Маленькая девочка, похожая на ладненький колобочек, кругленькая, живая, с темными волосиками, чёрными глазками и оттопыренными ушками, играла на полу кубиками в войну. Война, по её представлению, началась из-за прекрасной принцессы, которую вероломно похитил король зелёных кубиков. Красные же шли по ковру спасать принцессу, возвышающейся в своём красном шелковом платье над полем - точнее, ковром - сражения с равнодушием огромной Водокачки в квартале от их дома.
- Бадюуууух! Пф-пф! - маленькие кубики были солдатами и автомобилями, а большие - танками. Старший брат говорил, что танки - большие и страшные машины для войны - обязательно должны быть в армии, чтобы она была сильной. Ещё брат рассказывал, что танки, когда едут, издают звук, словно друг о друга бьются железяки. Маруська старательно цокала языком, чтобы не у кого не возникало сомнений: по ковру едёт именно танки.
Ещё у хороших был в резерве самолёт. За железнодорожной станцией было большое поле, на котором стояли самолёты и над которым они летали. В ясные дни самолёты летали и над их домом. Тогда Маруська выбегала в сад и, запрокинув голову, смотрела, как высоко-высоко кувыркаются в воздухе фанерные птички. Вот только сложенный братом из газеты самолёт в полёте разворачивался, и Маруське приходилось бежать к брату, чтобы тот снова его сложил.
- Буждууух! Бум! - вражеская крепость была взята через пролом в своей стене, а принцесса торжественно выведена из темницы. Танки салютовали ей из своих воображаемых орудий, солдаты стояли стройным рядом.
Всё, война была закончена.
Маруська посмотрела на часы и нахмурилась. Было уже ровно четыре часа, а в семь они должны будут ужинать. Значит, для прогулки им осталось совсем немного.
Её брат был волшебником. И папа тоже. И мама, когда была жива, тоже была волшебницей. Вот только брат ещё учился быть волшебником, а папа им уже был. Папу все уважали и называли Степаном Васильевичем. А брата, хоть и уважали, звали просто Михаилом, без отчества. Зато Маруська звала его Мишкой и очень любила порой быстро-быстро повторять его имя. Выходило такое забавное миш-миш-миш-миш. Когда у неё начинался заплетаться язык, она смеялась до упада и топала ногами.
- Мишка, пошли гулять! - Маруська влезла на стул около письменного стола брата и решительно взяла в руки большую деревянную линейку. Брат говорил, что с ней она выглядит очень грозной. Михаил поправил на носу круглые очки и покачал головой.
- Может, сходишь с няней?
- Нет, хочу с тобой! - надулась Маруська. Старая няня, которая жила раньше с Маруськой, после смерти мамы пропала. Маруська знала, что это из-за того, что Старая няня не любила их папу. Новая няня папу любила, но её не любила Маруська.
- Тогда подожди немного, сейчас пойдём, - брат снял с носа очки, поднялся и подошел к зеркалу причесать волосы. Маруська улыбнулась, посадила свою куклу около чернильницы брата, поправила на ней платье и соскочила на пол.
- Побыстрее, - девочка грозно ткнула брата пальцем в колено и убежала к двери одевать туфельки.
Они шли по их посёлку не спеша, чинно. Маруська вышагивала, гордо выпрямив спину и задрав к небу головку в красивой соломенной шляпке с бумажными цветами. Брат держал её за руку, чтобы девочка не споткнулась и не потерялась и здоровался с прохожими.
Они прошли в тени липовых деревьев мимо соседских дач до станции, за которой было лётное поле. Перед путями были все возможные магазинчики: кондитерская, чайная, мясная лавка, ателье и шляпная лавочка. Но Маруську больше всего интересовала лавка игрушек. Она уверенно потянула туда Михаила. Молодой волшебник не возражал и послушно пошел следом.
- Миша, смотри, - девочка показала пальчиком на большую красивую куклу с фарфоровым личиком. Маруся заприметила её уже давно, в самом начале лета, когда они переехали на загородную дачу. Кукла ей ужасно нравилась, и она каждый раз просила брата ей её купить - она ведь всё лето была примерной девочкой и не хулиганила. Но Миша всякий раз отказывался, говорил, что у неё уже есть хорошая кукла и что эта неудобная для игры - платье испачкается, а шелковые волосы спутаются в один миг.
- Красивая, - волшебник равнодушно посмотрел на красавицу в розовом бархатном платье. К прилавку вышела хозяйка лавки, красивая полная женщина в зелёном платье с передником и чинно раскланялась с Михаилом.
- Миш, купи, - девочка схватила брата за ткань брюк и потянула к себе. - Ми-иш!
- И зачем она тебе? - волшебник посмотрел на куклу уже внимательней. Почесав нос, Михаил наклонился, чтобы прочитать ценник. - У тебя же уже есть кукла!
- Всего одна, Миш, - девочка сильнее дёрнула брюки брата. Волшебник украдкой положил руку в карман, чтобы не дать сестрёнке сдернуть с него одёжку. - Ну пожалуйста!
- Мышонок...
- Ну пожалуйста! - не сдавалась Маруся
- Мышонок, ну не надо, - волшебник закашлялся в ладонь и укоризненно посмотрел на сестру.
- Миша, - девочка запрокинула голову в шляпке и бессознательно применила самое действенной женское оружие: заплакала, глядя на брата.
- Ох, - Михаил отвёл глаза. Продавщица улыбнулась и сняла с высокой витрины куклу.
- У неё же платье сразу испачкается, - пытался сопротивляться волшебник. - И волосы запутаются! И она какая-то не такая...
- А ты заколдуй, - Маруська протёрла кулачками глаза и обняла ногу брата. - И они не испачкаются!
- Хорошо, - вздохнул молодой человек и достал из кармана пиджака портмоне.
Дома новую куклу - Олимпиаду - Маруська посадила на кукольное кресло и выстроила вокруг кубики-танки. Теперь у них была новая принцесса, ещё красивее старой. Танки стреляли в воздух, над новой принцессой летал единственный самолёт, а вражеские войска уже выстроились у дивана, чтобы снова напасть на соседей.
А старая принцесса теперь сидела на столе и смотрела зелёными глазами в потолок.
На следующий день Михаил не пришел к завтраку. Их домоработница Клавдия Кондратьевна накормила девочку и сказала, что брат ещё спит. Днём в их дом пришел доктор, невысокий добрый дядя в клетчатом костюме и с большим скрипучим саквояжем в руках. Маруська попробовала было пробежать в комнату следом за ним, но её не пустили. Девочка только успела увидела, как её брат лежит без очков, прислонившись к высокой подушке и грустно смотрит в потолок.
Так когда-то лежала их мама. Маруська хотела тогда пройти к ней в комнату, чтобы они снова с мамой полетали над городом в её большом серебряном зонте с кружевами, но её не пустили. Девочка только и увидела, как мама лежит на белом и смотрит в потолок, а рядом плачет папа. А потом мама умерла. Её положили в большой ящик и унесли. И больше мамы не было. Они с Маруськой больше не летали над городом, никто не делал Маруське красивый бабочек, которые садились ей на шляпку и пахли фиалками.
Девочку отвели в гостиную комнату, где под столом лежали ей игрушки и велели сидеть здесь и поиграть, пока взрослые заняты. Но Маруська взяла новую куклу, обняла её, залезла с ней под стол со швейной машинкой и забилась в самый тёмный угол за скатертью. Играть ей совершенно не хотелось. Она боялась. А вдруг, Миша тоже умрёт? Тогда из столицы снова приедет грустный-грустный папа, будет смотреть, как Мишу кладут в большой деревянный ящик и уносят куда-то. И братика больше не будет....
Маруська заплакала, прижимая к себе куклу.
Вечером её, зарёванную и уставшую, нянька отвела в её комнату и уложили спать. Девочка так устала, что заснула сразу, прижимая к себе куклу.
На следующий день брат не выздоровел. Не выздоровел он и на следующий, и на ещё два дня. Из города приехал папа. Он был бледен, и Маруська долго плакала, уткнувшись ему в живот, когда он сидел на диване. Отец только вздыхал и гладил дочь по волосам.
- Мне страшно, - тихонько жаловалсь Маруська своей кукле. Олимпиада молчала и надменно смотрела куда-то вдаль.
- Тебе что, совсем всё-равно? - хлюпнула носиком девочка. - Братику же плохо! Как ты можешь!
Она обижено посадила куклу на стол перед окном и ушла в угол. Играть не хотелось. Кубики перестали быть похожими на солдат, а маленькие тряпичные зверьки были просто набитыми шерстью тряпочками.
Когда закат заглянул в комнату и выкрасил всё в красное, Маруська подняла голову и посмотрела на куклу. Та смотрела на неё с улыбкой, вся в красном сиянии и красивая. Девочка внезапно вспомнила, что брат заболел в день, когда они купили куклу. И как он не хотел её покупать. А как купил, то сразу заболел. Может быть, он заболел из-за куклы? Маруська хлюпнула носом. Куклу было жалко, она была такая большая и красивая, но братика всё-таки было больше жалко.
Маруська поднялась на ноги и сжала кулачки. Решение пришло быстро. Она подбежала к столику, схватила куклу и побежала вниз. Мимо кухни, по каменной дорожке до калитки, а там - совсем чуть-чуть до пруда. Её кто-то окликнул, но Маруська не желала никого слышать. Она пробежала мимо соседей, мимо будки городового, бежала прямо к тихому тенистому пруду с каморами, лягушками и зелёной тиной. Остановившись у самой воды, у глиняного откоса, девочка замахнулась и кинула куклу вниз.
- Маруська! - к девочке подбежал отец.
- Утони! - зло крикнула кукле девочка. Но Олимпиада не тонула. Запрокинув голову и вперив обиженый взгляд в небо, она тихо покачивалась на воде.
- Ты что наделала! - воскликнул папа, присев рядом с дочерь. Он указал пальцем на куклу, и игрушка, вздрогнув, взлетела и уселась у ног Маруси. Девочка закричала, заплакала, но отец её не слушал. Он поднял куклу, взял дочь за руку и повёл домой. Маруська плакала, пыталась объяснить, что кукла злая, обливалась слезами, но папа не слушал.
Заплаканную Марусю дома напоили тёплым молоком и увели спать. А куклу Олимпиаду посадили на печку сушиться.
Ночью Маруська проснулась и больше не смогла заснуть. Она чувствовала, что внизу на печке сидит её кукла и пьёт жизнь из её брата. Девочка решительно вылезла из-под одеяла и одела своё синее полосатое бумажное платье и ботиночки.
Маруська протопала по лестнице и, открыв дверь, неуверенно заглянула на кухню. Она сразу увидела куклу. Олимпиада смотрела прямо на девочку. Её взгляд был такой грустный-грустный. "Почему?" спрашивала кукла. "Почему ты хочешь меня выбросить в пруд?"
- Потому что я Мишку люблю, - пробурчала девочка, вытирая проступившие слёзы. Маруся решительно влезла на печку и взяла в руки куклу.
- На этот раз ты меня не обхитришь! - пригрозила она Олимпиаде и подбежала к запертой на ночь задней двери. Маруся с пыхтением отодвинула высокий засов и вышла на крылечко. Было очень холодно, но малышка только шмыгнула носом и бежала дальше.
- Вот, - Маруська встала над водой. - Оставь Мишу в покое! И не возвращайся!
Девочка зло размахнулась и что было сил кинула куклу в пруд..
- Я не хочу, чтобы ты возвращалась! - заплакала Маруська. Ей стало жалко красивой куклы, и она отошла от бережка, чтобы не взять куклу обратно.
- Почему ты не тонешь? - прошептала девочка. - Тони! Тони, я сказала!
Олимпиада вздрогнула и камнем ринулась под воду, кинув на прощание на мир грустный взгляд. Маруська развернулась и, сбивая с травы росу, побежала домой. Она вбежала в кухонную дверь и повернулась, чтобы закрыть засов. Но он оказался слишком тугим и не закрывался. Оставлять дверь открытой было нельзя - Маруська много раз слышала это от взрослых, поэтому девочка взобралась на печку и, повозившись среди старых одеял и валенок, заснула.
Утром девочка проснулась от шума, чьих-то причитаний и хлопанья дверей. Она потянулась, выглянула с печки и пискнула тонким со сна голосом:
- Что случилось?
- Вот ты где! - воскликнул её отец, пивший воду. Глубокая морщина у него на лбу разгладилась. Он взял девочку на руки и прижал к груди. - А мы так волновались и искали тебя! Миша весь извёлся! Утром проснулись, а тебя нет, дверь открыта!...
- А как Миша? - тихо спросила Маруська.
- Хорошо совсем, только за тебя волнуется. Пойдём к нему?
- Да! - обрадовалась девочка. Отец на руках поднялся с ней на второй этаж и зашел в комнату сына.
- Миша, нашлась! Представляешь, на печку залезла! - радостно крикнул отец. Михаил улыбнулся. Он сидел в кровати на подушках бледный, с худым лицом, но, несомненно, здоровый. Маруська заплакала и протянула к нему руки.