Аннотация: Серия рассказов про девочку Любу. Рассказ первый
ИЗМАЙЛОВ КОНСТАНТИН ИГОРЕВИЧ
ЗНАКОМЬТЕСЬ - ДЕВОЧКА ЛЮБА
рассказ
Когда-то, давненько уже, на краю деревни возле самой реки и леса жила семья из восьми человек - отец, мать да шестеро детей. Отец работал в деревне на лошади, занимаясь извозом дров, сена, овощей, строительных материалов с местной лесопилки да и всякого деревенского добра кто просил "подсобить". Мать занималась хозяйством, в котором помимо всякой рогатой скотины, были свиньи, домашняя птица, два огорода, в общем, работы да забот хватало ей с утра до вечера. Старший сын работал на большой грузовой машине. Он возил лес на лесопилку, песок и гравий по всему району. А четверо детей учились в школе.
Самой младшенькой в семье была беленькая девочка по имени Люба. Она даже в школе ещё не училась! Она в самом деле была такой маленькой, что братья и сестры воспринимали её не иначе, как круглощёкой куколкой в платочке! В шутку, конечно! Хотя, если поглядеть со стороны, так и казалось, что Люба для них была самой настоящей красивенькой и смешной куколкой: только и передавали её целый день из рук в руки для игр, иногда бережно, иногда не очень бережно, а иногда и просто небрежно! К примеру, возьмёт Любу старшая сестра без разговоров, посадит рядом и начнёт, напевая песенки, перед зеркалом причёсываться да румяниться, посматривая на неё, определяя по выражению её беленького личика, краше ли становится: она-то знает, что когда у Любы чуть приподнимается головка, а щёчки ещё больше округляются и лицо светлеет, будто озаряясь солнечными лучами, значит, всё в порядке - краше! А следом уже средняя сестра тут как тут, будто по расписанию, - обнимет крепко младшую сестрёнку, поднимет и унесёт к себе в уголок, посадит рядом с собой на кровать и начнёт читать вслух книжку. Долго иной раз читает, а Люба положит ручки на коленки и сидит, как заворожённая, только глазёнками моргает! Оторвётся вдруг сестра от книжки и начнёт вздыхать, закатив глазки к потолку, а потом опустит глаза с потолка на сестрёнку и спросит со вздохом: "Ты понимаешь хоть, какая это любовь?" - А Люба чуть опустит головку, сожмёт ротик и сидит, не шелохнувшись, только смотрит, уже не моргая, на сестру своими зелёными глазёнками, будто испугавшись чего. Та посмотрит на её глазёнки, вздохнёт снисходительно и дальше читает. А когда сёстры "наиграются" с младшей сестрёнкой, приходит пора братьев. Подойдёт, к примеру, средний брат к Любе и спросит:
Он возьмёт её за уши и поднимет к потолку. Подержит чуть и спросит:
- Видишь?
- Нет... - растерянно ответит Люба, двигая глазёнками в разные стороны.
- Значит, в другой раз увидишь! - уверенно ответит он и поставит её на пол.
А Люба поправит платьишко, волосики и начнёт гладить ладошками красные оттопыренные уши.
На следующий день снова:
- Хочешь, Берлин покажу?
- А я ещё Москву не увидела, - робко ответит Люба.
- Москву сейчас не видно! - махнёт рукой средний брат. - А Берлин видно!
И снова Люба под потолком на ушах висит.
- Ну, видишь?
- Не вижу... - ответит сверху Люба.
- Опять не видишь? Ну что такое! - с досадой скажет брат. - Ну ладно, в следующий раз Нью-Йорк покажу, тогда точно увидишь!
А Люба, терпя боль в ушах, улыбнётся ему в предвкушении увидеть скоро что-то очень интересное и начнёт снова гладить пылающие уши.
- Хватит над ребёнком издеваться! - скажет вдруг старший брат и возьмёт сестрёнку на свои широкие руки. - Пойдём, я тебе что-то покажу!
А он как раз приехал домой на обед. Выйдут они за ворота, а там машина! Люба сразу забудет об ушах и даже рот откроет, разглядывая большую, чёрную и страшную машину брата! А когда брат поднесёт её к самой кабине, Люба крепко обхватит его за шею, вцепившись в рубашку испуганным зверьком, отвернётся в другую сторону и затаится, сжавшись вся.
- Ну что ты боишься, глупенькая, она же не кусается! - засмеётся брат. - Залезай, посиди в кабине! - скажет он, открыв дверь.
Но Люба ни в какую не соглашается!
- Ну, ладно, ладно, - ласково скажет тогда брат, успокаивая сестрёнку, - в следующий раз посидишь, когда подрастёшь. - И добавит громко: - Мы ещё покатаемся с тобой!
А после обеда младший брат возьмёт её в охапку и унесёт в огород за баню, где у него самодельные машины. Посадит на пенёк и начнёт играть в машины. Да бывает, так заиграется, что и забудет про сестрёнку. Наиграется, отряхнётся и убежит домой. А дома мать, немножко освободившись от домашних забот, и налив себе кружку чая, спросит из кухни детей:
- А Любу почему не видать?
Тогда и вспомнит! Побежит к бане да не сразу и найдёт её среди кустов и лопухов такую маленькую! Хорошо у сестрёнки всегда светлый платочек! Бывает, только по нему и находит! А Люба стоит себе тихо и смотрит на высокий забор или чёрную баню, или широкие лопухи, как зелёные блины.
- Смотришь, что ли? - подбежит он к ней, запыхавшись.
- Смотрю, - спокойно ответит она, повернувшись к нему.
- Что ты там увидела? - недовольно спросит брат и возьмёт её в охапку.
- Лопух, - ответит Люба.
- Сама ты лопух! Нашла, что смотреть! - заворчит брат и добавит: - Навязалась мне! - И потащит её быстрей в дом, а у Любы только ножки болтаются.
Принесёт её домой, посадит на лавку в кухне и сразу убежит на улицу.
- Люб, - обратится мать, - на платочек чистый, а грязный снимай давай!
Люба снимет платочек, аккуратно свернёт его, положит рядом, а новый платочек оденет, поправит волосики и снова ручки на колени. Мать гремит ухватами, котлами, что-то громко роняет, ходит взад-вперед, то к очагу, то к столу, то в сени выйдет, то в подпол лазает, то снова к очагу, а Люба сидит, сжав губки, и молчит, только глазками моргает. Вообще, Люба девочка немногословная: спросят - ответит, не спросят - молчит, посматривая внимательно вокруг, иногда морща лобик, как будто думая о чём-то своём.
- На-ка! - подаст мать кусочек парёной морковки.
Люба возьмёт его в рот и снова тихо сидит, не шелохнувшись, только губами двигает, почмокивая.
- Скоро отец приедет, - скажет вдруг мать.
И Люба вся засияет. Просто Люба очень любит, когда папа приезжает вечером с работы. Тогда она подбегает к окошку и внимательно наблюдает, как отец во дворе распрягает белую лошадку, которая всегда у самого окошка, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, фыркает, раздувая ноздри, и мотает головой, отчего её пышная рыжая грива красиво метается по сторонам.
- Ну, стоять, сказал! - грозно говорит тогда лошадке отец. - Кому говорю, лихоманка, стоять ровно!
А мать уже ставит перед лошадкой ведро воды. А когда отец уносит в стайку сбрую, лошадка начинает жадно пить воду из ведра большими глотками. Люба даже слышит эти глотки! Быстро выпив всё ведро, лошадка идёт за отцом в стайку, где для неё заранее мать подготовила покушать овса да сена.
Наконец, массивные входные двери распахиваются, и в дом громко широким шагом вступает отец со словами:
- Где моя Любонька?
- Я тут, - встречает его светлой улыбкой дочка у окошка.
Отец снимает фуражку, моет руки в умывальнике за печкой, не спеша утирается полотенцем и подходит к дочке, которая тут же протягивает к нему ручки. Он осторожно берёт дочку на руки, целует ей лобик и садится во главе кухонного стола, который уже накрыт.
- Ну, рассказывай, чем сегодня занималась? - спрашивает её отец, с удовольствием разглаживая длинные усы.
- Смотрела, как Катя расчёсывалась... - начинает рассказывать Люба.
- Опять расчёсывалась! - недовольно отзывается отец. - Всё прихорашивается да прихорашивается!
- Потом Зоя книжку мне рассказывала...
- Опять, небось, про любовь читает!
- Не знаю... - пожимает плечами Люба. - Наверно. Потом Коля Берлин мне показывал...
- Опять показывал! Вот я дам ему ремня! - строго говорит отец, грозя пальцем.
- Потом Паша машину показывал. Такая стра-ашная...
- Ну, это техника, доченька, - махает рукой отец и добавляет восхищённо: - То ли дело моя красавица Пеганка!
- Да-а, - улыбаясь, соглашается Люба. - А Толя свои машины показывал за банькой...
- Он там всё уже перерыл, сорванец! Скоро баня упадёт из-за его дорог и этих, как их... гаражей! Слышь? - обращается отец к сыну. - Слышь, чего говорю тебе, сорванец, эдакий?
- Толя, отец зовёт! - заглядывает в комнату мать.
- Что, батя? - появляется перед отцом сразу сын.
- Я говорю, ты всё уж перерыл за баней!
- Ничего не перерыл, это Люба сочиняет! - огрызается Толя.
- Ну-ка, - хмурится мать. - Слушай, когда отец говорит!
Толя опускает голову и фыркает обиженно носом, бормоча:
- Ни чё не перерыл...
- Давайте ужинать - марш все к столу! - громко командует вдруг мать.
Дети рассаживаются вокруг стола по своим местам. У Любы тоже есть своё место: на детском столике стоит стульчик, на который её садят. В центр стола мать ставит большой котёл со щами. Родители стоя крестятся на икону в верхнем углу, шепча молитву, и тоже садятся за стол. Все аккуратно берут по куску хлеба и, держа наготове ложки, ждут, когда отец подденет своей большой деревянной ложкой из котла первую порцию дымящейся ароматной жидкости с маленькими кружочками жира, после чего семья приступает к молчаливому ужину.
А когда на небе появляется луна, старшая сестра укладывает Любу в кроватку спать.
- Ложись, давай, - говорит она ласково. - А я тебе сказку расскажу.
- Ладно, - живо ложится Люба в постель и замирает в предвкушении сказки.
Катя вздыхает, немножко задумывается и начинает рассказывать:
- Ну, значит, так... Плывёт, значит, луна по небу... Вот она плывёт... всё плывёт и плывёт себе, плывёт и плывёт себе... лодочкой по небу и смотрит на детей, как они засыпают. Интересно?
- Интересно, - заворожено отвечает Люба.
- Ну и ты засыпай. А завтра ещё расскажу интересную сказку.
- Ладно...
Сестра уходит. А Люба представляет, как луна "плывёт и плывёт себе, плывёт и плывёт себе лодочкой по небу и смотрит на детей, как они засыпают", и думает: "Так интересно! А завтра Катя ещё расскажет сказку такую же интересную! - И снова представляет лодочку на небе. - Так интересно..."