Отринула себя и свою плоть, променяла свое тело на холодную сталь. Когда человек добровольно соединяется с железом, он начинает походить на биоробота. И в конце концов совсем ничего не остается от био, остается лишь робот. Машина в пять единиц вырастает в машину с пятью органами чувств.
* * *
Закружило ветром волосы Штафен Яльгии, уподобив раскачавшемуся коромыслу. Подняла она голову, когда кровь целовали промеле, и увидела прекрасный город. В этом городе стояла башня из золота, с нитями спиралей, уходящими в землю. С неба слетали ангелы и бились в изнеможении о холодные плиты космодрома, разбивая свои лбы и пачкая длинные волосы соленой багряницей.
Сабельные удары раздавались вокруг - там шла битва между теми, кто хотел увидеть эту картину, и их зеркальными отражениями. И чаще двойники побеждали настоящих жителей города. Люди падали, тянули руки в сторону лестницы, ругались матом, выпучивали глаза, но ничего не успевали увидеть, и их затаптывали новые соперники, бьющиеся с мечами голыми руками. А ангелы разбивались насмерть и покорно падали в вырытые для этой цели параллелепипеды.
* * *
Девушка выключила зеркало и, накинув потертый серый плащ, вышла из квартиры. Замок щелкнул, за дверью послышались торопливые шаги. Штафен Яльгия надела черные очки и прикурила от спички. Солнце напрасно пыталось ослепить великолепием - девушка давно на него забила.
* * *
Она пришла на заброшенную спортивную площадку и отразилась в глазах кучки людей, жавшихся к баскетбольному щитку. Играл магнитофон, лилась какая-то психоделическая галиматья.
- О-о! - восклицал длинноволосый худой субъект с безумными глазами, в расклешенных джинсах и сером пиджаке с широкими лацканами. Он делал руками движения, какие делают голые ветви деревьев, треща под обжигающим пустынным ветром. Он пританцовывал сидя и кричал : "Да?! Да?!"
А тип, свесивший сквозь зубы язык, сидел на проржавевшей баскетбольной корзине и никого не удивлял тем, что придумал туда забраться. Он рисовал маркером виноградные гроздья и был очень доволен своим талантом.
Девушка не удостоила взглядом ни этих мужчин, ни остальных, кучкующихся, как загнанные ветром в угол сухие коричневые листья, медленно шевелящиеся и шелестящие, касаясь друг друга.
* * *
- Ну, здравствуй, Штафен Яльгия! Ты все там же, где я оставил тебя несколько дней назад? А ты, видно, здорово подросла в своих глазах, раз молчишь... А может, ты меня не слышишь? Вроде бы бумажные стены не такие уж и толстые...
- Я тебя слышу. Кто ты? - она в ужасе закрыла рот ладошкой и исподтишка, а точнее, из-под очков, взглянула на тусующихся наркоманов. - Я тебя не вижу, потому что у меня нет рентгеновского аппарата, чтобы взглянуть в свои мозги.
- А я тебя вижу в черной застывшей лаве каналов, оставленных авторучкой.
- Ты Бог?
- Не богохульствуй, пожалуйста. Я тот, кто видит сквозь бумагу. Я не твой автор, лишь писатель.
- Но ведь и я писательница! Я так поняла, ты пишешь обо мне? - смотрела она вокруг расширившимися глазами. - Или это глюк?
- Я-то точно не глюк. Совершенно реальный персонаж. Меня надоумили написать о тебе, и я хотел спросить тебя : ты не против?
- Да нет...
- Не отвечай, пожалуйста, двузначно.
- Не против, - поправилась она.
- Расскажешь о себе? - с надеждой спросил я.
- Извини, нет... Если хочешь узнать обо мне, просто наблюдай. Только... Ты ведь мужчина, да?..
- Я понял... Буду тактичным. Будешь идти в санузел, я буду отворачиваться...
- На том и порешили, - она улыбнулась.
* * *
- Ну у тебя и гуси, телка! - улыбался неполным набором зубов бородатый. - Чем двигалась?
- Холодцом, - она серьезно взглянула на него. - Андрей, сколько время?
- Около пяти.
- Я пойду домой, - она накинула на плечо черную дамскую сумочку.
* * *
Утро было серым и безжизненным, как заброшенные предвыборные урны. Она резко поднялась с постели, как учил Наполеон - с растрепанными длинными каштановыми волосами, в белой ночной сорочке и обула старенькие стоптанные тапочки. Ее домашние животные - я имею в виду тараканов, мух и пауков, уже давно приступили к своим будничным обязанностям.
Девушка пошла в ванную, и я отвернулся от исписанной тетрадки, слушая шум домашнего водопада. Я, стараясь не подглядывать, дал своей руке возможность высказаться, не вмешиваясь. Поговорить со Штафен Яльгией я решил за завтраком - кстати сказать, я и сам еще не завтракал, а заляпать кусочками пищи черновик я не гнушался. Итак...
* * *
- Ну что, осталась еще во мне красота? - она критически осматривала свое усталое лицо с красивыми, но вылинявшими глазами.
"Ну и потаскало же тебя, подруга..."
- А мне все равно.
"Тебе и на то, как тебя зовут, наплевать?"
- Почему? Красивое имя - Штафен Яльгия!
"А настоящее свое имя ты помнишь?"
- Какое настоящее? Стоп... Щас... Блин, ты шо, жара! Забыла! Ха! - она усмехнулась.
"Не вспомнишь! Ты уже стала разрушать свою память. А в каком классе училась - в "А", "Б" или "В"?"
- В... "Б". Нет! В "В".. Или нет... Но не в "А", это точно! Не пойму, в чем дело?
"В том-то и дело! А знаешь, почему ты стала забывать? Ты вырождаешься! Ты не чувствуешь в себе чужого?"
- Кого чужого?! - она не на шутку испугалась.
"А когда стала употреблять эту гадость, думала - сойдет с рук, да?"
- Но я же не просто так! И не от дури! Я ведь пишу книги!
"А когда ты в последний раз в руку ручку брала, помнишь?"
- Да с неделю назад. Или две... Ну, может, три...
"Ты не писала уже четыре с половиной месяца! А о чем ты писала в последний раз, тоже не помнишь?"
- Нет... - она опустила глаза.- Я хотела взлететь! Лететь над землей, лететь между звездами. Но ведь на то он и "винт"!
"Да, "винт",ветряк... Только лопасти у него не такой формы, как у Карлсона - они острые, как бритвы, и больше напоминают нож из мясорубки, и этот нож уже мелет тебя. И скоро от тебя останется один фарш, именно от твоего "я". Останутся лишь кости, атрофированные мышцы, и все это будет работать только от химии. И тогда не станет человека, будет лишь Ветряная Мельница".
- Скажи, а Карлсон что, тоже винтился? - она была в шоке.
"Это тебе надо было у Линдгрен спросить, когда она была жива. Но, скорее всего, нет..."
- А Дон Кихот? Он ведь тоже с мельницами сражался!
"Ты и это помнишь? Яудивлен, но думаю, это ненадолго. Не знаю, кто из них был винтовым - Дон Кихот или Сервантес - неважно. А вот ты скоро станешь врагом всех новоявленных идальго. Я сомневаюсь, что ты что-то будешь делать, чтобы этого избежать".
- Тогда какого черта ты со мной разговариваешь? Хочешь убить меня раньше времени? Морально?! Чтобы полное уничтожение?! Боги так не поступают!
"Смотря, какие боги! И смотря, что под этим понимать!"
- Или это ты, писатель?! Всё, спасибо за предупреждение, отвали!
* * *
- Cтоп, стоп, девушка! Я вообще молчал!
А она уже, казалось, забыла о разговоре с КЕМ-ТО и не реагировала на мои крики. И в конце концов, я понял, что она не притворяется, а действительно меня не слышит.
Она выпила кофе, окинув взглядом свои хоромы. Однокомнатная квартира. В зале, которая является и спальней, и из которой имеется выход на балкон, из мебели - кровать, застеленная темно-кремовым пледом у одной стены да большой книжный шкаф у противоположной. На стене, противоположной балкону, большие настенные часы с застывшим на сорок пять градусов маятником. Мусора на полу нет - заметено, а вот вверху на шкафах и часах - большой слой пыли. Штафен Яльгия не вытирала там пыль потому, что считала, что так интереснее.
Потом она повернулась в противоположную сторону и посмотрела на кухонную обстановку: пенал из-под посуды, мойка, два стола и старенький холодильник с переводками на пожелтевшей поверхности.
- Пора доставать утюг,- сказала вслух девушка. Понаблюдав за ней то время, что я ее знаю, я понял, что она привыкла выражать мысли вслух - наверное, чтобы скрасить свое одиночество.
"Гладить, наверное, будет..." - подумалось мне и ошиблось.
* * *
"Закинешься ЛСД, покуришь косячок, и все - ты свободен! То есть, те рамки, которые накладывает общество, ЛСД и косяк убирают полностью!"
Вспомнились ей слова одного парня из телепередачи.
Но вот закипела смесь на утюге, и девушка вернулась к реальности.
"Блин, чайник кипит!" - она потянулась и выключила утюг.
- Вот, запара, какой чайник! - она пожала плечами. - Это мой чайник уже закипает! Прав был писатель, ну и флаг ему в руки! Пора отВИНТить крышку, чтобы пар выходил.
* * *
Пар, конечно, вышел. Он сконденсировался на кончике иглы и вошел в ее реки. Грязная канализационная вода несла химические отходы в лучшие уголки города.
"Когда тебе одиноко, сходи в город своих мозгов. Там много впечатляющего. Там есть с кем поговорить. Да вот, хотя бы со слепой девочкой.
- Девочка, постой! - она схватила идущую впереди за руку. - Откуда я тебя знаю?
- А я тебя знать не хочу, предательница! - попыталась вырваться слепая.
- Не предательница, а писательница, - поправила Штафен Яльгия.
- Не писательница, а предательница! - поправила Штафен Яльгию. - Не заметно что-то, что ты пишешь!
- Я просто забыла, о чем хотела написать, о чем собралась рассказать читателям, - стала оправдываться писательница.
- Зато я не забыла, о КОМ ты хотела написать! - повернулась к ней девушка и предоставила Штафен Яльгии лицезреть весь ужас своей внешности - черные очки гармонировали с черными, как нефть, волосами, губы, и без того тонкие, были плотно сжаты. - А рассказать ты собиралась мне!
- О чем? - встревожилась Штафен Яльгия.
- Ты хотела...- девочка вдруг стала истекать слезами. - Ты хотела объяснить мне, что значит видеть!
- Я помню! Я вспомнила! - писательница засмеялась. - Я вспомнила этот сюжет!
- Я не хочу разговаривать с эгоистами! - девочка вырвала руку и пошла вперед . - Ты даже не сказала, что вспомнила меня! Знаешь,- она повернулась к девушке,- меня зовут не Сюжет! Больше ты меня не увидишь! Ищи того, кого зовут Сюжет!
- Подожди, ну, пожалуйста! - взмолилась Штафен Яльгия. - Скажи мне, как тебя зовут? Я больше не забуду!
- Зачем это тебе? - слепая продолжала идти вперед. Ты уже, наверное, и писать не умеешь ручкой - давно, кроме шприца, в руках ничего не держала!
- Ну, извини меня, пожалуйста, - девушка пыталась реабилитироваться. - Ну, что мне сделать, чтоб ты мне поверила?! Я ведь не просто так тебя нашла - я хотела вспомнить тебя!
- Смотри, не пожалей, что я не хочу злиться на тебя, - девочка остановилась и села на лавочку.
- Странная ты... Что, такого имени не слышала? Обычное русское имя...
- Просто похоже на Мари Хуана, - сказала девушка.
- Ну, с тобой все понятно, - девочка сложила руки на коленях. - Ты какие-нибудь еще женские имена знаешь?
- Ну, Штафен Яльгия - мое имя, например... А еще... Галя, Виктория... Короче, оно мне надо?
- Я все поняла, кроме одного, - сказала слепая, - кто дал тебе такое идиотское имя? Неужели, родители?
- Мое имя мне нравится, - надулась писательница. - Мне оно приснилось...
- А как тебя родители назвали? - не унималась собеседница.
- А, хрен его знает! Забыла за ненадобностью. Ладно, давай о чем-нибудь более существенном.
- Тогда выполни свое обещание, - посерьезнела девушка.
* * *
Молча уставилась Штафен Яльгия в черные линзы, пытаясь разглядеть глаза девочки, но, как ни старалась, не могла увидеть за этой чернотой ничего. "Да потому, что сделаны они для того, чтобы не пропускать взгляд, они сделаны для того, чтобы скрывать...Прятать глаза слепых от неосторожных взглядов зрячих. А может, и для того, чтобы слепые случайно не прозрели. Миру удобнее, когда слепые ничего не видят. А если прозреют все, обделенные зрением, на земле не станет слепых. Какой ужас! Это значит, что все всё будут видеть".
"Как ты можешь? Гони от себя такие мысли!" - сказала себе Штафен Яльгия, не отрывая взгляда от черных стекол. Но, как ни старалась, видела в них только свое отражение. Только себя.
Но вот отражение слегка подернулось, как кофе в чашке, давно уже остывший. Девушка сделала маленький глоток и тут же выплюнула на пол.
- Какая моча! - с этими словами она выплеснула содержимое чашки в мойку. Потом вытерла тряпкой лужицу на податливом линолеуме.
Одевшись, она взглянула в зеркало. Но увидела там лишь себя в пустой холодной комнате.
Она вышла в прохладный вечерний воздух.
* * *
Ее встретили сигаретным дымом и хриплым надтреснутым смехом. Подруги. Что-то вроде этого.
- Привет, Бетти!
Она стала одной из них давно. Так было всегда. А вечность для нее началась с первого раза. Когда она впервые осталась одна в своей квартире. Когда она впервые осталась одна в целом мире. Когда она впервые осталась одна на кончике иглы. Когда она впервые продалась нелюбимому.
- Ну что, девчонки? Как сегодня с мужиками? - спросила их.
- Да, вроде подходят. Маху с Натахой уже увели.
* * *
К ним не подходили рядовые фраера. Лишь наркоманы да пьяницы. Они не платили больших денег. Да девушкам этого и не было нужно. Они шли с каждым, кто обещал винтануть или другого кайфа.
А происходило это возле одной из популярных дискотек. Завсегдатаи знали, что из себя представляли девушки в том углу. Лишь левый мог подойти по незнанию. Но такое можно было увидеть так же часто, как пьяного ребенка на самокате.
- Пошлить-то он умеет, я уверена, - плюнула Света, когда пара отошла. - А я бы на "голимый ЛСД" никогда не повелась.
- Вот нас трое осталось, - констатировала факт Виолетта, поправляя рыженькие волосы.
Штафен Яльгия молча курила.
- Берем их, - сопровождая свои слова действиями, охранники правопорядка быстро похватали девушек.
Не будем передавать ясную картину сопротивления и звуковое сопровождение к ней, а перенесёмся на несколько кадров дальше.
* * *
Да не смотри так на застывшие фотографии. Что? Тебе нравится запах нагретой кинопленки? А запах ацетона тебе не нравится? Или выхлопных газов?
Ну, ну, убери ножницы! Звучащие в чаще все чаще слова не вырежешь из тишины, какой бы плотной она не была. Расслабься и смотри дальше - дальше будет еще больше напрягов.
* * *
- Так, дама. Это ты, Бетти?
Пришел ее черед, она так поняла. Только не поняла, зачем пришел и почему ее. И уж тем более непонятно, почему черед?
- Не слышу ответа! - сержант крикнул, теребя ручку. - Да, сидел он за столом, ты прав. Я не останавливался на этом, но если это кому-то надо...
- Да.
- Что "да"?!
- Нет.
- Что "нет"?!!
- Ответ.
- Ты че, гонишь? Ладно, я понял, что это ты.
- ДИНЧО.
- Че?
- Стих.
- Ты когда вмазалась? - он достал сигарету.
"Достал", - мысленно согласилась она. - Сегодня.
- Впервые слышу вразумительный ответ, - пустил дым он.
- За всю свою жизнь? - девушка сделала жалостливое лицо. - Сочувствую!
- Блатная, да?
- Платная автостоянка.
- Ясно. Гуси. "Винт"?
- Ага...
- Ты знаешь, что положено тебе по закону?
- По закону, ты прав, может быть лишь посажено и положено. Неужели ты хочешь поступить со мной по закону? Насмешил, - она ухмыльнулась.
-Ты мне тут не выделывайся, - он стряхнул пепел в пепельницу, на пальце она заметила обручальное кольцо. - То, что ты болтаешь, говорит о том, что все ты знаешь!
- ТПТ. Хм. ТоПоТ. То Пот. ТНТ. А то, что ты сказал, - верх безобразия.
- А ты несешь верх бреда. Знаешь, возродим бредизм Донбасса! Ответь мне лучше, куда хочешь : в больницу или в тюрьму?
- На волю.
- Молодец. А знаешь, я могу исполнить твое желание.
- Можешь исполнить, а можешь и испортить...
- Если исполнишь мое. Понимаешь, о чем я?
- Догадываюсь.
Он встал и подошел к двери. Открыв ее, сказал кому-то :
- Никого сюда не пускать. Предупреди Тормашева . Если кто из начальства будет, я должен знать за полчаса до их прихода. Понял?
-Так точно! - ответил безликий служебным голосом.
Он замкнул дверь и повернулся к девушке.
- Ну, раздевайся, посмотрим, на что ты способна из любви к свободе.
"К свободной любви", - подумала она.
На часах было 22:10.
* * *
Часы показывали 4:10, когда она вышла из душного помещения. На свободу.
"Вроде бы сегодня мне ничего не заплатили, не дали наркотиков, я должна бы расстроиться. А с другой стороны мне дали свободу, а это нестерпимо больше. А с третьей стороны, если б не они, не было бы угрозы моей свободе. А с четвертой стороны, тогда я бы не поняла, что такое стать свободной. Вот и пойми".
* * *
Мелькали серые лица, спешили серые тела. Резко били в нос выхлопные газы еще редких автомобилей. Мир просыпался. Кто-то просто натягивал рубашку и запихивал в рот бутерброд, а кому-то на голову вылили ушат холодной воды. Для кого-то день предвещал доброе, для кого-то он оставался тяжким грузом вчерашних событий. Под ногами плелись рельсы, бежали клочки бумаги, по ребрам проходился утренний сквознячок. Даже сопли появились в глубине души. Какая душа может быть у механизма?! Это только в беллетристике есть планета Шелезяка, а в жизни все намного сложнее. Процветает античность. Да, ведь именно античности присущ рабовладельческий строй. Может быть, когда-нибудь механизмы переживут феодализм, устроят несколько кровавых революций. А пока машите себе своими лопастями, а каждый проходящий Дон Кихот за удовольствие побаловаться будет втыкать свое копье в ваши трепетные жаждущие крылья.
Опять эта мельница! Что-то достает в последнее время, как ноги до асфальтового покрытия! А ведь задушили землю! Облекли в бетонную рубаху, а живые места искромсали ковшами бульдозеров да исчесали колеями от самосвалов. В дрожащую плоть вживили трубопроводы со своей лимфой. Вот ведь паразиты! Клещи!
А вот и река! Чудо природы! Слезы звезд! Выбежавшие посмотреть на окружающий мир артерии! Попытка планеты покончить жизнь самоубийством! Но насекомые не дают умереть - вкалывают протеины и лидокаины и делают землю по своему образу и подобию. Вероятно, селениты тоже так поступались своими принципами. Возмыслили себя творцами и хотели создать смотрящее на Землю лицо, а вышел лишь дальний план - то ли девица с коромыслом, то ли кролик со смыслом.
Вода, вода, почему ты жидкая? Почему ты меняешь свою температуру? Почему ты искажаешь своей рябью окружающий мир? Почему так манишь расстаться с жизнёй? Берешь себе красивых, а возвращаешь уродов? Пьешь, как паучиха, сок своих любовников, а взамен питаешь их своей влажной слюной до полного разбухания. Но она не возвращает твоим жертвам жизни. Злая ты...
* * *
Часы идут за часами. Куда они идут? Солнце поднимается все выше, как и короткая стрелка механических хранителей времени.
Плюнула она в воду, пообламывала ветки у близлежащих кустов и деревьев. Чтоб знала природа, как издеваться над своими творениями. И пошла...
* * *
- Девушка, примите от меня, пожалуйста, этот букет!
Она взглянула на парня - черные волосы зачесаны набок, в белой рубашке и брюках из мокрого шелка, отливающих птичьими крыльями, в черных начищенных туфлях, с букетом роз. Немного виноватые виноградные глаза - брови вверх, как разводной мост в Ленинграде, улыбка, ямочки в уголках губ. И дорогие розы с длинными стеблями. Алые, как паруса романтиков.
"Ба-бах! - подумала она. - Пять баллов!"
- Не смотри больше реклам, а то ненароком кого-нибудь убьёшь, - сказала Штафен Яльгия без улыбки.
* * *
Но взяла в руки нежность и опьяняющий аромат. Но как ни внюхивалась девушка в полураскрытые ("полудурацкие", - подумала) бутоны, не чувствовала запаха. Хоть и виду не подала.
- А вообще, конечно, спасибо, - Штафен Яльгия нарушила неловкость парня. - Ну, давай знакомиться. Меня зовут Марина, - и глазом не моргнула.
- А меня - Вадим, - он смотрел открыто, с нескрываемым восхищением. - Я смогу вас когда-нибудь увидеть?
- А это зависит... давай на ты! - от твоей настойчивости, - она смотрела слегка играючи. Парень потупил глаза :
- А где и когда?
Она подумала еще немного, а потом плюнула на свои принципы :
- Приходи на улицу *** , дом 5, квартира 7, сегодня, часов в шесть вечера. И не торопись, пожалуйста, с подарками.
- Спасибо, - он улыбнулся. - Просто мне сейчас на учебу.
- Ладно, не оправдывайся. Давай, до вечера, - она повернулась и зашагала прочь.
А он, посмотрев на ее развевающиеся волосы и легкое белое платье еще несколько секунд, с удовольствием вдохнул опьяняющий смог большого города.
"На учебу, - усмехнулась она. - Да хоть на виселицу. Пришел, взял, пошел - к чему эти сопли. Цветы ещё...Что мне делать с цветами? Засушить на память, а потом использовать на чай? Хм..."
* * *
На площадке угощали "винтом", "тореном" и свежей краюхой хлеба. Вытерев с иглы каплю крови, она стала запихиваться мягким хлебом.