Сон был больше похож на лёгкую дрёму, когда весь мир вокруг смягчается и замирает, теряя всякую суетливость. Краем глаза я видела проём окна, казавшийся во тьме светлым пятном, и причудливые тени веток над головой, от чего комната расширялась, превращаясь в шумящий лес. Всё качалось, плыло, кружилось в водовороте, всё потеряло определённость, всё дышало.
Но потом что-то изменилось. Это не пугало и не доставляло неудобств, скорее меня пробудило собственное любопытство. Я едва заметно шевельнула рукой, скользя пальцами по прохладной хлопковой простыне, и медленно открыла глаза. Комната всё ещё качалась, не желая останавливаться. Пришлось моргнуть ещё раз. Затем ещё. И только тогда я поняла, что смотрю в чьё-то лицо. Кто-то сидел прямо на подоконнике и теперь, чуть подавшись вперёд, с интересом разглядывал меня. "Должно быть, я всё ещё сплю", - мысль была ленивой, и я продолжала лежать, хотя рассматривать незнакомца вверх ногами было очень неудобно. В конце концов, я нашла в себе силы приподняться на локтях и обернуться.
- Ты кто?
Парень пожал плечами.
- Никто. Просто гуляю, - он слегка склонил голову набок.
- А как сюда попал?
- Через окно, конечно, - юноша улыбнулся так, как обычно улыбаются маленьким детям, и откинулся на закрытую створку, явно ожидая моей реакции.
- Но... - я хотела было возразить, но потом вспомнила, что всё это мне снится, и замолчала на полуслове.
- Знаешь, ты первая, с кем я разговариваю. Обычно вы спите, не замечая ничего из того, что происходит вокруг. Мы даже поспорили с другом, просыпаетесь ли вы хоть когда-нибудь.
- Что за чушь, конечно просыпаемся.
- И выходите отсюда? - парень казался заинтригованным.
- Естественно, - я указала рукой на прикрытую дверь. - Из любой комнаты есть выход.
- Выходите через... это? - юноша недоверчиво поморщился. - Но за ней ведь ничего нет.
Я встала, подошла к двери и молча потянула её на себя. Парень легко соскочил с подоконника, пересёк комнату и осторожно шагнул в коридор. Будто ожидая чего-то, он замер, а затем повернулся, разочарованно глядя на меня.
- Я всё ещё здесь.
- Конечно.
- Но когда шагаешь в проход, то всегда оказываешься в другом месте, - он вернулся к подоконнику. - Очевидно, вы и правда никогда не выходите отсюда, - задумчиво пробормотал он, забираясь на него и вставая в полный рост.
- Подожди... в другом месте?
- Именно. Смотри, сколько окон, в которые может привести ветер, - он кивнул куда-то в сторону горизонта и снова посмотрел на меня. - Думаю, мне уже пора. Не прощаюсь, - и, подмигнув, шагнул прямо за окно, тут же растворившись в ночной темноте.
Ужас, сковавший меня, не давал ни пошевелиться, ни закричать. Но когда я нашла в себе силы подойти и выглянуть наружу, там никого не было. Ни в воздухе, ни на земле. Только ветер трепал деревья, ещё не скинувшие свою пожелтевшую листву.
Пожалуй, так всё и началось.
Неделя выдалась куда более насыщенной, чем обычно. Субботний вечер заканчивался в уютной компании, где единственное, что я могла делать - это наблюдать. Забавно, но смотреть со стороны на командную творческую работу, было почти так же интересно, как участвовать в ней. Да и если уж на то пошло, наблюдать за людьми вообще занятие увлекательное...
Однако совсем скоро я поймала себя на том, что засыпаю. Глаза слипались, шум сливался в неразделимый гул, к тому же я начинала замерзать.
Что ж, ладно. Накинув куртку и шарф, я подхватила свой рюкзак и, попрощавшись, вышла на улицу. Было по-осеннему зябко, и накрапывал мелкий дождик, впрочем, на улицах всё равно толпились прохожие, а пару раз мне на глаза попадались велосипедисты. Что могло заставить всех этих людей выйти из своих квартир? Выходной день? Не знаю. По мне так самым уютным местом во всём мире сейчас была мягкая кровать.
Светофор целую минуту не желал загораться зелёным, а я стояла, сдерживая дрожь от холодного влажного ветра и думая только о том, что от метро до моего дома никак не больше пяти минут.
Наконец, зелёный. Теперь бегом вперёд, и вот я уже в метро. Холодный ветер прогнал всякую сонливость, но теперь, когда его не было, острое желание попасть домой притупилось. Я с интересом разглядывала людей на платформе и вдруг... подождите, кажется, эту девушку я знаю. В нескольких метрах от меня стоит брюнетка с растрепавшимися волосами. У неё ничем не примечательное лицо, и только когда она улыбается своим подругам, я окончательно узнаю в ней свою давнюю подругу.
Прошло уже слишком много времени, чтобы что-то внутри ёкало и болело, но всё же я удивлена до глубины души. Как человек, который был настолько ярким и важным для меня, мог стать настолько... обычным? Если бы не улыбка, я бы даже не остановилась на ней взглядом.
Почему-то вспоминается недавний сон. И я сразу же понимаю - она не умеет ходить через окна. Мысль настолько ясная, что мои губы невольно расползаются в улыбке. Ну надо же, я всё ещё не могу выкинуть эту историю из головы! Усмехаюсь, подтрунивая над собой, и, уже не думая о случайной встрече, отворачиваюсь, ожидая, когда в туннеле появятся огни поезда.
Ходить через окна... чёрт. Это было бы здорово.
Прошёл месяц и я стала забывать об этих странных мыслях. Жизнь текла своим чередом, заставляя решать насущные проблемы, обживаться в пустой комнате, ходить на работу. Пожалуй, всё, о чём мне мечталось тогда - это крепкий, сладкий сон, но именно на него времени никогда не было.
Вслед за хмурыми осенними рассветами пришло желание растворять тоску и неопределённость в алкоголе. Как правило, возможность выпить подворачивалась спонтанно - кто-то из друзей приглашал меня разделить с ним выходные, и я не могла отказать. То, что окончательно изменило мою жизнь, произошло как раз в одну из таких встреч.
Не помню, сколько уже было выпито, когда среди круговорота незнакомых лиц, я увидела его. Парень был таким же, как и в то утро, когда сидел на моём подоконнике: улыбающийся, со слегка взъерошенными светлыми волосами, в сером пиджаке, накинутом на футболку.
Я подошла к одной из смеющихся подруг и спросила:
- Знаешь его?
Та многозначительно подмигнула и качнула головой.
- Не-а. Кажется, он пришёл вместе с Кроули.
Но как оказалось, ни Кроули, ни кто-либо другой из моих знакомых не знали об этом юноше ничего. Кто он, как его зовут, откуда здесь взялся... Часть меня понимала, что сейчас слишком пьяно и весело, чтобы задаваться этими вопросами. Но сделать вид, что ничего не произошло, было уже нельзя.
- Эй, привет, - я подошла, когда он стоял у стола и подливал себе в бокал рома.
- Привет, - это прозвучало беззаботно, но когда он взглянул мне в лицо, то на мгновение замер, а затем отвёл взгляд. - Ты помнишь меня?
- Да, - его внезапное замешательство почему-то веселило.
- Тогда мне лучше уйти.
- Нет, - испугавшись, что он просто исчезнет, я схватила его за предплечье, но наткнувшись на непонимающий взгляд, убрала руку. - Прости. Просто останься.
Какое-то время он пронзительно смотрел на меня, словно пытаясь оценить возможные последствия своего выбора, но затем кивнул и улыбнулся.
- Ладно.
Мы общались со всеми и друг с другом, смеялись, пили, подливая друг другу ещё и ещё и, в конце концов, я пришла в себя на балконе, замерзая от холода. На улице было совершенно темно, и только фонарь на стене дома слепил меня своим светом. Парень стоял рядом, неторопливо выдыхая дым сигареты, которую держал в руках. Стоял и пристально смотрел в горящее окно дома напротив.
- Я думала, что то утро мне приснилось, - не знаю, почему сказала это. Возможно, мне просто хотелось быть уверенной, что он не уйдёт прямо сейчас.
В ответ он лишь фыркнул и снова затянулся.
- Вы всегда так считаете.
- А что ещё прикажешь делать, когда видишь такие вещи? - обиженно отозвалась я, кутаясь в пальто.
- Хорошо, - он резко развернулся ко мне и прищурился. - Тогда скажи, как вы различаете, что есть сон, а что - ваша, так называемая, "реальность"?
Я пожала плечами.
- Сны быстро заканчиваются.
- А что если быстро заканчиваются настоящие истории, а всё остальное вы придумываете себе сами, долго, бесконечно долго барахтаясь в этом?
- Не знаю, - я быстро потёрла рукой уставшие глаза. - Что толку в этих вопросах, если все знают, что это не так?
- Все знают? - и тут он рассмеялся таким чистым и искренним смехом, что я невольно улыбнулась. - Ты слишком доверчива. Попробуй проверить на своём опыте то, что знают "все", и ты удивишься тому, что увидишь, - загадочно подмигнув мне, юноша отправил дотлевшую сигарету в окно и прикурил новую.
- Но разве...
- Если попросить каждого человека в той комнате нарисовать то, как он запомнил эту ночь, ты получишь восемь разных картин. А это восемь непохожих рассказов, восемь миров, - он мечтательно улыбнулся и прислонился лбом к оконной раме. - Что можно знать за "всех", если этих самых "всех" не существует?
Следующим утром я не вернулась домой. На следующую ночь тоже. Всё, что я могла делать - это сидеть под небом и ходить по улицам, разглядывая причудливые облака, бегущие над головой. И мне совершенно не хотелось спать. Напротив, хотелось больше никогда не смыкать глаз, чтобы всё-таки выяснить, что же есть сон. Может быть, этот юноша прав, и мы всего лишь спим, изредка приходя в себя и снова забываясь?
Однако уже когда я готовилась встречать свой второй рассвет, только почти зимний промозглый холод и кофе удерживали меня от того, чтобы не прислониться к шершавой стене и не закрыть глаза.
Я остановилась на каком-то перекрёстке и вытянула вперёд руки. Вокруг была метель, и снежинки опускались на мои холодные ладони маленькими звёздами. И чем дольше я смотрела, тем сильнее сияли звёзды, играя всеми цветами радуги. Некоторые из них сцеплялись с другими, образуя галактики, а затем вылетали из моих рук, чтобы навсегда остаться в мире. Другие таяли, превращаясь в воду на моих пальцах. Я подняла голову, чтобы увидеть небо, но надо мной был только яркий фонарь, а вокруг кружился снег, которому не было конца. Но даже когда сильный порыв ветра сбросил мой капюшон, раскидывая волосы в стороны и холодя шею, я не смогла сдвинуться с места. Свет фонаря - яркий, с какой-то синевой - воскрешал в моей памяти ночь, когда я стояла на балконе, слушая своего нового знакомого. С того момента, как он легко шагнул сквозь оконную раму и исчез, прошло чуть больше суток, но сейчас перед моими глазами вставали живые и яркие воспоминания, не тускнеющие от времени.
Он говорил много, иногда взахлёб. Активно жестикулировал руками, пытаясь донести до меня какие-то образы, вспоминал истории из жизни, часто упоминал картины и краски. А я просто стояла там, глядя на его силуэт, очерченный таким же синеватым светом фонаря, горящего за его спиной, и слушала. Слушала, потому что не знала, что сказать. И потому что было не время говорить. Было время слушать.
- Девушка, с вами всё в порядке? - водитель такси остановился посреди дороги и теперь с беспокойством смотрел на меня из-за приоткрытой двери.
Я рассеянно накинула капюшон и кивнула.
- Может, вас подвезти куда?
Удивительно, как легко я поняла, что пришло время ехать домой.
- Да, спасибо.
Когда я вышла из тёплой машины и блаженно вдохнула холодный воздух, то что-то изменилось. Возможно, мне так казалось из-за того, что начинало светать, и темнота уже не была такой бесконечной. А может быть, внутри жила уверенность, что всё должно стать другим лишь потому, что мир теперь иначе ощущался внутри меня. Ответа не было.
Я проводила взглядом отъезжающее такси и, нащупав в кармане холодную связку ключей, направилась к подъезду. Вдохнув тёплый и немного спёртый воздух, поднялась по ступеням в тусклом свете жёлтой лампочки и нажала на кнопку вызова лифта. Голубой огонёк мигнул, послышался тоненький писк и двери открылись, пропуская меня внутрь.
К тому моменту, когда я вышла на площадку восьмого этажа, куртка уже была расстёгнута, а шарф стянут с шеи и зажат в руке. Без труда попав в квартиру, я бросила его вместе с ключами на полочку слева и замерла, откинувшись на дверь и закрыв глаза. Мои движения были вязкими, реальность - размытой и как будто ещё не до конца оформившейся. И это было похоже на сон. Очень похоже.
С трудом открыв глаза, я стянула с себя куртку, прошла в комнату и замерла у окна. Вставало солнце, и фонари теряли свою магическую силу, становясь обычными серыми столбами на обочинах дорог. По-прежнему шёл снег. Мир начинал просыпаться. Болезненно щурясь, я вглядывалась в тёмные силуэты людей, очищавшие свои машины от снега, прислушивалась к гулу машин, доносящемуся с дороги, пыталась найти хоть какой-то намёк на то, что всё это действительно происходит здесь и сейчас. Но внезапно мир исчез, и на его место встала отражённая в стекле моя комната и я, спокойная и от чего-то радостная, в рубашке с подвёрнутыми рукавами и тёмных джинсах. Мы смотрели друг на друга, встретившись взглядами, но потом отражение изменилось, и вот уже на меня смотрел знакомый юноша, с лёгким, чуть насмешливым взглядом. Я хотела было протянуть руку, чтобы коснуться его, но, внезапно больно ударившись о стекло, ойкнула и отвела взгляд. Когда же я снова посмотрела в окно, за стеклом был привычный мир и люди, спешащие на работу.
Прислонившись лбом к оконной раме, я закрыла глаза и вздохнула.
Возможно, я просто уже сплю.
Бросив пытаться узнать, где кончилась реальность, я легла на кровать и закрыла глаза. Интересно, я усну ещё раз? Провалюсь в свои видения ещё глубже? Как бы проверяя окружающий мир на прочность, я приподнялась и оглядела комнату. Это была всё та же маленькая комнатушка, заваленная книгами и беспорядочно лежащей одеждой. Да, давно надо было прибраться.
Вздохнув, я снова легла и упёрлась взглядом в потолок. Будто поддавшись невидимому усилию, тот отдалился и замер на высоте, значительно отличавшейся от привычной. Я должна была удивиться и подскочить от страха, но не чувствовала ничего даже отдалённо напоминающего тревогу. Разве это ненормально? Мы же убираем с дороги стулья, отставляем коробки, расчищая себе дорогу. Разве странно, что мы можем влиять и на потолки?
Перевернувшись на бок, я стянула со стула плед и укуталась им. Почему-то стало холодно и окно, неизвестно когда успевшее распахнуться, тихо постукивало рамами. Ветер аккуратно коснулся моих волос, как бы предлагая последовать за ним, но я упрямо закрыла глаза, как будто не понимая, чего он хочет. Меня ещё раз обдало холодом, а затем всё стихло, хотя стихло - это не то слово. В мире воцарилась звенящая тишина, а затем что-то неприятно хрустнуло. Так хрустит бетонная крошка под ногами или случайно рассыпанные по кухне сухари. Хруш-хруш-хруш, раздавалось откуда-то из угла за шкафом, и я неуверенно приподнялась на локте, не понимая, что происходит. Мир в одну секунду стал враждебным и только холод, морозящий руки, придавал немного уверенности. Хруш. Это был не хруст обоев и не скрип разваливающей мебели, но что бы это ни было, оно становилось громче. Прищурившись, я разглядела, расползающееся на стене чёрное пятно и, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, скользнула рукой под подушку. Тёплая деревянная рукоять ножа уверенно легла в руку, и я крепко сжала её, подтягивая ноги к себе.
- Знаешь, я думаю, нам есть о чём поговорить.
Как я могла не заметить сидящего на краю моей кровати человека? Или не человека. Мне был виден только тёмный силуэт и шляпа с полями, скрывавшая голову. Впрочем, из-за того, что он сидел ко мне спиной, я бы всё равно не увидела его лица.
- У тебя прекрасная работа. И кстати, я недавно видел твоих друзей, они рассказывали, что в последнее время ты очень изменилась. Разве тебе больше не нравится проводить с ними время? Разве тебе не достаточно того, что у тебя уже есть? К чему эти бесплодные поиски...
В какой-то момент я поняла, что мужчина продолжает что-то говорить, но я уже не понимаю смысла его слов. Я лишь пытаюсь вспомнить, почему его голос так знаком мне. Хмурюсь, прислушиваюсь, пытаясь вспомнить... Это же голос моего отца! С ужасом смотрю на фигуру, всем своим существом ощущая, что это не он. Только голос, знакомый с детства.
- ...возможно, тебе ещё только предстоит это понять, но на некоторые вопросы лучше не знать ответов. А иногда лучше и не спрашивать вовсе.
Если бы меня спросили о моём самом страшном воспоминании, то я безусловно выбрала бы этот момент. Страх буквально сковал меня, не давая сдвинуться с места. Я видела, как мужчина медленно, почти неотвратимо начинает поворачиваться. Краем глаза подметила смазывающиеся контуры предметов, как будто они тоже тянутся, пытаясь коснуться меня своей тенью. В нелепой попытке защититься я резко вытащила руку из-под подушки, закрывая лицо, и запоздало ощутила боль от рассечённой ладони - должно быть случайно коснулась лезвия ножа. Боль, такая же острая и реальная, как холод, мгновенно вернула ясность сознанию. Но я не успела что-то сделать, когда сзади меня окрикнули:
- Сюда!
Оборачиваюсь и вижу знакомого юношу, сидящего на краю подоконника и протягивающего мне руку. Замечаю и то, что тёмное пятно, продолжая разрастаться, уже подбирается к окну, и парень явно старается держаться от него подальше.
Он смотрит хмуро, как будто мои действия кажутся ему глупым промедлением. Но ведь я так и не знаю ответа на его вопрос, так и не могу поверить... Почему же он тогда зовёт меня? Почему он здесь?
- Быстрее!
Волна злости, исходившей от него, кажется, обдала меня внезапным теплом. Не в силах больше сопротивляться и мучиться в сомнениях, я кое-как выкарабкиваюсь из пледа, замёрзшими пальцами откидывая его в сторону, и вскакиваю на ноги. Но вместо пола у меня под ногами какая-то илистая грязь, в которую я проваливаюсь по щиколотку. С трудом делаю шаг, ещё один...
- Я не могу, - беспомощно смотрю на него, но он только мотает головой.
- Можешь.
Собрав всю силу в кулак, продвигаюсь ещё на немного и с облегчением хватаюсь за его руку. Холодная и крепкая ладонь сильно сдавливает мне пальцы, но, в конце концов, я добираюсь до подоконника и влезаю на него. Тёмное пятно тоже уже здесь и ползёт прямо к нам, когда он рывком поднимает меня на ноги и почти кричит, чтобы я смогла расслышать его в поднявшемся ветре:
- Надеюсь, ты научилась верить.
Я хочу крикнуть "нет", но не успеваю, потому что он шагает вперёд и утягивает меня с собой за окно.
Когда я открываю глаза, мы стоим посреди просторного зала, стены которого, как будто бы сплошь состоят из окон. Большие и маленькие, деревянные и пластиковые, квадратные и круглые, за ними прекрасно видно чистое тёмное небо с яркими звёздами и полную луну. Её свет наполняет комнату, освещая полотна, расставленные и разложенные повсюду, где только было можно.
Я молча смотрю вокруг и понимаю, что возможно впервые за всё время, так ясно осознаю происходящее.
- Они не найдут нас здесь? - спрашиваю, поворачиваясь к юноше, который уже успел скинуть пиджак на спинку пошарпанного деревянного стула.
- Исключено, - он подходит к мольберту и придирчиво смотрит на начатую картину, совершенно не обращая на меня внимания, как будто теперь всё встало на свои места, и теперь можно вернуться к работе.
- Но... - мнусь, не зная, как сформулировать вопрос, - что теперь?
- Теперь? - он уже успел взять в руки кисть, но всё-таки поворачивает голову и смотрит мне в глаза. - Теперь только творить.