Дорога к дому показалась Олену намного длиннее, чем раньше. Спина животного была довольно твердой, он боялся свалиться с нее. Ему припомнилась мягкая шерсть клячи Арин.
Кружилась голова. "Странно", - подумал Олен, - "Сегодня день - не самый трудный". Он попробовал подытожить сделанное за день, но память отказывалась работать.
Мать помогла ему спешиться и дойти до тюфяка. Она сразу поняла, в чем дело: солнечный удар, сильнейший ожег кожи. Олен начинал бредить. Температура воздуха уже падала, но совсем недавно было около шестидесяти градусов по Цельсию. Она немного растерялась. Сошла в подпол за жаропонижающим и, возвращаясь, услышала топот со стороны дороги.
Надо было быстро переодеться в одежду землян, но что надеть? Костюм Олена! Она мигом натянула брюки и накинула пончо.
Во входном проеме появилась девушка, стояла и требовательно смотрела на мать. Олен застонал.
- Он спит? Болен! - определила незнакомка, - Я совсем недавно видела его не таким. Почему он теперь красный?
- Слишком долго был на солнце.
- Солнце никому не вредит. Это - что-то другое. Нужен самонастрой. Отвезем?
Самонастрой применялся здесь в качестве надежной и безотказной терапии. Но мог стать явным факт, что полей Олен (как и она сама) вообще не воспринимал. До сих пор удавалось объяснять отклонения с полями большой нагрузкой на нервную систему.
- У него отключилось поле, - сказала Глория.
- Он сам отключил его сегодня, - согласилась девушка, - Я предупреждала, что это опасно. Теперь самонастрой не сработает.
Она помолчала и спросила:
- Ты тоже отключила поле?
- Да! - не выдержала мать, - Я сейчас нервничаю, и мне не до ваших полей!
Она решила, что лекарство сыну все-таки дать надо, пускай даже на виду у посторонней. Взяла таблетку и зачерпнула воды скорлупой ореха. Гостья молча смотрела, как мать управляется с Оленом. Он почти потерял сознание, но воды все-таки глотнул.
- Надо положить его рядом с клячей. Так, чтобы они прижались друг к другу, - сказала гостья, и, словно отвечая на вопрошающий взгляд матери, продолжила, - У меня дедушка - лекарь. Давно уже все лечатся самонастроем, но он знает секреты врачевания.
Мать решила, что надо последовать совету: по крайней мере, будет сделана хоть какая-то попытка поправить здоровье сына. Они вынесли юношу из пещеры и положили на траву. Две клячи топтались тут же. О той, на которой приехал Олен, Глория ни разу не вспомнила за это время. Аборигенка подвела животное и заставила его лечь поближе к больному так, чтобы бок клячи был прижат к его горячему телу.
- Как вы ее назвали? - спросила она.
- Мы об этом не успели подумать. Я должна была лечить сына.
- Красивая? - последовал новый вопрос.
- Да, - машинально ответила мать и стала рассматривать животное, - Конь!
- Красиво. Я такого имени еще не слышала.
- Пусть будет - Конь! Но это и есть конь. Синонимы: лошадь, жеребец, мерин, пони, кобыла... Что еще? Это животное называется конь.
- Почему?
- Не знаю. Я видела коней в древних книгах.
Это была правда, живых лошадей на Луне не было. Они посидели молча, время от времени поглаживая Олена.
- Почему вы оба не пользуетесь полем? - снова стала расспрашивать гостья, - Я не верю, что вы захотели бы отключить поля в такой трудной ситуации, как болезнь. Почему он не прошел омагничивание? У него расстроена психика? Я сегодня ничего такого не заметила.
У матери сейчас не было желания ни врать, ни доказывать. Она продолжала молчать. Но молодка не желала успокоиться.
- С моим дедом я именно разговариваю, вслух, - сообщила она, - Потому что он презирает влияние любых полей. Но именно поэтому я умею хорошо говорить.
- Это - конь, - стала рассуждать вслух мать, уставшая от волнений и предосторожностей, - Кони - сильные и быстрые животные. Они пригодны не только для верховой езды. Сделать бы повозку или тачку, хоть на двух колесах! Почему я не вижу здесь повозок? - обратилась она к собеседнице.
- Я не знаю таких слов. Олен сегодня патентовал свою фразу. Почему вы ничего не патентовали до сих пор? Вы оба знаете так много! И можете все эти слова объяснить?
- Конечно. Это все - приспособления для езды на колесах.
- Я езжу на кляче без приспособлений, а колеса, значит, не везут без них?
- Кляча - живая, колесо - нет.
- Как можно ездить на трупе? Это все равно, как с часами. Запатентовали: часы идут, часы стоят. Появился интерес к часам. В хранилище были часы, никто не знал, для чего они. Часы не шли и не стояли, - лежали без ног, без движенья, пока один ребенок, оставленный там без присмотра, не покрутил какую-то штучку сбоку. Завертелись стрелки, но часы не ходят до сих пор. Зато по движеньям стрелок сейчас проверяют время дня и ночи, обществу от этого большая польза. В шесть часов утром и вечером по всему Глобусу бьют гонги. Бой начинают с Нулевого кругозора и перезванивают по очереди во все стороны света. Часы находятся в Нулевом.
Обе они заметили, что кожа Олена стала бледнеть.
- Вот видишь, Глория, советы моего деда всегда выручают. Я спрошу у него, что могло случиться с кожей Олена. Ему будет приятно быть полезным.
- Давай, поможем ему добраться до кровати, - сказала Глория, - Становится холодно.
- Это - не холод, это - ночь! Нельзя бороться с днем или ночью, - заявила Арин.
С двух сторон поддерживая Олена, они помогли ему дойти до лежака. После этого Арин, стоя в дверях, помахала рукой:
- Я хотела поговорить с ним об изобретениях. Завтра зайду. Пускай поправляется.
Когда топот клячи заметно отдалился, Олен открыл глаза.
- Мама, сейчас же нарви листьев и сделай одежду, как у нее. Ты хорошо рассмотрела?
- Хорошо. Близко растет подходящий куст, но придется пользоваться нашими нитками. Я не умею скреплять листья, как они. Кстати, ты понял, что ты приехал на настоящем коне?!
- Что ты говоришь?! Сейчас припоминаю, что видел лошадей в старых кинороликах и книгах. Тебе нравится?
- И не спрашивай! К тому же это показывает, что возможна мутация в обратном порядке. Если этот конь - наш, мы обретаем большие возможности. Только чем кормить его?
- У дома растет какая-то трава, а завтра найдем для него луг, - он повернулся на бок, - У меня вся кожа болит. Я забыл, что температура воздуха в течение суток может меняться на сорок - сорок пять градусов. Их выручает бархатный покров, а нам придется приспособиться по-своему.
Выход в носки
- Учти, что возвращаться ты будешь уже по жаре, - сказал Олен матери утром.
- Ладно, каким-нибудь листом прикроюсь.
Они впервые отправились из дома вдвоем. Ехать верхом на коне, не имея навыков, было не просто. По дороге они много шутили над своим страхом и пообещали друг другу хорошо освоить верховую езду. У школы Олен соскочил с коня, предоставив матери самостоятельно делать первые шаги в сообществе.
Вчера вечером Глория смастерила себе наряд из листьев - юбку и короткое пончо, скрепив исходный материал нитками из своих запасов. Теперь в этом одеянии она восседала на крупе коня и чувствовала себя почти что амазонкой из древних романов. Когда сын скрылся в школе, она решила прогуляться по селению. Вокруг была утренняя суета - пеший народ сновал по улицам, клячи без всяких правил перемещались, как хотели и куда хотели. У одного сооружения она придержала коня и спешилась. Здание не было похоже на пещеру. Огромных размеров камышовый навес накрывал решетчатые стены.
Входил и выходил народ. Она решилась тоже войти внутрь здания. Там стояла тишина, только шарканье глиняной обуви да шум, учиняемый клячами на улице, немного тревожили слух. Стены-решетки были увешаны огромными желтыми листьями, исписанными темными чернилами. "В свободном времени", "На завтра", "Злаки", "Бойня" - удалось прочитать ей. Она вошла в клеть.
Там на деревянном чурбане перед столом-колодой сидел мужчина, который некоторое время молча смотрел на нее, всем своим видом воплощая вопрос. Пришлось заговорить первой.
- Мне на завтра, если можно, дайте работу по обработке злаков, - сказала она, - Меня зовут Глория.
Он сделал пометку на листке, лежавшем на "столе", и снова уставился на нее.
- Я могу завтра приступить к работе?
- Поле включи! Я тебя спрашиваю: хочешь два дня на злаках отработать?
- Да, да, - поспешно согласилась она и заторопилась к выходу.
Там еще стоял густой туман. Она отыскала своего коня, оседлала и поняла, что не знает, в какую сторону ехать. Спрашивать не хотелось. Коню пора было дать корма. Где разрешается пасти? Олен говорил, что тут все четко разграничено и поделено между обитателями. Конь, похоже, запомнил дорогу, потому что уверенно направился вдоль улицы, и вскоре она поняла: именно этим путем они и добирались до Управы. Глория проехала мимо школы, и тут с нею поравнялась медвежья морда. Это была кляча, на которой сидела Арин.
- Я проверила, как себя чувствует Олен. Он отказался от самонастроя, но совсем еще не оправился, - затараторила она, - Директором там сегодня Майла. Ты ее знаешь?
- Я еще ни с кем не знакома. Но сейчас надо накормить Коня, - поделилась заботой Глория.
- Ваш луг - восьмой в четвертом районе. Я покажу и, если хочешь, устрою тебе встречу с дедушкой. Он объяснит, что и как с Оленом.
Мать не могла упустить такой возможности. Коня оставили на пастбище близко от "родной" пещеры. Он провожал Глорию взглядом, когда она, взобравшись на клячу к Арин, отправилась обретать нового знакомого.
Пещера дедушки находилась на небольшом отдалении от основного селения и была похожа на большой цветник: со всех сторон ее заслоняли цветы всех возможных цветов и оттенков. Из этой "клумбы" вышел старый-престарый носок и сразу заговорил вслух, видимо, он был заранее подготовлен внучкой.
- Тебя зовут Глория, - сказал он вместо приветствия, - Я - Сан. Я знаю о неприятности, которая случилась с твоим сыном. Ты тоже - из тех. Поэтому лучше нам посидеть внутри.
В пещере, у самого входа, тоже росли цветы. Сан указал на них рукой и заговорил:
- Когда они не цветут, все спрашивают у меня, зачем мне в доме эта трава. Красиво - у нас понимают, полезно - нет. Кожа у твоего сына уже слезает?
- Вы знакомы с этим?
- Я многое знаю. Я накопил столько знаний, что мне нельзя умирать. Никто из моих внуков еще не выучил и половины того, что я знаю и хочу им передать. Я дам тебе лепестков. Обклей ими кожу своего сына, и пусть он с ними уснет. Завтра он будет здоров. Если не сделать этого, язвы покроют его тело, и он будет болеть долго. Сейчас твой сын плох. Арин заберет его из школы, а дома сделай то, что я сказал. Я буду рад видеть тебя с сыном в моей пещере, но не сегодня. Спеши.
- Я благодарна Вам, - искренно сказала Глория, - Но как Вы, не видя сына, определили его болезнь? Полем?
- Нет. С твоих слов. Мне их перекинула Арин. Никогда не говори, что солнце вредит. В другой раз побеседуем. Не теряй времени.
Они сделали все так, как сказал дед. Лепестки оранжевого цвета она посчитала бы календулой, если бы не их размер - величиной с ладонь. Олен отказался от пищи, выпил много воды и, облепленный оранжевыми лепестками, уснул на камышовом тюфяке.
Солнце в это время закатилось на юге, небо с той стороны было объято радужным сиянием. Арин уехала, пообещав вскоре вернуться.
Как же узнать, как они готовят мясо без огня? Едят его, она это знала, не в сыром виде. Спросить напрямую значило подвергнуть себя подозрениям. "Что ж", - решила Глория, - "Будем пока считаться вегетарианцами".
Рудименты
Мать спустилась вниз, торопясь, пообедала лунными еще продуктами и поднялась наверх, в пещеру. Она не знала, как скоро вернется Арин. И, главное, - зачем. Она легла на свой тюфяк и поглядывала на спящего сына. Уровень радиации они проверяли в каждом новом месте обитания, он всегда был в пределах нормы. Остаются - ожег плюс солнечный удар.
Завтра ей надо будет идти на работу. Работать здесь принято в костюме, составленном из кожаных кусков, которые свисали определенным образом, создавая видимость штанов, и пончо. Сейчас она как раз была одета в такой костюм. Но он у них с сыном - один на двоих. Смастерить второй такой наряд сейчас было не из чего. Сначала придется раздобыть материал. Может быть, удастся обменять на кожу "злаки"? Или отработать на бойне? Трудностей предстояло много, но она верила, что столь трудным будет только "вхождение в носки", а потом жизнь потечет сама по себе.
Здешний народ она считала довольно дружелюбным, язык - доступным, климат - позволяющим приспособиться к нему. К тому же ей было интересно все на планете Земля, о которой тысячи тысяч лунян мечтали веками.
Эти мысли прервала Арин, с порога спросившая:
- А где ваш чан?
- Какой чан? - спросила Глория и спохватилась: предметы обихода она, как хозяйка дома, должна была знать, - Ой, прости, я задумалась!
Она вышла из пещеры и увидела, что Арин уже вошла в заросли травы возле дома и наклонилась, что-то там рассматривая.
- Ты давно не готовила мясо. А что же вы едите?
- У нас были травы на это время, а завтра я пойду обрабатывать злаки.
- Дед знал и это, - с удивлением в голосе сказала Арин, - Я принесла тебе мяса. Давай приготовим. Но чан надо сначала вычистить. Торопись, жара уже началась.
Глория подошла к ней и увидела большой камень, по форме напоминавший ступку. Они почистили камешками вогнутую внутренность чана, выбрали из него мусор и протерли травой. Арин принесла сюда мясо, нарезанное тончайшими ломтиками, и стала раскладывать его по уже разогревшейся впадине чана. Глория старалась не задавать вопросов.
Позже, когда они сели на тюфяк в пещере, первой заговорила Арин:
- Я только что видела Коня на лугу. Красивая кляча! Я вчера решила, что надо мне получить побольше фантов и обменять их на вторую клячу. Я возьму себе такую, как ваш Конь. Фантами ведь и на кузнице можно обменяться.
- А на что еще можно обменять фанты? - Арин поняла, что сейчас получит интересные сведения.
- На что хочешь. Только на самом деле их не так легко получить. А вот вчера я встретилась с Оленом у водопада, и сразу же в голову пришло несколько новых фраз. А фраза - это больше, чем один фант. У нас раньше только науке приходили на ум целые фразы. А ты и Олен ловите их столько! Обычный народ патентует только слова.
- А как попадают в науку?
- Рождаются! Сын ученого, к примеру, если сам не может запатентовать много фраз, получает их от родителей. Семья отдает ему свои открытия, и тогда он работает в науке.
- Ты хочешь, чтобы Олен помог тебе?
- Нет, я только хочу быть долго-долго рядом с ним. Фразы сами придут мне на ум, я уверена.
- Что ж, я думаю, Олен не будет возражать. Только ты поговори с ним сама, - сказала Глория и задумалась. Что это? Карьеризм? Рвачество? Или она просто "невестится"? В последнем случае вряд ли она выиграет раунд. А в первых двух можно и помочь. Арин - не глупа, дружелюбно настроена по отношению к ним. Однако же, - ухватистая барышня!
Мать следом за Арин вышла из пещеры и подошла к чану. Тонкие ломтики мяса успели подсохнуть и уменьшиться в размерах. Вдвоем они посрывали их с каменной поверхности и уложили один на другой в скорлупу ореха.
Впервые Глория отведала еду по здешнему рецепту. Мясо посыпали крошками какой-то приправы, и оно имело приятный вкус.
Почти весь этот день Глория провела с Арин. Она получила ответы на многие вопросы. Но множество других остались без ответов, а задавать их было нельзя.
Олен проснулся только на рассвете. Он вспомнил вчерашний день, отметил, что сегодня его тело наполнено энергией, и стал отлеплять от себя уже высохшие желтые лепестки. За этим занятием его и застала мать.
- Доброе утро, сыночек! - сказала она, - Давай я со спины поснимаю. Знаешь, вчера Арин была со мной весь день.
- Почему?
- Она к тебе в секретарши напрашивается. Очень старается.
- А ты не ревнуешь, мам?
- Ты совсем перестал понимать шутки. Да, нагрузка большая... - вздохнула Глория.
- Так и ты не поняла моей шутки. В каком смысле - в секретарши?
- Ну, в оруженосицы, если хочешь. Собирается проводить с тобой много времени, чтобы ловить новые слова и патентовать. Она сама с тобой заговорит об этом. Выслушай ее внимательно: вдруг это уже - шпионаж? Вчера я беседовала с ее дедом. Он слишком много знает и на что-то намекал. Ну, а если - в "сердечные подруги", тоже мало хорошего. Женщины способны такие штучки превращать в скандалы. Не может же мутантка стать тебе невестой?!
- Мам, что тебя смущает? - улыбнулся Олен, - Горб - нормальный человеческий рудимент. "Куриная грудь" встречалась во время БИ. Ушей вислых, что-ли, не видела?
- А если там - хвост?
- Рудиментарный отросток - только и всего!
- Перестань так шутить, а то я на самонастрой поеду, а не на работу.
- А почему - в моем костюме? А в школу я в чем пойду?
- Сегодня костюм нужнее мне, сынок. Там возможна работа на жаре, и наклоняться надо. Да и кожу свою нам не следует демонстрировать лишний раз, если мы так от них отличаемся. Ох, рудиментов нам не хватает!
- А я отличаюсь в школе, мама, - уже серьезно заговорил Олен, - Не хотел тебе говорить, но иногда одну только тему и узнаю за целое занятие. И то - если вывесят диаграмму. Если будет экзамен, я не смогу ответить так, как им это преподают. Давай-ка я сегодня останусь дома, скажем, по болезни. Будет возможность в случае провала на экзамене аргументировать пропуском занятий. Сегодня я свяжусь с отцом. Узнаем, что есть новенького дома.
Секреты цивилизаций
Разговор с отцом получился трудным. Отец опасался, что болезнь Олена вызвана радиоактивным облучением и настаивал на их возвращении этой же ночью. Олен объяснял отцу, что "уже все прошло", и что уровень радиации они проверяют регулярно. Отца успокоить не удалось.
Олен рассказал, насколько успешно в последние дни идет интеграция в здешнее общество. Раньше им дважды пришлось менять место проживания, поскольку не удавалось приучить окружающих к мысли, что он - существо, равное землянам и всегда жил на земле. Мать совсем не показывалась "на люди", а его подводили какие-нибудь мелочи.
При передислокации они исчезали по ночам, не оставляя никаких следов своего пребывания в данном месте, но случайно снова оказались районе своего приземления. И нынешняя их версия смены места жительства (гибель части семьи), принята без подозрений. Олен сам объяснял в Управе, что им с матерью тяжело вспоминать о трагедии, и поэтому они поменяли кругозор. Связи между отдельными районами земного шара не было. Какой-либо общей власти на планете не обнаружено. Их переселяли ночью при помощи лунной "небесной колыбели". Только сейчас у них появился шанс обустроиться, вжиться в общество землян.
Среди планов Олена появился пункт интеллектуальной помощи Земле. Отец же запретил ему даже пытаться подсказать землянам что-либо, что могло ускорить технический прогресс на планете.
- Человечество знает уже по крайней мере один пример быстрого развития интеллекта-самоубийцы, - сказал он.
- Отец, но колесо, к примеру...
- Колесо тоже способствовало созданию и более быстрому перемещению оружия, а так же оруженосцев. Не прогневи Лунную Ассамблею неподчинением! Тогда даже я, Президент, не смогу помочь тебе.
- У них есть понятие окружности, папа. Они находятся близко к открытию колеса. Ведь это только...
Но голос отца не смягчился:
- Начала геометрии они получили от времен, предшествовавших ЦВ, но они не увидели и еще долго не увидят никакой практической пользы от точных наук. Строить квадрат в реальной жизни они тоже не умеют, как ты сообщал.
- Да, папа, но школьная программа вкладывается в подсознание каждого землянина, и когда-нибудь они все равно научатся вызывать ее оттуда и использовать на практике.
- Пускай все развивается своим порядком. Рассекретить какие-либо факторы развитой цивилизации разрешаю только в случае смертельной опасности. И то - только потому, что ты - мой сын, сын Президента. Я люблю вас, тебя и Глорию.
Сеанс завершился.
Олен поднялся в пещеру и из дверного проема окинул взглядом туманный пейзаж, жалея, что отец не может увидеть его воочию, а значит, не может и почувствовать прелесть земного бытия. Скоро должна вернуться с работы мать. Отчет он решил отправлять поздно ночью: пусть отец немного успокоится.
В это время из молочной белизны тумана вынырнуло ярко-желтое пятно. За ним - девушка с цветком, у которого одна только желтая сердцевина имела диаметр около полуметра. Он видел ее раньше в школе, и только она одна, единственная из учеников, однажды поговорила с ним.
- Анука, - сказала девушка.
- Олен, - в ответ поздоровался он. Это была общепринятая форма приветствия.
- Я принесла тебе ромашку. На, поешь. Мы дома всегда так лечимся.
Она оторвала от цветка один лепесток и стала жевать его. Олен последовал ее примеру.
- Как ты нашла меня? - спросил он.
Она удивленно хлопнула веками:
- Все знают, где кто живет.
- А почему вы лечитесь так? А как же самонастрой?
- Самонастрой применяем обязательно. Но у мамы такая традиция: как кто-нибудь заболеет, так сразу надо всем есть ромашку.
- Это - ромашка?
- Разве не видишь?
- Я должна уйти, - произнесла она грустно, и, поднявшись на цыпочки, вдруг лизнула его в ямку между ключицами.
И уже удаляясь, спросила:
- Ты понял?
Пораженный, он не смог ответить. Он понял? Да, он понял. Но все ли? Что-нибудь серьезное может означать этот поце... этот "лизок"? Кто бы мог объяснить? Он уже имел возможность убедиться, что иной раз даже жест носка требует адекватной реакции. А тут - такое...