Колонна танков шла, вытянувшись, как по струнке. Когда до ближайшего оставалось метров сорок восемь - пятьдесят шесть, рядовой Вася Камикадзе в форменном кителе поручика белогвардейской армии встал в полный рост, подставив ветру гордый сицилийский профиль, неоднократно прошитый пулями и стрелами, некоторое время задумчиво наслаждался ландшафтом, потом сплюнул капсулу с цианидом, растоптал ее носком тапка, смачно выругался на суахили, закурил, не торопясь выдернул чеку из гранаты, сосчитал до восьми, загибая пальцы на лишенных растительности ногах, подтянул трусы, которые ему выдали перед поездкой на курорт, закинул вольяжным движением красивую русую челку назад, задев при этом низко висящий абажур люстры, неловко повернулся, помешав проходу правого нападающего Гришки Прыткова, получил за это по шее сковородкой, посчитал жалкие остатки от зарплаты, поцеловал на прощанье жену самого красивого в мире парня Додьки Кургузого, переключил канал, в чем был немедленно уличен старшей дочерью, которая попыталась провести бросок через плечо, подставив вместо ножки ляжку, но граната обжигала пальцы, и, поплевав крючок, он замахнулся и...

У нее потемнело в глазах. Удар был настолько силен, что некоторое время она ничего не могла сообразить. Вася стонал во сне. "Ох уж мне эти женщины", - подумала транссвестит Боря, и пересев в на другую сторону вагона, закрыла глаза. Она их больше не откроет...