Более двадцати лет каждое лето во время отпуска я стараюсь выбраться из Антипаютинской тундры на родину мужа, где совершенно другая жизнь. Этот чудный край лесов и рек, а также живущий в нем мужественный, терпеливый и очень трудолюбивый народ достойны внимания. Из того, что я пишу, многое видела своими глазами, многое узнала от родных, от сельчан. Кто-то узнает себя, а кто-то вспомнит свое босоногое детство... А теперь, уважаемые читатели, приглашаю вас вместе со мной посетить солнечную Чувашию.
От Автора
Расплата
Настал июль, раскаленное небо низко нависло над деревней, и стало нечем дышать. На мелкой зыби пруда плавно покачивались сонные от жары гуси и домашние утки. А пастухам птичьих стай в такую погоду предоставлялась лафа на целый день. Они сидели в тени колхозных амбаров с зерном и увлеченно играли в самодельные карты.
В жару гуси не выходили из воды, и вероятность их пленения охранником колхозных зерновых складов была минимальной. Если гуси заходили на охраняемую территорию и клевали рассыпанное при перевозке зерно, то, конечно же, охрана частенько загоняла их в пустой склад и сдавала председателю колхоза, который заставлял хозяев птичьей стаи платить штраф. Чем больше голов, тем больше штраф. Сколько из-за этих штрафов пролито слез вдовами и женами участников войны - трудно подсчитать...
Низенькая деревянная сторожевая избушка охранника находилась в центре, по обе стороны в два ряда стояли бревенчатые амбары с небольшими квадратными дырками внизу для проветривания, а на двери висели огромные замки. Сторожили их два охранника, два участника войны, поочередно, по суткам, Трофим Иваныч, родной дядя Мити, и Пупалекси.
Трофим Иваныч любил шутить, всегда пребывал в хорошем настроении, никогда не обижал детей и не запирал гусей в амбаре. Он часто подходил к ребятам, присаживался, не рвал карты и не отнимал их, любил рассказывать про войну, его армейские байки многие знали наизусть. А его напарника все боялись и сторонились: угловатая фигура, длинная борода и злые глаза отпугивали пацанов. К Мите он относился особо враждебно за то, что род Верендеевых никогда ни перед кем шапки не ломал, и мальчик это чувствовал нутром.
Охранник долго наблюдал из-за угла бревенчатого амбара за картежниками и, видимо, решил попугать кое-кого. Неожиданно, как коршун, подскочил к Мите сзади и громко, со злостью крикнул: "Твои гуси добро колхозное уничтожают, а ты здесь в карты режешься, дерьмо собачье!" С кривой усмешкой в углах большого, похожего на капкан рта, с яростью в глазах выпендривался перед подростком охранник.
Митя только что видел своих гусей в пруду и потому не поверил.
- Без дерьма и трава бы не росла, - спокойно ответил он и с размаху резко ударил по червонной даме козырным тузом.
Коля Ундрицов, его одноклассник и постоянный партнер по всяким играм, почуяв неладное, шепнул ему на ухо: "Осторожно, он сейчас кинется на тебя, видишь, какое у него мурло красное", - и был прав.
Вне себя от бешенства после таких слов "сопляка", сторож бросился на Митю, порвал карты, схватил его за босые ноги своими длинными клещами и поволок вниз с крутого берега по горячим и острым камням прямо в пруд, пытаясь бросить его в воду, как цыпленка. Порвалась ситцевая рубашка, лопнули штаны, от порезов огнем горел ободранный живот, руки жгло. Силы были неравны: мужику за сорок, а выбрал себе в соперники мальчика одиннадцати лет, хотя среди играющих в карты были намного старше его. Крепко ухватившись за ольховник, Митя резко оттолкнул от себя ногами сильного сторожа, а тот, видимо боясь свалиться в воду, выпустил из рук мальчишеские ноги, и Митя вырвался на свободу. Отбежав в сторону, обмыл свои раны теплой водой из пруда и стал думать: как же ему за это отомстить? Ждать и откладывать было невозможно - душа горела от унижения и требовала расплаты.
А в это время, задрав голову, гордо выгибая шею, с видом победителя сторож шел по оградительной дамбе в сторону деревни. Заметив, что за ним наблюдают, расправил плечи, несколько раз подряд важно провел рукой по лохматой бороде и горделивой походкой зашагал, точно петух, собирающийся кукарекать. Дамба была длиной около тридцати метров, шириной - не больше трех. Митя резко рванул вперед и на середине моста, над самым глубоким местом пруда, настиг сторожа и ударил по длинной спине Пупалекси со всей силы крепко сцепленными ладонями. Победитель согнулся в три погибели, его руки машинально полетели вверх, и было видно, что он на миг даже оторвался от земли, не смог удержать равновесия, хотел на ходу что-то сказать, но не успел, так и шлепнулся в воду с раскрытым ртом, вытянутыми вперед руками и с головой ушел под воду.
Не поняв, в чем дело, гуси шарахнулись в разные стороны и начали шумно гоготать. Молодежь ликовала. Через несколько секунд на поверхности пруда появилась зеленая борода - густые водоросли облепили голову и шею со всех сторон. Долго он фыркал, бил руками по воде, наконец ухватился за жердь - словно специально для его спасения кто-то натыкал жердей вэтом месте -и выкарабкался на берег с видом жалкого котенка...
Вместо того чтобы благодарить судьбу за благосклонность, он кинулся догонять мальчика, посылая вслед матерные слова, но, увы, неумолим закон природы: от паршивой суки волкодав не родится! Как говорят в народе, налетел острый топор да на крепкий сук.