В бытность мою оле хадашем(это солобон, по-ихнему) в Израиле, меня всюду посылали
за справками.
Однажды послали в Иерусалим.
А там у арабов ножички, что тогда, что сейчас- нулевой размер.
А то место, куда меня послали, как раз среди арабов и находится.
Зачем они там свой офис открыли?
Чтобы к ним меньше ходили всякие Изи или чтобы уменьшить нашу популяцию?
Черные мысли на эту тему меня одолевают, а куда деваться? Ехать-то надо.
Соседи мои в Кирьят-Задрюпинске как узнали, что мне в Иерусалим ехать, так сразу начали смотреть на меня как-то странно и в их взглядах я читал что-то вроде "не жилец уже".
А жить хотелось, как никогда раньше!
Что же делать?
И я таки придумал план.
Купил накладную бороду, из простыни пошил балдахин как у них, и чалму себе сварганил из старой маечки- голь на выдумки хитра!
Посмотрел на себя в зеркало- вылитый Хаттабыч!
Я сразу повеселел и даже принял на грудь для храбрости и потом еще на дорожку.
Ну вот, пока ехал в автобусе, я кое как все это на себя надел. Правда соседи стали на меня коситься и отодвигаться, но я им как мог объяснил на смеси идиша и французского: парлеву ва франсэ ? же не манж па сис жур...
Вижу, не понимают. Я тогда им по простому объясняю: их бин Изя...
Короче, вышел я и пошел пешком.
Иду, а кругом арабы и как-то странно на меня косятся.
-Все, думаю, спалился! И в отчаянии я заорал все, что знал по-арабски: Аллах Акбар!
Это был вопль отчаяния, последняя моя надежда уцелеть.
Что тут началось!
Арабы все разбежались в разные стороны.
Я и сообразить ничего не успел, как на меня набросились другие арабы, здоровые такие!
Я даже понять не успел откуда они взялись.
Повалили, стали вязать. Все, думаю, пропал.
Но тут на мое счастье я увидел наших полицейских и солдат пограничной стражи.
Наши!- заорал я.
Но наши стали вдруг помогать арабам вязать меня.
Господа , в чем дело?!- возмутился я, но вместо ответа, они еще больнее меня скрутили.
- Суки, я же свой!- заорал я от боли. - Ду ю андерстэнд ми?
А! Больно же! Козлы!
Оказалось, что арабы это были переодетые наши, а я им какую то операцию сорвал.
Привели меня к их главному .
Он смотрел на меня как Мюллер на шофера Бормана в подвале гестапо.
Мое удостоверение личности этот страшный человек держал в руках.
Ваша фамилия?- спросил он бесстрастным голосом на чистом русском.
Плейшнер, ляпнул я не успев переключиться с Мюллера на новую реальность.
Полицейский вскочил, щека его дергалась.
-Что?! Ты еще издеваешься?! Все это тянет лет на тридцать,- и он указал пальцем на вещдоки- борода, маечка, простыня...
Я заплакал.
Мюллер смягчился немного и спросил - ты зачем все это устроил? Ты зачем нам операцию сорвал?!
Может ты псих?
Так мы тебя живо вылечим!
Я боюсь, жалобно промямлил я!
Вон !-крикнул Мюллер.
В этот момент он был неподражаем. Станиславский ему бы поверил.
Не веря своему счастью, я рванулся к дверям.
В след мне полетели моя маечка-чалма и балдахин из простыни.
Бороду он оставил себе.
Я уже тогда заметил, что с этим парнем что-то не то: щека дергается, глаза налиты кровью.
Потом я узнал, что его с нервным срывом увезли туда, куда он хотел отправить меня.
Живу я по прежнему в своем Кирьят-Задрипинске и никто уже никуда меня не посылает.