало стыдно за свое поведение на импровизированном пляже. Повела себя как дурочка неразумная. А теперь он ушел неизвестно куда и не понятно вернется ли вообще. Я, в отличие от Ридуса сомневалась, что его вылазка безопасна. И стало очень грустно от одной мысли, что мы можем больше никогда не увидеться.
   - Мы уже пришли, - голос Ридуса вывел из задумчивости, заставив посмотреть вперед.
   Я ахнула при виде домов, опоясывающих стволы деревьев. По форме они напоминали пчелиные ульи, в которых были проделаны окна и дверь. Длинные лестницы, сплетенные из лиан, крепились на краю деревянного настила, служившего беседкой. По одной из них спускалась женщина. Когда мы приблизились, а она развернулась, едва ее ноги коснулись земли, мне захотелось присвистнуть, настолько красивой была незнакомка. Она напоминала ангела с белокурыми волосами, часть которых была забрана наверх. Легкое бежевое платье развивалось на ветру, придавая ей вид эфемерного существа.
  - 'Наверное, так и должны выглядеть феи?!', - пронеслось в моей голове.
  - Добро пожаловать в туманные леса Ридус, - произнесла она.
  А мне показалось, что это песня, настолько ласков был ее голос. Он напоминал шепот ветра, когда он колышет листву.
  - Здравствуй Лили, - мой провожатый склонился в поклоне.
  Значит эта девушка кто-то из местной знати, но почему именно сюда он меня привел? И кем эта дамочка приходится или приходилась Баю? Легкий толчок в бок, не дал мыслям развиться дальше. Я посмотрела на Ридуса, который хмурил брови. Он что хочет, чтобы и я перед ней кланялась? Да щас. И тут меня словно молнией ударило - я понимала их язык. Как такое могло произойти?
  - Чай, - одними губами прошептал Ридус.
  Вот же паразит! Мог бы хоть предупредить. Очередной толчок заставил меня сделать шаг в сторону. Я зло глянула на него, но все же выдавила:
  - Здравствуйте.
  - А это кто? - раздался резонный вопрос.
  - Человек. Это Байэлик ее сюда принес.
  Так кратко меня еще никто не описывал - хватило одного слова. Лили округлила от удивления глаза и сделала несколько шагов ко мне. Я немного испугалась, но заставила себя стоять на месте и гордо подняла голову. Когда незнакомка встала совсем близко, я почувствовала себя жалкой. Лили была не две головы выше, стройнее, ее изящные пальцы легко вспорхнули в воздух, чтобы потом коснуться моих волос. Этого я не стерпела и сделала шаг назад, убирая голову в сторону. Кем-кем, а экспонатом для изучения я быть не собиралась.
  - Они связаны, я чувствую это. Знаешь, Ридус, это странно, что судьба переплела жизнь Бая с человеческой женщиной, - она повернулась к моему сопровождающему.
  - Я еще здесь. Вы не забыли? - кашлянув в кулак, сказала я.
  - Дерзкая. Ему всегда такие нравились. Как тебя зовут?
  - Дарина.
  - Ну что ж пройдемте в мой дом. Я и мой супруг обязаны принцу Байэлику жизнью. Видимо, теперь пришло время мне отплатить за это, - она развернулась и пошла в сторону пурпурного дома, расположенного неподалеку.
  Я непонимающе посмотрела на Ридуса.
  - Я потом тебе все расскажу, - шепнул он и направился вслед за Лили.
  Мне ничего не оставалось, как последовать за ними. По пути я ловила удивленные и заинтересованные взгляды жителей деревни. Они перешептывались друг с другом и посматривали в сторону Лили. Она грациозно взмахнула рукой и в этот же миг все смолкло. Нокке снова вернулись к занятиям, которые оставили из-за нашего появления. Но я чувствовала что-то странное и настораживающее в их поведении. Словно мы с Ридусом прямиком следуем в ловушку, из которой нам не выбраться живыми. Мне хотелось остановить его, рассказать о щемящей в груди тревоге, но не успела. Он уже взбирался вверх по лестнице. Я полезла следом, хотя до ужаса боялась высоты. Будь что будет. С другой стороны, может я все придумала. Только время покажет, что нас ждет впереди.
   Глава 17
   Схватившись за голову, Хэлл расхаживал взад и вперед в покоях матушки. Прибывший утром посланник принес тревожные вести с отдаленных земель Исалы: мятежники, ставшие полноценными жителями королевства, устраивают в деревнях бунты, насилуют женщин и убивают мужчин. Коренные жители утраивают бунты и чинят самосуд, не веря в чувство справедливости нового короля. Но и это оказались не все проблемы, с которыми ему предстоит разобраться: после происшествия на совете горные нокке отказались присягать ему в верности, они выставили вдоль границ своих владений патрули и готовы сразиться с королевской армией, если это потребуется. Тиадре, сын убитого на собрании дожа, дал приют оставшимся в живых преторианцам. Хэлл понимал - назревает гражданская война, которая в данные момент, была ему не нужна.
   - Что же делать? - спросил он, присаживаясь на стул у кровати Галенджил.
   Хэлл ненавидел состояние беспомощности, когда ты не знаешь что главнее и какую проблему решать первой, чтобы уменьшить риск возможных последствий. Он думал, что взойдя на престол, придется решать только насущные проблемы: как обеспечить королевство запасами продовольствия, заключать торговые сделки с соседними государствами, попробовать наладить связи с отдаленными королевствами. Все оказалось намного сложнее. Он уже жалел, что пошел на сделку с мятежника, следовало перебить их, когда была такая возможность. Сейчас публичное истребление, вернувшихся нокке может пошатнуть его и так неустойчивое положение на престоле. Оставался один выход - просить отца Лианы предоставить в его распоряжение 'мастеров клинка'. Эти 'тихие' убийцы способны за одну ночь вырезать жителей небольшой деревни. Им не составит труда переловить мятежников. Найти козла отпущения не составит труда - горные нокке должны поплатиться за свою заносчивость.
   - Так и знала, что найду тебя здесь, - ласковый голос Лианы, каждый раз заставлял его сердце биться чаще.
   - Заходи, - Хэлл отошел от постели Галенджил и присел на тахту, стоящую у окна.
   - Ты в последнее время мало со мной разговариваешь. Я в чем-то провинилась? - она устроилась рядом и взяла его за руку.
   - Нет, как ты могла такое подумать. Государственные дела навалились, вот и все, - он накрыл ее ладонь своей.
   - Так поделись со мной, любимый. Может я смогу тебе чем-то помочь.
   - Не женское это дело. Ты лучше займись приготовлением к свадьбе. Через неделю ты станешь моей женой и королевой Исалы, - Хэлл мог поклясться, что по ее лицу пробежала нотка неудовольствия, а может и злости. - Я сказал что-то не то?
   - Нет, нет. Ты прав, столько еще нужно подготовить. Тогда не стану больше тянуть, займусь этим прямо сейчас, - она встала, поцеловала его в щеку и, развернувшись, вышла из комнаты.
   А на душе у Хэлла остался неприятный осадок от разговора. Вроде бы он прошел как обычно, но Лиана явно была недовольна. Он посмотрел в окно, на улочки Хамина, которые заполнились жителями столицы, спешащими по своим делам, и потирал подбородок, задаваясь одним вопросом:
   - Так ли хорошо я знаю свою будущую жену?
   Решив, что с этим он сможет разобраться позже, Хэлл отправился в кабинет и пригласил к себе главнокомандующего армией. Джахали, давно возглавлял исалийские войска и за эти годы показал себя как прекрасного полководца и стратега. Такой человек будет очень кстати на переговорах с Гланурийским королем. Хэлл намеренно ничего не сказал Лиане: ему не хотелось принимать от нее помощь. На этот раз он должен справиться сам, как истинный король Исалы. Прятаться за юбкой будущей супруги унизительно.
   - Вызывали, Ваше Высочество? - громкий голос Джахали разнесся по кабинету, отражаясь от стен.
   - Собери два десятка лучших воинов. И вместе с ними через два часа ждите меня у ворот, - отдал распоряжение Хэлл.
   - Все будет сделано, сир, - отчеканил Джахали.
   - Тогда можешь быть свободен.
   Хэлл улыбнулся, почувствовав свою значимость. В груди разлилось приятное тепло, а воздушный шар гордыни раздулся до таких размеров, что мог сломать ребра. Такого отношения к себе он хотел всегда: безприкословное подчинение и уважение.
   - К вам посетитель, - раздалось из открывшихся дверей.
   Хэлл никого не ждал, поэтому пришлось стереть с лица довольную улыбку, поправить корону, съехавшую на бок, и только после этого, удобно устроившись в кресле дать разрешение войти гостю. Он сильно удивился, увидев в дверном проеме Скилана, который занял пост дожа лесного клана вместо отца.
   - Что привело тебя в мой дом? - Хэллу действительно было интересно, он думал, что Скилан и Лили преданы Байэлику.
   - До наших земель дошли слухи, что принц Байэлик жив. И многие с нетерпением ждут его возвращения.....
   - Как ты смеешь сомневаться в моих словах, - Хэлл подскочил с места от таких слов.
   Его обуяла ярость с горькой примесью страха, который он старательно прогонял все это время. Хэлла пугала одна только мысль, что Бай вернется в Исалу. Брату будет под силу перетянуть на свою сторону многих нокке. И когда им предстоит схлестнуться, он не был уверен, что сможет победить. Именно из-за этого семени страха, раздирающего его душу Хэлл стремился как можно быстрее вывести Байэлика из игры.
   - Не гневайтесь король, - Скилан склонил голову и продолжил, - Я пришел сказать, что на вашей стороне и все лесные нокке тоже. По пути к вам до меня дошло донесение, в котором говорилось о визите Ридуса и странной женщины не из нашего мира.
   Слова Скилана не на шутку встревожили Хэлла. О преданном охраннике матери никто не слышал с того самого дня, как ему удалось сбежать из замка. Теперь сомнений не оставалось - это он помог Баю избежать смерти. Но где тогда братец? И кого он притащил с собой, а главное зачем? После расставания с Лили его брат не искал длительных отношений: служанки, ищущие утех в постели хозяина и не претендующие на большее, именно они утоляли мужской голод по женскому телу. И если Бай рискнул взять с собой человеческую женщину, значит, она много для него значит. Хэллу во что бы то ни стало нужно заполучить ее, чтобы использовать как рычаг воздействия на брата. Возможно, ему удастся избежать кровопролития и заставить брата навсегда исчезнуть из королевства.
   - Продолжай, - Хэлл взмахнул рукой и устроился на кресле, сложа ногу на ногу.
   - Я взял на себя смелость и приказал не выпускать их из деревни до моего возвращения, - осмелев, Скилан присел на стул, стоящих по правую руку от короля. - Все дальнейшие действия будут зависеть от вашего приказа.
   - И что ты хочешь взамен? - прищурившись, спросил Хэлл.
   Может кто-то и считал его неумехой в политических делах, но это была главная ошибка его врагов. Еще с детства юный принц понял, что если хочешь получить желаемое, нужно уметь делиться, стать полезным.
   - Мои желания скромны, - Скилан чуть наклонился вперед, - На границах моих владений...
   - Моих владений, - поправил его Хэлл.
   - Прошу прощения. На границе туманных лесов есть спорная территория - озеро с прилегающими землями. Мы давно оспариваем права на него с озерным ланом. Вот если бы вы издали указ и присоединили его к туманным лесам, нам больше не пришлось бы вести торговлю с этими варварами. Запасов рыбы хватило бы для обеспечения всех деревень.
   Хэлл рассмеялся про себя, представив лицо брата, услышавшего такую тираду из уст Скилана. Бай считал его сильным воином, но никудышным правителем. Как же он ошибался. Избранник Лили оказался коварным и расчетливым, а главное склизким ужом, готовым поступиться принципами за кусок земли под солнцем.
   - Пусть будет так. Только учти, девчонка нужна мне живой. Если хоть волос упадет с ее головы, ты и твои люди лишаться всего. Надеюсь, мне не стоит повторять? - Хэлл в упор посмотрел на Скилана.
   Утвердительный кивок головы не оставил сомнений, что дож не сомневается в словах короля. Хэлл щелкнул пальцами, давая понять, что разговор закончен. Он ухмыльнулся, увидев как Скилан кланяясь пятиться к двери. Убедив себя, что вопрос с Байэликом будет решен тем или иным способом, Хэлл отправился к воротам замка, где его уже ждал отряд Исалийских воинов во главе с Джахали.
   Путь к границе с гланурийским королевством прошел не так спокойно, как предполагал Хэлл. Где-то посередине, в пустынных полях, отряд попал в засаду, устроенную горным кланом. Среди дюжины нокке были три преторианца из охраны матери. Они скрывались в зарослях высокой травы и напали, когда Хэлл со спутниками проезжали мимо. Эффект неожиданности принес свои плоды: сразу трое стражников были убиты, копьями, пронзившими им грудь.
   - Охранять короля, - покричал Джахали, вытаскивая из ножен меч.
   Хэлл был взволнован и напуган. Он ругал себя за то, что даже не рассмотрел возможности покушения, хотя все предпосылки для этого были. Окруженный пятью всадниками, он был в относительной безопасности, пока остальные расправлялись с нападавшими. Сзади послышался глухой удар и ржание лошади. Хэлл обернулся и увидел, падающего на землю жеребца с перерезанным горлом, который подминал под себя одного из охранников, из груди которого торчала стрела. В мозгу Хэлла пронеслись все уроке по бою с мечом. Не раздумывая, он вытащил клинок из ножен и пришпорив коня. Несмотря на окрики, Хэлл помчался на нападавшего, который доставал следующую стрелу из-за спины. Разозлившись на их нахальство, он с воинственным криком занес меч и молниеносным ударом снес голову с плеч лучника. Брызги крови, попали ему на лицо. Ослепленный малой победой и яростью, он слизнул капли оросившие губы. Солоноватый, отдававший железом привкус вражеской крови, подогрели азарт. Развернув лошадь, Хэлл ринулся в самую гущу сражения. Он спрыгнул с коня рядом с Джахали и, сделав выпад, проткнул насквозь бегущего на него нокке. Бой длился недолго, преимущество оказалось на их стороне. Даже преторианцы, искусные войны пали под напором яростных бойцов Хэлла.
   Пятнадцать трупов и это пока, в будущем их станет намного больше. И Хэлл был готов заплатить такую цену за то, чтобы усидеть на троне. В последний раз оглянувшись, он искренне гордился собой. Кровь в жилах текла быстрее, ускоряя биение сердца. Его грохот отражался в ушах, возвещая о новом этапе в жизни: книжная мышь превратилась в хищника, вышедшего на охоту.
   Хэлл осмотрел себя: белый жилет и рубаха были украшены странным кровяным узором, на штанах виднелись черные пятна земли, а руки были по локоть испачканы бурым окрасом. В таком виде он появился перед домом Чаджа, чем вызвал настороженность стражи гланурийского короля. После нескольких минут пререканий и убеждений его все пропустили, но остальным приказали оставаться за воротами. Хэлл не стал спорить, уверенный, что удущий тесть не причинит ему вреда.
   - Но сир, - возмутился Джахали.
   - Я смогу о себе позаботиться, - с этими словами Хэлл пошел вслед за стражником.
   Он не увидел настороженного взгляда главнокомандующего, который не доверял гланурийцам. Окрыленный недавней победой, Хэлл был уверен, что может горы свернуть и заставить реки течь так, как ему будет угодно.
   - Какая встреча..., - разворачиваясь к гостю, произнес Чадж, но замер на полу слове, вопросительно взирая на Хэлла.
   - Засада, - отмахнулся он.
   - Вижу, вы страшны в гневе, - в голосе Чаджа проскочила насмешка.
   Он попытался скрыть улыбку, наклонив голову, но этот жест не ускользнул от Хэлл. Сейчас он засомневался в правильности решения просить помощи у отца Лианы, но отступать было поздно.
   - Как моя дочь?
   - Все хорошо. Она занята приготовлением к свадьбе. Ну, знаете, все эти женские штучки.
   И опять Чадж проявил странную реакцию на его слова: он удивленно приподнял брови, а потом мотнул головой, словно прогонял какое-то наваждение. Хэллу даже показалось, что он услышал:
   - Хорошо же она тебя облапошила.
   - Вы что-то сказали?
   - Нет, нет. Где мои манеры. Присаживайтесь, - Чадж указал на кресло, выполненное из глины в форме змеи, обвитой вокруг ствола дерева. - Хотите что-нибудь выпить?
   - Спасибо, но я откажусь.
   - А вот я нет. Вина, - крикнул Чадж.
   В этот же миг скрипнула потайная панель, расположенная справа от трона, в зал зашла служанка, несущая на подносе графин и два бокала. Хэлл поежился, когда увидел гланурийку в ободранном платье, измазанном коричневыми глиняными пятнами. Не поднимая головы, она поставила ношу на стол и разлила рубиновую жидкость по бокалам. Поцеловав вытянутую руку Чаджа, согнувшись пополам, девушка скрылась за панелью так же быстро, как появилась. Хэлл знал о варварских законах гланурийцев, но впервые удостоверился в этом. Ему было неуютно в холодном зале, в который не проникал солнечный цвет. Десятки свечей, не давали помещению погрузиться в кромешную тьму. Здесь пахло сыростью и плесенью, как в подвалах замка в Хамине, где держали пленников. Хэллу хотелось как можно быстрее покинуть это гиблое место и выбраться на поверхность, ощутить тепло солнечного света на коже. Поэтому, решив не тянуть время, он сказал:
   - Мне нужны два десятка ваших 'мастеров клинков'.
   - Для какой цели?
   - Истребить заносчивых мятежников, которых вы скрывали на своих землях.
   - Что ж. Ты как истинный король начинаешь убирать звенья, которые отслужили свое. Хвалю, - не взирая на возражения Хэлла, Чадж всучил ему бокал.
   И не успел он сделать глоток, как услышал:
   - Ты же понимаешь - за все нужно платить.
   - Да. Я слушаю ваши условия.
   - Фелоны. Я знаю, что ты их достал у людей. Я не прошу все, только три камушка, чтобы мои люди смогли выбраться на поверхность и как вы ходить под солнцем.
   - Я дал вам алмазы, - возмутился Хэлл.
   - Их действие кратковременно, но фелоны выведут нас на новую ступень. Скоро наши королевства породнятся. Ты поможешь не чужому народу, а семье.
   Хэлл чертыхнулся про себя. Он не ожидал, что цена окажется так высока. Отдавать в руки гланурийцев не входило в его планы. Но Чадж не оставлял ему выбора. С другой стороны, когда наемки исполнят свою миссию, он сможет обвинить не только горный клан, но и гланурийцев, что даст ему преимущество и возвысит в глазах народа. Ни что не объединяет лучше, чем борьба с врагом. Убедив себя, что поступает правильно, Хэлл дал согласие и пообещал доставить фелоны во дворец через семь дней. После обмена любезностями и соблюдения этикета, он покинул дворец с тяжелым сердцем.
   После беседы с Чаджем, Хэлла мучил один вопрос:
   'Как у такого мрачного правителя могла появиться милая и добрая дочь? Не тешу ли я себя иллюзиями? Может Лиана носит маску, которую еще не пришло время снять?'.
   По пути домой Хэлл надеялся, что человеческая женщина уже доставлена в замок. Он выяснит у нее планы брата и тогда сможет устранить его раз и навсегда.
   Глава 18
   Как бы сильно Бай не хотел расставаться с Дариной, но тянуть ее с собой в замок было еще опасней. Щемящее чувство беспокойства преследовало его все дорогу до Хамина. Он избегал натоптанных троп, по которым путешествовали нокке и перевозился товар. В одной из деревень, встретившихся на пути, ему пришлось украсть плащ, чтобы скрыть свою внешность за капюшоном, как только пересек ворота столицы.
   Байэлик не рискнул пройтись по главной улице, передвигаясь перебежками от дома к дому, пока не достиг ворот замка. Выглянув из-за ограды, он отметил, что вход охраняют гланурийские полукровки, а не воины исалийской армии. Выругавшись, он развернулся, надвинул капюшон ниже и пошел в сторону сада матушки. На пути встретился вооруженный отряд бойцов, служивших в полке охраны замка. Опустив голову и чуть повернув ее в бок, бай затянул полы плаща, скрывая одежду и, поздоровавшись, прошел мимо. Он спиной чувствовал, как кто-то из них обернулся и еще долго этот взгляд не отпускал Бая, заставляя быть на стороже. И только когда он пересек мост через ручеек, разделяющий площадь столицы от владений королевской семьи, напряжение спало.
   Байэлик обернулся, чтобы удостовериться в том, что никто из отряда не последовал за ним - все было чисто. Он поставил левую ногу между прутьев ограды и, схватившись руками за верхний выступ, перемахнул через нее, опускаясь на землю с противоположной стороны. Бай присел, спрятавшись за кустами роз, и осмотрелся. Убедившись, что сад никто не патрулирует, он медленно стал продвигаться в сторону кухни. Бай не выходил на дорожки, чтобы кто-нибудь не замел его из окон замка. Вынырнув из тени ясеня, растущего у входа в помещение кухни, он заглянул в открытую дверь.
   Аромат фирменного жаркого кухарки вызвал бурчание в животе, напоминая о том, что два дня он питался ягодами, добытыми в лесу. Рот предательски наполнился слюной: сглотнув и убедившись, что на кухне кроме Наилы, больше никого нет, он вошел внутрь. Бай передвигался бесшумно, словно парил в воздухе. Он подошел к Наиле сзади и, прикрыв ей рот ладонью, прошептал:
   - Не бойся - это принц Байэлик.
   Почувствовав, как ушло напряжение из ее плеч, а тело до этого вытянутое в струну расслабилось, он рискнул и убрал ладонь, отступая на шаг назад.
   - Слава матери природе. Мастер Байэлик вы живы, - пожилая ноккийка, в чьих цвета апельсина волосах, уже давно виднелась седина, со слезами на глазах порывисто обняла Бая.
   - Ну, будет тебе, Наиля, - он легонько похлопал ее по спине.
   - Вы не представляете, что натворил ваш брат. Вот уже месяц, как все в королевстве живут в ожидании, когда начнется война, - Наиля зарыдала в голос.
   - Успокойся, не стоит привлекать ненужного внимания.
   - Простите, господин. Нам лучше пройти в кладовую, скоро Тийлан и Амина вернуться, - кухарка взяла Бая за руку и потянула к двери, расположенной у шкафа с посудой. Когда они прошли внутрь, она продолжила, - Не все хотят вашего возвращения. Так что мастер Бай, будьте осторожнее.
   - Спасибо за предупреждение, - Байэлик искренне улыбнулся.
   Он всегда с теплотой относился к этой женщине, служившей в семье добрую сотню лет. Еще в детстве, когда матушка строго следила, чтобы дети не объедались сладостями, Наиля тайком приносила в детскую печенье и пряники, за что они с Хэллом были ей благодарны. У Наили не было детей, а муж погиб сражаясь с мятежниками. Став взрослым, Бай понял, что в них одинокая женщина всегда видела не своих детей, но кого-то близкого и дорогого ее сердцу. Сейчас ему горько было смотреть на ее слезы. Он видел в них не только боль и тоску, но и разочарование.
   - Мастер Хэлл совсем голову потерял. Эти грязные гланурийские полукровки чувствуют себя во дворце как дома. Они даже нам приказы отдавать осмеливаются, - вытирая фартуком стекающие по щекам слезы, продолжила Наиля. - А госпожа Лиана...она...она убила Майлену. Я сама это видела, но не смогла остановить. А потом...она...забрала поднос из ее рук и насыпала что-то в чай. И после этого ваша матушка уснула.
   Она выпалила это точно скороговорку и виновато опустила глаза. А в душе Байэлика разгорался вулкан негодования и злобы. Он с самого начала подозревал, что Лиана причастна ко всему, что произошло в Исале, но все же оставлял шанс на ошибку. В рассказе Ридус лишь намекал на то, что это невеста Хэлла отравила Галенджил, но он не был в этом уверен. Сейчас же все встало на свои места. Единственное, что не укладывалось в голове, как брат позволил этому случиться. Неужели его жажда власти так велика, что он готов убрать с дороги собственную мать? Хэллу стоило поговорить с ним, рассказать о своих чувствах. Вместе они бы нашли выход, как всегда находили его раньше. Бай был уверен, что матушка могла бы рассмотреть вариант обхода законов и передачи власти младшему сыну. Но сейчас назад дороги нет, Хэлл пересек черту не возврата. Он отравил мать, заключил союз со злейшими врагами королевства, произвел сделку с людьми и в довершение чуть не убил собственного брата: этим поступкам нет оправдания, и за них он поплатится своей головой.
   - Где поместили матушку? И мой брат во дворце?
   - Мастер Хэлл покинул дом три дня назад. Никто, даже госпожа Лиана не знает где он. А королева спит в своих покоях. Она такая...такая беззащитная, - Наиля снова начала плакать, шмыгая носом.
   Бай обрадовался, что Хэлл отсутствовал - это упрощало его задачу увидеться с матерью. Оставалось только выяснить, какие кланы не присягнули Хэллу, чтобы выбрать союзников в предстоящей борьбе.
   - Что еще ты мне можешь рассказать?
   - Весь дворец гудит после того, что произошло на совете дожей. Глава горного клана попытался убить мастера Хэлла, но его успели остановить. Теперь во дворце даже мышь спокойно не проскользнет. В городе ходят слухи, что оставшиеся преторианцы укрылись на территории горного клана. Они ждут вашего возвращения, чтобы вступить в бой. Туда-то вам и стоит направиться, - Наиля погладила Бая по плечу.
   - Так я и сделаю, после того как повидаюсь с матушкой.
   - Вы смерти ищете? Не делайте этого. Мастер Бай, только на вас мы возлагаем надежды. Терберийцы совсем обнаглели, после того как ваш брат отдал им во владения несколько копий с алмазами. Мой троюродный племянник сбежал через неделю бессонной работы и ежедневных побоев, достававшихся от надсмотрщиков. Вернувшиеся мятежники грабят деревни, насилуют наших женщин и убивают мужчин. Тех же, кто дает им отпор ваш брат приказал арестовывать и сажать в темницы. А три дня назад приезжал новый дож лесного клана - господин Скилан, - при упоминании имени давнишнего соперника Бая, кухарка замялась.
   - И чего же он хотел?
   - Я подслушала разговор двух охранников, которые что-то говорили о незнакомке, скрывающейся на землях Скилана. Он обещал доставить ее во дворец. Уж не знаю, кто эта дамочка, но после этого разговора мастер Хэлл и покинул замок.
   Сердце Байэлика тревожно забилось - он-то понимал, о ком шла речь. В голове всплыли предостережения Ридуса. Не стоило ему брать Дарину с собой в Исалу. Но Скилан, как он мог предать Бая, который пощадил его в тот раз и организовал их с Лили свадьбу? Три дня, к этому времени Ридус и Дарина уже должны были попасть в туманные леса. Ему нужно как можно быстрее добраться до их деревни и увезти их оттуда.
   - Наиля, послушай внимательно, мне будет нужна твоя помощь, - он легонько встряхнул, хныкающую женщину и заставил посмотреть себе в глаза. - Мне нужна лошадь. Coacalina все еще у себя в стойле?
   Получив утвердительный кивок, он продолжил:
   - Тебе нужно будет привести его к ограде в конце сада.
   - Мастер Бай, я сама к этой громадине подходить не буду, но вот конюх наш тоже на вашей стороне. Он обязательно поможет, - услышав громыхание посуды, она потянула Байэлика глубже, спрятав за свисающими с потолка пучками пряных трав. - Стойте здесь. Когда обед закончится, я все устрою.
   Бай чувствовал себя неуютно, спрятавшись в кладовке, словно нашкодивший мальчишка. Но было бы глупо в открытую вступать в бой - силы были слишком не равны. Если воспользоваться магией, запасов энергии хватит чтобы отбить три, максимум четыре атаки, а потом он даже клинок в руках держать не сможет. Боевые заклинания быстро высасывали силу. Он до боли сжал кулаки и стиснул зубы, коря себя за беспечность. Его мысли каждый раз возвращались к Дарине, которую он лично отправил в ловушку. Оставался маленький огонек надежды на то, что Лили не пойдет на поводу у мужа. Она принадлежала горным нокке, народу, который ценил отвагу и преданность. За эти качества их уважала Галенджил и всегда прислушивалась к совету их дожа. Баю не верилось, что Лили примет власть Хэлла, после того как ее отца убили на собрании. Это было не в ее характере. И только эта мысль не давала Байэлику сорваться с места, наплевав на грозящую угрозу и не ринуться в конюшню.
   Время тянулось, словно тягучий мед, заставляя принца нервничать еще сильнее. Нескончаемый грохот посуды и грозные приказы, отдаваемые Наилей, говорили о том, что обед в полном разгаре. Слуги как обычно суетливо выносили одно блюда за другим, чтобы угодить требовательным хозяевам. Байэлик присел на пол, прислонив спину к стене. Он плотнее затянул полы плаща, из-за царящего в кладовке, служившей еще погребом, холода. Бай не заметил, как отяжелевшие веки закрылись и только голос кухарки заставил его очнуться.
   - Мастер Байэлик, я все приготовила. Пойдемте.
   На выходе из кухни, Бай развернулся и произнес:
   - Дальше я сам. Не надо чтобы нас видели вместе. Выполни еще одну мою просьбу - если увидишь матушку, передай ей, что я все исправлю, - Бай порывисто поцеловал Наилю в щеку и на секунду прижал к себе.
   - Aa'lasser en lle coia orn n'omenta gurtha , - шепнула она ему в след.
   Байэлик осторожно крался среди деревьев и кустарников, растущих в саду. Он слышал ржание жеребца, ждущего его с той стороны зеленой ограды. Вдруг, справа, Бай услышал шорох. Остановившись, он прислушался и внимательно пригляделся к зарослям смородины, которую так любила матушка. Не заметив ничего необычного, он все тем же способом перемахнул через ограду и вот же миг как увидел Лиану, державшую за узду Coacalina. Он напрягся, принимая боевую стойку. За спиной невесты брата стояли три гланурийца: один из них натянул тетиву, готовый в любой момент выпустить стрелу, двое других выставили вперед копья, защищая госпожу.
   - Какой прекрасный у тебе конь, Байэлик. Я была бы не прочь иметь такого же, - Лиана прошлась ладонью по гриве лошади.
   Бай заметил, как нервно махает хвостом Coacalina и фыркает, отворачивая морду.
   - Даже моему коню ты не приятна. Как же мой брат мог поверить твоим лживым речам? - Байэлик положил ладонь на рукоятку клинка, готовясь дать отпор.
   В ответ на его слова Лиана рассмеялась, но успокоившись, сказала:
   - Любовь меняет всех. Из-за розовых шор, многие начинают видеть мир по-другому. И мой милый Хэлл не исключение. - Вдруг ее голос изменился, в нем проявились нотки угрозы, - Если ты думаешь отобрать его у меня, то приобретешь такого врага, с которым тебе еще не приходилось встречаться. Так что будь осторожен в своих высказываниях.
   - Это мы еще посмотрим, - Бай один рывком освободил клинок из ножен и ринулся вперед.
   Он легко отбил стрелу, выпущенную одним из охранников, подставив тыльную сторону клинка. На бегу упав на колени, Бай проскользнул под древком копья и, развернувшись, проткнул спину гланурийца. Рывком вскочил на ноги, замахнулся и отсек кисть лучника, который закричав, упал на землю. Кровь, пульсирующими струями выливалась на землю, образовывая у ног Лианы багряную лужу.
   - Хватит, - грозный крик невесты Хэлла, заставил Бая поднять голову. - Или ты хочешь, чтобы я ее убила.
   Байэлик в упор смотрел в испуганные глаза Наили. Серебристый отблеск от лезвия ножа, застывшего на ее горле, не давал повода сомневаться в намерениях Лианы.
   - Тише, тише, - успокаивающе говорил Байэлик, делая шаг вперед.
   - Стой на месте, - предупреждающе произнесла Лиана. - Никто не пострадает, если ты выслушаешь мое предложение, - она вопросительно изогнула брови.
   - Ты думаешь, что я стану тебе помогать, после всего, что ты сделала?
   - Ой, не будь таким. Мне говорили, что ты умен, но чувствую - я обманывалась. Если ты про Галенджил, то она в добром здравии, тем более ей не мешает отдохнуть. Умаялась королева за подданными присматривать.
   - Да как ты смеешь? - Бай попытался сделать выпад и нанести удар, но остановился, увидев струйку крови, стекающую по шее Наили.
   - А-а-а, не так быстро. Я отпущу вас обоих, после того, как поговорим.
   - Почему я должен тебе верить?
   - А разве у тебя есть выбор? Мне тут птичка нашептала, что ты с собой человечку притащил. Думаю, она для тебя так же важна, а как для меня Хэлл? Тогда тебе придется меня выслушать.
   Бай замер в нерешительности, разрываясь между желанием свернуть шею этой обнаглевшей гланурийки и возможностью узнать ее предложение. Он колебался, боясь выглядеть слабаком в глазах Наили, если пойдет на уступки. Но интуиция, не раз спасавшая ему жизнь подсказывала, что нужно поговорить с Лианой.
   - Я весь во внимании.
   - Ты знаешь желание моего отца править пятью королевствами. И до этого момента только наша маленькая слабость, не давала ему этого сделать. Получив фелоны, которые Хэлл отдаст в обмен на поддержку, на его пути больше ничего не будет стоять. Ваши воины сильны и искусны, но большая часть нокке не обучена бою. А гланурийцы с детства осваивают искусство войны. Прежде чем выступить на Балгор, Чадж непременно завоюет Исалу. И нет ничего проще, чем разрушить королевство, стоящее на пороге гражданской войны. Только тебе удастся объединить кланы и получить поддержку у балгорцев.
   - Какой в этом смысл? Я не верю, что ты пойдешь против отца, - скептически произнес Бай.
   - Я его люблю, как дочь родителя. Но с возрастом он стал недальновиден. Гланурийцам никогда не принести мир в пять королевств. Наш народ погрязнет в череде никому не нужных междоусобиц. Во-вторых, как только Чадж сядет на исалийский трон - он истребит любого, кто хоть мало-мальски имеет родство с королевской семьей. Ему не нужны конкуренты. Можешь не верить, но жизнь Хэлла и моих сестер заботит меня больше, чем желания отца.
   - Надеюсь, ты не думаешь, что мой брат останется безнаказанным?
   - Так и будет, после того как я займу гланурийский трон. Мы покинем Исалу, и никто не будет нас преследовать. Как тебе такое предложение?
   Байэлик даже не представлял, что Лиана действительно испытывает глубокие чувства к его брату. Ему все это казалось игрой, искусно поставленным представлением. Но искренность и порывистость, с которой она говорила, заставили его усомниться в собственных убеждениях. Он был поражен ее расчетливым умом и блестяще продуманным планом. Перед ним стояла не дама, привыкшая к балам и присмотром за домом, а целеустремленный воин с холодным сердцем.
   - Я согласен.
   - Тогда тебе следует поторопиться, если хочешь уберечь свою женщину, - Лиана убрала нож с горла кухарки и толкнула ее вперед, - И ее с собой забирай.
   Первым порывом ему хотелось воспользоваться возможностью и проткнуть лживое сердце гланурийки, но испуганный, затравленный взгляд Наили заставил остановиться. Он помог ей взобраться на Coacalina, потом сам сел сзади и легонько ударил по бокам, заставляя двинуться с места.
   - Не подведи меня, Бай. Прежде чем вздумаешь учинить какую-нибудь глупость, подумай о Галенджил, - крикнула вслед Лиана.
   Он гнал коня без продыху полтора дня, пока вдалеке не показались вершины деревьев туманного леса. До сих пор не пришедшая в себя Наиля молчала всю дорогу. И только ее трясущееся от страха тело, говорило, что она еще в сознании. Бай потянул за узду, заставляя Coacalina сбавить шаг. Когда до леса оставалось не больше сотни метров, он спешился и помог спуститься кухарке.
   - Оставайтесь здесь, - подведя их под крону одиноко стоявшего дуба, произнес Бай.
   Конь недовольно фыркнул, а Наиля только кивнула головой. Убедившись, что они в безопасности Байэлик устремился к дому Лили. Как только он пересек границу туманных лесов, в глаза отчетливо бросилось увеличенное количество постовых, патрулирующих округу.
   Баю удалось незаметно ускользать от охранников, прячась за широкими стволами деревьев и высокой травой. На этот раз удача была на его стороне. Он заметил Лили, которая одна шла в сторону небольшого озерца, где они впервые встретились. Нагнав ее на полпути, он схватил ее за руку и утянул с тропы, предварительно зажав рот рукой. Она сопротивлялась, пытаясь ударить его ногой и вцепившись ногтями в предплечье.
   - Как была кошкой, так и осталась, - прошептал он, отпуская пленницу.
   - Бай, это ты? - она удивленно округлила глаза. - Тебе нужно уходить.
   - Я не двинусь с места без Дарины. И если придется, сотру в порошок ваши земли, он угрожающе сделал шаг в ее сторону.
   - Ее здесь нет. А тебе, правда, нужно выбираться отсюда. Если Скилан тебя увидит...
   Он не дал Лили закончить:
   - То что? Не пудри мне мозги Лили. Где Дарина? - он разозлился и в порыве ярости схватил ее за шею.
   - Она с моим братом, - прохрипела бывшая возлюбленная.
   Бай опомнился и убрал руки. Его удивили слова Лили, он вопросительно посмотрел на нее.
   - Тиадре теперь дож лесного клана. По моей просьбе он спрячет ее на своих землях. Теперь ты успокоился? - в ее голосе слышалась обида с примесью злобы. - Ты думал, что после убийства моего отца я встану на сторону Хэлла? Этому не бывать! Сейчас меня заботит другое - Скилан. Мне нужно вправить мозги моему муженьку, пока он не совершил непоправимую ошибку. Я знаю, что второй раз ты его не пощадишь.
   - Спасибо тебе. И прости за мою порывистость, - виновато произнес Бай, увидев красноту на ее белоснежной шее.
   - Не стоит, - она быстро набросила морок, чтобы никто не увидел отпечатки рук, пытавшихся лишить ее жизни. - Тиадре ждет тебя. Будь осторожен. - И когда Байэлик собирался уйти, она тихо спросила, - Ты ее любишь?
   - Больше жизни, - ответил он, впервые признаваясь себе, что Дарине за столь короткий срок удалось навсегда пленить его сердце и душу.
   Глава 19
   Я сидела в ванне, наполненной горячей водой, на поверхности которой плавали лепестки роз. Размокая, они источали приятный аромат, наполнивший комнату. Это не была ванная комната в человеческом понимании: на полу не лежал кафель, стены не украшал замысловатый рисунок разноцветных плиток, вдоль стены не красовалась раковина, не висели полочки, на которых стояли разного размера бутылочки, баночки с растворами для души и тела.
  Когда я только вошла, создалось впечатление, что попала в грот пещеры, что было довольно странно, учитывая, что мы находимся в метрах десяти над землей. Стены комнаты были украшены ракушками, что создавало впечатление каменного свода. Лишь изредка их прореживали соцветия гербер разных окрасов. Я подошла и потрогала лепестки, чтобы убедиться, что они настоящие. Белый деревянный пол, был разрисован листьями овальной формы, а довершало это великолепие массивное окно, не доходящее да пола сантиметров пятнадцать. В его проеме не было привычного для меня стекла, лишь ажурная тюль отделала комнату от теплого воздуха за окном.
   Пока стояла и восхищалась простотой и красотой оформления двое мужчин веревками подняли ведра с водой и наполнили ванну. Лили дала им знак удалиться, что они и сделала поклонившись. Оказалось эта дамочка не только красива, но и стоит на верху иерархической лестницы. Она подошла к мраморной купели, опустила указательный палец в воду, а через мгновение от ее поверхности вверх устремились клубы пара. Мне очень хотелось опуститься в теплую воду, чтобы смыть с себя дорожную пыль и унять зудящее тело, но в тоже время я боялась, не зная, что Лили сделала. Она тоже умела колдовать: кто знает, какие мысли спрятаны в ее милой головке.
  - Не бойся. Убивать тебя не входит в мои планы, - сказала Лили, словно прочитала мои мысли.
   Она что-то прошептала и в ее руках появилась стеклянная колба, доверху наполненная лепестками роз.
   - Ты интересный экземпляр. Я никогда не видела людей, но много слышала про ваш народ, - говорила она, взяв в ладонь пучок лепестков, и изящно кинула их в воду. - Ваше тело слабо, у вас нет магии, а вот внутреннее сила сродни ноккийской.
   - Чьей?
   - Разве Байэлик не говорил, как называется наш народ? - искренне удивилась Лили. - Мы - нокке.
   - Знаешь, у нас много книг написано про эльфов. И их описания точь-в-точь напоминают вас.
   - Да, как мой народ только не называли. Это пустяк, главное, что каждый ноккиец знает кто он. Ладно, мы еще успеем поболтать, пока тебе нужно привести себя в порядок.
   Вот я и нежусь в водичке, обдумывая все произошедшее со мной за один день. Казалось бы, что может произойти за двадцать четыре часа: оказывается многое, что способно изменить твой мир навсегда. Я улыбнулась, вспоминая, как карабкалась по этой жуткой лестнице вверх, с задранной до бедер юбкой, отмечая, что офисная одежда не предназначена для таких занятий. Зато у Лили в платье, чей подол скрывал ступни, этот процесс выглядел грациозно. Я же скорее походила на цирковую обезьянку, взбирающуюся по канату. Спасибо Ридусу, который помог мне на последнем пролете, подав руку. Он просто поднял меня в воздух и поставил на деревянные помост мансарды. Тогда-то я и совершила еще одну глупость - посмотрела вниз. Никто не знал, что я боюсь высоты, поэтому лица Ридуса и Лили вытянулись от изумления, когда они увидели, как я замерла на месте, словно окаменела. Я, правда, не могла сделать и шага, тело словно проволокой обмотали, сковывая движения, мышцы одеревенели, резко закружилась голова, от долгого созерцания вниз.
   Потом я очнулась на софе в просторной комнате, в окна которой просочились ветви деревьев, служившие природными шторами, скрывающими владельцев дома от любопытных соседских глаз. Я была абсолютно одна, и испугалась, еще не до конца понимая, где оказалась. Но когда за стеной послышался знакомый голос Ридуса, немного успокоилась и на цыпочках подкралась к проему, разделяющему комнаты, чтобы подслушать.
   - Тиадре придет, как только на туманный лес опуститься мгла. Дольше вам нельзя здесь оставаться, - говорила Лили.
   Я насторожилась, понимая, что нам грозит опасность. Только от кого она исходит, оставалось загадкой. Мне не хотелось оставаться в этом месте дольше, но и уходить от портала не было желания. Бай сказал, что для восстановления сил понадобиться несколько дней, после чего я смогу вернуться к привычной жизни. Чего мне искренне хотелось. В этот момент сердце йокнуло, а внутренний голос завопил: 'Не ври'. Я тряхнула головой. В этот момент огромная ладонь Ридуса схватила меня за запястье и вытянула из укрытия.
   - Не хорошо подслушивать, - пожурил он.
   Жар стал подниматься к щекам, так как я почувствовала себя жутко неудобно. Веселая улыбка Лили не прибавила мне уверенности.
   - Брось. Это касается и ее.
   - Тебе следует помыться, - втянув носом воздух, Ридус поморщился и скосился на меня.
   - А ты..., - я ударила его кулачком по руке, но рискнула высказать все, что о нем думаю, так как заметила его усмешку. - Тебе, великан, тоже не помешает.
   Заливистый, журчащий смех Лили наполнил комнату.
   - Дерзка. Никто не позволял себе так разговаривать с преторианцем, - успокоившись, проговорила она. - Пойдем.
   Я не стала упрямиться, тем более Ридус одобрительно кивнул головой. И теперь не жалела об этом. Тело наполнилось приятной легкостью. Что же она сделала с водой? Хотя мне было все равно. Вот бы мою пену для ванны променять на ее заклинание: я бы из ванны часами не выходила. Еще одной странностью было то, что вода до сих пор оставалась теплой, хотя я валяюсь тут добрых полчаса.
   Когда я собиралась покинуть мраморную чащу меня осенило, что никто не оставил мне полотенца или простынь. Я оглянулась, но ничего похожего на эти предметы не обнаружила: не идти же мне голой по дому. Вещей моих здесь тоже не оказалось, хотя надевать на себя грязную одежду не очень то и хотелось. В комнату вошла молоденька девушка с пурпурными волосами, спускающимися чуть ниже груди, в ее руках лежало полотенце и еще что-то. Она, не поднимая головы, положила ношу на выступающий край ванны и ушла. Они что действительно мысли читают?
   Не заостряя внимания на этом вопросе, я встала, вытерлась мягким, словно пух полотенцем и развернула сверток. Там оказалось розовое платье. Цвет не был гламурно-кричащим, он был нежным, как легкий румянец на щеках. Закутавшись в полотенце, я не решалась надеть его, словно боялась потерять себя. Как будто расставшись с последним, что связывало меня с прошлой жизнью - одеждой, я больше никогда туда не вернуть. Помявшись еще несколько минут, осознав, что выбора нет, я облачилась в искусно сшитый наряд. Платье не было однородным, оно состояло из нескольких частей. Сначала я надела легкую полупрозрачную рубаху, доходившую до середины бедра. Она плотно прилегала к телу, а на кончике рукавов была петля, которая предназначалась для среднего пальца. Когда сунула ногу в нижнюю юбку, то с облегчением отметила, что это штаны, которые со стороны выглядят как другой предмет одежды. И венчало это великолепие туника без рукавов, нижняя часть которой ложилась поверх брюк, создавая внешний вид платья. Костюм сидел на мне как влитой, как будто портниха снимала с меня мерки. По-женски было любопытно посмотреть на себя в зеркало.
   Я покрутилась, как девчонка, получившая заветный подарок и нечаянно опрокинула полотенце. Глухой удар об пол заставил меня нагнуться. Я увидела бежевые ботинки, больше напоминающие современные мокасины. Они были сшиты из кожи. Такая обувь не располагала к прогулкам под палящим солнцем, но опять же, выбора у меня не было. Туфли остались где-то в лесу, а босиком я уже находилась. Меня осенило - ступни не болели. Я подняла ногу, но на розовой коже не было и следа от ран. Так значит, Лили еще и исцелила. Надо поблагодарить ее за это. На самом деле неприязненный эффект первого впечатления прошел и Лили оказалась очень милой, радушной хозяйкой. Все, что связывало ее с Баем далеко в прошлом, значит, мне не о чем переживать. Пригладив мокрые растрепанные волосы, я вышла из комнаты.
   Ридус и Лили сидели за накрытым столом. Одна пустующая тарелка, видимо, была оставлена для меня. Здоровяк поднял голову и закашлялся. Я подбежала к нему и похлопала по спине.
   - Вот это красавица. Больше не носи те страшные вещи, - пробубнил он и принялся есть дальше.
   - Пойдем, я займусь твоими волосами, а потом тоже перекусишь. Скоро мой брат будет на окраине туманного леса, - Лили поднялась с места, взяла меня за руку и повела в соседнюю комнату.
   Скорее всего, это была ее спальня, которая обилием женских предметов: маленький столик, на котором стояли стеклянные флаконы с разноцветными жидкостями и кремами, лежали несколько расчесок, больше напоминавшие гребни, рядом лежала шкатулка, украшенная золотым орнаментом и драгоценными камнями, напоминала мою комнату.
   Лили усадила меня напротив зеркала, которое висело над столом и я, наконец, смогла увидеть себя в новом наряде. Розовый цвет мне шел, что стало открытием. Я никогда не рисковала и не покупала яркие вещи, чтобы не выглядеть глупо, все-таки не модельная фигура. А ходить как свинка по улицам, ловя насмешливые взгляды прохожих, не хотелось. Оказалось, я заблуждалась. Пока я знакомилась со своим отражением, Лили возилась с волосами. Краем глаза заметила, как она вытащила серебристую цепочку из шкатулки, взяла одну из расчесок и принялась 'колдовать'.
   - Тебе нравится? - спросила Лили у моего отражения.
   Я открыла рот от изумления, увидев, что ей удалось сделать. Вплетенная в волосы цепочка создавала волнообразный узор, а ее концы соединялись на затылке, чуть выше лба, словно тиара. Я боялась прикоснуться, чтобы не разрушить сотворенную красоту на моей голове. Раньше никогда не делала замысловатых причесок - было жалко потраченного времени. Встану утром, пройдусь утюжком по волосам, заправлю за уши и бежала на работу.
   - Спасибо, - прошептала я.
   Лили лишь улыбнулась и снова взяла за руку, уводя в столовую, где Ридус опустошив тарелку, вальяжно вытянулся на стуле.
   - Теперь ты больше на ноккийку похожа.
   - Это ты так комплимент делаешь? - изогнув бровь, спросила я.
   - Ненаучен я таким премудростям, а правду говорить умею. Но это ничего не меняет. Надеюсь, ты это понимаешь?
   - Да.
   Лили вопросительно посмотрела сначала на Ридуса, а потом на меня, но мы не стали открывать тайный смысл его вопроса. Настроение он мне подпортил, вот кто его за язык тянул? Мне и комплимента хватило. Эйфория от нового образа рассеялась, как туман после восхода солнца, кусок в горло не лез. Лили наполнила мою тарелку овощным салатом и куском мяса. Я съела пару кусочков помидор, огурцов, отщипнула немного мяса, которое напоминало курицу, и проглотила что-то, по вкусу напоминающее кабачок. От предложенного вина отказалась, выпив березового сока, который налила Лили.
   Они разговаривали, обсуждали дальнейшие планы, а я игралась с салатом, перемешивая кубики, и думала о том, что я здесь делаю. Какой от меня прок? Магии нет, не стратег, боевыми искусствами не занималась, разведенка, пытающаяся построить новую жизнь. На глаза навернулись слезы жалости к себе. Блин, да что ж я за неудачница такая. Все только начало налаживаться, когда Бай втянул меня в эту историю. Неужели мне суждено влюбляться в мужчин, которых тянет на приключения?
   - Я хочу вернуться домой, сейчас, - сказала я, вытирая слезу, катившуюся по щеке.
   - Ты же знаешь, что еще рано. Ты можешь погибнуть? - нахмурив брови, Ридус посмотрел на меня.
   - Успокойся, Ридус. Ты не видишь, она расстроена, - Лили чуть повысила голос, осекая здоровяка, а потом обратилась ко мне, - Знаю, тебе трудно, но это правда: тебе еще рано пересекать границу миров.
   - Откуда тебе это знать? Я сильнее, чем кажусь.
   - Я знаю, иначе Бай не выбрал бы тебя, - ее слова ударили в сердце, словно стрела. - Он многое потерял, возможно, потеряет еще больше. И только ты сможешь не дать ему сойти с верного пути. У Байэлика сильный характер, но ранимое сердце. Один раз он запер его на долгое время, боюсь, второй раз станет последним: тогда мы потеряем его навсегда. Ведь любой, у кого сердце превращается в камень, отсекает частичку души.
   - Госпожа, пора, - голос с веранды, прервал ее речь.
   Не знаю, какие именно слова успокоили разбушевавшиеся чувства, я собралась. Никогда раньше я не была так уверенна, что готова двигаться дальше. Ридус забрал из комнаты тюк, закинул его на спину и вышел на веранду. Я, не мешкая, последовала за ним, но Лили остановила:
   - Это тебе тоже пригодиться.
   Взяв из ее рук темно-зеленую накидку с капюшоном, кивнула, поблагодарив, и порывисто обняла. Возможно, мы больше не увидимся.
   - Торопитесь. Лейсун, проводит вас, - она слегка прижала меня к себе, а потом подтолкнула вперед.
   Спуск занял больше времени, чем ожидал Ридус. Он все ворчал и поторапливал, а я пыталась не запутаться в ткани, борясь со страхом, переступала с одной деревяшки на другую. Оказавшись на земле, накинула на себя плащ и натянула капюшон, стараясь не испортить прическу. Местная одежда сыграла свою роль: практически никто из жителей деревни, встречавшихся на пути, не обращал на нашу троицу внимания. Когда освященные фонарями, прикрепленными к верандам домов, 'улочки' деревни скрылись из виду, Лейсун сказала:
   - Мавейтулан.
   Перед ней вспыхнул светящийся шар, который начал движение, как только она сделала первый шаг.
   - Ого, - изумилась я.
   - Молчи. Мы уже почти на месте. Будешь ее отвлекать, Лейсун потеряет концентрацию: мы останемся без источника света. Будет жаль ее потраченных сил, - пожурил Ридус.
   Я замолчала, хотя хотелось поспорить со здоровяком. Сказать ему, что я профан в магических делах и можно быть со мной снисходительнее. Мы ускорили шаг, услышав приглушенный треск веток и топот копыт, раздавшийся впереди. Ридус потянул меня с тропы, а Лейсун погасила шар.
   - Пригнитесь, - скомандовал он.
   Через секунду в нескольких метрах от нас пронеслись три всадника. Первый из них выделялся прямой спиной и гордо вздернутым подбородком. Мне он показался напыщенным и самолюбивым. Даже световой шар раздут, как его самомнение. Когда процессия миновала, мы снова вышли на тропу.
   - Нужно торопиться - Скилан вернулся в деревню, - Ридус обратился к Лейсун.
   После этого мы побежали, и я искренне порадовалась мастерству местных сапожников. Мокасины не утяжеляли ногу и оказались воздухопроницаемыми: я словно в домашних тапочках бежала.
   Вдалеке показалось несколько огоньков, которые приближались все быстрее, а может это мы к ним. Еще через некоторое время я услышала уханье филина, после чего Ридус замер на месте, сложил ладони трубочкой и поднес к губам. Он несколько раз издал звук, больше напоминающий карканье вороны, после чего из-за ближайшего дерева вышли несколько человек. Испугавшись, подошла к здоровяку и прижалась к его боку.
   - Не бойся, девочка, это не враги, - сказал он и по-отечески положил ладонь мне на плечо.
   К нам стало приближаться еще больше народу, появлявшемуся из-за деревьев. Кто-то спрыгивал вниз с веток, кто-то вставал из-за зарослей высокой травы. Мое внимание привлекла быстро приближающаяся мужская фигура. Он был на пол головы выше всех, а в походке можно было распознать человека, повидавшего немало битв. Когда незнакомец вышел на свет, в его лице я увидела знакомые черты, принадлежавшие Лили. Значит это и есть Тиадре. Он не был похож на Бая: белые волосы, были завязаны в хвост, широкие брови подчеркивали синие глаза, удлиненный с горбинкой нос. И тут я заметила шрам, тянувшийся мочки левого уха и задевающий часть верхней губы. Кто-то бы сказал уродство, но мне показалось, этот изъян придает ему мужественности. Поверх нижней рубашки, песочного цвета, была надета темно-коричневая кожаная туника, доходившая ему до колен.
   - Почему вы так долго? - он обратился к Ридусу, заставив меня снова посмотреть ему в лицо.
   - Нас задержали. На тропе мы встретили Скилана, пришлось затаиться.
   - Тогда нужно поторапливаться. Если мой зять что-то задумал, то обязательно доведет это до конца, - Тиандре развернулся, махнул рукой и пошел вперед.
   Я изумилась, увидев, как бесшумно наши сопровождающие растворились в темноте ночи. Быстро попрощавшись с Лейсун и поблагодарив ее за помощь, я побежала вслед за Ридусом. На опушке нас ждали лошади. Мне стало страшно от одной мысли, что придется самой ехать на этом животном, но Ридус, подхватив меня на руки, усадил в седло, а сам примостился сзади. Сердце бешено стучало в груди, подгоняемое чувством приближающейся опасности и жаждой приключений. Тиадре, оседлавший черного скакуна крикнул, и лошади пустились в галоп. Я вцепилась в луку седла, боясь свалиться на землю. И опять Ридус спас положение, он обхватил поводья так, что я оказалась в кольце его больших рук, служивших барьером.
   - Спасибо тебе, - прошептала.
   - Поспи, девочка, путь нам предстоит не близкий, - ласково сказал он.
   Тепло его большого тела и монотонная тряска сыграли свою роль, мои веки тяжелели. Я моргала, чтобы прогнать навалившуюся усталость и сонливость. Но все же оперлась о широкую грудь Ридуса и задремала, точно зная, никто не причинит мне зла.
   Глава 20
  Лиана уже несколько дней не находила себе места. Возвращение Хэлла с фелонами, его визит к Чаджу, встреча с Баем - эти события выбили ее из колеи. Земля под ее ноги пошатнулась, осталось только найти способ вернуть все на свои места и следовать намеченной дорогой. Лиана знала, что нахождение Галенджил в заложниках не такой уж сильный козырь в борьбе с Байэликом. Его согласие на союз была лишь попытка оттянуть время и спасти жизнь старой кухарке. Против такого противника нужно что-то весомей, но вступать с ним в открытый бой еще рано. С Хэллом тоже все усложнилось: после возвращения из Гланурии он закрылся и все меньше времени проводил в ее обществе. Порой Лиана просто бесилась, когда узнавала, что Хэлл опять сидел у кровати матери и разговаривал с ней. Сегодня ночью он даже не спал в их спальне, что наводила на мысль о здравом уме Хэлла.
   И как только Лиана умылась, она решила пренебречь условностями королевского двора и надела зеленые хлопковые брюки, плотно облегающие бедра, желтую свободную рубаху, закатав до локтя рукава. Поверх нее коричневую жилетку, скроенную так, что сзади она была длиннее, чем спереди. Лиана взглянула на себя в зеркало, взяла со стола деревянную, резную заколку в форме березового листа и сколола волосы в хвост. Довольная своим видом, она заправила брюки в сапоги, доходившие до середины лодыжки, и отправилась искать Хэлла.
   Она усмехнулась, когда открыв дверь в комнату Галенджил, увидела Хэлла, который сладко спал на краю кровати, положив руки под голову. Лиана специально хлопнула дверью, чтобы вырвать его из забытья.
   - Что...что ты вытворяешь? - он подскочил с кресла и напористо приближался к Лиане.
   - Это ты что творишь? - она ткнула его пальцем в грудь, заставив сделать шаг назад.
   - Прекрати орать. Давай выйдем отсюда, - Хэлла схватил ее за предплечье, разворачивая к двери.
   - Никуда я не пойду, - Лиана крутанулась, вырвалась из его хватки. - И прекрати разговаривать шепотом. Она, - Лиана ткнула на лежащее в кровати тело Галенджил, - все равно нас не услышит. Твоя мать спит! Проще мертвого поднять из могилы, чем разбудить ее....
   Лиана прервала свою тираду и прижала ладонь к обожженной ударом щеке. Она недоуменно уставилась на Хэлла, который и сам не мог поверить, что только что дал пощечину невесте.
   - Прости, - он порывисто подался вперед, но замер на месте, увидев, как меняется цвет ее глаз. - Сама напросилась, - зло выплюнул Хэлл.
   - Ты еще об этом пожалеешь, - процедила Лиана и собиралась покинуть комнату.
   Не успела она сделать и шага, как Хэлл схватил ее за плечи, встряхнул и сказал:
   - Ты смеешь мне угрожать? Мне, принцу регенту Исалы? Да я могу посадить тебя за решетку и плевать на твоего отца. С помощью фелонов я сотру в порошок Гланурию и всех ее жителей.
   Лиана подняла ногу и со всей силы опустила ее на ступню жениха со словами:
   - Король не тот, кто на троне сидит, а тот, кого его собственный народ уважает.
   Хэлл взвыл от боли и ослабил хватку, чем она и воспользовалась. Ей стоило уйти немедленно. Но гордость и обида, подогревавшая кровь, заставили толкнуть Хэлла в грудь. Он упал на пол и недоуменно уставился на нее. Лиана нависла над ним и, чеканя каждое слово, произнесла:
   - Пока ты не вылезешь из-под юбки матери, никто не станет воспринимать тебя всерьез. С каждым днем все больше исалийцев будут присоединяться к твоему брату. Через несколько месяцев большая часть страны будет разрушена из-за гражданской войны. Много хороших воинов погибнет. И это приведет к краху Исалу. Твои враги: терберийцы, да и мой отец не упустят шанса урвать лакомый кусок. И когда у кого-то из них это получится, гордый народ превратиться в рабов. Если это твоя цель, то давай вернись к постели мамочки и положи головку на перину. Хныч у ее изголовья и спрашивай совета у живого трупа. Но, если в тебе остался стержень, встань и начни, наконец, бороться за свой народ.
   Больше ей сказать было нечего, и оставаться в этом 'храме' Галенджил желание иссякло. Лиана, не оборачиваясь, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Не обращая внимания на вопросительные взгляды охранников, она сбежала с лестницы, перепрыгивая через две ступеньки, пока не попала в конюшню. Лиана сама оседлала свою рябую кобылу, вскочила в седло и, пришпорив коня, понеслась прочь из Хамина. Она неслась вперед, рассекая воздух, свистящий в ушах ветер был верным спутником на пути в неизвестность. Лиана не знала куда ехала, просто гнала кобылу вперед, лишь бы подальше быть подальше от Хэлла. Горькие слезы разочарования катились по щекам. В груди рос комок обиды и горечи. И когда сил сдерживаться не осталось, она закричала, выпуская наружу свои чувства. Бедная кобыла встала на дыбы, услышав звук, разрывающий душу и сердце наездницы на две части. Лиана сильнее вцепилась в поводья, чтобы удержаться в седле и через мгновение опять неслась вперед навстречу ветру и лучам полуденного солнца.
   Ей хотелось, чтобы теплые порывы воздуха выдули невеселые мысли из головы. Она резкими движениями вытирала глаза от водяной пелены, образованной слезами. Лиана забыла, какого это - плакать. И в голове всплыл момент, когда она делала это в последний раз: они с сестрами играли в прятки и младшая Айилин, которая на тот момент только вступала в пору зрелости, укрылась в королевской спальне. Лиана и Янила полчаса не могли отыскать свою сестричку, когда услышали крики в конце коридора. Когда девочки вбежали в отцовскую спальню, то замерли на месте, до конца не осознавая, что произошло. Айилин, закрыв лицо руками, лежала на огромной кровати и рыдала. Нижние юбки ее платья были разорваны, верхняя же часть стянута до талии, оголяя грудь.
   - Что уставились? Я ничего с ней не сделал, просто показал, как опасно бегать одной по замку, - сказал Кидат, проходя мимо ошарашенных сестер.
   И пока Янила бросилась успокаивать Айилин, Лиана помчалась к отцу, чтобы потребовать наказания для сводного брата.
   - Папочка, папочка, - кричала она, пока бежала, спотыкаясь, по темному сырому коридору, ведущему в кабинет отца.
   Он выбежал из дверей, на обеспокоенном лице между бровей залегли складки непонимания происходящего.
   - Лиана, детка, на нас напали? - спросил он, подхватывая на руки обеспокоенную дочь.
   - Нет. Но ты должен пойти со мной. Айилин..., - Лиана запнулась, не зная как рассказать отцу то, что они увидели.
   - Что с ней?
   - Кидат...он, - она запиналась, - он...мы вошли в твою спальню и... увидели... Айилин... она была полуголой, - засмущавшись, она опустила голову.
   - Кто-то над ней надругался? Кто это был? - в голосе Чаджа прозвучали стальные нотки.
   - Кидат. Он сказал, что всего лишь проучил ее. Сказал, что не тронул, просто показал, что не стоит ходить по замку одной, - выпалила на одном дыхании Лиана.
   Она наблюдала, наклонив назад голову, как сменялись эмоции на лице отца. Молча, он поставил ее на пол, взял за руку и повел к себе в кабинет. Там сел на кресло, посадил Лиану к себе на колени и серьезным тоном произнес:
   - Послушай малышка, мир жесток и несправедлив. Для того чтобы все упорядочить создаются законы. По одному из них Кидат станет будущим правителем, хотя не его я представляю на этом месте. Во-вторых, он не тронул твою сестру, наоборот, показал ей, чтобы с ней было, если бы на его месте оказался кто-то другой.
   - Но папа, если бы на ее месте оказалась я, то... - перебила Лиана.
   - Постой, - Чадж приложил палец к губам дочери, заставляя замолчать. - Ты особенная и всегда должна об этом помнить. А теперь беги к сестрам, - он спустил ее с колен и подтолкнул к двери.
   И стоя в промозглом коридоре, Лиана заплакала, упав на колени. Ее терзало чувство беспомощности. Девочка прислонилась спиной к влажной глиняной стене, притянув к себе колени. Она не могла поверить, что отец так жестоко отнесся к беде дочери. Лиана сидела на холодном земляном полу, пока ее ноги не одеревенели, а тело не покрылось гусиной кожей. К тому времени она дала себе обещание никогда и ни у кого не просить помощи, оберегать сестер и надеяться только на собственные силы. А самое главное, Лиана запретила себе плакать. Слезы - признак слабости.
   Тряхнув головой, она натянула поводья, заставляя кобылу остановиться и недовольно фыркнуть. Лиана не знала, почему сейчас ожило воспоминание о происшествии изменившем ее и не только. Айилин тоже перестала быть прежней улыбчивой и жизнерадостной девочкой. Она превратилась в бледную тень, слоняющуюся по темным коридорам ночью. Именно желание вытащить сестер из 'заключения' в собственном доме привело ее в Исалу. И вот где теперь она оказалась.
   Лиана смотрела на садящиеся за горизонтом солнце, понимая, что не имеет ни малейшего понятия куда прискакала. Вдалеке виднелись заснеженные пики гор, а впереди простиралась равнина заросшая клевером. Справа оказался небольшая березовая посадка, куда она направила лошадь. Спешившись, привязала поводья к ветке и пошла на журчание ручья, находившегося неподалеку. Лиана присела, набрала в ладони прохладной воды и поднесла ко рту. Она с жадностью делала один глоток за другим, пытаясь утолить жажду. Слишком быстро небесное светило покинуло небосвод, уступая место сестре. Сгустившиеся сумерки не позволяли вернуться обратно в замок, да и не сильно ей этого хотелось. Лиана сорвала лист лопуха, наполнила его водой и вернулась обратно, чтобы накормить уставшую от дневной скачки лошадь.
   Передвигаться в полутьме было непривычно, а применять магию в незнакомом месте было просто опасно. Лиана двигалась медленно и бесшумно, стараясь не тревожить сухие листья на земле. К полуночи, когда луна полностью вступила в свои права и в воздухе почувствовалась прохлада, Лиане пришлось воспользоваться заклинанием.
   - Калимансе, - прошептала она, наблюдая, как голубая нить устремляется вглубь посадки.
   Взяв коня под узды, она зашагала следом, пока яркая вспышка не озарила пространство, показывая огромную иву, стоящую посреди берез. Ее ветки опускались до земли, создавая подобие шалаша, в котором можно укрыться. Она привязала кобыла и раздвинула ветки и зашла под них. В небольшом пространстве сохранилось тепло, накопленное листьями за день. Лиана легла у ствола дерева, чьи выпирающие из земли корни на эту ночь послужат подушкой и глубоко вздохнула. Ей не хотелось признаваться, но в глубине души она надеялась, что Хэлл поскачет за ней и вернет обратно. Но этого не произошло. Червячок сожаления, все больше вгрызался в сердце. Единственный раз она позволила себе расслабиться, стать истинной женщиной и вот во что это вылилось. Еще раз судьба ударила ее под дых, заставляя свалиться на колени. И еще раз Лиана убедилась, как переменчивы чувства. Несколько дней назад она мечтала выйти замуж за Хэлла, стать ему верной и преданной женой. Помогать справляться с трудностями, быть опорой в горе и компаньеном в радости. Теперь же дурацкие бабские фантазии улетучились, заставляя прагматично смотреть на вещи. Трон ей был еще нужен, а вот муж после достижения цели не очень. Только лишком много врагов вокруг и одной ей не победить в этой битве.
   Первое чем она займется с утра - поиск союзников, которые будут надежнее Байэлика, мечтающего вонзить ей в спину клинок. Лиана долго ворочалась, то ли от мыслей, не хотящих покидать ее голову, то ли от насекомых, которые заползали под одежду и норовили укусить больнее. Вся ночь прошла между сном и явью, прекрасными картинами будущего с сестрами и отчаянными попытками вытащить из-за шиворота очередного гада. И только когда сквозь листья стали пробиваться предрассветные лучи солнца усталость взяла свое.
   Лиана очнулась, когда услышала топот приближающейся группы лошадей и приглушенные голоса всадников. Первым порывом было выбежать из укрытия, так как она рассчитывала, что это королевская стража, выевшая на ее поиски. Но чувство беспокойства и ноющий голосок осторожности, заставили ее забраться на дерево.
   - Здесь кто-то есть, - раздалось совсем близко. - Не думаю, что кто-то специально оставил здесь такую красавицу.
   Лиана затаила дыхания, понимая, что незнакомцы со странным акцентом в голосе, подошли к ее кобыле. Возможно это вообще не нокке? Шорох листьев, впускающих двух высоких мужчин в ее укрытие, заставил ее замереть на месте. Один из них поднял вверх голову. На секунду Лиане показалось, что светловолосый ее заметил: в его синих глазах мелькнул огонек, а щеку изуродованную шрамом исказила ухмылка. Но ноккиец взял за руку товарища, и они вместе вышли наружу. Облегченно вздохнув, она просидела на ветке, пока топот копыт не растворился среди птичьего пения и шелеста листвы, потревоженной ветром. Лиана медленно спустилась вниз, осторожно развела в стороны ветки и, убедившись, что находится одна, вышла под солнечные лучи.
   Не теряя времени, боясь, что незнакомцы вернутся, поставила ногу в стремя и собиралась перемахнуть через спину коня, как услышала шорох. Оглянувшись она увидела того светловолосого нокке, бегущего к ней словно плокс, преследующий добычу. В одно мгновение Лиана оказалась в седле и, ударив бока лошади, рванула с места. Сильные руки, ухватившиеся за узду не дали ей проехать и пары метров. Резко затормозившая лошадь, заставила Лиану пошатнуться, потеряв равновесие, она свалилась на землю.
   - Что вы себе позволяете, - не растерявшись, она встала на ноги и оглянулась.
   - Я один. Мои спутники ждут неподалеку. А теперь расскажите от кого вы там прятались, - синие глаза незнакомца потемнели, как тускнеет закатное небо, он вопросительно изогнул правую бровь.
   Лиана смотрела на него снизу вверх, точно не определившись, что ответить. Она была поражена его силой и скоростью. Он отличался от всех нокке, что ей приходилось видеть до этого момента. И явно не знал кто она такая, чем и решила воспользоваться Лиана.
   - Я отстала от группы. Мы направлялись в Хамин, на ярмарку, - изображая смущение, она опустила вниз глаза, но услышав надменный смешок, вскинула голову.
   - Да... много я вранья слышал, но более нескладного никогда. Гланурийская полукровка, одетая как принцесса. Что-то это не вяжется с образом обычной торговки, - он говорил дружелюбно, что заставило Лиану испытать стыдливость.
   Это было для нее откровением. Что такого в этом незнакомце, что заставляет ее вести себя как жеманная девица? Решив взять себя в руки и, наконец, уехать отсюда, она ухватилась за поводья. И когда ноккиец не отпустил их, Лиана молниеносно присела и сделала подсечку, заставляя его упасть на мягкое место. Но желаемый эффект был достигнут - он отпустил поводья. И опять ей только удалось поставить ногу в стремя, как сильная рука ухватила за лодыжку и потянула вниз. Распластавшись на спине рядом с ним, она почему-то прыснула от смеха, представляя, как комично выглядит со стороны их борьба. Услышав приятный грудной смех незнакомца, Лиана почувствовала жар, зарождающийся внизу живота.
   - Строптивая гланурийка. Впервые такую вижу. Так что же тебя привело сюда? Твой дом расположен в другой стороне или ты к нам, в гонный клан решила податься? - спросил он, перевернувшись на бок.
   Лиана похолодела, узнав, на чьи земли завела ее судьба. Она понимала, что если он узнает что передним невеста Хэлла, то ее не отпустят: минимум возьмут в заложницы, а максимум лишат головы, прямо на этой поляне. В голове проносились множество мыслей, она пыталась выбрать нужные слова, чтобы избежать дальнейших вопросов. Но этого сделать так и не удалось, так как она услышала знакомый басовитый голос:
   - Тиадре, хватай ее. Это гланурийская девка отравила нашу королеву.
   Выражение лица незнакомца в миг из дружеского превратилось в агрессивное. Он нахмурил брови, недавно улыбающиеся губы превратились в тонкую линию, а глаза стали темнее самой глубокой впадины озер, в туманных лесах. Лиана осторожно встала, сделала несколько шагов назад, пока не уперлась в бок лошади. С разных сторон к ней приближались остальные члены группы, следующей с Тиадре. Но больше всего ее испугал Ридус, вынимающий из ножен меч. Ненависть, светившаяся в его глазах: она чувствовала ее кожей, мерзкий холод пробирал до костей, заставляя поежится. Но она не собиралась так легко сдаваться, если погибать, то с честью.
   Лиана неожиданно для Тиадре сделала выпад вперед, заставляя его пошатнуться. Воспользовавшись его замешательством, ухватилась за рукоять клинка и в следующее мгновение больше не была безоружна. Приняв боевую стойку, она собиралась отразить удар меча, занесенного Ридусом над головой, но пришедший в себя ноккиец встал между ними, сказав:
   - Успокойся, друг. Не время еще сводить счеты. Надо выяснить, что ей известно о планах Хэлла. А потом она получит свое, даю тебе слово, - Тиадре уперся руками в грудь Ридуса, не давая ему сделать и шага вперед.
   Преторианец в отчаянии зарычал, заставив Лиану сжаться от страха и сильнее впиться в рукоять клинка. Она могла бы пронзить спину синеглазого и попытаться сбежать, но не смогла это сделать. И причина этого была не только в том, что ее окружало больше десятка ноккийцев.
   - А ты, - он повернулся к Лиане, - поедешь со мной. И отдай мне обратно клинок, нечего держать его в руках, если не собираешь пустить его ход, - Тиадре забрал оружие из ее рук, схватил за локоть и потащил за собой.
   Она сопротивлялась, но толчок в спину, заставивший ее упасть на колени, отбил это желание.
   - Не трогать пленницу, - рыкнул Тиадре, повернувшись.
   И только, когда он связал ей руки и усадил перед собой в седле, Лиана заметила спутницу Ридуса. Невысокая, полноватая сероглазка, укутанная в плащ боязливо оглядывалась по сторонам. 'Неужели это та, которую привел с собой Бай? Значит, все не было напрасно, судьба специально привела меня сюда', - Лиана улыбнулась своим мыслям.
   Тиадре, усевшийся сзади, нахально придвинувший ее ближе к своей груди, заставил забыть о человеческой женщине. Теперь ее мысли были заняты лишь тем, как держаться подальше от этого ноккийца.
   Глава 21
   Байэлик вернулся к Наиле, когда на Исалу опустились сумерки. Он прикинул: если выдвинется в путь сейчас, то через день сможет нагнать группу Тиадре и увидеть Дарину. Его останавливала Наиля, которую он не мог подвергнуть опасности. Пришлось усмирить мчащееся галопом сердце и включить разум.
   Coacalina щипал траву между деревьев. Словно почувствовав приближение хозяина он резко поднял морду и радостно фыркнул, ударив о землю копытом. Бай прислонил указательный палец к губам, призвав его к смирению. Ему не хотелось будить Наилю, опиравщуюся о ствол клена. Ее голова была склонена на бок, растрепавшиеся волосы обрамляли лицо, скрывая морщины, которые принисла с собой старость. Сейчас она выглядела умиротворенной - вот еще одна причина почему ему хотелось продлить ее сон. Баю было больно видеть страх и отчаяние в глазах Наили и противно осозновать, что его брат приложил к этому руку. Байэлик боялся представить какие страдания испытывают остальные жители Исалы. Как он посмотрит им в глаза? Что скажет при встрече? Как успокоит души ноккиейцев, потерявших своих близких?
   - Мастер Бай вы вернулись, - полусонная Наиля порывисто обняла Бая.
   - Разве могло быть иначе?
   - Я боялась что вас схватят. Даже не представляю как могла уснуть, - она виновато опустила глаза и отстранилась.
   - Наиля, в этом нет ничего постыдного. Ты просто устала, - Бай успокаивающе положил руку ей на плечо.
   Она кивнула головой в знак согласия, но продолжала смотреть вниз.
   - Нам надо покинуть лагерь. Лучше всего передвигаться в темноте: так мы привлечем меньше внимания.
   - И куда мы отправимся?
   - Я доставлю тебя домой, где наши пути разойдуться. Как далеко от туманных лесов находится твоя деревня?
   - Два дня пути на север, в долину клеверов.
   Бай выругался про себя. Он не ожидал что ему придется потерять столько времени. К тому моменту как он доберется до горных нокке, Дарина проведет в его мире десять дней. В груди предательски заныло: за это время она восстановит силы и сможет совершить переход через портал. Он надеялся, что Ридус ничего не предпримет, пока Бай к ним не присоеденится. Заметив тревогу на лице Наили, Байэлик натянуто улыбнулся, сказав:
   - Ну что ж, значит в путь.
   Он помог ей забраться в седло, сев позади Наили натянул поводья и ударил по бокам коня. Coacalina перешедший в галоп, все дальше уносил Бая от любимой.
   После нескольких часов скачки, когда луна стала клониться к горизонту, усталость от насыщенного дня стала давать о себе знать. Веки отяжелели, словно на них повесели гири, в руках и ногах появилась слабость - еще полчаса в седле и Бай непременно свалится на землю. Он потянул за вожжи, заставляя жеребца остановиться.
   - Мастер Бай, вам необходим сон. На вас лица нет, - в голосе Наили слышалось беспокойство.
   - У нас еще есть пара часов до рассвета. Надо этим воспользоваться, - сказал Бай, растирая затекшие мышцы.
   - Ну уж нет. Так вы себя до смерти замучаете. Вам надо отдохнуть, а я буду на стороже, - Бай поднял голову и увидел, как Наиля неуклюже сползает по боку коня.
   Он рванулся, чтобы ей помочь, но опоздал. Зацепившись нижней юбкой о подпругу, она не смогла устоять на ногах и шлепнулась на мягкое место, вырвав злосчастный кусок ткани. Бай замер на месте, не зная как поступить дальше, но услышав хихиканье, за которым последовал звонкий, чуть хрипловатый смех, сам не смог удержаться.
   - Вот же старая корова, - с помощью Байэлика Наиля встала на ноги и отряхнулась.
   - Ничего подобного.
   - Мастер Бай, мои кости ломит каждую ночь и взгляд затуманен. Старость настигает и нас, только не так быстро как людей. Мать природа дает, но она же и забирает. Главное правильно пользоваться отпущенным тебе временем, чтобы ни о чем не жалеть, когда придет время покинуть этот мир, - в ее взгляде, обращенном к принцу читалась горечь, словно Наиля говорила о себе. - Ну, хватит слушать старуху. Нужно найти безопасное укрытие, - она отвернулась.
   Бай осмотрелся. В предрассветной дымке он увидел огромное дерево, пробивавшееся к солнцу сквозь кроны кленов и берез. Через полчаса они стояли у ствола многовекового дуба, в полости которого было дупло, подходящее для укрытия. Высокая трава и деревья скрывали путников от ненужных глаз. Бай привязал коня к ветке, снял жилетку, свернул ее и, положив под голову, погрузился в сон.
   Байэлик проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Он дернул рукой, чтобы прогнать наглеца, решившего испортить его сон. Через мгновение в мозгу что-то щелкнуло, Бай рывком сел и увидел испуганную Наилю, которая прикрыла рот рукой. Справа раздались приглушенные голоса и треск сухих веток, смешанный с шелестом травы. В их сторону шло не меньше шести путников. Лишь когда они приблизились, Байэлик расслышал шипение во фразах, говорившие о гланурийских корнях. Он не был уверен, что они ищут именно его, но давать шанс поймать наследного принца тоже был не намерен.
   Бай заставил Наилю спрятаться в дупле, приказав не издавать ни звуку, а сам, вытащив клинок, медленно пошел навстречу гланурийцам. Coacalina обеспокоенно заржал.
   - Dolle naa lost , - сквозь зубы процедил Бай, злобно посмотрев на жеребца.
  Гланурийцы остановились. Один из них бросил несколько коротких фраз и группа разделилась. Теперь они двигались дугообразно, их шаги эхом отдавались в ушах Байэлика. Это был вопрос времени, когда группе удастся окружить их. Раздумье было непозволительной роскошью. Пригнувшись так, чтобы высокая трава скрывала его от гланурийцев, Бай двигался вперед. Несколько десятков шагов, маневр вправо и он оказался за спиной одного из группы. Резко выскочив из укрытия, он зажал рот гланурийца и перерезал ему горло. Предсмертный вскрик остановила ладонь, глухие булькающие звуки стихли через минуту. Бай медленно опустил бездыханное тело на землю. Вытер клинок о штаны поверженного, а потом прикрыл его тело травой. Второго и третьего гланурийца удалось устранить с той же легкостью, что и первого. Оставалось избавиться еще от двоих, но в тот момент, когда Бай собирался нанести удар, он услышал крик Наили. Это заставило его замереть всего на мгновение, которым и воспользовался враг. Бай услышал легкий щелчок, а потом увидел две струи яда, летящие в его сторону. Он успел увернуться, но несколько капель попали на щеку. Кожу обожгло, словно к ней приложили тлеющий уголек, послышалось шипение. Бай ощутил увесистый удар в грудь и повалился на землю. В ушах звенел крик Наили и ржание Coacalina. Краем глаза Байэлик увидел острие копья, направленное на него, и успел вовремя перевернуться. С глухим звуком оно пронзило землю. Пока глануриец возился с древком, застрявшим среди корней растений, Бай побежал в сторону, откуда доносились крики.
   Здоровенный глануриец, пытался вытащить Наилю из укрытия, схватив ее за ноги. Coacalina, встревоженный происходящим, гарцевал на месте, нервно мотая головой, пытаясь освободиться. Бай, несмотря на боль, на бегу, стер со щеки остатки яда рукавом. Раздавшийся за спиной свист заставил его наклониться. Пролетевшее копье обожгло ухо и с треском вонзилось в ствол дерева над головой гланурийца, заставив его отпустить Наилю и обернуться. Теплая кровь ручейком стекала по шее Байэлика, опускаясь дальше за воротник, щека горела огнем, но он принял боевую стойку, готовясь отразить удар приближающихся врагов. Того что случилось дальше он не ожидал: ветви дуба ожили, со скрипом и скрежетом они сомкнулись вокруг головы гланурийца, заставив его закричать от боли. По мере того как его ноги отрывались от земли, Бай слышал хруст костей, ломающегося черепа. Наиля с ужасом отбежала от дерева, прошептав:
   - Дриады проснулись.
   Глухой вскрик, заставил Байэлика обернуться. Он увидел как выползающие из-под земли, словно змеи корни, обвились вокруг тела второго гланурийца и медленно тащили его почву.
   - Нам надо уходить. Быстро, - Бай подбежал к Наиле, помог ей подняться.
   Следующим он отвязал Coacalina. Сквозь гул ветвей, шелест листьев и предсмертных трепыханий гланурийцев, он услышал топот приближающегося отряда. Их было много, точного количества определить не смог, но знал, что в одиночку справиться с ними он не сможет. Дриады, так вовремя пришедшие на помощь, могут обратиться и против него. Он сел позади Наили, легко коснулся боков жеребца, направляя его прочь из рощи.
   Когда они достигли открытого пространства, Бай понял, что избавиться от преследователей будет невозможно: всаднику трудно спрятаться среди низкорослых кустарников и цветов. Вдалеке он узнал очертания места, которое боялись все народы - Друванхат. Сейчас только этот мрачное подобие леса могло стать укрытием. Байэлик развернул коня и направил прямиком к Друванхату.
   - Мастер Бай, не стоит этого делать, - перебивая ветер, прокричала Наиля.
   - У нас нет другого выхода.
   Они добрались до входа в Друванхат, когда солнце стало клониться к горизонту. Еще оставалась надежда, что преодолеть это жуткое место удастся до заката. К этому времени кровь остановилась, а жжение уже не было столь надоедливым. Решив, что с ранами разберется, когда доберется до деревни Наили, Бай спешился и, взяв кон под уздцы, пошел вперед.
   Он изумился тому, как описание, которое он слышал в страшилках, которые рассказывали матери детям, соответствовали действительности. Сухие, темные ветви, поросшие черным мхом, переплетались друг с другом, создавая арку, служившую входом в темный лес. Узкие, серые тропинки, как нити паутины, расползались в разные стороны. Бай смотрел то на одну, то на другую, не зная какое направление выбрать, чтобы не попасть в лапы к одному из обитателей этих темных земель.
   - Идите прямо - это самый верный путь, - твердо сказала Наиля.
   Как только он ступили на тропу, сзади раздался жуткий звук, напоминающий стоны обреченного на смерть.
   - Назад пути нет, - сказал Бай, увидев, как ветви сомкнулись, создавая непреодолимую стену между светом и тьмой. - Мавейтулан, - произнес он, после чего только горящий шар стал единственным источником света.
   Шорохи, хрусты, завывание ветра среди сухих, пораженных болезнью веток, перемешивались с карканьем ворон и завыванием волков.
   - Это Бааван ши. Будьте осторожны, мастер Бай, - прошептала Наиля.
   - Откуда ты знаешь? Это просто воронье прячется от солнечных лучей.
   - Мой отец лично однажды забрел в темную чащу, там-то и повстречал вероломного убийцу заплутавших нокке. На его глазах ворон превратился в прекрасную деву, с длинными медными волосами, облаченной в бархатное зеленой платье. Она сладко пела: звук ее голоса туманил рассудок, заставляя идти на ее зов. Его спасло чудо: он зацепился за выступающий из земли корень дерева и упал. Тогда-то он увидел оленьи копыта, скрываемые подолом. Чудом ему удалось унести ноги из того леса. Теперь и нам стоит на него уповать. Если Бааван ши учуяла добычу, то просто так ее не отпустит.
   - У меня слишком много дел, чтобы умирать сегодня.
   Они шли и шли, пока не вышли к островку света. В этом месте многие ветки обломились от сильных ветров, пропуская к земле солнечные лучи. Бай взглянул наверх - дело было плохо. Угол падения указывал на то, что близиться закат. Им было необходимо найти безопасное место, чтобы переждать ночь - время, когда просыпается тьма. Бай осмотрелся, но ничего, кроме искривленных, а местами переплетенных между собой деревьев и бурой, гниющей листвы, не увидел. Он создал еще один шар и послал его вперед. Вдалеке стояло что-то, напоминающее дом. А может это ему просто привиделось? Решив, проверить Байэлик со спутниками покинул островок света.
   - Мастер Бай расскажите про человеческую женщину, на которую охотится ваш брат, - попросила Наиля.
   - Зачем тебе это?
   - Разговоры помогают унять страх.
   Он задумался, не зная с чего начать рассказ, да и стоит ли это делать вовсе. Ему казалось, что если он начнет историю сначала, то выложит абсолютно все, даже свои чувства. Но вот поймет ли их Наиля? Но, все же, зная, что таким образом сможет успокоить пожилую ннокийку, решился.
   - Я переместился на Землю, чтобы найти предателя......
   Они шли вперед под размеренный голос Байэлика, преодолевая одну сотню метров за другой. Наиля слушала, не перебивая, позабыв о тревогах и подстерегавшей за углом опасности. Она замечала, как меняется его тембр голоса, когда принц начинает описывать Дарину. Казалось, в эти моменты он улыбается. Тогда она невольно вспоминала улыбчивого сорванца, которому тайком носила сладости. Даже Лили не вызывала такого отклика в душе ее мальчика. Возможно, никто из ноккийцев не примет такой союз, но Наиля знала, по собственному опыту, такая любовь приходит лишь один раз в жизни и за нее стоит бороться.
   - А теперь я не знаю как она. Я не сомневаюсь, что Ридус защитит ее, но ты представь как ей тяжело в мире, где ты ничего и никого не знаешь. Как бы мне хотелось быть сейчас рядом.
   - И вы будете, но только позже.
   - Я на это надеюсь, - Бай обернулся и натянуто улыбнулся. - Больше всего я боюсь не успеть к тому времени, как она снова сможет совершить переход между мирами и вернуться домой. Что если Ридус откроет портал? Тогда мы очень долго не увидимся. Как бы я не был влюблен, но жизнь моего народа важнее.
   - Если мои старые мозги не иссохли совсем, а сердце еще не окаменело, скажу одно - она дождется тебя мой мальчик.
   - Не наговаривай на себя. Тебе еще сотню лет, а то и больше нас... , - Бай резко замолчал и остановился.
   Наиля сделала то же самое. Байэлик огляделся, ему показалось, что он услышал чьи-то тяжелые шаги. Минута, другая, но кроме треска сухих сучьев и воя волков ничего, словно темный охотник притаился. Баю непривычно стало жутко, легкий морозец пробежался по коже, проникая в душу. Он не показывал страха, но все же вытащил клинок из ножен, готовясь отразить неожиданный удар. Вдруг Coacalina заржал и встал на дыбы, чуть не сбросив Наилю. Он словно показывал куда-то. Бай посмотрел вперед и увидел старую, перекошенную на один бок хату. Подойдя ближе, опасения о ее ветхости подтвердились: дверь еле держалась на одной петле, скрипя от колышущего ее ветра, в стенах, собранных из бревен зияли разные по размеру дыры, а часть крыши отсутствовала полностью. Но ничего лучше они на своем пути не видели, поэтому решили провести ночь здесь.
   Бай наскоро, пока солнце окончательно не спряталось за горизонт, подвязал дверь, а Наиля, собрав полусгнившие листья, закупорила ими мелкие дыры в стене. Крупные прорехи пришлось закрывать ветками, валявшимися в округе. Когда они оказались внутри, Байэлик снял пояс и скрепил дверную ручку с бревном, создавая своеобразный замок. Только после этого он позволил себе присесть в центре комнаты под световой шар, от которого исходило тепло.
   - Ой, мастер Бай, боюсь, на щеке шрам останется, - сочувственно произнесла Наиля, легонько коснувшись раны, оставленной ядом гланурийца.
   - Ничего страшного. Так я буду мужественнее выглядеть, - он подмигнул, чтобы развеселить ее.
   - Раны нужно обработать, - Наиля встала, порывшись в седельных сумках, достала бурдюк с водой и чистую тряпку.
   Бай поморщился, когда холодная ткань прикоснулась к ране, вызывая жжение.
   - Вот так, вот так. Скоро все пройдет, потерпи еще чуть-чуть, - Наиля успокаивала своего принца, словно он был маленьким ребенком.
   Наиля уже заканчивала вытирать кровь на шее Бая, когда в нескольких метрах от их укрытия раздался жуткий вой, переходящий в рычание. В следующее мгновение они услышали:
   - Байэлик, я пришел за тобой.
   - Мать природа, Виравэль - покровительница лесов, защити нас от Абнауаю.
   Глава 22
   Хэлл скакал в замок во весь опор, доводя своего скакуна до изнеможения. Он не мог понять чувства тревоги, противно скребущегося в груди. Оно появилось, стоило покинуть земли гланурийцев. На подъезде к воротам Хамина, увидев обеспокоенную стражу, Хэлл на ходу спрыгнул с лошади и пошел прямиком к смотровой башне, где сидел начальник дворцовой стражи.
   - Джахали, - крикнул Хэлл, поднимаясь по лестнице.
   Скрип половиц и тяжелые шаги, говорили о том, что наместник королевы был услышан. Но глава стражи не спешил открыть дверь, что еще больше насторожило Хэлла: сердце тревожно сжалось и на миг остановило свой бег. Руки и ноги похолодели от одной мысли, что с матерью могло что-то случиться за время его отсутствия. Перепрыгивая черед две ступеньки, Хэлл через минуту оказался перед массивной дверью. Он толкнул ее так, что она с грохотом ударилась о каменную кладку стены. От этого звука Джахали, стоявший спиной к Хэллу, передернул плечами.
   - Ты явно забыл, как твоя семь на копях горбатились? Хочешь, чтобы и твои дети узнали, что это за работа? - сквозь зубы процедил Хэлл.
   - Нет, мой господин.
   - Тогда имей смелость посмотреть мне в глаза и объяснить что происходит.
   Хэлл был в бешенстве: он физически ощущал, как жаркая волна, готова вырваться наружу и разнести в щепки этот кабинет и его владельца. На секунду прикрыв глаза, он воскресил образ матери и только тогда смог успокоиться. Джахали резко обернулся, с вызовом устремив взгляд на своего правителя.
   - Я жду, - более спокойным тоном сказал Хэлл.
   - Вашему брату удалось проникнуть в замок.
   Хэлл больше ничего не слушал: слова, произносимые Джахали, не долетали до его ушей, рассыпаясь в пепел на полпути. Только пульсация быстро бегущей по жилам крови тяжелыми ударами отдавалась в голове. Она словно кирка выбивала из разума здравые мысли. Он не видел, как вокруг него образуется серое вихреобразное облако, лишь наполнившиеся страхом глаза начальника стражи, дали понять, что сдерживаемая сила вырвалась наружу.
   Вокруг Хэлла все завибрировало, а через мгновение в воздух поднялись не только листки со стола, но и тяжелая дубовая мебель: стол, стулья и увесистый шкаф кружились в бешеном танце, обрамленные книгами, чернильницей и бумагами. Позади этой вакханалии проглядывали черты Джахали, пригвожденного к стене ураганным порывом ветра.
   - Остановитесь, ос-та-но-ви-тесь, - проникая сквозь хруст, ломающейся мебели и гомон ветра, просьба начальника стражи как стрела проникла в затуманенное сознание Хэлла.
   Он несколько раз моргнул, избавляясь от пелены, затуманившей глаза, опустил руки. В этот же миг мебель с грохотом упала на пол, а Джахали приземлившийся на колени тяжело дышал, не смея поднять глаза. Хэллу хотелось биться головой о стену: он в очередной раз не смог сдержать приступ ярости, превращавший его в неудержимого, как ветер, монстра. Больше нет брата, который сможет прикрыть его выходки - Хэлл сам по себе. Именно поэтому необходимо найти способ контролировать эмоции, пробуждающие его дар.
   Хэлл прошел в глубину комнаты, поднял опрокинутый стул и резким ударом, заставившим Джахали вздрогнуть, поставил его на пол и сел.
   - Я все еще жду, - он запрокинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.
   Начальник стражи с опаской поднял голову. Хэлл махнул рукой, давая ему знак подняться. Джахали с трудом встал на ноги и, поморщившись от боли, прижал к себе сломанную руку.
   - Принц....
   - Нет, - резко крикнул Хэлл, перебивая. - Он больше недостоин носить этот титул.
   - Байэлик проник в замок, но не смог попасть в покои королевы. Мы хотели схватить его, но леди Лиана помешала нам.
   - Что? - от возмущения Хэлл резко выдвинулся вперед, заставив Джахали сделать шаг назад.
   - Она приказала не вмешиваться, сказав, что сама справиться с ситуацией.
   - Да кто она такая? И вы ее послушали? Болваны. Все ноккийцы, включая стражу, подчиняются только мне и никому больше.
   - Но она будущая королева, - с опаской произнес Джахали.
   - Кто? Моя мать - вот кто ваша королева. И так будет всегда.
   Хэлл встал, подошел к окну и глубоко вдохнул. Его возмутило поведение Лианы, осмелившейся оспорить его главенство. Как он и подозревал, его невеста оказалась не так робка и хрупка. Все это время ей ловко удавалось обводить его вокруг пальца. Больше этому не бывать, больше он не будет поддаваться льстивым речам. И если она еще раз осмелиться взять на себя ношу правителя, то покинет пределы Исалы и вернется к отцу.
   - И где сейчас мой брат и невеста? - Хэлл обернулся и прислонился спиной к каменному выступу.
   - Байэлик сбежал, оставив за собой несколько безжизненных тел гланурийцев. Леди Лиана после этого уехала на прогулку, но так и не вернулась. После того, как она не появилась на ужине, два дня назад, мы отправили группу на ее поиски, - Джахали замолчал и замялся на месте.
   - Иииии...
   - На границе с туманными лесами, в роще нашли ее лошадь. Вокруг были признаки борьбы и множество следов, которые уходили в сторону гор. Последовать дальше мы не рискнули.
   - Только этого мне не хватало, - Хэлл нервно поправил венец. - Я хочу, чтобы весть о пропаже Лианы не вышла за пределы дворца. Это понятно?
   Джахали утвердительно мотнул головой.
   - Отправь еще несколько отрядов. Привлеки мятежников - они знают тайные тропы. Пусть как можно ближе подберутся к границе горного клана. Необходимо убедиться, что это они захватили гланурийскую принцессу.
   - Слушаюсь, - Джахали, сморщившись от боли, поклонился и покинул башню.
   Хэлл еще некоторое время постоял у окна, оглядывая свои владения, а потом пошел в единственное место, где чувствовал себя защищенным - в покои Галенджил.
   Мать все также неподвижно лежала на кровати: лишь редкое вздымание груди выдавало в ней жизнь. Нежные руки, которые в детстве приносили ласку Хэллу, были сероватого оттенка и вытянуты вдоль тела. Она словно статуя украшала собой комнату и как кусок камня была молчалива. Но это мешало Хэллу, наоборот, он, не таясь, мог высказывать свои мысли.
   - Привет, - Хэлл присел на край кровати и взял прохладную ладонь матери в свою. - Если бы ты видела, чего мне удалось добиться, то наверняка гордилась бы мной. Скоро глупые гланурийцы будут под моим контролем, а их король канет в небытие.
   Он не мог остановиться, все дальше углубляясь в фантазии будущего. Красочные картины безграничной власти подпитывали его эго. Хэлл видел, как руками гланурийцев он уберет с пути восставших нокке, а потом и брата. После чего натравит на Чаджа и его семью терберийцев. И Иронай, который сидит в клетке, ему в этом поможет.
   - Когда две правящие семьи Гланурии и Терберии будут уничтожены, а их народы измотаны войной, я принесу им мир. Даже ты никогда не думала о расширении территории Исалы, - Хэлл бережно провел ладонью по щеке матери, а потом прилег рядом, опустив голову на ее плечо. - И только тогда я разбужу тебя, чтобы ты увидела новый мир, созданный твоим сыном.
   В это время Чадж с вымученной улыбкой осушил очередной бокал настойки, приготовленной из цветков лоха. Приятное тепло растеклось по горлу, а в голове появился туман, притормаживающий сознание и снимающий ноющую боль. У Лианы всегда был зоркий глаз и острое чутье, но на этот раз дочь упустила важную деталь - Чадж умирал. Двадцать лет назад, когда впервые из его руки выпал меч, а ноги по утрам отказывались его слушать, он обратился к лекарю. Неутешительные слова пришлось тогда услышать.
   Последующие годы он боролся с болезнью, поразившей голову. Делал все возможное, чтобы никто из близких не замечал изменений. Поэтому, когда случались приступы, он запирался в комнате, и только жена знала что происходит в действительности. Остальные обитатели замка думали, что король уехал. Выкручивающий мышцы спазм сковал руку: глиняный бокал пошатнулся и выпал, разбившись об пол. В следующее мгновение судорогой свело ноги, от чего Чадж тяжело повалился на трон. Он закрыл глаза, надеясь, что настойка сможет снять приступ. 'Осталось так мало. Пара дней и все мечты смогут воплотиться в жизнь. Только бы дотянуть', - подумал Чадж, закрывая глаза.
   Грохот открывшейся двери, заставил его собраться. Он стиснул зубы от боли, но выпрямился, как и подобает королю.
   - Когда? Я спрашиваю, когда ты дашь мне разрешение жениться на Айилин? - кричал Кидат, не заботясь о том, что его могут услышать слуги.
   - Твои клыки еще не так длины, да и яду маловато, чтобы позволять себе так разговаривать со мной, - Чадж был возмущен поступком сына.
   Он попытался подняться, но ноги сведенные судорогой подкосились и он упал, ударившись головой о сиденье трона.
   - Ты слаб старик! Посмотри на себя: в твоем теле нет былой силы. Отец пора передать мне трон, - Кидат подошел ближе, нависая над Чаджем.
   - Рано ты меня со счетов списываешь, - он резко встал, схватил сына за горло и приподнял над полом.
   Он благодарил лекаря за то, что тот сумел найти быстродействующее лекарство. В последнее время Кидат с большей силой стал проявлять агрессию в его сторону, как будто что-то чувствовал. Ему было необходимо поставить сына на место, пока Лиана не вернется домой и не займет положенный ей трон. От злости ядовитые клыки со щелчком показались из-за верхней губы. Чадж зашипел и швырнул Кидата в сторону.
   - Пошел вон отсюда! Если еще раз ты посмеешь открыть свой рот в моем присутствии - я изгоню тебя.
   - Да мой король, - вставая, с издевкой, произнес Кидат.
   Он не спеша отряхнулся от пыли тронного зала, медленно поклонился и с гримасой отвращения покинул помещение.
   - Что за шум? - раздалось из-за потайной двери около трона. - Это был Кидат?
   - Ты ему рассказала, - Чадж повернул голову и пристально посмотрел на жену.
   - Как ты мог такое подумать! - в ее голосе слышалось наигранное возмущение. - Но все же будь помягче с нашим мальчиком. Разреши ему жениться на Айилин.
   - Он давно стал мужчиной, вот только ребяческие повадки остались. Пусть берет в жены женщину из любого королевства, но оставит в покое сестру, - чуть повысив голос, ответил Чадж.
   - По нашим законам не запрещается вступать в отношение с кровными родственниками. Почему ты против?
   - Она моя дочь, - рыкнув, он ударил кулаком о подлокотник, заставив жену удивленно расширить глаза.
   - А он твой сын. Чем Кидат хуже полукровок?
   Не сумев сдержать раздражение, вызванное словами жены, Чадж встал и нанес ей пощечину. Вот от кого сын унаследовал склочный бабский характер. До болезни она никогда не позволяла себе глаз от пола оторвать в его присутствии, а теперь все чаще из ее уст вырываются едкие упреки.
   - Ты забываешься.
   - Но..., - она всхлипнула, - я тебя люблю. И всегда старалась поступать так, как будет лучше для нашего союза.
   - Любовь, а что это такое? - засмеялся Чадж. - Что ты о ней знаешь? Твой отец мечтал породниться с королевской семьей, вот и подсунул в мою постель. Тебе просто повезло иметь смазливую мордашку и определенные навыки, - он подмигнул жене, которая ошарашенная его словами приоткрыла рот. - Когда ты начала рожать сыновей, одного за другим, я был горд, мечтая о том, какими они вырастут. Но проходили годы, а ты все не хотела их отпускать от себя. Так что это твоя вина, что мои девочки с легкостью утрут им нос.
   - Чадж, ты настойки перепил? Она всегда дурманила тебе голову.
   - Лучше уйди, оставь меня одного. И прошу, больше никогда не подымай вопрос о свадьбе Кидата и Айилин - этого никогда не случится. После моей смерти Лиана сможет защитить сестру от него.
   Скрип закрывающейся двери, заставил Чаджа расслабиться. Он устало привалился к спинке трона, положив руки на подлокотники. Закрыв глаза, впервые непонятное чувство стало зарождаться в груди. Было стыдно признавать, но он испугался. Испугался того, что сын или жена, в момент, когда он будет беспомощен, нанесут подлый удар. Ему не хотелось умирать, как и любому другому существу. Неприятно бояться чего-то: страх похож на ночной холод, который постепенно заполняет помещения замка. От груди Чаджа ледяная волна растеклась по всему телу, заставив его передернуть плечами.
   Ему нужно дождаться фелонов: эти камни не спасут ему жизнь, но облегчат страдания и дадут еще немного времени, которого хватить, чтобы вернуть домой Лиану. Незримая связь, существовавшая между ним и дочерью, подсказывала, что она нуждается в его помощи. Еще настораживал тот факт, что от нее вот уже три дня нет никаких вестей. Сколько бы раз он не посылал в Исалу ворона, он каждый раз возвращался без ответа.
   Чадж устало вздохнул, поднялся, опираясь ладонями о подлокотники, и пошел в свои покои. Сонное действие настойки давало о себе знать. Войдя в комнату, он запер дверь на ключ. Стоя у кровати положил его под подушку и опустился на перину.
   'Высплюсь и тогда пошлю Айилин в Хамин. И от Кидата будет подальше и про сестру разузнает', - подумал Чадж.
   Глава 23
   'Дура, дура, дура. Какая же я неисправимая тупица. И какого лешего меня потянуло на приключения?' - говорила себе, когда провела в седле двенадцать часов, а потом спустилась на землю. Все тело затекло, а мягкое место онемело: я даже пошатнулась, когда Ридус снял меня с лошади и поставил на землю. Ноги не принадлежали мне: как будто искусный нейрохирург вырезал ту часть мозга, которая отвечала за подвижность суставов.
   - И долго ты тут стоять думаешь? - спросил Ридус, подозрительно изогнув бровь.
   - Дай мне пару минут, - сквозь стиснутые зубы ответила я, притворно растянув губы в улыбке.
   На самом деле хотелось разразиться проклятьями и пополнить лексикон этого народца парочкой человеческих ругательств. Схватившись за гриву лошади, чтобы не потерять равновесие, я стояла и в сотый раз молила бога вернуть меня домой. Хотелось закрыть глаза, а открыв их оказаться в родной, мягкой постельке в собственной квартире. Выйти на лоджию и посмотреть на запорошенные первым снегом улицы Мурманска. Увидеть, как троллейбусы и автобусы, вперемешку с бешеными маршрутками везут полусонных людей по делам, а ворчливый дворник чистит лопатой тротуар. Хотелось выбежать на площадку, постучать в дверь Вики и рассказать ей какой бредовый, но интересный сон пришлось мне увидеть. Пусть лучше я проснулась бы с душевной болью от развода, чем оказаться в ситуации, из которой самостоятельно выкрутиться невозможно. Сейчас фитнес клуб казался мне раем, а спина ни в чем неповинного скакуна адом, в который возвращаться совсем не хотелось.
   В этот момент сердце защемило от жалости к себе. От ладоней вверх пробежал холодок и комом встал в горле. Глаза стали наполняться влагой. Я с трудом повернулась лицом к лошади, уперлась головой в седло и тихо, чтобы не привлекать внимание заплакала. Сотни картинок проносились в этот момент перед глазами, все больше тревожа мое сердце. Я вспомнила маму и впервые за эти дни подумала о ней, о ее переживаниях. Она не знает где я, что со мной произошло. А в жизни нет ничего хуже, чем потерять любимого человека и не узнать причины его исчезновения. На краткий миг мне захотелось вернуться в тот ресторан, где Кирилл пытался вернуть меня и согласиться на его предложение. Ведь так было бы проще, все было бы проще. Я вернулась бы к тому, что стало привычным за долгие годы брака. Со временем пришло бы смирение - жизнь заставила бы забыть плохое.
   Но, нет, судьба распорядилась иначе. Моя мечта - это путешествие привело меня в мир, в котором я чужая. Очень трудно находиться среди толпы, но чувствовать постоянное одиночество, которое по ночам просто съедает тебя изнутри. Постоянные раздумья о том, кто друг, а кто враг повергали в ночные кошмары. Ранние подъемы, когда организм не знает, отдохнул он или нет, высасывали последние силы каплю за каплей. А езда на лошади растрясала кости так, что к вечеру я не могла думать ни о чем, кроме как о ноющей боли в пояснице, распространяющейся по всему телу.
   Я старалась держаться, зная, что от Ридуса и Байэлика зависит мое возвращение домой. Но последний день выдался труднее предыдущих трех: всему виной пленница, схваченная на поляне. Лиана пугала меня: казалось укрыться от ее взгляда невозможно. Где бы я ни оказалась, ее бирюзового цвета глаза, пристально наблюдали за моими действиями. В перерывах между этим делом, она как бешеная кошка ругалась с Тиадре. Лиана несколько раз пыталась сбежать, вызывая бешенство Ридуса. Его начинало трясти от возмущения: я спиной ощущала, как быстро вздымается его грудная клетка и слышала, как учащается дыхание. Скрежетание зубов заставляло меня съеживаться и прикрывать уши. Возможно, Ридус что-то чувствовал в эти моменты, потому что его дыхание выравнивалось, а пальцы, стискивающие узды, расслаблялись. А ночью, когда очередной кошмар заставил меня сесть на импровизированной кровати изо мха и травы, я услышала легкий шепот голосов, доносившихся от костра:
   - Она чужачка, да еще и человек. Зачем Тиадре согласился взять ее с собой?
   - Поговаривают, что она любовница принца.
   - Все-таки странные эти нокке королевских кровей: один гланурийку в постель затащил, а второй человечку.
   Сердце кольнуло от обиды и призрения, сквозящего в каждом слове. Но в этот момент я поняла, что пусть мы и живем в разных мирах, но взгляды на некоторые вещи, нетерпимость к чуждому, очень похожи. Отвернувшись от костра, прикрыла уши, чтобы ничего не слышать. Перед глазами проплывали алые облака, означающие скорый рассвет и еще одна ночь не принесла желаемого отдыха.
   - Эй, ты чего разревелась, - голос Ридуса вырвал меня из состояния самобичевания.
   - Тебе кажется. Иди к остальным, - я старалась, чтобы слова казались естественными, но гнусавость от заложенного носа выдала меня с потрохами.
   - Брось это дело, - он рывком развернул меня к себе, заставляя посмотреть на него.
   Не знаю, что он увидел в моих глазах, но огромные ручищи сомкнулись вокруг моих плеч и притянули к телу.
   - Прости. Прости девочка, что втянули тебя в это. Не твоя это битва, - Ридус гладил меня по волосам. - Поверь, скоро мастер Бай вернется. Мы отправим тебя домой. Если захочешь, он сможет забрать воспоминания об этом месте, и ты начнешь жить как прежде.
   Я слушала его слова, вдыхала запах кожи, исходивший от жилетки, и поняла, что этот здоровяк не только 'машина для убийств'. За строгим характером скрывается чуткая, понимающая душа. Закрыв глаза, прижалась ближе к груди, чтобы тепло его тела проникло в мое сердце. Не знаю, случилось ли чудо или в этом мири и правда витает магия, но мне стало легче. Казалось, Ридус зарядил меня, как аккумулятор подсевшую батарейку: грустные мысли расселись, жалость к себе трусливо заползла в ту нору, откуда вышла, уступив место надежде.
   Словно почувствовав мое настроение, Ридус отстранился и сказал:
   - Вот так-то лучше.
   Я впервые увидела его улыбку, которая преобразила грозные черты лица. Даже странные шарики, о значении которых я не знала до сих пор, заиграли на щеках, напоминая веснушки.
   - А теперь соберись. Подъем в деревню Тиадре будет нелегким, но уже к вечеру ты сможешь принять ванну и отоспаться в теплой постели, - опять речь Ридуса стала привычной для моего слуха, значит, утешение закончилось.
   Онемение в ногах прошло, они снова стали слушаться, что дало мне возможность присоединиться к остальным. Над костром висел котел, из которого вверх устремлялся ароматный дым, подхваченный порывам ветра, он долетел до меня. В животе заурчало, да так сильно, что все сидевшие у огня обернулись. Я пожала плечами и опустила голову, чтобы никто не заметил, что я плакала. Мужчины, как и рассчитывала, принялись накладывать в миски суп. Только Лиану обмануть не удалось: посмотрев на нее исподлобья, увидела ее лукавую улыбку. Ридус легонько ткнул меня в плечо и всучил в руки ароматный бульон. Я с наслаждением втянула запах наспех сваренного, но горячего супа, и, не раздумывая, сделала глоток. Стоящий рядом здоровяк кашлянул, привлекая мое внимание: в этот момент я поняла, что совершила еще одну оплошность - только мне не пришло в голову воспользоваться ложкой.
   Десять пар удивленных глаз сверлили меня: в них можно было уловить презрение с примесью неуважения, но, ни один ничего не сказал.
   - Чего уставились на нее? Можно подумать сами никогда так не делали, - Лиана поднесла миску к губам и со смачным звуком отпила бульона, после чего вытерла губы рукавом.
   Я удивилась, с чего бы она стала за меня заступаться. Хотя с другой стороны было чуть-чуть приятно, что хоть кто-то смог осадить этих мужланов. Даже Ридус не сказал ни слова, он лишь порылся в сумке и протянул ложку. Хотелось поблагодарить пленницу, но услышав:
   - Не смей, - я сразу передумала.
   Сев подальше от группы, я наслаждалась горячим супом, вкус которого не мог сравниться ни с чем, что доводилось есть ранее, в своем мире. Как будто бульон был приготовлен из всех разновидностей мяса одновременно, но с тонкой ноткой приправы, напоминающей мяту. Вместо картошки в воде плавали бардовые кубики, похожие на морковь, стоило распробовать их на вкус. Оранжевые листья, своей кислинкой, напомнили щавель. На дне миски я увидела лапку с когтями, покрытую шерстью наполовину. В этот момент съеденной попросилось наружу, но взяв себя в руки и избавившись от объекта, вызвавшего неприятное чувство, я вернула миску Ридусу.
   - Спасибо, - поблагодарила спутников, а потом вернулась на место, где могла побыть в одиночестве.
   Возле костра протекала размеренная беседа, сытый желудок больше не капризничал, а тело наполнялось силой. Тягостные мысли окончательно оставили меня, позволив сосредоточится на происходящем. Только сейчас мне удалось рассмотреть Лиану по-настоящему. Раньше мой взгляд лишь мельком скользил по ее лицу и еще реже останавливался на одежде. Я прикрыла глаза, чуть нагнула голову вправо, притворившись спящей, и пристально разглядывала незнакомку.
   Она отличалась ото всех, кого мне приходилось встречать на пути. Если при первой встрече Бай показался загадочным, Ридус пугающим, а Тиадре вызывающим интерес, а Лили восхищение, то Лиана совмещала в себе все. Она сочетала в себе не сочетаемое: бирюзовые глаза, которые порой меняли цвет на песочный, пышные черные ресницы и в противовес им белые, как соль волосы. Ее кожа напоминала змеиные чешуйки, которые переливались на солнце. Внешне она казалась истинной дамой, но это первое впечатление, которое обманчиво. Стоило ей открыть рот или вступить в схватку с Тиадре, казалось, амазонка вышла на тропу войны. Я ловила себя на том, что слегка завидую ее решимости и возможности дать отпор. Наверняка Лиана совершила что-то плохое, неспроста ее ненавидит Ридус, да еще и Тиадре охотно взял в плен. Но вопреки чувству опасности, кричащему внутри, мне хотелось поговорить с ней, узнать ее. Вот же зараза, я резко отвернулась, когда поймала на себе пристальный взгляд Лианы. Блин, надо же было так лохонуться. Жар прилил к щекам, окрашивая красными тонами стыд.
   - Пора выдвигаться, - крик Тиадре позволил открыть глаза.
   Я притворно потянулась, но так и не решилась оглянуться, чтобы не подтверждать свой опрометчивый поступок.
   - Пошли девочка, - Ридус протянул руку, помогая подняться с земли.
   Я удивилась, увидев на седле импровизированную подушку, сделанную из травы. Теплота, растекшаяся в груди, выражала мою благодарность здоровяку о моем удобстве. Я обернулась и порывисто обняла Ридуса, прошептав:
   - Спасибо.
   Он лишь фыркнул, а потом поднял меня и усадил на мягкое сиденье, которое должно было уберечь тело от боли. Когда вся группа выстроилась в линию, мы начали движение. Несколько часов наш путь проходил по извилистой тропе посреди густого леса. Стволы деревьев уходили вверх так, что их кроны, сомкнувшись, перекрывали доступ солнечному свету. И только редкие прогалины помогали нам не сойти с намеченного пути. Еще перед тем, как мы покинули лес, вдалеке увидела просвет, открывавший вид на долину, упирающуюся в огромные, цвета мокрого асфальта горы.
   Но когда наша группа вышла под лучи дневного солнца я глубоко вздохнула от восхищения. То, что представлялось мне долиной, на самом деле были два озера, которые разделяла полоска суши, шириной не более двух метров. Легкий скрежет, доносившийся из-под копыт лошадей, заставил меня посмотреть вниз. Тропинка была покрыта тысячами мелких ракушек, которые под копытами скакунов превращались в пыль.
   - Раньше, еще до правления Галенджил, матери Бая, эти озера составляли единое целое - море. А двести лет назад мать природа решила разъединить их, подняв кусок дна на поверхность. Кто-то испугался, посчитав это дурным знаком, но горный клан был рад. Долгие годы они молили о тропе, которая связала бы их земли с сушей, так и произошло. Теперь вода в озере, что слева пригодна для питья и приготовления пищи, а озеро справа угодья для охоты.
   Я слушала рассказ Ридуса, восхищенно оглядываясь по сторонам. Услышав хлопанье крыльев, подняла голову вверх и увидела стаю птиц, пролетающих над нашими головами. Трехцветные перья покрывали их тело, а черный изогнутый клюв, словно бельмо бросался в глаза. Они раза в два были больше чаек, снующих в порту. В одно мгновение стая спикировала вниз и скрылась под водной гладью озера, а еще через мгновение они вынырнули, держа в клювах заветную добычу, устремились в горы.
   - Ненавижу пуноксов, - проворчал Ридус. - И как горцы с ними в соседстве живут?
   Пока я наблюдала за полетом птиц, натянув поводья, Ридус остановил лошадь.
   - Дальше следуем точно друг за другом, - крикнул Тиадре, привстав в седле.
  Он ехал впереди, показывая дорогу. Медленно ракушечная дорога сменилась каменистой тропой, уходившей далеко вверх. Я вцепилась в луку седла, боясь свалиться из-за постоянных раскачиваний, вызванных шагом лошади. Приближающиеся облака давали понять, что мы поднимаемся все выше. Боязнь высоты заставила сердце биться чаще, кончики пальцев похолодели из-за страха, начинающего перерастать в панику. Я пыталась глубоко дышать, как учат психологи, но это не помогало. Холодный пот мелкими каплями скатывался из-под коленок по голеням. В этот момент наша лошадь оступилась и слегка завалилась назад: звук падающих мелких камешков, вперемешку с отчаянным ржанием заставили меня посмотреть вниз. Отвесная скала уходила далеко вниз, упираясь основанием в берег озера. Падение с нее грозило неминуемой смертью. В глазах потемнело, голова закружилась, руки вмиг стали ватными, я завалилась на бок, безуспешно хватаясь за поводья. В это время Ридус что-то кричал и пытался выровнять лошадь. Как только она вернулась на тропу, он одним рывком приподнял меня и усадил, прижав к себе.
  - Ты больше так меня не пугай, девочка, - я слышала искреннее волнение в его словах. - Если страшно, смотри только вперед. Поняла?
  Я кивнула головой, так как язык прилип к небу, не давая вымолвить и слова. Мы шли и шли, казалось, время замерло в этих пустынных краях. Однообразная серость камней изредка разбавлялась зелеными прогалинами кустарников, которые смогли прорости из трещин в скале. Вдруг, идущие впереди нас нокке остановились, заставив и нас замереть на месте. Тиадре делал какие-то пассы руками, больше напоминающие движения фокусника. Но когда он остановился, воздух пред ним завибрировал, словно мираж, а через секунду пелена спала, открывая моим глазам массивные темно-коричневые ворота. Они стояли в середине высоких каменных стен, с заостренными, как пики вершинами, сотворенными самой природой для защиты горного народа.
  Я теснее прижалась к Ридусу, услышав рык, раздавшийся с обратной стороны ворот. А когда они медленно, со скрежетом отворились, увидела медноволосых ноккийцев, сидящих на огромных животных, похожих на львов.
  - Это горки. Обычно они не так дружелюбны, но горцам удалось их приручить, - прошептал мне на ухо Ридус.
  Наша группа двинулась вперед, когда мы проходили мимо так называемых горков, наша лошадка изрядно занервничала. А один из них попытался схватить ее за ногу, за что получил от Ридуса по морде. Теперь-то я точно убедилась, что схожесть горков с семейством кошачьих очевидна. Вот только у них отсутствует грива, уши, а морда широкая и приплюснутая. Да и размером они больше будут.
  - Наши кисы красивее, - сказала я, надеясь, что никто этого не услышит.
  - Девочка, ты еще плоксов не видела, - усмехнулся Ридус.
  - Кого...
  Закончить вопрос я не смогла, так как мое внимание уже было приковано к месту, куда мы приехали. Это была не деревня, скорее небольшой городок, который по форме напоминал колодец. В центре росло огромное дерево, уходившее в высоту на метров двадцать. Его ветви напоминали лестницу. Вместо привычных глазу домов, в скале было выдолблено множество пещер, из которых стали выходить нокке. Несколько спутников спрыгнули с лошади и побежали навстречу улыбающимся женщинам, которые, наверное, являлись их женами. Кто-то, смеясь, подхватывал избранницу на руки, а кто-то сдержанно обнимал. В отличие от остальных Тиадре спешился, схватил извивающуюся Лиану и, перекинув ее через плечо, понес к входу в пещеру, расположенную на нижнем ярусе.
  - Куда он ее несет?
  - Это не твое дело девочка. Дож сам знает, что делать с пленницей, - сказал Ридус.
  Когда мы спустились на землю, к нам подошла миловидная ноккийка и предложила проводить в пещеру, которую для нас уже подготовили. Нам пришлось подыматься до третьего яруса по искусно сделанной каменной лестнице, выдолбленной в скале, с резными деревянными перилами. Ноккийка отодвинула листья, служившие дверью, в сторону, пропуская нас внутрь.
  Не считая того, что наше убежище находилось в скале, его убранство чем-то напомнило дом Лили. Три комнаты: одна округлая, в центре стоял деревянный стол орехового цвета, на стенах висели полки с кухонной утварью, а над очагом, в потолке была дыра. Вторая овальная, на разных сторонах которой стояли две кровати, скрытые лиловыми балдахинами, между ними лежала шкура какого-то животного. Третья, что меня больше всего порадовало, оказалась ванной. На многочисленных полках находились баночки с разноцветным содержимым. По дому Лили, я могла только надеяться, что в них ароматные масла и мази, которые помогут смыть грязь от дороги и унять усталость. Наверное, Ридус заметил, с какой надеждой я смотрю на мраморное чудо, потому что сказал:
   - Распорядитесь принести воды.
  Когда его приказ был выполнен, а мое, покрытое синяками тело погрузилось в теплую, пенную воду, я почувствовала себя счастливой. Теперь моей безопасности ничего не угрожало, я спокойно могу узнать обычаи народа, который меня приютил. Возможно, мне даже удастся поговорить с Лианой. Но главное дождаться Бая и уговорить его отправить меня домой.
   Глава 24 Лиана сидела на подстилке из соломы, скрестив ноги. Она с ненавистью смотрела на Тиадре, который бросил ее в камеру. От злости и раздражения у девушки начали чесаться кончики пальцев, так сильно ей хотелось сбить спесь с этого самодовольного лица. - Посидишь пока здесь, принцесса, - в его словах скользил неприкрытый сарказм, - Пока, я, не решу, что с тобой делать дальше, - Тиадре развернулся и запер за собой дверь. Лиана просто кипела внутри, даже чешуйки встали дыбом, а спрятанные до этого клыки клацнули, показываясь наружу. Она пыталась убедить себя, что агрессия к этому ноккийцу вызвана только из-за того, что он сумел взять ее в плен. Лиана боялась признаваться себе, что Тиадре также вызывает симпатию. За четыре дня поездки дож горного клана многократно доказывал, что по праву занимает свое место. И в такие минуты она невольно сравнивала его с Хэллом. Как бы печально не было, но жених во всех отношениях проигрывал. Хэлл не послал никого на поиски, иначе их давно бы нашли, а принцессу вернули во дворец. Напротив, Тиадре постоянно защищал Лиану от нападок сородичей и в особенности от Ридуса. Преторианец не скрывал своей ненависти: он несколько раз подходил к Тиадре с просьбой позволить ему разобраться с предательницей здесь и сейчас. На что каждый раз получал, твердое нет. В силу характера, Лиана не была покорной пленницей: несколько раз она улучала момент, когда дож отвлекался, спрыгивала с лошади, несмотря на то, что была связанна. Последняя попытка, казалось, была удачной, Лиана бежала вперед, стремясь как можно быстрее попасть в заросли тернистого кустарника, чтобы там затеряться. Она постоянно оборачивалась, но погони не видела, чему была несказанно рада. Оставалось пару метров до желанной цели, как из неоткуда появился Тиадре. Он встал перед беглянкой, скрестив руки на груди, а на лице играла легкая, с издевкой, улыбка. - И куда ваше высочество бежит? Лиана так рассвирепела, что впервые показала перед ним острые клыки, с капающим с них ядом. Она знала, что в этот момент ее глаза стали яркого, песочного цвета. Эффект неожиданности сработал, Тиадре с недоумением замер на месте, чем она незамедлительно воспользовалась. Лиана сделала выпад вперед, наклонилась и ударила его головой в живот, заставив упасть на землю. Она занесла ногу, чтобы прямым ударом в челюсть вырубить противника, но Тиадре вовремя схватил ее за стопу. Лиана прыгала на одной ноге, стараясь удержать равновесия, и не знала чего ждать дальше. В этот момент, он резко вывернул стопу, при этом Лиана сделала переворот в воздухе и приземлилась на живот. В глазах резко потемнело, брызнули слезы, а из носа по губам к подбородку и ниже текла теплая кровь. И опять реакция Тиадре неожиданной: он подошел к ней, перевернул на спину, осмотрел повреждения и приказал оставаться на месте, пока он не вернется. Лиана не знала, сколько его не было, так как отчаянно боролась с подступающей к горлу тошнотой и темными мушка, летающими перед глазами. Когда лба коснулась прохладная, смоченная водой ткань, она с облегчением прикрыла глаза. - Открой рот, - слова Тиадре доносились до сознания, как запоздалое эхо. Он несколько раз повторил просьбу, пока Лиана не поняла, что от нее хотят. В следующее мгновение по языку в горло потекла горькая зловонная жижа. Тошнота вернулась с новой силой, заставляя ее перевернуться на бок и очистить желудок. Чувство стыда пересилило боль, она резко оттолкнула руку Тиадре, поддерживающего ее волосы и попыталась сесть. - Ты просто сумасшедшая, бешенная гланурийка, - без тени злости сказал Тиадре, подхватывая падающую Лиану. - Я будущая королева, - прохрипела она. - Конечно, конечно, - приговаривал он, снова пытаясь залить настойку в нее. На этот раз удалось выпить все, с трудом пересиливая отвратное чувство бунтующего желудка. - Закрой глаза и полежи несколько минут: нужно чтобы подействовало. Сейчас будет больно, терпи, - он одним резким движение вправил хрящ сломанного от удара носа. - Как же с тобой Хэлл справлялся? - это было последнее, что она услышала, прежде чем сознание окончательно ее покинуло. Она очнулась от мерного покачивания, что означало - они снова двинулись в путь. На этот раз у нее были связаны не только руки, но и ноги. Лиана сидела боком, опираясь спиной на руку Тиадре, а ее голова мирно лежала на его плече. Она невольно втянула в себя его запах: смесь пота, луговых трав и свежего морского бриза, заставили ее напрячься. Сердце стало биться быстрее, теплая волна поднялась вверх, пугая своей силой. Лиана сама не знала, почему решила претвориться спящей, но еще долго она просто наслаждалась теплотой его сильного тела. - Все можешь отлипнуть от меня, - прошептал Тиадре, когда лошадь остановилась. Жар от стыда хлынул к щекам, но ему она этого показывать не собиралась. Лиана притворно зевнула, а потом отшатнулась от него, словно сидела рядом с немытым дрогом. - Воспользовался моей беззащитностью? - выплюнула она. Своим заявление ей удалось вызвать его смех и удивленные взгляды остальных членов группы. Тиадре спрыгнул с лошади, взял ее за талию и поставил рядом с собой. - Хоть ноги мне развяжи, - попросила она. - Ага, чтобы ты еще раз себе нос сломала. Ну, уж нет, - он подхватил ее под ягодицы и усадил недалеко от разгорающегося костра. Первым делом Лиана ощупала лицо и поняла, что никаких следов травмы на нем не осталось. Даже сломанный хрящ не болел от прикосновений. 'Что же скрыто у тебя внутри? Кто ты?' - думала Лиана, наблюдая, как дож горного клана обустраивает лагерь. На некоторое время Тиадре скрылся от ее взгляда, но вернувшись, нес в руке две тушки криволапок. Он кинул их возле костра, достал из седельной сумки нож и сам разделал. Первым делом он отрубил головы, кое-как общипал перья, а после этого разрубил на кусочки и кинул в кипящий котел. Его поведение, действия, которые предпринимал, отличались от всех представителей мужского пола, которые встречались в ее жизни. Лиана даже представить себе не могла как ее отец, брат, а тем более Хэлл идет в лес, чтобы добыть еду. Она даже прыснула от смеха, живо представив Кидата с луком в руках, бегающего за проворным криволапом. От мыслей, приводящих в замешательство, ее отвлекла человеческая женщина, которая присела у дерева, подальше от всей группы. Она явно была расстроена и недавно плакала: красные глаза и припухшие веки были тому подтверждением. Может ей удалось это скрыть от мужчин, но вот Лиана была обучена подмечать мелкие детали. Без этого навыка не выжить в семье, где мачеха и братец хотят тебя убить. Дарина была интересна Лиане не только как возможный рычаг для манипуляции Баем, но и как существо из другого мира, в котором ей, ни разу не удалось побывать. Она забавляла неумением скрывать чувства, но в тоже время никогда не давала себя в обиду. Дарина не обладала силой, чтобы вступить в рукопашную схватку, но ее язычок жалил сильнее гланурийского яда. Лиана улыбнулась, заметив, как Дарина притворившись спящей, тайком наблюдает за ней. Ей просто необходимо найти способ узнать эту женщину лучше и по возможности склонить на свою сторону. Еще полдня они добирались до деревни Тиадре, а теперь она заперта в небольшой камере, в которой из удобств только тюк соломы. Лиана не ожидала, что ей предоставят королевские комнаты, но и гнить в смердящем плесенью помещении оставаться была не намерена. Поэтому она решительно встала с пола и что есть мочи стала стучать ногами по решетке, привлекая внимание, стоявшего на улице Тиадре. Долгое время он даже ухом не повел, продолжая вести разговор с кем-то из своего окружения. Раздраженная таким невниманием, она рыкнула, взвиваясь в воздух, выкинула обе ноги вперед, выбив при этом один прут. Сделав кульбит в воздухе, она приземлилась на стопы. Только когда грохочущий кусок остановился у ног Тиадре, он попрощался с собеседником. Наклонившись, поднял прут с земли и пошел в сторону пленницы. Зайдя в помещение, он отвязал веревку, держащую листья и плотно сомкнул их, чтобы с улицы никто ничего не видел. Убедившись, что проход плотно закрыт, кинул прут на скамейку, снял, с торчащей из стены ветки, ключи и подошел к решетке, отделяющей его от Лианы. Она смотрена в его лицо и не могла разгадать эмоций, скрытых за маской безразличия. Это и испугало Лиану, которая отошла к стене, чтобы иметь больше пространства, если придется давать отпор. - Ты все не угомонишься? - с притворным безразличием спросил Тиадре, поворачивая ключ в замке. - Видно мало тебя отец в детстве порол, - дверь со скрипом открылась. - У нас не такие варварские законы, как у вас, - попыталась оправдаться Лиана. - Женщина, наравне с мужчиной, может иметь свое мнение и выражать его, как посчитает нужным. - Даже так, похвально. Только ты не Гланурии, не во дворце папочки и даже не под крылышком нерадивого женишка. Лиана, ты в моей деревне, где я царь и бог в одном лице, - на последней фразе он повысил голос. - Ты подданный Исалы, а значит и Хэлла. Скоро я стану твоей королевой и тогда... Он оказался возле нее так быстро, что просившиеся наружу слова замерли на полпути. Их тела разделяло несколько сантиметров, она даже чувствовала над ухом теплоту его дыхания, от чего пульс стал учащаться. Лиана растерялась. Было бы проще, если бы он напал на нее, попытался обидеть, но нет, этот ноккиец молча стоял рядом. - И...продолжай, - чуть склонив голову, прошептал он. Легкое касание языком раковины ее уха, выбили из головы последние связные мысли. В горле пересохло, пришлось прокашляться, чтобы снова вспомнить, как дышать. - Что случилось, моя Королева? - Тиадре положил ладони на ее талию и медленно скользил вниз, останавливая руки на ягодицах. Резким движением, он привлек ее ближе. Лиана окончательно растерялась из-за нахлынувшего возбуждения. В глубине души она понимала, что Тиадре просто издевается над ней, но женское естество взяло верх над разумом. Лиана смотрела на его лицо, понимая, что больше не видит шрама, вернее он никуда не делся, но теперь это было не уродство, а доказательство его мастерства воина. Не понимая, зачем это делает, она подняла руку и провела пальцем от начала, где сшитая кожа загрубела, до конца, касаясь кончика его верхней губы. В этот момент замер Тиадре, а потом отвел ее руку от лица, прижимая к стене над головой Лианы. - Больше никогда так не делай, - с хрипотцой в голосе, сказал он. Его втора ладонь коснулась шеи пленницы, а потом медленно опускалась вниз, ловко расстегивая пуговице на жилетке. - Может ты и будешь королевой, но власти надо мной никогда не получишь, - он запустил руку под рубаху, лаская ее живот. - Я сделаю так, что ты..., - Тиадре не договорил, так как Лиана подалась вперед и поцеловала его. Она знала, что это опрометчивый поступок, который может дорого ей обойтись, но об этом она подумает потом. В груди клокотало от желания обладать этим мужчиной. Она как девственница, не знавшая ласки, наслаждалась прикосновением его рук, вкусом его губ. Зарывшись в его волосы, Лиана притянула его ближе. Тиадре ответил и не менее страстно. Проведя ладонью по бедру, он поднял ее ногу и завел себе за талию, открывая себе доступ к более привлекательным частям тела. Но как только Лиана попыталась снять с него тунику, он резко остановился, оттолкнувшись от стены, вышел из камеры, заперев за собой дверь. - Знаешь, может по рождению ты и королева, но по поведению явная блудница, - тяжело дыша, выпалил Тиадре. Лиана сначала не поверила своим ушам, но когда смысл сказанных им слов дошел до мозга, она поняла, как быстро могут меняться чувства. - Ах ты..., - она ринулась к решетке, пытаясь добраться до мерзавца и вырвать ему кадык. Этот нахал сделал два пасса рукой, после чего перед глазами Лианы решетку окутал полог барьерного заклинания. - Ты трус, - при этом она сплюнула на пол, прямо перед ногами Тиадре. - Гланурийцы не колдуют без алмазов: ты это знаешь. Теперь я поняла - ты боишься меня. И правильно делаешь, - она отвернулась, чтобы больше не смотреть на него. Резкий рывок за волосы, заставил ее обернуться и задохнуться от поцелуя, которым он ее одарил. Расстояние между прутьями было не велико, но Тиадре умудрился коснуться ее губ. - Я боюсь не тебя, а себя и того чего хочу рядом с тобой, - он также резко отстранился, развернулся и вышел из помещения. Лиана, как в детстве, когда ей доставалось от отца, села в угол и подтянула коленки к животу, обхватывая их руками. Положив подбородок в образовавшуюся ложбинку, раз за разом прокручивала сказанные напоследок слова. Неужели она ему нравится или это очередная уловка, чтобы вывести ее из себя, поколебать решимость убить Бая? В этот момент мысль, как стрела пронзила сознание: 'А зачем ей убивать Бая?'. Лиана закрыла глаза и тяжело вздохнула. Как же мало оно знала о себе и про себя. До этого времени никто, как и она сама не думал о ее желаниях, ее чувствах. Что дома, что рядом с Хэллом приходилось считаться с их планами и надеждами. Может и любовь к младшему сыну Галенджил не что иное как самовнушение, дабы не подвести отца и выполнить его поручение? Иначе, как объяснить симпатию к этому горному нокке. Рядом с Хэллом уютно, да и в постели все хорошо. Но с ним она никогда не испытывала такой страсти как сегодня, казалось, проснулся спящий вулкан и остановить извержение невозможно. Жених умен, но он не стратег, не владеет боевыми искусствами, не может принимать самостоятельных решений. А его зависимость от матери вызывает сомнения в здравости рассудка. Тиадре за короткое время смог доказать, что за его спиной может укрыться не только семья, но и все члены клана. Он рассудителен, прислушивается к мнению окружающих, но все равно принимает решение самостоятельно. Сильный, мужественный, умный и чуткий, вот такой ее 'стражник'. Лиана боялась, что если проведет в его обществе больше времени, то сможет придать свои идеалы. И это произойдет не из-за того, что страсть перевесит рассудок, а из-за того, что его доводы окажутся убедительными и правдивыми. 'Нет, ты сильная', - убеждала она себя, повторяя это снова и снова. В это время предательские ростки сомнения стали прорастать на благодатной почве, вспаханной ей самой. Ведь план отца давно подставлен под сомнение, а брак с Хэллом после устранения Галенджил не казался таким привлекательным. Только мнимая любовь к этому мужчине держала ее рядом с ним, заставляя притворяться той, кем она не являлась. Ее истинной целью всегда было одно - свобода сестер. Это единственное обстоятельство, которое никогда и ни при каких условиях не изменится. Пусть проходит время, меняются правители и мужчины вокруг нее, но родных сестер она вытащит из гланурийского дворца, чего бы ей это не стоило. А поможет ей в этом Тиадре покажет время. Глава 25 Бай резко вскочил на ноги, прошептав Наиле: - Быстро потуши свет, и спрячься в дальний угол. Он знал, что Абнауаю всегда знают имена, выбранных для растерзания жертв. И то, что это существо произнесло его - испугало принца. Сжимая в дрожащей руке клинок, ему не было стыдно за страх - только глупец ничего не боится. Только вот Бай не знал, как победить монстра из детских сказок, об этом родители никогда не рассказывали. Дверь слегка пошатнулась, словно кто-то проверял ее на прочность. В следующее мгновение, слева от стен, раздался скрежет, словно с брусьев сдирали кору. Байэлик развернулся, следуя за звуком. Он слышал как у Наили, от страха, участилось дыхание, как его сердце стало биться быстрее. Решив, что для применения магии еще не пришло время, замер, ожидая первого шага от врага, притаившегося в темноте Друванхата. - Я чувствую твой страх. Байэлик, твой запах: он напоминает луговые травы после дождя. Как давно я не питался чем-то изысканным. Байэлик ни как не реагировал на слова Абнауаю, чтобы не выдать своего месторасположения. Зато он понял направление движения врага: тот приближался к самой крупной прорехе, заделанной листьями. - Жалкие Баан ши и волки, пресытились мне. Я слышу, как бьется твое сердце... Резкий шелест листьев, разлетевшихся в стороны, заставил Бая отпрыгнуть назад. Наиля закричала, увидев ворвавшегося в их убежище Абнауаю. - Мавейтулан, - резко зажегшийся шар на время ослепил монстра, дав Баю время сменить позицию и разглядеть врага. Он выглядел еще ужасней, чем описывалось в сказках: высокий, на головы выше Бая, его тело было покрыто мелкой шерстью, походящей на щетину, глаза и нос были как у обычного нокке, острые заточенные зубы, но больше всего пугал тупообразный заточенный выступ из груди. Только Бай успел сделать несколько шагов к Наиле, как услышал треск разрывающейся ткани. Острая боль пронзила спину. Он развернулся и с размаху попытался отсечь кисть с когтями. В этот момент Абнауаю подпрыгнул, сделав кульбит в воздухе, он вцепился в потолок. Свесив голову вниз, монстр смотрел на Байэлика, готовясь нанести новый удар. - Выбирайся из дома и жди снаружи. Если что-то пойдет ни так - бери коня и уезжай из этого проклятого места. Главное, не останавливайся и не оборачивайся. Он говорил с Наилей, ни на минуту не упуская врага из виду. И как только кухарка скрылась из виду, приготовился к атаке. Абнауаю, не смотря на свой рост, быстро прополз над Баем и спустил по стене на пол позади него. Он попытался схватить его за плечи, но принц успел нагнуться. Сделав кувырок, проскользнув между ног монстра, встал и полоснул его лезвием по спине. Грудной рык слегка оглушил Байэлика. Он замахнулся, чтобы сделать следующий выпад, но длинная когтистая рука дотянулась до его плеча. Боль заставила пальцы разжаться, клинок с грохотом упал на пол. Он попытался поднять его, но слабость в руке не дала этого сделать. Кровожадные, красные глаза Абнауаю выражали превосходство, радость от победы и предвкушение скорого убийства. Огромные лапы с силой сжали плечи Байэлика, заставляя его сморщиться от боли. Монстр все ближе притягивал к себе Бая, стремясь разорвать его тело напополам уродливым отростком, торчащим из груди. - Lasta lalaithamin , - с усмешкой сказал Бай. Он закрыл глаза, отстранился от происходящего, призывая на помощь мать природу. Через несколько мгновений щеки коснулось легкое дуновение теплого ветра, а нос уловил запах полевых цветов. По телу разлилось приятное тепло, заставившее отступить страх, придавая сил бороться дальше. Байэлик резко открыл глаза и с вызовом посмотрел на Абнауаю. Не чувствуя боли он выкинул руки вперед и ударил врага по локтям, заставляя его ослабить хватку. Ногой он нанес удар чуть ниже отростка, откидывая монстра к стене. От удара старые бревна затрещали, а с прохудившейся крыши посыпалась листва. Бай поднял с пола клинок левой рукой, занес его над головой, направляясь к монстру. В этот момент маленькую комнатушку залил яркий белый свет, сочившийся, из множества щелей старой хижины. Ветхая дверь с треском сорвалась с петель, а в проеме показалось эфемерное существо, парившее в воздухе. Прикрыв глаза рукой, Байэлик пытался рассмотреть светящуюся фигуру. Через мгновение она пришла в движение, поплыв в воздухе по направлению к Абнауаю. Предсмертные крики монстра оглушили Байэлика, отвести взгляд заставило бьющееся в конвульсиях тело. Только тогда Бай заметил Наилю, стоявшую в проходе. Как только он попытался подняться, кухарка опрометью бросилась к нему. - Мастер Бай, мои молитвы были услышаны, - она закинула его руку к себе на плечо, помогая ему встать на ноги. - Почему ты не ушла? - на выдохе спросил Бай: ноющая боль в спине, заставила стиснуть зубы. - Я не могла вас бросить. Только не моего мальчика, когда ему нужна помощь, - закудахтала она. Затуманенным взглядом он заметил, как Наиля вытерла катившуюся по щеке слезу. С трудом встав на дрожащие ноги, Бай старался не показывать, что без ее поддержки снова упадет на пол. - Нам надо уйти, - прошептал он. И как только они сделали первый шаг по направлению к выходу, существо, спасшее Бая, стремительно двинулось в их сторону. Чем больше сокращалось расстояние, разделявшее их, тем тускней становился свет, окружавший фигуру. Когда он погас совсем, Бай разглядел даму, облаченную в золотистый саван, развивавшийся в воздухе. Полы верхней юбки поднимались вверх, касаясь кончиков ее пальцев. - Байэлик, принц Исалы, не думала, что мы встретимся при таких обстоятельствах, - она нагнулась и провела ладонью по щеке Бая. От прикосновения нежных, словно бархат, пальцев по телу разлилась теплая волна. Еще через мгновение голова закружилась, взор затуманился, а сознание стало уносить в водоворот неизвестности. - Нам еще предстоит разговор, но только не сейчас, - голос доносился издалека, словно эхо. Тяжелые шаги, ворошившие упавшую листву, заставили принца прейти в себя. Легкое покачивание заставило его повернуть голову вправо. Сквозь туман он увидел женский лик, выступающий из ствола дерева. Байэлик ощущал себя парящим в воздухе. Только руки несущего его были жесткие и сильные. Это никак не вязалось с прекрасным лицом, обрамленным древесной корой. В следующий раз Бай очнулся от того, что кто-то перевернул его на живот. Раздался треск, рвущейся ткани, а потом чьи-то руки освободили его от рубашки. Он пытался открыть глаза, но отяжелевшие веки никак не хотели разлепляться: в следующее мгновение он опять отключился. В очередной раз в этот мир его вернул нежный, льющийся как горный ручей голос. Знакомая с детства песня пробуждала воспоминания. На секунду Байэлик забылся и порывисто вытянул руку, чтобы прикоснуться к матери. Резкая боль заставила его вернуться к реальности. Пару раз моргнув, он, наконец, смог открыть глаза. Очертания комнаты были размыты, но сидящую перед ним даму он видел четко. Это она спасла его от Абнауаю, а сейчас она напевала колыбельную, которой мама усыпляла непослушных сыновей. Бай не знал, откуда ей известны подробности его детства и хотел это выяснить, но попытавшись задать вопрос, услышал лишь хрип. - Не трать силы, они тебе еще пригодятся, - незнакомка, слегка коснулась его ладони. - Ты так и не узнал меня, правда? - спросила она. Бай лишь отрицательно покачал головой. Он смутно припоминал ее образ, но не мог вспомнить, где они встречались. - Я, Вирявэль, - она усмехнулась, увидев удивленные глаза принца. Баю хотелось тряхнуть головой и прочистить уши, чтобы убедиться в ясности услышанного. Он много раз слышал рассказы матушки о духе рощ и лесов, покровительнице лесных обитателей, но ее видели так редко, что с годами Бай стал сомневаться в ее существовании. По легенде, Вирявэль являлась, чтобы помочь заблудившемуся путнику или припугнуть зарвавшихся охотников. Но что ее привело в Друванхат, в это пристанище заблудших душ и созданий ночи? - Ты задаешь правильные вопросы, - ее высказывание заставило Бая резко дернуться, от чего по телу пробежала жалящая волна боли. Он слышал про духов, которые могли читать мысли, но от того, что один из них сидит перед ним, стало жутко. Ему захотелось как можно быстрее покинуть это место и по возможности забыть об этой встрече. Байэлик не чувствовал угрозы, но ее тревога, с примесью страха, витали в воздухе. Внешне Вирявэль выглядела расслабленно: слегка поднятые в полуулыбке губы, зеленые, как первая листва, глаза чуть прикрыты. Она оперлась о спинку стула, сложив руки на колени, и слегка наклонила голову, смотря на Бая, при этом прядь ее золотых волос выскользнула из прически и легла на грудь. - Внутри тебя идет борьба: неверие против логики, это мне знакомо. Но ты прав, зайти в Друванхат меня заставила нужда, вернее надежда отыскать тебя и просить помочь мне. - Чем я могу тебе помочь?! - произнес про себя Бай, не сомневаясь, что его услышат. - Не только над Исалой сгущается тьма. Всем пяти королевствам грозит опасность. Новая война унесет много жизней, при этом уничтожая всех живых существ, грозя нарушить равновесие природы, царящие многие века. - У меня нет армии, я беглый принц, думаю тебе об этом известно. За мою голову объявлена не малая награда. Думаю, ты обратилась не к тому нокке, - от осознания собственной беспомощности Байэлик прикрыл глаза, стараясь скрыть стыд. - В тебе течет кровь твоих родителей. Долгие столетия они помогали мне и другим духам сохранять равновесие. Тебе придется от многого отказаться, но в твоих силах призвать под знамя дуба сторонников, объединить королевства и победить в предстоящей войне, - Вирявэль чуть наклонилась вперед и пристально взглянула в глаза Бая. - Я люблю свой народ, знаю, что и они относятся также, но не мне решать, кому они присягнут. Хэлл умеет убеждать. Во-вторых, кроме моего брата Исале ничего не угрожает. Не гланурийцы, не терберийцы не рискнуть договор, заключенный с матерью. Правители Балгора и Шокама никогда не претендовали на ниши земли, Исалу с ними связывали лишь дружеские торговые отношения. - Ты рос как будущий наследник, получил соответствующее воспитание, но твой взор затуманен любовью и далеко не к своему народу. Как только захочешь открыть глаза и взглянуть на происходящее, то все предстанет в ином свете. Байэлик немного разозлился такому повороту в разговоре. Упоминание о Дарине, больно резануло по сердцу, заставляя вспомнить ее образ. Он искренне не верил, что симпатия к этой девушке, могла заставить его забыть о чаяниях исалийцев. Все это время он лишь пытался вернуть трон, образумив брата и освободить матушку. И тут Бай вспомнил, что после ранения его мысли были заняты другой проблемой - защитой Дарины. Он так отчаянно стремился затянуть момент расставания, что позволил себе забыть о главном. Осознание этого, словно тяжелая ветвь дуба, рухнула на голову. Кусочки мозаики складывались сами собой, открывая картину целиком: продажа алмазов людям, терберийцы, захватившие копи, гланурийцы, обосновавшиеся в замке и шастающие по лесам Исалы, восставший против Хэла горный клан. Неизменно все эти события связаны между собой, они грозили перерасти в нечто большее, если брат отдаст часть фелионов Чаджу. Привязанность к человеческой женщине ослепила его. Но теперь он прозрел и больше не позволит забыть себе, что потребности его народа должны стоять на первом месте. - Поверь в себя. Ты пойдешь в дальние земли, где отыщешь союзников. Этот путь будет долгим, много препятствий придется преодолеть. И только свободное сердце позволит добиться успеха, - в глазах Вирявэль застыла печаль, потому что она понимала, от чего просит отказаться. Баю предстоит принести в жертву свою надежду на счастье, надежду на семью и радость, которую может получить. - Мне о многом нужно подумать. - Я знаю и поэтому оставлю тебя. Через два дня ты сможешь продолжить путь, а пока набирайся сил, - она встала и скрылась за пологами красного бархата, закрывающими вход. Остаток дня и половину ночи Байэлик просчитывал варианты, чтобы отказаться от предстоящего выбора. Сотни различных планов пришлось выбросить в огонь иллюзий, пока он окончательно не понял, что ему предстоит сделать, чтобы сохранить Исалу. От злости он стиснул зубы и, несмотря на боль, ударил кулаком по кровати. Бай не заметил, как уснул, только голос Наили заставил его открыть глаза. Он забрал из ее рук стакан воды и залпом выпил, попросив налить еще. Жажда была настолько сильной, что только на пятый раз он смог ее утолить. - Как вы себя чувствуете? - участливо спросила Наиля. - Как будто стая горков изрядно меня потрепала. Где Вирявэль? Мне хотелось бы с ней поговорить. - Она покинула деревню сразу, как ушла от вас, мастер, - Наиля виновато опустила глаза. - Деревню? Твою деревню? - Да. - От Друванхата до нее еще было полтора дня пути. Вы меня сюда принесли? - После того, как вы отключились, Вирявэль призвала на помощь дриад. Это они помогли нам добраться до места. Теперь Байэлик понял, что за женский лик видел в моменты, когда приходил в себя. Это было удивительно, ведь дриады стараются не покидать родных лесов. Они охраняют его, уберегают от пришлых. Лишь приказ духа леса смог заставить их оставить свои посты. - Этот шатер был соткан Вирявель из трав и логовой травы. Мне никогда не приходилось видеть духа, способного сотворить такие чудеса, - она обвела рукой стены и крышу. Байэлик огляделся и увидел зеленый потолок, сплетенный из травы, плотные стены, украшенные разноцветными бутонами. Стебли цветов так плотно прилегали друг к другу, что не пропускали солнечный свет. Только поднятые Наиле пологи освещали шатер. - Она просила что-то мне передать? - Вирявэль сказала нашим людям сделать правильный выбор, когда настанет время. После этого она растворилась среди деревьев, как предрассветный туман. - Раз ты уже дома, то мне пора присоединиться к своим людям. Я и так долго прохлаждался. Кстати, сколько дней мы здесь? - Завтра будет пятнадцатый день. Бай резко вскочил с места, не зная за что хвататься. Он не мог поверить, что потерял столько времени. Сомнения в том, что его считают погибшим, были, но все же Ридус и Тиадре могли подумать и по-иному. - У вас есть ворон, чтобы общаться между деревнями? - Бай с надеждой посмотрел на Наилю. - Мой племянник обучил одного. - Принеси мне бумагу и чернила. И как только закончу послание, мигом попроси племянника его отослать в деревню горного клана. Как только Наиля принесла нужные вещи, Бай быстро написал два предложения, запечатав края воском, отдал обратно. Весь день он провел в хлопотах, собирая припасы в дорогу. Его верный конь так обрадовался появлению хозяина, что распугал приглядывавших за ним нокке, встав на дыбы и заржав. Поморщившись, Бай потрепал его по загривку и угостил яблоком, за что получил благодарный тычок мордой в ладонь. Плечо еще саднило, а нога периодически ныла, но это не могло остановить Байэлика. Вечером, покидая деревню, он надеялся, что верные друзья получат послание и не будут ничего предпринимать до его приезда. Глава 26 Прошло еще три дня с момента, когда мы приехали в поселение Тиадре. До сих пор от Бая никаких вестей, что заставляет меня начать переживать. Ридус, конечно, успокаивает, уверенный, что ничего страшного не случилось, но меня, его заверения не успокаивают. Во-вторых, хоть я и гостья горного клана, но ощущения создавалось совсем иное: дальше балкона собственной комнаты выйти мне не удавалось. И стоящий у двери охранник не выглядел дружелюбным. - Я теперь стала пленницей? - спросила Ридуса, вечером четвертого дня 'заточения'. - Нет. Но многие жители не понимают, зачем их дож привел в их деревню человеческую женщину, - он отцепил пояс, с висевшими на нем ножнами, и положил на стол. - Кто-то даже побаивается тебя, считая, то ты несешь проклятье. - Что за чушь! - возмутилась я. - Это лишь суеверия. Проклятья, привороты, да и вообще магия не существует. - И как ты себе объясняешь, что переместилась между мирами? - ухмыльнувшись, спросил Ридус. - Физика. Только мы, то есть люди, еще не знаем, как такое делать, - я села за стол. - Пусть будет по-твоему. Мне не хочется снова спорить, - Ридус залез в углубление в скале, служившее холодильником и достал вяленый кусок мяса и поставил его предо мной. - Порежь, а я пока воды накипячу. Я до сих пор не привыкла к его манере командовать, но теперь старалась не возмущаться, понимая, что он говорит не со зла, а по привычке. Достав из ящика нож, с каменной рукояткой и тарелку, принялась покорно выполнять его 'просьбу'. - Так, когда я смогу выйти из комнаты? - закончив, я аккуратно выложила куски мяса на тарелке. - Я поговорю об этом с Тиадре, - Ридус насыпал в чашке по щепотке каких-то трав и залил их кипятком. Кухня наполнилась сладковатым ароматом меда и пряностей. - Что это за вид чая? - Выражайся яснее. Некоторые ваши словечки ставят меня в тупик, - я заметила, как он нахмурился. - Вот это? - я подняла чашку и поболтала ей в воздухе, пролив несколько капель на поверхность стола. - А-а-а. Это смесь ванили, черной смородины и меда. Такой напиток расслабляет и улучшает сон, - Ридус присел и положил два ломтика мяса на кусок белого хлеба. - Спасибо, что объяснил. - Не за вшто, - жуя, пробубнил он. - Ридус, - не унималась я, пользуясь его хорошим настроением, - а давай ты завтра с Тиадре поговоришь? - Вот же ты настырная. Хорошо, девочка, завтра я все узнаю. А пока, давай ешь и пора спать. После того, как ужин был закончен, Ридус ушел в соседнюю, с моей комнату и запер дверь. Через несколько минут я услышала басистый храп, который не помогал мне уснуть. Промаявшись в кровати, как мне казалось, уйму времени, я подошла к окну, выдолбленному в скале, и забралась с ногами на подоконник. Центральная площадь, с наступлением темноты преображалась невероятно. Ствол дерева, словно опутанный гирляндой, сверкал бирюзовым цветом. На ветвях зажигались фонари, напоминающие цветок лотоса. А внизу, у самого корневища, собирались группы жителей, которые болтали, танцевали и распевали песни. В такие минуты мне становилось особенно грустно и одиноко. Прижав колени к груди, я тихонько заплакала, чтобы не привлекать внимания Ридуса. Хотя, судя по его храпу, взорвись в нашем доме граната, он и то не проснется. Закрыв глаза, я вспоминала мою прошлую жизнь, а горькие слезы текли по щекам, не желая остановиться. Казалось бы, я получила свой кусочек чуда, которое многим не суждено увидеть никогда. Но отчего становилось еще грустнее. Возможно потому, что я позволяла себе вспоминать хорошие моменты из жизни с Кириллом. Ведь не всегда было плохо. Порой он был милым, мог рассмешить, а в нужные моменты утешить. Как в тот раз, когда мы пошли кататься на ватрушках. На улице был легкий морозец, который щипал за щеки, а крупные хлопья снега погружали в атмосферу зимней сказки. Мы приехали на северный склон, заплатив за два часа удовольствия, поднялись на подъемники к месту спуска. Кирилл с радостными криками скатился первым, я же пропустила еще двух человек, пока настроилась на скоростную езду. И вроде бы инструктор все объяснил грамотно, на середине горы то-то пошло не так. Мой 'транспорт' стало болтать из стороны в сторону, грозя выкинуть с трассы. Горький комок страха, подкатил к горлу, заставляя вцепиться в ручки, до боли в суставах. Как будто издалека, я слышала крики Кирилла: - Тормози, тормози. Милая, выстави вперед ноги. Бессознательно я последовала его советам, что могло мне остановиться в конце, но все же неприятный удар о шины, огораживающие трассу, болью отдавался в плече. Кирилл подбежал ко мне, поднял и прижал к себе, заключая в медвежьи объятья. Я дрожала от страха и еле стояла на ватных ногах. Тогда он взял меня на руки и понес в домик администрации, где еще около часа успокаивал, шепча разные глупости на ухо. Больше мы так и не прокатились, но впечатлений осталась масса. А главное, в тот день, он действительно был моим защитником и другом. Я вытерла очередную слезу, высморкалась, в лежащее на подоконнике полотенце и приказала себе успокоиться. Странно, почему, со временем мы забываем плохое? Как будто кто-то стирает их ластиком, выставляя на первый план радостные моменты жизни. Вот и сейчас, как бы я не старалась, наши ссоры, мелкие обиды меркли, по сравнению с радостными днями, которыми нам удалось провести вместе. Вдруг, на душе стало легко, сердце больше не тянуло вниз, словно на нем висела сто пудовая гиря. Я поняла, что готова, готова по-настоящему начать новую жизнь. Без злобы, горечи утрат, обид. - Кирилл, я отпускаю тебя, - прошептала я, глядя на звездное небо. Странно, но слезы высохли, а внутри стало как-то теплее. Я ощутила прилив энергии и готовность заняться чем-то, стать полезной и доказать всем жителям, что люди тоже на многое способны. Осталось дождаться разрешения Тиадре. Но если он решит отказать, то тогда я не буду молчать и все равно добьюсь своего. - Ну что, ты поговорил с ним? Что Тиадре ответил? - защебетала я, не успел Ридус войти в дом. - Девочка, дай мне раздеться. И прекрати галдеть и так голова болит, - пробурчал он. - Значит ты смертный? - решила пошутить я. Увидев его недовольный взгляд, решила дольше не развивать тему, поняв, что чувства юмора этому здоровяку явно не хватает. Весь день я простояла у плиты, пытаясь приготовить ужин. Половина времени было потрачено на разбирательство в устройстве данного агрегата. Как же просто дома: нажал на кнопку, повернул ручку, два щелчка и конфорка озарилась голубым цветом природного газа. Здесь же все устроено сложнее: затвор был не духовкой, как я думала, а местом, куда надо было накидать дров для растопки. Зато три круглых отверстия, с наложенной сверху каменной спиралью, оказались конфорки. Конечно, я сожгла две порции рагу, пока научилась регулировать мощность, да и вспотела, как будто кросс пробежала. Но вот в третий раз все закончилось успехом, да и на вкус вышло приличным. Не имея под руками знакомых ингредиентов, пришлось все пробовать на зуб, пока не нашла подходящие. В ход пошли пять клубней красного цвета, отдаленно напоминающие картошку, два стручка фиолетового 'перца', пол вилка оранжевого чего-то и пришлось использовать оставшееся мясо. Я, правда, не знала чье оно, но на вкус напоминало курицу, хоть и выглядело как свинина или говядина. Но перед успехом были и неудачи. С дурру я куснула черный плод, похожий на лук, о чем незамедлительно пожалела: вкус был, словно тухлятину в рот напихала. Пришлось три раза почистить зубы, пока удалось избавиться от мерзкого ощущения. После этого я лишь отрезала кусочек и слегка прикасалась языком, чтобы не нарваться на что-то похуже. Так что теперь, довольная стряпней, накрыла стол и наполнила наши тарелки. До конца ужина я не подымала тему, решив, что сытый Ридус будет разговорчивей. - Знатная еда. Мне и в первый раз понравилось, но сейчас точно знаю, что это твой талант, - обмокнув в остатки бульона кусок хлеба, сказал он. Я лишь фыркнула. Какой заносчивый великан, даже комплимент не может нормальный сделать. - Не удивительно, что ты один, - сдуру ляпнула я, о чем незамедлительно пожалела. - Прости. - Ничего страшного. Это моя участь. Преторианцы не заводят семьи, работа не позволяет. - Но ты ведь любишь кого-то, - я не стала уточнять, что знала о его чувствах к матери Бая. - Да и это чудесное чувство, дающее мне силы жить и бороться дальше, - на минуту он как будто оказался в другом месте, а потом, тряхнув головой, вернулся обратно. - Завтра ты поедешь с нами на рынок. - О-о-о, вот это я понимаю. Спасибо, спасибо, - искренне обрадовалась я. - Больно не радуйся, о дальнейшем мы не разговаривали. В деревне провизия заканчивается, надо пополнить запасы. Тиадре боится оставлять тебя без присмотра. - Считает, что я нашлю чары и уничтожу всех? - излишне громко сказала я. - Ой, девочка, язык твой острый, как клинок нокке, - услышав нервный стук в дверь, произнес Ридус. Я уже хотела пойти и посмотреть, что там происходит, когда услышала: - Это от твоих слов у стражника, небось, копье пошатнулось. А потом он засмеялся, так искренне и громко, что, не удержавшись, присоединилась, поняв смысл его шутки. Я не могла остановиться, снова и снова вспоминая последние фразы. Из глаз брызнули слеза, а живот свело судорогой. И только когда я шлепнулась на пол, пытаясь сесть на стул, стала немного успокаиваться. - Почему ты не просишь вернуть тебя обратно. Время прошло, силы восстановились, - он резко сменил тему, застав меня врасплох. И, правда, чего я жду? Ведь не так давно, была заветная мечта: оказаться в квартире и забыть о произошедшем, как о страшном сне. За несколько дней все изменилось. И дело было не только в моем отчаянном желании дождаться Бая. Я хотела стать частью этого общества хоть на некоторое время. Увидеть альтернативу человеческой жизни, пусть они и не так сильно отличаются в некоторых аспектах. Мне рьяно хотелось доказать народу Байэлика, что люди не опасны, что мы так же умны, как и они. А самое главное, показать, что новое - это не значит плохое. - Я...я..., - в голове крутилось множество ответов, но с губ слетело одно, - Еще не пришло время. - Мне это понятно, даже сильнее, чем ты можешь себе представить, - при этом, Ридус ухмыльнулся. Уж не знаю, что именно ему понятно, но самое главное, здоровяк не стал развивать тему дальше. Поблагодарив еще раз, ушел в свою комнату, оставив уборку со стола и мытье посуды на меня. - У нас, на Земле, все равны. В следующий раз ты делаешь грязную работу, - крикнула я. На что из-за двери раздалась очередная порция заливистого смеха. Этим вечером я не сидела у окна, предвкушая завтрашнее путешествие. Больше не хотелось грустить, будущее сулило новые приключения. Наша группа, состоящая из пяти нокке, не считая меня, Ридуса и Тиадре, выехала из деревни на рассвете. Я, как обычно, сидела на лошади перед здоровяком, не боясь искалечить бедра. Из-за моего желания надеть брюки мы с ним повздорили, но все же удалось добиться своего. Тиадре тоже ехал верхом на вороном жеребце, а вот остальные на горках, которые своим рычанием изрядно нервировали лошадей. К одному из них была привязана телега, поэтому он замыкал группу. К шумному базару, напоминающему черкизовский рынок, из-за снующих туда-сюда торговцев, мы прибыли около полудня, судя по стоящему в зените солнцу. Спешившись, оставили лошадей на входе и двинулись вглубь рядов, уходящих далеко вперед. Я смотрела по сторонам, как любопытный ребенок, попавший в незнакомую, но интересную обстановку. Среди торговцев и покупателей были не только нокке: волосатые, клыкастые существа, постоянно ворчали независимо от цели их нахождения в этом месте, а другие были похожи на ящериц, но цвет их глаз и волос напоминал ноккийцев. - Кто они? - спросила Ридуса. - Вон те, - он ткнул на волосатых, - терберийцы. Они производят лучшие ковры в пяти королевствах и ткани их славятся за пределами Исалы. А вот те, - махнул головой в сторону ящероподобных, - гланурийцы. Они.... - Как я сразу не догадалась. Наша пленница из их числа? - Да, она их принцесса. Я, понимала, что брат Бая не стал бы жениться на простолюдинке, но то, что она принцесса стало открытием. Странно, что ее никто не ищет. Но я не стала развивать тему дальше, заметив, как Тиадре подошел к лавке, где в корзинках лежали орехи и различные семена. - Мне две доли кедровых орехов и пол доли льняных семян, - сказал он продавцу. Я внимательно наблюдала, не понимая здешних мер веса. Продавец, низкорослый тербериец, достал из-за прилавка вещь, отдаленно напоминающую весы и поставил ее на прилавок. Затем он насыпал в одну из чаш горсть белых камней, а во вторую, деревянной лопаткой клал орехи. И когда чаши сравнялись, скрутил из лопуха пакет и высыпал туда покупке. То же самое проделал и с семенами. - Ты же в курсе, что тебя обвесили? - спросила я Тиадре. - Что? - возмутился он. - Этого не может быть. - А как насчет того, что чаша, куда кладут покупку, изначально находилась ниже, значит, ты взял меньше, чем мог бы. - Это возмутительно. Кто пустил сюда человечку, - разозлился продавец. Зато я заметила, как забегали его глазки, значит, моя догадка верна. Вот же хапуга. И не боится дожа обманывать. - Раз она лжет, убери камни и мы в этом убедимся, - в голосе Тиадре слышалась злоба. - Господин... - Делай что говорят, - прикрикнул Ридус, нависая над продавцом. Дрожащими руками, он выполнил приказ. Бедняга чуть не вжался в заднюю стенку лотка, когда все увидели, что чаши находятся не на одном уровне. У Тиадре заходили желваки на лице от злости, а Ридус потянулся к клинку. - Мальчики, успокойтесь, - я схватила их за руки и обратилась к продавцу. - Значит так, чтобы умилостивить этих джентльменов, вы дадите нам, в счет компенсации, две доли фундука и еще парочку долей гречихи. - Это же грабеж средь бела дня, - возмутился тербериец, а мои спутники замерли на месте с очень глупыми лицами. - Нет, если не нравится, я могу отпустить их. И тогда, что-то мне подсказывает, ущерб вашему предприятию буде еще больше, - для пущего эффекта, я наступила Ридусу на ногу, заставив его дернуться вперед. - Ладно, ладно, - дрожащим голосом произнес торговец. Он насыпал нам нужный товар, и мы пошли дальше. Меня распирало от гордости. - Я, конечно, не понял значения многих слов, но ты молодец, - похвалил Тиадре. - Я же говорил, что она нам пригодится, - сказал Ридус. Еще в нескольких лавках нечистые на руку продавцы поплатились товарами. В общем, домой мы возвращались доверху груженые провизией и не только. Пришлось повесить на горка сумки с приятными бонусами, которые мне удалось забрать у нечистых на руку торговцев. Дорога прошла в приятной атмосфере дружеских подколов и смеха, над удивленными лицами лавочников и покупателей. Впервые я почувствовала себя как дома. Ворота деревни закрылись за нами, когда солнце опустилось за горизонт. Я уже собиралась идти к себе, как Тиадре остановил меня, положи руку на плечо. - Я сейчас же прикажу убрать охрану. С завтрашнего дня ты можешь спокойно выходить из дома. Я поговорю со своими людьми, но не могу обещать, что все они будут относиться к тебе дружелюбно. Но знай, никто из них не причинит тебе зла, - он улыбнулся и сказал напоследок. - Из покупок выбери все, что тебе нужно. Теперь ты будешь постоянно ездить с нами, и я буду тебе за это платить. От радости хотелось скакать на месте, размахивая руками. С широченной улыбкой, груженая пакетами я пошла домой. Я получила работу, о большем, пока, мечтать не могла. Глава 27 Кидат шел в покои отца, размышляя, с чем связано беспокойство, которое читалось на лице слуги, так внезапно прервавшего его сон. За прошедшую неделю Чадж выходил к ужину два раза, что нарушило миропорядок в доме, заставив беспокоиться не только родных, но и всех обитателей замка. Даже за его пределами подданные судачили о состоянии короля. Эти вести доносились до ушей Кидата преданными соратниками, которые со стороны наблюдали за настроением жителей близлижайших поселений. Пока Лиана отсутствовала, он самостоятельно примерил на себя роль наследника и считал своим долгом быть в курсе всего происходящего в королевстве. Ему нужно было знать настроение народа для осуществления плана. Его размышления прервал скрип открывающейся двери. - Отец, - Кидат в удивлении поднял брови, заходя в окутанные полумраком покои. - Заходи, сын мой, - раздался необычно сиплый голос со стороны кровати. Где-то в глубине его души затеплилась искорка тревоги. Кидат подозревал, что отцу нездоровится, но до этого момента не думал, насколько плохи дела. Он медленно приближался к кровати, завешенной палантином. Дрожащими от волнения пальцами, отодвинул полог. Кидат непроизвольно отступил в сторону, шокированный увиденным. Отец сильно изменился: когда-то блестящие чешуйки посерели, напоминая залитый водой камень, темные волосы пучками устилали подушку, словно кто-то вырвал их из головы, яркие глаза застилала белая пелена, превращая их в стеклянные шары, не выражающие никаких эмоций. - Кидат, - Чадж растерянно повернул голову в сторону сына, сомневаясь, что тот все еще стоит рядом. - Я здесь, - пересилив ужас, Кидат взял протянутую отцом руку в свою ладонь и сел рядом. - Мальчик мой, ты нашел Лиану? - в его голосе слышалась надежда. Услышав имя сестры, Кидат невольно чуть сильнее сжал руку родителя и повременил с ответом, чтобы не сказать лишнего. Ярость погасила тревогу, смела напрочь сочувствие к лежащему перед ним отцу. В этот момент он мог думать лишь о том, как его руки сомкнуться на шее старика, все сильнее сдавливая горло пока блаженный хруст не успокоит их обоих. Слепота Чаджа стала спасением для Кидата: отцу стоило только раз взглянуть на сына, и он тот час бы распознал его план. - Нет, - стараясь говорить спокойно, ответил Кидат. - Тогда мне остается надеяться только на тебя, - с ноткой разочарования, прохрипел Чадж. - Ты должен поторопить Хэлла. Только сила фелона способна исцелить мое тело. - Мы ожидаем его сегодня. Ты забыл? - О..., - Чадж в удивлении приподнял одну бровь, - значит не все еще потеряно. Тогда пригласи слугу, пусть он поможет мне выглядеть достойно перед женихом твоей сестры. Кидат разочарованно махнул головой, но не осмелился ослушаться родителя. И после того, как в покои вошел личный помощник короля, спешно ретировался. Он шел по извилистым коридорам дворца, кипя от гнева и негодования. В его голове не укладывалось, что за столько лет, он - первый сын до сих пор не смог завоевать уважения отца. Если бы во дворце была Лиана, Чадж даже и не вспомнил о его существовании. Сегодня, у него просто не было выбора. - Это не справедливо, - Кидат резко остановился и со всей силы всадил кулак в ближайшую глинную стену. Он и не заметил, что ноги привели его к покоям сестры, то которую он в тайне желал все эти годы. Айилин - она была для него глотком свежего воздуха, в этом затхлом, пропитанном сыростью и плесенью замке. В детстве они жили в разных частях замка, разделенные предрассудками родителей. Отец не желал, чтобы дети от разных браков имели нечто общее, пока не вырастут, а мать попросту ненавидела девочек, рассказывая сыновьям от их уродстве и слабоумии. Кидат рос с четким убеждением в своем превосходстве, пока в тридцать лет, отец не познакомил их с Лианой, Айилин и Янилой. В отличие от старших сестре Айилин скромно опустила глаза в пол и молчала. В этот момент что-то дрогнуло в его душе. Отвращение сменилось сочувствием: он действительно пожалел девушку, лишенную разума. Только через пару месяцев Кидат понял, как заблуждался: россказни матери затуманили разум. Лиана оказалась смышленой и искусной воительницей, Янила была начитана и изобретательна, а Айилин добра и щедра на эмоции. Только она искренне сочувствовала брату, когда тот в очередной раз выходил из зала побежденный и униженный Лианой. Он всегда отмахивался от ее попыток поговорить, ощущая свою слабость. При этом его сердце ускоряло бег, а жар поднимался из глубин тела, когда он слышал ее заливистый смех, эхом отражающийся от коридорных стен. Проходили годы, ненависть к старшей сестре острыми когтями впилась в глубины сознания, откидывая тень и на Айилин. Он пытался избавиться от навязчивых снов, в которых они были вместе и гуляли под лучами солнца, разговаривая о всяких глупостях. Бесконечные любовницы помогали забыться, но лишь на время. Ее образ, словно дымка, окутывал лица, находившихся с ним женщин. Несколько раз, в разгар страсти ее имя слетало с уст, приводя в бешенство очередную пассию. И опять проходили годы, за которые влюбленность Кидата переросла в одержимость. Он жаждал обладать этой женщиной, не смотря ни на что. В его голове засела четкая мысль, что, только проведя с ней ночь, сможет очистить голову и выкинуть Айилин из своей жизни. В один из вечеров, он слегка перебрал ликера, задурманившего разум, с твердым намерением получить желаемое отправился в спальню Айилин. До сих пор, стоило закрыть глаза, он видел ее испуганный взгляд, а слух режут истошные крики и мольбы о помощи. Это сейчас они тревожат душу, вызывая отвращение к самому себе. А тогда хруст рвущейся ткани и ее нагое тело, только больше распаляли. Кидат убеждал себя, что Айилин это нравится, и она упирается лишь из-за целомудренности и толики упрямства. Только появление Лианы не дало ему совершить роковую ошибку. Это сейчас он это понимал и отчасти был ей благодарен за это. Но тогда, ладони чесались от желания перерезать мерзавке горло. Ему пришлось ретироваться, опьянение не лучший помощник в схватке, но обида и разочарование еще больше укрепили желание избавиться от Лианы. Последующий разговор с отцом окончательно убедил принца в том, что тот никогда не встанет на его сторону. Он скрежетал зубами и с трудом сдерживался, когда из уст сестрицы лились обвинения, а Чадж лишь снисходительно качал головой. Последующий 'приговор', словно лезвие резанул по сердцу. С другой стороны стоило поблагодарить родственничков за то, что без этих испытаний он никогда бы не придумал план по завоеванию того, что по праву принадлежало ему. С того дня он не видел Айилин, пока Лиану не отправили в Исалу. Когда же 'защитница' покинула замок, он тайком пробирался в крыло сестер и наблюдал за объектом желания со стороны. Теперь он понимал, что влюблен, но это и бесило до невозможности, заставляя его все дальше погружаться в темноту, грозящую поглотить его окончательно. Кидат стал напиваться практически ежедневно. Ему было мало одной женщины, поэтому с каждым разом его спальню заполняло все больше фрейлин, готовый выполнить любое желание. Из пучины плотских утех и пьянства его вытянул Хэлл. Сейчас, даже смешно подумать, что этот недальновидный нокке смог заставить Кидата снова встать на ноги. Этот юнец, своими руками уничтожал Исалы и преподносил на блюдечке гланурийцам. Смерть Байэлика, исчезновение сестры и болезнь отца, пришлись как-никак кстати. Оставалось завершить сделку и получить фелоны, сила которых, позволит армии гланурийцев вылезти из-под земли и показать всем народом свое истинное величие. Брак с Айилин может укрепить позицию Кидата на троне. Хэлл, в сопровождении стражников ехал на судьбоносную встречу. Душу терзали сомнения, проявляющиеся во вспотевших ладонях и учащенном биении сердца. На задворках сознания крутилась мысль, что он совершает ошибку, но призрачное видения его величия отметали ее словно назойливого комара. Увесистый мешок с фелонами, покоящийся на поясе был гарантом совершения сделки, которая изменит жизнь навсегда. Все ближе становились очертания границ с Гланурией. Округлые формы глиняных сопок и девственно зеленые луга, обрамляющие их, всегда навивали скуку. Всю жизнь, наслаждаясь дарами природы, щедрыми теплыми лучами, согревающего землю солнца, Хэлл приходил в ужас, осознавая как скудны познания гланурийцев о мире. Лишь их полукровки создавали поселения на поверхности, где занимались земледелием и охотой. Но Чадж настаивал, чтобы они находились как можно дальше от столицы, дабы не вызывать раздражения чистокровных господ. И только ночью Гланурия преображалась: Сотни огней загорались на вершинах сопок, освещая путь тем, кто решил выбраться на поверхность, чтобы подышать свежим воздухом и развлечься в тавернах. Некоторые смельчаки умудрялись пересекать границы Исалы, но не многие вернулись домой. Хотя кому-то удавалось заманить к себе глупенькую ноккийку, а потом произвести потомство, которое трудилось на земле всю оставшуюся жизнь, обеспечивая родителю выживание и достойную жизнь. Хэлл презирал их законы, но Лиана, на короткое время заставила его изменить мнение. Но ее последние поступки заставили усомниться во всем. И если бы не братец, так не вовремя вернувшийся в Исалу, вряд ли бы Хэлл заключил столь противоречивый союз. Он еще не рассказал Чаджу, что Байэлик жив. Зная, что рано или поздно это все равно придется сделать, он все же выбрал второе, не желая дать повод усомниться в своей силе. До места назначения оставалось не больше двух миль, а Хэлл не мог избавиться от тревожного чувства, которое вызывало принятое им решение. Вчера он весь день провел возле матери, рассуждая о том, чью сторону выбрать. Слова Чаджа вселяли уверенность, но план Кидата давал больше простора в выборе дальнейших действий. Тем более брат Лианы не показался ему сильным соперником. Исходя из ее рассказов, тот был чрезмерно импульсивен и скор в принятии решений, что могло заставить его допустить ошибку. - Да, ты готовила меня к другому, но..., - он сжал руку матери и встал на колени возле кровати, - я докажу, что ты ошибалась. Скоро Гланурия станет нашим владением. Я найду зелье способное тебя пробудить, и тогда, ты увидишь истинного наследника, способного на многое. Улыбнувшись собственным воспоминаниям, заставив уняться тревогу, Хэлл въехал в ворота владения Чаджа. У входа в подземный замок его уже ждали несколько слуг, которые помогли спешиться и увели лошадей в конюшни, чтобы те могли отдохнуть после дальней дороги. Вытерев вспотевшие ладони о брюки, поправив растрепавшиеся на ветру волосы, Хэлл последовал за сопровождающим вглубь замка короля Гланурии. Тяжесть мешка с фелонами оттягивала пояс, заставляя каждый раз подтягивать его выше, причиняя дискомфорт. На половине пути к тронному залу, кто-то резко схватил его за руку и затянул в темноту прилегающей комнаты. Холодная рука прикрыла рот, а щелчок дверного замка не предвещал ничего хорошего. Хэлл инстинктивно напрягся, вспоминая в голове все изученные приемы самообороны. Он попытался вырваться, услышав суету, возникшую в коридоре, но слова: - Это Кидат, - заставили расслабиться. - К чему это, - отрывая ладонь принца, от своего рта, возмутился Хэлл. - Прежде чем ты встретишься с отцом, я хочу убедиться, что наши договоренности силе. - Я не кидаю слова на ветер, иначе не был бы королем. - Формально, это еще не так, - съязвил Кидат. - Хм, и ты тоже, - парировал Хэлл. - Туше, мой друг. Ты их принес? - Кидат зажег лампу. - Да, - Хэлл похлопал ладошкой по драгоценной ноше. - Я хочу получить один из них сейчас. - Нет. - Это необходимо для нашей безопасности, - слова Кидата звучали искренне, что заставило Хэлла развязать тесемку и достать один из камней. Он протянул его принцу, а тот жадно выхватил его и поднес к лампе, чтобы лучше рассмотреть. - Кто бы мог подумать, что в этом невзрачном камне скрыта великая сила, - с восхищением произнес Кидат. - Ну, да. Тебе не кажется что нам пора, иначе ваша стража что-то заподозрит? - Иди первый. Я приду позже, - сказал Кидат и скрылся за нишей, спрятанной в стене. Хэлл вышел из комнаты. Не успел он пройти пары сотни метров, как пара гланурийских стражников, вооруженных клинками выбежала из одного из ответвления коридорной системы замка. - Ваше высочество мы вас обыскались, - запыхаясь, произнес один из них. - Скажите спасибо строителю, который умудрился построить не замок, а лабиринт, - невозмутимо сказал Хэлл, давая понять, что не собирается ничего объяснять. Когда они подошли к дверям, отделяющим его от Чаджа, тревога вновь вернулась, заставляя подергиваться веко над правым глазом. Хэлл понимал, что отступать некуда, поэтому уверенно шагнул через порог, попадая в тронный зал. Он ожидал увидеть как минимум несколько десятков придворных, которые захотят присутствовать на исторической сделке, но кроме закрытого вуалью трона и стоящих позади него охранников никого не оказалось. - Приветствую тебя Хэлл, - донесся еле слышный голос, из-под вуали. - Чадж? - неуверенно спросил Хэлл. - Мне жаль, что я предстал перед тобой в таком виде, но надеюсь, что через некоторое время все изменится. Ты принес их? - Да. А вы распорядились отдать часть ваших воинов под мое командование? Дряхлая, темно-серая рука на миг показалась из-под плотной ткани, давая кому-то знак. Через мгновение в зал вошел слуга, несущий на подносе свиток с фамильным гербом Чаджа. - Разверни его и се увидишь. Хэлл аккуратно взял свиток и ознакомился с его содержимым. В договоре было прописано именно то, на что он рассчитывал. С таким количеством воинов, не составит труда уничтожить мятежников и завоевать остальные государства. Хэлл улыбнулся, ясно представляя момент триумфа. Аккуратно свернув свиток, он убрал его за пазуху. - Теперь твой черед выполнить условие, - просипел Чадж. - Естественно, - Хэлл ехидно приподнял уголки губ и произнес: - Вперед. Скрытые, до этого мороком ноккийцы ринулись на стражников, защищавших короля. Лязг обнаженных клинков эхом отдавался от стен зала. - Что происходит? - пытался кричать гланурийский король. Со стороны коридора доносился топот приближающихся стражников, спешащих на помощь. Хэлл начертил в воздухе замок и взмахом руки отправил его к дверям. Еле видное серебристое свечение окутало деревянное полотно, преграждая путь спасителям. - Вы, родители, братья! - выкрикивал Хэлл, приближаясь к трону, - Вы так наивны, полагая, что у младших не хватит решительности действовать самостоятельно. Вы так тщеславны, уверяя себя в превосходстве над окружающими, что не видите дальше своего носа. Ну что ж пора за это расплачиваться. Он стоял напротив Чаджа, когда у его ног лежали два трупа стражников, а в двери ломились те, кто мог спасти своего короля. Хэлл сдернул вуаль и ужаснулся, увидев дряхлого полу лысого старика, пораженного слепотой. Но это не остановило его, наоборот придало решимости. Он схватил его за горло, прижимая к спинке, и поднес к его горлу клинок. В отчаянной попытке спастись, Чадж схватился ладонью за лезвие, отодвигая от себя. Бурые капли крови падали на бежевую ночную рубаху короля, щелчок и ядовитые клыки вышли наружу. Чадж хотел вонзить их в противника, но в этот момент Хэлл резко отстранился, а потом холодный металл острия клинка пронзил подбородок короля, забирая его жизнь. Как только дело было кончено, Хэлл уперся ногой в бездыханное тело противника и резко вырвал, застрявший в черепе клинок. Он стер с него кровь о рубаху короля и положил обратно в ножны. Через несколько минут потайной ход открылся. - Идемте, - прокричал Кидат. Хэлл удивился, что он даже не захотел убедиться в смерти отца, но не стал заострять на этом внимания. До того, как заклинание перестанет действовать осталось не больше пяти минут. За это время его группе необходимо выбраться из дворца и как можно быстрее покинуть Гланурию. Покрыв мороком большую часть воинов, они тайными коридорами добрались до конюшен. - Теперь пора отдать остальное, - Кидат схватил Хэлла за рукав, когда тот сел на лошадь. - Всему свое время, - он оттолкнул Кидата и, пришпорив жеребца, помчался прочь. Глава 28 Бай мчался вперед, стараясь обогнать ветер, чтобы как можно быстрее попасть в деревню Тиадре. Первый день пути прошел вдалеке от поселений ноккийцев, поэтому он сделал лишь три вынужденные остановки. В середине второго дня Байэлик подъехал к Друванхату, но на этот раз, в одиночку, не рискнул пробираться через его чащи. Объезд заставил его потерять еще полтора дня пути, но этого того стоило. Утром четвертого дня его разбудил запах гари, настойчиво проникавший в ноздри. Байэлик закашлялся и сел на импровизированной постели из листьев. Coacalina, привязанный к стволу дерева, нервно метался из стороны в сторону, пытаясь освободиться. За его спиной Бай увидел столб черного дыма. Наскоро собрав седельную сумку, он сел на коня и поехал в том направлении, где явно случилась беда. Метров за пятьсот взгляду открылась ужасающая картина: объятые пламенем дома, вокруг которых суетливо бегали их хозяева, стараясь спасти хоть что-то из пожиток. Чем ближе он подъезжал, тем отчетливей слышал крики и женский плач плачь. В самом начале деревне Бай остановился, увидев, сидящую на земле ноккийку, прижимающую к себе бездыханное тело ребенка. Она закрывала его своим телом, лишь израненные ножки торчали наружу. Ее вой, ледяной волной окатил принца, заставив сердце сжаться от жалости. Бай спешился и стал пошел дальше. На улочках то тут, то там лежали растерзанные тела. Для убийц совершивших нападения не было никакой разницы кого убивать: одинаково изуродованы были мужчины, женщины и дети. В его голове не укладывалось, как кто-то мог так жестоко расправиться с жителями этой деревни. А главное для чего? Это поселение находилось далеко от копий, жители занимались земледелием. Ничего ценного от этой вылазки получить бы не удалось. Если только...это не был спланированный акт устрашения. В таком случае слухи быстро расползутся по Исале, заставляя жителей сомневаться в своей защищенности. В таком случае Хэллу недолго сидеть на троне. Бай должен был помочь этим ноккийцам. В первую очередь нужно справиться с пожаром, а потом попытаться облегчить душевные страдания. Он понимал, что заклинание отнимет большую часть его сил, но и остаться в стороне не мог. - Ту де сон, ве ле монт, гатели, - протянув руки к небу, произнес Байэлик. Через несколько минут поднялся сильный ветер, заставляющий кроны деревьев раскачиваться из стороны в сторону. Небо затянуло серыми грозовыми тучами, которые выплеснули на землю, копившуюся в них влагу. Понадобилось полчаса, чтобы последний язычок пламени угас. И как только это произошло, тучи растворились, дав возможность солнцу осушить землю. Бай оглянулся вокруг: не осталось ни одного дома, который не затронул пожар, не было ни одной семьи, которая не потеряла бы близкого. Злость, вот что он сейчас испытывал. Он стоял на месте, сжимая и разжимая кулаки. Неприятный скрежет зубов резанул слух. Только тогда он понял, как сильно сжимает челюсть. - Спасибо вам, - раздался сзади детский голосок. - Не за что, - Бай присел. - Где твои родители? - Там, - детский пальчик указал в сторону, где поверх женского тела лежало мужское. - Мне так жаль, что я опоздал, - Байэлик притянул малышку к себе и обнял, пытаясь забрать себе ее боль. Ее маленькие ручки обвились вокруг его шеи, холодные капли слез, словно яд гланурийца обожгли кожу. Сердце принца разрывалось от горя. Он подхватил малышку на руки и подошел к уже собравшимся вместе жителям. - Это принц, - пронесся в толпе шепот. - Кто это сделал? - он задал единственный вопрос. - Гланурийцы, - из толпы выступил рослый мужчина. - И нет, это были не полукровки. Уж не знаю как, но они нашли способ передвигаться под солнцем. - Ясно. - Их было слишком много. Мы собирали урожай, поэтому в момент нападения в деревни были лишь старики, женщины и дети. Когда над лесом поднялись клубы дыма, мы помчались назад, но не успели. Уже за пределами деревни удалось убить нескольких, но большинство скрылось, - оправдывался ноккийец, голос которого подрагивал. Только сейчас Бай обратил внимание, как мало осталось детей и женщин, стариков перебили полностью. - Я вам обещаю, что отомщу за ваших любимых, - передавая малышку, стоящей рядом ноккийке, сказал Бай. - Мен зовут Намвоэль. Я глава...был главой этой деревни. - Ты и твои люди храбро сражались, но теперь вам нужно уходить отсюда. Недалеко от Друванхата есть поселение. Когда доберетесь туда, спроси Наилю. Она вам поможет. - Мы можем сражаться, - возмутился Намвоэль. - Я в этом не сомневаюсь и призову вас под знамя моего рода, чтобы дать отпор. Но пока не пришло время, - сказал Бай, углубляясь в толпу. - Каждый из вас сможет отомстить, после чего мы начнем новую жизнь. Верьте мне. Бай видел, как в потускневших от скорби глазах зажигается искра, которая заставила его поверить в себя. Понадобилось пять часов, чтобы жители смогли сложить в повозки уцелевшие вещи и похоронить близких. Байэлик трудился наравне с остальными. Он не обращал внимания на дрожь в коленях и холодные капли пота, стекающие по спине. Только когда последняя повозка скрылась из вида, он рухнул на землю. Сил не осталось даже на то, чтобы разбить лагерь. Он так и уснул посреди головешек, оставшихся от сгоревших домов, в окружении могил. Только к концу второй недели пути перед взором показались скалы, где обосновался горный клан. За эти дни он увидел не одну разрушенную деревню. И каждый раз боль и отчаяние этих людей, тяжким грузом ложились на его сердце. Он ни разу не проехал мимо, помогая своему народу, чем мог. И каждый раз находились ноккийцы, готовые, хоть сейчас, вступить в бой. И каждый раз он отправлял их к Наиле. Все труднее ему было засыпать по ночам: отчаянные крики и плач матерей стояли в ушах, растерзанные, изуродованные тела вот что он видел, когда закрывал глаза. Бай не мог поверить, что его брат закрывал глаза на происходящее. Неужели в его душе не осталось ничего светлого? Как Хэлл мог позволить гланурийцам истреблять его народ? Чем больше он видел зверств, тем больше понимал Вирявэль. Новой войны не избежать. И чтобы победить, ему надо быть сосредоточенным и заботится только о благе народа. Но пока Дарина не вернется к себе домой, он сомневался, что сможет это сделать. Эту ночь он провел у подножья горы, где начиналась тропа к деревне Тиадре. И это не было связано с боязнью темноты. Страх заключался в другом - он до дрожжи боялся увидеть Дарину. По телу пробегали мурашки, стоило подумать, что завтра они встретятся вновь. Как бы он не старался, но заглушить природный зов, говорящий, что это его женщина было невозможно. А осознание того, что скоро он отошлет ее назад, заставляла нутро скручиваться в тугой узел. Бай понимал, что Дарина заберет с собой частичку его сердца, но он постарается это пережить. Утро наступило слишком быстро. Алые лучи солнца осветили долину, отражаясь от водной глади озер яркими бликами. Coacalina мирно щипал траву у кромки озера. Но стоило Баю забраться в седло, нервно забил копытом, почувствовав нервозность хозяина. После двух часов изнуряющего подъема, он стоял у ворот, ожидая, когда охранники пригласят Тиадре. Услышав скрежет открывающихся ворот, Бай нерешительно двинулся вперед. Его сердце учащенно забилось, стоило пересечь границу деревни, глаза метались от лица к лицу в надежде отыскать то, которое он мечтал давно увидеть. Но Дарины не было в числе встречающих. Сердце рухнуло вниз, словно камень падает в бездонную пропасть, ладошки покрылись бисеринками пота, разочарование затмило радость встречи с соратниками. - Приветствую тебя, - Тиадре распахнул объятья, когда Бай спешился. - Рад, что ты, наконец, к нам присоединился. - И рад, - Байэлик натянуто улыбнулся, машинально озираясь вокруг. - Мастер Бай, я, было, собирался отправиться за вами. Да только ворон, принесший благую весть, остановил, - раздался бас, который мог принадлежать только одному человеку. - Ридус, старый пес, - Бай отстранился от Тиадре и сразу же оказался в медвежьих объятьях главы преторианской стражи. - Где она? - шепотом спросил он. - Помогает остальным собирать травы. Должна скоро вернуться. Байэлик не верил своим ушам. Он удивленно посмотрел на Ридуса и по его улыбке понял, что он не врет и Дарина до сих пор находится в Исале. От этого по телу пробежала теплая волна, которая добравшись до сердца, окутала его в мягкий шерстяной кокон. Сразу стало легко, словно руки и ноги освободили от груза камней, тянущих вниз. - Долг, - пронеслось в его голове. Это слово заставило Бая тряхнуть головой, прогоняя мальчишескую эйфорию и сосредоточиться на главном - спасении Исалы. - Нам нужно поговорить, - он взглянул на Ридуса и Тиадре, стоявшего неподалеку. - Конечно, идите за мной, - Тиадре пошел вперед, уводя принца от ноккийцев, столпившихся на площади. Бай мечтал о теплой ванне и сухой постели, но это могло подождать. Слишком долго он отсутствовал, ему было необходимо узнать, что произошло за это время. Войдя в комнату, Байэлик остался стоять на пороге, его перепачканная в саже и траве одежда, грозила испортить бархатную обивку кресел, а куски грязи, падающие с сапог оставить следы на ковре. - Друг мой, - обратился к нему Тиадре, - не тревожит меня убранство комнаты. Проходи и садись. Устроившись напротив Ридуса, Бай с облегчением оперся о спинку кресла, позволяя мышцам расслабиться. От удовольствия он на секунду прикрыл глаза, но следующие слова заставили его вернуться в реальность. - Семь дней назад мы узнали, что Чадж мертв. По слухам, твой брат убил его, - голос Тиадре был тверд и серьезен. Байэлик выпрямился, слегка подаваясь вперед, и свел брови к переносице от удивления. Хэлл? Трудно было поверить, что младший брат способен на хладнокровное убийство, тем более короля другого государства. Он посмотрел на Ридуса, который лишь кивнул головой, давая понять, что это правда. - Что еще об этом известно? - Говорят, Хэлл сговорился с Кидатом. После смерти Чаджа он станет королем и предоставит своих воинов для атаки на Терберию. Взамен твой брат обеспечил их фелонами. Не за горами тот день, когда гланурийская армии обратится против нанимателя, - продолжал Тиадре. - В глубине страны это уже происходит. Только на своем пути я видел десятки сожженных и разграбленных деревень. Сотни ноккийцев погибли: в основном женщины и дети, - рассказал Бай. - Нам нужно что-то с этим делать, - решительно сказал Ридус. - И мы сделаем, - Бай успокаивающе положил ладонь на его плечо, - позже. Его слова возмутили обоих собеседников, но когда Байэлик рассказал про встречу с Вирявэль - они заметно успокоились. - Так что же будем делать? - Тиадре задал резонный вопрос. - В деревни Наили находится, по меньшей мере, тысяча мужчин, готовых выступить под моим знаменем. Мы отошлем ворона с посланием, в котором я отдам им приказ о патрулировании ближайших деревень. Ты, - он обратился к Тиадре, - пошлешь гонцов во все стороны Исалы, чтобы они могли предупредить остальные кланы об угрозе. Кто-то откажется присягать на верность и это будет их выбор. Остальные пускай уходят как можно дальше от Хамина, пока мы не вернемся назад. - Откуда? - удивленно спросил Ридус. - Мы, мой друг, отправимся в Шокам и Балгор искать новых союзников. - Они не захотят ввязываться в войну. - Захотят, как только узнают, что их государства станут следующими. Или, вы думаете, гланурийцы будут довольствоваться Исалой? - Я пойду с вами, - сказал Тиадре. - Тебе лучше остаться со своим кланом, - парировал Бай. - Нет. Тем более мои люди не беззащитны, как обитатели равнин. Нас с детства учат воевать, а природная защита из непреступных скал, поможет в обороне, если потребуется. - Мои преторианцы останутся здесь и помогут, - уверенно сказал Ридус. - Ну что ж, решено. Послезавтра, на рассвете мы выдвинемся в путь. А теперь, если вы не против, я бы хотел смыть с себя дорожную пыль и отдохнуть, - Бай встал с кресла. - Конечно. Твоя комната соседствует с комнатой Ридуса и Дарины. Проводи его, если не сложно. Я пока пойду отдавать распоряжения своим людям, - сказав это, Тиадре ушел, закрыв за собой дверь. - Ой, не надо на меня так смотреть. Или ты хотел, чтобы она совсем одна осталась, - произнес Ридус, увидев вопросительное выражение на лице принца. - Конечно, нет, прости, - Бай смутился и отругал себя за нелепые мысли. Пока они подымались по каменной лестнице, Байэлик то и дело замечал косые взгляды преторианца. Не выдержав, он остановился и сказал: - Спрашивай. - Что будет с ней? - Завтра вечером мы отправим ее на Землю. - Понятно, - от Байэлика не укрылась горечь, скользнувшая в голосе сурового воина. - А что ты от меня хочешь? Я не могу позволить ей остаться тут и не только из-за безопасности. Мысли о ней сбивают меня с выбранного пути. Ты это понимаешь? - раздраженно произнес Бай. - Да. Только ты сам скажешь девочке об этом, - Ридус резко развернулся и пошел вверх. Они больше не обмолвились не словом. Когда дверь за спиной принца закрылась, он устало прислонился к деревянному полотну и провел ладонью по лицу, словно сметая нелегкие мысли. Устало прикрыв глаза, он еще пару минут простоял у двери, а потом поплелся в ванную, на ходу стягивая грязную одежду. Теплая вода расслабила затекшие мышцы, ароматная соль сняла усталость. Насухо вытершись полотенцем, он надел чистую хлопковую рубаху и льняные штаны. На столе лежали блюда, наполненные съестным, но Бай лишь откусил кусок хлеба и запил его бокалом настойки. Ноги сами привели к постели, в которую он рухнул и погрузился в сон. К реальности его вернул легкий стук. Он вскочил с места, не понимая, где находится, темнота, в которую погрузилась комната, после заката, еще больше дезориентировала. На несколько секунд ему показалось, что воображение сыграло с ним злую шутку, но новый стук разубедил в этом. Сотворив световой шар, он смог спокойно добраться до двери и открыть ее. - Привет, - ее голос весенней капелью разлился в ушах, заставляя сердце биться чаще. Бай, чувствовал себя мальчишкой, пораженный внешним видом Дарины. Еще в Лондоне, он представлял, как она будет выглядеть в их наряде. Но действительность превзошла все ожидания: легкая бежевая рубашка опускалась вниз, прикрывая бедра; узкие коричневые штаны, плотно обтягивали ноги. Это было не платье придворной дамы, но ему это даже понравилась, настолько непосредственно она сейчас выглядела. За это время ее волосы отрасли и легко ложились на плечи. Две передние пряди были сколоты на затылке, как делают ноккийские женщины. - Я так и буду стоять на пороге? - ее вопрос заставил его отвлечься от созерцания. - Прости, проходи, - Бай отошел в сторону, давая Дарине возможность войти в комнату. Он уловил легкий цветочный аромат, исходивший от ее тела, когда Дарина проходила мимо. Этот запах заставил проснуться дремлющие мужские инстинкты. Он закрыл дверь и пошел следом за ней. - Я рада, что с тобой все в порядке, - сказала она, с волнением в голосе. Дарина встала возле стола и нервно водила по нему пальцем, рисуя круги, закручивающиеся в спираль. - Прости, что я затащил тебя сюда, а потом оставил, - встав с другой стороны стола, произнес Бай. - Ты глупыш. Это стало самым интригующим и незабываемым путешествием в моей жизни. Я так много узнала, что сейчас не могу понять, как жила раньше. Мои заботы и проблемы показались пустыми, детскими капризами. Ты...ты помог мне стать сильнее, - она смущенно опустила глаза. - Я рад это слышать, - Байэлик сглотнул, борясь с желанием подойти ближе и обнять ее. - Но ты вернулся. Что теперь будет со мной? - Ты больше не хочешь вернуться домой? - удивленно спросил он. - Нет,... то есть да...не совсем, - затараторила она. - Понимаешь, я хочу увидеть родных. Но...остаться хочу с тобой. Услышав это, Бай вцепился в кромку столешницы. Он был рад, что полумрак комнаты не позволяет ей видеть выражения его лица. Опустив глаза вниз, Бай не знал, что на это ответить. - А ты...ты еще хочешь, чтобы я осталась? - Да, да, - кричало его сердце, но разум заставил ответить: - Завтра вечером ты вернешься домой. Горький вздох заставил его посмотреть на Дарину. Теперь он пожалел, что не видит ее лица. Лишь легкий взмах руки, которая коснулась щеки, дал понять - она плачет. Острое лезвие клинка, в этот момент начало вырезать кусочек его души, но только завтра оно закончит работу. Пока же он в растерянности стоял напротив и не знал, как поступить дальше: прогнать ее или же попросить остаться на ночь. Легкий шорох ткани заставил его обернуться. Еще секунду назад их разделяла деревянная поверхность стола, а теперь только тридцать сантиметров пространства заполненного воздуха. А в следующее мгновение, Дарина становится на носочки и ее губы касаются его. - Пускай завтра я уйду, но сегодня ничто не помешает мне остаться, - прошептала она, коснувшись языком мочки его уха. О большем просить его не стоило. Байэлик подхватил ее на руки, не прерывая поцелуя, и понес на кровать. Он услышал треск рвущейся ткани и стук пуговиц, ударяющихся об пол. А потом ее ладони скользнули по груди, бокам и легким движением помогли снять рубаху. Она лежала перед ним, отдаваясь без остатка. Больше в ее глазах не было печали, лишь искра страсти и еще что-то, что задевало душу. В первый раз они любили друг друга страстно и ненасытно, понимая, что это может быть последний раз. Во второй, разнеженные после теплой ванны это был медленный, доводящий до экстаза акт, позволивший им узнать тела друг друга, и насладится дарами, которые они могут поделиться. Когда комната наполнилась предрассветными лучами, Дарина спала, уютно устроившись на груди Бая. А он, поглаживая ее плечо и спину, смотрел на нее пытаясь запечатлеть в памяти каждую черту. И пускай сегодня она уйдет, но в запасе есть несколько часов, которые они проведут вместе. Байэлик легонько поцеловал ее в губы, заставив улыбнуться во сне, и закрыл глаза, засыпая рядом с любимой женщиной. Глава 29 Хэлл что есть мочи подгонял коня, уводя группу всадников дальше от замка Чаджа. Он ехидно улыбался, вспоминая изумленные лица охранников короля. Глупые гланурийцы и не предполагали, что он сможет укрыть свою стражу мороком и тайно провести в тронный зал. Изначальный план, который обсуждался с Кидатом, был несколько иным: избавиться от короля должен был один из охранников Хэлла. Но в последний момент он совершил убийство сам. Его беспокоило то, как будет выглядеть в глазах подчиненных: это был не свойственный ему порыв. Однако сейчас он не пожалел о принятом решении. После того, как Чадж издал последний вздох, а его кровь окропила носки туфель Хэлла, он испытал удовольствие. Внутри разыгралась буря, которую он годами подавлял чувством долга и преданности. На мгновение ему показалось, что он парит в воздухе, нависая над всеми. Это было ни с чем несравнимое ощущение. Именно под влиянием сильных эмоций, Хэлл нарушил и вторую часть сделки: вместо мешка с фелонами, отдал всего лишь один. Он видел, как от злости перекашивается лицо Кидата, как его глаза становятся аквамаринового цвета, а спрятанные клыки готовы показаться и вонзиться в плоть Хэлла. Он оттолкнул его ногой, словно Кидат не был будущим королем, а являлся помехой на пути. Но чем дальше отряд продвигался вглубь Исалы, тем быстрее проходило чувство превосходства, накрывшее Хэлла с головой. Теперь он стал задумываться о последствиях, которые неминуемо его настигнут. Несколько недолгих встреч с Кидатом раскрыли его как коварного и мстительного гланурийца, который пошел на убийство отца, чтобы достичь намеченных целей. Что же он сделает с Хэллом за то, что тот унизил его перед подданными? Оставалось надеяться, что общая цель - захват новых территорий, заставит забыть о распрях и обидах. Оказавшись в замке, первым делом, Хэлл отослал гонца в Гланурию, чтобы он передал оставшиеся фелоны Кидату. Таким образом, он надеялся сгладить возникшее напряжение и показать: общий план остается в силе. Вторым шагом, стал приказ о созыве совета дожей для обсуждения сложившейся ситуации. Третьим действием он отдал распоряжение об организации приема, через неделю, главными гостями которого станут терберийский посол и будущий король Гланурии. Оставшись один в комнате, Хэлл подошел к окну и отворил ставни, вдыхая свежий аромат вечернего воздуха. Опершись о каменный подоконник ладонями, он вглядывался вдаль. Отсюда, из королевской спальни, Хамин выглядел иначе: дома с заостренными крышами напоминали хижины в деревнях, а широкие освещенные улицы, походили на проселочные дороги, которые пересекали леса и поля Исалы. Раньше, из окна своего дома, он не видел, что за пределами столицы, ночью стелется лишь непроглядная тьма. Стоило подумать о доме, как всплыли воспоминания о жизни с Лианой. Сейчас те месяцы казались прекрасной иллюзией, в которую он позволил себя втянуть. Коготок грусти легонько царапнул сердце, напоминая о том, что Хэлл испытывал счастье. За это он был благодарен Лиане, но обман не простит никогда. Как же он был глуп, позволив втянуть себя в хитроумный план Чаджа. Любовь ослепила, затуманила разум. Только этим Хэлл оправдывал то, что позволил ей подсыпать сонного зелья матери. Но стоило Лиане исчезнуть, пелена спала. Теперь Хэлл сомневался, что вообще любил эту женщину. Он все больше склонялся к тому, что позарился на диковинку, нечто экзотическое. А когда тебе преподносят это на блюде, то только дурак откажется от того, чтобы не вкусить. Никто из его рода не вступал в брак с представителями иных рас. Хэлл убедил себя, что стать первопроходцем почетно и престижно. Тем более, как ему казалось, он делал это на благо народа - объединение двух правящих семей могло принести мир в оба королевства. - Глупец, - выругался Хэлл, и ударил кулаком о подоконник. Еще неделю назад он отказался от поисков Лианы: ее отсутствие было на руку, как ему, так и Кидату. В свете сложившейся ситуации их стоит возобновить. Судя по слухам, гланурийцы испытывали к ней симпатию, а вот Кидата на троне мало кто хотел видеть. Его брак с Лианой может изменить расстановку сил. И если ее братец захочет вывести Хэлла из игры, то у него вряд ли это получится. Оставалась одна загвоздка: за все время, что они прожили вместе, Хэлл так и не понял ее отношения к отцу. Хотя, кроме ненависти к тирану испытывать невозможно. Их брак не станет союзом двух влюбленных, это будет расчетливый ход, который поможет им обоим укрепиться на позициях. Очередной порыв прохладного воздуха, несущегося с гор, напомнил ему, откуда придется вызволять Лиану. Для борьбы с горным кланом понадобиться много воинов. Но даже тысячная армия будет бесполезна, если не найдется тайной лазейки, чтобы подобраться к их поселениям. Природа позаботилась о защите горных нокке. Хэлл закрыл ставни, отложив решение этого вопроса на завтра. Слишком насыщенными были последние дни: ему необходимо отдохнуть и очистить голову. На следующий день, в зале собраний его уже ждали дожи кланов. Она, как положено, заняли свои места столом. Один из стульев оказался пуст, как и предполагал Хэлл. Своим отсутствием Тиадре показал всем свое отношение к нынешней власти. Хэлл поморщился, заметив перешептывания между дожами. Не хватало только, чтобы и остальные осмелились пойти против него. Сжав ладони в кулаки, он дошел до своего места и сел во главе стола. В зале стало тихо, непонимающие и вопросительные взгляды устремились к нему. Хэлл прочистил горло, избавляясь от излишней резкости, которая могла прозвучать, сказал: - Не легкие времена наступили для Исалы... Не успел он закончить фразы, как дверь отворилась: на пороге возник Ахраель - дож мятежников. Он деловито прошелся взглядом по убранству комнаты, а только потом переключился на присутствующих. Хэлл был возмущен такой бесцеремонностью. - Помнится, сюда тебя никто не приглашал, - вставая с места, он уперся кулаками в гранитную столешницу. - Хм, а мне кажется, местечко для меня найдется, - Ахраель мотнул головой в сторону пустующего стула. - Тем более, ваше величество, нам давно пора обсудить законность пребывания моего клана и выделение земель. Нам надоело скитаться. - Вы жалкие воры и убийцы, - выкрикнул с места дож лугового клана. - Ему не место среди нас, - это обращение уже адресовалось Хэллу. - Кандаель, мы мало чем отличаемся - все-таки одна семья, - Ахраель, не обращая внимания на возмущение остальных дожей, вальяжно сел на свободное место. - Ты забываешься, - грозно сказал Хэлл. - Простите, ваше величество, - Ахраель притворно приподнял брови, но все-таки встал. Хэлл злился из-за дерзкого поступка Ахраеля, но понимал, что ничего не может сделать. Он знал на то шел, заключая союз с мятежниками. Сейчас во власти этого дожа законность его нахождения на престоле. Если Ахраель расскажет, что Байэлик жив, то многие могут отвернуться от Хэлла. Ни один народ не захочет видеть на троне лживого короля, да еще и братоубийцу. Поэтому, приказав своей гордости удалиться на задворки сознания, произнес: - Ахраель прав, мы снова одна семья. Я начал правление с исправления ошибок, допущенных матерью. Изгнание тех, кто был с ней не согласен - одна из них. - Да! - возмутился Кандаель. - И какие же земли вы отдадите им? - Ахраель, ты и твои люди могут считать своими пространство от дубовой рощи до туманного озера, - подытожил Хэлл. Он видел, как лицо Кандаеля и дожа озерного клана багровеют. Каждому из них принадлежала часть отчужденной территории. Хэлл напряженно смотрел на них, ожидая реакции. Минута тянулась бесконечно - в итоге оба промолчали. Скрестив на груди руки, они опустили глаза вниз. Хэлл не сомневался, что каждый присутствующий в зале помнит, что произошло с тем, кто осмелился перечить королю. - Вот и славно. А теперь обсудим угрозу, которая грозит разрушить Исалу - Терберийцев, - возвращаясь на место, сказал Хэлл. - Вы знаете, что мой брат погиб. Я был зол и опечален этим событием. Но еще больше жаждал найти убийцу и отомстить. Недавно мне стало известно, что Иронай совершил преступление против наследного принца. Подлый убийца заключен под стражу и ожидает казни. На следующей неделе будет бал, посвященный моей коронации, куда будут приглашены не только ноккийцы, но и представители других государств. После него и состоится исполнение приговора. Произнося речь, Хэлл внимательно наблюдал за реакцией дожей. Ему была необходима их безоговорочная поддержка, иначе войну не развязать. Удивленные, слегка испуганные взгляды дожей изменились на воинственные. Такая реакция вызывала улыбку у Хэлла, наполняя его уверенностью. И только Ахраель дерзко приподнял бровь и скривил губы в полуулыбке. - Развязывая войну с тербирийцами, стоит быть уверенным, что к ним не присоединятся гланурийцы. Чадж давно хочет заполучить наши территории, - сказал Скилан. - Об этом можете не беспокоиться. Чадж мертв. Его трон займет Кидат, пока леди Лиана не найдется. Мы подписали с ним договор о военном сотрудничестве, - ответил Хэлл. Еще несколько часов они обсуждали план по нападению на Терберию. Были внесены изменения по патрулированию границы и распределены ноккийцы для охраны Хамина. После чего дожи удалились, чтобы принести вести в свои кланы. Только Ахраель остался сидеть на месте, заставляя Хэлла в очередной раз поразиться его наглости и дерзости. - Я не доволен землями, которые ты выделил для моего клана, - сказал он, закидывая одну ногу на подлокотник. - Не переходи дозволенных границ - тогда не лишишься головы, - предостерег Хэлл. - Угрожаешь! Молодец! Поднабрался отваги, в то время, когда мои люди должны были выживать и отбиваться от нападок остальных. Не забывай, кто помог тебе занять это место, - Ахраель ткнул пальцем, на трон. - Убьешь меня, так на мое место придет другой, у которого будут доказательства твоих деяний. Так что обдумывай каждое слово, прежде чем откроешь рот. Хэлл вскочил с места и быстрым шагом подошел к месту, где сидел Ахраель. Он вытащил из ножен клинок и приставил его к горлу наглеца. - Ну, чего ты ждешь? - ноккиец приподнял подбородок, открываясь острому лезвию. В глазах Ахриеля не было страха, лишь усмешка. Он резко оттолкнул Хэлла, заставляя его отступить на несколько шагов назад. Встал с места и сказал: - Когда понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать. А пока подумай, как заставить Ироная не проронить ни слова. Хэлл разжал руку: удар стали о пол, эхом отразилась от стен зала собраний. Еще долго отголоски этого звука, терзали слух Хэлла. Его поймали в ловушку, из которой он не знал, как выбраться. Стоило раньше подумать о том, как избавиться от ненужных свидетелей и доказательств его предательства. Теперь же не остается ничего иного, как сотрудничать с мятежниками. Глупо было думать, что они будут довольствоваться тем, что им позволили вернуться в Исалу. Их дож оказался слишком умен, чтобы отказаться от своей доли пирога. Последующие дни дворец гудел от приготовлений к предстоящему балу. Охотники обозами свозили на кухню туши убитых животных, а собиратели корзинами приносили ягоды, травы и цветы, забивая кладовые замка до отказа. От лазутчиков, посланных найти лазейки в обороне горного клана, вестей не было. Хэлл даже усомнился, что они до сих пор живы. Поэтому ему пришлось отправить вторую группу. Нужно как можно быстрее вернуть Лиану в Хамин и сыграть свадьбу. Из Гланруии пришла весть о скорой свадьбе Кидата на его сводной сестре Айилин. В послании говорилось, что он представит ее на балу, как невесту. Хэлл был несколько озадачен выбором Кидата, с учетом того, что в Исале инцест считался грехом, нарушением закона природы. С другой стороны, пока Кидат не влезает в его дела, Хэлл этого делать тоже не собирался. В замок съехались представители всех кланов со своими семьями и приближенными советниками. Всех разместили в гостевых спальнях, оставив две для гостей из других государств. Форог - терберийский посол, прибыл в Хамин накануне торжества. Он приехал с женой, тремя сыновьями и дочерью. Хэлл любезно пригласил их отужинать, где ему пришлось отмахиваться от постоянных расспросов про Ироная. Позже, когда все гости улеглись спать, а замок погрузился в безмолвную тишину, Хэлл пришел в покои матери. - Матушка, завтра я покажу силу ноккийцев. Я стану тем королем, которым ты будешь гордиться, - он наклонился и поцеловал ее холодный лоб. Поправив покрывало и задвинув полог, Хэлл со спокойной душой отправился к себе. Утром он чувствовал себя бодро и решительно. В его голове не были ни капли сомнения. Хэлл встретил Кидата с невестой и приказ проводить их в отведенные покои. У Айилин было мало сходства с Лианой, но семейные черты, прослеживавшиеся в цвете волос и разрезе глаз, заставили его сердце на секунду замереть. От его взора не укрылось то, что глаза Айилин припухли от слез, а из-под рукава виднеются синяки, которые она старательно прятала, постоянно поправляя наряд. Решив, что это не его дело, Хэлл зашел в кабинет, написал записку и приказал слуге отнести ее Ахраелю. Ближе к вечеру, когда столы в бальном зале были накрыты, а гости расселись по своим местам, Хэлл встал и сказал: - Я рад, что все вы собрались под сводами моего замка. Пусть сегодняшний вечер принесет нам радость, позволил на несколько часов забыть все невзгоды, терзающие наши души. До того момента, пока солнце не скрылось за горизонтом, гости ели, пили. Нескончаемый гомон голосов, наполнял зал, заставляя Хэлла вспомнить приемы, организованные матушкой. Будучи мальчишками, они с Баем прятались под столом и любили подшутить над гостями: связывали шнуровку сапог, обрезали платья дамам, а порой щекотали. Он улыбнулся, погружаясь в воспоминания, но настойчивое покашливание, раздавшееся позади, выдернуло его в реальность. Обернувшись, он увидел кивок Ахраеля, говоривший, что пора приступать к намеченному плану. В этот момент по залу разливалась прекрасная медленная мелодия, под которую пары кружились в танце. Форог с супругой стояли возле колонны, наблюдая за детьми, которые весело резвились среди танцующих. Скрежет открывающейся двери, заставил всех замереть и посмотреть на нового гостя. - Что это значит? - возмутился Форог, увидев закованного в кандалы Ироная. Два гланурийских воина затащили его под мышки в центр зала и бросили у ног Хэлла. Иронай выглядел ужасно: его лишили и второго рога, глаза заплыли от побоев, а изо рта текла кровь, пачкая пол. Он слегка приподнял голову и посмотрел на Хэлла. В его взгляде сквозила ненависть и презрение, что до костей пробрало короля Исалы. Только когда Иронай попытался что-то сказать, Хэлл понял, как Ахраель решил проблему - вырезал терберийцу язык. - Я еще раз спрашиваю, что это значит? - Форог вышел вперед, прикрываю жену и детей. - Это. Это справедливое наказание за убийство моего брата, - повысив голос, ответил Хэлл. Больше не сказав не слова, он вытащил меч и одним ударом отрубил Иронаю голову. - А это, - он пнул голову к ногам Форога, - передайте вашему королю. - Ты понимаешь, что это значит? - Конечно, война. В эту же секунду семью терберийского посла окружили стражники. Приставив клинки к шеям жены и детей Форога, они ждали приказа короля. - Сегодня я добр, отпустите их. И пусть они покинут столицу немедленно, - Хэлл развернулся и дал знак музыкантам играть. Но вместо музыки по залу пронесся изумленный возглас толпы, заставивший его обернуться. У Хэлла подкосились ноги, он присел и безмолвно смотрел на Галенджил. Бледная, осунувшаяся она стояла, опершись на руку стражника, и безумными глазами озиралась вокруг. - Что же ты наделал, сынок, - было единственно, что она успела сказать, прежде чем потеряла сознание.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"