Яфаров Дмитрий : другие произведения.

Подарок

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  
  'The child who is not embraced by the village will burn it down to feel its warmth.'
  
  1.
   - Эта тварь не укусит меня? А?
  Мужчина говорил, дёргался и двигался урывками. То и дело моргал, часто дышал. Маленькая серая мышь в его руках принюхивалась. То подымалась, то опускалась, потирая лапками лицо с глазками-бусинками. В помещении лаборатории эти двое явно оставались чужими. Совсем рядом проекции порхали в комнате в вихре, словно опавшую листву закружил сильный ветер. Изображения отражали динамику состояния человека, статус предварительных процедур. Пара фиксировала общие показатели и волнения грызуна.
  Аппаратура стояла готовой к запуску. Георг переступил с ноги на ногу в каком-то метре. Ещё раз осмотрел человека. Прищурился и проверил, что манипуляторы придерживают парня. И что они готовы скрутить испытуемого при первой необходимости. Даже вымытый и переодетый, мужчина не казался Георгу нормальным. Не внушал доверия. Костюм казался мешковатым на худом теле. Мешки под ёрзающими глазами казались слишком тёмными. Слабый организм оставался лишним фактором риска. От мыслей о материале Георг в очередной раз поморщился. Ещё раз пересчитал вероятности и сжал губы.
  Из-за мрачных мыслей работа шла медленно. Через минуту Георг потёр залысины, осмотрел статус сканирования и поправил очки. Ответил медленно, аккуратно и тихо, выдавая слова отдельно друг от друга:
   - Так, определённо. Сейчас животное спокойно. Мы смотрим ваши реакции. Сняли необходимые снимки. Через минуту запустим процедуру перехода. Поуправляете мышью в нужное время. Получите важный опыт. После чего всё закончится. Как договаривались. Согласны?
   - Да, доктор, - ответил быстро и тихо мужчина.
  Он закивал. Лохмы затряслись следом. Глаза уставились на Георга. Взгляд ничего не выражал и не изменился, когда пара манипуляторов аккуратно забрала мышонка. Тот пискнул, сел и принюхался. После изъятия грызуна в комнате стало совсем тихо. До того момента, как Георг свернул большую часть проекций. Тут мужчина быстро спросил:
   - Доктор, вы же дадите мне это? Честно, ещё немного. Мне очень нужно. Я помогу.
  Не меняя выражения лица, Георг ответил чуть громче.
   - Я не доктор. Всё будет после. Я против происходящего. Важно заметить, что я придерживаюсь более строгих убеждений. Но это условия медицинской помощи. Здесь всё оформят официально. Когда мы закончим.
  Манипуляторы привели тело человека в почти лежачее состояние. Они же ввели нужные препараты. В начале тело ёрзало и дёргалось. Но вскоре мужчина замер. Георг наконец ухмыльнулся и потянулся за водой. Через пару секунд в помещении стало совсем тихо. Из забытья испытуемый провалился глубже, и процесс перехода начался.
  
  Я вижу. Всё сине-зелёное, серое. Запахи больших животных. И привычные запахи после клетки. Эти штуки. Они всегда несут меня. Вижу движения гибких палок. Мысли исчезают. Я кем-то был прежде. Но сейчас мне хочется успокоиться. Пить и есть.
  Чищу мордочку. Осматриваюсь. Мне не нравится, что мне плохо. Что-то новое. Не было так плохо. Раньше. Что-то чужое есть внутри. Чего-то нет. Я нервничаю. Щупаю себя лапками. Двигаюсь резко. Всё на месте. Радостно пищу. Мне становится лучше. Но я ещё дышу часто.
  Тут сразу что-то большое. Оно тянется ко мне. Страх возвращается. С новой силой. Пахнет тем же страхом. Я узнаю ещё знакомые нотки. Плохо и больно, за глазами. Боль в голове. Меня снова поднимают. Привычно и тепло. Но необычно больно. Я кусаю.
  Падаю и оказываюсь в прежнем положении. От удара боль уже другая, привычная. Меня несут. Прочь. Боль уже физическая. Терпеть можно. Становится легче. Всё кружится. Хочется спать.
  
  Георг смотрел на тело. Оно всё ещё не реагировало на внешние раздражители. Мужчина и сам уже минут пять не откликался на запросы помощника. Он ещё раз проверил собранную информацию: что тесты не давали результата, что по итоговому анализу с большой вероятностью прогноз оставался негативным. Прикинул вероятные расходы и выводы, громко выдохнул и поправил очки. Только обработав все необходимые данные, Георг повернулся. Осмотрел убогую персонификацию местной сети. Подумал, что здешний помощник не сможет отличить настоящий конец света от второго пришествия. Выдохнул и сказал:
   - Всё закончилось. Мне нужно узнать подробности для корректировки выводов. Почему тело так сгибалось пару минут назад? Корёжило, словно гусеницу на паутинке.
   - Это первые признаки абсистентного синдрома, - ответил ассистент. - После ввода медикаментов все параметры вернулись в прежнее состояние. Прогнозы возвращения после перехода негативные. Но вы их уже знаете.
  Георг ещё раз собрал данные. Внёс последние правки и отправил их одним жестом. Снова посмотрел на ассистента и сказал вслух:
   - Кроме самого отчёта прошу внести настоящие комментарии. На теле остался след от укуса. Пальцы укусила мышь, переход в которую на момент начала эксперимента и был целью. Самое важное, что в снимке памяти после испытания мышь человека не кусала. Запись повреждена, и содержит помехи. Скорее всего, накладывается воспоминание до неполного возвращения. В снимке до неполного возвращения есть воспоминания об укусе.
   - Пожалуйста, дайте предварительную трактовку данным. - влез в паузу помощник.
  Георг подумал секунд десять. И ответил ритмично, словно складывал песню на ходу.
   - Уверен, что подход работает. Не знаю точно, что это. Так подтвердилась теория на практике. Но человек перешёл не только в другое сознание, но и в иное время. Нужно изучить, что представляет собой поток сознания. На схожих опытах.
  Георг сделал паузу. Жестом остановил ассистента. Громко выдохнул и продолжил.
   - Определённо, я внёс не все наработки в сеть. Только основные идеи. Но есть факты. До возврата мужчину укусила мышь. Но после он уже знал, что на самом деле его грызун не кусал. Значит, так и было. А когда сознание мужчины перешло в мышь на несколько минут раньше, та укусила человека. Время затирает огрехи, но что-то может меняться. Для кого и насколько, нужно изучать.
  Ассистент моргнул. Его фигурка кивнула и ответила:
   - По предварительным выводам я подтверждаю изложенные факты. Результаты испытания внесены. К сожалению, сознание человека полностью вернуть сейчас не получается. С большой вероятностью, не получится вообще. Мне жаль.
  Перебирая руками проекции, Георг внёс выводы и завершил записи. На последней фразе ассистента руки мужчины замерли в интерфейсе. Он повернулся к проекции помощника и спросил:
   - В смысле?
   - Доброволец был задержан за кражу, - ответил ассистент с прежней интонацией. - Согласие он дал, но выбора без медицинской помощи и денег у него не было. Жаль терять человека, у которого уже удался переход.
  Ассистент исчез и договорил уже в фоновом режиме. В то же время Георгу включили запись. С камер системы безопасности, скорее всего, после дополнения сформировалась проекция произошедшего. Обшарпанные стены и дешёвые рекламные проекции, одинаковые для любого спального района. Похожие декорации и уставшие жители, которых запросто можно встретить в большинстве городов. На записи ещё живого парня в лохмотьях зажали в углу торгового центра. Схватили рядовые сотрудники, в большей части продавцы и женщины.
  Без звука были видны только жалкие попытки сбежать. Те же больные, дёргающиеся движения. Падающие продукты из потрёпанной куртки не по погоде. Не желающие платить за кражу работники вокруг. Люди в форме, словно случайно заходящие внутрь. Уводящие молодого человека за пределы съёмки.
  Георг поморщился. Одним движением закрыл проекцию и потянулся за водой. Он думал о том, сколько времени нужно потратить здесь, чтобы попробовать предложить свои проекты. Чем придётся платить за достижение цели. После чего приподнял очки и потёр глаза руками.
   - Такое, мне всё равно. Скорее всего виноват удар, который получила мышь. Часть причин в неполной интеграции. Недоработки не с моей стороны. Закройте согласование и подберите первого нормального испытуемого для альфа-тестирования.
  Он повернулся и вышел. Оглянулся на шум в соседнем помещении генерации. После чего зашагал по коридорам-лабиринтам в сторону выхода, ещё с помощью навигации. Георг вызвал проекцию карты и бросил взгляд на указатели. На передачу напрямую не переходил. Не хотел делиться даже частью мыслей и опасался, что из отголосков команд вытянут информацию о других работодателях.
  Люди в костюмах по местной форме одежды встречались редко. Некоторые улыбались. Большая часть с отсутствующим выражением лица двигалась к кабинетам, пока сознание почти целиком напрямую уходило в сеть. Все работники в комплексе отличались от обычных людей. Но и охрана, и толщина герметичный дверей, и количество камер в системе безопасности, хорошо иллюстрировали причины.
  Снаружи воздух города, серый и холодный, сметал большую часть мыслей. Георг вдохнул его не без радости. Тут же отправил часть необходимых записей домой и дождался машину. Остальное он готовил к передаче дома, выбирая из записи лишние моменты.
  
  
  2.
  Мальчик лежал на кровати. Часы на тонкой детской руке выдавали превышение температуры. Допустимое, не требующего прихода врача. Но очень неприятное. К телу липла мокрая одежда. Подушка уже намокла с обеих сторон. Бельё сегодня только меняла мама, но и оно пахло не очень приятно. Мама, конечно же, придёт вечером и поможет. Но это будет после работы. А нужно ещё продержаться.
  Тяжёлая голова уводила глаза. Они убегали в сторону, уводили ощущения по кругу. Конечности наливались тяжестью и словно летели следом. Словно гири раскручивались вместе с руками. Мальчик часто дышал. Ему казалось, что всё тело становится юлой. Что он кружится на кровати. Поэтому руки двигались медленно. Подросток вообще чесал и тёр голову аккуратно. Потому что уже сорвал одну из болячек. И не хотел оставить шрамы по всему лицу.
  От кружения становилось хуже. Тошнота подступала. В висках появлялась тяжесть. Мальчик зажмурился и перевернулся на бок. В полупустой квартире скрип кровати казался громким. Когда обороты внутри стали слишком быстрыми, комната совсем смазалась. Подросток посчитал, что не удержится на кровати вовсе. Потеряет центр тяжести и унесётся прочь. Тело двигалось уже само. Сознание ушло, мозг только получал информацию. Больше не думал.
  Стук и грохот стали неожиданностью. Тело упало. Ударилась об пол мешком из плоти вокруг костей. Насекомым оно ползло к подаренным книгам. Пол скрипел под конечностями. Руки чужими, грубыми и не аккуратными движениями, принялись выстраивать из книг подобие башни. Пахло бумагой и потом. Звуки дыхания прерывались стуком книг. Башни часто падали и выстраивались. Время и мир перестали что-то значить без сознания.
  В какой-то момент руки замедлились. Глаза с удивлением рассматривали их, словно в первый раз. В миг, когда к подростку вернулось сознание. Тело же само покачивалось из стороны в сторону, как маятник. В том же ритме мальчик отполз обратно к кровати. Бережно прижимая книгу, которую читал сейчас. Осознавая, что его не существовало здесь последние минуты.
  Часы зафиксировали спад температуры. Сеть отменила срочный вызов врачей. У соседей залаяла собака, где-то заиграла музыка. Миша забрался на кровать, с трудом и не сразу. Улёгся и открыл книгу. И за минуты буквы принялись складываться в слова. Медленно, но предложения обретали смысл и вытягивали мысли в спокойные зелёные холмы. В путешествие, вдаль от новой квартиры и приставшей болезни. Прочь, в сказочный иной мир.
  
  
  Дорога и надоедливые требования компенсировались обеспечением условий. Без ограничений бюджета и мытарств с запуском рухляди, в руках всё спорилось. Чужое оборудование казалось чудесным и недостижимым.
  Пока испытуемый готовился к запуску, Георг ещё раз собственными руками проверял подключения, выводил статусы и сворачивал отчёты с подтверждением параметров безопасности. Скорее, завидовал и наслаждался, чем приносил пользу. Такого количества вложений, даже в технику предыдущего поколения, оказалось более чем достаточно. Что сказалось на результате. Его наработки после недели оптимизации и прошедших тестов на животных всё-таки полностью интегрировались. Теперь уже летали в общей системе. К этому запуску с человеком не пришлось вызывать помощницу. Не понадобилась и местная техническая поддержка. Сеть почти всё запустила сама.
  Раздражал только постоянный стук. В который раз. Георг посмотрел на мужчину в кресле, опутанного датчиками и манипуляторами, выбивающего невнятный ритм ногой. Нахмурился и сказал:
  - Альфа Орёл, вы помните о точке возвращения?
  Лицо худого мужчины с редкими светлыми волосами застыло. Через пару секунд он помотал головой и ответил:
   - Главный, можете не звать меня так? Какая-то фигня. Может моим именем? Я его скажу. Сам.
  Испытуемый медленно говорил, явно подбирая слова. Сидел в кресле и ждал ответа. С упёртым непробиваем выражением лица, настукивая ногой. Георг зажмурился. Приподнял очки и потёр собственное лицо левой рукой. Шумно выдохнул и продолжил с прежним выражением и интонацией:
   - Это невозможно. Я такой же наёмный работник здесь. Определённо, требования к конфиденциальности строгие. Персональные данные мне получать запрещено. Добровольцы должны остаться прежними для меня, независимого для оценки результатов. Присвоенные имена и правила мне спускаются. Если так проще, буду звать просто Орлом. Пока вступление не так важно.
  Мужчина подумал, закивал и прищурился. Пальцы Георга пробежали по чек-листу, пока манипуляторы откидывали спинку кресла и поднимали ноги. Медикаментозная подготовка закончилась через минуту. К этому времени закончились и последние проверки. Сеть выдала виртуальную кнопку запуска.
  Сотрудник на минуту закрыл глаза. С помощью сети он представил здание вокруг их наглухо закрытого помещения. Запертые окна, изоляцию, охрану и все выходы под чутким контролем. Комплекс вокруг, воссозданный по многочисленным камерам. В том числе по датчикам на роботах наблюдения. Извечный забор Лахмана вокруг, с активной интеллектуальной защитой. Пустые дороги около комплекса, за забором и за охраной. Редкие посадки деревьев. Прекрасный пейзаж.
  От макушки до поясницы пробежала дрожь. После отвлечения стало легче. Георг ухмыльнулся и продолжил:
   - Всё-таки вспомните точку возврата. События до происходящего. Личности срастутся при перемещении. Но так адаптация пройдёт легче. Пока не критично, но поможет. Запускаю переход сознания на счёт три.
  В комнате освещение переключилось на мягкие оттенки. Доброволец закивал. Зажмурился, тут же открыл глаза и спросил.
   - Чёрт, секунду. Что значит 'альфа' в...
   - Три.
  
  Я снова внутри. В прошлом. Мысли становятся проще. Думаю медленно. Мозг носителя не привык к моим требованиям. Но я уже помню, что мы идём проверять ямы. И охотиться. Я чувствую, как под огрубевшими ногами провернулся камушек. Всё равно неприятно, теперь ноги и мои тоже. Также противно сгонять насекомых. В паху и на голове, ещё в паре мест под одеждой, зудит из-за них. Скорее всего. Не хочу знать больше.
  Мне нужна ещё минута. Чтобы привыкнуть к своему запаху. К зубной боли я не привыкну, она отвлекает. Левая рука похлопала поверх удобно намотанных, местами сшитых лоскутов кожи. В подобии сумки сначала попался камень с острым краем. Уже потом воск. Все сокровища от пожилого мужика из поселения. Я вспомнил, как он лазил мне в рот руками и поморщился. Сам также быстро залез пальцами и замазал дыры в двух болевших зубах. Поправил пломбы, скажем так.
  Взгляд задержался. Запасная тетива зачем-то болталась намотанной на левой руке. Я осмотрел корявый лук в правой и остановился. Никто в селении не доверил мне жилы животных. В первое время после перехода от меня шарахались. Подобия пеньки в руках других соплеменников я не видел. Поэтому камень тогда выручил меня. Вместе с терпением. В поисках сырья я научился рубить. Только у третьего деревамт внутренняя кора оказалась достаточно волокнистой. Во второй переход мне удалось высушить и скрутить тонкие полоски в подобие тетивы. Уже знакомым движением под взгляды пары соплеменников я срезал камнем старую верёвку. Взял лук в левую руку и зацепил один конец тетивы. Опустил лук и упёр его краем в правую ногу. Надавил на центр, оказавшийся под коленом. И правой свободной рукой зацепил тетиву. Согнутое древко с лёгкостью натянуло её.
  Один из соплеменников повторил за мной нехитрые манипуляции. Остальные с одобрением приподняли копья. Они заторопились, жестами подгоняя меня. Тело почти само пробиралось среди зелени. Глаза сновали из стороны в сторону. Странные, совсем другие цвета, отвлекали внимание. Запахи казались резкими. Они уводили мою память и моё внимание. В память.
  Сначала в голову пришли женщины. Тела в свете костра. Вечерами, когда языки пламени выхватывали молодые лица. Я чётко запомнил, как они смотрели на меня после выстрелов из лука. И как гнали прежде, как больного. Как смотрели на меня, когда я не мог ничего объяснить и понимал их окрики наитием. Такой же безразличный и упёртый взгляд поразил мою пришедшую часть в последний переход. Когда пара мужчин душила старика.
  Мужчина, наверное, был моложе меня. Меня по ту сторону. Но здесь морщины и беззубый рот, слабость тела и увечья уже приговорили человека. В выбранный день соплеменники смотрели на него, как на животное. Думаю, они не представляли себя на месте жертвы. Такое не могло случиться с молодыми. Их тела не могли резать вклеенные в палку маленькие камушки. Смешно и горько, но орудия труда порой клепали те, чьи туши разделывали микролиты позже. Я запомнил эти лезвия и спросил их название на другой стороне. Главный дополнил пособия. А тогда я запомнил важное. Как призрачно понимание этого века. Как именно останки сбросили в яму. Как мусор, с памятным звуком костей. Выкинутых жалких частей.
  Движения. Звуки. Паника выбросила мысли. Прочь. Я в касание позвал близких ко мне людей. Присел и повернулся к движению. Мы не дошли до ближайшей ямы, оставалась пара минут пути. Но незнакомые люди напротив высыпали из зарослей неожиданно. Они подымали вверх копья и камни, показывая оружие. Показывая себя, угрожая. Медленно двигались навстречу. Кричали, не понимая, что я готовлюсь к выстрелу. Не думаю, что чудаки видели прежде лук.
  Одна ошибка. Выбила меня. За секунду до удара я увидел дочь. Она, бледная и уставшая, проступила в листве. Почти забытое лицо. Потерянное чувство в груди. Резкая и жуткая боль в правой ноге. От которой я выронил лук. Призрак исчез. Правее закричал чудак с пустой копьеметалкой. Мужчина справа чиркнул по нему стрелой. Второй наконечник в молочае и охре. Последнее, что я увидел.
  
  Мужчина пришёл в себя. Сорвал манипуляторы руками. В пару резких движений. Упал на четвереньки. Там же, на полу, добровольца вывернуло. Роботы заспешили убирать рвотную массу, старательно огибая препятствия. Пока испытуемый схватился руками за голову. Свернулся и задрожал.
   - Будет больнее, - сказал Георг. - Точно, будет. Мозг может пережить появление и исчезновения других воспоминаний. Не таких массивных. Но резкая боль, а может и смерть, вряд ли проходит.
  Уцелевший манипулятор ввёл подобранные препараты. Как только они подействовали, Георг продолжил:
   - Эти последствия пройдут. До следующего сеанса, Орёл.
  Он повернулся и с прежним нейтральным выражением лица вышел из помещения. Проекции принялись собирать результаты. Испытуемый медленно двигался на полу, мыча и вскрикивая. Пока машины и манипуляторы медленно подбирались, стараясь помочь. Поддержать, снять необходимые записи и минимизировать последствия.
  
  3.
  Пальцы прошли гребнем в растрёпанных волосах. Неумолимо и бесполезно. Сиванму только выдохнула, потянулась и зевнула. Не потому, что так хотелось или могло хотеться. Потому что она оживала. Пробуждалась и проверяла связь и доступные мощности. Оживала именно здесь. В локальном хранилище, из которого передавала шифрованные итоги. После состояния покоя эта персонифицированная часть сети и проекта готовилась продолжить работу. Оставалось только дождаться, когда человек доспорит и повернётся. И ожидание, и ругательства - все лишние проблемы Сиванму терпела.
   - Это враньё! - крикнула женщина с той стороны. -Потому что ты отвык думать и решать самостоятельно. Это не значит, что так же поступаю я. Где бы ты ни был, не спрашивай у меня совета. Если судишь только по себе, меня всё равно не услышишь.
   - Определённо, хорошо, - ответил мужчина, - что ты так далеко. Так, чем дальше ты уберёшься, тем мне будет лучше.
  После громкого ругательства связь отключилась. Мужчина поправил очки и потёр рукой залысину. Пальцы немного дрожали. Кожа лоснилась от пота, несмотря на прекрасно работающую вентиляцию. Под управлением общей сети и умный дом, и локальные части Сиванму работали сносно. Та же сеть могла предложить лекарства следом. Оказать помощь мужчине, способную отдалить нужный прогресс на часы. На другом конце Сиванму тут же поняла опасность и опередила поддержку:
   - Георг, доброго дня. Вы готовы начать работу? У меня хорошие новости.
  Отсутствующий взгляд мужчины прошёл от её лица вниз по бёдрам. Сиванму поняла, что мыслями собеседник всё ещё оставался с женщиной. Поэтому она ждала. Смотрела, как Георг дрожащими пальцами обхватывает стакан. Добавила, напротив, стимулирующие компоненты. Ждала, пока глоток за глотком человек не выпил всю воду. Наблюдала и подбирала решения.
  Ещё с минуту после Георг сидел и моргал. Не двигался и ничего не делал. Только когда глаза замерли и лоб нахмурился, Сиванму улыбнулась. Её клыки проступили настолько отчётливо, что мужчина напротив невольно повёл плечами. Чтобы замереть от волн голоса.
   - Я договорилась. Посмертные снимки нескольких моргов в округе будут копироваться для нас. После смерти копии сознания будут и здесь. Вы можете начать проверку своей теории на собранных данных. Если сознание информацией до растворения во вселенной сохраняет понятный нам облик, мы сможем его отследить. Натренировать сеть видеть остатки сознания. Сверить фактические данные со снятыми сетью. Возможно, позже получится пройти дальше.
  С улицы послышался смех. Георг подошёл к окну захлопнул его, жестом закрыл блэкаут шторы и повернулся.
   - Как ты договорилась? - спросил мужчина. - Официальный запрос ещё не поступил в обработку.
   - Просто, - ответила Сиванму и слегка развела руками. - Компромат и деньги. Подборка чувствительной информации сильно снизила затраты. Потенциальные доходы от реализации проекта невозможно переоценить. Если практика подтвердит выводы. Кроме научной ценности, показания свидетелей или поступление информации с той стороны будет стоить безумных денег. Связь с умершими в сложных случаях вознаграждается сполна. При сохранении прав, будут реки денег. Мы ценим такое сотрудничество.
  Вода наполнила стакан с тихим журчанием. Пара мысленных запросов, и мужчина уже сидел перед Сиванму. Человек закусил губу и откинулся на спинку, только когда по сети пришли нужные данные. Он запросил их отработку. Поставил стакан через минуту и посмотрел на лицо собеседницы.
   - Я знаю, у нас теперь есть снимки, - ответила Сиванму заметно медленнее. - Нам нужны живые люди-операторы. Для тестирования. Обязательно дети?
   - Да, определённо, - согласился Георг и кивнул пару раз. - Сознание гибкое и легко обучаемое. Эффективное решение. Дети часто разговаривают с воображаемыми друзьями. Безопасное объяснение действий.
  Он отвернулся в сторону закрытого окна. Зажмурился и застыл на несколько секунд. Взаимодействия с сетью не было. Сиванму решила воспользоваться моментом и продолжила:
   - Снизим риски...
   - Мне всё равно! - перебил Георг. - Выполняй свою работу. Чего ты меня спрашиваешь. Точно, разговор закончен.
  
  Порошок пах отвратительно. Миша высыпал его на тряпку и оставил упаковку с чистящим средством. Рядом кто-то из одноклассников отходил от ведра с помутневшей водой. Мальчик осмотрел столовую, присел рядом с батареей и принялся чистить очередную трубу. По слоям краски которой, он был готов поспорить, отсчитывались годовые кольца.
  Рядом кто-то выругался, пользуясь отсутствием учителей. Миша повернулся и тоже увидел выпавший трупик таракана, засохшего в нагретой батарее. Тепло и горячая еда, казавшиеся утром вполне достойными, резко теряли привлекательность. Дребезг посуды по ту сторону буфета не сильно разрядил обстановку. Тошнота подступила к горлу, вместе с запахом жуткого какао. Подросток потёр сморщенными подушечками пальцев лицо и снова присел к стене.
  Монотонная работа помогала отгонять мысли. Слабость после болезни не слишком мешала. Неприятным оставалось напоминание о необходимом осмотре у врача. Поцарапанные часы, переданные маме кем-то из знакомых, теперь постоянно отслеживали его состояние. И разряжались за пару дней. На новую батарейку стоило накопить. На платную прививку стоило накопить раньше. На границе всего вороха мыслей оставались слухи, что часть класса оплатила освобождение от труда. Но все такие возможности оставались недостижимым, поэтому стоило сосредоточиться на задаче. Стена оттиралась медленно, тряпку следовало промыть, а ещё бы стоило заменить воду в ведре.
  Пока люди меняли реальность и напрямую учились воспринимать и создавать новое из одних идей в других школах, его собственный мозг забивался. Запах порошка словно полонил обоняние и выбивал любые идеи. Через пару минут железная ручка ведра лязгнула совсем рядом. Подросток на миг очнулся. Чтобы прозвеневший звонок окончательно вывел его из оцепенения. Сложив следом за одноклассниками тряпку, Миша посмотрел на часы, узнать точное время. Увидел напоминание и подумал, что хорошим подарком маме стали бы нормальные духи. Или украшение. Уже выходя из столовой в коридор, проходя мимо отмытой неделю назад железной декоративной решётки, он задумался о цене подарка.
  
  4.
  Множество специй не компенсировали нехватку соли. Хотя оливковое масло придавало лепёшке отличный вкус. Вообще, я доедал хлеб с бобами уже аккуратнее. В этот раз. Разглядывая одежду в месте последнего пятна, я собирал мысли. Прежней личности и собственной. Отчётливо понимал среди всех запахов, что не хочу знать многое. Не хочу думать о том, как отстирали мою тунику. Не хочу гадать, предстоит ли мне поход в туалет в этот переход. Хотя часть меня до перехода совершенно не смущали губки на палках, способы добычи аммиака и отсутствие обезболивающих. Сознание могло и свыкнуться.
  Слегка наклонив тело из стороны в сторону, я прислушался к спине. Растёр поясницу грубыми руками и порадовался выходному. Никаких манипуляций с местным адским бетоном, трещины которого заполняются композитом после попадания воды. Как мне это объясняли на пальцах. Как на меня смотрели, когда я вспоминал. Тяжёлая работа, может, того и стоила. Хотя при стройках инсул халтурили безбожно.
  Сейчас я расслабился. В выходной не планировалось никаких обязательных попыток изъясняться осознанно. Но стоило пробовать. Опыты по переходу на свободное использование речи носителя входили в программу. Я зажмурился и растёр веки пальцами. Постарался прислушаться к разговорам другой частью памяти. Разные голоса и языки с минуту оставались бессмысленными. Я пробовал глубоко дышать, отвлекаться и переключаться. Но различал только приветствия и обрывки то ли выученных, то ли случайных фраз. Буквально за полминуты после отчаянья я понял фразы двух прохожих:
   - Республику раскручивает. Она разрывается на части. Централизация власти необходима.
   - Власть у одного раздражает сенаторов. Пусть пока и устраивает. Но страшно не это. Послабления.
   - Прощение долгов? Поддержка и радость граждан куплена малой ценой.
   - Но верхушка не прощает неудобные решения. А спрашивать о цене нужно их.
  Я отошёл в сторону на шаг. Поискал глазами говоривших, но тут же упустил способность различать речь. Увидел и услышал только толпу. Выдохнув, смотрел уже на каменную вечную дорогу. Думал, что спешащие по ней люди умрут и обратятся в прах. Что по камням проложат новые покрытия, но по этому основанию пройдут потомки, поедут и танки. Что многие поколения за идущими в толпе, включая меня и мою семью, родятся и умрут. А эти камни и часть строений вокруг лишь частично сотрёт время. Здания зарастят трещины. Суть и основания останутся. Всегда остаются вещи и смыслы, не люди.
  Прохожие спешили по делам, редко встречаясь со мной взглядами. Богатеи в дорогих тканях, бедняки и рабы в простых обносках. Некоторые украшения граждан могли украшать и моих современников. Могли стать великой ценностью в музее. А сейчас я смотрел на девушку, которая здесь и сейчас уже считалась взрослой женщиной. Многослойные, с узорами и оборками одежды струились при движении. Даже на покрытой голове проглядывали украшения. Богатство выпячивалось наружу повсюду.
  Драгоценные камни сверкали на солнце. Думаю, они скрывали крепления в причёске. Заплетённые локоны сильно отличались от просто убранных волос сопровождающих женщин. Жизнь здесь казалась быстрой, короткой и яркой. Насколько возможно, её украшали. Я уже почувствовал себя в привычном состоянии. Поймал на себе взгляд девушки. Почувствовал, как покраснел и зажмурился. Подумал о том, что позабыл там. В другой жизни.
  Через пару секунд богатая гражданка улыбаясь подозвала рабыню. Та проворно принесла хозяйке зеркало. Серебряный начищенный до блеска диск с ручкой тут же оказался в руках девушки. Я не удержался и стал рассматривать фигуру рабыни в обносках. Мой взгляд задержался на груди и бёдрах, непривычных здесь. Я смотрел и думал, может ли хоть один переход оставить меня. И дать пожить с людьми дольше. Бесчестно замечтавшись, я не заметил, как именно упало зеркало. Услышал уже характерный удар металла об камень и вскрик рабыни через пару секунд. За эти мгновения подбежал бедно одетый мужчина и по жесту хозяйки ударил рабыню в живот. Без особых усилий.
  Девушка согнулась и осела. Я задышал чаще и осмотрелся. Прохожие даже не отвлеклись, посматривая на произошедшее, как на самую обыденную вещь. А у меня внутри что-то скрутило и тут же растворилось в памяти. К счастью.
  
   - Ближайшие дни, - выдавил из себя доброволец.
  Мужчина поморщился. Продолжил лежать и задышал совсем часто. Он никак не мог собраться с мыслями. Или он захотел, или его вытащили обратно слишком рано.
   - Я очень примерно могу повторить переход, - ответил Георг.
  Он внёс записи, спешно свернул работу в сети и продолжил.
   - Поэтому будем заходить в эту же жизнь каждый день.
  Не открывая глаз, доброволец размял шею и плечи. Спросил, медленно выдавая одно слово за другим:
   - Почему я не сенатор, не командующий или не главный у слуг? Так было бы легче. Не уверен, что смогу что-то сделать.
   - Нужно что-то сделать из того тела! - громче ответил Георг. - Из того, что есть. Определённо, сеть только научилась считать с такой предельной точностью. Зависит ли от тела, или от других параметров, пока рано судить. Но ближе попасть к важным событиям не получается.
  В комнате свет стал мягче. Персонал и машины готовились перехватить работу. Георг шагнул к выходу, осмотрелся и добавил:
   - Вам нужна помощь и деньги. Значит пробуем и справляемся. Мне пора.
  Слова остались без ответа. Георг вышел в коридор, и проекция ассистента учреждения указала ему путь в переговорную. Ужасно уродливый стандартный помощник. Мужчина даже невольно поморщился. Мысли собирались медленно в долгих коридорах с редкими рабочими в корпоративной одежде. Перед подсвеченной дверью Георг задержался, выдохнул и зашёл уже собранным, в нужное время с нужным настроем.
  Внутри просторной комнаты почти ничего не было. Проекции ещё не появились. Мужчина подошёл к бутылкам с водой. Взял одну и наполнил её. Пересобрал порядок. Протёр костюмом очки. Поправил волосы. Повторил действия, порядок нелепого ритуала, ещё пару раз. Поставил рядом на пол бутылку. Чтобы не попроситься в уборную в нужный момент. Убил ещё немного времени на разбор почты. Пересобрал речь ещё раз, вздрогнул и посыпался с появлением женщины.
  Проекция возникла напротив. Лицо то ли преподавателя, то ли чиновника со стажем. Слегка полное, с замысловатым серым пучком сверху.
   - Давайте, чуть быстрее, - сказала женщина.
  Она не оторвалась от дел. Руки по ту сторону что-то продолжили разбирать. Георг попытался различить, что именно. В паузу женщина добавила:
   - Говорите быстрее. Я - глава подразделения инвестиций. Моего мнения для решения по запросу будет достаточно. Почему мы должны выделить субсидию на ваш проект? Какой у вас опыт и каковы собственные источники финансирования?
   - Так, я работаю на вас в проекте переходов, - ответил Георг, разворачивая проекции. - Как специалист по использованию данных человеческого мозга, я получаю средства с двух проектов.
  Вышли два графика. Один с переменным ростом, второй почти параллельный горизонтальной оси. За прошедшее время мужчина не заметил ни единого случая, чтобы взгляд руководителя отвлекался на происходящее. Не смотря на бисер, Георг выдохнул и продолжил:
   - Основной источник доходов - подписка на сервис. На основании индивидуальных рекомендаций он позволяет корректировать любые фильмы и музыку. Известные сюжеты и мелодии меняются, принося новые впечатления и эмоции. Любимая история может преподнести новые сюрпризы, в песне появятся нужные вам слова. Если вы этого хотите. Бесплатная версия зарабатывает на product placement. Разрешение выдано на основании возможности взаимодействия с сознанием.
   - Это ваши основные доходы? - поинтересовалась женщина.
  Она убрала что-то невидимое по ту сторону проекции и снова переключила внимание на собственные дела. За паузу Георг нагнулся за бутылкой, сделал глоток и продолжил:
   - Да. Зеркальные слепки не так востребованы. Второй продукт позволяет посмотреть на происходящее в восприятии другого человека. Очки разлетелись на первых порах, но возникли некоторые неожиданные формы использования. Неприятности, с которыми не вся аудитория может справиться...
   - Люди не хотят смотреть на себя со стороны, - перебила женщина.
  Она уже смотрела на Георга. Развела руками и продолжила громче:
   - И вы дали ещё один инструмент извращенцам. Спустив часть накоплений, вы поняли, что денег на основной проект не хватит. Поэтому и пришли к нам. Чтобы накопить денег на мечту. Ваш чудесный шар должен вывернуть мир наизнанку?
   - Я хочу создать универсальный помощник. Артефакт, способный обращать всё доступное на поиск решений. От сетей до любой применимой энергии. Саморазвивающийся...
   - Оставьте свои сказки, - перебила женщина и подняла ладонь. - Вы изобрели мясокрутку. Теперь спускаете в неё все деньги. Фантазии не интересны. Участие в двух проектах будем рассматривать вместе. Продолжение переходов и софинансирование изучения остатков сознания после смерти. Если покажете результаты, спускайте итоги хоть в унитаз.
  Проекция исчезла. Мужчина сжал зубы и откинул почти пустую бутылку. Посмотрел на свои руки и повернулся к выходу.
  
  5.
  Дурацкое кресло в медицинском кабинете. Оно заставляло ёрзать. Запах бормашины, её звуки и застывшие манипуляторы с подачей воды и засасывающей трубкой. Все эти щупальца замерли вокруг. Миша старался не думать о них. Рядом не стоял зубной врач. Через пару минут, как подействует лекарство, должен был начаться бесконтактный стандартный осмотр. Сеть уже начала наблюдение. Школьный ассистент уже застыл рядом. Ничего не предвещало повода для беспокойства.
  Мальчик невольно вспомнил, как год назад техника зависла. Миша ёрзал, заново переживая именно тот день. Когда врач руками принялся тащить зуб. Увещевая, что боли после укола не будет. Ребёнок поверил и постарался шире раскрыть рот. Когда щипцы внутри сорвались, скрежет после треска остался неразличим. Потому что боль от расколотых остатков была ужасной. Челюсти сжались сами, крик врача перекрыл завывание ребёнка. Оставшиеся осколки пришлось вытаскивать после дополнительных уколов. Другой рукой.
  С гулом сильнее заработала вентиляция, от которой качнулись занавески и бумаги в шкафу. Сквозняк из приоткрытого окна усилился, воздух запел где-то под закрытой дверью. Паутина в левом углу над зашторенным окном висела давно. Мальчик рассматривал застывшего на ней паука и гадал, умер тот или просто затаился. Через минуту Миша прослушал предупреждение, согласился с помощником и застыл на кресле. Подросток только часто моргал и барабанил пальцами, пока манипуляторы снимали показания. Особенно долго пара двигалась вокруг головы.
  Пока информация передавалась и формировался запрос на дальнейший мониторинг маме, Миша забылся. Он уже не слышал перебирающих лапок за окном. Не видел, как бионическое членистоногое отодвигает грязную москитную сетку. Как похожая на животное, машина подбирается к его голове, забираясь по застывшему манипулятору.
  Только когда сеть выкрутила освещение на максимум, мальчик очнулся. Рядом оставалась только чистая замершая комната. Отработанные материалы обработки скрылись в мусоре. Манипуляторы безопасно замерли на месте. Поэтому Миша без опасений спрыгнул с кресла. В теле оставалась приятная лёгкость. Но от слабого головокружения мальчик пошатнулся, как только закинул за спину рюкзак.
  За дверью уже заканчивалась перемена. Поэтому ноги быстрее побрели к лестнице. Марина так быстро и уверенно обогнала его, что Миша сразу понял: одноклассница ждала где-то неподалёку.
   - Знаешь, что говорят о твоей новой квартире? - спросила девочка быстро.
  Она повернулась к другу и продолжила улыбаться. Миша пожал плечами, и Марина уже быстрее и тише добавила.
   - В ней живут привидения. Миша, ты их видел?
  Мальчик посмотрел на пробегающих мимо ребят из старших классов. Поправил лямки и ответил:
   - Нет. Вряд ли. В квартирах водятся только насекомые.
  Миша осёкся и быстро добавил:
   - Но у нас их нет. У нас пока больше коробок. Мы с мамой собрали кровать первым делом.
  Марина кивнула и повернула к лестнице. Звонок прозвенел, и Миша заспешил следом. Мальчик невольно почесал за ухом и забыл прошедшую часть дня. И про осмотр, и про оставшиеся дела. Часы на руке включили мониторинг в полную мощность. Передавая данные с этой секунды и Сиванму.
  
  
  Поясница болела слишком сильно. Жёсткий матрас, тяжёлая работа и ступени в инсуле доконали опорно-двигательную систему. Мозг вообще здесь думал лучше, но колени болели сильнее. Я с трудом уворачивался от прохожих. Не понимал, почему так много людей не на работе и не спешат на неё. Они же смотрели на мою тунику как на лохмотья. Неудобная ситуация, со всех сторон.
  Живот урчал. При первых мыслях о бобах или лепёшке ноги старались свернуть в нужную сторону. Но я уже видел курию. Большая и прямоугольная, она стояла рядом с садом и фонтанами. Мне вообще нравились красивые колонны, яркие статуи и одежды здешних жителей. Правда, скорее богатеев. И это место казалось богатым и красивым. Иногда после переходов сюда я забывался. Чувствовал себя как дома. Даже выдавал нужные фразы наитием. Из-за атмосферы города, из-за привычных запахов и красок. Пусть и немного отличных в другом теле.
  От утреннего гула я просыпался, под курлыканье голубей. Вечернее головокружение и звуки гуляний укладывали меня спать. Мне нравилась здесь еда, ритм жизни, архитектура и сами люди. Сейчас мимо меня прошла греческая девушка с цветами в волосах. Лёгкая ткань плыла вместе с ней. Взгляд замер, а тело двигалось уже по инерции. В миг меня забрал сбой.
  Я снова переживал позапрошлый переход. Воспоминания подменили собой реальность. Проступил отчётливый запах прошедшего дождя. Вода сгинула в канализации. Прямо по мелким лужицам меня обегали дети с игрушками в руках. Большая часть взрослых спешила в другую сторону. Граждане торопились на скачки в цирк, а я шёл в толпе.
  Там я впервые увидел такую массу людей после перехода. Большие ряды, которые достроят до огромных. Яркие одежды фанатов связали воспоминания. Меня не удивлял и тирский пурпур, но сама толпа и цвета уносили внимание. Колесницы гнали по прямой, толпа ликовала, вино согревало. Я вспомнил, как разглядывал в толпе похожую девушку. Только с украшениями из серебра. Помнил крики толпы. Почему-то на мгновение я услышал и крик дочери. Воспоминание сшибло меня. И тело в этот переход двигалось само.
  Поэтому удар вышел жёстким. Сбой закончился и восприятие вернулось. Я отпрянул, пока охранник орал на меня. Здоровяк, по здешним меркам, ещё оттолкнул меня щитом. Врезался я в мужчину левым плечом, которое сильно гудело. Товарищи воина смотрели на нелепого гражданина, как на шутку или недоразумение. Мечи и копья явно придавали солдатам уверенности. Я же, напротив, замер от растерянности. По всем полученным инструкциям наличие охраны считалось маловероятным. Поэтому сюрприз оказался неприятным и несвоевременным. Через пару минут жестов и окриков я перестал надеяться отвязаться от пристального внимания именно здесь. Принялся оглядываться и вертеться.
  В поясницу вступило с новой силой. Лицо само перекосилось от боли. Теперь солдаты разглядывали меня с непонятным выражением лиц. Насупившиеся и молчаливые. Только когда из-за их спин донеслись первые крики, ситуация изменилась. Вскоре от курии мимо нас побежали мужчины, одетые в дорогие сандалии и тоги. Их становилось всё больше, шум и гам множился вокруг. Только потом показались люди, чья одежда оказалась в крови. Охрана заспешила к курии, пока я застыл, сжимая зубы.
  
   - Главный, оно само сопротивляется. Чёрт, это трос. Натянутый трос. Прядей до черта, они не дают протиснуться. Если вырвать нити, остальные крепко сдерживают всё.
  Отчёты ещё раз собрались в итоговые графики. Ещё один переход дал смутные результаты. Георг выдержал паузу. Растёр пальцами брови и поправил левой рукой очки.
   - Орёл, молчите, - сказал он громче обычного. - Мы не проверили с достаточной уверенностью, как влияют изменения на события. Мы даже отчётливо не можем сказать, что происходит.
   - В каком смысле? - спросил испытуемый. - Я же всё рассказываю.
  Георг посмотрел, как после сказанного мужчина свернулся от боли в кишечнике. Подождал пару секунд и сказал:
   - Это ничего не доказывает. Может вы видите сны. Может это повторение воспоминаний. Орёл, нам нужно было изменить что-то критическое. Узнать нечто проверяемое, Орёл. На хорошем примере показать работу технологии.
  После паузы в несколько секунд, испытуемый зажмурился и ответил:
   - Хреновое имя. Мне оно не нравится.
   - Определённо, не имеет значения, - снова громче ответил Георг.
  Он резко махнул руками. И с раздражением так же громко добавил.
   - У нас есть миссия. И отчёты. Они хреновые получаются.
   Испытуемый перебрал руками записи системы. Посмотрел на них, перевёл взгляд на мужчину напротив и спросил:
   - Почему? Мы пробуем и не можем сдвинуть прошлое. Почему это не подходит.
   - Потому что мы не можем за это получать деньги, - ответил Георг и поправил очки. - Я выбираю самые критичные и описанные события. Чем меньше институтов и слепых пятен, тем безопаснее. Если я верно понимаю процесс, то испытуемый, изменивший ситуацию, запомнит предыдущую версию. События до перехода останутся в памяти. За большой отрезок остальная цивилизация вернётся в прежнее состояние. Мир будет стараться сохранить себя прежним. Насколько это работает, мы пробуем. Смотрите.
  Георг вывел график. Линию в трёхмерном пространстве. Переключил её на другие измерения, слегка меняя кривую.
   - Эта линия в разных условных аспектах показывает ваши снимки. До и после перехода. Она одна, потому что история для вас не изменилась. Иначе для нас существовали бы разные реальности. Вот пример.
  Ещё одна небольшая проекция с двумя линиями вспыхнула рядом. Они отклонялись из единого центра, меняя положения с разными осями координат. Словно две травинки от единого корня, снятые с разных ракурсов. Доброволец захотел спросить, чей это график. Но вслух спросил другое:
   - Но я могу поменять и что-то более удобное? Если это возможно.
  Оба собеседника замерли. Георг покрутил руками какие-то данные. С обратной стороны собеседник не разобрал содержимое. Поэтому оставалось ждать пояснений. Георг же ответил через три минуты, никак не прерывая движения из стороны в сторону:
   - Переход может быть учтён. Крупные изменения могут быть невозможны. Тогда мы - только поставщики информации. Но есть варианты и получше. Попробуем парочку. Получше.
  
  
  6.
  Мышцы в очередной раз сократились. Совсем без сил, Миша выдал очередную массу в унитаз. Экстренная эвакуация из здания прошла успешно. Сознание на миг потеряло хватку. После чего мальчик удивился, как легко контроль уходит вместе с тошнотой. Очень не хотелось удариться головой об унитаз и перепачкаться. На пару минут Миша закрыл дверь, уже сидя крикнул маме:
   - Не надо никого вызывать.
  После чего снова принялся считать старые плитки. Он только надеялся, что этот поход в туалет останется последним. Пока мама вела его к раковине, умывала и в очередной раз чистила зубы, Миша уже молился про себя. Сил почти не было. Лёгкое, словно одеялко, тело мальчика успокоилось. Ноги и руки отогревались. Чувства перестраивались, пока тошнота отступала прочь.
  За окном метались снежинки. Рядом сидела уставшая мама. Тёплые руки приятно гладили и растирали холодные ноги. Спустя пару минут, Миша собрался с мыслями и сказал:
   - Мам, давай ты ляжешь? Я справлюсь, честно.
  Мама пару секунд смотрела на Мишу прежними глазами. После чего улыбнулась, кивнула и ответила:
   - Я расскажу тебе одну сказку. И ты постараешься уснуть. Согласен, Миша?
  Мальчик кивнул и закрыл глаза. Комната наполнялась светом из-за хлопьев снега за окном. Фонари и окна других домов пятнышками расплывались по ту сторону окна.
   - Далеко-далеко отсюда, все живые существа с самого начала обладали крыльями. Со своего рождения они не знали, как рассчитывать только на собственные ноги. Создания летали в облаках и ходили по земле с одной и той же лёгкостью. Подобные нам, из-за крупного тела существа обладали исполинским размахом. Таким, что тень в полёте скользила по земле крупным пятном. Точнее, пятнами, потому что путешественники отправлялись в путь все вместе.
  Проекция вывела на секунды последние показатели мальчика. Мать быстро просмотрела цифры, свернула их и тут же продолжила:
   - По размерам для полёта требовался существам ветер. Достаточный, чтобы подняться в воздух. И оказавшись на равнине в один из дней, они столкнулись с небывалым штилем. Даже если ветерок сдвигал в вышине облака, у земли движения оставалось недостаточно. Самые нетерпеливые разбегались, подпрыгивали, искали холмы. Но лишь зря теряли время и набивали шишки. Ни один не поднялся на крыло. Ни в этот вечер, ни на следующее утро. Беда затянулась на дни. Дни сложились в недели и месяцы. Через годы, пообжившись и потеряв нескольких ушедших прочь товарищей, путники забыли недостижимую на ногах цель прежнего путешествия. Они разбрелись жить по равнине, понуро опустив крылья. Те лишь слегка расправлялись в редкие дни порывов. Скорее мешали в повседневных заботах на земле. Поэтому время шло, а местные жители теперь от резких потоков лишь прижимались. Старались не упасть от непривычного ветра.
  Через закрытое окно послышались крики и звуки машин. Женщина переждала секунды, проверила руками температуру сына и погладила его по голове. Мальчик повернулся на подушке с закрытыми глазами.
   - Годы прошли, - продолжила мать. - Сейчас, даже когда ветер уносит опавшие листья, местным жителям не хватает терпения. Они опустили крылья и забыли, куда и зачем хотели лететь. Приподнимаясь над землёй, неумело, случайно ловя потоки, они пугаются. Даже теперь, когда ветра вернулись на равнину и почти забирают жителей с собой, те только заперлись в построенных домах. Ни один из них не взлетел. Потому что люди перестали ждать. Не стали даже пробовать.
  В паузу тишина заполнила комнату. Женщина зевнула. Осмотрела и накрыла сына. Ещё раз перебрала все записи о питании, данные мониторинга и рекомендации для выздоровления. Громко выдохнула, потянулась за салфеткой и протёрла глаза. Без звука пролистала новости и поставила будильники. Разобрала мелкие дела. Устало поднялась, растёрла лицо левой рукой и пошла готовить одежду на следующий день.
  
  
  Жутко болели суставы. Особенно колени. Отвлечься от собственных скованных возрастом движений позволяла одна цель. Я внимательно смотрел на подростка и отмечал сходство с бабушкой. Те же надбровные дуги и характерный нос. Только скулы выражены сильнее. Очень схожие, я бы мог повторить черты обоих. Хотелось повторить. Но времени и повода не находилось.
   - Яко убожайшая чадь, - сказал мальчик тихо и продолжил смотреть в одну точку. - Пострадах во одеянии и в алчбе. Слякохся до конца.
  Он жаловался без боли в голос, монотонно. Говорил мне, а сам смотрел на архангела Михаила. А я смотрел на Ивана. От рыжих волос матери в сыне не осталось и следа. Норов же княгини проступал и сейчас. Не в наряженной игрушке при боярах. В полуголодном озлобленном подростке, почти забывшем любовь родителей. Я постарался перегнать жалость в нужные слова. Посмотрел на своды палат. На узкие окна, пропускавшие мало света в каменные своды.
  Мысли почти сошлись со старцем, слились в одно сознание. Теперь я должен был понимать и произносить речь наитием, воспринимая слова ближе к родным. Я с трудом потёр шею, посмотрел на мальчика в доброй рубахе и плотных штанах. Прислушался и разобрал наконец:
   - Ноги и локти положат. Как с рабом себя обретают. Гордые. Сами не по достоинству крадут казну. Тащат сосуды златые и серебряные. Шубы крадут.
  Мальчик договорился и выждал. Я заметил боковым зрением, как он посмотрел вверх и на меня. И уже вместе со мной поднял голову ещё выше, к настенным росписям. Только тогда мой голос, старый и напевный, заполнил своды:
   - Оставь мысли о богатствах и идеях мелких собственных. Самодержец должен править заботой о народе. Копить мудрость и старания, а не одну злость.
  Мальчик поднялся и нахмурился. Поправил одежду. Заговорил громче прежнего, когда встал напротив:
   - Меня никто не слушает. Ничего у меня нет, одни горькие остатки. Злость родных и увечья брата. Насмешки и ложь. Холод и малость еды.
  Тишина наступила на минуты. Я с усилием встал. Шагнул к ребёнку, приобнял его правой рукой и левой всунул пряник. Усадил на кровать, аккуратно опустился рядом. Шумно вдохнул и выдохнул.
   - Когда-то меня звали Михаилом. Даже Мишей. Сложно поверить, но я тоже был маленьким. Тоже рано потерял отца. Я помню и сейчас, что меня любили родители. Также сильно, как и тебя любили твои. Сохрани в сердце остатки светлой памяти. Наберись терпения и знаний. Чтобы менять и укреплять власть, они тебе понадобятся. Каждому ты должен стать самодержцем. И порой за это придётся платить. И людям, и тебе. Подумаешь над моими словами?
  Иван закивал. Он попросил ещё книг. Расспрашивал меня об иконах и прочтённых историях. Пока разум с трудом выуживал воспоминания старика, я силился найти нужные слова. Перебирал в памяти, сколько близких впишет царь в синодик, когда те попадут в опалу. Сколько любимых ещё убьют и залечат на глазах мальчика. Я не знал, как эти глаза ребёнка будут смотреть на тела убитых по его приказу. Как они будут смотреть на отчаянный народ, во времена бед и поражений. Как они изменятся.
   - Знаю, - начал я наугад, - что не допустишь ты бесчестия и не подставишь другую щёку. Что бы я не сказал. Останься только добрым и сердечным, насколько сможешь.
  Своды наполнились тишиной. Я даже на секунду подумал, что спутал слова и вернулся к привычному языку, потеряв наитие, привычный телу перевод. Мальчик смотрел на меня, широко раскрыв глаза и замерев на секунды. Опешив, я выдохнул и собрался уходить. А задержался уже на ходу, только услышав ответ Ивана:
   - Я не понял до конца. Но Бог даст, так и будет.
  Кивки мальчика почти всё время стояли перед глазами. Я перебирал мысли и думал, смогу ли добавить что-то большее в будущие решения государя. Способны ли реформы дольше удержать страну от смуты. Помогут ли большие военные старания защите государства или усилят обнищание людей и недовольство. Последствия для детей, внуков и правнуков сейчас определяли слабости их предков. Что я мог им сказать?
  Когда я шагал мимо стен из обожжённого красного кирпича, осознание проходило по всему телу. Митрополит до перехода казался мне очень удачным и полезным человеком. Но сейчас я вспоминал будущего царя. Не мог уловить, когда мальчик съел принесённую еду. И с трудом понимал, что его беготня по подземный ходам от недосмотра, постоянные смерти вокруг, обучение грамоте и ратному делу - все события отзовутся шагами правителя, письмами в истории и ростом страны. Его шаги отзовутся эхом во времени.
  Поэтому я слышал не бег. Я слышал шаги государя. Чьи старания удержат страну и после смерти. Чьи ошибки и резкие решения заронят семена страшного недовольства в людей. А я, седой и сухой, только и мог поддержать мальчика.
  
  
  7.
   - Внучок, чего грустишь?
  Вопрос прозвучал глухо, хотя комната почти пустовала. Те же звуки через минуту снова нарушили тишину:
   - Внучок, что расселся снова на холодном. Простынешь же!
  Мальчик вздрогнул. Усталость и болезненность замедлили движения. Внимание стало рассеянными. Последние дни Мише казалось, что он различает не все движения. На самом краю зрения что-то оставалось. Например, в школе мальчик не видел шедшего следом или стоявшего за спиной. А там зачастую кто-то маячил. Миша так натыкался в разных местах на случайных людей, отвлекаясь, оборачиваясь и задерживаясь. Неожиданно и неприятно.
  Страх непонятного обычно напирал в темноте. Набирал силу. Подталкивал оглянуться. Подпирал изнутри. Звал посмотреть в окно и заглянуть за угол. Неприятный толчок в груди вывел мальчика и сейчас из задумчивого оцепенения.
  Ветер завывал где-то за дверным проёмом. Книга выпала из рук и стукнулась. Миша слишком глубоко провалился в собственные мысли. Стук вышел не громким, потому что он сейчас сидел на полу. На коричневом потёртом куске оргалита, который действительно оставался зябким зимой из-за гуляющих сквозняков. Не обязательно распахивать двери и окна, если старые рамы, стоявшие десятилетия в шелухе облупившейся краски, оставляли достаточно дыр под потоки холодного ветра. Мальчик шмыгнул носом, потёр руками голову. Почесал голени и впервые заметил, что ноги замёрзли.
   - Людмила Петровна, - привычно тихо, отделяя каждое слово, произнёс ребёнок, - я уже просил не пугать меня. И просил называть Мишей. Слишком тихо и непривычно. Мне неудобно.
  Мальчик поднялся, опираясь на часть сколоченной стенки. После переезда та совсем сдала и порядком подразвалилась. В собранном состоянии мебель казалась несуразной. К тому же мама добавила в неё горсть гвоздей при реконструкции. Теперь Миша особенно старался не задеть редкие остатки фурнитуры и хлипкие декоративные рейки. Поэтому только лакированные дверцы оставили на себе отпечатки пальцев. Хлюпенькая часть стенки смотрелась сиротливо, не заполняя комнату. Но Миша оставался довольным.
  Останки мебели они вместе перевозили из прежней съёмной квартиры. Он и мама, как и всегда. Теперь ящики и собранные части вкупе с кроватью составляли почти всё убранство комнаты. Старьё, скрип лаг и петель, шорохи и странные беды следовали за маленькой семьёй. Сложности не прекращались после смены жилья, но последние дни казались намного темнее. Намного страннее. Миша за секунды перебрал воспоминания. Зажмурился, помотал головой и закрыл руками уши. В то же время соседи сверху прокатили тот же шар по потолку. В окна время от времени скреблись те же раскачиваемые ветром ветви. От такого не убежишь, звуки всё равно пробивались. Поэтому мальчик открыл глаза и опустил руки.
   - Мишенька, запамятовала я, - старушка взмахнула руками и поправила шаль. - Не расстраивайся. Каждый день одно и то же. Крутишься от ночи к ночи в темноте. Дни же самые тёмные к праздникам. Редкий час останется светлым. Но, знаешь, тебе не стоит из-за плохой погоды мёрзнуть и грустить...
  Снова прокатился шар под стук в окна. Мальчик поднял голову к потолку и проследил за звуком, прервавшим разговор. Гул прошёл от двери к окну. Миша повёл плечами и почесал левой рукой плечо и спину. Часы выдали нормальные показатели, сеть в доме не нашла ничего подозрительного. После этого мальчик перевёл взгляд на бабушку и ссутулился, заметно выдохнув. Он сказал чуть громче обычного:
   - Я знаю. Мне не нравится страх. Опасения всего мира снаружи. Хочется свернуться под одеялом. Но это не честно. Нельзя бежать от страхов. Ну, постоянные неудобства, плохие новости и трудности случаются всегда. Правда. Но сейчас проблемы срослись. В такую серую ленту. Постоянно что-то происходит и беспокоит меня. Беспокоит маму.
  Мальчик осмотрел залитую жёлто-оранжевым светом комнату и продолжил:
   - Мы связаны. Мне так кажется. Она справляется. Всегда ли хватит её, денег нам, не знаю. Не могу понять.
  Он прижал руки к голове и качнулся так пару раз. И только после заметно тише добавил:
   - Трудно и одиноко. Может поэтому маме так плохо?
   - Плохо? - тихо спросила старушка, рассыпав ещё больше морщин по лицу. - Что именно происходит? Можешь рассказать мне? Чуть подробнее, на примерах.
  Тишина продлилась секунды. Миша ещё раз посмотрел на потолок и потёр правой рукой ухо.
   - Ну, она иногда не спит, иногда плачет ночами, - ответил мальчик и пожал плечами. - В последнее время всё чаще. Тихо, но слышно. Иногда мне кажется, что маме тяжело со мной. Помочь не могу. Всё бесполезно, толком хуже. Даже не хуже, а тяжелее. Может и из-за меня.
  За минутную паузу мальчик успел осмотреть уже неровности пола и все детали носков. Вспомнил и почувствовал, что забыл взять чистые ещё вчера. Вспомнил, что уже пару дней не видел толком мать: только полчаса вечером, приготовленные вещи и заправленную кровать утром. Да пустой дом до глубокой ночи.
   - Не впускай такие мысли в своё сердце, внучок, - покачала головой старушка и улыбнулась с тёплым блеском в глазах. - Поддерживай маму, старайся учиться и не бойся беды. Не думай сейчас об этом. Всё будет хорошо. Кому нужно, тот пускай и переживает о пустом. За плохими мыслями следом тянутся сомнения. Тот самый ворох шорохов в ночи, тревоги и беды. И без них тошно в жизни, поверь. Обыденных опасностей и повседневных бед предостаточно. Поэтому не придумываю новые, не вини себя. Мама твоя вас сюда перетащила. Ремонт начала. Старается изо всех сил. Она же приготовила замечательные подарки?
   - Угу, знаю, - кивнул в ответ Миша. - Книга, свитер и конфеты. Может, мне и стыдно должно быть, но как-то без сюрпризов. Грустно. Нет никого дома, почти всегда. Стены и улицы в окнах непривычные, хоть и похожи на прежние. Мамы нет и праздничного мало. Хочется залезть быстро на кровать, уснуть и забыться. Только душно и неприятно прятаться в одиночку, пока никого нет рядом.
   - Если такое, то пошли гулять, - кивнула в ответ старушка. - Праздничное, оно и за окном. Будем искать интересное. На улице всё украшено. Огни и ёлки, свежесть морозная и люди разные. Пойдём посмотрим?
  Она вглядывалась в лицо Миши и с улыбкой отмечала каждую перемену. Сначала глаза мальчика пробежали по ней самой, затем по потёртым дверцам и пустым углам квартиры. Затем ребёнок сглотнул слюну, задумался и расслабил все мышцы лица. Он всматривался, почти насквозь, в проём двери, ведущей в коридор. Почистил пальцами уголки глаз и поправил на себе футболку. Всего с минуту переваривая решение.
   - Да, до прихода мамы ещё много времени, - ответил Миша и впервые улыбнулся. - Нельзя прятаться от окон и дверей. Так мне даже спокойнее будет. Идём к ёлке!
  С этими словами ребёнок бодро, с напускной энергией в каждом шаге, двинулся к шкафу. Принялся собирать вещи. Открыл дверцу, начал перерывать полку, а затем полез ещё и на вторую. На пол слетел полуоткрытый рюкзак, из которого тут же выпала книга, шоколадка и упаковка бенгальский огней. Спустившись, Миша принялся выкладывать лишние вещи и переложил внутрь рюкзака из кармана оставленные мамой деньги.
   - Может оставишь огни и зажигалку? - спросила бабушка, посмотрев с прищуром на небрежно закинутое на полку содержимое карманов. - В каникулы зажечь несколько бенгальских - самое то для мальчишки.
   - Нет, потом уберу их. - сказал Миша, помотал головой и закрыл до конца молнию. - В школе подарили, сам бы не купил. Не люблю. От пристального взгляда на искры мир вокруг кажется потом мрачнее. Знаю, что дело в глазах, но мне иногда не по себе. Может, вижу хуже.
  Ребёнок пожал плечами, а старушка улыбнулась. Промолчав, кивнула в ответ. Ни одеваясь потеплее, ни закидывая на плечо рюкзак, ни спускаясь вниз, ни выходя на улицу, ни спеша к основной ёлке под множеством украшенных гирляндами окон, Миша не поддавался ни на секунду тревоге. Лишь в самом начале, когда лифт принялся подыматься за мальчиком и бабушкой, послышались шорохи из-за деревянной двери, ведущей к лестнице. В неё скреблись чуть слышно, но с силой и в нескольких местах. Массивное полотно подёрнулось под едва различимый скрежет, но не открылось. Мальчик замер в оцепенении и не мог решиться на что-либо. Чувство холода крюками проходило в замершую грудную клетку, притягивая к ненужной двери. Выманивая тело на лестничный пролёт.
   - Это могли быть и кошки, - сказала бабушка, протягивая руку в сторону лифта. - Не наше дело, пошли.
  Мальчик шагнул, собирая в голове мысли. Когда дверь на улицу распахнулась, воспоминание выветрилось из памяти, вытесненное свежестью вечера и скрипом снега под подошвами тёплых ботинок. Стоило только выйти под хлопья, летящие плотно в потоках ветра и в рыжих лучах фонарей. Миша надвинул тёплую шапку на уши и огляделся.
  Светлячки словно заполнили стройными рядами все окна. Невидимые гиганты время от времени бросали горстями снопы искр в тёмные небесах и хлопали в ладони. По эту сторону мир полнился красками. Мальчик смотрел вокруг во все глаза, спешил и вертелся, чтобы всё-всё рассмотреть.
  Перед выходом на основную улицу с большой украшенной ёлкой, пришлось забежать в магазин. Пара йогуртов и два сэндвича на мягком белом хлебе не вызвали одобрения старушки, но явно обрадовали подростка. Расплатившись на кассе, тот поспешил вслед за бабушкой. Руки успели отогреться, но перчатки из карманов мальчик всё же достал. Влажные, вязаные и растянутые между большим и указательным пальцами. В них без труда удалось расстегнуть молнию рюкзака, пока ноги подобрались к выходу наружу.
  Миша чуть замешкался в проходе, запихивая еду в рюкзак. Он придержал дверь, но стальную ручку снаружи также схватила женщина. Отталкивающий запах обдал мальчика вместе с морозом настолько быстро и сильно, что дыхание перехватило. Реакции осталось только на освобождение выхода. Миша отшатнулся, мотая головой и моргая глазами, замешкался и не разобрал в бормотании женщины ни единого слова. Лишь увидев грубую протянутую вторую руку, он разглядел попрошайку и смутно понял, что от него требуется.
  Потёртые и видавшие виды вещи смотрелись достаточно аккуратно. Лицо напротив не так сильно отдавало краснотой. Но вены и мешковатость кожи, особенно в районе носа, красноречиво объясняли причины смрада, исходившего от тепло одетого человека. Человека, забросившего мытьё уже на множество дней. Желая поскорее помочь и уйти, Миша поначалу растерялся. Не столько от противоречивости мыслей, сколько от отсутствия денег. Выданных мамой хватило только на еду, как и прежде. Скопленную мелочь он с собой не брал. Поэтому, не найдя решения лучше, мальчик положил в протянутую руку бутылку йогурта и поспешил к аллее, опустив взгляд на скользкие прогалы плитки среди натоптанного снежного покрова. Он не подымал глаз, не спешил обернуться или вернуться мыслями к просящей. Миша не столько боялся поскользнуться, сколько спешил выкинуть воспоминание из головы. Что вполне удавалось, до услышанного окрика.
   - Неплохо, внучок, - громко сказала старушка через пару секунд. - Очень важно сохранять внутри что-то доброе, ещё способное чувствовать. Прости, но тебе стоит обернуться на одну секунду. Посмотришь?
  Отслеживая направление руки бабушки, подросток едва успел уловить, как с глухим ударом бутылка с едой улетела в погнутый железный мусорный бак. Оранжевое подобие былого цилиндра со скрипом покачнулось. Миша замер на мгновение. Не нашёл, что сказать. Только глубоко вздохнул.
   - Знаешь, ты поступил верно, - сказала старушка, повернув голову к подростку. - За это получил хороший урок. Плохой пример, но полезный. К сожалению, опыт приходит со временем, а ещё за него нужно платить. Сама уже не могу отличить зарабатывающих от нуждающихся. Так стёрлись границы. Мне уже не успеть понять, а значит скоро и обучать станет нечему. Ничем не смогу помочь с этим наступившим завтрашним днём.
   - Почему? - спросил Миша, выкину вторую опустевшую в секунды бутылку из-под йогурта в урну. - Вы же работали учителем. Совсем недавно.
   - Репетитором, - улыбнулась бабушка, переводя взгляд в дальний конец улицы. - Уже не могла сжиться с коллективом, едва справлялась. Сил не оставалось. Дети меняются мало, но хуже стали условия. Что с гегемонией устройств, что с требованиями, что с сетями, я свыклась. Но сама школа совсем покосилась. Мало возможностей, много волокиты, обязанностей. Никаких прав, никакого выбора.
  Фонари вокруг выхватывали тени прохожих. Большая часть куталась и покачивалась, угрюмо смотря перед собой. Люди явно спешили домой с работы с отсутствующими лицами. Старушка же не выглядела уставшей и продолжила:
   - Акцент сместился с ответственности на страх. А я бояться не привыкла, привыкла работать. Тебе следует научиться тому же. Нужно перемалывать в себе плохие мысли, промывая остатки до самородков. Но и поиск знаний - не самое главное. Иногда стоит сомневаться и в себе, и в выученных уроках. И в страхах, и в храбрости, кстати, если не одни знания, то что, как думаешь, самое важное?
  Мальчик посмотрел под ноги, механически поправил лямки и ответил:
   - Мне казалось, что только за учебниками ходят в школу. Чтобы их прочесть. Учиться разным предметам, понимать, что и как происходит...
   - Да, это важно, - подхватила старушка, замедлив ход и всматриваясь в прилегающие к аллее дорожки. - Также важно сохранять хорошие мысли, добрые и понятные. Важно беречь и детей, и подобные идеи. Сохранять добро и совесть вместе со знаниями, а не раскладывать по полкам прочитанные книжки. Не замазывать в однородную массу всё и всех. Мы и обычные не серые, если не сжигать детские мысли до золы. Но я чувствую себя одинокой. Временами думается, что бороться с серой массой глупости не осталось желающих. Поэтому, наверное, я и иду рядом с тобой.
   - Ну, я не уверен, - сказал Миша и опустил взгляд. - Про сбор хорошего. Если мысль верная, она почти всегда работает. Но вот полезные уроки и хорошие мысли для меня не совсем работают. Например, у нас с мамой денег - только на самое нужное. Мамина зарплата уходит в оплату квартиры. В погашение кредита. Я учусь и стараюсь не попадать в истории. Но сколько бы я не старался, легче от этого правильного поведения не станет.
   - Сразу нет, - согласилась старушка. - Но позже ты увидишь связь. Не все вещи всегда работают, но все заметные изменения требуют времени. Согласен?
  Миша кивнул головой и проследил за направлением взгляда бабушки. Ряды кустов и невысоких деревьев по обе стороны прогулочной дорожки тускло освещались множеством фонарей с матовыми плафонами. В жёлтых лучах тени этих растений танцевали и складывались в причудливые фигуры. Те перетекали контурами и смешивались с голыми ветвями и грязным снегом. Мальчик встряхнул головой, моргая. В миг тени снова стали неодушевлёнными оттенками темноты.
   - Пожалуйста, чаще повторяй про себя то, что я тебе говорила, - сказала старушка и продолжила смотреть вперёд. - Постарайся видеть хорошее. Цепляться за возможности, двигаться к цели даже маленькими шагами. Добро и упорство помогут в трудную минуту. И беды станут твоими достижениями.
  Пока ветер обдувал лицо лёгким морозцем, Миша отогнал мрачные мысли. Он потряс головой, посмотрел вперёд и приметил впереди накатанную ледяную дорожку. Мальчик ускорил шаг и быстро прыгнул на неё, скользя обеими ногами. Засмеялся, ловко спрыгнул в конце на притоптанный снег и не успел заметить, как перед ним оказался крупный мужчина, в тяжёлом потёртом пуховике и криво повязанном шарфе. Тот стоял, не шелохнувшись, и смотрел на подростка с удивлением и замешательством.
   - Ох, Роман Павлович, вот так встреча, - сказала старушка, переводя на себя внимание мужчин. - Доброго вечера. Не скажу, честно, что очень рада. Но столкновение предсказуемо. Вы, Миша, как часть своего поколения, то в сетях, то в проекциях, в свете экранов загораете, то в мыслях несётесь сломя голову. А Рома в облаках витает, как многие мои бывшие хорошисты-мечтатели.
   - Здравствуйте, Людмила Петровна, - слегка растерявшись и спешно переводя взгляд, ответил мужчина. - Вы, как всегда, почти насквозь видите меня. Ну, закрадываются порой грустные мысли. С кем не бывает. Задумался о матери сейчас и не смог вовремя отметить, что молодой человек несётся прямиком на меня. Я же Вас не испугал? Никак к ёлке?
   - Нет. Всё в порядке. Да, к ёлке. - быстро выпалил в ответ Миша. - И я тоже подумал о маме. Странное совпадение, верно?
  Мужчина замешкался, разглядывая ровный непримятый снег вокруг себя. Не сразу перевёл взгляд, задумался. Замер и ответил, не выдавая ни малейшего движения:
   - Не уверен, что мы думали об одном. Но честно признаюсь, если не прав. Для этого придётся рассказать: что же такое сокровенное вытеснило из подростка новогоднее настроение? Почему ты хмуришься?
   - Потому что не смог ничего придумать, - ответил Миша и сам принялся рассматривать следы от собственных подошв. - Не скопил маме на подарок, ничего не купил.
   - О, и много ли было нужно? - подхватил тему Роман, хлопнув руками по бокам. - Ты нашёл подарок, но тот оказался слишком дорогим? Косметика какая?
   - Нет. - стушевался Миша, переводя взгляд от старушки на мужчину. - Ну, я думал о духах. Но это не то. Мама несколько раз останавливалась перед витриной с украшениями, когда мы вместе покупали еду и вещи. Я следил и понял, что она рассматривает кольцо из серебряных нитей за пять тысяч. У меня мало свободных денег. Ну, я собрал больше половины. Не успел к новому году. Не смог.
  Мужчина долго вглядывался в паренька, пробегая глазами по лицу и одежде. Затем посмотрел на старушку и чуть приподнял плечи. Та только развела руками и подошла ближе. Тогда Роман двинулся к ней навстречу, прошептал что-то аккуратно и едва слышно, а потом снова отошёл на шаг.
  После бабушка нахмурилась и только минутой позже ухмыльнулась и кивнула в ответ. Лицо собеседника тут же сменило вопросительное выражение на улыбку. Брови опустились, ушла часть морщин. Он сразу же повернулся к мальчику.
   - Не нравится стоять и думать, что кольцо могут купить до того, как скопишь нужную сумму? - с улыбкой спросил мужчина, качнув головой. - Верно подметил? Мне кажется, я могу тебе помочь. Понимаешь, квартира моей мамы в соседнем доме. В девятнадцатом, квартира девяносто девять. Домофон выломан, в двери зияет дыра, в подъезде темно и пахнет так себе. Но со второго этажа обычно бодро светит лампа.
  Мужчина увидел, как мальчик отступил на шаг назад. Поэтому Роман опустился на колено, не примяв снега. И прямо перед ребёнком продолжил:
   - Это приключение. Я с тобой не пойду. Так что тебе придётся забраться в такое не слишком опасное подземелье в ночи и осуществить взлом нашего почтового ящика, избегая свидетелей. Он на проволоке, особой ловкости не потребуется. И это не совсем взлом, если честно. Я же тебе разрешил. Внутри уложен рекламный мусор, но ближе к верхней стенке лежит явно неполная колода карт в коробочке. С её содержимым можно рассчитывать на небольшое чудо. Вот такое приключение можно заполучить сегодня. Что думаешь?
   - Спасибо, но я пока не понимаю, - сказал Миша. - Я достаю карты и иду домой? Что мне с ними делать? Они волшебные?
  - Почти, - ответил мужчина и усмехнулся. Разберёшься. А мы с Людмилой Петровной пока постоим здесь. Тебе нужно быстро и аккуратно всё сделать одному. Такие поиски сокровищ. За кладом бесстрашно и бегом домой. Верно говорю?
  Старушка кивнула и отвела взгляд в центр аллеи. Мальчик постоял в нерешительности некоторое время. Потом не спеша повернулся и двинулся назад. Сначала медленно, затем ускоряя шаги. Через минуту он почти перешёл на бег, уже сворачивая и исчезая из виду. Бабушка и мужчина молчали пару минут. Они стояли под снегом, провожая взглядом убегающего мальчика. Затем мужчина потёр глаза рукой и, откашлявшись по привычке, перевёл свой взгляд.
   - Простите, вы не знаете, почему он нас видит?
  Старушка только пожала плечами в ответ. Мужчина часто заморгал и продолжил разговор:
   - Ну, зато он увидит и что-то светлое в праздники. Вот и мне гордость, хоть не всё пропил. С получки заначка не пропадёт. Людмила Петровна, простите меня, пожалуйста, за нескромность.
  Мужчина замялся. Опустил взгляд к обуви. И только после долгой паузы спросил:
   - Как же Вы так рано попали сюда?
   - Ох, Рома, тебе бы сюда не спешить! - ответила старушка - Мне под восемьдесят, а ты совсем молодой. И мёртвый. Ни семьи, ни положения, ни старости не увидел. Ты же всегда старался. Хорошее выискивал вокруг. Ради чего?
  Пауза повисла в воздухе. Снег в вихре проносился сквозь фигуры, к которым подходили новые одинокие тени. Они собирались среди случайных живых прохожих под светом украшенных фонарей и праздничных гирлянд. Только свист ветра долго проносился по хвое, сметая и подымая вверх белые потоки.
   - Не встретил никого на своём пути. Думал, что успею. Думал, что если правильно работать, то жизнь сама сложится. А чем дальше, тем больше упирался в стену. Без дела оставался. Работа стала бессмысленной. Все силы ушли в никуда. А что ждёт мужика без цели, когда время некуда деть? Водка, пиво, пойло похуже. Я спился, сейчас это дело ясное. И от безделья, и от поганой жалости к себе, и от стыда перед матерью. Не знаю, как так вышло. Плакал, упираясь мордой в зелёную краску подъезда. Замерзал под перегар и тряску тела. Выворачивал себя. На днях не выдержал. Погорели остатки, плохо и долго уходил. Но умер я намного раньше, от мерзости собственной. Где-то свернул не туда.
  Они постоял молча среди таких же теней. Ветер становился всё сильнее. Он заглушал шорохи и далёкий шум машин. Время и события вокруг начали терять своё значение. В какой-то момент мужчина сказал:
   - Да, история вышла неприятной. Интересно, насколько мы здесь? И куда идти дальше?
   - Ничего не скажешь, - тихо сказала старушка, не отводя взгляд. - Сложная дорожка. Какой теперь смысл на неё оборачиваться? На время, на прожитое. Ты не выбрался, никто не смог помочь. Ну, кому же лучше пришлось?
  Она зашагала вслед за остальным тенями и рукой позвала за собой мужчину. Они шли по аллее к самому концу. Старушка продолжила в такт беззвучным шагам:
   - Ты ведь не знаешь. Я тоже в конце пару раз свернула не туда. Отчитала мальчика при всём классе, по делу. А его родители позвонили, написали и рассказали свою версию. Очень быстро. Меня ткнули в слово 'нельзя', хороший урок. Ох, я так кошку свою муштровала. А кому ещё нужна старуха со стажем, наживающая врагов со связями? Да, попросили уйти, но ещё и вели себя нагло так. Не нормально. Чему теперь должны учиться дети?
  Старушка выдохнула и остановилась. Несколько раз посмотрела на тени на домах, нахмурилась и подошла к мужчине. Роман только сжал губы и пожал плечами.
   - Я вижу их после смерти, - сказала старушка. - Но я и живая уже не боялась ничего. Как потеряла работу, а может и раньше. Тогда я вообще жалеть ни о чём не могла. И уже без мужа во второй, окончательный раз, мои руки совсем опустились. Боюсь, что мама Миши долго выгребала мусор и выводила насекомых. С трудом гнала грязь из моего прежнего жилища. Страшно вспомнить, как тараканы хрустели под ногами, а вонь расползалась от меня по дому. Нищенство, соцработники, для которых я - мебель и галка в работе за мизерную зарплату. Мало приятного в долгом умирании. Жаль, конечно, что именно так вышло. Но, знаешь, я сохранила собственные идеи. И я могу в них раскаиваться, могу сомневаться и могу верить. За приобретение подобной роскоши нужно платить.
  - Тогда вы не услышите от меня соболезнований и жалости, - сказал Роман и кивнул. - Конечно, мне не обязательно знать. Но заметно, как вы оберегали мальчика. Вы потому задержались здесь? Ребёнок в опасности? Думаю, он нас как-то видит в пограничном состоянии.
   - Скорее всего, - немного растерянно ответила и кивнула головой бабушка. - Мы одинокие, но собираемся здесь, как на последние чужие минуты праздника жизни. Но другие прощаются не таким образом. Мама Миши купила квартиру после моей смерти. Мальчику не очень легко. Одинокая уставшая мать, переезд и взросление, в купе со строгой экономией и одиночеством. Прошлая жизнь и прежние друзья отмерли. Многие вещи до и после надломали мечты маленького человека. И с ним что-то случилось. Ему теперь тревожно и грустно, что так и манит зло. Как комары на костёр летят. Я их слышала и отгоняла несколько дне. Черти отстали, до поры и до времени. Но в основном, в последнюю пару дней, я поддерживала мальчика. Поговорили немного. Может так он найдёт что-то способно исцелить, защитить и прогнать тьму. Но мгла сгустками кружится неподалёку.
  Мужчина напротив покачнулся. На секунду глянул в центр плотного кольца уходящих душ и неохотно отвернулся. К последним часам собралась огромная масса мерцающих мертвецов. Настолько существенная, что улицы опустели, пронизываемые миром по ту сторону. Роман осмотрелся, стоя чуть дальше. Приложил пальцы левой руки к глазам.
   - Видел чертей сам, - сказал мужчина, отрывая руку от лица. - Страшные. После кого такое остаётся? Не знаю. Не знаю, как их долго в одиночку выносить. Вроде тени только, но какая-та пара сомнений будто скелет в демонов вращивает. Не уверен, что мальчик избежит всех. Вряд ли он сможет прогнать зло, если демоны подступятся ближе.
   - Это и не требуется. Миша должен перевести свои слабые стороны в память и силу. Я подобрала вчера себе в памяти хороший пример. Кинцуги, искусство красоты и истории. Традиция склеивать осколки прекрасной керамики, наполняя трещины золотом и серебром. От подобного опыта с нашей помощью мальчик только станет прочнее. Он уже пересобирает себя.
   - Но наше время закончилось. Вы поговорили пару раз и ему больше не поможете, Людмила Петровна. Даже если он не испугался до смерти, вряд ли он сильно свыкся с призраками перед глазами. При всём уважении и трезвости, помощи могло не хватить или оказаться избыточно много. Тогда рано или поздно трещины сначала наполнит тьма. А потом...
   - Мы получим монстра, - перебила старушка и поправилась. - Они получат монстра. Тоже прочного, но иного. Если осколки распадутся, а соберёт их мгла. Риск велик и часть ответственности на мне. По самонадеянности взялась за дело. Сказала, что считало правильным моё сердце. Хватило на пару раз. Осталось только уйти.
   - За нашей спиной всегда останутся дела, - сказал мужчина и пожал плечами. - Какими бы последствиями они не обернулась. Нам уже не увидеть.
  Падающий снег и ветер перемешивались, перерастая в метель. Мальчик, только что выудивший потрёпанную колоду карт из чужого ящика, уже не боялся шорохов. Он с шумом вылетел на улицу, чуть не полетев на скользких ступенях. Фонари снаружи освещали клубы из снежинок, слипшихся в хлопки. Их рыжие лучи расходились в стороны и разрезали темноту ночи.
  Миша не знал, как решился на небольшое приключение, опасаясь каждого звука в последнее время. Как не закричал снова от призраков в собственной квартире. Даже безобидных.
  Сердце билось сильно и быстро, так что в ушах отдавался непрерывный стук африканских барабанов. Проехавшую перед домом машину даже не было слышно. Мальчик проводил взглядом красные точки фар и пробежал глазами по заснеженной улице, пока пальцы нетерпеливо перебирали расклеившиеся карты. Из-за дрожи просмотр проходил неуверенно, но уже через минуту ему удалось обнаружить и вытянуть три сложенные измятые бумажки. Он поднял их и быстро увидел на просвет водяные знаки. Мысленно сложил их с накоплениями и шумно выдохнул: завтра можно прийти к открытию магазина. Денег должно хватить. А может и остаться и на стакан тёплого кофе с карамелью.
  Мальчик быстро затолкал бумажки во внутренний карман рюкзака и зашагал к дому. Он воспринимал происходящее после болезни как странный сон. И надеялся, что кошмар пройдёт. Ему показалось, что свет фонарей стал ярче. На мокрое лицо набежала улыбка и подросток уже бежал домой, в тепло и уют. Чтобы уснуть под одеялом, ощущая себя в безопасности, счастливым и радостным. Взбегая по ступенькам, он перебирал услышанные мысли, уже не опасаясь увидеть кого-либо вновь. Тепло и свет фонарей будто вытеснили тревогу из его груди, и он вдохнул чистый морозный воздух, забегая внутрь.
  
  8.
   - Не нужно печалований! - подросток крикнул и добавил заметно тише. - Я должен так поступать. Не умолить, Андрей заплатил за свой грех.
  Я стоял и молчал. Стоило дождаться, когда государь переменится. Сейчас он смотрел на меня, на стены и на собственные руки с прежней ненавистью. Как мне казалось, он смотрел так на бояр. Когда размышлял, кто из них отравил его мать. Когда сомневался в собственной безопасности. Когда боялся и хотел убить их всех. И дальше эти глаза будут только выбирать жестокость. Но сейчас подросток, часто моргал, часто дышал и быстро говорил:
   - Ты сам выпрашивал у них Фёдора. Помнишь, как они избили его? За то лишь, что я его жаловал и берёг. Ты сам пришёл ко мне в порванной мантии. А теперь смотришь на меня с укором!
  Никто не спешил заходить к нам. Я знал, что напуганные бояре подслушивают разговор. И должен был успокоить и поддержать самодержца. Если сказанное сохранит чью-то заметную жизнь, то и результат испытаний оценят выше. Но я не сильно надеялся на лучшие варианты. Усталость накопилась за день, сказываясь в движениях. Мне казалось, что я усну в ближайшие минуты. От непосильной работы мозга и боли в теле.
  Я вспомнил, как когда-то стоял перед Шуйскими. Они долго не замечали меня, растягивая церемонии и паузы. Смеялись сами, смеялись гости, уже не в первый раз. Потому что я настойчиво просил за Фёдора Семёновича. Он был нужен государю. Но избитый пленник оставался во власти Шуйских. Я думал, взвешивал риски и пытался представить себе возможные варианты. Бояре напротив и вокруг меня знали мир совсем другим. Если бы последствия дальнейшей водности показались им ничтожными, могли и убить меня. Поэтому тянуть дело я счёл опасным. Посмотрев богатое убранство и выдержав минуту, я сказал громче хохота и брани:
   - Отпустите, не стоит брать на себя и этот грех.
  Под оставшийся шёпот я подошёл ближе. Частокол и Плетень выбирали меня. Рассчитывали, что не согласный ни с кем другим Новгород поможет им найти нужного человека. Другой город мог помочь выбрать боярам союзника. Они оставались опасными и не нравились мне за презрение и тягу к воровству. Уже встав рядом, я много тише добавил:
   - Бог знает, сколь многих погубили за власть. Кого отравила злоба. Даже если государь не ведает, потеряв родных столь рано. Отпустите Фёдора Семёновича.
  По глазам и шёпоту я понял, что слова подобрал правильно. Движения стали быстрее и слова тише. Они обсуждали, как выгоднее поступить. А я думал, что теперь эти же люди уже б не выбрали меня в митрополиты. Они начали задумываться, что может сделать молодой князь. Впервые задумались всерьёз об игрушке, которую гнали взашей после официальных событий. Шуйские могли бы вовсе не отпустить Воронова, пока не чувствовали угрозы. Если бы я не добавил:
   - Не торопитесь. Мы ещё сочтёмся с ними.
  Я помнил, как они отреагировали. Даже после этого, мне досталась пара унизительных мелочей. Ничтожных, потому что они не знали, что говорил во мне не Новгород. Что не им мстить и собирать власть. За моими поступками стоял молодой князь, которому предстояло слишком многое. Сейчас даже дыхание ускорилось от перебора возможных событий. Сознание старца и моя часть разума вернулись в разговор из воспоминаний и ухватились за возможность. Тихим голосом я стал выливать слова волнами:
   - Они рвали мантию. Но не мою правду. Боря испытывают тебя и будут пытаться надавить на слабые места. Они ищут слабость, чтобы украсть и прибрать власть. Верно не спускать оскорблений. Я пытался остановить тебя не потому. Ты можешь наказывать в назидание остальных. Но зачем убивать Андрея?
  Подросток резко подошёл ближе и ответил, толком не разжимая зубы:
   - Чтоб лежал наг Честокол. За безчиние и самовольство. Всё бесполезно. Я уже предал его псарям.
  Я почувствовал, как от усталости и страха переход истончается. Ослабшие зрение и слух на секунды ещё более размылись. С трудом руки нашли стул. На мгновение мне показалось, что тело вскоре упадёт. Но тут я почувствовал, как руки подхватили меня и помогли сесть.
  Прежние шаги наполнили своды. Я перебирал в голове, что ещё предстоит пережить мужчине и сколько жизней будут зависеть от его решений. От этого мысли о других возможных попытках перемен перешли к собственным пожеланиям старца:
   - Тебе поступать так, как полагается государю. Тебе расплачиваться за ошибки. С тебя спросит. Не передо мной держать ответ. Укрепись в вере и найди силы в себе собрать государство. Я постараюсь помочь тебе, чем смогу.
  Глаза закрылись сами собой от усталости. Я только поднял руку, останавливая государя. А сам подумал, что впереди ещё множество дел. Мне хотелось вернуться к иконам, к книгам. К образам. В воспоминаниях старика приятными пятнами проступили написанные дивными красками. Особенно проступило в памяти написание иконы своего небесного покровителя.
  Когда я смог открыть глаза, Иван сидел напротив. Он читал и не отвлекался. Будто и не было спора, будто не нагонял он страх на бояр. В палатах свет выхватывал не все детали, не все черты лица. Но в будущем царе уже проступали знакомые черты. Воссозданный через сотни лет, не лик иконописный, но лицо потомка великих правителей. Лицо времени, чужого для меня и уже ускользающего для митрополита.
  Чаша шумно проехала по столу. Левая рука молодого человека пододвинула воду ближе.
   - При мне пробовали, - сказал Иван с усмешкой. - В страхе теперь не решатся. Ни перечить, ни травить. Теперь будем держать крепче, сделаем больше. Но нужно успокоиться. Может ты покажешь мне, что сам создал с последней встречи?
  Я кивнул. Взял чашу обеими руками. И пил небольшими глотками. Хоть и жадно, словно вкуснее воды не нашлось бы ничего на белом свете. Окончив, всматривался и думал. Сколько ещё горя и ошибок, достижений и проклятий выпадет на долю юноши. Пока я подбирал слова, Иван по-прежнему не отрывался от страниц. Словно искал в них что-то большее.
  
  Тело мужчины оставалось лёгким и приятно уставшим. Манипуляторы поддерживали большую часть, особенно суетясь у головы. Мысли вспыхивали сразу в нескольких местах. Проекция отмечала необычную работу мозга. Голос сказал тихо и непривычно:
   - Грехи других не спасут тебя от пламени.
  Георг посмотрел на добровольца. Сжал сильнее губы, ввёл медикаменты прямым сигналом в местной сети. Дождался успокоения, сам постарался успокоить дыхание. Проверил краем глаза показатели мальчика в собственных данных. Поторопился, почесал рукой левую щёку, вернулся в локальную сеть и сказал:
   - Слишком много знаний. Макарий обладает широким сознанием и богатым опытом. Что откладывается последствиями, Орёл. Отклонения уже есть. Но материалов о юности царя слишком мало. Ещё пара запусков может принести видимый результат.
   - Я не пойду на смерть. - на выдохе сказал доброволец.
  Мужчина замер рядом. Он ждал ещё минуту, прежде чем человек продолжил говорить:
  - Я не во сне. Не в книге, не в образе, не в комиксе. Я хуже владыки. Это слишком заметно. Юноша поймёт и не простит. Я могу не вернуться...
   - Ты постоянно не возвращаешься! - перебил криком Георг. - От лупанариев в тот раз. От женщин или новых друзей в другие. Где угодно, но рядом с весельем и бабами. Только не ради дела и договора. Верно?
  В комнате сильнее заработала вентиляция. Доброволец открыл глаза. Чуть поморщился, приподнялся с помощью машин и негромко засмеялся. Вывел несколько собственных воспоминаний. Проследил глазами движения собеседника, усмехнулся и ответил только после ругани:
   - Посмотри на из тела. На бёдра. Они как волки рыщут в ночи. Если так сложно понять, то поверь. Я поступали честно, я проживал и дни, и ночи. И ночи старика без сна, пока не возвращался. Но я не знаю, что можно сделать доброго в следующий раз. И хуже никому делать не буду.
  Мужчина жестом свернул проекции и поднял брови:
   - Не надо меня учить. Я видел рядом комнаты генерации. Меня проводил мимо ассистент, каждый раз под чутким отслеживанием системы охраны. Я видел и представляю, что там создаёт молодёжь на закупленном оборудовании.
   - А я не хочу знать, - громко и уже спокойно ответил Георг. - Я хочу поступить верно.
  Он отвернулся. Ещё сжимая зубы после крика. Быстро перебрал возможности и продолжил напрямую, не задействуя местную сеть:
   - Нас используют. Окрестят психами и запретят. Отберут результаты и выкинут в лучшем случае. Но я их полностью контролирую, контролирую ситуацию. Я покажу. Оставлю адрес. Приходи.
  Мужчина поправил очки и тут же добавил вслух:
   - Пока мы не можем значительно изменить прошлое. Так, нужно сделать паузу перед последней попыткой. Решим задачу и поработаем над результатами.
   - Мы не изменим полотно, потому что оно системно, - ответил испытуемый.
  Он нахмурился. Лоб под редкими светлыми волосами покрыл морщины. Запоминая полученный фоном адрес, он продолжил тем же голосом:
   - Ненависть к близким и ранняя смерть родителей. Необходимость сбора власти и самые привычные инструменты времени под рукой. Память о голоде и мерзости, которые с другой стороны сдерживает долг и вера. Система внутри и условия снаружи сдерживаю ткань, это плотно.
   - Это только слова, - ответил Георг и покачал головой.
  После одного его движения рукой перед мужчинами появилась горная река. Проекция оставалась беззвучной, но оба словно слышали удары потока и шум брызг. Ещё в пару движений Георг смахнул лишнее. Сделал поток глубже. Убрал детали. Осталась только модель: грубое русло с бурным течением.
   - Так, определённо, - сказал Георг и кивнул. - По опыту и рассказам, мы почему-то говорим об устойчивой системе. Мы можем что-то менять, но река продолжит течь вниз и смоет всё. Без следа.
  Георг попытался сместить точку в течении реки. Но поток снова носил её, возвращался в русло, сколько бы усилия не покрутил прикладываю мужчина. После нескольких демонстраций Георг покрутил проекцию, снял очки и потёр глаза:
   - Я не знаю причин. Но может быть, что где-то поток легче сместить. В какой-то конфигурации, в система не так стабильна, нет однозначного русла. Я попробую найти нужную точку для новой попытки.
  Мужчина свернул данные и направился к выходу. Мысленно прощаясь с помещением, не без грусти по ресурсам и удобству.
  
  7.
  Свет фонарей наполнял комнату, перекрывая собою ночник. На улице стало тихо: дети разбрелись по домам, машины вернулись на свои места. Система безопасности дома молчала. Мониторинг здоровья предупреждал о излишнем напряжении и тревожности. О которых Миша и так знал. Пришлось отключить экстренный вызов, чтобы не беспокоить маму. Мальчик сжимал руки в кулаки перед собой, заставляя ноги переступать. Он заставлял себя верить глазам и двигаться к стеклу. Потому что видел и слышал, как в окно стучали. И стучали точно не ветви.
  Наклонившись на подоконник, подросток приоткрыл одну створку. Сантиметр за сантиметром, он заставлял себя двигаться к проёму. Когда оказался совсем на границе, зажмурился на секунду и открыл глаза. Чуть выглянул и застыл, вцепившись пальцами в пластик.
  Чёрные твари собирались кляксами со всех сторон. Не симметричные, разные по длине и составу, их лапки иногда тряслись. Изредка выворачивались. Внезапно. От его взгляда существа на миг застыли. Полминуты они двигались вместе с движениями глаз, синхронно, словно множество теней от разных фонарей при прогулке у дороги. А потом стали только отзываются от внимания, словно перекликались дёрганными урывками.
  Холодный ветер заставил мальчика поёжиться. Существа плотно расположились вокруг его окон. Судя по безразличию прохожих, только ради него. Поэтому, когда сверху раздался скрежет, мальчик даже не обернулся. Руки медленно закрыли окно. Ноги сами понеслись прочь. Только у выхода из квартиры Миша задержался. Пальцы с дрожью достали из кармана коробочку. Со второй попытки открыли её с приятным звуком.
  Нити кольца заиграли от яркого света в прихожей. Миша ещё пару секунд колебался. Он слышал стук за окном. Уверенность, что чёрные существа смогут пробраться внутрь, засела внутри прочно. Поэтому кольцо осталось в прихожей. Дверь хлопнула, замок закрылся с характерным звуком. Стук внутри квартиры в миг перекрыл удаляющиеся шаги ребёнка снаружи.
  Быстрые шаги удалялись, отдаваясь на всех пролёта по ходу спуска. Мальчик не слышал скрежет лапок по стеклу. Но несколько мелькнувших теней на втором этаже заставили сердце биться сильнее. Лампы перегорели, темноту разгонял только свет с первого этажа. Миша заспешил вниз по ступенькам, и только через секунду замер и закричал.
  Пятно размером с соседскую таксу выскочил и возникло прямо под ногами. Крыса бодро спустилась и юркнула на выход. Миша ещё секунду дышал часто. Дующий из окна ветер на пролёте выше затих. Мальчик не стал оборачиваться и кинулся вслед за грызуном. Так быстро, что чуть не упал на последних ступеньках и приложился плечом, врезавшись со всей скорости в дверь.
  Под скрип и звук системы охраны мальчик выбежал наружу. Холодный ветер обдала тело, заставив замереть и поёжиться. Миша огляделся за доли секунды. Улица показалась непривычно тёмной. Снег превратился в слякоть на промерзшей земле. Поэтому Миша бросился к единственному светлому пятну, к выезду из двора. Он бегом за секунды добрался до поворота, обежал дом и повернул уже у освещённой дороги.
  Гул от потока машин заглушил шаги. Мальчик застыл на секунду и обернулся. Он хотел посмотреть, что происходит позади и рядом с его окном. В то же время рядом остановилась машина. Похожий на технический контейнер, большой агрегат. Манипуляторы за секунды схватили мальчика и ввели медикаменты. Крики потонули в потоке. Никаких опознавательных знаков. Ни одной работающей камеры вокруг.
  Манипуляторы внесли тело и дверь закрылась следом. Ещё пара похожих машин покинула двор и район в это же время. Все направились в одном направлении. Весь свет зажёгся только спустя пару минут.
  А твари остались разбредаться. Невидимые больше никем.
  
  9.
  Скрип и шорох наполняли комнату. Пока Георг вручную подготавливал оборудование, двигая непослушные старые манипуляторы. Помещение было просторным, но шум и мерцание проекций создавали ощущение наполненности. С неожиданной суетливостью Георг крутился вокруг, проверяя напрямую оборудование. Руки мужчины и глаза уверенно проходили по каждому переключателю и дисплей, словно по строчкам книги. Наконец, он выпрямился, шумно выдохнул и сказал:
   - Орёл, не переживайте. В этот раз данных достаточно. А потом мы постараемся так или иначе выполнить вашу просьбу.
  Мужчина на жёстком подобии кресла сжал губы. Посмотрел на проекцию ассистентки за спиной собеседника. Потёр левой рукой шею и ответил:
   - Зовите меня Владимиром. Я согласен попробовать. Разрыв, правда, небольшой.
   - Никакой разницы! - перебил Георг. - Не бойтесь. У нас обязательно получится. Последний раз проверю необходимые дозы. Так, я же не первый раз всё делаю сам.
  Закончив пояснения и жестикуляция, Георг принялся подтверждать статус в проекциях. Сворачивал кубы, один за другим. Негромко проругался, когда осталась всего пара. Прошёл их насквозь и принялся поправлять оборудование, проверяя необходимый запас медикаментов.
  Свет в комнате стал мягче. Владимир только успокоил дыхание и моргал медленнее обычного. Комнату заполнял приятный шум вентиляции. Потоки воздуха убаюкивали и становились сильнее. Мужчине вспомнилась интонация, с которой бабушка читала ему книжки в детстве. Сейчас же он зажмурился и постарался не заснуть. Осмотрелся и увидел ассистентку. Взъерошенная женщина обаятельно улыбнулась, обнажив клыки. В тот же момент один из манипуляторов чуть сдвинулся к вспотевшей шее. Голос Георга нелепо заглушил фоновые звуки. Мужчина вскрикнул, подёрнулся и осел. Ещё несколько секунд, пока левая рука ощупывала шею, он пытался двигаться. А потом закрыл глаза, продолжая медленно дышать.
   - Не переживайте, - сказала Сиванму. - Владимир, вы отказались от продолжения опытов на условиях Георга? И вас уговорили попробовать в последний раз?
  Мужчина приподнялся. Аккуратно отодвинул от себя оборудование. Сел на жёсткое кресло. Посмотрел на полулежащего знакомого на полу. Перевёл взгляд на проекцию женщины и кивнул в ответ.
   - Георг рассчитывал переместить вас на долгий срок, - продолжила Сиванму чуть быстрее. - в пыточные условия, в тела заключённых разных периодов. Рано или поздно, вы бы рассказали всё. Подобрали бы подходящее решение. Дыбу, электричество, тиски, железо, насекомых палки. Вы бы сказали правду три раза подряд. И подтвердили бы опыты. Не жалейте его. Ему не будет больно.
  Владимир осмотрел комнату. Готовое оборудование не выключалось. Дверь показалась закрытой. Звуков вокруг не было. Мужчиной вздохнул, потёр пальцами глаза, вгляделся в ассистентку и просил:
   - Что тебе нужно?
   Сиванму передала напрямую большой объём данных. Выждала пару секунд, чтобы мужчина разобрался. Мозг испытуемого уже привыкал к быстрому поглощению информации. Но тело пару раз подёрнулось. Чтобы помочь, Сиванму вывела несколько вариантов развития событий и сказала вслух через динамики:
   - Ребёнок в соседней комнате. Миша, на нём Георг проводил опыты. Расскажи ему историю и основной план. Ты его освободишь и скажешь правду. Тогда Миша поможет тебе. Мне нужна только информация. Часть данных здесь защищена. Но проблема в доступе к сети в большом комплексе. Пройдёте с этим полуживым чучелом, подключите меня к контуру и идите. На все четыре стороны. У каждого человека есть своя дорога. Все получат своё.
  Владимир растёр рукой лицо. В глаз попала ресница. Отчего мужчина зажмурился и принялся неуклюже вытаскивать ресницу пальцами. Только вместе со слезами глаз удалось очистить. Человек проморгал ещё минуту, повернулся к Сиванму и спросил:
   - А если я сдам всё журналистам? Общественное мнение, деятели...
  Смех проекции перебил мужчину. Сиванму ответила очень быстро:
   - Перестань, прошу. Никто не возьмёт в новости или в дело такие материалы. А общественные деятели перегрызутся и продолжат растаскивать слухи и после того, как тебя и мальчишку сотрут. Мы всё обсудили.
  Все проекции застыли. Владимир пару минут собирал мысли. По перенесённой привычке потёр колени и подумал, что выпускать ребёнка нужно в любом случае. Поэтому он встал, прошёл покачиваясь в соседнюю комнату. Прислушался, оглядел дверь в поисках электронных замков и с минуту копался в местный сети. После чего нащупал завертку старого механического типа.
  Запертые замки открылись с характерным звуком. Мужчина обернулся, посмотрел на подобие овоща на полу. Штаны Георга намокли, неприятная лужица собралась совсем рядом. Сиванму вытянулась в человеческий рост, подмигнул и улыбнулась ещё раз, обнажив клыки.
  За дверью оказалась жилая комната. Забитая вещами, с тусклым светом и закрытыми наглухо окнами. Мальчик, стоявший в центре, зевнул и испуганно осмотрелся. Он часто дышал, плечи и руки болтались почти безвольно. Через минуту, Миша выдохнул, осмотрел Владимира с ног до головы, наклонился голову и прищурился.
   - Почему вас несколько? - спросил мальчик тихо.
  
  10.
  Представляю, как переживает твоя мама. Кроме тебя у неё никого нет. Хорошо знакомое чувство. Понимаешь, моя семья закончилась со смертью дочери. Ты недавно болел, очень тяжело, я знаю. Твоя мама переживала за тебя больше, чем переживала бы за свою жизнь. Невыносимо, слушать стоны ребёнка и надеяться, что что-то поможет. Слышать, как она зовёт тебя, маму, кричит и плачет. Кричит, как ей страшно и больно.
  Слава богу, что тебе стало лучше и твоя мама могла надеяться. Я не надеялся. Я знал правду, во что бы не верила жена. Я мог только смотреть, как мою дочь сжирает болезнь. Я не мог надеяться, что станет лучше. Её крики прекратились, только после смерти. Я часто вспоминаю их и не могу развернуть боль в груди, словно сжатые в спираль острые пластины. Не могу почувствовать всё и отпустить.
  Не скажу, что искал или подбирал себе оправдание. Но действительно, я всё делал ради дочери. Сейчас и во все прошлые разы. Когда я забирался ночью на работу, то рассчитывал забрать все ценности из кабинета главного. Генеральный всегда хранил запас на крайний случай, а я знал его хитрости. Мог подготовиться, учитывая его бахвальства и глупость. Нужный пропуск удалось прибрать за пару недель до ограбления. Отключить систему охраны на неделю не удалось, но привести её в почти бутафорское состояние на пару дней получилось. Всё нужное для вскрытия защиты я подготовил за месяц. Всего за месяц. Но любой отрезок ожидания казался мне вечностью.
  Я зашёл в здание в момент обхода охраной здания. Чуть не поздоровался по привычке с пустотой. Пошёл к себе и забрал нужные вещи. Если бы увалень не остался бухать в кабинете, всё прошло бы как по маслу. А так, главный проснулся. Допёр, полез на меня с кулаками. Трезвым бы уложил, но выпил хряк достаточно. Пока я пытался отключить генерального, я борова и покалечил. Превратил в инвалида, после нескольких ударов. И по совокупности. Получил своё. Деньги особенно не помогли, хоть мне и удалось их спрятать.
  Потом соглашался на любую работу. Обзавестись нужными связями оказалось сложнее. Но так я узнал все возможные темы, когда времени стало вдоволь. Присматривался к корректировке памяти. Смотрел возможности искусственных миров. Но по-настоящему поддался только на сумасшедшую возможность. Услышал, что какой-то псих ищет добровольцев. Пробует переключать людей на прошлое. Может помочь увидеть погибших. Набирает проблемных, с кем полегче договориться.
  Поэтому я здесь. Я хочу попробовать вернуться назад и увидеть дочь. Или услышать весточку от неё с той стороны. Я не верю в байки. Но если есть такая технология, то мне нечего терять. Сиванму готова нам помочь в обмен на информацию. Она обещала нам деньги и спокойствие. Я бы поверил в сделку, но гарантий не так много. У меня нет другого выхода.
  В жизни до я ввязывался в вещи поговняней. По собственной дурости. Пил больше. Брался за разное. Сейчас моя семья потеряна. Жена - чужой человек. Дочь в ящике под землёй. Мне не услышать её и не вспомнить по-настоящему. Без технологий, о которых я даже не знаю, работают они или нет. Иногда я жалею, что из-за шарлатанов и их лечения травами мы упустили время. Иногда я жалею, что знаю слишком мало. Так остаётся только замечать, как выросли дети, с которыми она играла. А она навсегда останется в маленьком гробу.
  
  Владимир закончил говорить. Он посмотрел на руки. Потряс головой, выметая лишние и чужие мысли. Посмотрел на мальчика, время от времени вздрагивающего, с мешками под глазами, всего бледного. Мужчина повёл плечами и добавил:
   - Миша, ты можешь идти. Когда хочешь. Сиванму всё прекратит, как я дам ей доступ. К комплексу, где проводили опыты. Тебе не обязательно мне помогать.
  В комнате оставалась прежняя тишина. Владимир встал и вызвал Сиванму. Попросил привести тело в управляемые состояние и проследил за переноской Георга. Выбрал необходимые данные, и тут же на повороте натолкнулся на подошедшего мальчика.
   - Это так не работает, - тихо сказал Миша.
  Хотя в комнате больше никто не двигался, Владимир ещё раз огляделся. Глаза мальчика смотрели насквозь. Не фокусировались. Также тихо и монотонно Миша добавил:
   - Я не смогу её увидеть. Это так не работает. Там что-то большее, не могу понять. Оно вне времени, не доступно...
  Мальчик переступил с ноги на ногу. Зажмурился не пару секунд. Сжал губы. И уже не открывая глаз добавил:
   - Она отправит тебя за информацией и захочет забрать и её, и исследования Георга. Чтобы нам стало легче, нужно забрать ещё пару вещей. Они, все вместе с той стороны подсказали мне, как целое. Оно сказало. Я передам сети параметры перехода, я всё запомнил.
  Проекция моргнула и в комнате стало ярче. Владимир подхватил мальчика и осмотрелся. Сиванму очутилась рядом и кивнула человеку на свободное место рядом. Мужчина донёс Мишу до стула. Бережно усадил, поправил руки и подмигнул. Подошёл к креслу, пододвинул манипуляторы и посмотрел Сиванму. Та кивнула в ответ.
   - Какие вещи помогут нам? - спросил Владимир.
   - Две схемы для создания, - ответил мальчик. - Для генерации. Их нужно запомнить. Одна поможет выбраться, вторая - почувствовать дочь.
  Уже находясь в кресле, мужчина замер на секунду. Повернулся к мальчику, посмотрел пару секунд и спросил:
   - Я получу нужные данные. Сиванму заберёт информацию здесь и во всём комплексе. Я могу уйти и попробую как-то увидеть дочь. Сиванму остановит видения и тебе станет легче. Верно?
  Взъерошенная красивая ассистентка только улыбнулась шире и наклонилась голову. Мальчик даже не посмотрел на неё. Он огляделся и ответил:
   - Уже нет смысла. Эти твари вокруг не страшные. Может они сами бояться меня. Или ищут помощи.
  Мальчик осмотрел комнату. Чёрные сгустки с отрастающими лапками забились в углы от его взгляда. Они дёргались. Миша пожал плечами на вопросительный взгляд Владимира. Мужчина ответил тем же, лёг и крикнул:
   - Погнали.
  
  11.
  Машина походила на контейнер на колёсах. Из-за утряски усидеть ровно оказалось не самой простой задачей. Владимир всю дорогу аккуратно придерживал уснувшего мальчика. Собственное сознание мужчины тоже проваливалось в дрёму. Он очень подолгу моргал, выпадая в чужие мысли. Слишком много знаний навалилось на него, отчего голова казалось чужой. Да ещё он боялся за мальчика, который наотрез отказался оставаться.
  Сиванму появилась рядом и ещё раз предложила лечение. Мужчина только помотал головой в ответ. Женщина пожала плечами и запустила пальцы в волосы. Через минуту она поморщилась, ухмыльнулась и сказала:
   - Мы почти на месте. Я перевожу Георга в подобие куклы. Он марионетка теперь. Если что-то потребуется, он услышит и выполнит твои команды. Но только простые. А в конце уснёт в той же лаборатории. Ты понял?
  Машина остановилась. Владимир кивнул и посмотрел на мальчика. Миша проснулся в ту же секунду, словно ждал именно этого толчка. Мальчик зевнул и зажмурился, когда дверь машины открылась. Он прищурившись осматривал пасмурное небо и Георга, непривычно медленно и плавно вылезшего наружу. Какое-то время Владимир смотрел перед собой и проверял собственный костюм.
  Когда мужчина кивнул мальчику, тот сказал:
   - Я никак не привыкну, что в тебе память многих людей. Нужно захватить с собой терминал. Охрана должна будет отвлечься на потомка массоспоры. С тобой останется только симбиоз. Эта адаптированная версия гриба и бактерий поможет.
  Шум от пролетевшего самолёта отвлёк на секунду всех троих. Сиванму к тому моменту погасла, хотя Владимир постоянно чувствовал хватку существа. Оно выходило за рамки сети или нескольких людей. Спустя несколько секунд мужчина собрался с мыслями и посмотрел на мальчика. Миша тут же ответил нахмуренному мужчине:
  - Что? Я так запомнил. Я только повторяю собранные инструкции.
  Владимир махнул рукой. Закрыл дверь и включил систему безопасности. Чуть раньше и быстрее к комплексу зашагал Георг. Его тело двигалось привычно, выражение оставалось прежним. Георг спокойно провёл их обоих мимо охраны. Раскланялся всем встречным рабочим в фирменных костюмах. Разве только не говорил и редко моргал.
  Через несколько минут у знакомого помещения Георг остановился на секунду. Зашёл внутрь и встал с закрытыми глазами. Владимир аккуратно обошёл мужчину. Запустил оборудование и подключил к нему Сиванму.
   - Так, теперь нам нужно в комнату генерации, - сказал Владимир. - Делай вид, что вносишь данные вместе со мной. Ладно?
  Спутник покивал головой и вышел. Уже стоя в соседней полупустой комнате, Владимир просто отпустил сознание. Позволил памяти из будущего собрать и внести данные. Он двигался, за и вместе со своим спутником. На удивление, никто даже не обратил на парочку внимание. Хотя большинство работников в этом корпусе выглядели намного моложе обоих мужчин. Что создавали остальные, Владимир даже не стал рассматривать. Когда обе капсулы оказались готовыми, мужчина сунул одну в карман, а вторую передал Георгу.
   - Раз мы сегодня закончили раньше, я пойду, - медленно проговорил Владимир. - Поделитесь с остальными результатами?
  Во всей комнате всего пара человек обернулась на звуки разговора. Георг закивал и замер. Владимир решил не ждать реакции и заспешил по коридорам. Он ждал случая или от влечения кого-то из сотрудников. Но сам уже не видел начала катастрофы. Работающие над особенными проектами люди получали больше денег за сложность и неоднозначность задач. Там, где нарушалась этика или чуть двигались законы ради результата, местные служащие в фирменных костюмах довольствовались общей правильной целью. Оплаченной приверженностью. Средства и цена шли за счёт остальных.
  Поэтому произошедшее стало неожиданностью. Георг подошёл к троице работавших рядом людей. Те повернулись и что-то спросили. Мужчина с прежним молчанием под взгляды молодых людей положил капсулу в стоящий рядом стаканчик кофе. Отлетевшая капля попала на очки Георга. Под возмущенные крики он улыбнулся юношам и девушке. Как только капсула открылась, потомок массоспоры, доведённый и нацеленный на людей, расплескался по молодым лицам. С красивыми коричневым ароматными брызгами кофе с молоком по упругой коже. Мужчина посмотрел, как капли стекали по шее девушки, и выбежал прочь.
  Тревога настигла Владимира уже на выходе. Когда охрана ринулась в центр, мужчина только и успел захватить терминал. Он выскочил, пробежал пару метров за забором и услышал щелчок замка двери позади. Какое-то время мужчина стоял не двигаясь.
   - Мне кажется, там все заперты, - сказал Миша совсем рядом. - Пожалуйста, настрой терминал на блокировку всей информации и входов в экстренных условиях. Под меня. Пока женщина из сети не вмешалась. Я не знаю, как это сделать.
  Сигнал тревоги разносился по комплексу. Словно по небольшому городу невнятное, повторяющееся объявление. Владимир покрутил настройки защиты. Пару раз включил не те ограничения, не сразу нашёл нужные. При первом запросе он посмотрел на мальчика. Тот кивнул и протянул руки.
   - Здесь умерло несколько добровольцев только за последние дни, - сказал Миша, не отрываясь от проекции. - Пара из них узнала, как охрана блокирует комплекс. Они стоят рядом со мной сейчас. Но мне кажется, что есть нечто по ту сторону. Что-то собрало план и подсказывает мне мысли.
   - Ты уверен, что подсказывают не те чёрные твари? - спросил Владимир.
  Он ещё оглядывал мальчика и пустое пространство вокруг. Миша покачивался из стороны в сторону, слегка и не замечая этого. Взгляд блуждал по проекции. Наконец, мальчик повернул планшет на себя. Подождал секунд двадцать и ответил:
   - Нет. Те должны бояться.
  Проекция выдала блокировку. Статус показался мужчине странным. Но детали тут же пояснил Миша.
  - Информацию этого комплекса сможет открыть кто-то лучше нас. Больше переживший, мне кажется. И локальная копия женщины закрыта.
  Владимир потёр ладонью лицо. Ещё раз осмотрел комплекс. Перевёл взгляд на мальчика. Громко выдохнул.
   - Я устал. Может так и лучше. Нет соблазна вернуться и что-то попробовать.
  Миша кивнул. Растерянно осмотрелся. Глядя под ноги, уже как обычный ребёнок, спросил:
   - Ты сможешь заказать мне такси? Раз машина больше сама не отвезёт меня.
  
  12.
  Внутри комплекса девушка с мужчиной посыпались. Тела, поражённые и сожранные грибом, превратились в серую труху. Споры в переработанных участках от касаний разлетелись на новых жертв. К ним подбегали уже другие люди. Притирались, лезли на тела и набирали всё больше грибка. Зараза распространялась с полного согласия заражённых и умирающих сотрудников комплекса. В одержимости.
  Искалеченные люди, рассыпающиеся на ходу, со счастьем и радостью бежали друг к другу. Срывали одежду, обнимались и странно изгибались, не замечая болезни и увечий. В соседнем коридоре девушка в остатках костюма на бегу набросилась на мужчину. Снесла его большую часть в миг. Так схватила его, что останки с одеждой упали на пол. Большая часть гриба осыпалась в сером облаке. Заражённая виновница только осмотрелась и с прежней улыбкой понеслась дальше.
  Фирменные костюмы некоторое время поддерживали поражённых. Поэтому по части комнат медленно двигались остатки людей, с трудом перебиравшие оставшимися конечностями. Части сотрудников на одних руках даже не замечали потерь. Прошедшая ускоренное развитие массоспора заставляла накидываться на такие части остальных заражённых, усугубляя болезнь. Скапливая останки в костюмах в вперемешку со спорами.
  Психоактивные вещества вместе с грибом проникали в мозг, заставляя людей по собственной воле заражать друг друга в хаотичном порядке. Пока их тела заживо перетирали в споры, лишённые здравого сознания люди набрасывались друг на друга. Вентиляция разносила массоспору по самым дальним помещениям, где поражались сбежавшие. Группы, узнавшие о тревоге до заражения или схватившие защитные части костюмов, запирались у заблокированных выходов. Кто-то стучал в закрытые двери, некоторые старались звать на помощь. Пока через потоки воздуха споры не проникали в помещения, проходя через недостаточную защиту или снятые маски, когда запаса кислорода заканчивался. Дальние укрытия держались, пока не заражались первые из запертых. Тогда в забаррикадированных тупиках в ловушке один из заражённых внезапно целовал соседа. После чего, один за одним, все срывали защиту и бросались на своих знакомых и коллег.
  Коридоры медленно, но уверенно превращались в вымерший лабиринт. Замершие останки или едва двигающиеся тела в фирменных костюмах заполняли помещения неравномерно. Система защиты внутри не работала должным образом. Стандартная очистка не справлялась с облаками спор. Комплекс закрылся, сначала парализованный Сиванму, а затем грубо закрытый снаружи Владимиром.
  Несколько дней потребовалось, для частичного подключения извне, без доступа к информации сети. После внешней проверки экстренных служб и карантина система выдала предварительное заключение: информация недоступна без снятия защиты, только запертые окна и двери не дали разнестись заразе, проникновение извне и опасность распространения полностью остановлены. После чего местный ассистент вернул себе контроль. Проекция уверила трупы сотрудников о полной безопасности и запустила деактивацию массоспоры с полным обеспечением дальнейшего карантина.
  Уже позже снаружи в комплекс запустили дополнительные средства очистки. И вокруг начали возведение саркофага.
  
  13.
  На могиле стояли свежие цветы. Владимир посчитал, что их принесла жена. Она всегда приносила свежие. Убирала траву, выкидывала старьё, красила ограду. Оставляла конфеты и чистила портрет дочери. Мужчина ещё раз посмотрел на фотографию, потрогал пальцами знакомые цифры. Ему нравился мох и лишайник. Ещё он постоянно укреплял памятник, упреждая его наклоны в разные стороны. Даже сейчас мужчина обошёл могилу, выискивая повреждения. После чего осмотрел пустое вечернее кладбище и зажмурился.
  Масса новых рядов после смерти дочери продлила захоронения. Владимир даже не брался посчитать их. Свежие могилы с ещё не занесённой, перекопанной и холодной землёй едва проглядывали в вдалеке. Ещё вокруг уже успела зарасти парочка заброшенных участков. Старые памятники застыли в сумерках в свете фонарей. Где-то далеко прогрохотал гружёный товарный поезд. Скоро системы безопасности начнут проверять захоронения в ночное время. Можно было спрятаться, оттянуть время. Но Владимир не находил достойных причин. Он только боялся.
  Знания из будущего не сильно могли помочь в понимании, как это будет. Растягивать боль и скорбь тоже не хотелось. На могиле дочери он сам запретил ставить скамейки. Тогда он не хотел оставаться или оставлять надолго жену. Но многие вещи теперь изменились. Пальцы в кармане уже отыскали последнюю целую капсулу.
  В последний момент он вспомнил Мишу. Последние минуты, когда парень возвращался домой. Заспанный, мальчик, уже прощаясь, вылез из машины и готов был пойти. Но задержался на секунду и спросил:
   - Скажи, пожалуйста, а как там? Как в будущем?
  Шум дороги почти перекрыл тихие слова. Но мужчина верно угадал их. Он часто моргал, смотря на мальчика того же возраста. С трудом натянул на лицо что-то похожее на улыбку и ответил.
   - Странно и не так радостно, как мне хотелось бы. Но ты сильно удивишься. Насколько я смог понять, мы изменимся. Будет интересно, только наберись терпения.
  Над головой пролетела птица. Как и тогда, над машиной. Сейчас кто-то из семейства врановых. Может её спугнул местный охранник. Может торопили случайные дела. Владимир отвлёкся. Он вытащил себя из воспоминаний, заставил себя открыть капсулу и громко выдохнул.
  Грибы с бактериями не спешили поглощать всё тело. Странное сочетание собственного разума и чужого переплетения не казались мужчине чем-то новым. Когда через десять минут симбиоз добрался до плеча и спины, Владимир просто опустился на четвереньки на могиле дочери. И продолжил растворяться, уходя грибницей, тонкими бесцветными нитями, в глубину.
  Пролетевшая над могилой часть системы безопасности только зависла на секунду. Чтобы полететь дальше. Владимир перестал быть человеком в обычном смысле этого слова. Активность мозга изменилась. Тело человека умерло, сознание перестроилось, существо продолжило жить. Продолжило впитывать в себя все переживания и воспоминания. Соединяя в общность случайно попавшихся спящих насекомых и корни деревьев.
  Пока нити не дошли до глубины гроба. Готового разрушиться, что бы не оставалось внутри. Вся энергия растущего существа была направлена на воссоздание по памяти и остаткам одной живой сети. Растворившейся в лесу, в тишине наступившее ночи, под привычный шум ветра в кронах сосен.
  
  
  - Я туда не пойду.
  Марина встала на краю аллеи, смотря на безлюдные дорожки, уходящие вдаль. Одинокие снежинки летали над землёй под светом фонарей. Они застывали, то в воздухе перед ребятами, то над пустыми скамейками. Некоторые осели на земле или на лакированных досках, чтобы растаять завтра. Переменчивая зима не вступала в свои права.
  - Я пойду домой, Миша, - сказала девочка.
  В воздух часто вырывались клубы пара. Конденсат оседал повсюду, его блеском покрылась вся одежда ребят. Мальчик ещё раз посмотрел на растерянное лицо подруги. Кивнул в ответ и отпустил её руку. Ещё минуту глядел вслед, пока та не завернула за угол дома. Одинокая фигурка мальчика отбрасывала множество теней от света фонарей, довольно размытых, повернувшихся вместе в сторону ближайших скамеек. Мальчик шумно вдохнул и выдохнул, осматриваясь и переступая с ноги на ногу. Потому что Миша видел не только себя в этом конце аллеи. Он чувствовал обученным мозгом и сетью причину, от которой прочие неосознанно сторонились.
  Существо покачивалось на скамейке. Обмотки вокруг головы, старое пальто и уже почерневшие конечности скрывали пол и иные отличительные признаки. Тварь могла покалечить живого человека, но мальчик надавил на себя, стараясь отогнать грустные мысли. Он решил, что не случайно наткнулся на остатки души на прогулке. Поэтому сделал шаг к призраку, едва не зажмурившись. Движение далось с огромным трудом, хотя со стороны смотрелось странно: вышло только нелепое долгое моргание и шажок. Которого, впрочем, хватило.
  Оно повернуло голову. Резко. Вскочило на ноги, прижав чёрные ветвистые остатки рук к туловищу. В перевалку засеменило к мальчику. Бег напоминал то ли курицу, то ли страшную игрушку в форме колокольчик. Остатки неслись беззвучно, перепадая с ноги на ногу. Спешило несоразмерно быстрее перевалке и символическим шагам.
  Миша выдохнул. Он постарался так же, как и прежде с чёрными сущностями, найти внутри сгустки приятных и добрых ощущений. Вытянул руки и успел сделать полтора шага навстречу. Как только руки мальчика милосердно обняли воздух, призрака отпустила темнота. Она сошла в миг с конечностей, и за те же доли секунды в руках развеялось и само видение. А Миша только обнял себя, осматривая тёмные кусты и искорки редких снежинок вокруг.
  Как с уличными собаками, опасными на самом деле или недовольными только от боли и лающими от страха, Миша как-то почувствовал порядок действий. Он увидел и осознал, что бежать не нужно. Хватило толики добра. Мальчик довольный посмотрел на свои руки, чтобы убедиться в их чистоте. После событий последних дней пару раз Мише казалось, что кончики собственных пальцев порой чернели. После чего честность и ответственность по отношению к себе пришлось повысить.
  Миша не боялся справедливости к себе. Но опасался доброты к уходящим. Честно признавался себе, что страх не задерживался из-за здравого смысла, не из-за глупой отваги. Те же скептические соображения наталкивали мальчика на настоящую проблему, особенно с приходом вечера. Сумерки и ощущения, мысли от чёрных существ вторили, что нужно готовиться рано или поздно бежать и переживать за себя, а может и за близких. Мальчик гадал, от чего придётся бежать самому, кого боятся самые тёмные сгустки. И только пожимал плечами, стараясь улыбаться маме и больше учиться. Всему.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"