До столицы оставалось не так уж далеко, если Весьямиэль правильно оценил расстояние. Но приметы местности, данные крылатым Реталем, он запомнил хорошо, и, если эта ходячая перина не обманула, они всё больше приближались к цели своего путешествия.
Впрочем, изменился и пейзаж. Прежде кругом видны были только леса да поля, мелькали деревушки, теперь поселения стали попадаться чаще, виднелись иногда довольно крупные, достойные названия городка. Да и на дороге стало куда оживленнее: то их телегу нагонял кто-то, то навстречу попадались конные и пешие... Особого внимания на престранную парочку не обращали, и на том спасибо, но всё равно это Весьямиэля нервировало. Не хотелось бы угодить в руки людей Повелителя раньше времени...
Кроме того, существовала одна крайне насущная проблема, решить которую требовалось как можно скорее.
-Как же так? - удивилась Маша, когда Весьямиэль потряс у нее перед носом почти пустым мешком из-под овса. - Мы же с запасом брали...
-Да, только ты эту клячу кормила, как призовых скакунов не кормят! - он отбросил мешок. - А кроме того, у нас теперь две лошади, не заметила, часом?
-Как же не заметить, если кормлю их я! - насупилась девица. - А ты пальцем о палец не ударишь! Ну разве что свою расседлаешь, а чистить - опять мне...
-Ну должна же от тебя хоть какая-то польза быть, - устало огрызнулся Весьямиэль.
Спорить с упрямой девицей ему давно надоело, он делал это больше по необходимости. Куда лучше было бы, слушайся она его беспрекословно, но у Маши на каждое его слово находилось десять, и противоречила она Весьямиэлю постоянно. Иногда ему казалось, девица делает это исключительно ради того, чтобы позлить его и вывести из терпения, но наблюдения за ней убедили мужчину: спорит она из лучших побуждений. То правды доискивается, то справедливости, то еще какой-нибудь дряни... Опасная спутница, что и говорить! Отделаться бы от нее, и это было не так уж сложно провернуть, но... Весьямиэль прекрасно понимал, что Маша потребуется ему в столице, как живое доказательство: вот, смотрите, это и есть "смутьянка"! Послушайте ее, полюбуйтесь: несёт невесть что, а откуда у нее эта книга, одни боги знают! Задурил кто-то глупой девке голову, научил повторять, она и твердит, как говорящий скворец... А тут сразу - смута, заговор, враги!
Тоже, мягко говоря, зыбкая позиция, но уж какая есть. Нужно, нужно объявиться в столице. Скрываться долго не получится, если только в лесах, но к такой жизни Весьямиэль не привык и привыкать не был намерен. Бежать бы за границу, только где она, граница эта? Реталь не упоминал о заморских странах, местные вовсе ничего дальше округи не видали, а если что слыхали, почитали сказками. Раххан-Хо тоже не слишком много рассказал, больше байки травил да с Машей песни распевал, а от расспросов умело уклонялся. Прижать бы его, вмиг бы раскололся... если бы был человеком! А пытаться допросить дракона... Весьямиэль пока разума не лишился!
Одно хорошо - можно теперь было ехать верхом. Лошадь не из самых скверных оказалась, разбойники себе ни в чем не отказывали, вот только седло неудобное, но всё не на телеге трястись - это Весьямиэлю давно обрыдло. Верхом он чувствовал себя куда увереннее: и видно дальше, и серпом, если что, полоснуть можно, да и скорость повыше будет, в том случае, если придется уносить ноги. О бегстве Весьямиэль думал без малейших угрызений совести. В конце концов, честь честью, а жизнь жизнью. Его бы воля, он от тех разбойников преспокойно скрылся бы в лесу, но... Пожитки, телега с лошадью, девица, опять же... Пришлось ввязаться в бессмысленную драку, и душу грело только одно: минимум двоих он изуродовал. Жаль, не охолостил, как обещал, но уж как вышло!
А вот без Раххана-Хо он себя чувствовал, как ни странно, намного спокойнее. Не то это было создание (назвать его человеком как-то язык не поворачивался), чтобы спокойно поворачиваться к нему спиной. И пускай тот поделился кое-какими интересными сведениями, да и Машу обучил вон хоть лошадь обихаживать, доверять ему Весьямиэль всё равно не мог. А теперь - улетел и улетел, и ветер ему в крылья! Пусть мир спасает, а Весьямиэлю бы собственную шкуру в целости сохранить... желательно, в комплекте с головой и прочими органами.
Впереди показался очередной городок. Решать надо было сейчас, и Весьямиэль, наклонившись с седла, решительно подхватил Зорьку под уздцы и потянул налево, к поселению.
-А мы разве не мимо? - тут же возникла девица.
-Не мимо, - ответил он.
-Но мы же прячемся!
-А ты погромче кричи, не все еще слышали! - хмыкнул Весьямиэль. - Поворачивай, кому сказано!
-А что мы там делать будем? - не отставала Маша.
-Штаны снимем и будем бегать, - нарочито грубо ответил он, в надежде, что она отстанет.
-Зачем? - явно по инерции спросила она, осеклась и посмотрела на Весьямиэля гневно.
-Мы кого изображаем? - поинтересовался мужчина.
-Артистов бродячих, - недоуменно сказала она.
-А артисты что делают?
Девица нахмурилась.
-Народ веселят, - не дождавшись внятного ответа, сказал Весьямиэль. - Пора и нам делом заняться!
-Но мы же вроде не хотели привлекать к себе внимание... - напомнила Маша.
-Не хотели, - подтвердил он. - А что делать, если скоро лошадей кормить нечем будет? Да и припасов маловато осталось, этот наш попутчик лопал в три горла...
-Он дичь ловил! - вступилась Маша за Раххана-Хо.
-Да, только от окорока и сыра тоже не отказывался, а я на него, прямо сказать, не рассчитывал, - хмыкнул Весьямиэль. - И кроме того, я мечтаю хотя бы ночь провести под крышей и вымыться! И тебе это, кстати, тоже не помешает. Да-да, - перебил он, видя, что девица намерена возразить, - я помню, что запах трудового пота прекрасен, но, прости, не для моего обоняния. Так что...
-Но зачем показываться-то? - упрямо сказала девушка. - Можно просто денег заплатить, вот и всё. У тебя же есть, я помню!
-А, так ты научилась всё же считать деньги? - приятно удивился Весьямиэль. - Причем почему-то в моём кармане...
-Но мы ведь вместе путешествуем, значит, они общие... - попыталась было начать очередную проповедь Маша, но этого уж мужчина не вынес.
-Вот уж нет, - сказал он тихо, - общего у нас разве что эта вот телега и Зорька твоя ненаглядная. Крали вместе, если помнишь. А свои деньги на тебя тратить я не намерен, уж прости... Да и кроме того, - он улыбнулся, - ты помнишь, какие там монеты?
-Золотые, - обескураженно ответила девушка.
-Вот именно. Сказать, что будет, если нищие бродяги вроде нас с тобой попробуют золотым расплатиться? - спросил он. - Я вроде тебе уж говорил как-то...
-Отберут, - вспомнила Маша. - И еще накостыляют. Или в тюрьму посадят за воровство.
-Вот именно, - Весьямиэль вздохнул. - Да и в столице золотые пригодятся. Так что выходит?
-Что?..
-Нет у нас денег! - не выдержал он. - Стало быть, будем зарабатывать. Сколько медяков соберем, все наши. А теперь умолкни, сделай милость, посиди в холодочке на обочине, песенки свои вспомни, а я до поселка проедусь, узнаю, как тут, можно ли выступать...
Не дожидаясь ответа, он пришпорил резвого гнедого конька и направился к воротам. Давно не приходилось носиться вскачь, чистое наслаждение!..
Маша свела Зорьку на обочину, где тенёк нашелся, села на телегу, пригорюнилась. Ну вот, снова Весь выставил её полной дурой! И ведь правда, как-то он упоминал про то, как опасно трясти перед чужими полным кошельком, всякие ведь люди бывают, но... У Маши это никак не укладывалось в голове: обокрасть кого-то, отнять лошадь, вещи... кем для этого нужно быть!
Но ведь они тоже воровали! Они Зорьку увели, телегу украли, Весь правильно сказал! Так что же выходит, она, общевистка, на самом деле ничем не отличается от всех остальных людей? С другой стороны, она ведь участвовала в краже вынужденно, что ей еще оставалось? Но, может, другие люди тоже воруют вынужденно, вдруг им еды купить не на что? Или это всё отговорки? Можно ведь заработать, а не красть...
Маша поняла, что окончательно запуталась, и решила лучше последовать совету Веся и вспомнить слова песен, которым учил ее Раххан-Хо, да так увлеклась, что прозевала прибытие белобрысого.
-Поехали, - скомандовал он, не тратя лишних слов. - Повезло нам. Сегодня и завтра ярмарочные дни, заплатим сколько надо - пару медяков я наскребу, - и можем выступать. Что трясешься? Бери вожжи, и поехали! Я постоялый двор нашел подешевле, где в долг поверили. Оставим там лошадей и пойдем, делом займемся!
-Но я... - начала было Маша, но Весь не дал договорить:
-Что, голоса лишилась? Ты не фордыбачь, не то ночевать на конюшне будешь!
Маша подавила желание запустить в хама молотком (нашелся на поле битвы с разбойниками, верный спутник!) и подогнала Зорьку. Силой ничего не докажешь, а разговорами с Весем ничего не поделать, такой уж человек... трудновоспитуемый! Наверно, Вождь или хотя бы Второй секретарь смог бы достучаться до закоснелого в феодальных предрассудках разума Веся, но Маше это явно было не по силам. Говорят, любовью и лаской даже свинью воспитать можно, но белобрысый был намного упрямее любой свиньи, к тому же будто глох, стоило Маше начать речи!..
После тишины дороги городок оглушал. Узкие улочки, множество народу, телеги и подводы тянутся одна за другой еле-еле, толчея та еще! А уж запах... Маша с трудом подавила желание зажать нос, жаль, руки были заняты! Как можно существовать в таких антисанитарных условиях? Она видела, как из окна второго этажа кто-то выплеснул помои прямо на улицу, чуть не на головы прохожим!
А Весь, такой утонченный, - запах пота ему не нравится, видите ли! - вроде и не замечал этого безобразия. Конечно, он на коне повыше над мостовой будет, чем Маша на телеге, но всё равно, вонь стоит просто оглушительная, аж глаза слезятся! "Интересно, в столице у них так же живут?" - невольно задумалась Маша. Её потянуло обратно в деревню, где хозяйки соревновались, у кого двор да улица перед воротами чище выметены!
На постоялом дворе оказалось шумно и неуютно, сновали туда-сюда подозрительные типы с бегающими глазами (Весь ткнул Машу локтем в бок и велел присматривать за пожитками как следует), пахло прогорклым маслом и постоявшим капустным супом, который в этих краях особенно любили... Словом, ничего общего с чистеньким и опрятным заведением в Перепутинске!
Вещи пришлось перетаскивать наверх: оставлять их на телеге было попросту нельзя. Весь, кажется, опасался поутру недосчитаться и телеги с лошадьми, потому что сунул сторожу еще монету и приказал смотреть хорошенько, если не желает лишиться какой-нибудь важной части тела! Вид у белобрысого был достаточно грозный, потому что бородач-сторож закивал и клятвенно пообещал присмотреть за лошадками самолично...
-Зато в долг верят! - не удержалась Маша. - А что, мы в одной комнате жить должны?
-Если тебя это смущает, марш на конюшню, - распорядился Весь, - заодно за лошадьми приглядишь, нет у меня доверия к этому сторожу...
-Вот ты и ночуй на конюшне! - возмутилась девушка. - Раз так беспокоишься!
-Пожалуй, так и поступлю, - сморщил нос Весь, - там почище будет... Но это мы попозже решим. Давай-ка, переодевайся в чистое, пора! Сейчас как раз самое время...
-Выйди, пожалуйста, - попросила Маша. Еще не хватало переодеваться при этом...
-Не императрица, поди, - хмыкнул Весь, без малейшего стеснения стаскивая пыльные штаны, чтобы заменить их на другие, поярче и почище. - Давай, что стоишь?
Маша краем глаза увидела Веся совсем без одежды, и предпочла отвернуться сама. Ну что за человек?! Это же просто некультурно - так себя вести! Нехорошо малознакомым мужчине и женщине переодеваться в присутствии друг друга, не принято! Но разве ему объяснишь?..
-Готова? Пошли, - велел он. - И книгу свою оставь. Не бойся, не сопрёт никто, тут читать-то мало кто умеет...
Пришлось послушаться. Маша, правда, спрятала драгоценный том под подоконник, нашлась там ниша, будто нарочно для того предназначенная. Весь только фыркнул на это.
Но девушка стала особенно дорожить книгой после того, как выяснилось, что это не просто память о родине и сборник мудрых мыслей Вождя, а живая помощница. Правда, гадать Маша пока больше не рисковала - это интересно, но ведь и страшно. Можно спросить, к примеру, вернется ли она в свой родной мир. А вдруг книга ответит, что нет? Девушка предпочитала неизвестность обреченности, а потому всё откладывала на потом новый сеанс гадания...
Маша, оказывается, совсем отвыкла от шумной толпы, да еще такой бесцеремонной: толкнут, на ногу наступят, в стенку впечатают и даже не подумают извиниться, на тебя же и наорут, и ладно, если не матерно! А вот Веся почему-то стороной обходили: то ли из-за его острых локтей, то ли благодаря надменному выражению лица. Маша заметила: таких наглых тут опасались, не угадаешь ведь, благородный или бандит какой, зачем нарываться?
Добравшись до рынка, они попали в такую круговерть, что Маша едва не отстала. И отстала бы, - Веся в толпе не очень-то разглядишь, с его ростом, - если бы спутник ее не подождал. Он уже успел сунуть кому надо пару мелких монет, а теперь выглядывал место поудобнее.
-Тут в самый раз будет, - кивнул он в сторону. Там ярмарочная площадь вплотную подступала к жилым домам, глухая стена какой-то постройки явно показалась Весю хорошей заменой театрального задника. - Пошли!
Ухватив Машу за рукав, он потащил ее через ряды лицедеев. Маша только диву давалась: один глотал огонь и выплевывал его прямо в проходящих мимо (наверно, именно поэтому к нему никто не подходил настолько близко, чтобы бросить монетку), другой жонглировал, да так ловко, что оторопь брала. Третий показывал фокусы с живой курицей, у четвертого были дрессированные собачка и кошка, пятый разговаривал сам с собой разными голосами, так что публика хохотала и щедро сыпала монеты, шестой представлял кукольный театр...
"Да разве у нас получится с ними соревноваться? - расстроилась Маша. - Они вон какие ловкие и опытные, а мы?.. Именно что самодеятельность!"
-Что нос повесила? - заметил Весь перемену ее настроения. - Гляди веселее! Отработаем - семечек тебе куплю, будешь шелухой в конкурентов плевать!
-Нужны мне твои семечки, - буркнула Маша и встала к стенке, будто плененная бандитами общевистка перед расстрелом.
-Да улыбнись хоть! От твоей кислой физиономии куры нестись перестанут! - прошипел Весь, взмахнул широкими рукавами и вдруг завел неожиданно звонким голосом, какого Маша у него никогда не слыхала: - Подходи, честной народ, потешиться! Весь Сторож и Маша Звонкая всё своё мастерство покажут, ничего не утаят, вам на радость, на потеху, себе на пропитание!..
-Откуда?.. - удивилась Маша, увидев в руках у Веся несколько коротких ножей. Он ведь говорил, что...
-У разбойничьей лошадки в переметных сумах много чего полезного нашлось, - широко улыбаясь, ответил Весь. - Не стой столбом, давай, продолжай вместо меня! У тебя голосище - не дай боже, всю ярмарку оглушишь!
-Подходи, честной народ! - прокашлявшись, начала Маша, дала петуха, но быстро справилась с собой. - Подходи, будешь семечки кушать да песенки слушать! Уж душеньку вам распотешим, сказочкой утешим, острым словцом уколем, доброй шуткой...
-Да у тебя талант, - хмыкнул Весь. Ножи в его руках взлетали всё выше и выше, сверкая бритвенно острыми лезвиями на солнце. Сколько их? Раз... два... Маша насчитала шесть штук, но Весь управлялся с ними легко. - Валяй дальше, вон народ потянулся!
-Смотрите-ка на Веся Сторожа! - затянула Маша во весь голос. - Много лет был в дальних странах, ходил с караваном! Обучился разному, всякому прекрасному... Ножи в руках пляшут, видят радость вашу! Подходи, народ, не скупись, да немножко расступись - не ровен час, ножик сорвется, кому в грудь вопьется!
-А это ты зря... - прошипел Весь, когда собравшиеся заметно прянули назад, и принялся бросать ножи как-то хитро, с подвывертом, через плечо, через локоть, а то и вовсе через колено.
-Шутку пошутила! - поспешила исправиться Маша. - Весь Сторож ножа не упустит, беды не допустит! Не бойся, народ честной, ближе подходи, в оба гляди! Такие трюки - всем артистам наука!..
-И правда, ловкач какой, - раздалось из толпы. - Ишь, ишь как машет!
-А ну уронит! - радостно предположил кто-то, и тут же Весь упустил два ножа.
Толпа (а народу собралось уже изрядно) дружно ахнула и подалась вперед, а потом снова ахнула, когда Весь четыре ножа поймал между пальцами одной руки, пятый - плашмя - на колено, а шестой - пальцами ноги. И когда разуться успел?
-Что, не видали такого? - задорно выкрикнул он. - Ну, еще не скоро увидите, проездом мы в ваших краях, так что в оба смотрите! Встань к стене, - велел он Маше, - живо! И не шевелись, а то нос отрежу!
Она повиновалась, не очень понимая, зачем это нужно.
-Красно говорить я не мастер, скажу по-простому, - продолжал Весь, ножи снова начали в его руках опасный танец, - Научили меня трюку этому на далеком юге, там этак на прочность молодых парней испытывают! А у нас и девки не трусливее, верно, Маша?
-Верно, - подтвердила она.
-Ну, гляди, народ!..
Тут, кажется, Маше очень повезло, потому что она оцепенела и не смогла сдвинуться с места: ножи один за другим полетели в нее, в грудь, в голову, в ногу...
Бац, бац, бац - все впились в бревенчатую стенку, один вжикнул прямо около уха, срезав прядь волос!
-Видали? - хвастливо спросил Весь. Толпа ответила восторженным гулом, а Маша так и не могла опомниться, пока Весь выдирал ножи из прочного дерева и за руку выводил ее в середину площадки. Прошипел: - Деньги собери, дура, да не забывай кланяться и улыбаться!..
Маша с застывшей на лице улыбкой пошла по кругу, подставляя пустой кошель. Кидали медяки, но щедро. Да даже и серебрушка одна попала!
Весь тем временем изображал что-то вовсе несусветное: прошелся на руках, потом снова взялся за ножи...
-Ну, хватит руками да ногами махать, - решил он, наконец, явно заметив, что публика начинает редеть. - Пора душеньку потешить! Маша! Давай печальную, про березу!..
От тычка под ребра Маша опомнилась и, хоть не думала, что сможет выдавить хотя бы слабый писк, все же начала песню. Она и правда была печальная, про разлуку, и девушка увлеклась, вспомнив, как певала ее Раххану-Хо, а тот так славно слушал! Слушали и сейчас, да еще как! Даже бородатые купцы украдкой утирали глаза... Правда, Маша не была уверена, что это только её заслуга: Весь вынул флейту, начал подыгрывать ей, а играл он чудесно. Вот на что пакостный человек, а такой талант! Бывает же...
-Иди собирай деньги, - велел он ей, на мгновение отняв флейту от губ, когда песня кончилась, а сам продолжил играть.
На этот раз сыпали еще более щедро, кошель приятно отяжелел.
-Ну, что в слезы ударились? - Весь вдруг прервал печальную мелодию, от которой щемило сердце. - Давай-ка плясовую, Маша!
Маша послушно "дала", одну из тех, которым обучил ее Раххан-Хо, веселую и разухабистую, а Весь подыгрывал так залихватски, что ноги сами пускались в пляс! Кто-то из зрителей даже вприсядку прошелся...
-Завтра-то, завтра будете, что ли? - спрашивали их, когда они выбирались прочь с ярмарки. - Свояченицу приведу послушать, уж больно душевно девка поёт!
-Дядя, дядя, а завтра ты в нее ножики метать будешь? - дергали Веся за рукава мальчишки. - А вдруг промахнешься?..
-Какие добрые дети, - хмыкнул он, покосившись на Машу.
-Мог бы и предупредить, - сказала она с обидой.
-Ты бы не согласилась, - пожал плечами Весь.
-А так? Вот я бы дернулась, тут бы ты меня к стенке и прибил! - вскинулась она.
-Не прибил бы, - хмыкнул он. - Я этому лет в десять научился, с тех пор рука только вернее стала. Хм... а неплохо! Еще день, сможем вдоволь припасов купить!
-А теперь что? - спросила девушка, когда они уже входили в ворота постоялого двора.
От выступления Маша ужасно устала, не столько от него самого, конечно, сколько от внимания публики. Конечно, раньше она участвовала в самодеятельности, но ведь там были свои, товарищи! А здесь совершенно чужие люди, да еще и платят деньги за представление!
Для девушки все это было в новинку. Ведь петь и плясать нужно от души, когда сердце поет в груди и хочется поделиться с остальными своими переживаниями! А за деньги... Как-то это было неправильно, нелепо.
Однако она чувствовала также и радость, что их выступление понравилось. Это особенное чувство для любого артиста, сладкое, как спелые летние фрукты, только что сорванные с ветки.
Маша даже зажмурилась, так явно вспомнился вкус сладкого яблочного сока на губах, когда она вместе с подругами прошлым летом ездила в сады, помогать со сбором урожая. Они рвали сочные плоды, укладывали их в большие корзины, а иногда и съедали сами, не в силах устоять перед благоуханием августовских яблок, нагретых щедрым солнцем. Девушки шутили и смеялись, то и дело затягивая песни, чтобы работалось веселее... И что это были за дивные песни - многоголосый хор ладно выводил слова, будто все они стали на время частичками одного единого организма. Да что там - они и были все едины, и каждый общевист с полным правом ощущал себя частью великого целого, необходимым кусочком общевистского общества.
От этих воспоминаний Маше так отчаянно захотелось домой, что слезы выступили на глазах.
-Теперь в баню, - Весь отсыпал ей несколько медяков. - Поди смену одежды возьми да вымойся как следует. Вон, у служанки спроси, куда идти, она покажет.
-А ты?.. - Маша сперва задала вопрос, а потом поняла, что это было невежливо.
-А я... - Весь ухмыльнулся довольно. - Прогуляюсь, пожалуй!
-Куда это? - встревожилась Маша. Вдруг он намерен бросить ее здесь?
-А это не твое дело, - обрезал он. - Иди давай. За ужин твой заплачено. Это вот отдашь хозяину за постой. Будет еще вымогать, или пристанет кто, дай промеж глаз, ты можешь...
С этими словами он какой-то особенно легкой, едва ли не танцующей походкой отправился прочь. Маша недоуменно проводила его взглядом, потом вздохнула и пошла искать хозяина. Есть очень хотелось, да и баня - дело не последнее. А вот оставаться одной на постоялом дворе, полном подозрительных личностей, ей совсем не улыбалось! Конечно, она и правда промеж глаз может двинуть, но... Не вышло бы, как с теми разбойниками!
Вот поэтому Маша, с наслаждением вымывшись в плохо топленной бане, предпочла уединиться в своей комнатушке с книгой Вождя. Она и так уделяла ей преступно мало внимания! Зато сегодня уснула с толстым томом в обнимку...
Весь явился под утро, распьяным-пьяной, открыл дверь пинком (как это ему удалось, Маша не поняла, закрылась ведь на ключ!), ввалился в комнату, распространяя удушливый аромат духов и не глядя рухнул на кровать. Прямо на Машу, к слову сказать, кровать-то одна была! Нет бы на топчан лёг!..
Маша спихнула с себя мгновенно захрапевшего Веся, возмущенно посмотрела на него: нет, сейчас смысла нет что-то предпринимать, он вообще невменяемый! Улыбается, говорит сквозь сон что-то вроде "ну, милая, не кочевряжься, заплачу щедро! Вот так, умница! А теперь поворотись!"... Это где же он был?
Маша поискала кошель, который Весь унес с собой, нашла и обомлела: почти пуст! Того, что там осталось, едва хватит овса лошадям купить, а им же еще припасы нужны! Ах он...
Очень хотелось влепить мерзавцу оплеуху, - это ведь он их честно заработанные деньги прогулял, и там как минимум половина принадлежала Маше! - но толку? Пока не проспится, всё равно не поймет. Да и бить беспомощного - это как-то...
Но правда, где он был? Пил, это точно... А вот запах духов чужой какой-то. От Веся если и пахло, то не так, не настолько гадко, хоть и сильно. И вот на подбородке след чего-то красного, и на щеке возле уха тоже... Кровь?! Нет, тут же поняла Маша. Это не кровь, это помада! Вот, значит, как... Он спустил все деньги на ЖДУ!
Поняв, что сейчас точно раскроит негодяю голову вот хотя бы табуреткой, Маша хлопнула дверью, рыкнула на попавшегося под ноги пьянчужку, попытавшегося ее обнять, - еще один прохвост! - да так, что тот на пол сел, и отправилась на конюшню. Погладила Зорьку, разбойничьего конька, - его так и стали звать Разбоем, за подлый нрав, кстати говоря, под стать хозяину конь оказался! - всплакнула даже от обиды, а потом устроилась на мягком сене и сама не заметила, как уснула.
Проснулась, уже когда рассвело, умылась у колодца и хмурая поднялась наверх, в комнату.
Маша помнила, как страдают обычно мужчины с похмелья, и готовилась вдоволь поиздеваться над зеленым и охающим Весем, но не тут-то было! Судя по всему, поднялся он уже давно: окошко было выставлено вместе с рамой, так что в комнате немного посвежело, а Весь, успевший отмыться от ночных похождений и избавиться от отвратительного сладкого запаха духов, мурлыкал себе под нос фривольную песенку, заплетая еще влажные волосы в косу.
-Ты где бродишь? - спросил он благодушно, подняв глаза на Машу.
Вот так дела! И следа ночной гулянки нет: глаза не покраснели, синяков под ними нет, да и вообще видок у Веся неприлично бодрый и отдохнувший.
-Это тебя надо спросить! - сказала она, хотя сперва собиралась замкнуться в гордом молчании. - Как ты мог?
-Что я мог?
-Вот! - девушка бросила ему на колени почти пустой кошель, в котором одиноко звякало несколько монеток. - Как ты мог всё потратить?
-Да запросто, - ответил он, скручивая косу узлом. - Тут хоть и не столица, а цены... Опять же, с улицы я девку брать не собирался, а шлюхи почище и дерут втридорога. Но ничего оказались девочки, ремеслу обучены, хоть и не чета тем, кого я знавал...
-Ты... - Маша задохнулась от негодования. - Ты взял и спустил все наши деньги на... на... гулящих женщин! И тебе даже не стыдно?!
-Почему мне должно быть стыдно? - искренне не понял Весь. - Это естественная потребность, о которых ты, кстати, всё время твердишь!
-Напиваться до полусмерти - тоже потребность?!
-Да, - сознался он весело. - Иногда нужно расслабиться. Ну, что ты надулась? Пойдем, еще заработаем, дел-то на пару часов... На завтрак нам тут хватит, а там уж...
-Значит, я буду работать, а ты пропивать?! - Маша уперла руки в бока. Вид у нее был более чем грозный, но Веся это только насмешило.
-Семечек куплю, - напомнил он и едва увернулся от запущенных в него мятых штанов: Маша забрала у прачки. - Ох, и грозна ты!
-Не смешно! - отчеканила девушка. Весь явно не воспринимал её гнев всерьез, и от этого было обидно вдвойне. - Ты вот сегодня и развлекай публику, а я не буду у стенки стоять!
-Ну и не стой, - согласился Весь. - Будем траву жевать, как вон Зорька твоя. Я пошёл. Догоняй, да двери запри! На два оборота, а не на один, как ночью, а то этот замок ногтем открыть можно, а у нас вещи тут...
Так он еще и понял, как дверь заперта, хоть пьян был до изумления!
Деваться было некуда. Маша повторила про себя несколько неприличных слов, примерила их на Веся. Она подумала было, что неприлично общевистке так ругаться, но ситуация того заслуживала. Вздохнув, Маша пошла следом за мужчиной. Ладно, сегодня день она поработает, но потом отберет у Веся кошель с деньгами... ну, хотя бы половину! Заставит сразу купить припасы, и немедленно - прочь из этого городишки!..
Выступление и на этот раз прошло неплохо, но на Веся вдруг напал дурной стих. То ли мало заработали сегодня, то ли отходняк после ночных гулянок его наконец пристиг, но он вдруг сделался зол и нетерпим.
Маша уже давно усвоила, что Весю нельзя перечить в такие моменты - чревато скандалом, так что молча отправилась по торговым рядам, покупая то, что он велел. Надо отметить, что Весь, хоть и аристократ, торговался так, что Маша диву давалась. Вот непредсказуемый! То швыряется деньгами, то за медяк удавится!..
А покупать нужно было много чего, Весь вспоминал то об одном, то о другом... До сих пор об их быте больше заботился Раххан-Хо, как опытный путешественник, однако теперь он больше им не помощник. Маша вздохнула, в очередной раз подивившись, что обычный на вид парень оказался драконом. Балагур и сказочник сам оказался сказочным чудовищем, и это никак не укладывалось у Маши в голове.
Разумеется, тащить покупки пришлось ей, Весь милостиво согласился донести лишь корзинку со свежими яйцами, мотивируя это тем, что Маша их как пить дать раскокает!
Расплатившись окончательно с хозяином постоялого двора (в кошеле снова звякало на донышке), путешественники, к большой Машиной радости, направились прочь из городка...
Маша правила телегой - снова миновали ярмарку, - одновременно размышляя о Раххане-Хо, а потому не сразу заметила, что их телеге преградили путь трое мужчин. Зорька была лошадью умной, потому остановилась сама, не дожидаясь возницы.
Самым старшим и по виду самым главным среди незнакомцев был худой, как щепка, тип с неприятным лицом. Маша и сама не понимала, чем он ей так не глянулся - вроде бы обычный человек, без уродств и особых странностей. Однако какой-то липкий, ощупывающий взгляд, перебегающий с Веся на Машу, лихорадочные движения, которыми он облизывал тонкие губы, прилизанные волосенки мышиного цвета, - все это вызывало общее ощущение брезгливости. И даже дорогие одежды и парочка охранников за спиной (по всей видимости, это были именно они), не спасали.
Маша скорее не увидела, а ощутила, как сразу напрягся Весь.
Наверняка незваные гости не сулили ничего хорошего. Сможет ли Весь справиться с ними? Тем более что сложно предугадать, как себя поведут жители селения, если артистам вздумается перечить этой, судя по всему, важной шишке. Того и гляди, что пособят своим, скопом скрутят чужаков.
-Что угодно благородному господину? - первым заговорил Весь. Он спешился, держа коня под уздцы.
В тоне его не было ни малейшего почтения, уж больно не привык сиятельный граф склоняться перед кем-то, кроме царственных особ, а сегодня ему еще и шлея под мантию попала!
Это заметил и пришелец, взъярившись:
-Ты как разговариваешь со мной, актеришка? Да ты знаешь, кто я?
Весь хладнокровно ответил:
-Разумеется, нет, вы ведь не соизволили назваться!
Только Маша, успевшая немного его изучить, видела, что он в ярости. К нему, урожденному графу и высшему жрецу своего бога, обращались на "ты", да еще и возмущались, что он недостаточно почтителен! Пусть даже в этом мире Весь - никто, однако привычки и представления о себе, впитанные с молоком матери, не так-то легко побороть! Он мог дурачиться на ярмарке, изображая артиста, но - по своему желанию! А тут...
Формально Весь был совершенно прав - незнакомцы не представились, однако они с Машей сейчас играли роль артистов, представителей самого бесправного класса, которых здесь любой может обидеть! Маша подумала, что Весь мог бы быть и повежливее - не переломится, если отвесит поклон. В конце концов, и она не привыкла у себя дома кому-то кланяться, а как попала в этот мир - пришлось научиться, пусть и скрипя зубами.
-Приветствую вас, господин управляющий, - со всем изяществом поклонился товарищ Маши.
Лицо Веся при этом осталось невозмутимым, хотя понятно было, как ему невмочно почтительно обращаться к тому, кто его столь ниже по положению!
Но выбора не было - с худого явно сталось бы и приказать палками поучить строптивого артиста.
Зато взгляд Ферия сразу стал благосклоннее - вежливый тон и глубокий поклон явно польстили самолюбию управляющего.
-Так-то лучше, а то я уж подумал, что ты из этих "революционеров", которые заявляют, что никому не собираются кланяться! - заметил он.
Маша понадеялась, что лицо ее сохраняет такое же спокойное выражение, как у Веся, или хотя бы чтобы никто не заметил, как ее передернуло при этом упоминании.
-Нет, что вы, господин управляющий! - опять поклонился Весь. - Мы простые артисты, какое нам дело до политики?
-Стало быть, вы послушны законным властям? - зачем-то снова уточнил худой.
-Конечно, - заверил Весь почти искренне. - Но что угодно господину?
Худой нахмурился, похоже, раздумывая, померещилось ли ему в словах циркача предложение наконец сообщить, что надо, и побыстрее проваливать, или же нет.
Затем, видимо, решив не обращать пока внимания на странного артиста, вроде бы почтительного, но одновременно почему-то кажущегося дерзким, он пояснил:
-Моему господину приглянулась твоя девка. Он предлагает тебе продать ее или дать на время.
Маша внутренне сжалась, готовая к тому, что сейчас Весь нагрубит этому высокопоставленному нахалу, а то и бросится на него, невзирая на опасность.
Но Весь преспокойно пожал плечами, покосился на Машу, сказал ей:
-Добеги-ка до торговых рядов. Соли забыли купить!
Соль они купили, и предостаточно, но Маше стало ясно: он просто хочет убрать ее из-под удара. Неужели благородство проснулось? Так или иначе, она была благодарна, что может ускользнуть из-под этих липких взглядов и, соскочив с телеги, Маша кинулась к ярмарке.
-А не сбежит? - поинтересовался Ферий, глядя ей вслед. Задняя часть у Маши была вполне аппетитной, это и Весьямиэль признавал.
-Куда ей бежать? - пожал он плечами. Очень некстати подвернулись эти трое... Или, наоборот, кстати?
-Так продашь? - снова спросил тощий.
-Да можно и продать, - невозмутимо ответил Весьямиэль. План у него сложился быстро. - Смотря сколько предложите!
-Ты не наглей! - нахмурился управляющий. - Сколько господин даст, тому и рад будь!
- Э, нет, так дело не пойдет, - протянул Весьямиэль, начиная отыгрывать роль. Тон его сделался развязным и даже нагловатым, и заговорил он иначе, почти как те люди, которых они во множестве встречали сегодня на ярмарке. - Девка молодая, крепкая да справная. Пока я еще такую же найду да научу всем премудростям... это ж чистый убыток мне выйдет, господин управляющий. А эта уж обученная, сколько я с ней возился - то она на хорошие денежки потянет! А иначе я вовсе не согласен!
Начался ожесточенный торг: Весьямиэль своего упускать не собирался, и желал только, чтобы Маша не вернулась раньше времени. Видно, о том же думал и управляющий, поскольку особенно не упорствовал. Весьямиэль же, успевший узнать примерные расценки на живой товар, тоже не слишком задирал ставку. Наконец, ударили по рукам...
-Только вот что, господин, - счел необходимым предупредить Весьямиэль. - Она и укусить может, и ударить, а видали, поди, какие у нее кулачки-то?
-Ничего, - осклабился управляющий. - Господин строптивых как раз любит, так что ему по нраву такое будет!
-Да и на голову она не сказать, чтоб очень сильна была, - продолжал Весьямиэль. - Иногда такую чушь несет - обхохочешься! Так вы ее не слушайте, если что. Это ее предыдущий хозяин обучил, насилу убедил ее помалкивать. Песни она хорошо поёт, а так рот откроет - уши вянут!
-На то свои средства есть, - хмыкнул тот. - Держи вот...
Весьямиэль принял приятно звякнувший кошель, довольно улыбнулся. Тут и Маша вернулась с мешочком соли, подозрительно оглядела какие-то очень уж благостные лица окружающих...
Медлить было нельзя, сейчас как спросит что-нибудь... Весь одним движением оказался рядом - девица и опомниться не успела, - легко завел ей руку за спину, отчего та охнула, а затем свободной рукой прикрыл девушке рот.
-Говорю ж, норовистая она малость, - сообщил он тощему. - Меня-то слушается, я, в случае чего, и вожжами выдрать могу, а вы с ней ухо востро держите!
Маша дернулась, замычала горестно и возмущенно: Весь был ниже ее, да и могучим сложением похвастаться не мог, да и взял всего лишь за запястье, но она и не пробовала пошевелиться, наверняка чувствовала, если двинется, Весь сломает ей руку. Так он и держал ее, пока охранники тощего доставали веревки.
-А ты ловкач, - отозвался тот, одобрительно наблюдая, как девушку связали по рукам и ногам, а потом сноровисто заткнули рот кляпом.
Маша брыкнулась и замычала, пытаясь выплюнуть кляп, но у нее ничего не вышло. Ей оставалось только гневно сверкать глазами, но это ни на кого не произвело впечатления. Разве что один из охранников ласково пощупал ее за бок.
-Да, она дикарка, - довольно произнес управляющий. - Удружил, парень! Господину такие в самый раз, просто обожает их воспитывать!
-Теперь она ваша, делайте с ней, что хотите, - преспокойно кивнул Весьямиэль, отходя в сторону и побрякивая монетами в кошельке. Деньги мелкие, конечно, не золотые, но так даже лучше - меньше подозрений вызовут.
На глаза девушки навернулись бессильные злые слезы, наверняка она обозвала бы его последними словами в ее понимании, смешными такими, если бы смогла.
"Ну прости, детка, - цинично подумал Весьямиэль, привязывая Разбоя к телеге: теперь править предстояло ему. - На выступлениях много денег не заработаешь, а вкусно кушать и тебе хочется, не так ли? Так что потерпи..."
Маша замычала и снова брыкнулась, но на это никто не обратил внимания.