Аннотация: Этот отрывок - продолжение "Ветер и цветок сакуры не могут быть хорошими друзьями..."
Отрывок
На улицах уже давно стемнело, и свет от фары разрезал наступившую темноту, словно самый острый нож. Он ехал на мотоцикле быстрее ветра, без успеха пытавшегося его догнать. Мимо проносились цветные пятна, городские огни, оставляемые фонарями, светофорами и светящимися вывесками магазинов, но мало когда он обращал на них внимания. Мимо проносились чужие жизни, чужие проблемы и судьбы, но стоят ли они того, чтобы задумываться над ними? Он ехал скорее, а ветер подгонял его вперед, дальше и дальше. Ветер шептал не упустить что-то важное, если он не поторопится. Этим вечером он должен был встретиться с ней.
Так получилось, что они часто встречались, будь то случайно или совсем наоборот, что выходило чаще. А если и не видели друг друга, то кто-то обязательно звонил. Мидори не уехала в Японию, осталась здесь. "Все прошло, отцвело быстро, как цветки сакуры. Я хочу остаться здесь, с тобой" - говорила она на следующий день после того, как Дзюн уехал обратно домой. Насколько он понял, она пришла в аэропорт Инчхон, как того и хотел Дзюн, но не для того, чтобы уехать с ним, а всего лишь попрощаться. Подробностей Чонхо не знал, да и не хотел их знать. О Дзюне он больше не спрашивал. Да и времени на это не было - когда они виделись, забывали обо всем другом. Часто он катал ее на мотоцикле, который формально она же ему и подарила. А она делала интересные кадры тех мест, куда он ее привозил, будь то гряда холмов, буддистский храм или ханок*. Всегда находилось что фотографировать. Просто так, отдыхая. Много было фотографий, где они вместе, вдвоем.
Несколько раз она была у него дома. Тогда они просто не могли решить, куда можно пойти. "Так ты и есть та самая принцесса, которую мой братик спас?" - спросила тогда Мидори младшая сестра Чонхо, с любопытством уставившись на девушку. Хё Сун редко влетало от старшего брата, но в тот вечер, когда Мидори ушла, в адрес девочки прозвучало достаточное количество упреков за говорливость. "Я все той принцессе расскажу, все, и какой ты злой тоже расскажу!" - воскликнула тогда Хё Сун, доведенная до слез выговорами и своим бурным воображением. Пришлось ее успокаивать и подкупать парой конфет. Мидори была всего несколько раз у них дома, но за это малое время сестренка Чонхо успела к ней привязаться - уж больно понравилось Хё Сун с ней играть, а девушка не возражала. Нелюдимый Чон Ён больше сторонился ее, а с матерью Чонхо она виделась всего раз или два.
Как-то раз она сказала, что хочет еще раз посмотреть, как он красиво забивает голы. "Ты же говорила, что тебе это неинтересно" - был ответ. "А еще я тогда говорила, что там был ты, а это все меняет" - возразила она, чуть склонив голову набок, как всегда. "Ну, если ты так хочешь..." - небрежно ответил он, не сумев при этом сдержать улыбки. Вообще, с ней он часто улыбался, с ней этот мир ему казался в тысячу раз прекрасней и красочней. Тогда, зная, что она смотрит на него, смотрит, как он играет, он старался насколько это возможно, и даже немного больше. Это повторялось несколько раз, она всегда приходила смотреть матчи, где он участвовал. "Знаешь, еще немного и я привыкну смотреть эту игру, - говорила она, когда в очередной раз встретила его после матча. - Мне всегда нравится смотреть на тебя, когда ты играешь". Он бы мог сказать почти то же самое, что ему тоже всегда нравится смотреть на нее, но промолчал. "Скорее тебе надоест всегда смотреть на одно и то же. Будет поскучней, чем всякие концерты" - вместо этого вышло сказать у него. "Да ты что?.. да как ты..." - договорить она не успела, Чонхо только поцеловал ее, а потом помог надеть мотоциклетный шлем. Дальнейший спор, шуточный, конечно, не имел смысла. Тогда они решили поехать в то самое кафе "Халиско", где были когда-то два месяца назад.
Дорога на этот раз показалось Чонхо слишком длинной и долгой. Он ехал к дому двоюродной сестры Мидори. Эту дорогу он знал очень хорошо, мог бы проехать по ней с закрытыми глазами. С каждым километром сердце стучало быстрее, рождая приятное волнение. Вот, наконец, и тот самый дом. Он остановил мотоцикл, металл которого таинственно поблескивал в свете уличных фонарей, поискал знакомый силуэт, отпечатавшийся в самой глубине сердца. Жаль, темно... Вот и она, уже ждала его. Осенними вечерами уже не так тепло, она в светло-коричневом пиджаке и черных брюках, глаза такие же светящиеся, но в этот раз все же немного другие, задумчивые. А он как всегда в своей кожаной куртке и джинсах. Он никак не мог избавиться от привычки в ее присутствии проводить рукой по волосам, будто от этого они придут в порядок. Вот и сейчас сделал то же самое.
- Долго ждала? - спросил он, когда она подошла, медленно, словно оттягивая момент встречи до последнего.
Она только покачала головой, улыбнулась ему как обычно. Чонхо всегда нравилось наблюдать ее улыбку, легкую и непринужденную. Он взглянул на ее руки, сложенные вместе. Они были покрыты мурашками.
- Да ты замерзла! - произнес он, взяв ее руки, оказавшиеся, как он и думал, холодными, в свои и стараясь согреть. - Сколько ты ждала?
- Около получаса, - призналась она. - Ничего, все в порядке... а у тебя всегда теплые руки.
Они постояли так еще немного. Она смотрела на него, словно хотела запомнить каждую черточку его лица на всю жизнь, а он не отпускал ее рук, и они с каждой секундой становились теплее. Этот район никогда не отличался шумной обстановкой, даже автомобили проезжали как-то тише, чем обычно. Сегодня было точно так же. А звезды светили как и тысячи лет назад, спокойно и невозмутимо.
- Поедем в центр? Может, в Мёндон** хочешь? - наконец, нарушил тишину Чонхо.
- Нет-нет, давай сегодня просто пройдемся, просто погуляем, - попросила она.
Он непонимающе посмотрел на нее. Она была серьезна, смотрела на него сосредоточенно, и было в этом взгляде что-то необычное. Сожаление? Да с чего бы... Наверное, показалось, решил Чонхо.
Было в этом что-то необычное. В этот день она старалась ни на секунду не отпускать его руки, будто если так произойдет, то все вмиг исчезнет: и невысокие деревца, белые цветки которых давно отцвели, и узкая дорожка вдоль берега Ханган, тихо текущего в темноте, и сама эта река. Она молчала, просто шла рядом с ним.
- Что-то случилось? - наконец, не выдержал Чонхо.
Они остановились посредине дороги, все равно людей на набережной было мало, практически никого, они никому не могли помешать. Она опустила голову, рассматривая поверхность дороги, и рассматривала до тех пор, пока Чонхо не заставил посмотреть в глаза, нежно взяв ее лицо своими ладонями.
- Что случилось? - повторил он свой вопрос более настойчиво.
- Ничего, - наконец, ответила она. - Все хорошо, правда.
Ветер всколыхнул до сих пор мирно стоящие деревья, заставляя некоторые листочки, державшиеся на ветках особенно ненадежно, оторваться и последовать в ту сторону, которую подсказывало дуновение прохладного воздуха. Мидори немного подняла руку, хотела заправить волосы за уши, и в этот момент один шаловливый листочек, еще не пожелтевший, ярко-зеленый, в полутьме казавшийся бархатным, уютно устроился в ее ладони, будто так и надо. Она провела по нему большим пальцем и отпустила дальше, куда направлялись точно такие кусочки темно-зеленого бархата.
- Как сегодня прошла тренировка? Прости, я не спросила раньше, - совсем о другом заговорила она.
Они снова пошли по узкой дорожке. Она часто спрашивала его о подобных вещах, объясняя это тем, что она хочет знать о нем как можно больше, ведь раньше не знала почти ничего.
- Все как всегда, ничего интересного, - отмахнулся он. Но потом все же решил уточнить: - Но сегодня пришел Пхён Вун...
- А это?..
- Может, ты его помнишь, четвертый номер, он всегда свои глаза немного прищуривает.
- А, вспомнила.
- Его не было во вторник, да и вообще... Следующая игра - полуфинал, очень сложная. Нужно стараться, как никогда. Мы уже с ними играли, я тебе говорил, и...
Он посмотрел на нее, убедившись, что она его совсем не слушает, идет, склонив голову, будто обдумывает что-то несравненно важное, хотя раньше она всегда внимательно слушала то, что он рассказывал.
- Все-таки, что случилось? - спросил он, остановившись и придержав ее за руку.
Она подняла голову, и он увидел, как грустны ее глаза, а на щеках блестят мокрые дорожки.
- У меня не выходит представить, как смогу с тобой расстаться, как смогу жить без тебя, - тихо и немного сбивчиво произнесла она. - Прошло так мало времени, и вот, не могу.
- Ты о чем? Почему нужно расставаться? - настороженно произнес он.
- А может, лучше остаться здесь? - она словно не слышала его и рассуждала сама с собой. - Но ведь потом все равно придется уехать.
- Да о чем ты?
Речь ее была не совсем ясна для Чонхо. Он осторожно отер ее щеки от слез. Наконец, она осознанно посмотрела на него.
- В марте я отправила несколько своих работ на конкурс... долго рассказывать, какой, - она свела брови, потерла переносицу. - Я уже успела забыть об этом, так давно это было и столько всего произошло. И вот вчера мне позвонили из дома, сказали, что мою работу признали лучшей, и меня приглашают на съемки. И вот... Я так давно мечтала участвовать в этом, снимать для журналов, моя мечта исполнилась, но именно тогда, когда я не хочу ехать домой, чтобы осуществить ее... - она на секунду отвлеклась, посмотрев в сторону реки. - Что мне делать?
Все это время он смотрел на нее, не отводя глаз, внимательно слушая. Выражение его лица мало могло бы поведать о том, как по мере хода рассказа в его сердце рождалась необъяснимая тоска.
- Ты, правда, мечтала об этом? Это была твоя заветная мечта? - все же спросил он через некоторое время. Каждое слово давалось с большим трудом в этот раз.
- Да, мечтала давно. А теперь все изменилось.
Неподалеку был ряд лавочек. Они достаточно много прошли, чтобы устать, а место, освещенное неяркими фонарями, всегда вполне устраивало собеседников. Чонхо потянул ее за руку в сторону ближайшей лавочки.
- И это действительно важно для тебя? - спросил он, когда они сели. Краска на досках лавочки немного облупилась, хотя в темноте это было совсем незаметно.
Она задумалась ненадолго.
- Когда-то было важно, а сейчас... не могу сказать, - ответила она.
- Тогда что для тебя важно сейчас?
- Важно... важно то, что мне предлагают фотосъемку в таком серьезном издательстве, это может быть единственным шансом в жизни. Но важно и то, что происходит здесь и сейчас. Важен ты.
- Единственный шанс в жизни, да?.. - эхом повторил он.
Они вдвоем замолчали на долгое время, просто сидели рядом, думая каждый о своем. А река все текла и текла, неся свои нескончаемые воды в темную неизвестность. Убывающую луну закрыли набежавшие облака, лишь изредка рассеиваемые ветром, чтобы потом опять скрыть от посторонних глаз. А Чонхо не замечал и этого, он вдруг осознал, как тяжело будет вынести расставание.
- Прислушайся к своему сердцу, - тихо сказал он, - и сделай так, как оно говорит.
- Оно молчит, - отозвалась Мидори.
Этот вечер был темнее, чем все предыдущие, облака полностью закрыли небо, а фонари не в силах были достаточно разогнать темноту на городских улицах. Сердце билось тяжелее, и каждая минута превращалась в вечность. Обычно, расставаясь, они не могли наговориться, теперь же единственно возможным казалось молчание. После того, как Чонхо проводил ее до дома, после того, как попрощался с ней, что на этот раз далось ему тяжело, он еще долго медлил возвращаться домой. Он долго ходил по пустым улицам, без цели, без направления. Рано или поздно она должна была уехать, думал он. И случись это позже, было бы намного тяжелее расстаться. Все правильно, все к лучшему, если она уедет. "Но почему я так не хочу тебя отпускать?" - вдруг произнес он, почти неслышно, да и некому было бы услышать - улица, по которой он шел, была пуста. За это короткое время, всего два месяца, он и забыл, что она должна будет уехать.
Домой он вернулся довольно поздно, когда все обитатели его уже спали.
На следующий день, в пятницу, казалось, что Чонхо оставался прежним, может, даже был более разговорчивым, чем обычно. Но то только казалось. Вроде бы все как и всегда, и его новая временная работа была такой же скучной, как и всегда, а команда на тренировке такой же шумной, но внутри него самого что-то изменилось. Несколько раз он в последний момент отменял уже набранный вызов в своем телефоне, понимая, что не знает, что хочет сказать. Его чувства не могли облечься в слова, были слишком смешанными и неясными, и, уж точно, совсем неизвестными. Наконец, поздним вечером, когда фонари уже зажглись, но улицы еще не собирались пустеть, раздался телефонный звонок, заставивший Чонхо в следующую же секунду схватить телефон. Звонила она.
Звонила, чтобы сказать, что уезжает.
- Когда? - спросил он, хотя нужно было остановить, удержать и не отпускать. Казалось, будто в этот момент говорит другой человек, а он слушает со стороны.
- Через два дня, - был ответ. Ее голос звучал слабо, и можно было бы подумать, что прозвучи хоть одно возражение, хоть одна просьба остаться, она бы тут же согласилась.
- Вот как... Так быстро.
- Так получилось. Следующий рейс из Кимпхо*** только через две недели, а это долго и... Хочешь увидеться?
- А ты этого хочешь?
- Я... - она немного помолчала, - я не знаю.
Но все-таки они встретились, как всегда, поздно вечером. И вроде бы все было как обычно, будто ничего и не произошло, и городские огни горели по-прежнему, и люди так же разговаривали, и автомобили так же шумно шелестели по такому же серому асфальту, но казалось так, что тысяча ри разделяет их уже сейчас. Об отъезде больше никто не говорил.
*ханок - традиционный корейский дом
**Мёндон - район, где находится множество развлекательных центров и магазинов одежды.
***Кимпхо - второй по значимости международный аэропорт в стране.
- Ты все-таки пришел?
Мидори стояла около дома кузины, одной рукой держа над головой зонтик, а другой - придерживая дорожную сумку на колесиках, не такую уж большую, как можно было бы представить. Утро понедельника выдалось на редкость дождливым, еще немного и настоящая буря разразится. Ветер словно с ума сошел - дул ото всех сторон.
- Пришел.
Чонхо оказался здесь раньше, чем нужно было, но звонить, чтобы сказать, что он тут, не захотел. Просто ждал. Без лишних слов он взял ее зонтик, чтобы он укрывал от холодного дождя обоих, помог везти сумку. Она лишь обвила его руку, ведь это было так необходимо. На протяжении всей дороги, не отличавшейся коротким расстоянием, они почти не говорили, вплоть до того момента, пока в поезде не объявили нужную станцию метро в Конхан-дон*.
- Дальше не провожай меня, не надо, - вдруг сказала она, когда они вышли из подземки.
- Но ведь...
- Если ты проведешь меня до самого аэропорта, и мы попрощаемся там, то это будет навсегда. А так будет казаться, что мы просто ненадолго расстались, как раньше, как будто я домой к сестре ушла.
Чонхо провел загрубевшими кончиками пальцев по ее щеке.
- Ладно, - согласился он. - Тогда счастливой дороги, или что там еще говорят...
Она только нежно смотрела на него, а потом глубоко вздохнула.
- Я буду очень скучать по всему этому, по городу буду скучать, по этому университету... по тебе буду скучать. Прощай, Чонхо, - говорила она, улыбаясь немного печально, но тепло, как светит солнце августовским вечером. Сказала без своего привычного -кун, впервые, наверное.
- До свидания, Мидори, - ответил он, обняв так, будто и отпускать никогда не собирался. А дождь все лил, не обещая теплой и солнечной погоды еще несколько дней. Она с трудом удержала зонтик - настолько крепки были его объятия.
И все-таки нужно было идти. Она шла медленно, хотя нужно было поторопиться, уже успела отойти на десяток шагов, когда Чонхо окликнул ее и подбежал. Он много думал об этом, но все как-то не находилось времени сказать. А когда, если не сейчас?
- Я забыл кое-что.
Она вопросительно посмотрела на него.
- Я давно хотел тебе сказать... - он ласково взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза, словно в самую душу. - Я хочу, чтобы ты знала это, и чтобы не забывала. Мидори, аи шитэруё**.
На лице ее отразилось все удивление, что она почувствовала от этих слов, но оно быстро пропало. Улыбка ее была красивее всех, что он когда-либо видел, а глаза стали озорными и сияющими, как и прежде.
- Я тоже давно хотела сказать кое-что, - ее голос чуть дрогнул. - Я желаю тебе успехов, хочу, чтобы ты добился как можно большего, а еще... Саранхэ***, Чонхо.
А потом она ушла, стараясь не оглядываться, что давалось ей с большим трудом. Он долго смотрел ей вслед, борясь с желанием снова окликнуть, догнать. Водяная буря успокоилась, бриллиантовые капли тихо касались земли, не удержавшись на небе. Сердце успокаиваться не хотело. Кап-кап... зонтик был новый и уж точно не бракованный, но по ее лицу скатилась капля. Кап-кап... капли стекали с кончиков его пальцев, так недавно прикасавшихся к ее лицу.
*Конхан-дон - окрестности района Кансо.
**Аи шитэруё - Я люблю тебя, яп.
***Саранхэ - Я люблю тебя, кор.
Хотя кажется, что самолеты, словно букашки, медленно ползают по небу, проносятся они очень быстро - не успеешь заметить, как окажешься в другой стране. Прошло всего несколько часов с того времени, как рейс в Кансай отправился из Кимпхо, но по всем подсчетам выходило так, что Мидори уже должна была быть в Осаке. А Чонхо еще ощущал ее тепло, и рука помнила прикосновение к ее лицу.
А дождь все не прекращался, превращая не защищенные асфальтом островки земли, покрытой зеленой травой, в мокрую скользкую субстанцию. По этому случаю даже тренировку отменили, что было в первый раз за всю недолгую историю. Но, тем не менее, Чонхо вернулся домой не так рано, как это было возможно. Он и не заметил, как пришел к той лавочке на набережной Ханган, где она впервые сказала о том, что уезжает.
- Братик, ты такой серьезный... ты грустишь? - говорила Хё Сун, уцепившись за его руку, когда он вернулся домой.
- Нет, - коротко ответил он.
- А Мидори-сси* когда придет? Она ведь скоро придет? Когда она здесь, мой братик веселый...
- Она больше не придет.
- Правда? - Хё Сун вся как-то сникла, опустила руки и руку старшего брата больше не теребила. - Жалко... а мы с братишкой Чон Ён нашли кое-что, а вернуть ей теперь не выйдет. Но она ведь не расстроится?
- Что вы нашли?
- У нее заколка была с маленькими красными камешками, она мне ее примерить давала, вот и забыла забрать в тот раз.
- Где заколка?
Как и все, что находится в розыске долгое время, заколка была найдена лежащей на тумбе около зеркала. Красные камни переливались на свете электрической лампы, словно сверкали изнутри, хотя на самом деле не были драгоценными даже наполовину. Заколка, та самая, что Чонхо подарил ей когда-то, красиво смотрелась на ее волосах.
*Мидори-сси - -сси - суффикс, традиционно прибавляемый к имени.
* * *
С тех пор он еще более закрылся в себе, и кто знает, о чем он думал и на что смотрел - по нему все равно не догадаешься. Он просто выполнял то, что от него требуется. Но потихоньку это начало проходить, и только красный огонек глубоко в сердце ждал, пока не разгорится в полную силу.
Команда Чонхо прошла в полуфинал чемпионата, что стоило больших, неимоверных усилий. Уловка их главного соперника, касающаяся возраста участника команды, столкнулась с другой уловкой, основанной на том волшебном чае, что пили участники этой команды. В итоге команда Чонхо одержала верх, и вот он, финал, мечта всех участников команды, то к чему они шли и так стремились...
Среда. Хмурящееся небо и сильные порывы ветра. Не самый приятный и подходящий для игры день, но именно в этот день должен пройти финал. Время, казавшееся неимоверно растянутым, прошло безвозвратно, оставив за собой лишь воспоминания, и многочисленные синяки. Среда была окрашена в красно-черные цвета Ульсана, немного разбавленные белым и зеленым.
- А мугунхва все-таки расцвела именно сейчас, - тихо сказал Ко Гу Юн, вратарь, когда команда уже была в раздевалке стадиона в Ханнам-дон перед самой игрой.
Такое интересное совпадение позднего цветения не вызвало особых эмоций. Вообще было тихо, и говорить вовсе не хотелось, вдруг удачу вспугнут.
- Расцвела - не расцвела, а тренера Квона все нет, - проворчал Мун Хо. - Конечно, как мы могли забыть, сегодня ведь среда.
Немаловажное замечание. Тренер всегда устраивал выходные по средам вот и теперь его не было до сих пор видно. Такое уже случалось один раз. Может, повторится и сегодня?
- Будет он сегодня с нами или нет - от этого не зависит исход игры, - возразил Чонхо, обращаясь ко всем. - Сегодня мы должны показать все, на что способны, даже больше, чем это. Раньше мы и мечтать о финале не смели, и вот теперь через полгода мы играем за первое место. Неважно, кто выиграет. Главное - играть достойно.
Он вытянул руку ладонью вниз. Через несколько секунд на нее легла ладонь Пхён Вуна, потом еще и еще. Тринадцать рук были сложены вместе, тринадцать людей добивались одной цели.
За малое время команда Ульсана стала еще более техничной, более отлаженной. Завладеть мячом уже оказалось большой сложностью. Вести его на их половину поля - практически невозможно, эти попытки пресекались в самом начале. Ничего из продуманного до этого не удавалось. Что ж, оставалось только обороняться, хотя и это удавалось с большим трудом.
- Вы все-таки пришли? - спросил Мун Хо, сидевший в это время на скамейке запасных, у только что подошедшего тренера Квона.
- Да, - всего лишь ответил тот.
- А где вы были все это время? - спросил Джи Чин.
- В больнице.
- С вами что-то случилось?
- Нет, не со мной, с моим сыном, - честно ответил Квон Хо. - Он вдруг пошел на поправку.
Но в это время разговор, намечающийся очень долгим, был прерван первым опасным моментом около ворот Ку Джи Сока. Будь удачи немного больше и Мин Хону удалось бы отправить мяч прямиком в ворота соперника. Но этого не вышло, и вновь началось все с начала. Попытки забить гол игроков команды Ульсана все учащались, становились напористей. Исход игры уже казался ясен, забитый ими мяч был вопросом времени. И во второй половине игры это время настало. Атака была слишком быстрой, ни сил ни активности не хватало, чтобы ее прервать, и в один прекрасный момент ворота оказались совсем незащищенными. Длинная передача Чжи Сонхёну оказалась очень кстати, через несколько секунд мяч уже вертелся в сетке...
Но гол так и не был засчитан. Офсайд. Мяч был забит из положения вне игры.
Матч продолжился. Оставалось еще пятнадцать минут...
* * *
Воскресное утро выдалось на удивление теплым и приятным. Ветер, который только вчера бушевал так, что его можно было заподозрить в желании сломать все дома в округе и унести в дальние дали, теперь нес только запах весны. Нет-нет, да и промелькнет нежно-розовый лепесток. А солнце ласково согревало озябшую за три дня проливных дождей землю. В такое утро и раздражающий звук самолетов не смог бы испортить настроение. Аэропорт Кансай возобновил работу после вынужденного перерыва.
Она открыла на секунду глаза, а потом снова зажмурилась - солнце ярко светило. В такой день можно было и полежать в постели еще немного, ведь сегодня она никуда не спешила. Она потянулась и снова забралась под одеяло почти с головой. Золотой свет мог разнежить кого угодно. Но наслаждению пришел резкий и неприятный конец. Вдруг вздумалось зазвонить будильнику, хотя сегодня был вовсе не его день. Не в силах больше терпеть назойливое треньканье она поднялась, чтобы отключить сигнал. Глупый телефон... Мог бы и повременить с пунктуальностью.
Ее взгляд упал на дату на дисплее. Восьмое апреля... Как быстро время летит. Будто и не было полугода, и она только вчера наблюдала разноцветные исчезающие в темно-синем небе цветы. Она посмотрела на стоящую на письменном столе фотографию фонтана, разукрашенного всевозможными цветами, от огненно-красного до глубокого фиолетового. Такие приятные и такие дорогие воспоминания. Жаль только, что уже не повторится этого. Может быть, когда-нибудь... Но не сейчас. Дороги оказались разные, по воле случая пересекшись ненадолго. Хотя они все же условились обязательно встретиться после того, как добьются чего-то: она завершит обучение, а он...
А все-таки прекрасный день! Позавтракав и умывшись, она поднялась обратно к себе. Нужно было отобрать снимки на следующий выпуск газеты. Не главный раздел, но все же и тут стоит постараться. В доме никого не было, вышло так, что родителям удалось уехать только в это время. Но очень уж они хотели отдохнуть на Окинаве. Старший брат, Коджи, уже с месяц не приезжал домой, слишком занятый своими делами в Токио. В доме было тихо и светло. До поры до времени.
Раздался телефонный звонок. Неожиданный и громкий. Звонила подруга, Шиори. День рождения? Ах да, точно! Вот ведь из головы вылетело. Хотя она и договорилась встретиться с друзьями позже, где-то вечером, погулять в Намба*. За звонком подруги последовало еще несколько. Как уж тут поработаешь... Получать поздравления конечно всегда приятно, но нужно было сосредоточиться. Она уже хотела совсем отключить телефон, тем более, что больше звонков и не предполагалось, но это как-то забылось.
Солнце поднялось выше. В комнате стало душно, она решила открыть окно. Приятный свежий ветерок всколыхнул светло-бежевые занавески. Она оперлась руками о подоконник, вглядываясь в синее небо. Снова быстро пролетел самолет. В отличие от него маленькие белые облачка никуда не спешили, будто на месте застыли. Она снова попыталась приступить к работе, но поняла, что все рабочее настроение совсем исчезло. Снова посмотрела на фотографию. В груди стало тепло.
Вдруг телефон зазвонил снова. Странно, все знакомые уже поздравили ее.
- Моши-моши*? - ответила она.
- Анниён**, - произнес голос с другого конца связи, заставив ее вздрогнуть. - Можешь говорить? Не помешаю?
- Ты давно не звонил,- вместо ответа сказала она.
- Да... давно.
Звонка от него не раздавалось целых два месяца, хотя вначале они перезванивались чуть ли не каждый день. А она... хотела позвонить, каждый час об этом думала, но потом всегда откладывала телефон в сторону.
- Был занят?
- Вроде того.
- Где ты сейчас? На улице?
- Да, на улице.
- Где?
- На Нан... название забыл.
- Что, не знаешь где ты? Смотри не заблудись там, а то вдруг...
- Да нет, я просто...
Вновь над крышами домов пролетел самолет, издавая ужасный гул. Остальные слова оказалось невозможно разобрать, они были заглушены посторонним шумом на линии связи.
- Что ты сказал? Связь плохая, я не расслышала - переспросила она.
- Да так, ничего.
- Опять секретничаешь, - с укоризной сказала она. - Я так давно не слышала твой голос... соскучилась.
- Нравится мой голос?
- Нравится слушать его. Скажи что-нибудь.
- Что ты хочешь услышать? - спросил он, усмехнувшись.
- Что-нибудь, - она задумалась на секунду. - Ну, например... как твоя команда? Мы давно не разговаривали, но и раньше ты не рассказывал об этом много.
- Наверное, это не телефонный разговор. Это долго, лучше рассказать при встрече. Я расскажу тебе.
- Да? - она вдруг засмеялась. - Ладно... научился телепортироваться, а мне не сказал.
- Может быть, - как всегда немногословно сказал он.
- Тогда расскажи... - она покрутилась в кресле, - расскажи...
- Как твои фотографии? - прервал он ее размышления.
- О, в этот раз вышло сложнее, чем сначала, - тут же принялась она, выдав гору информации за минуту. И все кадры в совокупности, и каждый по отдельности, и пейзажи, и модели. Что можно было бы еще добавить? - В общем, сложно, но интересно, - заключила она. - А еще...
Неожиданно раздался звонок в дверь, обозначивший желавшего войти гостя, так некстати решившего прийти именно в этот момент. Ей совсем не хотелось открывать, что означало прервать разговор, но держать гостя на пороге было, по меньшей мере, невежливо.
- Ой, подожди, тут пришел кто-то, - сказала она по телефону, сбегая по лестнице на первый этаж. - Странно, никто вроде не должен был приходить...
- Ничего, я подожду.
В последнее время замок у входной двери стал заедать, что затрудняло процесс открывания этой самой двери, но на этот раз были побиты все рекорды по длительности. Уже потеряв всякое терпение и чуть не уронив телефон с десяток раз, ей наконец удалось справиться с замком. Дверь открылась резко.
Солнце светило ярко. Листва деревьев, растущих вдоль дороги, шумела равномерно и мягко. Было почти жарко. А она перестала чувствовать пол под ногами. Но только не из-за всего этого вместе взятого.
- Чонхо... - прошептала она. - Ты как...
У нее подкосились ноги, стоять оказалось тяжело, и она бы совсем осела на пол, если бы он ее не поддержал.
- Как здесь оказался, хотела спросить? - произнес он, продолжая удерживать ее на ногах.
- Да, как... оказался, - слабо повторила она. - Ты ведь должен быть там, откуда со мной разговаривал, в Сеуле, а сейчас стоишь тут, передо мной. Мне ведь кажется?
Она внимательно всматривалась в его лицо, такое привычное и непривычное одновременно, до последнего не веря в реальность происходящего.
- Не кажется, - он провел кончиками пальцев по ее щеке. - А связь везде может быть.
- Но ты ничего не говорил, не звонил долго, не предупредил... Почему?
- Это... долго объяснять.
*Намба - район Осаки, знаменитый обилием магазинов, ночных клубов, баров, галерей.
**моши-моши - приветствие по телефону, яп.
***анниён - привет, кор.
Солнце светило все так же, так же дул и легкий ветер, несший на своих крыльях лепестки сакуры, та же обстановка оставалась и в доме на улице Нанко-дори, только, может, немного жарче стало, хотя окна были открыты, впуская в дом свежий весенний воздух.
- И все-таки, почему ты здесь? На сколько?
Мидори до сих пор не могла поверить ни глазам своим, ни слуху, поэтому время от времени проводила рукой по его лицу, волосам. Она сидела около Чонхо на маленьком диванчике в гостиной, сидела так близко, будто боялась, что если на секунду отдалится, вся иллюзия исчезнет.
- Я давно думал приехать сюда, хотел увидеть тебя, но раньше не мог. А потом меня сюда пригласили, если можно так сказать.
Чонхо перехватил ее руку, улучив момент, когда она вновь потянулась коснуться его лица, и отпускать не собирался, сжав в своей руке.
- Как пригласили? Кто? - не поняла она.
- Да так, - он запустил руку в волосы, - руководство одного местного клуба. Осака Цере...
- Правда? - перебила она его. - Нет, ты действительно говоришь правду? Не врешь?
- Нет. Я мало говорил тебе об этом по телефону, но после того, как наша команда выиграла чемпионат, после того единственного гола Чхве Мин Ву, мы иногда играли товарищеские матчи, два раза даже с командами из Японии. После этих матчей меня и пригласили сюда.
- И ты решил приехать? Теперь здесь будешь играть? А как же твоя семья? Мать?
- Мать вышла замуж.
- За кого?
- За хорошего человека, руководителя небольшой фирмы по производству косметики. Теперь они живут в хорошем доме все вместе.
- А как же твоя команда? Как они играют теперь?
- После финала матчи были не частыми, и тренировки перестали быть серьезными, да и вообще тренироваться было трудно, на общественных площадках почти невозможно - стадион ведь снесли все-таки.
- И вам не удалось этому помешать?
- Нет. Потом... первым ушел У Джи Чин. Он решил серьезно посвятить себя только одному делу.
- Музыке?
- Да. Виолончель стала отнимать много сил и внимания. Сейчас он учится в консерватории. Потом Пак Ки Су серьезно занялся своей следующей компьютерной программой, точно не знаю, в чем она заключается. Та, которую он отправлял на конкурс, заняла первое место. Да и зрение у него испортилось.
- А остальные? Выходит ведь, осталось одиннадцать?
- После этого Пак Чхан Ги снова занялся игрой в падук. С тех пор наша команда перестала участвовать в матчах.
- И больше никто не приходил? А вы не могли кого-нибудь... купить, или как там это называется?
- Кто же согласится быть в команде, которой даже тренироваться негде... Ко Гу Юн перешел в другой клуб в Инчхоне. Почти одновременно с ним туда же пригласили и Пак Мун Хо. Теперь они там играют вместе. Обоих Чхве пригласили в команду Сеула. Они долго думали, но все же согласились. Ём Джа Кён поступил в университет, учится на юриста. Сейчас он подрабатывает в фирме матери, так и будет потом там работать. Чхо Пхён Вун... точно не знаю о нем сейчас, но он единственный сын семьи дипломатов, должен быть образованным, состоятельным. Ан Чи Ён учится в колледже, ночью подрабатывает. Он ведь переехал, чтобы не жить вечно со своим братом.
- А тот смешной такой, маленький?
- Юн До Гын тоже перешел в другую команду. Он довольно талантлив, хороший защитник. Теперь играет в Пусане. А Но Ыль Квон через год заканчивает школу, иногда участвует в соревнованиях по легкой атлетике.
- А ваш тренер?
- Оказалось, все это время его сын лежал в больнице. Но совсем недавно он пошел на поправку. Теперь он живет со своим сыном в Сеуле, работает школьным тренером.
- Ммм... И вот остался теперь ты, уехал дальше всех, - медленно произнесла она.
- Уехал туда, куда звало сердце, - мягко поправил Чонхо.
- А где мой дом находится, тоже сердце подсказало? - иронично спросила Мидори.
Чонхо усмехнулся, представив это.
- Нет, просто твоя кузина подробно рассказала, куда и когда поворачивать.
- Ну эта Ан... - не сдержалась Мидори. - Даже не сказала мне ничего. Но я все равно счастлива. Даже не представляешь, как я счастлива за тебя и что ты здесь, что рядом, что я разговариваю с тобой, что могу коснуться тебя...
- Говоришь, что счастлива, а сама плачешь, - тихо сказал Чонхо, отерев ее щеки от слез.
- От счастья тоже плачут, - прошептала она, светло улыбаясь.
На некоторое время установилось молчание, такое же светлое и радостное, как и все в этот апрельский день, теплый и солнечный.
- Кстати, я тебе привез кое-что, - вспомнил Чонхо.
Он вскочил с мягких подушек диванчика. Мидори внимательно наблюдала за ним. Из рюкзака, с которым он пришел и который был неуважительно поставлен на пол, он достал небольшую красиво упакованную коробку. Пришлось помучиться, чтобы открыть ее.
- Ты забыла это, когда уехала. Позволь подарить тебе это во второй раз. У тебя ведь сегодня День рождения вроде, - он достал из коробки заколку с маленькими красными камнями и вложил в ее ладонь.
- Как ты... - сначала удивилась она, но так и не договорила. - Я думала, что потеряла ее... - рассеянно сказала она, рассматривая заколку, блестевшую на солнце.
- И вот еще кое-что, - небрежно добавил Чонхо, достав из коробки поблескивавшую золотом змейку. На этот раз украшение, цепочка с кулончиком, были действительно золотыми.
- Так красиво, - Мидори легко прикоснулась к холодному металлу рукой, а потом Чонхо застегнул цепочку, и золотая змейка заструилась на ее коже, легко, будто невесомая паутинка осенью, овеянная золотым светом.
Поцелуй оказался сладким, как шоколад, но не приторным, прикосновение подобно тонкой шелковой ткани.
Потом они подарили друг другу немало прекрасных дней, проведенных вместе, немало радости и немало нежных слов. Дарили, не задумываясь, от всего сердца, и идеально закругленное, тонкое, поблескивавшее золотым блеском кольцо с зеленым камнем, подаренное Чонхо спустя некоторое время, совсем не оказалась лишним.