Итог ночи в Кремневке: четыре пожара, сгорели десять домов, погибли семь человек- пенсионеры даже не выбрались из домов.
Мглистое утро осветило людей, добивающих последний пожар. Ночь, почти без сна, с повторяющимися стрессами высосала силы у добровольных пожарных, и те двигались еле-еле, с усилием переставляя ноги, поднимая руки.
Патруль из местных жителей ходил по домам, подолгу стучал в окна и требовал отключить все электроприборы. Опасность от любой электротехники в домах заметил не только Самохваленко, на втором пожаре девочка - третьеклашка говорила, что у них горел выключенный телевизор. Еще кто- то услышал от домашних, что пахнет сгоревшей электропроводкой, и повыдергивал из розеток все электроприборы. К утру додумались и до профилактики - направили двух мужчин и одну, но очень крикливую, женщину предупредить односельчан.
Тетка уже с третьего дома( там хозяйка не открывала двери, а изнутри отругивалась, что никто ей не указ - приборы из розеток выдергивать не будет) стала предупреждать, что в случае пожара никто их тушить не будет. Угроза подействовала, и больше сильно грамотных, желающих рискнуть домом, в селе не нашлось.
Перед рассветом начал моросить дождь. Степаныч тут же громко заявил, что дождь, скорее всего, отравленный, радиактивный. Все, кто смог, поодевали головные уборы. У кого их не было под рукой - одевали одолженное соседями. В ход шли детские панамки, женские шляпы, даже банданы из майки соорудили.
Дождик ускорил тушение последнего пожара. Под радиацией никто лишний раз торчать не хотел, да и устали все к утру смертельно - не успевали толком затушить один пожар, как вдали загорался еще один - два дома. Поэтому как только задавили последнее возгорание, все тут же разбрелись по домам.
Как он дошел до дома, как лег спать - Витька ничего не помнил. Проснулся днем, солнца за тучами не было видно. Дед спал в своей комнате, топоры, ведра, что брали на пожары, уже были прибраны в кладовку. Видимо, перед сном Матвей Степанович навел в доме порядок.
Витька вышел во двор умыться. Моросил дождик, и парень по- быстрому умылся до пояса. Возвращаясь в дом, вдруг вспомнил вчерашние события. Глянул по сторонам, но горизонта за дождем видно не было. Тут Виктор вспомнил, что Степанович ночью, на пожаре, с кем- то говорил о том, что, видимо, большая заваруха началась. И теперь могут( Кто может? За что?)применить и отравляющие вещества, и суперчуму собачью какую- нибудь запустить.
Парень побыстрее ушел с дождя, припомнив, что ночью кто- то советовал всем дома, вернувшись с пожара, помыться, чтобы смыть радиацию от дождя. Плюясь на себя за дырявую память, он бегом кинулся на кухню и там умылся еще раз, заодно прополоскав и волосы( ночью на это указывали особо).
Потом он оделся в чистое( одежда с пожара была грязной, да и запах от нее был- закачаешься), достал позавчерашнюю пшенку. Да, дома мамка все-таки готовила вкуснее.
Вспомнив о доме, Витька снова подумал - как они там? Невольно на глаза навернулись слезы, непонятно почему. Вытерев лицо кулаком, Виктор выложил на сковородку кашу на двоих, поставил на зажженную печку. Попробовал включить электрочайник - не было света. Вспомнил, что ночью выкручивали пробки - в доме от проводов сильно пахло горелым, а мотор холодильника порой визжал нестерпимо резко. Пошел вкручивать пробки.
На обратном пути( света так и не появилось, даже со вкрученными пробками)он встретил проснувшегося Степановича.
- Что за шум, а драки нет? - услышал Витька.
Так старик нередко шутливо общался с пареньком. И сейчас, после страшного дня и тревожной ночи, дед находил в себе силы для шуток.
- Есть будем, - коротко ответил парень.
- Ну и хорошо. Умоюсь только во дворе.
- Там это, дождик моросит.
- Ничего, не Бастинда*, не растаю.
- Так вчера же сами говорили, что дождей сейчас опасаться нужно. Бо воны радиактивны.
Матвей Степанович посмурнел. Видать, забылась после сна вчерашняя, новая действительность, в которой дождь, несущий жизнь всему живому, стал источником смертельной угрозы. В новой действительности даже воздух, которым дышало все живое, тоже нес угрозу. И теперь по воле неведомых распорядителей жизнь, простая и понятная жизнь в одно мгновенье закончилась. Она превратилась в жуткую и, наверное, безнадежную игру на выживание.
- Будь они прокляты, - тихо, почти про себя, вытолкнул из глубины души старик.
Парень в это время уже разогрел кашу, в кастрюльке закипала вода.
Дед быстро прошел к раковине, умылся. Энергично вытираясь полотенцем, заметил:
- Надо со двора рукомойник унести, пока не пропитался всякой дрянью.
В голове вновь мелькнула мысль - а только ли ядерное оружие будут применять теперь?
В том, что это не простой конфликт, а большая война, и со вчерашнего дня массово применяли ядерное оружие, он уже не сомневался. Значит, воюют за большой куш. Значит, могут использовать и другие козыри, не слабее ядерных. Химию, вирусы боевые всякие. Не просто так же вдруг всякие птичьи да свинские гриппы прокатились в последние годы по планете. Тогда потихоньку говорили, что идет отработка применения таких болезней в нужный момент. Как бы он уже не наступил, этот долбанный "нужный момент".
- Так, Витя, теперь при варке напоминай, если забуду. Варить будем только первые блюда. Густые, жидкие - как получится, разберемся по ходу дела. Но только супы.
- А гречку, рис - тоже супами? - расстроенно спросил парень. У Степаныча гречневая каша выходила ну очень вкусной. Рис- то у мамы, в Илларионово, куда вкуснее был.
Вдруг он понял - про Илларионово он, наверное, впервые подумал не как о доме, о своем доме, а как о "где-то там". Блин, надо все бросать и туда рвануть - может, им там помощь нужна, а он здесь отдыхает.
- Да, все теперь будем только в первых блюдах потреблять. В магазинах вряд ли теперь консоме будет. Там вообще теперь ничего не будет. Приятного аппетита.
- Угум, - с полным ртом ответил Витька. - И Вам того же. А что такое консоме?
Матвей Степанович деловито занялся поглощением пшенной каши. Не хотелось признаваться ребенку, что не знает он, что такое консоме. И раньше никогда в его доме такого не водилось. Так, присказка только была про консоме.
Сейчас надо было срочно делать очень много дел. В первую голову - поехать, накосить побольше зерна на полях. Это надо было сделать еще вчера, до дождя, но не до пшенички неубранной было.
Жаль, прицеп соседский пригодился бы сейчас. С фермерского поля накосить пшеницы - хоть и недозрелая, но и такая на первое время пойдет... Хорошо, хоть вечером успел масло свое у Мусы забрать, да муки два мешка купить там же. А Муса- то, кстати, вернулся или нет? Вчера он должен был с семьей вернуться. И, по дороге за пшеничкой, надо к соседу заехать - может, даст прицеп на полдня. Косу перед выездом поправить надо. Потом к Мусе заглянуть, и, если вернулся -сговориться о поддержке по- соседски. Сейчас поодиночке не выжить будет, надо постараться с нормальными людьми вместе держаться, помогать друг другу.
Вон, шакалы всякие быстро почуяли вольницу - вчера уже первые попытались урвать кусок поживы, да нарвались на Авдея с внучком. Но, чует селезенка, эти ерои - не последние, шваль быстро в стаи собирается...
- А?
- Деда, я уеду сегодня. Мне домой надо, там папки нет, он на заработках, а мамке помощь моя, может, нужна. И вообще...
- Ну- ну, говори, что остановился!
- Засиделся я тут, у Вас. Явился без спроса, сижу, ничего не делаю. А там теперь беда, и я им помочь смогу...
- Ага!.. Без спроса явился. И сидишь... Ну, теперь я тебе скажу вот что.
Ты вчера в аптеке увидел первый эпизод из тех, что вовсю будут по всей стране. И по другим странам.
Откуда эти резвые так быстро узнали, что теперь им ничего не будет? Ведь они через три или четыре часа уже сюда приехали... Могли и случайно попасть к нам, конечно. Но, скорее всего, им кто- то из знакомых, то ли из властей кто, или в милиции связи есть, но кто- то им сказал, что теперь можно скоренько ухватить для себя что- то, пока остальные разбираться в обстановке будут.
По железной дороге ты точно до конца не доедешь. Расстояние немалое, там и станций, и мостов всяких хватает. И если хотя бы один из них не в порядке - все поезда остановятся.
Да, и если у нас такое с электричеством происходит: то горит всё, то его вообще нет, - тогда электровозы тоже не могут работать. Когда наладится свет, мы сразу увидим. Тогда, надеюсь, и электровозы начнут вовсю бегать. Если им будет куда.
Матвей Степанович старался не говорить о том, что Днепропетровск( а до Илларионово там рядом, километров десять всего) остается одной из важнейших целей в стране. И пусть опасность этого города уменьшилась для противников даже в разы( недаром незалежость поработала - угроза от большинства промышленных и военных объектов советского происхождения была успешно развалена, а рынки на месте заводов - хороший источник пожаров), но одну или даже несколько боеголовок в него направят.
А при ядерных взрывах такое расстояние вряд ли спасет. И на месте своего дома Витька, скорее всего, найдет развалины или трупы. И до прояснения обстановки парня одного туда отпускать нельзя.
- Да, и еще одно. На дорогах тоже такие же стаи могут ловить всех, кто им понравился. Что ты сделаешь против пяти или десяти таких же отморозков? Один? Без Авдея?
Парень обиженно молчал. Старый дед говорил то, о чем он даже боялся думать. Он просто хотел ехать и помогать там, дома. Доберется как нибудь! Сам! Ну и что, что мост разрушен! Рядом еще один будет, на попутках доберется дальше.
Старик по лицу сидящего напротив него подростка понимал, что все его доводы тот, скорее всего, и не слышит. А если и слышит - то всё равно, вскоре сорвется с места и рванет домой. И сгинет по дороге. Даже если два десятка боеголовок по Украине применили - то важнейшие узлы понакрывали, и хоть пару плотин на Днепре снесли, и электричества теперь не будет долго. А это - цунами вниз по течению, снесенные пути сообщения, катастрофическое затопление городов - с гибелью жителей. Дефицит еды, топлива. Да и Крым давно уже на грани гражданской войны - татары в открытую с карабинами ходят, на трассы в последнее время страшно выезжать. И в результате всего - разгул преступности...
Нет, не то. А вот недавно мысль мелькнула, и там что- то было интересное. О чем же вспоминал? Затопление... Топливо... Преступность...
- О!! Витька, давай так! Я собираюсь к армянской трассе поехать, там, в Свердловке, у знакомого на масло что-нибудь выменять надо, у нас очень многого нет из крайне необходимого. Ты мне поможешь, заодно на трассе посмотрим, как обстановка, до трассы там рядом- смотаемся. А там видно будет! - Матвей Степанович закончил речь с показным подъемом, которого в действительности не испытывал.
Вообще-то ему еще нужнее надо побывать в Войково. Там, у знакомого, можно попробовать дробовик выменять на то же рапсовое масло, или на ..., на ... На что же выменять дробовик?
- Ладно, быстренько собирайся, косу возьми, брезент из гаража тонкий возьми. Одежду рабочую одевай, лопату прихвати...- старик боялся что- либо упустить, а ведь ошибка могла в новых условиях стоить жизни. Власть и раньше людей не защищала, а теперь и вовсе, наверное, на себя сориентируется.
Загрузившись в микролитражку, Матвей Степанович с Витькой двинулись в путь. Сначала заехали к соседу за прицепом. Но тут сразу получилось плохо.
Васыль не стал разговаривать, из дома не вышел, а через открытую форточку сказал, чтобы дед забыл про прицеп. Теперь - другие времена настали, и в долг ничего он давать не будет. Матвей Степанович попытался уговорить соседа, ведь всегда тот давал прицеп без разговоров. Но показавшийся из- за занавески с ружьем сосед только послал по матушке старика, оборвав дальнейшие переговоры.
Расстроенный, дед сел за руль и тронул машину с места. Теперь у людей просыпались волчьи проявления. Хотя нет, волки - очень умные животные, без нужды не нападут, свои законы соблюдают строго. А просыпались у людей тогда ... скотские повадки? Да, наверное. И как бы Васыль со своим соседом мирно разошлись, а то и у Сергея ружьишко тоже есть. Не поубивали бы друг друга сгоряча.
- Деда, а чего мы без повязок едем? - перебил ход рассуждений подросток.
- Без каких еще повязок?
- Без марлевых, я ведь заготовил десять штук их. А так дышим радиацией всякой...
Старик плюнул про себя - чуял ведь, что забыли что- то. Теперь дыши пылью радиактивной. Хотя пыли и нет - дождик прибил ее всю, но это временно. Надо список того, с чем из дому выезжать, составить на первое время, что ли.
В Свердловке экипаж затормозил возле нужного дома. Обмен прошел быстро и выгодно для обеих сторон - тут с топливом было совсем худо, и доски, гвозди, обрезки сала, свинины, валенки для пацана( впереди, как помнил и дед, и старик, могла разразиться ядерная зима) и еще многое по мелочи было быстро погружено на место, освободившееся от бочки.
- Ну что, внучок, теперь на разведку к трассе съездим?
- Да!! - глаза парня зажглись надеждой.
Дурачок, молодой еще. Сейчас самое опасное будет, тяжело вздохнул про себя Степаныч.
До трассы было менее пяти километров. Матвей Степанович чем дальше по дороге, тем больше напрягался, на Витькины вопросы отвечал скупо, а потом и вовсе замолчал.
На последнем участке до выезда на трассу старик не стал рисковать, загнал машину в проезд между кустами.
- Так, дальше ножками пойдем. Да, нам бы бинокль сейчас не помешал...
Пошли не по дороге, а прямо по неубранному полю.
Серая извилистая лента шоссе на Армянск была забита движущимся транспортом. Хотя- и "движущимся" было преувеличением, и "транспортом"- тоже. Происходящее на дороге было определено событиями, обрушившимися на Крым( и на всю остальную планету) внезапно. Вчера.
***
За сутки до этого.
На дне Севастопольской бухты дождался своего звездного, даже звездно-полосатого, часа невзрачный цилиндр, точнее, нечто смахивающее на цилиндр. На это место он попал девять лет назад, выскользнув из объятий держателей в открывшемся в тот момент дне трюма небольшого сухогруза. Сам обшарпанный корабль затерявшегося на карте мира малюсенького государства внешне никак не отреагировал на происходящее в нем, и распахнувшийся в дне трюм не повлиял ни на осадку судна, ни на его скорость - недаром лучшие специалисты столь долго переделывали его конструкцию для подобных целей. Данная операция повторялась в разным морях и океанах уже три раза. Очередная посылка легла на дно всего в двух метрах от расчетной точки - хотя и восемьдесят метров отклонения были бы прекрасным результатом. Устройство попало в небольшую расщелину, разведанную в свое время дайверами - москвичами. Их данные, опубликованные в специализированном журнале, были весьма востребованы за океаном. Устройство адаптировали к данной ситуации, а наружное покрытие не только было покрыто искусственными водорослями, но и специальным составом, ускоряющим обрастание корпуса местной подводной флорой.
И вот долгие годы ожидания позади. Никто не сказал по радио: "Над всей Испанией безоблачное небо", "В Сантьяго идёт дождь" или "Начинайте восхождение на гору Ниитака"*. Всё было проще и современнее.
Приемные цепи сложнейшего устройства получили команду- цепь символов, которая полностью совпадала с необходимой. Наконец включились в работу и остальные блоки совершенного устройства. Время до изменения состояния устройства начало сокращаться, к работе присоединялись все новые агрегаты.
В это время два солнечных луча приблизились к фуражке на памятнике флотоводцу на расстояние, которое они преодолеют за сорок наносекунд.
Наконец все предварительные операции в цилиндре успешно прошли- и сложнейшей формы взрывчатка распалась на газы, образовав ударный фронт чрезвычайной плотности. Взрывные линзы успели направить всю энергию в нужные направления. Имплозия началась.
Два солнечных луча двигались на площади Нахимова к земле. Один в этот миг достиг подзорной трубы в руке памятника - его полет закончился. Второй лучик продолжал нестись к траве у подножия памятника.
Внутренние, важнейшие части цилиндра подверглись удивительному давлению. Под таким воздействием материал не выдержал и стал поддаваться, сжимаясь, уплотняясь. В некоторый момент сжатие наконец прекратилось - материал достиг нужной кондиции.
Уцелевший лучик света мчался дальше и теперь проходил возле надписи на памятнике адмиралу.
Теперь поток частиц внутри сжатого в несколько раз материала резко возрос и продолжал столь же стремительно увеличиваться. За мгновения к начавшемуся процессу подключилась вся масса обжатого ядра цилиндра, и наконец началось исполнение той, высшей цели, для которой создатели цилиндра потратили гигантские средства.
А солнечный лучик вплотную приблизился к травинке, готовый отдать ей еще квант энергии.
На глубине чуть более 32 метров совершенный механизм, современный потомок простейшего " Gadgetа"** из 1945- го, сработал точно по проекту, и теперь над ним в толще воды возник парогазовый купол. Верхняя часть купола стремительно вырвалась на поверхность, отшвыривая в стороны медлительную воду. Образовавшаяся волна искусственного цунами эффективно прошлась по территории всей бухты, изменяя характеристики стоящих там судов. Почти все они оказались непригодными для дальнейшего плавания. Часть судов просто затонула, другая часть при ударе воды на огромной скорости была изуродована - и тоже затонула. Дно бухты после подводного ядерного взрыва обнажилось, впервые за последние семь тысяч лет соприкоснувшись с воздухом. Затем кипящая вода хлынула со всех сторон назад, калеча недобитые первой волной корабли. Тысячи тонн перегретого пара рванулась вверх, в незамутненные выси неба.
Некоторым судам довелось оказаться выброшенными далеко на берег. Там их избиение продолжили последующие взрывы термоядерных ракет- на столь важную цель, как умирающая база умирающего флота бывшей огромной, мощнейшей державы, заранее нацелили шесть боеголовок. Для надежности. Чтобы никто не остался из обиженных. И чтобы никто не ушел.
Примерно так же события развивались в российском Владивостоке. Хотя там подводное устройство появилось почти на год позднее, и доставил его подводный робот с огромными возможностями и еще более огромной стоимостью изготовления. Робот выпустило небольшое судно на входе в бухту. После выпуска в воду неживой механизм автоматически доставил подводную мину в нужную точку и перед установкой даже развернул цилиндр влево на двадцать четыре градуса - именно так было запланировано. В таком положении чувствительность приемных сенсоров была максимальной, значит, сигнал на подрыв не пропадет втуне.
Робот отделился только через семнадцать часов и в запланированное время прикрепился в кораблю- матке на выходе их бухты. В нейтральных водах, ночью, его перегрузили в трюм судна - еще один элемент будущего противостояния с варварами удачно занял исходную позицию.
И теперь здесь и еще в одиннадцати бухтах в мире цилиндры успешно сработали, утверждая преимущество демократических ценностей.
" ...Видя Тебя распинаемым, содрогнулась тварь, от ужаса распадались горы и камни и сотрясалась земля и, взирая на Тебя, пригвожденного плотию днём, помрачался свет..."
Первым фактором воздействия после взрывов термоядерных боеприпасов было излучение. Гамма - излучение на несколько километров вокруг пронзило все живое, переведя его в разряд неживого.
*"Над всей Испанией безоблачное небо" - переданный по радио пароль начала гражданской войны в Испании, 1936г.
"В Сантьяго идёт дождь" - переданный по радио пароль начала военного мятежа в Чили, 1973г.
"Начинайте восхождение на гору Ниитака" - переданный по радио пароль начала атаки японцами Перл- Харбора, США, 1941г.
** Gadget - прототип плутониевой бомбы, взорван 16 Июля 1945 в 5:29:45 на полигоне Аламогордо, пустыня Jornada del Muerto, США - это был первый в мире ядерный взрыв.
На малых расстояниях неимоверной силы свет испарил всю живую органику( людей, животных, птиц в полете, насекомых), испарял металлы, плавил камень. Чуть далее органические объекты не успевали мгновенно испариться - и загорались. Жуткие факелы птиц падали с небес на пылающую землю, где уже метались обезумевшие костры из зверей. И людей. Даже в воде вся живность мгновенно сварилась и медленно опускалась на дно горячих водоемов- если те не испарились досуха. Страшная картина гибели мира, однако, никого не шокировала- наблюдать ужасные моменты было некому, все наблюдатели погибли. Даже шпионские спутники, способные разглядеть с орбиты даже количество звездочек на погонах военных, автоматически отключились - заслонки берегли и сверхчувствительную оптику, и приемные матрицы цифровой фототехники, стоящих астрономические суммы. Спадет до запланированных величин яркость светового потока из эпицентров взрывов - и с орбиты на них вновь равнодушно уставятся неживые глаза разведывательных спутников.
А вокруг точек попадания термоядерных боеголовок ярко пылали деревья, кусты( трава сгорела почти сразу). Все деревянные, пластиковые элементы домов жарко горели, делая невозможным спасение из зданий.
Световое излучение с невообразимой скоростью проникло дальше, лишив зрения всех, кого угораздило в этот роковой момент глядеть в направлении взрыва. У тех, кто стоял при этом слишком далеко, через несколько дней в некоторой степени восстановится зрение. Если эти люди останутся к тому времени в живых. Таких будет меньшинство...
Но воздействие на окружающую среду от наземных и воздушных термоядерных взрывов продолжалось. Электромагнитный импульс выжигал всю электронику поблизости, калечил отдаленную. Попадая на провода, всплеск энергии дальше мчался почти без потерь, выводя из строя системы связи, электроснабжение.
На некоторое время перебои с электричеством обезточили огромные территории. Но система была построена с учетом подобных воздействий, и вскоре, в ручном режиме, многие линии электропередач были вновь подключены.
Правда, последнее десятилетие в поддержание ресурса восстанавливаемости ЛЭП никто не вкладывал никаких средств( ещё чего, самим не хватало, приходилось мыться, например, всего лишь из позолоченного душа). Поэтому вновь подаваемое напряжение часто превышало номинальное в разы. Броски тока добивали технику, подключенную к сети. Повсеместно, даже на большом удалении от эпицентров взрыва, возникали многочисленные пожары. Иногда очаги возгораний удавалось потушить.
А в эпицентрах ядерных взрывов отдельные очаги пожаров быстро набирали силу, объединялись и, как и было рассчитано изначально, образовывали огненный шторм. Итоги боевых действий 20 века внимательно изучались, особое значение придавалось некоторым, редким случаям в истории новейших войн. Гамбург, 1943год. Хиросима, 1945 год. Этот уникальный опыт рассматривался буквально под микроскопом, разбирался посекундно- и складывался вновь, в целях повторения нужного эффекта в нужный момент.
И сейчас каждая боеголовка подрывалась на строго выверенной высоте, так, чтобы совокупный эффект ее применения был максимальным. И возникновение огненного шторма было одним из необходимых условий при выборе точки прицеливания...
РЛС Военно-Космических сил России "Небо- М" сработала штатно - засекла приближение множества целей( полет боеголовок сопровождали десятки ложных целей), в итоге до Севастополя достигли только три боеголовки. И трехкратное гарантированное поражение целей снизилось всего лишь до полуторакратного. Все намеченное было уничтожено с большим запасом.
Ударная волна прошла видимым в воздухе фронтом, разрушая практически все на своем пути. Разрушенные сооружения и транспорт жадно поглощал огненный шторм. Радиация делала эти места смертельно опасными на долгие годы.
Захваченный при взрывах грунт в огромных количествах вознесся на стратосферную высоту, и напитанный той же губительной радиацией, выпадал пылью за десятки и сотни, а позднее и за тысячи километров от эпицентров. Солнечные лучи почти повсеместно перестали достигать земной поверхности, Растения поникли без дневного светила. Началось быстрое остывание атмосферы.
Океанские глубины не сдавались столь же быстро, но придет и их черед. Без солнечных лучей, при остывшем воздухе теплые океанские течения начнут замедлять свое течение, а затем и вовсе иссякнут.
Самолеты, находившиеся в воздухе, даже на большом расстоянии получили мощнейший электромагнитный удар по бортовой радиоэлектронике. Пропала связь с авиадиспетчерами, вышли из строя автопилоты. Современные лайнеры мгновенно потеряли всю свою авионику, и пилоты в шоке смотрели на потухшие дисплеи и индикаторы. Одномоментно воздушные суда лишились и своего спинного мозга, и нервной системы. Но если на воде отказ даже всего оборудования не обязательно вел к катастрофе теплохода, то в воздухе неуправляемая железка была обречена.
Пилоты знали, как управлять самолетом без работающего двигателя. Но как управлять неуправляемым летательным аппаратом- эта задача была из нерешаемых. По мере подрыва все новых термоядерных боеголовок в разных частях Земли все больше авиалайнеров обреченно устремлялись к земле. Или к воде- что на скорости в сотни километров в час тоже смертельно.
Старенький Ан-2 летел над самой землей. Юрий Гейко, бывший военный летчик- истребитель, небрежно держался двумя пальцами за штурвал. Самолетик налетал уже больше 20 тысяч часов, и ему по- хорошему давно пора было на покой. Но замены не было, и авиатор вместе с Василием Георгиевичем, пенсионером - авиамехаником, продолжали вдыхать жизнь в изношенные механизмы "Аннушки".
Сельхозработы были хорошим финансовым подспорьем для тридцатидвухлетнего летчика. Он скучал по запаху авиационного керосина, не хватало и красной пелены, застилающей глаза при максимальных перегрузках в полете, небо не чернело, как бывало, при наборе самолетом максимальной высоты, в спинку пилота на взлете не вжимало мощью реактивных двигателей.
Но авиахимическая обработка полей и виноградников давала пилоту возможность летать. Правда, старенький биплан не мог на сверхзвуке прорываться в стратосферу, или закладывать боевые виражи. Его задание сегодня выполнялось на пятиметровой высоте, обработке подлежали старые виноградники. Баки с гербицидами были почти пусты - скоро надо заправляться. В голове лениво ворочались привычные мысли.
"Вечером пойду в лучший ресторан города, в "Нахимов", надо хорошо в душе вымыться, чтобы не вонял этими гербицидами. И кремовый костюм одеть. Хорошо, что отгладил его заранее. Боковой снос сейчас уменьшился - ... Учел. Мария ожидает моего шага. Я тоже не против. Ага, давление в воздушной системе снова упало до двадцати трех, Георгичу не забыть сказать, а то долетаюсь... Надоели все эти подружки, хочется уже свой угол обустраивать. Жена нужна. И Машка, по разговорам, тоже хочет детей. Да и родители у нее, вроде, ничего. Тесть, правда, чуток странный. Зато мать ее - просто золот...УЙЙЙ!!"
Оглушающая мозг вспышка справа залила белым светом всю поверхность холмов. Очки - хамелеоны не уберегли зрения, и правый глаз мгновенно перестал видеть. Тело уже действовало на рефлексах: добавить газ до полного, чуть задрать нос "кукурузника", движок не тянет!, блин!,- и влево на боевом вираже, контроль полета ведет уцелевший в тени от носа левый глаз, сбросить газ, снизить...
Догнавшая его ударная волна шваркнула со всей дури по "Аннушке".
Самый первый, подводный взрыв в бухте Севастополя, произошел не за тридцать восемь секунд до подрыва первой боеголовки над городом, как было спланировано. Три первые боеголовки вместе с двумя ложными целями были успешно перехвачены Военно- Космическими силами России, и к городу прорвалась только вторая волна термоядерного оружия.
Первый, подводный, взрыв ядерной мины, разгромил российский военный флот прямо в бухте. Заодно была серьезно прорежена оборонительная структура и города, и Крыма. Это позволило хоть части боеголовок достичь своих целей. Но подводный взрыв не вывел из строя систем связи и электроснабжения. Водяной султан, вздыбленный килотоннами первого ядерного взрыва, почти полностью поглотил радиактивное излучение и электромагнитный импульс. Световой импульс был также пригашен в столбе кипящей воды и перегретого пара.
За неполных четыре минуты до второго взрыва был проведен ряд мероприятий по отключению электро-, газовых магистралей, системы связи и управления переводились в защищенный режим. Это снизило разрушительный эффект дальнейшей ядерной атаки, и часть этих сетей через час уже работала практически в штатном режиме. Кое- где персонал даже начал выдвижение к защитным убежищам. Но отсутствие опыта подобных действий, захламленные пути эвакуации, даже простое отсутствие ключей от убежищ - масса досадных мелочей преградили путь к спасению нескольким тысячам севастопольцев.
Однако ослабленный первый удар и перехват первой волны боеголовок дал шанс тысячам других крымчан. При наземном взрыве у летчика сельхозавиации в шести километрах от города не было бы шансов даже выжить в самолете, а сейчас он, полуослепший, оглушенный, пытался оседлать волну воздушного вихря.
Помимо всего прочего, силу ударной волны ослабил холм, отразивший ее натиск вверх. В аэродинамической тени холма Ан-2 несло в турбулентном потоке, но здесь избыточное давление ударной волны было 7КПа, а выше его на девять метров избыточное давление ударной волны было уже 15 КПа, и там никакой случай или мастерство пилота не спасли бы летательный аппарат.
Здесь же "Аннушка" неслась в ураганном воздушном потоке над самыми лозами, над бетонными опорами для винограда, над натянутой проволокой, держащей листья и солнечные грозди. Посадка здесь гарантированно закончилась бы аварией и гибелью и самолета, и экипажа. И экипаж, бывший военный летчик, отчаянно боролся за жизнь. Впереди находилось пшеничное поле, до него и пытался дотянуть Гейко. Два раза на скорости 290км/час( а это намного больше максимальной скорости Ан-2!) шасси обо что- то ударялось, но полет над самой землей еще продолжался. Наконец воздушная волна умчалась вперед, и летчик, приходя в себя, смог немного набрать высоту - и скорость при этом сбросил, и безопаснее там оглядеться. Одним глазом, левым.
За считанные мгновения самолет пронесло далеко за пшеничное поле, других площадок для посадки рядом не оказалось. Времени для раздумий не было - коль был один ядерный взрыв, то должны быть и последующие: слишком серьезная цель - Севастополь. Один РК "Москва" контролирует обстановку в Черном море, и от него кому- то нужно будет избавиться...
Разворот и снижение самолет в целом выполнил нормально. Посадка прошла успешно. Правая стойка шасси работала некорректно, но выдержала нагрузку при посадке. Летчик за долгих две минуты выбрался из самолета. Потрескивал остывающий фюзеляж.
Жив... Приземлился... Первое испытание позади.
И в это мгновение с интервалом в пятнадцать секунд над обреченным городом вспыхнули два рукотворных солнца. В планах действий в будущем Севастополя не должно было быть, и атака на город, на страну, на жизнь продолжалась.
***
На трассе Симферополь - Армянск поток людей медленно двигался на север. На юге был погибший Севастополь, оттуда со вчерашнего дня радиация ветрами разносилась во все стороны.
В действительности ядерные удары были нанесены и на севере. Николаев, Херсон, а дальше- Запорожье, Днепропетровск были в числе целей первого ядерного удара, но масса людей в иллюзорной надежде уходила от ближайшей опасности. Большинство движущихся шли, похватав с панике первые попавшиеся под руку вещи.
И теперь на обочинах валялись выкинутые через часы движения поломанные туфельки на шпильках, модерновые бокалы, дырявые тазы, старые лыжи, цветы в горшках, сумки с бутиковой одеждой и обувью( их в холодную ночь гламурная парочка не выменяла даже на бабушкин платок), стеклянные кастрюли...
Недалеко от дороги стоял даже офисный стул- кто- то унес его на шестьдесят километров от города, и только здесь бросил. Никто его не подбирал, но пустым стул не стоял - постоянно находились желающие перевести на нем дух.
Многое из брошенного уже через неделю- другую будет востребовано, как лыжи, например. Но сейчас, медленно идя который час в человеческой живой ленте( быстрее было сложно пробиться- впереди на километры тянулась ползущая колонна), беглецы не выдерживали тяжести поклажи и выбрасывали то, без чего можно прожить до послезавтра - самое тяжелое, неудобное в переноске, несезонное. Просто непрактичное.
Движение постоянно задерживали заглохшие машины. Большинство из них, парализованных электромагнитными импульсами термоядерных взрывов и спецбомб, давно уже вытолкали на обочины, а то и в кюветы. Но с большегрузными грузовиками такое удавалось редко. Громоздкие махины то и дело загораживали полдороги.
Чипа и Пеца тоже шли в этом потоке. Они зависли у друга на даче, но со вчерашнего дня все стали расходиться, и они втроем с Кирпичом пошли к трассе.
Там они разок удачно отжали мобилу у биксы. Затем по ходу подрезали лавэ и мобилу у ботана.
А затем Кирпич увидел антифа, судя по прикиду, и вежливо его спросил:
- Скока время?
Тот что- то Кирпичу ответил ответил, Пеца не расслышал. Кирпич подошел сбоку и снова вежливо переспросил:
- Ты шо резкий такой? Или о...енно умный, д...?
- Да, умный.
- Шо-о-о?
Кирпич хотел его немного стукнуть, ишоб тот не зарывался.
И тут этот антифа, епть, пробивает Кирпича слева в челюсть и двойкой в печень. Пеца кидается вперед:
- Нутыб... огребёшьшягнида!
Тут этот ботан поворачивается к Пеце:
- Вам тоже время надо узнать? Или как?
Осевший Кирпич уже повалился набок, Пеца не хотел в табло получить заодно с ним, и сразу пошел в отказ. Они с Чипой быстро ушли - к ботану еще пришло их кодло. Шо там и как с Кирпичом - они не в курсах.
Потом на дороге они видели, как трое реальных пацанов спросили певасика у шмары, так потом она реально прострелила колено тому, кто ее схватил за жопу. А другану его в стопу дважды попала. Ее чувак уже выскочил из- за кустов, тоже с ружбайкой, и прикладом заехал третьему в рог.
А шмаре сказал:
- Шотытипастреляешьб... по два раза, епть? Одногоб...разахватитб... нутыпоэла...
Ну, он ей по- другому сказал, он же лох, но смысл тот же.
После такого сюжета Пеца с Чипой пошли тихо, и до щас никаво ни трогали.
На армянской дороге.
Поток людей заполонил обе полосы дороги. На обочинах переводили дух одиночки и группы уставших путников. Края дороги были усеяны брошенными вещами. Нередко слышались громкие крики, вспыхивали конфликты, доходило и до стычек. Иногда в разных местах раздавались выстрелы.
Матвей Степанович с Витькой прошли по краю лесополосы до бугра, откуда дорога была уже видна. Перекресток тоже оказался виден, возле него обосновалась некрупная группа людей, с десяток, издалека казалось, что многие были вооружены - за спинами виднелись ружья, у некоторых даже карабины или автоматы, отсюда не разглядеть.
На перекрестке постоянно дежурили несколько человек, иногда их меняли другие из этой группы людей. Матвей Степанович долго вглядывался в картину эвакуации, глядел на перекресток, потом, отчаявшись разглядеть подробности, спросил у Витьки:
- Кто это там патрулем стоит?
Тот вновь поглядел на дорогу, посмотрел на перекресток:
- Да там больше нерусские вроде, но, короче, разные есть.
- Нерусские - кавказцы? Или татары?
-Не, не кавказцы. Татары, наверное. Я не очень в этом понимаю.
В это время к перекрестку приблизились трое, одетых в камуфляж. Группа у перекрестка подтянулась к дороге, несколько человек прошли обочиной вперед, зайдя за спину подходившей троице. Спереди к ним приблизилось пятеро человек, остановили подошедших. На рукавах у татар Виктор углядел какие- то повязки.
Между подошедшей троицей и патрулем шел разговор, постепенно страсти накалялись, один из подошедших что- то выхватил из кармана, наставил на патрульных. Те посрывали свои карабины с плеч, нацелились на всех троих. Пришедший постоял, потом положил пистолет( это был он) на дорогу, встал. Всех троих отвели в сторону от дороги, поднятые руки завернули за спину, там связали. забранные у камуфлированных вещи отнесли с кусты на обочине. Потом их самих увели по кремневской дороге за поворот, там повели в низину. В низине тройку поодиночке поставили на колени.
Матвей Степанович шикнул на парня:
- Давай- ка назад сдай. Да быстрей, чего телишься! Не смотри туда, нечего тебе там рассматривать! Давай,назад отползи быстро!!
Витька отполз от края лесопосадки, потерял низину из виду. Через минуту к нему присоединился и старик. Глянув на него, парень все понял без слов: злость, растерянность на лице деда ясно показали, что ничем хорошим ситуация в низине не закончилась.
Полусогнувшись, они ушли подальше от дороги, дальше к машине шли уже во весь рост. Парень все никак не мог понять: как так, что девять человек творят на дороге, что хотят. И сотни людей, проходящих рядом, даже не поднимают глаз. Да если бы они собрались, да вместе ...
Тут он и сам понял - ничего не будет. Никто вместе ничего не сделает. Все, как всегда, будут каждый за себя. Лишь бы его не тронули.
По дороге в Кремневку ничего особенного больше не произошло. Пшеничку в поле агрофирмы нарезали свободно, никого не потревожили. Забили ею припасенную тару, и мешки, и брезент связали узлом.
Дома, разгрузив Чарлика, Матвей Степанович оставил Витьку на хозяйстве, вручив целый список дел. Часть из них была несрочной, но он не хотел рисковать, оставляя мальца одного наедине со своими мыслями. Тот рвался домой, и даже увиденный безпредел его не останавливал. А старик понимал - парень даже из Крыма вряд ли сможет выбраться, уж очень по- хозяйски на перекрестке татары вели себя. Неспроста так.
Хотя татары - не совсем верно, там же он углядел и блондина одного. Грязь в кучи быстро сбивается...
В следующую поездку, в Войково, дед отправился сам: непонятно, что впереди, и пацаном он никак рисковать не хотел, и дома были дела неотложные, и к приезду назад пацан их сделает.
Старик не стал искать осложнений, и за Свердловкой он свернул направо, а за селом- налево, на грунтовку. Добравшись до лесополосы, Чарлик двинулся направо, на север. Все эти грунтовые дороги водитель знал наизусть, поэтому выбрал укромный путь по проселкам - после увиденного на трассе ездить по асфальту, тем паче по армянской трассе, не очень хотелось. И полагаться на пику, сделанную их примотанного к палке ножа, не приходилось - трое- четверо жиганов спокойно отберут машину, если смогут ее остановить.
В следующей лесополосе - опять поворот налево, и потом началось художественное вождение - поворот в одну, в другую сторону, объезд, налево, направо - Чарлик ехал по дорогам, максимально удаленным от населенных пунктов. В итоге дед заехал в Войково, как и планировал, с тылу, по проселку - так не пришлось на трассе светиться с каким- никаким, а автомобилем.
У знакомого за рапсовое масло он взял старый дробовик с патронами, порохом, свинцом для картечи. Капсулей почти не выменял - дефицит. По мелочи тоже неплохо получилось прибарахлиться, и в машине рядом с ружьем лежали противогаз, кирзовые сапоги для мальца, резиновые медицинские трубки( внук знакомого показал, как из резиновых катетеров делать суперрогатку- так можно и на мелочь животную охотиться, и даже защищаться, самоделка по мощи мало уступала иному пистолету).
Обратный путь до дороги на Свердловку прошел спокойно, и только на асфальте пришлось притормозить - дорогу невдалеке от села почти перегораживал грузовой микроавтобус. Объехать было нельзя, и дед посигналил водителю, чтобы тот освободил проезд. В кабине никого не было видно, и дед, прихватив замотанную в газету пику( не хотелось сразу ствол светить), вышел из Чарлика и пошел к микроавтобусу.
Все сложилось, как надо. Сначала подвернулась парочка на велосипедах. Они как раз сидели в стороне от всех и ели апельсины. Пеца и повелся на эти апельсины, сгреб себе весь пакет с ними.
А Чипа, уходя, взял покататься велосипед того типа. Ну, и Пеца подобрал велик шмары, хоть он и похуже был. Перо угомонило вопросы, и дальше пацаны поехали быстрее.
Иногда Чипа выезжал на холмы неподалеку и смотрел, что делается впереди и по сторонам. Один раз увидели на боковой дороге, далеко от трассы, стоящий грузовик. Там водила что-то делал, не разглядеть. На великах до грузовика добрались быстро. При их появлении он потянулся за монтировкой, но не успел.
Пока Пеца заводил машину, Чипа утащил тело за деревья, а велики закинул в кусты. Бус не завелся- стопудово поломался. В это время пацаны услышали мотор - кто- то сюда ехал. Оба быстро спрятались в тех же кустах - на всякий случай. Когда тачка( угарный "Запорожец", тьфу) остановилась у грузовика, дед из нее пошел вперед. Пеца тихонько сзади догнал и трубой навернул. Сели в Запор, Пеца за рулем, и поехали назад, на трассу. Чипа хотел и велики взять, но Пеца с него проржался: велики! Да теперь они с тачкой! А у трассы даже ствол нашли под сидухой, в рубаху замотанный, и патроны у деда в тачке были.