Матильда : другие произведения.

Отныне и навеки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В горе и радости, в болезни и здравии, пока... Нет, отныне и навеки.

   Она так больше не может. Вернуться назад, снова окунуться в ядовитую атмосферу дома нет никаких сил. Лучше тут - в парке - сидеть у фонтана, смотреть, как в водяных арках плутают радужные искорки. Иногда ветер обрушивает на Иру холодную взвесь, и тогда она прикрывает веки, подставляет лицо под свежесть воды.
   Интересно, когда она изменилась? В самом начале, когда промолчала впервые? Нет, наверное, потом, когда поняла, что устала от сражений, из которых выходила поверженной - израненной. А ведь его стремление всегда побеждать и привлекло её поначалу.
   Ира вспоминает институт и улыбается. Какой же наивной она была - думала, что закончит учёбу и уедет путешествовать по всему миру, а потом осядет где-нибудь в окружении лесов. Но вышло иначе. Она вышла замуж ещё на четвёртом курсе и с тех пор больше не мечтает. Хотя... Себя обманывать незачем - мечтает. Просто грезы её совсем другие. Мрачные, усеянные крестами и надгробиями, тяжелые.
   Нельзя так. Нельзя представлять смерть. Она крепко сжимает губы, готовые проклясть, и думает о хорошем - о том, что лето совсем рядом, что скоро ночи отступят, что можно будет гулять по тенистым аллеям допоздна.
   Сейчас она встанет и пойдёт домой, а там будет улыбаться, кивать согласно и молчать. Только ещё пять минут посидит и пойдёт.
  
  ***
  
   Нет, ну где ходит эта дура? Ведь договаривались на три, а уже пятый час. И трубку не берет.
   Вещи все собраны, упакованы и отправлены. Остались сущие пустяки: посуда, одежда, полотенца и мыло с шампунем. Сергей окидывает сумки хмурым взглядом - все готово и ждёт лишь Ирину. Нет, ну где она?
   Телефон гудит басисто, на экране мигает знакомая фотография. На ней жена улыбается широко-широко, искрится радостью - под длинной чёлкой озорные глаза. Сколько лет уж снимку? Кочует из телефона в телефон, снятый ещё на старенькую раскладушку. Сейчас она совсем другая: вечно ноет, жалуется без устали, а попробуй останови - смотрит глазищами раненого оленя и слёзы глотает.
   Боже, как он устал... Ну зачем все это? Почему? Вот сейчас - новая квартира, большая, светлая, - а радости нет. Переедут они и пойдет жизнь привычная, сдобренная редкими спорами и ещё более редкими развлечениями. Год за годом, а там и старость, и смерть. Он уже купил местечко на кладбище - продавали с большой скидкой из-за срочности.
   Сергей снова звонит, незряче вглядываясь в окно.
   - Алло? - робкий, тихий вопрос.
   В нем сразу же закипает злость: ну неужели так трудно нормально ответить?
   - Ты где? Ты на часы смотрела?
   - Сережа, не кричи, пожалуйста, я почти...
   - Я задолбался ждать! Один раз - всего раз! - попросил тебя прийти вовремя, а ты и этого сделать не можешь! - Он сжимает трубку из всех сил, словно именно она виновата в его дурном настроении, брызжет слюной на матовый экран, задыхается от ярости.
   - Я уже иду, - голос дрожит.
   - Быстрее!
   Он дышит глубоко, стараясь унять расходившееся сердце. Ну ничего, явится и узнает, что он о ней думает.
  
  ***
  
   В салоне тихо. Тишина эта как первый лед - хрупкая, ненадежная, ступнешь на полынью, затянутую тонкой пеленой, и нет тебя.
   Они молчат, отвернувшись друг от друга. На заднем сиденье громоздятся сумки, не влезшие в багажник. Как много их, вещественных доказательств жизни.
   Ира искоса, сквозь ресницы рассматривает все ещё злящегося мужа: руки лежат на руле - тяжелые, побелевшие от силы, с которой сжимают пластик; ноздри раздуты, а глаза прищурены. До сих пор сердится. А ведь как кричал - слышали, наверное, все соседи. Она даже огрызнулась, не выдержав.
   - Я сегодня уеду... - Сергей глухо кашляет. Рука шарит по панели, ищет что-то.
   Она молчит. А что сказать? Сиди дома, помогай мне, а любовница потерпит?
   - А ты - уж постарайся - разбери коробки, приготовь что-нибудь.
   - Кашу сварю, гречневую, - отвечает тихо.
   - Достала каша... - Пачка отыскалась внизу, завалилась между сиденьями. - Суп свари лучше.
   - Какой? - В этом он весь - придирки и капризы, призванные утвердить его власть.
   - Сама не можешь придумать?
   Сигарета прижата оттопыренной губой, зажигалку она нащупывает в сумке. Он склоняется над огоньком, опираясь рукой о ее бедро.
   - Могу я все... Машина! Машина!
   Огромное, черное надвигается со всех сторон. Мир сжимается до крошечной точки, но и та тухнет, не выдерживая напряжения.
  
  ***
  
   Похороны у них красивые, нечего сказать. Мама расстаралась, от тещи ведь не дождешься, от стервы ленивой. Он произносит мысль вслух:
   - Мама моя молодец, не то что твоя.
   Ира молчит. Ее полупрозрачная фигура, колеблемая порывами ветра, стоит у самой ямы.
   - Слышишь? - Ему больше не с кем говорить.
   Он пробовал - кричал в лица прохожим, что спешат мимо, не вспоминая о вчерашней аварии, шептал в ухо родителям, рыдающим в морге, от нечего делать распевал в церкви матерные частушки - никто не слышит.
   Родные и знакомые шепчутся о них, язвят, сплетничают. Невестка рассказывает брату о его любовнице, жалеет жену. Она-то откуда узнала? Он смотрит на Иру - вроде бы не слышит. А если бы и услышала, то ничего страшного, не умрет.
   - Да.
   - Что "да"? - Она мысли читать умеет, что ли?
   - Да, я слышу.
   Она подходит-подплывает ближе. После смерти они не могут расстаться - какая-то неведомая сила словно примагнитила их, превратила в сиамских близнецов.
   - И моя мама не хуже твоей. - Взгляд холодный, обжигает ненавистью.
   Ира приближается так, что почти погружается в него. Смотрит пристально, словно ищет в нем что-то.
   - Что? Ну что?
   - Как же ты мне надоел... Как я устала от тебя... Да лучше бы ты выжил!
   Над кладбищем стоит плач. И мать, и теща рыдают, захлебываются слезами, повисая на руках близких. Батюшка - одутловатый, с изжелта-серой бороденкой - заунывно тянет на одной ноте, размахивает кадилом.
   Впервые за многие годы он не знает, что сказать. Он привык к её молчанию, к негласному договору, по которому ему отдавалась любая победа, к тишине, признающей ее заведомо виновной. А сейчас... сейчас она на себя не похожа.
   - Какая муха тебя укусила?
   - Никакая.
   Вечереет. Народ разъехался, могилы засыпали. Они сидят на соседском надгробии, тишина почти дружеская.
   - Домой? - Засыпая в новой квартире, просыпались они в старой, уже проданной. Со дня на день ожидались новые жильцы, тогда их жизнь станет и вовсе невыносимой.
   - Ты иди, я потом, - отвечает Ира. Он уходит, шаркая подошвами. Этот шум слышен лишь ей.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"