Только бессонница стала наградой Латэ, за долгие годы службы ордену. Давно отрешившийся от дел охотников, каждую ночь он по-прежнему не спал вместе с ними. Будто все еще был щитом человечества пред созданиями ночи, будто от его зоркости и силы все еще зависело, расползется ли тьма над Доной...
Чаще всего он читал, иногда писал... мемуары для потомков: не нынешних - далеких. Он писал в будущее - через несколько поколений, тем, которые совсем не будут помнить их мир. Сама эта мысль - что через сто лет люди вовсе забудут carere morte, очень грела его. А иногда, вспомнив былое особенно ярко и больно, он просто мерил шагами комнату, пропуская через себя воспоминание вновь и вновь, пока оно не потускнеет, не сольется с серебристым потоком остальных.
Но сегодня было не так. Его посетила тревога. Он уже не ходил - бегал по комнате, не замечая, что порой заламывает руки. И виной тому был не давно ожидаемый визит вампирши Вако. Он понял: сегодня началась война.
Он помнил, что сам начал это. И помнил, что из страха не справиться, засомневаться, передал это дело другим. Они надеялся, что умрет до того, как увидит дело рук своих. Но смерть не была к нему благосклонна... вернее, она решила быть справедливой.
Латэ то и дело подходил к окну, силясь разглядеть шпиль Академии. То тут, то там в небо взвивались дымные столбы пожаров, воздух звенел от эха воплей толп и толп народа. А там, где стоял Академия, словно большая тень заслонила кусок города. Что там происходит?
Он старался успокоить разум, перебирал в уме все сильные и слабые стороны оплота охотников, и убеждал себя, что Карл их также знает и сумеет верно воспользоваться. Но он бессилен был успокоить сердце, чей трепет болью отзывался во всем теле и все больше сковывал движения. Он избавился от ответственности за орден, которая могла убить его, но был бесесилен избавиться от любви ко всем тем, кто сражался сейчас в Академии, кто вверял ему ему свои сердца и помыслы на посвящениях пять, десять... пятнадцать лет назад... к тем, кто согласился взять факел его идеи мира без carere morte. Чтоб достичь этой цели, им придется пройти через тьму, кровь и огонь. И тьма сейчас сгустилась над Академией.
Он знал, что его идея победит ту, которую защищает Дэви, в любом случае: и при сдаче Академии, и при победе охотников. У него было еще несколько вариантов действий и несколько фигур, пока скрытых в тени, неизвестных ни его последователям, ни врагам, но в будущем способных сыграть ключевую роль. Но, все же, принять спокойно происходящее сейчас в цитадели ордена он не мог.
- ''Держитесь'', - шептал Латэ. - ''Только держитесь''. Он сжимал холодные пальцы в кулаки, будто рукояти мечей сжимал в ладонях. Рассудком радовавшийся избавлению от ответственности главы ордена, сердцем он сейчас был со своим преемником на этом посту... Скорей бы утро!
''Держитесь...''
Дэви со свитой опустились на крышу Академии, когда все этажи уже заполнили куклы старейших. Карл ждал его. Тела охранников Краса с крыши перетащили на лестницу башенки. В изрешеченной обсерватории прятались Доминик и Тони.
Владыка первым из вампиров скинул крылатую тень. В старинной одежде, делающей фигуру скорее изящной чем мужественной, не самый высокий среди пришедших в Академию вампиров, он выглядел, как всегда, внушительнее и опаснее всех. То ли из-за тусклых, но внимательных, замечающих всё и, несомненно, обладающих гипнотической силой глаз, то ли благодаря горделивой осанке и посадке головы и точеным аристократическим жестам. За владыкой преобразились старшие Калькары и Адам Митто со своей бессмертной спутницей Хеленой. Были у Дэви и смертные телохранители - трое мужчин, вооруженных револьверами. Они могли оборвать авантюру охотников очень быстро... и их необходимо было уничтожить в первую очередь.
Завидев на крыше охотника, эти трое, разумеется, наставили на него револьверы. Но Карл перевел взгляд с них на владыку, будто это его вовсе не волновало, постаравшись сохранить лицо спокойным. И сердце билось почти ровно, - он знал, вампиры любят следить за сердцебиением врагов, - только иногда, сбиваясь с ритма, будто ухало в пропасть, когда он вспоминал о боли от обоих ран - видимой и невидимой.
Дэви поднял ладонь, призвав смертных остановиться. Шагнул вперед, сохраняя свой вечный царственный вид, знакомый не одному поколению охотников. Карл вдруг подумал: если сегодня ему удастся убить владыку вампиров, это будет все равно, что свалить памятник с пъедестала.
- Где герцог Крас? - с естественной властностью спросил Дэви. - Вижу, не он пригласил меня сюда.
- Тебя пригласил я, - ровно сказал Карл, но тут один из охранников дернул рукой, качнув револьвером, и он рванулся в сторону, будто мог уйти с пути пули, будь она выпущена. Телохранители Дэви захохотали.
- Ты ведь боишься, охотник, - заметил Дэви, лишь усмехнувшись. - Зачем же вышел ко мне?
- Так ведь и ты боишься, вампир, иначе уже достал бы оружие и начал бой. Я оценил твой благородный жест, вполне. Теперь мы можем начать, - он слышал, как кровь шумит в голове от разволновавшегося, разогнавшегося сердца, но успокоить его пока был бессилен. И злило, что вампиры чувствуют его страх. Карл вернулся на избранное место, приняв боевую позицию, медленно поднял меч, так что тот будто перерезал фигуру владыки надвое. Мелькнула мысль, что то, что он сейчас делает - чистейшей воды безумие и вдруг стало смешно. Он улыбнулся, и почувствовал, что сердце успокаивается, но тут оно снова ударило молотом. Дэви по-вампирски мгновенно и бесшумно скользнул к нему, ноздри carere morte подрагивали: он учуял его кровь:
- Просто я никуда не тороплюсь, Хортор! Но понимаю, почему торопишься ты, - он со звонким коротком лязгом достал из ножен меч. - Драться с противником, способным стоять на ногах, интереснее, чем с обессилевшим. Я готов. -
Он опять скользяще двинулся, обходя охотника и разворачиваясь для удара со спины. Простой смертный не успел бы среагировать на этот маневр, но их мечи скрестились и Дэви чуть пошатнулся, натолкнувшись на барьер защиты. Он отступил назад, восстановив равновесие, и ударил снова. На губах вампира застыла напряженная усмешка, прежде тусклые глаза-уголья сделались блестящими, совсем живыми. Карл легко отразил и этот удар, и ушел немного в сторону.
От обороны он быстро перешел к нападению. Карл не стал жалеть силы и скорости, и вот уже Дэви пришлось задуматься об обороне. Но его двухвековой опыт стоил защиты охотника. Скользящие передвижения, изящные, по змеиному быстрые выпады и уклоны... - они растворялись в танце двух сил, которые вели Бездна владыки вампиров и защита главы ордена. Но Карл, все-таки, был точнее. Его меч располосовал владыке плечо, а развернувшись у Дэви за спиной, он срезал ему прядь волос над ухом. Следующим ударом он мог бы снести вампиру голову, но Дэви укрылся в крылатой тени. Карл отстегнул с пояса заряженный арбалет, пустил стрелу, почти не целясь, и иссиня-черная крылатая тень пошла клочьями и распалась. Дэви рухнул на крышу у самой башенки.
"Надеюсь, я не сильно его ранил. Потому что в противном случае меня сейчас же расстреляют его телохранители." -
Но те, похоже, получили строгий приказ не вмешиваться, хотя, Карл был уверен, выступи против владыки другой охотник, они не дали бы тому даже поднять меч. Честная победа в бою с главой ордена имела для двухсотлетнего вампира принципиальное значение, Карл правильно это рассчитал.
Дэви поднялся... и сейчас же едва увернулся от нового удара меча. Лезвие вонзилось в деревянную колонну башенки. Торопясь для нового удара, Карл дернул его обратно и нерассчитанное резкое движение отдалось острой болью где-то глубоко в теле. Он все-таки выдернул меч, успел ударить двинувшегося на него вампира рукоятью по голове. Дэви рухнул на пол башенки, увлекая его за собой. В свите послышались испуганные крики, и охранники дернулись со своих мест. Момент был очень удачный, Карл понадеялся, что Доминик и Тони воспользуются им. И точно: сначала несколько пуль ударило в колонны башенки, но следом, дальше на слух, раздалось еще несколько выстрелов, и все стихло. Карл приподнялся - это действие потребовало от него немного больше сил и воли, чем обычно: боль так и не прошла; выглянул из-за колонны. Свита разделилась: одна ее часть сгрудилась у обсерватории, куда, совершив вылазку, вновь ушли Доминик и Тони. Двое охранников Дэви были убиты, третий еще дышал и Адам Митто поил его бессмертной кровью, выполняя вампирскую часть договора.
Поднялся и Дэви... И сейчас же преобразился: его чудовищная тень лентами выплеснулась между колонн башенки. Удар Карла лишь отрубил несколько из них.
''Разминка окончилась. Владыка входит в полную силу,'' - отметил Карл. Значит, на крыше делать больше нечего. Он увернулся от удара когтистой лапы чудища, и скользнул к лестнице на пятый этаж. Споткнулся о тело на верхних ступенях и почти скатился вниз, тут же глянул, откуда упал. Он ожидал, что квадратной проем люка вверху заслонит крылатая тень владыки, заслонит, чтобы ринуться вниз. Но Дэви пока ушел от боя, возвратился к своей свите.
Внутри было хуже, чем снаружи. Несильно, но раздражающе пахло гарью. "Похоже, зачарованные успели поджечь нижние этажи.'' Это усложняло задачу: сумеет ли Адора с покровом добраться сюда? Оставалось тянуть время и пытаться пробиться к ней. Чуть дальше в коридоре кипела драка: Доминик и Тони схватились с марионетками вампиров. Другие рабы пытались запереть Карла в центральном отрезке коридора, но, наученный походом на Либитину, он быстро разделался с ними и поспешил к охотникам.
Широкие коридоры, высокие потолки старого здания позволяли вампирам нападать, не выходя из чудовищного обличия. Эти куклы дрались с яростью, достойной их бессмертных хозяев. Рабы-carere morte были почти также ловки и стремительны, как дикари-вампиры столицы, но также легко мечи охотников рассекали их чудовищные тени. Кукловодами были, несомненно, брат и сестра Калькары. Карл узнал плотоядную улыбку Сесилии, а все куклы Магнуса словно надели маску Воителя - искажённые в безмолвном крике черты.
Вампиры торопились, их атаки становились всё более жестокими, но пройти защиту охотников марионеткам было не по силам. Тони, сначала перепугавшийся их натиска, приободрился. Доминик сражался наравне с Карлом, и Карл отметил: есть, кому передать лидерство. Рана все больше давала о себе знать режущей болью в боку. Вампиры почуяв слабость врага, стали теснить к окну, за которым кружили хозяева кукол. Но необычная защита по-прежнему спасала его.
''Интересно, спасет ли она, если он упадет без сознания? '' - подумал он, и тут же устыдился, вспомнив, как совсем недавно и в еще совсем другой жизни Мира охраняла его сон, как робко и ласково вела пальчиками по его груди. Защитит. Защитит...
Им удалось спуститься на четвёртый этаж, и владыка отправил в бой старейших, тех, что Карл видел на крыше. Молодые охотники дрогнули, увидев их вблизи. Чудовищные твари скользили, цепляясь за стены и потолок, и впереди их шла тьма и холод.
- Per signum crucis, - сказал Карл вместо длинной речи, и оба охотника изумлённо обернулись к нему. Да, все они отвыкли воспринимать слова древней молитвы как-то иначе, чем ритуальную формулу уничтожения вампира. - De inimicus nostris libera nos, Deus noster, - продолжил он. Взгляд Тони прояснился, а Доминик неловко перекрестился. Карл повторил фразу и достал арбалет. Над их головами как раз проносилась тварь с перепончатыми крыльями. Она тянула лапы к Тони, и Карл выстрелил. Тень пошла клочьями, крылья вздрогнули и сломались. Тварь упала охотнику под ноги. Это была хозяйка. Чудовищное обличье растаяло, открыв немолодую и некрасивую вампиршу с алыми полными губами.
"Сесилия Калькар! Какая добыча!" Рабы кинулись ей на помощь, с ними сцепились Доминик и Тони. Еще одна бешеная тварь пронеслась над головой в низком полёте, воя как ветер в узкой трубе... Магнус? Но Карл вложил потяжелевший в последние минуты меч в ножны. Война с Нефандусом научила его, что и обезглавленный хозяин не теряет связи с рабами.
- In nominae Patris, et Filii, et Spiritus Sanctis! - он швырнул в лицо вампирше пузырёк с водой из Источника, и Сесилия Калькар исчезла. Трёхсотлетнее тело бессмертной рассыпалось пылью и также расточился добрый десяток кукол вокруг, открыв проход к лестнице. Какое верное завершение защитной молитвы!
- Пробиваемся на первый! - крикнул Карл и первым бросился к центральной лестнице.
На третий этаж просочился удушливый дым с пылающего второго. Лестница ниже была в огне. Оставалось пробираться через крыло Академии до боковой лестницы. Но в том коридоре было черно от крылатых теней. Где же Адора? Еще с крыши Карл видел, как толпа зачарованных разбегалась от Академии, гонимая страхом перед крылатыми чудовищами. Путь из арсенала для охотников должен быть свободен. Почему же герцогиня не идет сюда? Или толпе удалось вскрыть двери арсенала еще до прихода вампиров?! -
Он отбросил эту паническую мысль. Разумеется, нет. Тут нет ни Митто, ни Дэви. Наверняка они сейчас сражаются как раз с отрядом Адоры, замедляя его продвижение.
Он заметил за окном крылатую тень с редким, серебристым оттенком крыльев. Таким, по слухам, щеголяют лишь Мелисса, да Хиам Калькар. Но прицелиться как следует всё не удавалось. Боль от раны, как и слабость, нарастала, будто оберегающие его от всей полноты ее слои ваты кто-то без жалости удалял. Арбалет начинал плясать в руке, стоило приподнять его на уровень глаз. Карл не выпускал меч, но и сражаться им уже не мог. Он отступил за спину Доминика, прислонился к стене. Потянулся за новой стрелой и случайно коснулся правого бока. Низ жилета был мокрый от крови... и правая брючина тоже. Он недооценил серьёзность ранения.
Карл перехватил меч в левую руку и попытался зажать рану.
- Тони, попробуй достать того серебристого за окном! - крикнул он охотнику. - Возможно, это Калькар... - он осёкся, закашлялся, глотнув слишком много горького от дыма воздуха. Нужно было спускаться, а они застряли на третьем этаже!
Доминик схватился с каким-то очень крупным carere morte, и Карл метнул в спину вампиру кинжал. Резкое движение сейчас же отозвалось болью, от которой он едва не потерял сознание. Он сделал два слепых шага вперёд, окончательно обездвижил вампира стрелой в голову. Потянулся за новой - стрела оказалась последней, снова зарядил арбалет. На всё это потребовалось втрое больше времени, чем обычно. Пол качался под ногами, в голове был тот же тяжёлый туман, что и вокруг.
"Не упасть. Если упаду еще раз, уже не поднимусь..."
Тони улучил момент и выстрелил в серебристую тварь за окном. Вампира ударило в спину между лопаток, он дёрнулся и ушёл вниз. Но из-за него, рассекая светлый шлейф упавшего чудовища мощными крыльями, выдвинулась новая тварь. Этот carere morte был по крайней мере вдвое больше Калькаров, с иссиня-чёрными крыльями. Вампир нёсся к центральному окну, и в разбитом зеркале напротив мелькнул его истинный образ, далёкий от чудовища - бледный, усталый молодой человек в саване тени. От его приближения вокруг разливался леденящий душу холод, ужасом полнился воздух. Владыка вампиров возвращался, чтобы закончить бой с главой ордена.
Тони не успел снова зарядить арбалет. Дэви отшвырнул его в сторону со своего пути. Предостерегающе крикнул Доминик, но Карл остался на месте. Он решил подпустить вампира поближе, чтобы поразить его последней стрелой наверняка. Он был спокоен: владыка обманывался, полагая, что у ослабленного раной охотника ослабеет и защита от вампиров. Может быть, это было верно для других, но не для него. Рана не могла повлиять на его защиту.
Время опять замедлилось. Совсем близко Карл увидел глаза Дэви, угольками сверкающие из-под туманной маски. И между этих чёрных огоньков он спустил стрелу... Чуть отступил в сторону, и противник пролетел совсем рядом, острыми концами крыльев располосовав его рубашку. Не потерявший обличья чудовища Дэви, врезался в зеркало и чёрной горой обрушился на пол. А свита лишь отпрянула в стороны, ледяные глаза вампиров желали владыке смерти. Ливень осколков одел вздрагивающие крылья Дэви серебристой чешуёй, рама зеркала шатнулась и обрушилась сверху. Карл оперся рукой о стену, тяжело, надсадно дыша. Теперь найти бы силы, чтобы занести меч...
Доминик видел, как упал владыка, охотник рвался Карлу на помощь, но дорогу ему преграждали Митто и Магнус Калькар. А к бесчувственному Тони подбиралась чья-то марионетка. Карл не успевал помешать ей. Он занес меч над Дэви, и в это время краем глаза увидел, как вампир, свернув Тони шею, выбрасывает его в окно...
Это оказалось больнее, чем изменение покрова, чем собственноручное убийство безвинных смертных. Доминик и Тони не были в отряде Карла. Рядовые адепты, беречь жизни которых он клялся на посвящении, и которых, как бы ни заверял сам себя в обратном, предал, намеренно подставив орден под удар Дэви. Да, он отвлек владыку от избранной... но сейчас это было недостаточным аргументом.
Выпавший из рук меч зазвенел, ударившись об осколки зеркала. Карл хватал воздух ртом, в отчаянной попытке не потерять сознание от боли, вызванной другой, невидимой раной. Пустота, которую он почувствовал, изменив покров, заполнилась темной ледяной грязью, растекающейся по телу и заставляющей каждую клеточку вопить. А Дэви уже поднимался. Чёрная тень его крыльев осела на пол и расточилась. Обретший человеческое обличье бледный вампир вертел в пальцах переломленную стрелу с почерневшим наконечником, и ранка между его бровей почти заросла.
- Ты еще не думал, Хортор, как то, что ты проделал с покровом, отразится на твоем ордене? Или хуже: ты забыл, что это твой орден? - Дэви рассмеялся. Из его левого глаза текли слезы странного черного цвета. - Да, я знаю об этой твоей слабости. И знаю еще кое-что, что поможет мне... - ноздри вампира трепетали, как перед трапезой. Он пошел к охотнику - под ногами захрустели подернутые пленкой ртути лужицы зеркальных осколков. А Карл... отступил, вдруг поняв, что этот carere morte сейчас вовсе не боится его. Он не прятался за медлительно-изящными движениями и гипнотическими взглядами, он был нацелен убить врага и был уверен, что у него это получится. И это значило лишь одно: Дэви нашел какой-то способ обойти его защиту.
Владыка подобрал меч охотника, быстро взмахнул запястьем, привыкая к весу нового оружия. Серебряная полоса описала рубленую перевернутую восьмерку - знак бесконечности.
- Чем будешь защищаться, глава ордена? - промолвил он. - Поставишь как щит этого? - кончик меча указал на Доминика. Того держали Митто и Калькар. Потом они отступили, и Дэви одним взмахом снес охотнику голову. Тело упало вперед, забрызгав Карла кровью. Он провел слабой рукой по лицу, стирая жгучие брызги... А потом достал кинжалы.
Один длинный, для ритуала, другой короткий, метательный. ''Тоже оружие'', - усмехнулся он. Перед глазами все было как в тумане, он даже не мог верно оценить расстояние до Дэви: вампир то приближался, расплываясь в темное пятно, то удалялся, вовсе исчезая. Его свита слилась с тенью коридора.
''Боже, пусть сейчас придет Адора, и он исправит ритуальную формулу, а потом провалится... в сон, обморок или смерть - неважно!'' -
Но было тихо, ни выстрелов, ни криков, никакого шума близкой ли, далекой битвы... или он уже не только слепнет, но и глохнет? Карл пошатнулся, но шагнул к Дэви, сжимая кинжалы. Почти наугад, на издевательский голос. Появилось какое-то странное удивление: как он еще жив после всех этих ран? Равнодушное, будто он наблюдал за собой со стороны. Кажется, никогда не закончится эта дикая ночь, где нашлось место и светлому волшебству любви, и черной магии смерти...
''Имей в виду, она не последняя!'' - вспомнил он, и на губах заиграла улыбка, страшная в нынешней ситуации, но настоящая. Он почувствовал взмах меча Дэви по свисту рассекаемого воздуха и уклонился, уходя от удара. Следующий принял на длинный кинжал. Лезвие проскользило по гарде, вспороло кожу на предплечье. Они разошлись с Дэви, потом снова сцепились. Дэви тяжело дышал, также как он сам. И пальцы, сжавшие его запястье, вывернувшие руку с кинжалом уже не были ледяными. Вампир менялся, как-то менялся, чтобы пройти защиту охотника... Карл удачно ударил его в лицо тяжелой рукоятью, и хватка Дэви ослабла. Освободившись, он приготовился ударить противника в сердце, но Дэви опять коротко взмахнул мечом, и полоса боли обвела запястье, резанула пальцы. Кинжал выпал. Карл шагнул вперед, на вампира, уже не осознавая что делает, и Дэви с силой толкнул его. Он упал, ударившись головой о раму зеркала, и с губ впервые за ночь сорвался стон боли.
Боль раздирала внутренности, ледяным комом плавилась в голове. Отовсюду надвигалась темнота - на глаза надвинулась пелена. Осталось одно белое пятно - бледное лицо владыки. Как лунный лик... Но и оно качалось, то приближаясь, то совсем пропадая из поля зрения. Карл приподнялся, здоровой рукой нащупал сломанную стрелу, сжал непослушными, странно легкими, будто утратившими вес пальцами. Сейчас... Только подпустить его ближе... Темное пятно - владыка вампиров надвинулось, и он перехватил последнее оружие удобнее, взмахнул, но резкая боль пронзила плечо и грудь, и пальцы разжались. Голова от толчка дернулась назад, так что Карл на миг вовсе потерял ощущение пространства. А потом взгляд остановился на рукояти меча Дэви, вогнанного ему под ключицу.
Он вдохнул - но воздуха не было, только густая, как кровь, боль, которой переполнились легкие, и вздох обернулся болезненным хрипом. Лицо Дэви выплыло из черного тумана. В глазах владыки вампиров Карл прочитал торжество победителя, означающее одно для побежденного - смерть.
...Поток старых воспоминаний смёл все мысли, все связи, как грязная горная река сметает селения на пути. Почему эта память вернулась сейчас, здесь: в цитадели ордена, в решающий миг первой битвы новой войны? И Дэви не сумел отстраниться от них, он был сметён, он был унесён - назад по дороге памяти в далёкую страшную ночь. Ночь пахла кровью, как все ночи его юной вечности... но к уже привычному железу примешивался ещё один терпкий, дурманящий запах: родная ему кровь. Владыка догнал свою бывшую семью в подземельях под "Тенью Стража". У берега качается лодка, доверху заполненная снедью и реликвиями рода Дэви вперемешку. Тела слуг тут же: два в воде, одно на берегу. Старый герцог ещё жив, он ловит воздух ртом, видно, как трепещет сердце в разрубленной груди... А Дэви уже схватился со старшим братом.
Меч-меч.
Помнишь меня?
Знаешь теперь меня?!
Меч-меч. И взгляды - два клинка...
Воланс, ты ослеплён злостью, ты безумен, остановись!
Что вы сделали с моей жизнью? Где теперь моя любовь?
Меч - меч.
Кровь...
Ты ошибаешься, Воланс. Нет нашей вины... - голос брата угасает. Смертный падает к ногам владыки, и Дэви вкладывает меч в ножны. Голова кружится от запаха родной крови. Мудрый владыка поддерживает тех бессмертных, что заботятся о смертных своих потомках. Мудрый владыка говорит: это дело угодно вечности. Но мудрый владыка говорит и так: мстите безжалостно тем, кто уничтожает смысл вашего существования, наполнение вашей вечности, тем, кто оставляет вас наедине с Пустотой!
А старый герцог Альбер шепчет что-то, и Дэви мерещится, что это мольба о прощении.
- Ты отнял у меня жену и сына, - говорит вампир и вдруг срывается на крик. - Ты отнял у меня последний кусочек жизни, превратил в тварь, carere vitae! Что ты хочешь теперь от чудовища? Прощения?! Не будет тебе прощения! Никогда! Не будет продолжения твоему роду! Умирай... Иди в свою пустую вечность!
Его крик эхом разносится по подземелью. "Вечность..." - повторяет за ним чёрное зеркало воды. "Вечность..." - шепчет Пустота, льнущая к каменным стенам...
Там, на крыше Академии, он барахтался в старой памяти, как в холодной воде Стигия, нелепо, слабо загребая руками и ногами...Откуда же пришла эта память? Не запах ли крови раненного главы ордена вызвал старые воспоминания? Тот же запах - та же кровь. Хортор - родственник ему, очевидно, у брата или отца были бастарды...
И Дэви бежал от первого боя с ним. Чтобы обдумать, чтобы понять, как теперь действовать. Много лет он с печалью и толикой зависти наблюдал за теми carere morte, кто видел поколения своих смертных родичей. Это приоткрывало для них дверь в вечность смертных. Дверь, которую Дэви сам навсегда запер для себя.
Но Хортор был главой ордена... И с первого этажа к нему на подмогу поднимался отряд охотников, возглавляемый Адорой Рете. Покров у охотников, и если Арденс и глава ордена встретятся, они могут пленить вампиров новым куполом защиты. Дэви придется сдаться на их милость... или бесславно покинуть Академию, прежде чем время сдаться придет.
В груди поднималась волна ярости. Давно отец и брат лишили его хода в вечность смертных, сейчас их потомок хочет отобрать у него и вечность бессмертных! О, он узнает, что такое ярость... нет, не владыки вампиров - та разобьется о его щит... Пусть он узнает ярость Александра, герцога Дэви! -
Теперь он был уверен, что нашел способ победить Хортора. Не разбить его защиту - обойти ее. Сразиться с ним, как смертный со смертным. Впустив в себя старую ярость, он почувствовал, как сильно, больно забилось сердце, разгоняя потеплевшую кровь по жилам. Кожа обретала чувствительность, горячее дыхание вырывалось из уст.
И он вновь сразился с Хортором. Запах его крови распалял все больше. Дэви вспоминал, каково это, быть смертным - больно помнить и больно чувствовать все. Он задыхался - от ярости, и от радости ощущения этого по-настоящему живого чувства. И главы ордена перед ним сейчас словно не было. Был старший брат, оказавшийся предателем. Такой же строгий темный наряд, те же прядки ранней седины в черных волосах, та же участливая и лживая улыбка.. Сражаясь с ним, молодой вампир тогда также ощущал себя живым. Только острый запах проливаемой родной крови в это же время въедался в его вечность.
Вампиры убивают иначе. Жестоко и долго... и отстранено, они, верные слуги Бездны, лишь наблюдают, как Госпожа кормится чужой агонией. А сейчас, как и тогда, в прошлом, Дэви забыл о Бездне. Здесь были только он... и враг, жизнь которого оборвется от его меча - безвозвратно. И нужно было найти силы в ярости, чтобы сделать это. Те, отец и брат, лишили его жены и сына, обессмыслили все его усилия по их спасению, оставили ему лишь пустоту. За годы он привык к ней, как многие бессмертные, но сейчас, вспомнив, опять почувствовал неутолимые никакой вечностью боль и ярость.
Замах, еще замах... скрежет лезвий. Уже выбившийся из сил охотник, которого легко победил бы обычный смертный, по-прежнему уворачивался от вампира, меч скользил по гладкому шелку его защиты... скользил и уходил в сторону. Но, пусть медленно, что-то менялось. Ему удалось зацепить Хортора, и усилившийся знакомый запах крови стал топливом для его ярости. Дэви вспомнил все лживые заверения брата о том, что жене и сыну ничто не грозит... и выбросил вперед руку. И в этот раз она не почувствовала стену защиты: он толкнул Хортора так, что тот отлетел на несколько шагов.
Картинки прошлого и настоящего наложились одна на другую... Охотник сжимал обломок стрелы, намереваясь ударить, но теперь Дэви легко опередил его, вогнав меч в его тело повыше сердца, заставив выпустить оружие. Мышцы дрожали от радостной силы этого удара, Дэви не удержал ликующий крик. Теперь нужно было рвануть клинок вниз, нанести последний удар, от которого расколется грудная клетка врага, открыв еще содрогающееся сердце, чтобы владыка выпил из него сладчайшие последние капли жизни... но Дэви медлил. Вся ярость ушла в первый удар, и душу уже заполняла гадливость, та самая, из смертной юности, забытая двести лет назад. Отвращение, известное лишь некоторым смертным и никому из вампиров: не к поверженному врагу, не к себе - убийце, - к миру, допустившему убийство одного разумного другим, и творцу, написавшему для своих созданий столь бездарную картину смерти.
Дэви потянул клинок на себя, и охотник рухнул в кровавое месиво зеркальных осколков. Подняться, сражаться он больше не пытался, все его силы сейчас уходили на то, чтобы сделать следующий вздох, затуманенный болью и смертельной усталостью взгляд блуждал по потолку. Он и умирал, как тот... Дэви тряхнул головой, пытаясь уйти от прошлого к одному настоящему, но тщетно. Новые и новые воспоминания, пугающие яркостью, обескураживающие эмоциональностью, роились в ней. Давно забытые... и сохраненные где-то в его крови, имеющей тот же запах.
...Опять подземелья "Тени Стража"... Старый герцог Альбер всё шепчет что-то. Дэви подходит ближе. Нет, не мольба - проклятие!
- Будь проклят ты, и кровь твоя... И пусть однажды ты увидишь гибель последнего из своих детей... и пустую вечность впереди...
- Вампиры - не дети мне, ты уже убил моё дитя! Забыл об этом, старик? - опять кричит Дэви. Отец не отвечает. Кровь не пульсирует в ране, сердце не трепещет испуганной птицей. Он мёртв.
Вампиру мало его мести. Ненависть по-прежнему плещется в глазах владыки. Он видит в лодке серебряный кубок с гербом Дэви и хватает его. Как Макта, с хохотом он пьёт из кубка кровь главного врага. Кровь, взятую из сердца своего отца...
''Что, о, Бездна, значило его проклятие?!'' -
Никогда он не задавал себе этот вопрос. Проклятие отца, как и вся та ночь, глубоко были запрятаны в недрах двухсотлетней памяти. А сейчас он вдруг встал перед ним: странная загадка без множества ответов - с единственным возможным, который Дэви и жаждал и боялся принять.
Он широко раскрыл глаза, пошатнулся, но не упал. Митто поддержал его. Адам глядел с беспокойством:
- Что с вами, господин? Это из-за раны?
- Ничего, - выдохнул он. Машинально коснулся левого глаза, перед которым после ранения до сих пор стояла серебристая пелена. - Рана пустяковая.
- Охотники там, внизу, продолжают идти. Они скоро поднимутся на третий этаж. Встретить их?
- Нет, - Дэви сглотнул, впервые за двести лет чувствуя, что его мутит. Сердце сильно билось, болезенными стали вдох и выдох, и он неосознанно старался формулировать фразы покороче. - Здесь мы все закончили. Забираем ларец с покровом и - уходим.
- А герцог Крас... мы не нашли его...
- Плевать на Краса! - сорвался Дэви. - Я сказал - уходим!
Ему хотелось поскорее оказаться подальше отсюда, подальше от этого проклятого нового-старого запаха крови, который уже не забудешь.
- А... глава ордена? Вы прошли его защиту, господин, но не добили... - Адам все недоумевал, а в глазах уже появились искорки- хитрецы, он запоминал новую слабость владыки.
,,Пусть ты увидишь гибель последнего из своих детей... и пустую вечность впереди,'' - било и било сквозь два века проклятие отца... Дэви скрипнул зубами.
- Раны убьют его через сутки-двое. Я не подарю ему легкую смерть.
Он отстегнул с пояса потерявшего сознание Хортора серебряный ларец. ''Не удивлюсь, если он окажется пуст,'' - подумал Дэви. Вампиры, послушавшись приказа Митто, один за другим преображались и покидали Академию, а он опять медлил. Бросил быстрый взгляд на неподвижного врага - своего кровного родича...
"Отец? Брат? Или... другой Дэви? Что, во имя неба, имел в виду отец?!''
Дэви преобразился и взлетел. Сейчас лучше всего отвлечься. Например, заняться кардинской частью его большого плана.
Он понемногу возвращался к вампирскому бытию. Затихало сердце, от недостатка воздуха для слов больше не дрожал голос. Академия, пала, главный противник повержен. Один успешный ход в Карде - и главная кампания его вечности будет завершена.
...Он упал в боль и страх небытия, как в тяжелый сон, а очнулся безучастным и к боли, и к смерти, когда холодный безвкусный воздух обжег легкие. Тихо застонал, и почувствовал, что кто-то сжал его руку в тонких теплых мягких ладонях.
- Мира? - не веря, позвал он.
- Это Адора Рете. Карл, только несколько слов. Ритуальная формула покрова. Вампиры Дэви покинули Академию, но в Куполе прореха. Повторяй за мной: '' по слову моему...'' -
- По слову моему... - послушно повторил он. Ощущения понемногу возвращались. Холод. Жажда. Он полулежал на ступенях Академии, привалившись спиной к колонне перил. Тут дышать было легче, чем там, в коридоре. В голове прояснялось.
- Встань нерушимой... Постойте, Адора, не так, - еле слышно сказал он и замолчал, собираясь с силами. Перед глазами кружились в медленном вальсе черные пятна... или это крылатые твари танцуют в небе над Академией? - Центр пришел на помощь?
- Центр уничтожен, как и Ориенс. И Северная Пенна. Мы должны закрыть Купол от carere morte. Карл, ты слышишь меня?
- Да, - он начал опять проваливаться в небытие, но сумел удержаться... пока сумел. - Поэтому нам... нельзя закрывать Купол полностью. Мы закроем его для Дэви... и откроем для дикарей.
- Зачем?!
- Нам... нужна будет их помощь, - он чувствовал, что говорит все медленнее и тише, но ничего не мог с этим поделать, после каждого краткого вздоха проваливаясь в краткую смерть. - Дикари - враги Дэви. Враг моего врага - мой...
- Друг, нам нечего им предложить,! Ничего, что не разрушило бы нашу защиту, - вступил Алекс, и теперь в общем шуме Карл смог различить еще голоса: взволнованный колокольчик Дианы, гудящий бас Марка... даже молчание Дары.
''Живы'', - впервые за долгие часы тихая радостная рябь пробежала по невидимому шелку покрова, обозначая его сохранившиеся границы, - ''Как хорошо... ''
- У нас будет... что предложить дикарям столицы помимо защиты... - выдохнул он, чувствуя, что погружается в пропасть глубже и холоднее других. - Адора, свяжитесь с Красом. Алекс, собирай наших людей у Источника. И... ждите вестей из Карды. Теперь заклятие. Адора... по слову моему... встань нерушимой стеной перед всеми, принявшими проклятие Арденса... кроме тех, что проклянут его в час, когда явится дар.
- Дар? - общий пораженный возглас. Карл закрыл глаза, наконец соглашаясь упасть в пропасть забвения.
- Он... явится, - прошептал он и, подумав о Мире, почувствовал успокоение: так и будет. - Иначе не может быть.
Глава 33
ИЗБРАННАЯ
Праздник нежити уже начался, когда Мира подошла к поместью Реддо, второй раз подряд принимающему Бал Карды. Она торопливо поднялась по ступеням, показала свой значок с гербом хозяйке бала, Солен, вышедшей со своим братом, Верниром, встречать последнюю опоздавшую гостью. Высокая, с царственной осанкой герцогиня в элегантном сером платье, замешкалась на секунду, но пригласила её войти. Мира равнодушно подумала: вызвана заминка ее значком или ее совсем не бальным, обыкновенным платьем. Она кое-как пригладила волосы и шагнула в бальную залу. Слуга подавал традиционную маску, но Мира, зло сверкнув глазами, прогнала его. Праздник? Маскарад?! Она пришла не веселиться. Она летела к своей цели - стрела, выпущенная из тугого лука верной рукой.
Знакомая бальная зала показалась неожиданно огромной. Мира ненадолго, словно перед прыжком, замерла в дверях, короткими, осторожными взглядами окидывая собравшихся. Она неожиданно разволновалась: так близко к цели! Первый танец бала - танец со свечами уже кончился, и гости вновь надели маски. Незнакомые люди. Но такие знакомые лица, голоса, движения, шуршание платьев...
Дама в красном бархатном платье, тонкая и высокая, с чёрными бессонными кругами под глазами... Она опасливо и любопытно озирается по сторонам, страшится и ждёт жадного взгляда из тьмы... - избранная?
Молодая леди, истинная дочь Карды: невысокая и по-кошачьи гибкая, в узком синем, почти чёрном платье. Глаза странно блестят в царстве желтого искусственного света... - избранная?
Девчушка в светло-зелёном платье, скромная, робкая, как и Мира - странная, ненужная... такая случайная в огромной богатой зале - избранная?
А может, избранная - весёлая незнакомка с длинными каштановыми локонами, задевшая меня платьем? - эта мысль вызывала отнюдь не священный трепет, который так стремился внушить ей когда-то Латэ рассуждениями о чуде и чудовище. Мира с трудом подавила безумное желание схватить всех несчастных, сорвать с них маски, найти Литу Фабер и немедленно броситься с найденной избранной назад в Дону.
Дона! На миг Мира представила тот, лишённый защиты, город. Она мысленно застонала:
"Карл, я вернусь! Скоро... Завтра... С избранной!"
- Вы охотница? Вы не представились. И без маски, - пока Мира примеряла роль спасительницы Доны, к ней подошла хозяйка бала, Солен Реддо. - Я прошла посвящение пять лет назад, можете мне смело говорить всё. Кто вы и откуда прибыли сюда? Ваш вид...
- Мира Вако. Я сегодня вечером прибыла из Доны, - буднично обронила Мира, придя в себя. - Прошу прощения за мой вид, но дело, с которым я прибыла, настолько важно, что всё остальное кажется мне несущественным. Здесь есть охотники, кроме вас?
- Да. Мы с братом подготовились к этому балу. Охотники здесь, кроме меня, Селеста Ларгус и Ульрик Корвус, и я уже знаю, что среди собравшихся есть carere morte Дэви. Лира Диос и Рикард Ларгус, - Солен вопросительно глянула на странную гостью, ожидая её объяснений.
Мира оглядела зал. Лира Диос беседовала с каким-то бледным молодым человеком, и иногда знакомая усмешка искажала красивое лицо охотницы-вампирши.
- Отлично, - похвалила Мира и задумалась, сообщать ли об избранной. Она решила пока промолчать, поизучать герцогиню.
- Давайте соберём остальных охотников, - предложила она.
Скоро Солен представила Мире сегодняшних союзников.
Селеста Ларгус оказалась немолодой, смутно знакомой дамой. Они не встречались прежде в столице, но Мира, несомненно, видела её прежде: может быть, ещё в вампирском прошлом? Ульрик Корвус... - Этот юноша всем видом выражал готовность к подвигам на благо ордена. Мира коротко рассказала им о важности поисков дара и посоветовала остерегаться Лиры Диос.
- Я помню Лиру по предыдущему балу, - заметила Селеста. Она смерила вампиршу холодным взглядом, - Она, как и я, во второй раз на Балу Карды. Девочка принимала участие в прошлой охоте.
Теперь Мира поняла, почему это лицо оказалось знакомым. Охотница, бывшая на прошлом Балу Карды! Она могла помнить... она наверняка помнила Миру совсем в другом качестве, под совсем другим гербом!
- Если так, Лира здорово испортила нам тот праздник, - вампирша усмехнулась. - Времена меняются, - она осмелилась посмотреть прямо в глаза Селесты, - и люди меняются вместе с ними.
- Главе ордена виднее, - заметила та, кивнула и отвернулась. Недовольная, Мира набросилась на Ульрика, оказавшегося тем самым молодым человеком, с которым недавно беседовала её противница.
- О чём вы так мило беседовали с Лирой Диос?
- Она очень приятная собеседница...
- А я приняла вас за одного из carere morte Дэви!
Лицо охотника явственно помрачнело.
- Я не знал, что она сейчас с вампирами, - печально сказал он. - В Академии я видел её имя в старых отчётах. Передо мной вставал светлый образ. Я подошёл к ней, чтобы высказать своё восхищение. Я не сразу заметил её новый герб - крылатого льва с собачьим хвостом.
Он говорил это, но в глазах читалось: "не верю". В созданный им самим светлый образ он верил до сих пор, и Мира нахмурилась. ,,Чары? Может быть, низшие искусны в них. Или же нет? Карл писал, отношение Диос к Лите пока невыяснено... Что ж, выясним! ''
Тут же она вздрогнула, услышав взвизг, сейчас же напомнивший о событиях прошедшей ночи. Мира резко, болезненно обернулась, ища кричавшего, и нашла смеющихся девушек в светлых радостных нарядах. Здесь ничего не знали о событиях в Доне. Страшные вести придут на север в лучшем случае завтра наутро. Ночь была тиха, ясна, но она уже видела тени расползающиеся по зале... Где же маленькое солнышко, способное прогнать их? Где избранная?..
Скоро она нашла ее... Лита Фабер. Маленького роста девчушка - даже Мира могла смотреть на неё сверху вниз, тонкие, худые руки, невыразительное, простоватое лицо, лучистые, но не пронзительные глаза. И всё же это была Она - способная смести весь страшный ночной мир, новым солнцем встать над растерзанной Доной. Было и страшно, и волнительно начинать беседу с ней. Вдруг неосторожным словом она все разрушит? Терзаясь этим, Мира сидела на диванчике в глубине зала и краем уха слушала беседу, которую завели расположившиеся рядом молодые дамы. Тема была интересная: старые сказки Карды. Мира даже вставила пару реплик, в уме перебирая варианты начала беседы с избранной. Но тут краем глаза она заметила мелькнувшее рядом зеленое платье... Лита! И без компаньонки, Лиры Диос... Мира цепко ухватила краешек ее атласной юбки.
- Милая леди, - голос дрожал: пришлось шептать. - Не хотите ли... присоединиться к нашей беседе?
- А о чем вы беседуете? - не замечая цепких когтей вампирши, Лита улыбнулась, и у Миры вдруг больно резануло в сердце от этой улыбки. Чистая, светлая, какая-то по-детски безгрешная... совсем как у того малыша-избранного, которому вечность назад она рассказывала Сказку о Даре.
Что ж, кажется, теперь она знает, как начать.
Сейчас некая Габриель Риват, бойкая молодая особа, представившаяся собеседницам как ''ученый'', как раз закончила рассказывать легену южной империи о существах из света. И, пока она не начала новую, Мира торопливо вставила:
- В Карде много веков рассказывают похожую легенду. Только не о существах из света, а о некоей... способности, которую также дает волшебный свет. В Карде говорят, в крови некоторых людей прячется особенное сияние. Слышали Сказку о Даре?
- Не читала такую, расскажите, - заинтересовалась Габриель. - Это должно быть любопытно!
Мира благодарно улыбнулась ей, про себя отметив, что, услышав про дар, Лита придвинулась ближе к ним.
- Давным-давно появился на земле, среди людей, первый вампир. Смертный человек возмечтал о вечности, и эта мечта открыла тьме дорогу в мир, - очень тихо начала она, не замечая, как поддается магии старой сказки. На краткую минуту она дажее забыла, что в Доне началась война, и что избранный нужен там, как оружие. - Чёрный колдун вознамерился помочь ему, но своими чарами лишь призвал в мир великое зло - Первого вампира, лишённого смерти. Сердца и души людей стали любимой пищей вампира, он пожирал одно сердце за другим, одну душу за другой - и не насыщался. Чужие жизни дарили ему бессмертие и возможность разговаривать с вечностью. Он убивал без жалости одних и обращал вампирами других, тех, к чьему сердцу чувствовал сродство. Так страшное проклятие расползалось по свету. Но не бойтесь: это проклятие не вечно, и количество добра в мире равно количеству зла. В тот час, когда первый человек вкусил крови и стал вампиром, к людям пришёл великий дар. Сей Дар бы дан человеку, одному человеку. Избранному... -
Лита внимательно слушала, будто тоже знала: эта сказка - не просто сказка. А Мире стало холодно, когда она произнесла "Избранный"... Для нее это было не просто слово - старая история, всё ещё причиняющая боль.
''Эта Лита такая же, как Винсент: не ведающая зла, полагающая, что ее дар - лишь свет. Что станет с ней, когда она шагнет в темный мир carere morte? Долго ли после этого проживет она? Сколько еще жертв избранных потребует Бездна'?''
- Избранный должен был остановить проклятие, победить зло и закрыть Бездне дорогу в мир. Дар позволил ему видеть, кто из окружающих его уже породнился с вампирами, - сухо, морщась от давней боли, сообщила она. - Увидев это, однако, Избранный не захотел принять своей миссии. Ужаснувшись разгулу тьмы, он отдалился от дел и прожил всю жизнь отшельником, не пользуясь чудесным Даром. Когда же Избранный умер, Дар покинул его и начал своё путешествие по свету. Он выбирал одного смертного из многих и сопровождал всю жизнь. Но ни один из Избранных им не понял своей великой миссии и не исполнил великой мечты людей Карды, цитадели вампиров. Дар продолжал путешествовать. Вампиры же во все времена боялись людей, избранных Даром, и не могли к ним подступиться: солнечная кровь не возвращала им жизнь, лишь забирала их силы.
Лита потрясённо выдохнула.
- Это же не сказка, - прошептала она. - Такое... такой дар есть!
Мира жалко улыбнулась, поддержживающе погладила ее руку.
. Путешествия Дара продолжались до тех пор, пока очередной его обладатель не пожелал стать вампиром, одним из детей и рабов Бездны. Сам владыка вампиров посвятил его, отдав ему всю свою силу. Так родился Великий вампир, и великий Дар стал Проклятым. Много тьмы принёс в мир Великий вампир, но однажды с первым лучом солнца он рассыпался в прах, и Дар вновь был свободен. Он гуляет по свету, носимый ветром, до сих пор... За столетия он устал и почти погас. Если б нашёлся человек, способный пробудить его! Позволив Дару разгореться, он смог бы победить проклятие. Его Дар закрыл бы Бездне двери в мир. Только до сих пор Дар не находит истинного своего владельца, и нет перевеса ни на стороне охотников, ни на стороне вампиров. И среди нас сейчас ходит один, избранный древней силой, вовсе не догадываясь о своём Даре... - скучно закончила Мира, и Лита вся подалась вперёд:
- Что может этот дар в руках людей, не вампиров? Зачем его ищут охотники?
Вот он, дар, в ее руках! Мира вцепилась в узенькие кисти Литы. Только б не спугнуть...
- Некоторые верят, что избранный, обратившийся на сторону охотников, обретёт силу, способную уничтожить вампиризм. -
Она увидела: Литу словно напугал этот ответ. Она освободилась от рук вампирши, нервно сцепила пальцы. Звонко спросила:
- Уничтожить как, убив?
- Зачем вам?
- Мне важно это! Что это за сила? - не отставала Лита.
- Некоторые верят... эта сила способна исцелять, - просто сказала Мира. Лита громко вздохнула, отодвинулась, но тут же вцепилась в собеседницу сама, мёртвой сильной хваткой:
- Что нужно, чтобы этот дар обрёл силу?
Повисла напряжённая тишина. Молчали, затаив дыхание, и другие дамы, точно смотрели интересный спектакль.
- Избранный должен пожелать, чтобы этот дар обрёл силу, всего лишь, - ровно, тихо, быстро сказала Мира. - Возможно, клятва охотника и благословение священника укажут ему путь. Нужно желание и... немного сильных слов.
Она торопливо отвернулась от Литы, добродушно усмехаясь, обратилась к учёной:
- Скажите, Габриель, как по-вашему, есть в сказках... доля истины, рациональное звено?
- Конечно, - легко ответила учёная дама, и вдруг озорно, по-мальчишески улыбнулась. - Легенды не лгут. Во всяком случае, мне до сих пор такие не встречались... Интересная сказка. Мне не ясно одно: что он, этот дар? Какова его природа?
Мира улыбнулась:
- Никто не знает.
- А вы что думаете?
- Я думаю... - опять заискрилось старое воспоминание, о картине с рассветом, и в нём была не только боль, но и радость. - Я думаю, он должен быть подобен солнечному свету...
Начался очередной танец, и дамы вспорхнули с диванчика, увлекаемые партнерами. Остались только Мира и Лита, не пожелавшая ответить на приглашение потанцевать. Избранная сидела - рядом и на другом конце пропасти, расколовшей их мир, и все также нервно сцепляла и расцепляла пальцы. Она склонила голову, и всячески избегала взгляда Миры. А Мира ждала. Вот, уже второго обладателя дара увлекает ее сказка... Сколько раз она рассказывала эту легенду, столько хотелось вскрыть ее сладкую ложь, но она не могла. Не было в сказке лжи, наоборот, то же солнце истины сияло из глаз внимающих ей избранных. Исцеление carere morte возможно, - но порадоваться этой правде сейчас не было сил. Сейчас Мира знала одно: дар приведет в их мир войну... он уже привел. И, остается только воспользоваться избранным как оружием. Пока не погибла Дона, пока держится защищающий ее орден... -
Видимо, сталь все же промелькнула в ее взгляде, и Лита заметила это. Она вздрогнула, отодвинулась чуть дальше от Миры.
- Вы ведь поняли, о ком эта легенда, леди Фабер? - вкрадчиво спросила Мира. - Она о вас.
- Я... я поняла.
- Вы знаете , чего ждем от вас... все мы.. -
Тяжело было находить слова. Все годы поисков Мира думала о даре то как о оружии, то как о чуде, и совсем забыла, что подчиняется он живому человеку, на решение которого не могут повлиять ни охотники, ни вампиры.
- Что вы молчите, Лита? - прошептала она.
- Я...
- Говорите, как есть.
- Это неправильная сказка! - вдруг крикнула Лита и вскинула на Миру пронзительный прозрачный взгляд. - Да, неправильная сказка и неправильная сила! Никто не должен владеть ей! - Румянец разгорался на щеках, она заговорила быстро, захлёбываясь. - Роль избранного неправильна по своей природе. Потому что человек слишком мал, чтобы брать на себя вселенские роли! Потому что не существует отдельно людей и избранного! Мессия и те, кого надо исцелять... Каждый из нас - сам себе мессия, сам себе избранный, и только нам решать кем быть и какой выбрать путь! Вы говорите, избранный исцеляет... Только сами мы в силах себя исцелить! Другой, каким бы мудрым он ни был, может лишь направить на путь, подсказать. А выбор должен делать каждый из нас самостоятельно! Я не стану указывать другим, кем им быть, с кем им быть! Это... не человеческая задача!
- Многие carere morte просто не верят в воозможность исцеления, но, когда они увидят чистый дар, они...
- Я знаю, во что они верят, и во что не верят! - запальчиво перебила Лита, и тут же покраснела. - Извините... Я вижу, они молят об исцелении, я вижу и вас... вы тоже из них и тоже мечтаете вернуться к человеческой жизни... Но вы можете это и сами, без меня! Я проводник, но не мессия! - в ажитации она даже вскочила. - Лира, сестра, предупреждала, что вы придете... Нет, никакого ордена, никакого истребления несогласных исцеляться!
- Постойте, Лита! -
Но избранная бежала. Как раз объявили польку. Лита нырнула в хоровод кружащихся пышных юбок. Ловко лавируя между несущимися парами, добралась до центра зала и здесь остановилась. Вдруг раскинула руки и закружилась. Рукава платья обернулись крыльями, зелёная юбка встала колоколом. Она вертелась бешено быстро, как волчок. Как ось мира - и мир бежал вокруг неё...
Мира осталась на диванчике. Она подавила желание схватить Литу и утащить в Дону немедленно.
"...В Дону, где вампиры празднуют сейчас победу. В Дону, где, возможно, в эту самую минуту погибают те, кого она тренировала... В Дону, которую может спасти лишь свет дара".
Но... желание избранной должно быть свободным. Что ж, пусть будет так! Мира усмехнулась. Дать Лите свободно решить легко: нужно лишь попросить о помощи. Ведь помощь так нужна сейчас в столице! Эта избранная сама, с радостью, станет оружием в ее руках! Все как в сказке: это слово - оружие, не произнесено, но хвостик его виднеется в финальном ''избранный победит'''. Вот только... почувствовав горечь во рту, Мира сглотнула, - их с Винсентом мечта была... о другом.
Она тряхнула головой отгоняя неуместые сомнения:
''К черту! Главное, что сейчас нужно выяснить - роль Лиры Диос в новой истории избранной и дара. А потом - за Литой!''
Лира и сама, видимо, чувствовала необходимость поговорить с посланницей ордена. Едва объявили следующий, ''лунный'' вальс, она подошла к Мире первой.
- Разумеется, коллега, - столь же вежливо отозвалась Мира.
Они прошли в зимний сад поместья Реддо. Здесь экзотические лианы опять вились по стенам; на деревянной решётке - ширме вновь меж плотных зелёных листьев опять распустились неизвестные большие белые цветы. Прозрачная вода в гроте подрагивала на сильную долю такта, также, как на прошлом балу... В ночь праздника Бессмертных в доме, принимающем Бал, всё танцует!
Мира устроилась на скамье у самого входа в сад, вполоборота к Лире, облокотившись на спинку, положив голову на руки. Она наблюдала. А Лира молчала, точно не она предлагала беседу. Её безмятежное спокойствие на этот раз было лживо - око бури, а зелёные глаза-бездны глядели устало.
Лира молчала, и Мира начала сама:
- Великолепный бал, Диос. Ты со мной согласна?
Лира вдруг смешалась, опустила глаза.
- Нет, признаться, мне не весело... - искренне. Да, врать она не умеет!
- Ты уже собрала своих?
- Да, - отвечает Лира, - А вы?
- И мы готовы.
Им было, что обсудить, но они молчали. Охотница-вампирша и вампирша-охотница: такие разные и странно одинаковые судьбы. Столько лет они шли рядом, но по разные стороны зеркала, повторяя путь и все движения друг друга. Такие разные... и похожие в главном - они обе предали то, что другие считали их сутью.
- Зачем ты здесь, Диос? - не удержалась Мира.
- Я с теми, кому приказано доставить избранную владыке вампиров, ты с теми, кому приказано уничтожить дар. Но это ровным счетом ничего не знает, потому что и у тебя, и у меня есть личная цель и за нее мы горло перегрызем кому угодно, - ровно, с холодной жестокостью отчеканила Лира.
- А...
- Ты хочешь спросить, что это за личные цели? Они прекрасно видны в наших глазах. Мы служим двум великим госпожам - Жизни и Бездне.
- Я больше не служу Бездне! - Мира ощетинилась.
- Ты всегда будешь Ей служить, carere morte, любым своим действием, - равнодушно сказала Лира, не удостоив взглядом, и отвернулась. Мира дрожаще выдохнула, будто ей отвесили пощечину.
''Я не служу Бездне! ''. возмущалась она. Возмущалась... и вспоминала последнее, разбившееся от ее взгляда зеркало в Академии.
Но холод осознания старой истины, напророченной еще первому carere morte, теперь не задерживался в груди. Странное тепло до сих пор не ушло из сердца, и так больно были чувствительны губы, ещё живущие поцелуем. И ей так... странно хотелось жить...
'' Я служу Жизни, Диос,'' - хотела сказать она, но вместо этого с губ сорвался другой вопрос, естественный, как ее возобновившееся в последние сутки дыхание:
- А ты любила когда-нибудь, Диос?
Лира не ответила. Она смотрела куда-то за её спину, в зал, и в этом взгляде не было пустоты. Не было Бездны. А в зале заканчивался сказочный "лунный" вальс, и охотник Корвус уже кланялся своей партнёрше.
''...Неужели?! ''
- В нашей группе такой милый мальчик! - засмеялась Мира, мечтательно глядя туда же, куда и Лира. Собеседница встрепенулась:
- Кто?
- Барон Ульрик Корвус. Я ему передаю пузырёк с водой из Источника, а он... падает на колени и целует мне руки: "Миледи, отправьте меня в бой!" Юный, глупый, невинный фанатик...
- Да, он милый... -
Хитрая Мира бросила рассчитанный быстрый взгляд на охотницу:
Диос робко улыбалась. Жаль, она сама сейчас не видела этой улыбки! Улыбка, не усмешка, она легко, едва заметно тронула уголки губ и тут же исчезла. Но успела на мгновение преобразить её лицо.
''Давно ты влюбилась в него, Лира?''
Мира вздохнула:
- Однако пойдёмте в зал, коллега, не то нас хватятся наши группы...
Они разошлись.
''Лира влюблена в Корвуса и, кажется, это чувство взаимно... Возможно ли, что она опекает избранную, потому что надеется получить исцеление из ее рук? Исцелиться, чтобы быть с любимым, отвечать теплом на его тепло, подарить ему детей... Ох, Мира, кажется, ты перекладываешь на нее собственные мечты! ''.
Мира попробовала усмехнуться, но усмешка не вышла. Губы, также, как у Лиры, тронула робкая улыбка.
В конце концов, она рассудила, что Ульрик и Лира в отношении дара будут действовать в одной сцепке, а вот против ее цели, или за, придется выяснять на месте. И тем, что Диос совершенно точно не отдат дар Дэви, при любой цели Лиры, можно отлично воспользоваться... Солен и Селесту Мира отвлекла охотой на кукловода, а сама отправилась искать Литу: пора начинать второй раунд переговоров с избранной, ведь эта ночь не будет длиться вечно!
Шел второй час бала. Вампиры почуяли своё время. Вот уже леди Каролина Литус, прекрасная как античная богиня и белая как мраморная статуя, спустилась из комнат второго этажа, небрежно, изящно поправляя бархотку на шее. Левая рука на перилах лестницы устало, слабо дрожала. Тени расползались по зале: слепые, глухие, но наделённые сверхъестественным нюхом, и они чуяли свежую пищу, лёгкую добычу. Тени гасили свечи, но им мало было этого пламени и этого тепла. Древнее ненасытное чудовище алкало, требовало, молило: "Жизней! Человеческих жизней!" Увидев это, Мира на мгновение даже забыла о Лите, заозиралась: неужели никто вокруг не ощущает то же?! - Нет! Те же пустые беседы, те же пустые глаза! Неужели она одна понимает ужас безнадёжности: не убежать, не спастись, и это чудовище не насытится тобой, вовсе не заметит. Поползёт дальше, несокрушимое, неостановимое... Мира вспомнила, как с крыши вокзала видела те же тени, поглощающие Дону, горящую Академию, и нервно сглотнула. Нет, с Карлом все хорошо, она уверена. Она чувствует его мысленную поддержку сейчас, ее сердце до сих пор так быстро, ровно бьется, поддерживаемое ритмом его сердца... Он жив...
Она вздрогнула, вдруг поймав в толпе гостей тот же беспокойный, потерянный взгляд, что и у нее самой - будто отражение в зеркале. Лита, избранная!
Словно околдованная, привязанная взглядом ко взгляду избранной, Мира шагнула вперед. То же сделала и Лита. Мира почувствовала прикосновение ее холодных ладоней к своим, и затем кожу словно кольнули сотни крохотных иголочек.
- Вы ведь видите, что здесь, происходит, Лита, понимаете, что происходит, - с горечью сказала Мира. - И у вас есть сила остановить это.
- Да, да...
- Я помогу вам усилить ваши способности к исцелению carere morte, а вы поможете нам в Доне...
Они ушли из зала в зимний сад, спрятались за деревянной решёткой среди цветов.