Аннотация: (dedicated to new harvest of Indian cannabis).
Высохший от тщет, брейншноркель пробредался оживлённым нагдысь авенюлком.
Чихаючись форсажно, активно сморкал в пешехожих, а заодно в столбарные фоны. Фоны протухали, заляпленные слязкой какостью, и на малый отрез Хроноса теряли экзистенциальное веществование.
Пешехожие испугливо шарагались, бились в паниках о стены, с коих, налепленно расклейственный, сверлатыми буркалами одобрито пучился на них портрет презизуба.
В него-то уж хитробрейнель целил рвято, но к горькому увы, непопадла.
Придерживая донышком ладоньи скользкое, извивающееся течением бычьего хвоста, неустройное кирпичение жилищного дома, мозгоболень с трудом обошёл по мёртвому коло корчившееся на тортуаре пятно влажности, отдававшее сивой бормотой. Запах вызвал неприятое. Из колячих охрустков, полнивших череп, вынырнуло с криком: - "Не ходи! Ты же обещал... Ты клялся мне..."
Захлябьнулось резью и утонуло.
Задышав прерывно, анацефалень болтнул головой, и дно авенюлка, вдруг встав на дыбу, очуютилось прямо перед левосторонним глазом.
Соплоносень хитровыщерился на совокупление щербетого плыльного камня и свежатины газеты, тереблемой по поверхности оного.
Осознавая в листке веху текучего темпуса, невзирабельно на растущую мозголовную недомогабельность, страдалень медлинно и остророжно сменил параллель на перпендикуляр.
Мимобеглая, деловито, подруга хомо выразила ему респект отмашкой языка и дружелюбским хвостовыворотнем.
- Ты не ругаешь - "Ав-ав" - как собака? - Поостерёгся мозговысушенный недееспособень, и, не выручив с этого вразумительного дивиденда, зашагался далече.
Темпус себе фугил, и вот авенюлок вымер агонично, вызвав гневливость выскочающих из медицингской больниццы ре-аниматоров.
- "Сколько можно оживлять?" - Надрывно голосили они, профессиорально, и отработанными движениями конечностей делая массаж почившей в бозе мостовой.
Для общинного транспорта наступил час бубен, на что хмуромордень чихал поверхностно.
Усмешиваясь, он озрел население, топящее автобусы своими телами, помыслил: - "Наше дело правое!" - И, не смешиваясь с толчеями, зашёлся на праведную сторону авенюлка.
Минуя покрытые окнами внутрь окружные дома, он цельно направил шагание себя к окраине, откуда выползал вожделяемый запах.
***
За городомом широко разбросилось Коноплистое Море, из пучины которого доносили себя звучности: - Му-у-у! Му-у-у! - разбойствовавших местных ворон.
Спугнувшись сдуру, выпархивали они с цветами в клювах, и , окосевшие, орали истошно: - Караул! Менты!- но, впорчем, то были понты, и вороны быстро упокоивались.
Голова проплывучего сквозь напоенный воздух предвкушенеля затуманилась прояснениями. Робкая нео-сознательная надежда замозжила в его брезгу.
Подойдя к лесу, нетерпенель увидел токарей, сидячих на высокостях деревеньев. С веток, из вороньих хибар за ними остро приглядывал до неприличия размножившийся презизуб.
Смутнодумень приветно пожелал здоровенности всем им, хотя и не жадал взаимства в ответ, - токари глуховали.
***
На опушке, у края Каннабийского Моря, в позе Лота со свирелью в руках сидел гуру. За ним, в позе жены Лота, почти телесно сидела его жена, похожая на богиню Кали, остро пахучую пряничностями. Выходцы из леса, - о`лани, ежовины и барсуканы, - слизнили с неё соль.
Просветлев улыбостью отрешённой, гуру возложил ему в дланю косячок. Не заметив хищноядного искренья в прищуре гурьем, дроженея, пришелень вдохнул сладко-ватное счастье...
- Шшалааа!.. - Вскинулись ввысь деревенья.
- Шшалааа!.. - Взволнилось благословное конополе.
- "Шшша-а-а..." - Выдохнул благостень. Лес свернулся в его глазницах водовратом и исчез. Взамен развернулось небо, всё в облачных облачениях, - что, проплыв зрачок, удалялись под веки, перемежаемые юркими пичугами...
***
...Спустя длительность времени, благостень остался один.
Он лежал, пригрев на груди мохнатение шмеля, и восторжестно осязал величие и славу божественной сущности, изливающиеся в окрест из надломленного стебля чертополоха.
Свечеркалось.
Тишинела шуршавая жизнь леса.
Лишь на высоких деревеньях самозабвенно глуховали токари.
***
С последними каплями лучей к нему вернулись воспоминания.
Слеза на конце ресницы, горький крик: - "Ты обещал!.."
Он порвался встать, но земля, став как вода, с еле слышным всплеском приняв его в себя, сомкнулась над головой, задрожав утихающими кругами.
И там, в непроглядной темноте, опускаясь мимо корней, сквозь глину и камень, через пласты исторических эпох, к пылающей ядерным зноем сердцевине, он выдохнул:
- "Прости меня".
***
*Существует поверье, что 23 мая земля поглощает клятвопреступников.
![[]](/img/j/jaikow_a_n/9ta/lukas-kranah-starshij--pokajanie-swjatogo-ioanna-zlatousta-hrizostoma.jpg)