Ясным весенним утром на палубу прогулочного катера, отправлявшегося из Ялты в Гурзуф, прошёл среди прочих весьма странный пассажир. Похоже, он явился с пляжа: редкие, длинные волосы на его голове были влажными и свисали, придавая лицу оттенок религиозного фанатизма. Красивые усы заодно с круглой, миниатюрной бородкой могли выражать эстетическую черту характера, если бы не общий вид человека пьющего. Серые изношенные брюки и нелепая шерстяная кофта, под которой просматривалась голая грудь, вызывали у окружающих желание посторониться. Однако, этот тощий, несчастный на вид человек иронически улыбался. Его внимание привлекла смазливая девица, лежащая на коленях у белобрысого парня.
- Любовь и голод правят миром, - ухмыльнулся пассажир, похожий на бомжа, и продолжал рассуждение вслух, вызывая вялое любопытство окружающих, - полагаю, что в действительности ничего иного и не наблюдается, в этом суть земной канители... Я вижу главное, и эта способность меня забавляет. Я свободен от шаблонов жизни, нагромождений вещей и бесконечных забот...
Весеннее солнце приятно грело спину. Философствующий малый созерцательно поглядывал в сторону высокого берега, мимо которого шёл катер. Здесь, на песчаных пляжах Крыма люди проводят, вероятно, свои лучшие часы и минуты жизни. Чудесная панорама городских строений в зелени садов и парков волновала своей картинностью. Бывает так, что жизнь томит своим очарованием, поскольку оно не абсолютно, не вечно и вскоре рассеивается, как минутная отрада. Задумчивость, словно тень, набегала на лица. Но если кто-то слегка грустил, ностальгировал, то странный пассажир, оказавшийся в центре внимания, во всем усматривал бренность существования и говорил об этом без сожаления:
- ...Лет через пять-десять придётся сойти в гроб, и всё, что было приятного, возвышающего душу - мысли, желание скитаться, быть самим собой - всё накроется нирваной...
Катер подошёл к пристани Гурзуфа. Пассажиры с радостными лицами сошли на бетонный пирс, разбрелись по набережной, созерцая райские кущи тропического берега. Человек в кофте понуро брёл, глядя себе под ноги; изредка он нагибался, поднимал с тротуара окурки и складывал их в карман.
- Хотите я дам вам сигарет? Не стоит подбирать, - мягко и распологающе уверяла незнакомая девушка в джинсовом костюме, с сумочкой на плече. Тёмная лента в виде повязки пересекала её лоб, весёлые глаза смотрели с любопытством.
- Не гони, сам знаю, что делаю, - не скрывая раздражения, отозвался бомж, - но если желаешь, давай закурим, так и быть... Ты кто?
- Я приезжая, скитаюсь по музеям, здесь столько достопримечательностей, - живо чирикала девушка, доставая из сумки сигареты.
Закурили, и это малость сблизило.
- А вы кто?
- Я? - почесав грудь, мужчина задумчиво помолчал. - В общем-то христианин. Но если угодно, я экзистенциалист, то есть, человек, живущий в некотором разладе с этим миром. Этот мир не мой...
- Послушайте! В Крыму так интересно, красиво, здесь благословенная земля. Какой может быть разлад с этой дивной природой, морем?
- Не в этом дело, - возразил экзистенциалист, жадно заглатывая дым, несмотря на кашель и частое, неровное дыхание. - Меня не устраивает то, что человек всецело подчинен среде обитания, неважно, красива она или нет, она делает наше существование ничтожным. Люди загнаны в такие условия бытия, что оно в принципе не может удовлетворять. Посмотри, как живут и чем живут... Вечный страх и вечные заботы, эта подёнщина, которую я ненавижу, ибо она ничего не решает... Этот мир - проходной двор, соломенное чучело, как говорил Лао-цзы. И ещё... Я не хочу быть таким, как все, тем более теперь, когда жизнь моя уже на излёте. Я - свободный человек, пусть не богат, зато живу естественными реакциями, не терплю никакого насилия над собой. Иду вот сейчас пиво пить, тут недалеко в павильоне отличное пиво. Хочешь, вместе пойдём?
- Мне с вами интересно. Я вижу, вы - уникальная личность.
- Ты мне льстишь, - хохотнул экзистенциалист. - У меня двадцатилетний стаж алкоголика. Скажи честно, кто ты такая? Как зовут?
- Я - тамбовская волчица... Шутка. А зовут меня Жанна.
- Виктор, - назвал себя экзистенциалист. - Пишешь, небось, о проблемах алкоголиков. Знаю вас, волчиц!..
В пивном павильоне в этот утренний час было чисто, уютно и солнечно. Виктор взял три кружки пива, одну из них предложил Жанне, но она отказалась.
- Придерживаешься, значит, здорового образа жизни? - с лёгкой укоризной сказал экзистенциалист, погрустил и заметил уже про себя: - С одеколоном шестьдесят лет, что природой дано, не проживешь.
Ему нравилось говорить о жизни вообще, он тяготел к обобщениям:
- Мне странно видеть таких людей, такое государство, которое идёт в пропасть, когда никакой реальной причины к этому нет... Сколько ни гляжу на горизонт, ни малейшего просвета не вижу... Хочу уехать за границу, но не знаю, будет ли там легче. Вряд ли... А чего ты к кришнаитам не пойдешь? Тоже интересные люди, - неожиданно полюбопытствовал Виктор, доставая из кармана окурок и оглядываясь, у кого бы прикурить.
- Чем же они интересны?
- Кришна - это общий дух. Бог Кришна - он в любом человеке. Но для меня лично эта мистика неприемлема. Сколько я с ними спорил! А однажды своим вопросом поставил Кришну в тупик. Я спросил: "Кришна, вы признаете хоть один вариант личности?" - "Да". - "Ну а личность ведь категория материальная..." В общем попалась в ловушку. Что мне нравится, у них всё естественно: танцы, ненавязчивые отношения... Мужики в юбках!.. Я насчет секса спросил одну Кришну: "Разъясни, мол, как у вас с этим?" - "На общих основаниях, говорит".
Виктор смахнул со лба длинные, лоснящиеся волосы и перевёл тусклый взгляд на весёлую компанию, которая отдыхала тут же, в павильоне, сидя за большим столом. Бородатые, длинноволосые молодые люди пели какую-то странную песню, пели азартно, с колоссальной энергией; её воздействие чувствовалось на расстоянии. Половина компании была женской, а под столом, изредка лая, лежала крупная овчарка.
- Это хиппи, - пояснил Виктор, - тут, в Ялте, их полно. Собака у них вроде идола, выражает символ или закон единения. Нравится у них сплочённость; никто не сдохнет от голода... А панки - это извращенцы!.. Иногда я думаю, что человек - это сам ужас... Если бы тут был Гитлер, он, вероятно, испугался бы этой распущенности.
Когда Виктор допил своё пиво, Жанна спросила его сочувственно:
- Куда же ты теперь?
- А мне всё равно... Я свободен, как орёл. И так как повсюду хаос, мне везде одинаково.
Они шли ещё несколько минут рядом.
- А ты, значит, любишь жизнь? - задушевно поинтересовался экзистенциалист. - Я тоже когда-то обожал буквально всё, что она давала; теперь уже не то. Большего жду от смерти. Это самое серьезное приключение, что меня ожидает. Это положение, где, надеюсь, нет абсурда и той беспредельной подлости, которая этот мир насыщает.
Солнце уже стояло в зените. Из садов, где цвела сирень, исходил сильный, чарующий аромат. Неподалеку в кустах резко и тонко закричала кошка. Слушая её характерные завывания, Виктор сказал наставительно: