Аннотация: Счастье Криссы и Айринкельна не продлилось слишком долго - мягкосердечие короля оказалось роковым для них обоих. Обезумевший от несложившейся любви и жажды власти Дуэйн исполнил, наконец, задуманное, и на Эрквадиор опустилась тень...
Часть вторая. Братья Аардены
1.
Саффрон Мэйнер сидел, устало прислонившись спиной к толстому дереву. Очередной день в пути закончился, ноги гудели от усталости, а в душе по-прежнему царствовала боль. Если бы семь месяцев назад начальнику охраны члена Магистрата Карсайте сказали, что он будет искать забвения в крови и убийствах, он поднял бы такого человека на смех. Саффрон стал воином только потому, что на протяжении многих поколений мужчины рода Мэйнер занимали в армии высокие посты и были в большом почете у власть имущих. И так просьбой сделать его начальником охраны Саффрон неприятно удивил своих многочисленных родственников и знакомых, однако чопорные нобли Карсайте все-таки сумели пережить это событие относительно спокойно, без особенных обсуждений и порицаний. И кто бы мог подумать, что в итоге славному наследнику рода придется так бесславно окончить свою карьеру и страстно искать способ забыть все?! Причиной этой неприятности оказалась та самая должность и чрезмерное доверие хозяина, графа Мердетта...
В один прекрасный день Саффрон стал замечать, что в доме Мердетта часто стали собираться члены Магистрата. Разумеется, не в полном составе, но постоянным числом четыре человека; эти граждане являлись поздно вечером или ночью, закутанные в длинные плащи с капюшонами, в сопровождении двоих воинов охраны, и тут же запирались в маленьком круглом зале, который испокон веку считался в замке Мердетт потайной комнатой. Разговаривали они очень тихо, охранявший вход Саффрон не мог разобрать ни слова, да его, на самом деле, не очень волновал предмет разговора - воинами охраны становились лишь закрытые, молчаливые люди, которые умели хранить тайны и не отличались особенным любопытством. Однако происходящее все равно настораживало. Чутье подсказывало Мэйнеру, что тут что-то не так, и оно, как всегда, не обмануло: однажды ночью дискуссия членов Магистрата была особенно оживленной, они больше не бормотали себе под нос, так что страж несколько раз четко услышал слово "Заговор". После этого обозначения многое стало ясно: ни для кого не было секретом, что на кресло герцога Кайринского, да и на трон короля, поглядывает слишком много народа из числа членов совета. Как ни крути, все они были высокопоставленными, уважаемыми людьми, добрая половина их так же отличалась незаурядными магическими способностями, так что почти каждый вельможа имел некоторые основания считать себя достойным более высокой позиции в сложном аппарате управления страной. Разумеется, нынешний аппарат, при всей своей кажущейся беззащитности, представлял собой отнюдь не такую легкую мишень, как хотелось бы - царедворцы и герцоги были совершенно уверены в своих позициях и ни за что не согласились бы добровольно сойти со сцены. Из этого следовал лишь один вывод: их следовало осторожно убрать.
Саффрон усмехнулся. Что ж, способа было всего два: убийство нынешнего короля, практически невозможное из-за своей технической сложности, и воздействие силами регулярной армии и наемников. Второй вариант означал междоусобицу, кровь, боль и все прочие радости войны... Разумеется, ничего подобного Мэйнер не хотел: во-первых, он любил свою родину и не желал становиться свидетелем и участником беспорядков, а во-вторых, он очень тревожился о своей семье. В конце концов, никакие посты и богатства не сравняться с тихим семейным счастьем в уютном каменном доме, с женой, двумя детьми и степенными родителями. Теперь все это находилось под угрозой - встречи вельмож были длительными, они продолжались уже более полугода, и, насколько воин мог понять, исполнение их планов приближалось... К сожалению, оно приближалось быстрее, чем Саффрон мог предположить: как только последний гость графа скрылся за дверью, Мердетт подошел к начальнику охраны совсем близко и тихо сказал:
- Ты ведь со мной, Саффрон?
Отвечая, воин не раздумывал ни минуты:
- Я хотел просить вас отпустить меня, господин. Это слишком большой риск.
- Риск?! - рассмеялся граф. - Так ты боишься, мой храбрый страж?
- Не за себя, - подавив гнев, покачал головой он. - За свою семью. Они слишком дороги мне, чтобы, рискуя сам, я мог забыть о них.
- И ты не думаешь о том, что ждет тебя в случае успеха?
- Я обязан предусматривать все варианты, ваша светлость. Увы, успех вашего предприятия не гарантирован. Кроме того, мне думается, вы сможете обойтись и без меня - ведь генерал Тирэй, как я понял, выступит на вашей стороне.
- Ха, генерал Тирэй... Он с нами только благодаря состоятельности моих друзей, - отмахнулся Мердетт. - Ты даже не представляешь себе, сколько денег этот старый жлоб захотел за свою помощь. К сожалению, он не жалует политиков и не признает титулов, зато солдаты его просто боготворят - говорят, что он им просто как отец родной. Не знаю, как дело обстоит на самом деле... Однако нужны верные люди, понимаешь? Я знаю, ты не предашь меня. Я прав?
- Конечно, ваша светлость, - почтительно склонил голову Мэйнер. - Вы знаете, моя жизнь принадлежит вам, однако нижайше прошу вас позволить мне остаться в стороне...
- Не могу, - перебил граф. - Ты умный человек и опытный воин, Саффрон, и я уверен, что ты понимаешь меня. Жизнь приучила нас к недоверию, мы дожились до того, что подозреваем во всех грехах даже членов собственных семей, поэтому-то всем нам так нужны доверенные лица. Прошу тебя, помоги нам!
- Но что же я могу сделать? - растерянно поинтересовался воин. В его душе крепла уверенность, что он просто не может сказать "нет". Граф Мердетт искренне верил ему, можно даже сказать, считал своим другом - им неоднократно случалось засиживаться допоздна за кубком вина, мирно беседуя о всякой всячине - и, наверное, действительно имел полное право ожидать поддержки. Другой вопрос, что Саффрон был далек от политики и не слишком хорошо представлял себе, как изменится власть, если, к примеру, завтра герцогом Кайринским станет да хоть тот же Мердетт.
- Просто быть рядом, - не колеблясь, ответил его светлость. - Не исключено, что нам всем придется взяться за оружие - ты ведь понимаешь, что вряд ли его величество или его светлость, увидев наши силы, тут же подожмут хвост. К сожалению, в нашем распоряжении только гвардия наемников и восточный корпус, а вся центральная и северная армии горой стоят на стороне нынешней власти.
Саффрон тяжело вздохнул. Ему предстоял непростой выбор: как солдат, он должен был исполнить приказ хозяина, как друг, он должен был выполнить просьбу друга, и как глава семьи, он должен был проявить осторожность. С другой стороны, имеются шансы на успех, а так же вероятность, что в случае неудачи наказание понесут лишь непосредственные участники мятежа, но... Мэйнер тряхнул головой и тихо ответил:
- Простите, ваша светлость. Я не могу. Клянусь, я не скажу никому ни слова о том, что знаю, ни одна живая душа не узнает о происходящем от меня, но я не могу.
Мердетт долго молчал, прежде чем ответить. Услышав его голос, Саффрон не удержался от вздоха облегчения - в голосе его светлости сквозило понимание, когда он говорил:
- Ну что ж, придется мне выполнить твою просьбу. Я понимаю твои чувства - наверное, если бы у меня была семья, я бы никогда не ввязался в это дело. Однако, в таком случае ты должен сидеть тихо и не высовывать носа. Считай, что я даю тебе бессрочный отпуск. Смотри, не загнись от скуки.
В ответ на последнюю фразу Мэйнер только фыркнул. Он был очень рад, что его друг и господин принял такое решение, поэтому воин глубоко поклонился и выговорил:
- Спасибо, ваша светлость.
Он поежился и подбросил веток в костер. Стояла отвратительная промозглая погода, на дворе царил апрель, но здесь, в глуши лесов Предела Обреченных, было еще слякотно и довольно холодно. Мэйнер не вдавался в подробности, какого черта этим странным, угрюмым людям из Тар-Кайяна понадобилось вести свой обоз в Андрим именно через эти поганые места; гонорар тоже мало занимал его. Самое главное - обилие адептов темных орденов, которые скрывались здесь от клириков и преследований, а так же охраняли какое-то странные развалины и полусгнившие артефакты. Много, много страшных слухов ходило об этих местах, но ни Саффрона, ни его подопечных слухи эти не волновали. По их суровым лицам было ясно, что они готовы ко всему, кроме того, отряд сопровождали еще пятеро воинов и один чародей, который, правда, постоянно опасливо оглядывался и вообще, не производил должного впечатления.
Уйти от судьбы, как всегда, не удалось. Когда генерал Тирэй неожиданно, как он думал, вывел свои войска из окружавших Кайрины лесов и вознамерился было начать победоносный марш в сторону королевского замка, его встретил невероятно мощный отпор верных королю армий. Причем герцог Кайринский, молодой, уверенный в себе правитель, лично направлял подчиняющиеся ему отряды, плечом к плечу с ним выступал Аарон Дэш, глава Магистрата (слывший самым верным подданным короля), а за действиями центрального корпуса следил знаменитый маршал Эренин. Разумеется, против такой железной троицы не мог выстоять даже Тирэй со всей пресловутой верностью солдат - хотя генерал честно выполнял то, за что он получил столько денег, пользы это не принесло. Армия наемников и восточный корпус были наголову разбиты, так что генерал счел за лучшее спешно отступить к границе, в сторону Гейдергаде... Предстояли великие разборки. Было ясно, что герцог, король и Дэш узнали о готовящемся нападении заранее, так что вся оппозиция ломала себе голову, кто же мог их предать. Кроме того, упомянутая верхушка была порядочно зла - тут же страну сотрясла череда казней, ссылок и показательных наказаний. Избежать этой участи не удалось никому, заговорщики это прекрасно понимали и даже не делали попыток бежать - для членов Магистрата, являвшихся благородными горожанами, был назначен суд, а до него все они были помещены под домашний арест и снабжены мощной охраной. В целях безопасности и экономии сил всех мятежников заперли в загородной резиденции герцога Кайринского... и это решение короля навсегда отравило жизнь Саффрона. Участники заговора, быть может, никогда не докопались бы до правды и до конца жизни гадали бы, кто их предал и как вообще могло так случиться, что их блестяще продуманный план сорвался, если бы не отменная память князя Тэримэйна, который однажды задал роковой вопрос:
- А куда, собственно, делся твой охранник, Мердетт? Почему его не было с нами - если мне не изменяет память, ты клялся в его лояльности.
- Клялся, - спокойно подтвердил тот. - И сейчас клянусь. Бросьте, господа, Саффрон - последний человек, которого можно подозревать. Я знаю его много лет, и...
- Но тем не менее, кроме присутствующих, только он был в курсе наших дел, - перебил Тэримэйн. - Удивляюсь, как мне раньше не пришла в голову эта мысль, но по-моему, все предельно ясно. Несмотря на наше заточение, нам нужно отомстить.
- Откуда в тебе столько кровожадности?! - удивился не на шутку встревоженный граф. - Я отпустил Мэйнера, и я уверен в нем, как в себе самом.
- Ха, слышали, господа?! - обратился князь к присутствующим. - Его светлость интересуется, откуда во мне столько кровожадности, хотя сам сидит в заточении и ожидает суда короля за заговор и мятеж. Да ты, никак, умом повредился, Мердетт. За что это ты его так защищаешь? Мне кажется, это справедливо - мы и так уже обречены, иллюзий никто из нас не питает, так что все понимают, что нас ждет смерть. Согласись, если мы отомстим, умирать будет не так обидно.
Увы, сторонников версии князя было гораздо больше - когда Мердетт снова попытался возразить, участники заговора попросту методично заломили ему руки за спину и изо всех стукнули по голове тяжелым канделябром... Итогом этого акта отчаяния и жестокости стал чудовищный пожар в центре Кайрин, в результате которого полностью сгорело фамильное поместье Мэйнеров и все люди, находившиеся внутри. Очевидцы рассказывали, что видели мелькающие темные фигуры - вполне возможно, что обитателям дома просто не дали покинуть горящее здание... Сам Саффрон в это время находился у своего друга на другом конце города и активно применял свои многочисленные знания по врачеванию - бедняге сильно досталось, его привезли из самого эпицентра сражения, а у лекарей катастрофически не хватало времени уделять внимание всем раненым. С того момента, как Мэйнер обнаружил на месте своего дома груду дымящихся развалин и почувствовал на себе десяток сочувственных взглядов, его словно подменили. Как-то стерся из памяти побег из Кайрин - как-никак, а солдатам, верным Тэримэйну, было дано задание уничтожить всех членов семьи Мэйнер, поэтому думать было некогда - забылись бесцельные скитания по Приграничью, Дзароту и Маланадэйну, и какие-то цели и желания проявились только после того, как в один прекрасный день ему пришлось в одиночку сражаться с тремя вооруженными до зубов эльфами. Выяснилось, что бои и кровь несколько притупляют боль, поэтому Саффрон решительно взял себя в руки и стал наниматься охранителем обозов, идущих по самым опасным точкам земли.
Он сам не знал, чего ищет, и не мог понять, чего хочет: то ли умереть, то ли найти способ все забыть. Похоже, мечтать о смерти было глупо: как будто сами боги хранили его и позволяли выйти невредимым из, казалось, совершенно безнадежных битв. Мэйнер смирился. Боль ни на миг не отпускала сердце, но из острой она превратилась в ноющую, тупую, как будто в промозглую погоду ныла старая рана. Самой настоящей проблемы были сны... С одной стороны, они были сумбурными, как у всех нормальных людей, но при этом участниками этих снов выступали те, кого уже больше полугода не было в живых. Снова и снова и Саффрон видел улыбающиеся мордашки своих детей, снова его жена Медея встречала его, высоко поднимая фонарь, разгонявший ночную темень, мудро блестели глаза матери из-за толстых стекол очков, слышался рассудительный, низкий голос отца. День за днем воин просыпался в холодном поту, дрожа от боли и отчаяния, и мечтал поскорее закончить все это. Однако миссии и путешествия кончались, начинались новые, и все опасности с завидным постоянством оставались позади. Что ждало впереди, Мэйнер не знал и предпочитал об этом не думать. В конце концов, желать чего-либо было глупо.
Неспешное течение его печальных, тяжелых мыслей прервал чей-то истошный вопль:
- Тревога!!!
Саффрон легко поднялся на ноги и машинально обнажил оружие. Охрана споро окружила обоз, типы, представившиеся в Тор Лири купцами, лихорадочно шарили по карманам в поисках зелий и амулетов, чародей что-то бормотал себе под нос побелевшими губами, стараясь совладать со своим страхом. Было совершенно тихо, густой туман словно хватал за ноги ледяными, липкими пальцами, под кронами деревьев бродил холодный ветер. Стоявший рядом с Мэйнером воин, юркий, стройный полуэльф, прошептал:
- Храни нас боги. Эти места прокляты.
Словно отзываясь на его слова, темнота вокруг пришла в движение, и воин больше почувствовал, чем увидел, присутствие каких-то странных личностей. Впрочем, вскоре эти личности явились во всей своей красе - ночная тьма взорвалась яркой вспышкой магической энергии, стало заметно светлее, и взору ошеломленной охраны предстал отряд типов, затянутых в черные кожаные костюмы со множеством заклепок и ремешков, вооруженных до зубов и устрашающе сверкающих светящимися желтыми глазами диких зверей. Не дав путникам опомниться, странные воины ринулись в атаку... Несмотря на небольшой рост, они были очень сильны, а по ловкости не уступали эльфам; к счастью, охрану набирали из очень искусных воителей, так что пока им удавалось отражать неожиданную атаку. Однако было ясно, что это ненадолго: чародей каравана совершенно растерялся, ни одно из произнесенных им заклинаний не обладало должной силой, так что оборона держалась только благодаря заговоренным клинкам.
Видавший за последние семь месяцев многое Саффрон вынужден был признать, что этой ночью их может спасти только чудо. Нападавших было слишком много, они были слишком искусны, чтобы с ними можно было справиться; то и дело воин слышал глухие ругательства своих товарищей - они уже начали уставать и, вероятно, пропускали удары. Мэйнер подумал, что, пожалуй, далеко не все продолжат завтра свой путь - неизвестные, казалось, были полны решимости уничтожить чужаков, столь нагло шествующих по их землям с неведомой целью. Чудес, как воин давно уже знал, на свете не бывает, так что надеяться на спасение было глупо. Странно, но именно теперь ему чертовски не хотелось умирать - даже несмотря на всю тяжелую тоску по безвременно погибшей семье. Саффрон снова ринулся в атаку, превозмогая усталость и призывая на помощь все свои боевые навыки... Однако противнику удалось без труда обмануть его - воин попался на простейшую уловку, споткнулся о вылезшую из земли корягу, упал на колено... В свете огненного шара сверкнул странно изогнутый клинок врага, и тут вдруг произошла странная вещь - из полумрака как будто вырвалась серебряная молния, которая выбила саблю из рук нападавшего и заставила его недоуменно отступить.
Одной молнией дело не ограничилось - скоро уже вся поляна сверкала этими молниями, как ночное небо во время праздничного фейерверка, тени нападавших лихорадочно метались в безуспешных попытках скрыться, и на удивление скоро все снова затихло. О произошедшем напоминали лишь распластанные на прошлогодней траве тела обитателей здешних неприветливых мест. Купцы и охрана потихоньку приходили в себя, громко обсуждая нападение и причину столь внезапного его окончания; воины продолжали чертыхаться, осматривая свои раны и снаряжение. Вскоре все успокоились; снова развели костер, раненые бойцы завернулись в свои плащи и уснули... Саффрон вызвался караулить первым - все равно он понимал, что, несмотря на свою усталость, не сможет спать. Появление синих молний его серьезно озадачило; все указывало на присутствие еще одного чародея... но какого? Почему? Что могло понадобиться путешественнику-одиночке в этой глуши?...
- А ты догадлив, воин, - вдруг услышал Мэйнер чей-то тихий, молодой голос. Инстинктивно он положил руку на эфес меча и резко развернулся...
Он готов был поклясться, что еще минуту назад был единственным бодрствующим у костра человеком, но теперь ситуация изменилась: напротив него, на большом замшелом валуне, сидел какой-то тип в потрепанном черном балахоне с капюшоном. Физиономия у человека была бледная, треугольная, как у эльфа, на левой скуле можно было видеть неровный толстый шрам, на лоб падали несколько непослушных прядей очень светлых волос. Запястье руки незнакомца, которой он сжимал посох черного дерева, было тесно перетянуто широким кожаным браслетом, и на указательном пальце тускло переливался большой гематит перстня. Кроме того, на шее человека Саффрон увидел странный амулет - большой красный камень идеально овальной формы, который словно бы жил своей жизнью, переливался и искрился в свете костра зловещим красным огнем.
- То, что ты так быстро почуял мое присутствие, говорит в твою пользу, - продолжал незнакомец. - Впрочем, я не особенно скрывался.
- Осталось только выяснить, кто ты такой, - подозрительно напомнил Мэйнер. - Пока что у меня просто рука чешется добыть ответ на этот вопрос с помощью меча.
- Вот она, людская благодарность! - с деланным возмущением среагировал его собеседник. - Я спас тебя от этих пронырливых типов, а ты мне мечом угрожаешь! Хотя, чему я удивляюсь... Вроде бы после поступка Криссы я должен оставить все свои иллюзии.
- Извини, - после паузы нехотя выговорил воин. Ему почему-то стало невозможно стыдно за свои резкие слова. - Видимо, давешние события слишком сильно повлияли на меня.
- Знаю. Именно поэтому мне кажется, что я могу тебе помочь.
- Чем?! Кто тебе сказал, что мне нужна чья-то помощь?!
- Не горячись, приятель, - улыбнулся незнакомец. - Об этом после. Я совершенно уверен, что могу предложить кое-что, что тебя заинтересует.
- Ха, неужели? И что же?
- Забвение.
Услышав это сладостное слово, Саффрон напрягся. Конечно, все это выглядело сомнительно - ночью, в лесу, в самом сердце Предела Обреченных, он говорит с каким-то подозрительным типом и даже готов (что там скрывать, а главное, от кого???) согласиться на все, что угодно, ради столь долго искомого забвения. Пожалуй, стоит выяснить хотя бы, кто это такой...
- И с кем же я имею честь говорить, если не секрет? - поинтересовался воин, изо всех сил стараясь не выдать своей заинтересованности.
- Секрета нет. Я принц Дуэйн Аарден, законный король Эрквадиора.
- Серьезно? - саркастически хмыкнул Мэйнер. - Ты полагаешь, что я тебе поверю? Думаешь, убедительно это звучит ночью, в лесу, в Пределе Обреченных? Или, может, я просто ничего не понимаю в ваших южных обычаях?
- Твое недоверие понятно, но тебе придется поверить.
- Почему это?
- Я уже говорил, почему: ты слишком сильно хочешь все забыть. Не сомневаюсь, ты заплатишь любую цену, лишь бы получить забвение.
Воин вздохнул. Естественно, всем этим бредням про принца он не верил, но соблазн был слишком велик. В конце концов, какая теперь разница, что этот чудак потребует взамен? Неужели действительно нет такой цены, которой бы он не заплатил?...
- Ну, ладно, допустим, ты говоришь правду... Тогда скажи: каким образом я могу получить забвение?
- Все очень просто, - улыбнулся чародей. - Видишь этот амулет? - он указал на красный камень, висевший у него на груди. - Это сильнейший артефакт, Ловец Душ. После произнесения соответствующих формул он наделяет своего владельца невероятной силой, ловкостью, способностью предугадывать движения противника, при этом никак не афишируя эти преимущества перед врагом, даже если он сто раз чародей. Но есть одна особенность: сила амулета действует всего несколько часов, а потом она покидает тело, забирая при этом память... Совсем. Это значит, что ты не будешь помнить, ни как тебя зовут, ни откуда ты родом, ни чем ты занимался раньше. Останется просто человек, который дальше может выбрать себе совершенно любой путь.
- Ух ты, - только и выговорил Саффрон. - А почему Ловец Душ?... Не нравится мне это название.
- Название связано с составлением амулета. Не буду углубляться в подробности - они в данном случае не имеют отношения к делу.
- Ну ладно, опять-таки допустим. И за какие-такие блага ты готов дать мне этот амулет?
- За небольшую помощь. Знаю, что ты пережил... и именно поэтому я почти уверен, что ты согласишься. Если совсем коротко и без подробностей: по закону Эрквадиора трон наследует младший принц. Мой отец решил иначе и усадил на трон моего старшего брата, потому что счел меня недостойным... всего лишь потому, что я не хотел довольствоваться малым и все рвался к новым знаниям по магии и алхимии. В итоге, я остался ни с чем - вскоре после того, как Айрин женился, у него родился сын, наследник престола, так что мне уже наверняка ничего не светит, если я буду сидеть сложа руки. Дальше больше: так уж случилась, что в итоге он отобрал у меня и невесту, которую я люблю больше жизни. В довершении всего, меня просто изгнали из моего же королевства - опять кое-что не поделили в магической области. Это случилось осенью, в самом начале октября. Ты не представляешь себе, как я хочу отомстить...
- Да, твоя история впечатляет, - признал Мэйнер. - Однако вот что мне не понятно: если ты чародей, то зачем тебе такие сложности? Разве ты не можешь выяснить отношения с братом с помощью магии?...
- Не могу, - одними губами улыбнулся Дуэйн. - Как чародей он намного сильнее меня, так что в сражении мне ловить нечего. Он повелитель стихий, так что... Кроме того, есть еще одна маленькая проблема: боги "наградили" меня генезисом, и никто не знает, когда он снова соберется меня навестить... Я не зря сказал про маскирующую способность Ловца Душ.
- Так. Более или менее ясно. И чего ты хочешь от меня?
- Ты убьешь моего брата, - просто сказал Аарден. - Только и всего. Против тебя он не будет применять магию - все-таки, несмотря на редкостно сволочной характер, некоторые представления о благородстве у него имеются. Если ты это сделаешь, то получишь свое долгожданное забвение... Ведь тебе же не составит труда убить еще одного человека?
- Нет. Мне все равно, - честно признался воин. - Знаешь, после того случая в Кайринах мне уже без разницы, кого и за что, особенно, если в итоге я получу то, чего так хочу. Тем более, дело, похоже, благородное, - тут он хмыкнул. - Если ты не врешь, конечно.
- К чему мне врать, скажи мне? - чародей поднялся с места и горестно заметил. - Мы с тобой в чем-то похожи, Саффрон. Я, как и ты, потерял все - трон, магию, и даже невесту. Но у меня есть шанс все вернуть, а ты...
- А у меня такого шанса нет, - отрезал тот. - Хватит. Я должен подумать.
- О, вот как... Что ж, не буду тебе мешать. Только не затягивай - на раздумья у тебя одни сутки. Завтра ночью ты должен дать мне ответ.
Прежде, чем Мэйнер успел что-то сказать, Дуэйн Аарден тихо, словно тень, исчез в ночной темноте.
Весь следующий день Саффрон едва замечал, что творится вокруг, так как был очень занят. Он напряженно думал. С одной стороны, в его положении глупо было предаваться каким-то там раздумьям - не он ли неоднократно убеждал себя, что заплатит за забвение любую цену? Да и то сказать, не так уж велика та цена - подумаешь, убить подлого короля, который так обошелся с собственным братом... Брат, конечно, тоже явно не квинтэссенция добродетелей, но, судя по всему, он действительно страдает, потеряв любимую девушку. Однако при всем при этом Мэйнера не оставляло ощущение, что здесь что-то не так. Ловец Душ - все же не самое подходящее название для обычного амулета... Из чего, интересно, его составляют? Не является ли название говорящим?... Мысли не давали воину покоя, весь день он был задумчив и замкнут, как никогда раньше; к счастью, его попутчиков это не слишком удивило и, уж тем более, не занимало. Люди и так были напуганы вчерашним нападением, его внезапное разрешение так же породило массу версий, которые все активно обсуждали. От Саффрона так ничего и не добились, обиделись и потому вечером, на привале, злорадно объявили, что сегодня он опять будет дежурить первым. Тот только фыркнул в ответ - так или иначе, а спать в эту ночь ему все равно не придется...
Как только над полянкой повисла тишина, как только Мэйнер удобно устроился перед костром, тихий голос Дуэйна сказал у него над ухом:
- Ну что, ты подумал?
- Во-первых, приличные люди всегда сначала здороваются, - криво усмехнулся Саффрон. - А во-вторых... конечно, подумал. И принял единственно верное решение.
- Не верю ушам своим, - саркастически хмыкнул чародей. - И оно даже положительное! Надо же, в кои-то веки кто-то решился пойти мне навстречу.
- Не могу сказать, что твоя затея мне по душе. Даже больше того, у ней явно имеется душок. Однако цена слишком высока. Может, я слабый человек, и были другие выходы - например, вечно скорбеть, храня память о родных, или вонзить себе в сердце кинжал, чтобы отправиться к ним, но... Для первого нужна сила, для второго - храбрость. У меня нет ни того, ни другого.
- Неужели?! - рассмеялся Аарден. - И это мне рассказывает человек, который столь хладнокровно убивает за деньги?!
- Да. Убить - просто. Это действие не требует раздумий, нужно лишь уметь отрешаться от окружающего. А мысли... мысли гораздо страшнее.
- Ну, вот и не будет у тебя никаких мыслей. Обещаю. Итак, если ты решил - идем! Полагаю, с этими улыбчивыми людьми, - он обвел широким жестом полянку, на которой отдыхали спутники Мэйнера, - тебя ничего не держит и расставаться с ними тебе не жалко.
- Абсолютно, - кивнул тот. - Как думаешь, в ближайшие два часа с ними ничего не случится - караульного-то нету, не перережут их втихоря?...
- Нет, - уверенно ответил Дуэйн. - За день вы далеко ушли от заброшенного храма, который охраняли ваши вчерашние знакомцы, так что здесь более или менее безопасно. Конечно, все относительно в этой жизни, но я почти уверен, что они даже до утра дотянут без караульного. Пошли. Путь долгий.
Этому замечанию Саффрон немало удивился; когда они отошли на значительное расстояние от лагеря - кристалл на посохе чародея освещал дорогу не хуже фонаря - воин все же задал мучивший его вопрос:
- Послушай, ты хочешь сказать, что мы пойдем пешком?
- Да. Тебя это пугает? - по голосу Мэйнер услышал, что он улыбается. - Боишься долгих пеших прогулок?
- Да нет... просто... я подумал, что ты воспользуешься порталом, раз уж...
- О нет, все не так просто. Я говорил, что мой брат - чертовски сильный чародей; он почувствует мое присутствие, если только я вздумаю воспользоваться магией вблизи Охранных гор. Мы можем сократить только часть пути, и я обязательно открою портал, но не здесь. Видишь ли, Саффрон, в нашем мире имеется масса мест со значительным искажением магического фона. Предел Обреченных - место мало изученное, а потому я уверен, что он такими искажениями богат как огурец семечками. Колдовать здесь без определенных навыков довольно рискованно, а уж порталы открывать - вообще смерти подобно. Предсказать, где ты окажешься, невозможно - может, в жерле вулкана, а может, и на дне Северного моря.
- Снова не понял, - нахмурился воин, перепрыгивая через корягу. - Сильные чародеи чувствуют друг друга на расстоянии благодаря эманациям силы, так?
- Да.
- Ну и как же, в таком случае, ты планируешь войти в Эрквадиор? Твой брат - повелитель стихий, он в два счета вычислит тебя!
- Так-так, я гляжу, ты уже начинаешь кое-что понимать, - бросил через плечо Дуэйн. - Отвечаю: в Охранных горах есть место, подобное этому. Там тоже имеется заброшенный храм и искажение магического фона. Находящийся там объект, будь он хоть Антологией магии, хоть самим Оркхаангом, почувствовать невозможно - это место напрочь гасит все эманации. Там у меня есть небольшое убежище в горах - в свою бытность принцем, я проводил много исследований в тех местах.
- И что, ты думаешь, я успею исполнить свою часть договора, пока действует твой жабий камень?
- Не знаешь - так не говори! - оскорбился Аарден. - "Жабий камень"! Высказался! Если бы ты знал, сколько времени, сил и собственной крови я потратил, чтобы собрать этот один-единственный амулет!... И все для того, чтобы в один прекрасный день... Как несправедлив этот мир.
- В твои годы к этому пора привыкнуть, - поддел его Саффрон. - Не придирайся к словам. Лучше скажи по существу.
- По существу - успеешь. Знать город не обязательно - с плато он виден как на ладони, кроме того, дворец заметен практически отовсюду. Слышал про "сокровище синего моря"? Многие считают, что Бухта Королей похожа на раковину, а дворец - на жемчужину. Такие вот они поэты, мать их...
Вдруг он остановился, судорожно сжав пальцами свой посох. Широкие плечи поникли, а голос прозвучал как-то сдавленно:
- Стой. Надо... отдохнуть...
- Устал, что ли? - начал было Мэйнер, но тут же выругался. - Что за черт??!...
Его спутник вздрогнул, метнулся к ближайшему дереву и буквально сполз по стволу на землю. Посох его остался неприкаянно лежать на земле, распространяя вокруг себя мертвое, голубоватое сияние, отбрасывая жутковатые тени на и без того бледное лицо молодого чародея; последний часто, поверхностно дышал, а его рука намертво вцепилась в ворот балахона... На глазах выступили слезы, кончики острых ушей полыхали, как огненные, на щеках были видны малиновые пятна. Саффрон растеряно оглядывался, словно ища помощи; он не понимал, что происходит, и вынужден был признаться себе, что такое видит впервые. Пожалуй, этот тип еще более странен, чем кажется. Очень может быть, что он что-то скрывает или просто недоговаривает, желая добиться своего... Кто знает? В любом случае, оставалось лишь молиться, чтобы столь долго искомое спасение не приказало долго жить так скоро, едва забрезжив на горизонте...
Сколько он просидел на земле, Мэйнер не знал. Коленки давно и безнадежно замерзли - мох был влажным, а ночь весьма прохладной. Ситуация не изменялась, по крайней мере, в лучшую сторону - Аарден только в кровь искусал губы и расцарапал себе левую руку, от запястья до локтя, после чего затих и уже черт знает сколько времени просто сидел, тяжело облокотившись о дерево, и как будто спал. Саффрон уже начал было подумывать попробовать его разбудить, но Дуэйн его опередил - он неловко шевельнулся и тут же прошипел:
- Черт подери! Как всегда, очень вовремя.
- И что это было? - сиплым шепотом поинтересовался воин.
- Генезис. Я рассказывал. Увы и ах, неудивительно, что Крисса предпочла брата - зрелище не из приятных. Теперь до утра придется отдыхать - такое чувство, как будто во мне ни единой целой мышцы не сохранилось.
Мэйнер подумал, что, пожалуй, вовсе не хочет знать, что именно скрывает от него Дуэйн. Что и говорить, в этой тайне по определению не может быть ничего хорошего... Поскорее бы все это закончилось! До конца Предела Обреченных оставалось еще около трех переходов - если, конечно, этого припадочного снова не одолеет болезнь. Потом, по его словам, можно будет воспользоваться порталом, а потом... Саффрон вздохнул. Чтобы узнать, что потом, надо было ждать...
Благодаря чародейской силе Аардена, спутникам удалось миновать Предел Обреченных без особенных приключений - стражи разрушенных храмов не очень досаждали им, потому что, как объяснил Дуэйн, чувствовали присутствие сильного чародея и не рисковали с ним связываться. По счастью, болезнь чародея Аардена не одолевала, так что ничто не задерживало компаньонов на пути к их цели. Лишь только они вышли на тракт, оставив мрачные леса за спиной, Дуэйн без видимых усилий открыл портал, с помощью которого они оказались на расстоянии одного перехода от столицы королевства Эрквадиор. Саффрон, никогда не бывавший так далеко на юге, не уставал поражаться небывалому теплу, царившему в зеленых долинах между высокими горами, невероятной аккуратности городков и деревень, куда он заходил, чтобы купить что-нибудь съедобное, а так же приветливости людей, которые не отличались чрезмерным любопытством и не задавали лишних вопросов. Все это лишь укрепляло его сомнения относительно истинности истории Аардена, но воин из раза в раз упрямо убеждал себя, что эти детали его не касаются. Как ни крути, а его жизнь потрепала весьма изрядно, так что для достижения цели все способы хороши. Смерть никогда не казалась ему достойным выходом, хотя в последние несколько месяцев он частенько мысленно заклинал своих противников нанести решающий удар. Порой Саффрон ненавидел себя за такое малодушие, но в итоге всегда приходил к одной и той же мысли: умереть он всегда успеет, кроме того, никто не знает, существует ли на самом деле жизнь после смерти. Что, если он не встретится с родными, если умрет? Что, если он просто погрузится в черное небытие и будет обречен вечно скитаться в холодной тьме?... Пожалуй, гораздо лучше будет остаться жить, но без памяти - без того, что так отравляет его существование сейчас.
Чем ближе спутники подходили к столице, тем чаще на треугольной физиономии Дуэйна появлялась мрачная, злорадная усмешка. Судя по всему, он был совершенно уверен в силах своего амулета и даже не допускал мысли о том, что может проиграть. Эта его уверенность простирала свои крылья и на Мэйнера, которому и в голову не приходило, что его противник сможет его убить. Примерно через три дня пути компаньоны добрались до убежища Аардена - совершенно не заметной со стороны опасно узкой горной тропы пещерки, обставленной как самая настоящая лаборатория алхимика. Пещера располагалась в теле горы и представляла собой как бы сквозной проход, эдакий запутанный лабиринт; миновав множество замысловатых ответвлений коридора, путешественник попадал на маленькое горное плато, откуда открывался вид на Эрквадиор и темно-синее море, ослепительно блестящее на солнце. Несколько ближе к наблюдателю, в крошечной каменистой прогалине виднелись какие-то устрашающего вида развалины. Саффрон успел разглядеть только огромные створчатые двери, украшенные замысловатыми узорами и, как будто, мощной печатью из белого металла. Мэйнер уже открыл было рот, чтобы спросить, что это такое, но Дуэйн его опередил:
- Соседство именно этого храма обеспечивает нам отличное укрытие и дает время перевести дух. Сегодня мы ничего делать не будем - отдохнем, выспимся, приведем в порядок свои многочисленные мысли. Завтра с утра приступим к делу, а вечером... Вечером, наконец, обретем каждый свое.
Воин не нашел, что ответить; его так и подмывало подробнее расспросить чародея о его брате, да и вообще, обо всем, что здесь происходит, но он рассудил, что это будет лишним. "Что ж, придется, придержать свое любопытство, - подумал Саффрон. - И снова вспомнить о том, что меня все это касается лишь постольку поскольку. Я не полезу в дела этого чудака больше, чем следует".
...Весь день Крисса мучилась от изматывающей головной боли. Ее не оставляло ощущение, что это не просто так, но делиться своими мыслями с кем бы то ни было не спешила - во-первых, не хотела сеять панику, а во-вторых, слишком тяготилась своей болью, чтобы терпеть вокруг толпу старающихся угодить слуг. К удивлению девушки, как только она улеглась в постель, боль несколько поутихла и, казалось бы, ничто не мешало спокойному сну... Ночь выдалась на удивление теплой для апреля, с моря веяло свежим ветерком, и Кристина вдруг почувствовала себя так спокойно, что даже не удержалась от улыбки. Она оказалась права: с того момента, как она стала женой Айринкельна, все страхи бесследно улетучились, и теперь девушка почти не вспоминала о своем безрадостном прошлом. Сны так же оставили ее в покое, и даже опасность в лице Дуэйна была надежно устранена. Конечно, поначалу Крисса сомневалась, что чародея остановит изгнание, и неоднократно обращалась с этим к Айрину, допытываясь, почему это он так верит в силу своего приказа. Король лишь улыбался в ответ и терпеливо объяснял, что ни один чародей не войдет в город без его ведома, так как сила Оркхаанга заметно эманирует. Повелитель стихий чувствует эти эманации, даже если чародей пользуется маскирующими амулетами, так что бояться нечего. Буквально через месяц Кристина совершенно успокоилась и с головой окунулась в дворцовую жизнь... Она старалась во всем помогать своему мужу, хотя он редко когда соглашался на это - не уставал повторять, что королеве следует лишь изредка появляться на людях, в больницах, приютах и школах, а так же заниматься всякими необременительными делами в стенах дворца, вроде распоряжений по поводу нарядов и различных банкетов и праздников. Для остального существует король, и нечего его жене забивать себе голову всякой ерундой.
Боль почти совсем исчезла. Крисса удобнее устроилась на плече Айрина (который, разумеется, уже давно уснул) и через пару мгновений задремала. Поначалу ей снилось что-то довольно путаное, но приятное - яркие наряды вагантов, смех и пошловатые песенки, резкие трели волынок и дудок... Все это вскоре сменилось каким-то бессмысленным спором с Сюзанной, которая убежденно доказывала, что волынку непременно следует увешать амулетами, чтобы ее кто-нибудь не спер... Вдруг все закрутилось в каком-то тошнотворном водовороте, Крисса ощутила, что куда-то падает... Безумно захотелось кричать, но почему-то крик замер в горле, а сердце больно сжал страх. Перед чем?... Ну не перед пустой дорогой же, которая убегала вдаль по серым, словно покрытым пеплом полям!... Дорога была последним более или менее ясным видением; потом картины снова замелькали с ужасающей быстротой: светящиеся магические фигуры, кровь, амулеты, монолитные ворота, какие-то развалины, бледная, ухмыляющаяся физиономия с неровным шрамом на скуле...
На этом месте крик наконец вырвался из плена, и Крисса проснулась. Ее трясло как в лихорадке, и девушка накрепко вцепилась в руку мужа:
- Айрин!!!
- Что? - он сонно повернулся на бок и недоуменно воззрился на нее. - Ты чего?...
- Это все сон, - пробормотала она. - Мне страшно. Дуэйн здесь!...
- Ну что ты такое говоришь? - король ласково привлек ее к себе и успокаивающе сказал. - Он не сможет вернуться, я обязательно это почувствую...
- Я уже почувствовала, - перебила Кристина. - Почувствовала, понимаешь?! Как тогда, после нашей свадьбы...
Повисла пауза - Айринкельн сосредоточенно изучал узкий серпик луны за окном, видимо, пытаясь обнаружить магическую ауру брата. Молчание было тяжелым и очень длительным, Крисса боялась лишний раз вздохнуть, а уж тем более пошевелиться... Ночь в одну секунду превратилась из романтичной, светлой и теплой в настороженную и сулящую множество бед. Молчание Айрина эти впечатления усиливало, и через какое-то время королева не выдержала:
- Ну что?...
- Ничего, - пожал плечами он. - Видишь, я же говорил, что все в порядке! Кошмары вовсе не значат, что кто-то снова пользуется черной магией. У нас был только один такой находчивый тип, но и его мы с тобой изгнали. Спи, родная. Все хорошо.
Кристина тяжело вздохнула. Голос короля прозвучал спокойно и уверенно, она сама начала сомневаться, правдиво ли ее видение, но тревога и не думала уходить прочь. Девушка пролежала без сна до самого рассвета; в глубине души она была совершенно уверена, что не ошиблась. Дуэйн вернулся, и надеяться на то, что он так и останется в тени, не приходилось.
2.
Саффрон неслышно спрыгнул на землю и прислушался. Теплый южный вечер был совершенно тихим, и только пинии нежно шелестели высоко над головой. Воин поднялся и быстро зашагал к призрачно сереющей во тьме громаде дворца, сияющего десятками уютно светящихся окон. Наткнуться на стражу он не боялся - Дуэйн говорил, что в Эрквадиоре никому не пришло бы в голову покуситься на жизнь кого-то из королевской семьи, так что давным-давно венценосцы совершенно расслабились и оставили охрану только для особо торжественных случаев. Никакого особенного плана действий у Мэйнера не было; наполнявшая его сила амулета казалась такой всепоглощающей, что поставленная задача виделась ему всего лишь детской игрой. Во всяком случае пока чародей Аарден держал свое слово - Ловец Душ действительно делал своего владельца невероятно сильным и ловким. Буквально в то мгновение, когда Дуэйн произнес заклинание, Саффрон убедился в своей правоте относительно природы амулета: не иначе, как он вмещал в себя десятки, если не сотни человеческих душ. Было у амулета и еще кое-какое свойство - судя по всему, он совершенно изменял сознание, словно подчиняя его небывалой физической силе, делая человека настоящей машиной для убийств. Мэйнер больше не колебался, не сомневался и не интересовался истинными мотивами чародея; он лишь уверенно шел к своей цели, ощущая полную готовность к любой драке и любым опасностям.
Без всяких усилий Саффрон взобрался на балкон второго этажа. Куда идти, он прекрасно знал - Дуэйн подробно описал ему положение покоев во дворце, а так же просветил насчет обычного вечернего маршрута короля - так что воин без колебаний вышел в полутемный коридор и, не переставая прислушиваться, бесшумно заскользил по мраморному полу. Из-под многих попадавшихся по пути дверей виднелась полоска света, несколько раз Мэйнеру приходилось скрываться от посторонних глаз в многочисленных стенных нишах, но в целом он видел, что опасаться действительно нечего. Такая беспечность казалась ему почти безумием, но в данном случае была только на руку... Саффрон ужасно торопился исполнить свою миссию. Во-первых, в глубине его души жил противный страх: а вдруг амулет исчерпает свои силы раньше, чем ему удастся выполнить задуманное? Ведь тогда совершенно не факт, что он сдержит слово, никто ведь не знает, что представляет из себя король как боец. Во-вторых, воину ужасно хотелось поскорее получить забвение. Чародей много раз повторял, что время действия амулета от скорости исполнения миссии никак не зависит, но за сегодняшний день Мэйнер совершенно измучился от ожидания. Приготовления к вечернему походу они начали с самого утра - Дуэйн заявил, что требуется множество старинных обрядов, чтобы Ловец Душ действовал как надо - потом еще черт знает сколько времени выбирали оружие, потом чародей подробно рассказывал о дворце... Как будто все это началось не пять дней назад, а по меньшей мере год!
Саффрон свернул за угол и торжествующе ухмыльнулся. Похоже, удача благоволила ему: прямо ему навстречу быстро шел молодой стройный человек; удивительного цвета большие глаза и большая папка с тисненым золотом гербом, которую он нес в руках, не позволяли сомневаться в его личности... Мэйнер вышел из тени и преградил королю дорогу:
- Добрый вечер, величество. Есть разговор на полчаса.
Если Айринкельн и был удивлен, то виду он не подал и даже не стал задавать никаких вопросов - только коротко кивнул и быстро зашагал туда, откуда только что пришел Мэйнер. Через несколько мгновений спутники оказались на том самом балконе, откуда убийца начал свой путь. Айрин положил свою папку на парапет балкона и выжидающе воззрился на Саффрона:
- Ну, я слушаю.
- Как, однако, просто вызвать вас на разговор! - с издевкой выговорил тот. - Как будто вы не удивлены совсем, что в темном коридоре к вам обращается незнакомый человек!
- Не сказать, чтобы совсем не удивлен. Но увы! Похоже, я, как всегда, был чересчур самоуверен. Почему-то мне кажется, я догадываюсь, кто послал вас и почему.
Тон, каким он это говорил - спокойный и ровный - вызвал в Мэйнере невольное уважение. Даже несмотря на действие амулета, Саффрон подумал, что этот человек никак не вписывается в образ узурпатора и тирана, нарисованный Дуэйном. Отступать было поздно, поэтому воин взял себя в руки и, стараясь казаться безразличным, сказал:
- Вот и славно. Вы избавляете меня от ненужных слов.
- Грустно видеть, что мой братец совершенно не изменился, - заметил вдруг Айрин. - Сражаться со мной с помощью магии он боится, а отказаться от нее совсем не решается - а вдруг я применю запрещенные приемы? Или просто - о боже, какое преступление! - возьму над ним верх по праву сильного?!... Впрочем, еще отец говорил мне, что решать все проблемы самому - дело не королевское. Однако я верен себе. И я к вашим услугам, но, если позволите, у меня одна просьба и одно условие.
- Слушаю. Не знаю, смогу ли я их выполнить, но...
- Сможете, не сомневаюсь. Итак, мое условие: я покрою это место заклинанием звуконепроницаемости. Вам вряд ли захочется, чтобы в наш поединок вмешивались.
Он сделал едва заметный пасс рукой - при этом Ловец Душ неприятно потеплел и как будто больнее врезался в кожу. Саффрона так и подмывало выложить свои карты и рассказать противнику про амулет - как ни крути, а он ведь со всей серьезностью собирался играть честно. Айринкельн, однако, не дал ему додумать эту мысль до конца и продолжил:
- Так же я обещаю вам не применять магию. Вы ею не владеете, и по законам чести мне не пристало иметь такое существенное преимущество.
- Вы говорили что-то о просьбе, - тихо напомнил пристыженный Мэйнер.
- Да, верно. Я очень прошу вас, заклинаю всем, что вам дорого... - воин удивленно поднял глаза - голос короля дрогнул, когда он произносил. - Если вы выйдете победителем, сделайте так, чтобы моя жена не видела последствий боя. Это все. Начнем, пожалуй.
Он медленно сбросил с плеч королевскую мантию и вытянул из ножен меч. Словно повинуясь гипнозу, Саффрон отстегнул от пояса все кинжалы и ножи, которые он припас на случай непредвиденного развития событий, и отложил их прочь. Теперь оставался только меч в его руке и кинжал в сапоге - так же, как у короля. Однако, с сожалением глядя на его гибкую, худощавую фигуру, Мэйнер понимал: у этого благородного человека нет шансов, как бы он ни был искусен в ведении боя. Ловец Душ... Отказаться от амулета без посторонней помощи невозможно - он привязан к своему обладателю мощным заклинанием - так что оставалось лишь пройти путь до конца. Воин вздохнул и тихо сказал:
- Я выполню вашу просьбу, ваше величество.
Сдаваться Айрин не собирался, но он быстро понял, что в этой битве у него нет никаких шансов. Его противник был действительно невероятно силен, он как будто не знал усталости, а уж ловок был как настоящий эльф; король не мог понять, в чем здесь дело, его преследовала мысль о том, что тут замешана магия... Но, черт возьми, какая?! Он ровным счетом ничего не чувствовал, и был практически уверен, что перед ним - самый обычный человек. Очевидно, тот самый, которому суждено проложить Дуэйну дорогу к трону. В душе Айринкельна клокотали ярость и боль, он с ужасом думал, что же ждет Криссу, после того, как его убьют, и на что чародей Аарден обречет страну, если сядет на трон. Король Аарден был весьма искусным воином, он почти наверняка смог бы победить любого противника, кроме... Кроме этого странного человека, в глазах которого горят боль и раскаяние. Неужели Дуэйн каким-то образом контролирует его мысли? Но ведь это невозможно, и...
Ночную тишину в очередной раз пронзил лязг железа, и Айрин закусил губу от боли. Удар он отразил, но тот был чересчур силен и потому невыносимо отдавался теперь в правой кисти. Пришлось перекинуть меч в левую руку, хотя даже на это, как выяснилось, не было времени - через секунду конец меча Саффрона проскользнул по животу короля, оставляя длинную царапину. Король глубоко вздохнул и из последних сил принялся за контратаку. До сей поры ему удавалось избежать ранений только потому, что он не чувствовал усталости; однако теперь, по прошествии получаса выразительного, смертельно опасного танца с мечами, он понимал, что долго не продержится. Руки наливались свинцом, следить за движениями противника становилось все труднее... Вскоре глубокая рана украсила левое бедро, затем еще одна - плечо, немного выше сердца. В какой-то миг Айринкельн подумал, что удача все же улыбнется ему - он все-таки достал врага мечом, однако тот ответил таким мощным ударом, что король не удержал равновесие, и упал на колено. Отчаянно взмахнул мечом, надеясь отразить следующий выпад Саффрона, но не успел - сверкающий клинок на добрых два дюйма погрузился в его тело, точно между двух ребер...
Мэйнер уже не видел, как его противник упал на мраморные плиты балкона - вытаскивая меч из смертельной раны, он зажмурился и теперь все боялся открыть глаза. Медлить было нельзя - скоро Ловец Душ отнимет у него память, а до той поры еще нужно успеть убрать отсюда тело короля. Куда он отнесет его, Саффрон уже знал - трудно было представить себе место более уединенное, чем долина Проклятого храма...
- Браво, Саффрон, - услышал воин полный ликования голос чародея. - Это было красиво, честное слово! Понял теперь, почему я сам не рискнул с ним связываться? Однако ты блестяще справился.
- Я выполнил уговор, - тихо ответил Мэйнер. - Что теперь?
- Теперь? - даже удивился Дуэйн. - Это не моя забота, братец. Самое большое через пару часов Ловец Душ сделает тебя свободным человеком, так что я бы на твоем месте постарался бы употребить это время с пользой и двинуть отсюда прочь. Сам понимаешь...
- Понимаю, - оборвал воин, поднимаясь. Пользуясь своей нечеловеческой силой, он легко поднял на руки тело Айрина и холодно усмехнулся. - Прощай!
- И далеко ты собрался? - елейным голосом поинтересовался Аарден. - Ничего лишнего не захватил, нет?
- Нет. Я лишь выполняю его последнюю просьбу. Я обещал. Имеешь что-то против?
- Да мне плевать, что ты с ним сделаешь, - сморщил нос принц. - Фи, еще о трупах я не думал! О, кстати, пока не забыл, - он бесцеремонно стащил с пальца брата Глаз Змеи и фыркнул. - Остальное твое, если хочешь.
Отвечать Мэйнер не стал - лишь бесшумно исчез в темени парка, легко унося на плече тело короля Аардена.
...Время шло, и Крисса уже начинала подумывать пойти напомнить Айрину, что пора бы и честь знать. Он всегда трудился добросовестно и частенько задерживался допоздна, но теперь его явно следовало поторопить - луна уже давно взошла над спокойной, гладкой поверхностью моря, и даже вездесущие слуги угомонились, отложив оставшиеся дела до завтра. Кристина же беспокойно мерила шагами спальню, отослав прочь сунувшихся было помочь раздеться служанок. С одной стороны, король терпеть не мог, когда ему мешали, а с другой... с другой он вполне мог уснуть над проектом очередного приказа. Последняя мысль показалась наиболее реальной; девушка решительно накинула на плечи тонкую синюю шаль и собралась было наведаться в кабинет мужа, но она успела лишь выйти из комнаты. Буквально через несколько шагов на ее пути возникла темная фигура, которая, опираясь на посох с драгоценным кристаллом на верхушке, знакомым голосом выговорила:
- Вот и свиделись, Крисса.
Слова замерли в горле у королевы. Впоследствии она готова была поклясться, что уже в этот момент знала, что произошло; однако тогда она решительно не могла думать или оценивать ситуацию - лишь во все глаза смотрела на Дуэйна, который небрежно откинул на спину капюшон балахона и продолжил:
- Неужели ты еще не успела соскучиться по мне? Ведь с нашей последней встречи прошло почти восемь месяцев, если память мне не изменяет. Почему ты так бледна, моя птичка? Жизнь королевы тебе не по нраву?
Каждое его слово источало смертельный яд, бледное лицо с еще больше заострившимся скулами украшал ужасающего вида шрам, глаза лихорадочно блестели. Кристина вынуждена была схватиться за притолоку, чтобы не упасть - в один миг мир как-то померк, голова закружилась, перед глазами поплыло... Голос чародея Аардена вернул ее к реальности:
- Скоро все изменится. Вот увидишь. Пока тебе придется лишь принять несколько вещей... И первой в их числе будет вот это.
Он решительно вытянул вперед руку. Крисса лишь сдавленно застонала: на среднем пальце его руки переливался, маня и пугая, большой изумруд Глаза Змеи. Королевского перстня... Девушка решительно оттолкнула чародея с дороги и, подобрав длинные юбки белого платья, бросилась прочь. Она не знала точно, куда нужно бежать, ее вела интуиция, которая, к сожалению, именно сегодня не подвела; в свете луны на балконе сверкнуло что-то темное, и Кристина, едва не упав на повороте, выбежала на воздух. Как зачарованная, смотрела она на небольшое темное пятно, ужасающе заметное на белом мраморе пола... Все было ясно...
Девушке показалось, как будто кто-то сомкнул на ее шее свои ледяные пальцы; снова перед глазами поплыло, и она упала на пол, больно ушибив колени. Она по-прежнему не могла отвести взгляд от кровавого пятна; слезы уже сами бежали по щекам, быстро остывая в ночном воздухе, Крисса зачем-то пыталась позвать Айрина по имени, но не могла выдавить ни звука. Жизнь была кончена...
- А это вторая вещь, - безжалостно сказал Дуэйн, словно из ниоткуда появившийся на балконе. - Что поделать, золотко, так надо. Да, кстати, я очень рад тебя видеть, если ты еще не поняла.
Сказав так, он небрежно разжал пальцы и снова хмыкнул; перед пораженной девушкой, прямо в кровавое пятно, на пол упала большая белая хризантема... Кристина лишь коротко вздохнула и бессильно опустилась на мраморные плиты. Последним ее воспоминанием об этом кошмарном вечере стал горький, осенний запах цветов и режущее глаз сочетание белых лепестков и алой крови...
...Когда Саффрон выбрался за пределы города, была уже глубокая ночь. Память у воина была отменная, поэтому ему не составило труда найти то самое место, откуда они с Дуэйном начали свой путь несколько часов назад. Луна сегодня была на удивление яркой, так что Мэйнеру даже не понадобился факел, который он предусмотрительно захватил в переходах дворца. Ночью развалины храма и мрачные горы, окружавшие лощину, выглядели еще более устрашающе, но думать о страхе Саффрону было некогда. Во время своего путешествия по улицам Эрквадиора он страшно боялся опоздать и потерять память, не дойдя до конечной точки своего пути, а теперь его попросту съедала совесть. За что, спрашивается, он убил этого благородного человека?... Ясно ведь, что он совсем не такой, каким описывал его полный ненависти Дуэйн! И как он говорил о жене - у любого сердце кровью облилось бы, хотя никаких особенных слов произнесено не было! Проклятый эгоизм сделал свое дело... Мэйнер наивно думал, что научился убивать без сожаления!... Ха, как же...
Стараясь не шуметь, он проскользнул под полуразрушенной аркой и прислушался. Здесь, за городом, не было слышно ни звука - ни единого шороха, ни эха прибоя - что, по идее, должно было внушать страх. Однако воин был полностью погружен в свои переживания и ничего уже не замечал. Он бережно опустил тело Айринкельна на каменный пол с полустертыми письменами и узорами, достал из кошелька две золотые монеты и медленно опустил их на веки покойного:
- Прости, ваше величество. Я не думал, что будет... именно так!...
Едва он успел закончить фразу, как все тело прошила нестерпимая боль. Саффрон упал на мраморные плиты, изо всех сил сдерживая стон; ему казалось, будто кто-то рвет его на части раскаленными щипцами. Сознание пронзила ослепительная вспышка, а потом наступила темнота...
Крисса проснулась от того, что наглый солнечный лучик настойчиво лез прямо в глаза. В голове немного гудело, но в целом девушка чувствовала себя вполне сносно. "Интересно, - подумала она, - сколько теперь времени? Наверное, я заспалась - Айрин уже ушел, и...". И тут сердце больно дернулось в груди... Перед глазами понеслись события вчерашнего вечера: темная кровь на белом полу, терпкий запах хризантем, боль, слезы... и леденящий душу голос Дуэйна, полный ядовитой иронии. Кристина не удержалась от жалобного стона... Вся ее жизнь, такая нереально уютная, полная любви и тепла, жизнь, подаренная любимым человеком, в один момент превратилась из цельного драгоценного сосуда в россыпь сияющих на солнце осколков. И любимый человек безвозвратно ушел вместе с этой жизнью... Да, даже танец в огне не был столь ужасен, как эта потеря! Теперь как никогда ясно Крисса осознала, как много значил для нее ее муж. Это была не просто любовь, это было словно единение душ, как будто две половины одного целого наконец слились в единый организм, как будто...
Девушка пришла в себя, лишь когда Майя заботливо поинтересовалась:
- Чего-нибудь изволите, госпожа?
В голосе служанки были только грусть и сочувствие. Кристина взяла себя в руки и тихо ответила:
- Нет, спасибо. Вряд ли что-то сможет изменить произошедшее...
Она запнулась. Во-первых, к горлу снова подступил мерзкий комок, а во-вторых, мозг пронзила неожиданная мысль. Разве так может быть?! Только вчера королевством правил справедливый, мудрый монарх, а теперь трон занял самый настоящий псих, который только и думает о мести! Неужели вся держава с этим молча согласится? И никто не скажет и слова против? Крисса хорошо помнила, как восторженно народ встречал Айринкельна, какое искреннее уважение светилось в глазах его министров и канцлеров... Массовая покорность просто исключается!... Воодушевленная этой мыслью, Кристина снова заговорила:
- Послушай... Что происходит? Неужели... все приняли случившееся?... Или никто ничего не знает?... Прошу, расскажи мне правду, Майя.
- Мне нечем порадовать вас, госпожа, - скорбно склонила голову служанка. - Теперь полдень, а все началось поутру, когда его высочество собрал Совет...
- Совет?! - девушка не верила своим ушам. Совет собирался только в самых срочных случаях, когда решались дела государственной важности, и власть имел чуть ли не больше королевской. И все его члены, суровые воины и опытные политики, так запросто собрались по вызову принца?... Немыслимо.
- Да. Вынуждена огорчить вас, ваше величество. Теперь наш король - Дуэйн Аарден.
...Солнце едва поднялось над морем, когда Дуэйн отдал приказ собрать Совет. Несмотря на его репутацию и взаимоотношения с братом, слуги не решились перечить - все-таки чародей был кронпринцем, а значит в один момент мог лишить их жизни за ослушание... Всего через полчаса явно недовольные срочностью вызова и ранним часом сбора царедворцы заняли свои места за длинным столом в кабинете короля. Все, даже самые старые и мудрые, бурно обсуждали произошедшее - где это видано?! О дате созыва Совета обычно сообщалось через официального посланника, как минимум за неделю до заседания, и всех вершителей судеб королевства всегда уведомляли заранее о цели созыва. В этот раз все было иначе... Все с нетерпением ожидали появления его величества: закон позволял членам Совета критиковать действия монарха, и сегодня все как никогда жаждали высказаться. Однако все политики в один момент потеряли дар речи, когда в кабинете появился не Айринкельн, а Дуэйн Аарден. Как ни в чем не бывало, кронпринц (кстати, против обыкновения, облаченный в белый кафтан, украшенный ремешками и галунами) уселся в королевское кресло, отставил в сторону посох и нагло заявил:
- Доброе утро, господа.
После небольшой паузы собравшиеся ответили нестройным приветствием, а затем снова наступила тяжелая тишина. На физиономии чародея играла злорадная ухмылка, которая напрочь отбивала у членов Совета желание говорить, но в итоге главный советник короля, граф Амон Гаэр, все же собрался с мыслями и решительно поднялся с места:
- Прежде всего, ваше высочество, нам хотелось бы получить объяснения. По какому праву...
- Чудно, что вы сами заговорили об этом, - бесцеремонно перебил Дуэйн. - Хотя чего тут объяснять, я понять не могу. Раз я здесь, и раз я сижу в этом самом кресле, то вывод напрашивается сам собой. Я - король, так что вы, милейший граф, несколько ошиблись, именуя меня прежним титулом.
- Мы требуем объяснений! - возмущенно выкрикнул генерал Гальдигер. - Не бывало еще такого, чтобы...
- Верно, не бывало. Но все когда-нибудь происходит впервые, не так ли? - Аарден встал, демонстративно взял свой посох и неспешно продолжил. - Мне бы не хотелось начинать правление с крови и казней, но, как вы сами понимаете, в случае необходимости давить на мою жалость будет бесполезно. Детали произошедшего вас не касаются, так что приступим к делу. Во-первых... так, записывает кто-нибудь, что я говорю? Великолепно. Итак, во-первых, немедленно, буквально в течение суток, королевство должны покинуть все повелители стихий и чародеи, чья сила превышает необходимую для лечения или проведения богослужений. То же касается и клириков.
- Что?! - едва слышно выговорил верховный клирик Оркхаанга. - Вы осмелитесь бросить вызов слугам Мастера?
- Да, осмелюсь, - лучезарно улыбнулся он. - А ты думал, старый пень, я так и буду до конца жизни повиноваться твоим окрикам? Ха, как бы не так! Клирики давно перестали быть хозяевами, вы - лишь элемент традиции, и ничего больше. Помалкивай лучше, дедуля... Тогда, может быть, я забуду, как ты таскал меня в детстве за уши.
Убедившись, что его речь возымела должный эффект, чародей продолжил:
- Во-вторых, мы закрываем границы. Чтобы здесь не было никаких проходимцев и шарлатанов, Эрквадиор давно уже не пристанище для изгнанных и обреченных! Пора прикрыть богадельню, мы и так были слишком щедры. И в-третьих... - он недобро улыбнулся и сообщил. - Я снимаю запрет на черную магию и магию крови.
По залу прокатился изумленный вздох. Аарден же, выдержав эффектную паузу, снова уселся в кресло, закинул ногу на ногу и осведомился:
- У кого есть вопросы?
- У меня, - поднялся с места Гальдигер. Члены Совета посмотрели на него с уважением и надеждой. - С чего вы вообще взяли, ваше высочество, что мы согласимся признать вас королем? Закон позволяет нам высказываться против ваших решений и не одобрять их. Вы не имеете права приказывать нам - вы не коронованы, и...
- Вы хотели сказать, что закон позволял вам высказываться против, - снова перебил Дуэйн. - Закон - это я, и, уверяю вас, вас ждет масса сюрпризов. Я не собираюсь следовать идиотским традициям, если это не будет мне выгодно.
- И все же, я требую ответа! - настаивал военный. - Если мы не согласимся короновать вас, то...
- То все вы, так же, как и прочие недовольные, бесславно погибнете, - спокойно ответил чародей. - Вы упустили из виду, господа, что я много лет своей жизни посвятил магии. Я не повелитель стихий, как мой брат, но зато я отлично знаком со множеством древних заклинаний. Вы думали, я соблюдал запреты? Да никогда и ни за что! Кроме того, есть же еще Проклятый храм. И семейная сила Аарденов, к которой я, как член династии, имею доступ. Поверьте, в случае непослушания, хуже будет только вам.
- Вы молоды, ваше высочество, и не представляете себе, на что способны искренне верующие люди, - тихо сказал клирик Ирридин. - Если все, включая клириков, знахарей, солдат и простых жителей, поднимутся против вас, вас не спасет никакая магия!
- Да неужели?!
Разные глаза Дуэйна загорелись азартом. Он встал с места и настежь распахнул окно, впуская в душное помещение свежий утренний воздух. Кристалл посоха чародея вспыхнул синим, а сам герой дня спокойно уселся на широкий подоконник и вкрадчиво сказал:
- Не думаю, что вы допустите гибель своего города и своего народа, друзья мои. Поэтому демонстрация будет слабенькой - это всего лишь инструмент убеждения.
Аарден прошептал себе под нос формулу и презрительно фыркнул:
- И они думают, что смогут указывать мне!...
Члены Совета опасливо приблизились к окну и тут же дружно безнадежно вздохнули. Черная туча, в один момент повисшая над городом, устрашающе высокие волны, с грохотом разбивавшиеся о скалы, порывы ветра, которые тут же вырвали с корнем несколько молодых деревьев, чей-то истошный крик, хлопанье ставней... Сила чародея заставляла их принять произошедшее как должное, простые люди не имели власти против мощи природы, а перечить человеку, не знающему никакой меры и давно уже преступившего все законы мироздания, они не могли. У каждого была семья и близкие, каждый потратил много лет жизни, служа родному королевству, и разрушить его своими руками, своим опрометчивым отказом члены Совета не могли.
Амон Гаэр мрачно отвернулся от окна и хмуро посмотрел на Дуэйна:
- Когда вы хотите назначить коронацию, ваше высочество?
- Как можно скорее, - весело отозвался тот. - Допустим, завтра. Успеете?
Аарден лишь кивнул в ответ. Последним выходил клирик Ирридин. Не поднимая глаз, он тихо спросил:
- Что с королевой, милорд?...
- За королеву не беспокойтесь, - глаза чародея недобро сверкнули, когда он говорил. - Я лично прослежу, чтобы ни один волос не упал с ее прелестной головки.
Ответом ему послужил горький вздох...
Крисса отвернулась, не желая показывать служанке своих слез. Впрочем, Майя тоже не удержалась - она украдкой смахнула слезинку и дрожащим голосом спросила:
- Что же теперь делать, ваше величество? Мы ведь не можем даже пытаться подбить людей выступить против!... Он всех уничтожит...
- Он уничтожит, - согласилась Кристина. - Дуэйн не знает пощады и сочувствия. Нам остается лишь смириться, Майя. Но... о боги, я не знаю, как!... Пожалуйста, задерни шторы. Скажи, что я никого не принимаю.
Девушка с поклоном удалилась, а королева устало прикрыла глаза. Она чувствовала себя совершенно больной и разбитой, как будто после тяжелого боя или лихорадки, а кроме того, не видела смысла вставать и делать вид, будто все в порядке. Демонстрировать слугам и царедворцам показную силу духа она не могла, потому что прекрасно понимала: никакой силы в ней нет. Крисса отлично понимала, что ей никогда не дать людям то, что им сейчас необходимо: она не станет спасительницей королевства, как бы ни старалась. Кристина горько усмехнулась... Ну, какая из нее героиня? Всего лишь подавленная горем от тяжелейшей потери женщина, с трагическим прошлым и массой страхов перед будущим, полная отчаяния и не верящая уже ни во что...
Дверь тихонько скрипнула, и в комнате появился Дуэйн. Молча он подошел к постели девушки и бесцеремонно уселся на перину:
- Чего это мы лежим средь бела дня? Вставай, моя хорошая, у нас масса дел.
Отвечать Крисса не собиралась - знала, что любое слово в адрес этого психопата обернется горькими слезами, а главное, в нем не будет никакого толку. Сознание затуманивалось, в нем навязчиво бродили обрывки воспоминаний и звучали фразы из прошлого, так что голос чародея Кристина слышала словно во сне:
- Решила притвориться больной, чтобы отсрочить новую реальность? Какая детская наивность! Будь реалисткой, моя дорогая: как ни старайся, а все, что имело значение для твоего будущего, уже произошло. Прими это.
- Уходи, - едва слышно выговорила девушка.
- Так и быть, сейчас я уйду, - снисходительно фыркнул он. - Приди в себя. Поговорим позже, когда ты успокоишься...
Крисса услышала, как чародей Аарден отдавал приказание Майе:
- Не спускай с нее глаз! Если с королевой что-то случится, я своими руками спущу с тебя шкуру.
Если бы в ту ночь кто-то отважился подняться в долину Проклятого храма, он бы увидел призрачный серебристый свет, струящийся между колонн. Если бы у ночного путника хватило смелости выяснить, откуда этот свет, и подобраться поближе, он бы увидел, как по древним развалинам шагает невысокий человек в длинных белых одеждах. Отважный путник проследил бы, как человек в белом опускается на колени, произносит какое-то заклинание, молитвенно сложив руки, после чего без видимых усилий поднимает с пола что-то очень большое и темное - точнее путник не разобрал бы, так как серебристое сияние ослепило бы его и остатки стены загородили бы ему часть обзора. Вне всякого сомнения, ночной гость долины не осмелился бы последовать за человеком в белом дальше, и слава богам - потому что иначе он увидел бы невероятное. Огромного белого дракона с причудливыми черными узорами на кожистых крыльях и удобным шатром, укрепленным на спине... Человек в белом без всякого страха приблизился к огромному ящеру, легко забрался в шатер (пользуясь помощью самого дракона, который услужливо подставил лапу) и тихо свистнул. Сияние в храме тут же погасло, и огромный ящер на удивление бесшумно и плавно поднялся в темное ночное небо...
3.
Когда он пришел в себя, высоко в горах только начиналось серое туманное утро. Густой туман, словно живой, клубился под окном, скрывая из виду окружающий пейзаж, так что он мог видеть лишь резную оконную раму и серовато-белую дымку за ним. Медленно, стараясь не обращать внимания на головокружение, он огляделся: он находился в просторной светлой комнате со сводчатым беленым потолком, в которой, впрочем, кроме кровати, на которой он лежал, и низкого столика с разноцветными пузырьками ничего не было. Он нахмурился... В голове царил такой же туман, как и за окном, никакие попытки вспомнить что-либо успехом не увенчались. За те несколько минут, что он находился в сознании, он успел лишь понять, что был серьезно ранен - на это указывали бинты, туго перетягивающие грудь, слабость, которая не позволяла даже приподняться на локте, и общее ощущение болезни, которое наполняло все тело до кончиков пальцев. Он вздохнул... Вот бы хоть что-то вспомнить и понять! Но как?
- О, слава Повелителю, наконец-то ты очнулся! - он вздрогнул от неожиданности, когда услышал это, хотя голос был очень теплым и приветливым.
Мгновение спустя в комнате появился и обладатель голоса - невысокого роста плотный человек, чья круглая добрая физиономия излучала доброжелательность, а большие карие глаза выражали непередаваемое сочувствие. Длинные темные волосы человека придерживал надо лбом кожаный ремешок с белым ониксом, но наиболее странной казалась его одежда - белая хламида до полу, украшенная лишь узорчатым синим поясом. В руке человека был гладко отполированный посох из светлого дерева, на верхушке которого тускло мерцал идеально круглый белый оникс. Такая картина показалась ему знакомой - он нахмурился и тихо сказал:
- А вы, кажется...
- Да-да, я клирик Повелителя Белых Драконов, - радостно кивнул человек. - Меня зовут Тэригир. С возвращением в мир живых, Айринкельн.
С возвращением? Как странно, разве в этот мир можно вернуться, единожды его покинув? Разве... Он снова откинулся на подушки и выругался сквозь зубы. В один момент он все вспомнил: того странного воина, который был так искусен в ведении боя, и ту ужасную боль, которую он сам ощущал, лежа на холодном мраморном полу и чувствуя, как сердце выгоняет кровь, и те кошмарные мысли, которые в один момент обрушились на него, когда он понял, что проиграл... И вот оказывается он жив. Почему? А главное - зачем? Повелитель Белых Драконов покровитель воинов и героев, эдакое олицетворение физической силы и мужества, его обычно молят о защите и у него просят силы. Ха, силы!... Айрин только горько усмехнулся. Он понял, что еще отравляет его существование: он не чувствовал в себе ни капли магии. Вот какой была плата за возвращение к жизни, и кто знает, не потребуют ли от него еще больше? Казалось бы, все совершенно ясно - раз все так удачно сложилось, надо непременно найти Дуэйна и отомстить ему за все, тем самым предотвратив последствия его общения с черной магией... Но как? И ради чего? К своему стыду, в данный момент бывший король хотел только, чтобы его оставили в покое.
- Спасибо, - наконец вяло ответил Айринкельн. - Не знаю, правда, кому и зачем понадобилось, чтобы я возвращался... Лично я в этом смысла не вижу.
- Странно. Впрочем, Повелитель предупреждал, что тебе понадобится много времени на восстановление. Все же рана в сердце - это не шутки, и с ней могут справиться только самые мощные амулеты.
- Я плохо разбираюсь в целительстве, но полагаю, что вы проделали колоссальную работу. Я ведь уже умер, когда вы нашли меня?
- Истинно так, - серьезно кивнул Тэригир. - К счастью, тот воин отнес тебя в правильное место. Не всегда там был Проклятый храм, так что... Мне не составило труда найти тебя. Пришлось, конечно, попотеть с исцелением - сам понимаешь, чем больше времени прошло после смерти, тем труднее...
- Да, я понимаю, спасибо, - перебил Айрин. - Однако все же хотелось бы знать одну деталь. Зачем?
- Что - зачем?
- Зачем ты это сделал?
- Повелитель велел мне.
- А зачем?...
- Боги, Айринкельн, неужели ты так наивен, чтобы думать, будто Повелитель объясняет мне свои действия? - улыбнулся клирик. - Признаюсь, я сам любопытен и задал ему этот вопрос. Он сказал, что ты должен сам понять, зачем тебе во второй раз дана жизнь, и никто не сможет тебе в этом помочь.
- Судя по вашим речам, вы еще более наивны, чем я, - усмехнулся Аарден. - Посмотрите на меня... Что, интересно, я могу сделать? Мой брат сидит сейчас на троне моего королевства, я потерял свою магию, я потерял даже... даже женщину, которую люблю больше всего на свете! Я не религиозный фанатик, я никогда показательно не торчал в храмах, шепча бессчетные молитвы, я совсем не тот, кого боги могли выбрать, я...