Ошибка Федора Свистоплясова или сказочная рекомбинация.
Федор Свистоплясов, изобретатель и модернизатор чудодейственных вещей, сотворяемых по старинной магической технологии, сидел в мастерской за своим рабочим столом и пытался претворить в жизнь очередной свой замысел. Перед ним медленно разворачивалось в воздухе изображение чертежа какого-то бочкообразного предмета. Федор задумчиво созерцал плод своего воображения, время от времени запуская обе руки в шевелюру, отчего его короткие соломенного цвета волосы становились дыбом, придавая изобретателю вид удивленно-растерянный, словно он сам поражался результатам своей умственной деятельности.
Мастерская магии, чудодейства и волшебства занимала первый этаж трехэтажного здания, созданного по проекту знаменитого магистра около и вокруг всекосмических исследовательских чудодейственных наук Корнея Кузьмовского, на небольшой космической станции, внешне ничем не отличающейся от обычного провинциального земного городка середины двадцатого века, с его размеренным, даже несколько сонным существованием.
Муки творчества Федора были неожиданно прерваны гневным восклицанием появившегося перед ним заведующего мастерской Эрнеста Плутарховича Подосинского,-
- Сидит! - Эрнест Плутархович нервно всплеснул руками, - А где обещанная изба на курьих лапах для народного творчества?
Федор медленно повернулся лицом к начальству, и изображение странного предмета развернулось вместе с ним.
- Так это, где и должно быть - на площади...
- Да? Значит, она сотворена из такого же материала, что и платье для голого короля, - на одном дыхании выкрикнул Эрнест Плутархович.
- Как это? - Федор обиженно засопел, - материал самый современный, внешне от дерева не отличить, аж светится.
- Ага, ага, так засветился, что в невидимку превратился, - заведующий грузно опустился в стоящее недалеко от входа кресло и удрученно вздохнул, - несерьезный ты человек, Свистоплясов, и фамилия у тебя какая-то несолидная, прямо скажем, легкомысленная фамилия, пальцы в рот да в веселый пляс...
- Ну вы и скажете тоже, фамилия как фамилия, только вы опять все перепутали: " пальцы в рот да веселый свист", это ж Есенин.
- Ты мне зубы не заговаривай, Есенин тут ни при чём, куда избу дел, признавайся, комиссия по приемке на носу, а избы и след простыл, что я доложу высокой комиссии, а?
- Да не могла она никуда деться.
С этими словами Федор сорвался с места и бросился к выходу, изображение сотворяемого предмета последовало за ним, а следом засеменил колобкообразный заведующий.
-А может она погулять решила? - нерешительно произнес Федор, по привычке запуская обе руки в волосы, - все ж таки, на курьих ногах.
- Ты мне это брось, Свистоплясов, - на бегу, размахивая руками, кричал заведующий, - как это "погулять решила", это попустительство, преступная должностная халатность, за такие штучки нас по головке не погладят.
Он запыхтел, остановился, чтобы отдышаться и огляделся по сторонам...
Прямо посередине площади, корябая коричневыми и сморщенными от старости когтями почву, стояла, покачиваясь и постанывая на слабом ветерке, маленькая рассыхающаяся от древности, покосившаяся избушка с подслеповатыми оконцами, оплетенными снаружи паутиной; с потемневших от времени, источенных насекомыми бревен сыпалась труха; из закопченной от долгой службы трубы тянулся вверх черный язычок дыма.
- Чччто ээто? - заикаясь спросил Эрнест Плутархович, и попятился.
- Что ты сотворил? - завопил он на всю площадь, цветовая гамма на его лице за несколько секунд прошла весь спектр радуги: от белого до фиолетового. - Это полный подрыв престижа нашей мастерской, это грозит профнепригодностью, ты хоть понимаешь, что наделал? Ну что застыл столбом, делай что-нибудь.
Ошеломленный не меньше начальника Федор топтался на одном месте, неловко переступая с ноги на ногу, - счас, мы ее на цепь, чтоб не сбежала, - почему-то шепотом сказал Федор, мгновенно сотворив толстую длинную цепь, и, спотыкаясь, несколько раз обежав вокруг избушки, накрепко примотал ее цепью к могучему дубу. Неизвестно откуда появившийся дуб, нависнув кроной над избушкой, нежданно-негаданно придал ей какой-то сказочный вид.
- Ну, Свистоплясов, ну, Свистоплясов, - повторял Эрнест Плутархович, держась правой рукой за сердце, как видно все остальные слова внезапно исчезли из его памяти.
На площади стали появляться любопытные. Первыми, конечно, набежали члены дружного коллектива мастерской, все пять конструкторов-модернистов: Василий Иванович, ветеран мастерской, невоспитанный Петр Коржик, застенчивый, как девушка на выданье из девятнадцатого века, Илья, серьезный и скучный в своей чрезмерной порядочности Лев Снегов и недавно пополнивший штат, молодой, подающий надежды Емельян Запечкин. Они остановились группкой, о чем-то оживленно переговариваясь и размахивая руками. Народ, оцепивший площадь полукругом, топтался в отдалении, не решаясь приблизиться, кто их знает, этих магов-волшебников, все у них не как у людей.
Первым подошел к избе Емельян, наклонился и принялся внимательно рассматривать куриные когтистые, жилистые лапы, мерно ковыряющие почву, наверное, в надежде найти в ней хоть какого завалящего червячка. Следом за ним подтянулись и остальные члены дружного коллектива мастерской.
- Не толкайся, не толкайся, смотри, как старается, бедная, а найти ничего не может, - тихонько сокрушался Левушка.
- Интересно, а внутри избы кто-нибудь обитает? - задал риторический вопрос Василий Иванович. Емельян молча ковырялся в почве, стараясь помочь избе в поисках червяков.
Внезапно их исследовательская работа была прервана градом ударов, которые обрушились на их спины в сопровождении пронзительного женского сопрано вовсю поносившего всю их честную компанию.
- Ах вы, ироды окаянные, куды ж вы меня занесли, люди добрые, помогите, похитили ни за что, ни про што, так им мало показалось, они еще меня в избе закрыли, а саму избу на цепь посадили. Что ж это деется, люди добрые, заступитесь за меня, старуху несчастную, сироту бедную.
Первым опомнился невоспитанный Петр, - ты чего, бабка, с дуба упала? - неинтеллигентно обратился он к старухе, продолжающей размахивать метлой. Та вдруг отставила метлу в сторону, перестала браниться и ответила на удивление спокойно.
- Ну да, с дуба, а как еще я могла из избы выбраться, когда вы дверь цепью перекрыли, вот и пришлось через трубу выбираться, хотела по дубу спуститься, а ветка обломилась, ну я и упала.
- Ой, бабушка, ну и вид у тебя, - ужаснулся Емельян, - ты, видно, всю сажу из трубы на себя собрала, пойдем, я тебя к нам в мастерскую отведу, там и умоешься.
Но старуха его уже не слышала, она разглядела плавающее вокруг Федора изображение недосотворенного предмета.
- Это чего у тебя, голубчик, такое, уж не ступа ли?
- Вообще-то это усовершенствованная модель одноместного устройства для путешествий по космосу, только она еще в стадии разработки пребывает, - авторитетно заявил Федор. - А ты, бабушка, кто будешь, откуда тебе это устройство знакомо?
- Так я, милок, Матрена Порфирьевна Яга, проживаю в селе "Лукоморье" на Земле. Земляне мы. У нас там леса заповедные, озера глубокие, в лесу грибов, ягод видимо-невидимо, музей у нас свой имеется для всяких волшебных вещей: ну там, шапка-невидимка, сапоги-скороходы, скатерть-самобранка. А ты, милок, подскажи, куда это мы попали, кто на это злодейство сподобился, что это за место такое, без деревьев, без всяких прудов и озер, неживое какое-то место, одни дома странные, непонятно из какого материала построенные.
Федор виновато склонил голову, - извини, бабушка, очевидно, я перепутал заклинания, когда сотворял трехэтажную избу на курьих ногах, вот и получилась чехарда: сотворенная изба, очевидно, попала в твое Лукоморье, а ты со своей избой у нас на космической базе объявилась. Ну, а поскольку городок наш отстроился на этой самой космической базе, понятно, почему нет здесь лесов и рек, не для того она предназначена. И материал для строительства использован особый, местный.
Матрена Порфирьевна обошла вокруг Федора, с интересом разглядывая его как незнакомую зверушку, потом недоверчиво спросила, - неужто, ты, молодец, сам все эти дома построил и избу на курьих лапах о трех этажах?
-Не, эти дома я не строил, я, Матрена Порфирьевна, сотворяю при помощи магии и волшебства всякие чудодейственные вещи, ну и избы сказочные.
- А, это все одно, - махнула старуха рукой, - хучь сотворяешь, хучь строишь, главное - результат. Жаль, что я твоей трехэтажной избы не видала.
- Вот, - вмешался в разговор Эрнест Плутархович, - и я о том же - не вижу я избы трехэтажной модернизированной, а вижу я избушку древнюю, полуразвалившуюся. Признавайся, Свистоплясов, эту старуху ты тоже смоделировал?
Старуха непонимающе поглядела на кругленького, пунцового от негодования заведующего, - это как же, получается, что я не настоящая, да? Да как у тебя язык повернулся такое сказать? Говорю же, похитили меня, из села земного перебросили сюда в эту глухомань, ни растений тебе , ни цветов, ни озера, я уж о заповедном лесе и не упоминаю вовсе. Придется тебе, добрый молодец, меня назад отправить, ошибки свои исправлять надобно.
- Да я что же, я всей душой, только не знаю, как эту ошибку исправить, заклинаний множество, кто его знает, в какое из них ошибка вкралась.
Внезапно их беседу прервал непонятный скрежещущий звук, доносившийся из избушки, словно кто-то царапал дверь, пытаясь выбраться наружу.
Зрители, приблизившиеся было, чтобы ничего не пропустить из беседы Федора с необычной старухой, резко отступили назад, на всякий случай, кто знает, кто там в этой диковинной избе прячется.
- Кто это у тебя в избе, бабушка? - не выдержал Емельян.
Старуха небрежно отмахнулась, - знамо дело, Котофей Котофеевич на волю просится. Да ничего с ним не случится, коли маленько еще в избе посидит.
- Нехорошо, бабушка, над животными издеваться, бедный котик, наверное, от страха извелся. Даешь волю коту!
С этими словами Емельян содрал цепь с избы, дверь распахнулась, и через порог вывалился здоровенный котище, ростом с высокого человека. С громким фырканьем кот поднялся на лапы, уселся перед избой, окружив себя пушистым серо-белым хвостом, и представился:
- Прошу любить и жаловать, Котофей Котофеевич, господа хорошие. А вам, Матрена Порфирьевна, должно быть стыдно, да-с, сами изволили выбраться из заточения, а я, значит, хоть пропади, я, значит, могу и дальше взаперти сидеть. Нехорошо друзей в беде бросать.
Ошеломленные зрители ахнули, им еще не доводилось видеть таких образованных котов.
- Ты погляди, Петр, кот, а повоспитанней тебя будет, придется тебе с кота пример брать, - прокричал кто-то из толпы со смехом, остальные подхватили, - да, Петенька, не с этого ли дуба ты в детстве упал?
- Отвяжитесь, чего пристали, - огрызнулся Петр, - подумаешь, говорящий кот, он, верно, доисторический, как в сказках Пушкина, там тоже кот ученый все ходил по цепи кругом вокруг дуба. Нашли невидаль!
- Это кто же тебя в беде бросил? - воинственно вскричала старуха, - я же тебя, ленивца, и вызволила, нет, чтобы самому выбраться через трубу и дверь отворить, так пришлось мне, старухе, нашим спасением заниматься, вон, я даже с дуба упала, а ты себе дрых без задних лап и в ус не дул...
Кот сидел, сощурив глаза, словно не слышал ни похвалы в свой адрес, ни обвинений Матрены Порфирьевны, только кончик его роскошного хвоста нервно подрагивал, но вот он широко раскрыл глаза, и они блеснули оранжевыми фонариками, сам Котофей приподнялся и изогнул вопросительным знаком хвост.
- А ну погляди, Матрена Порфирьевна, что это за изображение плавает вокруг этого взъерошенного человека, оно тебе ничего не напоминает?
- Напоминает, напоминает, а как же, - немедленно отозвалась гражданка Яга, - ступу мою оно мне напоминает. Ты уж, милок, постарайся, доделай мой летательный аппарат, с молодости за ним охочусь, да он все в руки мне не давался, може, хучь в старости полетать доведется.
Взоры всех присутствующих обратились к Федору, даже шумный Петр притих, все с удивлением рассматривали кувыркающееся вокруг Федора странное изображение. Федор поводил над ним руками, что-то шепча себе под нос, и на глазах изумленной публики изображение, материлизовавшись, тяжело опустилось к ногам Свистоплясова.
- Ну ты, Федька, даешь, - крикнул с восхищением Петр. Матрена Порфирьевна, сорвавшись с места, уже бежала к ступе, за ней в два прыжка достиг ступы Котофей Котофеевич, куда только его лень подевалась. Кот успел опередить старуху, которая вслед за ним с трудом перелезла через борт ступы.
- Ой, - всплеснула руками Матрена, - сколько же на ступе ентой всяких кнопок и рычажков, это для чего ж ты, мил человек, их столько насотворял?
Не успел Федор предупредить неугомонную старуху, чтобы она сама ничего на пульте не трогала, как Матрена Порфирьевна нажала какую-то кнопку, ступа завертелась волчком, закружилась и, плавно поднявщись в воздух, влетела в отворенную дверь избушки. Дверь со скрипом захлопнулась, избушка защаталась, переминаясь с ноги на ногу, взмахнула короткими крылышками и вдруг тяжело взмыла вверх.
Остолбеневшие зрители, молча смотрели, как она исчезает из виду, на Федора перестали обращать внимание, а он, закружившись на месте, радостно засмеялся и, проговорив вполголоса: "я вспомнил, вспомнил", - быстро зашевелил губами, спеша произнести слова пришедшего на память заклинания.
И вот уже стоит посреди площади новая изба на курьих ногах в три этажа, сверкая на солнце отполированными бревнами, пуская солнечных зайчиков прозрачными стеклами окошек. Толпа ахнула, потрясенная неожиданным появлением чудо-избы. Первым опомнился Эрнест Плутархович. Потирая руки, светясь от счастья, засеменил он вокруг избы, - ну, молодец Свистоплясов, ну порадовал, теперь за приемку избы можно быть спокойным, такую избу любая комиссия утвердит, - кричал он, размахивая руками.
- Эй, Федька, ты что это удумал?
Зрители обернулись к вопившему Петьке, Эрнест Плутархович перевел взгляд на Федора , который натягивал на ноги странного вида сапоги с загнутыми кверху носами и привязывал их к ногам ремешками, потому что сапоги явно были ему не по размеру.
- Погоди, Свистоплясов, это ты чего, это ты куда, стой, - уже на бегу шумел заведующий, бросаясь к своему незаменимому работнику, но внезапно споткнувшись, растянулся во весь свой небольшой рост в пыли, поднятой огромными куриными лапами, когтившими почву в поисках несуществующих червяков...
... - На этом, уважаемые экскурсанты, записи, сделанные по рассказу Емельяна Запечкина, обрываются. - Экскурсовод, молодая стройная женщина, закрыла электронный дневник и взмахом руки указала на середину площади, - вот, представляю вашему вниманию необычную избу, сотворенную нашим умельцем Федором Свистоплясовым и названную поэтому его именем, теперь она - экспонат музея околонаучных и вокругкосмических достижений магических возможностей человеческой мысли.
- А где же сам музей? - раздался тонкий голосок худенькой девушки, которая, засмущавшись от собственной смелости, тут же спряталась за спину подруги.
- Так вся наша космическая база и является с тех пор музеем, - пояснила с улыбкой экскурсовод.
- А кто записал рассказ об этой чудо-избе? А что случилось с мастерской? Куда делся сотворитель избы? А Матрена Порфирьевна и Котофей больше не появлялись здесь? - обрушился на экскурсовода град вопросов.
- Отвечу кратко, время экскурсии ограничено: записала рассказ я сама, со слов своего дедушки Емельяна Запечкина, мастерская без Федора Свистоплясова закрылась. О Федоре Свистоплясове ничего сообщить не могу, мы его больше не видели. Прошу всех в избу.
Группа экскурсантов, толпясь и толкаясь, протиснулась в узкую дверь и очутилась в просторном помещении, угол его занимала большая русская печь, середину - длинный стол, сервированный к чаю, и окруженный со всех сторон лавками, в простенке висел портрет сотворителя избы Федора Свистоплясова. Неожиданно пол избы заходил ходуном и раздалось громкое кудахтанье, экскурсанты испуганно сбились в кучку. Даже экскурсовод растерялась.
- Ну чего вы паникуете, все абсолютно естественно, - вперед протиснулся старичок в рубашке без ворота, расшитой затейливым узором и подпоясанной обыкновенной веревкой, в лаптях и с плетенным лукошком в руках, - курица когда кудахчет? Правильно, когда яйца несет. Вот и наша изба снесла яичко, да не простое, а золотое.
С этими словами старик вытащил из лукошка и продемонстрировал большое золотое яйцо. Экскурсанты недоверчиво охнули. Женщина экскурсовод пристально посмотрела на старичка, потом перевела взгляд на портрет Свистоплясова. - А вы, дедушка, случайно не...
Она не договорила, потому что старичок исчез. Вот он стоял перед всеми, держа в одной руке лукошко, а в другой - золотое яйцо, и вдруг исчез, словно его никогда тут и не было, только яйцо лежало на печке, отсвечивая золотом. Все стояли молча, не сводя глаз с яйца. Вдруг откуда-то выскочила маленькая серая мышка, подбежала к яйцу, хвостиком махнула, яичко скатилось с печки на пол и разбилось, а мышки и след простыл. Кинулась экскурсовод к разбитому яичку, глядь, а вместо золотого яйца лежит на полу обычное белое куриное яйцо, только целое. Все разочарованно вздохнули, и экскурсия продолжилась, только больше никаких чудес на этой космической базе не происходило.