Сам не знаю, откуда я узнал эту историю. И ещё больше не знаю зачем я её рассказал.
- У меня есть приятель, гонщик Спиди ещё тот, - я затянул "Данхил", и отхлебнул мерзость по имени "Шотландский виски" на публику, - купил, как маленький, недавно себе "порш панамеру" за чем-то, посадил на него водилу, и ездил. И вот, решил тряхнуть стариной, согнал после встречи с руля человека, секретутку рядом расположил, и помчал. По Набережной центральной. И тут его обходит девятка. Жигуль. Которых уже не выпускают....
Если выразиться "он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог", то это, наверное, про меня. Мой самый-самый бред эта тусовка всегда дослушает до конца, боясь поперхнуться. Иначе я просто замолкаю, и не досказываю никогда. Им мой бред нужен больше, чем мне. Они и сами не понимают зачем. Приучил.
- Тонированная. Бред, в общем. Конечно, даже если б не секретутка, он бы такого не позволил. Рванул. Обошёл быстро, но не тут-то было. "Девятка" опять. Божиться, что скорость 230, а ей хоть бы хны....
Высшее наше сообщество - шайка, с которой мы кучковались отдельно, сообщество скотов, поддонков, дегенератов местами, и прочее-прочее-прочее, завороженно слушало. Я не часто что-то рассказывал. И каждый раз была реальная тема, а не балабольство. Приучил.
- И на обгоне закрутился на вираже, боком об столб, капот срезало, но все живы. Он теперь эту "девятку" по всей Москве ищет. Не в поршах дело, дело принципа. Так что если кто увидит тонированную "девятку" цвета "мокрый асфальт" в любом состоянии, только чтоб на ходу, номер фоткайте, будет тема.
Застолье зашумело, я всегда умел говорить. Приучил.
... Это был закрытый клуб на Пирогово, тут мы по пятницам, раз в 2 недели, время проводили. "Мы" - это понятие растяжимое. Иногда "нас" разных возрастов набиралось под сотню. Иногда - двадцать с трудом. Со своими скво, некоторые - со своими отпрысками-спиногрызами, что мелкими, что большими. Традиция. Блять.
И когда-то был я своей первой великой любовью представлен пред ясны очи этого вертепа. Любовь порвалась - надоел провинциал - но провинциал остался. И "любовь" тут периодически бывает, только ей мою подноготную и тогда было не с руки объявлять - имела шанс опозориться сама, жила ж со мной. А сейчас, спустя восемь лет, уже и не важно - я уже половину тутошних связями и "зеленью" за пояс заткну. Причём - лучшую половину. Блять.
Жизнь - это театр. Актёры играют не как нравится, а как нужно. Вот я и играл, как нужно. На последние деньги брал напрокат "Кайен" или ещё какой породистый тарантас, и появлялся тут. "Любовь" бесилась - я б на её месте тоже б, наверное - ведь я не только "Каиены" и "Брабусы" брал, но и ещё каких-нибудь девок посмазливее, которых до этого заставлял штудировать роль. За деньги. Наверное, и до сих пор бесится. Всё у неё после меня через задницу. Только мне этот театр нужен позарез и больше жизни - вырваться из нищеты, и чтоб никогда туда обратно не упасть. И растрачивать эмоции на чувства к тем, кто меня кинул, я был не намерен. Вернее - научился. Не раскидываться. Я должен был всегда сверкать, и быть прекрасным. Блять.
Кто бы мог подумать, что "девятка" очень быстро проявится? Я как раз спускался с трапа S7 в Екатеринбурге, когда запел мобильный и возбуждённый Бор - Бориська, пустозвон, но хороший наследник из нашей клубной шайки - зачастил:
- Слушай, Лекс, "девятка", "девятка", "девятка", она-она-она! Я её найду!!!...
В общем, Бора везли в больницу, Нисан-патрол его теперь восстановлению не подлежал. Отделался легко сравнительно. Сломаны бедро, рука, рёбра. Пробил отбойник на Рижке, и сверзился кувырком с насыпи. На этой гламурной трассе такое место даже если спецом искать - долго надо будет. Мда.
В нашей шайке, что кучковалась отдельно в клубе, было 7 человек. Нас. Постоянных. Остальные были не серъёзные, непостоянные.
Я их, эту тогдашнюю "золотую молодёжь", заприметил сразу, в первый день. Даже сильно стараться не пришлось "примазаться" - они увлекались гонками на машинах. Не профи, просто развлекались. По улицам гонять был моветон, папы-мамы не одобрят, фонды перекроют. Потому гонялись на брошенных площадках как придётся. Купил я свой первый разваливающийся гольф-тройку тогда, месяц повозился, врезал "азот" искусно, и как между прочим подвалил к ним. Долго с умным видом отмалчивался, пока не ляпнул что-то в попад по машинам. Был приглашён на их гонку, ну и сделал их на фиг тогда. Детство, да и разве это машины тогда были - астры, тройки бмв, у одного - мерин яйцастый. Да и мой автохлам. Так я вылез в "дамки".
Тогда же пошла мода у "золотых" работать. На самом деле - заниматься чем-то, быть постоянно занятым, чуть зарабатывать. Конечно, на фоне родичей это было смешно, но родители такое ценили, и отпрыски стали вхожи в большие семейные бизнесы. И под эти бизнесы я тоже начал строить свой бизнес. Поставки, подряды и тд. Всегда в срок, но дорого. Но я же свой, я зуб давал.
Так я перестал тратиться на съём "Каенов". И купил с рук первый свой "Брабус". Живя на съёмной хате в хрущёбах. Но ошибка очень многих в том, что люди не тратятся в инструмент. Я мог жить хоть на помойке, но мой "Брабус" и я в нужном месте должны были сверкать всегда. И чтоб хвост трубой!
Через неделю на своём мерине-амг под раздачу попал уже Вол. Вова любил гоночные машины, кабриолет 360-ти сильный был его любимой тачкой. На киевке, прямой, как стрела, Вова завертелся, и сложил машину об отбойник - он там пеньками. Вол был в сознании. Только у него, пожалуй, из целого была только голова да позвоночник. Рядом сидела его зарёванная, но прекрасная жена, что он привёз из Мурманска. И хрипел он из гипсового панциря так, что воздух вибрировал в палате. Хрипел, что это была тонированная "девятка" цвета "мокрый асфальт", и он её достанет!!!
2.
У меня были хорошие учителя, они всегда учили, что любую историю надо распутывать с самого начала.
Уже был четверг, а завтра будет пятница, и за две недели наша шайка поредела на двух человек. Из-за машины, про которую рассказал я. Меня же и спросят.
Итак, откуда я узнал?
Мысль ускользала. Казалось, что ещё вчера я знал точно, откуда эта "девятка", а сегодня что-то расслабился. Но что-то такое было знакомое-знакомое.
Так, приятель значит. Я рассуждал логически, и пытался честно понять, от кого я это мог услышать. Не получалось. Говорил я, про то, что знаю. От кого знаю - не знаю. Вот тут стало страшно. Начала не было.
В клубе наша поредевшая шайка была в центре внимания. На Вола давали прогнозы многообещающие, Бор же порывался приехать, но не дали. На вопросы про приятеля, что первый столкнулся с этой грёбанной девяткой, отмазался - типа он в Испании сейчас.
Вечер был напряжённый и скомканный. По-моему, в этот момент понимали все, что это ещё не конец. Не шутилось, не болталось. Не раслаблялось. Тему пытались больше не подымать. Вечер казался пустым. Бывает так.
Старший Фила - Филипа - собрался ехать с инспекцией на ночь на только что отгроханный завод, Фил принимал бразды правления империей, потому откланялся. Только от входа вернулся, и его как прорвало. Он предложил за "девяткой" не гоняться. Кто увидит - сразу на обочину. Все пообещали друг другу. И Фил ушёл.
Это оказалось на самом деле так. Фила мы больше не увидели живым. "Майбах" отца Фила с четырьмя пассажирами - им самим, Филом, водителем и телохранителем - искали двое суток. Джипиэс и джипириэс аварийные системы сигнализации в этом мало помогли. В ночь на понедельник "майбах" был обнаружен на дне Клязьмы, под мостом, по горьковскому направлению. Совершенно случайно. До завода они так и не доехали.
А во вторник у нас появилась запись со встроенного видеорегистратора. Отец Дрона имел каналы у силовиков, следователь поделился информацией. И вот мы вчетвером, на "sos" побросав всё, сидели бледные перед 25-дюймовым монитором в гламурном дроновском офисе. И смотрели на экран не дыша. Боялись пропустить что-то важное.
Было жутко смотреть запись голосов с того света. Ещё сильнее было боязно увидеть то, что мы искали. Тупили, шли от начала. Пока я просто не прокрутил ролик с конца.
Не знаю, как у кого, а у меня волосы зашевелились. За 3 минуты до обрыва записи видеорегистратор выдал обогнавшую "майбах" на высокой скорости "дёвятку". Было темно, но это была она. Тонированная девятка цвета "мокрый асфальт".
Ещё живой Фил за кадром убеждал отца остановиться. Отец был не слабого десятка человек, сказал, что номера нужны, и приказал водителю догнать. Скорость и так была под 170, стала под 200. 3 ночи, полупустынная трасса.
Вот "майбах" настигает девятку. Номера зафиксированы, но "девятка" вдруг уходит опять вперёд. В салоне "майбаха" дикое возбуждение, отец требует у телохранителя запасной ствол, а водителю - продолжать. Не ездят девятки на таких скоростях.
"Майбах" настигает "девятку", но какой-то бред - номера другие! "Девятка" начинает лавировать, когда опять попадает в фокус регистратора, номер уже заново другой....
Всё произошло очень быстро. "Девятка" вышла на встречку, по встречке шла фура, которая вырулила на свою стречку, в лоб "майбаху". Инстинкт заставил водителя крутануть баранку в сторону обочины. Которая заканчивалась тут сужением. И машина прошла в притирку к начинавшемуся перед мостом ограждению, в темноту. Всё хорошо, только мы прокрутили этот миг несколько раз в замедленном режиме - огни фуры пропадают в миг поворота руля. Фура пропадает, как и не было. Выключили как экран.
А потом был удар, и тишина.
"Майбахи" делают фрицы крепкими. Но удар о воду был страшен, выдавило в миг лобовое стекло и всё, конец записи.
Тела так и остались в салоне, зажатые подушками безопасности. Это мы уже знали.
Нас трясло, помню, как мы пили коньяк, но это не помогало. Разум отказывался верить в эту чушь. Но через два дня похороны Фила с отцом. Империя сразу лишилась головы.
Поминки устроили в клубе. Всё таки погиб один из основателей этого сообщества. Отец Фила, в смысле. Мы сидели в своём углу, хотелось действовать и мстить. Нас никто не трогал, и нам не мешали. Даже "любовь" моя нарисовалась - она не частый гость года три уже как.
Вечерело. Говорить было нечего. Я смотрел на Пироговское водохранилище в сумерках. Сквозь стекло здания клуба. Молча и долго. Мыслей никаких. Вдруг разум и взгляд за что-то цепляются. Я фокусируюсь. Зрение у меня всегда было отменным, и угол тёмный. Этот силуэт сейчас я бы узнал из миллионов. Посреди закрытой клубной площадки-стоянки, в осенних быстрых сумерках, стояла "девятка" тонированная. Цвета "мокрый асфальт" я не заметил - было темно. Но "девятки" среди "брабусов", "поршей", "ауди" и прочих "ягуаров" быть не могло категорически....
Меня держал Дрон, что бы не спугнуть. Я готов был вылететь в окно, где в 30 метрах стояла "девятка", с пустыми кулаками. Вызвали тихо начальника охраны, запросили информацию. "Девятка" ворота не проезжала. Бред!!!
У тусовки была куча телохранителей, мы быстро вооружились. Разделились. Кто-то шёл тихо к воротам для усиления охраны - с "девятки" не увидят из-за угла. Я тоже. Оставшимися руководил начальник охраны, который положил на субординацию, было важно не перестрелять друг друга. Так у ворот, к вооружённому дробовиком охраннику, прибавился я, Дрон, и телохранитель дроновской жены. В моих руках была берета-92, я умел стрелять даже из этого голимого молотка, и мы ждали "девятку".
Сигналом стал включённый на всей территории свет. А света было много. Сразу же началась стрельба. Никогда не привыкну к хлёстким выстрелам, хотя к чему мне к ним привыкать?
Как в замедленном кино, из-за угла появилась "девятка" цвета "мокрый асфальт", вся сверкающая от искр, выбиваемых с неё пулями. 50 метров - не расстояние, она шла прямо на нас. И мы тоже начали действовать.
Картечь охранника ударила в радиатор, мне же было важно снести тонированные стёкла, что бы увидеть сволочь за рулём. Этот берета очень неудобен. Я умею стрелять, но с этой фигни нормально стреляют разве что в кино. Я жал раз за разом спусковой крючек, наблюдая, как лобовое тонированное стекло покрывается паутиной трещин и белыми отметинами от прошивающих его пуль. Все, кто мог, сейчас отрывались по полной. Завтра будем разбираться, а сегодня за Фила надо убить!
Казалось, "девятка" шла прямо на меня. Хотя я стоял не перед воротами. Я прыгнул в сторону ворот, наблюдая в полете за тем, как мимо, как в замедленном кино, проплывает этот жуткий раритет. Ещё раз, "на бис", я бы такого не повторил ни в жизнь, даже если б захотел. Но было не до этого, мне надо было увидеть в разбитых окнах силуэт того, кто находился за рулём. Я ещё не упал, как меня пронзил холод ужаса. Силуэта не было. За рулём было пусто.
А "девятка" выбила кусок декоративной деревянной ограды, и оказалась уже за территорией. В провал я вылетел первым, не обращая внимания на разбитое об бетон в кровь колено, но было темно, и тихо. "Девятка" пропала. Совсем.
Охрана бегала с фонарями, я вырвал один, и осветил газон и выход "девятки" на дорогу. Газон был девственен. Никто никуда не выезжал. Просто обвалилась секция ограды, ага. Коллективная галлюцинация, ага, бывает, чо.
Я быстро рванул среди хаоса мечущихся людей на площадку, стал искать осколки этой чёртовой "девятки". Должно же что-то остаться! Да, есть, крошево тёмного закалённого стекла. Я подбираю несколько квадратных маленьких кусочков, свечу на них. И они тают на моей ладони. Как сухой лёд.
3.
Вообще клуб основывали люди из 80-х. Цеховики, что вдруг стали крутыми бизнесменами в 90-х. Родичи нашей шайки, моей бывшей "любви" и всё такое. Клуб закрытый, сюда допускают только по приглашениям. О нём мало кому известно, так как тут кучкуется народ, что светиться не любит, и никогда не любил.
"Золотую молодёжь", поросль, что после них, основатели держали в узде. И воспитывали на свой лад. Времена в 90-х были дикие, так что молодые знали, с какой стороны оружие держать. Папы-мамы научили. И стрельба по "дикой девятке", что все знали, была какой-то стороной виновной в гибели Фила и его отца, была своего рода праведной развлекухой. Женский пол привык к таким раскладам, молодые из слабого пола тоже были воспитанными, потому никаких визгов, писков и не нужной суеты.
Общество клубное, как бы, даже сплотилось. Хорошо, когда есть враг на линии прицела, и есть, за кого убивать, в общем.
Со стрелковой подготовкой всё же было не всё так ладно, но это почти не важно. Стреляло много народа, не менее 12 человек, и очень хорошо, что до угла клубного здания, который огибают машины, выезжающие со стоянки, за "девяткой" никто не успел из основной группы добежать. А то бы нам на воротах пришлось бы испытать все прелести "дружественного огня".
Впрочем, стрельба на стоянке всё равно понаделала дырок в гламурных тачках. Но тут не ездят на кредитном автохламе, купленных на последние копейки - я все же был "белой вороной" когда-то - и расстраиваться по такому пустяку никто не думал. И к чести сказать - и никто трусливо сразу не сбежал.
Всё это у меня мелькало в пьяном мозгу, залитым трясущимися от нервов руками текилой, пока моя женщина - чеченка по имени Лайла - обрабатывала моё убитое колено. Ещё я думал, что вот и мне есть что терять, ведь нет таких, которые и в "автокад" с "три-дэ-махом" глянут, в экселе табличку денежную подправят, и 1С проверят, и печать где надо воткнут, и за "проводкой" поглядят, и за "налом" рванут. Ногу вот перевяжут. А если нужно - пистолет с ослабевших пальцев вынут, и доведут начатое тобой до конца. Не говоря ещё про внешностные качества. Не думал я, что остепенюсь. Полгода эксперименту, блин. И реально есть, что реально терять. Даже не знаю, как жить без неё.
Все были возбуждены, спиртное лилось рекой, на мониторах крутились кадры с камер наблюдения по кругу, как тонированная "девятка" цвета "мокрый асфальт" превращается в решето на стоянке, рвёт к воротам, как в воротах нарывается на наш огонь, как я красиво прыгаю в сторону, и как бегу сквозь ограду наружу. Да, в других условиях я был бы собой доволен и мега крут, и всё такое. Но сейчас я вдруг внезапно понял, что Фила я уже не увижу никогда. Совсем-совсем. Взгляд выхватил мою бывшую "любовь" всей жизни, что зло и негодующе смотрела на сноровистую работу Лайлы. Ну бабы, ну дуры, блин....
Клуб праздновал победу. Какую - не ясно и не важно. Но от такого огня никто не мог выжить, это было общее мнение. Камерам не получилось взять картинку салона "девятки". Получается, что пустоту видел только я сам.
Подошёл пьяный Дрон, полез обниматься, утверждая, что я - молодчик, и мы избавились от проблемы. Внезапно у него как переключился тумблер, и он совершенно серьёзно говорит:
- Лекс, ведь там же было пусто, Лекс...
Дрона сбила машина посреди рабочего дня на стоянке "Москва-Сити". Во вторник, когда он шёл к своему припаркованному "Форду-мустангу". Это была тонированная "девятка" цвета "мокрый асфальт", в месте, где она не могла быть.
Через два дня состояние его стабилизировалось. Зафиксирована кома, вызванная отёком мозга. Нас осталось трое...
Ещё через два дня, обложенный телохранителями на двух джипах Ром средь бела дня на ленинградке узрел обогнавшую их кортеж всё ту же "девятку", остановил всю кавалькаду, только выскочил со своего "мерина эмэл" на обочину, как все три тачки "собрал" тяжёлый "Кенвуд", у которого водитель потерял сознание от сердечного припадка. 9 раненных, на нём ни царапины.
Я встречался с Ромом, успокаивал. Но было поздно - ещё через два дня рано утром он расстрелял в какой-то богом забытой деревеньке на владимирщине, куда убежал прятаться от такой жизни, убитую "восьмёрку" местного жителя, тяжело ранив самого этого жителя. И был потом в тюремной психиатрии. Куда я ездил его навещать, и с которой с большим трудом удалось его через несколько дней этапировать сначала в частную клинику, а затем - в Швейцарию. Деньги решают очень многое.
Гарик просто решил сойти с дистанции. Рванул на Канары с семейством. Пользуясь до вылета только метро и электропоездами.
Я его не винил, это был его выбор. Ведь каждому есть, что терять.
Опять была пятница клуба. И в нашем углу сидел я сам. Впервые я тут один из "своих", впервые я тут без женского сопровождения. Лейла всё поняла. Я ушел воевать. И она будет ждать. Она видела, что я боец, и мне есть, что терять. Именно поэтому она со мной. По крайней мере я так хочу думать.
Я не хотел сюда приходить. Но теперь пустое место меня стимулирует. И злит. Я приехал на своём "Брабусе" из шестисотого. И был настроен отсюда уехать искать "девятку". Тонированную. Цвета "мокрый асфальт". Сколько времени это бы не заняло.
Никто меня не беспокоил. И перед глазами мелькали лица ребят. Борька, что постоянно звонит, и грозится вылезти со своих гипсов и устроить сафари на "девятку". Вол, что в панцире, но который всё так же живёт ради этого. Фил, что был самый богатый из нас. Со своим отцом, о которого можно точить было ножи. Образно. Дрон, что удержал меня от того, что бы я выбежал на "девятку" с голыми руками. Ром, что бил тогда в "девятку" из дробовика. Гарик, что был самым крутым из нас. Силовиком.
Что бы что-то потерять, надо что-то найти. Я нашёл когда-то этих ребят, ненавидел эту "богатую шваль", сдружился, чудил вместе. Работал и богател за счёт них. И потерял. И понял, что в жизни стало пусто. Я - последний. И эта "девятка" проехалась по мне.
Кто-то подошёл и сел рядом. Это была бывшая моя "любовь". Мы не разговаривали 7 лет. Но голос я бы её узнал из миллиардов.
- Ты заблудилась, - пробурчал я.
- 7 лет, а ты такой же.
- Если тебя направили ко мне, то они сделали неудачный выбор. Нам с тобой говорить не о чем. Я сейчас уезжаю, никому ничего не будет грозить.
Помолчали. Я хотел встать, но она остановила.
- Уезжай, прячься. Ты ведь можешь себе позволить это хоть до конца дней своих.
Я так ждал когда-то её советов, и то, что будет тянуть в дом к ней. Тогда ничего такого не было. И вот, дождался.
- Я последний. Мне надо разобраться за ребят.
- Кто они тебе? Ты ведь всё перемолол. По всем прошёлся. На всех отыгрался.
Она была права. Родители её бросили клуб из-за меня, отец был из основателей. Всё пошло не по их сценарию, я с самого начала не был нужен такой выскочка-провинциал. Но она успела меня ввести в клуб. А за счёт ребят я стал тем, кем есть. Это я сейчас владелец и совладелец многих фирм, холдингов, концернов, акций. А тогда я был актёром, бельмом на глазах её предков.
Я даже полагаю, что мы разошлись именно из-за родителей её. Но это было не важно. Я такое не прощаю.
- Я тебя не трогаю, не трогай и ты меня.
Давно я так не говорил. Очень давно. Такое бесило её, и такое я говорил, когда сам бесился.
- Я не хочу, что бы с тобой что-то случилось.
- Не притворяйся, что это ты. Тебя направили. Я ухожу.
Я встал, и направился к выходу. На выходе обернулся. Она сидела, моя бывшая любовь всей жизни, убившая во мне душу, всё там же. На её смуглых щеках блестели дорожки слёз.
Я всегда прав, так надо. Если я не прав, то это я считаю, что не прав. И всем нужно, что бы я был не прав. Но на самом деле я прав. Я хотел так думать. Но теория буксовала. Ничего уже не вернуть. Ни её, ни ребят. Они всегда находились в другом сегменте. Они жили, а я - играл. Ценой плохой игры была нищета. И я хорошо играл. Мне надо было быть лучше них. В несколько раз. Ведь у меня за спиной не было опоры. И не было места, где можно было бы стать самим собой. Я бы не смог, наверное, жить так долго с этой красавицей из хорошей семьи. Ведь я тут бы играл, и с ней бы играл. Круглосуточно.
Но она была моим поражением. Нечасто я проигрывал. В душе тогда была пустота, но у меня была цель, и я шёл.
Не знаю, кем был для неё я. Наверное, тоже не промелькнул. Она была для меня когда-то смыслом жизни. И не пытался я к ней подойти больше тогда, сразу, именно из-за своей нищеты, а то был бы явный слишком интерес, и праздник, что называется, на улице её родителей - ведь они ей так долго жужжали насчёт моих целей на их имущество и бизнес. Она выбрала их. Она дочь. Это её выбор.
Но это она сделала меня таким мной.
Я сел в свой шестилитровый "брабус". В "бардачке" был мой официальный "Макаров" - самый классный пистолет всех времён и народов. На переднем сиденье - блок банок энергетика. И я поехал в никуда - искать тонированную "девятку" цвета "мокрый асфальт".
4.
Три дня я колесил по Подмосковью. Сначала искал сам, потом заключил, что мой бой - потому поле боя выбираю я. Выбирал наименее загруженные дороги. Но теория не работала, "девятки" не было.
Я выключил телефоны, оставив только "пожарный список" из своей тусовки, которой почти уже тоже не было. Для всех я пропал. Бизнесы шли и без меня, в случае чего Лайла унаследует всё. За аренду клуба я полностью заплатил два года вперёд, хотя оплата там чисто добровольная. Туда ворвался я когда-то, пусть хоть частично откуплюсь с выходом.
Я знал, что "девятке" нужно моё отчаяние, потому настроился колесить долго. По ночам я заезжал на мойку, потом заправку, потом ночевал в отелях и гостиницах дальних городов Подмосковья. Вставал поздно, и опять до поздней ночи.
Дорога струилась в лобовом стекле. Метры отмерялись в километры, километры - в сотни. Всё шло своим чередом, за исключением того, что я так и не мог вспомнить, откуда я узнал про эту "девятку". Тема была очень знакомая, но всё так же глухо.
Ещё я думал, что всё поменялось, к сожалению. Я мог бы быть-существовать уже и без клуба да компании, да уже лет пять. Но это был мой мир. Который так быстро был разрушен.
Я мог бы прожить среднюю жизнь. Как миллионы. Быть учённым, как мечтал когда-то. Либо ещё кем. Но я даже не представлял, как это. У меня постоянно была ненасытная нужда. И горе тому, кто мне мешал её насытить. Впрочем, за нуждой одной приходила ещё большая нужда, которая сменялась ещё более большей. Я всегда отдавался полностью процессу, считал, что без полной отдачи ничего полностью и не придёт. Всё или ничего.
Так получилось, что я чаще выходил победителем из этой схватки с нуждой. Вот только счастлив ли я?
Трудный вопрос. Что такое счастье? С чем его едят? Не знаю.
Наверное, счастье определяется тогда, когда его теряешь. Наверное, так.
Да, мне есть, что сейчас терять. Более того, бой с моей первой любовью ещё не окончен, как оказалось. Я не хочу так думать, но логика говорит, что никто её не подсылал из клубных для разведки, сама подошла. Когда поняла, что я могу того. Не уехать, не пропасть, а погибнуть. Да, ненависть - тоже любовь.
Но самое главное, что я не знал, как жить дальше. Даже если я переживу и этот тяжёлый бой, я потеряю больше, чем найду. Чем меня можно будет после пережитого заинтересовать? Мне станет пресно, я затоскую. Плюнуть на всё, отгрохать поместье, и запереться там? Бред, от скуки сдохну. И все, кто со мною рядом - тоже. Не будет динамики. А динамики не будет без интереса.
А всё из-за какой-то тонированной девятки цвета "мокрый асфальт".
Даже когда ждёшь, всё происходит всё равно неожиданно. Я шёл по Малому кольцу. Сегодня я задумался, забылся, потому был уже шестой час. Я всегда любил ночь, ночью никто не мешает. Скоро совсем будет светать, потому в Звенигороде я хотел найти, где заночевать.
И тут в темноте и пустоте ночной трассы меня обогнала тонированная "девятка" цвета "мокрый асфальт".
Несколько мгновений я не верил своим глазам. А она красиво так уходила вперёд. И я рванул за ней.
Мой верный ПМ, обладание которым мне стоило круглую весьма сумму за разрешение, был уже давно заряжен, и находился в кармане куртки. Я всё продумал - если даже я вылечу с машины, у меня всё равно будет последний шанс. И я мчался. Скорость 200, я догнал.
Господи, как она красива! Да-да, у этой "девятки" была своя стать. Она была приземиста и прекрасна. Завораживала. Мой "брабус", боюсь, не обладал и толикой того изящества. Но у моего "брабуса" было три сотни под капотом. И на редкость упертый водила, что теперь точно не отстанет.
220. 230. 240. 250.... Я ничего не понимал. Вернее, даже и не думал. Что такие скорости может выдержать такая лёгкая техника. По трассе летела худенькая, изящная почти игрушечная машинка, за ней шёл же тяжёлый черный большой болид.
Девятка вдруг кинулась в поворот, и ушла без заноса на Синьково. Я её манёвр повторил, только боком и юзом, но удержался. Скорость ушла, но от меня так просто не отвяжешься. Хорошо, погоняемся в гламурных районах, там посты, полиция. Пусть тормозят.
Светало, как-то быстро. Мне стоило неимоверного труда на виражах в Горках не отставать. Блок-посты оказались пустые, мы были одни. Фантастика!
Рублёвка.... Я нагоняю, и мы идём параллельно. Уже светло. Одно движение рукой, и я столкну эту пушинку с трассы, которая серпантинами. Но что-то не даёт. Не знаю, что.
"Девятка" снижает скорость. 180-150. 90 уже. Открывается боковое водительское стекло. Но там в салоне темно. Потом открывается пассажирское стекло с другой стороны "девятки". Салон освещается светом утра. И я вижу силуэт. Вернее, не силуэт. А человека за рулём.
Я бы узнал его из миллионов. Ведь я видел его даже когда-то во сне. Умирал - видел со стороны. Был такой глюк у меня - клиническая смерть. Это был я сам....
Только на 15 лет моложе. 20 лет....
Всё поплыло перед глазами, я всё вспомнил....
Да, я хотел быть учёным. Когда-то. Но я ещё хотел быть и крутым. Мечталось, что у меня будет "девятка" - это был край мальчишечьей мечты. Я мечтал именно о такой "девятке". Тонированной. Цвета "мокрый асфальт". Которую будут бояться все бандиты той тьмы-таракани, где я родился и рос. Подобно Айвенго, в своих мечтах я ездил по дорогам, сбивал плохие машины с трассы. Если меня пытались расстрелять - то это было зря, я был меток и у меня был всегда мой верный друг - ПМ. И горе тому, кто мне встанет на пути. А ненавидеть я умел.
В глазах опять всё переменилось. Я помню, как я смущался, когда моя любовь привела меня в тот клуб. У меня была последняя тысяча в кармане. В мыслях было - хорошо, что за квартиру заплатил. И эти. Которые не знают это от рождения... В мыслях я этих всех людей хотел убить, похоронить. Тут случайно оказался рядом с разговором о том, что стоило бы погонять. Мои погодки из высшего мира уединились в своём углу. Так я увидел впервые своих будущих приятелей. Друзей. Друзей? Господи, как я их ненавидел!!!! И это меня тянуло к ним.
Это был я.... Я разрушил свой мир. Мечты сбываются. Только они убивают своего мечтателя.
Я, который тот, молокосос, в "девятке", улыбнулся, и помахал на прощание рукой. "Девятка" стала таять в воздухе, пока не растворилась полностью. Я ехал один по серпантинам гламурной трассы. Метры пропадали под капотом. Под капотом тачки, которой бы обзавидовалась половина страны. Я выиграл и этот бой. "Девятки" больше не будет, я знаю. Но только это пиррова победа, выиграв, я проиграл.
Я убрал ногу с газа. Машина начала замедляться, я съехал на узкую обочину самого узкого в мире шоссе. Что делать? Не знаю, лучше бы я погиб. Мир поплыл.
... Стук в окно. Я отключился за рулём. Впереди стоит полиция на "мерине". Они тут, на Рубле, быстро, тут останавливаться нельзя - везде датчики. Один стучит в окно. Я опускаю стекло.
- С вами всё в порядке? Помощь нужна? Хотите, мы вас проводим до дома? - полиция тут мила, их тут так муштруют.
Ни тебе "Вылазь, сука, руки на капот!". Или "Пиздец тебе, прав совсем не видать!". Нет, тут всё не так.
- Нет, всё хорошо, я просто устал. Я сам доеду, спасибо.
Полицейский козырнул и ушёл. Да, они теперь не отклеятся, поедут за мной. Ну и пусть.
Я завёл двигатель.
Звонок.
Номер Фила. Тонизирует. Вам ещё ни разу не звонили мёртвые люди? Рекомендую.
Жму на трубу на экране.
- Лекс, мы тебя ждём, где ты? - врывается такой знакомый голос бывшего Фила в сознание.
- Фил, - хреплю я, - ты живой?..
- Нет, бля, дохлый!!!! Ты совсем уже со своей занятостью рехнулся, совсем всё забыл?! Пиши, а то забудешь: ты сегодня, 20 сентября 2013 года, должен был быть час назад у меня на даче, в Одинцово. Мы все вместе должны были поехать, погоняться, как в старые добрые времена....
- Я еду, Фил, я еду, вы только меня дождитесь, - говорю я сквозь комок в горле.
Что это? Не знаю. Блин, у меня же есть, что терять! Я быстро вывожу список контактов на экран в "барбусе", и у меня ужас отходит. Лайла есть. Блин, а может ещё набрать любовь былую, сказать, что дура? Нет, это потом. Потом - это значит никогда.
Мир опускается на плечи. Он опять в красках. И сегодня я напьюсь так, как с первого курса не напивался. Мир вертится вокруг меня, и я его верчу.