Аннотация: Попытка сюра. Хотя мне уже говорят, что это не сюр, а символизм. На 10-й "расписной" грелке пролетел мимо второго тура. Обдумано и переработано. Картина, по которой писался рассказ, принадлежит кисти Изи Шлосберга и находится вот тут.
Облака
Юлия Гофри
Саша еще помнила то время, когда после каждого землетрясения её дом становился немного меньше. Уменшалась мебель, приближался потолок, сбегались вместе стены и понемногу теряли загадочность самые дальние, темные углы. Потом дверь перестала быть огромной и страшной, и Саша начала проходить через неё, сбегать с крыльца, обрывать с вишневых веток нежные, еще помятые после почки листики и жевать их по дороге... куда? Этого Саша уже не помнила. Потом было время, когда дом совсем не менялся, и это было хорошо и правильно.
Воспоминания о тех временах были приятными только если удавалось погрузиться в них полностью, вернуться в прошлое, прочувствовать все, что чувствовала тогда - в том числе уверенность, что с ней всегда все будет хорошо. Однако чаще всего сегодняшние мысли грубо вламывались во вчерашнее счастье, и тогда становилось только больнее.
То землетрясение, после которого дом впервые начал снова расти, началось с хлопка дверью, хотя раньше хлопнувшая дверь никогда не вызывала никаких катаклизмов. Саша тогда пыталась спрятаться в своей комнате, но разве от этого спрячешься? То, что подоконник вдруг стал немного выше, а к двери снова нужно было сделать лишний шаг, застало девушку врасплох. Стало очень страшно. И вот тогда в её жизни впервые появился Валенок.
- Я тебе помогу, - сказал он просто. - Мир - это очень сложная, опасная штука. Часто бывает, что правила меняются без предупреждения. Но пока мы вместе - нам ничто не страшно, верно?
Вдвоем действительно было не так страшно, а Валенок был так добр к ней, что даже удивительно. Однако, дом продолжал расти. Саша знала, что так быть не должно, пыталась говорить с друзьями, но те только делали удивленные глаза. Неужели только ней, Сашей, происходило подобное? Или же они просто боялись рассказать ей правду?
- Вот видишь, - говорил Валенок, - ни на кого нельзя рассчитывать в этом мире. Они не помогут тебе, им не хочется признаваться, что и в их жизни не все так уж замечательно. Брось их, они не друзья тебе! Мы сами разберемся, что ты делаешь не так.
Один за другим, прежние друзья исчезали из Сашиной жизни. Исключением была Марина, которая изредка проходила в гости к Саше, пока Валенок был на работе.
Саша помнила и их с Мариной детство. Как и все дети, они шептались тайком о родителях, о домах, о своих землетрясениях. Это взрослые предпочитают таиться, считать землетрясения делом личным, интимным. Детям же слишком тяжело выносить это в одиночку, особенно в подростковом возрасте, когда к землетрясениям прибавляются потопы и сели. Они с Мариной помогали друг другу, поддерживая во времена катаклизмов, которые с возрастом стали реже, да и сами подруги стали менее откровенны. Всё как у всех. Только вот, насколько Саше было известно, не должно было так случиться, чтобы дом снова начал расти. Наверное она, Саша, что-то сделала не так и обидела дом, вот он и начал меняться, отдаляться от неё стенами и окнами.
Понемногу увеличивались расстояния между стенами. Потом появились, как в детстве, дальние углы, в которые никогда не проникал свет. Но если в детстве эти углы казались Саше интересными и загадочными, то сейчас они таили неведомую и оттого более страшную угрозу. Саша просыпалась ночами и лежала в постели, замирая от ужаса.
- Что с тобой? - спросил однажды Валенок, случайно проснувшись среди ночи. Саша начала было отнекиваться:
- Да нет, ничего, просто плохой сон приснился... - но под строгим взглядом сбилась и замолчала.
- Я тебе сколько раз говорил, чтобы не смела мне лгать? - холодно произнес Валенок, и Саше стало еще страшнее. А что, если он сейчас обидится и уйдет, оставив её наедине с тем страшным, что притаилось в углах?
- Я просто не хотела тебя расстраивать, - торопливо заговорила она. - Мне все время кажется, будто в углах что-то прячется. Я даже стала слышать голоса, раньше, знаешь, такого никогда не было.
- Что они говорят? - спросил Валенок.
- Что? - от неожиданности переспросила Саша. Ей никогда не казалось важным, что именно говорят голоса.
- Ты меня слышала, - терпеливо произнес мужчина.
- Разное, но все время ругаются и дразнятся. Что я глупая, некрасивая, что ты, - Саша всхлипнула, - со мной из жалости живешь, а вовсе не любишь. Это ведь неправда, а, Валюш?
Валенок погладил её по щеке, очень ласково.
- Ну что ты, малыш, - сказал он, и голос его был очень мягким, вся суровость предыдущих реплик ушла из него, растворилась в нежности. - Конечно неправда. Я очень люблю тебя. Разве красота и ум - это главное? Разве любят за это? Ну иди сюда.
Саша с облегчением расплакалась, а Валенок целовал её в грудь и шею и щекотно дышал в ухо.
Следующим вечером Валенок принес с работы алюминиевые листы и закрыл ими углы, чтобы то, что там живет, не могло выйти и повредить Саше. Листы, похоже, стали частью дома и росли вместе с ним. Теперь можно было не бояться, однако существа, оказавшись в заточении, принялись еще больше изводить Сашу голосами. 'Ты некрасивая, страшная, посмотри на себя в зеркало, толстуха,' - шептали они, и Саша, посмотрев в зеркало, понимала, что действительно нужно срочно худеть. 'Ты ленивая дура, ни на что не способная,' - продолжали голоса, и хотя Саша и знала, что они неправы, все равно расстраивалась, скорее хваталась за тряпку или кастрюли. 'Он бросит тебя, бросит, бросит, бросит!' - заводили они бесконечную песню, и Саша плакала от собственного бессилия. Спать она теперь могла только со снотворным, которое заботливый Валенок начал приносить ей, кажется, еще до того, как она попросила. Одна только таблетка - и Саша засыпала крепким сном без сновидений и спала до утра.
Потом стало еще хуже. Когда Валенок закреплял в углах листы, запирая существа в треугольных клетках, он не подумал, что каждый такой лист вместо одного угла создаст два. После двух или трех землетрясений, когда стены в очередной раз отодвинулись, новые углы тоже стали темными и далекими. На этот раз она сумела скрыть свой страх от Валенка: ведь ему неприятно было бы узнать, что он совершил ошибку и она, Саша, об этом знает. Он и так сделал, что мог, заботясь о ней. Однако нести этот страх в себе оказалось выше Сашиных сил, и она пожаловалась Марине.
Девушки сидели вместе в кухне, Сашины ноги свисали со ставшего совсем большим стула, но Марина, казалось, не замечала неудобств. Визиты подруги доставляли Саше непонятную ей самой радость. Казалось бы, если два человека действительно друг друга любят, то не должно быть необходимости ни в ком другом, ни в каких друзьях. Твой любимый - твой самый лучший друг. Так говорил Валенок, и Саша с ним соглашалась, но не могла отказаться от этих редких визитов.
Марина была Сашиной союзницей. В её присутствии голоса звучали тише, а порой и совсем умолкали. И Саша иногда думала, что, быть может, подруге известен какой-то секрет, и если ей рассказать все, абсолютно все, то она сумеет поделиться с Сашей каким-нибудь тайным словом, отгоняющим зловредных тварей.
Марина выслушала внимательно, почти не перебивая, как всегда. Огляделась по сторонам, прислушалась, прошлась по дому, подходя так близко к углам, что у Саши сердце замирало.
- Я тебе тут ничем помочь не могу, Саш, - сказала она, и Саша только теперь поняла, как сильно она на самом деле верила, что подруга что-нибудь придумает. Марина, тем временем, продолжала:
- Я знаю, кто может тебе помочь. Когда мой дом разрушился и пришлось строить новый, она меня спасла.
Саша слегка вздрогнула. Она, конечно, знала, что иногда дома совсем рушатся после землетрясений, и даже знала, что это когда-то случалось с Мариной, но все равно было жутко думать, что и с ней, Сашей, такое может произойти.
- Валенок мне не за что не позволит, - слабо сказала она, - он ведьмам не верит.
- А мы ему можем не говорить, - сказала Марина. - Она может придти днем.
- Она сама приходит? - с облегчением спросила Саша. В последнее время одна только мысль о том, что придется покинуть дом и куда-то отправится через огромный и непредсказуемый мир, приводила Сашу в ужас. Она восхищалась теми, кто мог это делать, вроде Валенка или той же Марины.
- Конечно, придет, - уверено сказала подруга, - она же наверняка захочет посмотреть на тех, кто живет в твоих углах. Иначе как она сумеет их выгнать?
Саша понимала, что это будет ложью, обманом, и ей даже думать не хотелось, что случится, если Валенок обо всем узнает. Однако сумасшедшая надежда избавиться от постоянного изматывающего страха вытеснила из её головы все благоразумные мысли.
Ведьму звали Алевтиной. Она оказалась высокой, худой и немного неопрятной женщиной средних лет. Совсем немного, не до такой степени, чтобы оттолкнуть щепетильную Сашу - волосы, выбившиеся из прически, неровные ногти. Странным образом эти мелочи даже успокоили девушку. Ведьма, неспособная уследить за собственным маникюром, была не такой страшной. Алевтина долго ходила по дому, то и дело задавая Саше разные вопросы, хотела при этом отослать Марину, но Саша воспротивилась. Ведьма только пожала плечами:
- Если у тебя от неё секретов нет, так у меня и подавно.
Наконец, она принялась раскладывать в углах какие-то травы и бормотать странные слова, и тут-то их опять затрясло. Саша сжалась в комок, забиваясь под стол, который вдруг стал еще больше и уже не казался надежной защитой от падающих с потолка кусков штукатурки. Она думала, что нужно обязательно успеть все убрать к приходу Валенка, а то в последнее время он очень сердился на неё после каждого землетрясения и устраивал ей долгие подробные допросы, силясь понять, что же в её поступках могло вызвать беду. Саша понимала, что это необходимо, но порой эти разговоры очень утомляли её и злили самого Валенка. Он, казалось, начинал подозревать, что она лжет ему.
- Не может такое происходить без причины, - говорил он. - Я не могу понять, почему ты не хочешь признаться, ведь нам обоим было бы легче.
Саша старательно выискивала хоть что-то, хоть какую-нибудь, самую мелкую мелочь, которая могла повлечь за собой землетрясение. После того, как она признавалась, Валенок и она вместе решали, в чем Саше нужно измениться. Это было необходимо, но очень утомляло, и Саша порой пыталась скрывать от Валенка очередной катаклизм. То, что дом увеличивался, Валенок не всегда замечал. Вот и на этот раз он ничего не заметил, даже случайно оброненные ведьмой травинки на крыльце - и те пропустил.
Алевтина приходила еще трижды, и каждый раз Сашин дом немного трясло. После третьего раза Саша проснулась среди ночи, несмотря на выпитую таблетку. Её так колотило от непонятного ужаса, что проснулся Валенок и принялся расспрашивать, что случилось. Саша сама не могла понять, что могло так испугать её, и только включив свет, ахнула: в одном из алюминиевых листов, скрывавших углы, зияла громадная рваная дыра.
- Что ты натворила? - страшным, не своим голосом спросил Валенок. Саша сжалась от ужаса. Не было не малейших сомнений, что дело было в тех травах и словах, которыми Алевтина пыталась прогнать голоса. Валенок подошел к ней, Саша пыталась отводить глаза, но он твердо взял её рукой за подбородок и повернул к себе.
Всхлипывая, девушка призналась ему во всем. Удалось скрыть только то, как часто приходила к ней Марина - Саша сумела убедить его, что это случалось очень редко и что Марина всегда являлась без приглашения.
- Ты слабохарактерна, я знаю это, - вздохнул Валенок, и Сашу обдала волна благодарности за его великодушие. - Они воспользовались твоей слабостью. Марина просто завидует тебе, завидует нашему счастью, а Алевтина, должно быть, попросту одна из тех старых ведьм, которые ненавидят всех на свете. Я разузнаю про неё все, что смогу, не беспокойся, в любом случае больше они до тебя не доберутся.
Через несколько дней, приваривая новый лист на место предыдущего, Валенок сказал:
- Я поговорил со знающими людьми. Эта Алевтина разбила немало семей. Она входит в доверие, якобы желая помочь, а на самом деле хочет погубить тебя и завладеть твоим домом. Понимаешь, что это значит? Ты либо погибнешь, либо станешь её слугой, покорной рабыней; а дом твой она разрушит, чтобы из его камней достроить новый этаж к своему. Теперь ты видишь, кого привела к тебе Марина?
Саша кивнула в ужасе. Однако поверить, что Марина оказалась предательницей, девушка не могла. Наверняка ведьма Алевтина либо обманула её, либо каким-то образом вынудила подчиниться. Саше казалось, что необходимо как-то дать Марине знать, с кем она связалась, но теперь Валенок, уходя на работу, отключал телефон и плотно закрывал дверь. Ключа у Саши не было, да если бы и был - дом стал таким большим, что она теперь с трудом дотягивалась до замочной скважины. Окна тоже унеслись высоко вверх, и теперь даже самым ясным днем увидеть небо можно было, только сев у самой дальней от окна стены.
Саша любила небо. Если смотреть на бегущие по нему облака, то можно долго-долго ни о чем не думать. А Саше чем дальше, тем больше нравилось ни о чем не думать, а еще - думать ни о чем.
Когда в окно влетела огромная стрекоза, Саша даже не испугалась. Стрекоза покружилась немного в вышине, сбросила на пол небольшой мешочек и улетела. Было утро, и Валенок ушел на работу больше часа назад - значит, можно было не бояться, что он вернется домой, забыв ключи от машины. Да и Саша в последнее время исправилась и почти никогда не забывала напоминать ему про ключи, мобильник и кучу всяких нужных мелочей.
Девушка подняла мешочек и уселась на прежнее место, с которого можно было видеть небо. Под руками зашуршала бумага.
'Сашенька, милая!' - начиналось письмо. - 'Я не знаю, что он тебе сказал, возможно, ты и слышать про меня ничего не хочешь, но прошу тебя, дочитай это письмо!'
Саша дочитала. Посидела на полу, рассматривая неровные Маринины строчки. Вытряхнула из мешочка то, о чем говорилось в письме: небольшой, размером с зажигалку, фонарик.
Вечером, после того, как они любили друг друга, Валенок открыл ключом прикроватную тумбочку и достал таблетку снотворного. Саша, как обычно, положила её в рот, но глотать не стала, сунула под язык. Валенок теперь доверял Саше и не стал, как когда-то, лезть ей в рот и проверять. Саше было очень стыдно обманывать такое доверие. Она стыдилась, что не может ответить тем же, и молча пообещала себе, что это только один раз и больше не повторится. Просто чтобы самой себе доказать. Когда Валенок повернулся на другой бок и уснул, Саша тихонько вытащила таблетку и положила под подушку.
Видимо, голоса уже привыкли, что ночью её не разбудить, и перестали тратить силы впустую. Так что Саша просто лежала с закрытыми глазами и скучала. Наверное, она бы не выдержала так всю ночь и заснула бы рано или поздно, но вдруг откуда-то раздался тихий-тихий свист. Валенок заворочался, затем поднялся и грузно прошлепал на кухню. Он вернулся, держа в руках какую-то миску, и первым делом направился в один из углов. Саша не могла в темноте видеть, что он делает, и, замирая, прислушивалась к странным звукам. Затем Валенок снова появился из темноты, и она прикрыла глаза, лишь немного подглядывая сквозь ресницы. Не глянув на девушку, он прошел в другой угол, поближе от кровати, и снова раздалось хлюпание, чавканье и бормотанье, но на этот раз Саша была уверена, что бормочут как минимум два голоса, и один из них принадлежит Валенку.
Мысли, прежде плавающие в её голове лениво и вальяжно, словно облака, теперь закружились бешеной каруселью, не даваясь девушке в руки. Когда Валенок снова прошел мимо и скрылся в очередном углу, Саша поднялась с постели, сунула руку под матрас и достала фонарик. До угла было далеко, но голоса сейчас молчали, да и зажигалка в руке придавала сил, хотя Саша лишь держала её наготове. Бормотание приблизилось, в темноте стали различимы фигуры. 'Правильно, правильно, - говорил знакомый, родной голос, - продолжайте, вы все делаете верно. Можете добавить еще о том, что никому нельзя верить, что она не разбирается в людях. Насчет внешности можете пока поменьше, она и так все время на диете, как бы голодом себя не уморила. Так даже слишком, пусть прибавит кило или два.'
Саша щелкнула кнопкой и в слабом лучике света увидела стоящего на коленях Валенка, бросавшего в темноту один кусок за другим. Он резко повернулся и замер, чуть приоткрыв рот.
- Ты их кормишь, - утвердительно сказала Саша.
Валенок вскочил на ноги, роняя миску. Оставшиеся в ней куски рассыпались по полу, и из темноты к ним немедленно потянулись конечности разной длины и формы, от суставчатых паучьих лап до розовых детских ручонок. Лицо Валенка исказилось от злобы и в следующее мгновенье Саша отлетела в сторону. Валенок кинулся к ней, не давая ей подняться, принялся пинать ногами, и девушка привычно закрыла руками лицо и подтянула к животу коленки.
- Дрянь, дрянь, дрянь неблагодарная, - повторял он, но вдруг удары прекратились и он закричал, громко и почти испуганно. Порыв ветра разметал Сашины волосы, и она почувствовала, что пол под ней ходит ходуном.
Переждать землетрясение было легче, чем побои. Это было только страшно, не больно. Когда все затихло, Саша убрала от лица руки, открыла глаза и замерла в изумлении. Вместо привычного серого потолка с желтыми разводами, следами былых потопов, над ней играло звездами ночное небо. Девушка глубоко вдохнула, и тут дом качнуло еще раз и она заскользила вниз, падая на то, что еще недавно было стеной, а сейчас поспешно становилось полом. В ту секунду, когда земля должна уже была сотрястись от удара, дом качнулся назад, пол и стены вернулись на предназначенные им места, а вот крыши по-прежнему не было. 'Как красиво!' - мелькнуло в голове у Саши прежде, чем она ударилась головой о что-то твердое и отключилась.
Когда сознание вернулось, небо уже сияло яркой голубизной позднего утра. Саша застонала, приподнимаясь, и огляделась по сторонам. Валенок сидел на стуле, тоже поглядывая в небо.
- Доигралась? - спросил он. - Ну зачем тебе нужно было за мной шпионить? Ведь я же ради тебя, ради твоей пользы. Знаешь, как тяжело будет поставить новую крышу?
Саша, не говоря ни слова, поднялась и пошла к двери, распахнувшейся ночью от удара.
Все было почти так, как в её памяти. Крылечко, зеленая трава, прорастающая сквозь асфальт, дорога, серпантином сбегающая вниз. И небо вокруг. И облака. Неужели она могла так этого испугаться, что согласилась оставаться взаперти? Неужели позволила отнять это у себя? Сама позволила, почти не сопротивляясь?
За спиной раздались шаги.
- Ты видишь, - неожиданно мягко произнес Валенок. - Я же говорил тебе. Мир - очень страшное место, ни на что нельзя расчитывать. В любой момент может пойти дождь или снег, начаться ураган, вообще случиться что-то непредсказуемое...
Саша ничего не ответила. Девушка выбирала себе облако по вкусу.
Оно должно было быть достаточно большим, чтобы выдержать Сашу, но слишком маленьким для того, чтобы кто-нибудь мог за ней увязаться.
