Извозчиков Алекс : другие произведения.

Хуторянин. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.11*7  Ваша оценка:

Хуторянин

Александр Извозчиков Хуторянин Лишний-1

     С точки зрения психически здорового Хомо Современикус'а человек, старательно обученный профессионально использовать насилие,  есть неизлечимый, морально искалеченный инвалид с опасным непредсказуемым поведением.

Часть 2
Крепить рабовладельческое хозяйство передовыми методами.

Глава 1
Новый русский на Аренге. Охота, баня, девки…

6.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     ""Лето, ах лето, лето звездное будь со мной." Где ты, Пугачиха, попсанутая наша королиха. Даровала, же природа голос не пойми кому. Пила, курила и пела. Первые два умения сохранила, а вот голос того, тю-тю. Терпеть не могу попсу, а вот вспомнилась песенка и хоть плачь, правда, скажем честно, песня в отличие от певицы полна не только таланта, но и добра с чистотой.
     У нас первый месяц лета  в разгаре и хоть добра с чистотой маловато, жизнь продолжается."
     До добра еще далеко, и дорожка та семь колдобин на версту, но в борьбе за чистоту Алекс вышел на важнейший стратегический рубеж. Готова каменка, самая сложная часть русской бани. Алекс не раз читал, что бани и избы топили по черному для дезинфекции и борьбы с братьями нашими постельными и прочими тараканами. "Могет быть могет быть", но вот дороговизна хорошего кирпича и сложность работы печника, показалась ему куда как более веской причиной. Владея сей профессией на уровне "не знаю, не пробовал", но имея некую тень толики знаний благодаря художественной литературе и интернету, Алекс применил старый, но так и не посрамленный постулат—"терпение и труд, все перетрут", в супер широком варианте, то есть месили глину, искали и таскали булыжники все старшие пацаны. Вопросы, возмущения? Вы, господа где? Тут средневековье с феодализмом, замешанном на рабовладении. Хозяин сказал… Рабу достаточно. Может на Земле во времена Рима и Эллады рабы и были тупы да ленивы, но на Аренге, на Овечьем хуторе они все делали с любопытством и исключительно по команде бегом. С кирпичами оказалось намного сложнее, и чуток покумекав, юный печник сложил печку из булыжника, скрепленного глиняным раствором. Алекс не сомневался, сие супер-пупер сооружение придется не раз ремонтировать, а если не кокетничать, то просто переделывать, но сейчас печь грела распространяя сухое тепло и пламя гудело, довольно пожирая дрова. Даже  дым шел строго в предназначенное отверстие. Рэй за седмицу выколотил хоть и кривоватый, но не подтекающий медный бак литров на двести-двести пятьдесят с квадратной трубой в центре, и даже присобачил к нему сделанные ранее вентили. Этакий самоварный инвалид-переросток.
     Вот только утро добрым не бывает и вместо милой его душе бани пришлось с самого ранья разгребать дела кухóнные…
     —Мясо где?—Алекс привычно развалился на крылечке центрального дома и ковыряя в зубах острой палочкой искоса смотрел на Лизу. Женщина не просто стояла на коленях, она буквально притерлась к булыжникам двора, уткнувшись головой мужчине в ногу.
     —Молчим,—мягким, незаметным движением Чужак перетек с крыльца на камни двора и сидя на корточках перед рабыней, приподнял за волосы её голову и заставил взглянуть в свои прозрачные холодные глаза.
     —Ты заставляешь ждать своего хозяина, животное.
     Лиза сжалась, но так и не посмела раскрыть рот. Говорить было нечего. Мясо просто закончилось. Они ухитрились сожрать его за какой-то десяток дней. И винить кроме себя некого, годами наработанные привычки сыграли с женщиной злую шутку—оценив общий объем остатков туши, она решила, что до конца лета о мясе можно не переживать. Привычно разделила мясо на дневные порции и выкинула досадные мелочи из головы. Но не учла, что по хозяйской прихоти это были совершенно иные порции. Глупо получилось, но в голове у бедной бабы царил полный бедлам. Нет для хозяина имелся неплохой кусок. Остальным же сегодня на завтрак достанется по миске травяной похлебки на… ну почти, мясном бульоне. Очень вкусной похлебки! Даже собаки её раньше лопали, только брызги летели. А сыр, молоко, свежий хлеб, наконец!
     "Гудвин Великий и Ужасный. Блин! Взрослая умная баба ползает у моих ног. Противно же. Даже когда дома девок гонял, так хреново не было. Тех то поганок еще и не так стоило. А Лиза… Да по одной такой бабе на каждую ферму современной Рассейской федерфикции и западный продуктовый производитель взвоет от потери рынка! И такой гений сельского хозяйства пресмыкается перед пришлым мерзавцем в ожидании плети и прочих прелестей. Положено тут так. Чего там вумно вякали писаки и прочие журналюги? Футуршок наше всё? Вот если я сейчас подниму ее и попробую поговорить по-человечески, то случится такой футуршок, что хутор месяц лихорадить будет"
     —Встань,—Чужак брезгливо оттолкнул вздрогнувшую женщину и вернулся на крылечко,—плетей ты получишь, но… Жрать всё одно будем траву. Сегодня и завтра крутись как хочешь и лучше, если никто не пожалуется. А я погляжу и подумаю, спросить за тебя на ярмарке дорого или проще не мучиться и сбыть старую бабу по дешевке… Пошла вон.
     Разом побледневшая Лиза медленно поднялась и побрела прочь.
     —Бегом, животное, будешь быстро бегать, глядишь, передумаю и себе оставлю.
     "Да вы, батенька прям артист… Или все же просто сволочь? Ладно, разберемся. Однако, не хочу быть Гудвином, лучше Дедом Морозом буду и пойду на охоту за подарками. Людям ням-ням, Рьянге радость, а мне еще и развлекуха вдобавок."
6.04.3003 от явления Богини.Лес у хутора Овечий.День
     А лес похорошел. Хвоя это здорово, но свежие большие листья и мягкая трава это что-то! Да и елки с соснами весенними дождями словно отмыло. Перекинувшись в лесу в звериную ипостась, понял насколько груб нюх у несчастных двуногих. Даже частичная трансформация смотрелась сейчас лишь жалкой подачкой Богини. Первой его жертвой стал кролик-переросток. Бросок камня и зверушка споткнулась с разбитой головой прежде, чем Алекс сообразил, что охота началась неправильно, но маленький и вкусный трофей, все равно, здорово. Свежайшее мясо, а главное кровь, еще живая горячая кровь, которая льется из разорванного горла еще трепещущей тушки прямо в пасть. Сознание затуманилось и из какой-то незаметной щели мягко, но неодолимо вылез Зверь.
     Забыв о времени, по лесу, всё больше удаляясь от хутора, беззаботно носились два зверя. Гонялись друг за другом, охотились на всевозможную мелочь, устраивали небольшие беззлобные потасовки.
     Эйфория пропала разом. Опушка леса. Густые кусты. Высокая трава. Впереди, в трех сотнях метров небольшое стадо. Пяток коров, красавец бык-трехлетка и четыре полугодовалых теленка. Добыча. Доступное мясо и живая горячая кровь. Где-то в глубине сознания колыхнулись неясные образы, нечто смутно знакомое и важное пыталось пробиться из памяти сквозь ментальные баррикады Зверя. Новый выброс адреналина смыл все сомнения и неясности—совсем рядом много вкусного беззащитного мяса. А ещё появилась самая сладкая добыча: молодая разумная, человеческая самка, почти детеныш. Огромное тело напряглось готовое к погоне. Но Зверь никогда не был тупым хищником. Из объединённой памяти всплыли чужие воспоминания и Ужас Мира затаился. Глупо просто нападать распугивая столь лакомую добычу. Стоит чуть-чуть подождать и самка сама зайдёт в лес, где ее уже ничего не спасет. Он вволю наиграется с человечкой. Это у полукровок гон, он же заставит глупую похотлиаую самку доставить ему много сладкого удовольствия прежде, чем горячая кровь из разорванного горла обожжёт желудок. А он уже давно не играл, не волчиц же гонять, в конце концов… так Рьяга приревнует. Ха-ха-ха. Тут же вспомнилось, что в большом логове кроме этой человечки, ещё много самцов и самок… Охота будет интересной и долгой. Человечьего стада хватит на целый год развлечений.
     Сильный порыв ветра взметнул опавшие листья и с шумом запутался в гуще ветвей. Запах стада на мгновение стал объёмным и, такое ощущение, осязаемым. Голову скрутила пронзительная боль, с памяти разумного зверя слетела пелена и в сознание пробился Чужак.
     Рина.
     Задыхаясь от боли, Чужак-оборотень ломился сквозь ментальные баррикады Зверя и тот порыкивал огрызаясь, но вскоре сломался и уполз в давно облюбованный дальний закуток сознания. Туман в мозгах рассеялся, прошла боль и оборотень ненадолго замер наслаждаясь новыми ощущениями.
     Перевоплощение завершилось. Сейчас Истинный лежал и с удовольствием смотрел, как на лугу перед опушкой под присмотром младшей суки собачьего прайда из его стаи паслось его стадо. Как его рабыня играет с собакой, отталкивая любопытного телёнка. Как его бык внимательно прислушивался к неясной опасности…
     "Однако, северный лисица чуток не пришел мало-мало. Похоже, у меня с Ихтиандром[32]одинаковые проблемы. Тот чуть в рыбу не превратился, а у меня, того и гляди, последние мозги вскипят. Это с бабами воздержание плохо, но, в принципе, в допустимых пределах почти неопасно, а мне, получается зависать надолго в одной ипостаси чревато… Да и без кровушки свежей кранты… И… стоит попробовать человеческую, не дай Богиня, в какой драчке случайно хватану с непредсказуемыми-то последствиями. Не-е-е лишних непоняток нам не надо, попробуем ограничиться стандартным набором неприятностей."
     Ветер слегка изменил направление и донес слабый волчий запах и в голове зазвенел колокольчик напоминая об опасности, не сильно, но раздражающе. Жизни пока ничего не угрожало но некое недружелюбное и злобное присутствие со смутно знакомым запахом ощущалось. Некто нагло разинул пасть на его собственность. Звериный слух привычно просканировал ближайшие кусты. Оборотень зарычал, его мгновенно поддержала Рьянга.
     "Волчья семейка. Странно. Вроде как не сезон. Да и откуда на Аренге волки. Но раз похожи, не хай, будут волки! Всё одно, ворьё беспредельное. Браконьерить вышли! Рвать-рвать!"
     Алекс чуял, что на сотню метров правее, перед самой опушкой, скопилось пару десятков серых тушек средней упитанности. Волки собакам враги природные, привычные, но Рьянга лесных родственничков истово ненавидела. Обидели они её на заре туманной юности. Самый нежный, можно сказать, возраст изгадили…
     …Эта сучка собачьему заводчику не глянулась ещё до рождения. Его непутёвая альфа-сука нагуляла на стороне щенков несмотря на нешуточную охрану и прочие препоны. Кобельков через год удалось сбыть по неплохой цене, но единственную в помёте порченную сучку продавать солидным людям побоялся. Потому поступил по хитрому. Доверенный псарь привязал поганку "тёмной-тёмной ночью в тёмном-тёмном лесу"(c) к толстому дереву крепкой верёвкой и довольный пошёл квасить кислое прошлогоднее винишко, пока его хитропопый хозяин мечтал о будущих барышах за волчьих смесков. Не в первой, в конце-то концов.
     То ли судьба выкинула шиш-беш,[33]то ли Богиня пошутить изволила в привычной ей бабской манере, но непутёвые родители наградили суку чистейшей кровью истинной Золотой Овчарки. Единственную из всего помёта. Из материнской утробы собачка выбралась самой последней и едва не спровадила блудливую мамашу за кромку. Неказистая и слабенькая при рождении, она оклемалась и быстро наверстала упущенное. Заводчик пару месяцев интересовался, но зверушка не лезла ни в какие кондиции[34]и он потерял к ней интерес до следующего гона.
     Ну что выросло, то выросло… Маленькая, глупенькая, не знавшая ещё кобеля сучка, порвала шестерых серых разбойничков-насильничков как Тузик грелку. "Сучка не захочет, кобелёк не вскочет"(c). Поговорочка сия не только к людишкам относится. А сука, ну очень не хотела. Прайд она свой хотела и чтоб непременно альфой. Иначе ни-ни… а какой после волков прайд, ни один приличный кобель не примет.
     Инстинкт сохранения вида штука страшная, особливо когда в добой к генетике-евгенике прилагается этак пудика три с солидным таким гаком мышц в лохмато-непробиваемой упаковке, полная пасть клыков в мизинец и откровенно уехавшая по младости годов крыша. Ах как летели серые клочки, да по закоу… промежь высоких дерев. Когда в положенный Богиней срок приплода не получилось, заводчик сильно расстроился, но оценив стати бесплодной псины  на ближайшей же ярмарке спихнул её за пол цены лоховатому пропойце-хуторянину. И выкинул  всё из головы.
     …Рина играла с сестричкой Геры, но внезапно псина напряглась и вывернувшись из рук девушки, угрожающе зарычала.
     —Ты что?
     Закончить не успела, тяжелый хриплый рык рванул слух и девочку накрыла тяжелая пелена страха. Собака сорвалась с места и с истеричным лаем бросилась на теленка, отсекая его от опушки. Еще один рык донесся от леса и Рина заорала от ужаса. К ней от опушки неслись две серых стрелы. Она так и сидела до сих пор на земле вцепившись в траву и раскрыв от испуга рот, а мимо уже, тяжело топоча копытами и нелепо вскидывая толстые крупы, скакали коровы прикрывая унесшихся далеко вперед телят. Пути серых стрел пересеклись и воздух разорвал отчаянный животный визг, разом вернув девочке слух. В ста шагах от нее, привстав на задние лапы, огромное косматое чудовище дралось с десятком волков. Дралось… скорее молотило их, почём зря. Кровь, клочья шкуры и куски мяса разлетались во все стороны. Бешеное гавканье рвануло слух слева, у самого уха, заглушив рычание и визг на опушке, четверо волков второй волны прикрываясь подельниками проскочили мимо чудовища и устремились к опешившей Рине. Навстречу, едва не свалив пастушку в траву, рванулась в безнадежной контратаке мохнатая фурия.
     И молодая неопытная собака, и волки, напрочь, забыли о воинственном рогатом трёхлетке. Рина видела, что пока пегая корова, вечная скандалистка и любимица Лизы, уводит стадо, бык, наклонил голову и настороженно замер слегка припав на мощные передние ноги. Прорвавшиеся волки набрали огромную скорость и уже не могли увернуться. От мгновенного рывка тяжелой головы самый шустрый взлетел в воздух с распоротым боком, а бык с налившимися кровью глазами первым же ударом массивного копыта проломил грудину второму волку и сейчас бесновался вбивая в землю его ошмётки. Третий, самый крупный, извернувшись миновал огромную ослеплённую боевым безумием тушу, но тут же кубарем покатился по траве. Его с полного хода протаранила в подставленный бок отчаянная псина. Ошеломлённая столкновением, она едва успела раскрыть пасть, когда зубы последнего, матёрого, хищника скрежетнули по металлическим шипам широкого ошейника двухслойной подметочной кожи. Жить верной суке и её подопечной оставалось считанные мгновения, но внезапно приоткрывшийся во время атаки волчий живот распорол удар огромной лапы и Рина с радостным ужасом увидела, как следующим же ударом неизвестно откуда возникшая Рьянга переломила врагу шею.
     Сбитый же с ног вожак волчьей стаи подняться уже не успел. Неожиданный таран ошеломил зверя и молодая сука, извернувшись, успела вырвать ему кадык. Поспешившая ей на помощь Рьянга с остервенением рванула уже труп.
     Атака волков захлебнулась и их остатки со всех лап улепетывали в лес. Нападение продлилось минуту-две. Когда Рина опомнилась, стадо уже  целиком скрылось в пылевом облаке и быстро удалялось в сторону хутора. Навоевавшийся бык не спеша трусил в арьергарде и время от времени успокаивающее мычал. Рядом с девушкой тяжело дыша остановилась вывалив изо рта огромный красный язык донельзя довольная мохнатая охранница.
     —Рьянга, Рьянга!
     Но Золотой овчарки нигде не было, вслед за страшным чудовищем она давно растворилась в лесу. Рина тяжело поднялась, страх её уже отпустил и на тело сковала усталость. Ноги совсем не желали шевелиться, но девушка поспешила на хутор. Как смогла. Стадо не догнать, да оно и само не заблудится, найдет дорогу, а на место побоища нужно позвать старших. Волчья шкура—это же здорово, да и мясо лишним не будет. И помимо людей на хуторе полно едоков. Собаки сожрут остатки лесных родственничков с огромным удовольствием, ежели что, то и свинюшки помогут. А с голодухи и двуногие нос воротить не станут. Приходилось и похуже дрянь жрать.
     …Обед на хуторе оборвался переполохом. Молодняк уже пил травяной отвар, а старшие бабы о чем-то встревоженно шептались, когда Шейн заорал:
     —Стадо!
     Едва не опрокинув обеденный стол пацан бросился к воротам. Едва успели распахнуть тяжёлые створки, как на хутор влетел самый шустрый теленок. Когда хуторяне столпились у ворот, стадо уже собралось почти полностью. Шейн, успевший забраться на сторожевую башенку, заорал, что видит быка и пастушку.
     —Выгуливай, выгуливай!—Лиза подзатыльниками отправила ребятню к скотине. Коровы не призовые скакуны, но и после такой пробежки вполне могут копыта откинуть. Бык подбежал к родным воротам ровной спокойной рысцой и, к ее радости, пребывал в прекрасном настроении. Последней едва дыша приковыляла Рина в сопровождении нарезающей круги насторожённой овчарки.
     —Волки!
     —Цыц, шмокодявка,—Зита мгновенно ухватила девчонку за ухо и уволокла ее во внутренний двор, пока Гретта чуть ли не хворостиной гнала лишнюю малышню на огород.
     —Где Едек? Нужно сказать хозяину, что на пастбище много мертвы…
     —Мертвых?—Зита удивленно переглянулась с подошедшими Лизой и Греттой. Потирая покрасневшее ухо, Рина уже довольно обстоятельно и членораздельно поведала эпопею о страшной кровавой битве Добра со Злом. Получила подбадривавший родительский подзатыльник и отправилась за стол.
     —Оборотни!—укрывшись втроем на летней кухне от творящегося перед воротами бардака, старшие какое-то время переваривали новости, пока Зита не прервала затянувшееся молчание.
     —Оборотни чистят охотничью территорию.
     —А где хозяин?
     Зита вздрогнула. Шейн подобрался к дверям совершенно неслышно. На хуторе уже привыкли, что парень или при мужиках, или вообще работает один. Малолетнего задаваку не слишком любили, а при новом хозяине и вовсе начали привыкать к его отсутствию, тем более, что тот и сам на глаза не больно-то лез. Шмыгнув носом, пацан негромко проговорил:
     —Рьянга от хозяина просто так не уйдет. И если они встретились с волколаками…
     О взаимной лютой ненависти оборотней и Золотых овчарок на хуторе знали, Григ и сам вполне серьезно уверился, что станет богатым овцеводом и продавца Рьянги расспрашивал очень старательно и подробно. Торговался со сторонним лохом и передавал ему собаку, естественно, подставной человечек, но кое-что о Золотых он знал, положение обязывает, причины что-то скрывать не видел, потому и поведал, что Золотые не подвластны проклятию и кровь оборотней на них не действует но… Уж больно грозно выглядел волколак в рассказе перепуганной пастушки. У страха глаза, конечно, огромны, но почти два десятка перебитых волков внушали… И всё же с несмелой надеждой Гретта проговорила:
     —Может сбежал или на дерево залез.
     —Может,—Шейн пренебрежительно хмыкнул,—но ворота стоит запереть покрепче.
     —Надо лошадь запрячь,—Гретта развернулась и пошла к конюшне.
     Зита и Лиза проводили товарку за хуторские ворота.
     —Стоит ли рисковать, вдруг волки еще здесь?
     —Если Чужак погиб, мне, все одно, не жить. Григ только дольше мучить будет. Ларг и Рэй едва его оттащили в последний раз. Так, хоть детей, может, не тронет. А волков в лесу нет, волколак их дальше погнал. Зачем ему иначе добычу бросать. Зверь таких соседей на своей территории не потерпит. Посмотрю, если хозяин недалеко от опушки, может найду. Да и за профуканные шкуры руганью не отделаемся. Что Чужак, что Григ за такое нас самих освежует.
     —Пусть идёт, хуже не будет,—высунул из калитки голову Шейн. Он изо всех сил лез в число тех, кто решает…
Алекс.6-7.04.3003 год от Явления Богини.Вечер.Охота
     Драка меня взбудоражила. Впервые ощутил в сколь смертоносную бестию превратился. Перехваченную первой альфа-волчицу убил влет, с одного удара. Огромными когтями не просто вспорол ей живот, а выпотрошил несчастного зверя по полной. Вырванные с мясом внутренности мелким мусором разлетелись по траве. Что называется, пустил клочки по закоулочкам. Дальнейшее прошло на инстинктах Зверя. Сам лишь попытался сдержать всех волков, не допустить  их до стада. Эйфория  от ощущения всесилия зло аукнулась. Вожак волчьей стаи возглавил вторую волну и вел своих серых бандитов в обход. То ли с фланга хотел зайти, то ли цели распределил ещё до нападения. Первая волна  тупо связала нас боем, чтоб остальные успели распотрошить стадо и взять добычу. Волк зверь хитрый и умный, куда умнее первого состава героической до не могу эскадрильи "Нормандия Неман".[35]И если б не Герина сестричка… Неопытная трёхлетка не рвалась на пьедестал, но именно она завалила вожака, старого матерого бандюгана почти вдвое тяжелее себя! Ринку они с того света на троих вынимали…
     И вообще, я этой пасторальной пастушке после охоты задницу лично розгами полировать буду. Телята тупые-тупые, а поняли, что тикать пора, а эта дура сидит, травку выглаживает. Дальше неинтересно. Остатки волков уже в лесу положили. Точнее, я их со злости порвал как никому здесь неизвестный Тузик пресловутую грелку. Оказывается волколаком я чрезвычайно быстро бегаю! Да и волчья кровь ещё тот допинг! Адреналин рядом с нею "все равно, что плотник супротив столяра."(c)[36]
     После такой встряски охота на травяные мешки ради мяса показалась пресной и скучной. Этакая прогулка до ближайшего супермаркета. Ночью вышли с Рьянгой к реке, сели в засаду у самого водопоя. Оленья семейка: вожак, две самки и трое прошлогодних телят нарисовались часа через три после восхода. Тяжеленную рогатину с шестидесятисантиметровым лезвием я так в звериной ипостаси и метнул. Ромбовидный, шириной в полторы ладони, наконечник пропорол огромного оленя насквозь. Упорная перекладина приделанная к толстой рукояти для удержания добычи на оружии переломилась от удара в бочину зверя словно сухая ветка и на камни брода рухнула уже мёртвая туша. Я и Рьянга в это время валили не успевших удрать телят. Самок я отпустил, даже псину тормознул.
     "Самцы рожать не умеют, а "сунул, вынул и пошел" дело быстрое и ненапряжное, одного ухаря на бо-о-ольшой колхоз хватит, а этот уже явно успел. Охранять же самок вскоре будет и вовсе незачем… Оборотень я или так, погулять вышел? Полукровки, вон на все, что выше дворняги ростом ростом и удрать не успело бросаются. Они, когда в образе, головой пользуются строго по прямому назначению. Едят в неё. И хорошо, хоть так. Будь там кроме вселенской злобы ещё и мозги, хана б людишкам. Чего не съедят, обязательно понадкусывают. Чумная эпидемия в сравнении с их нашествием детской страшилкой кажется… Может и преувеличиваю от большого ума, но лучше перебдеть. Нам таких соседей не надо. Сам же изведу под корень только крупных хищников и только здесь. Ну и от травяных мешков одних самок оставлю. Почти. Хватит одного меня, красивого такого. В смысле не быка-производителя, а хищника великого, ужасного и всегда голодного. Ну и мелюзги всякой вроде лисиц да куниц. Как без неё. Главное, чтоб песец не завелся. Ха-ха, это юмор такой—пападанус-спецификус. Ну и моим коровкам поспокойнее будет… А избыток копытных нам  не грозит. Как это не останется естественных врагов?! А я с хуторянами?! Всех поймаем и сожрём. Три раза Ха. Опыт дело наживное, а с такими-то собачками я его непременно наживу. Зуб даю, чтоб мне вкус самогонки навеки забыть."
     Половину олененка мы с Рьянгой на пару оприходовали прям у водопоя. Потом я псину проводил к дороге и отправил на хутор, к Зите, с пиктографическим письмом в ошейнике. Короче, телегу нарисовал на бересте. Учиться писать лень ведь было. Дебил однако… До дороги мы пробежались не отдыхая, обратно я тоже не мешкал, не стоило добычу оставлять надолго. После пробежки мышцы пели и требовали движения и нагрузки. Шуганул слишком шустрых птиц-падальщиков и на мгновение задумавшись, спихнул туши оленят в холодную воду, к заваленному вожаку. А красив чертяка—грудь полтора меня, огромные ветвистые рога на тяжелой голове. На Земле возраст вроде по отросткам определяют, если и здесь так, то завалили мы шестилетку. Самое оно, мясо нагулял, но в клубок жил и сухожилий еще не превратился… Странно, угрохал таких красавцев, а жалости ни в одном глазу. Ни каких тебе "мутнеющих очей умирающей жертвы", даже самок не из жалости отпустил, просто сработал инстинкт рачительного хозяина.
     "Там, на Земле, довольно близкий знакомец как-то по-пьяни хвастаясь охотничьими подвигами, долго "пел" о противостоянии зверя и человека, об адреналине и упоении схваткой. Врал стервец. Адреналин, конечно, аж в уши захлестывает и несло меня во время драки, вот только за спиной была перепуганная соплюха, да и стадо я не собирался серой скотинке за здорово живёшь отдавать. Я не жадный и дитятской любовью к коровкам давно переболел, но мне их жалко, потому как моему хутору голодно будет без этих своенравных тупых тёлок и задиристого бычка. Оленей же валил как на работе, спокойно и обстоятельно. Этакий животновод-забойщик на собственной ферме. Ещё и колбаску кровяную вспоминал вкусную, нежную… Ностальгия-с, туды её в качель. Какое уж тут упоение битвой, травяной мешок, он мешок и есть…"
     Тело успокоилось, да и в желудке полегчало, сожранное мясо ненасытная моя утроба уже смолотила. Трансформировался легко, просто перетек из волколака в человека. Сладко потянулся и натянув вытащенные из дорожного мешка домотканные штаны улегся под кустом. Спать.
7.04.3003 год от Явления Богини.Хуторской Край
     Гретта провозилась вчера до позднего вечера. Слабая лошадка больше шести-семи волков на телеге тянуть отказывалась. Потому последняя телега миновала ворота уже в полной темноте. Все население хутора от двенадцати лет при неверном свете факелов сдирали шкуры, потрошили и разделывали туши. Часть мяса оттащили на ледник, остальное вместе со шкурами пошло в засол. Только Шейн прихватив лук залез на сторожевую башенку. Зита попыталась с ним поговорить, но нарвалась на ругань и отстала.
     —Совсем с ума съехал щенок,—Зита не могла успокоиться. Вместе с Греттой и Лизой она таскала солёные шкуры и туши в амбар. Огромный кусок шлепнулась поверх таких же, принесенных ранее. Гретта вытерла лоб и ответила:
     —Он уже похоронил хозяина.
     —А чё тогда, мужиков не выпустил?
     —Зачем ему? Сейчас он главный. Будут сидеть, пока Рьянга не вернется или пока с голоду не сдохнут. Под охраной этой зверюги он их сможет на работы тягать, хоть и по одному. А нам тоже нет резона их выпускать.
     —Отродье Григово, волчонок под стать папаше, только трусливый.
     —Григ тоже не больно смелый. Даром, что бугай здоровый.
     Провозились всю ночь. Собаки нажравшись свежей волчатины дрыхли до самого восхода светила. Рано утром Лиза накормила ребятню вчерашней кашей на молоке и хлебом с маслом и толстыми ломтями сыра. Потом заставила вычистить двор в первом приближении, загнала всех под душ и отправила спать. Женщины тоже посменно покемарили. Чем занимался несостоявшийся своенравный наследник они не интересовались.
     А перед обедом на вышке радостно заорал Шейн. У вылетевшей за ворота Гретты от предчувствия беды разом ослабли ноги-прямо через поле к хутору во весь опор неслась Рьянга. Одна. Влетев в ворота, с ходу проскочила не обратив внимания плошки с едой и кинулась к Зите. Подскочивший было Шейн едва успел увернуться от щелкнувших возле ног зубов. А вот на Зиту, что от страха за сына осмелела и обхватила зверюгу пытаясь ее успокоить, Рьянга даже не рыкнула, наоборот, неожиданно мазнула ей по носу огромным языком. Удивленная женщина ухватила собаку за ошейник и неожиданно наткнулась рукой на что-то небольшое и жесткое. На неровном куске бересты едва удалось разобрать нацарапанный чем-то острым детский рисунок. Лошадь, телега, упряжь. Никогда еще на хуторе не запрягали так быстро. Псина на еду внимания  так и не обратила, ничьих команд не слушала, лишь нетерпеливо кружила вокруг конюшни, да рычала при попытках Шейна приблизиться.
     Гретта безжалостно погоняла  лошадь, нахлестывала словно жеребца на призовых гонках, а про себя молила Богиню, чтоб раненый Чужак её дождался, не истек кровью. До опушки телега скорой помощи домчалась за пару часов. Лошадь уже давно тяжело водила боками, хоть Гретта бежала рядом с телегой тот самого хутора. Скотинке требовался отдых и, скрипнув зубами, женщина повела ее шагом по старой дороге вслед за собакой. До берега реки спасательная команда добралась в общем часа за четыре. Гретта залитый кровью песок и свежеобглоданные кости ужаснули. Её чуть не вывернуло, но едва оклемавшись женщина принялась искать. Чего? Она сама точно не понимала, но больше всего боялась наткнуться на разорванное мужское тело. Светило уже давно перешло зенит и тени деревьев накрыли прибрежную плешь, когда она всё же наткнулась в стороне от поляны под бурно разросшимся кустом на недвижного окровавленного хозяина. Углядев, чуть не рухнула на камни водопоя от страха и горя.
     Заржала лошадь и привычный звук сдёрнул обессиливающую женщину пелену страха. К кусту бросилась уже не забитая хуторская баба, а опомнившаяся от краткого ступора маркитантка прошедшая долгую и кровавую дорогу войны с полком ополченцев-копейщиков, не раз собирала похожие тела на поле боя и не боялась перемазаться перетягивая собственным тряпьем тяжёлые раны.
     …Алекс проснулся, когда его тушку кто-то принялся неаккуратно кантовать, переворачивая на спину. Крепкие женские ладошки быстро ощупали тело сверху и принялись теребить ремень штанов.
     —А ты душ принимала прежде чем хозяина лапать, чудо озабоченное?
     Женщина вскрикнула, вскинула голову и Алекс узнал свою Гретту.
     Услышав голос хозяина, рабыня охнула от радости и тут же похолодела. Она посмела прикоснуться к хозяину без разрешения! Щупала его словно свиную тушу. Хорошо, если Чужак ее просто выпорет. За такое своеволие рабыня вполне могла лишиться рук, а по горячке или под плохое настроение хозяина и на кол угодить. Гретте показалось, что легкий медный ошейник сдавил горло тисками и не дает дышать. Несмотря на полное бесправие, жена, дочь или сестра оставались членами семьи, если и не любимыми, то хоть своими. Роднёй. Родичами. Им многое позволялось, особенно в мелочах. Зашибить по пьяни или случайно, даже запороть до смерти за серьёзную провинность могли, но просто по злобе убивали и калечили очень редко…
     —Молчим, значит?
     Гретта упала на колени и приникла к земле. Алекс, наконец-то, проснулся окончательно и до него дошло, что его тупые шуточки для Гретты совсем и не шуточки и сейчас вовсе не к месту. Натягивать привычную маску средневековой сволочи не хотелось. Анастап… надоела она ему очень, вот и расслабился в лесу наедине с верной Рьянгой…
     —Вставай, чудушко мое, что случилось?—Алекс уселся, осторожно обнял маленькую женщину за плечи, потом легко ее приподнял и слегка прижав к себе, легонечко встряхнул. И… Гретта разревелась. Немолодая, далеко за тридцать, баба уткнулась ему в плечо и ревела всхлипывая словно обиженный ребенок. Какое-то время он растерянно молчал, только слегка поглаживал её трясущееся плечи пытаясь прекратить всемирный потоп, но слёзы текли неудержимо. Наконец сообразил: 
     —Хорош реветь говорю, работать надо.
     Работать. Это слово выдернуло хуторянку в реальность и она откачнувшись преданно уставилась на хозяина.
     —Давай за лошадкой С телегой сам разберусь, маловато тут места кругалять, да и не стоит весь водопой перепахивать.
     Пока Гретта о чем-то воркуя с отдышавшейся, наконец-то, лошадкой осторожно вела её через страшный пляжику, Алекс вцепился в оглобли, напрягся и легко развернув телегу, дотолкал ее до воды.
     —Ой, здорово,—не удержала восторженно-удивленный шепот Гретта.
     —Это не здорово, это мясушко, свежее и вкусное, но тяжелое, блин. Вымокнем до ушей пока вытащим да погрузим.
     —Не страшно, хозяин, зато животы до конца лета радовать будет чем.
     Алекс уцепился за задние ноги самой большой туши и рыча от напряжения, медленно попер спиной вперед, выволакивая ее на берег. Сзади прошлепали босые ноги и в реку залезла Гретта. Голышом. Упершись всем телом в оленью спину, она  принялась толкать изо всех сил. Шока от её  наготы Алекс не испытал, только усмехнулся про себя. Вот так вот, рабыня, сестра прежнего хозяина, мчит сломя голову в степь, навстречу страшным тварям и кровожадным зверюгам спасать жестокого рабовладельца-самодура от которого жизни на хуторе совсем не стало. Превратил свободных хуторян в рабов, держит их словно скот в амбаре, мужиков в погребе запер, еще и работой изнуряет так, что кости трещат. Вот от чего можно шок словить. А что голышом перед мужиком, так это мелочи житейские. Одежка денег стоит и кровянить ее лишний раз не хозяйственно. Да, чай, и не чужой мужик-то, а хозяин, которому только пальцами щелкнуть и одежка сама собой спрыгнет. Усмешка вновь скривила губы Алекса, почему-то он был уверен, что сие маленькое бытовое волшебство доставило бы удовольствия не только ему, но и бесправной послушной рабыне. Вот если бы еще не роскошные густые кудрявые заросли подмышками и внизу живота. 
     Выволокли тушу, Алекс прикидывая как ее затаскивать, обошел телегу и наткнулся на взгляд женщины:
     —Чего смотрим, трясти нужно.
     —Целиком не потянет лошадушка, нужно шкуру прямо здесь снимать, да на куски пластать.
     И опять смотрит вопросительно.
     "Ну ты дебил, твое хуторянство. Точно. Не просто дебил, а дебил-оборотень. Действительно, только трясти и способен. Нашёл кого учить. Да она лучше тебя с трофеями справится. А вот ты ей нафиг сдался, разве, что ножи подавать: "Скальпель, скальпель, огурец…" Еще и топор нужен. Была сестрой хозяина, могла без спроса железки таскать, а говорящее имущество за этакое на правёж."
     Повернулся и пошел к дереву под которым валялся вещевой мешок. Покопался и выпрямившись повернулся:
     —Гретта!
     Она вскинула голову, но до того как тяжелый удар в плечо швырнул ее на землю успела заметить лишь высверк солнца и смазанное движение руки хозяина.
     —Плохо, женщина, ты совершенно не бережешь мое имущество.
     Шуточки, чего ещё от кобеля ждать. Гретта осторожно, вдруг услышит, вздохнула. Рукоять небрежно брошенного ножа наградила приличной болью и красным пятном на коже. К вечеру будет синяк-синячище Она осторожно поднялась, нож лежал у самых ног. Обычный хороший рабочий нож. В ножнах из кожаного шнура. Значит ничего кроме синяка и не грозило вовсе, а его-то она уж точно заработала. Расслабилась квашня потасканная, а в лесу ворон считать… не полезно для жизни.
     —Одна с трофеями справишься? В лесу сейчас тихо. Волколак был, распугал всех шибко умных и грозных. И сам не вернется пока волков не добьет. Я с тобой Рьянгу оставлю, спокойствия ради. Но если не дай бог что, за мясо не держись, не последний олень в лесу бегает, а вот такая огородница сама под елкой не вырастет,—усмехнулся,—заодно и до хутора проводит, да постережёт, чтоб не сбежала…
     И наткнулся на несмелую ещё улыбку. Не забыла женщина как Гера не так давно молодь хуторскую стерегла от побега неминучего. Много ли нужно для счастья неземного—хозяин великий и ужасный не просто приказ отдал, а заметил и не за задницу ущипнул, не плетью ласково-ободряюще перетянул, а похвалил да побеспокоился! Если бы Алекс завалил ее прямо сейчас на травку и всласть потешился, после удачной охоты, удивления бы было на порядок меньше. Рабыня—пыль под ногами. Гретта так и стояла обалдевшим столбиком, пока широкоплечая высокая фигура не  затерялась среди деревьев. Тычок мокрым носом в голую попу вернул ее на землю. Обернулась. Рьянга сидела умильно повиливая роскошным хвостом и хитрющие глаза смотрели чуть в сторону. Тюфячок пушистый да и только, так и тянет про зубки забыть. Затаив дыхание от собственной смелости, Гретта осторожно протянула руку и потрепала лохматую голову. Тюфячок улыбнулся во всю пасть, но женщина уже смело шагнула мимо самого ужасного хуторского ужаса. Привыкший к конкретным задачам мозг уже вовсю пытался прикинуть как резать громадную тушу на куски невеликим кухонным ножом.
     "Много думать вредно,"—съехидничал мозг и со щелчком отключился из-за перегруза по характеристике "удивление". Возле туши лежал средний, как раз ей по руке, топорик. Пришла в себя почти сразу, похоже, привыкать начала, и прихватив абсолютно запретный для рабыни инструмент шагнула к туше. От привычной несложной работы вскоре вернулось спокойствие, а за ним и хорошее настроение.
7.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий. Ночь
     Бум-с!
     Охотничья стрела воткнулась в покинутое Алексом полминуты назад место. Третья. Охотничий лук далеко не автомат и даже не пистоль Макарова. Скорострельность совсем не та и стрела летит куда медленнее пули, на дистанции двести метров свалить старого вояку можно только застав его врасплох. Ветераном себя Алекс не числил, но реакция и чувствительность Истинного вполне компенсировали недостаток опыта, особенно когда стрелок всего лишь крестьянский щенок с руками выросшими из задницы и грубой пародией даже не на боевой, а на охотничий лук в этих самых руках-ручонках. Пожалуй, попади он на такой дистанции, толку было бы ничуть не больше.
     "Мдя-с. Кто ж его, придурка сиволапого, стрелять-то учил. Не иначе, как земной фетэзятины начитался с тоненькими эльфийками-лучницами которые ночи напролёт не спят, всё про спортивные блочные луки с матушки Земли мечтают. И чтоб непременно из углеволокна, да с такими же стрелами.
     Однако стрела остается стрелой, нападение нападением, а предательство предательством. Или это все же благородный бунт рабов? Так сказать народно-освободительное движение в отдельно взятом хуторе. И надо решать, кто ты, сатрап-рабовладелец или несун счастья народного, певец свободы."
     Это какая же муть в голову лезет пока тело привычно, уже привычно! нашло примеченный ранее ручеек и сбросив одежду принялось кататься в самой грязи. Ну не озаботился маскхалатом, а светить в темноте тушкой своей белой да нежной, дураков нет.
     "Светило местное давно склонилось к земле, через пару часов станет совсем темно. Летом темнеет  поздно но резко, вот поближе к полуночи я с крысенышем и пообщаюсь, а пока вокруг полазим, да посмотрим… Гретта с последней телегой вернётся уже под утро. Досталось сегодня бабе… Остатки матерыша я ей закинул, а с телятами и сама справится. И так глаза по семь копеек сделала когда эту орясину грузил. Не мужское то, оказывается, дело. Оне, с яйцами которые, лишь валить зверя ужасно-могучего достойным себя считают. На иное что баба имеется. Наш человек и напрягаться бы не стал. Отложил на утро, это не о равноправии с феминизмом курлыкать. А этой темень побоку. Мясо! Оно ж испортиться может, да и голодных в ночном лесу хватает. А темнота… что темнота, из леса до дороги Рьянга выведет, а дальше лошадка и сама не заплутает."
     Зита притаилась сбоку от калитки. Сжимала в руке самый большой кухонный нож и ждала свою смерть… Григовское отродье, дерьмо малолетнее, возомнил о себе… До конца надеялась на лучшее, но надежда оборвалась со щелчком тетивы пославшей стрелу в Чужака. Оставалось только проклинать себя. Пожалела, не хотела верить, что сынок настолько глуп, что жадность затмила ему мозги… Обиделся гаденыш, как же потеря статуса! Сына воина, наследника хутора превратили в раба-землепашца. Предлагала же Лизка напоить наследничка вином с сонной травкой, отказалась, понадеялась непонятно на что.
     Шейна после отъезда Гретты словно сглазили. Вытащил из заначки старый отцовский охотничий лук, десяток корявых срезней и забрался на ближайшую к воротам сторожевую башенку. Сидел пока не разглядел, что на возвращающейся телеге кроме порубленной на части туши огромного оленя никого нет. Едва лошадка втащила тяжкий груз на мощённый камнями внутренний двор, его заполнила весело гомонящая толпа. Такое изобилие взбудоражило хутор до крайности. Летом мясо на крестьянском столе нечастый гость, а к хорошему привыкаешь быстро. А уж когда Гретта засобиралась обратно, в лес, где Чужак сторожит остатки добычи…
     Из простого крестьянина-землепашца лесной старатель так себе. Летом у мужика на баловство с самодельным луком времени нет, а профессиональная охота сложное и дорогое ремесло. Особенно зимой. Но тогда и самая прибыль. Хороший охотничий лук в Приграничье встречается нечасто, он и в центре королевства доступен лишь дворянам, да редким профессионалам. Секреты изготовления такого оружия тайная великая и коренным жителям Приграничья недоступная… Григ в своё время затрофеил настоящий большой охотничий лук неплохого качества, но искусству стрельбы учить бывшего ополченца оказалось некому. С месяц побаловался, да забросил. Позже до престижной, но бесполезной игрушки добрался наследник. Шейн вырос в папашу, деятельным лентяем. Быть при стаде да бегать за собакой по лесу с луком наперевес проще и интереснее, чем пахать кверху задницей в огороде. В охотку даже слегка наблатыкался, на уровне армейского новика, но мнил себя весьма умелым лучником. Сейчас Шейн вновь забрался на башенку и напряженно бдил абсолютно уверенный, что через час другой легко решит все накопившиеся проблемы удачным выстрелом. Срезень страшная сила, последнему добытому кролику он первой же стрелой срубил голову…
     Чужак появился слишком рано и совершенно неожиданно. Шейн узнал описанное бабой место охоты и если Алекс ждал ее там, то никак он не мог успеть вернуться на хутор. От удивления малолетний вояка едва удержался от выстрела, но взял себя в руки и замер ожидая приближения врага. Три стрелы ушли одна за другой и Шейн готов был поклясться, что самая первая перебила Чужаку руку. Но проверить не успел, едва отложил лук, как голова взорвалась болью и наступила темнота.  
     Даже проклиная Шейна, Зита готовилась к последнему бою не столько за весь хутор, как за этого говнюка, что дрых сейчас запертый в амбаре вместе с остальным молодняком. Сама врезала ему по башке, сама держала, пока Лиза вливала в расклиненный палкой рот сонный отвар… Сама заперла на засов ворота амбара. В отличии от малолетнего идиота, Зита прекрасно понимала, что Чужак после столь негостеприимной встречи вернётся уже в темноте, после заката, потому не торопилась и сделала всё аккуратно. Она даже обошла вокруг частокола. Даже нашла непонятные следы, но ни тела, ни крови… Завтра гаденыш очухается и поймет, что надо молчать.
     Сразу после заката села в засаду у калитки. Остался последний бой. Это ее хутор, ее дети и они должны выжить. Все, даже этот говнюк, хотя это наверное и неправильно, но Богиня сама женщина и поймет душу матери. Поймет и простит, простит и ослабит гнев Чужака, не даст ему убить ее детей. Зита верила в милосердие Богини и готовилась. Это будет очень короткий бой. Ей нужен всего один удар, прежде, чем Чужак ее убьет или обезоружит. Или умрёт сам. Хороший, точный удар, такой, чтоб или сразу, или болезненная, но не опасная для жизни рана.
     В отличие от сынка, Зита побывала рядом с настоящей войной. Убивала своими руками. Потому чётко понимала, что свалить Чужака не по её силёнкам, а потому…
     "Он должен поверить, что это именно она, старая жадная баба схватилась за оружие. И убить только ее. Девочки Ринку и малышню не бросят, они и этого козлёныша не бросят. Дети будут жить… даже ее непутевый сын. Ее вина, что Шейн такой, только её… Богиня милостива. От Грига оборонила, послала Чужака. Может и ее искупление примет."
     Шорох за спиной раздался когда Зита слепо всматривалась в темноту. На на плечи обрушилась тяжесть. Сломала тело, словно сухую тростинку, прижила к земле. Затем темнота…
8.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     В себя Зита пришла от холодной воды обрушившейся на лицо. Раннее утро. Сильная рука вздернула ее на колени. Натянулась веревка притягивающая стянутые кисти к спутанным лодыжкам. Больно. Грубые веревки рвут кожу и мясо. Но безжалостная рука заставила затёкшее тело умоститься на коленях.
     —Смотри, животное.
     Перед глазами высокая фигура хозяина затянутая в темную одежду, а за его спиной распахнутые ворота хутора и… повисшие на верхней перекладине Гретта и Лиза. Их связанные сзади руки безжалостно подтянуты веревками к воротной перекладине. Голые, неестественно изогнутые тела судорожно напряжены. Сбитые в кровь ступни схвачены грубыми верёвками и оттянуты вниз. Другие веревки спутав волосы оттягивают вверх головы с гримасами боли на задранных бесцветных лицах.
     Все остальные хуторяне стоят перед воротами на коленях. Не видно только Шейна. Значит это его руки вцепились в растрепанные волосы и заставляют смотреть на тонкий тупой кол с короткой крепкой перекладиной чуть ниже полуметра от вершины.
     "Значит кол. Круглый  гладкий конец и перекладина укрепленная не слишком низко. Не дурак Чужак, далеко не дурак. Умеет причинить бесконечную непереносимую боль. Это не тупой садист Григ. Тот бы просто забил ногами. Чужак не поленился казнить долгой смертью. Если кормить будут, то пару седмиц точно промучаюсь."
     Мысли переваливались в голове тяжело, словно жернова водяной мельницы летом, на пересохшей реке. Зита вяло удивилась, мучительная казнь совершенно не испугала, а где-то глубоко угнездилась радость—смерть это страшно, мучительная смерть страшнее стократ, но она все равно неизбежна, а у нее все получилось. Богиня услышала и явила милость. Все целы, Гретта с Лизой конечно огребут, но лучше быть подвешенной для порки, чем висеть на той же перекладине в петле. Ее же Богиня обрекла на мучения, значит мера ее грехов такова. Таково искупление. А может в милости своей великой Богиня назначила ей страдать и за их грехи. И их путь станет чуть легче, радостей чуть больше…
     Удар по щеке. Боль отрезвила женщину. Богиня далеко, а она здесь. И это для нее вкопан кол. Зита сжала зубы.
     —Рабу напавшему на хозяина, наказание одно, долгая смерть в муках. Если очень повезет, на колу.
     Почти неслышный шелест всколыхнул хуторян. Чужак замолчал, мотнул головой и Шейн стряхнул Зиту с рук на землю к ногам хозяина. Тяжелая нога придавила лицо сминая нос и щеки:
     —Хватит лепить жадную вздорную бабу. Бунт, это не тупой железкой махать. Слишком легко уйти хочешь. Сынок твой при этом коле катом[37]будет, а ты смотрительницей. За колом ходить, он всегда готов должен быть… седоков кормить да поить будешь, чтоб ни один раньше, чем разрешу не сдох.
     Зита задохнулась от тоски и безысходности. Участь ката—презрение и ненависть. Но кто-то холодный и рассудительный, давным-давно поселившийся в ее голове хмуро заявил, что такое занятие крысёнышу как раз по нутру будет… И уж теперь-то он хозяину буден абсолютно верен, потому как жизни кату, пока хозяину угоден. Разве, что кто Чужака убьёт. Хотя… Богиня способна являть и не такие чудеса… Внезапно на истерзанные нервы обрушилось понимание, что смерти не будет. Богиня ли смилостивилась над ней или так уж карта легла в неведомой ей игре, смерть лишь обожгла холодом. Ободранная шкура и помятая тушка мелочи… В глазах потемнело и спасительное беспамятство милосердно обняло на рабыню.
     На этот раз сознание вернулось легко, над головой вместо неба темнела знакомая крыша амбара. Услышав рядом дыхание, Зита повернулась и принялась с каким-то детским восторгом рассматривать Лизу. Та лежала на животе, без одеяла и легонько посапывала закрыв глаза. Услышав шевеление разлепила глаза и улыбнулась:
     —Очухалась, бунтовщица? Ты чего же такое творишь оглашенная?
     —Ну дура, старая тупая дура. Вас вон под розги подвела, а сама лишь синяками отделалась.
     —Ну ты особо-то с враньём не напрягайся. Мы бабы не глупые, сами догадались чего ты на рожон попёрлась. И свое честно заработали. Легко жить хотели, чужими мозгами. И чего только тебя слушали? Нет, скрутить поганца, да всыпать ему от души. Ишь! В возраст мужчины он вошёл, хозяином себя возомнил! Ладно ты. Для мамки родное дитё на всю жизнь титешник, но мы то старые вешалки… Жизнь видели, а тут разнюнились… Я то чё, рядом стояла, а Гретке ты ноги целовать должна, да со всем усердием. Она уж под утро с леса возвернулась, чистый морок, еле на ногах стоит. Меня и старших пацанов растолкала мясо таскать. Про тебя спросила, ну я ей и вывалила. Повздыхали да попёрлись к хозяину. Нашли его перед сеновалом. Сидит на брёвнышке в дымину пьяный. Я и села квашня квашней! А Гретка дернулась, перекосилась вся, побелела, да к нему шагнула, словно прыгнула. Что там и как дальше было не знаю, сама-то уже в амбаре опамятовала, но вернулась она чуда-чудой. Поперёк рта палка привязана, руки за спиной верёвкой смотаны, да ещё одна на плече… А рожа… рожа… меня аж передёрнуло. Ринку распинала, на меня ей мотнула, та со сна дура-дура, а въехала разом, я и пикнуть не успела, как она меня также упаковала. И где нахваталась-то. На внутренний двор к воротам пошли. Там нас хозяин и ждал. Страшный, чёрный, но хмеля уже ни в одном глазу. Зыркнул, я чуть не напрудила от страха. Подвесил нас и ушел. Ни слова не проронил. Ринка к нему, было, сунулась, глянул—девочку что половодьем унесло…
     Лизка внезапно замолчала, потом повозилась и неожиданно зло закончила:
     —Ты, Зитка, как хочешь, но если твой гадёныш ещё раз что-то такое хотя бы задумает, я его сама живьём закопаю, даже если его Чужак по новой простит…
Алекс.11.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     Монтаж, доделки и прочее, прочее, прочее заняли еще три долгих дня и вот вечером первого тёплого летнего дня я сидел прямо на полу раздевалки новой бани. Пятистенок двенадцать на шесть метров. Бревна на стенах длинные, ровные, очень похожие на земную сосну, только смола светлая-светлая.
     "Хорошо, восемнадцати метровая избушка хлипкая показалась. Начал бы опять клетушки кроить. Хрен вам, нажились в хрущебах. Мой хутор, что хочу, то ворочу. Я скорее один из домов в прачечную переделаю. Пока лето, на улице постирают, а через месяцок кое-что добавим, кое-что переделаем и свершим еще одну стройку века."
     Откинулся на дощатую перегородку отделяющую сени-раздевалку от гораздо более просторного предбанника. Полтора на пять метров, зато есть большой встроенный шкаф для всяких всякостей и на входе двойные двери тамбура. Для важных гостей вдоль перегородки четыре небольших шкафчика, остальная мелочь обойдется вешалками на противоположной стене над узкими пристенными лавками. Тесновато, но снять верхнюю одежду вполне… Скрипнула входная уличная дверь и через мгновение в приоткрытую внутреннюю дверь вснулась мордочка малыша Едека:
     —Хозяин?
     —Вползай, малыш…
     Пацан на четвереньках, быстро перебирая конечностями, подобрался к хозяину.
     —Ну ты еще бы ползком…
     —Сам сказал…—пацан обиженно засопел. Я засмеялся и поерошил малышу мягкий ёжик едва отросших волосы:
     —Бла, бла, бла, Не придуривайся.
     —Дуривайся, дуривайся, а страдать-то моей заднице… ты то отоврёшся, скажешь, что говорить плохо учу,—но долго обижаться Едек не умел, тем более очень важное дело у него аж из ушей пёрло:
     —Хозяин, там мама Лиза боится к тебе подойти.
     Уловив вопросительный взгляд заспешил:
     —Они с мамой Зитой поругались. Мама Зита говорит, что завтра-послезавтра свиньи пороситься будут, а мама Лиза боится к тебе идти, она сегодня кашу и мясо пересолила, а за это… Григ,—паренек запнулся, не привык еще называть страшного мужика просто по имени, хорошо знакомое с розгами тело не давало забыться мозгам, но пересилил себя и быстро закончил,—он очень сильно бил маму Лизу.
     Малыш внимательно смотрел на меня.
     —Ты… не бойся, малыш, хуже от того, что рассказал, не будет. Мамы боятся за вас… а я хочу всех сохранить. Жадный я,—улыбка получилась грустной.
     Малыш пошмыгал носом и недоверчиво, но с надеждой, чуть искоса посмотрел на хозяина.
     —Беги, малыш, найди Рину, пусть через пару часов найдёт хитропопых мамаш и тащит сюда хоть на собачьей привязи,—ласково подтолкнул пацаненка к дверям. За эти дни, благодаря непрестанной трескотне назначенного посыльным пацанёнка, знание языка сильно продвинулось. С бабами стоило разобраться сразу, но спешить не хотелось. Устал я. А последняя седмица вконец умотала. Сонный стал, даже долгожданная баня не радовала.
     Дверь слегка приоткрылась и в проходе нарисовался малыш с явным вопросом на мордочке. Два часа как в яму. Кивнул. Дверь открылась полностью и на пороге несмело появилась Рина с узким кожаным ремешком в руке. Она осторожно сделала пару шагов. Ремешок натянулся и втащил в раздевалку двух сцепленных цугом баб.
     "Мдя-а-а, влип пернатый. Язык мой, враг мой, хоть сам себе его отрезай."
     Поверх начищенных медных широкие кожаные ошейники со специальными кольцами в которых хитро закреплены кожаные же ремешки. Руки безжалостно стянуты за спинной. В локтях и запястьях. Рты плотно заткнуты, да не тряпками, а  кляпами.
     Не хухры-мухры. Натуральная Сбруя. Судя по потёртостям, хорошо пользованная. И, явно, не на коленке сляпанная, хорошим шорника не для баловства сшитая. Предельно функциональная и… удобная. Словно хорошая упряжь для рабочей лошади. Ничего лишнего или нарочитого, работать не мешает, а не то что сбежать, рыпнуться не получится…
     "Бред! Бред! Интернет со своими БДСМ-трюками нервно курит анашу в сторонке…"
     —Едек, марш в свинарник.
     Понятливый пацан мгновенно испарился. А совсем не святая троица пристроилась перед хозяином на коленях. Рина не на шутку перепугана, а у мамаш с искаженных кляпами лиц, буквально, льется обреченность.
     —И что сие означает?
     Рина молчит, заговорщицам кляпы тем более говорить не дают, спасибо Богине, мне еще их пурги не хватало. Хотя конечно сам виноват, это не игры с Олей-Леной, здесь мое слово и непреложный приказ и последний приговор. Чрезвычайная Тройка времен Троцкого-Сталина обзавидуется. Смертельно трудно шутить в таких условиях. Легко мне пожалуй только с Едеком, ну и с остальной малышней, они еще серьезной беды не нюхали и я для них что-то среднее между строгой мамкой и Чудовищем из сказки страшным, но ужасно привлекательным. А вот остальные уже давно повзрослели, я для них страшный Чужак с плетью, что жизнь их в руках держит. Вон как Гретта ночью шарахнулась, от моих пьяных глаз. А я впервые в жизни вонючую брагу жрал. Чтоб в умат, до бесчувствия, да вот только один глаз залить и успел… Ну не мог я Зиту на кол… Даже просто убить не мог. Ну да, злая она, где-то подлая даже, но то от тоски, от бессилия, я ее ночью по запаху обреченности за двадцать метров от хутора почуял. У неё даже страха не было, сплошная безнадёга. Это Шейн-крысеныш даже во сне смердел страхом, а эта… не убивать, а на… как на казнь собственную шла. Будто точно знала, что железка эта её мне, что булавка, а шла. Какого рожна, а?! Не институтка-целочка поди… За спиной-то может и трупики есть. Ай есть, точно есть, но ведь умирать шла. А Гретта? Да шарахнулась, а потом губу прикусила и вперед, словно на амбразуру, да не ползком с гранатой, а в рост, с голыми руками. Не от тупости, просто нет у неё той гранаты, а смерть заткнуть надо, хоть на секунду, хоть на пол вздоха. Чтоб те, что у нее за спиной от смерти увернуться успели. Вот тут я и протрезвел. Разом. На четвертом шагу ее сгреб, а сам уже как стеклышко, даром, что выхлоп изо рта с ног валит. Губы ей ладонью прижал и давай приказывать. Едва про ведро ледяной воды услышала, закивала взбесившимся китайским болванчиком, а из глаз таким ожиданием чуда стегануло, что я себя ощутил Христом Земным и папашей здешней Богини в одном флаконе.
     Ну потом водопад на голову, отвар какой-то травы внутрь, опять вода на холку и долго-долго слушать, ну очень внимательно. Задачка-то из детских. Это я дурак. Еще в пятом классе математичка в башку вбивала: "Нет данных, нет решения. Не нравится ответ-читай условия, ищи информацию, может ты вообще, не ту задачу решаешь". Так что все довольно просто оказалось. Выкатил последнее китайское предупреждение, да не благородством души своей давил, а на рачительность, тире, жадность напирал. Крестьянин-единоличник по натуре своей жлоб, да и эпоха ещё та… Рановато для благородных порывов, могли и за дурочка посчитать и пришлось бы кол по назначению использовать. Не сейчас, так позже, но непременно. Утром, чтоб прониклись по полной, антуражем не хилой такой жути нагнал. Ну и баб впорол не понарошку. Впрочем, уж на порку-то эта троица наскребла без дураков. Тут уж я не сомневался. Плавали, знаем. На Земле промемекал с воспитательным рукоприкладством, так обошлось… короче, едва обошлось. А здесь, действительно, проще некуда.  Правда ради этой простоты Зите пришлось с тесаком кухонным о смерти мечтать, Гретте в ужас окунуться по саму макушку, а Лизе просто ждать. Сжимаясь от боли и страха. И верить. Быть готовой. Ко всему. Уверен, не вернись Гретта вовремя, Лиза не сдержалась бы и пошла собирать неприятности. Просто Гретте я уже почти верил и девки об этом то ли пронюхали, то ли нутром своим бабьим почуяли.
     Вот были бы Оля-Лена такими же "Стойкими Оловянными Солдатиками",[38]глядишь, сидел бы сейчас дома, да пиво пил перед зомбоящиком.
     Рина испуганно моргнула и, наконец, чуть заикаясь пробормотала возвращая меня с высоких эмпирией на грешную землю:
     —Рабыню на повод берут когда в рабскую телегу загоняют на рынок везти. Рабской телеги у нас нет, в прошлом году Ларг на обычной клетку мастерить начал, но потом разобрал, когда папа Григ откуда-то от соседей рабскую упряжь притащил. Её еще собачьей привязью называют. Когда телеги нет или рабынь мало, их связывают и на обычной телеге везут. Или пешком, в рабской упряжи. Отец всё кричал, что на ярмарку с пустой телегой только лохи ездят, а настоящие справные хозяева товар ещё и на упряжных рабов навьючивают.
     —Умная какая, пожалуй, пора продавать. Зачем мне умная рабыня? Ни в поле, ни в постели проку не будет. Откуда знаешь так много?
     —Отец в прошлом году старших продавал, так он нас всех перепорол, когда бузить начали,—Рина тяжело вздохнула,—а сговоренных в конюшне почти два дня в такой же сбруе продержал. Пока покупатели не приехали. Мне мама Гретта потом много рассказывала. Она когда молодая была, с отцом на войне жила. Ей и рабов приходилось водить к скупщикам и на рынок.
     —Точно. Вот на Осенней Ярмарке и устрою распродажу самых умных.
     "Ну кто же меня за язык-то тянет. Вон, бабы белей мела стали. Рина, как стояла, так и растеклась по полу. Хорош стебаться, дебил, вечереет уже, а дел невпроворот"
     —Благодарю за заботу, хозяин.
     И тут меня прорвало, я встал, подцепив носком за плечо, заставил девушку оторваться от пола и требовательно протянул руку. Отобрал поводок и толкнул живую куклу в сторону входа в предбанник:
     —Разденься и жди там. Буду лишний ум выбивать.
     Мысли окончательно заклинило, рассёк клинком кожаные ремешки и зашипел тихо так, ласково:
     —Кляпы сами вынимайте, не хватало мне еще в рот вам лазить. Вдруг пальцы откусите. Ринка, ладно, зеленая ещё, да наивная, с ней все понятно. Но вы-то суки матёрые, вас жизнь уже во все щели поимела, должны понимать. Я охотник. Ремесленник. Воин, наконец, но ни разу не крестьянин. А вы все норовите мордой мне в ноги уткнуться, да зыркалы в землю спрятать. Детей кто кормить будет? Или, действительно, распродать вас по дешевке? Хрен по всей морде! Пахать будете как…— захлебнулся, сглотнул и продолжил почти спокойно, но так же тихо,—Вот четыре хороших ремня порезал. В следующий раз прикажите из ваших спин сыромятину резать? Не-е, лучше я Ринку на ремни пущу, кобыла здоровая, а прибытку на прокорм только-только.
     Зита превратилась в статую, только голова равномерно беззвучно вздрагивала. А Лизу словно срубило, она упала, обхватила мои ноги и совершенно по-детски заревела. Мой запал пропал весь и сразу:
     —Детский сад, штаны на лямках.
     С трудом освободил ноги, отошёл к встроенному шкафу. Сел прямо на пол, махнул рукой, садитесь, мол. Устроились напротив на коленях, кто бы сомневался… Взял лежащие на лавке страшненькие на вид ножницы. Протянул Зите:
     —Умничку нашу постричь наголо. Сверху. Снизу и подмышками оставьте щетинку, чтоб выщипывать удобно было. Потом пусть обе дальних комнаты драит. Чтоб блестели как родовой знак у благородного. Входить в те комнаты только голышом. Из особо упертых, глупых или забывчивых лично ремни на новую собачью привязь нарежу. Ринке перед работой отсыпьте десяток розг, мне Рьянга рассказала, как эта пастушка-поскакушка волков загрызть пыталась. Хорошо бык вмешался, а то бы вдобавок и волколака покусала. Обработаете девку, начинайте здесь драить. Здесь и спать ложитесь. Незачем остальных тревожить. Едик сейчас за свинюшками  бдит, чуть что, сюда прибежит. Отправите его за мной, а сами поросятами займётесь. Все, дальше сами. Нашли себе няньку, брысь работать!
     Пока я довольно таки тяжело вставал, женщины вскочили и унеслись как смесь стада бизонов и торнадо комнатной модификации. Только  и успел Зиту по, на диво, упругой заднице слегка приложить, вздохнул и побрел на сеновал. Спать, спать, спать… 
Через четыре часа
     Рина еще раз осторожно потрогала попу, терпимо, бывало хуже, мама Зита особо не злобствовала, даже шкурку не порвала, еще и посмеялась под конец. Велела волколаков и волков больше не кусать их и так мало, а если что, бежать от них без оглядки. Вздохнула и в который раз, потерла непривычно мягкую макушку. Вот волос жалко, сил нет. Они и раньше красивые были, а как со щёлоком промыла… Теперь вот смеяться будут. Она даже рассердилась на хозяина, не мог просто выпороть.
     Вообще хуторская молодь  никак не могла приспособиться к Чужаку. Непонятный совсем. А страшный… вроде мужик, каких много, а глянешь попристальней и жуть берет. Обалдение от обильной кормежки и недоступных ранее лакомств уже прошло, тем более и еды стало поменьше, многолетний голод как-то незаметно утолили и мама Лиза слегка поджала продукты. Вторая вкусняшка—заживающие спины и задницы. Рычал хозяин много, смотрел грозно, но чаще всего занимался с мужиками и схлопотать по мягким и беззащитным местам оказалось горазда реальнее от мамы Гретты, да и остальные мамочки излишним гуманизмом не страдали, хотя и не зверствовали особо. Живи и радуйся, но… счастье не бывает полным. Ярмарка. Осенняя ярмарка. Ее ожидание просто изматывало. А в последнюю седмицу, пока Ларг с хозяином возились в новой мойне, а Григ не вылезал из кузни, Рэй начал мастерить что-то на телеге. Теперь ещё сбруя эта дурацкая. Рина вздохнула. Ужас. И это непонятное обидное наказание. Главное за что? Она же только привела мамок… ну связывала помогала. Так не сама же придумала. Точно, Едековы козни, так бы и покусала поганца.
     Интересно, хозяин и правда с Рьянгой разговаривает или просто с дерева видел как волки на стадо напали да с волколаком дрались? Еще вздох и голая фигурка быстро отжала тряпку и опустившись на четвереньки принялась с азартом тереть светлые доски пола. Широкие и старательно выглаженные лавки поднимающиеся к потолку странной лестницей, она уже оттёрла. Благо горячей воды хоть залейся и мама Лиза разрешила выбрать на кухне любой ножик.
     —Ой,—услышав шум за спиной, девчушка шлепнулась голой попой на нижнюю полку. Судорожно сжала колени и попыталась прикрыться руками.
     —Надеешься изнасилуют? Фиг тебе, а не плюшки!—На пороге стояла мама Лиза. Ехидная. Сердитая. И тоже лысая.

Глава 2
Нет предела совершенству.

     Хорошо в деревне летом, пахнет сеном и…
похабные стишки
13.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий 
      Вот именно этим на Овечьем хуторе совсем не пахнет. Навозом, да иной раз припахивает весьма явственно, но не сим основным продуктом человеческой жизнедеятельности. Видать поэтому во все века и эпохи упомянутое человечество с маниакальным упорством стремится свести к сему продукту любые свои начинания.
     Сложно сказать какой из Шейна кат получится, но вот сливные и выгребные ямы он копать научился. Последней жертвой жестокой гигиены стал Рэй. Подумаешь, присел мужик по привычке там же где и ел, велика беда. Оказалось велика. Прямо таки стихийное бедствие. Особенно ежели Гере с ее суками и кобелями скучно…
     Хуторяне переделывали ворота, оставлять убожество на две телеги в ряд, не хотелось. Дело важное, но мешкотное. Сначала Алекс с мужиками устроили в экспедицию в лес. Оставив копателя местного значения Шейна шустрить с ломом и лопатой у открытых ворот, мужики прихватив две одноколки отправились за кольями. Руководил заготовкой естественно Алекс, то есть он молчал с умным видом и не лез под руку. А главное, смотрел во все глаза. В трех часах от хутора на старой делянке они нашли штабель ошкуренных бревен. Длинной под шесть метров заостренные с одной стороны лесины практически одной и той же толщины лежали явно уже не первый год. Тонкие стволики выполняли роль проложек, сверху навес из грубого подобия дранки. Делал совсем не дурак и древесина неплохо просохла. Лучшего не придумать, вот только внимательно осмотрев штабель и даже обнюхав пару бревен, Григ махнул рукой и мужики, к удивлению Алекса, разобрав с одноколки топоры, побродили по лесу выбирая деревья и принялись их валить.
     Не учи ученого, особенно если сам ничего не понимаешь и будет тебе счастье. Мысль не новая, но глубокая, поэтому Алекс пока не возникал, держал где показали, давил куда ткнули и тащил за компанию со всеми, а в перерывах махал топориком обрубая сучья или снимал кору скобелем. Через пару часов после обеда срубленное дерево пошло не совсем так  и Алекс едва выскочил из-под толстых нижних веток. Примерно то же самое случилось и до обеда, вот только сейчас на пути к спасению оказался Ларг и только частичная трансформация позволила отшвырнуть мужика и смыться самому.
     Ларг отделался сильным ушибом и разодранной курткой, а чем кожу на груди сорвало—веткой, или оборотень цапанул, разбираться недосуг, работа стоять не должна. Свалили и подготовили десять новых кольев, даже успели их в штабель скатать. Пере… нет на Аренге, к счастью, табака не знали и вместо перекура обошлись перекусом. Последний глоток кислого вина из меха и Григ велел складывать инструменты.
     —Стой.
     То ли Григу моча в голову ударила то ли за день командовать привык, но на окрик Алекса мужик не отреагировал. Что ж, каждый сам кузнец своего счастья, вот Григ и наскреб по полной, зато совершенно самостоятельно. Бегать Чужак за ним не стал. Топор за поясом тоже не потревожил. Зачем? На земле столько всего интересного и полезного тем более только что столько веток срезал. Особо не заморачиваясь, он швырнул первую же более-менее прямую палку, ну чем не городошная бита. Метил в ноги, но тяжелый снаряд ударил в широкую спину.
     Матюкаясь и взвизгивая Григ врезался в землю подняв тучу перепревшей хвои. Удар тяжелой ветки оказался настолько силен, что обросшее жиром огромное тело пропахало пару метров покрытой хвоей земли. Алекс повернулся к Рэю и Ларгу:
     —Чего уставились, шакальи выкидыши? Живо распрягайте и тащите одноколки к старому штабелю…
     Закончить  он не успел. За спиной зашумел очухавшийся Григ, ему показалось мало. Бывший ополченец постояв на четвереньках мотая головой,  внезапно взревел, вскочив на ноги, и бешеным носорогом попер на обидчика. Разъяренная гора мяса несущаяся навстречу впечатляла. Это же надо! И как такой идиот ухитрился выжить на средневековой-то войне? Там в окопе не отсидишься. Прикинув направление атаки, Алекс сместился вправо, но даже это оказалось лишним. Григу фатально не повезло… С мозгами.  Переть дуром по свежей вырубке чревато, ветка ли под ногой сыграла или пенек не там вырос, но Григ не добежал всего пару метров. Внезапно его ноги заплелись и хуторянин навернулся так, что аж гул пошел. Чужак подошел к лежащей на земле туше и  пнул животное в солнышко. Поток ругани мгновенно оборвался. Выпученные глаза и широко раззявленный рот, на мгновенно покрасневшей роже. Задохнувшись, Григ пытался втянуть хоть глоток воздуха в разом опустевшие легкие, когда грубый сапог воткнулся ему в пасть выбив зуб и превратив губы в кровавые оладьи. На долгую память, сколько можно воспитывать словами тупого барана. Как там народ говорит? Не стоит метать жемчуг перед свиньями…
     Зря хуторяне посчитали Алекса тупым горожанином. Интернет, телеящик, радио видеоплееры книги, наконец. В башке попаданца скопилось столько информационного мусора, что иные задачи решались словно пазлы—прочел условие и тут же картинка-ответ. Потом, покопавшись в памяти, можно конечно восстановить цепочку ассоциаций, интерполяций и прочих -аций, но кому оно надо? Под его командой и одноколки установили возле штабеля, и веревки крепежные правильно подготовили. Совместными усилиями они одерживая, аккуратно скатили два бревна и увязали их веревками. Лесорубы пытались ограничиться одной заготовкой, но Алекс не влезая в спор отвесил слишком говорливому Ларгу подзатыльник от которого тот протаранил лбом штабель и погрузка продолжилась. Конечно их лошадки далеко не тяжеловозы, а лесная дорога мало похожа на земной хайвей, но мотаться по лесу лишнего оставляя хутор на одну Рьянгу Алексу не хотелось. Хорошо хоть догадался и приказал копать не снимая ворот.
     Отдышавшийся Григ угрюмо сверкая заплывшими глазами уселся чуть в стороне от штабеля. Взглядов Алекса он вроде не замечал. Оставив мужиков крепить второе бревно, Алекс подошел и остановился напротив сидящего. С минуту они молча мерились взглядами, потом Чужак коротко врезал упертому мужику ногой в грудину. Не ожидавший удара Григ повалился набок. Алекс шагнул и вытирая подошву о сальные космы вдавил ногой его голову в прелую хвою. Подождал пока раб захрипит и спокойно проговорил:
     —Не зли меня, животное, размажу, закапывать нечего будет.
     Лошадей Чужак запряг по-своему, с внешней стороны оглоблей, а сами оглобли связали двумя поперечинами. Мужики хоть и косились, но молчали. Алекс особо не переживал, попробуем, увидим, переделать никогда не поздно, зато упираясь в толстые жерди перемычек, двуногие могли в дороге неплохо помочь четырехногим. Так и доперли почти две тонны до хутора. Работали все четверо, без дураков, умотались, но дошли за те же три часа.
     Разбитая морда Грига особо никого не удивила, хмурых потных мужиков не расспрашивали, сами же они молчали, а интересоваться у хозяина, кто и за что разбил рабу морду дурных не нашлось. Шейн вкалывал как стахановец, он расковырял ломом верхний спрессованный слой земли и сумел выкопать узкую, не более полуметра, канаву в половину своего роста. Земля внизу шла хоть и каменистая, но много мягче верхней. Такими темпами завтра к обеду траншея будет готова. Сгрузили бревна, не спеша напились и ополоснулись остатками воды в деревянном ведре. Устроились отдохнуть. Понятливая Рина поймала взгляд хозяина и шустро смотавшись на летнюю кухню приволокла новенькое деревянное ведро с кашей щедро приправленной жаренным с черемшой салом и вареными кусочками оленины. Помедлила и получив насмешливый кивок добавила спрятанный за спиной кувшин с кислым прошлогодним вином. Пока мужики достав из-за голенищ ложки неспешно, форс дороже жизни, устраивались вокруг котелка, умничка метнулась к хозяину, подождала пока он усядется на только что разгруженных бревнах и примостилась на коленях напротив него. Почему то покраснев, протянула глиняный горшок с широким горлом плотно закрытый деревянной крышкой-пробкой. Содрав ее, Алекс обнаружил ту же кашу, но обильно политую густой, пахучей и острой мясной подливой. Еще в небольшой холщовой сумке нашелся кувшинчик с холодным горьковатым ягодно-травяным отваром и кусок еще теплого хлеба с сыром. Последним сокровищем оказалась чистая ложка, завернутая в кусок тонкой кожи.
     Навалилась усталость, пахали часов двадцать, не меньше. Довольные сытостью и отдыхом мужики расслабились. Вот тут то Рэй и влип. Пока Алекс неспешно вкушал под чутким присмотром личной подавальщицы, простому парню приспичило облегчиться. Недолго думая, он отошел на пару метров, запасся лопухом и спустив штаны устроился прямо под частоколом. Так же, правда под другими частоколами и заборами, всю жизнь примащивался его отец, а еще раньше дед и прочие предки.
      Попадись он хозяину на глаза, окончилась бы эта история руганью, ну в худшем случае парой пинков, но углядела его Гера. Собачка умная и послушная, но как и все суки, чрезвычайно вредная. Она неслышно подползла поближе и дождавшись, когда бедолага гордой птицей  угнездится поудобнее, с громким лаем бросилась вперед. Рэю повезло, причем дважды. Когда он взлетел теряя штаны, от испуга с животом приключился запор вместо поноса, а главное, псина просто развлекалась. На этом кончилось везенье и началось веселье. Главу прайда поддержали верные подданные. Собаки гоняли голозадую добычу минут пятнадцать, пока Рэй не узрел недавно поставленный у кромки поля домик уличного сортира и не ринулся в вожделенное убежище. Ха! Так его и отпустили! Пришлось огибать очередного кобеля и мужик выскочил к домику совсем не с той стороны. И все бы ничего, выгребную яму прикрывал вполне надежный щит, да и была она не великих размеров, но видимо Рэй чем-то прогневил Богиню, в момент прыжка под ногой предательски перекатился камень и вместо полета вперед, мужик выдал неплохую свечку и грохнулся прямо в центр щита. Такого издевательства старые доски не вынесли, раздался треск и бегун мгновенно превратился в дайвера.
     Мда… много еды не всегда хорошо, особенно если желудки перестроиться не успели. Еще и дождик прошел перед обедом, короткий, но обильный. В общем, утонуть не утонешь, но стоять пришлось на носочках и высоко задирать предельно откинутую назад голову. Довольные зрители ржали и гавкали громче лошадей, но тут ветерок поменял направление…
      Добровольных спасателей не нашлось, а МЧС еще нет и дай бог никто до такой супердорогой глупости не додумается, но и хорошую веревку для спасения упрямого барана Алекс портить не собирался. Нет, сам залез, сам и вылезет, потихонечку доломает за ночь доски и часика через четыре выберется. Хлебнет конечно бодрящего, как же без этого, а и поделом. Мы же баиньки, вон и солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Да и куда девать его потом такого гм… пахучего. По ночам сейчас не холодно, вон и закат на дождик кажет. Алекс конечно не метеоролог, но в эту пору льет почти каждую ночь.
17.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     Алекс откровенно филонил. Время тянул. Для полного "ай лю-лю" частокол стоило удлинить ещё на три кола, примерно. Дурацкое количество. За одну ходку не вывезешь, а тащиться на вырубку дважды не хотелось. Уж больно все умотались за эти дня. Две не столь уж и коротких ходки в день. Четыре тяжеленных бревна. Это много. Слишком много. Не пакет брёвен на "Урале" с манипулятором притащить. Мужики даже осунулись. Впрочем, как раз на них-то Алексу было плевать. Не сдохнут, а сдохнут, туда и дорога. Чужака пугало  состояние лошадей. Утром, сразу после завтрака его возле конюшни перехватил женский хуторской триумвират. Гретта при поддержке Лизы накатились первой волной. Сзади несмело маячила Зита. Вообще, последствия идиотской, а что ещё могло получиться у зазвездившегося инфальтивного тинейджера, попытки бунта вполне уложились в старую как мир схему: "Наказываем невиновных, награждаем непричастных". Так уж сложилось. Алекс лишь понадеялся, что муки душевные тягостнее телесной боли. Где-то там в душе понадеялся, глубоко-глубоко. Ладно, хотелось как лучше, а получилось, как получилось. Пришлось явить угнетенному народу чёрное прогнившее нутро безжалостного рабовладельца-кровопийцы. Гретта с Зитой уловив в хозяйском взгляде недвусмысленный приказ растаяли как рафинад в кипятке. А чё?! Алекс ещё на Лене-Оле грозу во взоре отработал. Лиза же и сама не поняла как в конюшне оказалась. Наедине с безжалостным и ужасным. Да ещё и вожжи на стене висят, как на грех…
     А неча. Разборки старших на глазах у любопытных но не шибко вумных младших погубили и флот, и армию ещё той, настоящей Российской Империи, что имела во главе не презика, а императора. Ну какого уж имела-отымела. Скрывшись с глаз чужих долой Алекс давить перестал, но и выслушивать осторожно-почтительные наезды не захотел, понял уже о чём речь пойдёт:
     —Лизонька, коль уж ты за ты за всю скотинку хуторскую в ответе, то тебе и телегу тащить.
     Помолчал, внимательно наблюдая как лицо рабыни расцветает красными пятнами и когда решил, что та поняла и прониклась, продолжил.
     —Запряг бы, да толку с того… Лиза, коль уж взялась за скотиной бдить, так по углам не прячься… Лошадок же ещё вечером обнюхала? Смолчала почему?
     …?
     —Теперь-то чего уж молчать… испужалась она, видите ли.—вздохнул и подойдя к ближайшей лошади скомандовал,—показывай, коль так вышло. За скотину с спрос с тебя, кто б на ней не ездил. Вот и следи, и ежели что, не молчи, она не люди, ей отдыхать нужно… Ну а за вчерашнее…
     Очень хотелось простить, но… Повторять земные ошибки дороговато выходит, да и опасно. Обратно-то уж точно не зашвырнёт. Тут уж вся физика с математикой на дыбы встанет… 
     "Начальник всегда прав, а уж хозяин… Вот только дело от того страдать не должно. Впрочем, вина за генеральшей от животноводства есть и не выдуманная. Узнай я с вечера, что лошадям суточный роздых нужен, не дёргался бы сейчас работу мужикам подыскивая. А потому придётся Лизоньку пороть. Награждать и наказывать желательно в меру и дедушка Дуров тут не авторитет, цирк на жизнь мало похож. Макаренко! Ау!
18.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     Алекс с удовольствием поерзал в, на диво, удобном кресле. Он сам выволок его из дома. Алекс хмыкнул вспоминая переполох переходящий в стихийное бедствие возникший на хуторе в связи со столь неуместным поступком хозяина, великого и ужасного. А-а-а пошли они все, надоело. Прежде чем пальцем шевельнуть, приходится по полчаса шарики за роликами гонять! Вместно-невместно, скоро в туалет на руках носить будут. Вот когда они вчера, мощь мужицкую являя, бревна у ворот  вчетвером ворочали все остальные хуторяне только охали от восхищения. Правда, если быть честным, сам он чуть от страха за помощничков чуть не помер, особенно когда чуть Ларга не зашиб. Очень уж тяжело с непривычки силу дозировать. Вот и устроил цирк с напряженными банками мускулов, рычанием при рывках и прочими красивостями. Сам себя успокаивал. Земной мировой чемпионат по культуризму отдыхает. Пожалуй, стоило бы ещё и воздух испортить, вроде как от натуги. Почему-то уверен, что зрители сей аромат за запах лучших цветов бы вкушали. Потом уж дошло, что тупо хернёй страдал. Подумать бы слегонца, да элементарную подъёмную стрелу сварганить и безопаснее, и толку больше, и народ  так бы не уработался. Впрочем, последнее лучше, чем без дела сидели бы. Ну а своё уж ночью огрёб. Зато по самое не могу. 
     Тело перерождалось, позавчера на вырубке перемычка между оглоблями треснула, так подбирая деревяшку на замену, он пережал лишку и деревце, что едва-едва смог бы охватил ладонями обеих рук, переломилось с пушечным грохотом. Ночью же, после экстремальных силовых упражнений и вовсе уснуть не смог. Под утро, видимо, прорвало, кризис навалился. Нечеловеческая мощь волнами ходила по телу, мышцы то опадали, то вспухали неестественными буграми корёжа  несчастную тушку попаданца. Боль обрушилась оглушающим водопадом и сознание на несколько бесконечных мгновений погасло… К счастью, это был пик. Очнувшись, Алекс с ужасом ощутил, что тело ему не подчиняется. Сердце дрогнуло пропуская удар, но тело встряхнула новая волна спазмов и оборотень рефлекторно перекатился на спину. Следующий удар вновь едва не погасил сознание, но Алекс заорал не от боли, а от радости—ему удалось сжать пальцы на правой руке, а вскоре и к ногам вернулась чувствительность. Почти час он неподвижно лежал на спине и наслаждался болью. Оказывается, медленно спадающая боль может доставить нешуточное удовольствие. От боли ныла каждая мышца, но это вновь были его мышцы! Любое движение заставляло непроизвольно морщиться, но тело опять с готовностью подчинялось его желаниям. Ну, а боль стихала, она постепенно растворялась, уходила в небытие.
     К утру о ночном кошмаре напоминали красные от бессонницы глаза, да большие и маленькие кровоподтёки испятнавшие обнажённое тело. Да нутро словно тянет кто. И не болит вроде, и места себе найти не можешь… Вот и сидел, благо на глаза никто особо не лез. Впрочем, Алекс не беспокоился, Едек в отличие от бабского триумвирата Чужака не боялся и службу понял сразу. Подскочил ещё до завтрака, всё, что приказали выяснил, всем, кому надо хозяйские приказы передал, да и к мамке на огород вместе с остальной малышнёй. Хозяйским благоволением пацан откровенно гордился, прихвастнуть не стеснялся, но от обычной работы не бегал.
     В лес поехали не с ранья. Спешить и перенапрягать лошадей Алекс больше не хотел. Им бы ещё денёк погулять, но и хутор без ворот держать не дело. С планирование наворотил, конечно, но не смертельно, исправим и исправимся. Теперь Алекс действительно командовал, мужики работали молча и только впрягаясь в импровизированный лесовоз злобно зыркали на хозяина. Им проще по привычке, думать только о самой работе, а обо всем остальном еще предки побеспокоились. Прежде чем забрать сухое, наруби и уложи на просушку новое, тогда и не придется рвать волосы на заднице когда придет. Вчера успели до вечера собрать новую стену. Григ переделал железный набор на ворота пока Ларг и Рэй перекраивали створки. Шейн, Малик и Ларг-младший подсыпали землю и камни, они даже слегка стянули колья. Конечно это еще не тот частокол, что легко выдержит нападение бандитской шайки, а при удаче и десятка наемников кровью умоется. Воротный столб придётся поддерживать пока временными подпорками, но многое уже сделано, Засыпку трамбовать придется еще дней десять, хорошо хоть много воды для проливки таскать не нужно, ночные дожди зарядили с завидным упрямством. Но все это не требовало особого присмотра и большой физической силы. Бабская работа. А мужики смогут ещё денек отдохнуть.
     Алекс с матом и смехом вспоминал школьный учебник истории с его стенаниями о тяжелой доле средневекового мужика-крестьянина. Лодырь он, этот мужик и всегда был лодырем в сравнении с собственой женой. Да, вспашка и сенокос требовали адской работы и немалой физической силы, но ведь длились они пару раз по десять-пятнадцать дней в году! А вот у баб такая пахота каждый день!. Ежедневно, с утра до вечера, монотонно и непрерывно. А мужик-кормилец в основном командовал. Нет, он конечно не балду гонял, в справном хозяйстве работы хватает, но мужику бабскую работу невместно делать. Да и не способен он, если честно, монотонно раз за разом делать одно и то же. Сколько раз баба поклонится махая серпом пока зерно переместится в амбар, сколько раз она с детьми перевернет сохнущее на лугу сено, пока кормилец храпит в холодке или с умным видом в сотый раз правит ножи, зимой свиненка колоть, вдруг подготовиться не успеет. Какую работу не возьми, нужна не столько физическая сила, сколько умение, терпение и готовность сдохнуть, но сделать. А на широкие мужские плечи ложились тяжелые и важные, но какие-то кратковременные заботы. Ну если конечно забыть про самое главное, ночные труды по воспроизводству рабочих рук. Даже защищать семью приходилось как-то все больше в кабаке.
     Вот и получается, мужик он конечно кормилец, без его рук и изба не построится, и поле не вспашется, и много еще чего не сделается, вот только все это без толку, если рядом не шуршат не разгибаясь бабы и подростки с утра до ночи. А потому нагибать ее надо покрепче сучку ленивую, чтобы и не думала без хозяина-мужика жить, да и вообще не думала. А то не дай бог сообразит, что на пахоту и прочее неподъемное да короткое, можно и нанять. Поденщика, батрака, соседа, наконец, даже если и не удастся натурой расплатиться, все одно, дешевле выйдет чем постоянного кормильца круглый год обихаживать, да пинки его с зуботычинами терпеть. Главная задача мужика-кормильца баб своих и прочую семейную мелочь в узде держать, да гонять, чтоб не сидели задницы отъедая, а работали во благо хозяина-владетеля, ну… и его самого, любимого.
     А защитник… толку от такого, когда староста проходу не дает, все за задницу ухватить норовит, козел стоялый. Про владетеля и вспоминать больно. По запрошлом годе с малой охотой проезжал, водицы испить в село завернул, ну пока его староста потчевал, егеря с охранниками чуток расслабились. Когда ее с дочкой на сеновал волокли, защитник ворота сарая придерживал, не приведи Богиня, гости дорогие оцарапаются. Это не с совковым председателем по матушке, ежели приспичит, права качать. Помещик да кулак хозяева серьёзные. Эффективные собственники, это не бык поссал. Коль что не понравиться, могут и в рыло зарядить. А серьёзное что или настроение так уж легло, то и по миру пустить. Жизнь, она порядку требует и быдло должно место знать, да не забываться. А коль душа горит, бери вожжи да жену-шалаву и дочку-шлюху учи, чтоб на глаза кому не надо не лезли. Хорошо обошлось, не понесли и нутро совсем не долго болело, вот только дочь уже в глаза перестарком называют, парни носами крутят, да на сеновал намекают, типа пробу снять перед серьезным разговором.
     Алекс помотал головой. А ведь о егерях-охранничках, это мама Зита Ринке  рассказывала, то ли с бабкой ее такое случилось, то ли с прабабкой, а он… Ну что делать, уж больно чуткий у оборотня слух.
     Смешно, конечно, вот только его доморощенные социологические измышления не только на грустный бабий рассказ так хорошо легли, управляя хутором всего-то с месяц, почти готовый инженер понял—без карцерно-погребной кодлы и он, и хутор легко ли нет ли, но обойдутся, а вот Гретту с Лизой и их заклятую подругу-соперницу Зиту заменить некем, а самому их работу делать… Да он… Так и не найдя соответствия, Алекс тихонько заржал.
     Бдзынк!
     Мимо головы промелькнул старый серп. Недооценил Чужак мужиков, недооценил. После уничтожения волчьей стали видать моча в голову ударила, решил, что поймал Бога за бороду. А нет у здешней Богини бороды. Напали сзади и даже сумели слегка зацепить. Из неглубокого, но длинного пореза медленно стекала кровь, но взбаламученный ранение за большую беду не посчитал. Оторвавшись длинным перекатом вперед, Алекс увеличил расстояние еще на пару прыжков, но свист пращи заставил нырнуть вбок, за большой колючий куст. Защита так себе, но и хуторяне ни разу не Давиды.[44]Удивительно, но кровь еще продолжала стекать, а он уже привык, к своей бешеной регенерации.
     После первой атаки мужики отскочили к деревьям и вперед больше не шли. Чувствовалось, что напали не просто так. Готовились. За прошлые ездки ухитрились железок притащить. Без крысеныша точно не обошлось. Удавить, что ли? Не хотелось бы, но коль уж он такой дурак… Хуторяне охватили Алекса полукольцом и держали на расстоянии самодельными пращами. Сам дебил. Пожалел мужичков, выделил кожи на ремни, чего они болезные веревками-то подвязываются. Глупое положение. Вперед нельзя. Конечно можно угробить любого, но… не хотел Алекс убивать и ломать по серьёзному не хотел. А если иначе, то пока оного стреножишь, остальные вполне успеют  самого если и не убить, то хорошо покоцать, а там и завершат благое для себя дело. Везение пока на их стороне, может потому и ломанулись, что вызнали о его ночных кандибоберах. Все же ночью его здорово ломало.
     Странно, но страха смерти Алекс не испытывал. В принципе, он вообще не испугался. Всё одно, нет у него другого пути. С оборотнем, а особенно с собаченцией откровенно повезло, не рояль, симфонический оркестр, в натуре, панымашь?! И он готов за него платить. В любом бы случае полез на рожон. Ну чуть медленнее было бы все, плавнее, что ли, но тихонько коптить небо в глуши глупо. И великая борьба с мировым Злом за счастье всех разумных здесь не при чем, со столь великими  целями туда…к Богине.
     "Аренг это здорово. Но просто так отдавать Землю хрен вам по всей морде. Как там у Островского: "Почему люди не летают?".[45]Просто уверились, что Бог не наградил талантом. В перенос попустительством божественной сущности не верится совершенно. Ну воспитали меня атеистом. И родители, и школа старались во всю. Правы, не правы, но отсутствие главного надзирающе-управляющего имеющего малопонятные мне цели необходимо для комфортного существования. Те, что наверху, всю жизнь старались упростить процесс помыкания нижними. Вон, демократы свели все к единому знаменателю—"деньги" они же "капитал". Святоши придумали единобожие. Не демократично конечно, кворума нет, зато все ясно и понятно. Есть ответственный за все. На Него можно валить все, что угодно, Его именем творить все, что угодно. Ну а для привередливых, святая троица. Един в трех лицах. Здорово. И кворум, и крайнего, ежели что искать недолго, и ответственности никакой. Опять же, поспорить с умной харей есть о чём… Да просто, под пивко с водочкой поболтать. За ними физики отличились. Свой фетиш сотворили—скорость света. Единая и неизменная, самая большая и неодолимая. Просто все. Слишком просто.
     Но теперь-то я точно знаю, что перенос возможен. А решение искать и мудрецов теребить проще когда ты большой, сильный и здоровый, чем с ошейником наперевес или, в лучшем случае, справным мужичком способным только баб в деревне тиранишь. А хватит ли на это жизни, вопрос уже второй и не столь принципиальный"
     Очередной камень просвистев мимо головы, отрезвил не хуже антиполицая. Ладно, с коварным табуном музыкантов, нет бы рояль, да попроще, потом разберемся. Увернувшись от еще одной каменюки, Алекс задним перекатом неожиданно ушел с линии атаки. Мужики обрадовано загалдели. Видимо решили, что булыжник угодил в цель. Однако вперед не бросились. Слух уловил свист раскручиваемой пращи. Поумнели сволочи. перекат в сторону и толстый ствол дерева прикрыл Чужака. Ну не воюют здесь так, не катаются гордые воинские-мужи по земле, ползают только, да и то редко. Зачем? Мечом или копьем лежа не атакуешь, не тыкаться же словно бабы на торге. Боевой лук оружие редкое, да и с ним лежа сильно не повоюешь, с охотничьим тем более не развернешься. Так, ножиками пошвыряться, но хорошее железо дорого, а в бою кидать, считай потерял, если промажешь. Значит опять, оружие последнего шанса. Да и капризная штука нож. Долго учиться приходится, а иначе, опять же, только бабу по пьяни гонять.
      А вот скорость-то у ползущего совсем не та. Уже за деревом Алекс услышал как одновременно два камня ударили в прелые иглы более, чем в метре от него. Загнав врага в укрытие, мужики растерялись. пращей дерево в три обхвата не своротишь да и булыжников не воз за спиной.
     —Слышь! Чужак! Ты бы уходил. Уйдешь, жив останешься, слово даю,—прокричав, Григ судорожно вздохнул. Он и ополченцем то в атаку не ходил, так, бегущих иной раз приходилось добивать. Так он и тогда в задних рядах ховался.
     "Вперед только дураки лезут, крыса и та загнанная-то норовит в глотку вцепится. Лучше уж я, пока дурни геройствуют, два-три кошелька у мертвяков срежу. И свои ничем не хуже чужих. Мертвым деньги не нужны. Как еще этих идиотов удалось на драку подбить. Хорошо, что Шейн так и вырос полным кретином. Наследничек. Это все Зита. Порченная баба, от такой нормальных детей глупо ждать. Богиня поможет, ухайдакаем Чужака, с Зиткой в кузне за все отыграюсь. А кровь ее поганую этой же осенью на торг. С глаз долой. Шейна сам закопаю. Живьем. Такому глупому жить нельзя, а остальным наука. Да и знает много, крысеныш. Ну, Богиня, не попусти!"
     —Дави козла, сам видел, братан ему голову расшиб,—от голоса Грига мужики вздрогнули и ринулись вперед, обгоняя атамана, ну не рвался вперёд хитрый мужик. Шаг, два и Рэй сломанной куклой завывая от боли улетел в кусты. Нога Чужака с силой пращного снаряда ударила пяткой в голень ломая кость, а вот бывшему поденщику повезло больше, крутнувшись вокруг захваченной врагом кисти, впечатался лбом в дерево и потерял сознание. Легко отделался, чего башку-то жалеть, все одно там сплошная кость. На коре, правда, ссадина, но не смертельно. Дерево оклемается, оно сильное. Контратака проредила ряды врага, но четко обозначила место Алекса и Григ решился. Захват не удар, время требует много больше и мужик практически успел. Длинными прыжками ветеран мародерки добежал до лежавшего на спине ненавистного врага. Взмахнул ржавым серпом и неуклюже повалился на Чужака.
     Алекс выстрелил клювом орла[46]в горло идиота. Но видимо Богиня действительно ворожила ветерану.
     "Нет!"
     Алекс был готов поклясться, что короткое слово просто вспыхнуло в голове нелепым транспарантом. Движение замедлилось и вместо скрюченных, безжалостно напряженных пальцев, в горло Григу врезался милосердный пуховый кулак. Мужик хекнул выплёвывая воздух и судорожно сжался пытаясь с хрипом втянуть новую порцию. Правая рука неловко подвернулась и кончик ржавого серпа рубанул по запястью левой. В лицо оборотня ударил фонтан густой человеческой крови. Уже теряя ориентацию Алекс ощутил сильную обиду на Харлампиева,[47]как можно было не включить в боевое самбо приемы защиты против отравления при утоплении.
Истинный оборотень.18.04.3003 год от Явления Богини.Хутор.Делянка
     Сознания Алекс, к счастью, не потерял. Иначе, несмотря на все старания, Григ бы непременно сдох от потери крови. А так, бессильно лежал на спине и сверлил оборотня ненавидящим взглядом. А вот тому было хреново. Голову мутило и Алекс мало что мог. Сил едва хватило отключить Рэя, уж больно он орал, да еще и душить пытался, баран. С его то ножкой. Легкий пинок и мужик забыл обо всем на свете, он даже не возражал, когда Алекс, прижав сонную артерию, устроил ему длительный здоровый сон. Ларг так в себя и не пришел, но похоже чувствовал себя неплохо, если судить по идиотской улыбке на его роже.
     Через не могу, Чужак придавил Григу сонную артерию отправляя мужика в страну снов. Потом связал ноги, и притянул к ним здоровую правую руку. На левой сменил жгут, примотал ее к палке, конец которой привязал к общей связке. Напоследок привязал туда же веревку и накинул ее петлей на бычью шею хуторянина. Когда затягивал жгут, потянул спину. Стегануло огнем, но тока крови из раны на спине не почувствовал. Закончив медобработку, он с наслаждением разлегся на животе и слизывал стремительно слабеющий ручеёк свежей крови из чужой вены. Когда тот окончательно иссяк, перебинтовал рану. Боль в животе нарастала, тело временами корёжили судороги, сознание мутилось и через эту муть всплыло воспоминание о первой охота, миг когда его окатила кровь оленя. Трансформацию он тогда просто не почувствовал. Сегодня кровь Грига пил уже после драки на холодную голову. Еще бы понять, что она есть—противоядие, нейтрализатор, обезболивающее или так, жидкость со специфическим вкусом… Не получилось бы как в бородатом анекдоте—когда хозяин из сострадания и жалости купировал хвост любимой собаке ма-а-а-аленькими кусочками. И в этот момент его мир рассыпался…

Глава 3
Нужно безжалостно расставаться с пережитками прошлого.

     Из речи какого-то особо ретивого партийного деятеля на очередном съезде КПСС.
     Ретроспектива Земля
     Два с половиной года назад
     Шуточка с добровольным рабством оказалась не столь смешной. Алекс подошел к вопросу обстоятельно, без малейшего проблеска юмора. Клерк в похоронной конторе и тот веселее. Правда и принятые обязательства исполнял столь же безукоризненно. Проблемы исчезли. Об общежитии и упоминать не стоило. Огромная двухкомнатная хата девочкам была уже знакома. Чисто женские хозяйственные обязанности двух молодых, еще вчера, провинциальных девок не тяготили, скорее были в радость—ведь они мыли полы, посуду, стирали белье и прочее, прочее для себя. С учебой перестало лихорадить. Дурочками подружки не были, потому снижение нервотрёпки, исчезновение бытовой разрухи и бестолкового общажного окружения дали поразительные результаты. Жесткий диктат, когда время кафешек заняли бдения над учебниками и конспектами оказался неплохим погонялом. Ну и мощный комп с безлимитным интернетом это не уработанный ноут выпуска "столько не живут" один на двоих. Впрочем, после чистки и ремонта старичок задышал настолько, что вполне справлялся с ролью машинки-органайзера ничем не хуже выданного нового планшетника. Куда сложнее оказалось с хозяином этого планшетника. Информатику и Вышку он взял на себя и пока девки тупо списывали решенное, начал вдавливать в них эту бодягу с самого начала, разжевывая до состояния детского пюре. Кашка оказалась в тему. Обретя опору, девки вместо болота увидели стройную систему… И Алекс впервые за четыре месяца улыбнулся. Есть! Бинго! Через полгода девки щелкали все халтуры по этим курсам. Тупые, скучные, но весьма доходные, поскольку одинаковые и простые. Самое смешное, они уже вполне отрабатывали свое не шибко экономное содержание.
     Три месяца компашка притирались, время от времени переругиваясь. Девок бесило, что секс в зачет не шел. Какая там внезапная любовь. Совсем не шел. Схема "красивая беззащитная девушка ищет защиты у брутального благородного рыцаря" также, увы, не сработала. Нет Алекс не играл в монаха, от сладкого этот мускулистый неутомимый кобель не отказывался. Ни-ни. Драл их в свое полное удовольствие, словно бесправных наложниц. Это так не походило на Веселый остров, что Леночка на третий месяц потерпев фиаско с привычными бабьими прихватами обиделась и высказав хаму все, что о нем думала, гордо отвернулась от этого дикаря и мужлана. И… тут же вылетела из-под одеяла на пол от сильного, грубого толчка в прелестную попку.
     —Как, и когда драть свою холопку, я решу сам, твое дело меня ублажать и ротик открывать только по разрешению. Не нравится, шмотье в коридоре на антресолях, договор ты знаешь…
     Толчок ли или же грубый насмешливый голос поспособствовал прозрению, Лена не поняла, но мгновенно переоценила две вещи. Во-первых, светлый ковер с длинным мягким ворсом лежащий на полу в спальне из категории "пылесборник проклятый" перескочил в раздел "какая красивая, удобная и очень нужная штука", а во-вторых холопка-доброволочка словно протрезвела и  посмотрела на пресловутый договор спокойными оценивающими, а вернее циничными глазами. И совсем не важно, что лежали те бумажки сейчас в абонентском ящике на почте. Оказывается физическое воздействие в точное время и строго дозированной форме великолепно освежает память. Легко вскочив, она потирая попу легкой козочкой выскочила в коридор и нырнула во вторую комнату.
     Оля естественно давно спала.
     —Олюш, Олюш, проснись.
     В ответ недовольное ворчание и подруга попыталась отползти к стенке. Ленка нырнула под одеяло и поцеловала подругу в шею. Розовым девушки даже не отсвечивали, но и не каждый поцелуй призыв к сексу. Излишней нежностью подруги, девушки вполне современные, не страдали и Оля поняла, что ее зовут на помощь.
     —Чего натворила?
     —Он меня с кровати спихнул!
     —Так, с этого момента поподробнее.
     Долго рассказывать было собственно не о чем.
     —Дура.
     —Что! Пользует словно шлюху! Гоняет по каждой мелочи. Слова нормально не скажет. Друзья от нас уже шарахаются. Всю жизнь только и мечтала его грязные носки стирать. Деспот хренов. Научился руками махать. Мне Ирка вчера чуть в туалете глаза не выцарапала!
     —Цыц! Не ори, а то обе две окажемся не дома. Что там с Иркой?
     —Чо-чо… Башкой кабинку протаранила, успокоилась. Видите ли ее Димочке наш е…хахаль яйца отбил и чуть нос не сломал.
     —Ладно, завтра попью чайку с этой идиоткой.
     —Тебе то зачем лезть? Пусть наш мачо недоделанный сам с ними разбирается. Небось Ирку за задницу хватал.
     —Это меня ейный Димочка попытался за задницу ухватить. Алекс и не знает ничего.
     —Ты?! А если он друж…
     —Вот если Ирка его завтра не угомонит, тогда Алекс точно узнает. Как бы этой дуре в качестве извинения и компенсации не пришлось Алекса в коленно-локтевой позе ублажать со всем усердием…
     —Оленька, ты что, говоришь будто шлюха портовая…—ошеломленная Леночка уставилась на подругу, словно вместо ухоженной, утонченной, слегка хамоватой Ольги, увидела репейно-блошивую дворнягу без родословной, но с большими острыми зубами в неожиданно широкой пасти.
     —А кто мы с тобой есть? Шлюхи и есть. Хозяина имеем? Имеем. Стелемся и перед ним и под него. Зато и плюсики немалые. Содержит хорошо, кормит и заботится, все обещанное делает. Пользует только сам, под друзей и клиентов не подкладывает. Лохов местных озабоченных отвадил…
     Такого предательства Лена не ожидала, она сначала засопела, а потом и захлюпала.
     —Что, лапонька, вместо рыцаря на белом коне или, накрайняк, "лоха влюбленного" на велосипеде, приходится ноги раздвигать перед грубым циничным мужланом?—говорила Оля насмешливо, но с каким-то горьковатым привкусом. Она всмотрелась в блестящие от слез глаза подруги. И внезапно цепко ухватив ее за волосы, притянула ухом к своему рту и злобно зашипела:
     —Значит так, подруга, эту игру мы сами придумали и начали ее вместе. Вместе будем и дальше… играть. Лохов море, но нам далеко не все подходят, втроем на велике не усидеть, даже если раму усилить, сама знаешь чем. Рыцари вымерли, если и существовали когда-то. Но нам круто повезло, имеем в наличии "кобеля циничного, но честного". Тип чрезвычайно неприятный, редкий, можно сказать исчезающий, но полезный. Этот вывезет. Иметь будет по всякому и во всех смыслах, слова против не потерпит, но повторюсь, этот вывезет. Решай шлюха. Или мы быстро собираем манатки и шустро уе…ходим. Или я иду к кобелю, а отымев меня, он вспомнит о тебе. И позовет. И ты сделаешь все, что велит наш господин, даже если он прикажет отсосать у пьяного бомжа перед входом на Казанский вокзал в час пик. Думай крепко, потому, что если я пойду, а ты опять жопой вильнешь не вовремя, мы вылетим и отсюда, и из института, и из города, если, конечно, не найдем бордель подходящий. Но перед этим уже мне придется сосать у всех подряд, причем очень усердно, но с весьма туманными перспективами. Сострадание и трепет перед величием и ценностью человеческой личности, благоговейное отношение к женщине, как вершине мироздания у "кобелей циничных" отсутствует по определению. Правда наш слегка нестандартный, он еще и честный…
     Хорошо пригнанная дверь открылась бесшумно, но исправно толкнула воздух. Оля опустилась на четвереньки, прогнулась и поползла к кровати.
     —Ты явно лишку пересмотрела немецкого садомазо. Пошла вон,—голос прозвучал абсолютно безразлично. Мгновенно выскочив за дверь, она глубоко вздохнула и осторожно поскреблась. Спящего такой звук не разбудит.
     —Входи.
     Снова толчок воздуха и гибко изогнувшись, девушка скользнула в комнату и опустилась на колени у самой двери, склонив голову.
     —Подойди.
     И снова гибкое, красивое, это важно, движение и преодолев расстояние до кровати в три шага Оля опустилась на колени возле ног хозяина.
     —Хм! Неплохая гаремная практика,—теперь голос звучал удивленно-одобрительно,—а зачем придуривалась? Проверить решила?
     —Ленка с толку сбила. А гаремному этикету меня неплохо учили, господин,—Оля осторожно откинула край одеяла и коснулась губами подъема ступни парня.
     —Знающие учителя.
     —Кандидат исторических наук, востоковед, господин,—теперь она ждала вопросов. Господин сам спросит, если захочет выслушать, Если захочет…
     —Ну даже если и кандидат, все равно Болливудом[42]несет, но хорошим, качественным, категория экстра не меньше.
     —Как скажет, господин.
     —Но ты не наложница,—Алекс вдруг рассмеялся и заговорил совсем другим тоном,—Хорош, побаловались и хватит. Чего хотела, говори, а то спать хоца, да и завтра дел много.
     —Чего там Ленка наворотила?
     —А-а-а, "принцесса в руках у пирата". Надоела она мне, Оленька, сил нет. Ну не годится домашняя девочка в шлюхи. Даже в столь облегченном, адаптированном варианте, у нее еще мамкины пирожки в заднице гуляют.
     —Ольга посмурнела, и опустила глаза. Алекс откинул одеяло и шлепнул по простыни рядом с собой:
     —Ныряй, о светоч гарема моего. Скучно одному спать.
     —Только спать, господин?
     —Не сворачивай. Видишь же, что подруга весь настрой обломала. Поговорим лучше, давно пора.
     —Погонишь нас?
     —Снова по новой. Ну на хрена вы мне? Ну переиграли, не думал, что нормальный человек на такое пойдет.
     —Рабский контракт? Я читала, иные рабочие контракты и пожестче бывают.
     —Не бывают. Это у меня рука на вас не поднимается.
     —Ну и дурак. Ой! Больно же,—Оля потерла пострадавшее полупопие, но при этом ухитрилась прижаться к Алексу всем телом и при манипуляции задеть рукой некое местечко.
     —Цыц! Сказал. А про контракт… Как не смешно мы сумели состряпать договор временного холопства. Почти один в один. Так, что предки не глупее нас были.
     Он перевернулся на спину, заложил руки за голову и заговорил менторским тоном скучного лектора:
     —Свободный отдавался в волю хозяина на определенное время, за договорную плату, что получал кто-то по его выбору. Хозяин получал над холопом полную власть. Не мог только убить или покалечить своей волей. Короче можешь наш контракт прочитать. Кстати исполосованная плетью спина во внимание не принималась. Так, рабочий момент. А-а-а еще обычно ошейник одевался.
     —Ошейник? Совсем не плохо…—женщина принялась со вкусом вылизывать мужчине соски,—мне… с бриллиантами пожалуйста…
     Снова получила по заднице, мурлыкнула, но тут крепкая рука вытащила ее головку из-под одеяла и продолжала удерживать за волосы. Тяжело вздохнув, она широко раскрыла глаза и облизнувшись, жалобно пискнула:
     —Даже с фианитами нельзя?
     Алекс хмыкнул, отпустил прелестную головку, пригладил густые волосы. Довольная лиса повернулась к нему спиной, повозилась пристраивая голову на мужской руке, а попу поближе к теплому телу и уже закрыв глаза сонно пробормотала:
     —Попался, терпи, воспитывай, дрессируй. Спинку, конечно, жалко, но вот солдатский ремень из натуральной кожи вечных следов не оставляет…
     —Гагарин долетался, а ты у меня доп…говоришься, точно за ремень возьмусь.
     —Давно пора, о Великий и Ужасный. Только с меня начинай. И засопела носиком.
     Лодка совместной жизни раз… зацепилась за риф. Наклонилась, черпанула воды и… жизнь совместная продолжилась.
     …У фирмы "Домашняя фея" запропал постоянный клиент. Не денежный, но очень нужный—сертифицированное программное обеспечение от красивой голографической печати на солидном сертификате глючить не перестает, а отказаться от него… увы и ах. Значит нужно чинить. Нет, за сервисное обслуживание "Домашняя фея" платила исправно, но ее хозяйка, лощеная красивая сорокалетняя женщина прекрасно знала, что фраза в стандартном договоре "…устранение и доработка не более, чем в трехдневный срок" в три дня и выливается, а если учесть приписочку мелким шрифтом, что в случае удаленности или повышенной загрузки, сервис-фирма имеет право увеличить срок на три рабочих… но не более раза в месяц… плюс всякие и всяческие выходные. А ей что, лапу сосать?! Так бизнес не делается. О появлении местного филиала она узнала когда молодой красивый парень оставил в бухгалтерии приложение к договору с просьбой изучить, подписать и выслать по указанному адресу в месячный срок. Или не подписывать. А через неделю Машенька, самая красивая из ее девочек вернувшись с "субботника" мышкой шмыгнула к ней в кабинет. Ну да, да, была "Добрая фея" иной раз уж очень доброй. Не ко всем и не всегда и не за "спасибо", а за дополнительные деньги. Какая сексуальная эксплуатация! Все по взаимному согласию взрослых лиц. И о плате никто не говорит. Имеет же настоящий мужик право преподнести любовнице, пусть и мимолетной небольшой подарок. И нечего полиции нравов совать нос во взрослые отношения взрослых людей, достаточно, что и начальник и рэкет в курсе и не возражают. Заплати налоги и спи спокойно.
     Мимо такого Клондайка только идиотка пройдет. Посылать красивых баб клиенту на дом и строить из себя смолянку позапрошлого века? Нет, на витрине все цивильно и вполне кошерно, сие обязательно, правила игры-с. Все равно ведь без траха не обойдется, а зачем ей ахи, охи и слезы? Пусть уж раздвигают ноги по контракту и строго в рамках согласованной и оговоренной сметы. Не нанимать же уродливых сорокалетних баб и трястись, что "водки оказалось достаточно". Уж лучше возглавить процесс, подобрать нужные кадры, решить организационные проблемы и зарабатывать деньги, под куда меньший государственного, налог. А вполне добровольного "персонала" нужных "кровей и кондиций" море. Знай где искать. А она знала и набрала спецбукет "любительниц" с вполне профессиональными постельными навыками. Да и уборку умели делать все ее девочки, вне зависимости от более узкой, так сказать, специализации. Случались и настоящие "субботники", когда даже спецконтингент отправлялся для тривиально-натуральной уборки. А название придумали сами девочки, ну юмор у них такой, извращенный, тем более, что иных "субботников" директор, она же владелица "Доброй феи" не допускала. Она своих лапушек не на помойке нашла, чтоб под патрульных да братков рядовых за спасибо на пьяных групповухах расстилать. Есть такса и плата по таксе, а малоразборчивых специалисток могут на любой точке взять. Ну, или она сама возьмет да оплатит, девки не дуры, поймут и отработают, зато благодарны будут… Самое смешное, что подобные "пустые" выезды и случались в основном именно по субботам, ну не справлялся профильный персонал с пиком заказов, самый суматошный день недели, а спецконтингент оказался неплохим резервом.
     Машка  впервые приехала по этому адресу. С одного взгляда оценила и объем работы, и уровень квартиры, и вычислила, что бабы здесь бывают приходящие, но не вульгарные дешевки с точек и даже не дорогие профессионалки, а те, что с лубовию. Что бы там клиенты не фантазировали, но добрые феи аккуратно, профессионально и предельно точно выполняли все свои обязанности, а не только постельные. Шуршала Машенька по полной, тем более хозяин ушел оставив гостевой код для сигнализации и номер для связи, но вдруг тормознулась, на усилителе видеотеатра лежала прозрачная, по нынешней моде, папочка, а в ней бумажки с очень знакомой печатью. Любопытство не порок, а вот его отсутствие иной раз, большая глупость, тем более никто серьезные секреты не оставляет на виду приглашая чужую уборщицу из фирмы.
     Машенька оказалась не только красивой, но вопреки светлым с рыжинкой кудряшкам на лобке, умной, хотя циничность псевдошатенки порой зашкаливала. Не зря после двух курсов очного, когда чемодан с деньгами показал дно, политех не бросила, а перевелась на заочное и пошла не на ближайшую точку или с протянутой рукой по банкам, а покрутив прелестным носиком, переквалифицировалась в фею, почти что в волшебницу.
     Квартирку девочка вылизала по классу люкс, даже выстирала все, что нашла и погладила, благо бытовая техника оказалась вполне на уровне, а в корзине с грязным бельем замасленных рабочих спецовок равно как и заблеванных смокингов не оказалось. Позвонила хозяину, прощебетала, о свершении бытовой магии, отбарабанила положенную рекламную завлекалку и понеслась к мамке-кормилице. Свое дело она сделала, а дальше пусть у старшей голова болит.
     Утюгом Машенька махала не зря, премию директриса выписала не пикнув, еще и по головке погладила. Было за что, в папочке оказались бумаги не только по "Фее". Выпроводив обласканную умничку, хозяйка внимательно перелистала на мониторе, принесенную флешку—камера на сотике не только хахалей в стиле ню фоткать годится. Заголовки договоров. Нет, она не ошиблась, мальчик действительно командовал фирмешкой-филиалом, вот только была та фирмешка сродни прейскуранту "все включено". Полный комплект от пресловутой 1-ЕС, не к ночи будь помянута, до обслуживания последней компьютеризированной железки, включая и те, что государство навяливает со страшной силой и людоедской улыбочкой. Торопиться директриса не стала, тем более оплату Машенька еще не получала, а она ведь и на хорошие чаевые настаралась. Не ошиблась, клиент проклюнулся в воскресенье утром. Бухгалтерия отдыхала и звонок сразу прошел на ее кабинет. Мужской голос поинтересовался номером счета для оплаты услуг фирмы, попросил поощрить девушку за старательность желательно, материально, ведь он даже чаевые, получается, злостно зажал. Остальное было делом техники. Не зря же, организовала фирму и руководит ею имея неплохую прибыль именно директриса, не смотря на среднее образование, а Машенька с дипломом бакалавра усердно раздвигает свои хорошенькие ножки и суетится под клиентами.
     Почти два года ни малейшего намека на проблемы у "Доброй феи" не было. Даже когда летом! в воскресенье! вечером! неожиданно сдох кассовый монстр, директриса узнала об этом чисто случайно, увидев в среду вместо привычного, набившего оскомину ящика очень импозантную и весьма дорогую игрушку. В ответ на отвисшую челюсть бухгалтерша, она же кассир достала из ящика папочку с договорами на сервисное обслуживание. Так… в связи с поломкой… договор о сервисном обслуживании… подменный аппарат по возможности… бухгалтерша что-то бурчала, что ее выдернули в разгар выходного и тыкала пальцем в безукоризненно оформленное приложение к протоколу со всеми номерами чеков, аппаратов и тому подобной хрени, за которую таким бумажкам очень не рады налоговики. Они тоже люди и любят на свой кусок  батона с маслом намазать чужой шмат икорки. Поставив свою подпись, под бурчание бухгалтерши директриса ушла к себе и заперлась на три часа. Она внимательно перебрала бумажки в папках. Все верно сервисное обслуживание они исправно оплачивали. Сумма приличная, но совершенно без фанатизма. Вот список премий за хорошую работу. Все правильно. Нет, хату ее девочки убирали бесплатно и естественно без оформления кроме первого раза. За счет фирмы. Практика стандартная, главному санитарному врачу города тоже не жена коттедж драит. А вот клиент оказался непривычно скромен. Обычно раз в две недели и только трижды за все время не в график, похоже сабантуйчики. Бывает, и премии стандартные но… точно! Фамилии! Это же спецконтингент. Ах вы сучки недотраханные…
     —Приработок нашли мимо кассы?
     Маша молча выслушала весь поток критики сверху не поднимая глаз, а потом выложила на столешницу ладошку, которую все время прятала на коленях и с вызовом заявила:
     —Меня уже третий год пялят словно корову на случке, суют во все дыры…
     —Ты чего-то иного ждала? Оплата не по высшей ставке, но и не бордельный колхоз с бандитами в саунах. К тому же максимальная безопасность или ты себя Джулией Робертс возомнила и сама решаешь когда, с кем и  сколько. Боюсь тебя огорчить, но этот мальчик совсем не Ричард Гир.[48]
     —Знаю,—девушка растратив пыл обиженно пробурчала. Но оборзевшую стервочку требовалось добить и вернуть в стойло.
     —За это что ли старалась,—Директриса прихватила ладошку и поднесла ее к глазам рассматривая тоненькое изящное колечко,—если за сеанс, то весьма неплохо, и золото не самоварное свадебной пробы, и камешек похоже не фианит, и работа. На магазинную штамповку не похоже. Не авторская конечно, но делали руками.
     Такого сорокалетняя старая стерва не ожидала. Молодая стервочка-проститутка запунцевела и пробормотала:
     —Правда? Это на день рождения. Подарок. Я еще огорчилась, дура, решила, что мимоходом побрякушку в магазине прикупил и даже до гравера не донес.
     —На день рождения? Проститутке?—от удивления хозяйка даже руку выпустила.
     —Тогда уж шлюхе,—девушка улыбнулась,—мне с ним очень нравилось, я не за деньги он и не платил даже, и без малейших, матримониальных надежд. Колечко вот взяла, еще мне практическую по математике за три часа сделали, я думала рука переписывать отвалится.
     —Колечко-то утром дарил или с вечера подогрел?
     —Нет, он нас с Люськой в кафе пригласил. Ей сережки подарил, а мне колечко.
     Бам-с. Ловите челюсть, мадам.
     —Точно, вы же обе майские. И не передрались?
     —Из-за чего? И так ясно что кому…
     —Из-за парня, дурашка.
     —Зачем? Нам хорошо с ним было. Обеим. Ничего серьезного, просто хорошо. Мы в ту ночь вообще втроем отрывались.
     —Ладно иди уж,—директриса почему то тяжело вздохнула и Маше послышалась какая-то то ли обида, то ли зависть. Она уже взялась за ручку двери, когда ее окликнули.
     —Дай-ка сюда,—директриса взяла тоненькое колечко и аккуратно его развернула ловя солнечный лучик.
     —Смотри, дерёвня, понаехали тут,—директриса неожиданно ехидно высунула кончик языка. А кольцо блеснуло бриллиантиком и мягко засверкало орнаментом из малюсеньких "м" по внешнему ободу.
     "Идиотка, старая вешалка, удавила бы своими руками."
     Эпитетов было много, цветистые, колоритные, разнообразные. Нужно же было куда-то сбросить ту злость, что клокотала в груди. Тем более никуда и никогда она ее не выгонит. Такими профи не разбрасываются. Их холят и лелеют. Эта потрепанная кошелка несмотря на свои давно за пятьдесят держит и ведет обе ее бухгалтерии просто в голове и компьютер со всеми его прибамбасами ей нужен только отчеты в налоговую готовить, хоть и бесит сей процесс старую грымзу неимоверно, чуть ли ядом не плюется. Какая же техника выдержит? Тут нужен настоящий домашний доктор. Есть такой, но он уже почти полгода кроме электронного "спасиба" за своевременную оплату общения не поддерживает.
     Директриса тяжело вздохнула и набрала номер филиала.
     —Алло! Региональный филиал "1-ЕС для вас". Мы будем рады Вам помочь.
     Ого! Такой голос можно вместо меда на хлеб наливать. Если эта девочка на Алекса поводок накинула…
     —Вас беспокоит…
     Разговор не обрадовал. Вместо привычного "скоро буду", "…наш оператор обязательно справится с Вашими проблемами". Она и сама прекрасно владела подобным словоблудием. Конечно справится. Не пройдет и года. А штраф от налоговой это же такая мелочь. Третий! уже. Старая курица ломает машинку удивительно вовремя, даром, что та наворочена и совсем-совсем свежая.
     Любимый ликер настроения не спас. Кофе не лез в горло, но пить пришлось. Надо же чем-то забить горечь таблеток. Колокольчик у входной двери прозвучал слишком рано, похоже клиент или очередная соискательница. Не обремененных излишней моралью цыпочек оказалось до ужаса много и на пятый год своего бизнесвуменства ей удалось собрать натуральный цветник из послушных и работящих. Красивых само собой. Специфика фирмы быстро вытесняла шибко капризных. Некоторые девочки уходили сами или работали строго по белому профилю. Директриса предпочитала именно студенток-заочниц. Хлебнув пьяной, веселой но бедной общаги, они очень ценили уют и возможность аккуратного секса за реальные деньги, а не за горячее "спасибо" и бутылку дешевого пойла на двоих. А главное, легальность работы. И в отличие от обычных шлюх выглядели свежо и совсем не вульгарно, поскольку на износ не пахали, а работали за деньги на неплохую жизнь и учебу. И готовились совершенно к иной карьере.
     Ликер, наконец, сделал свое дело, позволил расслабиться. Никто не появился, значит не клиент. Если цыпочка, то пусть с девочками пообщается, легче разговаривать будет. Минут сорок, настоящий стакан настоящего цейлонского чая с ма-а-а-аленьким пирожным окончательно вернули жизни краски и на негромкий аккуратный стук она бросила уже вполне благосклонно:
     —Прошу.
     Мда… это явно не цыпочка. Шитый на заказ деловой костюм, все очень строго, вот только ножка в разрезе до середины бедра идеальных пропорций, ну если его, бедро, от талии считать. И макияж… явно профессионал старался за хорошую денежку… Прежде чем опуститься в кресло, девушка положила на стол очень знакомую карточку.
     —Я посмотрела Вашего инвалида…
     Разговор озадачил. Если бы не карточка, она бы уже давно вызванивала знакомого сисадмина и вовсю торговалась. Рынок однако. Но Алекс не торгаш. Он мог выкручивать с ее "Феи" в три-четыре раза больше, вон подруга, хозяйка дорого элитного салона красоты жаловалась, что эти патлатые-вонючие совсем ее девочек в бухгалтерии замучили, пришлось нажаловаться в головной офис, зато теперь мальчики оттуда каждый месяц у нее и ежели что, как миленькие, сутками работают, это не местное безграмотное быдло, понятно за что им платишь.
     Она тогда едва не заржала как призовая лошадь услышав размер ежемесячной дани и сделала выводы… Поэтому решила рискнуть.
     —Леночка, я ничего не понимаю в этих железках, вон даже дочери не могу выбрать ничего путного, но Ваш директор сумел создать самое хорошее впечатление. Вы постарайтесь разжевать мне помельче…
     Ого! такого она уж точно не ожидала… Общались почти час. Сумма конечно приличная, но ничего шокирующего, да одно обещание, что ее дражайшая грымза больше никогда и ничего не сможет загубить безвозвратно, стоит куда дороже… Кто тут "Фея" в конце концов:
     —Вы конечно знаете, что такое карт-бланш…
     Утро добрым не бывает… Не всегда господа, не всегда… Офис встретил ее запахом свежего кофе и, о мучители-извращенцы! булочек. Леночка свежая и веселая сидела в бухгалтерии и… мило трепалась с бухгалтершей. Они обе! весело! поприветствовали хозяйку.
     —Добрый, добрый! Итак, мы можем начинать?
     —Что начинать?
     Бамс! Ловите челюсть, мадам. Бизнесвумен оторопело моргнула длинными, искусно накрашенными ресницами.
     —Номер нашего счета у Вас есть. Дубль-сервер смонтирован у Вас в офисе, хотя этот малыш столь серьезного наименования и не заслуживает, но вашей фирме хватит на сто лет вперед. Софт я уже поставила. Обучение провела. Это,—изящная ножка легко коснулась знакомого монстра из бухгалтерии,—сдача. Если на нем заменить вот это… на нечто более приличное, то Ваша дочка будет абсолютно довольна, машинка-то весьма могучая.
     На стол лег металлический прямоугольник и от стука мозги все же врубились на полную. В принципе все просто. Дополнительный комп работающий автоматически и имеющий страшное имя сервер отслеживает работу новой бухгалтерской машинки и всегда может откатить все назад на час, на день, на неделю. Правда новинки не умели раскладывать пасьянсы, а на слово "косынка" начинали ругаться неприятным писком. Даже музыку не умели играть… глупые. Действительно, просто. Вот только сделано все было за одну ночь и в счете суммы за железки и прочее были какие-то невразумительные, а вместо стоимости выполненных работ стояло: "регламентные работы и плановая модернизация". И вновь весьма невразумительные цифры. Будь фирма со стороны, самое время задуматься…
     —То есть, это можно списывать?—директриса коснулась пальчиком знакомого ящика,—а менять…
     —Вы ведь не учите меня программированию…
     Слегка грубовато, но сама виновата, видимо вместе с челюстью еще и мозги мало-мало упали, нашла с кем свои бухгалтерские хитрюшки обсуждать, правильно ее эта Леночка тормознула, совсем расслабилась. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Вот станет машинка домашней, тогда и спросим, возможно и у Леночки. Мысленно похлопав себя по щекам, женщина предложила:
     —Пока приготовят счета, прошу на чашку хорошего чая.
     За удобным столиком угнездились уже без бухгалтерши, та табель о рангах знала и чтила. Бизнесвумен включила чайник. К ее удивлению на столик легли две бумаги.
     —Вот два варианта оплаты,—Лена улыбнулась,—первый самый обычный, а вот второй… он не так удобен и хотя предполагает частично оплату без документов, сэкономить никак не получится, но зачем кому-то, кроме Вашей железной леди, знать, о наличии неприлично-осведомленного сервера.
     Директриса быстро подписала короткий счет, длинный шустренько превратился в кучку мелкого мусора в шредере, дошла до сейфа и вернувшись выложила на стол два конверта.
     —Это со…
     —Это совершенно обязательно. Не сомневаюсь, Алекс ценит таких работников, но в наше меркантильное время доброго отношения бывает маловато.
     —А вот тут Вы не правы. По-настоящему доброе отношение много дороже денег.
     —Именно! А это так, на мелкие радости.
     И почему она совсем не удивилась, что любопытная старая грымза не задав ни единого вопроса, молча сгребла странно похудевший счет.
     —Алекс?—в три часа ночи даже знакомый голос хорошего приятеля обычно не доставляет удовольствия, одна надежда, что не для очередной пьянки разбудили,—это Олег, мы у Борисыча пару раз мячиками кидались.
     Голос Алекс узнал, вспомнил и его хозяина, большой спокойный парень. Не спортсмен, но по умному спортивный. Такой на татами больших призов не возьмет и цветом пояса ему не хвастать, зато в драке надежно прикроет спину и по яйцам ворогу врежет не переживая о неспортивности приема. Естественно мент. Борисыч каким-то хитрым финтом метов из местного отделения в институтском спортзале прописал. Вместе они не тренировались, но пару миниматчей в баскетбол во время пересменки сгоняли, а еще Олег ценил баню и умел париться. Он и оттачивал мастерство Алекса в сем важнейшем вопросе. Но когда тебе посреди ночи звонит, по большому счёту, полузнакомый полиционер…
     —Узнал конечно. Разве такого мастера веника и шайки можно не узнать.
     —Подлизывайся, подлизывайся, секрет эликсира для запарки веников все равно не скажу, а другим поделюсь. Ты никого не терял?
     Алекс окончательно проснулся. Сел на кровати и прижимая трубку к уху принялся обуваться.
     —По доносящимся звукам делаю вывод, что ты одеваешься, а значит потеря вполне вероятна.
     —Да ты, однако, совсем Мегрэ Пинкертонов. Колись, противный.
     —Ты меня совсем обаял, противный. Короче, притащили наши полчаса назад двух пьяных в дым поганок из парка, что возле старой кафешки. Девки там, похоже, банкет продолжали, а наш наряд решил поучаствовать, я тех ментов знаю плохо, они только после армии и, по слухам, еще от недоспермотоксикоза не отошли. Никто не копал, но трех студенток с их маршрута приняли с изнасилованием, причем от них только одна и шуганная какая-то. Остальных вообще скорая подобрала. Еще и сутенерчики тамошние на них жаловались, девок мол притесняют. Нашим-то все ясно, но с Дона выдачи нет, сам знаешь. А тут закавыка. Когда на вызов прибежал второй наряд, то старший сразу по яйцам словил, а второй целый бой выдержал пока один из новичков очухался и помог девок скрутить,—в телефоне послышался звук глотка, похоже Олег оттягивался пивом.
     —И ты веришь, что две девки напали на ментов и попытались их изнасиловать?
     —Ха-ха. Насмешил. Но кто же таких девок из рук выпустит. Припугнут и на крючок. Ну и удовольствие получить. Эти ублюдки все же свои. Кому лишний треск нужен. Поставят на хор, да выкинут утречком. Их даже не регистрировали.
     —Сколько у меня времени?
     —Ну за час ручаюсь, только одних денег не достаточно будет.
     —Спасибо, с меня…
     "Олег не крохобор, тем более не стукач. Достала его местная грязь, но дерьмо-то свое, не сдашь. Вот и красится, сам для себя спектакли играет. Тем более, прав, просто денег будет мало."
     За время разговора Алекс успел одеться. Положив трубку, метнулся на кухню. Сгреб деньги на хозяйство, маловато, но этим стервятникам хватит. Да еще по дороге водки в ларьке надо прихватить, к приличной шакалов приучать не стоит. Уже выходя из квартиры набрал номер "Доброй феи":
     —Машенька, привет лапа. Мне нужно специальную уборку провести в одном не очень хорошем месте. Человек пять сможешь? Лучше качеством пониже, попроще но повыносливее, уж больно клиенты грубоваты.
     —Все сделаю. Машина будет готова минут через двадцать,—девушка помедлила,—мне ехать?
     —Думаю не стоит, девочка, меня там не будет, а больше твою красоту оценить некому.
     —Фу на тебя, прот-и-и-и-вный
     —Оплата…
     —В обед хозяйка придет, разберетесь с ней сами, она Вас уважает…
     —О-о-о больно. Какого черта мы вчера надрались? Подумаешь день рождения у Ирки, какого вообще лешего, эта припадочная к нам лезет…—сжимая гудящую голову Ольга попыталась сесть на неожиданно твердой и слишком широкой лежанке и все же открыть глаза. Вместо кровати, она лежала на полу в прихожей, около входной двери, можно считать, прямо на пороге. Оля повернула голову, скорее попробовала повернуть, боль стрельнула такая, что девушка бессильно повалилась на пол и прижала лоб к каменным плиткам пола в надежде на вожделенную прохладу.
     —О-о-ой, это какая же сволочь включила подогрев!
     "Тихонько сама с собою зимнюю порою. Неужели привет шизофрения. Но голова болит так, что мозги буксуют, сама себя не понимаю. Вчера была последняя лекция по… неважно, это можно будет в компе посмотреть. Точно! Ирка прикопалась к их старенькому чемоданчику, они немножко погавкались, а потом эта недоделанная принялась хвастать колечком, что из Димочки своего вынула. И потащила всех в кафе—отмечать, еще смеялась, что деньги на курсовой сэкономила, мол с преподом договорилась он и поставил "хорошо", а треть цены сразу тютю. Вот сука! А меня Алекс за ее долбанный курсовик чуть наизнанку не вывернул. Вот ведь жадная шалава! Родоки деньги лопатой гребут, а она ото всюду сосет, даже Димочку своего, нищеброда и то по мелочам обдирает."
     На этом Ольга утратила способность рассуждать, зато услышала стон и собрав все силы, обернулась. В двух метрах от нее с другого края двери громоздилась куча грязного тряпья и пахла. Точнее воняла. Оля пыталась догадаться зачем и откуда приволок Алекс это дерьмо, когда вновь услышала стон. Стонала куча и Оля с ужасом узнала голос, а присмотревшись и тряпье.
     —Ленка, что с тобой?
     —А-а-а, где мы?
     —Дома…
     Договорить Оля не смогла,  но ей, наконец-то, удалось сфокусировать зрение и рассмотреть чей силуэт перекрывает свет бьющий из открытой двери.
     —Очухались?
     Холодный голос заставил вздрогнуть и от испуга она все вспомнила. Вчера они с Ленкой взбунтовались! Им захотелось вернуть свою свободу. Тем более в кои веки, оказались при бабках, Ленка чаевые зажала. Жадная Ирка устроила праздник в стекляшке у входа в парк. Грязное здание с облупленными стенами и мытыми еще в прошлом веке окнами. Обшарпанные, засаленные столы и стулья. Желтые от времени скатерти со следами былых пиршеств. Обычная рыгаловка для студентов-бюджетников. Какого черта их то туда понесло… старались нарушить как можно больше запретов, нигилистки хреновы. Обычная пьянка, обычный тупой базар в голос, когда никто никого не слышит. Но тут ее качнуло и ощутив на груди чьи-то руки, не глядя врезала их владельцу куда-то вниз и тут же намертво сцепились с Иркой. А дальше сплошные фрагменты. Батарея бутылок на столе. Ленка, призвавшая официанта каким-то жлобским щелчком и впихивающая купюру за пояс штанов охреневшего парня. Потом свои пальцы небрежно комкающие  бледно-голубую бумажку и затыкающие ею раззявленный в крике рот неопрятной администраторши.
     А дальше парк, скамейка, на ней открытая бутылка с дурной, вонючей, явно паленой, водкой. Откуда-то нарисовались два тупых мента. Один схватил Ленку, пришлось врезать с ноги. Удар получился плохо. Мента, правда, согнуло от боли, но и сама не устояла на ногах, да вдобавок еще и вывернуло. Ольга почувствовала, как второй мужчинка лезет ей под юбку, но он тут же заорал от боли. Словно в дешёвом ужастике из соседних кустов вылезло ещё два мента, одного она достала по яйцам, а дальше завертелся сплошной калейдоскоп и картинка развалилась на осколки. Потом маленькая грязная, вонючая комнатка-пенал с широкой решетчатой дверью забранной желтым заплеванным стеклом. И куча злобных полиционеров в ментовской форме.
     Внезапно все перестали орать и бегать. А в проеме двери она увидела Алекса. Последнее связное воспоминание—дверь открылась и они с Ленкой, вцепившись друг в друга, спотыкаясь на сломанных каблуках, бредут к дверям рая. В ласковом тепле знакомой, да просто родной, машины их приняла спасительная тьма то ли пьяного сна, то ли беспамятства.
     —Да, господин,—и так сухое горло совсем сжалось от страха. Где-то рядом сипанула Лена.
     —Рад за вас.
     …Лена попыталась вчитаться в конспект и в очередной раз потерпела неудачу. Она с усилием потерла виски но испытанное средство не помогло, очередная попытка вникнуть в мудрость тысячелетий не удалась и Лена сдалась. Она скинула надоевшие наушники, все равно зря только уши натирали, мягкая инструментальная классика усвоению теоретической механики не мешала, однако и не смогла защитить чуткие ушки от наиболее истошных криков. "Сколько можно драть эту шлюху!"—вопрос явно относился к риторическим из серии "Что делать?" и внятного ответа не имел. Счастливая Оля видела десятый сон, а ей слушать концерт еще… Лена взглянула на часы, ого а время-то движется. Осталось полчасика помучиться и можно будить эту суч… Оленьку.
     Лена тяжело вздохнула, но рассердится на подругу по настоящему не удалось. Кисмет. Судьба. Спичка без головки досталась именно ей. Наезд и проверка мимо… Из двух спичек головка отсутствовала только у одной. Все честно. Пустая спичка вместе с первой вахтой достались именно ей. Как и две недели назад. И вот уже четвертый час она пытается обмануть сама себя. В гробу она видела эту механику вместе с теорией, ее бесят эти звуки из-за двери хозяйской спальни, но еще больше ее бесит эта шлюха! Бесит, что им, словно примерным горничным пришлось принимать пальто, подавать чай и вообще прислуживать этой… примчавшейся на случку после двух слов барственно-небрежно оброненных в телефонную трубку. "Приезжай, жду." Без приветствия и представления! И, извольте видеть, через час Викуся-недотрога, секретарь ректора, краса и гордость третьего курса заочного обучения, в полной боевой раскраске вышла из лифта навстречу Оле.
     После злосчастного пикничка в сквере и счастливого извлечения из узилища. Алекс своих девочек-пампусиков выпорол. Не с расстройства или повинуясь мимолётной вспышке. Нет. Расчётливо дождался когда похмелье выветрилось из буйных головушек и воспользовался дембельским ремешком для создания соответствующих больнючих тактильных ощущений. Вещь сия, по сути своей совершенно бесполезная, потому и название столь пренебрежительное. Хреново выделанная хреновая кожа тянется и совершенно неспособна держать нагрузку. Но как инструмент воспитания ремешок оказался выше всяческих похвал. После недолгой, не имеющей ни малейшего сексуального подтекста, процедуры нежные спинки и упругие попки подружек неделю цвели всеми цветами радуги. Важных и возвышенных воспитательных целей Алекс достиг вполне, но главный, тайно лелеемый план провалился с треском. Проревевшись в ванной девочки-припевочки шипели, фыркали, но покинуть гнусный вертеп разврата и насилия отказались наотрез. Напротив, кожица на деликатных местах ещё не вернула прежнее состояние и цвет, а девки уже лизались и мурлыкали, что те котята…
     Офонаревший от совершенно противоположного ожидаемому результата Алекс впервые серьёзно задумался и… включил режим "Прислуга". 
     Полгода назад знакомый психолог рассказал, ну можно же миникурс из пятнадцати бесед-лекций обозначить термином рассказ, им о социально-профессиональных масках. Рассказал откровенно и даже где-то цинично. Своим стандартным сексуально-озабоченым клиентам он эту тему преподносил несколько иначе. Ну не дурак же огребать вместо бабок неприятности. Оказалось весьма познавательно, вот только Алекс сменил обтекаемое "маски" на колючее "режим" и взялся жесточайше муштровать своих добровольных холопок. И выдрессировал.
     Потому сегодня вечером Оля с приветливо-послушной улыбкой встретила гостью хозяина на лестничной площадке отработанным книксеном, открыла перед ней дверь и ловко подхватила небрежно уроненное полупальто. Приняла шляпку словно великую драгоценность. И даже не обиделась, что ей уделили внимания не больше, чем вешалке. Образцовая горничная. А сейчас умная, красивая и сексуальная Лена не спит в ожидании, что хозяину или его гостье что-то понадобится. Кто составлял учебное пособие "Образцовая домашняя прислуга" девушки так и не узнали, но отправиться отдыхать без разрешения не посмели.
     Лена тяжело вздохнула, от воспоминаний одно хорошо, сон пропал.
20.04.3003 год от Явления Богини.Хутор
     Алекс с трудом перевалился на спину и открыл глаза. Аренг. Комната отдыха в бане. Морок сна-воспоминания медленно отпускал сознание.
     "Какого черта. Я эти пертурбации и без ночных кошмариков неплохо помню. Вот пару дней перед перебросом как вырезали… Или не пару? Вряд ли меньше. Потом вспышка будто "зарёй" приголубили и извольте бриться…"
      Перед глазами всплыла призрачная, но довольная морда Рьянги, вслед за ней вполне реальные озабоченные и одновременно обрадованные лица Зиты, Гретты и… Ринки. Вот хитрые бабы, побоялись входить в хозяйский  дом без разрешения, а здесь и запрета нет, и раненого обиходить можно вполне сносно, и устроить любимого и ужасного  хозяина со всеми возможными удобствами. На широкой лежанке, мягкой перине и, Алекс шевельнул правой рукой, придавленной к простыни непонятной, слегка колючей тяжестью, с грелкой во весь рост в лысом исполнении. Удобно устроившись у него на руке вместо подушки рядом посапывала Рина. В дверь поскреблись, она приоткрылась и в комнату просочилась Рьянга. Точнее, она просунула за дверь передние лапы и удобно уложила на них голову. Алекс в какой раз удивился разумности своей альфы, он был уверен, что обследовав эту комнату и те, что за ней, псина приняла правила поведения и так как снять шкуру не могла, ограничилась столь усеченным визитом.
     Нужно было срочно приласкать псину и Алекс попытался встать, но мгновенно встрепенувшаяся Рина, обхватила его шею и осторожно, но непреклонно повлекла его обратно на подушку. Чужак еще успел увидеть ехидный взгляд Рьянги, прежде чем голова утонула в подушке.
     —Тихо, тихо, милый,—шепчущая обычную, в этом случае ерунду, Рина осторожно высвободила руки и прижала пациента к простыне.
     —Ам,—хлопнул губами словно пытаясь откусить мелкой лекарше нос.
     —Ой,—Рина испуганно отшатнулась. Неожиданно она отвернулась и скатилась с лежанки. Алекс подождал, но девчонка так и не вернулась, а вместо этого послышались всхлипывания. Алекс соскочил с лежанки, удивился, как легко себя чувствует, подхватил свернувшуюся клубочком на полу девушку и прижал к себе. Рина несильно потрепыхалась, но руки подломились и она уронив голову куда-то в район его бычьей шеи горько расплакалась.
     Молодой, полный сил мужчина ходил по большой чистой комнате слабо освещенной мутным светом из затянутого оленьими пузырями окна. Ходил и по-идиотски улыбался, баюкая на руках маленькую взрослую девочку, слушал как она смешно шмыгая носом жаловалась на свою разнесчастную жизнь:
     —Мамки бешеные бегают, Шадди заикнулась на ужине, что не солено, мама Лиза так заорала, что мы чуть с лавки не слетели, а мама Гретта ложку бросила и бегом к конюшне… мама Зита за ней, а мама Лиза и про обед забыла. Рьянгу! за ошейник цапнула и туда же! Я думала, псина ее там же на ломтики распластает. Вдруг Рьянга разгавкалась, маму Гретту за подол схватила и к воротам… а Гера уже к ним от ворот бежит… Гера потом взвизгнула и за ворота. Вот… а потом они ушли, только мама Лиза осталась, а Гера с кобелями вокруг хутора носятся, никого за ворота не выпускают… Долго так, стемнело давно. А потом тебя и мужиков привезли… Мама Зита тебя помыла осторожно и велела здесь положить. Меня присмотреть оставила… А Рьянга села в раздевалке и никого не слушается, рычит только. С вечера не жрет ничего. Меня из комнаты не пускает… Мамки подойти к ней боятся. Утром уже мама Зита бульон для тебя принесла, так только до этой двери и дошла…. Её эта зверюка так оттолкнула, что мама Зита едва горшок с бульоном не выпустила. Мамка рассердилась, горшок на пол, псине прямо под нос плюхнула, едва не разбила… А та варево понюхала и смотрит, зубы скалит… Мамки так и обмерли, а потом мама Гретта со второго горшка, что с кашей полотенце сдернула, да к ней… Рьянга и кашу обнюхала, потом руку маме Гретте лизнула, от дверей отошла и в углу легла. Вот и сижу вот, они приносят-выносят, Рьянга нюхает… Ей Едек кости таскает мясные… Я сижу… плакала чуть-чуть, вот. А ты лежишь всё… то спишь, а то глаза откроешь и не шевелишься, вот… страшно… вечером на кровать присела, тебя обтереть, а ты сгреб, прижал к себе и не пускаешь… Я испугалась, плакала даже опять… а потом заснула.
     Во входную дверь поскреблись. Алекс осторожно уложил притихшую Рину на кровать, прикрыл легким одеялом. Сам накинул простыню на манер тоги и, откинувшись на стену, устроился у девчушки в ногах.
     —Можно.
     За дверью шумнуло и она слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель втекла Зита, опускаясь на колени у самого порога. Босая, в легком платье, руки мнут платок, сдернутый с покрытой ершиком неотросших волос головы. Глазки долу и послушная до приторности рожа. Алекс вздохнул:
     —Все-все, вижу, ты послушная и хорошая. Рассказывай, что там и как. Начни с муженька.
     "Мне этот козел еще нужен. Хутор-то царь-батюшка-король-королевич, ампиратор наш нев… непобедимый жаловал этой семейке, три ероя, однако. Ну, а коль одной семьей живут, то все три пая в лапах тупой сволочи Грига. Вот ведь положение, он у меня в подвале, а толку… Бандитские девяностые, где вы…"
     —Живой. Ни рукой, ни ногой пока не шевелит и сам слабее зайца, а так, жив… пока. Гретта сказала, что жар спал и рана чистая. Остальные, те совсем оклемались. Жрать только просят.
     —Не сдохнут,—он внимательно посмотрел на Зиту и решил не крутить,—кто железяки мужикам подкинул, я знаю. Твой крысеныш жив пока не высовывается и пока ты мне нужна. Бди, если что, с кольями возиться не буду, всех в одну могилку положу. И живых, и не очень.
     Зита побелела, лицо превратилось в маску. Алекс помолчал и продолжил отрывисто, сухо:
     —Цена крысёнышу грош… На Осенней ярмарке продам. Если доживёт.
     Зита вскинулась, но сказать ничего не успела.
     —Цыц! Не с рабского помоста, в наемники. Им молодое мясо нужно, а он, коль на убой не хочет, сам о себе пусть заботится… Ты ему объясни, что такая сопля долго не живет и никому не нужна. Так… щит на ножках. Мне его жизнь тоже… Кроме себя и тебя, кому он сдался. Пусть готовится, мешать не буду, но и помощи халявной не дождётся. Своя башка, она не только для красоты…
     Разом постаревшая женщина подняла заплаканные глаза. Алекс встал и отошел к мутному окну. Просто сбежал от этого взгляда.
     —Сегодня и завтра обрить и вымыть до скрипа всех кроме старших мужиков. Отдрайте дома и устраивайтесь в боковых. Хватит амбарной жизни. Со мной в доме остаются Едек и Рина. С остальным разберетесь, но за грязь и ту живность, что за собой в тюфяках или волосах притащите пороть буду нещадно. Тебя первую. У Гретты с Лизой своих дел… а с тебя общий спрос.
     Подошел, по привычке попытался запустить пальцы в шевелюру, но лишь скользнул по мягкому ежику. Зита внезапно обхватила его ноги, прижалась лицом, вжалась всем телом и лишь через десяток секунд уронив руки, подняла совершенно сухое лицо с красными глазами:
     —Спасибо, хозяин.
     Отвернулся.
     —Розги не экономь, но и имущество не порть. Вдруг продавать надумаю, а за живой товар с драными шкурами много не дадут,—вернулся на кровать. Устроился поудобнее.
     —Пошла вон. Меня по мелочам не теребите, но и спрашивать, ежели что, не стесняйтесь. Пока сам не спросил…
21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор
     Настроение взлетело словно на "Русских горках". Отдыхаем! Мысли завтра, работа завтра, заботы завтра, а сегодня, меньше, чем через час, он залезет в парилку первой на всем Аренге русской бани! Прогрессоры рулят!
     На шум приоткрылась дверь в раздевалку и сунулась мордочка Едека, потом раздался его протестующий писк и пацана сменила Рина. Чуть помедлив, она решительно шагнула вперед и закрыла дверь перед носом верного ординарца хозяина. Нет, точно умничка! В руках поднос со знакомым кувшинчиком и чем-то явно не из постоянного меню. Быстро поставила подносик на стол, скользнула мимо хозяина к печке, опустилась на колени, да не абы как, а чуть сбоку, чтоб и огонь от Алекса не закрыть и профилем своим, с совсем не детской грудью, дать полюбоваться, аккуратно пошурудила, подкинула пару полешек, оглянулась на хозяина и уловив пожелание, оставила печь открытой. Не камин конечно, но все равно, открытый огонь это здорово.
     Алекс и не заметил как она исчезла, только ощутил, мягкие губы легким поцелуем коснувшиеся подъема правой ступни. Миг и девочка вновь перед ним, стоя на коленях осторожно протягивает запотевшую от холода кружку с ягодно-травяным отваром. В глазах ожидание и легкий испуг, если не угадала, этой самой кружкой можно и по морде лица схлопотать, а под настроение так огрести, что и розги медом покажутся. Тем более, те самые розги в дальнем углу стоят, свежие ивовые прутья очищенные от коры, в мизинец толщиной. Рина их не видит, но все о них знает. Сама готовила, сама принесла, сама ставила, да не просто так, а в высокий горшок с водой, чтобы не высохли как можно дольше.
     Угадала. Хозяин принял отвар, еще и левой рукой слегка придавил плечо девушки. Довольная, она мягко опустилась на пол и удобно устроилась свернувшись калачиком у ноги Чужака.
     "Нравится? Самому с собой кокетничать смешно. Конечно нравится. И девочка нравится, и то, что ластится к тебе, и то, что ноги целует. Она не пресмыкается и не унижается, просто знает свое место, здесь так принято. И как мне кажется на Земле было что-то подобное. Это святошам[39] да родителям[40]руку благословляющую да воспитывающую лобзают, у Хозяина целуют землю перед ногами, ведь раб лишь пыль и грязь под его стопами. Я Зиту подробно расспрашивал после незабвенной "встречи в поводках". И она на любой вопрос наизнанку вывернутся готова была. Хотя баба не простая… Ну не поместится в голове обычной крестьянки столько не нужного в ее простой, как мычание, жизни. Крестьянка думает не так и не о том. Ладно, быстро только мышки плодятся, поделится еще, она итак рассказала столько, что мозги горячие как процессор у перегруженного компа.
     Тело хозяина неприкосновенно, то-то Гретта в лесу шуганулась. Позволение целовать ноги, уже  бо-о-ольшая милость, признак благоволения. Обычно-то землю целуют… О руке и упоминать не стоит, равнять раба и младших родственников ни один дурак не будет. В средневековом обществе рамки статуса незыблимы, каждый живет на своей ступеньке, у благородных своя лесенка, у простолюдинов своя и ползти по ней ох как не просто, к благородным же лифт проектом и сметой не предусмотрен, а если перепрыгнуть  посчастливится, вполне может случиться смертельное головокружение, все же чудо достойное самой Богини. Это только бушковский Сварог мог дворянство словно пряник подарить.[41]
     Место раба в этакой интерпретации—бетонный подвал с отвесными стенами, ходы копать и прыгать бесполезно, взлететь разве что, но это все туда же, к… Богине."
     Насколько же все здесь проще и страшнее чем на Земле.
     Алекс встряхнулся, потянулся окончательно приходя в себя, смачно зевнул, выворачивая челюсть, в ногах зашебуршилась Рина. Когда пасть захлопнулась, его глаза поймали ждущий взгляд рабыни. Надеялась девочка, надеялась. Вот только возраст… месяц назад ей исполнилось четырнадцать лет. Местных. И в мозгу несчастной жертвы эпохи цифр красным шаром запульсировал сигнал "STOP". И как отрезало, вполне развитое по любым меркам тело девчонки и ее нескрываемое, жадное ожидание положения не спасало. И голышом он ее видел, да не раз и не мельком, и не только ее, и в руках держал, но чувствовал себя как… старший вожатый пионерского лагеря советских времен. Нет, случалось и тогда, что прыщавые юнцы из старших отрядов, а то и вожатые-старшеклассники трахали столь же озабоченных малолеток, гормоны штука серьезная, допуски у природы туды-сюды немаленькие, но нормальный мужик тем от недопеска и отличается, что мозги и тело сам контролирует и живет головой, не головкой. А потому—максимальная реакция: "брысь, сучка малолетняя" и шлепок по заднице, да не игривый, а чтоб края увидела, они ведь не только у стакана есть. И неважно в трусах та задница, стрингах, или совсем даже голая. Набоков конечно писатель гениальный, но увы не мужик. Адольф, например, тоже очень умной сволочью был, все наши генсеки-президенты после Сталина, явно категорией пожиже, но ведь не "строить же жизнь с милашки  камрада Шикльгруббера"…[43]Должно что-то и мозги в узде держать.
     Алекс не зарекался, но если и станет Рина наложницей, то не сегодня… Хотя жало внизу уже весьма ощутимо. А вот  девочку возле себя придержать решил, комфортно с ней. Если уж стал рабовладельцем, зачем от плюшек уворачиваться.
     —Ты веники подготовила?
     —Конечно, хозяин!
     А на рожице чуть ли не благородное негодование. Осмелела малявка. Ну да и ладно, жизнь, она все же не блок-схема и даже не макет на основе структурного чертежа.
     —Тады вперед!
     "Что ж они все так носятся. Баня солидности требует. Совсем зашугали старого-больного меня!"
     Комнатный торнадо мгновенно ушуршал, но стоило Алексу покинуть кресло, как простыня, которую он использовал на манер тоги, оказалась аккуратно сложенна на лавке около двери, рядом с ней, но на полу! еще две белых тряпочки, а за спиной голого, но ужасть, как грозного рабовладельца застыла голышка, прижимающая к груди два пихтовых веника. В моечном отделении Алекс ткнул пальцем в угол и коротко приказав: "Сиди, смотри, запоминай!"—пошел выбирать шайку по вкусу… Баня, это вам не частокол мастрячить, тут все серьезно, по взрослому…
     …Рине было ужасно стыдно и немножко страшно, вдруг хозяин рассердится, но тело отказывалось шевелиться, сейчас возле огромной бочки с холодной! водой в которую, едва они все же выбрались из пыточной камеры, сразу же залез хозяин, лежала не Рина-умничка, а маленький кусочек парного мяса.
     —А-а-а-а!
     Холоднючая вода обрушилась взбесившимся водопадом и едва родившийся крик, мгновенно оборвался. Успевшая мысленно проститься с жизнью девчонка почувствовала, что крепкая как дерево рука хозяина сгребла ее с пола словно котенка и куда-то швырнула. Через мгновение Рина попой вперед влетела в хозяйскую купель. Утонуть не удалось.
     Хозяин расположился в полной божественно прохладной воды деревянной купели на удобной скамеечке, откинувшись на гладкую стенку, а напротив него блаженствовала Рина. Скамеечки ей не досталось, какая ерунда! Она! Сидела! На Коленях! У Хозяина! И обнимала его своими длинными ногами, изо всех сил прижимаясь к крепкому, но восхитительно живому прессу. Примостив головку на гладкий, утолщенный край бортика и ухватившись за него широко разведенными руками, она наслаждалась волнующим теплом мужского тела.
     Рина-умничка нежилась словно в руках Богини, ей очень понравилось учиться "бане"… А совсем скоро она будет мыть хозяина мягкой мочалкой…
     "А? Как, куда? Что, опять в пыточную? Не хочу! А страшные колючие веники зачем? Может все-таки розги? Не хочу-у-у!
     Интересно, висеть вниз головой на плече хозяина это хорошо или плохо? Все-все, я просто мягкая тряпочка, почти халатик. Ой! Двери-то зачем попой открывать… Горячо же"

Глава 4
Дела давно минувших дней,
Предания старины глубокой…

21.04.3003 год от Явления Богини.Рейнск.Вечер
      Литар пошевелился в тяжелом удобном кресле. В огромном кабинете главы Хуторского края царил полумрак, время вечернее, а свечей он зажигать не велел. В приемной давно уже пустовал стол секретаря. Кроме господина Литара в трехэтажном, если не считать башенки с тревожным колоколом и смотровой площадкой, здании управы оставалась только охрана и только тяжелые шаги стражников обутых в грубые армейские сапог иногда нарушали тишину. Литар ухмыльнулся представив сколько и каких слов сказано сегодня кордегардии бравыми вояками. Еще бы, вместо задушевных бесед под кувшинчик кислого дешевого вина, они вынуждены бродить по пустому зданию изображая обход. Даже слегка юной красотке Ларе, подавальщице из ближайшего трактира, велено идти к дьяволу, так как старый козел никак не может оторвать задницу  от кресла и убраться домой.
     Литар если и был старым козлом, то в меру. И стражников этих он знал больше пятнадцати лет. Как же, герои-ополченцы Последней Войны. Той самой победоносной, которую её называли Великой. Их величество Моран I, славный король славной страны Аренг, выполнил мечту своего великого отца и не только вышиб кочевников из Проклятого отрога, но и захватил огромный кусок лесостепи до самых Дальних гор.
     Аренг и расположенная рядом с ним Марривия граничили со степью. Территорию обеих стран покрывали леса очень похожие на леса средней полосы России[49]. Большие массивы перемежались с открытыми долинами и все это покрывала сеть рек и речушек. Имелись и болота, и чистейшие провальные озера.  Далеко не тайга, но в иной чащобе среднее войско заблудится и сгинет в болотах да буераках так, что и местный Сусанин без надобности. Жили в приграничье и герцогстве Эрньи настоящие Сусанины или, как в Московии, лишь по бумагам числились[50], не суть, но кочевники проникали вглубь страны на семь-девять конных переходов, грабили и жгли деревни, угоняли скот и людишек, неуспевших спрятаться в лесу. Во время необычно крупного набега охреневшие от безнаказанности степные волки попытались захватить и разграбить пару небольших городов. Вот тут то озверевший от такой наглости герцог д'Эрньи потешил ущемленное самолюбие.
     Первый городок выросший на пересечении торговых путей и привыкший, что торговля нужна всем, а потому торгашей, бывает стригут, но никогда не режут, орда взяла сходу. Занятые важнейшим делом-повышением собственного благосостояния, воротные стражи не заметили как из-за длинного купеческого обоза вынеслась первая сотня на невысоких мохноногих лошадях. Боя не было, два десятка увальней в рваных и протертых кожаных доспехах порубили саблями и посбивали стрелами со стен словно кегли. Городишко захватили и за несколько дней разграбили дочиста. Добыча оказалась велика, жадность узкоглазых еще больше и отправив полон,[51]угнанный скот и обоз с награбленным под охраной половины орды в степь, вождь клана двинул с остальными храбрыми и непобедимыми степными воинами к небольшому, но богатому речному городу-порту.
     И запуталась плеть об оглоблю.
     Неплохо обученная, хорошо дрессированная командирами и прочей начальствуещей сворой, не раз экзаменованная пиратами городская стража смотрела не только в кошельки купцов и бродяг. Фокус с внезапным нападение не удался, старшина воротной стражи, в отличие от пресловутого факира, пьян не был и не заморачиваясь с лебедкой, ударом боевого топора просто перерубил страховочную канатную вязку. Тяжелая кованная решетка рухнула разрубив двух всадников передовой сотни вместе с конями. Караван застрявший у ворот кочевники разграбили и порубили, но на этом их успехи кончились. Три сотни городской стражи на серьезных, профессиональных вояк не тянули, но за высоким каменными стенами удержались. В конце концов, если десяток лучников стреляет со стены залпом по одной и той же цели, включается закон больших чисел, а скорость вкупе с корявыми кожаными доспехами слабая защита от бронебойных стрел, даже если их наконечники из дерьмового железа. Пять тысяч кочевников четыре дня пытались штурмовать город. Сказать честно, особой опасности не было, легкая конница города штурмом не берет. Когда боевой пыл кочевников слегка пригас и в заднице вождя клана зашевелилась осторожность, было уже поздно. Три сотни тяжелой конницы и семь сотен легкой при двух тысячах тяжелой пехоты перекрыли долину и просто растерли гордых степных пастухов о каменные стены города.
     Полностью полон и награбленное перехватить не удалось, прорываясь в степь кочевники пленных не щадили, но д'Эрньи все равно был жутко доволен. Считать дохлых сервов не достойно благородного, жаль, конечно,  что вольные города и соседние вассалы-владетели не пострадали. Отсиделись трусы в замках и за городскими стенами, да и орда прошлась больше по коронным землям. Собственно, д'Эрньи принадлежал только портовый городок. Его величество Моран I изволили рассердиться и созвали военный коронный совет. Степь  всегда была головной болью. Кочевники гоняли по ней скот и совершенно не желали жить мирно. Огромные пространства вместили около миллиона низкорослых, кривоногих прирожденных наездников. Плоские лица, узкие глаза и жесткие черные волосы степняков сильно отличали от остальных людских рас. Кривоногие кочевники молились своим богам и ценили совсем другие вещи. Общим был, пожалуй, культ воина и жадность к золоту. Практически не имея общего государства, они жили кланами. Сложная и запутанная система взаимосвязей делала бесполезными дипломатические ухищрения. Воинская доблесть требовала удалых набегов с богатой добычей, а лесная зона рассматривалась как кормушка и неистощимый источник рабов. Аренгу несколько повезло, под ударом была только часть границы и нависала над ней не сама степь, а Проклятый отрог, узким языком вклинившийся между территорией Аренга и ничейным куском лесостепи простиравшимся до самых Дальних гор.
     Военный коронный совет старых пердунов в генеральских мундирах напуганный королевским гневом решился на захват всей территории до самых гор. Весной коронное[52] войско поддержанное солдатами д'Эрньи и его вассалов вторглось и разбило, точнее выгнало кочевников из отрога, захватило ничейный кусок и принялось обустраивать новое приграничье. А дальше… пока коронные войска гоняли кого-непопадя у Марривия ударила соседа в оголившееся подбрюшье. Ее войска не задевая герцогство Эрньи совершили быстрый марш и осадили столицу. Моран I возглавил оборону лично. Пока бывший командир западного пограничного корпуса назначенный командовать походом против степняков, жевал сопли, герцог д'Эрньи, с монаршего одобрения, повернул свои войска и дружины вассалов, пересек границу с Марривией и по чужой территории, сжигая и разоряя встречающиеся деревушки и городки, быстрым маршем рванул к центру событий. Подобной подлости Марривия не ожидала. Отправку подкреплений к передовым войскам отменили и вместо этого спешно укрепляли собственную столицу. Прими Марривия встречный бой и все могло быть по другому. Вассалы Морана вполне могли сыграть свою игру, но свободолюбивых хитрожопых вассалов хватало и в Марривии. Ее король решил не рисковать и получилось так, как получилось.
     Первый, самый страшный удар приняло на себя ополчение. Почти пятнадцать тысяч вчерашних крестьян и ремесленников были порублены и втоптаны в землю перед стенами столицы, но Моран I добился своего, его противник решил, что перед ним все защитники столицы. Тяжелая пехота вся пошла в решительную атаку… и завязла в трупах, потеряла темп, сломала строй. Смяв выставленное на убой свеженабронное необученное мясо, марривийцы слишком надолго  задержалась под стрелами и дротиками гвардии. Помимо профессиональных, лучников и арбалетчиков на стенах было немало специально отобранного и хоть как-то обученного городского сброда. Двенадцатилетний щенок недостоин и подзатыльника от тяжелого пехотинца, но каленому болту абсолютно по барабану, кто крутит зарядный ворот и жмет на спуск, а мальчишеские руки вполне способны удержать опертый на стену арбалет. И даже то, что после этого стрелок зачастую валится пробитый ответной стрелой, не имеет большого значения. Подпески не понимают страха смерти и они гораздо дешевле профессионалов, застрявших в трясине из грязи и кусков человеческих тел обильно смоченной пролитой кровью. Выстроенная на левом фланге конница получила страшный удар рыцарской конницы Аренгской королевской гвардии во фланг. А проще говоря в бочину. Полное впечатление, что зазевавшийся задира неожиданно огреб в печень. На острие и флангах тысячного клина неслось двести закованных в латы благородных гвардейцев. Они смешали с грязью и кровью две тысячи не успевших развернуться тяжелых конников врага и кровавой косой прошли по тылам тяжелой пехоты Возникла паника и остатки ополчения успели уйти за стены города.
     Тяжёлая гвардейская конница потеряла двух рыцарей и практически весь остальной состав рыцарских копий. В город вернулось триста пятьдесят всадников и пять тысяч ополчения. Тяжелую кавалерию Марривии вырубили под корень и вместе с ней половину панцирной пехоты. Больше атаковать сильно укрепленные высокие стены было некому, но уплативший обильную кровавую дань город самостоятельно снять осаду не мог. Наступление на кочевников началось сразу после весенней распутицы, а сейчас лето уже подходило к концу. Оставалось чуть больше месяца до сбора урожая, а ещё через месяц два зарядят затяжные дожди. Потерянный урожай одного года фатальными проблемами не грозил, запасы были и в столице и у вассалов в замках хранился неприкосновенный королевский военный запас, а вот экспедиционный корпус Марривии мог завязнуть в Аренге навсегда. Увидев на чью сторону склоняется чаша победы вассалы Морана Первого наконец-то зашевелились опасаясь, что все награды достанутся д'Эрньи. Голубиная почта  начала приносить сообщения о выступлении вассальных дружин.
     Начался отход. Ополченцы при поддержке подошедших вассальной пехоты и легкой вассальной иррегулярной конницы шли по пятам агрессора. Тяжелая панцирная пехота страшна когда ведет бой правильным строем, но невозможно держать строй несколько суток. Ополченцы нависли дамокловым мечом, не атакуя сами, они вынуждали врага постоянно держать войска в кулаке, не давали остаткам корпуса отдохнуть и выслать сильные отряды фуражиров. За время отхода марривийцы трижды атаковали полки ополчения пытаясь сбросить ядро со своих ног, но только бесполезно теряли силы. Трое свежеобученных новобранца за одного профессионального воина—очень хороший размен. Озверевшие до потери инстинкта самосохранения, ополченцы выстояли ценой собственной жизни.
     При подходе к границе отступающий корпус атаковали сводные войска герцога д'Эрньи. Ополчение послужило наковальней, к которой прижали и окончательно размазали врага.
     …Литар налил еще один бокал вина. Конечно в его кувшине было благородное торейнское по золотому за кувшинчик, а не та кислятина по медяку, что лакала охрана. Воспоминания разбередили Главу и требовалось срочно принять успокоительное. Первый большой глоток, закрыв глаза, господин Литар посмаковал вино. Превосходно. Именно он, никому тогда неизвестный неблагородный, очень уж расстраивался молодой Литар когда его называли простолюдином, всего лишь второй сын богатого купца, предложил изящный способ накормить голодных не перерезав все стадо. Конечно, никто не допустил выскочку до королевского уха. Герцог д'Эрньи, великий полководец и спаситель отечества расслабленный сыплющимися наградами и прочими отличиями, благосклонно воспринял просьбу богатого купчика о разрешении торговать в Приграничном Крае и на новых землях. Его сиятельное высокородие изволил посмеяться и сообщил, что кроме коронных солдат на новых землях никого нет, разве, что охотники на расплодившихся волколаков иной раз в Дальний лес забредут… Вот тогда то и подсунул отец умствования своего отпрыска под глаза герцогу. Дураком д'Эрньи не был и выгоды увидел мгновенно. И военные, и экономические.
     Ожидаемая милость была оказана, а Его Сиятельное Высокородие вызвал начальника своей гвардии и главного казначея. Через седмицу Его Величество во главе Общего Коронного Совета придирчиво рассматривал будущий Великий План. Вояки и гражданские ожидаемо устроили свару и по ее накалу Моран I оценил ценность и продуманность Великого плана. Король не больно-то считался с наследием своего отца—Коронными Советами, правда и разгонять их не спешил. Обладая столь яркой видимостью власти старые перд…уважаемые вельможи, соратники отца с упоением придавались внутренним интригам и не замечали, что реальная власть утекает в руки Королевских Приказов. Основным занятием стариков, помимо интриг, стало распределение по бесполезным, но почетным должностям благородных сыночков и внучков.
     Через полгода после окончания Великой войны прежнее Приграничье и вновь захваченные земли нарекли Хуторским Краем. Королевский совет объявил его Особой Коронной территорией. Сюда решили переселить большинство выживших в боях ополченцев низших сословий с семьями и семьи погибших. Законы войны весьма суровы и не ведают милости к необученному "мясу" изначально предназначенному на убой. Из тридцати тысяч ополченцев выжило не более пяти. Около шестисот из них, тех кто принял первый удар, объявили "героями, спасшими столицу и государство". К звонкому званию присуропили разрешение на строительство хутора и земельный надел в пятьдесят гектар. Некая небольшая наличных сумма денег на переезд и обустройство. Просто выжившие получили по пять гектар. По одному гектару получал каждый член семьи любого ополченца. Семьям погибших добавили еще по четыре за потерю кормильца. Король из собственных средств купил у переселенцев оставленные земли и даже  выплатил компенсацию за иное оставленное имущество. Кроме того, уже Корона выдавала всем желающим с большой отсрочкой возврата неплохие подъёмные в виде тяглового и продуктового скота, посевного материала, некоторого инструмента и фургонов. Наградные земли располагались в Хуторском Крае на новых, только что захваченных территориях. Их требовалось заселить как можно скорее. Корона даже не поскупилась и простила часть ссуды, пусть и невеликую, всем, кто вступил на территорию Приграничья.
     Все воины-переселенцы освобождались от личных  и хозяйственных налогов и податей вместе с семьями. В Аренге на строительство хутора или любого иного поселения на коронных и королевских землях требовалось монаршее дозволение, а в Хуторском Крае любое поселение должно было иметь "стену внешнюю прочную, высотой не менее двух ростов высокого воина с крепкими воротами и стрелковыми вышками". Хуторской Край стал королевскими землями. Его Величество Моран I коронные войска на новые территории не вводил, ограничился мелкими гарнизонами в небольших пограничных крепостях-форпостах. Основные тяготы по обороне и охране земель легли на плечи жителей. Низшему сословию разрешили иметь и использовать любые виды оружия, но только в поселениях и для их обороны. Все мужчины с шести лет были обязаны обучаться воинскому искусству. Глава, назначенный королем, имел полное право использовать всех совершеннолетних мужчин как воинов в "случае нападения, войны или иной надобности". Кроме того, каждое поселение выделяло воинов для постоянной службы или платило воинский налог. Единственный налог не подлежащий отсрочке или отмене. Число воинов и величина налога зависели от размера поселения и числа его жителей, включая рабов. На эти деньги формировались, обучались и содержались отряды из местных сорвиголов. Этакая помесь стражи и внутренних войск. Они неплохо поддерживали порядок и вполне успешно резали борзых или непонятливых кочевников. На эти же средства Глава покупал услуги профессиональных наёмников. Сам или через Гильдию.
     Никто ополченцев в Хуторской Край палкой не гнал, они имели право продать наградные земли и остаться дома. Но без сопутствующих вкусняшек стоили те земли немного. Любой мог поселиться в Хуторском крае. Но пришлось бы платить налоги, да и принимали таких чужаков только с согласия старосты деревни или владельца хутора. Под собственное же поселение земли шли только через высокопочтенного Литара. Нет, пустовавшие земли в Хуторском Крае принадлежали лично Его Величеству Морану I и стоили, в сравнении с центральными областями недорого, но  решением столь мелких вопросов занимался лично Глава Хуторского Края. А вот его согласие стоило недёшево. Жители четырех вольных городов также платили все налоги и подати на оборону Приграничья. Кроме того коронные налоги и королевскую аренду, поскольку любой клочок земли в Аренге принадлежал либо королю, либо конкретному Владетелю, а субаренда, мягко сказать, не поощрялась…
     Высочайшим повеление было разрешено многоженство и временно введено "мягкое рабство по примеру стран соседних". До того людей в Аренге с рабских помостов не продавали, существовала лишь долговая кабала. Добровольная, когда Старшина рода по договору на время передавал работника кредитору. И судебная. По закону только Старшины рода мог взять в долг. При нарушении долговых обязательств после судебного разбирательства ему назначали срок для погашения долгов и коронных издержек. По истечению род должника  либо распределяли на принудительные коронные работы до полного возмещения убытков, либо передавали в полную власть кредитору на тех же условиях.
      И впервые в истории Аренга Моран I издал указ об "…обретении вдовами погибших героев прав главы семьи до достижении старшим сыном возраста мужчины и воина если у них нет в Хуторском крае совершеннолетних родственников мужеского пола желающих и способных о них позаботится". До сих пор женщины на Аренге экономической самостоятельности не имели и всегда были при… В крайнем случае при Королевском Попечительском приказе. Даже благородные, хотя при наличии детей мужского пола дворянки становились регентшами до их совершеннолетия или нового замужества. Но несмотря на полное бесправие женщин отношение к ним было… приличным. По крайней мере, с виду. От соседского любопытства ни один забор не спасёт…
     …Несмотря на большую площадь и вполне приличное население Хуторского Края, его Глава был всего лишь управляющим, даже безземельные бароны не больно зарились на такую должность и герцог д'Эрньи, когда король небрежно повелел ему подобрать управляющего, вспомнил, можно подумать он забывал об этаком проныре, о папаше Литара. На взгляд Его Высокородия, богатый купчина с весьма беспокойным краем управится лучше любого безземельного высокородия. И не забудет оказанной милости. Пограничники Главе напрямую не подчинялись, но если и были среди их командиров благородные, то весьма захудалые, большей частью нетитулованные и давно приученные жизнью ценить человека за дела, а не за высокородство папаши. Потому сосуществовали неплохо. Коронных же войск с баронами-капитанами да графами-полковниками в Приграничье не было. О чем беседовали отец и герцог, Литар так никогда не узнал, но Приграничным Краем управлял вот уже второй десяток лет именно он. Наставников-соглядатаев папаша убрал уже на второй год. Организовал кумпанство "Литар-старший и сыновья".
     Второй бокал торейнского расслабил и поднял настроение. И Литар некоторое время с удовольствием вспоминал сколько земли удалось подгрести под себя в первые пять лет. Деньги на строительство выдавались из расчета устроенных земель, а кому в Приграничье строить, пахать да сеять. Мужики то на полях да дорогах легли. Хорошо у кого баба что та лошадь или сыновья старшие уже в силу вошли. Да и воинский налог денег или людей требует. Литар-старший, что называется, перетер тему с д'Эрньи заранее и Марривия в одночасье потеряла несколько тысяч крепких мужиков уведённых полоном во время Последней Войны, ну а герцогский казначей получил некое число невзрачных но тяжёлых мешочков из мягкой, но крепкой кожи… Большую часть полонённых  семей, а кому из герцогских вояк могло прийти в голову считать баб с детишками, потешились разве что, Литар продал на новом рабском рынке. Такой товар был в цене и разлетелся за подъемные словно горячие пирожки. Сейчас бывшие Марривийские сервы "помогали" вдовам-переселенкам пахать, сеять, строить и… размножаться. Кто-то из вдов вполне самостоятельно пристроился второй-третьей женой. Кому-то повезло несказанно повезло отхватить вдовца.
     Его Величество Моран I был весьма удивлен и обрадован, когда на пятый год по окончанию Последней войны сборы от Хуторского края превысили налоги от таких же по размеру коронных земель. Литар в купеческие разборки внутри Края обычно не лез, но весьма тщательно следил за всем, что ввозили и вывозили купцы и исправно взимал таможенную пошлину в пользу коронованного владетеля отставляя толику на нужды Края. Особенно много зерна и кукурузы закупало государство. Войска и работников нужно кормить, да и запас на черный день необходим.
     Но сейчас сидел Глава не ради выпивки, вина хватало и дома. Сегодня вышел срок возвращения первой после весенней распутицы волны разведчиков и Литар с нетерпение ожидал вестей. После разгрома кочевников король повелел построить по границе новых земель несколько крепостей. Первыми поставили укрепления в степи вдоль края Дальнего леса. Война за столицу смешала все планы и денег в казне отчаянно не хватало. Вместо каменных крепостей возвели земляные сооружения—продолговатый или округлый ров с врытыми на дне кольями и земляной вал, окружавшие сравнительно небольшую территорию, в центре или на краю которой располагался высокий насыпной холм с большой ровной площадкой на вершине. Сверху земляной вал венчался деревянным частоколом. На вершине холма строили огромный деревянный дом и также окружали его частоколом.[53]В доме на холме размещались служебные помещения и жили пограничники. Он же выполнял роль донжона—последнего оплота защитников крепости. Стрелки с его крыши могли держать под обстрелом весь внешний двор, где располагались конюшни, сеновалы и амбары с запасами. Для контроля внутреннего двора служили узкие бойницы. Тяготы Последней войны заслонили впечатления от кровавого набега степняков, а минувшая опасность, вроде как и не опасность больше. Потому в голову короля удалось весьма осторожно внедрить поистине гениальную мысль, и он издал распоряжение и "ради сбережения государственной казны" выкупил крепости у Короны вместе с прилегающими землями. Сразу после исторического указа высокопочтенный Литар получил приказ короля-Владетеля—достраивать и содержать крепости на доходы Приграничного края. Чем и занимался все эти годы, в смысле, делал вид, что строит и ремонтирует королевскую собственность на государственные деньги. В степи Проклятого Отрога за долгие годы успели лишь выкопать рвы да из этой же землёй насыпать земляные валы и центральные холмы. Поскольку строить на "живом" грунте неправильно, то стройки века который год "отстаивались". Впрочем, патрули наемников вдоль границы Глава гонял исправно и в первые же годы кочевников от Проклятого Отрога отвадили, отбивая у них скотину, убивая особо упрямых. Слишком близко расположившиеся стойбища просто сжигали вместе с негодными к работе жителями. Впрочем и остальные заживались ненадолго. Из кочевников плохие землекопы, мрут как мухи. В сельской же работе и вовсе никакого толку. Новопоселенцы в опасные степи тоже особо не лезли.
      За годы правления Литара систему охраны отработали до мелочей, разведывательные десятки наемников шерстили Проклятый Отрог, проникали в степь на десять-двенадцать суточных переходов отслеживая поведение извечных врагов. Тот род, что решился на Большой набег давно поглотили добрые и отзывчивые соседи. Слишком большая добыча. Слишком мало воинов вернулось назад. Слишком жестокой оказалась месть лесовиков. Рода, пришедшие на смену, пробовать Край на прочность не спешили и серьезной угрозы в последние годы не представляли. Так, мелкие волнения. Каждый год, в начале лета достойных молодых юнаков принимали в воины. Те торопились совершить Подвиг Совершеннолетия, без которого юнака не признают взрослым, равным другим воинам клана. Большинство ограничивались набегами на соседей. Красивая невеста, рабыня-наложница, а то и конь неимоверных статей, позволяли добиться благосклонности старейшин. И только самые нетерпеливые и отмороженные отправлялись в ежевесенний набег на Приграничье. Удача поднимала вчерашнего подпеска вровень с самыми могучими и знаменитыми воинами клана. Теперь от его взгляда млела любая красотка, а из глаз старших исчезало пренебрежение. Вот только вернувшихся с удачей за все годы можно было пересчитать по пальцам рук одного воина. А единственная несомненная победа, когда удалось разграбить и сжечь небольшой хутор, обернулась потерей нескольких табунов и десятком сгоревших стойбищ. Ежегодную гибель десяти-пятнадцати жителей при защите поселений Литар воспринимал спокойно, невелика плата за мирную и спокойную жизнь, но явную наглость не потерпел.
"Герои спасшие столицу и государство".Примерно 2987 год от явления Богини.Аренг
     Григ и Рэй работали подмастерьями-молотобойцами у собственного отца, члена гильдии кузнецов вольного города. Особыми талантами не блистали, но рабочие умения и сноровку папаша вколотил сыновьям основательно хоть и через задницу. В повседневной работе самому лучшему кузнецу без усердных и старательных помощников никуда. Братцы же предпочитали отрываться по пиву в трактире, чем корячиться в кузне. Должность кузнеца и полноправное членство в гильдии им не светило. Кузня, наверняка, достанется старшенькому. С графским ублюдком даже папаша считался. А им судьба оставаться всю жизнь на подхвате. Когда началась свара с соседями, Григ свинтил в добровольное ополчение одним из первых. Парень с детства был себе на уме и чтобы сбежать из загребущих папашкиных лап за ночь умотал аж в столицу, где и поступил в копейные сотни. Поводил носом, осмотрелся и понял, что судьба дала шанс.
     —Рэй, не будь дураком,—кислое разбавленное пиво военного времени словно провалилось в широкую глотку. Григ вытер кудлатую бороду и продолжил:
     —Война будет короткая, но пока наши вояки узкоглазых на западе гоняют лепшие соседи нам здесь холку намнут. Армия на наш городишко время терять не будет, сразу попрет на столицу, а фуражиров и мародеров поначалу отпугнут стены…
     Рэй хмуро сосал пиво. Этот хитрован пропал неделю назад. Теперь вот припёрся, потащил в кабак, пивом поит. Явно задумал что-то, а одному никак. Отдуваться за сбежавшего братца приходилось ему. Несложной работы для подмастерий магистрат навалил гору. Стряпать наконечники для стрел и болтов гильдейским мастерам невместно, но и от такой работы не откажешься. Железа мало, а для стрельбы со стен годились и деревянные болты. Широких наконечников для копий из хорошего оружейного железа тоже давно не ковали. Зачем такие ополченцам? Смазка для мечей обойдется палками с мягкой железякой на конце.
     Парень оторвался от кружки и тоскливо пробормотал:
     —За стенами отсидимся, а припрет—в графстве деревень много.
     —Куда ты от бати сбежишь, дурило?—Григ покровительственно ухмыльнулся, но продолжил уже вполне серьезно,—Через неделю во все деревни понаедут графские рекрутеры. Всех мужиков сгонят в тренировочные лагеря. Десятник говорил, что и пары месяцев не пройдет, как марривийцы здесь будут. Здесь всех кого можно дочиста выгребут. Думаешь папаша наследничка пошлет вместе с городским отребьем? Не-е-ет, тобой откупится, а старшенький при нем останется. Лучше самому, да подальше отсюда. Всех, кто завербовался учат строю, это не мечом махать в поединке Таким дрыном можно и за седмицу наблатыкаться, а там, глядишь, Богиня вывезет…
     Рэй тоскливо обвел глазами зал. Привычный, как собственная задница трактир, изменился. Всегда низкий потолок, сейчас словно давил прокопченными балками. На каменном полу грязь и плохо замытые следы подозрительных луж. Кухонная гарь мешается с вонью давно протухшего светильного масла,  это амбре приправлено вонью прокисшего пива и пота давно немытых тел. Даже крики подавальщиц стали визгливыми, парень присмотрелся и понятливо хмыкнул. Вместо слегка потасканных, но вполне еще товарных, всегдашних девок, меж обряженных в рваную и потертую кожу мужиков терлись бабищи весьма средних лет с необъятными морщинистыми прелестями. Пенсионная армия шлюх вышла на промысел. Солдатне, одуревшей от муштры и малопонятных экзорциссий, пойдет. Все одно, баб видят и щупают раз в седмицу. А молодых хорошеньких шлюх и господам офицерам мало.
     —…вное пристроиться в задней шеренге,—прорвался голос брата,—это как раз для нас, силушкой Богиня не обидела, а длинным то копьем орудовать по-привычней будет…
     На убой, в первые ряды, генералы отправили, набранное в самые последние дни, перед самой осадой мясо. Вчерашних крестьян едва научили держать тяжелые ростовые щиты и упирать в землю пятки коротких толстых копий. Рэй послушался Грига и им удалось пережить все четыре гибельные атаки тяжелой марривийской пехоты. Григ вперед не рвался и братана попридержал, они неплохо приспособились. Ополчение в атаку не ходило и ражие ребята сперли в оружейке и таскали с собой огромный, ростовой щит. Когда атакующие сминали первые шеренги, младший бросал копье и прикрывал обоих вблизи, ворочая щитом и тыкая в толчее коротким дротиком, пока старшой отпихивался от дальних. Атакующие обтекли с краев шуструю парочку, рубить разорванный строй она им особо то не мешала. После первого же боя десятник приказал братанов выпороть за хитрожопость, но уже в следующей стычке десяток вместе с командиром просто втоптали в землю. Братаны из драки выдрались живыми и не особо сильно помятыми. Так Григ стал десятником.
     Гретту братаны встретили в разграбленной графской деревушке. После побега Рэя, папаша отправил дочку к своим родителям, подальше от боев и осад. Марривийцы спешили и серьезно пограбить не успевали, они только похватали мужиков для осадных работ, да оприходовали попавшихся под руку баб. Полных дур оказалось не так много, а искать землянки в ближних лесах солдатне времени не хватило. Промашку исправили славные вояки славных вассалов славного Морана I, деревни, все одно, на счету ворога поганого числятся, а сервы всем нужны. Одна такая шустрая компашка союзничков после прибыльной охоты наткнулась на десяток Грига. Братья по оружию хорошенько выпили и за встречу, и за славного короля Морана I. Потом перепившихся чужаков по тихому прирезали и закидали ветками в ближайшем овраге. Сами виноваты—Богиня запрещает чужое брать и велит делиться. Баб решили отпустить живыми. Свои, чай, жалко. Всё одно, продать-то негде да и возиться некогда. Управившись с ветками Рэй нагнул бабенку помоложе, привычно задрал ей юбку и… чуть не обделался когда та неожиданно заверещала словно ее резали.
     Война жестока, потому полонянки[54]или быстро смирялись с военно-полевыми реалиями, или умирали. В стремлении выжить они рвали любой самый малый кусок. Солдатские "ласки" воспринимали с молчаливой покорностью. Не убудет. Убить, не убьют, а кому нужна лишняя оплеуха. Вот и оторопел Рэй от внезапного визга, даже протрезвел слегка. Потому и сподобился все же признать сестренку.
     Младшая в семье, Гретта родилась когда кузнец окончательно огорожанился и даже стал весьма видным членом большой и уважаемой в городе кузнечной гильдии. Свободные жители пусть и не самого крупного в графстве, но вольного города подчинялись и платили налоги самому королю и жили по своим законам. Владетелю магистрат плати из городских налогов лишь за аренду его земель.
     Граф жену любил, но "право первой ночи" блюл свято. Для поддержания формы охотно пользовал дворовых девок и селянок. Ну… весьма охотно и не по разу. Вот горожанки в его широкой постели бывали куда реже. Далековато от родового замка до вольного города. Впрочем, в магистрате всегда держали наготове апартаменты. Аренда дело сложное, передоверить некому, а обсуждать различные тонкости приходилось довольно часто. Без качественного отдыха никак.
     Гретте мамаша про графские развлечения рассказывала редко и неохотно. Папаша же вообще сразу начинал грязно ругаться и размахивать руками. Да и не жаловал он дочь. Может потому, что та уродилась лицом и фигурой в красавицу мать и мало походила на больших неповоротливых ширококостных Григом и Рэем имела мало общего.
     Давно познавшая нехитрые житейские тайны девка, клювом не щелкала и быстро пристроилась маркитанткой при войске. Поближе к копейной сотне ополченцев.  Быстренько исподволь припахала братцев и под их защитой неплохо развернулась. Цепкие и циничные бабьи мозги крутились куда быстрее изрядно проспиртованных мужских. Не прошло и недели, как в не новой, но крепкой повозке Гретты уже пряталась винная захоронка старосты ближней деревни. Сам мужик случайно сломал шею свалившись после пьянки с освободителями в глубокий овраг. Выпивка и шлюхи товар в армии всегда востребованный, а регалии десятника вкупе со здоровенными кулаками бывших молотобойцев скоренько отвадили любителей халявы. Маркитантские заработки быстро превысил мародерские потуги братьев, а сама Гретта ложилась уже только под господ штабных офицеров, для клиентов попроще новоявленная мамка в первой же попутной деревне сговорила пяток послушных девок помоложе с ладной фигурой и не слишком страшных с лица. Дело пошло, а под самый конец войны капнуло самое сладкое. Кого и как ублажила сестренка добиваясь главного приза, Григу было до фонаря, но от наградных королевских грамоток на именные хутора, что выморщила продувная баба, он просто обалдел. Земля в королевстве принадлежала либо благородным Владетелям, либо Короне. Свободные города и коронные деревни ее всего лишь арендовали. А хутор с землёй, да в собственность, да не один, ну два, а целых три. Впервые со времен создания королевства баба официально стала "героем спасшим столицу и государство".
     Корчма гудела. Такого размаха гульбы не было даже после Высочайшего Рескрипта о Великой победе. Бывший десятник копейной сотни ополченцев не скупясь, пьян был уже в умат, наливал всем и каждому. Огромный детинушка про Великую победу и не поминал, праздновал немалый свой фарт. Хитрому, но туповатому костолому действительно несказанно повезло. Выжил, а по слухам пятерых из шести ополченцев без особого разбора свалили в общую могилу. Из тех полутора десятков тысяч, что у столицы на себя приняли первый удар осталось меньше тысячи. Этот же мало, что сам жив, брат жив, целы оба, не искалечены, сеструху в кровавой круговерти отыскали, так ещё и от Морана Первого милостей огребли.
     У столика возникла короткая потасовка. Главный гулеван высыпал сисястой подавальщице между почти выкаченных наружу дряблых прелестей горсть монет и, слегка помяв лопатообразной ручищей потное мясо, звучно хлопнул бабу по обширной и столь же дряблой заднице отправляя за ещё одним бочонком дешевого пойла. Но та через пару шагов буквально напоролась на невысокую стройную фигурку Гретты. Младшую сестренку бугая в армии знали едва ли не лучше её неразлучных братанов. И побаивались.  Шустрая девка умело рулила табуном шлюх и всегда могла достать неплохую выпивку. Не за спасибо, а за весьма дорого. Зато всегда и везде… Поэтому подавальщица только тихо ойкнула когда маркитантка запустила в её корсаж обе ладошки и ловко, чувствовалась большая практика, выгребла все монетки до последней медяшки.
     —Цыц, курва! Пошла вон, чтоб я тебя у столика больше не видела. Будет с вас.
     —Но…
     Бздынь!
     —Ой!
     Жесткая ладошка, столь же привычно, резко с оттягом врезалась в дряблую щёку. И баба заткнулась. Гретта вместе с монетами прихватила маленький замурзанный узелок с сегодняшними чаевыми, но подавальщица не возразила, сейчас она внимательно следила за второй ладошкой своей собеседницы между плотно сжатыми пальцами которой поблескивал острый кончик лезвия… Когда Гретта отошла, женщина растерянно оглянулась на вышибалу, но тот расталкивал двух драчунов. Вздохнула и побрела на кухню. Маркитантка внимательно осмотрелась и… побрела к стойке. Сегодня ей по зарез необходима буза с криками, разборками и, обязательно, с пьяной дракой.
     —Григ!—Визгливый голос корчмаря прорезался сквозь шум зала словно горячее шило сквозь масло,—уйми свою шлюху, пока я не приказал ее вышвырнуть на улицу.
     —Ты уверен, бурдюк с дерьмом?!—Гретта умела визжать и погромче.
     —Шлюхами команд…
     Бздынь!
     Двухлитровая толстостенная кружка подхваченная Греттой с ближайшего стола врезалась в тройной подбородок корчмаря. Вслед за кружкой в деревянную стойку врезалась и сама бузотёрка. Матерясь невнятно, зато во весь голос, Григ подлетел к слабо ворочающей сестрёнке, примерился отвесить ей ещё одну оплеуху, но та неожиданно шустро увернулась и змейкой проскочила между широко расставленных ног. Окончательно озверевший и полностью утративший членораздельную речь Григ взвыл, попытался развернуться и завалился на ближайший к стойке огромный стол. Тяжеленный деревянный монстр вызов принял. Его поддержали сидящие на широких лавках пассажиры. Понеслась душа в Рай…
     —Пьянь, совсем мозги бражкой залил! Ты что папаше написал, бугай толстомясый!
     Проснувшись от сверлящего мозг визга Григ попытался оторвать гудящую с жесточайшего похмелья башку от подушки, но сразу же бросил бесполезное занятие. А клятая баба продолжала орать. Вымазанный в свежем пахучем навозе сапог лишь бесполезно сотряс хилую межкомнатную перегородку, а осмелевшая баба подскочила к кровати и ткнула мужику под нос кусок замызганного пергамента.
     Пока отлетевшая от добротной оплеухи баба с охами и стонами отскребалась от грязной закопченной стены, Григ тупо пялился в заляпаный жиром и вином лист. 
     "…выходим из под твоей отцовской длани желая и далее служить королю в бранной службе не щадя живота своего. За ради того благого дела отказываемся от наследства и от места в кузнечной гильдии…"
     Гретте показалось, что небольшую грязную комнатку наполнил ржавый скрежет с которым ворочались мысли в кудлатой башке старшего брата. Ради того, чтобы впихнуть это состряпанное ещё неделю назад письмо ужравшемуся в умат Григу за пазуху, она устроила вчера в корчме натуральное пьяное побоище. Писульку обнаружила ночная портомойка и уже к утру вся корчма была в курсе семейных перипетий бравого десятника и сейчас Гретта с огоньком исполняла завершающую арию.
     Григ сидел обхватив своими лапищами гудящий медный котел в который превратилась похмельная голова. Конец вчерашней пьянки в его мозгах так и не всплыл, но руку базарного писца самолюбивый вояка узнал сразу, потому и вспомнил, что после появления на столе второй четверти "Гвардейской особой"  старый выжига сам приперся в таверну.
     От стены донеслось хныканье и воспоминания вильнув на прощание хвостиком окончательно растворились в небытие.
     —Ты всех вытолкал из-за стола, притащил грязного базарного писаку и вы на двоих выжрали целую бутыль этого пойла… Писака чего-то корябал по пергаменту, потом сказал, что завтра перепишет набело, но ты вырвал свиток и заорал, что старом грязный пердун не мужик, ему и такой тряпки много будет. Потом схватил кувшин из-под "Гвардейской" и попытался врезать старому выжиге…
     Гретта судорожно вздохнула и вдруг тоненько заголосила:
     — Чё ты делаешь, братка-а-а. Лишит же батюшка наследства-то… И мне приданного не вида-а-а-ать. 
     —Цыц, курва! Не бабьего ума дела! Покорячился на папашку молотобойцем и будя! Коротки теперя руки у старого хрена запротив коронных ополченцев. Тут и гильдия не поможет. И неча про наследство вякать… Кузню и дом папашка старшенькому козлу отпишет. Графский ублюдок, чай. Ему и мошну оставит. Хрен бы папашка от ополчения-то откупился… без графского слова,—покачался потряхивая тяжелой головой и уел скандальную сестренку,—А тебя, шалава, папашка и признать-то не пожелал. Написал давеча, что не могла его кровиночка шлюхой стать. Обломилось твое приданное. 
     Отодрав задницу от грязного тюфяка Григ прошаркал на неверных ногах до затихшей на полу бабы. Цепляясь за колченогий стол попытался ее пнуть, но сил оторвать чугунную ногу от пола не хватило.
      Узрел на узком подоконнике кувшин с водой для умывания и ломанулся к окну через всю комнату. Запрокинув голову жадно выхлебал тухлую воду заливая облеванную еще вчера рубаху. Тупо заморгал фокусируя взгляд на лежащую у стены бабу, запустил в нее опустевшей посудиной и бурча под нос грузно осел на кровати:
     —К овцам в задницу старого козла. Моей головой и волей теперя ча життя будем…
     Когда Гретта стряхнув осколки осторожно выбралась за дверь, новый глава новой семьи уже сытно похрапывал время от времени пуская смачных шептунов. Женщина сморщила нос и осторожно выбралась из пропахшего перекисшей бурдой логова. Чувствовала она себя не очень, нелёгкая получилась ночка. Привычка к ночному образу жизни, опять же. Решила, что стоит попытаться хоть немного поспать и тихонько пробралась в комнатку где, отсыпались днём шлюхи, заползла на огромный общий топчан и притихла постаравшись поудобней умостить тупо ноющую тушку. Уже засыпая, решила, что базарный писака отработал свой золотой полностью, но… Хотя человек он, вроде как, надёжный и когда подделывал для неё на имя Грига долговые рабские записи на шлюх лишних вопросов не задавал. От серебра, впрочем, не отказывался.
     Проснулась далеко за полдень и тут же развила бурную деятельность.
     —Ну, козёл толстомясый, говорить будем или мне сразу же идти братика будить?
     —Я…
     —Ты! Братик с похмела и так злой, а ну как узнает, что твое бабьё толстожопое деньгу из него сосало, а ты с ценами мухрыжил?! Они твою халупу с младшеньким-то на пару по брёвнышкам разнесут.
     Корчмарь захлопнул пасть и замолчал наглухо. Дрянь, мразь, грязная шлюха, клейма негде ставить… но ее братцы-отморозки в послевоенной неразберихе забрали немалую силу, да и девка не под рядовых вояк стелется не вязаться дешевле  будет…
     "Век бы тебя, козла толстобрюхого, не видеть. В кого ж ты таким трусливым уродился? Или излишне храбрые мужи в корчмарях надолго не задерживаются?! Тьфу на него… пару недель будет от Грига шарахаться и ладно. Главное, батяня любимый до меня и земельки моей теперича никоим разом не дотянется, а с братиками как-никак, да разберёмся. А пока на базар, к переселению закупаться… Да и писака там, если проспался…"
     Григ стал старшим в новом роду. За решающий аргумент в семейных спорах он почитал кожаную плеть плетенную из узких ремешков и весьма охотно пускал ее в ход. Но Гретта давно приспособилась к закидонам своих мужиков и неплохо ими рулила. Предусмотрительная баба деятельно готовилась к хуторской жизни и даже не пожалела целого серебряного новому базарному писцу за копию "Списка хозяйственных и погодных хитростей Приграничных Земель", автор которого уверял, что "в сем благодатном месте сеют хлеб и снимают урожай два раза в год". Парнишка не решился просить дороже, поскольку крутился на рынке всего неделю и появился там сразу после того, как его предшественника нашли недалеко от торговой площади в канаве с ржавой железкой в печени. Леденящее душу повествование маркитантка пропустила мимо ушей. Куда больше ее интересовал некий сотник вассальной пехоты. Кувыркавшаяся с ним ночью девка рассказала, что вояка хвастался знакомством с наёмником аж из Пограничного Края. Этим же вечером она послала к тому уже двух девок пообещав каждой по десятку серебрушек. Девки не подвели. Обласканный на халяву мужик в благодарность свел маркитантку с тем самым наемником. Столь ценным источником важнейшей информации, да еще из первых уст, Гретта занялась сама, тем более, что сорокалетний мужик был в самом соку и, в отличие от Грига, за плеть спьяну не хватался, а его увесистые шлепки по заднице и прочие вольности вполне сходили за особенности армейского ухаживания. Сейчас она прямо-таки, чувствовала утекающие песчинки времени.
     Литар был, как минимум, не глупее шлюхи-маркитантки, а возможностей имел много больше. С позволения короля и согласия графа д'Лизарда наемники согнали своих и чужих погорельцев и прочих потерявших на войне всё, кроме живота из сожженных и разграбленных деревень в бывшие учебные лагеря ополчения, где уже жили на королевских харчах остатки семей погибших ополченцев. Рабство в центральной части Аренга отсутствовало, но деваться этому сброду было некуда. Литар  объявил свой патронаж над несчастными. Спешить торгаш не стал, перевезти и организовать такую ораву до сева озимых было нереально, да и их долг каждый день становился весомее. Опять же, столько бесплатных рабочих рук умному человеку всегда принесут прибыль. Самых молодых и красивых будущий Глава Хуторского Края рассовал по трактирам и борделям. Договориться с заправилами публично неуважаемого, но весьма выгодного и востребованного промысла, труда не составило. Литар предложил реальный способ заработать Деньги и поклялся не влезать нахрапом в давно отлаженную систему. Местные шлюхи восприняли это с угрюмой покорностью, воевать с собственными сутенерами они были не в силах, а тех вполне устроило молодое, дешевое и покорное мясо. Ещё и донельзя вовремя. После войны мужчин с деньгами, желающих отдохнуть от ратных тягот и лишений, в столице болталось немало. Уважаемые люди быстро пришли к соглашению: стоимость плотских утех осталась неизменной, а вот самим жрицам любви пришлось ощутимо поумерить аппетиты. Самостоятельно работать пореже, с хозяина получать за клиента поменьше—временные жрицы любви вполне справлялись с возросшим непритязательным спросом.
     Остальных будущих жителей Приграничья загрузили всевозможной мелочевкой, необходимой для переселения, и общегородскими работами. Долги за зиму выросли—подарков Литар делать никому не желал: жилье, еда и защита и в столице, и в разоренных нападением областях дорогого стоили, а платить достойные деньги за работу на перспективу Литар не желал. Весной, едва прекратились метели и снегопады, по еще крепким от холода дорогам, в Приграничье потянулись караваны. Хоть самые удачливые погорельцы и расплатились с благодетелем, на новые земли поехали все, возвращаться на пепелище без денег смысла не было, а столице своих бездомных некуда девать. Помогли умным уважаемым людям пообломать местных шлюх да прочее рабочее быдло и будя, а то и до смуты недолго.
     На повозках, поставленных на корявые полозья ехали старики, малые дети и свободные переселенцы, способные заплатить. Везли припасы и хозяйственную мелочь. Вслед, по наезженной колее, тянулись длиннющие пешие колонны. Распоряжались доверенные из семей ополченцев. Надсмотрщиков с плетями не было, но поводки рабской сбруи привязанные к телегам общими верёвками встречались нередко. Долговых[55]среди переселенцев оказалось много, большинство задолжали Литару, но и более мелких "благодетелей" хватало. Вместе с обозами ехала и охрана—будущие гарнизоны еще не построенных опорных крепостиц Приграничья. Вояки службу несли за мзду малую и к людям особо не цеплялись, Хорошо выдрессированных в столичных борделях и привычных к солдатскому обхождению баб хватало, провиантом запаслись вдоволь, еще и дальние отряды передовой разведки неплохо промышляли охотой потерявшего за зиму осторожность зверя. Хлебнувшие в войну горя, голода и издевательств переселенки не гоноршились. Заработок, он и есть заработок, и чем платит вояка—медью из невеликого аванса, местом на заводной лошади или развесистой лапшой на уши, дело десятое. И особых моральных терзаний не было. Это потом, в деревнях, блудить будут тайно, не на показ, сейчас—"хозяйская воля и поход все спишут". 
     Литар рабский промысел в руки взял сразу и предельно жёстко. Тупых и борзых дельцов быстро образумили, самых тупых объявили разбойниками и развесили по лесам. Цены на говорящих животных в столице своего Приграничного Края новый Глава удержал. Прямо в Рейнске он устроил рынок невест. Не проданных баб и мужиков посадил на коронные земли. Пообещав старостам коронных же деревень понимание и дружбу приказал внимательно отнестись к крестьянским тяготам новичков. Им же пристроил под надзор и опеку своих долговых. Никакой аренды за коронные земли Литар не платил. Старосты и сами помалкивали, и чужие рты исправно затыкали так как и самим перепали вполне приличные "крохи".
Гретта.Примерно 2987 год от явления Богини.Аренг
     Как только распустили ополчение, троица отправилась в путь. Переселенцы на новые земли шли волнами. Гретта извернулась ужом, но таки сумела не только организовать попойку по поводу перехода к гражданской жизни, но и влить свежеиспечённому старейшине в глотку столько браги, что тот беспросветно квасил целую неделю. Зато новый род Грига отправился в путь по самые брови загруженный всяческими припасами и в аккурат меж двумя волнами. Ехать на некотором отдалении от толпы Гретте присоветовал, тот самый наёмник. Разбойники распуганные человеческим муравейником как и прочие хищники очухаются далеко не сразу, есть неплохой шанс проскочить по-тихому. Вот придорожные трактиры если и не успеют восстановить продуктовое изобилие, то комната или хотя бы сеновал для ночёвки найдутся наверняка. Ехали втроём. Последних четверых уже не нужных, но отменно выдрессированных срамных девок Григ сплавил бойкому трактирщику в ближайшей же большой деревне за бесплатный обед, запас провизии на пару седмиц и малую горсть меди. Тащить их на рынок не захотел—шлюхи стремительно дешевели. Чем ближе к границе, тем больше по дорогам и на пепелищах деревень графства Лизард, бродило баб и девок ненужных своему Владетелю и готовых ради спасения от голода добровольно надеть ошейник и на себя и на своих детей. Это мужиков не хватало. Шлюшно-маркитантский промысел сразу после роспуска ополчения основательно притух. Пасти же баб за гроши имея королевские грамотки резона не было. Гретта сама предложила избавиться от лишних едоков. Умная баба рассчитывала прихватить десяток-полтора баб покрепче позже, поближе к Пограничью. В отличие от высокородных, она-то не брезговала посплетничать с девками утречком, издержки профессии, понымашь, и теперь прекрасно представляла на ком висит львиная доля работ и забот в крепком крестьянском хозяйстве. Григ сразу и наотрез отказался кормить до нового урожая толпу шлюх и их выродков половина которых, все одно, сдохнет от дорожных тягот, холодов и бескормицы, но Гретта не теряла надежды за долгую дорогу обломать тупого барана.
     Изрядно разбитая дорога какое-то время плутала по лесу гигантских деревьев зацепив его самым краем. Потом два огромных фургона медленно и плавно проплыли мимо большой окружённой высоким частоколом деревни и попылили дальше по ставшей прямой дороге, что бежала вдоль пустых по весеннему времени полей. Едва светило переползло за полдень, на самом горизонте показалось большое двухэтажное строение окруженное мощным частоколом. Ещё через час фургоны осторожно втянулись сквозь высокие, но узкие ворота на большой огороженный двор. Колёса прогремели по твёрдо утоптанной земле и небольшой караван остановился перед большой конюшней. Управившись с воротами шустрый пацанчик подскочил к передней лошадке, но Григ отрицательно махнул рукой. Задерживаться на ночь он не собирался. Гретта утверждала, и Григ ей в общем-то верил, что если особо не рассиживаться, то до темноты они смогут добраться до следующей деревни. Придорожные деловары ориентировались на скорость неспешных купеческих обозов, а крепко сделанные и хорошо обихоженные фургоны двигались гораздо быстрее. Григ, несмотря на упрямство и дурь к дорожным тонкостям и сложностям отнёсся серьёзно и не давал спуску ни себе, ни Гретте с Рэем, тем более, что фургоны главе рода нравились, он и на постоялый двор заехал больше из любопытства да в пику возомнившей о себе дурной бабе. Ну и горло промочить, как же без этого…
     Они оказались не единственными гостями. Чуть в стороне от конюшни к забору приткнулось четыре купеческих воза. Часть выпряженных из них лошадей отдувались и фыркали возле колодца. Остальных Гретта не увидела, они, наверняка, хрустели овсом на конюшне. На заднем возке скособочившись сидели двое. Один, в кольчуге и поножах лениво возил ложкой в глубокой глиняной миске, второй откинувшись цедил какую-то кислятину из кожаного меха.
     Наёмники, а это были, несомненно, они проводили новых гостей слегка осоловевшими взглядами, но особого любопытства не проявили. Троица соскочила, скорее сползла, с телег и потирая затёкшие члены двинулась к широким дверям стоящей посреди двора домины. Григ процедил несколько слов мальчишке и тот понятливо покивав полез к лошадям. Будущий хуторянин всё же решил, что хоть немного обиходить скотинку лишним не будет.
     Гретта навалилась на тяжёлую сырую дверь всем телом, но та не шелохнулась. Сзади заржал Рэй. Поднявшись на невысокое крыльцо, он одной рукой ухватил сестрёнку за шиворот, а второй вцепился в огромную деревянную ручку.
     Рывок!
     Не шибко задумываясь Рэй действовал обеими руками одновременно. Результат превзошёл все его ожидания. Гретта невесомой пушинкой улетела с крыльца, зато дверь истошно заскрипела и медленно сдвинувшись, лишь слегка приоткрылась. Едва удержавшись на ногах, Гретта зашипела рассерженной гадюкой, одним прыжком вновь вспорхнула на полугнилое крыльцо и, извернувшись, первой пролезла в образовавшуюся щель.
     На несколько мгновений она ослепла. Уличного света сквозь узкие горизонтальные окна затянутые чёрными от грязи бычьими пузырями проникало ничтожно мало и полумрак огромного зала едва разгоняли несколько настенных жировых светильников да десяток стоящих на столах и стойке плошек с коптящими фитилями. Сбоку раздался хохот, знакомый скрип и в таверну ворвался яркий клин солнечного света, его сразу же перекрыла высокая громоздкая фигура и гогочущий во всё горло Григ замер на пороге. Глаза уже слегка пообвыкли и Гретта шагнула в полумрак таверны…
     Продолжая ржать несостоявшийся кузнец, он же бывший ополченец, направился к широкой и длинной стойке за которой обосновался кряжистый и мощный, даже на вид, лысый мужик с седой бородой. Поверх привычной крестьянской широкой куртки и широких же штанов он напялил роскошный  кожаный фартук и флегматично потягивая пиво из огромной кружки с интересом косился на происходящую слева от стойки возню. Гретта недовольно, но тихо-тихо бурча под нос, двинулась вслед за старшеньким. Начудили они с Рэем знатно… ладно хоть вовсе не снесли запертую за ненадобностью левую половинку входной двери. Она уже пристраивалась за облюбованным Рэем столиком, когда спину словно обожгло чужим взглядом. Слегка помедлив, но так и не опустившись на грубую деревянную скамью, Гретта сделала лишнюю пару шагов обходя длинный тяжёлый стол. Помедлив, плюхнулась уже с другой стороны. Огромные, на восемь-десять весьма габаритных мужиков, столы располагались в широком зале с низким прокопчённым потолком по обе стороны от широкого прохода к трактирной стойке и сейчас на одном из столов разворачивалось весьма колоритное действо.
     Трое плотных мужиков в коротких двойного плетения кольчугах, какие очень уважали наёмник и профессиональные охранники караванов, завалили спиной на широкий стол молодую девку-подавальщицу. Тот, что оказался к маркитантке лицом сосредоточенно сопя насел на руку жертвы животом и засунув обе ладони в разорванное декольте с упоением тискал большие плотные груди девушки. Замаслившиеся шалые глаза наемника поерзали по залу, скользнули Гретте по лицу и упёрлись в ее грудь. Сквозь возню и сдавленное сопение донёсся короткий хохоток и в свежее мясо уткнулись столь же мутные глаза второго охранника. Нагло окинув Гретту взглядом словно свежевыставленный товар, тот заржал, но в этот момент жертва, видимо, дёрнулась. Наёмник выругался и обернувшись коротко врезал подавальщице по лицу.
     С коротким сдвоенным стуком на столешницу опустились двухлитровые глиняные кружки с пивом. Повернувшись на шум, Гретта словно споткнулась о злобную гримасу Грига.
     —Этот баран толстомясый просил подождать пока похлёбка и жаркое дойдут. Купцы, мол, первые приехали и тоже ждут. Подавальщица у него одна и занята шибко,—Григ хохотну,—а сам боится плиту без присмотра оставить.
     Бугай шумно отхлебнул и скривившись плюхнул кружку на стол:
     —Моча ослиная.
     Облегчая душу выдал первый трёхэтажный перл, повернулся к Гретте… и, напоровшись на стеклянные глаза, клацая зубами проглотил остальное. Столь же пустым взглядом она спокойно рассматривала порубленные, поколотые и разорванные в клочья тела, когда после самой последней битвы десятник наткнулся на сестрёнку не в фургоне маркитантского обоза, а посреди поля по которому час назад гуляла смерть.
     Гретта словно деревянная кукла дёрнула подбородком и они пошли… Мужчины шумно, но беззлобно переругиваясь направились к стойке. Пиво это святое и издевательства над истинно мужским напитком терпеть не можно… Пока шалава трудится пополняя родовой бюджет они разберутся с вороватым трактирщиком.
     Вихляя задницей Гретта двинулась к третьему отдыхающему. Мужик на фоне остальных смотрелся хиловато, но сейчас, когда их разделяла всего лишь парочка шагов, опытная шалава оценила и стоимость ткани его небрежно раздёрганных одежд, и качество кольчуги не просто плотного, но мелкого плетения. Купчик, а это явно был хозяин небольшого каравана,  судорожно дёргал правой рукой застрявший пояс на приспущенных штанах одновременно пытаясь прижать локтями, удержать растопыренные женские ноги.
     …Трое проезжих молодцов прямо на столе разложили пригожую беженку, что недавно подрядилась за еду подавальщицей.
     "Миски таскать, да посуду мыть работа несложная, но муторная, бабья, одним словом. Но и без нее никак. Опять же, баб, по военному времени, по дорогам шатается много и если не сэкономить, Богиня не поймёт и не простит. А баба… что баба. Умная баба завсегда найдёт как заработать… особенно если есть что поесть, да где поспать…"
     Не дело, конечно, на столе, но и мужиков понять можно, спешили деньгу ковать, вот и развлекались мимоходом, время берегли. А что с трактирщиком вели себя нагло, да бабе вместо медяка нож под нос сунули, так то в пределах… Богиня любит бережливых и предусмотрительных. Борзых купчиков трактирщик вполне мог приструнить даром, что пятеро и вооружены до коренных зубов.. В зале-то трое их всего, да и заняты… а у тяжёлых дверей дюжий вышибала и сам хозяин что вдоль, что поперёк. Но… это плохая торговля, так и клиентов растерять недолго. Что до бабы, так ее с таким прицелом и нанимали. Надо же мужикам пар с кем-то спустить. А ее заработки целиком ее забота, он-то с бабой честен.
     Спешили мужички радоваться жизни.
     Вот и успели.
     На встречу с Богиней.
     Двоим, что держали девке руки и прижимали ее к столу, короткий меч и боевой нож мужики вогнали под ребра одновременно. Гретта не оставила им выбора. Началá веселье никого не спросясь… С купчика, что нетерпеливо возился с вязками на штанах прижимая локтем елозившие по столу ноги жертвы. Мазнув глазами на его друганов, она с блядской улыбочкой зашла мужику за спину и коротким сильным толчком загнала узкий, похожий на стилет, кинжал прямо в подставленную задницу. Била не абы как, естественное отверстие хорошо направило кинжал в дёргающейся заднице, не дало соскользнуть в сторону и локоть качественного, хоть и туповатого, с бабы какой толк, железа пропорол внутренности живота, диафрагму и легкие, потому ни криков, ни особой крови не было. Железку, маркитантка неслышно и незаметно извлекла из тонких кожаных ножен закрепленных на внешней стороне бедра под платьем. Била абсолютно спокойно и привычно-безжалостно. Так, как научила старая шлюха с которой Гретта до воссоединения семьи пару месяцев скиталась по разоренному войной графству. Старая карга прожила интересную, главное, долгую жизнь придерживаясь незамысловатых правил. Не можешь победить—сбеги, нет сил или слишком опасно—раздвинь ноги и не бузи. Главное выжить, а там и дождёшься счастья если не упустишь момент, когда нужно рвать из чужого горла свой кусок. И рвать лучше вместе с горлом. Рвать побольше, и повкусней, но ровно столько, чтоб люди добрые не узнали, да не позарились. Не то вместе с зубами отберут…
     Бабья жестокость и жадность? Бросьте. Как замаслились глазки борзых купчиковых наёмников Гретта заметила ещё от стола. Ладная баба хорошо, но две вдвое лучше. Тем более на пятерых-то… Бойцовые качества и жизненные устремления своих братьев она знала лучше некуда, но и становиться следующим угощением на чужом празднике жизни не хотелось. Даже если Григ, он же глава рода, поимеет на этом деле серебрушку-другую… Опять же пора обзаводиться рабочими руками, и не только. Устала она в одиночку двух здоровых мужиков обихаживать да удовлетворять… Григ дурак-дурак, но жаден, и девку не отпустит, и за так никому не отдаст, а желающие заплатить табунами не ходят.
     Как валить безмятежно жравшую на дворе пару охранников Гретта долго не раздумывала. Понимала, что времени мало, а наёмников ещё и отвлечь требуется, чтоб резать по одному… Дёрнула за собой трактирного вышибалу пока туповатый бугай вместо того, чтоб делать хоть что-то, пялился на три трупа под столом. Тому по должности положено срамными девками приторговывать, вот и решат, что свеженькую тащит. Наемники народ опасный, недоверчивый, но тут подвоха не заподозрили. Расслабились в безопасности да и внизу живота ощутимо давило. Должны были отвлечься… Один тут же бабе подол задрал, полез товар щупать. Второй поближе к вышибале сунулся, слегка пугануть того перед торговлей.  Когда он бабу огибал, словно куклу с глазами, Гретта ему в печень свой любимый кинжал засунула. Спиной почуяла как вышибала задёргался. Оценщик то ли услышал что, то ли за тугие бёдра лапая, сбрую оружейную зацепил. Пока наёмник в юбках путался, Гретта ему второй кинжал вогнала в башку под основание черепа. Вконец, ошалевший вышибала отшатнулся. Вязаться с бешеной и напрочь отмороженной бабой мужик не желал. Себе дороже. Его куда более сообразительный хозяин давно уже не рыпался и скрипя зубами униженно кланялся и скороговоркой бормотал благодарности, пока Григ громогласно объяснял деревенским олухам какие страшные беды и ужасные раззоры отвели от них  "герои спасшие столицу и государство".… 
     Опытный купец крупами и овощами и прочими долгоиграющими продуктами запасся на всю неблизкую дорогу. Пока старшина маленького рода пыжился и надувал щёки перед трактирной братией, Гретта припахала ошалевшую девку и с ней на пару споро перетаскала припасы в свои фургоны. Недоверчивый Григ отговорившись спешкой наотрез отказался от обеда-ужина, о ночёвке трактирщик и заикаться не стал. Из нечаянных трофеев Григ, скрипя зубами, честно выделил хозяевам долю и не малую. К тому трактирщик рассыпаясь приторными славословиями презентовал три хорошо прокопчённых окорока. Четверым на месяц с избытком. Через пару часов уже на четырёх повозках выехали на тракт, благо оставалось еще часа три светлого времени.
Примерно 2987 год от явления Богини.Аренг
     Григ набросился на сестру с кулаками едва трактир скрылся из виду. Только что пережитый страх за собственную шкуру выродился в дикую злобу на не в меру умную выскочку, по бабьей дурости устроившей в трактире смертельную замятню. Однако отвести душу не удалось. Гретта соскочила с повозки и нырнула в придорожные кусты. Убегать баба и в мыслях не держала—без защиты семьи, хоть и столь кривобокой, молодой девке кроме ошейника ждать нечего, но и лишнего огребать не хотела. Как и надеялась, Григ за ней не полез, а выругавшись, что-то пробурчал сидевшему на козлах брату и поплёлся к переднему фургону. Едва заскрипели колёса она вылезла на дорогу прямиком в объятия Рэя.
     Гретта уныло плелась привязанная к задку последнего фургона. Иногда сидящий на козлах первой повозки Григ щёлкал кнутом подстёгивая через чур уж ленивых купеческих лошадей и толстая грубая верёвка больно дёргала за связанные спереди руки заставляя тяжело бежать, пока проклятая животина не эамедлится до привычной ей скорости. Усталость брала своё и при очередном рывке женщина на ногах не удержалась. Прежде чем злобно поминающий дергов Рэй остановил повозку, верёвка протащила обессиленное тело пару десятков шагов по влажной глине в кровь обдирая шкуру. Раздражённо постукивая деревянным кнутовищем по сапогам младший из братьев неспешно подошёл и брезгливо подцепив носком сапога под рёбра перевернул неподвижную тушку.
     —Чего там, братка?
     —Да Гретка скопытилась!
     —Совсем что ли? Смотри, братка, без этой шлюхи её королевской грамоткой лишь подтереться останется.
     —Не-е-е, дыхает тварь. Ободралась чутка и только…
     —Дерг с ней, можа пока с тракта ворочаем, прочухается. Ночевать в лесу будем, да поглубже. Очень уж у трактирщика рожа хитрая. Там и про сеструху обговорим.
     В лес углубились уже в полной темноте. Рэй тоже помнил как неподдельно искреннее огорчение буквально перекосило жирную рожу трактирщика, когда путники наотрез отказались от свежего пивка на дорожку и как рьяно он пытался им всучить с собой хоть бочоночек… Бравый ополченец давно сообразил, что дергова сеструха затащила их в чужой огород, а значит чем дальше от трактира, тем спокойнее. Он даже с дурной бабой особо возиться не стал. Пока старшой не прочухал, смотал беглянке руки перед мордой и прицепил её к последнему фургону.
     …Гретта устало разогнула спину и бросив на приличную кучу хвороста последнюю палку привалилась к толстому стволу. Старший братец явно подзадержался на тракте, ещё и по лесу ползли сколько, место под стоянку искали, то да сё… За топливом для костра они с Рэем  по кустам уже впотьмах лазили… Григ запретил разводить огонь, боялся погони, но изрядно пошатавшаяся по лесам девка бурчание ленивого горожанина пропустила мимо ушей. Сутки без горячего и грязные влажные портянки хуже некуда, да и не лето на улице, весна холодная и промозглая. А спрятать костерок в лесу от чужих глаз для знающего человека дело не хитрое. Обустраивались в широком неглубоком овраге по дну которого журчал небольшой, но чистый родничок. Рэй постарался и когда она отлипла от дерева, над небольшим огоньком уже весело булькал котелок с водой, а парень заканчивал ощипывать жирную курицу.
     —Ты где жар-птицу поймал?
     —А когда со двора выезжали прихватил. Свеженького похлебаем, а у куркуля не убудет. Сам виноват, ворочался бы поскорее, да волком не зыркал, глядишь, у него бы и пообедали.
     Мимоходом она отметили, что парень-то молодец. И птицу ошпарил, и перья не на землю или в костёр бросает. Не поленился, отыскал специальный мешочек. Даже сырые перья с сухими не перепутал. Неплохо. Специально учить старшего брата таким премудростям девушке и в голову не приходило. Самостоятельному мужику даже слушать девку невместно, а уж бабьей работой пачкаться. Но, похоже, Рэй искренне пожалел сестрёнку.
     Покопавшись в вещах вытащила мешочек с крупой, добавила шматок сырого нутряного сала. Выложила всё у костерка на большой лист лопуха. Парень продолжал возиться с тушкой, но её хлопоты заметил.
     —Я всё сделаю, Гри. Отдохни пока.
     Гретта отошла и едва слышно хмыкнула. А парень-то растет. Хоть и лопух пока, но со временем… Как ей отдыхать-то, если работы выше головы. Григ с новой девкой лошадей только выпряги, да от воды отогнали, чтоб не запалить после поспешного перехода. Возбуждённый мужик нетерпеливо вырвал у тупой дуры свернутый из травы плотный пук которым она было начала обтирать ближнюю животину и потащил девку к фургону с дорожными одеялами.
      Мыть, поить, кормить, треножить—работа не особо тяжёлая физически, но мешкотная и длительная. Кухонная возня тут синекурой покажется. Для опытных путешественников это ритуал, священнодействие до коего абы кого не допускают… Увы, увы, но Григ с Рэем к лошадям относились по-крестьянски—тянет и хрен с ней, обиходить скотинку нужно, но для того бабы с дитями имеются…
     Гретта неспеша побрела к стоящим у пологого выезда из оврага фургонам. Оттуда временами доносились завораживающие, а иной раз и вовсе завлекательные вскрики. Григу новая игрушка явно понравилась и завис он с новой шлюхой не на шутку. Кукла-то в самом соку, не строптивая малолетка, жизни уже покушала большой ложкой, в дороге самое оно будет… Одно хорошо, над душой не висел, а там, глядишь, трактирные подвиги и вовсе с рук сойдут… Тем более, что и прибыток от заварухи вышел немалый…
     Григ отдуваясь отвалился от тугой аппетитной попки.
     —Вина принеси, шалава!
     И не удержавшись, смачным шлепком придал девке дополнительное ускорение. Сдёргивая с головы подол широкого крестьянского платья, Зита вывалилась из-под фургона и чуть не на четвереньках поспешила к едва заметному костерку. Она оказалась не только послушной, но и весьма смышленой. Столь шустрой и старательной шлюхи бравому вояке давно не перепадало. Фигуристая, ладно скроенная и ещё не затасканная, она притягивала взгляд и будила вполне определённые желания… А Григ уже совершенно не походил на того хамоватого, но недалёкого домашнего недоросля, что сбежал почти год назад из-под отцовской длани.
     На нелёгкой армейской службе Григ привык к совсем не семейному обращению с девками. Сразу же после битвы под столичными стенами едва получив бляху десятника он развил бурную деятельность по переходу на хозяйственно-тыловую службу. Огромное аморфное столпотворение людского быдла лишь попущением Богини считающееся Коронной армией едва заметно ползло к границам. Пока Верхние делили ещё не завоёванную победу, внизу увлечённо тащили и рвали всё, до чего удавалось дотянуться. Брагу бравый десятник лил рекой, на столь важное дело ничего не жалко, но внизу все тёпленькие места давно заняты, а выше, не по чину, хитроумному вояке ходу не было. Там и без сопливых скользко. Когда после первого сражения с отступающим войском соседей Рэй приволок Гретту, десятник удвоил усилия. Он уже отчаялся, когда во время привычной вечерней пьянки сотник сообщил, что завтра их всех переводят в фуражирное управление главного штаба. Даже по плечу похлопал своего самого молодого десятника и не чинясь выпил с ним на прощание. Григ аж протрезвел на часок от удивления. Потому, наверное, и расслышал,  как непосредственный начальник уходя невнятно пробормотал: "Свезло ж дебилу деревенскому такую бабу в семье иметь. Мало, что дать умеет, так ещё и сама понимает под кого лечь. И всё тихо, без шума и треска…"
     В тыловиках Григ развернулся. Забот хватало. Селения вдоль дороги давно разграбили, приходилось отходить в сторону аж на дневной переход. Деньги Его Величество Моран I платить не спешил, фураж брали в счёт коронных налогов, потому деревенские земляные черви прятали всё, что могли, а старосты только и знали, что плакались на неурожай, лесных разбойников, непогоду и прочее, прочее, прочее. Ха, не на того напали. Первой приезжала, вроде как по своим срамным делишкам, Греттка. Она день напролёт лазила по селу в поисках приличного винишка и свеженького человечьего мясца для своего походного борделя. Григ со своими оглоедами появлялся через день-два и совершенно нежданный… Десятник надолго не задерживался. Обязательный обед которым встречал его деревенский староста быстро переходил в настоящий мужской базар под вонючую, но ядрёную деревенскую брагу… Редко какой мужик мог сохранить в тайне где закопали овёс, а где рожь с пшеницей. Пока Григ орал на деревенскую голытьбу, чтоб по-шустрее грузили на армейские фуры принадлежащий уже короне фураж, его солдатня выгребала самые сладкие захоронки о которых сам староста был ни сном, ни духом…
     Приглядывал и за походным борделем. Вволю поволяв свежую девку рачительно проверял доходы-расходы. Напоследок учил розгами самую ленивую шлюху. Без злости, но обстоятельно. Впрочем, девки сеструху слушались, она их не гнобила, но в кулаке держала жёстко…
     Когда девок продали бывший ополченец уже через седмицу почувствовал себя… не так. Нет, Гретки им на двоих с братом вполне хватало. Он и раньше сестрёнку бывало валял в охотку, та по-первости пыталась чего-то там вякать, но шлюху слушать, себя не уважать. Ублюдков от неё Григ заводить не собирался, а отказываться от справной бабы дурных нема. Пришлось, по началу, и плетью слегка поучить. Не без этого. А как на новые земли поехали, так и вовсе рыпаться перестала. Но… надоела. Всё при ней, а под мужиком полено поленом… Григ понять не мог, что в ней благородные находили.
     Григ скучал. До ближайшего городка ещё месяц ехать, а в деревенских кабаках шлюх не держат. Одно развлечение—в картишки с проезжими перекинуться. Азарт приятно щекотал нервы отставника ополчения Его Величества. Ещё и прибыток неплохой образовался. Сначала-то монеты ставил, а как к полуночи опустили его проезжие шулера на пару серебряных, разозлился и вместо денег вытолкнул на кон Греттку. И понеслась… Какой мужик сладенького на халяву не захочет. За неделю серебра на цельный большой золотой образовалось!
     …Фургон над головой качнулся и из-за колеса показался большой кувшин. Вслед за ним высунув от усердия розовый язычок елозя по земле голыми коленками вползла Зита.
     —Хозяин, господин Рэй сказал, что ужин готов.
     Говорит, а сама так и ест глазками, так и ест. Григ ухмыльнулся.
     "Ах ты ж шлюшка малолетняя. Неужто через чьи-то не кривые руки прошла?! Может трактирщик? Не, он же пень пнём… Или всё же сама дотумкала?! Просекла разницу между разовым клиентом и хозяином. Зуб против протухшей солонины, метит девка в наложницы.
     Купчика-то с охраной вроде и вовсе не за что порешили… Они точно в своём праве были… Мало ли кто как с бабой играться любит. Шлюха, она для того и есть. За то и деньгу берёт. То-то у трактирщика рожа кислая была. Ну Греттка, змея подколодная. Расчухала, что придётся передком поработать ну и… Ах ты ж тварь, мало, что справных мужиков порешила ни за что, так ещё и меня с братаном приплела, кровью их невинной замазала…"

Глава 5
Жить стало лучше, жить стало веселей…

Алекс.21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     Ночные дожди начала лета отшумели и солнце вновь взяло свое. От тепла и влаги вся зелень рванула вверх и на хуторе пошла чередом обычная крестьянская жизнь. От драки я оправился очень быстро, намного быстрее Грига и остальных. Вскоре кроме отметины оставленной волколаком, все шрамы на коже не просто затянулись, а превратились в тоненькие, едва заметные белёсые ниточки. Слабость исчезла, как только явная перестройка тела, спровоцированная кровью Грига, закончилась. Если дальше она и шла, то мало-помалу, незаметным фоном. Ну, по крайней мере, я так думал. Особо не заморачивался, изменить ничего нельзя, значит надо принять, но постараться побольше сохранить в себе от себя любимого, ну и просто от Homo Sapience. Впрочем, особой "звериности" не чувствовал, по крайней мере, крови младенцев по утрам организм не требовал, Ринка вон, и та непокусанная бегает. Вот мясо с кровью на обед шло на ура. Так я и раньше полусырым мяском не брезговал. Другое дело, что знал, где и у кого брал. Так то элементарная забота о собственном здоровье. Вот и сейчас, обнаружив на тарелке покрытую аппетитной корочкой, но явно едва прожаренную изнутри тушку зайца, вопросительно посмотрел на Лизу, но та вздернула носик и ничего не сказав, вымахнула на общий обеденный стол огромный противень со скворчащими кусками оленины, обжаренных с луком и черемшой. Хмыкнул и закончив безмолвный диалог незримым пожиманием плеч впился зубами в сочное мясо. Ну поймали пастухи пару зайцев для хозяина страшного да ужасного. Может намекнула мама Лиза, может просто приказала, а может и сами… так когда домой несли и маме Лизе отдавали, знали кому жаркое достанется. Посчитаю за своеобразное спасибо, на подхалимаж-то не тянет, там анонимности не дождешься.
     "Только бы в демократию не удариться. Даже на Земле девки мой п… мои уговоры прямиком мимо мозгов пускали. Эти то выслушают… вот только… Все равно, что папуасам северный полюс описывать. Сейчас я хозяин и хутора, и их жизней. В Аренге так и только так. Григ выжил, остальные мужики тоже, можно их выпустить и уходить. Язык худо-бедно выучил, даже знаю теперь, что Аренг-это только королевство, а не весь мир. Такие уж гримасы перевода. Одежда, оружие имеются, даже денег могу подсобрать. У этого куркуля сотня золотых нашлась. Сумма по здешним местам немалая. Побираться и кошельки на базаре резать не придется. Совесть? Я не напрашивался, сами напали, имею право на компенсацию. А они уж пусть дальше разгребаются… Как там у Руматы Эсторского?
     "…оставь нас и дай нам идти своей дорогой."
     Вот только не хочу я стоять с мечами и ждать, когда упадет дверь.[56]"
     Несмотря на тяжелые мысли, жизнь хуторянина-рабовладельца имела и привлекательные стороны, а порой была и просто великолепна. Рина добилась своего и пролезла не только в парилку, но и в постель хозяина, страшного и притягательного. В мою, то есть. С полнейшего моего согласия. Деваха зело аппетитная, ещё и кудесник обоерукий его величества веника! Такими не разбрасываются… Шутю мало-мало. Любовью, естественно, не пахло ни с какой стороны, но ночи стали гораздо веселее, а утреннее настроение существенно улучшилось. Ринка оказалась весьма любознательна и с удовольствием обучалась постельным наукам…
     Её гормональный угар продержался недолго, но когда схлынул, Рина обнаружила, что ублажая хозяина в постели получает массу удовольствия, а я оценил ее искреннее старание и желание потрафить. Наши-то земные девочки всё больше своей собственной персонкой озабочены. Или уж беспардонно деньгу зашибают. Вплоть до фальшивых оргазмов. Смешно, но наш с Олей-Леной земной сексуально-экономический треугольник на том чуть не погорел.
     Положим, созрела-то девочка уже давненько, в общении с парнями считала себя особой опытной и искушенной и к цели пёрла с деликатностью бульдозера. Ещё год назад ночью она весьма активно обжималась на сеновале со старшим сыном мамы Лизы и дело уже перешло к затяжным поцелуям вдобавок к жадным, липким от вожделения, ладоням под юбкой, но бдительная мама Гретта заявилась совершенно не вовремя. Свидание закончилось розгами и жестким постом на седмицу. Через три месяца, когда отец обменял несостоявшегося кавалера на Рьянгу, Рина переключилась на Малика, очень уж хотелось вновь испытать захватывающее томление и жар тела, но вредный малолетка оказался коварен. На сеновале их поджидал Шейн. Завалив вдвоем роковую шмакодявку, они заткнули ей рот и задрав до подбородка платье, долго лапали не решаясь приступить к самому главному. Промедление вновь оказалось роковым. Ну чистый Голливуд.
     Сено складировали на чердаке коровника, пустого, по летнему времени и скрип открывающейся двери показался громом небесным. А дальше и вовсе попёр натуральный ужастик. Григ за волосы затащил в открытую дверь маму Лизу и, швырнув ее на кучу соломы, приступил к делу. Побелевшая от страха ребятня сидела наверху затаив дыхание. Получив свое, самец отвалился, рыгнул, заправил хозяйство в штаны и потянулся к висевшей на стене плетке. То ли он услышал дыхание, то ли шевельнулся кто не удачно, то ли мужик просто мазнул глазами и заметил три пары широко открытых глаз… Целый месяц троица вместо завтрака и ужина получала по десятку розг и ночевала в свинарнике. Все три мамы втихомолку их подкармливали, нещадно гоняя на глазах у Грига. Заодно мама Гретта прочитала Рине полный деревенский курс сексуальной грамотности. Кстати, что такое тычинки и пестики дочь кузнеца и бывшая шлюха-маркитантка не знала…
     В общем, напрашиваясь на близость, Рина примерно представляла, что ее ожидает. Хуторская девка не сомневалась, что молодой, полный сил мужик имея под рукой столько молодого доступного мяса, спать в одиночестве будет не долго. Так почему не она? Страшно? Да за такие плюшки, можно и потерпеть. Маме Зите вон как достаётся, а она всё равно злится на маму Гретту, когда папа Григ ту выбирает, а с мамой Лизой вообще подралась.
     Быть с пришлым оказалось… здорово. Даже просто спать с ним в одной постели Рине нравилось просто до тихого ужаса… Впрочем, жертвенностью тут не пахло изначально, девочка прекрасно понимала, что утрата девственности резко снизит ее стоимость на рабском рынке, а значит появлялась надежда остаться на хуторе. Еще хозяин действительно на нее запал…
     Вот удовольствие от, так сказать, процесса оказалось действительно нежданным подарком. Нет, ни о каком сопротивлении желаниям хозяина речи не было и быть не могло. От одной мысли о развлекухах типа "бревно в постели", "отстань голова болит" и прочих околопостельных приколах земных женщин, любая рабыня-наложница просто бы обмочилась от страха, а то и грохнулась в обморок, но даже до первоходки Рины дошло насколько отличается Чужак от отца и других мужиков, что видела она в своей коротенькой жизни.
21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     Зита все утро не находила себе места. Она своими руками засунула дочь в постель к Чужаку. Это только самоуверенная малолетка считала сексуальную атаку на хозяина собственным решением. И какая разница, что так лучше для всех! Дочь ведь. Пусть она уже перешагнула возраст невесты и душой и телом. Пусть рабский помост, не раз упомянутый чужаком, не сулил счастливой семейной жизни. Есть еще всемилостивая Богиня, она никогда не забывает своих дочерей.
     Чужак пришел в себя три дня назад. Но только сегодня его зубастая неподкупная охранница, готовая загрызть любого посмевшего подойти к заветной двери, вернулась в облик добродушной шерстяной игрушки, согласной катать на себе малышню, бегать за палочкой и выпрашивать умильным взглядом косточку повкуснее. Три дня только Едек входил в Хозяйский дом. Он перебрался туда с сеновала вместе с Алексом, но сейчас там только ночевал и таскал днем  еду несчастной затворнице. Бабы конечно взяли его в оборот, особенно Лиза. Поросята ее епархия, а хозяйскому порученцу пришлось заменить выбывшего бойца. Столь резкое понижение статуса пацану не нравилось, он это всячески демонстрировал и давно бы огреб неприятности на пятую точку, но… Нельзя же столь безрассудно относиться к единственному источнику стратегической информации.
     Как там Рина?
     Вопрос важный не только и не столько для Зиты. Не съест Чужак ее дитятю, а ублажать мужика—извечное женское предназначение, все там будем, потерпит, Лиза с радостью бы заменила эту малолетку и совсем не из похоти, хотя по всем статям, кобель был первоклассный.  Общение с Григом, а после и со всей погребной троицей, надолго отбило радость и желание постельных утех. Жизнь хутора, и совсем не плохая в последнее время жизнь, оказалась в руках Чужака. А головка и прочие причиндалы они же атрибуты мужской гордости весьма серьезно влияют на мозги нормального мужика и имеют далеко не последнее значение в его жизни. Мужик он и есть мужик, а значит от старания и терпения глупой девчонки сейчас зависело если не все, то многое в жизни и хутора, и хуторян. Едек же только нагнетал любопытство. Наконец, Лизе это надоело и она схватив за плечи, потрясла насупленного пацана:
     —Говори давай, да воткнет Богиня что-нибудь острое в задницу тебе и твоему папаше!
     Пацанчик, вдумчиво почесал упомянутую часть тела и, наконец, разродился:
     —Да орет она! По пол ночи орет, потом чумная по дому бродит. Одну комнату целый день убирала. А сегодня утром визжала как резанная. Я вскочил, думал свинью колют. Совсем уже спать не дает.
     —Хозяин не дает?
     —Ринка ваша полоумная. Ночью орет, днем то ржет надо мной как подорванная, то словно ляльку трясет да крутит.
     И окинув опешивших мамок сердитым взглядом, отправился к поросятам.
     …Лиза промыла крупу и поставила ее набухать. Дичи сегодня не было, но девки, поздно вечером вернувшиеся с коровами, притащили целую корзину и котелок лесной земляники. Котелок! Повариха улыбнулась вспоминая, как седмицу назад в пастушьи лапки попала столь дорогая вещь, как медный полуведерный котелок. Да Григ этот котелок ей на голову бы одел, узрев его у пастухов. Чужак же посмотрел на накладывающих в плетенный короб вчерашнюю кашу подпесков, как на идиотов и ядовито поинтересовался у Лизы—специально она отбирает в пастухи безруких лодырей неспособных сварить кашу с копченым мясом и надоить чуток молока на обед, или ей доставляет особое удовольствие столь ранним утром шурудить на кухне? Лиза и так-то нервничающая от нежданно раннего появления хозяина, застыла соляным столбиком и лишь проводила удаляющуюся к душу фигуру открытым ртом да глупо лупающими глазами. Детки опомнились первыми. Кашу и туесок они злостно зажали, но переложили ее в котелок. Отсутствие сыра бедных пастушков не больно-то огорчило. Ещё бы, полученный шматок копченой оленьей грудинки оказался гораздо больше обрезков честно уворованных для них мамой Лизой да и выглядел куда как аппетитнее. Впрочем, детки прихватили и их. А глиняный горшок для молока пришедшая в себя мама Лиза у малолетних бандитов успела отобрать. Для молока и берестяной туесок сгодится. За час-другой молоко сквозь плотное плетение не убежит, а хрупкий горшок на кухне целее будет.
     …Дневные кухонные заботы прервало появление зевающего Чуда-Юда. Ринка, сонная, словно после завтрака не прошло больше двух часов, выползла из хозяйского дома. Передернувшись от утреннего ветерка она улыбнулась маме Лизе, прихватила стоящее возле крыльца ведро и отправилась к колодцу. Оторопевшая повариха даже не сообразила послать хозяину земляники с сонной засранкой.
     Видать врут, что мысли распространяются быстрее радиоволны, а может всегда ответственный Едек в этот раз из вредности или лени "не нашёл" маму Зиту, но она опоздала. Примчалась дыша словно лошадь после дикой скачки и тут же приступила к допросу свидетелей.
     —Ну?—взбешенная мамаша была готова трясти ехидно лыбившуюся товарку как грушу.
     —Да цела твоя Ринка. Цела и здорова. Я такой довольной рожи сто лет не видела…
     —А?…
     —Чего ты хочешь от ребенка? Мал он еще такое понимать. А хозяин, видать, сладким мужиком оказался,—Лиза уже откровенно ржала,—или ты сама под умелым мужиком не орала? Ой, придется нам твоей шмакодявке руки целовать.
     Зита замахнулась на нее мокрым полотенцем, видать, зависала с утра в прачечной, привычная ежедневная хозяйственная рутина не требовала постоянного контроля, а новый Хозяин не приставал по мелочам, но сидеть сложа руки хуторянке просто не могло прийти голову. Смеющаяся Лиза спряталась под навесом летней кухни, Зита, словно сбрасывая тяжкий груз, кинула полотенце на ближайшую лавку и ринулась в бой.
     —Мама!
     Казалось от торможения задымились подошвы, Зита повернулась на голос, за ее спиной из-под навеса выскочила Лиза.
     —Мама,—из дверей хозяйского дома вышла одетая в аккуратное рабочее платье Рина. Вслед за ней на крыльце появился хозяин. Девушка опустилась на колени, в позе полной покорности: голова склонена, кисти рук сцеплены за спиной. 
     Щелк!
     Незнакомый маленький замочек мгновенно прикрепил конец широкого плетеного поводка к ошейнику Рины. Второй конец остался в руках у мужчины. Удивленные до онемения женщины замерли в ожидании. Повинуясь несильному рывку ремешка, девушка поднялась и чуть опережая хозяина подошла к Зите. Опустившись перед ней на колени, она мягко обхватила тонкими пальчиками руку женщины и легко коснулась губами сначала запястья, а потом внутренней части ладони.
     —Будет помогать всем троим, но в первую очередь на кухне. Учить всему. Мне глупая постельная игрушка не нужна. Гонять и учить. После учёбы гонять по новой. Жестко наказывать за малейшее непослушание и лень. С ошибками сами решайте. Но спрос будет с вас троих. Гретту новым подарком сами обрадуете.
     Ошеломленные женщины ещё при первых словах автоматически опустили глаза долу и распрямились лишь когда хозяин скрылся за углом дома. Зита сжала в ладошке конец рефлекторно пойманного поводка и неуклюже шлёпнулась на лавку. Рядом тут же пристроилась Лиза. И только Рина так и осталась на коленях. К мелким чудачествам Чужака на хуторе уже привыкли. Удержались же, не рухнули на колени. Подобное выражение покорности и почтения хозяин ограничил первым дневным приветствием. В неизбежных сложностях и исключениях общего правила ушлые бабы разобрались достаточно быстро, молодняку тоже долго объяснять не пришлось. Да, удивительно, непривычно, но они хозяину не указ, да и для жизни так гораздо удобнее…
     Но Хозяйский Поводок…
     Накликала Лизка-дура…
     Ритуал подчинения Личной рабыни родился столь давно, что, казалось, он был всегда. Описание откопали в древних манускриптах тех таинственных времен, когда рабство во всех видах существовало в любой цивилизованной стране. Как ритуал возник и что, собственно, означал, не то, что забылось, просто особо никого не интересовало. Красиво, таинственно, овеяно сумраком времен и мудростью предков… Вот и пришпилили к делу хоть и низменному, но весьма-весьма нужному. Чтоб долговые не гоношились и пахали, что те лошадки, управлять ими должен такой же вечный должник, но приближенный к телу хозяина. Самое смешное, что особого значения не имеет к уху тот приближен или к чему-то, что расположено пониже пояса… Верность и старательность вполне обеспечат всеобщие страх и ненависть. Старое как мир "Выделяя, Разделяй и Властвуй"…
     В единое мгновение Рина взлетела на самый верх рабской иерархии. Личная рабыня хозяина! Не постельная игрушка-наложница, чье ненадёжное влияние зависит от хозяйской прихоти-похоти. Личная таких шлюшек на завтрак кушает. Она Старшая. Такое у умного хозяина передком не выслужить. В епархии господина ей подчиняются все. И сервы, и даже нанятые по договору свободные. Они, конечно, могут задирать нос, а особо тупые ещё и презрением обливать с высока, но… Голосом Личной приказывает сам господин…
     И девчоночка не ступила. Мамины поучения мимо красивеньких ушек не пропустила и потому сделала всё правильно. И ремешок нужный вовремя Чужаку подсунула, и обряд принятия ученичества выполнила безукоризненно. Столь же старинный и нерушимый, как и обряд подчинения… Ученик полностью передавал себя в волю наставника.
     Редкий обряд. Гильдии совершали его только при обучении самых талантливых учеников и только самым тайным секретам. У ремесленников обряд проводил лично Старшина гильдии, у вояк и наёмников старший командир отряда. Рабам же хватало воли хозяина.
     Зита перевела дух пытаясь усмирить скачущие бешеными блохами мысли. Следом за товаркой столь же красноречиво вздохнула Лиза. Она пристроилась у женщины за спиной положив руки ей на плечи и не сводила взгляда с новоявленной ученицы. Так и не совладав с собой, Зита резко извернулась всем телом сбрасывая с плеч непонятную тяжесть… Сильного рывка поводка Ринка никак не ожидала и взвизгнув непроизвольно боднула лбом материнские колени. Из-за спины донеслось оханье отшатнувшейся проч мамы Лизы. Но Зита уже очухалась… Обхватив остриженную головку дочери, она ненадолго прижалась щекой к затылку. Быстро нащупала незнакомую защелку, ничего сложного, просто необычная бронзовая штучка, нажала на пружинящий край и отцепила поводок. Потом несколько раз обвила тонкую талию девчонки плетенным кожаным ремешком и скрепила его концы защелкой.  Знак статуса и одновременно учительская плеть для наказания нерадивой ученицы. Выпороть личную рабыню розгами или рабской плетью может только хозяин.
     Сплавив нежданную, ну кому как, ученицу, Зита поспешила в огород. Радость из неё буквально пёрла… Всё получилось! Первую, пусть и не слишком прочную петельку набросить на Чужака таки удалось. И конец той верёвочки она ещё подёргает…  Мало по малу, а там… Затащила в храм Богини самого Грига. А он тогда хоть куда мужик был, не этому щенку чета. 
Алекс.21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
     Жизнь продолжалась. Едва встав на ноги, поинтересовался мужиками и понял, что и те отделались гораздо легче, чем показалось в пылу драки. Григ просто потерял много крови, но ни переломов, ни серьезных ран. У Рэя всего-навсего треснула кость голени. Сложнее оказалось с Ларгом. Сотрясение мозга штука темная. Если, конечно, было что сотрясать. Однако санатория на дому решил не устраивать. Не те клиенты. Таким труд—лучшее лекарство. А если от преждевременного ударного труда один поглупеет, другой захромает, а третий похудеет, беда невелика.
     Временно переселил Рэя в опустевший амбар. Хоть на цепи, зато ступеньки отсутствуют, пусть на костыле прыгает… На следующий день после выздоровления затеял строительство  загона. Огромный и вытянутый, похожий на североамериканский ловчий кораль для мустангов. В свое время, Майн Рид своим "Всадником без головы" меня буквально очаровал. Много позже, перечитывая книгу уже в студенческие годы решил, что не менее трети славы стоило бы отдать переводчикам старой советской школы, но первое, еще детское, очарование не забылось. Вот и вспомнил мелкие подробности быта простых "американцев ирландского происхождения".
     Днем мужики работали на месте сооружения загона. Ларг рубил на жерди тонкие деревца, бледный как лунь Григ таскал срубленное к Рэю, тот обрубал сучья и счищал кору. Готовые жерди старшие подростки оттаскивали к отмеченным заранее деревьям и намертво вязали к ним сыромятными ремешками. Там, где расстояние между деревьев оказалось слишком большим, Шейн вкапывал столбы. Загон получался… странный, большие деревья и тонкий подлесок с кустами внутри огороженного пространства остались нетронуты, вырубили только никчёмную мелочь.
     Сегодня рабочий день затянулся. Гретта давно увела ребятню на ужин, а я все бродил по стройке словно тень отца Гамлета. Что-то не вытанцовывалось… Великий и ужасный хозяин, что должен парить в недосягаемой выси, внезапно шмякнулся на землю. Приличный, даже по земным деревенским меркам, туалет, душ, баня, изничтожение вшей и блох, все это шокировало хуторян наповал и… быстро просквозило мимо. Мне казалось, что  чистые кроватям с простынями и сытную еду хуторская голытьба уже воспринимало как должное. Тюфяки набитые прелой соломой на жестких лавках как и пресную пустую кашу мгновенно забыли как глупый ночной кошмар. Все нововведения сочли глупой и расточительной дурью хозяина-размазни. Ну да, меня посчитали придурком и размазнёй. Угрюмый грозный вид больше не никого не пугал, да и поблёк он в последнее время… Пугать народ грязными потными телесами и мохнатым рылом не мой стиль. "Самодеятельный теянтер ужасов" нагнал было сильной жути, но ненадолго.
     Хуторяне привычно впахивали на огороде, в коровнике и даже успели сметать несколько вполне приличных стожков, но строительство загона сочли непонятной и никому не нужной хозяйской блажью. Прошлой ночью я прошёлся по местам трудовой славы… Потолкал, попинал, подёргал. Без особых усилий оторвал три жерди и завалил пару столбиков.
     Странно, но особо я не расстроился. Что-то такое и ожидалось. Дядька Карл и душка Фридрих хоть и ненавидели лапотную Россию всем пылом своих вовсе не пролетарских душ, но экономистами-политологами были всамделишными и в вопросах управления толк знали. Извечные "Кто виноват?" и "Что делать?" я послал лесом как неактуальные. За что боролись, так вам и надо…
     Вернулся на хутор, ласковыми пинками разбудил Шейна и пристроил к делу. Розги вместо завтрака. Пошло, но действенно. Шейн потрудился над спинами и задницами вчерашних работничков ножа и лопаты с огоньком. Дёшево и серд… доходчиво, что называется, в лоб, даже последнему дураку доступно…
     Противно, аж скулы сводит.
     "Все же мелкий крестьянин-единоличник жлоб, по определению. Мелкое, пакостливое быдло. Тупик. Его мечта-полностью замкнутое самодостаточное хозяйство, пусть бедное, но чтоб главней него только петух в курятнике, потому как светилом командует и больше всех на хуторе жён имеет. Его место здесь, в вонючем феодализме и нефиг тащить "это" в светлое капиталистическое будущее. Правильно их большевики давили в коллективизацию. Хотя почему только большевики. Их давили все. Англичане, когда сгоняли с земель ради овечьих пастбищ, американцы, когда крупный латифундист разорял мелких фермеров и отбирал их земли ради нефти. Или же создавал совхоз имени себя любимого, где мелкий, но очень гордый бывший землевладелец с огромным "миротворцем"[57]на хорошенько вздрюченной заднице пахал не так как хотелось, а так, как сказали. То-то они всю жизнь столь нежно и трепетно обожают свои ягодицы.
     Великая Российская Империя не исключение. Первые необратимые метастазы в ее теле возникли из-за дебильных игр с крепостным правом и крестьянской общиной. Безграмотные бездельники-помещики устранились, в экономику ввалились дурные "лишние" деньги, а производство хлеба и прочего попало в руки столь же безграмотных, не имеющих ни земли, ни оборотных средств, но предельно хитрожопых куркулей. И не землицу они любили, не по ней плакались. Свое! Свое, мелкое, отсталое, просто убогое, но свое. Столыпин попытался изобрести нечто утопическое и до жути убогое вдогон уходящему поезду. На ёлку так и не влез, но задницу ободрал…
     Григ клал и на Литара, и на Морана I, и на весь Аренг. Он вовсю королевил на Хуторе Овечьем. Самый-самый, Земляной Пупок и прочее, прочее, блин-н-н… И как любое безграмотное быдло изгадил все, до чего дотянулся. Ни одного вола на почти семьдесят гектаров хорошей пахотной земли. Всё тягло—две старых кобылы и рассохшаяся деревянная козюля вместо железного плуга. Кузнец, блин!
     Вот и мыкаюсь. И бабы, вроде как, работящие, но блудят, что коровы на льду. Выживают оне… Разучились жить-то… Ни сил, ни смелости поверить, что не нужно пресмыкаться, хитрить, изворачиваться, бояться.
     Зита, Гретта, Лиза, мой личный исполнительный триумвират облажался…
     Это  я облажался. Рассиропился. Бросаюсь от берега к берегу, что дерьмо на перекате. "Красный директор" на заре СССР, блин-н-н-н. Полное революционное понимание момента и ни капли нужных знаний.
     Умницы-разумницы. Вожжи им в руки чуть ли не силком пихаю—а бабьё кто в лес, кто по дрова. Григ хоть на плуг мог жать со всей дури, да брагу жрал вместо "гениальных свершений". Всё польза… Может и мне… в доме засесть… с Ринкой? Не-е-е-е… Совесть живьём загрызёт. Или не совесть? Может это стыд за собственную никчёмность? Чтоб меня! Такого крутого перца из светлючего будущего сделали тупые средневековые шлюхи! Если честно, я был уверен, что Хутор бабы, худо-бедно, вытянут и без меня. Пусть скорее худо. Башка у них в последний месяц кругом. Чай, натуральный хуторянский переворот провернул. Не кóрысти ради, жизни собственной сохранения для, но, один хрен, взбаламутил тихий омут, хлебаю теперь…
     Впрочем, задницей чую, Григораша со своими прожектами через год-два, всё одно, и сам бы сдох и хуторок пустил бы с молотка. Остальные… ну, думаю, что сильно хуже им бы не стало, сложно это… Хотя, что я могу знать, благополучный мальчик из светлючего будущего…
     Побоку… Если б да кабы… Как там Борисыч учил: "Фишки взял—играй! Плакаться и искрить это всё потом, за кадром". А потому… Жалеть этих змеюк себе дороже. Того и гляди, внутрихуторскую войну устроят… Так и сдохнем хором жалея друг друга, а я домой хочу.
     Может нахрен продать это человечье стадо пока не поздно?! И Рьянгу до кучи?!
     Не-е-е. На куриц, положим, плевать, но с ентой собаченцией мы одной крови, одной стаи. А стая… это… это… Это стая.
     Ну, за всё про всё сотни полторы золотых кругляков как с куста. Или за всех?! Да Григова заначка до кучи. Заманчиво, аж зубы сводит."
     —Подойди.
     Мелькнувшая сбоку тень дёрнулась, потом медленно повернулась и скособочившись двинулась ко мне. Оглядевшись, узрел сзади в двух шагах кучу готовых жердей. Едва уселся, как из-за спины появилась Гретта. Сделала пару неуклюжих шагов и тяжело упала на колени. Опустила плечи, ссутулила спину и скукожившись уткнула взгляд в землю. Не смеет рабыня смотреть в глаза хозяину, но её тусклый потерянный взгляд я уловил. Сердце ухнуло пропуская удар, судорожно сглотнул, но… слов не нашёл. Дёрнулся не зная куда деть собственные руки и неожиданно для самого себя осторожно коснулся мягких коротких волос на маленьком затылке. Женщина всхлипнула и обмякнув уткнулась лицом в мои потрепанные берцы. Ощутил как затряслись плечи под жесткой тканью куртки и едва сумел выдавить:
     —Иди спать, Стойкий Оловянный Солдатик.
     Не смог больше. Мои слова—чужие слова чужого мира… Прибежища изнеженных, привыкших продаваться организмов. Где тело и душа на манер разменной монеты и понятия вместо чести и совести… 
     Не ожидавшая ласки Гретта судорожно сжала мои ноги и вдруг, вопреки всем правилам подняла лицо. В меня упёрлись широко распахнутые от удивления, мокрые глаза. Я впервые так ее назвал вслух, более того, слова вырвались на русском. Впрочем, такое и не переводится. На Аренге прямой перевод терял внутренний истинный смысл.
     —Тебе надо выспаться. Завтра опять длинный день и очень много дел. А потом я тебе расскажу кто такой Стойкий Оловянный Солдатик. Ты уж поверь, это не просто длинное нелепое и смешное имя… А сейчас беги, Рьянга тебя проводит, а я еще посижу. Устал, тесно мне что-то в комнате.
     Замолчал, сам не понимая зачем и кому говорил эти пустые и порядком подзатёртые словеса. Гретта было вскинулась, но вновь обессиленно вжалась мокрым от слёз лицом в мои многострадальные берцы. Строжайший запрет целовать и лизать обувь женщина помнила, но… она потерялась, не могла больше сдерживать накопившееся смятение и непроизвольно искала спасения в привычных поступках. Совершенно непроизвольно я вновь зарылся пальцами в мягкие, едва начавшие отрастать волосы. Гретта замерла настороженной птицей, но не ощутив агрессии расслабилась и замерла. Ещё через пару минут она отпустила мои ноги и почти неслышно встала. Вскоре нечаянный рабовладелец остался один.
      На хутор вернулся уже в сумерках. Вечернее омовение и дойку коров заканчивали Рина и Шадди, а мама Лиза доводила до слёз несчастных пастушек, застигнутых ею на пастбище при попытке подоить бедное животное грязными руками. В свое время Старших к чистоте особо и приучать-то не пришлось, скорее наоборот. Как только бабский триумвират уверился, что по делу тёплую воду и щёлок можно безнаказанно тратить в любых около разумных количествах, хутор накрыло безумие чистоты. Дни напролёт терли и скребли все, что можно тереть и скрести. Что тереть не получалось, пытались замочить в щелоке, чтоб простирнуть на следующий день. Едва успел выставить команду с шайками и щетками из оружейно-инструментальной кладовки. Глубоко любимые Лизой коровы шокировано мычали во время утреннего обтирания перед дойкой и ежевечерней влажной чистки специально изготовленными щетками по возвращению с пастбища. Доить неимоверно перепачкавшихся за день коров Сырная Фея запретила под страхом вечного отлучения от молока, простокваши и прочих вкусняшек. Для дойки, буквально из воздуха, возник специальный закрытый загончик, откуда невменяемую маму Лизу приходилось, по-первости, чуть ли не пинками гнать. Чуток опамятовав, ввела драконовские санитарные правила. Ребятня взвыла, но мама Лиза осталась непреклонна и глуха к народным страданиям, тем более, что грозный и ужасный я ходил и посмеивался.
      Так, пора прикрутить фонтан. Прихватил маму Лизу и прогулялся вместе с ней по обновленному коровнику. Едва так и недовоспитанная ребятня порскунула в разные стороны, попытался загнать ее пыл в полезное русло.
     —Плохо,—я уселся на тюк прошлогодней соломы, приготовленной для свежей подстилки, и насмешливо посмотрел на привычно опустившуюся передо мной на колени женщину,—ты словно взбесившаяся малолетка, что впервые вырвалась из-под родительской опеки.
     Лиза сникла. Она и не думала о похвалах, просто впервые с удовольствием занималась тем, что любила и знала. Что ж, за удовольствие приходится платить.
     —Не стыдно взрослой бабе в куклы играться?
     —…?—удивление прорвалось сквозь тоску от обиды и непонимания и даже приглушило страх наказания.
     —Сколько у нас ртов? На сыр, считай ничего и не остается. Да и его съедаем его больше, чем ты нового делаешь… Месяц, другой и закончим подъедать ярмарочные запасы.
     —Но, коровы…
     —Цыц, рабыня,—я хлестко врезал по плечу тонкой палочкой длинной в полтора локтя которую прихватил путешествуя по коровьему раю,—ты мне об этом должна была сразу сказать. Понравилось вкусненькое жрать, а все заботы хозяину?! Забыла как с мясом навертела…
     Плечо почти не болело, так, ныло слегка, синяк будет, но с ударом розгой смешно сравнивать, не говоря уж о плети, потому сразу забыв о боли, Лиза напряженно пыталась проследить за прихотливыми извивами моих мыслей.
     —Молчишь, ленивое животное. Привыкла хозяйскими мозгами жить. Посудой звенеть, коров доить, да на пастбище бегать и твои малолетки смогут. Долго ещё от настоящей работы ныкаться собираешься? Смотри, сыром-то можно и с поротой задницей заниматься.
     Ловите челюсть…
     Лиза оторопела. Дурой она не была, знала и умела гораздо больше, чем коров обихаживать да на кухне шуршать. Сыроварня, вообще, шла по разряду отдыха, что называется, для души. И к тупым закидонам самцов рода человеческого давно привыкла, и настоящую опасность, что называется, нутром чуяла… Не было сейчас в хозяйских нападках тупой злобы взбесившегося на пустом месте самца. Да и не особо она боялась мужицкого гнева. Так, неизбежное зло. Перетерпеть и забыть. И будь на месте малопонятного Чужака Рэй или Григ, она бы даже не взволновалась. Упасть в ноги, привычно стерпеть привычное избиение. Сколько раз это уже было… сколько раз ещё будет. Жизнь течет…
     —Все щенков под юбками прячете… Не боитесь, что в задницу вцепятся?
     Конец палочки больно уперся снизу в подбородок, заставил поднять голову и взглянуть в рассерженные глаза страшного меня.
     "Рассерженные?"
     Вымороженные до жестокости сильнейшим напряжением ожидания.
     Лизины мысли засбоили словно ноги у лошади перед нежданным препятствием и порскнули вспугнутыми зайцами в разные стороны.
     "Ну! Включай же мозги, Сырная фея. Сколько мне еще Карабаса Барабаса изображать?! А Карлсона даже не предлагайте, лучше уж буду Чудищем из "Аленького цветочка".
     Шевели мозгами, женщина! Это у Грига они давно превратились в кусок промаринованного винным уксусом мяса. Бравый ополченец после переселения в Хуторской всего раз попытался поступить по-хозяйски—добыл Рьянгу. Да и то ему просто сказочно повезло, хотя баран сделал всё, чтобы облажаться. Кота в мешке покупал. Ещё и заплатил самым идиотским способом, а такое сокровище отхватил. Узнал бы заводчик, так сам себя бы загрыз от злости и зависти. Вот и не верь, после такого, что дуракам везёт. Удача прёт буром. По дурному, иначе не скажешь…
     А хутор с самого начала его постройки тащили вы, бабоньки. Горбатились, да еще и козлов этих ублажали. Думай Лизка! Ты сейчас самая адекватная в вашей совсем не святой троице.
     Зита лишний раз мне на глаза не лезет. Подгадил ей сынок, ой как подгадил…Да и слишком уж кручёная она баба. Шейн не только худосочные стати от мамки поимел. Умишко она же приправила, хоть и в полной мере. Но после всего Зита еще долго не сунется с советами. Не дура, понимает, что нет ей веры.
     Я и не верю. Выверты крысёныша так, сбоку припёка, мелкий дополнительный повод для раздумий и подозрений. В крестьянской работе она больше на подхвате. Хозяйская жена, больше руками поводить, ежели что. Так что пусть Шейн зубками поскрипит под мамкиной юбкой, а я посмотрю так ли уж ее сильно от страха и переживаний корёжит, как она мне демонстрирует.
     Жизнь странная штука. Всего несколько дней назад мама Зита ради своего недопёска на верную смерть перла не задумываясь. Скрутил её тогда материнский инстинкт. На нервной почве, видать, слабину дала. А сейчас, поди ж ты, уже и варианты просчитывает! Впрочем, сам виноват. Выказал слабость, вот и огребаю сложности. Вполне заслуженно, огребаю, сам себя испугался. Как допёр, что нужно было не брагу вонючую жрать, да домашний теянтер низкобюджетных ужасов устраивать, а тупо садить упрямую бабу вместе с пащенком на колья, так и потёк, что гнилой помидор. Сам для себя сказочку сочиняю о неимоверной незаменимости лучшего менеджера всея Аренга сочиняю.
     Чего уж путного ждать от тупого попаданца. Я только тогда до самого донышка и прочувствовал, что другие они здесь. Руки, ноги, башка два уха—всё как у меня, а Sapience'ят иначе. Это как в матанализе—уравнение одно, но совершенно иные начальные условия и граничные значения. С ними по ихнему надо…
     Гретта бедолага, до сих пор пытается себя в кучу собрать. Ну не оказалось в той амбразуре пулемета. Амбразуры и той, считай, не было. Но самый настоящий Стойкий Оловянный Солдатик той ночью был, хоть и корёжил его столь же настоящий огромный страх. По самому краю прошла. Выдержало маленькое сердечко, не взорвалось кровавыми брызгами. Жива, цела и почти что здорова… Ну, а что всё это её, словно, по земле размазало… бывает. Просто силы кончились… что ли.
     Так, что твоя это амбразура, Лизка-скотница, только твоя…
     Драконово средневековье. Ну почему нельзя созвать нормальное производственное совещание, назначить их директорами, себя генеральным, выдать направляющий пендаль и пусть рулят. Все же так просто. Эти бабы, по мозгам, не хутор, совхоз-миллиардер не запыхавшись вытянут, вон как гамадрилов с яйцами вместо мозгов в руках держали, те до сих пор не поняли, кто определял политику партии. Мужики, ить! Папашку их с мамашкой да по башке коромыслом. От души и со всего маху… Столбы да опоры. Пеньки трухлявые! Сплошной геморр, да морока с расстройством. Мозги если и были, в стручки стекли еще в ополчении. Братаны-акробатаны… Туды его в качель, три разá в перехлёст да чере задницу с присвистом!
     Я тут бабам и нужен-то, чтоб гамадрилов дебильных гонять, на вышке бдить, да планты великих свершений измысливать. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы мешалось не сильно. Скажи им такое в прямую, ни в жисть не поверят, зато перепугаются до донышка и в такую раковину залезут, что хрен доорёшься-достучишься. Устали бабы юлой крутится, детей прикрывать, спины под плеть подставлять, да под самцов своих недоделанных моститься. Им в мечтах стена каменная мститься, как чудо великое. Отдохнуть… пожить спокойно… а тут я с мечтой и верой в прекрасное далеко… Цирк им вместо стены и опоры устраиваю. Жизнь… мать ее.
     Давай, Лизонька, давай, бабонька… собирай мозги в кучу.
     И… раз!
     Выход силой."[61]
     На безжалостно вздернутом лице блеснули задавленными слезами бессмысленные, затуманенные страхом глаза.
     "Ах ты ж сучка недотраханная! Лишка страху то, ай лишка! Ну как же, бабе мужика, тем более хозяина, бояться положено! Особливо если извечные женские штучки мимо кассы. Ишь как ресницами-то своим коровьими заслонилась. Перепуганная покорная рабыня безропотно ждет незаслуженного жестокого наказания. Станиславский бы удавился от зависти.
     Война и немцы. Детский сад, штаны на лямках и галстук бабочкой на заднице. Одно слово—баба…"
     Ещё удар сердца, веки с ресницами резко взлетели вверх и я напоролся на острый, внимательный взгляд.
     Выход волей.
     Сквозь страх и недоверие…
21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Ночь
     Нужно было бы Ринку будить—мыть любимого хозяина—ее прямая обязанность, но Алекс пожалел уставшую за долгий день соплюшку. Да и нужды особой не было, огромная бочка на крыше моечной, наверняка, полна хорошо прогревшейся к ночи воды. Хуторская молодь предпочитала уличные души. Без особых удобств, зато быстро и нет нужды драить потом моечную. Старшие, тем более на глаза не лезли. подальше от хозяйских глаз, поближе к кухне. Ежедневное мытьё местными пока воспринимали как излишнюю глупую роскошь. Огромная же деревянная купель, что Чужак приказал соорудить в моечной вызывала почти суеверный ужас. Хозяйская прихоть, привилегия-с, не для сирых лапотников. Посягательство на огромную лохань а ля Древняя Япония воспринималось хуторянами чуть ли не как святотатство.
     Прохладная вода ласково приняла усталое тело, подарила приятную легкость. Тусклый свет масляных светильников не напрягал глаза и впервые за нереально длинный день Алекса наполнил покой бездумья. Тишина, полумрак, треск горящих в печи поленьев и отблески огненных сполохов по бревенчатым стенам… Колготня последних дней отдалилась и он оцепенел растворившись в неспешно потоке времени.
     Из нирваны вытолкнуло неясное беспокойство, вслед за тем холод основательно остывшей воды рывком вернул все чувства. Дрова прогорели и печь рдела красными углями. Обострившийся слух уловил чуть слышный шорох в соседней комнате. Алекс насторожился, но тут же не услышал, а совершенно внятно, хоть и не понял каким образом, почуял, что грызущая во дворе очередной мосол Рьянга совершенно спокойна и вновь расслабился. Однако, в бочке уже было холодно, потому пришлось вылезать. Растёрся вместо махрового полотенца куском толстого грубого полотна и, как был, голышом, дошел до печки. Засунул в топку три больших полена, с непонятным интересом долго смотрел как их постепенно охватывает пламя и только потом соорудил подобие римской тоги из лежавшей на лавке у входа простыни. Еще раз оглянувшись на разгоревшиеся поленья, легко толкнул тяжелую дверь и перешел в предбанник, он же—раздевалка, он же—комната отдыха.
     Полностью раздетая Гретта едва заметно покачиваясь сидела на коленях у входной двери. Прямая спина, расправленные, слегка напряжённые плечи. Самую малость великоватые ладони безжалостно вцепились короткими ногтями в великолепные бёдра. И совершенно пустой взгляд. Услышав шум открывшейся двери, женщина медленно повернула голову и Алекса заворожило нереальное зрелище широко раскрытых глаз на неподвижном лице. Оживающих, начинающих блестеть и светиться жизнью.
     Стряхнув оцепенение, сделал широкий шаг и опустился на одну из широких пристенных лавок накрытых вытертой от старости оленьей шкурой. Повозился пытаясь сесть поудобнее. Потом  сполз на пол и откинувшись опёрся спиной о лавку. Совершенно неосознанно, Чужак устроился точно напротив огромных глаз. и негромко приказал:
     —Рассказывай.
     Гретта вздрогнула, медленно, словно в трансе повела головой. Склонилась, попытавшись привычно уткнуться лбом в хозяйские ноги, но полулежавший на полу мужчина чего-то такого ожидал и успел перехватить… Пальцы его правой руки жестко вцепились в короткие волосы, а левой он охватил женщину за талию.
     "Да пошло оно всё! Хозяин я или где?! Рабовладелец или так, погулять вышел?!"
Алекс.21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Ночь
     Пару минут возни, несколько удивлённых полузадушенных писков… и небольшая комната с тёплым полом из широких хорошо выглаженных досок превратилась в весьма комфортное и уютное логово. Устроившись прямо на голых досках я полулежал опираясь на задвинутый в угол тяжеленный сундук прикрытый неплохо выделанной огромной мохнатой шкурой. Ещё одну такую же, но старую я сдёрнул с соседней лавки и затолкал под спину. Моя добыча столь же удобно пристроила свою упругую попу прямо на полу у меня между ногами, соорудила из моих бёдер неплохие подлокотники, а живот превратила в подголовник. То ли женщина окончательно успокоилась, то ли смятение перешло некий предел, но выглядела она спокойно и даже весьма активно повозилась устраиваясь поудобнее в импровизированном кресле.
     Особой эротичностью наша обнаженка не шибала, хотя я с немалым удовольствием пристроил левую ладонь на приличных размеров мягкую грудь. К моему немалому удивлению, Гретта, несмотря на пятерых выкормленных собственным молоком детей и сорок с небольшим по земному счёту, ни заморенной непосильной работой и вечной беременностью крестьянской бабой, ни потасканной, вышедшей в тираж шлюхой женщина не выглядела. Впрочем, до своей погодки хозяйки "Домашней феи" хуторянка, не дотягивала. Уж больно живут бабы по разному… Или… нет?
     Большая грудь давно потеряла и упругость, и форму. Крестьянская работа не пощадила руки и, особенно, кисти, а частое применение рабской плети вместо массажа и притираний катастрофически испортили кожу на спине, но фигура не расплылась, не одрябла, а непостижимым образом обрела и сохранила манящие пропорции. И в дополнение правильные тонкие черты и нежная, хоть и слегка суховатая после всех жизненных перипетий, кожа лица.
     "Мдя-с. А приятная, позвольте заметить… тяжесть. На парочку дней пораньше и… А теперь вот, спасибо старательной девочке Рине, сохраняю индейскую невозмутимость а ля Гойко Митич[62]обратившись в Одно Большое Ухо. Уж больно интересные вещи мама Гретта рассказывает. Ещё и интересно рассказывает-то. Куда там косноязычному задаваке Шейну."
     Разговорил бабу, хоть и не сразу. Она после моего доморощенного ужастика места всё себе не находила, ходила как пустым мешком из-за угла прибабахнутая. Еле-еле расшевелил. Строго по наставлениям вычитанным на досуге в научно-популярных книжонках по прикладной психологии начал с мелкого и маловажного. Вспомнил, как Ринка хвасталась, что тот красивый поводок сплетён по старинным канонам, потом то дурацкое дневное представление, ею же, вроде как, придуманное и выморщенное у меня, буквально, кровь из носу…
     "Как инте-е-ере-е-есно! Ах как славненько легло в общую канву наивное, чуть театральное и трогательное до слёз материнское напутствие мамы Зиты. У меня все хитро-мудрые вопросики из башки словно мусор ветром вымело. Онемел аж. Ладно, Гретта спиной ко мне лежит, да и не до меня ей, совсем уж в себе потонула…
     Мдя-с. Дурачок ты, однако, Твоё Оборочество. Сколь уже на хуторе торчишь. Баньку с туалетами да жрачку от пуза замутить хватило мозгов, а вот просветить тех, кому ты поперёк привычной жизни ни с того, ни с сего плюхнулся… Одно слово, попадун-попаданец! Ринку в постельке попытал слегонца словесно, а как поведала дева невинная, что свет впервые увидела на этом самом хуторе и дальше ближнего городка нигде не была, так и…
     Порасспросить старших баб,  да с самого начала, да с пристрастием, карма, видать, воспротивилась. Оно и понятно, воротá новые сгородить енто да, енто сразу кормильца-поильца, да работника справного видать. "Весомо, грубо, зримо". Прям дежавю какое-то. Сколько лет с Оленькой кувыркался всяко и разно со всем усердием, да с полным удовольствием, пока девка не вывалила на тебя же свою ну совсем не простую историю?! Туды её в качель, трижды в перехлёст через плечо, да коромыслом!
      А Гретта уже и без моих вопросов рассказывала"
     Я с отвращением пережёвывал осознание собственной тупости и не сразу услышал, что Гретта продолжает рассказывать уже без моих туповатых вопросов. У неё внутри словно плотину прорвало… 
Аренг.Пятнадцать лет назад.На пути в Пограничье
     Спускать шлюхе трактирную подставу Григ не собирался, за этакие подвиги беспутной лиходейке самое место в безымянной могилке чуть в стороне от проезжего тракта, но больно уж не хотелось терять жалованные королём земли. Да и обошлось всё… Ещё и прибыток. Братку, олять же, без бабы оставлять не стоило. Во избежание, так сказать… Вечером у костра приговорив кувшинчик затрофееного вина братья решили обойтись поркой, а для острастки припугнуть рабским ошейником.
     Целых две седмицы небольшой караван из четырёх добротных купеческих фургонов ехал с немалой опаской. Первой повозкой правила Гретта. Ещё два шли без возниц, один за другим на чомбурах. На козлах последнего ехала Зита. Братья же лёжа в обнимку с арбалетами на крышах первой и последней повозок старательно бдили опасаясь погони.
     За недолгое но весьма насыщенное пребывание в трактире Зита уяснила, что уготовила ей судьба. А сейчас Великая Богиня подкинула непонятное пока что-то. Неудавшейся трактирной подавальщице широкого профиля хотелось не просто покрепче приткнуться к компашке переселенцев, она была готова на всё, чтоб врасти в маленькую, но далеко не бедную семейку. Тем более, оба мужика явно холостяковали.
     От принудительного общения с мерзким купчиком и его наёмными охранниками девку избавили столь радикально, что перепугали чуть ли не до усёру. Однако Старшинá не спешил надевать на неё рабский ошейник, хотя в сундучке под козлами самого большого фургона Зита усмотрела их не меньше десятка, да и по ухваткам чувствовалось привычное умение управляться с рабами. И ещё. За целую седмицу Григ порол всего два раза да и то розгами.
     Едва встали на первую после трактира ночёвку, новый хозяин нетерпеливо затащил Зиту под высокий фургон ещё на ходу задирая на ней подол сарафана. Навалился лишая дыхания и одним грубым рывком насадил на свою окаменевшую от желания плоть. От страшной боли ржавой пилой резанувшей между ног едва не погасло сознание, но Зита всё же барахталась изо всех сил пытаясь сдёрнуть с лица плотную грязную тряпку. Для перевозбуждённого от пережитого во время кровавой бойни ужаса и злости на сестру Грига ощущение трепещущей от страха беспомощной добычи оказалось той соломинкой, что переломило спину верблюду. Он разрядился сразу, одним выстрелом и нелепо обмяк на распяленной бабе. Уже не надеясь, она ещё раз рванулась, пытаясь освободить из капкана в который превратился подол сарафана хотя бы руки и… из последних сил выдернула запрятанный глубоко в заднице Богини ДжекПот!
     Хватка насильника ослабла, Зиту била крупная дрожь, но отчаяние придало сил и девке удалось перевалить неподъёмную тушу на спину. В минуты нешуточной опасности мозги заработали беспристрастно и предельно чётко. Бежать нельзя. Так и сдохнешь бесправной "шлюховатой прислугой за всё" в очередном занюханном трактире, если ещё раньше твой обглоданный скелет не растащит на косточке зверьё в ближайшем лесочке…
     С треском распахнулся на объёмистом брюхе жилет-безрукавка. Потом Зита, торопясь как на пожаре, полностью сдёрнула с тяжело дышашего насильника штаны, следом улетел разорванный по шву сарафан…
     Григ прочухался от непривычных, но приятных ощущений в самом важном для настоящего мужика месте. Что-то влажное, мягкое и неимоверно нежное ласково теребило предавшую его плоть… И он уже чувствовал, её шевеление. Потом её ласково, но непреклонно охватило то самое мягкое, нежное…
     Исчерпав остатки сил, на смеси страха с упрямством и надеждой, Зита всё же раскочегарила нового хозяина и смогла удержать его на гребне почти два часа, пока зов на изрядно запоздавший ужин не спас сильно-могучего самца от надвигающегося конфуза…
     Новые товарки успели доесть за мужчинами остатки ужина и пока сытый Рэй с ленцой пользовал Гретту, пристроив её поверх лежавшего у самого костра бревна, Зита перемыла посуду и сварила кашу, чтоб утром выехать без задержек, а недовольно бурчащий Григ всё бродил по стоянке. Почти непроглядная темень перед которой небольшой костерок откровенно пасовал не позволяла найти к чему придраться и взбешённый Григ под неторопливое хеканье младшенького отчётливо понял, что прям-таки вожделеет вдумчиво и затейливо отодрать свежую шлюху, но…
     Донёсшийся от костра довольный крик словно толкнул мужика. В голос помянув Богиню вместе с нечестивыми дергами, он ухватил за грязные спутанные волосы завизжавшую от неожиданности Зиту и поволок перепуганную девку к последнему фургону, где имелся запас хорошо просоленных розг. Если тупую и упрямую бабу время от времени не учить, она так и останется поленом, место которому в самом вонючем солдатском борделе.
     —Цыц, шалава,—Григ больше для порядка пнул мгновенно заткнувшуюся Зиту и отбросив окончательно измочаленную розгу направился к костру, откуда за экзекуцией с интересом наблюдал Рэй.
     —Поменяемся, братан? Похоже ты неплохо разогрел бабёнку,—младший дёрнул за волосы неподвижно лежавшую ничком с задранным подолом Гретту.
     —Хренушки, братка, не про тебя сучка, ты и эту-то с толком оприходовать не можешь. Спать иди.
Алекс.Мысли вслух.21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Ночь
     Рабы и рабство не совсем то, что столь осторожно, не дай гороно, детки перепугаются, описано в учебниках древней истории. И разительно отличается от художеств общепризнанных литературных классиков.  Странно, что столь сложную и неоднозначную формацию изучают чуть ли не в младших классах. От стыдливости, что ли… Без выработанных за сотни лет правил обращения с двуногой говорящей скотиной хозяйственнику никуда. Человеколюбие, христианско-мусульманские и прочие религиозные выверты здесь совершенно не причём. Не говоря уж о таких фуфлогонах как общечеловеки и прочие политики. Сплошная экономика да политэкономия, которую правильней было бы называть политэкономикой. Это есть многие сотни лет и люди в этом живут. Ну это целиком моё, как любят выражаться интернетзависимые, моё ИМХО, конечно же. Жаль только, что расстояние до ближайшего монитора дерг измеришь… Потому и слушал с неподдельным интересом "много нового и интересного"(c). После чего собачья сбруя уже не выглядела горячечным бредом обкурившегося садомазохизма. Не говоря уж о том, что серьёзный рачительный рабовладелец, а других считай и нет, ибо долго не живут, несколько отличается от хозяев рабыни Изауры. А уж я со своими самопальными ужастиками и вовсе лох педальный. На здесь и сейчас мой квалификационный предел Оля-Лена.
     При всей полезности и удобстве, раб, особенно в дороге, животное опасное и требующее немало внимания и умения. Хотя без сноровки и с обычной коровой никуда… Да одной порки  столько видов… Смешно?! Вряд ли, скорее прагматично и предельно функционально. Противно? Возможно, но "жить захочешь, не так раскорячишься"(c)… А уж к садомазохизму и прочему сексу все эти сложные тонкости вкупе с тонкими сложностями отношение имеют весьма мимолётное.
     Дорожных рабов, тех что при тягловой скотине  секут только по спине. Иначе ни в седло, ни на козлы, а значит вместо работы, сплошные убытки. И заставлять чревато. Заражение крови и гангрена, что при средневековых-то лекарских реалиях… Гужевых же, которые груз пёхом на собственном горбу прут, порют строго по нижней половине ягодиц. Сидеть им не положено, а спина и бедра в работе.
     Удивился, было, что Гретта о порке говорит так много и подробно, но быстро допёр, что учит она меня, потому как… да потому же, что в тот самый раз на рожон без оглядки поперла. Потому как знает, что по сдуру да по злобе можно не только х… сломать, а и людей угробить.
     Пряников рабам, вроде как, не положено, политграмотой их не проймёшь, потому кнут, практически, единственный акселератор. Хотя основной рабочий инструмент при наказании не кнут, а розги. И дёшево, и шкуру рвут в меру… а всякие хлыстики, хлопушки и прочие "широкие мягкие ремни не уродующие кожу"(c) от лукавого… Или же гаремно-бордельная практика, дело здесь хоть и не вполне почтенное, но весьма серьёзное, сложное и прибыльное. Настоящий кнут, он для серьёзных наказаний, после него ценное имущество выхаживать, а то и заменять приходится. Даже рабскую плеть для наказания используют только прибабахнутые мудаки типа Грига. Ну и лохи. Прям как я. Особливо педальные, которые вместо подумать педали крутят. 
     Странно, если в машине сцепление найти не судьба или газ с тормозом путаешь, то ты дурак и неуч, а если умеешь правильно с работниками управиться, да заставить их усердно работать, то кровосос, людоед и, вообще, нелюдь, бога не знающий… Ну и прочего важного услышал немало. Почему серв, раб, холоп, нужное подчеркнуть, внимать хозяину должен стоя на коленях и почему не смеет без разрешения ни рот открыть, ни глаз поднять. Сплошная техника безопасности замешанная на психологии.
     Опять же убедился, что и тут я лох. Обыдно, да-а-а… Ринку, например, после постельного использования нужно не под бочек умащивать, а на цепь сажать, так чтоб до тушки моей спящей никоим боком достать ни-ни. Ну или запирать куда, при особом благоволении. Нечто подобное Джон Норман в своих "Хрониках противоположной Земли" довольно красочно насочинял, хотя и поехал мужик на сексе весьма основательно. Больно уж играми сабов со слэйвами от его книг тянет. Но те дурацкие игры, не более, чем дурацкие игры слегка здоровых людей и к реалу оные отношения не имеют. А вот бледная поганка в начинке пирога поданного с утреца любимому хозяину как эксклюзив от личной-доверенной-стократ-проверенной поварихи вполне реальна и, опять же, вполне смертельна. А всех делов-то, что мужик вчера не слишком аккуратно обошёлся с её единственной любимой внучкой. 
     "Такие вот пироги с котятами… Кто-то из известных, может даже великих, когда-то ляпнул с шибко вумным видом, что чем больше узнаёт людей, тем больше любит собак. Что он там имел и куда кому ввёл не знаю, но я, на отдельно захваченном хуторе, доверять, похоже, могу только собакам… Ну и самой мелочи. Пока. Может быть…"
Аренг.Пятнадцать лет назад.На пути в Пограничье
     Лежать голым животом на облысевшей от старости драной оленьей шкуре всё же лучше, чем на холодной влажной молодой траве. Кисти связанных в обхват колёсного обода рук слегка занемели, но Зита этого почти не замечала, как и стонов привязанной к противоположному колесу Гретты. Ей вполне хватало трудных мыслей о собственной судьбе, хоть и уверилась уже в своей везучести, когда поняла, что стелиться теперь придётся только под одного мужика. Не зря старалась, понравилась, значит, хозяину новая игрушка. Да так понравилась, что под себя подгрёб решив ни с кем не делить. Ещё радовало, что с умишком у Грига, судя по делам, не густо. Мало, что в смертельно-кровавой кутерьме оказался под бабой, так ещё и обиду потом, вымещал словно не мужик, а недопёсок-несмышленыш. Даром что здоров как бык, Гретку-то плетью чуть не до смерти отходил. Ну и в постели… вожжи самой пришлось хватать. За что и огребла. Ладно хоть розгами, видать, пожалел игрушку-то… Уже засыпая, окончательно уверилась, что угодила под благоволения Богини. Возможно так и было, поскольку дальше до самого Рейнска ехали спокойно.
     С Греттой сошлись быстро. Сначала Зита ухаживала за ней, пока та "болела" после порки. Потом Гретта старалась прикрыть, да перетащить на себя как можно больше дорожных забот. Вместе как ребёнки радовались, что ужасные следы рабской плети постепенно почти сошли оставив на спине едва заметные на ощупь шрамы… На том и зародилась настоящая женская дружба. За долгую дорогу Зита успокоилась и даже слегка отъелась. Переносить на двоих придурь тупых самцов вкупе с прочими дорожными невзгодами оказалось намного легче. Ещё за седмицу Григ и вовсе отмяк. Зита старалась вовсю, извертелась словно веретено в сапоге,[63]но к концу следующей Григ уже держал её за личную наложницу, почти что жену. Гретте за всё это время подол всего пару и задрал, но то по статусу положено. Старшúна как-никак. А уж перед самым Рейнском то ли со скуки, то ли от великого ума вместо того, чтоб на стоянках валять Зитку под фургоном, взялся дрессировать бабу словно служебную собаку. Ну и порол за малейшее неповиновение. Та подружке жилетку насквозь промочила. Ладно хоть до столицы Хуторского Края всего пять-шесть перегонов оставалось.
     В Рейнске задержались на долго. Когда Григ предъявил управляющему королевские бумаги, того несказанно удивила "женщина спасшая столицу". Выпив с Григом за безбедную жизнь новых хуторян, Литар возжелал познакомиться с Греттой поближе. Красивая, совсем не похожая на простолюдинку, женщина понравилась высокопочтенному. Умела Гретта, когда хотела, доставить удовольствие настоящему мужчине. И не только в постели. Литар отблагодарил предложив ей  выбрать для семьи любые пахотные наделы на хуторском плато, одном из самых лучших мест. Хорошая жирная земля, немалый кус строительного леса, редколесье с лугами переходящее в речной берег. И до беспокойной границы со степью подальше. Даже вечно хмурый Григ довольно похлопал вернувшуюся под утро сестренку по заднице.
     Поселились в трактире и три дня носились по городу распродавая трофеи и закупая те мелочи которые не захотели тащить с собой на край света. Григ угомонился лишь поздним вечером, когда набил фургоны под завязку. Окончательную регистрацию бумаг и получение полагающегося переселенцам скота Григ оставил на утро, чтоб без задержки гнать его на новые земли, а сейчас он желал хорошенько отметить отъезд и начала новой жизни. Пока Зита старательно подливала братьям, Гретта организовала им веселых фигуристых подружек, возжелавших, чтоб мужчин было побольше.
     Она почти не спала ночью, а вот под утро, ожидая убежавшую подругу вдруг задремала. Днем, пока мужики выбирали скот, женщины обойдя всё торжище, зашли на рабский рынок и Гретта присмотрела весьма неплохие экземпляры. С Литаром она говорила о нескольких хуторах, он так и написал в письменном отношении в канцелярию. Клерк-письмоводитель, которому женщина отжалела специально припасённый золотой, помог прямо по карте выбрать лучший угол хуторского плато и уверил, что оставалось только заверить на принесённой королевской грамотке. Скопленные деньги она вместе со стилетом спрятала в одной из заначек о которой не знал никто, даже Зита. Не прячь все яйца в один мешок и никому не верь до конца. Старая карга хорошо её выучила, прежде чем сдохла от передозировки ржавого железа. Золота хватало и на покупку рабов, и на строительство, и чтоб перебиться до первого урожая. Хутор, подаренный королём, принадлежал только ей и по законам Хуторского Края Гретта могла выйти из рода, стать независимой. Ну а уж тогда-то она вырвет у Грига свою долю, даже если придётся зарезать придурка… Но бывшая маркитантка не сомневалась, что до таких крайностей не дойдёт. Не попрёт бывший сотник против Главы. Скорей бы Зита грамотку и план надела принесла, забрать их у пьяного мужика не трудно.
     Осторожный стук в дверь громом ударил в уши.
     —Гри, открывай быстрее.
     Тихий голос подруги прогнал дрему. Тряхнув головой, Гретта соскочила с кровати и подошла к двери:
     —Зита?
     —Волколак ночной, долго спишь, подруга, тебе еще в с бумагами канцелярию успеть надо пока мужики не проспались и не отоварились на скотном дворе на все подъемные. Ещё и пару стражников не помешает нанять…
     Кляня про себя дуру, что о таком болтает в коридоре, Гретта, сдвинув засов, открыла дверь и… от сильного удара под дых влетела вглубь комнаты. Через мгновение толстая палка уже торчала у нее во рту разжимая зубы и Григ, безжалостно придавив сестренку тяжелым коленом к грязному дощатому полу, затягивал у нее на затылке  крепкие кожаные вязки закрепленные на концах деревянного кляпа-уздечки. Столь же быстро руки оказались скручены впереди и Григ рывком задрал платье ей на голову.
     —Стой,—Зита ухитрилась заорать шёпотом,—время дорого. Нам  из этого городишки край, через четыре часа выехать надо. Еще и барахло со стадом на Переселенческом Дворе[58]забирать.
     Григ зло пнул лежащую женщину и вышел. Когда его и брата шаги затихли, Зита оседлав товарку аккуратно перевязала путы на руках, особым узлом, чтоб кисти не затекали и заставила Гретту подняться.
     —Сама пойдешь или прикажешь на веревке тащить? Ты смотри, подруга, тебе ещё за повозками бежать, а дорога-то неблизкая,—Зита запнулась, потом чуть виновато объяснила,—мне одной с этими животными оставаться резона нет. А кто бумаги выкрал и тебе помогал, даже такой идиот как Григ сообразит. Что ж мне тогда, к тебе на хутор бежать?! Вот про заначку твою, я пока промолчала, будешь хорошо себя вести, сохраню её в целости нам на черный день.
     Гретта зло замычала.
     —Правильно понимаешь, мне с тобой не по пути. С чего мне собственного-то мужа бросать. Лучше, уж быть хозяйкой самого большого хутора, лучше, чем приживалкой на маленьком. Такого-то идиота взнуздать не велика премудрость…
     Гретта вновь замычала и дёрнув руками едва не въехала предательнице по носу. Зита вскочила и с перепугу сильно пнула товарку в бедро. Потом одним рывком задрала широкий рукав платья. На обнажившемся плече тускло блеснул тонкий, но широкий браслет тёмной бронзы. Нелепо вывернув руку женщина выставила его на всеобщее обозрение и торжествующе прошипела:
     —Смотри, сука долбанутая! Я теперь Григу не подстилка, жена законная. Второй день уж. Едва затащила дергова телка в обитель Богини. Извелась вся, боялась, что и в правду за тобой ехать придётся. Ну, подружка моя заклятая, теперь-то уж ты за мной на привязи побежишь.
Алекс.21.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Ночь
     Повествование затянулось. Гретта говорила долго. Неестественно спокойным безразличным ровным голосом. Через три часа она так и лежала ко мне спиной, только плечи посунулись и тело словно отяжелело. И руки больше не лежали бессильно на полу, к концу рассказа она намертво вцепилась в моё запястье побелевшими пальцами. Но чуть глуховатый, лишенный эмоций голос завораживал настолько, что я даже не чувствовал боли в расцарапанных руках. В нём не было ни лжи, ни даже малейшей фальши. Женщина не желала оправдываться  или хоть как-то приукрасить прожитые годы. Я до звона в ушах вслушивался в её страшную, невозможную жизнь, в мечту о простом счастье в маленьком семейном мирке. История превращения капризной красавицы, дочери небедного гильдейского кузнеца, в "героиню спасшую столицу и государство", маркитантку, шлюху, безжалостную циничную убийцу жгла мозг и леденила душу…
     "А ведь ты хищница. Умная, хитрая, безжалостная кровавая бестия с, как там у Саши Бушкова, приличным таким личным кладбищем. Не вспомню точно, зато каламбур-с. Старая карга недостойна такой ученицы. А я то маялся. Трясся, что правду придётся плеткой да ножичком добывать. Наивный.
     Как же тебя колбасит-то… Зверя ты во мне почуяла, нового, необычного, зверя. Столь же кровавого как и ты. Достал тебя пьяный бурундук Григ, достал, а деваться некуда. Одна ошибка черти сколько лет назад и клетка захлопнулась. Не поняла ты Зиту, не почувствовала. Глупая городская девочка, шлюшка за еду в придорожном трактире. Ха! Готов заложиться на свой волколачий хвост, наша Зита высокого полета тварь. Легко ты тогда отделалась, всего-то мечта рухнула. Мелочь по сути, растереть и забыть. Старой карге за подобную подлость ты сама вогнала вертел в печень. Уши и пальчики не в счёт, издержки глупой жадности и суровых жизненных обстоятельств. Не стоило Старой карге перед смертью так упираться с захоронкой. Не грабила ты её, равновесие восстанавливала. Не справедливость, но хоть равновесие.
     Учуяла, что похожи мы. Звери оба кровавые, крови не жаждем, но лить не боимся и не стесняемся.
     Ау! Общечеловеки! Где вы? Имеется заблудшая овца и ее тяжкие прегрешения. Заставьте ее преклонить колени пред такими же агнцами Божьими и пусть она скажет: "Я Гретта, дочь кузнеца. Я воровка, шлюха и убийца." А потом вы, ум, честь и совесть разумного человечества, расскажете ей и прочим овцам о ценности и неповторимости человеческой жизни, мудрости и терпимости, а под конец ввернете нетленку про слезу ребенка. Заодно и обскажете, почему и та жизнь не ее, и слеза совсем чужого ребенка.
     Не хотите? Ах, снизойти не желаете. Ну и дерг с вами, почтеннейшие, под ноги только не лезьте уроды…"
     Осторожно  высвободил руки. Сам не понял как, но поднимаясь на ноги, устроил обессиленно замолчавшую Гретту на покрытой шкурой лавке. С минуту помедлил в нерешительности прислушиваясь к её хриплому дыханию, потом коротко приказал:
     —Жди.
     И вышел.
Через полчаса.Там же
     Чужак вернулся сжимая в левой руке ворох широких, изрядно потёртых, кожаных ремней. Аккуратно закрыл тяжелую дверь не на щеколду, а на добротный дубовый засов и, бросив объемистую ношу на широкую лавку, вытащил из-за пазухи плоскую медную флягу. Взболтав поднёс к носу, жадно втянул воздух, чуток помедлил и протянул посудину Гретте:
     —Залпом. Сколько сможешь, но не меньше, трети, лучше половину.
     Женщина приняла её молча. Пока хозяина не было она разделась и теперь ждала сидя на полу перед печью. Когда услышала тяжёлые мягкие шаги лишь повернула голову. За последние дни неопределенность, зыбкие неясные надежды и тоскливый страх перед неизвестностью так измотали Гретту, что серьезное нарушение правил поведения ее уже не пугало. Наказание? Чужак чуял как Гретта и боится, и почти желает ударов рабской плети. Чтоб хоть как-то кончилась рвущая душу пытка неизвестностью, томлением призрачных, невозможных, несбыточных надежд. Плеть лишь рвет и уродует тело, такую боль она давным-давно привыкла переживать без особых усилий и почти без потерь.
     Увидев знакомые ремни женщина сразу же успокоилась. Начали таять призраки оставляя грызущую душу пустоту… Ярко начищенный медный ошейник разом перестал царапать и тереть кожу, его гнетущая тяжесть почти исчезла. стала почти привычной. В конце концов, сейчас рабы на хуторе Овечий жили совсем неплохо.
     Фляга удивила. Гретта и переспросить бы не побоялась, но… не захотелось. Неосознанно вслед за Алексом встряхнула густую жидкость, зажмурилась в непроизвольном ожидании мерзостного вкуса и быстро сделала несколько больших глотков. Приятный вкус и запах смутно знакомого травяного эликсира заполнил рот. И вино, очень неплохое дорогое вино. Она сама покупала его на Весенней Ярмарке, сама же спрятала до случая в продуктовом погребе. Вот только привкус… Тяжелый горько-солоноватый привкус с неприятным металлическим послевкусием. Столь же смутно знакомый… Голова закружилась, веки налились неодолимой тяжестью. Комната мгновенно уменьшилась в размерах, навалились стены лишая воздуха, она уже задыхалась не в силах   пошевелиться, когда они задрожали и начали дробиться и растекаться превращаясь в странное белесое марево. Оно поглотило, закачало и понесло куда-то разом обессилевшее тело… Вдруг где-то далеко возникло смутно знакомое лицо. В следующий же миг приблизившись, превратилось в огромную перекошенную рожу и нависло над ней. Не осталось ничего больше. Странные судороги дёргали и мяли неестественно искажённые черты, словно карнавальную маску из дешёвой бумаги. Губы опасно истончились и из-под них, слегка приподнимая верхнюю, показались острия огромных сахарно-белоснежных клыков. Разверзлась дышащая жаром пасть, огромные челюсти охватили ее голову, змеящийся раздвоенный шершавый язык безжалостно впился в губы, надавил на щеки, ворвался в рот.
     Чужак перенёс женщину в следующую комнату и бережно уложил податливое тело на широкую лавку. Осторожно разжал зубы сведённого судорогой рта. Вложил между ними гладко оструганную палку. Плотно затянул на голове кожаные вязки. Гретта бессильно едва ощутимо дёрнулась. Оцепеневшая, заторможенная, она пыталась, но не успевала сопротивляться. Сознание не погасло, но происходящее воспринималось неадекватно, словно преломлялось сквозь какую-то фантасмагорическую призму и отстраненно, словно со стороны, словно это не она сломанной куклой стекла на широкую лавку, почему-то стоящую в центре мойни Широкие кожаные ремни плотно охватили безвольное тело, мягко, но неодолимо распяли его на гладкой поверхности. Зафиксировали лишив возможности двигаться…
     Алекс оставил беспомощную Гретту и присев около печи осторожно поместил в её гудящее жарким пламенем нутро короткий железный прут. Старательно и осторожно действуя кочергой поместил его кончик с небольшой плоской нашлёпкой в самый жар. Пристроил на каменный пол перед печью вынутую из пекла кривую железку, потом и сам замер на теплых досках пола не сводя прищуренных глаз с танцующих в печи языков пламени.
     Когда нашлёпка засветилась и стала тёмно-малиновой вновь вооружившись кочергой надёжно прижал торчащий из топки конец короткого прута и плотно, с натягом обмотал его полосой кожи. Насквозь пропитавшее её масло, зашипело охлаждая металл, тяжелый запах от попавших в огонь и сразу же сгоревших капель смешался с запахом подпаленной кожи, ударил в нос. Вынув железку из печки Алекс судорожно обхватил импровизированную рукоять и словно прикипел остановившимся взглядом к светящейся ярко красным маленькой нашлепке на ее торце.
     За последние дни он сотни раз вгонял почти такое же горячее клеймо в старую воловью шкуру прежде, чем добился своего. Преодолев слабость отравленного и ослабленного современным комфортом чела выучился ловить глазом нужный цвет свечения раскаленного металла и не морщась от запаха одним точно выверенным движением вгонять тавро в плоть. Безошибочно, чутьём определяя нужную глубину и время. Теперь раскалённое железо оставляло на коже не смазанное пятно непонятного вида, а небольшую, в детскую ладонь, чёткую глубокую гравюру.[59]На заостренном снизу высоком миндалевидном щите в ракурсе три четверти голова волколака с оскаленной пастью и грозно встопорщенным загривком на фоне перекрещенных широких длинных лезвий на толстых коротких древках. Рэй оказавшийся гением в мелкой работе с железом целую седмицу ночами возился в кузне с тавром.
     Пятнать раскаленным железом шкуру давно сдохшей животины или прижать малиновый от жара кругляш к живой женской коже… Движения, вроде как, совершенно одинаковые… И результат, в конце концов, почти совпадает… Только частично трансформировавшись Алекс сбил адреналиновую бурю, почти угомонил сердце и всё же шагнул к распятой на лавке одурманенной сильнейшей дозой сонного эликсира жертве.
     "Ну вот исчезла дрожь в руках"(c). Чужак словно со стороны наблюдал, как огромная, неуклюжая с виду лапа Зверя, плотно обхватившая обмотанный кожей конец короткого прута перетекает в человеческую руку. Короткий, но глубокий вдох. Кислород заполнил лёгкие, мгновенно прочистил мозг. Мгновенная ожидание, пока металл чуть и раскалённое тавро словно целует к верхнюю часть правой ягодицы чуть ниже пояса. В нос шибает запах горелого мяса, совсем как позавчерашней ночью, в глухом лесу, где прошел генеральный тест на диком подсвинке. В награду отчаянно визжащая прима получила свободу и мгновенно исчезла в кустах. Жалко терять вкусное мясо, но лишние вопросы ни к чему.
     "А-я-яй, твое оборотничество. А промыслит кто свинку? Признайся уж сам себе-то. Пожалел животинку. Когда свежим-то клеймом налюбовался, чуть ли не родной стала."
     Свинку то худо-бедно пометил, а человека сколько не тренировался, сколько не готовился, без Зверя не смог.
     "Врут романисты, цивилизация не человека не корочкой сверху ложится, в самое нутро она вгрызается. Вон, последыши Никитки Лысого, как ни гадили, лишь третье поколение в другую цивилизацию перекрестить смогли."
Гретта.24.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Вечер
     Очнулась от дикой сухости во рту. Точно, сонный отвар. Отходняк после зловредного травяного зелья даже она, крестьянка-хуторянка в первом поколении узнаёт. Прислушавшись к тусклым от головной боли ощущениям поняла, что лежит животом на широкой скамье прикрытая сверху широкой простыней. Такие Зита только для хозяйской постели покупала. Попыталась встать и чуть не взвыла от боли пронзившей затёкшее от долгой неподвижности тело. Какое-то время время лежала сцепив от боли зубы пережидая пока жгучие мурашки корёжат её тушку. Наконец смогла медленно и осторожно повернуть и даже слегка приподнять голову. Большего не дали руки, крепко примотанные к ножкам скамьи широкими полосами кожи. Подёргалась, чувствуя как проходит онемение, оживает тело. Но вместе с чувствительностью навалилась боль. Болело все, но справа, чуть ниже поясницы, просто горело огнем. Попыталась закричать, но лишь невнятно захрипела пересохшим горлом. На глаза навернулись слёзу от незаслуженной обиды и бессилия, но послышались легкие шаги и в сухие губы ткнулся влажный кончик толстой соломинки. Тело само потянуло воздух и в рот через соломинку хлынуло вино. В этот раз сильно разбавленное , но травяная горечь и солоноватый вкус просто били по мозгам. Хотела выплюнуть отраву, но не смогла, обезвоженному измученному болью организму требовалась жидкость. Не испугалась. У безмозглой тушки, состоящей из простейших рефлексов настоящего страха нет, а потихоньку просыпающаяся где-то в глубине Гретта вспомнила, что травить её некому. Жадно высосала не меньше кружки и без сил обмякла на жестком ложе с наслаждением чувствуя, как постепенно уходит боль. Удовольствие оказалось столь велико, что Гретта не сразу услышала сердитый голосок Рины.
     —…та!
     —Тише пигалица,—губы пока двигались с трудом, но выговорила.
     —Услышала, слава Богине,—голосок девчонки прозвучал нарочито сердито, но Гретта легко различила нешуточное облегчение,—вы, мамки, с ума по одной сходите, а не разом, ладно? А то тебя два дня нет, маму Лизу хозяин вчера утром выпорол. Сам. Не сильно, но она совсем плохая стала. Сидит в коровнике, на всех ругается. Шадди с Маликом ревут, кругами вокруг нее бегают, а она их в упор не видит. Меня мама Зита на кухню засунула, к хозяину больше не пускает. И тоже не в себе. Крутится и в доме, и на огороде. Розгу из рук не выпускает.
     А загон уже почти закончили, там сейчас только старшие мужчины. Их стерегут собаки, да хозяин вокруг по лесу бродит. Девки его боятся, говорят, он и вовсе чуть ли не зверем стал… страшный. Глянет, сердце так и мрёт… Но я его не боюсь… вроде… днем…
     —Стой, балаболка, стой. Вода для питья есть?
     —Ой, есть, конечно, но…—девчонка замялась,—хозяин велел тебя только этим поить.
     —Велел, давай,—Гретта даже обрадовалась, разбавленное холодное вино из знакомой фляжки утоляло жажду куда лучше простой воды, а солоноватый привкус больше не раздражал, вроде как, притерпелась. Высосав еще кружку заставила себя остановиться. Если девчонка ее не отвязала, значит ей запретили, поэтому стоит потерпеть. Во избежание сюрпризов. Неотложные дела, она сделала ещё когда одна ждала экзекуции. На всякий случай. Григ ещё будучи сотником ополченцев любил поиздеваться. Особо упрямых провинившихся шлюх он голышом связывал валетом так, что их головы оказывались зажаты между бёдер друг у друга сажал в тесную яму и держал так, пока природа не брала верх над терпением.
     —Мама Гретта, хозяин разрешил тебе руки от лавки отвязать и просто впереди связать. Я сделаю?
     Старательная возня Рина с ремнями тянулась бесконечно долго и Гретта едва выдержала, но теперь она могла двигаться, изгибаться, ей даже удалось слегка приподняться на локтях. Вредная девчонка не дала ощупать низ спины, но и там боль начала понемногу стихать и теперь женщина наслаждалась покоем. Недолго. Пока её внимание не привлекли тяжёлые вздохи. Рина закончила возиться с простынями и теперь с видом глубоко и незаслуженно обиженного ребёнка медленно сматывала с талии длинный и узкий плетеный поясок.
     —Кашку пересолила или в постели доигралась?,—Гретта ехидно прищурилась.
     —В постели. На двадцать ударов наговорила.
     —Трещала, небось, как сорока.
     —Угу,—Рина стала совсем несчастной,—а раньше ничего, хозяин только морщился иногда. Девки правду говорили, совсем злой стал. Тебя с мамой Лизой сам наказал, а надо мной, какой день крысеныш изгаляется.
     —Бьет сильно?
     —Пакостливо. Все поддернуть норовить, кожу порвать. С розгами здорово приноровился, у девчонок на спины смотреть страшно. А теперь еще и лапает по-всякому.
     —И тебя?
     —Угу. И смеется, гад.  Раз, говорит, папахен свою сеструху драл, значит и он свою оприходует. Как только Чужак наиграется..
     "Мальчик-то совсем плохой. Надо Зите сказать, пусть приструнит, не дай Богиня, Ринка сболтнет хозяину. Девки ладно, отоврётся недопёсок. Мелочь, по сути. А вот за Ринку хозяин придурка точно оскопит.
     И Ринку стоило бы поучить. Пока не поймет идиотка малолетняя, что постельная наука с раздвинутых ног только начинается."
     —С Шейном пусть мама Зита разберется. А ты язычок побереги. Папаша твой по молодости слишком говорливой шлюхе пообещал болталку укоротить.
     —И?
     —Не вняла дура. Вырезал, зажарил и сожрать заставил.
     Глядя как разом заткнулась и побледнела племянница, Гретта уверилась, что не зря сгустила краски. Та идиотка обделалась, едва Григ, ухватив ее за язык, потянулся за ножом. Повезло, пьяный в дымину вояка побрезговал, даже пинать не стал вонючее тело, обратно в трактир попёрся. Злой жутко. Когда он через пару дней проспался и решил все же закончить с девкой, Гретта уже её сплавила знакомому купчику. Знала, балуется мужчинка подобным товаром.
     Вернулась племяшка довольно скоро. Губка закушена, на глазах слезы, руки по платью бегают. Но перекинуться хоть словом не успели. Резко открылась входная дверь и, чуть наклонившись, вошел Алекс. Мазнул взглядом по застывшей девчонке:
     —Пошла вон.
     Не обращая больше внимания на бегом кинувшуюся в двери малолетку, подошел к Гретте. Сбросил простыню.  Рабыня напряглась в ожидании боли, но ощутила лишь осторожные, ласкающие, движения пальцев на спине. Потом ноздрей коснулся едва уловимый запах свежего сливочного масла и сразу исчезло давление ремней.
     —Подъем, краса-девица.
     Встала. Чуть качнулась на слегка ослабших ногах. Правую ягодицу слегка саднило, кожу на ней неприятно тянуло и любое движение ноги отзывалось слабой ноющей болью. Очень хотелось ощупать, а лучше осмотреть непонятную болячку, но не посмела ощутив всем телом внимательный, ощупывающий взгляд. Его скольжение воспринималось почти как реальное касание. Внезапно от непонятного смущения загорели щеки. Странно, Гретта далеко не в первый раз стояла голяком перед взрослым мужиком, но сейчас краска залила лицо и медленно переползала на шею…
     —Хороша…
     Щёки вспыхнули с новой силой.
     —Твое?
     На лавку со стуком легли два кинжала. Закусив губу Гретта осторожно кивнула едва сдерживая возникшие ниоткуда слезы. Она чуть не взвыла и вовсе не от боли. Да она сразу же забыла про все телесные болячки. Ведь это были ее кинжалы. Те самые, с которыми женщина практически не расставалась, пока в Рейнске ими не завладел Григ.
Аренг.Пятнадцать лет назад
     Узкий средней длины кинжал был с Греттой почти с самого начала, с того самого пронзительного момента, когда она огрызнулась смертью на очередную устроенную жизнью подляну… Им почти добровольно поделился марривиец который вместе с дружком, таким же как и он дезертиром, мародерил по тихому в разграбленных, сожженных деревнях и мимоходом попытался трахнуть случайно подвернувшуюся девку.
     Нет, именно этого убила не Гретта, куда такие страсти перепуганной малолетке. Мужика прирезала Старая карга. Сначала в развалинах соседнего двора насадила на вовремя подвернувшуюся под руку тупую ржавую железку его подельника, а уж потом и этого почикала трофейным ножиком-режиком. Мужчинка как раз тужился самца изобразить. Старуху-то он заметил, но с вцепившейся в него мёртвой хваткой Греттой ничего не успел.
     А зачем трупу кинжал? Трупу кинжала не надо.
     Случайный совместный секс не повод для знакомства, со случайными совместными убийствами все гораздо серьезнее. Для женщин неожиданная встреча обернулась немалой обоюдной пользой. Старуха обрела готовую на всё послушную и работящую спутницу в её нелёгких, но прибыльных блужданиях по охваченной военным безумием земле, а малолетка хорошенько выучила первые, самые нужные для выживания уроки.
     Второй стал посмертным трофеем с заботливой учительницы. Когда через пару месяцев марривийцев выперли за границы Аренга и можно было возвращаться к мирной жизни, Старой карге показалось, что трофеев в их общей захоронке маловато и она решила сплавить красивую и ещё непотасканную девку знакомым раболовам. 
     Мужики те шустрили по мелким городкам и деревушкам недалеко от границы и обычно раз в месяц сбывали добычу в Марривии оптовикам. Насквозь не законное, но прибыльное занятие.
     —Вояки скоро и вовсе уйдут, а с остальных и взять-то нечего,—Старая карга сделала ещё один маленький глоток самого дешёвого пойла из щербатой глиняной кружки и продолжила,—подождём здесь нужного человечка, он нам с тёплым местечком поможет в ближайшем городишке.
     —Как скажешь,—Гретта устало осматривалась в маленьком и довольно грязном обеденном зальчике захудалого придорожного трактира. Старая карга подняла её сегодня за два часа до рассвета и гнали их в этот шалман без остановок. Девка привычно подчинилась не задавая никаких вопросов. Раз спешит, значит надо. Лучше подождать на месте, чем опоздать. Нехитрые и давно уже привычные истины. Сейчас Гретта больше всего хотела даже не жрать, а как следует напиться.
     —Смотри-ка, кого дерги принесли!
     Неожиданно громкий вскрик спутницы заставил её дёрнуться взглядом к входной двери, но там не оказалось ничего интересного. Не слушая негромкой ругани Старой Карги девка вернувшись к своей кружке осушила её залпом…
     …Сознание возвращалось в гудящую голову с трудом. Через несколько ударов сердца получилось открыть глаза, но широкая повязка на глазах так и не дала ничего рассмотреть. Она даже не поняла день сейчас или ночь. Зато наконец-то вернулся слух.
     —А сладкую девку старуха приправила. Откуда берёт таких только… Третья уже за полгода.
     —Чем плохо то… Считай, в полцены и без хлопот годную девку взяли. Купчина за неё неплохо отвалит, так ещё и натешимся с ней задарма вволю. Всё одно, вскрытая уже.
     Ещё раз дернувшись поняла, что лежит голая, животом на грязной и тонкой кожаной подстилке. Грубая верёвка безжалостно сдирая нежную кожу стягивала запястья, а торчащие между руками колёсные спицы не давали повернуться. На глазах под повязкой выступили слёзы бессилия и обиды. Она даже выругаться не могла из-за торчащей поперёк рта палки-кляпа. Несколько месяцев скитаний не прошли даром, потому Гретта и страх, и обиду задавила на корню, сейчас ей требовались все силы и умения до самой последней капельки. Тело уже почти ожило, когда захватчики дополнительно обеспечили её активной восстановительной гимнастикой. Прежде чем раболовы улеглись спать, её не отвязывая от тележного колеса поимел каждый член маленького отрядика, но Гретта давно уже воспринимала похотливых самцов со спокойствием профессиональной проститутки. Между сдохнуть или раздвинуть ноги чтобы выжить, она давно и навсегда выбрала жизнь. Последним, уже по второму кругу, между её ног пристроился заступивший первым ночной дозорный.
     —Будешь?!—невысокий мужчинка с вечной восторженной гримасой на дебильной роже сполз с неподвижного тела.
     —Не-а-а. Я завтра с утреца первым начну. Щас спать охота, да и девка уже полено поленом… перетрудилась болезная.
     До Гретты донёсся глумливый смешок, но она уже изгибалась пытаясь достать зубами верёвку на запястьях. Естественно, ничего не вышло. Не зря уже сотни лет именно так привязывали на ночь дорожных рабов. Гретта застонала и бессильно уронила тяжёлую голову на онемевшие руки. Длинная, ниже пояса тяжёлая толстая коса зацепилась за спицы высокого колеса и волосы больно натянули кожу на затылке. Но девка замерла мгновенно забыв о боли.
     "Дура! Тише, идиотка. Только такая мартышка как я могла забыть об этом! А ну тихо, не вздумай сейчас спешить."
     Почти десять минут она лежала совершенно неподвижно и слушала. Но ночную тишину нарушало только сонное дыхание спящей у небольшого костерка троицы раболовов. Дозорные же удалились от огня так далеко, что девка их совершенно не слышала. Полежав ещё мгновение она всё же решила рискнуть. Один рывок внезапно отяжелевшей головы, второй… Старалась почти полчаса, до головокружения, но в конце концов самый кончик косы с чиркнув с металлическим  звуком по колёсной спице шлёпнулся на землю возле правой ладони. Ещё около сотни ударов сердца девка вновь неподвижно лежала и слушала. Потом неуклюже шевеля онемевшими пальцами выпутала из грязных волос небольшой, но острый словно бритва цирюльника, метательный нож. Сделанный целиком из металла он всё пытался выскользнуть из неуклюжих застывших ладоней, так что крепкую верёвку на запястьях она пилила почти час. Ещё столько же отдыхала успокаивая сердце и дожидаясь когда к рукам вернётся жизнь. Заплести небольшой нож в кончике косы она придумала сама ещё месяц назад и очень этим гордилась. Сначала хотела похвастать перед Старой Каргой, но решила дождаться, пока та сама заметит столь хитрую уловку.
       Что крепкая заостренная палочка легко входя в ушное отверстие убивает бесшумно и сразу, Гретта от наставницы знала, но чисто теоретически, поэтому первый из троих, спящих у костра, шевельнуться всё же успел, но закричать уже нет. Хвала Богине, лежавшая в отдалении от яркого огня сладкая парочка дозорных возни не услышали, а может решили, что кто-то из их сменщиков решил побаловаться перед ночным бдением. Или же просто тупо дрыхли. Теперь оставалось ждать и молить Богиню об удаче. Будить смену, по идее,  должен кто-то один, но…
     Это оказался тот самый похотливый мужчинка. Подойдя к костерку, он подкинул в огонь пару толстых веток, потом наклонился и… сдох от первого же удара трофейным мечом. Впрочем, с отрубленной головой даже волколак не оживёт. Последний что-то успел заподозрить, но арбалетный болт оказался скорее.
     Где будет Старая Карга через седмицу Гретта знала, деньги затрофееные у неудачников позволяли не думать пару месяцев о хлебе насущном, потому и просидела она всё это время в трактире почти не высовывая со двора носа.
     Тупой болт с утолщением вместо острия покинув ложе мощного пехотного арбалета врезался в бедро со ста шагов и переломил хрупкую от старости кость словно сухую ветку. Корчась на земле Старая Карга с трудом выдернула из складок юбки кинжал, но дикая боль не дала сделать большего.
     —Стоит ли?—Гретта присела рядом с добычей, выпустила толстое цевьё тяжёлого арбалета и долго смотрела на старуху.
     —За что?!
     Отвернулась так и не дождавшись ответа. Справившись с не прошенными злыми слезами, глухо продолжила:
     —Умрёшь легко и быстро, если честно выложишь всё о всех своих захоронках.
     Старая Карга не молчала она уже сама торопила свою смерть. Говорила всё и не врала, но Гретта, седмицу назад лишилась остатков доверия к двуногим скотам. Лишь перебив жертве рукоятью кинжала все пальцы на обеих руках, девка уверилась, что знает всё. Но Богиня решила по своему. Уже через день она свела путь дочери кузнеца с дорогой её младшего брата. Гретта так и не успела ни проверить, ни собрать наследство Старой Карги.
     —Примерь.
     Бздынь!
     Звук хозяйского голоса мгновенно прервал воспоминания. Сердце скакнуло и теперь глухо бухало в самом горле. Руки дёргались в такт его ударам, а ставшие ватными ноги едва удерживали мгновенно отяжелевшее тело…
     Оружие явно побывало в умелых руках мастера. Наточено, отполировано, ножны переделаны так, чтоб рукояти не касалась нежной кожи бедра. Слегка изменились и сами рукояти. Стали тоньше, под женскую руку, с боков появились впадины-зацепы для пальцев. Сглотнув, Гретта внимательно осмотрела незнакомую сбрую и принялась крепить её на привычные места. Широкие ремешки из тонкой кожи молодого оленя хорошо тянулись и бедро обхватили нежно, но плотно. Ножны словно прилипли к коже.
      Наконец-то закрепила кинжалы между бёдер и настороженно выпрямилась. Подошёл хозяин, присел на корточки. Гретта ощутила его дыхание, умелые аккуратные касания сильных пальцев и больно, до крови, закусила губу. В низу живота зародилась давно, казалось бы, забытая сладкая тянущая боль. Стало горячо, женщина едва сдержалась и уже не понимала, что делает Алекс. Большие, сильные и твердые пальцы. Мужское дыхание и тепло огромного сильного тела рядом с ее самым интимным бесстыдно обнажённым местом… Видимо, она все же застонала, потому что мужчина подняв лицо окинул женщину насмешливым взглядом и негромко сказал:
     —Ожила, наконец.
     Потом усмехнулся и протянул знакомую флягу:
     —Охладись, горячка.
     Холодное вино сбило волну возбуждения и Гретта всё-таки смогла взнуздать собственное бунтующее тело. Вот только огонек в животе так до конца и не погас…
     Положение кинжалов чуть изменилось. Правый слегка сместился вперед, левый назад. Теперь они не мешали друг другу. Осторожные, практически ласкающие, касания сильных мужских рук оказались настолько приятны, что Гретта совершенно забыла о боли. Да и, судя по легкой эйфории, во фляге оказалось не простое разбавленное вино.
     —Запомнила? Снимай.
     Расставаться с оружием ужасно не хотелось, но Гретта принялась послушно, хоть и не спеша расстегивать ремни сбруи. Едва положила на лавку снятую амуницию, как хлестнула следующая короткая команда. 
     —Примерь.
     Сегодня речи хозяина не баловали длиной и разнообразием, зато сам он преподносил сюрприз за сюрпризом. Комплект из коротких, очень коротких штанишек с поясом из тонкой, но крепкой ткани, с неглубоким треугольным разрезом-шнуровкой вверху-впереди, и что-то, вроде короткой облегающей блузки-безрукавки под горло из той же материи. Нижний край одёжки с таким же треугольником шнуровки внизу-впереди едва скрывался под грудью. Затянув шнуровки Гретта ощутила, как ткань блузы плотно прижала к телу её большую грудь, а штанишки мягко охватили попу. Чужак только воздух втянул со свистом. Фигура мгновенно подтянулась, стала суше, агрессивнее и… как не странно женственнее.  Теперь от неё просто шибало сексуальность. Сердце женщины тоскливо заныло от невыполнимого желания увидеть себя со стороны. Новые одёжки ничуть не походили на томное и кокетливое белье благородных. Сорокалетняя, изрядно побитая и потасканная жизнью, баба исчезла. На Чужака с извечным вызовом смотрела опасная самка. Не самый сильный физически, но резкий, хитрый и предельно опасный хищник. Чуть ли не через силу, но всё же без злости ухмыльнулся:
     —Ринку благодари, бедная девчонка почти седмицу провозилась, все пальчики исколола, а под конец, ещё и от любопытства едва не померла,—слегка улыбнулся обозначая шутку и коротким жестом подозвал к себе. Подошла и, повинуясь легкому нажиму, рухнула на колени и застыла низко склонив голову.
     —Ниже лицо,—твердые пальцы грубо нагнули голову. Коротко втянув носом воздух Гретта замерла уткнувшись в грудь подбородком. Внезапно, чуть ли не ломая позвонки спинного хребта, жесткие пальцы грубо врезаясь в тело воткнулись под медный рабский ошейник так, что его противоположный край пережал горло, прерывая дыхание и безжалостно вспарывая нежную кожу. Гретта застыла, мечтая окаменеть, превратиться в несокрушимую статую. Готовая сдохнуть от удушья, лишь бы безжалостные пальцы не прекращали рвать ненавистный металл. Царапая и обжигая кожу на шее скрипнула разрываемая в клочья медь. Воздух рванулся сквозь освобождённое горло и стало легко дышать. Крепкие пальцы властно сжали женщине подбородок и она, послушно повинуясь жёстким направляющим движениям, задрала голову одновременно сводя руки за спиной.
     Ха! Вполне бы хватило легкого касания. После стольких лет и стольких разочарований, она ощутила  тяжесть и кровожадную красоту родного оружия и словно очнулась от мучительного, полного кошмаров сна. Впервые Гретта без страха и совершенно спокойно встретила тяжёлый взгляд Чужака. И позу полного подчинения приняла вполне осознанно, как единственно верную. Если Богиня желает, чтоб у ее души был хозяин, то она выбирает этого.
     "Будь здрав, Стойкий Оловянный Солдатик, я верю, что мы приняли и поняли друг друга. И теперь, когда я пойду вперёд—ты без колебания прикроешь мне спину, а выжженный у тебя на теле мой знак будет тебе надёжной защитой от мерзостей этого мира. Верность в обмен на освобождение и защиту. Нет, я не прав. Никакой торговли, никакого обмена. Не на базаре. У тебя осталась только жизнь и твоя верность, которую ты отдаёшь мне без остатка лишь потому, что я без неё задыхаюсь. А я уж сделаю всё, чтоб тебя освободить и защитить. И помочь тебе жить этой свободой. Той самой, что есть "осознанная необходимость".
     Сложно? Согласен.
     Заумно? Не знаю. Вроде не очень.
     Впрочем, это нам уж задавали и мы мимо проходили. Цитатами и лозунгами можно "доказать всё, что угодно. Что бог есть и бога нет. Что люди ходят на руках и люди ходят на боках"(c),[60]Поэтому, ну его туды в качель через коромысло. Возьмём как граничные условия и будем медленно поспешать. Итак уже наворотил выше подбородка, того и гляди в рот дерьмо начнёт захлёстывать… Хотя, как пел Владимир Семеныч: "Еще не вечер".
     Мне кажется, местные очень удивятся, нарвавшись на боевую рабыню без ошейника. Кто-то просто не поверит. Но это уже их горе. Рабский ошейник виден сразу и сразу определяет отношения. Но сегодня он есть, а на завтра его и снять можно. Выжженный на теле знак уже не рассосётся. Но сегодня это хозяйский знак для клеймления домашнего скота, а завтра может стать Гербом Сюзерена. И система, что весьма существенно, ниппель. Строго в сторону повышения. Причём, выжженный знак защитит Гретту в обоих случаях. С чужими рабами на Аренге строго, мало кто сдуру на рожон попрёт, особенно если хозяин не хрен с горы, а кто-то с кем-то, ну или с чем-то… А уж затронуть чужого вассала без серьёзного повода… Это ж только Портос мог сглупа ляпнуть:"Я дерусь, потому что дерусь"."
Алекс—Гретте.24.04.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Глубокая ночь
     А за пострадавшее полупопие прости редиску, не удержался. Шутка юмора из тех, что ниже пояса. В обоих, ха-ха, смыслах. Могу же я иметь слабости?!
     Но если желаешь серьёзных объяснений, "их есть у меня(c)". Гретка, ты вредная  баба. Ни лишнего жира, ни целлюлитных ляжек. Выше пояса такое разве что на титьке выжигать. Но это уже святотатство, не меньше. Опять же, всякие дипломатические бла-бла-бла идут лесом. Заголить чужую бабу, даже если она и окажется самой обычной рабыней, не словесные кружева плести, тут и без договоров о намерениях отношение ясно на все сто…
     А кровушка-то действует. Немного не так, как рассчитывал. Честно говоря, совсем не так. Какое там, к Богине, ускоренное заживление. Сплошняком махровая регенерация, туды её в качель! Интересно, что ты сама себе напридумаешь и что подружкам врать будешь, когда они твою спинку гладенькую узрят.
     Ха-ха-ха! Подожду пару седмиц, да заставлю Ринку сшить ей самые моднячие стринги… И клеймо во всей красе, и приличия мало-мало соблюдены. Ну очень мало Зато видуха-а-а! У мёртвеца восстанет! Вместе с мертвецом…
Оценка: 5.11*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"