ноша стал офицером, блистательно воевал, удачно и благополучно был переведен во Францию, по делам морской военной миссии, но и не подумал разыскивать свою родню, а продолжал находиться в море.
От одного он все-таки не удержался. Однажды Он отправился на экскурсию к дому своего предка: Париж, Амстердамская улица, дом 77.
Ему так хотелось конкретности, а не ночных мечтаний и литературных домыслов.
Реальность вызвала в нем странное чувство: знакомства. Не было ничего иного и нового: все вещи находились на знакомых и ожидаемых местах. Мешали только экскурсоводы и ограждения. В этом доме звучала та же музыка жизни, которую он слышал в своих снах. Он, второй раз в жизни, горько заплакал, словно приходил на могилу отца. Время перепуталось.
Он походил по тем местам, о которых писал его отец: "мои читательницы - графини Сен-Жерменского предместья, банкиры Монбланской улицы, и княгини улицы Бреда, где расположено много увеселительных заведений". Потом долго сидел в одном из кафе на Монмартре, разглядывая лестницу, ведущую к собору Секре Кер, и дом, похожий на корабль, плывущий в лучах серого рассвета. Поднялся по этой лестнице, вошел в пустой собор и поставил несколько огромных белых свечей в горки, горящие по всему храму.
О Господи! Как упорно Ты ведешь нас! - А если этот паралич - косвенный результат того падения? - И моя нераскаянность - первопричина возвращения в этот "детский мир"? - Как долго они меня ждали! Как долго Господь ждет моего раскаяния. Они не узнали меня по внешности. Надеюсь, что и он изменился с тех пор.
Его пригласили в приемную коменданта. Но там его опять ждала та же дама.
- Мне не удалось подготовить коменданта... без вашей помощи. У меня к вам неожиданная просьба: нет ли у вас, как у графа Монте-Кристо, какой-нибудь другой фамилии? Ведь вам не привыкать устраивать мистификации!
Я прошу вас серьезно подумать над этим комедийным предложением потому, что опасаюсь, что ваша фамилия даст новый приступ - и это может кончиться трагически. Ему надо переждать после предыдущего, хотя бы несколько недель.
Дело в том, что после приступа, давшего паралич, он стал совершенно непереносим только в одном - в отношении ко мне. Его безумная ревность скоро сделает посмешищем и его, и меня. Но так обстоит дело. Ваш приезд может закончить его жизнь также трагически, как вы поступили с ним в начале.
- А что изменилось бы?- Под его ногами, под стенами крепости, по-прежнему расстилались желто-коричневые предгорья, за ними виднелись мрачные густые леса, поднимавшиеся все выше, как волны, и за седьмым хребтом - белые вершины. Весной эти коричневые склоны скрывал священный покров любви - цветы и травы, приносившие свои незаметные плоды - семена новой любви.
- Требовали ли они для себя хоть чего-нибудь? - Их топтали овцы и лошади, казаки и горцы. Их срывали лавины и смывали ливни. Их поливала людская кровь. И опять оставались желто-коричневые склоны каменных утесов. Казалось, что ничего более не будет. Откуда же каждой весной появлялся этой прекрасный душистый покров любви?
Странно, что я не знал всю жизнь этого чувства ни к кому из людей. Странно, что мне оно безразлично и почти презираемо мною. Я и сейчас говорю об этом равнодушно, как о том, чего не избежать, но и заботиться не стоит.
- Любовь к Богу? Чем любить Бога? Какой частью тела?- "Всей душой, всем сердцем, всей крепостью нашей" - так сказано в молитве. Но дает это - только Сам Бог. Мне страшно раскрывать свои внутренние отношения с Богом. Да и не о том я сейчас!
Только одна из всех женщин прошла со мною через все сорок лет - Тео. Но ей и до сих пор 13-14 лет! Столько, сколько сохранилось в моей памяти.
<