Дежурство на метеостанции тянется долго - как-никак смена восемнадцать земных часов. За вредность, конечно, доплачивают, но скука от этого никуда не девается. И одной из любимейших и популярнейших тем являются байки и легенды о похождениях знаменитых разведчиков, особенно Жени Либермана.
Вот, к примеру, история о том, как он женился.
Женя Либерман, прославившийся тем, что в одиночку обнаружил артефакт внеземной цивилизации на Плутоне, а также вверг в состояние идеологической кататонии представителей вероятного противника, рассчитывал встретить Новый год, как обычно, на исследовательской базе. Ан нет. Видеть там правдоискателя Женю уже давно не могли, и пока он отсиживался в палатке, еще терпели, но встречать с ним Новый год...
Одним словом, начальство быстренько оформило ему перевод на Сатурн, на станцию в одном из его колец.
"Ты ж давно мечтал там поработать", - сказал начальник, вручая Жене предписание и прочие документы. На станции работал заклятый друг начальника, и таким нехитрым образом он намеревался испортить тому Новый год. Тот-то не знал, что такое Женя Либерман в естественной среде обитания, слышал только, что это чрезвычайно везучий разведчик!
Народу на станции было немного. Во-первых, здесь, на краю Солнечной системы, вообще народу немного, во-вторых, именно эта станция славилась своей какой-то особенной невезучестью. По мысли начальства женина везучесть должна была компенсировать невезучесть станции, вследствие чего вектор делался равен нулю, после чего все проблемы резко становились параллельны. Или перпендикулярны.
Но самого Женю это не радовало. Он подозревал, что его просто хотят выкинуть с перспективного места, чтобы следующий найденный диск именовался не диском Либермана, а, скажем, диском Иванова (по фамилии начальника станции) или диском Аксенова (по фамилии главного инженера). Но деваться было некуда. Женя прибыл на новое место работы в очень мрачном настроении.
"Почему было не устроить станцию на Титане? Или на Рее?" - думал он, проходя формальности. Женя любил ощущать под ногами твердый грунт планеты или хотя бы астероида, а на станции с ее пониженной силой тяжести чувствовал себя неуютно. С другой стороны, тут можно было ходить без тяжелого скафандра повышенной защиты и без шлема (правда, дыхательные маски были наготове, станция иногда травила воздух в самых неожиданных местах). А еще тут были девушки. Ровно три.
Женя сперва обрадовался, потом задумался, не связана ли легендарная неудачливость станции с этим фактом, но толерантно решил, что не. Зато он сразу связал ее с тем, что примерно тридцать процентов сотрудников были стажерами из братских и не очень стран. Языковой барьер, несходство обычаев и все такое.
Будучи человеком общительным, Женя оставил вещи в отведенном ему отсеке два на три метра (с тоской вспомнив комфортабельную палатку, не говоря уж о пещере) и пошел знакомиться с персоналом и налаживать личные отношения с экипажем. Потому как на базе всегда можно было раздобыть чего-ничего, а тут еще неизвестно, что за интендант и как к нему лучше подойти.
Худшие Женины предчувствия оправдались. Интендантом оказался немец.
Такой классический немец, причем из братской ГДР, аккуратный, белесый и в очках. Как его с очками пропустил отдел кадров, Женя понять не смог. Но хуже всего было то, что интендант с первого же слова не понял жениных намеков на то, что хорошо бы как-то подбодрить усталого гостя выдачей ему каких-никаких ништяков сверх положенного. Хотя по-русски немец говорил прекрасно. Он просто молча уставился на Либермана бледно-голубыми глазами и так же молча протянул ему ведомость, в которой Либерман и расписался за получение белья постельного - два комплекта, матраса ортопедического - одна штука, графина и стакана (всего по одной штуке), воды минеральной "Арктика" (0,5 л) - две штуки, комбинезона-скафандра наружного - одна штука, ботинок магнитных - одна пара, рации - одна штука, полотенец - две штуки, мыла "хвойного" - одна штука, носков теплых - три пары, носков хлопчатобумажных - три пары, белья нательного - четыре пары (на этом месте Либерман начал подозревать, что над ним издеваются), бритвы "Лада" - одна штука. Он не стал дочитывать список до конца, расписался и принялся получать означенное.
Полученное он кое-как впихнул под койку в своем отсеке, а мыльно-рыльные принадлежности засунул в шкафчик, после чего с тоской огляделся. Места в отсеке не было. То есть до такой степени, что с Жениными габаритами он мог там только стоять или лежать. Как бонус - сидеть, и то ноги не вытянешь.
Разместить любимые вещички и сувениры тем более было негде, а большую часть багажа вообще пришлось оставить на складе. Женя выцарапал только оранжевый свитер, который сразу же и нацепил поверх штатного комбеза (на станции явно экономили на отоплении, на складе Женя даже иней на стенах видел), и задорную бейсболку, которую подарили ему спасенные американцы.
Но главным было не это. В конце концов Женя не собирался проводить в своем закутке все двадцать четыре часа в сутки. Главным было то, что народ подобрался какой-то недружный, в смысле дружил парочками, а так чтоб собраться и со всей широтой русской души что-нибудь сообразить под салатик, этого не было. А значит, знакомиться ему предстояло с каждым в отдельности.
После немца-завхоза (его имя он узнал только через неделю и звучало оно как Отто Шмидт!) Либерман поспешил познакомиться с диспетчером. Им была красивая девушка Любава. К сожалению, Любава носила фамилию мужа, каковой бдительно присутствовал при знакомстве, хотя по идее делать ему в диспетчерской было нечего. Мужа звали Толя Знаменной, с ударением на "о", и был он местным эникейщиком.
Вторая девушка, фельдшер по имени Мадина смерила Женю холодным взглядом и сказала, что на Земле ее ждет жених. И показала стереофото, после чего Женя поспешил ретироваться: жених был размером примерно два на два с половиной и состоял из одних мускулов. Кажется, у него даже голова была накачана! "Он чемпион страны по вольной борьбе", - ласково сказала фельдшерица, и Женя загрустил.
Он нашел в себе силы похвалить ее выбор и быстренько исчез. Заодно подумал, что следует познакомиться с мужской частью команды. Просто потому, что ему с кем-то из них работать в паре. Да и вообще - работать. Мужская часть похлопала Женю по плечу, сочувственно кивнула на жалобы в адрес Отто Шмидта (зато, парень, у нас все как в аптеке, но ты у него снега на Европе не выпросишь) и предложила отметить событие в столовой вечером. Пирожными и чаем. Женя оскорбился. Не то чтобы он не любил пирожные, но встречать его чаем! Где коньяк, где виски, где, наконец, родная "Пшеничная" двойной очистки? Ну хотя бы чисто символически? Местные покряхтели и ответили ему где. Выходило, что до нее нужно пилить не просто на Землю, а в Казахстан, а потом от Байконура еще тыщу двести кэмэ до Караганды. А все потому, что начальник станции завязал... Ребята перемигнулись и многозначительно пообещали рассказать, почему именно он завязал, но потом. А сейчас - чай с пирожными.
Конечно, у Жени с собой было. Не могли же товарищи с базы отпустить его на Новый год с пустыми руками? Но было мало, и это нужно было беречь (собственно, запасы занимали большую часть подкоечного пространства), а не делиться с этими трезвенниками.
Женя с ненавистью подумал о начальнике базы на Плутоне и пошел на камбуз. Его живой ум уже прикидывал, как наладить производство аква виты.
Но для этого следовало наладить контакты с поваром. А поваром был... была изумительно красивая девушка, размера примерно пятьдесят восьмого. Она ловко управлялась с тремя кухонными роботами и не заметила Либерамана, зачарованная миганием огоньков на панелях.
-Здрасьте, - сказал Либерман. - Разрешите представиться: Женя Либерман.
Повариха повернулась к нему и дружелюбно заулыбалась:
-Наташа Королева. А вы к нам навсегда или в гости?
-Как повезет, - философски ответил Женя.
С одной стороны, он предпочел бы "в гости", но хотел не загадывать. Да и что это за гостевой визит, если предлагают только чай? Как-то это не по-товарищески!
Комбинезон на нее, должно быть, делали на заказ, потому что фигура шеф-повара (ну не поварихой же звать такую красоту) в стандартный бы точно не поместилась. Женя вообще-то любил худеньких девушек, но все равно не мог отвести взгляда от Наташи, будто сошедшей с полотен Рубенса.
Наташа посмотрела в его глаза, полные извечной скорби, вздохнула и порылась в недрах громадного холодильника.
-Только тут и быстро, - велела она, а Женя увидел бутылку "Будвайзера".
-Красавица, - растроганно сказал он. И тут же разлил "Будвайзер" в два стакана, не задаваясь вопросом, откуда на него свалилось это счастье. Наташа тоже не стала возражать, и они подняли тост за дружбу. Желательно за плавленый сырок.
Плавленый сырок тоже нашелся, и не один. И еще банка икры и даже настоящий хлеб - Наташа живо разморозила его в СВЧ-печи, и получился натуральный пир. Не хватало только воблы.
-Вот это дело, - сказал наконец Либерман. - Наташа, а что у вас тут все ходят как снулые рыбы? Одна вы как живая картинка... Серова.
Кустодиева он решил не упоминать. Мало ли, как девушка относится к русской живописи девятнадцатого века.
Наташа вздохнула, потом проверила, заперта ли дверь камбуза на электронный замок, и сказала шепотом:
-Сейчас расскажу.
И выполнила обещание. Женя услышал волнующий рассказ о том, что когда-то (еще года два назад) станция была как станция: народ весело кутил, так же весело работал, в перерывах весело дружил и даже более - на станции сыграли две свадьбы. Но в один прекрасный день начальник станции, глотнув живительного "Жигулевского светлого", выбрался на наружную поверхность модуля с целью починить там что-то (Наташа не разбиралась) и увидел, как прямо на станцию летит чей-то маленький кораблик, причем скорость его такова, что вот-вот произойдет роковое столкновение. Пока он соображал, что делать, чтобы избежать столкновения (собственную безопасность, как истинный коммунист, он в расчет не брал), кораблик подлетел так близко, что он уже видел облупленную обшивку, и... исчез. Начальник так остолбенел, что не отзывался на вызовы, и пришлось ребятам идти за ним и вносить внутрь почти на руках. После чего начальство пришло в себя и ввело на станции сухой закон.
-Ничего себе, - сказал Женя, запомнив про "Жигулевское светлое", которое всегда нравилось ему больше импортного, - это что же, ему привиделось?
-Не столько он выпил, да под хорошую закуску, - пожала мощными плечами Наташа и сунула Жене еще бутербродик, на этот раз с сервелатом.
-А что тогда? Корабль-призрак?
-Наверно. На радарах его не было, на записях тоже, видел его один только начальник.
-Ух ты! - Женя мысленно потер руки. Станция начинала казаться ему перспективной. - А позже никто не видел чего-то подобного?
-Никто, - сказала Наташа. - И ведь не пил он, так, кружку пивка по праздникам. А теперь и вовсе...
Женя в волнении встал и навернул круг по камбузу. Если явление произошло один раз, то оно может повториться и второй, это он знал точно. А если может повториться, то почему бы не в его, Жени, присутствии?
С этого дня он принялся активно работать. Неважно, что до Нового года оставалось всего ничего, Женя старался вникнуть в рабочий процесс (в смысле, всюду совал длинный нос) и за неделю достал всех так, что начальник начал подумывать о том, как бы вернуть подарочек на Плутон.
Но Женя был категорически против - он надеялся на встречу с таинственным корабликом. Он охотно дежурил, причем даже без напарника, как того категорически требовала инструкция. Он пользовался каждым случаем, чтобы выползти на внешнюю поверхность станции. Например, буквально за два дня до Нового года (команда вела довольно успешные переговоры с начальником станции насчет "Советского шампанского") он потребовал, чтобы команда технарей проверила антенны и внешние следящие устройства, и взялся сам проконтролировать качество и даже помочь своими руками. Помогать руками ему не дали: опасались за устройства, но милостиво позволили присутствовать. Женя и присутствовал, зорко озирая космические дали и тратя напрасно казенный кислород.
Говорят, если под Новый год загадать желание, оно непременно сбудется. Женя мечтал о чуде.
Чудо случилось. Правда, немного не такое, о каком он мечтал: в лоб Либерману прилетел небольшой метеорит. Совсем маленький, на крохотной скорости, но этого хватило, чтобы Женя сорвался с обшивки и завис в пустоте. На его призывы о помощи никто не откликался, видимо, техникам он надоел, и они сменили частоту. Женя брассом, сматывая страховочный фал, подплыл к ближайшему иллюминатору и постучал, но там никого не было.
Женя передвинулся дальше, но почувствовал, как неумолимая центробежная сила оторвала его от такой родной обшивки, за которую он цеплялся, как таракан. Ничего удивительного: станция двигалась вместе с вращающимися вокруг Сатурна небесными телами, а Женя пока не определился с орбитой. Он прикинул, что должен стать спутником станции в самом оптимистичном случае - если его не притянет тело покрупнее. Тогда, подумал он, перед его бывшими коллегами то и дело будут возникать полные либерманные затмения. Но его это не устраивало. Поэтому Женя смотал побольше троса, потом еще... и так до конца. Он тупо смотрел на обрывок, кляня бракоделов.
"Ну всё, прощай, станция, прощай, Земля, отправляюсь в последний полет, - подумал Женя, улетая куда-то в глубины кольца F. - И на ботинках сэкономили! Небось все магниты разворовали, а я погибай теперь..."
На его SOS никто не откликался, и Женя проклял местную технику. На Плутоне у него был такой скафандр!.. Даже с инопланетянами разговаривать можно было, а тут... Захолустье как оно есть!
Еще Женя думал о том, что кислорода у него хватит часов на шесть, но это если сбавить мощность обогрева вдвое. Неприятно, но что делать? Вдруг все-таки за новогодним столом заметят отсутствие Либермана? Заглянут к нему в отсек, поищут под койкой... найдут запасы и забудут о бедном Жене!
Это последнее обстоятельство обеспокоило его всерьез (то, что найдут, а не то, что забудут). Женя рыпнулся было снова в брасс, но как-то не задалось. Он с тоской, вращаясь, смотрел на уплывающую вдаль станцию (когда она оказывалась перед ним). Издалека она казалась такой красивой, почти как в фильмах про космических пиратов! И тут неожиданно в поле зрения попало что-то еще... Он не успел толком рассмотреть, потому что вращения никто не отменял, но оно его насторожило. Уж не коварные ли пришельцы рядом? А он, Либерман, открыватель диска Либермана, даже не в состоянии подать сигнал своим!
Когда Женя вновь обернулся вокруг своей оси, он обомлел. Прямо рядом со станцией зависло нечто.
Это были уже вторые пришельцы по счету Либермана. И они разительно отличались от первых. Во-первых, летали они на такой серебристой полупорционной тарелочке, в которой обычно в столовой подают борщ (Женя проголодался, отсюда и ассоциации), во-вторых, тарелка явно не знала, куда ей податься, и потому то ли пыталась догнать станцию, то ли улететь своим путем, не обращая внимания на высокотехнологичный продукт советского космостроения. Женя сменил частоту и заорал:
-Эй, на шхуне!
-Вас ист "шхуна"? - после паузы отозвались с кораблика.
-Дас ист фантастиш! - заорал Женя, на радостях припомнив почти весь свой активный словарный запас дойчландского. - Хельп! Хельп!
И добавил международное:
-Со-о-о-ос!
На хоккее обычно таким голосом орут "го-о-ол". "Шхуна" подлетела поближе, и Женя почувствовал, что жизнь удалась. Оттуда его уловили силовым лучом и потянули к входу в шлюз.
В шлюзе Женя пришел в себя и заранее приготовил улыбку.
Правда, улыбка его быстро померкла. На спасителях была черная военная форма с серебряным кантом (спасибо, фуражек не наблюдалось), и все они, как на подбор рослые блондины (на худой конец шатены), неодобрительно смотрели на красавца-брюнета Женю с его острохарактерным арийским профилем.
Это были западные немцы.
-Фройндшафт? - неуверенно спросил Женя и быстро добавил, демонстрируя голливудский оскал: - Гутен морген! Данке шон, камраден!
Камраден ничего не ответили. Были они какие-то странноватые: ни тебе скафандров (а если крушение?), ни переговорных устройств, форма, живо напомнившая Жене классику советского кино, выдвинутые вперед челюсти и общее невыразительное выражение лиц. Даже если его спасители не горели желанием завести с Женей фройндшафт, выбрасывать его обратно они тоже не торопились. Ясное дело, дисциплина, подумал Женя. Ждут, что скажет командир корабля.
После нескольких попыток договориться (Женя исчерпал свои познания дойчладнского, а спасители почти не говорили по-английски) они таки перешли на интерлингву.
-Кто ви есть такой? - с ужасным лязгающим акцентом сурово спросил первый помощник Розенриттер, как он представился.
-Евгений Либерман, - в очередной раз устало повторил Женя. - Третья исследовательская станция "Сатурн", младший разведчик.
Тут обступившие его высокие блондины расступились, давая дорогу командиру. У Жени отвисла челюсть - не как в кино, а по-настоящему. Командиром корабля была дама, блонд с короткой стрижкой.
Женя проморгался и спросил:
-Наташа? Тебя ли я вижу? Когда ты успела так похудеть? Тебе идет короткая стрижка, - сделал комплимент донельзя удивившийся Либерман.
Она правда ей шла, но и длинные волосы вкупе со значительным весом шли тоже. Однако в его положении об этом было благоразумнее умолчать.
-Вас ист Натащя? - удивился Розенриттер. - Говорить вежлив наш коммандер!
-Э, извините, - сказал Женя. - Я человек гражданский и в ваших знаках отличия ни бум-бум, - тут он выразительно постучал себя по макушке. Звук был такой, будто он и шлем не снимал.
Коммандер подошла ближе.
-Кто ви такофф? - спросила она интерлингве почти без акцента. Эх, могут же, когда захотят, восхитился Женя и сказал вслух:
-Евгений Либерман, третья станция Сатурна, младший косморазведчик.
-Вы отшень вежливый юноша. Отнако... почему вы запираетесь и не говорите правду? Вы есть разветчик, что вам приказано выведать на борту наш корабль?
-Нет-нет, я о вашей... м-м-м... шхуне вообще не знал! Просто меня... сдуло с нашей станции!
-О, вы верите во внезапные порывы звездного ветра? - прищурилась коммандерша, и Женя заулыбался.
-Только если они несут меня в сторону такой прекрасной фройляйн, как вы, - галантно ответил он.
И назвал позывные станции, благо секретными они не были. Но Либерман не был бы Либерманом, если бы не сплутовал - он назвал координаты базы на Плутоне, потому что ему очень хотелось обратно в палатку.
А если дойчи подбросят, он их угостит.
Лже-Наташа кивнула одному из амбалов, и тот поспешил удалиться.
Пока же они стояли на месте, и Либермана сверлили пять пар недружелюбных глаз и одна пара условно заинтересованных.
Наконец амбал вернулся.
-Они отрицать наличие разветшик! - торжествующе сказал он. - Они говорить, Либерман у них больше нет!
-Ну а я что говорю! - обиделся Женя. - Больше нет... сдуло потому что. А раньше был... вот сами спросите: был ли у них Либерман и посмотрите, что они ответят.
Кажется, коммандерше стало интересно, и на станцию снова полетел запрос.
-Либерман был, - прочитал ответ обер-лейтенант. - Но сплыл.
Женя изобразил, как плыл брассом на волнах звездного ветра.
-Как же фас сдуло? - светски поинтересовалась коммандерша.
-Я решил проверить, как высоко смогу прыгнуть, и отключил компенсаторы, - соврал Женя. - Меня и унесло. Я хороший прыгун!
-Но дас ист исследовательский нихт скафандр.
-Так меня занесло на станцию, меня поймали и удерживали силой,- вошел в раж Либерман. - Я вкрался в доверие к механикам и напросился помогать гайки крутить, и сбежал.
Амбалы переглянулись. На их нордических лицах явственно было написано, почему-то на английском: крейзи рашен. Они явно не сомневались, что крейзи рашен еврей Либерман способен на такое.
-Вы нарушайт дисциплин, - покачала головой валькирия. - Мы такой не допускай! Гауптвахта!
-Полностью согласен, - поспешил согласиться Женя. - На корабле дисциплина необходима. Но я же разведчик! Я должен был проверить... проверить все возможные опасности. Иначе какой же я разведчик!
-Фражеский, - любезно ответила она. - Гауптвахта! До Плутон!
Женя блаженно вздохнул и отправился на комфортабельную гауптвахту, оформленную в классическом западнодойчландском стиле. В смысле - ничего лишнего, койка, умывальник и экран на полстены, чтобы узник не заскучал. И еще беговая дорожка с велотренажером.
Женя потер руки, предвкушая, как он завалится спать. Не тут-то было. Амбал, приведший его сюда, знаками показал, что спать можно только после отбоя, а до этого надлежит вести активный образ жизни.
-А обед когда? - спросил Женя.
-Обед по расписанию, - строго ответил гауптман и вышел, выставив предварительно режимы на велотренажере и дорожке.
Однако Женя не был бы Женей, если бы не скрутил их моментально до предназначенных для инвалидов-сердечников, и, лениво крутя педали, уставился на экран. Показывали кино про пришельцев.
Кино было интересным, с субтитрами, он досмотрел до конца и перешел на пол - отжиматься. Он успел отжаться пять раз, когда строгий голос коммандера спросил, почему он лег отдыхать.
"Ага, я так и знал!" - подумал Женя и ответил, что он привык отжиматься по пятьдесят раз в день, а сегодня еще не успел ни разу. В связи с отлетом со станции.
Коммандерша помолчала, потом спросила, дает ли он согласие на трансляцию видео с гауптвахты на мостик. Женя радостно согласился и принялся картинно отжиматься, даже с хлопком - не зря он несколько лет провел в военизированных учебных заведениях, его там научили Родину любить и отжиматься.
Ради такого случая он был готов отжаться не пятьдесят, а шестьдесят раз. Может, даже шестьдесят два. И честно отжимался, пока наконец не устал. После чего вскочил с и широкой улыбкой уставился в камеру.
-На сегодня хватит, - сказал он. - А то на завтра не останется. Переходим к водным процедурам.
Душ, как Либерман уже выяснил, тоже имелся, за неприметной стенной панелью. Тесненький, но это был душ, а не ионная ветродуйка!
"С буржуинов хоть помыться", - подумал он и снял комбез вместе с бельем нательным хлопчатобумажным, начисто забыв о видеотрансляции.
И услышал вздох, скорее напоминавший порыв звездного ветра, чем собственно вздох.
-Гр-р-р-хм, - сказал он громко. - Вот досада, плечи в этот шкафчик не помещаются...
В итоге Женя в душ все-таки утрамбовался, немцы тоже были ого-го какими гренадерами, а рассчитана помывочная была явно на них. Тут Либерман представил себе коммандершу в душе и поспешил развернуться к камере спиной. И запел, чтобы скрыть неловкость.
Он душевно исполнил "Катюшу", прежде чем вспомнил, что у западных дойчей с этой песней могут быть связаны кое-какие неприятные воспоминания. После чего смутился уже окончательно и умолк. Впрочем, и душ кончился, то есть суточная норма воды.
Довольный Женя выбрался из душа, завернувшись в полотенце уставное махровое.
-И когда обед-то? - спросил он в пространство.
Молчание было ему ответом. Женя пожал плечами и, как был в полотенце, рухнул на койку. Та попыталась коварно сложиться, потому как не время и не положено, но вес Либермана заставил ее оставаться на месте. Правда, койка все равно подрагивала, стремясь выполнить живодерскую инструкцию, но это было даже приятно, как вибромассаж или как объездить дикого мустанга. Правда, Женя до сих пор мустангов не объезжал и видел их только на картинке, но ощущение было именно таким. Полежав немного, он снова запел. На сей раз он исполнял знаменитую "Митчел" легендарной группы "Битлз".
Поскольку койка дергалась, мотив получался, как в модном танцевальном клубе. Женя такие заведения не очень любил, но поскольку еще не дожил до посещения вечеринок "кому за 30", вынужденно ходил на танцульки. Медленные танцы его вполне устраивали.
Вспомнив о танцульках, Женя загрустил. Последний раз он был на них примерно два года назад, когда выбрался на Лунную станцию.
А ведь он был ого-го! В смысле умел даже вальс, вот только было не с кем.
На Плутоне тоже устраивали вечеринки, но какие танцы, если на двух девчонок приходилось не менее десяти ребят? Да и сила тяжести как-то не очень соответствовала классическому танцу. Некоторым нравились курбеты в воздухе, но только не Жене: они плохо сочетались с его имиджем философа.
Он так замечтался, что не заметил, как отворилась дверь, и на пороге появилась коммандерша собственным прекрасным телом... то есть персоной.
-Здрасьте! - сказал Либерман, привставая.
-Герр Либерман, - перешла к делу фройляйн коммандерша, - не мог бы фы дать мастер-класс по отжиманию моим орлам?
-Конечно, - расплылся он в улыбке. - Хоть сейчас!
-Сейчас обед! А вот перед ужином...
-Всецело в вашем распоряжении, фрау, - нежно сказал Либерман.
-Вообще-то фройляйн! - сказала коммандерша.
-А спортзал у вас есть? - спросил Либерман. - В смысле, где демонстрировать превосходство советского духа над арийским?
-Есть, - ответила фройлян уже не столь улыбчиво.
-А... - начал Либерман, но тут дверь открылась и вошел амбал с подносом.
-А где "Будвайзер"? - немедленно спросил Либерман, окидывая взглядом поднос.
Амбал одарил его тяжелым взглядом и удалился.
-Хоть бы "Туборга" дали! - крикнул он вслед, но ему никто не ответил.
-За вами зайти, кокта мы будем начинать наша маленькая олимпиада, - пообещала фройляйн коммандер и ушла. Либерман потер руки и приступил к еде.
Обед был хорош: густой айнтопф с копченой рулькой, колбаски с тушеной капустой (Женя немедленно задумался, где они взяли капусту), штрудель со взбитыми сливками и мороженое. "Будвайзер" все равно был бы не лишним. "Сэкономили", - подумал Женя, доедая мороженое. Пломбир за 48 копеек определенно был вкуснее.
Наевшись, Либерман принял горизонтальное положение на сопротивляющейся кровати и вскоре уснул. Ему снились фройляйн коммандер и Наташа, выяснявшие отношения за его, Либермана, прекрасные глаза и такой же нос.
Проснулся он от того, что его немилосердно трясли за плечо. Женя приоткрыл глаз: над ним стоял герр Розенриттер.
-Чо надо? - спросил Либерман, зевая.
-Ви участвовать любительский матч силовая борьба, - объяснил Розенриттер. - Ком мит мир, шнель!
-Силовые упражнения после еды не одобрены Минздравом, - грамотно возразил Либерман, переворачиваясь на другой бок.
-Ви не являйсь - техническое поражение засчитай, - так же грамотно отбрил Розенриттер.
-Произвол, - сказал Женя, вставая. - Я вообще тут пролетом.
Однако пролететь, как фанера над Парижем, ему не хотелось, поэтому Либерман собрался, ослабил уставной ремень и вышел навстречу судьбе, лелея в животе айнтопф, колбаски и мороженое.
Бороться ему не хотелось - хотелось переваривать. Но не мог же он посрамить родной космофлот и майора Проничева лично. Да и Наташа осудит.
Женя проследовал мит Розенриттер, на всякий случай печатая шаг, и увидел шикарный спортзал, размером примерно со столовую на Плутоне.
"Столько места зря пропадает, - подумал Женя элегически. - Можно поставить пару атмосферных батискафов со всей обслугой. И пару контейнеров метеоритных зондов".
Вдоль стеночки выстроились олимпийцы. "Все равны, как на подбор, - подумал Женя, оглядывая строй, - где же дядька Черномор?" Он любил классику.
Женя величественно наклонил голову и состязание началось. Женя твердо решил не уронить честь. Арийцы, похоже, тоже планировали ничего не ронять, даже гири. Однако Женя, натренированный компенсационным скафандром, вертел эти гири на... пальце.
Дойчи двигали квадратными челюстями, но не сдавались. Коротко переговорив между собой, они двинулись к Либерману и решительно предложили "борьба".
-За мир? - схохмил Либерман.
-Греко-рим, - ответил Розенриттер. - Я есть чемпион Швабия!
О греко-римской борьбе Женя знал мало, в основном, что греки любили бороться голыми и принимать красивые позы, и вообще он предпочитал самбо. Но он не знал, как по-дойчевски будет самбо, поэтому предложил:
-Давайте лучше вольную!
Дойчи посовещались и на свою беду согласились.
-Только одолжите трико кто-нибудь, я ж не греко-рим, чтоб голым бороться, - добавил он.
На Женю Либермана в трико сбежался весь корабль, включая, кажется, вахтенных.
Женя хотел было спросить: "А кто в лавке остался?", но решил не обострять международно-космическую обстановку.
В разгаре партерной борьбы, когда Женя грамотно провел захват ноги противника через ухо, раздался звук сирены.
-Доложить обстановка! - скомандовала фройляйн коммандерша по переговорному устройству. - Держать курс! - рявкнула она, выслушав ответ, и снова повернулась к Либерману, который при помощи захвата за что пришлось как раз швырнул Розенриттера, забыв, что сила тяжести на корабле не как на Плутоне.
Розенриттер отлетел и оставил заметную вмятину на стене спортзала.
-Вот в таком аксепте, - сказал Женя, отряхивая ладони. - Следующий!
Увы, желающих более не нашлось. Розенриттер встал и, хромая, подошел к Жене пожать руку.
-Фройндшафт, - радостно сказал Женя и взглядом намекнул, что неплохо бы дружбу скрепить чем-то материальным. Тем более что он снова проголодался.
За креплением дружбы народов безалкогольным пивом ("Вы б еще безалкогольную водку придумали, ироды", - подумал Женя.) прошло еще полчаса, после чего коммандерша начала проявлять некоторую нервозность. Женя подумал было, что ей нужно до ветру, но арийская сдержанность не позволяет ей прямо об этом сказать в компании мужчин.
Тут коммандерша преодолела свою сдержанность и что-то рявкнула в микрофон связи.
Женя понял только отдельные слова, но они ему не понравились: варум, нихт, вир, даз енде, дес туннель, еррайхт, хабен. Из них он сконструировал очень настораживающую фразу.
-А можно попонятнее, для всех? - спросил он нахально (похоже, пиво было не стопроцентно безалкогольным).
-Мы через щур длительно идти туннель, - пояснила коммандерша. - Неправильно.
-Может, какие туннельные флуктуации, ну или переезд закрыт, - добавил он, вспомнив Сеню с Мишаней.
Фройляйн покачала головой и встала из-за стола. Женя увязался за ней. О том, что он содержится на гауптвахте, все уже забыли, и виновато в этом было пиво.
В устройстве дойчевского корабля он разбирался слабо, но, поглядев на мигающую огоньками панель, спросил:
-А чо мы тащимся как беременные черепахи?
После короткой команды скорость по приборам резко увеличилась, но пройденное расстояние не увеличилось ни на метр.
-Что-то мы буксуем, - озабоченно сказал Женя.
Дойчи стали совещаться. Женя честно прислушивался, но не мог даже разобрать, это одно тридцатибуквенное слово или два предложения. Совещались они минут десять. Женя с тоской вспомнил товарища Проничева, который в таких случаях обходился двумя короткими словами и одним длинным: быстронах, срочнонах и дебилыбляпремиилишу. И все его прекрасно понимали, даже не зная русского.
Наскучив непонятной дойчевской беседой, Женя подобрался к приборной панели и присмотрелся к датчикам. Картина не менялась: топливо исправно выгорало, двигатель пахал на полную, а расстояние не уменьшалось. Можно было бы решить, что сломался датчик, но даже при неисправном приборе корабль уже должен был выйти из дыры!
-Похоже, тупик, - сказал он задумчиво, и дойчи повернулись к нему.
-Что есть тупик? - спросил Розенриттер.
-Ну... тупик! - понятно объяснил Женя. - Стенка. Дальше не проехать. Надо разворачиваться, камрады, а то мы тут долгонько буксовать будем!
-В тоннеле развернуться нихт, - мрачно сказала коммандерша, подойдя поближе. От нее вкусно пахло яблочным штруделем и ванильным мороженом, и Женя невольно облизнулся.
-Тогда давайте дадим задний ход! - не растерялся он. - Если вперед никак, придется пятиться...
-Эт-то ист идей... - протянула коммандерша и принялась раздавать приказы.
Маршевый двигатель заглушили, включились носовые движки, предназначенные для торможения, корабль затормозил и понемногу-понемногу начал двигаться в обратном направлении...
Все облегченно вздохнули, когда увидели на экранах обзора обычное космическое пространство.
-Сверим часы, - строго сказал Женя, когда по истечении нескольких мучительных часов (хотелось одновременно в сортир и еще пива, пусть даже безалкогольного), корабль вывалился в обычный космос. Он посмотрел на свои механические безотказные "Командирские" и добавил: - У меня четверть одиннадцатого тридцать первого декабря.
Дойчи глянули на хронометры и покивали.
-Найн, дфенадцатый янфаря, - с удивлением воскликнул Розенриттер, глянув на приборную панель, которая только что перестала испуганно мигать, настраиваясь на ближайшие каналы связи.
-Вас?! - воскликнула коммандерша и кинулась к пульту, отпихнув своего первого помощника. - Доннерветтер!
После чего разразилась пятидесятисложным ругательством на верхнебаварском диалекте западнодойчландского (во всяком случае, Жене нравилось так думать).
Каждый по очереди член команды убедился в том, что в космосе наступило двенадцатое января по земному счету, после чего все переглянулись с унылым видом.
-Мы пропускать прастник! Нофый год! - трагически произнесла прекрасная коммандерша, заламывая руки. Шесть квадратных арийских челюстей уныло кивнули, подтверждая этот неоспоримый факт. Похоже, дойчи ждали праздника как дети, Жене стало их даже жаль немного.
-Ничего! - воскликнул он, хлопнув Розенриттера по плечу. - У нас, русских, для таких случаев есть запасной!
-Запасной что? - спросила фройляйн.
-Запасной Новый год, конечно! - гордо сказал Женя. - Аккурат завтра отмечать... Мы, русские, отмечаем все, что горит... Ой, простите, пьем!
И со значением посмотрел на коммандершу.
Нырять в тоннель снова с риском угодить на закрытый шлагбаум и выбраться оттуда аккурат к Пасхе дойчи не рискнули и отправились к Плутону своим ходом, благо движок позволял. Либерман блаженствовал на гауптвахте и даже набрал пару лишних килограммов. Приходилось отжиматься в два раза интенсивнее, а это, в свою очередь, привлекало внимание коммандерши, на что Женя и рассчитывал.
Ну а на Старый Новый год Женя понял, почему на корабле царил сухой закон: экономили к празднику! А уж как пьют западные дойчи, если к ним в компанию затесался русский разведчик (пусть даже геолог-механик), лучше не описывать. Женя побоялся развязать дипломатический скандал, поэтому прихватил бутыль шнапса, закуску и уединился на гауптвахте. Из кают-компании доносилось нестройное пение "О танненбаум, о танненбаум!", звон стаканов и дружный гогот.
Не успел Женя разложить на куске ржаного хлеба аккуратно нарезанный копченый шпик и налить себе стопочку, как дверь отворилась, и на пороге появилась коммандерша. Ее белый парадный комбинезон пребывал в некотором беспорядке, а белокурые волосы растрепались. Женя замер с открытым ртом, забыв откусить от бутерброда.
-Субординация - нихт! - пожаловалась она, запирая дверь и присаживаясь рядом с Женей. После этого она залихватски осушила его стопку и грустно добавила: - Шнапс - зло!
-Неизбежное, - обрел дар речи Либерман и предложил ей закуску. - Кстати, фройляйн, я до сих пор не имел чести узнать ваше имя...
-Коммандер Лия фон Шварцкёниг, - ответила она, прожевав, и добавила со значением: - Баронесса фон Шварцкёниг. Мой предок служил во флоте кайзера Вильгельма!
-Возможно, он даже встречался с моими предками на полях сражений, - быстро сообразил Женя. - Как тесная вселенная! Пересечение путей, вот это вот всё...
И быстро налил еще, благо прихватил пару стаканов (второй под минералку на утро).
-За славных предков и военный флот! - произнес он тост, и они выпили.
Третью выпили на брудершафт. Четвертую за дружбу народов и вообще интернационал. А потом наступил Старый Новый год, и Женя жестом фокусника добыл из-под койки бутылку шампанского, которую тоже успел стащить с общего стола...
На его взгляд Новый год вполне удался.
На Плутоне были неприятно поражены внезапным появлением Жени Либермана в компании дружественных дойчей. Не все, конечно. Кое-кто даже шепнул ему, что палатка цела (лежит в загруженном и заправленном вездеходе в ангаре). Женя с торжеством занял свою бывшую комнату, невзирая на суровые взгляды товарища Мутько.
Доклад о пропаже разведчика Либермана давно разослали по всем инстанциям, так что Жене пришлось еще доказывать, что он - это он. В этот момент он особенно был благодарен изобретателям экспресс-теста ДНК, дактилоскопии, сыворотки правды, детектора лжи, совмещенного с электрическим стулом, партбилета и профсоюзной книжки (взносы были уплачены за два месяца вперед). Благодаря этим достижениям цивилизации на установление личности Либермана ушло всего полчаса (двадцать четыре минуты из которых он мамой клялся, что не разгласил ни единой военной тайны).
Либерман намертво закрепился на Плутоне, тем более что все пещеры планеты были к его услугам, и заодно приобрел славу человека, умеющего договориться с кем угодно, даже с товарищем Мутько и начальником станции.
Поговаривали, что он на самом деле не пропадал, а героически выведывал какой-то западнодойчевский секрет. За что ему теперь полагалась отдельная пятизвездочная пещера.
Женя не растерялся и под это дело выбил себе повышение по тарифной сетке - до десяти рублей семидесяти копеек в час и путевку в профсоюзный дом отдыха на черноморском побережье Кавказа.
Увидеть Землю в ближайшие годы Жене не светило, поэтому путевку он повесил на стену в красивой рамочке - рядом с плакатом "Посетите курорты Краснодарского края"...
-Погодите, а почему же история называется "Женитьба Либермана"? - спросил самый молодой и неопытный из сотрудников.
-Так Либерман женился! Уже два года как... Но это совсем другой дипломатический скандал.