Аннотация: Один из тех интересных случаев, который мог произойти только в славном городе Арецие, городе магов, инженеров и немного неуравновешенных людей.
1.
На Ареций опускалась зимняя ночь. Часы показывали без двадцати минут шесть. Следователь Велим Аниттас работал с бумагами. Каждые одиннадцать минут под окнами его кабинета с рёвом проезжал паровоз. В эти моменты стены и пол начинали мелко дрожать, а спящий за соседним столом брат Самиум бормотал во сне что-то похожее на "отвалите от меня все". Ночь королевский следователь Самиум провёл в засаде, поэтому после обеда он аккуратно сложил своё пальто, положил его на стол, а сверху пристроил свою остриженную горшком голову.
Будить его Велим не стал. Инквизитор всю ночь провёл на старом консервном заводе, где, согласно информатору, устроила схрон банда Косого. Банда уже два месяца терроризировала районы у Трёх мостов. Начальство всех уровней требовало результатов. Теоретически, молодой следователь Тат Курун, которому для весомости передали две роты солдат внутреннего охранения, мог бы справиться с бандой и сам. Но на деле Тат от одной мысли, что он увидит Косого, свободного, злого и вооружённого до зубов, начинал мелко трястись. Солдаты тоже не стремились познакомиться с отморозками, за два месяца сделавших с особой жестокостью почти два десятка трупов. Присутствие брата Самиума с его хмурой рожей и полномочиями, по замыслу начальства, должно было приободрить их всех. Надежды на инквизитора оправдались. Утром, когда Велим пришел на работу, Тит Курун, раздуваясь от важности, стоял на крыльце управления перед восторженной прессой.
- Да, это была опасная операция! - вещал следователь, пока Велим у него за спиной пытался пробраться в здание. - Но я ничуть не сомневался в нашем успехе!
Брат Самиум в этой феерии не участвовал, предпочтя прессе чашку кофе.
Но из-за недосыпа настроение у инквизитора испортилось на весь день, и Велим Аниттас был даже рад, что инквизитор решил вздремнуть. Может быть, к концу рабочего дня он подобреет. В конце концов, у них впереди было два выходных дня и праздник святой Альши. Один день точно уйдёт на работу, и Велим с этим смирился. Но два точно можно будет честно только спать, есть и болтать с Эсси о чём придётся.
Минутной стрелке оставалось всего два дления до конца круга. Тогда - всё. Они станут свободными людьми.
Велим стряхнул с пера остатки чернил, вытер его и отправил в держатель. Всё, хватит. Он сегодня и так на полтора часа раньше пришел на службу. А завтра - праздник, который многие начали отмечать уже после обеда. Кого-то отпускают домой, кто-то начинает прямо на работе. К ночным фейерверкам полгорода будет уже изрядно навеселе.
Пока Велим убирал бумаги в портфель и сейф, часы пробили шесть. Брат Самиум вздрогнул и с трудом оторвал голову от пальто.
- Я не сплю... Совсем не сплю!.. А, что, уже? - королевский следователь поскрёб небритую щёку.
- Всё. Домой.
- Мне такой сон приснился...
- Только не начинай! - взмолился Велим. Сны инквизитора были кошмаром для всего их управления. Самиуму снилось много и всякого. Обычно - ужасного до мурашек по коже. То у него кого-то расчленяли, то жестоко топили, то сажали голой задницей на ежа. Всё сны он описывал с таким смаком и подробностями, что это же снилось потом снилось и самим слушателям.
- Мне котёнок снился, - пробормотал мужчина. - Беленький такой, с хвостиком.
Велим задержал дыхание, готовясь к подробностям, но его коллега замолчал.
- И всё?
- Ну да. И всё. Котёнок снился.
- Да уж, действительно, необычно, - Аниттас выдохнул и расправил плечи.
- Вот и я о том же. Мне такое снилось только, когда я работал в Панорме, как раз в ночь перед тем, как Фест Ашу вышел на охоту.
- Панормский мясник? - Велим всё же вздрогнул. Фест Ашу был магистром Панормской магической школы и академиком. Но однажды в гениальной голове этого выдающегося волшебника что-то щёлкнуло, и он начал убивать. Очень жестоко, очень хитроумно и очень бессмысленно. Всего пятьдесят восемь жизней. Панормская школа и Академия, когда на мага пали первые подозрения, отчаянно его защищали. Самиум, начавший то дело, как-то по пьяному делу рассказал Велиму, что за два дня его протащили через все высокие кабинеты Панормы. Но заткнуть расследование королевской инквизиции, почуявшей кровь - это не надавить на обычного следователя. Самиум пожаловался своим начальникам, и разразился скандал. Феста Ашу судили и публично повесили, защитники "великого учёного" полетели из своих высоких кабинетов. Король публично высказал Академии своё неудовольствие. Самого Самиума наградили премией и сослали с глаз долой в Ареций.
- Он самый, - кивнул инквизитор. - А ещё перед ведьмой из Арцы...
- Не надо продолжать! - это было ещё одно из громких, прекрасно раскрытых дел, которые Велим предпочёл бы в своём послужном списке не иметь. Ведьма из Арцы тоже сошла с ума. Её сдвиг произошел на каннибализме. Она явилась в Ареций и зверски убила дюжину девочек. Когда Самиум её вычислил, оказалось, что сумасшедшая стала любовницей молодого герцога Зейского, лучшего друга принца Альба, кузена ныне здравствующего короля. Пропущенный через инквизиционное расследование герцог пожаловался принцу, принц провёл беседу с лордами-надзирателями, и Самиум загремел в районное следственное управление на должность участкового инквизитора.
По мнению многих - ссылка невиданной жестокости. По мнению брата Самиума - заслуженный отдых в райском месте, которое портили только коллеги-идиоты.
- Это не к добру! - инквизитор посмотрел на часы. - Надо валить отсюда по-быстрому, а то ещё случится что.
Велим подобные предложения всегда одобрял. Но сбежать не удалось. Аниттас уже заматывал шею шарфом, а инквизитор зашнуровывал уличные сапоги, когда зазвонил аппарат внутренней связи. Мужчины переглянулись и, молча похватав пальто и портфели, кинулись к дверям. Но сбежать не удалось. Прежде чем Велим успел дотронуться до дверной ручки, в кабинет ворвался сержант.
- Срочно! - парень едва не стукнулся со следователем лоб в лоб. - Вызов. Труп на Третьих фонарях. Предположительно, что-то ритуальное.
- Что-то ритуальное? - Велим выдохнул. Раз ритуальное - пусть с этим мучаются инквизиторы. А он пойдёт домой.
- Ну да. Но это не ясно, - брякнул сержант, не понимая, что вбивает первые гвозди в гром велимового отдыха.
- Съездим вместе, - ехидно предложил брат Самиум. - Если ритуальное, останусь я. Если нет... Что ж!
- Поехали, - кисло согласился Велим. Отпираться было бесполезно. Минутной стрелке оставалось до цифры "двенадцать" всего полшага... Оставалось. Значит, надо работать, иначе с мечтами о повышении можно распрощаться.
Плакали его выходные! Эсси его бросит, это точно. Кому нужен мужчина, который дома не ночует даже по большим праздникам?
Путь до третьих фонарей занял меньше десяти минут. Эта улица была расположена как раз под Первым ульем. И именно над этим райном тридцать лет назад построили первый воздушный город на стальных опорах. Опыт признали удачным, несмотря на толпу самоубийц и возмущения оставшихся в тени жителей, и в Ареции построили ещё два улья. Но главная проблема Третьих Фонарей была не в Ульях, а в том, что тут были... Велим оглядел мигающие вывески, странные витрины, собравшуюся публику... Заведения здесь были все сплошь развлекательного характера. Короче, бордели тут были, изредка перемежающиеся просто кабаками. Дома, конечно же, более чистые, чем в Нижнем городе. Но приятнее в глазах Велима они не становились. Друзья за такую брезгливость называли Аниттаса аристократом и графом, но он не обижался. Все имеют право на своих тараканов, и хорошо, что него их так мало. Были бы как у брата Самиума... Вот тогда бы были проблемы.
Самиум, кстати, не смотря на свою любовь к прошлому своего ордена, никакого дискомфорта от пребывания в самом сердце разврата не испытывал и ковылял себе вперёд. Впрочем, Велим как никто знал, что хромота его была больше притворством, чем последствием плохого перелома. Своё кривляние Самиум объяснял тем, что люди, видя хромоту, думали, что инквизитор немощен, что давало ему преимущество в случае нападения. Какое именно это было преимущество, когда весь их район знал, что Самиум притворяется, инквизитор не уточнял, а уточнять Велим не решился. Мало ли, что взбредёт в больную голову королевского следователя.
Паранойей брат Самиум и страдал, и наслаждался. Поговаривали, что весной и летом, когда она обострялась, инквизитор начинал подозревать своих золотых рыбок в заговоре и допрашивал с пристрастием. Живых людей во время обострений Самиум не трогал, а просто молча косился и прятал свою банку с чаем. Первые два месяца в общем кабинете прошли ужасно. Самиум сам признался, что прежде чем начал доверять коллеге, успел пять раз заподозрить его в попытках себя отравить, семь - работе на иностранные разведки и бессчётное количество раз - в краже своего печенья из стола.
- "Красная птичка", - Велим сверился с записанным сержантом адресом. - Нам вон туда.
Нужное заведение занимало фасад в целых семь (семь! Велим никогда такого не видел) окон. Каждое окно имело резной наличник из белого камня, а подъездную арку закрывали ажурные ворота. Вывеска борделя оказалась не менее монументальна: на длинных цепях покачивалась вырезанная из дерева "красная птичка". Деревянная девица отличалась задранной юбкой, огромными грудями на обе стороны улицы и перекошенным личиком. Этому пугалу уже давно было пора на свалку, но заботливые владельцы даже провели к деревянному чудовищу электричество и украсили его цветными лампочками. Мировой культуре оставалось надеяться только на короткое замыкание.
В воротах следователей и сопровождающих констеблей встретил их коллега и тощая потасканная тётка в уродливом красном платье и парике в форме сердца.
- Констебль Сайш, - представился полицейский. Велим его знал и удивился, увидев на всегда довольной роже усатого констебля страх. - Это Монни, управляющая заведением.
Тётка всхлипнула и забормотала:
- Это не у нас, его не могли у нас убить... Мы его даже не знаем! Поверьте!
Самиум тростью отогнал даму в сторону, чтобы не ныла прямо в уши.
- Что здесь случилось?
- Там того... Увидите, - констебль махнул рукой за ворота. - Его нашли полчаса назад. Монни утверждает, что её девочки этого мужика никогда не видели.
Они прошли под домом через главный двор к задним воротам. Здесь за кирпичной стеной был закуток с мусорными контейнерами и люками канализации.
Тело лежало бесформенной грудой на кирпичах дорожки между чёрной дверью борделя и мусорными баками. Сверху нависали стальные конструкции Первого Улья. Одна из опор стояла буквально в соседнем дворе. Велим молча раскрыл зонт. Мало ли что там сверху могут скинуть. Маги утверждали, что ничего не пробьёт их "зонтик", но всякое дерьмо на головы лилось постоянно, усугубляя и так немалую ненависть жителей подулья к городским верхам.
- Кто его осмотрит? - следователи переглянулись. Констебль Му-Рун, пришедший с ним из управления, принялся собирать фотоаппарат.
- Это волшебник, - ныла рядом с ними Монни, шумно сморкаясь в рукав красного платья. - Это волшебник! Нам конец! Это конец!
Её снова отпихнули в сторону.
- Итак, это волшебник, - Самиум склонился над телом и расправил конец мантии. - Был.
- Выходные пропали, верно?
- Да уж, - инквизитор распрямился и поправил шарф. Вечерело, и с гор начинал дуть холодный ветер. Причина для уныния у брата Самиума была: лежащее на земле месиво из плоти когда-то носило мантию цвета индиго с золотыми звёздами, полосатые штаны и сюртук из багряного бархата. Велим разглядел несколько клочков седых волос и разбитые очки. Заниматься этим трупом придётся именно инквизитору.
- Думаю, он сюда упал, - Аниттас задрал голову, разглядывая стальные перекрытия над головой. - Вряд ли шлюхи решат убить клиента... Да и... выглядит он... непрезентабельно.
- Согласен, - брат Самиум концом трости потыкал в останки. - Констебль, пусть это упаковывают.
- Д-да!
- Я же говорил, не к добру мне этот котёнок снился. Все выходные... Не мог он в другое место упасть? - проворчал инквизитор.
- Не переживай. Может быть, он просто упал.
- И его в полёте птички поклевали железными клювиками.
- Ты о чём?
- Я пять ножевых у него в животе насчитал, - инквизитор встал рядом с Велимом и поскрёб свой острый подбородок. Велим покосился на труп. И когда Самиум успел заглянуть под мантию? - Это убийство. Эх, не зря мне снилось...
- Так пока же один труп.
- Будут ещё, - уныло пожал плечами инквизитор. Рожа Самиума стремительно мрачнела. - Ну что, теперь надо наверх...
- Я с тобой не пойду.
- Тогда съезди ко мне, покорми рыбок.
- Ещё чего! У меня рабочий день закончился! Я теперь свободен!
Они отошли в сторону от тела. Во двор вошли санитары с носилками и принялись копошиться рядом с телом.
- Ну как знаешь. Тогда я сам схожу посмотрю, откуда академики падают.
- Академики?
- Ага. Мантия академика.
Велим не стал спорить. На его взгляд, мантии волшебников были все на одно лицо.
- Сочувствую.
- Аниттас! Не будь фетийцем! - попытался надавить на него инквизитор.
- Я фетиец и горжусь этим. Самиум, это твоё дело. А я Эсси обещал, что буду дома.
- Ну, раз Эсси обещал, - инквизитор смягчился. - Привет ей от меня.
- Всенепременно, - Велим поспешно нацепил на голову шляпу и заспешил прочь, пока с ульев ещё кто-нибудь не упал.
2.
Праздники прошли... да никак они не прошли. Велим Аниттас два дня спал, один пытался поработать. Но работалось плохо. Утром после праздника позвонила Эсси и сообщила, что не сможет придти, потому что у неё на работе проблемы. В её проклятом зверинце сбежала "мантикорка". Это могло значить что угодно, от несварения у тигра до побега в город десятка монстров с железными клыками. Но что бы это ни было, это значило, что Эсси не придёт. Ненормированный рабочий день был не только у следователей.
Так что на работу утром после выходных Велим пришёл в приподнятом настроении. Уж лучше дураки-начальники, ворчливый сосед по кабинету и кражи, чем дом, пыльные окна и одинокое пролёживание задницы на диване.
- Привет, как... Ты вообще домой возвращался? - брат Самиум обнаружился на своём месте по уши в бумагах. Он выглядел ещё страшнее, чем обычно: глаза ввалились, щетина стала длиннее, а на рубашке появились кофейные и чернильные пятна.
- Два раза... вроде. Не помню. Но рыбок я покормил, - инквизитор потёр виски.
- Что-то случилось? - Такое поведение было странным даже для этого инквизитора. Хотя формально Особый следственный комитет по делам магов при Его Королевском Величестве уже давно перестал быть религиозной организацией со строгим уставом и погряз в самых обычных светских проблемах вроде коррупции и симонии, Самиум этот поворот истории прозевал. Если бы ему дали волю, он бы ходил на работу в старой алой мантии королевского следователя и в шапочке с тремя кисточками. Он даже по старинке жил в однокомнатной квартире у Мостов в компании дюжины золотых рыбок, и наотрез отказывался переезжать в боле комфортабельное жильё.
- Наш упавший мешок с костями - академик Ив Лириций.
- Круто.
Велим слышал про этого человека. Гениальный врач, сделавший себе имя на протезировании. Его железные руки и ноги работали как настоящие... правда, и стоили соответственно. Работяге из Нижнего города, оставившего на заводе пальцы, такие протезы могла бы принести только ночная фея в клювике.
- Он упал из окна свей лаборатории в Первом Улье. Хвалёная защита от падения мусора не сработала... Но не суть важно. Я осмотрел дом... Чую, это ничем хорошим не закончится.
Самиум кинул перо в держатель и откинулся на спинку кресла. Заскрипели пружины. Кресло у него было хорошее, честно перевозимое с собой в каждый новый кабинет. На железной спинке около пружин до сих пор виднелся расплывчатый инвентарный номер из Панормы.
- Думаешь, тебя ещё можно куда-то сослать? - Было бы неплохо, если это кресло останется в этом кабинете.
- Разумеется, можно! Но я не об этом. Дядя явно не готовился к смерти. Все его бумаги были на рабочем столе, чёрная бухгалтерия в столе, а родственники - уверены, что дед в мастерской один. Мол, готовил какое-то очередное открытие.
- Может быть, ему стало с сердцем плохо. Сколько ему было лет? - Велим влез в свой сейф и проверил бумаги и запас печенья. Всё было на месте. Пропажа дела - это кошмарный сон похлеще рассказов Самиума и появления в городе десятка серийных убийц. Месяц назад у них из городского суда украли три дела. Ведущего их следователя пришлось отправить в больницу с сердечным приступом и поседевшей головой.
А печенье было любимым, с лимонной цедрой.
- Восемьдесят. И он пережил трёх старших сыновей. Характер мерзкий, сердце крепкое. Личный врач уверен, что до ста он бы дожил.
- Ты вообще отдыхал за эти три дня?
- Я немного поспал.
- Самиум, бросай свою инквизицию и иди работать нормальным человеком.
- Ещё пара дней, и инквизиция сама бросит меня.
- То есть?
- Аниттас, ты совсем тупой?! Убили академика-мага! Мне начальство уже восемь раз звонило, требовало доложить результаты.
- Если им так нужно расследование, пусть созовут бригаду ваших ребят и заберут дело.
- Им нужно, чтобы вся Академия провалилась к чертям.
- Я ничего не понял, - Королевские следователи были единственными, кто мог справиться с Академией и её магами относительно законными средствами, и иногда их заносило. Рассказывали, что этой зимой на королевском приёме, на глазах у короля, лорд-надзиратель Авгур Линдий подрался с лордом-советником, академиком Андреусом Федием. Закончилось это скандалом, первыми полосами газет и тремя выбитыми зубами.
Наверняка лорды-надзиратели попытались ухватиться за смерть академика, как ниточку, чтобы устроить новый скандал.
- Тебе и не надо. Да и мне не надо. Надо это раскрывать, а там пусть надзиратели уже решают, что им делать.
- Но версии у тебя уже есть?
- Конечно. У покойника ещё трое живых сыновей, две дочери, семнадцатилетняя жена с любовником, пятеро братьев и тётка.
- Тётка? Семнадцатилетняя? - Велим не мог понять, что его больше удивило.
- Семнадцатилетняя - это жена. А тётка правда есть. Сто пять лет карге. И при молодом муже... Ну, относительно. Ему всего шестьдесят.
- Ничего себе семейка!
- Ага. Папочку им не жалко. Пока я их допрашивал, половина интересовалась, когда зачтут завещание, а вторая половина - когда я выпишу справку о смерти, чтобы поскорее зачли завещание.
- Душевно, - Велим открыл окно, чтобы проветрить комнату, пока не подкатил очередной паровоз.
- Не вижу ничего смешного. Люди как люди.
- Как ты убийцу будешь искать?
- Узнаю, кому это больше всего выгодно.
- Когда вскроют завещание?
- Завтра после похорон. Но это ничего не даст, по завещанию половина имущества недвижимостью и деньгами уходит его старшей внучке в Падуе, половина - Второму сиротскому приюту.
- Сироткам?
- Ага. В единоличном пользовании у Лириция было три патента, ещё около двадцати в совместном пользовании. Те, что в совместном - уходят их оставшимся владельцам. Три личных - Академии.
- Странное... Стой, откуда ты знаешь про завещание?
- Был у его нотариуса.
- И вскрыл завещание?!
- Нет, разумеется. Старик сам предпочёл пойти на контакт с инквизицией.
- Какое редкое благоразумие в наши дни.
- Но зато теперь я знаю, что его убили не из-за завещания.
- Почему?
- Старшая внучка - врач в Падуе и здесь последний раз была три года назад. С семьёй отношений не поддерживает. Нотариус сказал, что поэтому покойный и вписал её в завещание.
- Не вижу логики.
- Логика как раз есть. Обломать нелюбимую родню, переписав имущество на фактически чужого человека, но при этому кровного родственника.
- Но это не просто чужой человек, это его внучка... Ладно, это не важно, - единственное, что понял Велим, это то, что покойный волшебник был извращенцем и ненавидел свою семью. - Тебе чаю заварить?
- Лучше кофе.
- Откуда я тебе его здесь возьму?.. А кто из них, по-твоему, мог его убить?
- Да кто угодно.
- Сочувствую.
- Ничего, и не такое разрывали.
За дверью раздался топот, и в кабинет влетел сержант.
- Там труп! - парень повис на дверной ручке.
- Где?
- В покойницкой?
- Он шевелится? - выпучил глаза Самиум.
- Нет, - сержант от удивления забыл, как кричать.
- А то я уж подумал, что он ожил. Что, других следователей больше нет?
- Сегодня вы дежурные по району.
- Мы?
- Вы.
- Это ты из вежливости или говоришь про нас с Аниттасом?
- Про вас двоих.
Велим с сожалением поставил чайник обратно на примус. Чай временно откладывался.
3.
Покойницкая располагалась прямо в подвалах управления, так что идти пришлось не долго. Самиум этот путь проделал с трудом, спотыкаясь и хватаясь за стены. Велиму было даже страшно подумать, сколько его "немного поспал" занимало на самом деле времени.
- Тебе бы выспаться, - Аглая Вици, хозяйка покойницкой, покачала головой и отошла к примусу за чаем. Как и все уроженцы Цирны, женщина отличалась изогнутыми ногами и агрессивно выдвинутой вперёд челюстью. Всё это придавало ей вид демона из старинных бестиариев. - Самиум, ты себя со стороны видел? Выглядишь хуже, чем мои клиенты.
- Думаешь, поможет? - инквизитор уселся на свободную каталку и сгорбился.
- Хуже-то точно не станет.
- Зачем ты нас дёрнула?
- Мне труп свежий привезли. Без рук, зато со следами по твоему профилю.
- Рук правда нет, - Велим влез под простыню. Судя по простому лицу и чёрным стопам, покойник был рабочим из Нижнего города. На шее было несколько наколок культа Бури, и по всему телу - множество рисунков тушью. Завитки, магические символы, знаки Айты. Велим в этом деле мало что понимал. Ясно было одно: у Самиума появилось ещё одно дело.
- Начисто, - подтвердила Аглая. - Я не стала его мыть и сделала несколько фотоснимков. Их к обеду напечатают.
- Фигня какая-то, - пробормотал инквизитор, тоже заглянув под простыню. - Полная бессмыслица.
- Думаешь?
- Уверен. Бессмысленный набор знаков, написанный с большим старанием.
- А может быть, покажем это специалисту?
- Ты на кого намекаешь? Твоя эта... подружка новая?
- Вообще-то, она уже давно не новая... в смысле, мы с ней давно вместе, - покраснел Аниттас.
- Ты на ней даже обещал жениться, - Аглая принесла Самиуму чай. Инквизитор осторожно принял стакан и начал загружать его сахаром из банки. - Спасибо.
- Тебе бы выспаться.
- А кто работать будет? - Самиум поболтал стальной ложечкой в жиже.
- Если ты окажешься у меня на столе, то никто.
- Предлагаешь прямо здесь отоспаться? - инквизитор с сомнением оглядел покойницкую с её рядами ледяных шкафов для трупов. Тарелка с пирожками и чайник стояли рядом с заспиртованной в мутном растворе головой гоблина. Аппетит этим местом отбивался точно. Уж лучше диван в кабинете.
- Тут тебя начальники точно искать не будут, - Аглая накинула на покойника простыню. - Акт о вскрытии я тебе пришлю.
- А от чего он умер? Потеря крови?
- Нет, болевой шок, думаю.
- Где его нашли?
- Где-то в старых заводах около Ферм. Посмотри, вон там на столе документы.
- Время смерти?
- Свеженький. Сутки где-то. Его даже крысы обглодать не успели.
- Давай без подробностей.
- Если ты отоспишься.
- Попытаюсь, - инквизитор побрёл к двери.
Самиум обещание сдержал и честно проспал на диване половину дня, завернувшись с головой в пальто. Велим в это время готовил дела для передачи в следующие инстанции и думал об Эсси. Не выдержав, он позвонил ей в институт бестиологии и предупредил, что может заглянуть перед вечерними колоколами. Оставалось уговорить поехать к девушке инквизитора. Самиум пять лет учился теории магических практик и мог просто высмеять домыслы своего более простого коллеги.
После обеда в покойницкую привезли ещё один разукрашенный труп. Мужчина пролежал на свалке пищевых отходов четыре дня, крысы выели ему брюхо и лицо, но на остатках кожи читались странные знаки. Разница с первым была в том, что у него не было не рук, а ног.
- Как на первом, - Аглая раскуривала вонючую папиросу, зажав её пинцетом. - То, что можно различить. Стен это сфотографировал. Как проявит, отдаст.
- А где он сейчас? - Самиум оглянулся в поисках помощника Вици.
- В туалете.
- Чего это? Съел что-то?
- Да нет, у него нервная система нежная. Не любит плохих покойников.
- Чего он тогда в покойницкую попёрся?
- Говорит, характер вырабатывает. Признаюсь, он стал более стойким.
- Стойким?
- Когда в прошлом месяце нам привозили покойников с пожара на Святой Ашше, он даже успел добежать до раковины, никого не испачкав.
- Поразительное достижение... Велим, ты предлагал съездить к твоей подруге.
- Да. У Эсси в институте, когда делают химер, используют похожие знаки.
- Химер? Тварей из частей разных животных? - Самиум нахмурил брови. В такие моменты его цирнийское происхождение начинало бросаться в глаза: он походил то ли на статую грозного короля Вальдера, то ли на злого грызуна. В Фетии цирнийцев так и называли: хорьками.
- Да.
- Что ж... Давай съездим.
Велим, ожидавший гневной отповеди, выдохнул с облегчением.
Эсси Ламия работала бестиологом и обладала энциклопедическими знаниями по истории, оккультизме и изящным искусствам. Велим не рубил ни в одной из областей её интересов, что позволяло ему мирно дремать под рассказы девушки о работе. Эсси так же плохо понимала в работе следователя и представляла её себе как бесконечную авантюрную историю с засадами, лихими бандитами и перестрелками. Поэтому Велим гордо звался "птахой в руках": на его счету были две скромные погони и всего одна перестрелка, во время которой он лежал за ящиками с овощами и молился, чтобы его не задело.
Но, не смотря ни на что, они встречались уже полгода и всё больше склонялись к мысли о заключении брака. Вот только времени на это у них никогда не хватало.
- Рада тебя видеть, - все, приходившие к Эсси Ламии на работу, ожидали увидеть клетки с тварями, стальные скелеты на подставках или, на худой конец, котёнка мантикоры на цепочке. Но большую часть института занимали самые обычные лаборатории и кабинеты. Была даже своя оранжерея, в которой жили гоблины и обезьяны. Правда, гоблины постоянно норовили сбежать, подкопавшись под стенами, а обезьяны - разбить стёкла. Стеклянную крышу пришлось даже затягивать сетями: на закаленное стекло денег у учёных постоянно не хватало.
Эсси работала в небольшой лаборатории, и из живности здесь была только ленивая дворовая кошка под столами.
- Я тоже, - Велим неловко пожал девушке руку в рабочей перчатке. Он бы с большим удовольствием её приобнял, но не был уверен, что это уместно в присутствии постороннего.
- А вы? - Эсси была младше Велима лет на пять. Образование она закончила всего два года назад и теперь занималась "научной работой" и "делала себе имя в учёном мире". Из тех её слов, что Велим слышал и сумел понять, она занималась "древней генетикой". Выясняла, мол, были ли древние химеры из мифов и сказок реальностью, как сфинксы и мантикоры, или выдуманными. Какая польза от этих работ, Аниттас не понимал. Но раз у института есть на это деньги, значит, это кому-то надо.
- Брат Самиум из королевских следователей, к вашим услугам.
- А, вы коллега Велима, - Эсси сняла с рук перчатки и пожала ладонь инквизитора. Она была полукровкой: отец цирниец, а мать фетийка. От отца она унаследовала широкие плечи и ладони, а от матери - россыпь веснушек и соломенные волосы. Для цирнийцев она должна выглядеть настоящим пугалом, особенно из-за большого роста. Цирнийцы считали, что женщина должна быть, самое большее, по плечо своему мужчине. Велим даже приготовился обидеться на коллегу, если он что-то про неё скажет. - С чем вы пожаловали?
- Ваш жених по вам соскучился.
- Правда? - Эсси посмотрела на Велима.
- Нам нужна твоя помощь в расследовании, - мужчина не выдержал и покраснел. Чтоб у Самиума язык отвалился! Проклятые цирнийцы!
- Кого-то убила химера?
- Не совсем. Ты говорила, что вы при создании искусственных химер используете магию.
- Колдовство, - поправила девушка. - Магия - это немного другое.
- Не суть важно, - Самиум вытащил из портфеля пачку фотокарточек, взятых в морге. По дороге Велим убрал самые страшные, но и оставшиеся снимки покойников, особенно второго, пугали. - Посмотрите. На что это похоже?
- Какой ужас, - Эсси пролистала изображения. - Его убили?
- Да.
- Хм, - девушка села на табурет около лабораторного стола и положила фотокарточки перед собой. - Знаки странные. Они действительно напоминают те, что мы используем. Но... Во-первых, сшить человека из разных частей невозможно, это уже доказано. У него слишком тонкая и сложная нервная система. Она просто не выдержит расчленения. Во-вторых, знаки странные. Они... нелогичны.
- Чем? - Самиум встал около её плеча. - Можете мне рассказать?
- Вы разве не изучали это?
- Весьма поверхностно. Химер, как вы сказали, не делают из людей, а человеческие жертвоприношения совершают по-другому.
- Прошу прощения, мне надо было самой догадаться об этом... Вот смотрите, - Эсси взяла первую фотографию, запечатлевшую правое плечо утреннего покойника. - Это сложно объяснить. Знаки похожи на те, что мы используем для химер, но словно с ошибками. Вот здесь первый ряд, наполовину обрубленный, - она указала на место, где заканчивалась плоть. - Это знаки Анаи. Что-то вроде воззвания к древним духам, ныне не обязательны, но их по привычке пишут на месте разреза. Следующий ряд - знаки Уршуру.
- Разумеется. Её жрецы достигли неплохих высот для своего времени. Они и открыли камни Уршу и другие способы воздействия на живые организмы, так что даже когда пришло Учение, их методы продолжали использовать, но уже безо всякой языческой мишуры. Конкретно эти знаки - от боли. Но вот тут вот, - Эсси потёрла нос и замолчала.
- Что там? - поторопил её Самиум.
- Странный знак. Древние использовали знаки силы как письменность, и фактически все эти надписи - это текст. Здесь странно написано.
- Что именно не так?
- Это заклинание против боли. Первая половина обычная. А вот конец... Вот эта строка, - девушка достала из пачки ещё две фотографии, на которых рисунок продолжался. - Её конец странный. Он значит, что боли не должен чувствовать другой. Не этот человек.
- Бессмыслица.
- Вот дальше. Роза Далии. Самый большой рисунок, почти под ключицами. Это чтобы отрезанная часть тела жила.
- То есть, у него отрезали руки, чтобы пересадить другому человеку?
- Вроде того. Но вот тут вот в розе надпись, - Эсси обвела пальцем ряд старых цирнийских знаков. Велем находил их похожими на цыплят. - Дословно "жизнь отсюда уйди к принимающему".
- Чего? - судя по лицу инквизитора, он наконец-то потерял нить повествования. Велиму это понравилось: он ничего не понимал с самого начала.
- "Жизнь отсюда уйди к принимающему". Это знак "эйбе". Сейчас мы уже по-другому говорим. Он значит "человек, готовый что-то принять".
- Хм.
Эсси вздохнула.
- Рассказать, что с ним сделали?
- Ты знаешь?
- Догадываюсь. Принесли в жертву для чего-то.
Велим похолодел. Человеческие жертвоприношения запретили ещё три столетия назад, вместе со старыми языческими культами. С тех пор человеческая жертва неизменно считается страшным преступлением. Невозможно даже словами описать, насколько это отвратительно. Но Самиум только пожал плечами.
- Вы хотите сказать, что его убили как жертву в магическом ритуале?
- Возможно, - кивнула девушка.
- Возможно?
- Я вам сказала, что это очень похоже на знаки для создания химер. Но для людей их использовать нельзя. Нельзя! Ничего не получится.
- То есть пришить руку человека к другому человеку нельзя?
- Да, нельзя, - девушка посмотрела на мужчин. - Понимаете, не запрещено, а нельзя. Невозможно. Уже пытались, и ничего не вышло. Применяли гораздо более изощрённые схемы, но ничего не выходило.
- Что ж... Придётся копать дальше.
- Простите.
- За что?
- Вы, наверное, имели какую-то теорию, а я её разрушила.
- А! - Самиум расхохотался. - Не думайте об этом. Зато я теперь знаю, какого именно специалиста искать и где.
- Рада, что помогла вам, - серьёзно кивнула Эсси. - Можно у вас тогда попросить об одном одолжении?
- Смотря каком.
- Если это дело окажется опасным, не втягивайте в него Велима.
- Эсси!
- Он же даже стрелять из револьвера не умеет. Он рассказывал вам про то, как он участвовал в задержаниях?