Ал-Галунг даже подумать не мог, что колдунья потребует за свою помощь так мало. Он расхохотался в голос так, что даже заболел живот.
- Всего лишь ребёнка? Считай, он уже твой, ведьма.
- Нынче редко встретишь человека, который так точно знает, что ему нужно, - улыбнулась в ответ мегги из Башни Радости. Принц ожидал, что проклятая колдунья потребует золото, каменья, королевские драгоценности, место первого королевского советника... Мало ли что придёт в голову ведьме! А тут - первый младенец, которого живым родит его жена Аль-Алева. У Ал-Галунга уже росли трое сыновей, оба здоровые и сильные. Никто не сомневался, что они будут жить долго и станут достойными своего отца. Ал-Галунг не мог сдержать радости. Грядущий младенчик был небольшой потерей, особенно по сравнению с тем, что приобретал его отец.
- По рукам, - принц протянул мегги руку, чтобы подтвердить договор. Колдунья сняла перчатку из тонкой кожи. Галунг вздрогнул, когда холодная бледная ладонь коснулась его пальцев. Рука мегги была вся в неприятных сизых пятнах. Но они не выглядели следами разложения или чумы, поэтому принц заставил себя скрепить рукопожатием договор. Прикосновение оказалось холодным и крепким. Кто бы мог подумать, что в тощей колдунье может быть сила!
- Что ж, мой принц, через три дня ты станешь королём, - мегги улыбнулась своим жабьим ртом. Она выглядела как уже не молодая женщина. Всё лицо колдуньи покрывали густые белила, а рот она обвела красной краской. Светлые кудрявые волосы торчали в разные стороны. Из рта у неё пахло чесноком и гнилью, но внутри не было всего двух зубов. Принц поджал губы. Он молился и жевал листья мяты каждый день, чтобы избавиться от боли и добиться приятного запаха, но в его двадцать пять лет во рту не было уже пяти зубов. Чёртова колдунья! Следовало бы ещё выторговать у неё секрет здоровых зубов, а потом уже бить по рукам.
Но договор был уже скреплён. Проклятые колдуны, с ними никогда не договоришься обо всём!...
Договор был скреплён, и через несколько дней принц Ал-Галунг станет королём. Он, самый достойный, наденет корону с тремя рубинами и соколиными головами из серебра и золота.
Старый король Орон-Ушур ведь был уже никуда не годен. Старик болел второй месяц, и конца ждали со дня на день. К больному, как мотыльки на огонёк, прилетели его пятеро сыновей, семеро племянников и трое кузенов и племянников с сыновьями. Каждый хотел выторговать себе у умирающего последнюю милость. Кто новое пустое добавление к своему и так уже громкому титулу принца королевского дома, а кто и новый замок или городок. Ал-Галунг был третьим сыном умирающего и хотел себе не земли или новое имя, а корону. Кто, кроме него, мог ещё надеть её? Старший брат, Ал-Коршур - невероятно глуп и любил книги. Его жена за пятнадцать лет, проведённых ими вместе, так и не понесла и жаловалась, что муж берёт к себе в спальню своих учёных советников для приятных бесед, а не её. Зачем королевству бездетный дурак на троне?
Второй брат, Ал-Урур, ещё хуже. Он любил только охоту и попойки. Наглый, пьяный и грубый. К тому же, в отличие от брата, покои жены он посещал, и та рожала то двойню, то тройню. Ныне жило уже девять Уруровых отпрысков мужского полу. Всего же десять человек, разделявших Ал-Галунга от трона! Это было невыносимо. За двенадцать лет никто из Уруровых отродьев так и не помер. Они пережили даже пришедшую с юга чуму, которая собрала пять лет назад хорошую жатву.
Десять человек между ним и троном!
Ал-Галунг был готов на всё, лишь бы убрать соперников. Когда живот Уруровой жены стал снова пухнуть, принц не выдержал. Ночью он покинул дворец под предлогом срочных дел и поехал на юг, в Башню Радости, где, как ему рассказали, в руинах жила надёжная мегги. Старуха, выслушав, согласилась помочь. В обмен на корону мегги потребовала сущую мелочь. Ребёнка. Как Ал-Галунг мог ей отказать?
- Только помни, - на прощание прошипела колдунья. Она протянула принцу веточку черёмухи и мешочек с травами. - Высыплешь травы в очаг, а веточку сломаешь перед открытым окном на закате. Ровно в полночь, когда начнётся буря, запрись у себя и не выходи, чтобы ни случилось. Помни о плате.
- Я помню. Ты получишь то, что хочешь!
- Привезёшь ребёнка к старому броду. Там я его заберу, - прошипела мегги. - Смотри, не забудь! И не нарекай ему имени. Забери у жены, чтобы она не вздумала его как-либо называть!
- Не забуду! - принц, полный надежд, вскочил на коня и направился домой, в Белый замок.
Когда принц Ал-Галунг вернулся, король был ещё жив. Говорили, что ему стало лучше, и старик, сидя на подушках, велел подать ему перепелов в сливках. Одну птицу он съел, вторую бросил коту. Ещё говорили, что король собирался собрать всех своих сыновей и других родственников мужского пола, чтобы объявить своего наследника. Ал-Галунгу это не понравилось. Что, если отцу взбредёт в голову назвать имя не сына или племянника, а совсем уж далёкого принца королевской крови, про которого уговора с мегги не было? Старик с возрастом стал совсем непредсказуемым и вполне может навредить своим сыновьям. Уж это его третий сын знал хорошо.
Когда Ал-Галунг попытался выпросить у него себе владения, чтобы сидеть на своей земле, как братья, старик отправил его в дыру далеко на севере, где стоял замок без крыши и не было ни одного землепашца. Принц едва умолил отца смилостивиться и разрешить вернуться на юг.
Поэтому мешкать было нельзя. Едва очутившись в своей комнате, Ал-Галунг заперся внутри и высыпал в очаг травки из данного мегги мешочка. Дождавшись заката, он сломал палочку и выкинул её обломки в окно. Дело было сделано. Если мегги не обманет, то той всё решится уже через несколько часов.
В полночь, как и обещала ведьма, на королевский замок налетела буря. Ветер свистел и выбивал ставни, дождь хлестал по камням, сверкали молнии, а гром гремел так, что закладывало уши. Из-за начавшейся грозы у перепуганной Ал-Алевы начались роды. Принцесса вопила так, что её крики заглушали даже раскаты грома. Ал-Галунг заперся у себя в комнате. Он закрыл на засовы двери и ставни и теперь ждал, когда свершится колдовство мегги. Слуги сочли, что принц просто ждёт, когда его молодая жена разрешится от бремени. Кто мог его в этом обвинить? Мало кто из мужчин мог счесть крики рожающей женщины приятными для слуха.
Первым умер Аль-Урур и его семья. Принц, уйдя в свои покои, велел подать себе вина. Из того же кувшина выпили его сыновья и жена. Все они захлебнулись и упали бездыханными. Трое младенцев, вина не пившие, изошли кровавой пеной в своих колыбельках.
Вторым умер старший принц. Он шел к отцу по длинной галерее между новой и старой частями дворца, когда молния ударила в большой дубовый ставень. Длинная щепка вонзилась принцу прямо в глаз. Ал-Коршур, прижав к лицу ладонь, вбежал в комнату отца.
- Оно идёт за мной! - прокричал принц и упал на кровать родителя. Старый король медленно поднялся со своих подушек и сел.
- Кто здесь? - прохрипел старик. Ал-Коршур лежал у него на ногах без движения. Кровь текла на парчовое покрывало, скрывавшее тощее тело короля.
Ответа Орон-Ушуру не было. Ветер распахнул ставни комнаты, впустив шум бури.
- Скажи, кто? - старик обвёл взглядом тени в своей комнате. Слуги разбежались в ужасе, оставив короля одного. - Скажи, кто тебе велел? Скажешь - и я прощу тебя.
Темнота тихо рассмеялась. Старый король вздрогнул.
- Тогда будь ты проклят. То, чем тебе заплатили за это, тебя и убьёт. Тебя и того, кто осмелился на это... Вы умрёте. Слово короля. - Орон-Ушур откинулся на подушки и закрыл глаза. Тьма вышла из углов его комнаты и окружила кровать. Старик даже не пошевелился. Тьма накрыла его вместе с мёртвым сыном.
Утром слуги нашли единственного живого принца в его комнате. Ал-Галунг спрятался под кровать - этим и объяснили его чудесное спасение. В тронном зале короля Ушура на полу перед троном положили тела мёртвых принцев и принцесс. Их завернули в белые полотна, оставив открытыми только лица. Ал-Галунг прошел мимо родственников. Четверо братьев, дядя, кузены. Много детских тел. Все мертвы. Мегга не обманула. Король, его старшие сыновья, их дети и жены - вот они, лежат перед ним. В конце ряда принц с удивлением увидел свою жену. Ал-Малева лежала под белым покрывалом, запрокинув голову. Её лицо посинело и опухло, а платье пропиталось кровью.
- Она... - ведь его жена должна была остаться живой. Принц не договаривался о её смерти. Малева даже нравилась ему: миловидная и никогда ему не перечила.
- После родов... - пояснила одна из заплаканных дам принцессы. - Младенчики выжили, а она - нет.
- Младенчики?
- Двойня, девочки.
Вот оно что. Принц почесал бороду. Значит, роды. Что ж, бывает. Его первая жена умерла так же.
К полудню о беде в королевском замке узнали в городе под стенами Белого замка. Люди собрались перед воротами замка и кричали. Кто-то требовал показать им нового короля, кто-то - выдать убийцу. Это сильно взволновало нового короля. По его приказу на стену вывели герцогиню Загорья Урму. Эта черноволосая южанка была женой королевского кузена, герцога Уру-Ромира, и всегда не нравилась Галунгу. Слишком красивая и хитрая. Когда пошли слухи о болезни короля, она первой явилась ко двору, притащив с собой и свою вечно пищащую новорождённую дочь. Словно в замке без неё не было младенцев! Хуже было, что король, послушав её лепет о сборах на Бродах, пообещал вернуть их её мужу. Это взбесило Аль-Галунга больше, чем если бы эта южная шлюха отказала ему в кровати. Броды! Можно подумать, у горцев без них мало денег!
К счастью для нового короля, про королевскую родственницу давно ходили слухи, что она, как и все южане, баловалась колдовством. Лучшей жертвы для толпы было не найти.
Герцогиню вытащили на стену в белом ночном платье. Чёрные кудрявые волосы растрепались и закрывали белое лицо. Следом вынесли ребёнка. Толпа на мгновение притихла и завопила ещё громче. Королевские глашатаи зачитали обвинение.
- Нет, не смейте! - женщина вырывалась из рук солдат. Четверо здоровых мужчин едва её удерживали. - Я не виновата! Не смейте меня трогать! Я хочу королевского суда!
Её не слушали.
Герцогиню подтащили к краю стены. Несчастная упёрлась ногами в каменные зубья. Её дочь солдат, размахнувшись, кинул в ров. Младенчик с визгом упал прямо в стоячую воду рва. Герцогиню ударили камнем по голове и, раскачав за руки и ноги, кинули следом за дочерью. Колья под водой не оставили им никаких шансов. Толпа задохнулась от восторга.
Южную колдунью в городе никто не любил.
- Всё, с меня довольно, - Орон-Галунг развернулся спиной к своим подданным. После казни герцогини Загорья, его волновала плата мегги. Колдунья выполнила свою часть договора, теперь настало время королю выполнить свою.
В комнате, где расположились новорожденные младенчики, сидели только три служанки его жены. Эти курицы уже успели найти себе чёрно-белые шапочки и платья. Мол, скорбят о своей покойной госпоже и короле. Галунг сомневался, что они вообще способны понять, что произошло ночью. Но всё равно, от них следовало как можно быстрее избавиться.
Детям успели найти кормилицу в городе, и теперь они тихо спали в люльках. Галунг заглянул в колыбели. Обе девочки родились какими-то уродливыми. Орон-Галунг ожидал увидеть розовых, здоровых, как поросят, младенцев. Эти же были маленькими и красными, как варёные раки. Но это не имело никакого значения. Всё равно они для мегги.
- Какая из них родилась первой? - король повернулся к няньке жены. Старуха молча указала на правую девочку.
- Надеюсь, никто ещё не давал им имён? - не дождавшись ответа, король велел старухе выйти. Лейтенант гвардии третьего принца, пришедший с некоронованным королём, молча ждал приказов.
- Эту отвезёшь к Бродам и передашь... увидишь сам. Ничего не спрашивай. И никому не слова.
- А...
- Пусть объявят, что одна умерла. Или вообще ничего не объявляют. Этих куриц - отправить куда-нибудь, чтобы я их не видел. А этой пусть найдут другую кормилицу... Вдруг выживет, - король ещё раз поморщился, глядя на красное лицо ребёнка, развернулся и вышел из комнаты. Лейтенант кивнул ему в спину, взял младенчика и, завернув его в плащ, поспешил за королём.
2.
Герцог Уру-Ромир узнал о событиях в столице на переправе, в трёх милях от королевской столицы. Паромщик, увидев у герцога на плаще золотые гербовые цветы, покачал головой и рассказал новости.
- Ты уверен, лысый пень? - Уру-Ромир свесился из седла и лично схватил болтуна за шиворот.
- Совершеннейшее, Уру! - завопил мужчина. - Герцогиню сбросили на колья под стены вместе с младенчиком! Сказали, что она колдовством убила короля и всех принцев! Новый король велел!
Люди герцога зашептались у него за спиной. Сам Уру-Ромир не поверил словам паромщика. По его слову солдаты нашли ещё несколько людей, которые подтвердили: в Белом городе творились страшные дела.
Герцог не знал, что ему делать. Если хотя бы десятая доля из услышанного им была правдой, то оказывалось, что старый король умер, с принцами случилось что-то страшное, а его жену обвинили в убийстве короля и колдовстве. Новым королём стал Ал-Галунг, жирный, трусливый и жадный. Хуже была бы только свинья в короне.
Уру-Ромир как никто знал, что его жена-южанка была никакой не колдуньей, а просто склочной и жадной бабой. И в столицу её понесла надежда, что умирающий король будет милостив и вернёт своему племяннику пошлины от переправы у Бродов. Ромир слишком хорошо знал своего дорогого дядюшку, чтобы верить в такую наивность. У покойника родные дети едва выклянчили себе домены. Ал-Галунг, говорили - и Уру-Ромир охотно верил - на коленях ползал перед отцом, прося себе земли около Бродов и право на пошлины. Так он не то что пошлин не получил, даже земель ему отец дал - две неполные мили без деревень и со старым сгоревшим домом далеко на севере.
Нет, затея его жены была глупостью.
Поэтому Уру-Ромир без сомнения велел своим людям переправляться обратно на другой берег. Если его жена попала в беду, это была её вина. Герцога больше волновала своя шкура, да и неизвестно, жива ли герцогиня ещё. Вон, паромщик говорил, что ее утопили во рву.
Поэтому делать Уру-Ромиру в столице было нечего. Там его живо скрутят и отправят в ров как преступника. Даже не потому, что виноват, а потому что ему принадлежит Загорье.
- К Бродам! - объявил Ромир, когда его отряд спустился на землю. Если он доберётся до своих земель, начинавшихся за старой торговой переправой, его оттуда никакие дивы не вытащат. А Ал-Галунг ни за что не полезет в тёмные ущелья за ним. Этот мешок жира скорее сам приползёт на коленях, когда останется без золота и серебра из герцогских шахт.
Встреча с людьми короля произошла раньше, чем отряд Уру-Ромира достиг Бродов. Высланные вперёд всадники вернулись, обнаружив впереди стоянку королевских всадников. Отряд расположился прямо на дороге, и обойти их никак не получалось: дорога была одна на много миль, а ломать коням ноги по диким лесам было бы самоубийством.
Сотник герцога предложил просто промчаться через лагерь, не останавливаясь. Этот старый вояка служил трём герцогам Загорья, и ему Уру-Ромир доверял, как себе, и всегда слушал его советов. Но в этот раз герцог решил поступить по-другому.
Отряд Уру-Ромира налетел на лагерь без звуков, без криков или иных сигналов. Солдаты короля падали на камни дороги. Один, вскочивший из походной кровати, упал прямо лицом в костёр.
Всего за несколько минут всё было кончено. Двадцать королевских солдат легли под мечами дюжины герцогских всадников.
Последним и единственным остался стоять на ногах королевский лейтенант. Мужчина, несмотря на то, что нападение застало его уже отходящим ко сну, сражался до конца. Солдаты герцога не решались подойти к нему. Наконец, мужчину загнали к огромному пню-выворотню.
- Кто из вас смелый? - мужчина с безумным взглядом готового умереть держал перед собой меч. Второй рукой он прижимал к себе корзину с тряпьём.
- Копьями его, - велел Мурир. Лейтенанта прижали к корням, завалили на землю и ударили камнем по голове. Корзина выпала из его рук и, прокатившись по земле, разразилась истошным воем. Уру-Ромир вздрогнул. Его солдаты отпрянули, выставив перед собой клинки. Герцог сглотнул вставший в горле комок и остался на месте. А корзина продолжала визжать и выть. Уру-Ромир оглянулся на своих людей. Их лица были бледны, а глаза напуганы. В голове каждого наверняка роились мысли, что без злого колдовства тут не обошлось. Кто знает, что именно лежит в корзине?
Но он был Уру-Ромиром, а не простым безродным солдатом. Он - принц королевской крови, бесстрашный и несгибаемый. Он герцог Загорья, двенадцатый в роду Уру. Не ему бояться даже злых чар. За трусом никто и никогда не пойдёт.
Герцог подошел к корзине и пнул ногой. Из её плетёного нутра вывалился свёрток из пелёнок. Вой сменился отчаянным плачем, и из тканей показались детские ручонки. Младенчик завопил громче прежнего, но страх у мужчин прошел. Герцог слышал, как у него за спиной его солдаты стали убирать оружие и перешептываться. Жаль только, что через пару минут они уже забудут, как онемели от страха и не могли сдвинуться с места, а их герцог как ни в чём не бывало подошел к корзине.
Уру-Ромир поднял свёрток и брезгливо оглядел визжащего младенца. Это оказалась девчонка всего нескольких дней отроду. Красный и ещё бесформенный комок плоти. Ромир с интересом взял её за ножку и перевернул. Младенчик захлебнулся истошным рёвом, хотя ещё мгновение назад казалось, громче кричать он не сможет.
- Ты, - герцог пнул лежащего лейтенанта в бок. Тот молча вздрогнул, не поднимая головы от земли. - Кто это?... Молчишь? Поднимите его!
Лейтенанта поставили на ноги. Лицо мужчины залила кровь из раны на голове, но он смотрел на герцога прямо и без страха. Покойник.
-Что это?
- Дочь короля Орон-Галунга, - тихо ответил лейтеннат. Герцог задумался, какого чёрта здесь делает этот младенец, да ещё с любимым лейтенантом его кузена. Что это за важная особа? Куда так спешил отряд?.. Герцогу вспомнилось, что Ал-Алева была беременна, когда они последний раз виделись. Родить она должна был уже скоро. Может быть, это и есть тот младенец, что должен был родиться? Но почему он здесь?
- Куда ты её везёшь?
- В Броды.
- Зачем?
- Это приказ короля.
Приказ короля. Герцог ещё раз посмотрел на младенчика. Девчонка с покрасневшим лицом, вися верх ногами, уже не орала, а тихо скулила.
Зачем королю отсылать новорождённого ребёнка в такую даль?
- Почему он это приказал?
- Не знаю.
- Знаешь.
- Нет, Уру, - лейтенант даже не повысил голос. - А вам лучше бежать отсюда как можно быстрее. Если я на рассвете не прибуду в Броды, меня будут искать. Если найдут вас, то утопят как колдуна. И как вашу жену.
Значит, правильно, что он не сунулся в столицу. Уру-Ромир отдал младенца Муриру.
- Значит, мой дорогой братец теперь король, а это его маленькая дочка. А что с моим ребёнком?
Лейтенант ничего не ответил.
- Утопили с её безумной мамашей... Раз мой кузен Галунг стал королём, значит, его братья и племянники умерли?
- Да.
- Их извела моя жена?
- Королевский суд...
- Не надо рассказывать мне сказки про королевский суд, - прошипел герцог. - Раз Галунг стал королём, значит, он их всех и убил, мою семью уничтожил, а теперь охотится за мной, чтобы прибрать к рукам мои земли. Что, молчишь? Не так всё было?
Герцог зло оскалился, глядя, как лейтенант опускает глаза. Прав, он был прав! Ал-Галунг, это ничтожество, решил усадить свою толстую задницу на трон. Но как он убил двух взрослых братьев, своего отца и всех племянников? Колдовством, не иначе...
- Колдовство!
Что ж, теперь всё сходилось. Галунг купил смерть всех претендентов на трон у колдуна, а младенчик - плата. Все знали, что колдуны жрут младенцев, а в первенцах - особая сила. Но почему тогда колдуну отдали первенца Ал-Алевы, а не самого Галунга? Хотя, старшему сыну Галуна было уже восемь лет. Детское мясо, конечно, вкусное, но у младенчиков нежнее.
Герцог оглянулся, подыскивая взглядом камень, о который можно было бы оборвать никчёмную жизнь этого визжащего куска плоти, как его озарила замечательнейшая из идей. Раз это королевская дочь, то почему бы не оставить её себе? В голове Уру-Ромира родилась мысль, как можно отомстить кузену. Что может быть более унизительно, чем, когда смерть настигает владыку от руки своего же ребёнка, да ещё и дочери. А если удастся поквитаться с Галунгом раньше, чем этот кусок плоти вырастет, то камни всегда лежат под ногами.
К тому же Ал-Галунг отнял у него ребёнка. Было даже справедливо, что Уру-Ромир теперь забирает себе этого младенчика.
- Кто-нибудь, возьмите это, - Герцог пнул корзину. Один из солдат послушно подобрал пелёнки и забрал у сотника младенца. - И смотрите за ней. Мне она будет ещё нужна.
- А что с этим делать?
Про лейтенанта короля Уру-Ромир успел забыть.
- Повесьте где-нибудь. С королём Орон-Галунгом мы теперь враги.
Похороны королевской семьи прошли пышно. Тела завернули в тонкое белое полотно, закрыли лица золотыми масками и опустили в подпол дворцового храма. Покойников было так много, что каменщики перерыли весь пол. Младенцев, чтобы зря не портить дорогой пол из цветных камней, хоронили по трое в могиле. Орон-Галунг, всё ещё в короне принца, с сыновьями шел за гробами. Ему пришлось даже капнуть в глаза едкого лукового сока, чтобы они покраснели, а по щекам текли слёзы. Никто не должен был сомневаться: молодой король убит горем и совершенно не думает о драгоценной короне, лежащей на груди покойного Орон-Ушура.
Собственная коронация Орон-Галунга должна была состояться только через три дня, когда закончатся ночные бдения по его умершему отцу. Три дня королевская семья будет плакать по умершим, пить пряное вино и есть мясо без соли.
Через три дня, когда душа Орон-Ушура уйдёт к предкам, корону оденет новый король.
Едва дождавшись окончания похорон, Галунг ушел в королевские покои. Теперь здесь жил он, а не его отец. Годы унижений закончились. Теперь никто не посмеет вспоминать, как старый дурак выслал своего сына из столицы править землями без единого живого человека. Теперь он - Орон-Галунг, седьмой король из рода Оронов, хозяин Белого замка и всех королевств.
Единственное, что огорчало короля в этот день, были новости о его кузене, герцоге Загорья Уру-Ромире. Этот прохвост всего в нескольких милях от столицы почувствовал опасность и сбежал в свои горы. А ведь всё так славно выходило: королевский суд признал бы герцога виновным в заговоре против короля и колдовстве, а Загорье и его многочисленные рудники отошли бы короне.
Теперь, когда Уру-Ромир заперся в своём замке, медь и золото остаются в его владениях, а не идут казне. Орон-Галунг понимал, что с этим придётся что-то делать, и по дороге в покои обдумывал планы решения проблемы. Можно вторгнуться в Загорье с войском, но мало кто захочет воевать с жителями горных долин. Хотя они были одним народом, живущие в горах люд славились своей воинственностью. Можно предложить кому-нибудь из родственников Уру-Ромира герцогскую корону в обмен на голову самого герцога... Можно просто подослать кого-нибудь отравить упрямца.
Но едва за королём закрылись двери его спальни, Орон-Галунг мгновенно забыл про рудники и мятежного кузена.
Перед ним стояла мегги из Башни Радости.
- Где ребёнок, которого ты мне обещал? - проскрежетала она. Лицо колдуньи сморщилось и покрылось морщинами с их последней встречи.
- Я отослал его в Броды, как ты велела, - выдохнул король.
- Правда? - колдунья достала из-под подола свёрток с ребёнком. Король похолодел. - А я узнала, что ты отправил её к монахиням у Трёх рек. И дал имя.
- Это вторая... Родилась двойня! - забормотал мужчина. Оставшаяся у него дочка орала дни напролёт и принц, не выдержав, велел отправить её в монастырь, где воспитывали принцесс, за три года до положенного срока.
- Двойня? Двойня?! Кого ты хочешь обмануть, меня? Ты обещал мне ребёнка, - мегги шипела и плевалась. Её лицо от ярости превратилось в звериную морду. - Где он? Я нашла его у монахинь, уже названного! Ты обманул меня!
- Поверь мне, родилась двойня! - закричал король. - Я отправил старшую к тебе! Я не знаю, что с ней случилось!
- Ты думаешь, я поверю в эту ложь? Ты думал, сможешь меня обмануть, дурак? - Мегги кинула ребёнка на пол. Младенчик, до этого спавший, завопил. В комнате стало темно и холодно. Король в ужасе упал на колени.
- Пощади, мегги! - Орон-Галунг в ужасе упал на колени. - Проси, что хочешь, я всё отдам! Я отправил девочку к Бродам!
- Ты что, думаешь разжалобить меня своими слезами? - Мегги расхохоталась. - Нет, я пощады не знаю. Ты пожалеешь, что пошел против меня.
В комнату ворвался ветер, срывавший со стен деревянные панели и ковры. Рухнул полог над кроватью, а по полу покатились разбитые черепки ваз и драгоценное оружие. Вихрь подхватил мегги, и унёс прочь, оставив короля плакать на полу посреди разгромленной спальни.
3.
Встреча двух кузенов стала бы очень неожиданным событием, если не осада Бейля. Герцог Рут-Малах пошел войной на вольные королевские города. До этого за все смутные десять лет никто не отваживался посягать на западные земли. Торговля встала, караваны двинулись через южные перевалы Малых гор, что немедленно сказалось на хлебе. Цены поднялись до небес, и даже в стенах Белого замка всё чаще раздавалась недовольные голоса. Север же королевского доминиона вовсе охватил голод и мор. Дороги перекрыли, и до юга мор не дошел, но про то, что творилось за Тремя Реками, рассказывали страшное.
Королевство разваливалось на глазах.
Король Орон-Галунг, седьмой хозяин короны из дома Орон, был вынужден смирить гордыню и обратиться за помощью к хозяину Загорья, герцогу Уру-Ромиру. Шепотом говорили, что король тайно предложил своему кузену руку своей дочери, а то и вовсе женить своего старшего сына, принца Луия на дочери Уру-Ромира.
Встреча двух братьев после шестнадцати лет разлуки произошла на древнем мосту над рекой Урутой, давшей имя герцогу Уру-Ромиру. Здесь заканчивался королевский доминион, и начинались земли королевского вассала.
Герцог спустился из своего горного замка в сопровождении дюжины всадников и почти сотни копьеносцев. За мостом подняли знамя с золотым виверном на лазоревом фоне и малое знамя - наследной принцессы Загорья. Королевское знамя с золотым драконом и звёздами, обшитое золотой бахромой, возвышалось на другом берегу. Король Орон-Галунг прибыл в сопровождении своей личной гвардии, магуса Алой башни и полутора сотен копьеносцев. Оба отряда остановились на своих берегах реки, выпустив вперёд герольдов.
Всё замерло, пока четыре фигуры в цветных туниках и длинных шапочках тихо шептались на мосту.
Наконец, условия встречи были оговорены.
На камни древней арки над рекой ступили четыре человека: герцог Уру-Ромир с дочерью, сам король Орон-Галунг и магус Алой башни. Король скинул пажу на руки свои мантию и длинный меч и решительно пошел навстречу своему кузену, гордо подняв голову.
Они встретились на самой середине моста.
- Давно не виделись, мой король, - герцог Уру-Ромир приложил руку к сердцу и коротко поклонился. Его дочь поклонилась резко и быстро. Это был поклон из вежливости, но не из почтения к монарху.
- Я рад видеть тебя, Ромир, - король Галунг дождался, когда его вассалы выпрямят спины, и кивнул. - Много лет прошло. Ты так и не доехал до моего замка.
- Увы, - разочарования на лице герцога не было видно. За те шестнадцать лет, что Орон-Галунг не видел своего кузена, герцог Загорья и изменился, и остался прежним. Юное лицо потемнело и заострилось, чёрные глаза смотрели на короля зло и внимательно. Герцог стал ещё более широкоплеч и коренаст, а ноги от верховой езды ещё сильнее искривились. Его шестнадцатилетняя дочь была похожа в этом на отца: если бы Орон-Галунгу не знал, что перед ним девица, никогда бы не догадался об этом сам. Изящные черты лица принцессы Урурты скрадывались за грязью. Лицо потемнело от солнца, а волосы были коротко острижены. Одежда на принцессе была мужская, без юбки. Появись такая в столице, мгновенно стала бы посмешищем.
- Но давай обойдёмся без красивых слов, кузен, - Уру-Ромир дёрнул уголком рта, словно сам не верил в то, что говорил. - Что было - то было, мёртвых уже не вернуть, а нам надо жить. Тебе была нужна моя помощь, верно?
- И теперь нужна.
Урурта хихикнула, но умолкла под строгим взглядом магуса. Старик молчал и смотрел на горы за спинами королевских родственников. Король ощутил желание ударить этого хитреца. Зачем он только взял его с собой? Магусам нельзя верить, но с тех пор, как мегга из Башни Радости пообещала отомстить королю за обман, Галун опасался за свою жизнь. А кто может противостоять колдунье, как не другой колдун?
- Я предлагаю тебе корону.
- Что-что? - Орон-Галунг с удовольствием посмотрел на удивлённое лицо кузена. Главное, удивить и увлечь посулом. Если Уру-Ромир не изменился, то он по-прежнему жаждет власти и денег.
- Не тебе лично. Ты мой единственный живой родич, а когда тебя окружают враги... Я предлагаю соединить в браке наших детей. Твоя дочь женится на моём сыне, а моя дочь Ал-Гельда женится на тебе.
Лема-Урурта вскинулась и повернулась к отцу, но он жестом велел ей молчать. Орон-Галунг заметил, что не может не смотреть на эту девчонку. В ней было что-то завораживающее. Уродливая, не похожая на женщину, грязная, но король продолжал её разглядывать. Это было похоже на интерес, который он испытывал, когда видел глубокие раны или обрубки плоти после казней. Противно, но интересно. К тому же, никто не знал, кто мать девочки. Единственная законная дочь Уру-Ромира погибла вместе со своей матерью-южанкой. Дети от двух других жен жили всего по несколько дней. А эта девчонка появилась словно из ниоткуда. Говорили, что она была бастардом от некой любовницы герцога, который приходилось скрываться, пока была жива первая жена Уру-Ромира. Но король верил только первой части этих слухов. Он слишком хорошо знал своего кузена, чтобы поверить, что он может кого-то любить.
- Это очень заманчивое предложение, кузен, - Уру-Ромир медленно опустил руку. - И великая честь для моей семьи... Если не считать, что моё приданое и земли твоего сына придётся отвоёвывать у твоих непокорных вассалов?
Король ничего не ответил.
- К сожалению, твоя корона, кузен, сейчас ничего не стоит. Моя и то дороже. Так что... Зачем мне сражаться за тебя? Давай будем откровенны: если бы Рут-Малах чем-нибудь отличался от тебя, я бы поддержал его. Ты не забыл, как хотел меня казнить за то, что я не совершал? Мою супругу, Урму, казнили по твоему приказу... вместе с дочерью, - герцог приблизился к Орон-Галунгу и прошептал. - А ведь мы оба знаем, кто убил моего несчастного дядю и его сыновей.
По спине короля потёк холодный пот, но он не отшатнулся.
- На мне нет их крови, если ты об этом.
- Правда? Что ж, допустим, я верю тебе... Так или иначе, у меня есть причины ненавидеть тебя.
- Тогда зачем ты сюда пришел? Высказать мне всё, что думаешь?
- Нет. У меня есть условия, на которых я готов тебе помочь.
- Какие?
- Земли Рут-Малаха отдашь мне. Не вздрагивай так, мой дорогой толстый кузен. Моя дочь станет герцогиней у Трёх рек и у Башни радости. Половина налогов из вольных городов будет отходить ей.
Орон-Галунг раскрыл рот, став похожим на выброшенную на берег рыбу.
- Это слишком много!
- У тебя пока есть только Белый замок и корона на голове, дорогой кузен. А так ты будешь получать наши налоги... и может быть, если я решу жениться на твоей дочери, ты получишь пару моих шахт. Говорят, ты переживал, когда лишился моего золота.
- Если ты правда пришлёшь мне солдат, то станешь кем угодно.
- Нет, братец. Сначала королевский указ. А то разве я не знаю, почему восстал Рут-Малах? Ты пообещал ему свою милую дочку, если он вернёт тебе вольный город Бере. Но город вернулся, а твой друг Малах ничего не получил.
- Будут указы.
- Тогда мы договоримся.
Мужчины пожали друг другу руки. Орон-Галунг, сходя с моста, едва удержался, чтобы не велеть своим солдатам достать луки и расстрелять кузена, пока он ещё на берегу.
- Почему ты хочешь ему помочь?! - герцог Уру-Ромир ждал этого вопроса. Урурта должна была его задать ещё на мосту, но она была послушной дочерью. - Почему?! Мы же хотели дождаться, когда он потеряет корону и...
- Успокойся, - слуга снял с герцога тяжёлый плащ из парчи с серебром и распустил ремни на панцире. С возрастом живот Ромира округлился и он уже не так браво смотрелся, как в юности. Ради встречи с королём он впихнул своё тело в старый панцирь и теперь чувствовал, как его живот требует хорошего куска мяса и вина за такое издевательство над собой.
- Ты же говорил, что мы убьём его! - Урурта дождалась, когда слуга вышел и прямо потребовала у отца ответа. - Ты говорил, что мы отомстим ему за всё. Он убил мою мать! И всю нашу семью! Ты сам говорил, что хочешь его смерти! Почему ты теперь...
- Помолчи! - герцог прикрикнул. Его дочь порой бывала слишком шумной.
Урурта послушно закрыла рот, но её горящий взгляд красноречиво говорил, что она всё ещё ждёт объяснений от отца.
Герцог налил себе вина и выпил.
- Сядь.
Девчонка послушно села на низкую лавку около стены. В горной резиденции герцогов Уру было мало места, стояла скудная мебель, зато подвалы ломились от припасов, а стены поднимались почти до небес. Здесь было по-настоящему безопасно.
- Мы будем мстить. Я разве сказал, что я не хочу его крови? Я хочу его крови в разы больше, чем ты! Но нельзя просто взять и убить короля. Что будет, если мы убьём твоего дядюшку прямо сейчас?
- Ты станешь королём!
- Я не стану королём, глупая голова! Потому что нет сейчас никакого королевства! Ты видела карту? - он отшвырнул кубок в сторону и уселся в кресло перед очагом. - Королевские земли сейчас меньше наших. Вассалы, которые его поддерживают, ещё не разбежались только из страха перед хозяевами Пяти рек и герцогом Рут-Малахом. Что они сделают, когда король умрёт? Кого они признают королём, меня или Рут-Малаха?
- Малаха, - Урурта поморщилась и поникла. - А мы останемся одни.
- Поэтому нам сначала надо отвоевать наше королевство. Король сам обратился к нам за помощью. Значит, надо этим воспользоваться.
- Убить Малаха, а потом и Галунга! - девушка расплылась в довольной улыбке. - Я права?
Герцог кивнул. За последние пятнадцать лет он брал себе трёх жён, но ни одна так и не смогла родить хоть кого-нибудь здорового. Один младенчик прожил целый месяц. Ромир почти поверил, что у него будет собственный ребёнок, но ребёнок умер прямо во время наречения ему имени. С этим проклятием герцог уже смирился, как и с тем, что вместо сына у него чужая дочь. Хотя какая она чужая? Первые годы он не очень обращал на приёмыша внимания: не до неё было, да и планы отомстить королю... их что, рассказывать несмышлёнышу, который говорить не может? Лет через пять, когда девчонка подросла, а герцог похоронил четверых сыновей, с ней стало интересней. Маленькая Урурта любила драться с дворовыми мальчишками, один раз утащила у отца нож и перепугала свою няньку и замковых прачек. С возрастом её буйный нрав притих, но Урурта по-прежнему была единственной, кто осмеливался спорить с её отцом.
- Права. Иди сюда, - герцог указал дочери на скамеечку у своего кресла. - Теперь ты всё поняла?
- Да. Мы захватим королевство и убьём его... А ты женишься на его дочери? - Урурта села подле отца и взяла его за руку. Герцогу даже стало её жалко. Совсем немного. Глупая девчонка, которую по прихоти чужих людей вырастили больше похожей на мальчишку. Кто согласится жениться на такой?
- Почему бы и нет? Так точно никто не сможет оспорить наши права на трон.
- А я стану принцессой королевской крови?
- Да.
- А если кто-то из принцев выживет? Их трое... Может быть, мне стоило бы выйти замуж за одного из принцев?
- Старшему всего двенадцать. Тебе нужен такой муж? - герцог улыбнулся. - Нет, они умрут. Как и вся его семья.
Урурта счастливо улыбнулась.
- К тому же, вместо свадьбы, у тебя будет другая цель. Ты убьёшь Рут-Малаха.
- Я? - девушка вздрогнула. - Как?
- Ты поведёшь моих солдат в бой.
- А ты?
- Я останусь в Белом замке. Сам знаешь, что наш родственник склонен к предательству, - герцог погладил дочь по голове. - Он слишком любит предавать своих союзников.
4.
На тридцатый день после начала лета и на седьмой после встречи короля Орон-Галунга и герцога Уру-Ромира, в замок Высокий прибыл гонец из столицы. Склонившись, королевский герольд передал герцогу указ о даровании ему земель мятежного Рут-Малахита, половины налогов с вольных городов, а его дочери - двух герцогских корон, с юга и севера.
Ещё через десять дней первые всадники спустились из горных долин к Бродам. Всего герцог Уру-Ромир выставил для войны с Рут-Малахом две тысячи конных копий, пять тысяч пеших и три тысячи лучников, из которых пять сотен были вооружены огромными тугими луками, пробивавшими любое железо. Говорили, что стрелы, пущенные такими луками, пробивали насквозь вековые деревья, а лучники могли прицелиться за пять сотен шагов.
Против герцога Серых холмов, Рут-Малаха, выступила грозная сила. Чума, бушующая на севере, стала отступать. Пошли разговоры, что это было знаком небес: перкратилась вражда между братьями. Вольный город Бере, испугавшись горной армии, прислал королю заверения в своей верности и отказал Рут-Малаху в деньгах и людях.
Седьмого числа второго летнего месяца к осаждённому мятежниками Бейлу двинулась объединённая армия короля и герцога Уру-Ромира. Во главе этого грозного воинства встали принцесса Лема-Урурта и принц Ал-Луий, старший сын и наследник короля Орон-Галунга. С ними были королевские и герцогские военачальники, между которыми сразу же начались споры. Солдаты герцога, которых было почти в четыре раза больше королевских, не скрывали презрения к жителям равнин. Во время первого же военного совета поссорились и генералы. Королевских было больше, но у герцогских были солдаты. Королевским людям пришлось слушать длинноусых дикарей и только шипеть в бороды ругательства.
Лема-Урурта и принц Ал-Луий тоже поссорились. Принц, увидев свою кузину, не проявил ни малейшего такта.
- Ты такая страшная, что лучше бы на тебя одели мешок! - заявил двенадцатилетний принц. - Отец говорит, что я должен буду на тебе жениться, но я не хочу. Ты уродина. Я хочу жениться на Руне-Амира. Она красивая, а ты - как корова в навозе.
- Что ты сказал, сопляк? - принцесса взяла мальчишку за грудки и легко подняла его. Окружавшие их солдаты немедленно достали оружие: королевские, чтобы защитить принца, герцогские - чтобы не дать помешать своей принцессе. Мальчишка завопил, требуя помощи, а не дождавшись, разрыдался.
- Запомни, ты, червяк. Детишкам вроде тебя я разбиваю головы, - прошипела Лема-Урурта, встряхнув перепуганного принца. - Ты тут ничто. Армия - моя. И корона твоего надутого папаши - в моих руках. Будешь злить меня, и я заставлю тебя спать с моими собаками. И жрать будешь то же, что и собаки. Понял?
Ал-Луий только молча закивал.
Но Рут-Малах не знал о раздоре в лагере своих противников. Бейл, в котором заканчивались припасы и начался голод, узнав о приближении королевской армии, воспрянул духом. А союзники Рут-Малаха встревожились. Уру-Ромир выставил слишком большую армию. Когда её знамёна с золотыми вивернами появились около Бейла, солдаты Рут-Малаха испугались Наёмный отряд с юга в первый же день противостояния поднялся с места и ушел за реки.
Эту новость в Белом замке восприняли с радостью, словно объединённая армия победила мятежников. Здесь слишком давно не слышали хороших новостей, а герцог, красивый в своём блестящем панцире, и его сильные и сытые солдаты слишком отличались от располневшего до неприличия короля. Уру-Ромира встречали как героя, даже не вспоминая, что шестнадцать лет назад такая же толпа кричала, когда убивали его жену и дочь.
Королевство жаждало добрых новостей.
Рут-Малах оказался в сложном положении. Бейл не собирался сдаваться. Город окружали три каменные стены, стоящие одна за другой. Преодолевшие одну из стен, оказывались перед ещё более высокой. Его солдаты за полгода осады сумели разбить одни городские ворота - и встали. Хитрец, строивший укрепления, разнёс ворота в разных стенах в разные стороны. Вошедшие в ворота в первой стене, упирались в глухой камень. Лишь пройдя влево, между двумя стенами, можно было обнаружить вторые ворота. Закрепиться на маленькой площадке, которую с двух стен обстреливали лучники, солдатам Рут-Малаха не удалось, и герцог уповал на то, что богатый и привыкший к сытой жизни первый из вольных городов не выдержит осады.
Теперь его надежды рухнули.
Бейл не сдавался. Напротив осаждающих расположилась королевская армия. В первый же день королевские герольды предложили мятежникам сдаться. Рут-Малах отказался, и королевская армия начала строить укрепления вокруг самих осаждающих. Когда земляные валы протянулись от речного порта до сломанных ворот, Рут-Малах не выдержал. Его войска снялось с места и двинулось к Серым холмам.
Бейл раскрыл перед своими спасителями все ворота, а Лему-Урурту и Ал-Луия встретили гимнами славы. Но уже через пять дней королевская армия двинулась следом за отступающими мятежниками.
Лема-Урурта была уверена: они не должны дать Рут-Малаху уйти. Королевские генералы попытались отговорить её, прося дать время на то, чтобы узнать распоряжения короля.
- Плевала я на вашего короля, - отрезала Лема-Урурта и велела выступать.
Рут-Малах укрылся за стенами своего замка у Серых холмов. Эта старая крепость стояла на крутом берегу реки. Длинные стены охватывали высокий холм, над которым возвышался огромный донжон. Башня, казалось, упирается в облака вершиной. Толстые стены, большие запасы и много воды. Никто ещё не осмелился осаждать эту крепость.
- Осады не будет, - объявила на военном совете Лема-Урурта. - Мы сделаем вид, что будем осаждать их. Но на самом деле мы приготовимся к штурму.
- Это безумие! - заволновались генералы. Принц Ал-Луий молчал и старался не смотреть на свою кузину. Никто не смел обращаться с ним, как она. Он был старшим живым ребёнком самого короля... Не считая его старшей сестры, отправленной учиться к монашкам. Лема-Урурта принца пугала. Страшная, дикая, со своими собаками и свитой из диких жителей Загорья, она напоминала кошмарный сон. Ал-Луий молча надеялся, что, когда они всех победят, отец опомнится и велит казнить эту страшную женщину.
- Хотите их осаждать? - Лема-Урурта указала на плане стен одно из мест. - Эта башня очень старая. Около неё есть заложенные ворота. Ночью мы их разрушим и ворвёмся внутрь.
- Разрушить стену?
- Не стену, а горсть камней, для которых даже раствора пожалели, - принцесса углём нарисовала прямо на плане арку старых ворот. - Наш друг герцог по жадничал на плате каменщикам, поэтому они завалили арку камнями, а раствором замазали только те камни, то видны.
- Откуда вы это знаете, Лема? - спросил один из королевских генералов.
- Птичка напела, - усмехнулась девушка. Она нахмурилась и обвела взглядом лица присутствующих. По бокам от неё стояли тысяцкие её отца. Все плотные, поджарые, как псы, с длинными усами, падающими на грудь, и чёрными, коротко остриженными волосами. Напротив сидел принц Луий и его многочисленные генералы. Все они были с завитыми бородами и кудрями. Когда принца выводили к солдатам, ему тоже подвязывали под подбородок чужие кудри. Вот только своей цели генералы не достигли. Подданные Уру-Ромира презирали всех, кто жил на равнине около Белого замка. А из-за фальшивой бороды считали принца жалким слабаком.
- Как бы эта птичка не ошибалась.
- Не ошибается, - Лема-Урурта зло оскалилась. - Ночью будет штурм.
Как бы королевские генералы не надеялись отговорить её, принцесса была неумолима. Войска вытянулись полукругом напротив места, где были старые ворота, сделав вид, что примериваются к воротам новым. Это было разумно: новые ворота были единственным уязвимым местом в огромном каменном монолите.
Перед закатом около шатра принцессы были собраны все пять магусов, шедших с войском. Все пятеро были очень недовольны, что их заставили идти сюда, как простых офицеров. Но всё же пришли, впечатлявший наградой: каждому из них принцесса пообещала по сотне золотых монет, если они выполнят её приказ.
Сотня золотых монет! В такой страшный год, когда война пожирает королевство, чума пляшет по городам, а мятежники разоряют добрые города, это была огромная куча денег. Особенно если принцесса выплатит её чистым золотом её отца, без наплывов из серебра, как это делали королевские казначеи. Магусы выслушали, что им надо было сделать, и нашли это вполне разумным.
Как и говорила принцесса, сломать камни в старых воротах оказалось проще простого. Пока солдаты шумели около новых ворот, магусы рассыпали стену. Камни по жесту их белых рук катились, словно их подгоняли. Но при этом тихо было, как в склепе. Когда осталась одна внутренняя тонкая стенка, принцесс Урурта одела шлем и вошла под стены со своим отрядом.
Магусы вышибли последнюю преграду на её пути и отошли в сторону. Больше они были не нужны. Теперь настало время солдат.
Спрятавшиеся в крепости войска не ожидали нападения. Они ушли сюда, чтобы переждать, пока у королевских войск пропадёт весёлый угар от первой мнимой победы. В конце концов, Рут-Малах собрал копья со всех своих немалых владений и половины вольных королевских городов. Им нужно было выждать всего десяток дней, чтобы королевские генералы успокоились, а королевские солдаты вспомнили, что дома их ждут, и что они сложат головы отнюдь не за свои дома.
Тогда можно было бы выйти в поле и сразиться. Даже если мятежники будут разбиты, они сумеют скрыться за высокими надёжными стенами, которые не взять приступом или измором. А герцогские герольды соберут в его землях новую армию.
Но никто внутри не ожидал, что штурм начнётся так быстро и в таком месте. Если бы Рух -Малах узнал, как именно враги проникли в его крепость, он бы трижды проклял свою жадность, и семикратно - обиженных каменщиков. Но Рут-Малах, выглянув в окно своей спальни, увидел схватку прямо во дворе его замка. Ворота были распахнуты настежь, а на стенах вместо его лучников стояли горские солдаты с длинными луками больше их собственного роста, и расстреливали его латников, как цыплят.
Не надо было быть хитроумным магусом, чтобы понять: это конец.
У герцога Рут-Малаха, третьего хозяина Серых холмов из рода Рут, оставалось только три пути: сдаться, сражаться до последнего или не ждать, пока его найдут, и умереть с честью. Но герцог выбрал четвёртый путь.
Он, накинув на себя плащ, кинулся бежать прямо в длинной рубахе. Герцог промчался по опустевшим коридорам, мимо визжащих служанок и срывающих гобелены и ковры со стен собственных гвардейцев. Дело было проигранным, и это понимал не только их хозяин.
Рут-Малах скатился по одной из лестниц и добрался до галереи, ведущей из герцогского дворца в старый донжон. Там - спасение. Можно запереться, и проклятые люди короля могут попытаться развалить башню по камушкам. В ней достаточно тайных ходов, чтобы герцог успел скрыться.
Но прямо посреди галереи, на пути Рут-Малаха стоял горский мальчишка в их чешуйчатом панцире и остроконечном шлеме.
- Ты - Малах? - парень с интересом наклонил голову на бок. Голос у него был слишком высоким для его роста. Герцог не ответил. Пусть он бежал, пусть был почти раздетым, но он был воином, который никогда не расстаётся с оружием. Мальчишка удивлённо отшатнулся, когда увидел летящую к нему руку с кинжалом. Глупец, наверное, думал, что захватит самого главаря мятежников и получит щедрую плату...
Тяжелый щит ударил герцога прямо в локоть. Его сустав сломался, но Рут-Малах даже не понял, что случилось: длинный меч мальчишки срубил ему голову. Герцог молча упал под ноги своему убийце.
Лема-Урута стряхнула с меча кровь и, повернувшись к покойнику спиной, пошла в донжон. У неё было ещё одно дело, о котором они говорили с отцом перед отъездом из Бродов.
Мегги из Башни Радости больше всего на свете любила вкусно поесть. Но пища, как учила её первая наставница, должна быть не только вкусной, но и полезной. Они жили в старом городском склепе в Бейле, где покойников обычно хоронили в каменных гробах в глубоких пещерах, и объедали свежих мертвецов. Там же наставница произнесла эту фразу. Мегги задумалась, что значили её слова. Они жрали покойников, чтобы стать сильнее. А что было бы, если сожрать живого? Но старая мегги запретила ей так делать.
- Живых есть нельзя, - категорически заявила старая колдунья, не видя, как её ученица подкрадывается сзади с камнем. Мегги оказалась жёсткой и сухой, но с каждым укусом её ученица чувствовала, как в неё перетекают силы старухи. С тех пор и повелось. Мегги ела сильных и сама становилась сильнее. Со временем она узнала, что сказки не врут, и не наречённые именем младенчики самые вкусные и самые сильные. Особенно сильными были девочки, которые сами могли бы стать мегги, если их хорошо обучить. Со временем мегги из Башни Радости научилась узнавать, где родится такая сильная девочка. Остальное выходило легко: узнать о проблемах в доме, где она родится, появиться и предложить помощь. Никто не отказывался отомстить, получить наследство или просто испортить соседу дойную корову.
Одной из самых вкусных девочек обещала стать королевская дочка. Мегги, едва почуяв её в утробе матери, приложила немало сил, чтобы заманить к себе принца Галунга. Убийство целой королевской семьи стоило колдунье много сил. Если бы о её делах узнали магусы из Красной башни, ей было бы несдобровать. Но магусы ничего не узнали, и мегги потирала руки, ожидая свою награду у Бродов. Когда она, простояв у переправы три дня, поняла, что король её обманул, гнев колдуньи не знал границ. Она кинулась искать свою добычу, и нашла её у монашек у Трёх рек. Ребёнка уже нарекли именем, чем совершенно испортили еду. Кто будет есть плесневелые корки, когда можно было бы съесть сдобную булочку с пряностями?
Тогда она, уставшая, голодная, поклялась отомстить обманщику-королю. Никто не смел обманывать мегги из Башни Радости. Пусть Галунг клялся, что было двое близнецов, и нужную девочку он отправил ей, мегги ему не верила. Куда новорожденная делась? Сама, что ли, убежала, почуяв свою судьбу?
Поэтому, накопив сил, мегги явилась к Рут-Малаху и предложила ему сделку: корону в обмен на младенчиков и месть. Герцог из рода Рут, некогда владевшего Белым Замком, без колебаний принял её предложение.
Десять долгих лет войны... Мегги не могла сказать, что они ей не понравились. У неё теперь были покои в герцогском доме, она носила шелка и могла есть всё, что захочет.
А теперь всё пропало. Почему Рут-Малах не послушал её и не встретил армию кроля у стен замка? Осторожничал. Доосторожничался! Мегги носилась по огромной круглой зале донжона и собирала свои шелка. Нужно было бежать из замка. Скорее всего, ворвавшиеся в замок солдаты будут искать Рут-Малаха. Никто не знает, что ему помогала ведьма. Донжон давно заброшен, и сюда никто не ходит. Значит, у неё есть время...