Аннотация: Если бы человек мог выбирать свою судьбу, он выбрал бы все что угодно, только не свою судьбу. - Неизвестный философ.
Если бы человек мог выбирать свою судьбу, он выбрал бы все что угодно, только не свою судьбу.
- Неизвестный философ.
Гант сидел за столом, делая вид, что внимательно изучает бумаги, лежащие перед ним. Со стороны могло показаться, что его лицо исполнено серьезности и понимания важности происходящего, но в действительности, он просто водил глазами по листу бумаги, не замечая мелкие черные буквы, и не видя ни букв, ни слов, написанных на ней. Он пролистывал страницы одну за другой, прилагая огромнейшие усилия, чтобы скрыть скуку.
Гант был молод. В свои 27 он обрел власть, деньги и до сих пор ни о чем не жалел. Его всегда радовал каждый прожитый день, потому что жизнь всегда была к нему благосклонна. 3-х летний сын,
красавица жена, роскошный дом, собственный автопарк, денежный поток от не сложной работы. Все это он получил только своим трудом, не имея ничего, кроме смекалки и силы воли. Он верил, что заслужил право быть лучшим, а его близкие безоговорочно верили в него самого.
- Господин Гант, - прервал тишину пискливый голос человека, сидящего по другую сторону резного стола из красного дерева. - У вас есть замечания по нашему контракту?
- Господин Сович, - ответил молодой человек, продолжая внимательно изучать мелкий шрифт на листе. - Когда я буду готов вам ответить, я обязательно это сделаю. А пока, я прошу вас, не надо меня отвлекать.
Господин Сович, маленький, полный мужчина 45-ти лет открыл было рот, но вместо слов недовольно поерзал в кресле и промолчал. Ганта это устраивало, поэтому он методично продолжал изучать строчку за строчкой, исписанной мелким кеглем бумаги, автоматически отмечая неточности и нестыковки делового контракта.
Тем временем, мысли Ганта были весьма далеки от конторских бумаг. Мысленно, он в прямом смысле "витал в облаках". Высокие горы, порывистый ветер в лицо, ветер под крыльями дельтаплана... И чтобы жена и сын были где-нибудь рядом.
Гант на секунду зажмурился и мотнул головой, чтобы вернуться к реальности.
Должно быть, внимательный господин Сович заметил этот неосознанный жест, потому что тут же снова подал свой писклявый голос:
- Господин Гант, если вы сомневаетесь в пункте 17 настоящего договора... - сказал он, подаваясь вперед.
Гант поднял взгляд от листа бумаги и посмотрел в глаза маленькому человечку. Взгляда оказалось достаточно, чтобы толстячок сник. Гант несколько секунд изучающе смотрел на него, а потом сделал вид, что снова уткнулся в изучение важных бумаг.
Мысли Ганта снова ушли далеко от юридических терминов. Но и на этот раз, он думал о сыне, которому только что исполнилось 3. "Еще пара лет, и я буду учить его, как править крылом", - думал Гант, представляя себе, как они вместе с сыном рассекают на высоте в 2000 метров над землей, испытывая одинаковое чувство свободы...
- Господин Гант... - голос донесся откуда-то издалека, так что молодой человек не сразу понял, что он все еще находится в своем кабинете, а напротив него сидит Сович.
- Господин Гант...
- Согласовано, - резко сказал Гант, отодвигая от себя документы. - Подписанный экземпляр вам отправит мой секретарь. До свидания.
Господин Сович несколько раз моргнул, словно не был уверен, что расслышал все правильно, но быстро пришел в себя и сгреб со стола документы.
- Благодарю за встречу, господин Гант, - подобострастно пробормотал толстячек и низко кланяясь покинул кабинет.
Впрочем, Гант не обратил на него никакого внимания. Все его мысли были направлены на семью.
***
Возле большого частного дома на окраине города царило обычное оживление. Такое оживление могло бы показаться праздничным кому угодно, только не хозяину этого дома.
Для хозяина это было очередным мучительным представлением того, что нужно пережить, чтобы жить дальше.
Пока служебная машина парковалась возле гаражей, Гант усиленно вглядывался в окна второго этажа, в надежде увидеть там свет. Ведь если свет там еще горел, то значит, Гант младший еще не спит.
На счет матери, то есть, своей жены, Гант не сомневался - ее больше интересовали гости, коих не смог бы пересчитать ни один звездочет. Но если в комнате малыша горит свет, значит, им еще занимается няня, что в свою очередь означает - отец может повидать сына, пока тот еще бодрствует.
Машина припарковалась возле гаражей, и Гант вышел к подъезду. Возле дома толпились люди, но все они были заинтересованы женой Ганта, Эльзой, которая устраивала очередной праздник "для тех, кто не хочет работать". На самом деле праздника никакого не было, просто Гант знал: его жена каждый день устраивает вечеринку, придумывая для этого благовидный повод. При этом все гости, как правило, напивались вусмерть, весь вечер восхваляя хозяев дома за гостепреимство и щедрость. Впрочем, господина Ганта подобные мелочи не волновали. Каждый раз возвращаясь домой он первым делом поднимался наверх, чтобы хоть не на долго увидеть сына.
В этот раз он поступил также.
- Аап-каа! - весело заверещал малыш, едва доставая пухлыми ручонками до верхней перекладины манежа.
- Правильно - папка! - отвечал малышу Гант, и от души смеялся.
- Будем летать? - говорил Гант, показывая сыну ладонями крылья.
- Атааать! - верещал малыш, восторженно пытаясь повторить движения отца.
Потом они играли в никому не понятные, кроме отцов и сыновей, игры, снова смеялись, и строгая няня выпроваживала счастливого по уши отца из комнаты, чтобы уложить ребенка спать.
Так прошло 10 лет.
***
- "Ястреб" вызывает "Сокола", "Ястреб" вызывает "Сокола", - донеслось в наушниках Ганта и на лице 37-ми летнего мужчины расцвела улыбка.
- "Сокол" слушает, "Ястреб", слышу четко и ясно, прием!
- Вижу отличное поле для игры в "фрисби" отсюда, "Сокол"
Под двумя дельтапланами раскинулась ровная долина, наполненная сочной травой. На траве паслись коровы и козы, а свете солнца и с высоты птичьего полета эти поля казались сказочною землей.
Их тени неслись над ровной поверхностью, олицетворяя собой гармонию и понимание между двумя людьми. Отец и сын были счастливы.
Прошло еще 10 лет.
***
- Нет, я не могу подписать этот контракт, - ровным голосом отвечал молодой господин пухленькому человеку.
- Но господин Гант, вы должны! Компания понесет убытки, если вы не подпишете!
Гант-младший смотрел на постаревшего, но все такого же упрямого Совича без всякого сожаления.
- Господин Гант! Ваш отец бы никогда!.. - начал было Сович, но стушевался под тяжелым взглядом хозяина.
- Сович, - сказал Гант-младший, - Мой отец был идеалистом, но не дураком. Я сказал - нет.
Пухленький старичек попытался было возмутиться, но снова сник.
- Будь по-вашему, - сказал он и вышел из кабинета.
После того как Сович ушел, Гант-младший откинулся в кресле и посмотрел в потолок. Ему до чертиков не нравилось то, чем он занимался. Эти постоянные бюрократические дилемы, эта возьня с подрядчиками и улаживание конфликтов с партнерами... "Как же справлялся с этим дерьмом мой отец?!" - в отчаяньи думал он, но тут же сам отвечал: "Он делал то, что считал нужным".
В голове молодого Ганта мигом пронеслись мысли об отце: веселые вечера за семейным ужином, разные игры на природе и, конечно же, полеты на дельтапланах...
Внезапно, кольнула мысль: "Я никогда не думал о маме". Мысль усложнилась, превращаясь во что-то более значимое, чем просто отзвук из прошлого. Мысль превратилась в эмоцию.
"Мама..."
Но первый позыв оказался обманчивым. Мать всегда делала то, что хотела, как и отец. Она никогда не мешала отцу, как и отец не мешал ей. У нее в голове были скучные вещи, такие, как "большие приемы" или "вип-вечеринки". Но все-таки это была мама... Когда же она умерла?..
Мысли накатывались так стремительно, что Гант-младший не сразу осознал, что заплакал. Всего за пару минут он взял себя в руки и снова стал размышлять. "Раз мой отец выбрал мою мать, и они родили меня, значит все было правильно".
Осознав это, Гант-младший расправил плечи и взял телефон. Он глубоко вдохнул, выдохнул и набрал номер. После нескольких длинных гудков в трубке послышался немного растерянный голос девушки:
- Алло?
- Привет, Элли, это Гант-младший.
- Привет... - ответила она неуверенно. - Что-то случилось?
- Да. Случилось. Я тебя люблю, - сказал он, делая паузу.
- Я.. Я тебя тоже, Гант, но ты никогда раньше...
Чувствовалось, что девушка совершенно потеряла почву и предмет разговора, поэтому Гант-младший продолжил в лучших традициях своего отца: