Аннотация: Если все слишком хорошо, чтобы быть правдой - вероятно, так оно и есть!
Эта осень была, пожалуй, самой счастливой в жизни Мелены. В замке, который должен был стать для нее тюрьмой, она оказалась свободнее, чем когда-либо в жизни. Впервые никто не ходил за ней по пятам, поучая её на каждом шагу. Впервые можно было почти свободно выйти из дворца и пойти погулять. В доме отца ей приходилось пускаться на всякие хитрости, чтобы быть хотя бы оставленой одной в комнате, не говоря уж - ускользнуть. Конечно, вздумай она здесь выйти без охраны, или сделать что-то ещё такое же глупое, муж наверняка остановил бы её - но Мелена была слишком умна, чтобы рисковать его доверием ради простого озорства. Тем более, что одним из охранников нередко бывал Задир.
С утра, в сопровождении трех охранников и служанки, Мелена отправлялась на рынок. Обычно еду для жителей замка её мужа, прилепившегося к скале над морем и потому прозванного Гнездом - привозили прямо в замок, но за фруктами и лакомствами Мелена предпочитала выходить сама. Ей нравилось ходить между рядами торговок, выбирая лучшие фрукты. Она слегка надавливала пальцем на бело-розовые персики, убеждаясь, что плод спел и сочен, но не перезрел. Она отщипывала одну-две ягодки от крупных зеленых гроздьев винограда, бросала в рот и осторожно раскусывала, стараясь не упустить ни одной капли мускатной влаги. Поддаваясь на уговоры торговки, пробовала затем и красный виноград, и розовый - и, признавая поражение, нагружала корзину всеми тремя сортами. Когда корзина наполнялась, служанка в сопровождении одного охранника возвращалась в замок, а Мелена направлялась к ювелирным рядам. Какая девушка в неполные шестнадцать устоит перед искушением хотя бы примерить ожерелье, созданное словно из тонкой серебряной сетки и усыпаное, как семенами конопли, крохотными жемчужинками? А браслет литого золота, на котором расцвела рубиновая роза с изумрудными листьями в алмазной росе? Или самоцветную бабочку на костяном гребешке? Мелена перебирала драгоценные украшения, как ребенок - цветные камешки на берегу, но уходила без покупок. Разве можно сделать выбор? К тому же Мелена не решилась бы потратить столько денег без разрешения мужа, как не решилась бы и попросить у него такую дорогую безделушку. И разве лучше владеть одной такой вещью, чем каждый день любоваться ими всеми?
Мелена еще и потому любила примерять украшения, что это позволяло ей без зазрения совести покрасоваться перед любимым. Обычно Задир, как и подобало охраннику, шел в полушаге позади нее. Только когда девушка останавливалась, охранники могли поравняться с госпожой. Но ведь вполне естественно, что молодая девушка, примеряющая украшения, захочет повернуться к охранникам и спросить:
- Вам нравится?
И кто будет следить за её взглядом, кто заметит, что смотрит она лишь на одного?
Такие переглядывания стали их маленьким секретом и заставляли Мелену ощущать тягучую вязкую сладость внизу живота. Задир иногда, словно случайно, задевал рукой ладонь Мелены, пропуская её вперед или становясь рядом у фруктового лотка. Сердце стучало чаще, и краска приливала к щекам, и тогда девушка уже старалась не поднимать глаз, не встретиться взглядом. Ей казалось в такие минуты, что стоит кому-то посмотреть на них - и все поймут их тайну. Ведь сама она так изменилась, так по-другому чувствуется каждая клеточка её тела, с тех пор как Задир стал её любовником. Неужели может быть, что другие этого не видят? Стоит его взгляду скользнуть по груди Мелены, как кожа, грудь, губы сразу вспоминают прикосновения. Вчера, сегодня утром... скорее бы домой, скорее бы вечер... И огонек в глазах Задира, выдающий те же мысли, возбуждал еще больше.
Мелена покидала ювелирные ряды, улыбаясь всему миру. Задир шел позади - но в глазах его вместо недавнего огонька таилось что-то, чему он и сам не знал названия.
Днем, в самые жаркие часы после полудня, влюбленные уединялись в комнате Мелены, той, где она проснулась наутро после свадьбы. Хозяин замка не зря звался колдуном: даже в самые солнечные часы в большинстве комнат царила легкая прохлада. Невиданно огромное, почти во всю стену, окно в комнате Мелены закрывали полупрозрачной ширмой, двери запирали, и никто не мешал любовникам путешествовать по недавно открытой стране. Устав, лежали, сжимая друг друга в объятиях, да так и засыпали.
Проснувшись, тихонько выскальзывали из комнаты и через тайную дверцу, показаную Мелене колдуном, выходили на тропинку в скалах. Тропинка петляла, уводя вниз на кусочек берега, сжатый скалами с трех сторон. Другой дороги сюда не было, кроме как с моря. Задир учил подругу плавать и правильно нырять, задерживать под водой дыхание, брать с собой тяжелые камни, чтобы было легче оставаться на глубине. Как Мелена ежедневно дарила ему жаркий и нежный мир своей страсти, так и он дарил ей свой мир - прохладный и бесшумный, полный неторопливых чудес и мягких красок. Порой их тела вновь тянулись друг к другу на мокром песке у кромки воды, а порой они просто сидели рядом, как в первые дни знакомства.
Из всего замка только из двух комнатах окна выходили на укромный уголок берега. Свою комнату Мелена запирала на ключ, уходя. Другая же комната принадлежала Ворону, и порой колдун останавливался у окна с книгой в руке, задумчиво глядя на них: таких молодых, красивых и счастливых, что захватывало дух.
Пришла поздняя осень, затем зима. Море стало холодным, а рынок - скудным. Зима на острове была мягкой, вода в реках подергивалась только хрупким ледком, но снег выпадал обильный. Днем Мелена, тепло одевшись, выходила поиграть в снегу, ранние же вечера просиживала в библиотеке. Задир в такое время шел к другим охранникам. Странное и непонятно чувство, немного портившее его счастье, почти совсем уходило, когда его учили секретам нового его ремесла. Он учился падать, прыгать, наносить удары и владеть оружием - всему тому, что ни к чему деревенскому рыбаку и просто необходимо воину. Вначале ему казалось, что ничего из него не выйдет и никогда ему не достичь мастерства других охранников. День за днем он набивал синяки под смех и шутки товарищей, пока однажды вдруг у него не получилось выбить оружие из рук у напарника. Тот ничуть не обиделся, наоборот, поощерительно хлопнул по плечу. И с тех пор все продолжало получаться, словно его упорные усилия, накопившись, сломали какую-то плотину.
Со времени памятного разговора на веранде муж не докучал Мелене своим присутствием. Летом они виделись хорошо если раз в два-три дня, и всегда Ворон был приветлив, хотя и немногословен. Теперь же, когда Мелена так много времени начала проводить в библиотеке, они нередко сталкивались возле книжных полок. Случалось, муж спрашивал, не нужно ли чего молодой жене и всем ли она довольна. Мелена неизменно качала головой и благодарила - все хорошо, ничего не нужно. Она уже давно перестала бояться мужа и каждый час ждать подвоха, и теперь только стеснялась немного. Эта застенчивость казалась ей глупой и детской, совсем неподобающей взрослой женщине, и она решила перебороть её в себе - попросить о чем-нибудь, все равно... да вот хоть книгу помочь выбрать!
Если Ворон и был удивлен просьбой жены, то не подал виду.
- О чем ты любишь читать? - спросил он.
- О дальних странах, пожалуй... - немного растеряно сказала Мелена.
- Тогда нам сюда, - он подвел Мелену к одному из стеллажей в глубине библиотеки. - Книги о путешествиях - здесь. Там, - он указал на соседний шкаф, - о птицах и зверях, настоящих и волшебных, из наших и других краев. А вон на тех полках - книги о любви. Должен признаться, я думал, что ты с них и начнешь.
- Я и начала с них, - призналась Мелена, краснея, - но сейчас мне немного надоело. Словно одну и ту же книгу читаешь все время. Я хочу почитать о чем-нибудь другом.
- Ну что же... На твоем месте я начал бы с этой, - Ворон снял с полки небольшой том и протянул девушке, - господин Варре правдивее многих путешественников, и к тому же обладает красивым слогом.
Начав книгу, Мелена признала, что муж прав насчет слога. Уже через неделю она вновь стояла у полки, пытаясь отыскать другие книги господина Варре. После Варре принялась за господ Адала и Урае.
- Как странно, Задир, - недоуменно говорила она своему другу, - господин Валле пишет, что к югу от Жемчужного моря лежат пять островов, и на них живут люди с сиреневой кожей. Господин Адал пишет, что островов четыре, а кожа у людей синяя, и что среди них живут странные птицы Сиреи. Как же так?
Задир пожал плечами.
- Может, этот Адал просто врет? - напрямую предположил он.
- Задир! Как ты можешь так говорить! Ведь это же путешественник и писатель, разве может он врать?
- Не знаю. Путешественник - он ведь тоже человек, может и соврать. Сказать по правде, нам все равно до тех островов никогда не доплыть, так не все ли равно?
Мелену такой ответ не устроил. На следующий день она задала тот же вопрос Ворону, когда встретила его в библиотеке. Ворон слегка улыбнулся.
- Мелена, - ответил он, - далеко не все эти книги пишут путешественники. Иной просто пораспросит всех вокруг, да и напишет книгу. А среди тех, кого он расспрашивает, хоть один врун да найдется.
- Как же узнать правду? - спросила девушка.
- Прочти все, что найдешь, об этих островах. То, в чем все эти книги согласятся, вполне может быть правдой. Остальное же... Если будешь читать достаточно много, то со временем сама поймешь, кому можно и кому нельзя верить.
- Ты сказал "может быть правдой?" - переспросила девушка, - Но может и не быть, верно? Как же узнать наверняка?
- Отправиться самой на эти таинственные острова, - улыбнулся Ворон. - Что ты успела прочитать, кроме Варре?
Они говорили до тех пор, пока удивленный Задир не устал ждать подругу в её комнате и не отправился на поиски в библиотеку. С тех пор разговоры о прочитаных книгах стали повторяться. Муж теперь нередко давал ей книгу и говорил: "Прочти, мне интересно, что подумаешь ты." Мелене льстило, что её ученому мужу-колдуну важно её мнение.
А когда пришла весна, Мелена затосковала. Вроде и радостно было смотреть, как стаивает снег и деревья покрываются белыми и розовыми цветами, но в сердце поселилась тоска. Вновь можно стало ходить на рынок, но прежней радости это не приносило. Она сама не могла понять, что творится с ней - пока однажды во время такой прогулки, пытаясь пробудить в себе отголоски прежнего счастливого настроения, не забрела в ряд с детскими игрушками.
Вечером того же дня Мелена впервые постучалась в комнату мужа.
- Я хочу поговорить с тобой, - сказала она.
Как обычно, Ворон ничем не выказал удивления.
- Конечно, Мелена, - сказал он, усаживая её в одно из огромных, обтянутых коровьей кожей и укрытых медвежьими шкурами кресел. - Что-то случилось?
- Нет. Ничего, в том-то и дело. - Мелена попыталась собраться с мыслями, но они, как назло, разбегались в разных направлениях. Ворон терпеливо ждал. В конце концов, девушка оставила попытки как-то организовать свою речь, и просто выпалила все, о чем думала весь этот день.
- Я вдруг подумала - прошло уже полгода, как я тут, и Задир... тоже тут. И мои горничные, которые выходили замуж, уже через год имели детей. А иногда и раньше. Я не так глупа, не думай, я знаю, как это бывает, но ведь я тут уже полгода. А когда я это вспомнила, то стала думать - а что если бы я... ну, понимаешь, если бы... Ведь ты мой муж... а Задир... и ты не захочешь, чтобы твой наследник... и я... как же, никогда... а может, и все равно, раз полгода прошло... и я не...
Речь Мелены стала совсем сбивчивой. Она поняла, что если немедленно не перестанет говорить, то расплачется, и замолчала, не решаясь поднять глаза.
- Мелена, - сказал Ворон, - не мучай себя. Я понял. Я должен был поговорить с тобой раньше, но как-то случая не было. Успокойся, прошу тебя. С тобой все в порядке, ты совершенно здорова. Ты ведь из-за этого так разволновалась?
Мелена кивнула, все еще не доверяя голосу.
- Поверь мне. Я все же не зря называюсь колдуном, уж в своей жене я бы разглядел болезнь. Ты здорова, и до сих пор не понесла лишь потому, что я наложил на тебя заклятие.
Вздрогнув, Мелена вскинула на него глаза.
- Заклятие? Но если так... зачем?
Ворон встал и прошелся по комнате.
- Мелена, до сих пор я обходился с тобой достаточно справедливо, верно? Я проявил понимание к твоим чувствам. Получив твою руку, я не потребовал ни сердца твоего, ни даже тела.
Девушка кивнула.
- Но ведь ты не можешь ожидать, Мелена, - продолжал её муж ровным голосом, - что я сделаю своим наследником ребенка, рожденного тобой от другого мужчины. Ты ведь это тоже хотела спросить?
Голова Мелены стала совершенно пустой. Ни одной мысли. Только образы и чувства. Раковина на морском дне. Они с Задиром в пене прибоя. Ребенок с игрушкой в руке, которого держала на руках женщина на рынке. Его улыбка, кудряшки. Улыбка Задира, его синие глаза. Волосы светлые, но кажутся темными от морской воды. Игрушки, игрушки, целые ряды игрушек. Борт корабля. Свадебная яхта, мимо которой медленно проходят освобожденные суда. Стоящий рядом Ворон. Свадьба. Страх. Кусок сыра, который Ворон кладет на хлеб, чтобы отправить в рот. Ворон, снимающий книгу с полки. Ворон в библиотеке, при свете свечи, слушающий ее слова. Задир. Ворон. Нет! Ребенок с игрушкой в руке.
Холод, сжимающий живот. Внизу, там, где немного болит каждый месяц.
Сердце бьется медленно и гулко в ушах.
Темнота.
Холод, влага, запах, мерзкий запах...
Мелена открыла глаза. Над ней стоял муж, поднося к её носу что-то, обладающее таким отвратительным запахом. Увидев, что девушка пришла в себя, Ворон убрал руки и бросил на пол то, что держал. Быстро провел ладонями вдоль щек Мелены, коснулся её лба указательным пальцем правой руки. Мелена почувствовала, что предательская слабость отступает, и холод в животе рассеивается. Ворон отступил и вновь опустился в кресло.
- Прости меня, - произнес он, - я не думал, что тебя это так потрясет. Я должен был поговорить с тобой раньше, но ты казалась такой счастливой и беззаботной, я не хотел нарушать твое счастье... Честно говоря, я был уверен, что ты еще несколько лет не задумаешься о детях.
Мелена смотрела на свои руки и молчала. Она боялась, что если скажет хоть слово, то расплачется. Слова и образы в её голове начинали понемногу складываться в подобие мыслей. Значит, этого не избежать. Она ведь поверила ему. Сначала очень боялась, потом устала бояться, но все время ждала какого-то подвоха, а потом - перестала, поверила, что повезло, что будет теперь счастлива. И была ведь, столько дней! Она чувствовала себя обманутой, словно дали ребенку красивую игрушку, а она возми да и сломайся на третий день, и другой не будет.
- Ты хочешь ребенка? - прямо спросил Ворон. - Или ты просто хотела убедиться, что способна иметь детей?
- Я хочу ребенка, - прошептала Мелена. - Но только... я подожду, можно? Я... Я должна подумать немного, можно?
- Конечно. Но пока ты думаешь, быть может, ты выслушаешь меня?
Мелена молча кивнула.
- Тебе сейчас обидно. Тебе кажется, что тебя заперли в темной камере, затем поманили свободой и солнышком, и снова бросили в темницу.
Мелена вскинула голову, удивляясь, как может этот человек знать её мысли. Впрочем, что удивляться? Колдун, он и есть колдун.
- А ты не думаешь, в каком отвратительном положении оказываюсь я? - продолжал тем временем Ворон. - Если ты родишь ребенка, мне придется либо признать его своим, либо не признать. И если отцом будет Задир, я не могу сделать первого. А сделать второе - погубить тебя вместе с этим ребенком. Ты понимаешь это?
Мелена вновь кивнула.
- Хорошо. Сейчас ты в ужасе думаешь о том, что однажды тебе все же придется разделить со мной ложе. А не думала ли ты, каково для мужчины обладать женщиной, которая не желает его, а боится и ненавидит? Которая думает о другом мужчине, лежа в его объятиях?
- Я не ненавижу тебя, - произнесла Мелена негромко. - Ты был добр ко мне. Ты дал мне Задира. Ты позволил мне быть счастливой почти полгода. Не твоя вина, что... Не твоя вина, - повторила она, вздохнув. - И я не откажусь от своего долга, я не заставлю тебя брать меня силой или принуждать хитростью. Я дам тебе наследника. Позволь мне только... дай еще немного времени! - вдруг воскликнула она умоляюще. - Пожалуйста.
Ворон покачал головой.
- Но ведь я и не торопил тебя, девочка. Ты сама пришла ко мне. Ты родишь ребенка лишь тогда, когда того захочешь сама. Я сниму с тебя заклятие только когда ты о том попросишь. Если хочешь, можешь ничего не говорить Задиру.
Услышав слово "заклятие", Мелена вдруг вскинула голову и уставилась на мужа.
- Ты ведь колдун, - сказала она. - быть может, ты сможешь наложить другое заклятие? Чтобы нам не надо было... Чтобы он сам родился? В замке служанки рассказывали, что девушка может понести от лесного духа, если он до нее дотронется, может и ты сможешь... - она осеклась, видя, как Ворон качает головой.
- Такое мне не под силу. Да и неправда это, глупые сплетни. Живая девушка никогда не зачнет ребенка от духа, хоть лесного, хоть речного, что бы он не делал. Впрочем... - Ворон задумался на секунду, затем пристально посмотрел на Мелену.
- Есть еще один способ, Мелена, но не знаю, решишься ли ты, и захочет ли Задир. Когда ты будешь носить ребенка - неважно, кем зачатого - я смогу сделать его своим.
Мелена в непонимании уставилась на мужа.
- Но ты же сказал...
- Ты не поняла, Мелена. Не назвать - с упором сказал он, - его своим. Сделать. Это в моих силах.
Мелена вспомнила другие рассказы о лесных духах.
- Ты подменишь моего ребенка? - спросила она в ужасе.
- Не заменю, но изменю. Дитя зарождается, получив что-то от отца и что-то от матери. Я всего лишь заменю то, что он мог бы получить от Задира, на своё. В его жилах будет течь моя кровь. Возможно, он даже будет похож на меня. Я не могу заранее сказать, что именно он потеряет и что получит взамен, но все же я смогу назвать его сыном, не кривя душой. Я буду любить его, как своего, и он будет моим наследником. Что скажешь, Мелена?
- А если будет дочь? - вдруг спросила она. - Или ты сделаешь так, чтобы это был мальчик?
- Нет. Я не стану и пытаться. Это слишком опасно и для тебя, и для него. Если мне суждено растить дочь, так тому и быть. Подумай, Мелена. Не говори ничего сейчас, но подумай. Иди теперь.
Мелена вышла, закрыла дверь за собой, и долго стояла, прислонившись к двери спиной и ни о чем не думая, пока проходящая мимо горничная не спросила все ли в порядке у госпожи. Мелена молча кивнула и ушла к себе. Все это время Ворон простоял у окна, упираясь лбом в стекло и тоскливо глядя в море.