Королева Ржи и ее дочь встречали закат. Огромное солнце клонилось на восток, а их тени становились все длиннее и длиннее, убегая в сумеречную темноту стеблей и колосьев. Красное зарево обагрило их силуэты, скрыв лица под непроницаемой вуалью первозданной тьмы. Мрак сгущался, становясь почти осязаемым, и прилипал к его коже колкими комочками страха. Но даже в сумерках он видел ее лицо, напоминающее ночного ангела, вспорхнувшего в твой сон в тяжелый июльский день, когда запах дурманящего жасмина проникает к тебе в душу, а красный платок превращает в быка, готового всю ночь скакать во ржи, пока роса не оросит уставшие ноги... Но... Королева Ржи держит ее под присмотром, и остается лишь в тихом безмолвии наблюдать, как она уводит свою дочь туда, куда катится солнце.
Королева Ржи обернулась и посмотрела в его глаза. "Еще не время", - шептал ее взгляд. И расстоянием между ними становился весь мир - поле ржи и бескрайние кручи ароматов приближающейся осени.
Он просыпался в поту и долго смотрел в белый потолок, в поисках намека на длинные тени от колосьев мирно качающихся по утру. Ему снилась его любовь, ее боль и ужас в глазах. Ему снилась его пациентка из палаты N5. Ему снилась Мария Анаель.
Сегодня был приемный день.
Год от года тощий парень тридцати лет в одиночестве проводил вечера. У него совсем не было друзей - одни знакомые, не жаждущие продолжительных встреч. По утрам он сам готовил себе еду и гладил брюки и галстук. Питеру было не наплевать. Его мать покинула этот мир, когда он заканчивал колледж, отца он никогда не знал. Было время, когда он нравился девушкам, но что-то в нем изменилось со смертью родителя, и люди стали сторониться его. Но Питеру было не наплевать. Он не был уродлив, был вовсе не глуп и умел хорошо объяснять людям их недостатки. Питер был психологом, но это не означало, что ему на все было наплевать.
Каждый день по утрам он выходил на прогулку. Один и тот же маршрут через городской парк, вдоль автострады, налево - через мост вдоль магазина бытовой химии, а дальше прямо до клиники. Это совсем не являлось доказательством его предсказуемости и однообразия - просто он очень любил бывать в этих местах. Питер не лечил людей, как он сам говорил. Он называл это помощью или поддержкой. Наверное, именно поэтому другие доктора недолюбливали его. Жизнь Питера это линия, сплетенная в клубок людских проблем. У него не было собственных, и он питался чужими. Питер не просто пытался понять своих пациентов - во время сеансов он был в них и был ими. Наверное, именно поэтому он был лучшим доктором.
Если у кого-то и возникали мысли, что его необычность в его предсказуемости, то это были лишние мысли. Доктор Питер был очень простым и довольно непонятым человеком, у которого не было ни матери, ни жены, который по вечерам сам себе напевал колыбельную, чтобы заснуть, а, просыпаясь от кошмара, в свои тридцать с небольшим лет, натягивал одеяло поверх головы и вновь засыпал, как спит сытая и, в общем-то, довольная своим положениям дворовая собака.
Сегодня он изменил свой маршрут, сделав его еще длиннее. Он зашел в парк, где в небольшом пруду плескалась стайка белых лебедей. Ему нужно было время обо всем подумать, а что, как не свежий воздух, давало так много поводов для размышлений. Мысли роились в его голове. Это были непростые и довольно тяжелые мысли. Он думал о любви и о Марии, о том, как помочь ей, и в силах ли он это сделать, а еще о том, что сегодня день посещений и муж Марии обязательно придет проведать ее. О Боже, как Питер не хотел встречаться с этим человеком. Он боялся его, потому что не мог разгадать его личность. Это было фатальное увлечение доктора Питера - разгадывать чужие личности. Ему всегда казалось, что, сделав это, он получает над ними некую власть. Ведь даже доктору Питеру нужна была толика самоуважения.
Но именно этого человека Питеру так и не удалось разгадать. Его цели, его помыслы и сокровенные желания были скрыты под завесой из колючего взгляда и жестких рукопожатий, грубых коротких фраз и полным безразличием к происходящему. Сегодня Питеру предстояла очередная встреча с мужем Марии, и впервые со времени смерти мамы он почувствовал, что нервничает.
Но до встречи еще оставалось три часа, и Питер решил использовать свободное время для внеочередного выхода. Вниз по коридору, озаренному светом, - туда, где билось в одиночестве сердце, и сознание томилось в собственной клетке из иллюзий и кошмаров. Питер смотрел на нее сквозь тонкое стекло и видел жизнь на белом как снег лице, в ее черных непроницаемых глазах и бескровных губах, шепчущих в мире снов о любви. Как с картинки Королева Ржи предстала перед ним во всей красе: ее черная вуаль ореолом призрачных надежд и тайных грез окаймляла тонкую фигуру и развевалась на ветру, нечаянно скрывая на мгновения прекрасное лицо, которому чужды были улыбки и веселый смех. Она двигалась, словно тень бежит по полю, пропадая без солнца и возникая в его лучах. В ее жестах не было ни намека на милосердия, напротив явная угроза и бушующая ураганная сила, готовая смести все на своем пути, что стоит между Ней и Её дочерью... Питер смотрел и восхищался. Ужас от ее власти над ним сменялся восторгом от красоты. Поле Ржи и больше ничего. Питер закрывал глаза и падал в бескрайний золотой океан. Он подхватывал его и нес туда, где свет сошелся с тьмой, туда, где Мария Анаель ждала своего часа.
- Еще не время, - прошептала Королева Ржи.
- Кто ты? - закричал Питер, но звук его голоса потонул в волне всколыхнувшихся стеблей.
Королева засмеялась, но лицо ее как маска оставалось неподвижным. Одно мгновение и расстояние между ними сократилось до взмаха крыла. Она склонилась над ним и взяла его руку. Питер почувствовал, что больше не властен здесь, да никогда, по сути, и не был. Он проваливался все глубже и глубже под тяжестью собственных воспоминаний. Всем чем он был, стало ею, и протекало как кровь: и потоком клеток вибрирующих от одиночества и бессилия перед миром, и глянцевой обложкой семейного альбома, существовавшего лишь в воображении, и атомом его сознания, - перешло в иные формы бытия. Он не был Питером, вечным доктором Питером, он стал лишь оболочкой человечества, питомцем Королевы Ржи, вскормившей его и взлелеявшей под сенью темного солнца и красного зарева багровых от его крови туч...
- Еще не время, - прошептала Королева Ржи, - Возвращайся в свой мир и приходи, когда будешь готов.
Сердцебиение участилось, было нечем дышать. Питер снял шлем и начал глотать воздух, постепенно начиная приходить в себя. Но липкий страх еще пронизывал душу, не давая очнуться от ощущения, что он еще там, а не здесь. Питер выключил Хранителя и посмотрел через окно в 5 палату, где лежала она. За все время его работы он совершил 132 выхода, и ни один не мог сравниться с этим. Проникая в сознание людей, Спасатели становились, как правило, полноправными хозяевами их грез. Но здесь... Что бы это ни было, но оно чуть не уничтожило сознание доктора Питера. Он знал это и понимал, что на самом деле Королева Ржи стерла его в мгновение ока и сотворила заново, словно ничего и не было. Он понимал, но отказывался верить. Ведь такое было просто не возможно, просто не могло быть.
Питер отбросил тревожные мысли и сосредоточился на предстоящей беседе с мужем Марии. Приняв холодный душ и смыв весь пот вместе с ужасом и страхом, он выпил кружку горячего кофе и постарался полностью успокоиться и прийти в себя. Мягкое кресло и приятный аромат душистых цветов на подоконнике чуточку расслабили его. Раздался звонок, и голос дежурной сестры возвестил, что пришел некто Виктор Блейн.
Питер велел пропустить его и начал готовиться к встрече. Скоро в дверь постучали, и не ожидая приглашения в комнату вошел муж Марии. На вид ему было около тридцати. Дорогой костюм и золотая оправа очков выдавали его высокое положение в обществе. С первого взгляда он производил неприятное впечатление, как излишне жесткого и прямолинейного человека, привыкшего добиваться своего любыми путями. Виктор коротко кивнул, сухо пожал руку и сел в заранее приготовленное кресло. Он заговорил первым:
- Я пришел увидеть мою жену.
Питер на минуту задумался. Мысли его блуждали все еще там - в поле Ржи. А последняя встреча с Королевой была подобна второму рождению. Не особенно прислушиваясь к своему собеседнику, он резко вскрикнул:
- Нет.
Ему показалось, что Виктор удивленно моргнул, но может - то была лишь тень, пробежавшая по стеклу очков.
- Объяснитесь, доктор Питер, - четко и с расстановкой произнес Виктор.
Питер почувствовал себя неуютно под цепким взглядом гостя, но все же ответил:
- Она не готова.
- Я так не думаю.
Питер похолодел и внутренне весь напрягся.
- Это ... это не ...
- Все возможно, доктор Питер, - закончил за него муж Марии. - Но я, похоже, вижу в этой ситуации вашу заинтересованность. В чем дело?
- Конечно, я заинтересован, черт побери! - не выдержал Питер, - я же ее лечащий врач, а она моя пациентка.
- Тише, - прервал его Виктор, - Я думаю, вам стоит поделиться методикой вашей работы с моей женой.
Питеру послышалось, что его собеседник нарочно сделал ударение на слове "моей". Доктор почувствовал, что руки похолодели. В голове что-то закололо, и он подумал: "Неужели Он обо все догадался?" Но нет - это было бы чересчур.
- Я не думаю, что моя методика может как то повредить здоровью вашей жены, а вот ваше присутствие может оказать дурное влияние на ее лечение, - собравшись с духом, выговорил Питер.
Виктор медленно демонстративно снял очки и посмотрел на Питера своими холодными серыми глазами, полными решительного гнева и рассудительной страсти. Доктору захотелось отвернуться от них, закрыть глаза или просто моргнуть, но ни за что на свете не смотреть в них. Но словно под гипнозом он не мог отвести взгляда.
- Давайте погорим, доктор Питер.
- О чем-м ж-же, - заикаясь, произнес Питер.
- Это очень просто: я задаю вопросы, а вы на них отвечаете; конечно, по мере вашей компетенции. Итак, вы проникаете в ее мозг?
- Не совсем так, - вздохнув и сдавшись, сказал Питер. - Мы входим в слои ее сознания и подсознания, где-то на границе этого и застряла она.
- Она? Что именно застряло?
- Это очень трудно понять и представить. Человек, сошедший с ума, грубо говоря, больше не ощущает себя человеком в полной мере - он остается им лишь биологически. Но остальная его сущность, если хотите душа, уходит глубоко в бессознательное: или прячется там от насущного мира или ... просто не желает жить. Мы проникаем глубоко в саму атмосферу бессознания и ищем эту сущность из тысячи мыслей и идей, чтобы извлечь ее на поверхность сознания или, по-другому, спасти человека. Но все это предпринимается естественно на тяжелых стадиях болезни, шизофрении, к примеру, когда обычными способами пациенту уже не помочь. Парадокс, но с развитием современной цивилизации все больше людей уходит добровольно из этого мира в мир собственных грез, - и это печально...
- Но это не наша с вами печаль, доктор Питер. Расскажите мне больше - на что похожи ваши, э-э-э, выходы?
- Это ни на что не похоже. Вы просто проникаете в сны своего пациента, а дальше ... дальше по обстоятельствам.
- А можно ли повредить пациенту?
Питер минуту помедлил, но все же сознался:
- Да - если захотеть можно подменить чувства, идеи и воспоминания человека, или стереть его собственные навсегда или...
- Или - что?
- Или уничтожить сознание полностью, но для того мы и не распространяемся о нашей методике и о наших технологиях. А чтобы стать Спасателем надо пройти нешуточный отбор. Поверьте эти люди самые достойные.
- Ну а вы? Вы тоже Спасатель?
Питер вспотел.
- Нет, не совсем, - наконец выдавил он из себя.
- Нет?! Что вы хотите этим сказать?
- Я... я придумал все это.
- То есть? Объясните?.. - голос Виктора вдруг сорвался на легкий крик. И Питеру хватило этого, чтобы испугаться на мгновение, чтобы смертельно побледнеть, чтобы ощутить себя в одиночестве.
- Я один из создателей технологии Хранителя. Можно сказать, что я первый Спасатель, хотя никогда не тестировался и не проверялся на предмет пригодности.
- И как я понимаю, именно вы и занимаетесь моей женой, - Виктор улыбнулся краешком губы, словно истина, наконец, показала ему свое лицо.
Питер просто кивнул - у него уже не было сил отвечать.
- Хорошо. Последний вопрос - а может ли выход повредить сознание самого Спасателя?
Питер поглядел на Виктора и содрогнулся. Мог ли человек перед ним знать о существовании Королевы Ржи, может, он чувствовал внутреннюю боль Питера?
- Теоретически нет, так как Спасатель, совершая выход, становится хозяином сознания, своеобразным кукловодом.
- А на практике? Что, бывали случаи?..
- Нет, не было, - соврал Питер, - Практически, это возможно с человеком не подготовленным, не приспособленным к среде подсознания, но Спасатель не сможет такого допустить. Его натренированный мозг при внеочередном выходе сам отдает команды: что делать и как это должно происходить. Ошибки просто исключены, иначе мы просто бы запретили все это.
- Итак, вы считаете..., - но Виктор внезапно передумал и сменил тему, - Хорошо, на сегодня хватит вопросов, но у вас ко мне есть дело. Вы ведь согласились встретить меня не просто так?
Питер кивнул.
- Я хочу в свою очередь задать вам несколько вопросов касательно состояния Марии Анаель.
- Вы хотите узнать, когда это произошло и, самое главнее, почему?
- Да.
- Ну что ж, как врач, вы имеете на это полное право. Я желаю своей жене быстрого выздоровления, поэтому буду прямолинеен и абсолютно честен с вами, как, надеюсь, и вы со мной в будущем. Начнем с главного: у моей жены возникло не большое недопонимание одной небольшой проблемы...
- Какой именно? - живо поинтересовался Питер.
- Вас это не касается, доктор, - вежливо осадил его Виктор и продолжил, - Важно то, что моя жена была не права. Ее поступки выходили за норму обычного поведения, а, выражаясь точнее, они не нравились мне. Тогда я принял меры, может быть немного поспешные, но ...
- Вы избили ее! - в гневе перебил Питер.
- Доктор, я понимаю, что произвожу впечатление жестокого, властолюбивого и эгоистичного человека. Больше того, я признаю это, но спрашиваю вас один раз, похож ли я на мужчину, который будет избивать свою жену?
- Я не знаю.
- Вы делаете поспешные выводы, доктор, ведь рукоприкладство это не крайние меры, а лишь глупые попытки доказать жене свою власть. Поймите, мне ничего никому не надо доказывать - ведь, я и есть власть. Но сознаюсь, если бы я знал, к чему приведут мои действия, быть может, я сдержался бы и более мягко поговорил с ней, но это тоже не факт.
- Так вы просто накричали на нее?
- Если вы не заметили, доктор Питер, я достаточно сдержанный человек, и не привык повышать голос по пустякам, включая и мои проблемы с женой. Я просто поговорил с ней, попытался объяснить ее не правоту в некоторых вопросах и наших разногласиях. Это случилось около месяца назад. После разговора она заперлась в своей комнате и не выходила три дня. Признаюсь, я ожидал худшего, выбивая дверь.
- А то, что с ней произошло ... как вы к этому относитесь?
- Никак, - пожал плечами Виктор, - Я не специалист в таких вопросах, и как вы догадались, до сих пор не все понимаю из рассказанного вами. Но если вы интересовались, заботит ли меня это, то отвечу честно: да, меня это заботит.
- Последний вопрос, - собравшись с духом, сказал Питер и, с секунду поколебавшись, спросил, - Вы любите свою жену?
Не один мускул не дрогнул на лице Виктора. Он был спокоен и непоколебим как скала. Казалось, ни что на свете не могло потревожить его вселенское спокойствие. Он поднялся и медленно улыбнулся, протянув руку для рукопожатия.
- Надеюсь, вы поможете моей жене, доктор Питер. До встречи.
Он ушел, оставив, Питер наедине со своими мыслями.
Доктор Питер возвращался домой, и на душе было тревожно как никогда. Он шел пешком по дороге своих мыслей, изученной вдоль и поперек, и повторял про себя: "Он ни разу не произнес ее имени!" Нельзя сказать, что это удивило его, но впечатление равнодушия и безучастности к ее судьбе не оставляли его в покое. Дома ждала пустая холодная постель и ужин из бутербродов и скисшего молока. По телевизору секс и насилие. Он не мог заснуть и два часа провел с записной книжкой, изучая и перепроверяя записи. Наконец, не выдержав, он вырвал листок и вывел крупными буквами: "Я ЛЮБЛЮ ЕЕ". Внезапное спокойствие и безмятежность нахлынули на него, и Питер заснул. Ему приснилась Королева Ржи, но это не был кошмар. Напротив, она согревала его своим материнским теплом, закутав в одеяло изо ржи и ночи, под покровом звезд овеянный прохладой черного неба, он становился ближе к миру, чем к самому себе. А Королева Ржи сулила счастье и успокоение. Во сне Питер мог улыбаться, но он не ведал этого, поэтому не знал и своего маленького счастья.
Королева Ржи и ее дочь провожали зарю. Золотые россыпи блестели в лучах восходившего солнца, и сердце Марии вновь и вновь замирало от увиденной красоты. Ее голову венчала корона из утренней росы застывшей в безвременье, напоминавшей хрусталь в идеальном его рождении. Когда она бежала, белые ее одеяния развевались на ветру, и облаком нежным и пушистым летела она в одиночестве, паря и не задевая длинных колосьев. Счастье переполняло душу быть одинокой и независимой от земли и неба. Мария не знала больше, кто она и что она, как не знала и горя, и грусти. Лишь легкая печаль, нет, - не омрачала, а лишь слегка переполняла, как дождь выливается из полного воды водоема. Чисто девственно летела-бежала, и колосс за колоссом постигала любовь, предначертанную судьбой и матушкой. Слезы и смех, - скрещенных чувств, не знавших больше преград и границ. Она хотела любить, потому что была красива и чиста душою, но смысл чужого мира, там - на земле, был непонятен и холоден. Здесь в царстве вечной осени и весны были другие законы. Не было здесь чужих и бездушных слов убивающих медленно, но верно. Здесь была ее матушка - Королева Ржи и ничто более не могло потревожить Марию и чувства ее, не затронув дотоле владычицу и повелительницу этих мест.
Королева Ржи отдыхала, погрузившись в мысли собственного отчуждения от пространства и времени. А дочь ее тем временем была ветром и водою, градом с небес лилась на рожь. Но вечный поток ее вдруг остановило неясное сооружение, воздвигнутое в их отсутствие. Это был высокий белый куб, блестевший и отражавшийся на солнце. У него была почти зеркальная поверхность, но не было и намека на окно или дверь. Мария вернулась к Королеве и разбудила ее своим молчанием и недоумением. Королева Ржи, легко подхватив ее поток мыслей и чувств, распутала бессвязный клубок, и сплела новый узор из нахлынувших надежд и мечтаний. На сердце у Марии потеплело, но все же было не так спокойно как обычно.
- Что беспокоит тебя, дочь моя, - услышала Мария солнечный узор во вскрике чайки, канувшей в бездну.
- Матушка, я видела странную вещь...
- Покажи ее мне.
И глазами дочери Королева Ржи наблюдала за рождением странного куба, взявшегося казалось ниоткуда. Смех пронесся по бескрайной равнине.
- Не бойся, дочь моя, это всего лишь отголосок того сознания, что охотится за твоими чувствами.
- Охотится? Матушка, я беспокоюсь...
- Открой свое сердце полету и слушай мерное покачивание стеблей - ты поймешь, что он не опасен.
- Но он каждую ночь наблюдает за мной.
- Он наблюдает из-за стекла: за призмой собственных неудач и поражений, но он открыл сердце для любви, поэтому и не безнадежен.
- Ты веришь ему?
- Я прочла его, как книгу полную жизни. У него не было любви... знаешь, он рос без матери, и я могла бы ее заменить, но он пришел не ко мне.
- Я не понимаю... матушка.
- Он ищет тебя, о моя драгоценная дочь, и скоро найдет.
- Но ты не отдашь меня?
- Напротив, ваш союз был скреплен тьмой и светом - вы нужны друг другу, как вода нужна земле, а луч света полуденной тени.
- Ты знаешь его имя?
- Питер, так зовут его люди, и он любит тебя, моя дочь, - ее мысли скользили тенью по раскрывшейся ржи, - Скоро я скреплю на огне ваш союз, - и вы вернетесь в мир живых теней.
- Но я не хочу оставлять тебя, матушка.
- Я никогда не покину тебя, но вы нужны друг другу, пойми это и прими, как мой дар.
Мария кивнула, и сердце вспыхнуло от радости и горя.
- Да, матушка, я понимаю.
Впервые Питер проснулся с ощущением легкого счастья. Он не знал к чему бы это, но новое чувство взволновало его и придало сил. Сегодня он решил раз и навсегда покончить с болезнью Марии. В сладком возбуждении от собственных мыслей, широко улыбаясь и срываясь на детский смех, он нашел свою старую грифельную доску и белым мелом вывел: "МАРИЯ БУДЕТ СПАСЕНА". На минуту Питер представил, что они вместе, и в ту же секунду дал клятву, что если это произойдет, он бросит эту работу, и они уедут, так далеко, как это только возможно. Там не будет этих чужих взглядов с не нужными глупыми вопросами, не будет непонимания и пустых обещаний, не будет разбитых надежд и безответной любви. Они убегут так быстро, что солнце не поспеет за ними и тьма скроет их под своим ночным одеялом из звезд и падающих комет. В тот момент Питер ясно осознал, как сильно он полюбил Марию Анаель, и пути назад уже не было.
Питер опять изменил маршрут, чтобы полюбоваться на белых лебедей плавающих в парковом пруду, он купил себе мороженое и съел его, сидя на скамейке у клумбы чудесных камелий и дурманящих тюльпанов. Доктор, лечивший людей, который не мог вылечить свою израненную душу, понял, что вот оно счастье - смотреть на людей проходящих мимо и улыбающихся тебе, так искренне и открыто, а ты им в ответ - со всей душою, со всем сердцем... И доктор Питер в эти чудные мгновения больше не был тридцатилетним одиноким человеком, он чувствовал нечто большее.
Придя на работу, он сразу же взялся за дело. Две недели наблюдения за Марией через подсознание не прошли зря. Питер чувствовал, что разгадка близка, что надо только чуточку поднапрячься и тайное станет явным. А что если он ошибался? Что если он не готов к выходу. Он же никогда не проверялся. Может, стоило послать специалиста Спасателя, который без труда бы справился с Королевой Ржи и взял ситуацию под контроль. При таком исходе дела, Мария встала бы на ноги через три дня. Запьяневший от таких перспектив, Питер начал анализ на пригодность Спасателя. Компьютер задумался на пять минут, проверяя все банки данных, и вывел три имени с их кодовыми значениями. Это были мастера своего дела. Через час он собрал всех троих у Хранителя и по быстрому ввел в курс дела.
- Что такое Королева Ржи? - спросил Танк, в конце концов, вызвавшийся добровольцем.
- Пока не знаю, - произнес Питер, закусив нижнюю губу, и на минуту задумавшись, - Быть может, это ее защитная реакция на внешний раздражитель. Своеобразная иммунная клетка, выполняющая работу защитника. Только не понятно, как в таком слабом психическом состоянии мог появиться такой сильный страж? Тогда это значит, что все, что надо сделать, так это объяснить Королеве, что мы не вредная болезнь, а, наоборот, лекарство.
- Разве это возможно?
- Да, я думаю да. Ведь Королева это тоже лишь часть сознания Марии, значит обладающее какой-то толикой разумности. Надо лишь найти язык, на котором с ней можно будет общаться. Точно! Ты сможешь настроиться на частоту ее мыслей?
- Да, если как вы говорите, Королева Ржи является прототипом сознания пациентки.
- Так оно и есть!.. Королева это всего лишь пучок отражения невысказанных эмоций и чувств, переполняющих Марию. Это ее гнев, и он всячески охраняет свою хозяйку от посягательств из вне. Я думаю, ты без труда справишься с этим.
Питер включил Хранителя и покинул комнату в надежде на счастливый исход.
Совет был взволнован. То, что произошло, не влезало ни в какие рамки с их представлениями о ситуации. Пять членов совета как один молчали, ожидая доктора Питера. До его прихода никто не смел нарушить тишину, опасаясь говорить о наболевшей теме. Наконец Питер предстал перед их сердитыми взорами. Он был необычно бледен. Руки его дрожали, и говорил он с легкой запинкой.
- Итак, ты понимаешь, почему мы в спешке собрали Совет, - начал председатель.
- Нет, хотя я понимаю всю серьезность сложившейся ситуации, - ответил Питер, чуть опустив голову.
- Нет, не понимаете! - закричал Главный Попечитель.
- Отлично, доктор Питер, ответьте мне на вопрос, почему вы послали Спасателя, не удосужившись предупредить совет о так называемой опасности? - продолжил Главный Попечитель.
- Я не счел нужным...
- Хорошо, почему вы сразу не рассказали, что с вами произошло в последнем выходе?
- Какое это имело отношение к Совету? Я не понимаю...
- Вот именно, что вы не понимаете. Ваш безответственный поступок поставил под угрозу жизнь нашего лучшего Спасателя. Скажите спасибо, что он остался жив. Молчите! Я знаю, что это вы успели вытащить его, но вы же его туда и отправили. Теперь часть Танка стерта и не подлежит восстановлению. Вы это-то понимаете. Он жив, но теперь он полунедочеловек. Генератор идей в его голове уничтожен, Танк похож на хищника, бросающегося на все, что движется. Боюсь, мы никогда уже не сможем полностью помочь ему. Единственная наша надежда, что матрица сознания не пострадала, и то после извлечения - это лишь малый лучик надежды. Почему же вы раньше не сообщили нам о Страже?
Питер в недоумении поднял голову.
- Откуда вы про это знаете? Что вам известно о Королеве Ржи?
- Доктор Питер, вы умный человек, - начал Консул, - Вы помогли нам построить первого Хранителя, позволившего без особого вреда совершать выход, но есть вещи, которые закрыты для вашего понимания. Закрыты намеренно. Вы понимаете?
- Почему это скрывается? Я не понимаю...
- Сколько лет насчитывает человеческая история? Не отвечайте, прошу вас, ваш ответ все равно будет ошибочным. Но я скажу вам: несколько миллионов лет. Да, да. Не удивляйтесь, я не могу сказать вам всех вещей, да вы и не захотите некоторые из них слушать. Поймите главное, человек это совершенное существо от природы и все в нем должно было быть совершенно и гармонично. Любое отклонение от нормы считалось бы вырождением и подлежало немедленному искоренению. Своеобразным часовым, призванным защитить человека от воздействия мутации и эволюции, стал Страж. Его главная функция охранять как от внешних, так и от внутренних атак. Но он не был, как вы предположили врожденным иммунитетом, он являлся чем-то намного большим. Всего сказать я не могу, но на Земле случился катаклизм такой величины, что пострадала не только оболочка планеты, но и внутренняя атмосфера человека. Если хотите, Страж атрофировался, как не нужный орган, но это не значит, что он исчез совсем. В редких исключениях Страж дает знать о себе и это особенно актуально в наше время, когда мы научились контролировать внутреннюю вселенную. Ваши действия привели к угрозе срыва нашего эксперимента, который, как вы, наверное, понимаете, вовсе не заключается в лечении психически больных людей. Есть люди, заинтересованные в наших исследованиях, которые полностью обеспечивают нас необходимыми ресурсами, но потеря лучшего из наших людей может негативно сказаться на их действиях. Кстати, Виктор Блейн один из этих людей, и только благодаря нему, мы еще не отстранили тебя от проекта.
- Что это значит? - спросил Питер, потеряв самообладание.
- Он ждет вас в вашем кабинете. Постарайтесь выполнить все его просьбы, чтобы он не ушел неудовлетворенным. А теперь идите, но у нас еще будет более длительный разговор.
Питер двинулся к двери, но Консул окрикнул его напоследок. Доктор остановился и обернулся:
- И помните, Питер, мир внутренний намного глубже и богаче, чем внешний.
Питер вошел в свой кабинет. В кресле его уже ждал муж Марии. В этот раз он не протянул руки, не поздоровался. Вместо этого чуть грубо, но по-прежнему сдержанно, сказал:
- Вы сделали кое-что, что могло повредить моей жене.
- Это не так.
- Доктор Питер, а вы не думаете, что я могу знать несколько больше, чем вам кажется на самом деле.
- Не сомневаюсь в этом, - огрызнулся Питер, - Почему вы солгали мне.
- Вы ошибаетесь, доктор Питер.
- Оставьте свой спокойно-издевательский тон! Вы раздражаете меня!
- Осторожно, Питер, вы играете с огнем.
- Хватит, надоело. Вы прекрасно были осведомлены о моей работе - тогда к чему были все ваши многочисленные вопросы?
- Я изучал вас, доктор Питер.
- Ах, вот оно как, и как же? Каковы ваши результаты? Что вы обо мне узнали?
- Что вы боитесь меня, доктор Питер.
Питеру показалось, что Виктор смеется над ним. Гнев забурлил в его воспламенившемся мозгу, в висках запульсировало и кровь прихлынула к голове. Но это была правда - доктор Питер смертельно боялся Виктора Блейна.
- Что вы хотите от меня? - проглотив обиду, выдавил Питер.
- Я хочу совершить выход вместе с вами.
- Что?! Это невозможно!
- Питер, я предоставляю вам шанс закончить дело, которое вы начали. Когда же вы поумнеете. Я совершу выход с вами или без вас. Но одно мое слово, и вы никогда не сможете подойти к Хранителю и на сто метров. Итак, решение за вами.
- Вы не понимаете... Королева - она не пощадит ни кого.
- Что вы несете! Я прекрасно вижу, что вы влюбились в мою жену. Но это Моя Жена!
Питер похолодел. Воздух между ними накалился до предела, доктор почувствовал, насколько обжигает его взгляд холодных серых глаз сквозь прозрачные линзы. Он вдруг подумал, а что если он приведет Виктора Блейна к Королеве Ржи, - это не такая уж плохая идея. Избавление от этого страшного человека было заманчивой перспективой. Тогда Мария Анаель точно будет принадлежать ему, Питер нисколько не сомневался в этом.
- Хорошо, я согласен, - Питер выдавил улыбку и двинулся в лабораторный корпус.
Хранитель уже был готов для них. Питер надел шлем и протянул второй Виктору.
- Там..., - он чуть помедлил, раздумывая предупреждать ли Виктора о предстоящей опасности, - Там не так, как здесь.
- Знаю, - холодно ответил Виктор и снял очки. Последнее, что видел Питер - были холодные серые глаза.
- Приготовься, дочь, он идет за тобой, - шепот Королевы Ржи подхватил каждый стебелек, и по ветру понес вслед убегающим теням.
- Я боюсь, матушка.
- Больше нет места страху и опасениям, в моем царстве лишь безмолвие и успокоение. Обуздай свои чувства и смирись с судьбой.
Поле ржи всколыхнулось и вибрирующей волной, словно живой зверь, прокатилось безмятежной грустью и ударило о камертон печали - зеркальный куб. Раздался звон невидимых колоколов, и эхо раздробило в клочья облака, открыв небесный свод в чистейших первозданных красках голубой глазури. Куб отразил волну, взорвавшись миллионами осколков, собравшихся в торнадо вокруг человеческого тела. Доктор Питер с ужасом смотрел, как мириады его отражений проносятся вокруг, как осколки невыраженных чувств. Невидимая сила оторвала его от земли и бросила в бескрайний океан ржи. Мягкая рожь нежно приняла его и понесла от колосса к колоссу, бережно по-матерински шепча на ухо колыбельную. Он рождался в который раз, и это было удивительно.
- Время пришло, - раздавалось со всех сторон дыхание Королевы Ржи.
Радуга чувств сковала его сердце, и Питер увидел Марию. Она порхала как бабочка над ним, и лицо ее было полно любви к нему. От переполнившего счастья, Питер заплакал, как дитя, но то были слезы любви, слезы очищения. Раскаты грома, как марш Мендельсона, предвещал бурю замужества и женитьбы. Мария взяла Питера за руки и потянула вверх, в небо к солнцу и звездам. Ветер свистел в ушах и щекотал его мысли, легкие и нежные как облако. Токая паутина, сотканная из их чувств, легла на землю, поглотив океан ржи - слившись с ним воедино. И все что плоть, то рожь. Все едино. Питер летел, а рядом была Мария. В эти мгновения он не думал о внешнем мире, и предложи ему кто-нибудь остаться здесь навсегда, Питер не на секунду бы не задумался. И все, что было когда-то доктором Питером, становилось Марией Анаель. Они принимали формы друг друга, переливаясь из одного состояния в другое. Сознание совсем потеряло свой смысл, оставив на поверхности атмосферы лишь чувства. Истинная красота чувств пронзила обоих в водовороте любви...
И громом, орошающим их души огнем и водой, голос ее трубил, как в судный день, о том, что настал их час.
- Пришло время, когда Питер и Мария будут вместе, - возвестила она.
- Нет, - вдруг раздался пронзительный крик, и с небес изверглась вся синева, окрасив чувства в ледяные тона. И Питер, и Мария почувствовали страх. Их танец прекратился, их взоры обратились на восток - там, где вставало красное солнце в воздухе, разреженном и похолодевшем, появились огромные холодные серые глаза. Они взирали на таинство любви с нечеловеческим спокойствием и равнодушием, как будто все происходившее лишь пустой звук.
- Кто нарушил обряд Сочетания Душ, - мысли королева из светлого дня превратились в черную ночь. И закрываясь вуалью теней, Королева Ржи двинулась к Виктору Блейну. Тот стоял в круге из обуглившихся колосьев и смотрел на Питера, словно не замечая Королеву вовсе. Алый плащ развивался за его плечами, сливаясь с огромным багровым диском у него за спиною. Он смеялся, и от его смеха земля вставала на дыбы, готовая разверзнуться перед ним, обнажив свои голые кости. Королева Ржи приближалась к нему.
- Кто ты такой, - закричала она.
- Я Муж это человеческого существа, носящего имя Мария.
Королева Ржи, словно стрела, спущенная с тетивы, стремительно кинулась на Виктора, пробивая брешь во времени и пространстве. Их тела соприкоснулись и исчезли в клубке из черной вуали и алого плаща, но мгновение и Виктор, словно грозный исполин, вышел из водоворота, отталкивая Королеву Ржи прочь. Тело ее содрогнулось и превратилось в пыль, а вслед за ней со скоростью мысли, как скачущая и беснующаяся боль, завяла Рожь, обуглилась и обратилась в тлен.
Стоя среди черной воронки, пропахшей смертью и тоской, Питер смотрел, как Виктор Блейн уводит его Марию. Как раненый зверь завопил он и бросился вслед за ними. У нового куба Виктор обернулся к ниму и сверкнул сталью серых глаз.
- Я мог бы стереть тебя прямо сейчас, доктор Питер.
- Кто же ты такой!..
- Я абсолют, Питер, но ты все равно не поймешь. Прощай, Питер, прощай.
Последний молящий взгляд Марии и жесткая ухмылка Виктора, и они исчезли в бесчисленных отражениях куба, оставив рыдающего Питера в одиночестве со смертью и тоской.
Питер очнулся на следующий день в своей квартире. Никогда он больше не видел ни Марии Анаель, ни Виктора Блейна, хотя неоднократно предпринимал попытки отыскать их. Его не отстранили, но до конца жизни он так и не смог совершить ни одного выхода.
Бессонными ночами он прогуливался по парку, и подолгу смотрел на танцы лебедей. В эти мгновения мыслями он был далеко от земли, и бог знает, в какие вселенные залетало его исстрадавшееся сознание. Когда же ему удавалось заснуть, день за днем он видел один и тот же сон, будто просыпался он в поле ржи. Легкий ветер трепал его седые кудри, а высокие стебли щекотали небритые щеки. Он прыгал от радости, а мир становился полем полным ржи и бескрайних кручей ароматов приближающейся осени. На мгновения Питер чувствовал себя счастливым, пока не просыпался в поту, от острого взгляда зависших в небе холодных серых глаз.