"От тюрьмы и сумы не зарекайся", особенно в чужом монастыре.
- Крысы мы... Неужели ты не понимаешь этого? Сбежали с накренившегося, но не тонущего корабля, как нам тогда казалось, предварительно обчистив его кассу. Мы даже хуже их... Они-то инстинктивно спасают в этой ситуации только свои серые шкуры, а мы обрекли тех, кто честнее и порядочнее нас, еще и на материальные невзгоды, - сухопарый седовласый человек лет сорока пяти.
Он говорил акцентировано и зло облаченный в белый, атласный халат, сидящий за легким столом в кресле-качалке в открытой беседке с колоннами. С явным отвращением он сплюнул на розовый мраморный пол, и его тело передернулось, что говорило об искренности сказанного.
Его собеседник, качающийся в таком же кресле, был на полголовы ниже по росту, лысоват, примерно таких же лет, но шире, кряжистей, с округлым животом. Он крутил в руке стакан, из которого он только что выпил грамм сто водки. Настроение его было благодушным, и он не хотел ввязываться в спор.
От знойного калифорнийского солнца их спасала широкая, выполненная в стиле буддийских храмов крыша, под которой размещались, кроме двух отдыхающих мужчин, упражняющихся за спиртным, бильярд, два шахматных столика и карточный стол, обшитый зеленым сукном.
- Слушай, Колька... Какого хрена? Посмотри вокруг... Что видишь? - спросил он, вводя в недоумение седовласого мужика, который оглянулся и вновь уставился на толстяка.
- Правильно... Фешенебельная трехэтажная современная вилла с огромным куском земли на побережье Калифорнии, с подсобными постройками, большим бассейном, пальмами и сворой слуг... В одной половине ты живешь с подругой, а во второй я с молодой женой. И на фоне этого рая твоя желчная физиономия и моя - добродушная слишком контрастируют между собой. Вопрос: почему? Ответ: потому что один доволен жизнью, а второй себя сжирает поедом. Первый - оптимист, несмотря на свои следы в родимом краю, а второй - гнус, который травит жизнь себе и другим.
- А чем же обусловлена такая противоположная оценка нашей жизни? А, Лёшка? Не уровнем ли совести? Не степенью ли самокритичности и объективностью? - возразил Михаил.
- Конечно, только этим. Здесь трудно спорить. Но можно просто не теребить рану... Она еще болит. Вот пройдет лет десять, мы станем американцами, и тогда можно будет поговорить на эту тему с пристрастием, смакуя нюансы наших далеко не патриотических деяний и немного присыпая голову пеплом, - ухмылялся Алексей, - А что касается крыс, то скажу, что не понимаю твоей аналогии с этими достойными грызунами.
- Ну да, непонятна тебе аналогия, - настало время ухмыльнуться Николаю, - Наше крысятничество заключается в том, что мы, воспользовавшись специально созданными руководством страны законодательными и юридическими условиями для ее разворовывания нашей, когда она особенно нуждалась в нашей верности, не нашли в себе нравственных сил не поддаться искушению в присвоении народного достояния. До того момента, когда мы все поняли, что нас предали, мы были единым народом и тоже удивлялись наглости власти и ее неприкрытой враждебности народу, но потом, обозлившись на предательство "семьей и К" национальных интересов, народ встал к ним в оппозицию, а мы - на сторону предателей, за что нам и дали возможность воровать.
Широкое лицо Алексея расплылось в ехидной улыбке:
- Да, да... Ты ещё скажи, что мы вырывали кусок изо рта своей Родины-матери, что рвали своими алчущими руками последние лоскуты одежды у бедной старушки... Это в твоём стиле. Чтобы побольнее, и чтобы совесть стала палачом нашего брата, - он вздохнул, потянулся за бутылкой водки и зная, равнодушие друга к водки, плеснул её в его стакан и аккуратно налил себе с четверть стакана, - Это всё эмоции и самобичевание. Это всё твоя русская душа не может примириться с потерей Родины. Дорога туда нам уже заказана, и можно вернуться домой только в браслетах... Поэтому надо уже как-то менять свой менталитет на более прагматичный. Вон наш коллега Боб... Ему клейма ставить некуда... Сколько продал друзей, скольких кинул, а всё твердит свои протестантские лозунги: "Я богат - значит, Бог меня любит... А если это так, то значит и цель оправдывает средства - этот кодекс "чести" на всю его поганую жизнь, и смешны ему твои крокодильи слёзы.
Сергей вспомнил рассуждения афериста международного масштаба американца Боба, когда их организация обеспечивала боевое прикрытие мнимого банкротства и приватизации им уникального завода по производству турбин и спецоборудования для атомных, гидротехнических и аэродинамических турбин стратегического значения.
- Россия начала девяностых годов - это уникальная страна для нашего бизнеса, где люди настолько наивны, что верят любым басням. Мы должны быть благодарны коммунистам, что воспитали их такими чистыми, доверчивыми и порядочными. Только в ельцинской России можно было провести такую убийственную ваучеризацию стратегических предприятий экономики, подорвав веру во власть, только здесь можно без страха строить банковские "пирамиды", воровать, брать взятки и трепаться с высоких трибун о светлом будущем, зная, что ничего тебе за это не будет... Кстати, вы знаете почему у нас в США нет нищих с протянутыми руками на улицах? Потому, что у нас не принято подавать, хотя у каждого за душой что-то имеется. А почему в России тьма побирающихся? Потому, что им принято подавать. И подают такие же нищие, но более гордые. "Менталитет православного народа" называется.
- С менталитетом согласен. Уникальный народ, насмотрелся на этих "ковбоев"... Нашёл кого в пример ставить... Боба, - Николай наконец взял со стола стакан с водкой, задумчиво покрутил его в руках, вспоминая этот феномен беспринципности, цинизма и лжи, - Ты бы ещё Еську вспомнил с его жизненной теорией.
- А что? Разве плоха его теория: "Рыба ищет где глубже, а человек - где лучше?" Просто и ясно, - сказал Алексей, стукнул свой стакан об стакан Сергея, лихо запрокинул голову и одним глотком осушил его.
- Да, просто и ясно. Однако он же не объясняет, что в его понятие "лучше" входит наличие денег, которые должны обеспечить это состояние. Ведь он не поехал в свой Израиль пустой. Его бы не принял, точно так же, как и Америка и Европейские страны. У них своих нищих достаточно. Им подавай или наши "мозги" с украденными технологиями и научными открытиями или большие деньги - неважно, грязные они или чистые. С "мозгами" более-менее ясно - некоторым всё равно, кому служить. Они готовы быть второсортными гастрбайтерами всю жизнь и детей своих на это обречь. А вот с деньгами - сложнее. Их надо раздобыть в России, где сделать это намного легче, чтобы купить себе красивую жизнь на чужбине. Благо законодательство позволяет разворовывать страну... Вот тебе и всё "просто и ясно". Даже у самого "простого" откуда-то, но растут ноги.
- Надоел ты мне, Николай, своим пессимизмом. Всё нужно очернить, везде свой ярлык повесить... Что, среди нас нет нормальных людей, которые хотят добра и для своей Родины, и для своих детей. Весь наш брат, волей судьбы, оказавшийся на чужбине - все предатели и сволочи? - со злостью спросил Алексей и уставился на друга.
- Те, кто воспользовался тяжёлым периодом для страны, ограбил её и смылся или просто покинул её в погоне за "жирным" куском - да, они предатели и сволочи, бегущие с корабля крысы. Но корабль ещё не тонет, несмотря на дыры, которые они прогрызли в его дне и бортах.
Алексей хмыкнул:
- Ну да, тридцать пять миллионов крыс за бортом корабля под названием "Россия" - разве это не нонсенс, характеризующий крах государства? Или одна четвертая часть населения, тем более обеспеченная золотовалютными запасами, научным или творческим потенциалом - разве это не показатель несостоятельности государства?
Алексей, привстав, перегнулся через стол и сверлил глазами собеседника.
Николай спокойно подождал, когда его задница снова коснётся кресла.
- Вот так, молодец, - удовлетворённо сказал он, - надо же, Лёшка, видать, действительно тебя убеждает этот аргумент. Иначе ты не стоял бы целую минуту на полусогнутых. В последнее время ты не утруждаешь себя такими тяжелыми физическими занятиями.
Он оторвал спину от кресла, положил локти на стол, сцепив между собой пальцы и сказал:
- Во-первых, покинула страну самая гнилая, с точки зрения духовно-нравственной, часть населения. Это чужеродная среда, зацикленная на деньгах, а Россия никогда не была страной, где во главу угла всего национального уклада ставилась материальная выгода. Это тебе не меркантильные Штаты или сребролюбивая Англия. Сам знаешь, кого они принимают с распростертыми объятиями и кому дают политическое убежище. Это духовная Россия! - он сделал паузу, а потом продолжил в том же духе:
- Кстати, в каждой нации, даже самой жирной, примерно двадцать - двадцать пять процентов - это просто равнодушные, нейтральные ко всему, кроме своего брюха, люди и скрытые враги своей Родины, то есть вредители. Так что освобождение от этого балласта надо приветствовать. Легче будет везти российский воз настоящим патриотам. Во-вторых, ты же знаешь, что ни одна страна в мире, кроме, конечно, банановых республик, где ежегодно свершаются военные перевороты, не имела бы такие законы, позволяющие её уничтожать как экономически, так и морально и даже демографически. Ты знаешь, что наша продажная власть и лже бизнесмены все делают, лишь бы набить себе брюхо, карманы народным добром и свалить со своим крысиным выводком за кордон на лазурное тёплое побережье.
Алексей задумался, несмотря на то, что алкоголь не располагал к размышлениям на серьезные темы. Он всегда уважал своего друга за патриотизм и умение мыслить аналитически. Возразить ему в этом монологе было нечем. Тех, кто уехал за кордон, свалив, конечно, не без ворованных у народа денег, он знал много, и о каждом из них у него было однозначно отрицательное мнение. Ему не хотелось с ними иметь дело. Трижды продадут и не поперхнутся. Он, конечно, не знал творческую, научную и спортивную братию, ищущую "сладкие коврижки" на чужбине, но был уверен, что и у них тоже сохраняются эти, сугубо материальные, причины предательства.
Только сейчас он понял, что в ближайшее время его друг Колька уедет домой. Уедет, несмотря ни на что...
"Если посадят его там, то отсидит и будет жить уже дома. Он никогда не пропадет с его-то чутьем и работоспособностью. Если - нет, и ему удастся откупиться, то Россия приобретет преданного, искушенного в бизнесе, полезного сына, - подумал он, и ему стало грустно.
- Да согласен я с тобой, согласен, - как-то обреченно сказал Алексей, и Николай на него странно посмотрел.
- Наконец-то признался... Что-то не похоже на тебя, но я весьма тронут твоей позицией, - сказал Николай, улыбаясь, - Ты же знаешь, у нас в этом смысле схема отработана: папа-крыс приобретает за мизерную цену якобы обанкротившийся заводик, перепрофилирует его с производства конкурентоспособной высокотехнологичной продукции на ширпотреб, дающий моментальную прибыль. Или просто банкротит его, но уже реально, и продаёт, но уже по ценам рыночным. Делится, естественно, с теми, кто это всё обеспечивает, вывозит свой крысиный выводок за кордон, где уже к тому времени у него на счетах в банках имеются кругленькие суммы в валюте, покупает гражданство, выкачивая деньги из России, и безбедно существует за счёт её же, но уже живя вне ее границ. Принцип паразитов...
- Да, нашего брата патриотами своей Родины не назовёшь. Чего греха таить. Но и то, что мы являемся её врагами, тоже нельзя сказать, - уже миролюбиво, пряча глаза, проронил его друг.
Ему не хотелось, чтобы Николай уезжал, и он был согласен на все, даже на поддакивание ему в принципиальных разногласиях. Он уже заразился пресловутым вирусом прагматизма, его духовнонравственные качества российского человека под их напором отступали по всем фронтам, тем более что жена и ее отец взялись за это дело с присущей им энергией.
- Да ладно, брось... Я же тебя как облупленного знаю... Не умеешь ты кривить душой, по крайней мере, передо мной. Упражняйся в этом деле со Смитом, хотя он тоже тебя хорошо знает и в разведку с тобой хрен пойдет, потому что он даже себе не доверяет.
Николай горько вздохнул, опустил голову, уставившись на белый пластик стола и тихо констатировал:
- Крысы мы... Но их, серых, можно понять - они спасают свою шкуру, покидая, как им кажется - тонущий корабль. Животный инстинкт... А мы сознательно предаём нашу Россию, создаём все условия, чтобы она скорее загнулась, работаем на процветание других стран, а не своей... Странно всё это... Мы же русские, несмотря на то, что разнимся по национальностям. Думаем мы одинаково. У нас и менталитет более духовный, в принципе не такой "заматериализованный", как на Западе, и мыслим мы в основном душой, а не умом. Неужели нас отравил Запад через СМИ своими гнусными материальными соблазнами, своей "демократией" для избранных, двойными стандартами и своим понятием "свободного" для святотатства, кощунства и порока мира?
Он вспомнил, как в школе в США, где учились дети одной из "крыс", запретили вывесить на доске объявлений Заповеди Христовы, так как они оскорбляют ублюдков нетрадиционной сексуальной направленности. Ох, она, эта серость, возмущалась... Но что поделать, со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
"Неужели удалось им главное - подорвать нашу веру, уничтожить национальную гордость и убедить, что мы - быдло невежественное, - продолжал задавать себе вопросы Николай, но уже мысленно, - а что тут противоестественного, когда в литературе, кинематографе, изобразительном искусстве новоиспечённые "творцы" за международные, да и российские премии распространяют такую ложь и грязь про свою Родину, что с души воротит. Не в моде честь, правдивость и патриотизм в конце столетия, когда у руля государства стоит правительство национального предательства. Неужели эти деятели, да и мы, эмигранты, думаем, что в чужом обществе нас примут за своих? Неужели у нас нет мозгов, чтобы понять, что они, чужаки, понимают, что мы предали свой народ и приехали проживать свой век в тепле и достатке в отличие от подавляющего большинства своих сограждан. А кто любит предателей? "Единожды предавший будет предавать всю жизнь" - истина старая, и её знают все народы. Мы всегда будем в их глазах людьми второго сорта.
- Когда в России всё нормализуется, поверь, все хлынут обратно под материнское крылышко, - голос Алексея оторвал Николая от горьких дум. Алексей попытался успокоить друга, но эффект от этого оказался противоположным.
- Вот именно, - со злостью прошипел Николай, - когда народ нуждается в помощи своей элиты, она с его же добром бежит из страны, а когда он сам справляется с тем ужасным положением, в которое она, эта грёбанная "элита", ввергла его, то она тут как тут - первая в очереди для получения "лавров спасителя нации". В этом наша гнусная сущность. Сущность изощрённого крысятничества, то есть эмиграции ельцинских волн.
Правый кулак Николая с силой стукнул по крышке стола, на котором подпрыгнули приборы и посуда.
Алексей от неожиданности вздрогнул.
- Да пошёл ты, - обронил он, встал, облокотился руками о стол, и впился глазами в друга, сверля его сверху взглядом, - Что ты ко мне в душу лезешь? Что ты все меня к совести призываешь? Ты что, разве не такой эмигрант здесь, как и все мы?
- Что касается души, то основное отличие человека, воспитанного или в царской России или в СССР, или даже в нынешней России от человека Запада состоит в его отношении к Богу и материальному богатству, - Николай сделала паузу, - Если человек Запада воспринимает своё материальное благополучие как результат того, что его Бог любит, и только, то любой россиянин, кроме, конечно, отморозков и просто недалёких людей, воспринимает жизнь, как проверку его Всевышним. Поэтому во всём мире и распространены такие непонятные для прагматичного западного человека образы о "широкой русской душе, и что "Россию умом не понять" и так далее. Да и не могут они этого понять. Для этого минимум душа должна быть не загаженная золотым тельцом. Не их это категории мышления. Чужое все это. А мы рвемся в это моральное дерьмо и считаем, что это манна небесная, забывая, что за все надо будет платить и отвечать.
- Я смотрю, скоро ты всех удивишь и уедешь домой. Или ты к тому меня подводишь? Или к тому, чтобы я раскошелился и перевёл своё состояние в Российский фонд сохранения исторических памятников? Не дождёшься. Я - отморозок и с меня "взятки гладки". И если я даже изрядно напьюсь и подпишу этот заветный чек, то ты сам знаешь, что для этого необходима ещё подпись моей жены. А Хилари на это никогда не пойдёт. Сам знаешь... - Алексей сник вместе с голосом.
- Как не знать... Обвела она тебя вокруг пальца, как мальца. Ты думал, что женишься на американском мешке с деньгами, а оказалось, что ты для неё являешься и "мешком", и отстойником. Теперь и развестись не можешь, чтобы не остаться без штанов, - Николай вздохнул, - говорил я тебе, чтобы ничего не подписывал. Так она тебя напоила до умопомрачения и добилась своего... Теперь ты как осёл на привязи... А она даже морковку тебе не показывает.
- Не трави душу, и так тошно, - обронил Алексей и налил себе ещё водки.
- Слушай, Лёха, давай всё бросим и - айда домой? А? Бабла у меня хватит на двоих... Конечно их надо отдать каким-то образом государству. Такие деньги добра нам не принесут. Но зато потом - свободны! Дома! А? Деньги-то - дело наживное... Организуем что-нибудь... Покаемся... Родственники и друзья помогут. А? Лёха! Рванём, а?
Николай говорил искренне, возбуждённо. Алексей привык уже к подобным приглашениям со стороны друга и чувствовал, что если он не согласится и в этот раз, то друг уедет в Россию без него. И тогда он останется совсем один.
Он бы давно бы уехал из этой постылой Англии, где несмотря на своё состояние, всегда останется человеком второго сорта с плохим знанием языка и чуждым менталитетом. Даже сдержанная в эмоциях жена не скрывает своего пренебрежения к нему как чужеродному элементу с непонятной душой и странным, с её точки зрения, чувством юмора.
- Сын у меня, Коля, не могу я бросить его, хотя они мне его и не показывают... Думаю, что скоро рвану в Штаты и выкраду его, - тихо сказал он и выпил давно налитую теплую водку, от которой его передернуло.
- Не делай этого, Лёха, они именно этого и ждут, рассчитывая на твою решительную и прямолинейную душу. Засадят тебя лет на двадцать, а в тюрьме купят кого-нибудь, спровоцируют тебя на драку. Ты же не будешь терпеть издевательств... Добавят еще червонец... Извини, Алексей, а сын уже давно не твой. Ему семь лет, а он на русском говорит с акцентом, да и ты его не видел года два. Если сказать правду, то я давно думал об этом. Отрезанный ломоть он, понял? Женишься в России на нашей девушке, красавице с русской душой, родит она тебе троих, - Николай не успел закончить свою мысль.
Алексей порывисто вскочил, отошел к пальме, облокотился о неё, отвернулся от своего друга и с минуту стоял неподвижно. Николай понял, что он плакал.
- Не могу я поступить иначе... Предать его не могу. Сам виноват, что допустил это, сам буду и расплачиваться, - голос Алексея звучал глухо.
Николай устало закрыл глаза, и его голову вот уже который раз посетили грустные мысли, от которых становилось еще более тошно и мерзко:
"Если человек может жить без милых сердцу родных мест, близких людей, друзей и без привычного, бескорыстного и бесхитростного менталитета российского народа, то не велика беда, что Россия потеряла такую родную "кровинушку". В перечне функций здорового организма всегда есть место отторжению инородных тел. Обидно то, что это добровольное отторжение осуществляется с благословления властей на почти узаконенного обворовывания Родины. Всё равно Бог всем воздаст по заслугам своим. Этот закон не нами придуман. Нет, пока не поздно, пока еще окончательно душа не опаскудена деньгами, не заражена вирусом пресловутых западных "свобод" на отречение от Библейских заповедей, надо "рвать когти" отсюда... Хрен с ним, что будет потом... Главное - душу спасти... Может быть, и простит Бог мне грехи мои...".
Но сказал он совершенно другое:
- Ладно, Лёха, давай вдвоем попытаемся это сделать... Но надо все досконально продумать и проиграть все в реальности до минуты, но для этого надо знать и распорядок дня семейства, и режим смены охранников и так далее. Ты сам все это знаешь. Если мы поймем, что всё это - дохлый номер, то сразу же уезжаем домой, даже не приступая к делу. Идет?
- Идет... Спасибо, Колька. Я ничего иного от тебя и не ожидал, - сказал Алексей, незаметно смахнул рукавом слезы и сел за стол.
Через полгода все газеты Штатов запестрели заголовками:
"Пойманы два руководителя русской мафии при попытке выкрасть сына одного из них. Мафия специализировалась на торговле людьми и шантаже. Все они получили по максимальному сроку тюрьмы".