Якименко Константин Николаевич. Сны призрака. Ключ первый

Охотник стоял у подножия горы, бессмысленно уставившись на груду камней, заваливших вход в пещеру. Злость на самого себя переполняла его. Он привык, что обычно всё происходит так, как он предполагает, и никакие обстоятельства не могут повлиять на предвиденный и уточнённый им ход событий. В этот раз вероятности как будто не допускали больших отклонений от плана, и если бы всё так и шло, то преследуемый лежал бы сейчас придавленный камнями. Однако стоило маленькому камешку попасть под его конечность -- и, поскользнувшись, он на секунду раньше проскочил в пещеру, а обвал оказался совершенно бесполезен. Более того: преследователь даже помог жертве, воздвигнув между ней и собой твёрдую преграду. Конечно, такая преграда не могла надолго задержать охотника. Но, так или иначе, сейчас ничтожное существо находилось внутри, а он стоял снаружи и злился.

Впрочем, скоро он вернул чувства под контроль. Пройдя по закоулкам сознания, охотник собрал злость воедино, скатал в комок и загнал поглубже, чтобы сидела тихо и не мешала спокойно рассуждать. А затем напомнил себе, что хотя он и является неизмеримо высшим созданием, чем преследуемый, но даже ему свойственно иногда ошибаться. Тем более, что на исход поединка его ошибка, вне всякого сомнения, не повлияет -- разве что немного отсрочит неизбежное. Нет в этом мире существа, сказал он себе, которое сумело бы перехитрить его. И, окончательно успокоившись, сосредоточил взгляд на внутренностях пещеры.

Охотник легко проследил путь жертвы. Оказавшись в пещере, та была напугана грохотом падающих камней и проворно устремилась вперёд. Однако вскоре остановилась, чтобы разобраться, где должен быть выход и как быстрее к нему попасть. Выход и правда существовал -- охотник знал об этом и хотел перехватить существо раньше, чем оно туда доберётся. Думая так, он шагнул сквозь склон, намереваясь выйти за поворотом, к которому подходил преследуемый.

Теперь ошибиться было невозможно. Попав внутрь, охотник прикрепился к потолку и растёкся, становясь незаметным. Отсюда он видел каждое движение существа, которое постепенно приближалось к нему, а значит -- и к выходу. Но дойти туда жертве не суждено. Охотник обратил взор на потолок: остро выступающий камень на нём едва держится и должен рухнуть сразу, как только существо достигнет выступа на углу.

На этот раз всё прошло по плану: в нужный момент большая глыба сверзилась из-под свода, увлекая за собой сотни мелких камешков. Жертва замерла, видя перед собой новый обвал и смутно догадываясь о его причине. Несколько мгновений обречённый всматривался вперёд, надеясь разглядеть загадочного и неумолимого противника. Но так ничего и не увидел -- поэтому развернулся и бросился бежать.

Охотник тут же двинулся вдогонку по потолку, отталкиваясь щупальцами. При желании он мог разогнаться быстрее и без труда догнать преследуемого. Но он знал, что гонка и так скоро закончится, поэтому не видел причин спешить больше необходимого.

Вот они достигли развилки. Конечно же, существо не стало поворачивать налево, к заваленному ныне входу. Оно кинулось в правый тоннель, надеясь найти там путь наружу из подземного лабиринта. Однако охотник знал, что надежды напрасны -- он прекрасно видел, что коридор заканчивается тупиком. Жертва спешила навстречу своему концу, а преследователь, зная, что конец неизбежен, спокойно приближался к ней.

Ждать оставалось недолго. Скоро существо упёрлось в глухую стену и беспомощно посмотрело на неё, сожалея о том, что у него нет достаточно мощного оружия, способного её разрушить. Затем оно развернулось, надеясь проскочить обратно к развилке. В этот самый миг охотник спустился с потолка и предстал перед приговорённым во всей своей жути.

Страх пронзил существо насквозь, но оно постаралось скрыть это -- оно не знало, что от того, кто гнался за ним, невозможно утаить подобные вещи. А затем вытащило маленькую чёрную коробочку -- оружие, выпускающее из себя зелёную струю смертоносной жидкости. В отчаянии жертва снова и снова нажимала что-то на своей штуковине, однако всё было напрасно. То ли жидкость в ней уже закончилась, то ли механизм заклинило, но из переднего отверстия не вырвалось ни единой зелёной капли. А охотник тем временем приближался к существу. Он двигался не торопясь, желая как следует насладиться страхом обречённого. Последняя искра надежды заставила того рвануться вбок, но преследователь тут же преградил путь, лишая несчастное создание всякого шанса.

Наконец, подобравшись вплотную, охотник выдвинул щупальце с ядовитым отростком на конце и вонзил его в мягкое тело существа. Он мог выпустить весь яд, чтобы принести жертве мгновенную смерть, но ему было нужно не это. Поэтому он ограничился малой дозой, погрузив существо в глубокий сон, из которого оно не выйдет до тех пор, пока ему не введут противоядие. И, закончив с этим, он с огромным удовольствием осознал, что тем самым можно считать законченным и его пребывание в низшем мире.

* * *

Обычно охотник представал перед Верховным Владыкой в виде энергоинформационной субстанции, которая и была настоящей формой его существования. Но сейчас он предпочёл сохранить оболочку, в которой преследовал жертву. Он хотел, чтобы Владыка, взглянув на его отвратительный вид, в полной мере постиг тяготы, которые охотнику довелось испытать в том мире. Пойманное существо неподвижно лежало справа, и он желал поведать о выполненной задаче, однако не мог позволить себе заговорить прежде, чем повелитель произнесёт первое слово. Чего же тот медлит? Стоило подумать об этом, как до охотника донеслась посланная мысль:

"Я вижу, ты отлично справился с заданием, которое я тебе доверил".

"Да, о Владыка! Как видите, я доставил приговорённого живым, хотя это и не было обязательным условием. Ничтожное существо в вашем распоряжении: поступайте с ним так, как считаете нужным. Могу ли я теперь остаться в нашем мире?"

Охотник рассчитывал ещё и на награду, но просить о ней прямо было бы невежливо: так он мог только прогневить Верховного Владыку. Разумеется, тот всё понимает и должен проявить щедрость -- сам ведь подтвердил, что миссия выполнена успешно. Однако Владыка почему-то молчал. Охотник почуял неладное, но, прежде чем мысли оформились в нечто конкретное, он услышал:

"Я был бы рад ответить "да", однако за время твоего отсутствия обстоятельства изменились. В мире, который ты только что покинул, кое-что обнаружилось. Если это найдут его обитатели, то ход их истории может повернуться непредсказуемым и нежелательным для нас образом. Поэтому мы вынуждены ещё раз вмешаться в их жизнь. И сделать это придётся тебе".

В первый миг охотник ощутил раздражение: неужели ему опять предстоит покинуть высший мир? И похоже, новое задание обещает быть гораздо более сложным и долговременным. Где же справедливость? Разве он не заслужил награду? И разве у Владыки больше нет никого, кто мог бы справиться с новыми обстоятельствами? Но тут он подавил злость, которая, несомненно, была неуместна: ведь если Верховный Владыка доверяет ему столь важное задание -- значит, считает его по-настоящему достойным и готовым к серьёзным делам.

Ожесточение уступило место безграничной преданности. Охотник знал: что бы ни поручил ему Владыка, он сделает всё наилучшим образом. И когда закончит, получит такую награду, о которой может только мечтать. Он ещё раз напомнил себе, что в низшем мире нет существа, способного стать для него достойным противником, а значит -- не может быть такой миссии, с которой он не справится. Что ж -- он сделает всё как надо и вернётся назад с победой.

Думая так, охотник приготовился внимательно слушать Владыку.

КЛЮЧ ПЕРВЫЙ

-- Внимание! Начинаю приближение к "Призраку". Третий, следи за показаниями.

Командир экспедиции Михаил Квалин объявил это трём членам экипажа разведочного модуля MN-3. Его также слышали на корабле, где находилась остальная команда. Оттуда трансляция каждые несколько минут отсылалась по прямому интерфейсу на Землю, в Управление Космической Разведкой, где за происходящим наблюдал сам командующий Анатолий Сундуков. Квалин вёл модуль вперёд на небольшой скорости, и металлическая громада "Призрака" вырастала на глазах, заняв весь экран переднего обзора. Никто пока не мог сказать, что представляет собой это загадочное сооружение; ясно было только одно: природа такую штуку создать не способна.

Обнаружили "Призрак" случайно и, как это часто бывает, вовсе не те, кому по роду занятий полагается заниматься такими делами. Когда капитан пассажирского "Пеликана", вынырнув в промежуточной точке после трансдеформации, наткнулся на громадное металлическое образование в пределах прямой видимости, он был удивлён не меньше, чем пассажиры его корабля. Прямая видимость и привела к тому, что в тот же день весть об открытии разнеслась по медии и на следующие сутки о нём говорила вся Галактика. Такой поворот не слишком устраивал УКР, которое тут же взяло инициативу на себя -- благо, первооткрыватели были землянами, -- но что оно могло поделать?

Квалин тогда явился к Сундукову в первый же день. Он мог вообще ничего не говорить: всё было ясно написано у него на лице. Не так давно между ним и командующим произошёл разговор: один генерал, вхожий в Департамент контроля и наблюдения, заметил, что пора бы Михаилу подыскать приличное местечко в штабе, а то сколько можно героя войны, победившего безумного Иив-врика, гонять по космосу? Сундуков передал его слова Квалину:

-- Ты бы, Миша, подумал всё-таки...

-- А то ты не знаешь, что я надумаю? -- отвечал разведчик.

-- Между прочим, я -- твой командир. Кому другому я бы приказал без лишних слов -- и баста!

-- А мне, значит, не можешь приказать?

-- Могу, но не хочу. Мы же друзья!

-- А если друзья -- то тогда, друг-Сундук, к чему эти разговоры? Ты ж знаешь: я тут, на Земле, подохну от скуки.

-- Я ж не подох? А когда-то, между прочим, тоже вроде тебя был -- всё по экспедициям...

-- Ты, Толик, уж извини, староват стал для экспедиций. А мне всего только тридцать два.

-- Тридцать два! Женился бы ты, Миша, что ли...

-- Ну и? Петька вон женат, а тоже дома не особенно-то сидит.

Сундуков выдал глубокий вздох, который мог значить очень многое.

-- Да всё я понимаю, Миша. Но начальство -- вишь -- давит...

В общем, когда Квалин едва не потребовал назначить себя командиром экспедиции к неизвестному объекту искусственного происхождения, Сундуков поскрипел зубами, но приказ подписал. Михаила категорически не устраивало, что после награждения верхи как будто списали его в запас. Хотя с тех пор он уже дважды побывал на новых планетах, об этом никто не вспоминал. Казалось, что бы он ни сделал, всё будет ерундой по сравнению с военными подвигами -- главная миссия выполнена, теперь хоть ложись и помирай. Так что Квалин был готов на что угодно, лишь бы ему дали заниматься любимым делом, в котором он мог проявить себя без оглядки на прошлые заслуги. А "Призрак", без сомнения, был далеко не "чем угодно".

"Призраком" он стал не сразу. В первый вылет разведчики не приближались к нему -- сохраняя дистанцию, сканировали неведомый объект всевозможными излучателями и сенсорами, строили энергетические диаграммы. Эти диаграммы в конце концов и позволили сделать вывод: с вероятностью выше девяноста восьми процентов белково-нуклеиновых организмов на корабле нет, как нет, судя по всему, и пригодного для дыхания воздуха. Почему его назвали кораблём, так и осталось загадкой -- он даже с виду не напоминал корабль. Чуть сплюснутая полусфера трёх с лишним километров в диаметре с кучей выступов и впадин, нарушающих правильность формы -- скорее уж, космическая станция. К тому же, сейчас он бесцельно дрейфовал в пространстве, и никто не мог сказать, способен ли он вообще летать самостоятельно. С другой стороны -- ведь не из ничего он возник в деформ-точке, через которую проходит несколько регулярных рейсов? Если бы он просто придрейфовал туда, его бы заметили давным-давно, а значит... дальше можно было только гадать. Одинокий, неуправляемый, как призрак, скитается он по Галактике и вдруг появляется там, где его никто не ждёт.

Так имя "Призрак" само собой прижилось и стало официальным названием объекта неизвестного происхождения в координатах С-21-e.

Насчёт неуправляемости, как вскоре выяснилось, вопрос был очень даже спорный. По крайней мере, на спектральных характеристиках чётко обозначилось несколько эккумундивных источников большой мощности. Центральный же источник, если верить показаниям приборов, мог обеспечить энергией целую планету размером с Землю. Уж наверняка подобные мощности создавались не для того, чтобы вышвырнуть их в свободный космос как мусор.

Кем создавались? Когда? Что с ними стало? Пока "Призрак" приносил разведчикам гораздо больше вопросов, чем ответов. Стало ясно: внешние исследования тут мало что дадут. Ну, определили, что эту штуку не могла построить ни одна из известных на сегодня галактических цивилизаций. Анализ по методу Фаддеева-Гурмеля указывал на возможность её гуманоидного происхождения, но все знали: к результатам этого анализа надо относиться с большой оглядкой. Да даже если "Призрак" и вправду построили гуманоиды, всё равно ещё вопрос, кто и что на нём сейчас. А вдруг его создали Предшественники -- гипотетическая цивилизация, давшая начало всем остальным в Галактике? Тогда это -- самое большое открытие со времён первого контакта! Как ни крути, чтобы всё выяснить, нужно было пристыковаться к кораблю, проникнуть внутрь и увидеть своими глазами, что он собой представляет.

УКР подгоняло ещё одно обстоятельство: "Призраком" интересовались не только они, к нему здорово присматривались земная "Интергалактик" и кумбиэнский "Хейгорн". Кумбиэнцев допускать ни в коем случае нельзя было: сейчас сферы влияния обеих планет расширяются с каждым годом, если не месяцем; стоит им где-нибудь сцепиться -- и жди беды. Да и со "своей" корпорацией не всё было так просто. Понимая это, Сундуков тянуть не стал, а после очередной порции данных отдал приказ о проникновении. Само собой, не мешкал и Михаил Квалин.

-- Эккумундивная интенсивность постепенно растёт, -- сказал третий номер в экипаже, Алексей Муравьёв, специалист по ксенотехнике. -- Но это понятно, она и должна расти по мере приближения.

-- Понял. Датчик живых форм?

-- Как обычно, на нуле.

Квалин тихо вздохнул. Отсутствие белковых форм, конечно, могло означать, что корабль покинут, но совсем не обязательно. Возможно, разведчикам придётся столкнуться с иной формой жизни или даже организации материи -- хотя бы с эргонной. Судя по энергетической карте, такую возможность нельзя исключить. И что тогда? Даже с маризянами, которые, считай, те же люди, только другая раса, чего стоило наладить контакт... А наука об эргонных формах -- пока и не наука вовсе, а сплошное скопление белых пятен. Известно, что эргоны могут образовывать самостоятельные устойчивые структуры -- но достаточно ли сложные, чтобы породить жизнь? Ну, или что-то наподобие нашей жизни? Учёные так и сяк бьются над этим вопросом не первый год, а ответа по-прежнему нет.

Вот и им в экспедицию подбросили эксперта по эргонике. Вильгельм Эрбрухт с космической разведкой был связан лишь постольку, поскольку эргонные исследования были засекречены -- а особенно те, что касались перехода из материального в энергетическое состояние и обратно. Когда Сундуков сказал Квалину, что Эрбрухт полетит с ними, командир глянул скептически: много ли толку нам от него будет? Не то чтобы Квалин считал эргонику вовсе бесполезной наукой, но пока она слишком напоминала средневековую алхимию с её бесплодными поисками философского камня; а кроме того, была хорошим средством для отмывания денег. Но командующий сказал, что это не обсуждается, и Михаилу оставалось только пожать плечами.

Эрбрухт был человеком "Аутер Космик Эксплорерс", с которым традиционно сотрудничала "Интергалактик" и которое было давним соперником Управления Космической Разведкой. По сути, обе организации занимались одним и тем же делом, но если отделившееся от общей разведки УКР подчинялось военным, то ОКЕ (так выглядела традиционно принятая аббревиатура объединения на общеземном) с самого начала создавалось на коммерческой основе. Уже давно между ними установилось негласное соглашение, автоматически снимавшее многие вопросы: "Кто нашёл, тот и владеет". И, поскольку разведчики оказались первыми, "окейцы" вынуждены были остаться в стороне -- но вряд ли такой расклад устраивал всемогущую корпорацию. Так что Квалин был уверен: в лице эргоника "Интергалактик" направила к ним своего наблюдателя. Возможно, он ошибался, и того действительно прислали только потому, что ожидали встретить на "Призраке" эргонные формы. Впрочем, известно: если у тебя паранойя -- это ещё не значит, что за тобой не следят.

Глянув на индикаторы состояния, командир приказал:

-- Второй, подготовь стыковочную систему.

Модуль к этому времени уже выровнял скорость по "Призраку" и шёл почти вплотную с ним. Место для стыковки выбрали между здоровенными треугольными выступами, где как раз мог поместиться аппарат разведчиков. Сканеры показывали, что поверхность чужого корабля здесь сравнительно тонкая -- лазеры должны были справиться с ней без затруднений. Пётр Скамейкин, номер второй, ксенобиолог, а также заместитель и давний друг Квалина, активировал стыковочный узел, приводя его в готовность.

В отличие от Эрбрухта, Скамейкина и Муравьёва Михаил выбрал в экипаж своего корабля, "Устремлённого вдаль", сам. Он же настоял на том, чтобы взять их на проникновение. Обоих знал со времён войны -- вместе с ними совершал рейды на маризянские станции, а позже отстреливал энданов на Кунисе и боролся с энергетическими порождениями сошедшего с ума учёного. Обоим доверял, как самому себе -- а это значило для Квалина не меньше, чем их профессиональные знания и умения. Впрочем, и специалистами эти разведчики были первоклассными.

-- Стыковочная система готова, -- доложил Скамейкин.

-- Внимание: начинаем стыковку, -- объявил командир и добавил уже неофициальным тоном: -- Петька, запускай.

Из модуля показалось несколько манипуляторов -- гибких механических рук, которые медленно потянулись к блестящей поверхности. Они осторожно прощупывали пространство перед собой, будто опасаясь с чем-нибудь столкнуться. Наконец первый достиг "Призрака", за ним подобрались и остальные. Они закрепились там, как паучьи лапы, -- и вот уже показалось брюхо: часть модуля выдвинулась и поехала навстречу чужеродному телу. Достигнув его, она замерла, но потом правый край чуть вытянулся вперёд -- стыковочный узел выравнивался, чтобы прилегать к поверхности максимально плотно, а манипуляторы помогали ему закрепиться на ней. Наконец комп издал характерный шипящий звук и сообщил, что стыковка завершена.

-- Стыковка прошла успешно, -- передал Квалин тем, кто наблюдал за ними с корабля и с Земли. -- Приступаю к вскрытию.

Он переключил режим обзора -- теперь передний экран показывал часть поверхности под прикрытием стыковочного узла. Четыре манипулятора развернулись, спрятали гибкие щупы и взамен выставили наружу мощные лазерные аппараты. Водя джойстиком, Михаил расположил их по углам блока, а затем запустил программу. Запоздало подумал: можно было поручить это Пете или Лёхе, но нет -- решил вскрывать сам.

Лучи ударили по поверхности. Прочный сплав из титана и иридия с примесями других тяжёлых металлов ответил снопами искр, но уже в следующую секунду сдался. За несколько мгновений лазеры проделали в нём четыре дырки. Затем манипуляторы сдвинулись с мест, и отверстия превратились в щели, которые постепенно удлинялись. Члены экипажа -- тоже четверо -- напряжённо всматривались в них, с нетерпением ожидая, когда наконец откроется проход и они увидят внутренности чуждой громадины. Не прошло и минуты, как щели сомкнулись -- теперь прямоугольный кусок металла стоял в проёме, ничем не поддерживаемый.

-- Как бы там дальше ни повернулось, а сувенирчик с "Призрака" у нас уже есть, -- сказал Муравьёв.

-- Тяжеловат сувенирчик-то, -- заметил Скамейкин.

-- Третий, продолжай следить за датчиками, -- не дал им повеселиться Квалин. -- Удаляю фрагмент поверхности из прохода.

Он щёлкнул кнопками на пульте, и лазерные аппараты на манипуляторах сменились широкими магнитными держателями. Они прижались, намертво прикрепились к куску металла -- а затем сдвинули его с места, вытащили из проёма и, послушные командам Квалина, развернули и поставили сбоку у стены.

-- Резкий скачок эккумундивного поля почти в два раза! -- объявил Муравьёв. -- Направление сорок один на сто восемьдесят два, дистанция двадцать девять. Так, а теперь пошло на снижение... Похоже, возвращается к исходному.

-- Вот и встреча, -- сказал Квалин. -- Продолжай следить.

Что значит этот скачок? Действительно на "Призраке" есть кто-то живой -- или это реакция его защитных механизмов? В конце концов, разве не может быть так, что создатели станции умерли тысячи лет назад, а построенные ими аппараты всё ещё исправно работают? И кто знает, какие сюрпризы они оставили первооткрывателям? Может, разведчики напрасно рискуют? Но ведь если не рискнёшь, то ничего и не узнаешь.

Все внимательно вглядывались в открывшийся чёрный проём, но темнота мешала их взорам проникнуть внутрь "Призрака". Квалин включил осветитель в стыковочном отсеке, и разведчикам открылся полутёмный коридор, тянувшийся мимо проделанной ими дыры. Стены загадочно отблескивали, и никто не мог знать, что кроется за ними. У Михаила возникло ощущение, что с той стороны за командой наблюдают неизвестные существа, следят за каждым движением. Он отогнал эту мысль -- толку от неё было немного, она только нагоняла страх.

-- Пора, ребята, -- сказал совсем не командирским тоном. Он понимал, что остальные волнуются не меньше его и начальственные интонации сейчас будут неуместны.

Кого-то следовало оставить в модуле, чтобы он поддерживал связь с кораблём, а в случае непредвиденной ситуации был готов прийти на помощь остальным. Эрбрухта требовалось взять на "Призрак" в любом случае -- ещё один приказ свыше, не подлежащий обсуждению. Впрочем, Михаил понимал, что оставить надо человека проверенного -- не исключено, что ему придётся вытаскивать остальных. Кто может больше понадобиться в первой вылазке: техник или биолог? Колебался Квалин недолго:

-- Лёха, ты со мной. Петька, внимательно следи за мониторами. Обо всём подозрительном сообщай немедленно.

-- Есть! -- откликнулся Скамейкин. -- Ни пуха вам, ни пера!

-- К чёрту! -- бросил Квалин. -- Третий, четвёртый -- надеть скафандры, пристегнуть комбики. Проверьте системы, приведите в боевую готовность. Затем следуйте в шлюз.

Командир первым извлёк свой скафандр из отведённой для него ниши. Под скромным названием скрывался целый защитный комплекс: на костюме были регулируемые мускульные усилители, "леталка" -- антиграв плюс реактивная тяга, генератор отрицательного эккумундивного поля, позиционер и трассировщик, дублированная камера и связь, множество датчиков, индикаторов и ещё разных штуковин, которые редко когда бывают нужны, но о которых обязан помнить всякий опытный разведчик. Загерметизировавшись и выполнив быструю диагностику, Квалин поспешил в шлюз; за ним последовали остальные.

В переходном отсеке троим было тесновато. Модуль MN-3 в идеале предполагал команду из двух человек -- обычно разведчики работали парами, -- но в случае с "Призраком" пришлось сделать исключение. Они стали впритык, и Квалин, дёрнув рубильник, закрыл внутреннюю дверь. Затем бросил взгляд на индикатор атмосферы возле внешней: ничего нового, та же картина вырисовывалась, ещё когда "Призрак" сканировали снаружи. Не абсолютный вакуум, но давление крайне низкое; кислорода почти нет, в основном смесь инертных газов в слабой концентрации. Ещё один повод попрощаться с надеждой встретить там белковую жизнь.

-- Все готовы? -- спросил Квалин. Получив утвердительный ответ, продолжил: -- Включите трассировку. И приготовьтесь к низкой гравитации. -- Последнее было только предположением: внешние датчики регистрировали снаружи едва ощутимую силу тяжести, но, будь "Призрак" оснащён локальным гравитатором, они могли его и не засечь.

А Квалин уже открывал внешнюю дверь. Она медленно отъехала и показала разведчикам то, что недавно представало перед ними на экране. Отсюда сумрачные отблески лампы на стене выглядели ещё более зловещими и загадочными.

-- Идём, -- сказал Михаил, включая фонарь, а заодно и магнитное поле на подошвах.

Он первым прошёл через проём. В этот миг его сильно качнуло назад -- обычный эффект при выходе за поле искусственной тяжести. Разведчик, готовый к этому, выровнялся, осторожно шагнул дальше, оставляя модуль позади. Взмахнул руками, приноравливаясь к новой гравитации, сделал ещё шаг... И вдруг замер. Стоя посреди коридора, пошатался из стороны в сторону. Потом выключил магниты:

-- Ребята, да тут можно стоять! Примерно ноль-восемь "же".

-- Ноль-семьдесят восемь, -- уточнил Муравьёв, бросив взгляд на датчик. -- Направление -- почти точный перпендикуляр. То есть, если продолжить линию, выйдет чуть выше геометрического центра...

-- Почти совпадает с центральным источником, -- подытожил Квалин. -- Так что тут вполне могли жить существа вроде нас. Или... Вилли, что скажешь: бывают эргонные формы, которым нужна сила тяжести?

-- Вообще-то нет, -- ответил Эрбрухт. -- Они нематериальны, гравитацию вообще не чувствуют. Хотя, в принципе, могут существовать трансформы... Ну, эта область ещё слабо изучена... То есть на девяносто пять процентов -- нет, но полностью исключать я бы не стал.

-- Короче, ты ничего не знаешь, -- резюмировал Квалин, и Муравьёв чуть усмехнулся. -- Петя, как видимость?

-- Чёткая на всех камерах. С поправкой на освещённость.

Разведчики видели коридор с гладкими отполированными стенами. Квадратный в поперечнике, но углы чуть закруглены; в ширину метра два с половиной -- вполне можно идти рядом, не мешая друг другу. Кое-где из стен торчали фигурные выступы разной формы. На некоторых виднелись знаки, с виду бессмысленные -- вероятно, надписи на языке иной цивилизации.

-- Идём к ближайшему эккумундивному источнику, -- сказал Квалин. -- На моём датчике это тридцать пять на сто восемьдесят один, дистанция тридцать четыре, знак плюс. У всех так же?

-- Так, -- подтвердили Муравьёв и Эрбрухт.

-- Прямого пути нет. Пойдём налево, а там сориентируемся по обстановке. Ступайте только на гладкую поверхность, без крайней необходимости ни к чему не прикасайтесь. Ну, двинулись!

Они медленно пошли вперёд. Ход был прямым и -- по крайней мере, в пределах видимости -- никуда не сворачивал и не разветвлялся. Проходя мимо выступов, нарушающих форму коридора, разведчики то и дело останавливались, чтобы чётче зафиксировать их на камере -- потом, на Земле, эти голики будут всесторонне изучать самые разные специалисты. Квалин вдруг представил, как от каждого его шага по внутренностям "Призрака" разносится гулкое эхо -- ему даже показалось, что один раз он услышал затихающий вдали звук. Глупость, разумеется -- при почти нулевом давлении об эхе не может идти речи. Просто удивительно, какая ерунда иногда лезет в голову.

-- Думаю, вся эта ерунда управляется компом, -- сказал в этот момент Муравьёв. -- Этаким электронным мозгом, а находится он там, возле главного источника. Вот вы про эргонные формы рассуждаете -- а может, здесь электронная жизнь?

-- А ей-то гравитация зачем? -- спросил Квалин.

-- Ну... по привычке. Если у них на планете было ноль-семьдесят восемь, то почему бы и здесь не сделать?

-- Привычка -- это страшная сила! -- усмехнулся Михаил, но тут Эрбрухт закричал:

-- Смотрите! Этот источник... он же движется!

Квалин глянул на свой датчик:

-- Точно. Направление почти не изменилось. И дистанция. Ребята, оно идёт параллельно нам.

-- А скачок при вскрытии помните? За нами следят, -- притворно мрачно сказал Муравьёв. -- Вот и говори после этого о формах жизни...

-- Ладно тебе, Лёха, страху нагонять, -- оборвал его Квалин. -- Вилли, эта штука может быть эргонной формой?

-- Уж слишком мощная... хотя, конечно, всякие бывают...

-- Тоже мне, эксперт, -- вполголоса пробормотал Михаил. -- Движемся дальше, следим за датчиками, ничего не пропускаем. Петька, ты там тоже не теряй бдительность.

-- Само собой, -- отозвался Скамейкин.

Коридор, по которому они шли, уже начал надоедать своим однообразием; источник энергии, чем бы он ни был, не приближался и не отдалялся. Хоть бы что-то новенькое, думал Квалин. И тут, как по заказу, голубой свет фонаря выхватил из полумрака пустоту в правой стене -- судя по всему, ответвление от основного пути. Разведчики подобрались ближе. Проход очень напоминал раздвижную дверь -- такие нередко встречались на земных кораблях, -- сейчас открытую: края торчали из стен.

-- Слушайте, а может, это старая заброшенная разработка "интеров"? -- спросил Муравьёв.

-- Не смешно, -- отрубил Квалин. -- Давайте сюда -- как раз должны выйти к источнику.

-- Если только он от нас не уйдёт.

-- А если мы ему не понравимся, он нас заживо испепелит, -- вставил Эрбрухт.

-- Вот и выясним на месте. -- Командир первым свернул в новый коридор.

В Алексее Михаил был уверен, а вот что касается Вильгельма -- похоже, эксперт пытался шутить лишь для того, чтобы не поддаваться страху. Конечно, Михаилу и самому было не слишком весело: одолевали скверные предчувствия, что "Призрак" ещё преподнесет им сюрпризы. Но пока поводов для паники командир не видел. Не поворачивать же назад, в самом деле, из-за того, что эккумундивный источник оказался нестационарным! Защищены они неплохо, а дальше остаётся полагаться на собственную внимательность, находчивость, сообразительность... ну, и на удачу, конечно.

Этот проход не был похож на предыдущий -- он оказался более тёмным и узким, стены его уже не блестели. Из них сплошь и рядом выступали углы и стержни, похожие на обрезки труб; такими же штуковинами был усеян потолок. На полу разведчикам несколько раз встречались маленькие ступеньки то вверх, то вниз. Зачем они здесь -- непонятно; разве что для того, как заметил Муравьёв, чтобы о них спотыкались непрошеные гости. Тут и там виднелись то ли трубы, то ли толстые провода.

-- Столько механизмов, -- сказал Эрбрухт, -- но всё как будто мёртвое...

-- А может, это бутафория, -- предположил Муравьёв. -- Такая себе обёртка, декорации для лохов. А настоящие механизмы где-то за ними.

Квалин хотел вставить свои пять копеек, но тут эксперт по эргонам воскликнул:

-- Смотрите! Он от нас отдаляется!

Командир сверился с датчиком:

-- Он будто повторяет наши движения. Хотя не совсем точно -- дистанция увеличилась на метр.

-- А если он нас боится? -- предположил Муравьёв.

-- Скорее уж, изучает нас. Только пока предпочитает на расстоянии. -- Михаил обратил внимание: они сами не заметили, как начали рассуждать об источнике как о чём-то живом и уже считают это естественным. -- А ты как думаешь, Вилли?

-- Думаю, он может быть опасен.

-- Ничего, справимся! Ребята, давайте не тормозить.

Они ещё немного прошли по коридору, как вдруг он оборвался и открыл взамен нечто совершенно иное. Впереди оказался зал размером с небольшой стадион. Разведчики вышли туда из середины стены -- пол находился метрах в трёх ниже. Снизу зал был прямоугольный, но выше стены закруглялись и сходились в одной точке, образуя купол. По бокам виднелась пара десятков раздвижных дверей -- одни открытые, другие закрытые, а одна раздвинутая наполовину, как будто механизм заклинило. Кроме того, на разной высоте было несколько проходов вроде того, из которого вышли разведчики. Но самое интересное обнаружилось посреди зала: там от пола до потолка проходила толстая труба, отсвечивавшая жёлто-голубым. Внутри неё что-то как будто двигалось снизу вверх. Кое-где к ней подсоединялись трубы поменьше, разветвлялись, примыкали к стенам и уходили вглубь них. Квалину это напомнило машинные отсеки космических станций и кораблей из старых фильмов и игр, имевшие мало общего с реальностью -- на деле подобные механизмы старались упаковать как можно более плотно и компактно. Здесь же, похоже, создатели делали больший упор на эффектный вид, чем на функциональность. Может, и в самом деле всё это только декорация?

Задействовав мускульные усилители, разведчики один за другим спрыгнули на пол. Квалину вновь почудилось, что он слышит эхо. В глубине сознания проскочила мысль: в чём-то Сундуков прав -- надо как следует отдохнуть, когда вернусь.

-- У кого-нибудь есть идеи, для чего всё это?

-- Для отвода глаз, -- сказал Алексей.

-- Вполне может быть. Ладно -- источник впереди за правой стеной. Думаю, одна из дверей выведет к нему.

Они свернули к стене и стали медленно двигаться вдоль неё, то и дело поглядывая на датчики. Момент встречи с неизвестным приближался, и никто не знал, что она им принесёт. Квалин подумал, что лучше бы она произошла поскорее -- ожидание притупляет бдительность. Но, похоже, чем бы ни было это создание, оно не слишком стремилось идти на контакт.

-- Он продолжает двигаться. Но уже медленнее -- сейчас только девятнадцать. Он должен быть за той дверью, -- Михаил указал на открытые створки в середине зала.

-- А если он нас заманивает? -- спросил Эрбрухт.

-- Этого исключать нельзя.

-- Давайте догоним и выясним! -- воскликнул Муравьёв. -- Надоели уже эти кошки-мышки.

-- Стойте! -- крикнул Вильгельм, и Алексей мгновенно повернулся к нему, а Михаил -- направо, куда был устремлён взгляд специалиста-эргоника. Ни тот, ни другой не увидел ничего, стоившего внимания.

-- Мой датчик живых форм, кажется, что-то поймал, -- Эрбрухт говорил, словно оправдываясь.

-- Ерунда, -- возразил Муравьёв, -- мой чётко на нуле, я бы не пропустил.

Квалин выматерился про себя. Вслух сказал:

-- Погодите! Что ты видел, Вилли?

-- Оно всего на секунду мелькнуло... Дистанцию я не разглядел, а направление -- вот, сюда.

Там был проход на расстоянии нескольких метров до двери, за которой Квалин предполагал найти движущийся эккумундивный источник. Михаил подошёл вплотную, усилил свет, всмотрелся внутрь, боковым зрением не выпуская из виду датчики. Комната с виду напоминала небольшую подсобку. Стены такие же металлические, как и в зале, из них там и тут торчат замысловатые загогулины. Справа была стена, а влево комната продолжалась -- что дальше, отсюда не было видно.

-- Датчик куда указал? Прямо или под углом?

-- Чуть под углом, вот так где-то...

-- Ничего там нет, -- уверенно сказал Квалин.

-- А если оно убежало?

-- Ладно, заходим. -- Командир первым шагнул за дверь.

В невидимом от входа углу из стены выступали два шкафа из того же металла, что и стены. За ними виднелась маленькая открытая дверца, а дальше, насколько можно было разглядеть, был узкий коридор.

-- Вот туда оно и ушло, -- предположил Эрбрухт.

-- И сразу исчезло с датчика? Боюсь, Вилли, тебе померещилось. Ребята, я понимаю: нам всем хочется найти здесь что-нибудь живое. Но давайте не путать желаемое с действительностью!

Ни слова не говоря, эргоник подошёл к дверце. Окинул взглядом её и проход за ней, будто прикидывая: могло ли что-то сигануть туда настолько быстро, чтобы сенсор сразу перестал его фиксировать? Затем шагнул за порожек... В этот раз Квалин был уверен, что ему не чудится: до ушей донеслось лёгкое гудение.

-- Четвёртый, назад! -- крикнул он, но за ничтожный миг дверь сомкнулась, не оставив даже малейшей щели.

-- Чёрт! -- в сердцах бросил Квалин и услышал в скафандре неуверенный голос Эрбрухта:

-- Я ж говорил, он нас заманивает...

Неприятные предчувствия подтверждались: "Призрак" не пуст, и его обитатели, кем или чем бы они ни были, наблюдали за разведчиками. Что же они задумали? Михаил включил пятикратное усиление, подскочил к дверце, попробовал толкнуть. Нет, бесполезно -- она даже не шелохнулась. Это понятно, подумал он, у нас на кораблях двери тоже герметичные, хрен вышибешь. Окинул взглядом примыкающую стену в надежде найти там кнопку или ещё какой-нибудь механизм. Нет, кругом полно всяких штуковин, а здесь, как назло, пусто.

-- Вилли, глянь там, должна же она как-то открываться!

-- Да я уже стены щупаю... нет тут ничего!

-- Хорошо, слушай меня. Иди по коридору и, как увидишь поворот налево, сворачивай. А мы возвращаемся в зал. Видишь нас на датчике?

-- Да, две точки.

-- Вот и не теряй из виду. Двинулись!

Квалин с Муравьёвым быстро вышли из комнаты и поспешили вперёд. Почти тут же Михаил выругался.

-- Что такое? -- спросил Эрбрухт.

-- Дверь впереди закрылась!

-- Точно, -- подтвердил Вильгельм. -- Я как раз вышел в поперечный коридор. Если б она была открыта, я бы сейчас вас видел.

На всякий случай Михаил попробовал подёргать и эту дверь. Результат был тот же, что и с предыдущей -- открываться она не хотела.

-- Там есть дальше проход?

-- Нет, только направо...

-- Тогда стой на месте. Мы поищем обход.

-- А может, её лучом вырезать? -- предложил Муравьёв.

-- Слишком долго. И не думаю, что им это понравится.

Разведчики не успели сделать и пары шагов, как Эрбрухт крикнул:

-- Он исчез!

-- Что?

-- Эккумундивный источник! На датчике пусто...

-- Хрень собачья! Мой показывает, что он в коридорчике за твоей спиной!

-- Ничего там не вижу. И мой ничего не показывает...

-- А я вижу, что он движется к тебе.

-- Да нет же там ничего! -- в голосе Эрбрухта слышалось отчаяние.

-- Слушай, двигай оттуда! По поперечному, куда сможешь!

Но Вильгельм уже сообразил сам -- его жёлтая точка на индикаторе стала быстро перемещаться. Квалин и Муравьёв тоже не теряли времени -- бежали по залу, надеясь отыскать другой проход. Однако пока они не приближались, а только отдалялись от товарища по экспедиции.

Вот забрались бы ко мне на "Устремлённого" непрошеные гости, подумал Михаил. Проделали дыру в обшивке, начали лазить по отсекам, заглядывать в двери... И что бы я делал -- молча смотрел на это безобразие? Нет уж -- сначала постарался бы изолировать и поймать их, а потом... потом уже разбирался бы, что они за птицы.

За секунды в голове выстроилась картина: то, что разведчики воспринимали как эккумундивный источник, на самом деле -- часть защитной системы "Призрака", патрулирующей коридоры. Пока они были во внешнем проходе, она только следила и не предпринимала ничего -- возможно, пыталась разобраться, зачем они здесь и какова их цель. Но как только они добрались до зала -- во внутренние, критические для системы отсеки, -- она стала действовать. Начала с того, что разделила их... Какой будет следующий шаг, можно было только догадываться.

Справа осталась последняя закрытая дверь. Дальше зал заканчивался: там виднелся уходящий вперёд коридор, но вряд ли он привёл бы разведчиков к Эрбрухту. Однако Квалин углядел и проход справа, на высоте человеческого роста над полом. Если вскочить в него, то, вполне возможно, он выведет куда надо. Источник эккумундивной энергии тем временем замедлился, но зато...

-- Вилли! Эта штука почти остановилась. Но от неё отделилась биоформа, догоняет тебя!

-- Я не вижу! -- Казалось, Эрбрухт сейчас заплачет. -- Может, твой датчик ошибся?

-- Нет, -- сказал Муравьёв, не прекращая бежать, -- на моём тоже. Ерунда какая-то...

-- Вилли, ну успокойся ты! -- заговорил Квалин. -- Включи усиление и жди, пускай подходит. Лучемёт наготове держи и, чуть что, врубай эккумундивку. А то и правда ерунда, призраков каких-то пугаемся...

-- Призраков на "Призраке", -- вставил Муравьёв.

-- Датчики совсем выключились... -- вполголоса пробормотал Эрбрухт.

-- Четвёртый, не паникуй! Мы спешим, скоро будем у тебя!

-- Я... не могу!.. -- крикнул эргоник, и Квалин заметил, что он снова движется -- даже немного оторвался от неведомого существа.

Будь проклят тот день, когда я согласился взять его в команду, подумал Михаил. Нет, Вилли можно понять: они бродят по творению неведомо какой цивилизации, вокруг происходят вещи, которые чёрт знает как объяснить -- тут всякий нормальный человек перетрусит. Вот только какой он после этого разведчик? Обычный суслик, и место ему -- на Земле.

Тем временем они с Муравьёвым подбежали к развилке: два круглых коридора, внешне одинаковых, шли один над другим. Какой из них скорее приведёт к Эрбрухту, сказать было сложно.

-- Разделимся? -- предложил Алексей.

-- Ещё чего! -- Михаил интуитивно выбрал нижний проход, и они кинулись туда.

Тут он услышал голос Скамейкина, оставшегося на модуле:

-- У меня обе камеры Эрбрухта ушли в аут. И все индикаторы вырубились, будто он под экраном.

-- Петька, что это по-твоему? -- спросил Квалин.

Ответ был лаконичен:

-- Полный бред.

-- Боже, свет! Пропал свет! -- заорал Вильгельм.

Квалин глянул на датчики. У него-то всё было чётко: вот жёлтая точка Эрбрухта, и вот красная -- неизвестное существо всего в нескольких метрах за ним. Коридор заворачивал вправо: ещё чуть-чуть, и разведчики начнут приближаться к отрезанному товарищу, а там скоро и доберутся до него.

-- Четвёртый, я приказываю: стой на месте! Мы уже близко!

-- Нет! Я не могу! Темнота, боже...

Тут жёлтая точка замерла, и Квалин услышал:

-- А-а, чё-орт!..

-- Что такое?

-- Споткнулся... под ногу что-то... господи...

Судя по датчику, преследователя отделяли от Эрбрухта всего три метра.

-- Вилли, вруби защиту сейчас же! И, пожалуйста, успокойся, слышишь?!

Голос Вильгельма был слабый, будто что-то глушило его:

-- Я... не могу!.. Скафандр... Тут совсем... Боже, свет! Зачем так ярко? А-а, не могу... Я ослеп! Ослеп!!! А-а-а-а!..

-- Вилли!

Что-то щёлкнуло в ушах -- и жёлтая точка исчезла, уступив место надписи: "Мёртв". А вслед за ней немедленно исчезла и красная. Эккумундивного источника тоже не было -- сейчас Михаил сообразил, что и не заметил, когда именно тот пропал с индикатора. Как будто защитник "Призрака", настигнув одного из нарушителей, удовлетворился этим и успокоился. А может, подумал Квалин, только затаился -- что скорее.

-- Осторожно, Лёха, -- сказал он тихо. -- Не спешим, но и не тормозим.

Командир пытался охватить взглядом всё -- как нутро "Призрака", так и индикаторы на скафандре. Но ничего не указывало на близкую опасность. Наконец они прошли последний поворот, и впереди показался неподвижно лежащий Вильгельм Эрбрухт. Уже отсюда было видно, что с его шлемом что-то не так.

-- Лёха, постой здесь, я сам подойду.

-- Может, лучше вместе?

-- Это приказ, третий!

-- Есть.

Михаил, оглядываясь на каждом шагу, подобрался к телу. Похоже, ничего пока не угрожало разведчику. Увидев, что случилось с неудачливым экспертом, он пробормотал про себя неразборчивое ругательство. Стекла на шлеме больше не было. Не было как такового и лица -- оно превратилось в чёрную бесформенную маску. Казалось даже, что от него идёт лёгкий дымок -- Квалин тут же отогнал глупое видение. Скафандр, судя по всему, не функционировал. Опустившись и попытавшись включить диагностику, разведчик только присвистнул: батареи были разряжены полностью: и основная, и резервная.

-- И правда бред какой-то, -- сказал чуть слышно.

Взгляд скользнул к стене, и тут Квалин заметил вещь, которая уж точно не принадлежала Эрбрухту. Белая овальная штуковина -- с виду как яйцо, но больше куриного раза в два и с красной полоской посредине. Полоска вспыхивала время от времени и снова гасла. Некоторое время Михаил понаблюдал за ней, но никакой закономерности в интервалах между вспышками не заметил.

Он поднёс к "яйцу" руку -- датчики не сигнализировали о возможной опасности. Конечно, это ничего не значило -- возможно, он сейчас поднимет хреновину с пола, тем самым запустит какой-то механизм, и тогда... Что -- тогда? Вспоминая случившееся -- да всё, что угодно. Хуже не будет, отчего-то решил Квалин и всё-таки взял в руки странный предмет. Вроде бы ничего не изменилось, красная полоска продолжала мигать через неравные промежутки времени. Михаил ещё несколько секунд смотрел на неё, затем окликнул:

-- Лёха! У тебя там как?

-- Ничего, всё тихо.

-- Петька?

-- Никакой активности. Опа, тут запрос пришёл с Земли, сейчас отвечу...

-- Хорошо. Третий, давай сюда.

Командир только собрался показать найденную вещицу напарнику, когда Скамейкин произнёс:

-- Миша, тут Сундуков на связи... В общем, я сейчас на него переключу, он сам скажет.

-- Что за карлик на носу... -- пробормотал Квалин, но тут знакомый голос спросил:

-- Как дела, Михаил?

Странно это прозвучало -- не по-дружески, как они обычно общались между собой, но и не слишком официально. Похоже, командующему был неприятен предстоящий разговор, но избежать его было нельзя.

-- А как ты думаешь? В данный момент нахожусь рядом с трупом, у которого сожжено полголовы. Между прочим, труп твоего драгоценного эргонного эксперта. Подробный отчёт прямо сейчас предоставить не могу, извини.

-- Подробности потом. Вам надо выбираться оттуда, и желательно побыстрее.

-- Если ты ещё не догадался, именно это мы и собираемся сделать. -- Тут он махнул Муравьёву: действуй, мол -- и тот подхватил тело Эрбрухта, после чего разведчики двинулись обратно к выходу. Тем временем Михаил слушал Сундукова:

-- Нет, Квалин, -- улететь вообще. Возвращайтесь на "Устремлённый" и дуйте на Землю.

-- А вот теперь, пожалуйста, объясни.

-- Объясняю: мне только что передали, что "Хейгорн" выкупил эксклюзивные права на исследование.

-- То есть как? Кто ему такие права продал-то?

-- Галактический Совет, кто ещё? А нам сейчас только что и нужно, так это новый межпланетный конфликт!

-- Да что они там все, с ума посходили? "Хейгорн" будет исследовать -- а мы тут, значит, так, на курорт приехали?! А "интера" куда смотрели? Или им, раз со своими "окейцами" не успели, вообще на всё плевать?

-- Нет, они там торговались... Миша, мне вообще ничего объяснять не хотели! Поставили перед фактом: забирай своих людей, пока у кумбиэнцев ещё нет права предъявить претензии...

-- Да провались они в чёрную дыру со своими претензиями! Пускай только попробуют запросить данные нашей экспедиции -- хрен получат, а не данные!

-- Об этом речь не идёт. У них право только на "Призрак", а не на наши результаты.

-- Чудненько! Толку нам от результатов без "Призрака"? Я ж говорю -- прогуляться мы вышли, пля... на прогулке, правда, одного потеряли, -- Квалин окинул взглядом пустынный коридор, -- как минимум... Но это никого не интересует, я правильно понял?

-- Миша, мы этот вопрос будем решать. Ещё сдерём с них компенсацию, по-любому.

-- Ага, вот так всегда: сначала люди гибнут, а потом компенсации... Я его и брать не хотел, эксперта твоего хвалёного. Но вы ж меня не слушаете! Сусличьё штабное, пля... Вот я сейчас с тобой разговоры развожу, а здесь в любую секунду та же фигня может случиться. И будет вам три трупа вместо одного. Зато и компенсация тройная! Нравится идея, а, Сундук?!

-- Квалин, я приказываю: остынь и спокойно выбирайся оттуда!

-- Ладно тебе. Как будто мне больше всех надо...

-- Вот и хорошо. Потом поговорим -- дорогое удовольствие, сам знаешь. -- И командующий оборвал связь.

Квалин осмотрелся: к этому времени разведчики уже вернулись в зал. Датчики не показывали вблизи никакой активности.

--- Лёха, я тебя поздравляю, -- сказал он. -- Наша первая вылазка будет и последней.

-- Нас что отсюда -- того? -- спросил Муравьёв с характерным жестом, не слышавший разговора с Сундуковым.

-- Именно. Политика у них, видишь ли... А нас, как обычно, не спросили.

-- Ерунда какая-то...

-- Я тоже так думаю. Пошли быстрее, а то ещё эти выйти не дадут.

Но опасения оказались напрасными. На всём пути до модуля они поглядывали на датчики, но эккумундивный больше не показывал никаких изменений, а датчик живых форм не регистрировал никого, кроме самих разведчиков.

Профессор Имак Чанхиун -- девяностолетний старик, которому вряд ли кто-то дал бы больше шестидесяти -- допоздна засиделся в своём кабинете на двухсотом этаже огромного трёхсотдесятиэтажного небоскрёба компании "Хейгорн". Давно наступила ночь, погрузившая во тьму восточное полушарие Кумбиэна вместе с его столицей Немертоэном, но Чанхиун даже не помышлял об отдыхе. Впрочем, подобное поведение профессора и раньше никого не удивляло, а сейчас у него были особые причины для бодрствования -- он получил от своих агентов крайне интересующие его документы.

Имак Чанхиун был главным специалистом "Хейгорна", и если бы кто-то сказал, что всем, чего достигла компания на сегодня -- процветанием, полным контролем над кумбиэнскими рынками, расширением сферы деятельности на весь галактический сектор и, наконец, выходом на второе место в Галактике по объёму продаж, -- она обязана в первую очередь этому человеку, он оказался бы абсолютно прав. Пятьдесят лет назад Имак решил, что академическая деятельность, возможно, интересна и полезна, но пользу эту в полной мере ощутят лишь потомки -- ему же хочется жить сейчас. Он был тогда одним из массы многообещающих учёных, а "Хейгорн" -- одним из множества заводиков, производящих комплектующие для кораблей и прилагавших уйму усилий, чтобы сбыть свою продукцию. Но Чанхиун намеренно выбрал небольшую фирму: в крупной компании мало кого заинтересовало бы мнение рядового, никому не известного специалиста -- здесь же к нему не могли не прислушаться. И прислушались, и были вознаграждены.

Разработанные Имаком технологии помогли обойти конкурентов, так что скоро "Хейгорн" уже расширял производство. Год следовал за годом -- и вот с их завода сошёл первый "Буиндер", модель, которая задала новый стандарт и со временем покорила кумбиэнское космическое пространство. Конечно, они не сразу завоевали рынок, но Чанхиун доказывал преимущество их кораблей правдами и неправдами. Успех следовал за успехом: "Хейгорн" открывал всё новые заводы и филиалы на Кумбиэне, а затем и за пределами планеты. Они выпускали уже не только космическую технику, но и элеры, роботов и комп-модули, механы, токеры, мультивизоры... Куда сложнее назвать технику, которую не производили ни на одном из предприятий "Хейгорна". В общем, если спросить обычного кумбиэнца, кто самый главный человек на планете -- президент Кумбиэна или президент "Хейгорна" -- ещё неизвестно, что он ответил бы.

Вообще говоря, если бы Чанхиун захотел, он давно мог сам стать президентом компании. Но в том-то и дело, что он не хотел. Президент, крупная фигура, был всегда на виду: медия писала о нём и показывала на тиви, его высказывания облетали всю планету, за каждым его действием, каждым шагом следила масса людей. Профессор не любил подобную шумиху, в повышенном внимании к своей персоне он не находил никакой пользы -- напротив, оно только отвлекало от работы. В конце концов, власть принадлежит не тому, кого показывают на больших экранах, а тому, кто решает, кого на них показывать. А тайная власть, сети которой долго и тщательно выстраивал Чанхиун, вне всякого сомнения была больше явной, находившейся в руках нынешнего президента компании Канеха Хейгорна. Ведь когда Канех принял фирму в наследство, Имак уже создал ту основу, что обеспечила ей блестящее будущее. Дальше надо было не сбиваться с курса и, главное, крепко держать достигнутое. И молодой Хейгорн, разумеется, держал. Не так давно ему исполнилось пятьдесят, но для профессора он и сейчас оставался мальчишкой, за которым надо приглядывать, дабы чего-нибудь не натворил.

Чанхиуна почти не знали в высшем обществе Кумбиэна -- да он там никогда и не появлялся, считая всех этих магнатов дармоедами и бездельниками. Сколотив тем или иным способом состояние, они будто теряли мотивацию, не знали, что с ним делать дальше и швырялись миллионами направо и налево. То и дело кто-нибудь разорялся, просадив все деньги в казино -- а в это время "Хейгорн" разрабатывал новые технологии и преодолевал галактические рубежи один за другим. "Я-то знаю свою цель, -- думал профессор, -- это Галактика под контролем "Хейгорна", никак не меньше. А дураки пускай тратят время и деньги на ерунду". Уж он-то не расходовал попусту ни того, ни другого.

О его состоянии ходили слухи. Все соглашались, что оно значительно превышает миллион, а вот насчёт верхней границы были самые разные мнения; некоторые называли цифру в десятки миллиардов. Когда Чанхиуна спрашивали об этом, он не говорил ни да ни нет. Лишь тихо посмеивался иногда: "Своим деньгам я применение найду, даже не сомневайтесь". Жил он скромно, насколько это вообще было возможно при его нынешнем положении. Утром профессора можно было увидеть в парке компании, где он -- в одной маечке при любой погоде -- пробегал обязательный круг по всему периметру. Днём он нередко появлялся в столовой, где обедал вместе с обычными сотрудниками. По вечерам частенько спускался в тот же парк подышать свежим воздухом: именно на природе ему в голову приходили наиболее ценные идеи. Здоровью Чанхиуна могли позавидовать многие: несмотря на степенный возраст, на него до сих пор заглядывались женщины. Он, впрочем, почти не обращал на них внимания -- секс был ещё одной вещью, которая отвлекала от работы и уводила от цели. Не иначе как поэтому Имак, прожив столь долгую жизнь, так и не обзавёлся семьёй.

Итак, профессор Чанхиун вывел перед собой изображение, добытое его агентами с немалым трудом. Агенты подчинялись ему лично, так что президент знал об этих делах ровно столько, сколько главный специалист считал нужным ему сообщить. В последнее время Чанхиун редко сам занимался разработкой новых технологий -- для этого в его подчинении находилась целая команда, он же тратил гораздо больше времени на подбор кадров и внедрение разработок в производство. Но в этих чертежах и прилагавшихся к ним пояснениях была представлена технология, с которой профессор хотел сначала разобраться сам. Сейчас, когда борьба за сферы влияния шла в космических просторах, главным конкурентом "Хейгорна" была земная корпорация "Интергалактик". И документы, которые изучал Чанхиун, описывали её новую секретную разработку.

Он как раз пытался добраться до сути и понять, как эта штука работает, когда дворецкий -- комп, обслуживающий кабинет профессора -- сообщил:

-- К вам пришли.

-- Кто? -- спросил Чанхиун машинально и тут же подумал: странно, разве я не отключил эту штуковину?

-- Не могу идентифицировать.

-- Пусть уходит, -- сказал профессор и протянул руку, чтобы заодно отправить на отдых и дворецкого, дабы больше не отвлекал несвоевременными посетителями и прочей чепухой. Но тут через комп донёсся голос человека, так настойчиво рвавшегося к нему:

-- Профессор, вы напрасно меня гоните. То, о чём я хочу с вами поговорить, гораздо более важно для вас, чем для меня. Так что ещё вопрос, кто из нас должен сожалеть о потерянном времени.

Пока пришелец выдавал эту слишком длинную, с точки зрения Чанхиуна, тираду, учёный вывел изображение с камеры. Внешность выдавала иностранца: черты лица слишком гладкие, волосы короткие, но густые, цвета воронова крыла... И что-то в его облике в целом... ускользающее и одновременно завораживающее... Профессор вдруг понял, что этот человек странным образом похож на него самого, каким он был в молодости. Нет, не внешне -- именно скрытой целеустремлённостью... Ладно, если мыслить логически: случайные люди не знают, что кабинет Чанхиуна здесь, а уж в такое время суток сюда потащится далеко не каждый. Тогда в чём дело? Проблемы на Эстимане, или... Но почему, во имя Духа, он не идентится?

-- Что вам нужно? -- Профессор всегда предпочитал сразу переходить к сути.

-- Нам надо поговорить о том, чем вы сейчас занимаетесь.

Возможно, всё это чепуха, подумал Чанхиун, но лучше знать наверняка. Он выключил изображение чертежа, вытащил карту и спрятал в верхний ящик стола.

-- Входите. У вас две минуты.

Откликнувшись на голос, дворецкий распахнул дверь, и молодой человек проследовал внутрь. Одет он был в дешёвый костюм, но походка в сочетании с лицом и манерой говорить выдавала аристократа. Сам собой нарисовался образ: некогда знатное и уважаемое семейство, но вот отец промотал все деньги, и сын, решив, что такое жалкое существование его не устраивает, решил попытать счастья в чужих краях, где можно подзаработать собственным умом, если имеешь способности и талант... Вот только талант к чему? Во взгляде парня чувствовалась наблюдательность и хватка -- такие, как он, своего не упускают, это точно. С ним надо держать ухо востро. Но эта его манера строить фразы... Нет, наверняка тут тоже что-то не так просто.

Гость тем временем прошёл через всю комнату, взял стул, развернул к профессору и сел, не дожидаясь приглашения. Чанхиун располагался вполоборота к нему и поворачиваться не стал, однако не упускал из виду ни единого движения.

-- Ваше имя? -- спросил главный специалист.

-- Моё имя вряд ли что-нибудь вам скажет. Не думаю, что вы прежде слышали его.

-- Короче! -- потребовал профессор.

-- Кейвон Хаймс.

-- Вы не кумбиэнец. -- Он утверждал, а не спрашивал.

-- Вы правы. Я родом с планеты Фидух и на Кумбиэн перебрался совсем недавно. На моём родном языке моё имя означает: "Человек, знающий себе цену".

-- Это заметно, -- сказал Чанхиун. -- А теперь давайте к делу: зачем вы здесь?

-- Это очень просто. Как я уже сказал, я здесь в связи с тем, над чем вы сейчас работаете.

-- И над чем же я работаю? -- Одним из принципов Имака было получать как можно больше информации от собеседника, самому выдавая только необходимый минимум.

-- Так ведь мы с вами оба это знаем. Но если вы хотите, чтобы я уточнил... что ж, мне не трудно. Итак, три часа назад вам принесли файл с документами. Именно с этими документами вы и работали до того самого момента, как я вошёл.

-- Ещё одна такая фраза, и вам придётся уйти. -- Чанхиун уже терял терпение. Если целью посетителя было вывести профессора из себя, то ему это удалось. Вот только зачем?

-- Хорошо, тогда я буду конкретнее. Файл, о котором я сказал, лежит у вас сейчас в верхнем ящике стола. Сверху на нём лежит карта. Карта лежит отдельно потому, что как раз с ней вы и работали, а потом спрятали в стол, потому что не хотели, чтобы я видел. А если ещё конкретнее, то вы изучали чертёж номер три-бэ-четырнадцать: принципиальная схема TR. Все надписи на земном языке, а в правом нижнем углу -- эмблема "Интергалактик". Я сказал достаточно, чтобы вы поверили, что мне всё известно? Если нет, я могу ещё продолжить...

-- Нет, -- сказал Чанхиун и тут же поправился: -- Не надо продолжать. -- Он вдруг почувствовал дрожь в левой руке.

Профессор привык ко всему подходить рационально, и если что-то на первый взгляд не укладывалось в привычную картину мира, он считал, что у него пока недостаточно информации, чтобы разобраться в этом. Так было и сейчас: он не видел объяснения феноменальной осведомлённости Хаймса, но и не пытался найти его. Куда важнее было, как молодой человек распорядится такими сведениями -- на это Чанхиун, пожалуй, мог повлиять.

-- Вы от "Интергалактик"? -- спросил он прямо.

-- Нет, ну что вы. До сих пор не имел с ними дел. -- От специалиста "Хейгорна", разумеется, не ускользнуло уточнение "до сих пор".

-- Допустим. Так что вы хотите?

Хаймс не спешил отвечать, и это злило профессора. Особенно он был зол потому, что теперь, после услышанного, уже не мог просто выгнать незваного гостя. Неожиданно тот встал и медленно подошёл к окну. Чанхиуну показалось, что он собирается распахнуть его, но Кейвон остановился и некоторое время смотрел сквозь стекло. Непонятно, что он мог увидеть там кроме огней ночного города внизу и огней звёздного неба наверху. Скорее, было похоже, что он намеренно тянет время.

-- Я думаю, вам стоит уничтожить этот файл, -- произнёс Хаймс не оборачиваясь в тот самый момент, когда кумбиэнец уже хотел поторопить его. -- Ничего сложного: в углу у вас стоит деструктор. Так вот: вы засунете в него файл с документами, закроете, включите -- и через минуту всё будет готово. Но есть ещё ваш комп -- вы ведь уже успели перенести в него часть данных... А знаете, профессор Чанхиун, я думаю, он красиво будет лететь с двухсотого этажа.

Хорошо у него поставлен голос, отметил главный специалист как-то отстранённо. Говорит, будто рассказывает о том, что людям свойственно ходить на двух ногах, переставляя их поочерёдно. И завораживает, паскудник...

-- Ещё немного, -- сказал он вслух, -- и я вызову охрану. -- Чанхиун и правда держал палец на кнопке.

-- Я не думаю, что вам это поможет. А кроме того, не вижу в этом никакой необходимости.

-- Вот и хорошо. Так всё-таки, чего вы хотите?

-- Профессор, разве у вас плохо со слухом? Я ведь только что всё объяснил.

-- Тогда чего вы хотите взамен? Чтобы мне не нужно было этого делать.

-- Ничего.

Чанхиуну очень захотелось стукнуть кулаком по столу, но он сдержался:

-- Я же говорил: у меня мало времени!

-- Если вы сделаете всё, как я сказал, то время не имеет значения, сами понимаете. А если не сделаете, то тем более не имеет. Потому что тогда, -- Хаймс глянул на часы, -- у вас на все дела остаётся только десять часов. А за десять часов, согласитесь, вы не много успеете, как бы ни старались.

-- Почему десять часов?

-- Потому что если вы не скинете из окна комп, то ровно через десять часов из этого же окна вылетите вы.

-- Это угроза? -- спросил профессор. Тон гостя был отнюдь не угрожающий -- скорее, он говорил неохотно, будто извиняясь за неудобства, которые вынужден причинить.

-- Ни в коем случае. Я всего лишь пытаюсь вас предупредить. Согласитесь, что гораздо лучше сбросить с двухсотого этажа комп, чем упасть самому.

-- Чепуха. Как вы собираетесь это сделать?

-- Никак. Я не собираюсь этого делать. Боюсь, что вы сами, профессор...

Да он ненормальный, подумал Чанхиун. Псих, к которому непонятно как -- скорее всего, случайно -- попала ценная информация, и который не понимает, что с ней делать, и несёт всякую чушь. Пора наконец заканчивать это глупое представление. А вроде бы казался весьма смышлёным юношей... Но так обычно и бывает: бред может казаться логичным и непротиворечивым до тех пор, пока не выйдешь за его рамки.

-- Если вам больше нечего сказать, то, пожалуйста, покиньте кабинет.

-- Да, я хочу сказать кое-что, прежде чем уйду. Вы сейчас думаете, что я не могу выйти за рамки бреда. На самом же деле в рамках заперты вы, профессор, -- в рамках вашего узкого и невероятно ущербного представления о реальности. Подумайте об этом.

И, развернувшись, Кейвон Хаймс быстрыми шагами проследовал к двери и исчез за ней, оставив Чанхиуна с раскрытым ртом. Впрочем, Имак недолго оставался в этой позе. Нажав наконец кнопку, он произнёс:

-- Нельхо, от меня только что вышел некий Кейвон Хаймс с Фидуха. Не дай ему покинуть здание.

-- Слушаюсь, -- откликнулся охранник.

Профессор открыл ящик, вытащил карту, которую недавно изучал, и вставил в комп. Он только попытался вспомнить, на чём остановился, как голос охранника раздался снова:

-- Прошу прощения, профессор, но из вашего кабинета никто не выходил.

-- К-как?! -- Впервые с начала этого странного происшествия Чанхиун не смог скрыть удивление.

-- Я никого не видел, поэтому просмотрел запись. Дверь открылась, но снаружи никто не появился. Потом закрылась снова, и всё.

-- Чушь! Отмотай назад -- найди, когда он входил. Тогда ты его видел?

-- Нет, профессор, иначе остановил бы его. Но я сейчас проверю.

Некоторое время длилась пауза. Затем Нельхо заговорил, и теперь удивлённым был уже он:

-- Не понимаю. Три минуты есть, а до этого -- даёт ошибку, будто повреждено...

-- Ну так разберись, восстанови! Или нет, потом... Возьми людей, сколько нужно, поставь контроль на выходах и прочеши здание, он не мог успеть выйти. Давай, сейчас же!

-- Слушаюсь.

Чанхиун сбросил связь. Хотел было совсем её отключить, чтобы сосредоточиться на работе, но тут же понял, что тогда не сможет узнать о результатах рейда охраны. Хотя нет, можно ведь маячок поставить... Вроде бы такие простые вещи, а он в них путается, надо же. Профессор принялся снова изучать чертёж и через две минуты понял, что этот узел он уже рассматривал до визита Хаймса. И, кажется, вполне разобрался в его устройстве... Нет, стоп: кажется, или в самом деле разобрался?

Имак отругал сам себя: вроде не мальчишка какой-нибудь, угрозы выслушивает не в первый раз, но давно уже они так не выводили его из равновесия. Ну, в каком-то смысле это можно понять: кто бы его ни шантажировал, он всегда чётко представлял, чего на самом деле хочет вымогатель. С этим же Хаймсом совершенно ничего непонятно: откуда он взялся, на кого работает, чего ему надо, и, наконец, что за непонятное исчезновение... А кроме всего, не давало покоя глубинное чутьё, которое говорило: никакой он не псих. Просто нашёлся человек, который умнее и дальновиднее тебя на порядок; который просчитал ходы наперёд, а ты, как ни стараешься, не можешь их разглядеть -- поэтому предпочитаешь закрыть глаза и объявить их полной чепухой. А потом окажется, что никакая это не чепуха -- вот только будет уже поздно что-либо менять...

Чанхиун пытался отбросить такие мысли, сконцентрировать внимание на чертеже -- всё напрасно. "Ну его к шакалам, лучше сейчас выспаться, а утром взяться снова со свежими силами", -- подумал он, когда раздался сигнал от Нельхо.

-- Ну как? -- Имак включил картинку и впился глазами в экран.

-- Нашли несколько чужаков. С виду обычные отбросы. Хотите взглянуть?

-- Хочу.

Камера развернулась и медленно прошла вдоль ряда лиц -- в основном бородатых, основательно заросших. Но Чанхиун в первую очередь смотрел не на волосы -- он готов был допустить, пускай это и казалось безумием, что Хаймс каким-то образом замаскировался, изменил внешность. Его интересовали глаза. Взгляды в основном были настороженные и усталые. Нет, не то, ничего похожего...

-- Ты прав -- его здесь нет. Выкинь их на улицу.

-- Слушаюсь. Нам продолжать? Можно проверить все технические помещения, вентиляцию...

Профессор недолго колебался:

-- Кажется, это бесполезно. Контролируйте лифты и выходы, этого достаточно.

-- Могу я спросить, что он натворил?

-- Украл моё время. Помешал мне работать.

-- Ясно. -- По интонации сложно было понять, принял Нельхо это как шутку или всерьёз.

-- Если найдёшь его -- скажешь мне, -- приказал профессор. -- Буду спать -- разбудишь. Иначе не беспокой.

Он отрубил связь и всё-таки отключил дворецкого. Затем вынул карту, закрыл в столе и расстелил диван. Профессору нередко доводилось ночевать в кабинете, когда он вот так засиживался допоздна. Если бы кто увидел его в такие минуты, ни за что бы не подумал, что этот человек владеет огромным состоянием.

"И всё-таки это глупо. Кем бы Кейвон Хаймс ни был, ничего он мне не сделает", -- подумал Чанхиун напоследок и с этой мыслью заснул.

* * *

Утром профессора Чанхиуна разбудила мелодичная трель будильника. Обычно он без труда просыпался на рассвете, но сейчас почувствовал, что не имеет никакого желания вставать. Он даже подумал, не выпил ли вчера лишнего, но память подсказывала, что ничего подобного не было, а вариант "упиться до белого духа" Имак не допускал в принципе. И вообще, к чему эти пустые рассуждения: он хорошо помнил, как к нему явился неожиданный посетитель, а потом... потом всё пошло наперекосяк.

Наконец профессор пересилил себя и встал. В конце концов, время дорого: нужно поскорее разобраться с проектом "Интергалактик" и решить, как использовать его на благо "Хейгорна", учитывая, что "Призрак" только что перешёл в их распоряжение. Чанхиун сунул всё ту же карту в комп и развернул перед собой чертёж, вспоминая, на чём он вчера остановился. Однако головная боль здорово мешала сосредоточиться.

"Здесь не хватает воздуха", -- решил профессор и попросил дворецкого открыть окно. Тот отомкнул рамы и слегка раздвинул их.

-- На всю ширину, -- приказал Чанхиун.

Створки распахнулись полностью. Хозяин кабинета встал возле подоконника и вдохнул полной грудью. Он специально выбрал такое расположение своей рабочей комнаты, чтобы окна выходили не в сторону города, а в противоположную -- где находился парк компании, переходящий за оградой в лес. Профессор видел кривые изгибы речки Гурах, струившейся среди зелени. Чуть дальше слева начинались поля, за ними виднелись деревеньки -- и не скажешь, что он смотрит на всё это из огромного небоскрёба на краю многомиллионной столицы.

"Значит, Хаймс говорил, что я выпаду отсюда? -- подумал Чанхиун. -- Какая чепуха!"

Он вернулся за стол. Затем распорядился в пространство:

-- Сделай и принеси завтрак.

Ожидая, когда появится еда, учёный вернулся к чертежу; мысли потихоньку возвращались в нужное русло. Он уже почти успокоился, когда перед глазами будто встало лицо вчерашнего гостя: "На самом деле в рамках заперты вы, профессор". Рука дёрнулась и попала не по той клавише -- к счастью, ничего страшного из-за этого не случилось. "Нет, это уже совсем не годится", подумал Чанхиун, вытащил склянку успокаивающего и капнул на язык. Вдруг сообразил, что совершенно забыл про утреннюю пробежку. Собрался плюнуть на всё и спуститься вниз, когда в комнату въехала тележка с подносом, на котором стояла чашка гухейта и горячая запеканка. Профессор махнул рукой, поставил поднос на стол и отпустил тележку; взял горячую посудину левой рукой.

Порыв ветра ворвался в комнату -- на столе зашелестели бумажки. Чанхиун вздрогнул, чашка выскользнула из пальцев и полетела на пол. Гухейт растёкся тёмным пятном. Профессор в сердцах шлёпнул себя по ноге. "С этим надо что-то делать, приводить себя в порядок, -- думал он, -- но сначала разобраться с документами "Интергалактик", это прежде всего. Сказать дворецкому, чтобы принёс ещё напитка?" Нет, пить что-то уже не хотелось -- есть, впрочем, тоже не очень. Он отставил тарелку на край стола -- "потом доем" -- и пересел поближе к компу. В который раз глянул на злополучный чертёж -- ну сколько можно с ним возиться? Голова болела меньше, чем спросонья, но всё-таки не успокаивалась. Может, ну её пока, эту принципиальную схему, посмотреть для начала что-нибудь другое?

Чанхиун вытащил файл, раскрыл его и начал проглядывать содержимое. Вдруг от окна раздался крик и вслед за ним, захлопав крыльями, в комнату влетел орхун. Нагло щёлкнув клювом, птица опустилась на тарелку, из которой ел профессор, и принялась клевать его запеканку.

-- Пошла отсюда! -- крикнул Имак и подумал: надо было прикрыть окно хотя бы до половины.

Но орхун, кажется, обалдел от счастья и бросать такое количество дармовой пищи явно не хотел. Чанхиун вскочил, потянулся за птицей и едва не ухватил её за торчащий сзади хохолок, однако та успела отпрыгнуть и взлететь. Но комнату всё же не покинула, а только поднялась над окном и устроилась там на камере, рассчитывая попозже улучить подходящий момент и закончить трапезу.

-- Убирайся! Кыш! -- заорал профессор, кидаясь к окну.

Правая нога его опустилась на осколок разбитой чашки -- точнёхонько в середину разлитого гухейта. Он стремительно поехал вперёд, носком упёрся в стену, но разгон был слишком велик -- тело перевесилось через низкий подоконник. Чанхиун беспорядочно замахал руками, сам напоминая птицу. На какой-то миг его движение замедлилось -- правая туфля зацепилась за карниз. Но это лишь ненадолго задержало его. Уже в следующую секунду нога соскользнула, и главный специалист "Хейгорна" полетел вниз с двухсотого этажа.

"Опять я сглупил, -- невпопад подумал он, -- надо было сразу же скомандовать дворецкому убрать осколки". Возможно, это была его последняя мысль.

III

Квалин снова с надеждой посмотрел на датчик живых форм. Но красная точка на нём ясно показывала, что неизвестное существо и не думало отставать. Напротив, дистанция сокращалась на глазах. И Михаилу ничего не оставалось, кроме как продолжать бег по странно извивающемуся блестящему коридору "Призрака".

-- Эй! Петька! Лёха! Отзовитесь, вашу мать! -- кричал он, надеясь, что помощь уже близко.

Но ответом была тишина -- он не слышал ничего, кроме отзвука собственных шагов. Увидев, что биоформа уже совсем рядом, Квалин схватился за лучемёт, развернулся и собрался выстрелить. Но кнопка не нажималась -- разведчик давил на неё с силой, однако та будто застряла и плевать хотела на то, что от успешного выстрела зависела жизнь обладателя оружия. Михаил отбросил лучемёт и снова глянул на датчик. Теперь тот показывал и вовсе дикую картину: красная точка пропала, а стрелка направления вертелась по кругу, как стрелка компаса в районе магнитной аномалии. Куда же бежать? Квалин стал озираться по сторонам, когда услышал громовой голос, доносящийся будто с самого неба:

-- Слышишь меня, Квалин? С тобой говорит компания "Хейгорн"! Мы купили "Призрак" и теперь владеем им по своему усмотрению! И сейчас наше усмотрение такое: всякий, кто не успел вовремя его покинуть, должен быть уничтожен! -- последнее слово разнеслось по кораблю, и эхо повторило его десяток раз с разными интонациями.

-- Вы не имеете права! -- закричал Квалин.

-- Ещё как имеем! А вот ты не имеешь никаких прав! И сейчас будешь уничтожен!

-- Сундуков! Объясни же им! -- в отчаянии требовал Михаил.

-- Я ничего не могу сделать, -- донёсся издалека слабый голос. -- Они мне вообще ничего объяснять не хотели!

-- Но это же полный бред! -- орал Квалин что есть мочи.

Затем он попытался прыгнуть, но скафандр сковывал движения и удерживал его на месте. В результате он только опрокинулся на пол и почувствовал, как что-то тяжёлое наваливается на спину. Тут Михаил снова заорал -- и с этим криком подскочил в постели.

Разумеется, "Призрак" остался в прошлом. Сейчас разведчик был дома -- вчера "Устремлённый вдаль" приземлился в Кантровске. С космодрома Квалин сразу отправился в УКР, кратко отчитался об основных результатах экспедиции, передал все видео-, аудио- и прочие записи, после чего снял с себя полномочия командира.

Потом у него состоялся долгий неприятный разговор с командующим. Михаил объяснял, что не собирается участвовать ни в каких политических дрязгах; что в следующий раз он, прежде чем куда-то отправляться, тщательно выяснит, нет ли претензий на это место у какой-нибудь фирмы галактического масштаба. Сундуков его успокаивал: говорил, что вышло, действительно, нехорошо, но это не повод срывать злость на тех, кто ни в чём не виноват. Ага, ну конечно, не виноват, возражал Квалин, -- а они там когда свои торги начали? Сообщили бы всего на час раньше -- и человек остался бы жив. Я бы и сообщил, парировал Сундуков, если бы мне сообщили. А ты вообще кто, вспылил Квалин, командующий разведкой -- или так, мимо проходил? Чего стоит твоя разведка, если она такие простые вещи выведать не способна? Может, мне и правда бросить это гнилое дело, осесть на Земле, обзавестись семьёй и хозяйством, и провались вы все хоть в чёрную дыру, -- что скажешь, друг-Сундук, на такой поворот событий? Сундуков сказал, что, по-хорошему, надо тебе отдохнуть, Миша, отвлечься на время от этих дел... На том в конце концов и сошлись.

Квартира Квалина выглядела нежилой -- полуголые стены с минимальным, стандартным комплектом мебели. В общем-то, разведчик и воспринимал её не столько как жильё, сколько как пристанище, где можно останавливаться в перерывах между экспедициями. Обитал он здесь один -- к этому ему было не привыкать: с родителями Михаил расстался в восемь лет и навещал их не чаще раза в год. В пансионате он был вечным старостой и почти всегда предводительствовал в играх, но друзей у него никогда не было много. То же получалось и с девушками. Дважды Квалин рассорился с приятелями, на спор отбив у них подруг. Любая могла стать его -- и наскучить уже через неделю; той единственной, с которой он захотел бы связать жизнь, всё никак не находилось.

С возрастом многое менялось -- что-то переставало иметь значение, что-то напротив, -- но характер Михаила, казалось, только портился. В итоге его попытки обзавестись парой так ни к чему и не привели. С женщинами Квалин вёл себя так же, как с подчинёнными ему разведчиками: любое его слово означало приказ и требовало неукоснительного выполнения. Одна сожительница после нескольких месяцев устроила истерику: сам, мол, целыми неделями пропадает неизвестно где, а от неё хочет подробных отчётов: что, где, когда, как и почему. Михаил спокойно сказал: я тебя не держу, дверь открыта, иди куда хочешь -- но сюда ты больше не вернёшься. После этого несколько дней она сидела тихо -- когда же снова возроптала, Квалин выставил её сам.

Скоро её сменила другая девушка. Эта пыталась показать себя хорошей хозяйкой, но, получив подробное объяснение, в какое хозяйство ей не следует совать свой нос, поумерила пыл. Месяц-другой они прожили в мире и спокойствии, но потом она стала жаловаться, что Михаил к ней слишком равнодушен, и вообще -- как будто, кроме секса, ему от неё ничего не нужно. Квалин воспринимал её жалобы совершенно флегматично. Когда же она заикнулась, что свой корабль он любит гораздо больше, чем её, хладнокровно заметил: чистая правда, ведь "Устремлённый" у него уже пять лет, а она -- только два месяца. Эта девушка оказалась решительнее предыдущей -- ушла сама. Впрочем, не похоже было, чтобы разведчик сильно огорчился.

Михаил наскоро перекусил консервированной рыбой с овощами и включил тиви. Пробежался по новостям:

-- ...выпал из окна своего кабинета, находящегося на двухсотом этаже здания "Хейгорна". Что стало причиной трагедии? Президент компании Канех Хейгорн заявил, что случившееся квалифицировано как несчастный случай и на данный момент нет причин считать иначе. Однако кто знает? Известно, что Чанхиун владел огромным состоянием, судьба которого определится совсем скоро -- тогда, возможно, мы узнаем также, кто был заинтересован в его смерти. Некоторые пытаются связать гибель главного специалиста с покупкой "Хейгорном" эксклюзивных прав на исследование "Призрака" -- конструкции в октанте цэ -- двадцать один -- е, созданной неизвестной цивилизацией. Компания пока отказывается комментировать свои планы относительно "Призрака", однако ясно, что намерения у них весьма серьёзные. Сейчас они уже направили к "Призраку" несколько строительных кораблей. Также известно, что "Хейгорн" отверг предложение "Интергалактик" о сотрудничестве. Впрочем, это неудивительно, учитывая, что сумма, которую они выложили за эксклюзив, превышает сто миллионов единиц. Жаль, что кумбиэнцы не понимают: по справедливости находка подобного масштаба должна была бы стать достоянием всей Галактики. Но, как обычно, когда речь заходит о деньгах, про справедливость никто не вспоминает...

"Это верно", -- подумал Квалин, переключаясь на музыкальный канал. В конце концов, он собирался отдохнуть -- а тут не проходит и минуты, чтобы не натолкнуться на то или иное упоминание о "Призраке".

О нём же напоминала и штуковина в форме яйца, которую Михаил оставил себе. То ли Муравьёв не заметил тогда, что он подобрал её с пола, то ли сделал вид, что не заметил... Вот так и Квалин: то ли забыл ему об этом сказать, то ли сделал вид, что забыл. Потом, на "Устремлённом вдаль", он сам провёл простейшее сканирование: "яйцо" оказалось напичкано электроникой, о предназначении которой можно было только догадываться. В верхнем слое был лёгкий эккумундивный экран, свободной от него оказалась только центральная полоска -- её, впрочем, как раз хватило для просвечивания. Что всё это значило? Квалин собирался передать эту штуку на более тщательные исследования, когда вернётся на Землю. Однако он просмотрел запись проникновения и понял, что на ней не видно, как он подбирает "яйцо" -- камера в это время будто нарочно фокусировалась на мёртвом Эрбрухте. Затем, по прибытии, Михаил поругался с Сундуковым -- и это решило дело.

Сейчас вещица лежала у Квалина в сейфе. Перед тем как спрятать её туда, он долго смотрел на неё с секундомером, пытаясь найти закономерность в последовательности миганий. Вспышка... три секунды... снова вспышка... полторы... теперь всего полсекунды... одна... целых шесть... две... опять две... четыре... Нет, бесполезно -- Михаил решил, что если формула и существует, то она слишком сложна, чтобы человеческий ум мог её вычислить. Но что же это может быть? Да всё, что угодно -- начиная от ключа к центральной энергетической установке и заканчивая, к примеру, часовой бомбой. Не совершает ли он глупость, оставляя этот предмет у себя дома? Ещё и какую, подумал Квалин, пряча его в сейф.

Конечно, Михаил понимал, что его поступок -- обычное ребячество. Что он просто-напросто обижен на начальство, которое подставило его и экспедицию: на командующего, на "Интергалактик", на Галактический Совет -- и теперь хочет досадить им хотя бы такой мелочью. "Ну и пускай, -- думал он, -- кто сказал, что я не имею права оставить себе что-нибудь на память о неудачной экспедиции? Ещё неизвестно, как пойдут дела у "Хейгорна" -- споткнутся так же, как мы, а потом возьмут да и придут к нам на поклон... вот тогда и попляшем".

Анализ результатов экспедиции поставил гораздо больше новых вопросов, чем принёс ответов. Да, у Вильгельма Эрбрухта было выжжено лицо -- но загадка в том, что умер он до того, как обгорел. Судя по всему, эргоник пережил сильнейший шок, от которого у него остановилось сердце. Ладно, допустим, он увидел эту тварь, перепугался её до смерти в буквальном смысле, а потом она опалила его и исчезла. Логики в этом не видно, ну да черт с ней, с логикой. Какая, например, логика в том, что заряд скафандра Вилли был на нуле -- причём как основной, так и резервный? Или в том, что в его лучемёте перегорел излучатель и заодно спалил батарею, которая позволяет использовать оружие автономно? Какими законами физики можно всё это объяснить? А что скажут по этому поводу специалисты по эргонной теории и энерготрансформации?

А ведь "Хейгорну" будет ещё тяжелее, подумал Квалин. Они выложили кругленькую сумму и должны теперь во что бы то ни стало её отбить. Почему они позарились на "Призрак", понять можно -- рассчитывают на эккумундивный источник. Да только до источника надо сначала добраться -- причём это даже не полдела. Вероятно, вперёд пошлют добровольцев-смертников... чего доброго, оставят там не одну жизнь и даже не десяток, прежде чем что-то начнёт получаться. Какую бы форму жизни ни представляли собой обитатели "Призрака", они явно не настроены отдавать своё сокровенное чужакам. И, думал Квалин, я могу их понять. Наверное, к лучшему, что больше я в этом не участвую.

Неожиданно просигналил токер. Михаил кинул взгляд на экран, поднёс аппарат к уху и сказал:

-- Петька, чего тебе в такую рань?

-- Ну, для начала -- привет!

-- И ты будь здоров.

-- Миша, я сейчас в Управлении. Тут Сундук хочет тебя видеть.

-- Это с какого ещё бодуна? Вчера только говорил: да, конечно, отдохни, всё такое...

-- Да тут эксперты понаехали эти, из ОКЕ. Вроде, хотят с тобой говорить.

-- Да ну их в калитку! Я все материалы предоставил -- видеозаписи, анализы, подробный отчёт... Им что, мало? Ну так пусть идут к Хейгорну!

-- Вот ты их и спроси, мало им или что. Оно мне надо -- переводчиком между вами?

-- А я тебе скажу, Петька, почему ты переводчик. Потому что Сундук решил, что его я и слушать не стану. А тебя -- ещё может быть.

-- Ну и послушал бы. Пообщаешься с ними и пойдёшь дальше отдыхать с чистой совестью.

-- Аж три раза послушаю! Знаешь что, ты им скажи... -- Квалин сделал в уме прикидку, -- скажи, что я тут собираю вещи и сегодня вечером тю-тю на Эалью.

-- Правда или прямо сейчас придумал?

-- А какая разница?

-- Ну, он всё-таки командующий...

-- Он мне что -- приказал?

-- Нет. Попросил передать, чтобы ты...

-- Вот ты и передал. А я отказался. Ещё вопросы?

-- Доиграешься ты, Миша, -- вздохнул Скамейкин.

-- Доиграюсь, -- охотно согласился Квалин.

-- А я бы и сам не прочь на Эалью... -- мечтательно выговорил Пётр. -- Девчонки там, говорят, легко сговорчивые...

-- Но-но! Твоя бы Танька это услышала...

-- И я доиграюсь, -- сказал Скамейкин. -- Ладно, удачи!

Закончив разговор, Квалин включил комп и запросил центральный космопорт. Там он вскоре выяснил, что билетов в туристический рай на сегодняшний вечер нет -- более того, раньше следующей недели можно вообще не надеяться. Михаил вздохнул. Он всегда чувствовал неловкость, когда прибегал к таким методам, но сейчас ничего другого ему не оставалось -- очень уж хотелось побыстрее убраться из Кантровска. Разведчик нажал на вызов диспетчера, и на экране появилась девушка -- все они были на одно лицо, эти космопортовские девушки, с предельно правильными округлыми чертами, минимальной косметикой, коротко подстриженными чёрными волосами и, разумеется, дежурной улыбкой.

Квалин объяснил в двух словах, что ему нужно попасть на Эалью как можно скорее, на что девушка повторила уже известное ему: билетов нет.

-- Вот так всегда, -- протянул Михаил. -- Стреляешь всяких гадов -- грудью под импульсы, под кислоту... жизни ваши сусличьи спасаешь... А потом ты никому не нужен -- даже на курорт не можешь выбраться.

-- Ой, -- сказала диспетчерица, наконец узнав его.

Изобразив глубокое сожаление, она старательно извинилась и попросила подождать минутку -- надо ещё раз внимательно посмотреть рейсы. Прошло две минуты, когда она откликнулась: да, есть спецрейс завтра утром -- там, правда, только по вип-заказу, поэтому выходит дороже, но вам ведь полагается скидка, не так ли?

-- Не так ли, -- согласился Квалин и попытался повторить улыбку девицы, только у него это вышло с заметной ехидцей. Та смутилась, а затем приняла заказ.

Что ж, подумал Михаил, снимая деньги со счёта, завтра я буду далеко -- а эксперты пускай как-нибудь разбираются сами.

* * *

Вечер Квалин решил провести в "Корыте". На самом деле бар именовался "Созвездие Корыто", но завсегдатаи уже давно оставили от названия только вторую половину. Он находился неподалёку от космопорта, но не возле центрального входа, а в боковом тупичке. Поэтому там никогда не скапливалось много людей, а собирались в основном свои -- в том числе и разведчики. С барменом Марком Михаил был знаком давно и знал, что тот не станет задавать всяких глупых вопросов, особенно о "Призраке" -- это сейчас было главное.

Путь до "Корыта" предстоял неблизкий -- Квалин жил в центре, так что лететь приходилось через добрую половину города. Он поднялся на стоянку на крыше и направился к машине. Скоро его элер уже пролетал над домами. У Михаила был "Опель" старой модели, лет пять как снятой с производства, да и производитель сейчас стоял на грани банкротства. Причин, почему Квалин не сменил её на более новую, было две. Во-первых, эта машина ещё делалась с расчётом и на полёт, и на езду, большинство же современных элеров годилось только для движения по воздуху. На дороге они нормально держали до тридцати километров в час -- на больших скоростях баланс не годился ни к чёрту. А во-вторых -- и это, пожалуй, было важнее -- разведчику просто некогда было этим заниматься. Да и машина служила ему именно средством передвижения -- вопросы престижа Квалина интересовали мало, если не сказать "никак".

На окраине Кантровска было немало высотных зданий, но всё же большинство их элер оставлял под собой. Только башню "Интергалактик" приходилось облетать сбоку. Она была построена в форме логотипа компании -- устремлённой в небеса звезды с лишним шестым концом между двумя нижними. Эта фигура, как и название компании, напоминала о её основной продукции. И о том, разумеется, что в области космической техники фирма намерена всегда оставаться лидером. Нельзя не признать, что здесь, в Кантровске, её башня смотрелась величественно -- а ведь это только филиал. Центр находился в Токио, неподалёку от правительственных зданий -- и вряд ли кто-то назвал бы такое соседство случайным.

"Интергалактик" с самого начала повезло больше, чем её нынешнему конкуренту "Хейгорну". Если кумбиэнской компании долго приходилось бороться за место под солнцем, прежде чем она сумела окончательно на нём утвердиться, то для земной фирмы, напротив, сразу были созданы все условия для процветания. Подписание лидерами крупнейших держав львовских соглашений, объявивших Землю единым государством, было всего лишь политическим актом -- экономическое объединение произошло гораздо раньше. Создание антигравитатора, а затем разработка и освоение механизма трансдеформации открыло перед человечеством возможность выхода за пределы Солнечной системы -- и тут же дало понять, что ни одно государство не справится с этим самостоятельно. Тогда американцы, немцы, русские и японцы, заручившись поддержкой в правительствах, создали Интергалактическую Космическую Корпорацию, сосредоточившую усилия на освоении глубокого космоса. И очень скоро руководители "Интергалактик" поняли, какое мощное оружие оказалось у них в руках. То было время, когда космические исследования получили наивысший приоритет, а значит, в распоряжении корпорации оказались огромные средства и влияние. Она быстро покорила не только Галактику, но и Землю: утвердившись в космической сфере, одну за другой завоевала самые разные области рынка -- и в первую очередь, конечно, транспортные сети.

Сейчас об этом нечасто вспоминали, но, пожалуй, именно "Интергалактик" помешала состояться третьей мировой войне. Экстремисты проиграли её, даже не успев взяться за оружие -- в мгновение ока они оказались отрезаны от мира, без связи и поддержки, даже без возможности узнавать, что происходит вокруг. В конце концов они были схвачены и уничтожены собственными подданными и всенародно прокляты. А вот другая война -- галактическая -- не пошла корпорации на пользу. Во-первых, сразу стало ясно: если на Земле реальных конкурентов у "интеров" нет, то в Галактике очень даже есть с кем побороться. Что и говорить, земляне не очень-то были готовы воевать в космосе -- экономика, получив удар в уязвимое место, взревела от боли и оставила агонизировать многих и многих. "Интергалактик", разумеется, выжила -- но тут же совершила другую ошибку: она сделала ставку на затяжную войну и перемирие с маризянами оказалось для корпорации полной неожиданностью. В результате многие военные вложения не оправдали себя -- пришлось перековывать мечи на орала и "Кондоров" на "Гусей", но потери в экономических баталиях всё же оказались немалые. Если бы не это, сейчас вопрос о первенстве в Галактике не стоял бы вообще -- а так приходилось бодаться с "Хейгорном", растущим день ото дня.

Внизу показались ангары, и Квалин сбросил высоту. Он опустился за вокзалом, проехал полквартала, спрятав крылья, свернул в проулок и поставил элер на стоянку. Здесь было немного машин, и среди них белой вороной выделялся "Универсум": люди, могущие позволить себе подобную летачку, обычно не заглядывают в заведеньица вроде "Корыта". Впрочем, Михаила это мало беспокоило, просто его намётанный взгляд разведчика отмечал всё, что казалось подозрительным.

Квалин прошёл под вывеску, натурально изображавшую среди звёзд не иначе как корыто той самой старухи, всем известной жены рыбака. Интерьер бара был простым, без выкрутасов -- дешёвые текстуры со звёздным небом, в котором там и тут мелькали самые разные средства передвижения -- начиная с телеги и заканчивая "Фениксом". Разведчик сразу направился к стойке, и бармен тут же повернулся к нему:

-- Ба, какие люди! Давненько ты у нас не был, Михаил.

-- Да всё по Галактике мотаюсь, Марк, сам понимаешь... Завтра на Эалью отбываю -- и пускай на пару недель все обо мне забудут.

-- Что, неужели тоже по службе?

-- Ни в коем случае! Я ещё не настолько сошёл с ума.

-- Сошёл, не сошёл -- а если прикажут?

-- Ну, если прикажут -- то другое дело. Но пока -- исключительно ради собственного удовольствия.

-- Тогда поздравляю!

-- Поздравлять меня особо не с чем, но это отдельный вопрос... Мой любимый столик занят, как вижу?

-- Так я же на тебя не рассчитывал, предупредил бы, что ли...

-- Ладно, пусть уже... Я там сяду, -- Квалин указал в противоположный угол.

-- Чего будешь?

-- Как всегда. И мясного чего-нибудь, на твой вкус.

-- Хорошо. Как насчёт нового фирменного блюда: уши дикого чвихана?

-- Ненавижу чвиханов! Особенно уши.

-- Хе-хе, шучу я. Садись, сейчас я распоряжусь.

Михаил уже сделал шаг в сторону, но потом снова повернулся к стойке и вполголоса спросил:

-- Марк, у тебя сегодня важная птица?

-- А? А, ну вроде, да... Вон сидит, -- бармен указал на девушку за один столик от того, что Квалин назвал любимым. Она расположилась спиной к стойке -- отсюда видны были только её густые каштановые волосы.

-- Ждёт кого-то, -- почти прошептал Марк. -- Ещё и телохранов притащила.

Несколько секунд разведчик глядел на девушку, пытаясь угадать, какова она с лица. Заметил и двух мордоворотов, скучающих за другим столиком ближе ко входу. Потом повернулся и прошёл на выбранное место. Включил было терминал, но понял, что не хочет сейчас видеть ни новостей, ни тем более рекламы, а встроенные игры казались слишком простыми и глупыми. Квалин откинулся на стуле и стал ждать -- впрочем, не прошло и пяти минут, как робот, стилизованный под неуклюжее металлическое создание из старых фильмов, принёс заказ. Михаил принялся сосредоточенно есть, время от времени отпивая из бокала крепкий имбрум. Мысли плавали и не задерживались надолго на чём-то одном.

-- Прошу прощения, у вас не занято? -- произнёс совсем рядом мягкий женский голос.

Квалин поднял голову и увидел перед собой прекрасную незнакомку -- обладательницу "Универсума". Черты её лица были такими же мягкими, как и голос -- а вот взгляд с хитринкой и, если всмотреться получше, в нём чувствовалась сильная воля... Полноте, да такая ли уж она незнакомка?

-- Ну присаживайся, госпожа Интергалактик, -- сказал разведчик.

Мэри Уинслоу, президент фирмы номер один на Земле, была внучкой Джозефа Уинслоу -- того самого, что вывел корпорацию на галактический уровень. Он руководил жёстко, никому не давая поблажек; естественно, среди подчинённых нашлось немало недовольных. Им удалось отстранить Джозефа, уже немолодого, вменив ему в вину неудачи "Интергалактик" во время войны с Маризой. Однако преемники наломали ещё больше дров, рассчитывая, что война будет тянуться годами, и тогда Уинслоу, наверняка не без помощи Департамента контроля и наблюдения, вернул себе власть. Но долго оставаться главой ему было не суждено: годы и нелёгкая жизнь взяли своё, и старик умер, передав бразды сыну Мартину. Вот только продолжателем тот оказался неважным -- ему не хватало отцовской твёрдости характера и умения гнуть свою линию несмотря ни на что. Война окончилась, корпорация расхлёбывала её многочисленные неутешительные последствия -- а вокруг распространялись слухи о том, что "Интергалактик" вот-вот распадётся на четыре независимых компании.

Кто знает: возможно, так и случилось бы, не появись однажды в правлении дочь Мартина и внучка Джозефа. На денёк она укатила с отцом в Калифорнию, а вернулась уже одна -- со всеми бумагами, подтверждающими её право отныне именоваться президентом "Интергалактик". Директора филиалов было возроптали, но Мэри быстро поставила их на место -- уж она-то уродилась в деда и своего добиваться умела. Несколько человек вылетели из руководства в мгновение ока, их сменили другие -- люди с опытом, которые до сих пор начальствовали всего лишь над отделами на предприятиях. Многие отнеслись к переменам скептически, но прошёл год, и дела фирмы стали налаживаться: она залатала раны и вышла в новые просторы, где, собственно, и столкнулась с "Хейгорном". Эта схватка, по мнению многих, и должна была решить, достойна ли внучка своего деда.

-- Представляться мне не нужно, -- сказала Мэри, -- уже проще. Будешь смеяться, но давно мечтала посидеть с тобой вот так, за одним столиком... Михаил Квалин, национальный герой.

-- Ты забыла добавить "победитель безумного Иив-врика", -- уточнил разведчик.

-- Ну извини. -- Она будто не заметила иронии. -- Угостишь девушку вином?

-- Во-первых, не думаю, что ты такое пьёшь...

-- Ты мог бы заказать что-нибудь ещё.

-- А во-вторых, я всего лишь скромный космический разведчик, зато тебе ничего не стоит купить весь этот бар с потрохами.

-- Эх, Михаил, Михаил... я ведь ещё и женщина, а не только президент.

Квалин демонстративно откусил кусок бифштекса и, пережёвывая мясо, проговорил:

-- Мне кажется, когда человек занимает такой высокий пост, он перестаёт быть женщиной или мужчиной. Это, я бы сказал, существо совсем иного рода...

-- Среднего, что ли? -- спросила Мэри.

-- Нет, не в том смысле. Я бы даже добавил, что он уже не совсем человек.

-- Ах, вот как, -- процедила девушка. -- Спасибо за комплимент! Ну а если я тебя угощу? Как нечеловек человека?

-- Спасибо, но у меня уже есть, как видишь.

-- Да ты, герой, не в настроении!

-- А что? Я должен был исполнить ритуальный танец и упасть на колени, сияя от счастья лицезреть твой лучезарный облик?

-- Михаил, прекрати! У меня к тебе серьёзный разговор.

-- Что "прекрати"? Привыкла, что все падают к твоим ногам, а теперь удивляешься: ах, ну как же так?! Увели из-под носа любимую игрушку! Ай-ай-ай, какие нехорошие дяди!

-- Михаил!

-- Ну что "Михаил"?! Тридцать два года уже Михаил! Я в ваши игры не играю, понятно? Там человек погиб, между прочим, пока вы выясняли, у кого кошелёк толще! А теперь еще не один погибнет...

-- Ты даже не даёшь мне ничего сказать!

-- Да я и так знаю, что ты хочешь сказать. Могу сам за тебя сказать. Ты считала, что "Призрак" уже ваш! Мы сделаем всю грязную работу, а вы пока договоритесь с Департаментом и придёте на готовенькое. Тебе и в голову не пришло, что кто-то ещё может заявить на него права. А "Хейгорн", гад такой, пришёл и заявил! И оставил вас с носом, потому что вы не были готовы столько платить, ты ведь на куда меньшую сумму рассчитывала. А теперь мечешься и не знаешь, что делать... Скажи лучше: зачем он тебе?

-- Ну, Михаил... ты же всё разложил по полочкам, а теперь строишь из себя непонятливого.

-- А это, Мэри, не я непонятливый. Это вы не понимаете, с чем имеете дело. Вы же шкуру неубитого медведя делите! Ты на что рассчитываешь -- на дармовой источник энергии? На супергалактическую станцию? А я тебе назову минимум десяток вещей насчет "Призрака", которых никто пока не может объяснить. И что -- закроете глаза, будто ничего этого нет? Так ведь они на вас не закроют! Или ты знаешь о "Призраке" что-то, чего не знаю я? Если так -- зачем я нужен? Нанимай крутых адвокатов, пусть докажут, что "Хейгорн" не имел права его покупать. Думаю, в лучшем случае они докажут, что здесь не может быть эксклюзива, и будете делить его на пару. Тогда зазывай своих "окейцев", пусть они там ковыряются вместе с кумбиэнцами, пока все не передохнут или не принесут тебе на блюдечке халявную эккумундиву. Ладно, это не мои проблемы -- я-то зачем?

-- Ты ведь там уже был...

-- Вот, о чём я и говорю! Нас пустить в расход -- а вам всё готовое?

-- Не надо передёргивать! Ты же косморазведчик -- с каких пор тебя пугают опасности? На Маризе они тебя не пугали?

-- Мэри, есть разница. На Маризе, знаешь ли, у меня не было выбора. Если бы мы там пугались, то где бы сейчас были вы с вашими галактическими амбициями? На пепелище! А здесь -- другое. Я, если хочешь знать, не чужаков боюсь. Я не хочу, чтобы вы стояли у нас за спинами и указывали: вот это нам интересно, а на это не обращайте внимания. И гнали нас вперёд -- потому что вам нужно поскорее вернуть вложенные деньги. Что, не так?

-- Нет, Михаил, не так!

Он стукнул кулаком по столу:

-- Всё это пустые разговоры.

-- Так давай перейдём к конкретике, и они станут не пустыми.

-- Хотя бы одно слово о деньгах, и я попрошу Марка выкинуть тебя отсюда.

У Мэри расширились глаза:

-- Ты не посмеешь!

-- Ну смотри, -- спокойно заговорил разведчик, -- я сюда захаживаю уже седьмой год. А ты здесь в первый раз... скорее всего -- и в последний. Как думаешь: кого он послушает?

-- Идиот! -- выкрикнула Мэри.

-- Эгоистка, -- парировал Михаил.

-- И что? Все нормальные люди -- эгоисты. Ты меня разочаровал, герой!

-- Ай-яй-яй! -- Квалин скорчил гримасу и пропищал: -- Пьяхая кукья, не бую с ней игьять!

Девушка встала:

-- В одном ты прав: здесь я в последний раз. Прощай! -- С этими словами она развернулась и быстро пошла к выходу. За ней тут же последовали буйволообразные телохранители.

Михаил пожал плечами: не очень-то и хотелось. Медленно доел кусок мяса и ещё некоторое время сидел, смакуя горькое вино. Потом подошёл к Марку.

-- Что, -- спросил тот, -- не сложилось с девчонкой? Ты её или она тебя?

-- Я, конечно, как всегда.

-- А что так?

-- Знаешь ли, президенты не в моём вкусе... Пойду я, Марк. Заскочу, когда вернусь.

-- Я надеюсь!

Уже наступила ночь, но здесь не было темно -- кругом горели фонари, да и свет прожекторов, освещавших на космодроме взлётно-посадочное поле, доставал даже сюда. Квалин сел в машину, вырулил со стоянки и пошёл на разгон. Набрав скорость, он потянул джойстик на себя -- и ничего не произошло: элер не оторвался от дороги, а продолжал катиться по асфальту. Михаил выругался, включил диагностику. Комп сообщил, что не может определить причину неисправности: вероятно, разомкнута цепь. При большом желании можно было остановиться, открыть панель и поковыряться в ней -- скорее всего, где-то пропал контакт. Но желания у Квалина как раз и не было. Если верить компу, при езде проблем быть не должно -- вот и ладно: завтра он всё равно улетает, так что машина в ближайшее время ему не понадобится. Утром звякнуть в мастерскую, сказать, чтобы забрали в ремонт, а потом пригнали назад -- и никакой лишней мороки. Думая так, разведчик свернул на кольцевую.

Основная застройка в Кантровске пришлась на те времена, когда элеры уже вытесняли наземные автомобили, поэтому планировка его не предполагала обычные для старых городов асфальтово-бетонные улицы -- их заменили зелёные аллеи. И всё же несколько магистральных путей были необходимы. В Кантровске выбрали радиальный вариант: пять сквозных трасс, проходящих через центр, и три связывающие их кольцевые, которые называли просто Внутренняя, Средняя и Внешняя. Квалин как раз ехал по Внешней, огибающей город по окраине. Здесь никогда не бывало много машин, а сейчас -- по крайней мере, на том участке шоссе, где двигался его "Опель", -- Михаил и вовсе был один. Поэтому он гнал, насколько позволял элер. В такие моменты нельзя было не порадоваться, что машина умеет ездить не хуже, чем летать.

Неожиданно, взглянув очередной раз в экран заднего вида, разведчик увидел, что его одиночество нарушено. За ним ехали две машины -- он пока не мог разглядеть их, но, похоже, они были одной модели и двигались явно быстрее его. Скорее всего, перегоняют левый груз, подумал Квалин; вполне может быть, что нелегальный товар -- это и есть сами машины. На время он потерял к ним интерес, пока не увидел, как у одной из них выдвинулись крылья и она оторвалась от трассы. Это было уже странно: ну ладно, допустим, они едут под покровом ночи -- лететь в такое время за пределами города опасно, тут без вопросов. Но сейчас взлетать-то зачем? Тревожно стукнуло в висок: а не за тобой ли они, неудачливый покоритель "Призрака"?

Передний элер тем временем проносился рядом, и теперь Квалин понял: да это же кумбиэнская модель! Хищные, заострённые черты -- длинный нос и узкие фары, -- а вот и разделённый ромб "Хейгорна". Так-так: сначала президент "Интергалактик" находит его в любимой забегаловке, а теперь ещё и машины от "Хейгорна"... Разумеется, это может быть просто совпадением -- но почему так трудно в это поверить?

"Потому что таких совпадений не бывает, -- подумал Квалин, наблюдая, как первый элер опускается на дорогу впереди него и прячет крылья. -- И место ведь какое выбрали, гады! Трасса пустая, вокруг лес, ни души..."

Приземлившись, элер сбавлял скорость на глазах, подтверждая тем самым худшие опасения. Михаил повёл джойстик от себя и влево. Как раз в этот момент машина впереди резко тормознула, и он едва не зацепил её. Оказавшись сбоку, Квалин стал разгоняться. То же самое сделал и кумбиэнец -- тягаться с ним было трудно. Держась чуть впереди, тот начал понемногу жать влево, намереваясь оттеснить разведчика на обочину и заставить остановиться. Элер противника явно превосходил "Опель" в мощности, иначе можно было ещё попробовать, кто кого. В нынешних же условиях лучше было избежать тарана.

"Вопрос в том, нужен я им живым или мёртвым", -- подумал Квалин.

Сейчас он жалел, что оставил дома лучемёт. У него было разрешение на оружие, но он предпочитал не таскать его с собой без крайней необходимости. Михаил всегда следовал давнему правилу: если держишь пушку в руках -- сначала стреляй, а потом говори. Сейчас он бы выстрелил без лишних разговоров -- было б, из чего.

Некоторое время они так и ехали: Квалин, держа скорость на максимуме, пытался проскочить вперёд, но противник не давал ему такой возможности. А затем разведчик услышал за спиной хруст и подумал: ох, некстати я вспомнил о лучемёте! Стекло над багажником разбилось, рассечённое ударом луча. Михаил видел в заднем обзоре лицо врага, высунувшегося из машины сбоку, но не мог в темноте как следует разглядеть его. Впрочем, сейчас оно не слишком интересовало разведчика. В сознании ярко вспыхнули и застыли два слова: "Скорее, мёртвым".

Следующий выстрел заставил Квалина пригнуться. Передний элер прижал "Опель" к самому краю -- долго он так не продержится. Впереди шоссе сворачивало вправо -- отличная возможность для врагов, чтобы скинуть его с дороги. Что ж, надо действовать немедленно.

Михаил открыл дверцу -- на его модели элера она не распахивалась, а отодвигалась параллельно машине, что сейчас было на руку. Затем пододвинулся к краю, рванул джойстик на себя и тут же точно рассчитанным движением выпрыгнул. Едва ноги коснулись земли, он кувыркнулся, скрутившись клубком. Потом ещё и ещё раз, пока тело не потеряло сообщённую ему инерцией скорость. Попадись на пути кусты или, не дай бог, дерево, всё закончилось бы печально. Но, к счастью, Квалину повезло.

Машину мгновенно развернуло поперёк дороги, и она начала переворачиваться, когда сзади в неё влетел преследователь. В последний момент он, кажется, понял, что задумал разведчик, и попытался вырулить в сторону. Ему не хватило всего нескольких сантиметров. Вражеский элер понесло вправо -- боком, чуть приподняв в воздух. Затем он перевернулся, стукнувшись крышей об асфальт, и вновь встал на колёса. На миг замер в этом положении -- но тут же подскочил ещё раз и понёсся дальше. "Опель", боднутый кумбиэнцем, слетел с дороги -- где, возможно, проделал бы такое же сальто, не окажись на его пути дерево.

Всё это произошло за считанные секунды. Квалин не дожидался окончания действа -- мысленно попрощался с машиной и, встав на ноги, тут же помчался в лес. Тот был не слишком густой, даже в темноте разведчик различал проходы между деревьями. Всё тело болело, но Михаил старался не замечать боли. Можно было забраться подальше, пересидеть час-другой, а потом тропинками выйти в город. Скорее всего, так было благоразумнее -- даже наверняка. Нормальный человек именно так и поступил бы, подумал Квалин, прячась за толстый дуб и готовясь принять бой.

Долго ждать не пришлось. Через минуту он увидел свет четырёх фонарей, прорезавший ночную тьму. Каждый двигался отдельно: двое чуть впереди по центру, остальные позади -- один справа, другой слева. Михаил затаил дыхание, прислушался, и скоро уже различал голоса. Говорили на кумбиэнском -- разведчик понимал этот язык.

-- Ну и куда он подевался?

-- Где-то в ту сторону...

-- Видел или только так думаешь?

-- Я видел столько же, сколько и ты.

-- Да нету там никого...

-- Ага! По-твоему, он сам выйдет, после того как Хитен ему чуть башку не снёс?

-- Урод! Хитен теперь из-за него сам со сломанной башкой. Я до него только доберусь...

-- Заткнитесь, идиоты! Он за нами следит!

-- Ну и пусть! Что он нам сделает?

-- Забыл, с кем имеешь дело? А ну молчать!

Последние слова возымели действие -- теперь тишину не нарушало ничего, кроме лесных шорохов. Один из четверых тем временем как раз подходил к дереву, за которым притаился Квалин. Михаил внимательно следил за светом фонаря. Действовать нужно было сразу и наверняка, любая ошибка могла закончиться гибелью.

-- Что за чёрт? Нет его нигде... Может, залез в нору?

-- Смотри внимательней, -- ответил тот самый, что был уже совсем близко к Квалину. -- И норы не пропускай.

Свет фонаря упал на дуб, и Михаил плотно прижался к стволу. Враг, ничего не заметив, повернул луч влево и двинулся по яркой дорожке. Пора, понял разведчик. Противник проходил в метре от него -- очертания фигуры угадывались за фонарём. Выскочив из-за дерева, Квалин врезал туда, где должно быть солнечное сплетение кумбиэнца. Попал -- тот согнулся и замычал. Не давая опомниться, следующим ударом Михаил выбил фонарь -- тот отлетел, стукнулся обо что-то и погас. Враг судорожно пытался схватиться за лучемёт. Квалин с силой толкнул его, прижал спиной к дубу, где только что стоял сам. Оставшись без света, противник явно был дезориентирован и впал в панику -- и разведчик, не мешкая, пользовался этим. Мощный апперкот заставил затылок кумбиэнца поздороваться с деревом. Михаил снова врезал в живот, а затем, вытянув руку, схватил врага за голову и несколько раз шарахнул о ствол. Изо рта противника потекла кровь, тело обмякло, и Квалин разжал руку. Труп медленно съехал на землю, а разведчик вытащил лучемёт -- стандартный импульсник -- у него из-за пояса. Теперь он был вооружён -- что ж, подумал, давайте, подходите ближе.

-- Вухен, ты где? -- Ближайший противник только заметил, что один фонарик погас.

Квалин больше не ждал. Пусть он не видел самого человека, но свет фонаря однозначно выдавал, где тот стоит. Прицелившись, Михаил выстрелил чуть вправо. Раздался крик, луч описал дугу и застыл на земле расширяющейся жёлтой полосой. В тот же миг два других фонаря повернулись в сторону разведчика.

-- У него лучемёт! Откуда?

-- От Вухена, болван! Он заплатит... -- Одновременно с этими словами раздался выстрел.

Квалин кинулся назад к дубу, но не успел: луч прошёл по руке и рассёк кожу. Ругая себя за промедление, Михаил кувыркнулся вправо. Последовал ещё один выстрел -- на этот раз мимо. Встав на ноги, разведчик спрятался за другим деревом, но и свет фонарей также последовал за ним. Одно движение, неважно в какую сторону -- и он попадёт под прицел. Да и противники наверняка не дураки -- тоже засели за деревьями, не станут просто так подставляться под огонь.

-- Не спускай с него свет! А я попробую подобраться...

Что они задумали? Всё стало ясно, когда один фонарь неожиданно погас. Теперь Квалин был в полосе света, дальше же начиналась непроглядная тьма. И где-то в темноте, следуя точному ориентиру, к нему подбирался враг.

Михаил замер, будто прирос к дереву, весь превратился в слух. До него доносились тихие шорохи и скрипы -- звуки ночного леса. Из них разведчика интересовал только один -- с той стороны, откуда шёл противник. И вот он почуял лёгкое, едва различимое шуршание листьев под ногами, медленно приближающееся слева. Ещё несколько шагов -- и кумбиэнец сможет увидеть Квалина. Выстрелит он сразу или захочет подкрасться ближе? Скоро ответ выяснится сам собой, но лучше этого не дожидаться. Главное -- не ошибиться, иначе конец. Прикинув на слух направление, разведчик на миг высунулся из-за ствола и выстрелил.

Вскрик и звук падения дали понять, что он попал. Итак, трое мертвы, остался один -- прикинул Квалин спокойно, будто анализируя статистические данные. Вдруг что-то больно ударило в плечо. Он тут же машинально отклонился влево. Заметил для себя: когда он выскочил и убил третьего, потом отодвинулся слишком далеко назад -- этим враг и воспользовался. Последний -- главный и самый опытный из них; возможно, он один стоит тех троих. Наверное, это преувеличение, но надо исходить из худшего. Убедившись, что его не видно, Квалин пощупал плечо: кость, к счастью, не задета, а остальное ерунда. Он перекинул лучемёт в левую руку и стиснул зубы. Что теперь будет делать противник? Каждый из них сидит за деревом, каждый только и ждёт, чтобы другой высунулся. Вопрос в том, у кого раньше закончится терпение.

Внезапно фонарь погас. Значит, враг решил больше не оставаться на месте, но сообразил, что, передвигаясь с включённым светом, он стал бы для опытного разведчика лёгкой мишенью. Михаил выстрелил дважды -- справа и слева от дерева, где тот стоял. Ни звука не донеслось в ответ. Возможно, отошёл назад, а может, пригнулся... В любом случае, кумбиэнец сейчас знает, где находится его противник, а разведчик -- нет. Михаил поспешил лишить врага этого преимущества: тихо отодвинулся влево, а затем кувыркнулся к ближайшему дереву, стараясь не давить на раненую руку.

Рядом сверкнул луч -- будь он точнее, Квалин остался бы без ноги. Встав за стволом, он пальнул в ответ -- и снова ничего. На миг разведчик замер, переводя дух. Затем неслышно шагнул влево, отошёл от дерева, сделал ещё несколько шагов, стараясь как можно меньше шевелить сухие листья... Тишина и спокойствие. Квалин сжал лучемёт и, всматриваясь вперёд, нарочито шумно упал на задницу. Луч сверкнул над головой. Михаил в мгновение ока нацелил импульсник и несколько раз нажал на кнопку. Вскочил, рванулся вправо, а потом вперёд. Враг ответил серией лучей слева. Вроде бы он должен быть ранен -- Квалин был уверен, что не мог не попасть. Но не следует рассчитывать на то, что рана тяжёлая. Возможно, он вообще цел и невредим. Снова надо действовать, исходя из худшего варианта.

Боль в правой руке усиливалась. Потом нужно будет перевязать плечо, но сейчас некогда об этом думать. Михаил остановился перед кустами. Если бежать через них, наделает много шуму, а сам может застрять и попрощаться с жизнью. Где сейчас его враг? Наверняка ведь тоже не стоит на месте... Квалин осторожно обошел кусты и рванулся вперёд. Снова раздались выстрелы -- разведчик резко затормозил. Чуть-чуть быстрее, и в его животе была бы кровавая дыра -- скорость не всегда идёт на пользу. Значит, кумбиэнец, как и он, отклонился вправо. Михаил кинулся в ту сторону, откуда пришли лучи. Вдруг свет ударил в глаза -- враг снова включил фонарик. Теперь он был совсем близко.

Разведчик метнулся к ближайшему дереву, уходя от импульса. И, прижимаясь к стволу, понял, что преследователь стоит за соседним. Пожалуй, он смог бы разглядеть его, если бы тот высунулся. Разумеется, то же самое касалось Квалина с точки зрения противника -- поэтому оба замерли и не шевелились.

-- Что тебе нужно? -- спросил Михаил по-кумбиэнски.

-- Твоя жизнь, -- последовал ответ. Голос был хриплый и мрачный.

-- Зачем?

-- За неё хорошо платят. Тем более, -- враг то ли кашлянул, то ли усмехнулся, -- теперь эти деньги не придётся делить.

-- Кому же помешала моя жизнь?

-- Не по адресу. Сам должен знать.

-- Ладно. А может, мы с тобой как-нибудь договоримся?

Противник не спешил отвечать. Квалин и не ожидал услышать ничего особенного: он тянул время, надеясь заодно усыпить бдительность кумбиэнца. При этом понимал, что то же самое делает и тот. Сейчас разведчик стоял ближе к правому краю дерева и видел чуть выступающую голову. Но лучемёт он держал в левой, и, прежде чем успел бы выстрелить, враг наверняка спрятался бы. Для того всё было наоборот: стоя с оружием в правой руке, он мог различить выглядывающего слева Квалина. Игра на нервах: кто первым не выдержит или отвлечётся. "Постараюсь, -- подумал Михаил, -- чтобы первым стал не я -- умирать что-то совсем не хочется".

-- Может, и договоримся, -- неожиданно произнёс кумбиэнец, -- если скажешь, где ключ.

-- Какой ещё ключ? -- На самом деле Квалин сразу догадался, о чём речь. Значит, ключ? Кажется, они и правда знают что-то, чего не знает он...

-- Тот самый.

-- Ладно... -- Он ещё больше высунулся из-за дерева. -- А если я не только скажу, но и отдам его тебе? Тогда как?

Ответом был смех, напомнивший Квалину треск, с которым раскалываются грецкие орехи.

-- Что смешного? Я не шучу. Мне он не нужен.

-- А я -- шучу! Ты всё равно умрёшь. Слишком много видел.

-- Ты -- тоже, -- сказал Михаил.

-- Что я видел?

-- Моё лицо.

Он ухмыльнулся и состроил гримасу, а потом залился смехом. Кумбиэнец подхватил, и они хохотали вместе с полминуты, глядя друг на друга и пытаясь следить за движением мускулов на лице, насколько это возможно в ночной тьме леса. Квалин смеялся громко, раскатисто. Его противник -- всё с тем же странным треском, будто превозмогая самого себя.

Затем разведчик трижды нажал кнопку на лучемёте, который он уже десять секунд держал между стволом дерева и собственным туловищем.

Врага подкосило. Один раз он успел щёлкнуть импульсником, но оружие выпало из рук, и луч ушёл в землю. Вслед за ним туда же завалилось и тело. Квалин подошёл, снял с пояса фонарь и посветил на мёртвого противника. Черты лица и впрямь были кумбиэнские: плоский нос, длинные узкие глаза, редкие волосы, маленькие, словно сдвинутые к затылку уши. Одежда спортивного покроя выглядела форменной -- Михаил готов был поспорить, что такие же костюмы и на остальных троих. А затем его взгляд упал на фигурки на плечах, похожие на погоны. Можно было снова-таки посчитать это совпадением -- Михаил же предпочитал считать, что таких совпадений не бывает.

Фигурки представляли собой вышитые золотом ромбы, разделённые пополам -- хорошо известную эмблему компании "Хейгорн".

"Мэри, я тебя недооценил, -- пронеслось в голове у Квалина. -- Думал, ты всего лишь избалованная девчонка -- а ты, оказывается, сука, каких поискать!"

Ещё он подумал, что скорее всего не успеет сдать билет на Эалью -- а значит, просто так подарил любимой корпорации полтысячи единиц.

-- Подходите сюда, если хотите испытать свою удачу! Это будет стоить вам всего один худан. Зато выиграть вы можете сто тысяч! Только раз нажмите на кнопку -- и банк "Астомп" одарит вас целым состоянием, если удача ущипнёт вас за пуп! Разве не здорово? Молодой человек, подходите сюда! Может, как раз вам повезёт?

Старый Дерго, так старательно зазывавший людей стать обладателями дарового богатства на площади перед зданием "Хейгорна", был одет в потрёпанный рабочий комбинезон, оставшийся ему после увольнения с завода компании. Ушёл он потому, что зрение уже не позволяло ему заниматься сборкой космических агрегатов -- да и вообще, здоровье было безнадёжно загублено. А вот состояние за полжизни работы на крупнейшую компанию планеты Дерго нажить так и не сумел и даже не смог хоть сколько-нибудь обеспечить себе старость, поэтому сейчас хватался за любую возможность заработка. Дети и внуки ясно дали понять, что его судьба им безразлична -- старик воспринял это удивительно спокойно. По его мнению, они вообще не заслуживали хорошей жизни и если бы через несколько лет подохли, замёрзнув пьяными на крыше, Дерго сказал бы, что туда им и дорога. А кто ещё не заслуживал ничего хорошего, так это президент Хейгорн, кричавший со всех экранов о том, как они покоряют новые рубежи, и умалчивавший, сколько людей каждый год гробят здоровье на их покорении. Уж лучше бы вместо новых рубежей он обеспечил нормальную жизнь всем кумбиэнцам, и они с радостью воздвигли бы ему памятник. Разумеется, думая обо всём этом, старик предпочитал не вспоминать о своём чрезмерном пристрастии к веселящим напиткам, из-за которого и потерял былое зрение, чувствительность и всё остальное.

Проходивший мимо черноволосый юноша, похоже, услышал призывы Дерго. Он развернулся, подошёл к лотерейному автомату и стал с интересом его разглядывать -- при этом он напоминал энтомолога, наткнувшегося на любопытный экземпляр редкого жучка. Старик почуял в нём что-то неприятное, отталкивающее, но желание подзаработать не позволяло прогнать молодого человека прочь.

-- Хотите испытать удачу? С вас один худан, всего лишь один.

Парень вытащил из кармана ид:

-- Да, я хочу. Снимите со счёта, пожалуйста.

Старик усмехнулся:

-- Э, нет уж! Давайте мне настоящие деньги, которые можно подержать в руках. Комп-счета -- для богачей. -- Он метнул полный ненависти взгляд в сторону хейгорновского небоскрёба.

-- Постойте-ка... Я слышал, что эти бумажки скоро отменят, -- удивился юноша.

-- Слухи! -- уверенно сказал старик. -- Никто никогда не отменит настоящие деньги. Может, опять поменяют на другие, ну так что тут такого? А если бы их даже отменили, то, я вам скажу, не пройдёт и года, как они ещё больше вырастут в цене! Да-да, и не сомневайтесь -- потом ещё вспомните, что старый Дерго вам говорил!

-- Вот ведь какая незадача... -- извиняясь, проговорил молодой человек. -- Представляете: прилетел на Кумбиэн совсем без бумажек -- всё только на иде, по галактическим стандартам...

-- Так что же вы морочите мне голову?! -- грозно вопросил Дерго.

-- Нет, подождите... мне, кажется, что-то дали на сдачу... да, что-то должны были... -- неуверенно бормотал юноша.

Старик вытащил из кошелька на поясе потрёпанную купюру и сунул ему под нос:

-- Вот: один худан. Есть у вас такое? Если есть -- давайте, сейчас сыграем. Если нет -- тоже не страшно, здесь недалеко можно обналичить, а потом подходите снова. -- Дерго подумал, что, раз уж парень сразу не пошёл прочь, надо этим воспользоваться -- на иностранце можно заработать пожалуй что и несколько худанов.

-- Да, отлично, -- сказал черноволосый. -- Мне именно таких и дали... вот! -- Он торжествующе извлёк из кармана изрядно помятую банкноту.

-- Итак, вы играете?

-- Разумеется.

Старик вырвал у него бумажку, а затем щёлкнул клавишами на автомате.

-- Лотерея удачи запущена! Вам нужно только нажать сюда. Внимательно следите за фигурами -- всё зависит от них. Угадаете момент -- получите сто тысяч! Ошибётесь -- невелика беда, можно попробовать ещё раз!

Юноша некоторое время смотрел на разноцветные фигуры, сменяющие друг друга. Конечно, они были только красивым фоном, за которым скрывалась простейшая программа -- Дерго не особенно разбирался в компах, но уж это он понимал. Парень долго колебался, будто и впрямь пытался вычислить связь между узорами на экране и теми суммами, что за ними скрываются. Потом резко протянул руку и нажал нужную клавишу.

Над дисплеем распустилась роза, и радостный женский голос объявил:

-- Поздравляем вас с невероятной удачей! Вы выиграли сто тысяч худанов!

Старый Дерго едва не упал. Ахтет, парень, работавший в другой точке с таким же автоматом, рассказывал: программа в них отрегулирована так, чтобы максимальный выигрыш не мог выпасть в принципе. Проверить и доказать это нельзя, но вроде бы у него есть знакомый программист, который сам её настраивал и знает все тонкости. Старик тонкостей не знал, но склонен был верить: что, в "Астомпе" дураки сидят, чтобы отдавать выигрыш случайному прохожему? Нет уж, конечно, главный приз получит нужный человек! Вот, скажем, надо кому-то дать на лапу -- тут они и устраивают ему удачу: и все довольны, паскудники, и придраться не к чему. Вроде всё так, но сейчас Дерго видел цифру своими глазами: сто тысяч худанов, и никак иначе.

-- О Великий Дух! -- воскликнул он. -- Я поздравляю вас, юноша...

-- Спасибо. -- Если до игры тот нервничал, то сейчас был само спокойствие. -- Могу я получить эти деньги?

-- Конечно-конечно! -- поспешил заверить лотерейщик. -- Смотрите: вот карта. Я вставляю её в автомат, нажимаю сюда, и, видите, он записывает, что её обладатель выиграл в лотерею удачи сто тысяч худанов. Теперь вы идёте в любое отделение банка "Астомп", предъявляете -- и деньги моментально оказываются на вашем счету или на этой карте, как вы захотите.

"И пускай там разбираются сами, -- думал старик, -- моё дело маленькое. Но, именем Духа, как же это? Не зря я никогда не доверял свои деньги компам! Что-то неладно с этой машинерией..."

-- Нет, -- сказал парень, -- я никуда не пойду. Вы переведёте деньги на карту прямо сейчас. Я знаю, что ваш автомат подключён к банку и позволяет сделать это. Вы введёте код и дадите запрос. И, пожалуйста, быстрее. Прошу прощения, но у меня мало времени.

Дерго разинул рот, прикрыл его рукой да так и застыл. Вот тебе и иностранец, думал он. Вот тебе и дурачок, который не знает, как выглядят бумажные деньги... Юноша взглядом будто пригвоздил его к земле -- сейчас это был совсем другой человек, нежели тот, что две минуты назад лихорадочно пытался найти худановую бумажку.

-- Вы сейчас ищете способ, как бы не делать этого, -- говорил дальше молодой человек, а старику чудилось, что он видит перед собой наследника правителя давно погибшей державы. -- И совершенно зря. Пожалуйста, давайте не создавать друг другу проблем из-за таких мелочей. Они того не стоят, поверьте.

Дрожащей рукой Дерго вставил карточку. Потом произвёл известную ему последовательность действий; он чувствовал спиной взгляд парня и отчего-то был уверен: стоит ему сделать что-то не так, и тот моментально это заметит. Запуская трансфер, старик понял: он согласен на что угодно, лишь бы этот чужестранец поскорее ушёл. Он ожидал, что сейчас автомат выдаст ему отказ в доступе, но нет -- перевод прошёл успешно, и Дерго на этот раз даже не удивился.

-- Всё в порядке. Возьмите, -- он протянул карту, избегая смотреть в глаза.

-- Спасибо, -- сказал молодой человек, чуть наклонив голову, после чего развернулся и быстро пошёл ко входу в небоскрёб. Старый Дерго смотрел ему вслед, пока парень не скрылся в дверях.

"Он будто специально пришёл, чтобы выиграть. Не сыграть, нет -- именно выиграть! Сделал дело -- и пошёл дальше, вроде иначе и быть не могло..."

В руке у него всё ещё была зажата худановая банкнота, полученная от загадочного иностранца. Он уже хотел машинально сунуть её в кошелёк, но взгляд задержался на другой бумажке, лежавшей сверху, -- той, которую он показывал парню. Задержался именно потому, что обе они попали на глаза одновременно, и старик обратил внимание на схожесть изгибов. Он вытащил купюры, поднёс совсем близко к глазам, иначе не смог бы как следует разглядеть. Худаны и правда были очень похожи -- так, будто долго лежали рядом и оттого помялись одинаково. Но когда Дерго пригляделся к номерам, он вскрикнул.

Цифры на банкнотах совпадали все до единой. Более того: и на одной, и на другой попавшая на сгиб семёрка была затёрта и почти не видна.

* * *

Хиорс Бентиэн, член центральной группы специалистов "Хейгорна", был одним из немногих в компании, кого более чем устраивала гибель профессора Имака Чанхиуна.

С Чанхиуном он никогда особенно не ладил, и тому было простое объяснение. Почти всех в группу профессор набирал сам, Бентиэн же едва ли не единственный попал туда по прямому назначению президента. Хейгорн с некоторых пор начал понимать, что слишком сильно зависит от главного специалиста -- это тяготило его как истинного властолюбца. Поэтому ему нужен был свой человек в окружении Чанхиуна -- таким человеком и стал Хиорс. Проблема была в том, что профессор раскусил президентский замысел сходу и попросту не допускал Бентиэна к тем делам, которые хотел сохранить в тайне от главы компании. Напрасно тот так и сяк старался выслужиться перед стариком -- подобные приёмы на Чанхиуна не действовали. Нельзя сказать, чтобы Имак совсем уж не ценил его как специалиста -- всё-таки в космических технологиях Хиорс разбирался неплохо. Просто он ограничивал его деятельность теми проектами, в которые считал нужным его посвятить. От этого страдали амбиции Бентиэна и хитроумные планы президента, для компании же в целом ничего не менялось -- внутренние интриги не особенно влияли на её триумфальное шествие по Галактике.

Теперь же Чанхиун погиб. В самом ли деле он случайно выпал из окна -- ещё вопрос, над которым на досуге можно было как следует подумать. Важнее было то, что Хейгорн наконец получил всю полноту власти над собственной компанией, а Бентиэн -- возможность выдвинуться. У него была даже тайная надежда, что президент назначит его новым главным специалистом, с которой пришлось попрощаться очень скоро: должность получил Силан Пехьюн. В общем, Хиорс понимал, почему: Хейгорну нужен был на этом месте человек, который сосредоточится на технологических вопросах и не будет лезть в управленческие -- именно таким Пехьюн и был. Когда же Бентиэн узнал, какое место уготовано ему, он отбросил все сожаления: президент доверил ему руководство группой по исследованию "Призрака". Конечно, здесь были свои сложности: "Призраком" изначально занимался Чанхиун, так что новому руководителю нужно было тщательно изучить всё наследие профессора по этой части, прежде чем действовать самому. Но, в любом случае, именно с чужеродной конструкцией были связаны самые большие надежды "Хейгорна" на укрепление своего могущества в Галактике. Так что, занимаясь этим проектом, Хиорс не без основания рассчитывал, что немалая часть могущества перепадёт и ему.

Другая проблема заключалась в том, что Хейгорну нужны были результаты как можно скорее, Бентиэн же пока только разбирался, с какой стороны вообще подступиться к "Призраку". Приходилось работать параллельно. Едва получив назначение, он отправил к громадине несколько строительных кораблей для сооружения исследовательской станции. В то же время он пытался разобраться с документами Чанхиуна, а также сколачивал группу исследователей. Для себя он разделил её на первую и вторую "волну": в первой нужны были не столько учёные, сколько храбрые и умелые воины, готовые столкнуться и, если придётся, сразиться с враждебными порождениями иной цивилизации. Настоящие же исследователи должны были пойти во второй "волне", после того как первая проложит для них дорогу. И, если всё пройдёт нормально, потом будет ещё и третья -- группа эксплуатации. Тут, конечно, компании придётся хорошо постараться -- ведь пока эксклюзив "Хейгорна" распространяется только на исследования. Но этим пусть занимаются президент и его юристы, у Бентиэна же совсем другая задача.

Сейчас Хиорс как раз прикидывал состав первой "волны", когда получил сигнал, что к нему посетитель. Он вызвал изображение с камеры и увидел лицо незнакомца не старше двадцати пяти лет. Вот ещё, подумал Бентиэн, у меня куча дел, а тут какой-то сопляк непонятно зачем... Наверное, Пехьюн набрал новых людей, надо будет уточнить. Ну, с другой стороны, я как раз подумывал о небольшой паузе.

-- Кто там? -- спросил он преувеличенно сердито.

-- Думаю, я лучше начну с "зачем", -- сказал посетитель. -- Я хочу к вам на работу.

-- Так-так... -- протянул специалист. -- Вы почти читаете мои мысли. Но не ошиблись ли вы этажом? Группа поступлений и перемещений у нас на сто двенадцатом.

-- Нет, не ошибся. Я совершенно уверен, что мне нужны именно вы, Хиорс Бентиэн, начальник группы исследования "Призрака".

"Наглый тип. Неплохо бы поставить его на место", -- подумал Хиорс и вслух сказал:

-- Что ж, проходите, поговорим.

Молодой человек проследовал в комнату и, не дожидаясь приглашения, уселся на стул напротив хозяина кабинета, глядя перед собой прямым уверенным взглядом.

-- Значит, говорите, ко мне на работу... Вы из какой группы? Давно в "Хейгорне"?

-- Дело в том, что я не сотрудник "Хейгорна", -- сказал незнакомец.

"Какого же шакала он знает, что я начальник по "Призраку"? -- подумал Бентиэн. -- Не то чтобы это был большой секрет, но всё-таки..."

-- Значит, не сотрудник "Хейгорна"... Кто же вы вообще такой?

-- Меня зовут Кейвон Хаймс, -- со значением сказал претендент на работу. -- Я родом с Фидуха, на Кумбиэн прибыл недавно.

-- Неплохо владеете языком, -- заметил Хиорс.

-- Я стараюсь хорошо владеть всем, за что бы ни взялся.

-- Это похвально для такого молодого человека как вы. И чем же вы занимались на Фидухе?

-- Я учился в Мельтекупском университете. Моя специальность -- психотехника. Могу представить вам диплом и все необходимые документы. -- Тут Хаймс положил на колени чёрный кейс и распахнул его -- Бентиэн заметил, что в основном он заполнен всякими бумажками.

-- Да погодите вы с документами! -- повысил голос начальник. -- Мельтекуп -- знаю, конечно-конечно. Прошу простить меня, но на вашей планете это единственное приличное заведение. Психотехник, говорите... так-так. Ну и какую работу вы хотите?

-- Вы ведь сейчас набираете группу исследователей для "Призрака"? Вот туда я и хочу -- именно поэтому пришёл прямо к вам, а не на сто двенадцатый этаж, как вы заметили.

"Откуда он знает, что я её набираю сейчас? Что-то тут не так", -- подумал Бентиэн.

-- И какими конкретно исследованиями вы предполагаете заниматься на "Призраке"?

-- Меня интересует его влияние на человеческую психику.

Хиорс заговорил неторопливо:

-- Видите ли, Хаймс... я не спорю -- возможно, в Мельтекупе вы выучились на отличного специалиста. Вы знаете своё дело, владеете всем и так далее... всё это замечательно, и ещё как. Но представьте, что все желающие исследовать "Призрак" придут ко мне с просьбой взять их на работу. Великий Дух, да здесь такая очередь выстроится! По правде говоря, Хаймс, я трачу на вас время только потому, что мне всё равно надо было сделать небольшую передышку. Но тем не менее... у меня есть список кандидатов в группу -- всё это люди, работающие в "Хейгорне" не один год и хорошо себя зарекомендовавшие. Ну так вот, Кейвон Хаймс... назовите мне хоть одну причину, почему я должен вычеркнуть кого-то из них и вписать вас. А если не можете -- вот дверь, не растягивайте моё время по верёвочке.

-- Такая причина есть, -- сказал Хаймс.

-- Так-так... ну, я слушаю? Назовите же её!

-- Я думаю, Бентиэн, вы сами назовёте её мне.

-- Значит, я сам? Думаете, это звучит остроумно?

-- Думаю, что это чистая правда. Вы назовёте причину завтра, а сейчас я и в самом деле пойду и не буду отнимать ваше время.

-- То есть вы рассчитываете ещё раз явиться ко мне? Сожалею, но завтра я никого не буду принимать. Так что если хотите сказать что-то ещё -- говорите сейчас. У вас есть пара минут -- используйте их.

-- В этом нет необходимости. Я совершенно уверен, что завтра вы меня примете.

-- Тогда что ж, удачи вам, Хаймс! -- с лёгкой усмешкой проговорил Бентиэн.

-- Спасибо, но свою порцию удачи на сегодня я уже получил, -- непонятно ответил тот и покинул кабинет.

Некоторое время Хиорс сидел в прострации -- в состоянии, когда мысли текут вяло и заниматься ничем не хочется. Потом вздохнул: всё-таки хотя бы примерный состав группы надо бы набросать сегодня. Строители там уже заканчивают -- значит, через несколько дней можно будет отправлять первую "волну". Да, но всё-таки: откуда этот Хаймс столько знает о группе? Поговорить с Канехом, что ли...

Он уже собрался запросить внутреннюю связь, когда заметил, что на стуле, где только что сидел посетитель, что-то лежит. Собственно, это была обыкновенная одноразовая карточка на предъявителя -- такую можно было получить в маркете во время какой-нибудь акции, а потом, использовав, преспокойно выкинуть. Наверное, она случайно выпала из кейса, когда Хаймс собирался показать свои документы. Скорее всего, уже отработанная -- иначе она бы не валялась у него как попало. Хотя -- кто знает...

Хиорс поднял карту -- теперь он заметил на ней символику банка "Астомп". Впрочем, это не имело значения. Сунул в щель -- его комп позволял читать такие карты, хотя сделать что-то с её содержимым он не смог бы, для такого оборудования надо было иметь лицензию, которая выдавалась только банкам. Итак, Бентиэн щёлкнул на запрос, глянул на экран, а потом не меньше минуты сидел, тупо уставившись в одну точку.

Если верить тому, что он видел перед собой -- а не верить этому не было ни единой причины, -- то сумма, которую мог получить в любом отделении "Астомпа" предъявитель карточки, равнялась ста тысячам худанов.

О разговоре с президентом Хейгорном Хиорс Бентиэн в тот день уже не думал -- теперь его занимали совсем другие мысли.

* * *

Высветив на нескольких проекциях вокруг себя документы Чанхиуна и изучая их попеременно, начальник группы "Призрака" услышал сигнал, за которым последовало сообщение: пришёл Кейвон Хаймс.

Сто тысяч, думал Бентиэн. Сто тысяч -- это, конечно, достаточная причина, чтобы внести в список имя, которого в нём ни при каких других условиях быть не должно. Конечно, остаются вопросы... Во-первых: откуда у простого учёного с Фидуха столько денег? Хотя карта на предъявителя -- такая штука, по которой ничего не проверишь и не докажешь. Ладно, другой вопрос: зачем? То есть, платить такие деньги за право участвовать в исследовании "Призрака" -- не перебор ли это? Хотя, конечно, если учесть, какую сумму выложил сам "Хейгорн"... Не замешаны ли здесь какие-нибудь спецслужбы, интересы других планет -- вот что беспокоило Бентиэна. Да, он был охоч до денег, и он, именем Духа, даже готов был поверить, что Хаймс как исследователь может принести пользу компании. Вот только не обернулась бы потом эта временная польза против них... и в первую очередь -- против него, Хиорса, начальника группы, которому президент лично доверил столь ответственное дело.

Впрочем, подумал он тут же, глупости всё это. Слишком грязная работа для спецслужбы. Вводить своего агента таким образом, чтобы ему с первых же минут не доверяли и следили за каждым шагом -- а уж я буду следить за Хаймсом более чем внимательно, пусть никто в этом не сомневается -- это нонсенс, в этом нет никакого смысла. Значит, вариант со шпионом отбрасываем... и возвращаемся к первоначальному вопросу: откуда у учёного столько денег, что ему не жалко отдать сто тысяч за место в группе?

-- Входите, -- сказал Бентиэн вслух.

-- Как видите, я вернулся, и вы меня приняли, -- констатировал Хаймс, усаживаясь на тот же стул, что и вчера. Он был в том же костюме и с тем же кейсом, словно и не выходил отсюда.

-- Да, это так. И у меня есть к вам один вопрос.

-- Конечно. Я готов ответить на любые вопросы.

-- Видите ли, Хаймс... Зачем вам на "Призрак"?

-- О, это очень просто. Как вы сами вчера заметили, я прибыл с планеты, на которой есть всего один приличный университет. Моя родители умерли и оставили мне не самое лучшее наследство, хотя у нас сохранились некоторые запасы... Однако, останься я на Фидухе, мне, прямо скажем, было бы не на что рассчитывать. Здесь же, работая на "Хейгорн", а тем более участвуя в проекте галактического масштаба -- это я о "Призраке", разумеется, -- я могу получить больше... гораздо больше. Вы, Бентиэн, разве не считаете так же?

-- Так-так... -- протянул Хиорс.

-- Вы удовлетворены моим ответом?

-- Да... Пожалуй, да, вполне удовлетворён.

-- И вы берёте меня на работу?

Бентиэн провёл рукой по карману рубашки, где лежала карта "Астомпа".

-- Я всё-таки хочу ознакомиться с вашими документами.

-- Конечно! Я ведь предлагал вам сделать это ещё вчера. Вот, здесь всё, что вас может заинтересовать...

-- И, значит, вот что ещё. Когда я закончу формирование группы, мне нужно будет утвердить её состав у президента. И он может спросить меня: кто такой этот Кейвон Хаймс, откуда взялся и что здесь делает? Я, конечно, всё ему объясню... То есть я, к примеру, скажу, что он -- лучший в Мельтекупе специалист по психотехнике и что такой человек очень нужен нашей компании... Ведь если я скажу так, то буду не очень далёк от истины?

-- Не очень, -- подтвердил Хаймс.

-- Но наш президент -- он такой человек, особенно после смерти Чанхиуна... Видите ли... он может выслушать всё это, а потом сказать "нет", взять ручку и вычеркнуть ваше имя из списка. Просто взять и вычеркнуть, потому что он -- Канех Хейгорн. И тогда я уже ничего не смогу поделать. Я бы хотел, чтобы вы понимали это, Хаймс.

-- Не беспокойтесь на этот счёт! Я всё прекрасно понимаю. И я постараюсь максимально облегчить вам задачу.

-- Значит, облегчить? И как же?

-- Дело в том, что в самое ближайшее время я намереваюсь лично повидать президента Канеха Хейгорна.

-- Но вы ведь...

-- Ну что вы! -- Хаймс улыбнулся. -- Ни в коем случае!

-- Я только не уверен, -- заметил Бентиэн, -- что Хейгорн найдёт время принять вас...

Молодой человек пожал плечами:

-- Вчера вы тоже не были уверены, что сегодня найдёте для меня время -- не так ли?

"Опель" стоял, опираясь передом на дерево, под углом чуть ли не в сорок пять градусов. На удивление, после всех пертурбаций он выглядел хоть и порядочно помятым, но не разбитым. Однако опустить его на землю без посторонней помощи Квалин не смог бы. Впрочем, даже сделав это, он не рискнул бы сесть в кабину.

Перевязав плечо -- болит, но жить можно, -- он вызвал сначала ремонтников, а потом полицию. Полицейские, конечно, явились первыми. Михаил сидел на обочине, скрестив ноги по-турецки, пока они осматривали лес и разбитый элер преследователей. Он рассказал им всё, как было, не вдаваясь в подробности перестрелки. Те вскользь заметили, что, раз уж тут замешаны кумбиэнцы, дело, вероятно, заберёт ДКН. Квалин равнодушно пожал плечами: кто бы его ни взял, скорее всего оно будет похоронено и забыто. Во-первых, конфликт с Кумбиэном сейчас никому не нужен -- только-только оправились от одной войны, не дай бог ввязаться в новую. Во-вторых... Михаил мог это и сам рассказать: непосредственный заказчик наверняка тоже был кумбиэнцем, причём, разговаривая с предводителем нападавших, он должен был недвусмысленно подчеркнуть свою связь с "Хейгорном". Толку от этих рассуждений -- исполнители мертвы, ниточка оборвана. А кое-кто -- и это в-третьих -- запросто шепнёт словечко хоть полиции, хоть Департаменту, чтобы тем и в голову не пришло прослеживать её. Свои догадки на этот счёт лучше держать при себе -- если, конечно, жить хочется.

Ремонтники приехали, когда полиция уже почти закончила. Зацепили элер кранами, опустили на дорогу, потом водрузили на платформу и пригласили Квалина в кабину. Он расписался за показания и получил установку в ближайшие дни не покидать город. Выслушал слова сочувствия: вот ведь как, прошёл через войну, а тут едва не погиб в мирное время... Затем его отпустили.

-- Сможете сделать, чтоб эта штука летала? -- спросил Михаил, когда грузовик поднялся в воздух.

-- Повозиться придётся. Потрепало-то вас здорово, -- смотрел ремонтник при этом на раненое плечо Квалина.

-- Слушай, ты не понял. Мне сейчас один хрен, что у неё вид развалюхи, которую со свалки выгребли. Мне только чтобы можно было ехать и лететь, понятно?

-- Модель нестандартная, -- сказал механик.

-- Ну не интеровская, уж извините!

-- Так запчастей на складе может не быть...

-- Я заплачу, не вопрос.

-- Посмотрим... -- флегматично протянул тот. -- Если детали найдём -- за несколько часов можно попробовать.

Когда добрались до мастерской, ещё только-только рассвело. Квалин первым делом нашёл терминал и вышел на космопорт. Там автомат вежливо сообщил, что, поскольку до отправления рейса осталось менее двух часов, отменить заказ и вернуть деньги они не могут, просим прощения. Михаил сплюнул и пробормотал про себя: ничего, ты мне ещё вернёшь... Подошёл ремонтник, известил, что запчасти нашлись, но они редкие и стоят недёшево. Разведчик отмахнулся:

-- Я же сказал: заплачу!

-- Пять часов -- быстрее никак... -- тот словно оправдывался. -- Вам бы самому того, починиться. У нас тут и медпункт...

Этим предложением Квалин воспользовался. Сестра промыла и заново перевязала ему рану; поинтересовалась, где это его так.

-- Да подрезал какой-то псих. Пришлось тормознуть -- тут другой в меня сзади как впиляется! Ну, и понесло... машину об дерево... считай, ещё легко отделался.

Девушка посочувствовала, начала говорить, что сейчас таких психов слишком много развелось -- нормальным людям ни ездить, ни летать невозможно. Михаил слушал вполуха, отвечал односложно -- разговор не клеился. Потом вернулся к механикам, оставил адрес и попросил пригнать туда элер, когда они закончат. После чего отправился к терминалу заказать такси, но ремонтник перехватил его и предложил организовать всё самому за минимальную доплату. Через несколько минут у мастерской стояла машина.

По дороге домой Квалин едва ли произнёс больше нескольких слов. Водитель опустил элер на крышу -- Михаил попросил, чтобы на это самое место доставили его машину. Затем спустился на свой семнадцатый этаж. Вставил ключ в замок и понял: его вскрывали, судя по всему, умкой. Час от часу не легче, подумал он, но не слишком удивился, только пожалел, что лучемёт, который помогал ему расправляться с врагами, пришлось отдать полиции.

Толкнув дверь, Квалин отодвинулся вбок. Чуть подождал, но было тихо. Тогда он быстро вошёл, бросил взгляд по сторонам... Нет -- те, кто побывал здесь, похоже, давно ушли. А вот следы их пребывания остались... Да, об осторожности они явно не думали. Дверцы шкафов были распахнуты, ящики стола отодвинуты, одежда раскидана по полу, один стул, сломанный, валялся в углу... Они словно не просто искали то, что им нужно, но при этом целенаправленно старались устроить как можно больший беспорядок.

"И за это ты тоже заплатишь", -- подумал Квалин.

Вещи, которые он сложил в сумку, собираясь взять с собой на Эалью, сейчас валялись по всей комнате. Разведчику хватило одного взгляда, чтобы понять: "яйца" с мигающей полоской -- а точнее, ключа -- нет среди них. Интересно, подумал он, знают ли те, кто его похитил, где дверь для этого ключа?

Было всего восемь утра. Квалин повесил на дверь "сторожок" -- от взлома он, конечно, не убережёт, но предупредит моментально. Заперся в комнате, расстелил кровать, кинул рядом лучемёт, который грабители невесть почему забрать не удосужились, разделся и лёг. Заснул почти моментально и на этот раз не видел никаких снов. Разбудил Михаила сигнал токера -- человек из мастерской сообщил, что машина ждёт его на крыше. Было начало двенадцатого -- Квалин удовлетворённо отметил, что они уложились в обещанный срок. Он нашёл номер сторожа, звякнул ему -- тот подтвердил, что машина и правда стоит. Ремонтник назвал сумму, и разведчик без лишних разговоров перевёл деньги им на счёт: хорошо поработали мужики, без вопросов.

-- Я к вам ещё наведаюсь потом, -- сказал он. -- Надо ж будет привести в порядок мою телегу.

-- Вам бы новую, -- заметил механик.

-- Если вы подарите мне "Универсум", то я, пожалуй, не откажусь.

Посмеялись, и Квалин подумал, что при других обстоятельствах пригласил бы этого парня на рюмочку коньяку. Но сейчас обстановка была явно не та, да и голову надо иметь трезвую. Разведчик включил комп -- боялся, что похитители могли в нём что-нибудь сломать, но нет, он работал. Найти в цибе нужный номер оказалось несложно -- конечно же, это не означало, что и дозвониться по нему будет так же легко.

-- Вы позвонили в правление кантровского филиала "Интергалактик", -- сообщил автоматический секретарь. -- Пожалуйста, сообщите цель вашего звонка.

-- Я профессиональный шпион компании "Хейгорн", -- предельно серьёзным тоном произнёс Квалин. -- Хотел бы внедриться в вашу организацию. Моё имя Лиахим Нилавк.

-- Минуточку, -- сказала робосекретарша.

На экране появилось лицо ярко наштукатуренной брюнетки. Ещё не Мэри Уинслоу, подумал Михаил, но уже ближе.

-- Прошу прощения, чего вы хотите?

-- Похитить чертежи нового "Феникса", "девять-икс".

-- А... -- растерялась брюнетка.

-- Тогда лучше дай-ка мне президента. Я знаю, что она здесь. Скажи, что с ней хочет поговорить её дорогой и любимый национальный герой.

-- Подождите, пожалуйста.

Девушка пропала с экрана, а затем он чуть мигнул -- пошло переключение на другой терминал. Через несколько секунд на нём появилось знакомое зеленоглазое лицо.

-- Михаил? Вот уж не ожидала...

Ведь не врёт же, подумал Квалин, и правда не могла ожидать.

-- Знаешь что, -- сказал он, -- у меня проблемы. И похоже, что это наши общие проблемы.

-- Вот как? А мне показалось, ты не хочешь иметь со мной никаких дел...

-- Мэри, шутки в сторону. Я сейчас подъезжаю к тебе, и всё обсудим. Где там твой кабинет?

-- А ты уверен, что...

-- Да, чёрт раздери, уверен!

-- Хорошо. Этаж семьдесят семь, комната семь.

-- Хм... Сама выбирала такие номера?

Мэри вдруг стыдливо моргнула, будто Квалин неожиданно поймал её за чем-то особо интимным. Впрочем, то, что звонок застал её врасплох -- это без сомнения.

-- Считай, что так.

-- Ладно. Я вылетаю. Минут через двадцать жди, -- сказал он и вырубил связь.

* * *

Подлетая к башне "Интергалактик", Михаил заметил стоянку на правом крыле. Конечно, здесь была совсем не та картина, что на его доме -- всё сплошь "Аллебары", "Айдахо" и "Универсумы", будто только что сошедшие с конвейера. Мой "Опель" будет смотреться среди них как падаль во Дворце Согласия, подумал Квалин и пошёл на посадку. К нему тут же кинулся смотритель:

-- Эй, ты! Куда прёшься на своей развалюхе?

Разведчик, будто не замечая его, опустил элер и завёл на свободную площадку. Сторож в зелёной рубахе подбежал к нему:

-- Я что, непонятно сказал? А ну вали отсюда!

Квалин отодвинул дверь -- та не раскрывалась до конца, мешал покорёженный кузов -- и вылез на крышу. Подумал, что придётся снова прибегать к "запрещённому приёму" -- впрочем, при общении с подобными типами это не смущало.

-- Я, пля, семь лет назад водил крейсер в маризянские тылы, -- сказал он. -- А ты где был, суслик? Ты, знаешь ли, своей башкой подумай, кого гонишь.

-- А что я? Правила такие -- для випов только, по заказу.

-- Хрен тебе в задницу по заказу! Там ты бы у меня из машинного не вылазил... Ну их в калитку с ихней Алой Звездой! Лучше бы давали миллион-другой -- уж точно больше пользы.

-- Да вы же Михаил Квалин! -- вдруг заорал смотритель. -- Я же и награждение смотрел! Ей-богу, не узнал, ну простите дурака... Никаких проблем, всё, забыли -- оставайтесь хоть насовсем! Ёлки-моталки, ну как же это я так оплошал... Ну извините, в самом деле, тыщу раз... Послушайте, не корысти ради, вот только для детишек -- не могли бы вы мне закорючку намалевать? Ну, автограф, я своим малым подарю, будут хвастаться... а?

-- Иди ты на х... -- бросил Квалин и уже от лифта добавил: -- Я заплачу потом, как положено.

На семьдесят седьмом этаже Михаил остановился перед дверью, к которой требовалась карта доступа. Недолго думая, он сунул в щель ид, и проход открылся. Ага, понял, уже успела занести меня в число избранных, очень хорошо. Комнату номер семь искать не пришлось -- на ней даже красовалась табличка с единственным словом "Президент". Надо же: вроде бы здесь только филиал, центр-то в столице, и тем не менее озаботились комнатой для президента. Впрочем, раз уж отгрохали такое здание, то выделить в нём кабинет, который будет пустовать большую часть времени -- сущая ерунда. Квалин вставил ид и сюда -- пришлось подождать несколько секунд, потом дверь открылась.

Внутри кабинет был оформлен в зелёных тонах: мягкая мебель и текстуры с дубовой рощей, где листья шевелились в такт потокам воздуха. Помещение можно было скорее принять за комнату для отдыха гостей, чем за офис. Впрочем, кто-кто, а уж президент "Интергалактик" могла себе позволить любой дизайн интерьера, какой заблагорассудится. Сама Мэри расположилась на диване, одетая в простой, но элегантный костюм. Как будто только Квалина и ждала... Впрочем, скорее всего она получила сигнал, когда он входил в лифт.

-- Присаживайся, -- сказала она -- голос был таким же мягким, как и диван, но Михаил не доверял этой мягкости. -- Рискну опять предложить тебе вина.

Разведчик опустился в кресло напротив хозяйки:

-- Только не сегодня. Ты не против, если я сразу перейду к делу?

-- Прошлый раз я тоже хотела перейти к делу, но ты не дал мне ничего сказать, -- напомнила Мэри.

-- Ситуация-то у нас изменилась. В прошлый раз, знаешь ли, никто не гонялся за мной с фонарями и импульсниками.

-- Тебя хотели убить? -- На лице президента отразилось неподдельное волнение, и Квалин подумал: хорошо играешь.

-- И у них бы получилось. -- Он выставил напоказ перевязанное плечо. -- Если бы не считали, что их преимущество -- в количестве.

-- Но кто?

Разведчик пожал плечами:

-- Машины у них от "Хейгорна". На плечах -- его же ромбы.

-- Они уже сюда добрались... -- проговорила Мэри вполголоса и какое-то время молчала. -- Спасибо, что пришёл ко мне. Правда, Михаил, -- это очень важно.

-- Я безумно рад, что тебе это важно. Ну а мне что теперь делать? Я, представь себе, жить хочу. -- И без всякой паузы Квалин добавил: -- Они искали некий "ключ". Судя по всему, ту самую штуковину, что я нашёл на "Призраке".

-- Что за штуковина?

-- Вроде как яйцо с мигалкой посередине. Дело в том, что пока одна группа гонялась за мной в лесу, другая похозяйничала у меня в квартире. Вот они-то этот ключ и забрали.

-- Но откуда они узнали, что он у тебя?

-- Ага, я тоже об этом подумал. Допустим, они видели на записи, как я подбираю ключ на "Призраке". Но как к ним попала запись? Она не могла выйти за пределы Управления... теоретически не могла. А практически есть варианты. Например, запись потребовало высокое начальство из декаэна -- им командующий не смог бы отказать. Или же каналы Департамента использовал кто-то ещё. Например... -- Квалин выразительно посмотрел на собеседницу.

-- Я проверю своих людей, -- сказала Мэри. -- Не думаю, что кто-то из них шпионит на "Хейгорн", но если вдруг...

-- Это лишнее, -- оборвал её Михаил.

-- Почему?

-- Нет, проверка, конечно, не помешает, но не в этом случае. На записях-то ничего нет! Я смотрел их первым -- ни одна камера не зафиксировала, как я поднимаю ключ с пола. Иначе, моя дорогая, я бы так просто не взял его себе на сувенир.

-- Тогда как же... -- Мэри выглядела несколько растерянной, и Квалин был уверен, что причина её растерянности не в том, о чем она говорит.

-- У меня только одно объяснение. Они знали об этом ключе ещё раньше. И догадывались, что мы можем его найти. Потом каким-то образом получили подтверждение, что ключ у меня, -- и понеслось...

-- Ну, может быть, -- неуверенно согласилась Мэри.

-- Так послушай меня ещё. Я, знаешь ли, не люблю, когда мне стреляют в спину. -- Квалин подумал, что хозяйка комнаты должна уловить двусмысленность в его словах. -- И не прощаю этого никогда и никому. Тем более, что "Хейгорн" теперь уж точно не успокоится, пока не спровадит меня на тот свет. А меня это, видишь ли, не устраивает. Так что или я действую сам, или мы вместе.

-- Национальный герой Земли против второй компании в Галактике, -- сказала Мэри. -- Да у тебя мания величия!

-- Кто бы говорил! Ты ведь под первой компанией имела в виду свою?

-- Ну-у-у... -- Девушка усмехнулась. -- А всё-таки? Сам же предложил говорить по делу!

-- По делу -- я отправлюсь на Кумбиэн и отберу у них ключ. Он ведь вам нужен не меньше, чем "Хейгорну"? Ты ведь тогда, в баре, хотела попросить у меня ключ. Не задаром, конечно...

Мэри чуть вздрогнула:

-- Чего ты так решил?

-- Слушай, ты уж за дурачка меня не держи. Если вы с "Хейгорном" готовы выкладывать за "Призрак" бешеные деньги -- значит, хоть примерно представляете, как он работает. Может, этот самый ключ и нужен для того, чтобы он работал, как вам надо, так? Выходит какая-то ерунда: мы, разведчики, вроде бы единственные, кто ходил внутрь "Призрака", знаем о нём гораздо меньше вас. Что это может значить? Только одно: мы не единственные и даже не первые. Кто-то нашёл "Призрак" и побывал на нём раньше, чем на него напоролся этот "Пеликан". Кто, когда? Думаю, что не вы и не кумбиэнцы -- какая-то третья сторона, нейтральная и не слишком заинтересованная, от которой информация просочилась и вашим, и ихним. Ну как? Поправь меня, если я где-то ошибся.

-- Твоя проницательность меня пугает, -- сказала Мэри.

-- Ладно -- мне, в общем, всё равно, кто и когда это был. Но мне нужно знать, что знаете о "Призраке" вы. Иначе сотрудничества у нас не получится.

-- Михаил, Михаил... информация стоит дорого. Да и почему ты так уверен, что я всё ещё хочу сотрудничать? Вчера ты сам предложил мне задействовать юристов, ОКЕ... А может, я уже воспользовалась твоим советом?

"Знаю я, чем ты на самом деле воспользовалась", -- подумал он.

-- Мои советы тоже не бесплатные, -- сказал вслух.

-- Что советы... Ключа у тебя больше нет. И как ты отберёшь его у "Хейгорна", я себе что-то не представляю. А, герой?

-- А я и не буду отбирать. Он сам отдаст его мне.

-- То есть?

-- Отдаст, чтобы я отправился на "Призрак" и открыл им то, что нужно.

-- С чего вдруг? Разве у него своих людей мало?

-- А иначе вся Галактика узнает, что представители компании "Хейгорн" совершили террористическое нападение на героя Земли. Даже если они после этого отмоются, о расширении в нашу сторону могут ещё долго не мечтать.

-- Михаил, а ты уверен, что после таких разговоров выйдешь от них живым?

-- Выйду. Для этого мне и нужна твоя помощь. И ещё, пожалуйста, проследи, чтобы полиция не растеряла вещдоки.

-- Я-то прослежу, не сомневайся! Но если даже у тебя всё получится -- мне-то что с этого?

-- Твои адвокаты тем временем отберут у кумбиэнцев эксклюзив. А тогда при формально равных правах у тебя будет преимущество.

-- Если отберут... А если нет?

-- Значит, они плохие адвокаты. Или им слишком мало заплатили.

-- На словах у тебя всё складно выходит, -- вздохнула Мэри. -- Предположим, я соглашусь. Тогда чего ты хочешь?

-- Во-первых, всё тот же вопрос. Что ты знаешь о "Призраке"?

-- Ключ запускает центральный эккумундивный источник. Так сказать, пробуждает призрака ото сна, возвращает к жизни.

-- И что дальше?

-- Это почти неисчерпаемый источник энергии! Возможно, у них он был одной из космических энергостанций, которые обеспечивали всю Галактику.

-- Что ещё?

-- Ну, Михаил... я знаю больше, чем ты -- но ведь не всё!

-- Ладно, пусть будет так. Космическая энергостанция -- почему бы и нет? Хорошо. Теперь, видишь ли, из-за этого покушения у меня возникли непредвиденные расходы. И возникнут ещё большие, когда я полечу на Кумбиэн. А я, Мэри, хоть и герой, но почему-то до сих пор не миллионер.

-- Хорошо, я переведу на твой счёт.

-- Во-первых, не на счёт, а на ид. Во-вторых, ты это сделаешь прямо сейчас.

-- Сейчас?

-- Да, сейчас! Можешь считать меня наглецом или кем угодно, но мне нужен аванс. А для тебя каких-нибудь, ну, скажем, тыщ десять -- сущая ерунда, иначе я не знаю, что ты делаешь в этом кабинете.

-- Михаил! Если, по-твоему, президенты корпораций -- которые, как ты крайне остроумно заметил, не люди вообще -- запросто швыряются тысячными суммами...

-- Если, по-твоему, то, о чём мы говорим, называется "швыряться суммами" -- то, наверное, мне лучше сразу уйти. Полечу на Кумбиэн сам, застрелю Канеха Хейгорна и сдамся галактической полиции. Потом сделаю официальное заявление. Скажу, что ненавижу кумбиэнцев всю сознательную жизнь и, будь моя воля, перестрелял бы всех до единого -- особенно после того, как они чуть меня не пришибли.

-- Шуточки у тебя, герой!

-- Какая жизнь -- такие и шуточки.

-- Давай сюда ид. -- Мэри снова смягчилась.

-- Вот так бы и сразу! -- Квалин охотно протянул карту. -- Но я ещё не закончил. Мне нужна пара человек. Чтобы не маячили перед глазами, но и не слишком прятались. Лучше всего, если им вообще не придётся ничего делать. Просто "Хейгорн" должен знать: чуть что не так -- и всё, что со мной случилось, пойдёт в медию.

-- Хорошо, я подберу таких.

-- Они должны подчиняться любому моему приказу. Даже самому бессмысленному.

-- Не слишком ли много хочешь, герой?

-- Могу переадресовать этот вопрос тебе -- касательно "Призрака".

-- Ладно-ладно! Теперь всё?

-- Нет. Мне нужен ждущий канал с тобой. Чтобы никаких посредников.

У Мэри вскинулись брови:

-- Михаил, ты хоть представляешь, во сколько он обойдётся?

-- Ты удивишься, но представляю. А что, разве игра не стоит свеч?

Девушка снова вздохнула:

-- Хорошо. Получишь интерфейс перед отлётом на Кумбиэн.

-- Лучше бы сейчас, ну да ладно... Есть ещё маленькая проблема: мне, вообще-то, нельзя покидать Кантровск.

-- Вопросы с полицией я улажу.

-- Надеюсь, не так, что о моём отлёте будет знать каждая собака?

-- Михаил, я ведь не дура!

-- С вами, президентами, надо держать ухо востро, -- заметил он. -- За сколько времени управишься со всем?

-- Дня за два-три.

-- Что ж, приемлемо. Ещё одно: всё, о чём мы говорили, останется между нами. Остальные участники должны знать необходимый минимум, но не больше.

-- Надеюсь, я могу рассчитывать на то же с твоей стороны?

-- Само собой. И последнее...

-- А ты и правда наглец, герой! -- воскликнула Мэри.

-- Всякий нормальный человек -- наглец. -- Квалин пожал плечами. -- Это, если ты не поняла, я тебя чуть-чуть перефразировал. Так вот: мне в ремонте сегодня сказали, что неплохо бы поменять машину. На что я ответил: если мне подарят "Универсум", так я с удовольствием. Это я пошутил, конечно, -- "Универсум" мне особо ни к чему. Но вот что-нибудь типа "Байкала" было бы очень кстати...

-- Поговорим об этом потом -- когда ты всё сделаешь. Сейчас тебе и "Байкал" особо ни к чему.

-- Уломала, -- Михаил подмигнул левым глазом. -- Ну, тогда пока действительно всё.

-- А я уж думала, твои запросы никогда не закончатся...

-- А они, знаешь ли, определяются сугубо практическими соображениями. Не знаю, как у тебя...

-- Я тоже очень практична, не сомневайся!

-- Насчёт достижения целей -- не сомневаюсь. А вот насчёт постановки...

-- А это уже никого не касается.

-- И тут не сомневаюсь! -- Квалин поднялся. -- Ладно, пойду я. Не буду отнимать твоё президентское время -- оно тебе понадобится, чтобы удовлетворить мои запросы.

-- Без издёвок никак не можешь. -- Мэри привстала ему навстречу. -- Ладно, герой, удачи!

-- Вас, президентов, иногда надо спускать на грешную землю. -- Михаил прошёл к двери. -- Всего хорошего!

На крыше Квалин рассчитался со смотрителем стоянки, заплатив ему из свежеполученных денег. Неожиданно смягчился:

-- Ну давай уже, черкну твоим детям на память.

Обрадованный сторож рассыпался в благодарностях. Михаил подумал, что разведчик, дающий автограф, -- это ещё более странно, чем его развалюха среди лимузинов. Конечно, он был не "шпионом", а "бродягой", разведывал не вражеские планы, а новые планеты и космические просторы, но всё равно... Впрочем, роль медиязвезды -- совсем не то, о чём он мечтал.

Возвращаясь домой, он думал: как было бы здорово, если бы Госпожа Интергалактик поверила во всю лабуду, которую он ей наговорил. Будь так -- всё сложилось бы наилучшим образом. Но, чёрт раздери, эта сучка ведь не за красивые глазки получила место -- она, между прочим, своего папеньку с него скинула. Нет уж -- на что-что, а на её наивность рассчитывать нечего. Поэтому действовать надо по наихудшему варианту, как обычно. Сейчас она сбита с толку, это заметно. И в ближайшие "дня два-три" не решится что-либо предпринимать. Ну а потом? Скажем, несчастный случай на космодроме... или, ещё проще, во время полёта. Пожертвует ли Мэри целым кораблём с парой сотен невинных пассажиров, чтобы избавится от человека, который слишком много знает? Пойдёт на такое или нет? Кто же этих президентов поймёт, ну их в калитку...

"Прийти домой -- и первым делом звякнуть Петьке, -- думал Квалин. -- А то и с Сундуком поговорить... хотя -- хрен знает: если с ним до меня уже говорили декаэновцы, то лучше не стоит. У командующего всегда была сначала служба, а потом дружба. А вот с Петькой надо... может, и с Володей ещё".

Оставшуюся часть пути разведчик обдумывал предстоящий разговор. Дома комп сообщил, что за время его отсутствия пришло сообщение -- причём на тот номер, который знали немногие. Неужто Скамейкин сам объявился, проскочила мысль, -- только о нём подумал, а он тут как тут. Хотя нет, скорее, Сундуков опять чего-то требует, будь он неладен...

Сообщение было с видео, но лицо говорящего на экране не появилось -- только голая серая стена. Кто-то решил остаться неузнанным? Интересно... Голос оказался незнакомым, но Михаил догадался, что он пропущен через синтезатор и изменён:

-- Слушай внимательно, Квалин. Ты сейчас думаешь, кто же украл у тебя ту вещь. Так вот: это не те, кого ты подозреваешь. Это сделал я -- немножко их опередил. И ты, наверное, хочешь получить её обратно? И узнать, для чего она нужна? Если так -- жду тебя сегодня вечером в космопорте. Приходи к восьми в сектор эн-два -- не туда, где толпа, а в сторонку, к банкомату. Я увижу тебя там и подойду. Тебе интересно, кто я и откуда столько знаю? Может, при встрече я и скажу. Мне, как и тебе, дорога жизнь. И если не придёшь -- я не стану выяснять, почему. Буду действовать сам, как смогу. Так что подумай, Квалин!

Запись закончилась. Михаил прослушал ещё раз -- внимательно, запоминая каждую интонацию, -- а затем стёр.

"Чёрт раздери, -- проскочило в голове, -- а ведь у Мэри, оказывается, в самом деле есть причины со мной сотрудничать!"

Когда Имак Чанхиун, неудачно выполнив сложный акробатический этюд, выпал из окна собственного кабинета, он тем самым поставил президента Канеха Хейгорна в неоднозначное положение. С одной стороны, тот давно уже мечтал избавиться от профессорского влияния и самому ощутить всю полноту власти над компанией. С другой стороны, если бы президент мог сам выбирать время для смерти Чанхиуна, то худшего момента он бы не нашёл.

Начать с того, что "Призраком" занимался именно главный специалист и покупка эксклюзива была исключительно его идеей. Хейгорна тогда гораздо больше занимали другие вопросы: расширение производства на Куфор-Юдте и экологические бунты на Эстимане, с которыми надо было в конце концов что-то делать. Когда Чанхиун сказал, что "Призрак" нужен им во что бы то ни стало, президент удивился: что толку им от порождения неведомой цивилизации? Пускай бы такими вещами занимались исследователи глубокого космоса... Но главный специалист был настойчив, и в конце концов Хейгорн отмахнулся, подписав нужное распоряжение и дав тем самым Чанхиуну свободу действий. Потом, конечно, президент узнал, почему с точки зрения профессора брошенная громада металла представляла столь огромную ценность -- вот только самого профессора уже не стало. После чего оказалось, что ни один человек из группы специалистов не представляет в полной мере, что было известно покойному о "Призраке". Похоже, Чанхиун хотел сначала разобраться с информацией об инопланетном сооружении сам, прежде чем доверить её ещё кому-то -- вот только не успел. К тому же, если обычно его документация содержалась в образцовом порядке, то в вопросах, касающихся "Призрака", он будто нарочно старался всех запутать. Приходилось восстанавливать сведения из разрозненных документов, а заодно и добывать новые -- раз уж они всё-таки получили эксклюзив на исследования. Канех быстро поручил это Хиорсу Бентиэну и потребовал того шевелиться как следует, однако его не покидало ощущение, что профессор вздёрнул его за пуп и потраченная на "Призрак" сумма вернётся в компанию очень нескоро.

Со смертью главного специалиста был связан ещё один неприятный момент, не дававший Хейгорну спать спокойно. Как и многие другие, президент мог только догадываться о размерах состояния Чанхиуна, которое было весьма и весьма немалым. Теперь, когда тот умер, судьба денег должна была решиться -- при жизни профессор всячески обходил этот вопрос стороной, и все давно смирились с тем, что, пока он жив, имя наследника никто не узнает. Но, конечно же, Канех надеялся, что Чанхиун, посвятивший большую часть жизни расширению и укреплению мощи "Хейгорна", оставит основную сумму компании. Когда же он ознакомился с текстом завещания, то понял, что главный специалист провёл его и здесь.

Согласно последней воле Имака Чанхиуна, деньги должны были обрести хозяина ровно через среднегалактический год после его смерти -- они перейдут на счёт фирмы, которая к тому времени станет лидирующей в Галактике. А ждать целый год, имея большие шансы остаться вообще ни с чем... Ведь пока, если верить последним данным, "Интергалактик", пусть и с небольшим отрывом от "Хейгорна", всё ещё остаётся первой -- и неизвестно, в какую сторону дела изменятся по прошествии года. Великий Дух, да компании просто необходимы профессорские деньги сейчас -- именно для того, чтобы обойти ненавистных конкурентов! Неужели Чанхиун этого не понимал? О чём он вообще думал, когда составлял такое завещание? Что, если все так привыкли считать его гением и не замечали, как на старости лет он медленно, но верно сходил с ума?

Однако, нравилось это Хейгорну или нет, он вынужден был работать с тем, что имел, поэтому сейчас он думал о том, как обернуть в свою пользу ситуацию с дурацким завещанием. Только что из его кабинета вышел Силан Пехьюн, получивший указания усилить работу над трансдеформатором третьего поколения -- никаких вольностей, именем Духа: если придётся, то запирать их в лабораториях, пусть хоть ночами сидят -- но чтобы был результат, мы все в нём заинтересованы, ведь так?! И ещё -- президент подчеркнул это особо -- уделять максимум внимания Бентиэну и его группе. Создать им все условия, выполнять любое требование -- и контролировать каждый шаг.

Получив наконец власть в свои руки, Канех Хейгорн намерен был больше ни при каких обстоятельствах никому её не отдавать. Уж он-то понимал: чтобы никто не смог на неё посягнуть, надо стравить друг с другом тех, кто на это способен. Сейчас формально Пехьюн был прямым начальником Бентиэна -- на деле же президент часто общался с самим Хиорсом, предпочитая получать информацию из первых рук. Силана это не слишком устраивало -- и он старался узнавать и пересказывать Хейгорну то, о чём его соперник мог умолчать. Бентиэн, само собой, тоже старался изо всех сил, потому что в перспективе сам метил на место главного специалиста. Таким образом, соревнуясь между собой и выслуживаясь перед президентом, они двигали вперёд проект "Призрак" -- что главу компании более чем устраивало.

На самом деле Хейгорн презирал их обоих. Пехьюна -- за слабоволие, за готовность ползать на коленях перед начальником и целовать его ботинки. Бентиэна -- за чрезмерную страсть к наживе, способность идти на всё ради денег. Зато, зная их недостатки, он мог легко ими манипулировать. Не то что Чанхиуном, под которого невозможно было подкопаться и у которого всегда на всё находился ответ. Нет, конечно, в глубине души Хейгорн уважал профессора и ценил за всё, что тот сделал для компании. Канеху всего лишь не повезло прийти к власти тогда, когда Имак уже держал в руках все нити. Если бы вышло наоборот, многое могло сложиться иначе... Вроде никто не виноват, и в то же время изменить ничего нельзя -- потому что, если бы можно было, президент отдал бы за это всё, что угодно.

У Хейгорна был большой кабинет с массивными старинными шкафами, стоявшими там скорее для красоты и большей внушительности, нежели для хранения документов. Под потолком висела люстра ручной работы, светильниками которой служили огнедышащие драконы. Сам президент сидел за позолоченным столом, расположенном на возвышении -- благодаря этому он всегда смотрел на посетителей сверху вниз.

-- Господин, вас хочет видеть Кейвон Хаймс, -- сообщила секретарша из приёмной. -- Говорит, что вы должны его принять.

-- Кто он такой, этот Хаймс? -- спросил Хейгорн.

-- Он говорит, что он член группы по исследованию "Призрака".

Ему следовало сказать "претендент в группу", подумал президент. Бентиэн подаст список на утверждение завтра -- только после этого они станут членами группы. Слишком он самоуверен, этот Хаймс. И кто он, в самом деле, такой? Кажется, Канех никогда раньше о нём не слышал.

-- Что у него за вопрос?

-- Что-то насчёт "Призрака". Он говорит, что скажет это только вам лично.

-- В таком случае пусть подождёт. Я его приглашу.

Вообще-то надо было заставить его ждать часа полтора, после чего сказать, что сегодня президент больше никого не принимает и предложить прийти завтра -- именно так и нужно сбивать спесь с подобных молодчиков, иначе они начинают слишком много о себе воображать. Однако Хейгорна слишком интересовало всё, что связано с "Призраком". И если этот Хаймс во время разговора пусть даже вскользь обмолвится о чём-то, чего недоговорил Бентиэн, то уже ради одного этого стоило его принять. Президент всё-таки подождал некоторое время. К несчастью, именно сейчас у него не было особенно важных и срочных дел, поэтому скоро он почувствовал, что любопытство не даёт ему покоя.

-- Пусть этот Хаймс войдёт, -- приказал Хейгорн по связи.

Двери медленно распахнулись, и в проеме показался молодой человек, скромно, но прилично одетый. Три дракона с люстры тут же повернулись, чтобы пронзить вошедшего огненными взглядами. Из президентского кресла он казался маленьким, будто съёжившимся, -- впрочем, это была иллюзия, созданная специально подобранным освещением. Глава компании, напротив, должен был представляться гостю огромным -- почти божеством, стоящим над слабыми людьми. Хейгорн знал, что на всякого, кто впервые входит в его кабинет, это производило ошеломляющее впечатление и, несомненно, помогало президенту добиваться своего при переговорах.

-- Садись, -- сказал он, и Хаймс опустился на стул, плотно закреплённый в полу напротив стола президента. -- Я тебя слушаю.

Его низкий бас гулко разносился по кабинету, особенно громко отдаваясь эхом в той точке, где располагалась голова посетителя. Именно поэтому Чанхиун никогда не садился -- обычно он прохаживался от стены к стене и во время разговора даже не глядел на президента. Того это всегда раздражало, но повлиять на главного специалиста он был бессилен. К счастью, другие не следовали профессорскому примеру -- да и пусть бы только попробовали!

-- Дело в том, -- неспешно начал Хаймс, -- что Хиорс Бентиэн зачислил меня в свою группу по исследованию "Призрака". И я в этой группе -- единственный, кто раньше не работал в "Хейгорне". Поэтому я счёл необходимым представиться вам лично.

"Откуда Бентиэн его выкопал?" -- подумал Канех и вслух спросил:

-- Где же ты раньше работал?

-- Откровенно говоря, нигде. Я учился в Мельтекупском университете на Фидухе, откуда, собственно говоря, и прибыл.

"А ведь я говорил ему брать только опытных и проверенных людей! Что же это такое?" -- президент начал раздражаться. Это происходило с ним всегда, стоило ему почувствовать, как что-то ускользает из-под контроля.

-- Итак, ты прибыл с Фидуха для того, чтобы работать в "Хейгорне". Понимаешь ли ты, что это значит?

-- Прошу прощения? Я, честно говоря, не совсем представляю, о чём вы говорите.

-- Очень жаль, Хаймс, что ты этого не представляешь! -- Хейгорн чуть повысил тон. -- Потому что ты должен был представить это ещё тогда, когда в твоей голове созрело решение работать на нас. А тем более -- стать исследователем! Одним из тех, кто покоряет для "Хейгорна" -- а значит, и для Кумбиэна -- новые рубежи Галактики! Ты родом с Фидуха, Хаймс. Твоя планета -- ближайший сосед Кумбиэна. Поэтому ты должен понимать: то, что идёт на пользу Кумбиэну, хорошо и для твоей родины. А что такое Кумбиэн без "Хейгорна"? В галактическом масштабе сильный Кумбиэн возможен только при сильном "Хейгорне"! Вот что ты должен представлять, Хаймс!

В то время как президент всё более распалялся, Хаймс слушал молча, и непохоже было, чтобы речь производила на него сколько-нибудь заметное впечатление.

-- Впрочем, -- вёл далее Канех, -- то, откуда ты родом, отныне не имеет значения. Потому что ты теперь в "Хейгорне". И "Хейгорн" станет для тебя всем -- твоим домом и твоей родиной. Твоя жизнь и твоё благополучие начиная с сегодняшнего дня будут связаны именно с "Хейгорном". То, что хорошо для компании, хорошо для тебя. То, что для компании плохо, и тебе, Хаймс, никогда не пойдёт на пользу. Ты, конечно же, ещё не успел ощутить это в полной мере -- ведь ты здесь всего несколько дней. Но ты почувствуешь, Хаймс! Начиная с сегодняшнего дня ты проникнешься духом "Хейгорна", и скоро этот дух станет и твоим духом. Ты будешь работать на "Хейгорн" -- и тем самым на себя. Если же нет -- ты проиграешь, как проиграли многие, кто пытался встать у нас на пути. Но, я думаю, ты не совершишь подобной ошибки. Ведь не совершишь, Хаймс? -- голос президента гремел в помещении кабинета, словно на стадионе -- казалось, его обладатель уже сейчас вознамерился раздавить и уничтожить человечка, сидевшего напротив.

-- Я ещё раз прошу прощения, -- сказал Хаймс. -- Вообще-то я хотел поговорить с вами о "Призраке".

Хейгорн едва не зарычал от негодования, его руки сжались в кулаки. Это ничтожество, почти мальчишка, смеет указывать ему, о чём они будут говорить! Нет уж, в этом кабинете есть только один человек, который может кому-то указывать, и зовут его Канех Хейгорн! Да этот Хаймс вообще не слушал его! Как он посмел?! Кем он себя вообразил, в конце концов?!

Президент хотел уже накричать на подчинённого, но сдержался. Чанхиун вообще никогда не повышал голос, однако его и так все слушали. Более того, если он говорил тихо, все вокруг смолкали, чтобы не пропустить ни единого слова. Несколько успокоившись, Хейгорн произнёс:

-- Не смей дерзить мне, Хаймс! Наша компания называется "Хейгорн", а моё имя -- Канех Хейгорн. Надеюсь, ты достаточно умён, чтобы самому сделать правильный вывод. Итак, "Призрак". Верно: именно с "Призраком" сейчас связаны самые большие наши надежды на укрепление могущества в Галактике. А особенно -- надежда обойти "Интергалактик", нашего главного конкурента. Так что тебе, Хаймс, очень повезло, что ты начинаешь свою работу в группе по исследованию "Призрака". Для тебя это большой шанс -- ты должен его ценить. И ты его ценишь, ведь так?! -- президент снова повысил голос, но на этот раз не стал дожидаться ответа. -- А теперь, Хаймс, я хочу узнать: за какие такие заслуги Хиорс Бентиэн зачислил тебя в эту группу?

-- Если хотите, -- сказал юноша, -- я могу представить вам все документы. Высший диплом и всё, что вас может заинтересовать...

-- Меня не интересуют документы! -- Хейгорн стукнул кулаком по столу. -- Документы продаются и покупаются. Меня интересуешь только ты сам. -- Он понизил голос: -- Как человек и как специалист. Так чем ты будешь заниматься в группе "Призрак"?

-- Я психотехник. И меня очень интересует влияние "Призрака" на человеческую психику: что произойдет с человеком, который там побывает? Как он изменится, каким он станет? Впрочем, не в меньшей степени меня интересует и обратный процесс.

-- Обратный? -- переспросил Хейгорн.

-- Как человек может повлиять на "Призрак".

-- И у тебя наверняка уже есть мысли на этот счёт? -- Президенту в самом деле стало любопытно. Конечно, вряд ли этот Хаймс скажет что-нибудь стоящее, но он зацепил вопрос, которого Бентиэн до сих пор не касался. Не самый первоочередной вопрос, положим, но, когда речь идёт о "Призраке", нельзя упускать ничего.

-- Есть, -- сказал Хаймс.

-- Так говори же! Почему я должен переспрашивать?

-- Я думаю, господин президент, что мы недооцениваем это влияние. И очень сильно недооцениваем. Я даже думаю: а не рановато ли мы, люди, суём свой нос в это творение незнакомой нам цивилизации? А готовы ли мы, люди, встретиться с тем, с чем мы можем там встретиться?

-- Что за ерунда! -- воскликнул Хейгорн. -- Я ожидал услышать от тебя практические соображения, а ты несёшь чушь, как базарный проповедник!

-- Разумеется, господин президент, -- сказал Хаймс. -- Я понимаю, что вас интересуют только те соображения, которые могут принести новые миллионы и миллиарды компании "Хейгорн". Все остальные соображения вы считаете чушью, не стоящей внимания. Но, может быть, вы напрасно так считаете?

-- Значит, ты будешь мне указывать, что и как я должен считать?

-- Ну что вы? Даже и думать об этом не смею!

-- Наглец! -- выкрикнул Канех. -- Ты кем себя вообразил?!

-- Я сейчас -- всего лишь обычный человек. -- В отличие от президента, Хаймс был совершенно спокоен, и это в особенности бесило владельца кабинета. -- А вот вы...

-- Я -- Канех Хейгорн! -- заорал тот и вдруг умолк. На миг он словно увидел себя со стороны и понял, как глупо, наверное, выглядит: вопящий во всё горло и размахивающий руками, будто буйный псих. Увидь его таким Чанхиун -- он бы, конечно, посмеялся.

-- Ну, вот что, Хаймс, -- заговорил он на два тона ниже. -- Завтра Бентиэн представит мне на утверждение весь список группы. Мы обсудим его и, возможно, я внесу некоторые коррективы. -- Тут он впился взглядом в собеседника. -- А потом я соберу группу на совещание. Я хочу, чтобы вы все чётко представляли себе наши цели и задачи! И я хочу, чтобы вы определились, какими способами вы -- именно вы! -- будете эти цели и задачи реализовывать! Слышишь меня, Хаймс?

-- Господин президент, вас трудно не услышать. Тогда у меня, в сущности, только один вопрос. Следует ли мне истолковывать ваши последние слова таким образом, что меня как члена группы вы уже утвердили?

Проскрежетав зубами, Хейгорн привстал из-за стола:

-- Ещё одно слово, Хаймс, и ты вылетишь отсюда так, что тебя больше никто не возьмёт на работу!

Посетитель тоже встал и произнёс:

-- Не думаю, что вы это сделаете. Очень уж вам хочется поставить меня на место.

И, не дожидаясь ответа, он быстрыми шагами покинул кабинет.

Хейгорну потребовалась минута, чтобы совладать с гневом. После чего он понял: этот Хаймс прав, мне чрезвычайно хочется поставить его на место! И я это сделаю, именем Духа. Нет, конечно же, я не уволю его -- хотя надо будет всё-таки допросить Бентиэна с пристрастием и выяснить, где он раздобыл такого молодчика. Но завтра на совещании я покажу ему, кто здесь хозяин. Он, видите ли, хочет узнать, как "Призрак" влияет на психику -- вот и узнает! Причём скорее, чем думает...

Хейгорн собрался в самом деле связаться с Бентиэном -- заодно и определиться, когда именно провести совещание, -- когда на столе мигнула зелёная лампочка.

-- Что там? -- спросил президент.

-- Господин, с вами хочет говорить Нельхиэнт Гудерт.

-- Кто он такой?

-- Бывший начальник охраны профессора Имака Чанхиуна.

-- Если у него нет чего-то действительно важного, то пусть пеняет на себя.

-- Он говорит, что это касается Кейвона Хаймса и что вам должно быть интересно...

-- Опять этот Хаймс... -- процедил он. -- Хорошо, включай. -- И, когда связь переключилась, бросил уже охраннику: -- Учти, в твоих интересах отнять у меня как можно меньше времени.

-- Господин президент, я думаю, Хаймс был последним, кто видел Чанхиуна живым, -- сказал тот. -- Кроме меня, конечно, но я общался с ним только по связи, а Хаймса он принимал в своём кабинете.

-- Постой! -- выкрикнул Хейгорн. -- Не так быстро и поподробнее. Так что делал Хаймс в кабинете Чанхиуна?

-- Ну, что он там делал -- это мне неведомо. Я только знаю, что Чанхиун работал над чем-то очень важным и срочным, поэтому заперся у себя на ночь и никого не принимал. Но потом он связался со мной и сказал, что от него только что вышел некий Кейвон Хаймс и чтобы я его не упустил. Конечно, я первым делом глянул на камеру и удивился, потому что, если верить ей, дверь кабинета только что открывалась, но наружу никто не вышел. К тому же, запись оказалась повреждена, я смог просмотреть только последние три минуты, так что не видел, когда Хаймс пришёл. Чанхиун приказал проверить всё здание -- мы это сделали, нашли несколько бродяг, но Хаймса среди них не было. Я до сих пор гадаю, как он мог так исчезнуть. Я даже думал, представьте себе, что у Чанхиуна начались видения из-за того, что он долго не спал... Но вот теперь я случайно услышал, что Кейвон Хаймс принят на работу в "Хейгорн", и решил, что вас это должно заинтересовать.

"Вот подлец!" -- подумал президент; это в равной степени относилось как к профессору, так и к Хаймсу.

-- Чанхиун не объяснил, почему так важно было его задержать? Что он такого сделал?

-- Сказал, украл его время. Думаю, господин президент, там что-то посерьёзнее, чем время...

-- Меня не интересует, что ты думаешь. Только факты, Гудерт! Что ты ещё знаешь?

-- Ну, если факты, то это всё. Но когда утром Чанхиун выпал из окна -- господин президент, вы понимаете, я сам видел запись, где он кидается за орхуном... И всё-таки я подумал: нет ли здесь связи с этим Хаймсом? Я хочу сказать -- он, конечно, не сталкивал Чанхиуна, но, может, как-то косвенно... Вот я вам сейчас всё это говорю, и оно звучит как бред, и мне самому кажется, что бред. А всё-таки мыслишка в голове не даёт покоя. Понимаете, господин президент?

-- Ещё бы я не понимал! -- сказал тот. -- Мне этот Хаймс тоже не даёт покоя.

-- Что ж, -- заключил охранник. -- Если у вас туго со временем, так я не буду больше его отнимать...

-- Постой! -- У Хейгорна внезапно возникла идея. -- Этот Хаймс родом с Фидуха. Закончил Мельтекупский университет.

-- Ну, так что же?

-- Я хочу, чтобы ты это проверил, Гудерт. По документам у него всё складно, а ты отправься туда и разберись на месте. Разыщи тех, кто его знает. Кто с ним учился или жил по соседству. Его семью, в конце концов! Поговори с ними и выясни, что он за человек!

-- Господин президент, -- сказал Гудерт, -- я с радостью возьмусь за эту работу. Только вы меня поймите... Раньше я был начальником охраны Чанхиуна, и он мне хорошо платил. А теперь Чанхиуна нет, и я -- простой охранник. А у меня жена, и, вот, она дочку недавно родила...

-- Сколько ты хочешь? -- спросил Хейгорн напрямую.

-- Не сочтите меня жадным, но думаю, что три тысячи -- в самый раз за такое дело.

-- Три ты получишь сейчас. Ещё пять -- когда вернёшься. А если то, что ты узнаешь, покажется мне особенно интересным... -- президент выдержал паузу, -- тогда ты получишь место в моей личной охране. А это, Гудерт, большая честь -- быть моим личным охранником. Ведь ты мечтаешь об этом, Гудерт?

-- Мечтаю, господин президент!

-- В таком случае чем раньше ты начнёшь, тем скорее твоя мечта осуществится! Связь со мной держи только по моему прямому номеру. Это тебе понятно?

-- Конечно! Только по прямому.

-- Отлично. Как твоё имя, Гудерт?

-- Нельхо, господин президент.

-- Пусть Великий Дух глядит из твоего пупа, Нельхо!

-- Спасибо, господин президент!

Хейгорн отключился. Ему понравилось, как прошёл разговор с охранником. Пожалуй, даже Чанхиун был бы доволен.

Теперь всё-таки надо было связаться с Бентиэном и решить текущие вопросы.

VII

Космопорт, как всегда, жил насыщенной жизнью. Люди толпились у пропускников с большими чемоданами и роботами-носильщиками. В основном там были земляне, но Квалин видел также эалийцев и хайламцев, и даже пару маризян. Последние держались обособленно, оно и понятно: пускай сейчас две цивилизации помирились, но многие люди всё ещё побаивались жителей Маризы, в основном потому, что не понимали их. Что ни говори, а найти общий язык с обитателями райской Эальи было куда проще.

Михаил отошёл в сторону и остановился у банкомата, как и договаривались. Было без двух минут восемь. Он держал правую руку в кармане, сжимая миник, и то и дело поглядывал по сторонам, стараясь не привлекать к себе внимания. Уж очень хотелось засечь незнакомца раньше, чем тот подойдёт к нему.

Квалин повернулся за миг до того, как рука коснулась его плеча. Тот, кто назначил ему свидание, выглядел лет на пятьдесят по земным меркам, но разведчик сразу почуял в нём чужака -- или, возможно, полукровку. Смуглокожее тело сохранило крепость, но длинные волосы уже поседели; кроме того, он носил короткую бороду. Взгляд узких глаз был цепким, хищным. С первых мгновений Михаил почуял в нём что-то отталкивающее.

-- Пойдём, -- сказал незнакомец. -- Нам не стоит здесь задерживаться.

-- Куда?

-- В мою машину.

-- А потом?

-- Потом будет потом. Не доверяешь мне? -- Чужак улыбнулся, и лицо сразу подобрело. -- Но ты ведь пришёл сюда.

Если бы Мэри хотела устроить мне западню, то вряд ли стала делать это так изощрённо, подумал Квалин и позволил загадочному человеку увести себя. Впрочем, рукоятку лучемёта он не выпускал. Они вышли из главного здания и направились на стоянку, где вскоре остановились перед грузовиком "Байкал" класса "М". Ничего себе машинка -- то ли очень большой элер, то ли маленький самолёт. На таком можно и через океан запросто перелететь...

Неизвестный открыл водительскую дверцу и жестом предложил Квалину зайти с другой стороны.

-- И куда мы полетим? -- спросил разведчик.

-- Садись -- узнаешь.

-- А если наоборот?

-- Наоборот не выйдет. Мне не нужно, чтобы узнал кто-то ещё.

"Что мне терять, кроме жизни?" -- подумал Квалин и последовал приглашению. Незнакомец, расположившись за пультом, плотно закрыл салон. Затем они отъехали, и элер пошёл на взлёт, быстро поднимаясь вверх. Похоже, путь и впрямь предстоял неблизкий.

-- Эта штука здесь? -- спросил Михаил.

-- Ключ. Теперь мы можем говорить свободно. Да, он здесь.

-- Покажи.

-- Зачем? Прибудем на место -- там и достану.

-- Так на какое всё-таки место?

-- Вот этого не скажу, извини.

Пока, насколько мог судить разведчик, они двигались на северо-запад. Город остался позади и внизу потянулись бесконечные таёжные леса. Но так продолжалось недолго -- скоро машина поднялась над облаками и всякие ориентиры пропали. В конце концов водитель поставил грузовик на автопилот и повернулся к Квалину, давая понять, что теперь он готов разговаривать.

-- Пора и познакомиться. Впрочем, я тебя и так знаю.

-- Да уж, -- выдавил Михаил.

-- Койтль Диранст. -- Он протянул руку.

-- Значит, я верно угадал, что ты не землянин?

-- Как посмотреть. Мать у меня землянка, а отец -- с Ройны. Слыхал?

-- Ещё бы! Я там был всего несколько месяцев назад.

Ройна, планета, известная своими природными красотами и суровым климатом, была ближайшей соседкой Хайлама. Во время войны многие на Земле глядели в ту сторону карты с опасениями -- аналитики предсказывали, что хайламский блок почти наверняка примет сторону маризян. Когда те так и остались нейтральными до самого конца, вся Земля вздохнула спокойно. В благодарность многие тут же кинулись налаживать контакты, однако хайламцы дали понять, что не слишком к этому расположены. Они вроде бы не отгораживались явно, но и не особенно радовались гостям. Да и тяжёлые природные условия способствовали тому, чтобы земляне не слишком рвались в тот край Галактики. За исключением тех, конечно, кого не пугали трудности.

-- Горы у вас шикарные, -- сказал Квалин. -- Наши альпинисты к вам так и ломятся.

-- А я оттуда улетел ещё в юности. С тех пор и не бывал ни разу... Хотя много куда летать приходилось. А так всё больше здесь, на Земле.

-- Да, вот как оно бывает... -- протянул Квалин.

-- Слыхал про Общество свободных учёных? -- спросил Диранст без всякого перехода.

-- Это которые за чистую науку без всякой коммерции? Ты, значит, оттуда?

-- Был оттуда, пока оно не развалилось.

-- Ну, понятное дело. Наука наукой, а кушать-то всем хочется!

-- Зря ты так скептически. Начиналось всё очень неплохо. Был свой фонд, был энтузиазм, желание горы сворачивать. Опыта, конечно, было немного -- в основном ведь к нам молодые приходили. Которым хочется, как вы говорите, вписать своё имя в страницы истории. Это потом они уже думают про "кушать хочется". А вначале работать готовы -- радуются любому успеху, как дети... Да я и сам таким был. Хотелось утереть нос тем же "интерам" и прочим. И ведь утирали! Чуть не подошли к проекту деформа, на котором в другую галактику полететь можно!

-- Почему же всё-таки не подошли?

-- Разногласия у нас начались. В уставе записано: все наши открытия и разработки -- только для некоммерческого использования. Пока фонда хватало, пока были добрые души, которые нас за просто так поддерживали -- всё нормально было. А потом деньги стали заканчиваться, вот и люди начали уходить. Мы даже были не против, чтобы наши участники работали в каких-нибудь фирмах. Но до тех пор, пока они не продавали в эти фирмы открытия, которые у нас сделали. Как только кто-то продался -- какой же он свободный учёный? Исключить его немедленно! Ну, и несколько человек продались в разных местах. Но это ещё мелочи. А потом у нас было общее собрание: надо было как-то пополнить фонд, иначе всё развалилось бы само собой. И тут выходит Ричардс и говорит, что получил предложение работать в "Интергалактик". А за ним почти половина наших с таким же предложением. Вот так "интера" нас и развалили. Потом уже я старожилам говорю: вы как хотите, а я дальше буду сам выкарабкиваться. После этого никого из них не видел -- не знаю, чем там закончилось. Думаю, в конце концов все разбежались. Хорошо, если хоть не растеряли все разработки. "Интера" ведь что -- скажут: это нам интересно, а вон то забудьте, неперспективно. И забудут... потому что, как ты говоришь, кушать хочется -- а на науку уже плевать.

-- А тебе, значит, не плевать?

Диранст усмехнулся:

-- Мне повезло -- мне пока есть что кушать. Вот ты почему в экспедиции летаешь? Ты герой с Алой Звездой, от голода не умрёшь. Можно летать и ради удовольствия, так?

-- Да ну тебя в калитку! Меня уже достали этим геройством, знаешь ли. На улицах уже узнают, пля...

-- А всё-таки? Почему летаешь?

Квалин пожал плечами:

-- Интересно мне, вот и летаю.

-- И мне интересно. Разобрать что-нибудь, посмотреть, как устроено... Потом обратно собрать -- но уже по-своему. Может, ещё увидишь мой корабль. Я взял за основу "Феникс", но модифицировал... кое-что. "Интера", может, только лет через пять к этому придут...

-- А как насчёт деформа в другую галактику?

-- Пришлось бросить. Там никто в одиночку не справится.

Диранст глянул на пульт -- проверял, правильно ли они летят. Приборы были утоплены внутрь доски, так что если на них и была карта маршрута, Квалин не мог её разглядеть. Он только заметил, что машина движется уже на юг -- похоже, учёный запутывал следы.

-- Пора переходить ближе к телу, как вы говорите, -- сказал он.

-- То есть, к "Призраку"?

-- И да, и нет. Собственно о "Призраке" я как раз говорить почти не буду. Речь пойдёт вот о чём. Когда наше свободное общество было в расцвете, мой коллега показал мне снимок одного странного места. Вот, смотри.

Диранст протянул Квалину фотографию. Именно фото -- плоское и порядком выцветшее. И всё-таки на нём можно было разглядеть причудливое сооружение. По бокам его стояли две круглые серо-серебристые колонны, блеск которых напомнил Михаилу коридоры "Призрака". Между колоннами располагались массивные ворота, разделённые едва различимой линией, которая прерывалась посередине -- там виднелось круглое отверстие, окаймлённое блестящей полосой. Поверхность ворот была исцарапана, сплошь покрыта трещинами, сквозь которые проступали символы -- то ли древние иероглифы, то ли просто комбинация линий, кружков и многоугольников. Квалину они напомнили переплетение труб в большом зале "Призрака".

-- Эту штуку строила та же цивилизация, -- сказал он. -- Где это?

-- Скоро мы к ней прилетим. А теперь взгляни сюда.

Учёный показал разведчику свежий снимок "Призрака", и тот хлопнул себя по лбу. Иероглифы не просто напоминали космическую громадину -- это и была она, а вернее, упрощённое её изображение: полусфера с нарушающими форму выступами.

-- Как ты понимаешь, -- сказал Диранст, -- когда я впервые это увидел, о "Призраке" ещё никто не слышал. Товарищ показал мне снимок и сказал, что это на Земле. Я, конечно, сразу захотел посмотреть. Мы прилетели на место -- надо сказать, оно безлюдное, тому есть вполне земные причины. Вживую, конечно, она ещё более потрясает. Вот здесь по бокам, за колоннами, идут две стены. А крыша под уклоном спускается вниз и метров через десять исчезает в земле. Похоже на вход в подземный бункер, на первый взгляд ничего особенного -- такой могли у вас и в двадцатом веке построить. Но что возле этой штуки вытворяли эккумундивные датчики! То они чуть не зашкаливали, то падали до нуля -- как будто там, за воротами, переменный источник. Звучит абсурдно, я понимаю, это мы сами термин придумали. И, конечно, нам хотелось попасть внутрь. Но ворота ведь закрыты, а как их открыть -- ни малейшей идеи. Мы уже всё кругом просканировали -- получалось, что там действительно бункер на добрую сотню метров. Проблема в том, что сканеры сквозь металл не брали -- было похоже на экран. Потом мы это проверили и подтвердили: фиксированное минус-поле на уровне всего-то миллиметра вглубь. "Эккумайнс" пускай подохнет от зависти! Но дело вот в чём: мы чуть позже разобрались, отчего шалили датчики. В дырке посередине поля нет -- вот через неё они и ловят активность. Вернее, там не совсем дырка... про это я чуть позже скажу. Коллега предложил рвануть в ней заграв -- вдруг удастся разомкнуть поле. Я сказал, что нам такие методы не годятся. Кто её знает, как она отреагирует, там может быть защита и всё что угодно. Или наоборот: разнесём что-нибудь жизненно важное, и вся конструкция взлетит на воздух. Он вроде согласился, и мы улетели, потому что больше ничего сделать не могли. А потом, через неделю, мне сказали, что мой товарищ куда-то умотал и никому не сказал ни слова. Но я сразу догадался -- он же всю неделю постоянно про эту штуку вспоминал. В общем, я тут же полетел туда... нашёл возле ворот обгоревшие остатки его машины. От него самого почти ничего не осталось, даже чтобы похоронить. На меня это тогда здорово подействовало.

-- Представляю, -- сказал Квалин.

-- С тех пор почти шесть лет прошло. И всё это время я про него даже не вспоминал. Пока мне не попался голик "Призрака" и я не сопоставил два снимка.

-- "Интера" знают об этом? -- спросил Михаил.

-- Странно, но похоже, что нет. Иначе как минимум поставили бы там кордон. У наших всё это давно осело в архиве, так что, возможно, перекупленные ничего не рассказали. Но сейчас, когда началась заварушка с "Призраком", они могут и вспомнить... Если ещё не вспомнили. Потому я и не хотел говорить, пока ты не сядешь в машину.

-- Ещё бы. Без ключа им не на что надеяться.

-- Ты заметил, да? Вот эта красная полоса вокруг дырки -- и такая же на ключе.

-- Ещё бы я не заметил! Слушай, а она там мигала?

-- А как же! Причём самые большие скачки на датчике обычно попадали с ней в такт. Меня вот что волнует: достаточно будет просто вставить ключ? Или нужна какая-то комбинация вспышек? Боюсь, скорее второе...

-- И это всё, что тебя волнует? -- усмехнулся Квалин.

-- Нет, ты понимаешь: конечно, я не представляю, что нас ждёт, когда мы в неё войдём... -- Разведчик обратил внимание, что Диранст сказал "когда", а не "если". -- Но я предпочитаю работать с известными проблемами, а не выдумывать десятки неизвестных.

-- А меня волнует, откуда Мэри узнала, что у меня был ключ. И откуда ты узнал?

-- Профессиональный секрет. -- Диранст улыбнулся. -- Потом как-нибудь расскажу.

-- А "Хейгорн"? Они что знают?

-- Думаю, не меньше, чем "интера". Но ведь у них всем этим занимался Имак Чанхиун -- главный специалист, который из окна вывалился. А они с Хейгорном не очень ладили, так что тут вопрос сложный...

-- Значит, ты хочешь войти и посмотреть, как там внутри всё устроено? -- спросил Квалин.

-- Именно. А ты разве нет?

А в самом деле, подумал Михаил. Допустим, моей жизни сейчас ничего не угрожало бы, я мог преспокойно лететь на Эалью и ни о чём не думать -- и тут бы мне свалилось сообщение от Диранста. Что бы я сделал? Сказал: "Да провались ты в чёрную дыру со своим ключом, нужен он мне, как карлик на носу!" Ох, думаю, вряд ли...

-- Снижаемся, -- сказал Диранст. -- Сейчас сам всё увидишь.

Элер-грузовик прошёл сквозь облака, и внизу показалась земля. А вернее, песок, которому не было видно ни конца ни края. Впрочем, нет, не то чтобы это был конец, но скоро барханы расступились и открыли оазис: невысокие кустики тамариска, между которыми проглядывало озеро.

-- Такла-Макан, -- прокомментировал Койтль. -- Точнее не скажу.

А затем, ещё дальше, кусты раздвинулись тоже, и показалось то самое, ради чего разведчик и учёный сюда летели. Михаил разглядел две постройки, стоявшие вплотную друг к другу. Одна была порождением неизвестной цивилизации, другая же, примыкавшая к ней вплотную, -- передвижной лабораторией, судя по всему, выстроенной самим Диранстом.

Проехав по каменистой почве, элер остановился. Койтль первым вышел наружу, за ним последовал и Михаил. Здесь и воздух был какой-то не такой -- то есть в пустыне он в любом случае не такой, как в Сибири, но в нём ощущались чужие, неведомые запахи... Впрочем, подумал Квалин тут же, это я сам себе внушил.

-- Помоги мне разгрузить ящики. -- Диранст распахнул багажник.

-- Мог бы завести робота, что ли.

-- Я сказал, мне есть что кушать, но лишнего у меня не бывает.

Ящиков было с десяток, и исследователи стали перетаскивать их в небольшое помещение пристройки, которое и так было заставлено оборудованием снизу доверху. Приборы размещались на полках у стен, на самих стенах, на полу и на потолке -- некоторые вроде бы работали, другие валялись, будто мусор. У правой стены был пульт, призванный, должно быть, как-то управлять этим хозяйством. Слева за ширмой виднелась койка, впереди же была ещё одна ширма, перегораживавшая проход. За ней, очевидно, и находились ворота инопланетного сооружения.

-- Поменяю кое-какое старьё на более новое, -- сказал Диранст, открывая ящик. -- Потом старое продам -- и можно будет жить дальше. Мои датчики и сканеры регистрируют всё, что только можно, -- ни один микроб, ни один фотон мимо не прошмыгнёт. Если ты заметил, здесь сама среда будто чужеродная. Рядом с ней даже тамариск не растёт.

-- А как насчёт людей? Может, они тоже от такого соседства долго не живут?

-- Я же шесть лет прожил -- и ничего, на здоровье не жалуюсь.

-- Хочется тебе верить, -- сказал Квалин, ставя на пол ящик. -- Это последний.

-- Теперь потерпи, пока я всё подключу.

-- Может, помочь?

-- Ты мне тут много не поможешь -- больше придётся объяснять.

Решив, что лучшая помощь в таком случае -- не стоять под рукой, Квалин вышел и обошёл постройку вокруг. Верно, как и говорил Диранст, её крыша плавно опускалась и уходила в землю. Сзади можно было разглядеть слегка выступающие колонны -- тут, на солнце, они блестели куда сильнее, чем на фотографии. Что же находится внутри этого сооружения и для чего неведомые существа построили его здесь? Мэри сказала, что "Призрак" -- космическая энергостанция, тогда это может быть её уменьшенным вариантом, наземной подстанцией; возможно -- одной из многих. Или... что, если здесь находится центр управления "Призраком"? Ну, может, не конкретно "Призраком" -- всё-таки, он далековато, -- а чем-то аналогичным, если предположить, что таких станций у его создателей было много. Не исключено, что подобные центры есть и на других планетах. Если так -- какой смешной выглядит тогда борьба между "Хейгорном" и "Интергалактик"! Они сцепились за обладание сооружением, ключ к которому -- и в узком, и в более широком смысле -- сейчас в руках двух исследователей...

Впрочем, Михаил тут же поспешил напомнить себе, что все эти рассуждения -- только его теории, которые могут не иметь ничего общего с действительностью.

Квалин захотел перекусить, и Диранст предложил ему консервы и чай. Он ел, глядя, как учёный заканчивает подключать аппаратуру. Потом спросил:

-- Ты не думаешь, что мы можем закончить так же, как мой товарищ по экспедиции? Или как твой коллега?

-- Можем, -- согласился Койтль. -- Так что, будем сидеть сложа руки и ждать, пока они сами нас пригласят? Боюсь, не дождёмся.

-- Ну и пускай. Не мы, так наши потомки.

-- "Интера" ждать не будут, -- холодно отрубил Диранст. -- Не сегодня, так завтра они сюда доберутся. Причём полезут в неё, как ты понимаешь, не Уинслоу со своей свитой, а простые люди вроде нас с тобой... У меня готово, Квалин. Системы в норме, всё функционирует. Можем приступать. Конечно, если не хочешь -- можешь постоять в сторонке...

-- Начнём, -- сказал разведчик.

-- Тогда сначала экипируемся. Во-первых, скафандры...

-- Скафандры? Не чересчур ли?

-- Не думаю. Сам только что говорил...

-- Именно поэтому чем меньше мы будем зависеть от всякой техники -- тем лучше. У Эрбрухта на "Призраке" оно полностью разрядило батареи. Нам так же разрядит -- и что будем делать?

-- Хорошо -- меняем скафандры на лёгкие комбинезоны. Фонарь и встроенный токер -- больше никакой техники. Плюс датчики и оружие.

-- Идёт.

Они облачились в серебристые костюмы -- чуть ярче того металла, из которого было сделано сооружение чужаков. Квалин тут же убедился, что освещение работает. Затем внутри шлема раздался голос Диранста:

-- Как слышимость?

-- Отличная.

-- Значит, порядок. Держи датчики.

Квалин застегнул на запястье браслет. На датчике живых форм была только "своя" жёлтая точка Диранста, а вот показания эккумундивного сразу начали метаться то вверх, то вниз, как и говорил Койтль. Однако направление прибор указывал однозначно -- в сторону металлической ширмы, за которой скрывались ворота.

Учёный достал миниатюрную камеру и закрепил у Квалина на шлеме -- такая же красовалась у него самого. Спросил:

-- Оружие у тебя своё?

-- Так точно. -- Михаил показал мини-лучемёт, который уже успел сунуть в карман комбеза.

-- И у меня своё. -- В ответ Диранст вытащил комбинированный, в котором прицел можно было наводить автоматически, по биодатчику.

Квалин взглянул уважительно: серьёзная штука. Спросил:

-- Откуда? -- Лицензии на комбики не выдавались частным лицам ни под каким видом, да и организация вроде "свободного общества" вряд ли могла её получить.

-- Есть связи, -- просто ответил Койтль. -- Ты готов?

-- Готов.

-- Тогда открываю.

Он нажал кнопку на пульте -- и тут же ширма медленно отодвинулась, давая Квалину возможность наконец увидеть ворота. В отличие от колонн, они не блестели и казались каменными, а не металлическими -- их можно было принять скорее за вход в древнюю святыню предков, чем за порождение цивилизации, некогда покорившей Галактику. Хотя, подумал разведчик, что мы знаем о той цивилизации и кто сказал, что у неё не может быть своих святынь? Красная полоска -- такая же, как на ключе -- таинственно мерцала в середине, освещая круглое отверстие.

-- Держи, -- сказал Диранст, и Квалин, обернувшись, увидел, что тот протягивает ему ключ. Да, теперь было ясно: по форме это "яйцо" точно подходит к выемке на дверях. -- Теперь слушай. Если ты обратил внимание, они мигают не синхронно. У меня тут два индикатора -- для двери и для ключа. Кажется, я нашёл формулу, хотя не уверен. Но если не ошибся, то должен быть период, когда последовательности совпадут. Понимаешь: не один раз совпадут, а несколько подряд. А потом снова разойдутся. Так вот: стань у ворот и вставь ключ, когда я скажу -- не раньше и не позже. Может, это ничего и не значит, но лучше подстраховаться.

-- Вас понял, -- с улыбкой сказал Квалин. -- Не подскажешь ли заодно, какой стороной вставлять? -- половинки "яйца" выглядели совершенно одинаковыми.

Диранст пожал плечами:

-- Какая тебе больше нравится.

Михаил хохотнул и вышел на позицию. Вблизи он видел, насколько шероховаты ворота. Это можно было объяснить, если, как говорил Диранст, граница эккумундивного поля проходила под поверхностью -- пустынные ветры их явно не щадили. Выемка для ключа, напротив, выглядела идеально гладкой -- очевидно, замок был сделан из куда более прочного материала. Почти сразу две полосы вспыхнули одновременно, но Койтль молчал, так что Квалин не стал ничего делать. Впрочем, уже в следующий раз они мигнули с промежутком в пару секунд.

-- Ты всё время говоришь об этой штуке "она", -- заметил разведчик. -- Это потому что у неё есть дырка, в которую надо вставлять?

Диранст расхохотался:

-- Верно, но не только. Она, Квалин, капризна, как женщина. Так, готовься!

Михаил поднёс ключ почти вплотную к отверстию. Ему показалось, что он чувствует идущее оттуда тепло -- разумеется, только показалось: костюм был термоизолирующим. Что же за формулу вывел Койтль? Впрочем, у него было для этого достаточно времени. Займись разведчики исследованиями всерьёз, у них наверняка тоже получилось бы, но ведь им не дали. Внешне ничто не предвещало совпадения, но это, конечно, ничего не значило. Наверное, такие совпадения должны случаться с разумной периодичностью: не успел один раз -- жди следующего...

-- Давай! -- заорал Диранст, прерывая размышления.

Квалину показалось, что его рука двигалась слишком медленно, хотя на самом деле всё произошло молниеносно. Ключ вошёл во впадину, красные полосы соприкоснулись и вспыхнули разом. Михаил ощутил, как "яйцо" плотно засело внутри, и убрал руку. Ставшие одним целым, полосы погасли одновременно, и промежуток до новой вспышки казался Квалину вечностью. Но вот они загорелись снова и в этот раз тоже вместе. А потом ещё раз, и ещё...

-- Хай-йай-ю-у! -- выкрикнул Диранст боевой клич. -- Ты видишь: у нас получилось!

Михаил перевёл взгляд на ворота:

-- А что, собственно, получилось? Дверь-то закрыта.

-- А ты глянь на датчик!

Разведчик понял, о чём говорит учёный: число на эккумундивном датчике начало непрерывно расти. Стрелка чётко указывала за ключ, внутрь помещения. Прибор на глазах переключился на другой диапазон, затем ещё раз, пока не выдал сообщение, что достигнута максимальная регистрируемая интенсивность. Квалин отошёл в сторону от опасного направления -- хотя, подумал он, если вся эта энергия в один момент устремится наружу, их ничто не спасёт.

-- Ты смотри, смотри туда! -- кричал Диранст.

Единая красная полоса уже не мигала -- теперь она непрерывно горела и, похоже, продолжала раскаляться. Михаил отрегулировал затемнение на шлеме -- смотреть невооружённым глазом стало уже невозможно. Постепенно разгорался и сам ключ -- он больше не был матово-белым. А затем до ушей Квалина донёсся шум, нарастающий из глубины сооружения.

-- Пошли отсюда! -- крикнул он Дирансту, сам отбегая от ворот.

-- Чего? -- удивился тот.

-- Сейчас чего доброго рванёт! -- Пришлось кричать: шум превратился в грохот, словно на взлётной полосе, и продолжал усиливаться.

Они выскочили из лаборатории -- Михаил успел заметить, как ключ снова стал белым, но теперь уже ослепительно-ярким. Отбежали на несколько метров, к кустам -- грохот глушил всё, не справлялось даже шумопонижение в шлеме.

-- Пропали твои деньги, -- сказал Квалин, но Диранст его, похоже, не слышал.

Неожиданно в громыхание вклинился низкий уходящий вглубь звук, от которого мурашки пробежали по коже. А затем Михаил увидел, как, вырвавшись из пристройки, уносится прочь ослепительная струя, словно хвост кометы. И тут же вмиг всё смолкло -- шума как не бывало, только в ушах ещё гудело.

-- Кажется, всё, -- сказал Диранст, возвращаясь к строению.

-- Осторожнее, -- предостерёг Квалин, однако последовал за ним.

Заглянув внутрь, разведчик с удивлением отметил, что здесь всё цело -- похоже, энергетический всплеск, чем бы он ни был, ничего не задел на своём пути. Впрочем, Михаил всё равно был рад, что не стоял там, когда струя проносилась мимо.

-- Тебе повезло -- твои приборы целы, -- сказал он Койтлю.

Диранст подошёл к воротам. Было видно, что вокруг ключа они ещё раскалены, хотя, похоже, материал остывал почти так же быстро, как и нагревался. Учёный протянул руку и вдруг вытащил штуковину наружу. Квалин от неожиданности не успел ничего сказать.

-- Оцени: шестьсот по Кельвину, -- произнёс тот, держа ключ на вытянутой перчатке. -- Сейчас остынет. Забирай, если хочешь.

-- И заберу! Ну а толку со всего этого? Ворота как были закрыты, так и...

Он не договорил. Диранст толкнул ногой правую половину, и та, заскрипев, как несмазанная калитка, отодвинулась внутрь, открывая глазам черноту.

-- Обалдеть... -- вполголоса выговорил Михаил.

-- Очень просто, -- объяснил Диранст. -- Минус-поле отключилось и разблокировало двери. Сами по себе они, похоже, и не были заперты.

-- А что это за фигня из неё вылетела?

-- Без понятия. Аппаратура всё записала -- потом проанализирую. Ну что -- идём?

-- По-хорошему, -- заметил Квалин, -- идти должен один, а другой остаться здесь. Для подстраховки.

Диранст посмотрел ему прямо в глаза:

-- Ты останешься?

-- Кинем жребий. Слушай, это не шутки! А если мы оба там застрянем?

-- Ты здесь не командир. Как будет -- так и будет. Никаких жребиев, идём вместе.

-- Я здесь вообще непонятно кто. Уломал, пошли.

Михаил Квалин и Койтль Диранст одновременно шагнули в черноту неведомой территории. Пришлось сразу же включить фонари, иначе они ничего не увидели бы. Ход напоминал коридоры "Призрака": квадратный, но со скруглёнными углами, и стены блестели точно так же, как в космическом сооружении. Только здесь из стен ничего не торчало, и они выглядели голыми. Проход под заметным уклоном спускался в глубь земли -- куда именно он ведёт, отсюда было не разглядеть.

-- Чёрт раздери, как похоже! -- воскликнул Квалин. Его шаги отдавались эхом -- уж здесь-то оно было настоящим, а не в его воображении.

Исследователи стали медленно спускаться. Пол был гладким, однако не скользким -- впрочем, на магнитных ботинках комбезов поскользнуться надо было ещё постараться.

-- Эккумундивный больше не скачет, -- заметил Диранст. -- Видишь: зафиксировался на двадцати трёх. Я так и думал, что внутри скачков не будет... Что это?

Сверху донёсся скрип, и оба повернули головы. Половины ворот пришли в движение -- они медленно закрывались. Инстинктивно, не задумываясь, Квалин рванулся наверх. Да ведь то же самое было с Эрбрухтом: сначала закрылась дверь, а потом... Разведчик не успел: когда он достиг ворот, створки уже почти сошлись. Он просунул руку в щель, попытался потянуть к себе, но нет: запирающий механизм оказался намного сильнее. В последний момент Михаил убрал пальцы -- ещё чуть-чуть, и он мог их лишиться. Ворота сомкнулись, и теперь ни один луч света не проникал внутрь.

-- Говорил же: кому-то надо было остаться, -- произнёс Квалин в раздражении.

-- Это как чёрный ящик, -- сказал Диранст. -- Снаружи видны ворота, а что внутри? Никто не знает. Мы вставили ключ, но, думаю, он не только открыл дверь. Он замкнул цепь. Запустил внутри неё какие-то процессы. Какие -- мы не знаем. Для того мы сюда и пошли -- чтобы узнать.

-- Ну, да. А то, что назад мы можем не выйти, тебя не волнует?

-- Почему? Волнует. Думаю, там внутри должно быть управление всем этим. Вот его нам и надо найти.

-- Как у тебя всё просто, -- невесело проговорил Квалин.

-- А у тебя есть другие варианты?

-- Нету. Идём, свободный ты наш.

Они продолжили осторожно спускаться, стараясь не шуметь. Некоторое время путь уходил всё ниже и ниже, затем неожиданно выровнялся. Впереди он упирался в стену, зато влево и вправо отходили новые коридоры. Света от фонарей не хватало, чтобы разглядеть, куда они ведут, но с виду они не отличались от того, который привёл сюда разведчика и учёного.

-- Прежде чем идти дальше, я тебе кое-что покажу. -- Диранст вытащил из кармана пульт. -- Это дистанционное управление лабораторией. Вот здесь выбираешь режим, а здесь -- регулировки, чтобы смотреть показания приборов и тому подобное. А если нажать вот в такой последовательности... потом число, а потом вот эту кнопку... тогда там всё разлетится на белые шарики. Число -- это сколько секунд до взрыва. На всякий случай, чтобы ты знал.

-- Ну у тебя и настроение...

-- Настроение как настроение. Не думаю, что это понадобится. Но вообще... бывают ситуации, когда лучше умереть, чем... -- Он не стал уточнять, чем что, но всё и так было ясно.

Не видя разницы, куда идти, они свернули налево. Некоторое время двигались молча, слушая тишину, в которой не было ничего, кроме звуков их шагов. Загадочная, зловещая тишина... И темнота -- только чуть поблескивают металлические стены. Что там, в темноте? Какие механизмы в ней скрыты? Возможно, здесь тоже есть защитная система, которая отслеживает каждый шаг непрошеных гостей. Может быть, в этот самый момент она готовит им ловушку...

-- Ход понемногу заворачивает влево, -- сказал Диранст.

-- Ага. Так мы скоро окажемся под воротами.

-- Не исключено. О, смотри, что с моим датчиком!

Квалин глянул: стрелка на эккумундивном индикаторе Койтля вертелась вокруг своей оси, как сумасшедшая, а дистанция менялась каждую секунду. И только интенсивность не скакала, а непрерывно росла. Удивлённый, Михаил посмотрел на свой:

-- А у меня всё на месте. Направление шестьдесят пять на сто семьдесят четыре, дистанция сто двадцать четыре. Это у тебя ихние штучки -- как на "Призраке". Как твоя свободная наука это объяснит?

-- Пока никак. Слишком мало данных. Может, побочная реакция на какие-то поля.

-- Хорошо, если побочная, -- сказал Квалин. Он заодно кинул взгляд и на датчик живых форм, но на том ничего не изменилось -- никакой жизни, кроме них. И то ладно.

Коридор в конце концов описал полукруг. Судя по всему, ворота остались позади; некоторое время исследователи шли прямо, но потом ход повернул снова.

-- Если так будет продолжаться, то мы обойдём вокруг и вернёмся, -- заметил Диранст.

Квалин ничего не ответил -- смотрел на свой датчик. Тот показывал, что они постепенно приближаются к источнику энергии. Конечно, здесь он по мощности не сравним с центральным на "Призраке", но, вероятно, устроен аналогично. Какие же машины он питает?

Взгляд Михаила скользнул по часам и задержался на них. Цифры вдруг начали меняться на глазах и, скорее, напоминали результат работы генератора случайных чисел, а не время суток.

-- Твоё поле сводит с ума электронику, -- сказал разведчик.

-- Интересно... У меня оно действует на датчик, у тебя -- на часы. Почему?

-- Ты меня спрашиваешь?

-- Нет, я думаю вслух. Объяснение должно быть самым простым из возможных. То есть -- объяснять всё через наименьшее количество факторов. Мне кажется, мы не там ищем.

-- А где надо искать?

-- Об этом я и думаю.

Тем временем туннель выпрямился: теперь он шёл перпендикулярно ко входу. А затем глазам первопроходцев предстал другой, более узкий проход, который отходил вправо от основного. Они остановились, будто боясь заглянуть за поворот.

-- Если идти прямо -- точно сделаем круг, -- сказал Диранст. -- Помнишь разветвление в начале? Думаю, коридоры симметричны и здесь они сходятся. А нам надо туда, -- он указал направо.

-- Датчик тоже так показывает -- всего двадцать семь метров.

-- Так идём!

Оба одновременно завернули за угол. Внешне этот коридор ничем не отличался от предыдущих, но продолжался всего несколько метров. И, пройдя их, исследователи замерли снова. Проход выводил в квадратный зал, стены которого, сделанные всё из того же блестящего металла, были усеяны фигурными выступами. Кое-где вдоль них проходили трубы -- это напомнило Квалину другой зал, в котором он побывал на "Призраке". Как и там, здесь тоже была большая круглая труба, проходящая от потолка до пола, но в середине на неё был нанизан фиолетовый куб, переливающийся на свету, как будто по нему пробегали волны. Из середины куба исходил свет -- настолько яркий, что пропадала нужда в фонарях. Впрочем, ни Михаил, ни Койтль не стали их выключать.

-- Так вот ты какой, эккумундивный источник! -- воскликнул разведчик.

-- Постой! Там радиация, -- предостерёг Диранст. -- Я же предлагал надеть скафандры.

Они стояли, глядя на таинственное сияние. Да, это и был источник, подобный которому Квалин хотел найти на "Призраке", а нашёл на родной Земле. Энергетический датчик подтверждал это, но, не будь его, вряд ли у них могли возникнуть сомнения. Какова же его полная мощность? Наверное, потянет на среднюю электростанцию. Но ведь его возможности не сводятся только к генерации энергии! Теперь бы разобраться в его устройстве... но как? Неужели Диранст рассчитывал найти здесь пульт с подписанными кнопками: "Вкл", "Выкл", "Открыть двери", "Включить поле" и что-нибудь там ещё? Вряд ли он настолько наивен.

-- И что теперь? -- спросил Квалин. -- Ну, нашли мы его. Что дальше?

-- Дальше нам, похоже, придётся вернуться и экипироваться получше.

-- Издеваешься? Как ты предлагаешь открыть двери?

-- Я предлагаю отключить её. -- Диранст широкими шагами направился внутрь зала.

-- Ты куда? Сам же сказал...

-- Я быстро. Стой там, следи за датчиками.

Михаил смотрел, как его напарник подходит к фиолетовому кубу.

-- И как ты это сделаешь?

-- Сейчас увидишь.

Как бы ты не доигрался со своей страстью всё разбирать, подумал Михаил. Как бы и я не доигрался за компанию... Диранст уже был возле трубы -- стал сбоку, чтобы свет источника не попадал на него. Несколько секунд он осматривал куб и даже коснулся его перчаткой. Затем открыл сумку на поясе и вытащил из неё два серых кольца.

-- Генераторы минус-поля, -- сказал он. -- Видишь: сам источник внутри, а энергия идёт от него по трубам. Если поставить минус здесь и здесь -- ток прекратится, источник будет изолирован. Я разомкну цепь. -- Койтль улыбнулся.

-- А если оно всё навернётся?

-- Значит, нам не повезёт.

-- Пошёл я отсюда, -- сказал Квалин, однако не двинулся с места. Глянул на индикатор. -- Интенсивность начала плясать. Не тяни там.

-- Так у меня уже всё. -- Диранст как раз замкнул второе кольцо сверху на трубе. Михаил обратил внимание, что генератор закрепился на ней плотно, будто был сделан точно по форме -- но откуда Койтлю знать размеры? -- А теперь -- на старт!

Он нажал кнопку у себя на пульте, медленно отступая ко входу. То, что случилось потом, показалось Квалину невероятным: сияние куба начало гаснуть и за считанные секунды потухло совсем. Зал погрузился в полумрак, освещаемый только тусклым светом фонарей. Михаил продолжал следить за индикатором: цифры скакали ещё больше, потом и стрелка завертелась, как у Диранста. Что-то по-прежнему было не так. Но что?

-- Датчик всё равно шалит.

-- Мой тоже. Думаю, остаточное поле. Зато, смотри, уровень радиации падает! -- говорил учёный, остановившись посреди зала.

-- Что-то подозрительно быстро... Слушай, мы что-то не учли. Я, кажется, даже... -- Он не договорил. На датчике живых форм вспыхнула красная точка. Судя по дистанции, тот, кому она соответствовала, должен был находиться в энергетическом кубе.

-- Мой засёк живое в кубе!

-- Глупости. Там не может быть жизни! Да и на моём ничего.

-- А теперь оно движется к тебе. Хотя я ничего не вижу. Опять помехи, что ли...

Диранст перевёл взгляд в сторону трубы. Квалин тоже вглядывался туда -- красная точка "чужака" медленно перемещалась, однако, если верить глазам, либо он был невидимкой, либо...

-- А, чё-орт!!! -- заорал Койтль.

-- Что такое? -- встревоженно спросил Михаил.

Вместо ответа Диранст вскинул лучемёт и навёл его, как показалось разведчику, на погасший куб.

-- Исчезни, гад! -- закричал он, нажимая кнопку на комбике.

Яркий луч прорезал полумрак зала. Раздался звон, будто что-то разбилось, а потом с грохотом упало на пол. И в следующий миг всё погрузилось во тьму -- оба фонаря погасли. Квалин нашёл кнопку включения, нажал несколько раз -- нет, бесполезно.

Он выругался вполголоса. Потом позвал:

-- Койтль!

Ответа не было. Вокруг воцарилась тишина. На датчике осталась только одна точка, и она была оранжевого цвета. Бред, подумал Квалин. Жёлтые -- свои, те, на кого датчик заранее настроен. Красные -- все остальные. Но оранжевый? Или этот самодеятельный учёный доработал что-то в конструкции, или... Что -- или? И самое главное: кому соответствует эта точка? Дирансту или загадочному невидимому существу? Дистанция одиннадцать... Вполне может быть как один, так и другой. Но Койтль уже отозвался бы. Хотя... похоже, связь накрылась вместе с фонарём -- вот почему сразу стало так тихо. Квалин сорвал с головы шлем -- со стороны зала послышалось слабое гудение, но больше никаких звуков не было. Наверняка с Диранстом то же самое -- если он ещё не догадался, то ничего не слышит.

-- Ко-о-ойтль! -- заорал Квалин что было сил. Ответом было молчание.

Оранжевая точка понемногу приближалась. Десять метров, девять... слишком медленно и равномерно. Даже в темноте человек бы двигался быстрее. Но где же тогда Диранст? Что случилось после того, как он выстрелил? И куда он, чёрт раздери, мог пропасть с датчика? Потому что если бы он, чёрт раздери, помер, датчик должен был, чёрт раздери, это зафиксировать, как тогда с Эрбрухтом, а так... можно подумать, будто оно вселилось в Койтля -- бред какой-то, однако...

А оно тем временем подходило всё ближе. Осталось семь... нет, шесть метров. Стрелять нельзя, вдруг там Диранст, но стоять на месте и ждать, пока оно подберётся и спалит голову к чертям... Развернувшись, Квалин побежал прочь -- наугад. Через несколько метров он врезался в стену. Всё правильно: здесь ход, ведущий к залу, упирался в перпендикулярный коридор. Раздался звон -- камера ударилась о стену и разбилась. Михаила она сейчас интересовала меньше всего. Он прицепил бесполезный шлем, который до сих пор держал в руке, к поясу и повернулся.

Дистанция сократилась до четырёх метров. Перед глазами разведчика снова встало обгоревшее лицо эргонного эксперта. Да что за глупости, подумал он, сам ведь тогда говорил, что не надо паниковать, а теперь что? Так, приказ самому себе: первый, не дёргайся, не теряй самообладание, соберись с мыслями. Вот этот ход ведёт назад -- к воротам, к выходу... может, закрытому, а может, и нет -- источник-то заблокирован. Но о выходе можно подумать позже. Сейчас надо бежать. Бежать по коридору, не забывать, что он поворачивает -- а на ходу думать.

Как только Квалин ускорился, дистанция увеличилась до десяти метров. Но, судя по всему, преследователь теперь тоже двигался быстрее, потому что больше не отставал. Диранст не может быть таким тупым -- он бы догадался, что шлем не в порядке, сорвал его и сам окликнул Михаила. А может, это вроде как он -- а по сути уже не он, какой-то гибрид человека и неизвестной твари, вот датчик и сходит с ума... Призрак древней цивилизации, вселившийся в человека... Нет, глупости, никаких призраков не бывает. Надо искать самое простое объяснение, говорил Койтль. Наименьшее число факторов. Какие же здесь факторы?

Коридор поворачивал, а расстояние постепенно сокращалось: восемь метров, семь... Если буду продолжать в том же духе -- закончу как Эрбрухт, с холодной ясностью осознал Квалин. Пора действовать. Он вытащил лучемёт.

-- Койтль, отзовись! -- попробовал в последний раз. Никто не ответил.

Жаль, что у меня не комбик, подумал разведчик. Там можно было бы зафиксировать цель по датчику и ни о чём не беспокоиться, здесь же приходилось целиться наугад, на глаз прикидывать направление. Пять метров... если это ты, горе-учёный, то пеняй на себя -- проскочила последняя мысль. Надеясь, что рассчитал верно, Квалин трижды нажал на кнопку. Дважды яркие лучи прорезали темноту -- на третий раз миник только негромко щёлкнул.

Три метра на датчике... Зацепил ли он врага хоть немного? Михаил попытался выстрелить снова -- и снова ответом ему был только щелчок. Эти гады балуются не только с приборами -- к оружию у них тоже свой подход. Что ж, просто чудесно... вот уже и два метра. Внезапно там, куда указывал датчик, вспыхнул свет, и Квалин невольно зажмурился. Совсем как в том кубе, подумал он, а ведь именно там датчик впервые засёк его. И ещё: Вилли тогда орал про яркий свет, и что он ослеп. Всё повторяется... Вот так, герой: ты ругался на эргоника как на паршивого суслика -- а сам-то чем лучше него?

Сияние замерло на расстоянии чуть больше вытянутой руки. Оно будто заставляло смотреть на себя, манило, притягивало. Квалину представилось уродливое лицо инопланетного существа, глядящего на него с другой стороны этого света и мысленно говорящего: вот ты и попался -- не надо было соваться, куда не следует. Доигрался ты, землянин. Воображаете о себе чёрт-те что, лезете, куда вас никто не просит... Зачем лезете, что вы тут забыли? Доигрался ты, больше не будешь лазить! Останешься здесь с обожжённой головой, и пусть только кто-нибудь ещё попробует...

"А вот хрен возьмёшь!" -- подумал Квалин, обрушивая на сияющего призрака бесполезный лучемёт.

Раздался громкий лязг, как от удара металлом о металл, и эхо многократно повторило его. Свет рассыпался на множество маленьких искр, а в следующий миг все они погасли, как гаснут в воздухе вспышки фейерверка. Михаил не стал ждать, что будет дальше, развернулся и побежал прочь. Только скользнул взглядом по датчику: чисто, больше ни единой точки.

Он убегал быстро, как мог. Конечно, сейчас опасности вроде бы не было, но Квалин не доверял ей. Он справился с одним существом, но где найти уверенность, что не появится другое? Диранста, конечно, жаль... Пусть он и малость сдвинутый тип, но симпатичный. Его бы к нам в Управление -- мы ведь тоже не столько ради денег путешествуем, сколько потому, что интересно. Но теперь уже вряд ли -- хоть бы самому выбраться. Плохой из меня командир: прошлый раз одного потерял, сейчас -- другого. А то, что здесь я не на службе, -- не оправдание. Вот Леди Интергалактик в эгоизме обвинил, а сам-то чем лучше?

Михаил шёл, касаясь правой рукой стены, и скоро нащупал резкий поворот. Да, всё верно: там должен быть выход. Он прошёл ещё немного -- и правда, ход начал подниматься вверх. Хорошо, если ворота откроются -- иначе непонятно, что делать. Хоть в самом деле рвануть всё к чертям собачьим в надежде, что самого не заденет.

Даже в темноте Квалин различал вертикальную полосу, разделяющую двери. Неожиданно сзади послышались шаги, и он обернулся, по привычке сжав лучемёт. Затем вспыхнул свет фонаря, и разведчик увидел Диранста.

-- Снова заработал, надо же, -- сказал тот. В голосе звучала тревога. -- Ты куда пропал?

-- Я думал, ты совсем сгинул. Даже решил, что оно в тебя вселилось... Такое ощущение, что крыша малость поехала, когда всё это началось.

-- У меня тоже. Должен признать, Квалин, что я совсем струсил.

-- Да я, знаешь ли, тоже не проявлял чудеса храбрости. Так где ты был?

-- Я когда стрельнул в ту штуку, меня будто обожгло и назад отбросило. А потом свет погас. И тут паника накатила. Кинулся бежать, свернул в правый ход, через каждых десять метров спотыкался... Где-то в середине остановился, стал тебя звать. А потом сообразил, что шлем неисправен. Отшвырнул его со злости... Сейчас думаю: зачем? Но возвращаться туда за ним не стану. На датчике тебя не было -- решил, что с тобой всё... А ты, наверное, другим коридором шёл?

-- Другим. Там оно меня и догнало.

-- И что потом?

-- Шарахнул его миником. А оно рассыпалось вдребезги. Правда, смешно?

-- Ага, -- сказал Диранст. На лице его не было и тени улыбки.

Он не спеша подошёл к воротам. Попробовал толкнуть одну створку, другую -- те не поддавались.

-- Ладно, -- произнёс он. -- По-хорошему не хочешь? Тогда придётся силой. Экрана больше нет -- только вынести камень, и всех проблем.

Койтль извлёк из сумки что-то маленькое и вытянутое -- Квалин, приглядевшись, узнал гравитационный заряд. Диранст приложил его к щели, чем-то прижал -- судя по всему, закрепил эккумагнитом.

-- Жаль, ручной декон мне ещё не привезли, -- сказал, отходя. -- Придётся целиться. Давай подальше -- волна у него три метра, но когда полетят каменюки...

Они отступили вглубь, и Михаил, скорее по привычке, бросил взгляд на датчик. На нём снова появилась жёлтая "своя" точка... и ещё одна, красная. Судя по дистанции, она приближалась к повороту.

-- Опять эта красная гадость, -- сказал Квалин.

-- Может, датчик шалит? Не обращай внимания -- сейчас сделаем проход и уйдём. Не думаю, что она полезет наружу. -- Диранст поднял лучемёт и навёл его на заграв.

-- Дай мне, -- предложил Михаил.

Учёный не спорил -- молча протянул оружие, понимая, что космический разведчик наверняка стреляет лучше него.

-- А что ты там видел? В зале, когда закричал? -- спросил Квалин, прицеливаясь.

-- Забыл с перепугу. Но урод был тот ещё.

Он надавил на кнопку, и та щёлкнула -- луча не было. Нажал ещё и ещё, несколько раз подряд -- с тем же результатом.

-- Оно и этот испортило, -- сказал вслух.

-- Она, -- поправил Диранст.

-- Не всё ли равно?

Судя по датчику, существо уже поднималось наверх -- невидимое, как и в прошлый раз.

-- Дай сюда шлем! -- вдруг потребовал Койтль.

-- Это зачем ещё?

-- К чёрту, нет времени! -- Он сам сорвал шлем с пояса Квалина и нахлобучил на голову. Проверил, крепко ли застёгнуто, и кинулся к дверям.

-- Ты чего?! -- закричал Михаил, догадываясь, что тот задумал, но сообразил, что напарник сейчас его не слышит.

Диранст уже подбегал к воротам. Квалин хотел догнать, остановить, но холодный расчёт подсказывал: не успею. А раз так, то лучше не дёргаться, хотя бы не подставляться самому. Поэтому он застыл и молча смотрел, как Койтль, подскочив к створкам и повернувшись к ним спиной, с размаху шарахнул чем-то по концентрированному заграву.

На миг всё осветила яркая вспышка, а затем ворота заволокло туманом. Квалина толкнуло назад, и он едва устоял. По ногам врезали камни, но комбинезон выдержал удар. Через несколько секунд мгла начала рассеиваться, и Михаил побежал к дверям -- а вернее, туда, где они раньше были. Сквозь образовавшийся проём пробивался солнечный свет, обломки были разбросаны вокруг. Один из них, размером с половину створки, лежал перед самым выходом -- из-под него-то и виднелся Диранст. Наружу выглядывала только голова и левая рука, остальное было скрыто под камнем.

Судя по датчику, неизвестный преследователь находился уже в нескольких метрах позади. Да, Койтль был прав: сейчас они быстренько умотали бы к "Байкалу", взлетели -- и всякие непонятные живые формы были бы им не страшны. Вот только теперь Диранст уже никуда не побежит... Квалин подобрался к нему, наклонился, попробовал пошевелить плиту -- нет, ему это явно было не по силам. Сюда бы мускульники, наверняка они есть в скафандрах, которые предлагал Койтль, -- но, чтобы переоблачиться в скафандр, нужно хотя бы пару минут.

Учёный пошевелил рукой, коснулся головы. Михаил понял, чего он хочет, сорвал с него шлем. Из носа текла кровь, рот тоже был весь красный.

-- Не повезло, -- выговорил он и через силу попытался улыбнуться. Дистанция сократилась до четырёх метров.

-- Я подгоню "Байкал", -- сказал Квалин. -- Сдвину плиту и вытащу тебя.

-- Не успеешь, -- Диранст чуть пошевелил головой. -- Там пульт где-то... дай его.

Пульт действительно валялся сбоку от глыбы, придавившей учёного. Разведчик дотянулся до него, поднял и машинально сунул Койтлю в руку.

-- А теперь беги. Быстро... Даю минуту.

-- Да ты псих, пля! -- Квалин попытался выхватить пульт, но Диранст успел спрятать руку под камень. Михаил понял, что тот набирает нужную комбинацию на ощупь.

Он сжал исследователя за плечо, боковым зрением следя за датчиком: два с половиной метра.

-- Прекрати, идиот!

-- Сам идиот... Беги, время пошло.

Квалин вскочил, выругался и рванул прочь, подумав: если человек сам не хочет жить, то кто ему поможет? Успокоения мысль не принесла. Он пронёсся через пристройку вихрем. Аппаратура была разбросана по полу, но сейчас это интересовало Михаила меньше всего. Должно быть, прошло уже полминуты, когда он, вскочив в кабину элера, запустил двигатель, порадовавшись, что Диранст не запер двери. Рванул с места, на ходу раздвигая крылья. Машина, не привычная к резким стартам -- к тому же, не на ровной дороге, а на каменистой площадке, -- затряслась, и в какой-то момент показалось, что сейчас она потеряет управление и, чего доброго, перевернётся. Над кустарником она круто взмыла -- Квалина прижало к сиденью, но он продолжал держать джойстик к себе, чтобы подняться выше. "Байкал" был готов уйти в мёртвую петлю -- которая наверняка закончилась бы тем, что он грохнулся носом вперёд на то самое место, откуда взлетел -- но тут Михаил резко двинул рычаг от себя. Некоторое время элер продолжал почти вертикально уходить вверх. Затем нос наклонился и Квалин вздохнул с облегчением: всё-таки он справился с управлением при взлёте в экстремальных условиях.

В этот миг и раздался взрыв. Волна толкнула машину, но разведчик успел отлететь достаточно, чтобы не потерять контроль над грузовиком. Что заложил там Диранст, миниатюрный ядерный заряд? -- думал он, глядя на серое облако, заволакивающее пристройку, её и всё пустое пространство между кустиками тамариска. Потом снял с пояса сумку и вытащил из неё белый продолговатый предмет -- красная полоска вновь мерцала на нём с переменными интервалами.

"Я выполнил твоё задание, Мэри, -- подумал Квалин. -- Добыл то, что тебе нужно, хотя и совсем не так, как мы договаривались. А теперь, Госпожа Интергалактик, попробуй забрать его у меня!"

VIII

Дхок Тодиун, государственный нотариус Кумбиэна, ранее занимавшийся делами профессора Чанхиуна, чувствовал себя неуютно на стуле у подножия тронного возвышения Канеха Хейгорна. Он был уже не рад, что приехал сюда, однако прекрасно понимал: когда тебя приглашает на аудиенцию президент крупнейшей компании планеты, ты просто не можешь отказаться.

-- Господин президент, вы хотели меня видеть, и вот я здесь, -- сказал он. -- Могу я узнать, зачем вам понадобился?

-- Конечно же, вы сейчас это узнаете! -- загремел на всё помещение хейгорновский бас, неприятно давя на уши. -- Я хочу, чтобы вы прочитали этот документ, -- президент протянул ему бумагу. -- Читайте вслух.

-- Завещание, -- начал Тодиун. -- Я, Имак Чанхиун, находясь в том возрасте, когда следует быть готовым стать частицей Великого Духа, посчитал необходимым переосмыслить своё решение. Большую часть жизни я посвятил компании "Хейгорн" и сделал всё для того, чтобы её мощь была признана по всей Галактике. Когда я умру, моим последователям первое время несомненно будет нелегко без меня. Я хотел бы назвать имя того, кто сменит меня и поведёт "Хейгорн" к новым победам, однако я не знаю человека, столь же достойного быть главным специалистом компании, как я. А раз так, то лучшее, что я могу сделать -- это поддержать компанию деньгами, которых в ходе своей деятельности накопил немало. Итак, я хочу, чтобы после моей смерти сумма, лежащая на моём главном счету, была переведена на счёт компании "Хейгорн". Тем самым я аннулирую пункт номер один предыдущего завещания, в котором хотел отложить решение судьбы моего состояния на среднегалактический год после смерти -- ведь это было бы несправедливо по отношению к делу моей жизни. Имак Чанхиун, профессор... подпись, дата... Это ведь за два дня до смерти, господин президент!

-- Совершенно верно, Тодиун. Именно тогда Чанхиун и написал это завещание.

-- Однако, господин президент, я помню профессора Чанхиуна как человека крайне пунктуального. И если он написал этот документ тогда, как вы утверждаете, -- почему он не зарегистрировал его в тот же день? Ведь именно так он поступил с предыдущим завещанием.

-- Я думаю, ему помешало только одно: в последние дни он был очень занят нашим новым проектом. Поэтому он отложил регистрацию на потом -- и, как видите, не успел.

-- Прошу простить меня, господин президент, но вы действительно хотите, чтобы я в это поверил?

Хейгорн вскочил с места:

-- Вы смеете подвергать сомнению мои слова?

Как же с ним тяжело, подумал Тодиун. Затем медленно заговорил:

-- Господин президент, ну конечно же, я верю вам! Но, вы должны это понимать, с юридической точки зрения моя вера или неверие никакого значения не имеет. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне высказать моё скромное мнение. Да, я вижу, что это действительно почерк Чанхиуна. Я вижу в этом тексте, прошу простить меня, интонации, которые были весьма свойственны Чанхиуну в письменной речи. Я вижу, наконец, бланк Чанхиуна и его логограмму. Всё это -- на мой, прошу заметить, достаточно опытный, однако невооружённый взгляд -- конечно, внушает доверие. Но если подойти к документу более тщательно -- то есть, скажем, провести его детальную экспертизу с использованием метода микроследов, -- то могут обнаружиться совершенно неожиданные результаты. Например, прошу простить меня, господин президент, может оказаться, что написан он совсем даже не за два дня до, а через два дня после смерти Чанхиуна. Вот и всё, господин президент, что я пытаюсь вам объяснить.

-- Так! -- сказал Хейгорн. -- Никакой экспертизы! Никому даже в голову не должно прийти, что можно провести экспертизу. Понимаешь ли ты, о чём я говорю, Тодиун?

-- Прекрасно понимаю, господин президент! Я думаю, что никому и в голову не придёт её проводить, если этот документ будет надлежащим образом зарегистрирован. Вот только именно это вряд ли возможно, потому что надлежащим -- это значит до смерти Чанхиуна. Если же зарегистрировать его сейчас, то в реестр он автоматически попадёт под сегодняшней датой и временем, а это значит...

Хейгорн поднялся, и его бурая мантия взметнулась так, что он сам стал похож на драконов с люстры, готовых испепелить посетителя:

-- Ты что же, Тодиун, за дурака меня держишь?! Ты считаешь, что я, Канех Хейгорн, ничего не смыслю в ваших юридических хитростях? Ты ведь так считаешь, Тодиун?! -- Казалось, каждым словом он будто вколачивает сидящего перед ним маленького человечка в землю.

-- Господин президент, прошу простить меня, даже в мыслях не было ничего подобного! -- Нотариус снова подумал, что иметь дело с Чанхиуном было гораздо проще и приятнее.

-- Вот и хорошо. -- Хейгорн успокоился и опустился в кресло. -- В таком случае вот что ты сделаешь. Ты зарегистрируешь этот документ как положено под той датой, под которой сможешь. Всё остальное, Тодиун, тебя не касается, но можешь не беспокоиться: не пройдёт и часа, как он уже будет записан в реестре под нужным числом. И разумеется, Тодиун, если кто-нибудь когда-нибудь спросит тебя, ты подтвердишь, что за два дня до смерти Чанхиун действительно показал тебе это завещание. И ты, Тодиун, именно тогда и зарегистрировал его. Всё ли ты правильно понял?

-- Конечно, я понял, господин президент! Но, прошу заметить, дело это не совсем законное, и если вы хотите, чтобы я за него взялся...

-- Слушай меня внимательно, Тодиун! -- Хейгорн остановил нотариуса взмахом руки. -- Твоя дочь сейчас заканчивает Майхенну, и тебя, конечно, волнует, как дальше сложится её жизнь -- ведь так? -- Президент не стал дожидаться ответа. -- Ну так вот, у меня в Майхенне есть филиал, а там намечается свободное место в группе управления. Ты ведь понимаешь, Тодиун, что в правление, даже филиалом, я возьму не всякого, так что это большая честь для неё! Вот документ -- ты можешь рассмотреть его и убедиться, что там всё правильно с точки зрения ваших юридических тонкостей. И чтобы ты, Тодиун, не сомневался в моей щедрости, ты в придачу получишь пятьдесят тысяч худанов лично от меня. Но учти вот что! Если что-нибудь пойдёт не так, как мы договорились... если хоть слово уйдёт на сторону... тогда, Тодиун, твоя любимая дочь не получит не только места в "Хейгорне". Она вообще ничего не получит! Она сгниёт в нищете, а ты... твои дни будут недолгими. Ты же не хочешь, чтобы так получилось, Тодиун? Ты хочешь, чтобы всё было хорошо, ведь так?

-- Конечно, господин президент!

"Эх, Имак, что ж ты так поторопился умирать!" -- подумал Дхок.

-- Тогда ты сейчас возьмёшь завещание и сделаешь всё, как я сказал. Так, Тодиун?

-- Уже беру, господин президент! -- Нотариус потянулся за документом, и Хейгорн отдал ему бумагу.

-- Ну так иди и не теряй времени! Со мной можешь не связываться -- я узнаю обо всём от своих доверенных лиц. И надеюсь, Тодиун, что никаких ошибок не будет!

Нотариус, пятясь, удалился, а Хейгорн, довольный, откинулся в кресле. Сегодня его настроение было гораздо лучше, чем после недавнего визита этого Хаймса. Во-первых, он нашёл выход, как разрешить вопрос с завещанием. Сейчас нотариус его зарегистрирует, и тотчас же другой человек, из группы технической поддержки, переправит дату на нужную. С ним получилось ещё проще: агенты Хейгорна откопали пару тёмных делишек, в которых тому довелось участвовать, прижали парня к стенке -- и он был согласен на всё, что угодно. А это значит, что через несколько дней глава компании станет обладателем огромной суммы... и эта сумма в первую очередь поможет поправить дела фирмы, которые на самом деле не столь благополучны, как это кажется со стороны. Ведь "Призрак" уже съел кучу денег и съест ещё, прежде чем начнёт давать отдачу. Конечно, потом эта отдача стократ превзойдёт затраченные на него средства -- о, тогда вся Галактика будет у его, Хейгорна, ног!

Канех наконец-то разобрался в сути проекта, документацию которого талантливо своровали у "Интергалактик" шпионы Чанхиуна. Он понял теперь, почему тот едва ли не пупом цеплялся за "Призрак" -- да знай президент всё с самого начала, уцепился бы ещё сильнее! Тут ведь речь уже не о том, чтобы вывести компанию на первое место в Галактике, а о том, чтобы повелевать Галактикой со всеми её компаниями и планетами! Не только жителями близлежащих Фидуха и Эстимана, но и благородными хайламцами, и загадочными маризянами, и даже заносчивыми землянами -- всеми, без ограничений! Разумеется, Чанхиун хотел скрыть это от него -- ведь профессор рассчитывал, что вся полнота власти достанется ему одному, а президент будет только улыбаться людям с больших экранов, не имея реальной возможности влиять на ход событий. Но Чанхиун возомнил о себе слишком много и получил по заслугам; теперь его нет, и он, Канех Хейгорн, наконец-то может сам распоряжаться компанией. И уж он, именем Духа, больше никому не даст вырвать власть у него из рук!

Вчера, на совещании по "Призраку", он показал им всем, кто здесь главный. Он в целом одобрил список Бентиэна, хотя и вычеркнул пару имён, вызвавших некоторые сомнения -- не столько в их пригодности как специалистов, сколько в лояльности. Затем ознакомился с планом работ по исследованию -- снова-таки в основном одобрил, только потребовал, чтобы они действовали как можно быстрее. Когда же начальник исследователей сказал, что станция уже почти готова принять первую "волну" -- тех, кому придётся выдержать самую тяжёлую схватку с неизвестным, -- Хейгорн взял слово и заставил всех умолкнуть. Он заметил, что, хотя первыми пойдут люди смелые и весьма отчаянные, во главе их должен стоять кто-то очень спокойный и хладнокровный, способный координировать их действия в любой ситуации -- вот как этот Хаймс, например. И в самом деле: почему бы не отправить этого Хаймса на "Призрак" начальником ударной группы? И если он действительно хочет изучить взаимодействие человеческой психики с "Призраком", то пусть не сомневается: возможностей для этого у него будет предостаточно -- ведь так, Хаймс? Тот встал и сказал, что он ни в чём не сомневается, а напротив, очень рад и крайне признателен Хейгорну за назначение, и пусть президент тоже не сомневается: его исследования безусловно будут успешными. Потом они обменялись несколькими колкостями, после чего перешли к обсуждению конкретных технических деталей.

Пока Канех предавался мечтаниям, его связник принял запрос по личному номеру -- наверняка что-то срочное и малоприятное. Об этом президент догадался хотя бы потому, что сигнал шёл с Эстимана -- оттуда в последнее время нечасто можно было услышать хорошие вести.

-- Соединяй! -- бросил Хейгорн.

В воздухе появилось озабоченное лицо представителя компании, а вернее, представительницы:

-- Господин президент! Они это всё-таки сделали!

-- Спокойнее, Энил! Так что же они посмели сделать?

-- Закрыли завод! Пройти невозможно -- кругом патрули... Говорят -- будут демонтировать. Может, пугают... Но там народ, толпа стоит... Да вы посмотрите!.. Все на взводе, им только дай...

-- Как они смеют! -- выкрикнул Хейгорн. -- Пустоголовые болваны!

-- Я с вами согласна, господин... Но им же не объяснишь! Я просто не знаю...

-- Ну так я знаю! Они ещё не понимают, что делают! Что сами роют под собой яму! Но я им покажу... я буду говорить с правителем! Немедленно! Они ещё поймут, какую глупость совершают! Ведь так, Энил?

-- Так, господин... Хотелось бы надеяться...

-- Я им устрою! -- продолжал кричать Хейгорн. Потом чуть успокоился: -- Спасибо, Энил. Когда будут новости -- выходи на связь немедленно, ты понимаешь меня? А сейчас, -- Канех злорадно потёр руки, -- я решу этот вопрос.

Он погасил экран, где на горизонте возле большого серого здания виднелась немаленькая толпа демонстрантов с недобрыми намерениями.

-- Рэо, -- сказал необычно ровным голосом, -- прямой канал.

Ждал Хейгорн долго, минуты две, и всё это время нетерпеливо ёрзал в кресле. Ну что он там себе думает, этот несчастный властелинчик -- пусть только попробует не ответить! Но вот без предупреждения экран вспыхнул тощим лицом Рэо Туррекану, правителя планеты Эстиман.

-- Добрых вам дней, Хейгорн, -- сказал он. -- У меня много дел, но я готов вас выслушать.

-- Вы не имеете права закрывать завод. Вы это понимаете? Никакого права! -- Канех сразу заговорил в повышенном тоне.

-- А я здесь почти ни при чём. Я и так делал всё что мог, оттягивал как можно дольше... Но факты же всем видны! Если бы вы строили его не так близко к городу... Но сейчас-то уже поздно что-либо менять! Я же, смотрите, стараюсь жертвовать меньшим ради большего. Они ведь, если им сейчас не дать, завтра сюда, ко мне придут...

-- Вы мне тут глупостей не говорите, -- отрубил Хейгорн. -- Если вы здесь ни при чём, Рэо, то я не понимаю, почему вас вообще называют правителем! Хорошо, не вы закрываете завод -- ну так остановите тех, кто это делает! Им не нравится там жить? Пускай ищут себе другое место! Планета большая, мы будем только рады избавиться от таких соседей.

-- Хейгорн, вы забываетесь, -- сказал Туррекану; лицо его было напряжено. -- Возможно, эти люди слишком горячи, но они -- мой народ. А я пока ещё их правитель. Я, а не вы!

-- Хорошо, Рэо. Хорошо -- вы глава планеты, а я -- компании, которая всего лишь построила у вас несколько филиалов, ведь так? А теперь, Рэо, скажите мне: какой у вас корабль?

-- "Буиндер", тридцатая модель, вам это известно.

-- Отлично, Рэо! Итак, вы говорите, "Буиндер", значит, последняя модель. Хорошо, Рэо, так знайте же: для вас она действительно будет последней. А теперь я расскажу вам, почему! Вы думаете, это вы закрываете завод под Лентакой? Нет, Рэо, вы ошибаетесь! Это я, Канех Хейгорн, его закрываю! Я закрываю все шесть филиалов, все двадцать семь заводов! Мои люди разбирают всё оборудование и возвращаются на Кумбиэн! И это ещё не всё. С сегодняшнего дня мы прекращаем все поставки на Эстиман. Никаких больше "Буиндеров", Рэо, ясно тебе?! Никаких двигателей, никаких механов, никакой электроники вообще! Ничего от "Хейгорна" не будет на Эстимане! Ты этого хочешь, Рэо? Этого, ведь так?!

Хотя правитель планеты и не сидел на стуле в кабинете Хейгорна, вид у него был слегка испуганный. Однако он старался этого не показывать.

-- Хейгорн, давайте без эмоций. Если вы демонтируете все заводы -- это большие расходы. Кроме того, вы не можете просто так... У нас с вами договор о сотрудничестве. У нас долгосрочные контракты... И если вы разорвёте договор -- я пойду в Галактический Совет. И вам придётся уплатить столько, что это того не стоит... Не стоит терять столько денег ради одного завода. Я же говорю: пожертвовать меньшим ради большего...

-- Именем Духа, что за чушь! -- вскричал глава компании. -- Хорошо, вы пойдёте в Совет. И что будет дальше, Рэо? Ты смеешь угрожать мне, Канеху Хейгорну, и думаешь, что я испугаюсь твоих угроз? Но с чего бы мне пугаться? Зато тебе, Рэо, испугаться стоило бы. Потому что я всё равно сделаю это, ясно тебе? Я пойду на расходы, и я уплачу сумму, которую назовёт Совет, да пусть у них пупы лопнут! Думаете, вы разорите "Хейгорн"? Даже и не надейтесь, вам это не удастся! Если бы я захотел -- я бы купил вашу планетёнку с потрохами! Только, Рэо, я не думаю, что это будет выгодным капиталовложением. А что станет с вами без нашей поддержки? Где вы будете через десять лет, кому в Галактике вы будете нужны? Или вы думаете про "Интергалактик"? Какая чушь! Земля далеко -- а мы рядом! Без нас вы вернётесь в пещеры! Говоришь, вы долго терпели? Нет, это я долго терпел и больше терпеть не намерен! Сегодня вы закроете один завод, завтра -- другой, а потом объявите остальные вашей национальной собственностью. Этого не будет, Рэо, ты меня понял?! Сейчас же ты дашь прямой приказ полиции и, если надо, спецвойскам -- пусть разгоняют демонстрацию. Потому что, если пострадает хоть один мой человек, в Галактический Совет пойду уже я! И я устрою тебе такие проблемы, что ты пожалеешь о том, что ты -- правитель Эстимана. А тебе ведь не нужны проблемы? Ведь так, Рэо?!

-- Господин Хейгорн... -- пробормотал Туррекану. -- Я думаю...

-- Меня не интересует, что ты думаешь! Я хочу знать, что ты будешь делать! Сейчас же!

-- Я... господин Хейгорн... я сделаю всё возможное...

-- Ты сделаешь, -- согласился президент компании, пожирая собеседника глазами. -- Ты сделаешь, не будь я Канех Хейгорн! Потому что, если завтра завод не заработает, делать буду уже я. Это тебе понятно?

-- Я вас понял, Хейгорн... -- Лицо Рэо было мокрое от пота.

-- Надеюсь, что так, -- сказал Канех и отключился.

Его настроение ещё более поднялось -- такие моменты всегда придавали ему сил. Конечно, он блефовал: демонтаж всех предприятий и последующие выплаты за нарушенный договор могли серьёзно пошатнуть позиции компании. Но, Великий Дух, разве он, Канех Хейгорн, не собирается в скором будущем владеть Галактикой? А раз так -- то нужно уже сейчас никому не давать спуску. Они все, все без исключения должны видеть и знать, насколько он силён!

* * *

Машина с правительственными знаками пересекла границу закрытой территории и пошла на снижение. Этот квартал называли президентским -- здесь, за забором, в уютном парке, располагалось несколько зданий, в которых жили исключительно высокопоставленные чиновники. Посторонних сюда не пускали, и если бы внутрь залетел не маркированный надлежащим образом элер, его могли сбить без предупреждения. Когда-то Хоэв Делиан, ещё молодой, только-только избранный президентом Кумбиэна, был против такого отделения высшей власти от народа. В последнее же время он всё больше одобрял тех, кто однажды выстроил этот квартал в Немертоэне.

Сегодня Делиана вновь потянуло на воспоминания. Он пришёл в политику тогда, когда противостояние природников и заводчиков было особенно сильным. Сам он поначалу стоял в первых рядах "синих", но чем дальше, тем меньше ему нравились их методы борьбы. Хоэв, тогда и не помышлявший о президентстве, верил, что любую проблему можно решить миром и в любом вопросе найти компромисс. И когда самые радикальные из природников начали взрывать бомбы на предприятиях, блокировать космодромы и таранить в воздухе машины "серых", он понял, что ему с ними не по пути. Был момент, когда он почти разочаровался в политической борьбе и хотел вовсе бросить это дело -- с одними силами его пути разошлись, с другими он не мог сойтись из принципиальных соображений. Вот тогда-то ему на пуп и свалилось предложение, заставившее его призадуматься. Некие незнакомые Делиану силы хотели, чтобы он возглавил новую партию -- тот самый компромисс, которого он искал. Задача была проста: угодить и вашим, и нашим, лавировать между ними и постепенно набирать очки.

Хоэв согласился и получил доступ к таким деньгам, даже десятой части которых раньше не держал в руках. Скоро он стал понимать, кто и что стоит за этими деньгами -- его не торопились снабжать информацией, но картина постепенно складывалась из отдельных кусочков. На первый взгляд, те же нелюбимые им заводчики -- только они не желали приобщаться к существующим промышленным союзам. Они создавали собственную иерархию; объединяя две силы, они поглощали их. Когда эта иерархия дойдёт до вершины, она уничтожит демократию, которая и зародилась-то на Кумбиэне совсем недавно, думал Делиан, однако он зашёл уже слишком далеко и не имел смелости отступить. Ему пообещали поддержку на президентских выборах с условием, что впоследствии своими указами он будет всячески поддерживать программу галактической экспансии, и Хоэв в последний раз задумался: а есть ли выбор у него? Размышлял, впрочем, недолго -- он ведь не желал зла ни себе, ни своим близким.

Номинально -- президент, а по сути -- марионетка в руках "Хейгорна"... Пусть не все об этом знали, но догадывались очень многие. Что было бы, попытайся Делиан управлять планетой так, как он на самом деле хотел? Он прекрасно понимал, что не продержался бы у власти и десяти дней, а потом, рухнув с вершины, прожил бы и того меньше. Может быть, думал он иногда ради самоуспокоения, Кумбиэн не создан для демократии? Нам нужна твёрдая рука, которая укажет курс, и, только двигаясь этим курсом, мы достигнем могущества и процветания. Разумеется, наибольшего могущества и наивысшего процветания достигнет тот, кому принадлежит рука, но разве это не справедливо? И, что ни говори, у него, президента Хоэва Делиана, рука не настолько твёрдая -- а вот у другого президента, Канеха Хейгорна...

Делиан прошёл за бронированную дверь своей квартиры. Охранник, кинув быстрый взгляд в прихожую, остался по ту сторону, и Хоэв заперся изнутри. Он понимал: формально за ним следят ради его безопасности, на деле же -- ещё и для того, чтобы он не натворил что-нибудь не то. Даже когда рядом не было охраны, это не значило, что за ним никто не наблюдал -- существовало уйма способов, не требующих личного присутствия. И всё-таки Хоэв радовался любой, пусть и иллюзорной, возможности побыть наедине. Главный человек планеты свободен не более, чем последний узник, невесело думал он иногда. Вот и сейчас у него было не слишком жизнерадостное настроение.

-- Здравствуйте, господин президент! Давно хотел с вами познакомиться, -- раздался вдруг голос почти у самого уха.

Делиан обернулся и увидел молодого человека явно нездешнего происхождения с аристократичными чертами лица.

-- Вы кто такой? И что здесь делаете? Я вызываю охрану! -- Впрочем, подумал он, если это посланец от "Хейгорна", то от охраны толку не будет.

-- В этом нет необходимости, -- сказал юноша, -- тем более, что вам не очень-то хочется её вызывать. Я прошу прощения, но, видите ли, способ, каким я сюда попал, не дал мне возможности предупредить вас о моём прибытии. Я ни в коем случае не хочу причинить вред вам или вашей жене. Надеюсь, мы с вами не станем шуметь и не разбудим её, она ведь так мирно спит в своей комнате.

-- На что вы намекаете? -- Делиан повысил голос.

-- Не кричите, пожалуйста. Ещё раз повторяю: с моей стороны для вас нет никакой опасности.

В конце концов, подумал президент, это даже интересно. Таких приключений со мной уже давно не бывало.

-- Так что вам от меня нужно?

-- В первую очередь разрешите представиться. Меня зовут Кейвон Хаймс. Предваряя ваши вопросы, говорю сразу: я не кумбиэнец. Я родом с Фидуха, закончил университет в Мельтекупе, а сейчас работаю в "Хейгорне".

"И всё-таки "Хейгорн"!" -- подумал Делиан несколько разочарованно.

-- В общем-то, именно о "Хейгорне" я и хотел с вами поговорить. А в особенности -- о нынешнем президенте компании, хорошо известном вам Канехе Хейгорне.

-- И что вы хотите мне о нём сказать?

-- Для начала, господин президент, я хотел бы спросить вас. Скажите, вам никогда не хотелось избавиться от его влияния раз и навсегда? Так, чтобы, принимая решения, вам больше не приходилось оглядываться в его сторону?

Ну вот -- провокация, устало подумал Хоэв. Глупые, дешёвые игры -- к чему они? Неужели за столько лет компания всё ещё сомневается в его преданности? Нет, они, конечно, всегда во всём сомневаются -- но зачем же так примитивно?

-- Хаймс, кем бы вы ни были, -- сказал он, -- пожалуйста, оставьте меня в покое. Завтра у меня напряжённый день, и я хочу отдохнуть. Президентам, представьте себе, это иногда тоже нужно.

-- В таком случае я постараюсь не отнимать у вас много времени. Видите ли, господин президент, Канех Хейгорн нарушил закон. И нарушение это, смею заметить, весьма серьёзное...

-- О чём вы говорите? -- преувеличенно безразличным тоном спросил Делиан.

-- О подделке завещания бывшего главного специалиста "Хейгорна" профессора Имака Чанхиуна.

-- И что вы об этом знаете?

-- Более чем достаточно. Хейгорн не пожелал ждать год и составил документ, по которому все деньги должны отойти компании сразу после смерти Чанхиуна. Мне известны имена всех, кто причастен к этому делу, и те роли, которые они в нём сыграли.

-- Чего же вы хотите от меня? Обращайтесь в суд. Они рассмотрят ваши показания и, вероятно, что-то предпримут.

-- Нет, господин президент! Я хотел бы, чтобы именно вы дали делу ход. И если вы согласитесь, то получите неопровержимые доказательства.

-- Но почему именно я?

-- Потому что я здесь, в сущности, никто. Я ведь даже не кумбиэнец, и к моим показаниям в суде могут отнестись скептически. А вы всё-таки первый человек планеты -- если, конечно, вы ещё об этом не забыли. Если кто-то и может нанести удар по "Хейгорну" -- так это именно вы.

Делиан стоял, покачиваясь из стороны в сторону и глядя в пол.

-- Я согласен, -- сказал подчёркнуто спокойно после долгой паузы. -- Давайте ваши доказательства.

-- Нет, -- возразил гость с лёгкой усмешкой.

-- Нет? Почему нет?

-- Потому что, господин президент, вы мне лжёте. -- А вот Хаймс смело глядел в лицо собеседнику. -- Вы сейчас сказали "я согласен" только для того, чтобы я выложил вам всё, а вы бы потом отдали это Хейгорну и закопали в землю. Такой вариант меня не устраивает. Мне нужно ваше искреннее согласие, иначе мы не договоримся.

Да он наглец, подумал президент. Хотя, конечно, его можно понять.

-- И как я должен доказать вам свою искренность?

-- Никак. Я её почувствую.

-- А сейчас, значит, вы её не чувствуете?

-- Нет. Господин президент, вы совершенно напрасно не воспринимаете мои слова всерьёз.

Делиан устало провёл рукой по лбу:

-- Уходите, Хаймс. И чем скорее вы это сделаете -- тем лучше для вас.

Гость пожал плечами:

-- Мне очень жаль, господин президент.

-- Извините, что ничем не смог вам помочь. Дверь там.

-- Вы снова меня не поняли. Я хотел сказать, что мне очень жаль вас.

-- А, так вы всё-таки решили перейти к угрозам? -- Делиан нахмурился.

-- Нет, это не угроза, а предупреждение. Видите ли... поскольку вы отказались от моего предложения, очень скоро вы умрёте от руки того, кого сейчас защищаете. Я имею в виду, разумеется, президента Канеха Хейгорна.

-- Великий Дух, какая глупость! -- воскликнул Хоэв.

Хаймс развернулся, пошёл к выходу и по пути, не оглядываясь, бросил:

-- Дело ваше. Когда я предупредил Чанхиуна, что он может выпасть из окна, он тоже посчитал это глупостью, но, как видите... -- Конец фразы скрыла от ушей Делиана захлопнувшаяся дверь.

Президент пошёл по коридору в противоположную сторону. А что, подумал он, если бы я в самом деле начал дело против Хейгорна? Не на местном уровне, конечно, -- обратился бы в Галактический Совет, попросил защиты... Предоставил бы им доказательства, если только Хаймс не врёт и они в самом деле у него есть. Да нет, конечно, на самом деле их нет и быть не может, потому что всё это глупая провокация, но если вдруг... Можно было бы поговорить с землянами: их "Интергалактик" с радостью ухватится за такую возможность... Хотя нет: связаться с "Интергалактик" будет означать попасть в кабалу от одного магната к другому. Так что с Землёй надо поосторожнее. А вот, скажем, с Хайламом...

Делиан заглянул в спальню. Должно быть, Налгир недавно видела тревожный сон, потому что развернулась поперёк кровати и лежала в неудобной скрюченной позе. Её длинные до пупа волосы разметались по подушке. Хоэв подошёл, пододвинул её ноги, чтобы она случайно не соскользнула на пол, -- женщина не пошевелилась. Ей шёл уже пятый десяток, но она будто не старела и в глазах мужа была столь же прекрасной, как и двадцать лет назад. Вот только с детьми у них так ничего и не вышло... Налгир не виновата -- проблемы были у Хоэва, а возможные пути их решения казались бывшему природнику неправильными, противоестественными. Впрочем, в последнее время он был скорее рад отсутствию детей: меньше тех, за кого приходится волноваться.

Оставив спальню, президент прошёл дальше -- в кабинет. Сел за стол, включил комп и потребовал связь с Хейгорном. Если это спектакль, то надо было сыграть его до конца.

-- Здравствуй, Делиан! -- Глава компании был явно возбуждён. -- Что, какие-то проблемы?

-- Я подумал, что тебе стоит это знать, Канех. Ко мне только что приходил Кейвон Хаймс, назвался вашим сотрудником...

-- Опять этот Хаймс! -- выкрикнул Хейгорн, и его усато-бородатое лицо сразу побагровело.

-- Что, он уже что-то натворил?

Президенту компании потребовались усилия, чтобы успокоиться.

-- Неважно, Делиан. Это наши внутренние дела. Так зачем же он приходил?

-- Пытался меня убедить, что ты нарушил закон и что я должен принять меры.

Хоэв обратил внимание, как едва заметно дёрнулась челюсть Хейгорна, как дрогнули его веки. Проскочила мысль: а ведь Хаймс, похоже, не врал...

-- Негодяй! И... что он сказал? То есть, он сказал что-то конкретное? Не молчи же, Делиан!

-- Нет -- конкретику он пообещал, только если я соглашусь дать ход делу.

-- И ты...

-- Конечно же, отказался! И вот тогда, представь, Хаймс выдал что-то совсем неудобоваримое. Он сказал, что раз так, то скоро ты меня убьёшь, Канех.

Хейгорн сглотнул, а потом натужно расхохотался:

-- Этот Хаймс -- не психотехник, а самый настоящий псих! Ну какому нормальному человеку могло прийти в голову, что я, Канех Хейгорн, ни с того ни с сего вздумаю убить своего президента? Только безумцу -- ведь так, Делиан?

-- Ну конечно, Канех, -- Хоэв старался говорить как можно более ровно. -- Только сошедшему с ума психопату.

-- Вот именно, Делиан! Но ничего! С этим Хаймсом я ещё разберусь. Спасибо, что сразу связался со мной. Ведь ты сделал это сразу, Делиан? Не тянул ни минуты, ведь так?

"Вот оно!" -- догадался президент и, успокоенный, сказал:

-- Конечно, сразу же, как только Хаймс ушёл!

-- Отлично. Пусть Великий Дух глядит из твоего пупа!

-- Желаю тебе того же, Канех! -- Делиан подумал, что, возможно, ему всё-таки удастся сегодня спокойно заснуть.

Хейгорн отключил связь, но, погружённый в свои мысли, продолжал смотреть в пространство перед собой. Это, конечно, заговор -- тут не может быть сомнений! Заговор против него -- и виноват во всём, как всегда, Чанхиун. Даже после смерти ненавистный профессор не оставляет его в покое! Они ведь тогда замышляли какой-то план -- только потом, видимо, где-то не сошлись во мнениях, и этот Хаймс решил избавиться от Чанхиуна. А потом снова появился здесь, тут же влез в главный проект компании, а теперь ещё, подлец, строит козни против её главы! И, кстати, в проект его взял Бентиэн -- значит, и он тут замешан, или этот Хаймс запудрил ему мозги? Но что же он в самом деле сказал Делиану? Тот говорит, что ничего, но, может, что-то утаивает? А вдруг он сказал, что проект, который сейчас разрабатывает "Хейгорн", на самом деле украден у "Интергалактик"? Ведь этот Хаймс общался с Чанхиуном и наверняка всё знает. Или, может быть, он пронюхал о махинации с завещанием? Нет, глупости, это было бы слишком... Но если вдруг... А теперь что-то известно и Делиану, а он, Канех Хейгорн, даже не представляет, что именно.

Делиана, конечно, можно убрать, подумал президент компании. Однако проблема в том, что именно сейчас его убирать нельзя. Хейгорну и так здорово повезло, что камера чётко засняла падение Чанхиуна -- иначе вся медия только и говорила бы: а не помог ли глава фирмы расстаться с жизнью своему главному специалисту. Но если что-то случится ещё и с президентом планеты, так просто уже не отвертеться. Сюда могут заявиться галактические наблюдатели, а тогда вести работы по "Призраку" станет очень и очень сложно. Да ещё и эти слова Делиана, будто Хейгорн собирается его убить... Ведь это намёк, ясно сразу: только попробуй, Канех, у меня всё схвачено! Проклятие -- везде, в какую сторону ни глянь, одни негодяи, подлецы и предатели! Никому нельзя доверять, никому!

Что ж, думал Хейгорн, Делиана трогать нельзя -- надо только более тщательно следить за каждым его шагом. Но есть другой человек, трогать которого можно, а теперь и очень даже нужно. Скоро этот человек ступит на "Призрак", и если ему повезёт, если он не расстанется с жизнью по воле существ, некогда построивших огромную космическую станцию, -- тогда, подумал президент, жизнь этого Хаймса отберу я. Я -- Канех Хейгорн, глава компании номер один и будущий повелитель Галактики!

Комментарии: 8, последний от 20/04/2010. © Copyright Якименко Константин Николаевич (watcher@enger.kiev.ua) Размещен: 11/07/2006, изменен: 17/02/2009. 280k. Статистика. Роман: Фантастика Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Первая часть романа. Книга вышла в издательстве "Крылов".

Якименко Константин Николаевич : другие произведения.

Сны призрака. Ключ первый