По субботам и воскресеньям от отгона скотины в стадо я освобождался. Это не значило, что я отсыпался, - поднимали меня даже раньше: базарные дни, - нужно успеть на первый рейс автобуса в город, отвезти молоко на рынок. По торговле в семье специалист - бабе Фене дочерь, отцу сестра старшая а мне и Аньке крёстная мать - крёса Шура. Первый рейс автобуса в без десяти шесть утра; меня поднимали за полчаса, а крёса уже тут, значит, встала аж в полпятого. Я со стонами и уканьем (традиция такая сложилась) продирал глаза, два десятилитровых бидона с молоком ждали меня на приступках, крёса собирала себе сумки - трёхлитровые банки (их у нас четвертями называют) с молоком, холстинный мешок с творогом, уложенный в эмалированную чашку, килограмма на 3-4, иногда несколько поллитровых баночек кислого молока, с твёрдой тёмно-коричневой корочкой, или кастрюлю сметаны, а то и всего этого понемножку (крёса множко не унесла бы).
Мама, ошпарив кипятком подойник, шла доить наших кормилиц; отец, лениво помахивая байдиком, ходил по базу, поднимая с нагретых лёжек телят и быков, шугая их заодно из угла в угол, чтоб дома разгрузились, да проходя мимо быка Мыни надолго останавливался, скрёб его концом дубиняки за ушами и между рог и хвалил за то, что он такой здоровенный. Мыня благосклонно жмурился.
А мы с крёсой, подхватив свой груз, шли на остановку. Ходу дотуда с полкилометра, недалеко, но бидоны, заразы, тяжёлые, - раза три остановишься, чтоб руки отдохнули. На остановке уже народ толпится, - не мы одни молоко продаём, а кроме того как раз шахтёры на работу едут, - им этот рейс аккурат к смене. Ну и прочий рабочий люд, - в посёлке нашем около четырёх тыщ народу живёт, а работы тут - совхоз, колхоз, 4 магазина, сберкасса и библиотека. А, дом быта ещё, клуб и дом отдыха. И школа, глаза б мои её не видели. Человек триста-четыреста максимум тут и работают, с пятьсот - учатся, около тыщи - на пенсии, а остальные в городе, - на экскаваторном заводе, текстильной фабрике, в стройуправлениях, да мало ли где ещё? В основном, на шахтах.
Я к чему это? А к тому, что много людей на остановке, а нам край надо сейчас уехать,- в молочном павильоне торговля лучше идёт, если недалеко от входа стоять. Это все знают, и все стремятся первыми лучшие места занять. Гонка Париж-Дакар,- пешком, с бидонами в руках. Крёса, конечно, только на меня и надеется,- она уж немолоденькая, да и телосложения субтильного.
Стоим, поглядываем в сторону речки - автобус оттедова должон вот-вот показаться. Там конечная, - в Комиссаровке (это вроде отдельного района в посёлке, таких ещё пара-тройка имеется). Показывается автобус ЛИАЗ, ласково прозванный в народе "скотовозом", люд сбивается в две плотные толпы, - туда, где, по расчётам, будут двери, автобус подкатывает и с шипом и лязгом двери нам гостеприимно распахивает. Пру как танк, крёса в кильватере, кое-как забираемся на заднюю площадку, я ставлю бидоны на пол к стенке, - фу-ух! Теперь порядок. Доедем.
Однако бывало что доехать труднее, чем если все эти восемь километров пешком прошагать: шахтёры ребята здоровые, натрамбуются, зажмут так, что и не пискнешь, а на поворотах, когда на тебя все валятся, то и раздавить может. Вот и сейчас - сдавили как прессом, а с остановки ещё кто-то ломится. Ага, влез. Двери с натугой и с помощью волнообразных движений впечатанных в них пассажиров захлопнулись и автобус, натужно подвывая, пополз в гору, - километра два сплошного подъёма, потом седловина, ещё небольшой подъём, - и с вершины виден, считай, весь город. Прямо под нами 3-й микрорайон, новостройка. Самые высокие дома в городе, - 9 этажей. Пролетаем насквозь, сворачиваем к шахте, там наконец-то вздыхаем с облегчением: выходят человек тридцать. Дальше едем хоть и стоя, но дыша полной грудью. Ещё три остановки и, - все напряглись, ручки бидонов, сумок, вёдер и авосек намертво зажаты в кулаках, на лицах целеустремлённость,.. двери распахиваются, - банза-а-ай! Выжимаю из своего потрёпанного 12-ти летнего организма максимальную скорость, пальцы немеют, - пусть; вот ворота - арка входа на рынок, молочный павильон рядом. Влетаю - занято первых четыре места. Отлично. Это те, кто на своём личном транспорте притарахтели, - их обогнать шансов нету.
Ставлю бидоны под бетонный, обложенный метлахской плиткой прилавок, дышу, разминаю затёкшие пальцы, охраняю место от запыхавшихся и недобро на меня глядящих конкурентов, жду крёсу. А крёса не сразу к павильону идёт. Сначала надо в лабораторию: это комнатёнка рядом с рыночными воротами, там продукты на анализ берут. Врач или лаборант, или не знаю как эта должность называется, зачёрпывает щедрою рукою с литр молока, с полкило творогу, сметаны, изымает баночку кислого молока, - чем больше возьмёт, тем лучше результаты анализа. На практике доказанная железная зависимость.
Вот крёса дань игу лабораторскому заплатила, ей квиточек дали, что всё в порядке, товар гожий, к торгу пригодный. Она и пошла, наконец, торгувати. Раз уж можно. Я, сдав пост, иду налегке на остановку и еду домой, - там мама как раз всех коров подоила и меня ещё два бидона утрешнего парного молока дожидаются. Вот и их - в город, к крёсе на распродажу. На сей раз легче: народу в автобусе поменьше, да и спешить не надо. Приволакиваю бидоны в павильон, ставлю под прилавок, - Мяв! - говорю. Это у нас с крёсой как есть знак условный. Она из наторгованных грошей выуживает рупь железный, с Лениным, - "На, держи свой честно заработанный своим горбом мяв!"
Я, чувствуя себя богачом, отправляюсь бродить по рынку. Не спеша. Потому что домой ехать рано, - надо ж пустую тару домой везть, а она пока что полная. А вожделенный мой центральный книжный магазин откроется только в девять часов. Срочно нужно часа полтора убить.
На рынке, обычно, для меня немного интересного. Пройти все торговые ряды можно за десять минут. Я долго стою у киоска "Союзпечать", разглядываю марки (в то время филателией увлекался), журналы, газеты, книги и всякие канцелярские мелочи, потом, почувствовав, что киоскёрша меня скоро погонит, иду к выложенному брусчаткой майдану. Там, в багажниках "Москвичей" и "Жигулей", в колясках "Уралов" и "Днепров" водится всякое зверьё, - розовым штабелем лежат поросята, изредка робко высовывая пятачки наружу, деловито снуют кролики, нутрии, сидя на задних лапах, грызут кукурузные початки, придерживая их передними, гогочут гуси, пищат цыплята, гусята и утята, блеют козы и овцы, накоротко привязанные к бамперу.
Вдруг - истошный визг! Дядько, долго приценивавшийся к поросятам, наконец, выбрал одного, достал откуда-то из-за пазухи завёрнутые в носовой платок деньги, пересчитал, отдал продавцу, остаток увязал в платок и запихнул в какие-то подпиджачные дали. Хозяин схватил избранного порося за задние ножки. Тот, бешено брыкаясь, и издал упомянутый выше визг. Покупатель развернул мешок и орущий благим матом свиньёныш был в него немедленно перегружен. Взвизгнув ещё пару раз, он замолчал, только тыкал пятачком мешковину и похрюкивал изредка.
Дальше в ряд стоят автолавки с обувью, посудой, одеждой, обоями, садовым инвентарём; грузовики с зерном, подсолнечным маслом, живой рыбой. Самое интересное, если есть автолавка с книгами или виниловыми пластинками. Уж тогда-то мне есть где порыться. Увы. Очень редкий случай.
Потом идут крытые прилавки с соленьями, пряностями, травами, салом, убоиной (тушками кролов, утей, гусей да курей), с овощами-фруктами и всякой фигнёй, вроде оленьих рогов. Заканчиваются торговые ряды киоском звукозаписи. Это монументальное деревянное строение эпохи монументализма, высотой два метра, шириной и глубиной примерно по метру. На фасаде маленькое окошко для общения с меломанами и полочка под ним, на которой стоит колонка. Сзади имеется дверь. Внутри с трудом умещается стул, электропроигрыватель "Аккорд-401", ящичек с пластинками и сам магнат звукозаписывающей индустрии нашего славного города.
Что до пластинок - они изготовляются кустарным способом на голубых полупрозрачных листах ПВХ, нарезка с одной стороны, с другой - поздравительная открытка с цветочками, скрепленная с пластинкой тетрадной скобкой. Величиной этот шедевр изощрённой человеческой мысли с нынешний компакт-диск, а музыки на нём умещается аж три минуты. Поэтому длинных песен на нашем рынке не водится. Репертуар дня вывешивается на двух листочках рядом с колонкой и включет в себя не более 30 песен, - но это уж бомбы так бомбы! "Птица счастья завтрашнего дня"! "Чин-чин-чингисхан"! "Миллионэмиллионэмиллионэ алых роз"! "Мани мани мани"! "Барабан был плох"!!! "Мос-кау, мос-кау"! "Малиновки заслыша голосок"! "О, мами мами блю"! "Ты под знаком скорпиона родилась"! "Ух-ах, ух-ах, ух-ах - казачок!"! " Родительский дом, начало начал"! "А море море море море море моремо"! "Вологдагдагдагда вологдагда"! - и наконец, "Крутится волчок" группы "Круиз"!!! Ийа-хоу!!! А! Ну, ещё мелочь всякая , типа "Феличита", но это так, попса.
Хозяин ларька, он же динозавр городского аудиобизнеса, он же махровый ловец вражеских радиоголосов (из которых и набрана львиная доля муззапасов), он же единственный и неповторимый держатель единственной и неповторимой студии звукозаписи в радиусе 25 км. , вольготно раскинувшейся в комнатище размером с салон автомобиля "Волга ГАЗ-21" (советский лимузин представительского класса, гордость отечественного автопрома) в Центральном И Единственном Доме Быта, что через дорогу от рынка, рядом с тиром, - так вот, хозяин приходит к восьми утра. Он несёт картонную коробку с аудионосителями под мышкой и проигрыватель с колонкой, сщёлкнутые в что-то типа чемоданчика, в правой руке. Он отпирает дверь, выставляет колонку, и с того момента всё происходящее на рынке и вокруг метров на двести, происходит под музыкальное сопровождение, качество которого просто мезозойское, зато мощь звукового напора достойна всяческих удивлений. (Нет, в нынешнее время, суетное и шумное, аппарат (именуемый электрофоном, кстати) вряд ли прозвучит настолько впечатляюще, но тогда, в детстве, жизнь была тише, машин на улице меньше, и потому, звук электропроигрывателя "Аккорд-401" доминировал над всем рыночным районом.)
К музыке я неравнодушен с детства, (сестра Наталья Борисовна, крутая хипповая моднячая девушка, ходила в Дом Отдыха на танцы потанцеваться и иногда брала меня с собой, хоть и неохотно. Песни Джо Дассена и Демиса Руссоса, хитовавшие в ту пору на танцполах, я знал чуть не наизусть.), вот только аппаратуры у меня нет практически. Отцовский транзистор (нет, не деталька маленькая, а нормальный радиоприёмник) в кожаном футляре, который ему шахта подарила, когда на пенсию провожала, да у крёсы древняя, годов сороковых-пятидесятых, но справная радиола "Латвия". Музыки у крёсы совсем чуть, - Мария Мордасова, Клавдия Коток, Марк Бернес да Владимир Трошин на эбонитовых 78-оборотных дисках, и сборник частушек на 33,1/3. Поэтому, стоило Наталье Борисовне, сестре моей единоутробной, убыть на учёбу в сельхозакадемию, я тихой сапой утащил её виниловые пластинки до крёсы. Там и Поль Мориа, и "Парад оркестров"; "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады" штуки три и "Музыкальный калейдоскоп". Ну и, конечно, моя куркульская душа на этом не успокоилась: мне нужно всего самого разного и по возможности больше. Поскольку я тогда был совсем мелкий, 8-9 лет, деньги я имел редко и мало (на 4 копейки в день не забогатеешь), приходилось новые пластинки выклянчивать. Заранее облюбовывалась какая-нибудь сказка, - "Бременские музыканты", скажем, или "Маша и Витя против Диких Гитар", а то - просто какая-нибудь народная японская, каракалпакская или русская, мне, как малолетнему аудиофилу было это в принципе фиолетово. Потом нужно было попасть в магазин вместе с мамой или крёсой и если расположение планет в Звёздных домах благоприятствовало, если оставалась маломальская сдача, если настроение взрослых хорошее а я достаточно настойчив (но ни в коем случае не чрезмерно), то был небольшой шанс получить желаемое. При том, что винил был весьма недорог, - от 5 до 45 копеек за пластинку, и аудиокниги любили слушать все, - не исключая батю и даже бабу Феню! - но у нас в семье денег на "юрунду" не тратили, и этот фокус проходил не часто. Проще заработать, - перемыть бутылки, годами валяющиеся за погребом, сдать, и на вырученные безумные гроши вдоволь накупить... хлеба, сахару, крупы и прочей бакалеи, и только на остальные жалкие копеечки - парочку пластинок. Таким извилистым путём добыта была инсценировка "Пляшущие человечки" по Конан-Дойлу. Читал Ростислав Плятт, и так читал, что аж мороз по коже! А ещё "Али-Баба и сорок разбойников" с голосами Джигарханяна, Табакова и Юрского; Приключения кузнечика Кузи" с песнями Юрия Антонова, "Сказки Дядюшки Римуса", "Мэри Поппинс"...
А потом я как-то невзначай вырос, мне на день рождения (14-й или 15-й) подарили собственный проигрыватель, и музыку я стал слушать несколько иную, и уже дома...
Но вернёмся на рынок. Стало веселее, и я, изучив сегодняшний репертуар, практически не изменившийся с прошлых выходных, пошёл гулять по второму кругу. Потом по третьему. Наконец, часы на столбе над киоском "Союзпечать" показывают без четверти девять. Я разворачиваюсь на пятке и вприскок, с замирающим сердцем в ожидании чудесных открытий, мчусь ко вторым рыночным воротам. Они выходят на улочку, поднявшись на три квартала по которой, я попадал как раз к магазину "Книги". Это моё царство Ксанаду, Затерянный мир, поднявшаяся со дна Атлантида, Страна Чудес и далёкая таинственная планета.
Там есть отдел грампластинок. Там есть букинистический отдел, где иногда появляются приключенческие и - даже! - фантастические книги!!! Кроме того, там постоянно лежат стопки различных старых журналов, - "Техника - молодёжи", "Знание - сила", "Юный техник", "Наука и жизнь", "Уральский следопыт" и много других - в них часто печатают фантастические рассказы, а так как стоят эти журналы копеек по десять за штуку, то иногда я огребаю неописуемые сокровища!
А ещё - по праздникам на прилавок выставляют (в полном соответствии с крылатой фразой, что книга - лучший подарок) подарочные наборы. Это стопки из трёх-четырёх книг плюс открытка к празднику, перевязанные цветной ленточкой. Состав, примерно, такой: "Основные правила техники безопасности в условиях горных выработок" - брошюра, около ста страниц; "Нарты и олешки в тундре. Хорошо, однако!" - сборник романов ненецких писателей, 700-800 страниц; "Алтунин принимает очередное судьбоносное решение" - роман какого-нибудь члена Союза писателей СССР, около 400 или больше страниц. И! Маленькая книжечка из серии "Библиотека советской фантастики"!!! Конечно же, удача улыбается не всегда, и, случалось, я возвращался восвояси с нетронутым рублём в кармане, но это значило только, что завтра, в воскресенье, я приду сюда с ДВУМЯ! рублями.
Итак, часов в десять я являюсь обратно к крёсе, она отдаёт мне пустые бидоны, и под бодрый до идиотизма голос Николая Гнатюка "Ты, судьба, барабань на всю планету!" шагаю к остановке. Бидоны пусты и невесомы, погода стоит солнечная, завтра - воскресенье, под мышкой - драгоценная добыча: семь разрозненных номеров "Техники - молодёжи" за 1964-65 года, с романом И. Ефремова "Час Быка" и великолепными к нему графическими иллюстрациями, впереди целый день, чтоб в этом во всём как следует порыться, а завтра - в книжном ещё кое-что осталось...
Так, с пузырящимся где-то внутри восторгом гружусь в полупустой автобус и еду домой.