Я, как добрался домой, то первым делом бросился к ведру с грибами. И обомлел. Я вертел в руках твёрдые куски затвердевшей словно глины. - Неужели умерли, - лихорадочно мелькнула мысль. Камни! Точно. Я бросил найденные обломки метеорита в ведро и пошёл умываться. Начало стрелять в висках и почему-то подступила тошнота. Однако я сделал себе бутерброд с маслом и колбасой и налил чай. Немного прилёг и закрыл глаза. В сознании, в памяти мелькали виды прогулки в больничном парке и обрывки разговора с Элей. Я должен что-то делать. Спустя пару минут я заглянул в ведро. Жёлтые куски несколько размякли и набрались оранжевых пятен. Я взглянул на часы. Стрелки показывали 16:10, и я решил быстро перекусить, ибо накатил голод. Потягивая горячий чай, я мысленно планировал каждый свой шаг. Покончив со скромной трапезой, я вытер руки и полез в бар за заначкой. Достал все свои денежные сбережения. Первым делом прилепил к купюре в 100 долларов США оранжевый кусок и отправил в СВЧ-печь. Как и ожидалось, я достал две одинаковые купюры. Через час однотипных и занудных таких манипуляций передо мной лежала внушительная пачка из 300 таких особенных банкнот.
И это при том что мои руки уже устали и писк микроволновки порядком надоел. Я сгрёб свой скарб в рюкзак и отправился в автосалон. По дороге заскочил в уличный обмен валют и проверил реакцию девушки-кассира на "грибные" купюры. Протянув ей две скопированные банкноты для размена, я получил четыре настоящих по пятьдесят долларов. Хух, всё прошло нормально.
Через минут двадцать я с уверенностью прошёл в просторный автосалон, который был ближе всего к моему дому. Предо мной красовалась вереница новых блестящих японских автомобилей марки хонда. Я выбрал просторную модель позапрошлого года выпуска, на которую была акция, то есть скидка. Чтоб не вызвать подозрений, я долго нагибался и осматривал авто, попросил открыть капот, и трогал двигатель с максимально важным и понимающим видом и, конечно, сидел за рулём, слушая сладкие речи продавца, что за эту цену это отличное авто. -Мне подойдёт, - нарочито небрежно бросил я. - Как будете расплачиваться?,- мигом ответил услужливый лысый мужчина,- картой, кредит, лизинг?
-Наличными!,- своим ответом я ввёл его в ступор.
Выложив перед кассиром пачки банкнот я, конечно же, опять разволновался. Однако счётная машина своим писком и зелёной лампочкой, слава Богу, ничего чужеродного не обнаружила. Кассирша улыбнулась мне с некоторой завистью, и я мигом схватил вожделенный чек и отдал его лысому громиле консультанту.
- Поздравляю с удачной покупкой!,- воскликнул он и похлопал по блестящему синему капоту уже моей машины.
Осталось еще пять бумажек, то есть купюр. Я сел за руль и поехал регистрировать машину в МРЭО, благо ехать было минут пять. Процедура регистрации прошла гораздо быстрее, когда я тихонько пожертвовал две банкноты упитанному клерку с потными волосами и хитрым плутоватым взглядом. Но я, оставив машину на стоянке у МРЭО, пошёл домой пешком за правами, ибо хватит с меня риска попасть на штраф. Хорошо, что отец настоял, чтобы я на первом курсе института сдал на права. Правда ездить я почти разучился, но на такой машине это быстро восстановится, -решил я, - она почти сама едет, только дави на педали газа и тормоза, крути руль, и, конечно, смотри в оба. Целый час я не мог найти права и перевернул всю квартиру вверх дном. Поэтому предстояла серьёзная уборка. Но таки обнаружил заветную корочку в старом дипломате, который свалился меж шкафом и стенкой. Я спустился к машине, завёл, и на остаток денег заехал на ближайшую заправку и заказал полный бак бензина. Вернувшись домой, я припарковался под окном и принялся за уборку. До темноты я навёл идеальный порядок и чистоту. Как только я присел на кровать то накренился на бок, и как оказалось, вырубился от усталости и переизбытка и волнений, и впечатлений.
Очнулся я ни свет, ни заря, еще только небо начало сереть. Полежал минут десять под одеялом, сладко вытягивая носочки ног. Затем медленно встал, помахал руками вверх-вниз и принял контрастный душ, всё время думая, когда же она позвонит, и позвонит ли вообще. Осмотрев себя в зеркало вблизи, почистил тщательно зубы и так же аккуратно побрился. Вытерся и одел почти новую рубашку в мелкую полоску и такие же голубые джинсы. Даже брызнул два раза своим изысканным одеколоном, которым и пользовался только на большие праздники. Затем я решил приготовить что-то вкусное.
Всё пространство на полу вокруг ведра опять было заполнено рыжими хлопьями грибов, которые так и норовили куда-то сбежать. Пришлось переодеваться в старое и убираться опять. Потом я нажарил воздушных блинчиков, которые оладьи зовутся, и запёк в духовке куриные окорочка в фольге. А тем временем на часах уже было 10 утра. Я неспешно немного перекусил, выпил чаю и принялся ждать звонка. Через полчаса метаний по квартире и в мыслях, я решил накопировать еще денег и пойти обменять на настоящие. И опять я принялся насиловать микроволновку. Раскладывая внушительные пачки, я решил выйти в обменник, ну и в магазин, купить ещё что-то вкусное на десерт. Долго слонялся по супермаркету всё время поглядывая на телефон. И тут, на кассе раздался звонок. Это была она.
Комок радости и торжества задорным мячиком перехватил моё дыхание от волнения.
- Меня выписывают. Через полчаса у центрального входа, - облегчённо как отрезала Эля.
-Понял, хорошо, - бодро ответил я,- встречу!
Я приволок домой внушительный пакет со сладостями и фруктами, готовыми салатами, и даже рискнул взять бутылку изысканного итальянского сухого вина.
Переоделся и спустился к машине. И обомлел.
Вместо переднего правого колеса зияла дыра и под ось стопкой подложены кирпичи. - Вот чёрт!,- ругнулся я криком, быстро поглядев на часы,- не хватало еще опоздать в такой важный для неё момент!
Быстро закатав рукава, я достал запаску и домкрат с багажника, поднял край машины, разбросав кирпичи подальше и торопливо начал ставить колесо, поглядывая на часы. - Вот же уроды, - негодовал я, - чтоб вам моё колесико пробилось на скорости! Наконец, закрутив и зажав все болты, я, энергично выворачивая руль, запетлял к больнице на авто.
Резко подкатив к центральному входу и перегнувшись, я открыл дверцу пассажира. Эля уже стояла на ступеньках порога с большим раздутым от вещей пакетом, и нервно теребила кончики волос. Я мигом выскочил и подбежав к ней, перехватил пакет.
- Привет. Давно ждешь?
- Не засекала.
-Садись, - я кивнул на открытую дверцу.
Она промолчала и неспешно села, а я плавно закрыл за ней дверцу и обойдя вокруг, сел за руль. Боже, сколько же в ней было достоинства и самоуважения, благородства и словно изысканности, в походке и осанке, в выражении лица.
- Привет, - как мне показалось, растерянно пробормотала она, удобно откинувшись в кресле и о чём-то неведомом задумавшись.
-Всё нормально?,- осведомился я.
-Почти. Она была немногословна, однако с плохо скрываемым интересом разглядывала приборную панель и косилась на меня, как я заметил.
- А что не так?,- спросил прямо я.
-Скоро расскажу. Ну поехали что ли. А то людям пройти в храм эскулапов не даём, - с некоторым сарказмом решила она. Она прикрыла глаза.
Всю дорогу я поглядывал на неё, но она так и осталась сидеть в таком положении. - Вот же довели в больничке,- подумалось мне.
Вскоре я припарковался на том же месте у своего подъезда. Она открыла глаза.
Это значит она мне доверяла, осенило меня.
- Пойдём ко мне. Пообедаем, - тихо, но уверенно произнёс я.
- Та я не голодна, - провела Эля ладонями по лицу, - но от кофе не откажусь. А то возле больницы это не кофе а одно название.
- Та у меня тоже не элитный
-Вот и посмотрим какой у тебя и как ты себя балуешь или нет
Далее мы поднялись ко мне молча и у меня не покидало ощущение что она о чём-то напряженно думает, что-то её гложет и беспокоит. И мне вдруг во что бы то ни стало захотелось узнать, что её так печалит и напрягает.
- Здесь ванная, - бросил я, и она сразу закрылась там.
А я пока нашёл турку для приготовления кофе, помыл руки, и поставил воду на огонь газовой горелки. Спохватившись, я достал из шкафа свежее полотенце и, легонько стукнув в дверь ванной, произнёс: - Полотенце.
Дверь приоткрылась, и длинная и тонкая женская рука ловко забрала его. А я достал и разложил в вазу печенье и шоколадные конфеты. И тут она вышла. Как я заметил со свежим макияжем. Бросив взгляд на плиту, она вдруг сказала: - А можно я закончу с кофе?
- Конечно, - охотно уступил ей я, торжественно вручив ей жестяную банку молотого как мне казалось итальянского кофе.
-Польша, - она быстро что-то прочла на банке, - но не самый худший выбор.
- Ты я вижу спец по кофе, - улыбнулся я лишь глазами.
- Уютно у тебя, - протянула Эля, не зная сколько я вчера пыхтел над этим уютом.
- Ну такое. Вот ждал тебя, приуютился, - решил скаламбурить я.
- У тебя бывало ощущение что твоё тело как-то неохотно тебя слушается, ну словно чужое, и мало того, его ощущаешь как-бы со стороны, - неожиданно разразилась она, помешивая кофейную гущу.
- Да. И довольно часто, - сразу ответил я, - как будто дали поносить громоздкий скафандр, неудобный. А у тебя сейчас так?
- Да, - коротко ответила Эля.
- Может это от лекарств или от долгого пребывания в больнице?
- Нет. Это ни причём. Я ещё с детства жила словно не в теле, а где-то совсем рядом, понимаешь?
Я, задумавшись, попытался это представить, как у неё, и не нашёлся что ответить и поэтому рассеянно кивнул. Помолчали.
- Все по-разному ощущают тело. Да и душу, - я был честен, - тем более чужую. Как ты говорила, каждый уникален.
- Да, да. И часто это просто не выразить словами, - она разлила дымящийся напиток в две маленькие кофейные белые чашки.
Мы пригубили кофе и переглянулись.
- Тебя только это беспокоит? Или случилось что?,- спросил я.
- Оно как волнами. То слабость, словно невесомость тела, то тяжесть и прилив сил.
Я удивлённо поднял брови.
- Ну типа чтобы управлять этой тяжестью, - сказал Эля.
- Наверное давление прыгает, - предположил я.
- А я думаю, что хорошее увлечение, дело способно вдохнуть радость и даже задор, - бодро сказала она, громко глотнув кофе.
- Это точно. Особенно когда творится что-то необычное.
- Рассказывай.
Я принёс то ведро и поставил на пол перед нею: - Смотри.
- Это те инопланетные грибы?
- Да.
- А камни что с ними делают?
Это те обломки метеорита. Они, оказывается, возбуждают в грибах активность к размножению и к мимикрии. Создают некое поле, похоже.
- Есть микроскоп дома?
- Да. Пошли.
Мы оставили кофе недопитым и пошли в комнату.
- Ого-го!,- воскликнула Эля, припав глазом к окуляру микроскопа, и рассмотрев как следует пару минут,- мало сказать весьма необычное поведение!
Я дотронулся к её ладони. На пальце красовалось декоративное колечко с красным камушком. Эля отстранила руку: - Ты чего?
- Дай мне кольцо на пять минут- покажу главное.
- Ладно, - она медленно сняла колечко, неотрывно смотря на меня как на заклинателя змей.
Я прилепил к её кольцу такую же по величине горошину оранжевого теста и засунул в микроволновку. Каково же было удивление Эли, когда я достал два одинаковых кольца и вручил ей.
- Этого не может быть!,- воскликнула она и принялась мять оба кольца,- нет никаких отличий!
- Да, эти грибы копируют чего касаются!
- Ах, - догадалась она, - под стимуляцией микроволн!
- Так вот откуда машина, - остро пронзила меня взглядом.
- Ага, - я потупил глаза вниз, - я богат. Могу быть. Можем, - я взял её за кончики пальцев и вернул кольцо на место. И следом одел второе, рядом.
- Это всё неважно...,- протянула она, смутившись,- ты кому-то рассказывал об этом? Кроме меня.
- Нет.
Эля загадочно расширила глаза.
- А долго они это...сохраняют себя в таком положении? Копии.
- Пока не знаю. Прошло два дня, ещё держатся.
- Вот будет хохма если потом опять деньги грибами станут в руках продавца!
Вдруг я покосился, очень закружилась голова.
- Что с тобой? Тебе плохо?,- Эля дотронулась ладонью к моей спине.
У меня потемнело в глазах, и я выдавил из себя: - Подожди...
И тут у меня перед глазами весь мир взорвался сотней радужных пятен и искр и перехватило дыхание. Всё завертелось и поплыло.
Не знаю сколько прошло времени, но очнулся я внезапно в темноте. И только погодя, я начал осознавать, что глаза мои закрыты. Я заставил себя медленно их приоткрыть. Всё было нечётким, как в тумане. Тела я почти не чувствовал, однако подступила сильная сухость во рту. Мысленно я дал себе указание настроиться. Постепенно прояснились очертания больничной палаты, моего одеяла, кровати, рук, облепленных трубками повыше локтей. Слабость была такая что чрезвычайно трудно было сглотнуть, но очень хотелось инстинктивно.
Я попробовал пошевелить пальцами рук. Затем ног. Но сам не понял и не увидел, удалось ли мне это.
Как же хорошо, показалось, - не чувствовать тело, никаких болей и потрясений, но в то же время быть в сознании. Всё вокруг казалось спокойным, ровным, плавным, тихим-тихим и медленно-тягучим. Да что там- просто всё замерло как в вечном покое. Не знаю, сколько я так лежал, время вначале текло незаметно, но потом я волей-неволей начал присматриваться ко всяким мелким деталям в палате и ощутил, наполнился таким умиротворением и покоем что промелькнула мысль, - а может это всё статичная картина-галлюцинация, а на самом деле я в раю. Я словно недвижимо купался и нежился в этой тишине и покое, это состояние казалось таким естественным словно меня заполонила и мягко обволокла полная гармония и нирвана. Впервые в жизни абсолютная лень и бессилие не вызывали скуки и разочарования от потерянного времени, а наоборот, вдохновляли прикрыть глаза и перенестись в другие спокойные миры собственных фантазий с мягкими, но вычурными видениями. Жизнь моя как будто замерла и свернулась в тихое мягкое пушистое облако, и даже мыслей не было о каком-то движении, его потребности и смысле.
Очень медленно я прикрыл веки и, как мне показалось, перенёсся в абсолютную пустоту и черноту. Однако ко мне что-то всё так же медленно приближалось. Сначала оно было как маковое зёрнышко, потом как горошина, а потом как колобок из детской сказки. Не понять было как я видел, но не глазами.
Я не чувствовал ничего, ни тепла, ни холода, только казалось, что, то ли я лечу навстречу этому предмету, то ли, скорее, он приближается ко мне, а я недвижим. Объект неумолимо приближался, хоть и медленно, но я даже не мог определить какого он цвета. Был оранжевого, потом желтел, а после светлел до белого, и наоборот. Он был круглый, но в неровными, словно волнистыми краями. Круглое яркое нечто то превращалось в пятно то вдруг набирало шероховатую текстуру, словно у овсяного печенья. Вдруг я стал слышать еле уловимые странные звуки, словно кто-то далеко мычал в длинную трубу. Круглый диск, словно планеты из космоса, приблизился ко мне настолько, что казалось, стал размером с половину моего возможного обзора. Звуки стали слышаться чётче. - Гыга, оггы, погыгага, - нечто похожее, но очень гнусавое и гулкое проникло в моё сознание и напугало меня. И тут, две ярко белые горизонтальные полоски вспышек света разрезали пространство передо мной. Они поползли вверх и вниз, расширяя полосы света, и я смутно различил лицо человека, которое склонилось надо мной, над моим лицом. Это было женское лицо.
Я ощутил себя в теле. Вот ноги, руки, туловище. Взгляд понемногу фокусировал из тумана и размытости женские черты. - Гена! Очнись пожалуйста, - близко-близко повторяли губы женщины. Она была очень знакомая. Я ждал пока мозг отыщет в закоулках памяти нужный файл базы данных. Словно в замедленном кино запускались физиологические нейронные процессы моего организма. Это же Эля, - опознание произошло наконец. Я очень захотел сказать ей привет, но губы не слушались, вместо этого я, словно от чужого, услышал своё нелепое: - Ппр...
- Гена! Ты вернулся! Молчи!, - глаза Эли засветились от счастья а губы радостно расплылись в скованной но такой искренней улыбке.
И тут я почувствовал огромную тяжесть в голове и весь мир завертелся и расплылся опять в тёмное, нет серое пространство. Из последних сил, вырубаясь, я успел выдавить из себя: "Почему? Зачем?". И глаза мои перестали что-либо видеть, однако, кажется, я продолжал слышать звуки.
- Что такое? Что с ним?,- услышал я нечётко голос Эли, обращённый к кому то. И какой-то гулкий невразумительный ответ, словно из глубочайшего колодца.
Я отдалённо чувствовал, как трогают мои запястья и шею, но это было так слабо и тонко словно там посидела, скажем, муха.
И тут, через некоторое время, я, сквозь всхлипы плача, услышал голос Эли:
- А ведь правда: "Почему? Зачем?" Почему одни кайфуют и в ус не дуют, а такие молодые, умные и добрые, как он, страдают и мучаются? Видимо Бог посылает испытания как проверку на вшивость только любимым его детям. Потому что их еще можно спасти. После смерти. А животных, других, которые предаются страстям и удовольствиям уже, видимо, не спасёшь. Да уж, только пройдя через страдания, начинаешь ценить каждый миг и каждую каплю внимания и доброты. Хотя. Может он и не страдает сейчас. Страдает его тело. Но если боли нет, то это всё равно что типа страдает мешок с сеном. Тебе же не больно, Сережа? Да? Эх, если бы ты мог ответить.
Я очень хотел, но не мог ответить. Я мог только попробовать напрячь слуховые свои органы. И я напряг их до предела. Я думал она поймёт этот знак.
- Эй! Сестра! У него кровь из уха! Скорее!, - вскричала Эля.
А я опять провалился в бездну забвения черноты и всепоглощающего ничто.