Аннотация: Как оно было на самом деле - в авторском перебрёхе Дида Сашка.
Римлянска сказка про Гая Июлия и баб.
Жыв-быв давненько на курортах Средиземноморья один кесарь, по фамилье Гай Июлий. Ну, як жыв? Кесю месив да сено косив. А ще косив вид армии, но щось в нёго з косением не срослося, такщо ёго туды и забрили. А тамочки дидовшшына, - нэ дай нэ приведи бох Юпитер! Пришлося тому Гаю атаманом становыцця, шоб свий порядок навесть. Сказано - зроблено, став вин атаманом, та й почав усё кругом соби завоёвувати. Арапов стреблял пид корень и до седьмого колена. (То, диты, щоб вы знали - у простых православных по две коленьки, а вот у арапьев, - вишь ты! - аж по семь! Як жеж их, нехристей не стребляты!!!).
Ото усих арапов постреблял, тильки одного оставив, щоб нашему ридному Александру Сергеичу Пушкину, который наше усё, було вид кого произойтить.
Опосля пийшов на Югипет, що на юге, - хучь цэ и ёжу поньятно, що Югипет потому и Югипет, що на юге, но, - вдруг хто нэ ёж, то - на юге цэ. Тамочки тэж шороху напрацювал, з тамошней местной фараоншшыной разобравси, та й пидженився на местной дивчине Клею-Парте. (От имячки-то богопротивные югиптяны своим девкам придумувають!). В кесаря нашего, Гая, сталбыть, Июлия, юнь раза три уж как мынула, но дивчинонька та дюже смазлива да пендитна була, и - що казати, взыграл в козака пид старость бис в ребре. Стали жити, добро копити, но та Клею-Парта як вцопилася в Гая, и пилить ёго, и пилить, - мол, поихалы до городу Риму, бо тама пуп земли, крутые бутики, театры, конкурс "Фабрика Гладиаторив", и я туды хочу, хучь ты тресни напополам.
- От короста! Пришлося йихаты.
Йидуть. А тут им навзустричь - козаки, из Дону до дому, - писни спивають, скрозь пальцы свиристять, нагайками граюцця, шашками чертополох рублять вид делать нехрен, - ну просто вау! Ото съехалися, поздоровкались, слизлы з коней, посадилися пид оливковицей, сполдничалы краюхой хлеба з салом да цыбулею, горилки дерябнулы, побалакалы про тэ, про сэ, - ну ото козаки и гуторють кесарю, - мол, на кой ляд тоби ця баба? Кинь ты ея в набежавшую волну, и всех делов. А хошь, - так мы её з собою заберемо, та й зробым з нею тэж , шо и з Галею.
-Ни! - каже Гай Июлий. - Вона моя кохана жинка, помираты буду, - дак вона мени стакан воды подасть.
- Ну, як знаешь, - вздыхають, сокрушаючися, козаки, - добрый тоби шлях, да гляди, берегися мартовских ид. - И поихалы соби дальше. А Гай Июлий з жинкою доезжают до городу Риму, глядь, - по-над воротами йих устречает хто-сь. Ба! Цэ ж побрательники Гаевы - Марик Антонюк та Хома Брут! Выйшли поручкаться з другом-кесарем, а як Клею-Парту побачилы, - выпучилыся на ейные выпуклости як караси на черьвьякив!
Июлий довольный, ничого нэ замечае, в хату зайшов, на диван мраморный брык, гычи на стол, телебачер увключил и ну хоря давыти, пень старый. А Хома Брут, мартовских ид дождавси, та й воткнув другу пару-тройку ножиков у бок.
- Ах ты, кобель дурнопахучий! - промовляе йому Гай Июлий, кесарь. - Шож ты робыш, зенки твои бесстыжие, ты ж мэнэ вбил досмерти! Эх ты, трясця твоей мати, Брут! - казав, та й помер вид огорчення.
Ну, тут Хома Брут возьми, та й раскайся, - и давай Гая Июлия тормошиты. А вже поздно - вин сделався мертвэць. Шмякнул тогда Хома в серцях лавровым венком оземь, поихав на Украину, поступив в семинарию и весьма в слове божьем преуспел.
А Клею-Парту Марик Антонюк соби забрал жинкою, да тильки щастя цэ йому нэ принисло, - через ту Клею-Парту и помер вин вскорости лютой смертью.
Хома же Брут, люди гуторють, тэж нэхорошо кончив, и тэж из-за якой-ся ведьмы...
...Ото, диты, - усё зло в миру через ентих клятых баб!