Это Юрка забегал, - вернулась она из прихожей с букетом роз, поставила цветы в воду, и мы продолжили нашу беседу, я напросилась к ней домой, чтобы поделать с нее наброски. Она даже не удивилась, когда мы договаривались, надо, так надо: "Что мне надеть,- пальто, в котором гуляю с собакой? Но оно же старое!"
Мне почему-то кажется неудобным признаваться ей в том, какая нужна натурщица: неопрятная и пренеприятная старуха, она просто единственная бабушка, к которой я решилась обратиться со своей просьбой.
Было 7 марта, один день в году, когда все женщины идут с работы, осчастливленные букетами жельых мимоз, мы сидели в чистой и почти пустой гостиной, где из обстановки большая стенка, в которой книги и несколько фотографий, небольшой ковер над диваном, пара кресел и стол.
На стенах висит с десяток больших картин в рамах, Юрка - художник, его отец был анималистом, а Юра пишет пейзажи маслом.
- Вот эту он подарил мне, когда мне исполнилось 50, сказал, что написал за ее одну ночь: "Люся, я бы ни за что не поверил, что тебе 50".
Юре сейчас самому уже пятьдесят, он живет в квартире напротив, уходит утром на работу, а дома остается его старая мама, которая и альцгеймер и деменция сразу, эта мама за последние полчаса, что мы беседуем, приходила уже два раза, старческий голос дотошно выспрашивал из тамбура:
- Ты у меня брала ножницы большие, отдай.
Она возвращается, садится в кресло, вздыхает: "Я их брала пять лет назад, уже давно отдала."
Бабушка совсем плохая, жильцам первого этажа постоянно звонят в домофон разные праздношатающиеся личности, так бабушка бежит открывать не только домофон, но и дверь тамбура и квартиры, сколько раз я Юрке говорила, чтобы он не давал ей этого делать, обворуют же! Может включить газ и забыть, она же спалит весь дом, я Юрке звонила, чтобы он сказал ей, чтобы она дверь не открывала, он сколько раз уже приезжал с работы, разговаривал с ней, но все без толку.
На столе книга стихов от плохого самиздата, с автографом автора, она протягивает ее мне: "Это мне подарил знакомый поэт, хочешь взять почитать?"
Мы говорим о книгах, о музыке и о театре: "Раньше я ходила на все постановки, и еще посещала салон, на квартире, где собирались творческие люди, и две сестры, хозяйки этого салона, развлекали гостей игрой на фортепиано и пением".
За закрытой дверью скулит пес, нелюдимый и несобаколюбивый на улице, дома он больно грызет ее за ноги,- постоянно зовет играть, поэтому зимой и летом она ходит дома в огромных толстых подшитых валенках.
Она не собиралась заводить собаку, прошлым летом соседи в саду попросили взять щенка на передержку, но так и не забрали. У него что-то с глазом, в ветеринарке предлагают операцию, но за благополучный исход не ручаются. Юрка приносил ноутбук, смотрел в Интернете, как это можно вылечить без операции, но толком ничего не нашлось. Сейчас она ищет другого врача, может быть, он скажет, что можно обойтись без операции, а о саде в этом году пришлось забыть: пса с собой не возьмешь, и дома на ночь одного не оставишь.
Год назад, еще до щенка, она взяла котенка, но пока была в саду, ее квартиру затопила соседка сверху, все было в воде, котенок испугался и убежал через дырку на лоджии.
Она просто выбросила все ковры, и махнула рукой на соседку сверху, что с ней сделать, а в зале теперь вечный ремонт с ободранной штукатуркой и куском сползших обоев, а некоторые картины пришлось просто поставить на пол.
Юра очень неплохой художник, старой школы, но никогда не выставляется, хотя очень хочет, конечно, но не знает, как, а свои картины не продает, а дарит, "а дома у него, знаешь, сколько картин?", и, кажется, Юрка единственный, кроме пса, книг (некоторые с памятными надписями: "Дорогой Люсе, от автора"), кто у нее есть.
Пес поднимает ее в семь утра на выгул, раньше она ложилась поздно, но теперь пришлось перестроиться, на прогулке он таскает ее за собой на веревочке, легкая и воздушная, как шарик, она рывками следует за псом по его собачьим делам, загодя далеко обходит встречных собак, если обходить уже некуда, пес начинает рваться на все четыре стороны, с силой дергая ее на том конце провода.
Она не сидит на лавочке с другими бабушками, иногда она - провожающая няня: отвести-забрать в школу или в садик, на часа-полтора, не из-за денег, "сколько заплатишь, столько и хорошо", но даже от этих денег отказывается: "что'ж я тебя буду обделять", вообще она довольно разговорчивая и интеллигентная, любит вспоминать истории из жизни, где она главная героиня, веселая и находчивая: "А она мне говорит: Люся, да сколько можно!", но вынужденное попечительство над больным псом, выжившей из ума старухой-соседкой, и невозможность надолго отлучаться из дома неизменно приводят ее в грустное расположение духа.
Я ее часто встречаю на улице или вижу из окна, погруженная в свои размышления, она понуро бредет, следуя за поводком своего резвого пса, окунув лицо в бобровый воротник старого прогулочно-специального пальто, смотрит в землю, и слабо улыбается, если ее поприветствовать: "Доброе утро, Людмила Павловна".