И во вспышках молнии твоё лицо. Застывшее высверком, кадр, впечатанный в память. В любой момент достаточно закрыть глаза и на веках изнутри вспыхнет этот кадр. Твоё лицо. Ты.
И отчего-то кружится голова, пересохшие губы трескаются улыбкой, и хочется сказать что-нибудь такое... простое, но бьющее, чтобы увидеть, как в новой вспышке отшатывается твоё тело и растворяется в темноте, пестрит полосами смутного света, когда ты будешь пробегать к выходу через захламлённый зал...
Я хочу увидеть, как ты бежишь от меня. Бежишь, очертя голову, торопливо и зло, и не вернёшься, если только позвонишь, чтобы молчать в трубку.
Гром перекрывает мои слова о том, что ты надоел и какие-то другие, а ты то ли не слышишь, то ли не слушаешь. И новая молния разрывает голову болью, у тебя кольцо на пальце, ты рассёк мне щёку. Надеюсь, теперь ты пару раз ударишь и всё-таки сбежишь. Ты ведь хотел крови и яростных признаний? И разумеется в любви. К тебе. "Ах прости, я ошибся! Не знаю, что на меня нашло!" И прочая чушь в этом ключе. Ни за что.
-Ну, ты счастлив? Вот, - я смазываю сукровицу, сползающую уже по шее, и преувеличенно вежливо протягиваю пальцы к нему, - Кровь поверженного врага. Созерцай, пока я добрый.
И никто в мире не сможет выбить из меня ответ, зачем я всё это творю.
Грохот, разрывающий небо, две электрические вспышки, на мгновенье выбелившие весь мир, обесцветившие всего тебя.
И слова, слова - холодно-язвительные, презрительные, надменные. Изящные обороты, напыщенный слог, скука, и финал ясен заранее. Как бы ты ни обставил свой уход - победил я.
И ты уйдёшь. А я останусь. Чтобы жить как заблагорассудится, творить ерунду, смеяться, пить, болтать, и помнить... помнить твоё лицо... эту грозу... тебя, обесцвеченного вспышкой молнии. Тебе стоило изменить, чтобы изгнать, но не быть изгнанным...