Мария, сварив суп и сделав жаркое, в ожидании сыновей присела перед телевизором. Некоторое время она смотрела новости первого канала, пытаясь вникнуть в то, о чем говорили дикторы. Услышав шорох открываемой двери, вышла в прихожую. Сергей - старший сын, уже стряхивал с себя рюкзак, неестественно изогнув спину. Одновременно одной рукой он помогал себе стянуть кроссовки, а в другой держал почту, сплошь состоящую из рекламы.
- Привет, мам, ну что сказали в арбайтсамте?1
- Да всё то же, ничего нового. Ничего для меня нет. Давай раздевайся, сейчас Пашка подойдет и будем обедать.
Она вошла в маленькую кухню. Сергей вошёл следом:
- Зато у меня для тебя что-то есть. Вот, читай, может подойдет.
Он подал Марии местную газетёнку, выходившую по четвергам и указал матери на небольшое объявление, напечатанное мелким шрифтом на последней странице. Мария бегло пробежала глазами текст:
- Ну и что? Какое отношение это имеет ко мне?
- Как какое? Работа! Читай! Написано: "высокая оплата", "опыт медицинской практики". А ты же врачом столько лет работала, вон сколько грамот имеешь.
- Толку-то с этих грамот, - проворчала Мария. - Поклади в зале, потом еще раз посмотрю.
И она, включив комфортку под кастрюлькой, принялась доставать из холодильника продукты, лежащие в боксах для микроволновки.
Прозвенел звонок входной двери и через несколько минут послышался молодой, еще не установившийся басок младшего сына:
- Ма! Чо сёдня на обед?
"А ты его заработал? Какие отметки принёс, а?" - Мария слышала воспитательную речь старшего сына, возню и вопли Павла:
- Ма! Чо Серёжка меня не пускает в кухню? Я есть хочу!
Улыбаясь про себя и заканчивая приготовления к обеду, она открыла дверь в кухню и младший сын чуть не сбил её с ног.
- Господи! Да успокойтесь оба! - она поцеловала в лоб Пашку и шутя обняла за шею вошедшего следом Сергея.
За столом у каждого было своё место и обед проходил почти всегда в одинаковом порядке. Мария задавала вопросы и внимательно выслушивала ответы сыновей. Иногда они спорили, иногда она строгим голосом давала указания и наставления.
За старшего, 23-летнего Сергея она была спокойна: сын был достаточно умен, чтобы не наделать глупостей. Несмотря на всё еще имеющиеся пробелы в знании немецкого, Сергей заканчивал четвёртый семестр института по специальности "машиностроение", был целеустремлённым и волевым парнем. Другое дело младший - Павел, 13-летний подросток, среди своих товарищей вроде бы общительный, а на деле скрытный и замкнутый, стесняющийся того, что он "переселенец", хотя по-немецки он говорил лучше всех в семье, почти без акцента. Мария боялась, что он начнет курить или пить, или еще того хуже - наркотики. Сергей несколько раз видел младшего брата в каких-то подозрительных компаниях, и среди темнокожих ребят, по виду старше Пашки. Он пытался завязать контакты, поговорить с ребятами и узнать, чем они занимаются, но те при виде Сергея уходили, а Пашка на всё отвечал "просто знакомые". Мария тоже пыталась по-своему выяснить, что это за друзья, которые при виде старшего брата исчезают, но Павел был вспыльчив: "Ма, это моё дело. С кем хочу - с тем и дружу!".
"Почему же ты не пригласишь своих товарищей к нам домой, я и чай вам соберу" - уговаривала она сына, но в ответ лишь получала или молчание или односложное "потом".
Глава 2
Сыновья пообедали и разошлись по своим комнатам. Мария еще некоторое время прибирала в кухне, затем, присев на краешек стула, сделала список продуктов, необходимых на ближайшие дни, и магнитиком в виде матрёшки прижала листочек бумаги к холодильнику на видное место. Заняться особо было нечем. Нигде никто её не ждал, идти было некуда и незачем, разве что за продуктами.
Она опять вошла в зал, одновременно служивший ей и спальней на раскладном диване. Увидев на столе стопку свежей рекламы и вспомнив про объявление, Мария нашла газету и принялась внимательно изучать всё подряд с первой страницы. Объявлений о вакантных местах было немного, и то типа "ищем уборщицу..." или "нужна нянечка...". Она нашла обведённое жирной рамкой, но напечатанное мелким шрифтом объявление, указанное сыном, и еще раз неспешно прочла его:
"Пожилая дама ищет компаньонку для выездов, высокая оплата гарантирована. Хорошее знание немецкого языка, чистоплотность и опыт медицинской практики обязательны".
Внизу стоял номер телефона. Больше ничего.
Мария прочла ещё и ещё раз, бессознательно задерживая взгляд на фразе "высокая оплата гарантирована". Высокая оплата..., "опыт медицинской практики"...
Опыт медицинской практики - ещё какой! Более двадцати лет отпахала в районной поликлинике и больнице. Немецким она тоже вроде бы неплохо владеет. В принципе - ей бы подошло, если б взяли, хотя бы на некоторое время. Хотя объявление довольно странное. Не солидное. А что означает "компаньонка для выездов"? А "пожилая дама" - это сколько? За 50 или 60? А может она, Мария, тоже уже "пожилая дама", хотя ей только 44?
Номер телефона был местный, городской. Это хорошо. Это означало, что она сможет на собеседование - если, конечно, до этого дойдёт дело - съездить на городском автобусе. Прав на вождение автомобилем у Марии не было, не успела получить. Сдала экзамен по теории вождения и взяла пару часов езды, когда еще был жив Олег. А потом случилось несчастье, погиб Олег. Машину позже пришлось продать: так потребовал арбайтсамт, начисляя ей социальное пособие после смерти мужа.
Вздохнув, она подошла к телефону и набрала номер.
После довольно продолжительных гудков приятный женский голос сообщил, что абонент после короткого сигнала может оставить сообщение. Секунду поколебавшись, Мария от волнения с дрожью в голосе наговорила на автоответчик, что её фамилия Кайзер и что она, прочитав объявление в газете, хотела бы отправить своё резюме на вакантное место компаньонки. И оставила свой номер телефона. Она не успела даже и шага отойти, как телефон зазвонил. На дисплее тотчас высветился номер, который она набрала перед этим.
- Алё, - Мария замерла в ожидании.
- Говорю я с Марией Кайзер? - приятный женский голос сделал ударение на слове "с Марией".
- Да-да, это я.
- Вы звонили по поводу резюме. Вы могли бы прийти на собеседование завтра утром?
Это было так неожиданно быстро для Марии - сразу собеседование - что она на минуту замялась, вспоминая, нет ли у неё какого-нибудь термина к кому-нибудь. На той стороне провода послышалось нетерпеливое:
- Алё!? Фрау Кайзер? Вы хорошо меня понимаете? Вы понимаете, о чем речь?
- Да-да, я всё понимаю, я могу прийти завтра в любое удобное для вас время.
- Хорошо. Вас устроит в 10 утра?
- Да-да, спасибо!
- Тогда запишите адрес.
Мария лихорадочно принялась искать глазами какой-нибудь карандаш или шариковаую ручку, обычно чуть ли не десятками валяющихся тут и там по всей квартире, но в этот нужный жизненно важный момент как назло она ничего не могла найти поблизости. Тогда она тихо положила трубку на тумбочку, быстро нажав кнопку громкоговорителя и начала руками шарить за стопкой учебников, лежащих неподалёку, в панике одновременно оглядывая комнату в поиске этих проклятых карандашей. В трубке после непродолжительной паузы опять послышалось нетерпеливое: "Алё! Фрау Кайзер! Вы готовы записывать?"
- Да-да, я записываю, диктуйте!
И напрягая свою память, она постаралась запомнить адрес, довольно простой: улица Гольдберг 17.
- Пожалуйста без опоздания. До свидания. Приятного вам дня.
- Да-да, взаимно. До свидания.
Но её "до свидания" собеседница уже не услышала. В трубке послышались короткие гудки, конец разговора.
Вспотевшая от нервного напряжения, Мария облегченно вздохнула. И только через пару секунд вспомнила, что не спросила, что конкретно надо принести с собой: безупречную по оформлению папку-резюме, которую она делала раньше, посылая резюме по почте, или достаточно принести переводы оригинальных документов, подтверждающих её немецкое гражданство, образование и трудовую деятельность. Поразмыслив, она решила принести всё сразу, чтобы не оказаться в смешном и глупом положении: вопросы и требования могли быть непредсказуемы.
Вдруг её как будто током ударило: адрес! Его нельзя забыть, нужно записать, пока помнит! Она бросилась в кухню, где также на магнитике висела шариковая ручка. Сорвав её, она приготовилась записывать и вдруг с ужасом поняла, что не помнит! Не помнит!!! Какой-то простой адрес, простое название улицы, даже где-то она уже слышала это название, но вот какое? А какой номер? Номер 17..., или 19? "Сядь и успокойся!" - приказала она себе. Сев, Мария начала вспоминать весь разговор с начала, в деталях представляя себе, как всё происходило. Она могла представить всё со стороны, как будто она была просто наблюдательницей события, это часто помогало. Особенно это помогало, когда она не могла вспомнить, куда положила какую-нибудь вещь. Наконец она решила, что улица называется то ли Гольдберг, то ли Шонберг, а номер дома должен быть нечетным, и до двадцати. Кажется, 17. Или 19. Расстроившись, Мария достала телефонную книгу с картами городских районов и названиями улиц, сортированных по алфавиту. Улицы Шонберг не было, была Гольдберг. Слава Богу, город был небольшой. Район, в котором находилась улица, хотя и был расположен в прямо противоположной стороне города, на окраине, но всё-же туда можно было проехать автобусом, с пересадкой на вокзале. Номер дома был не так уж важен, дома должны были находится рядом на нечетной стороне - как-нибудь разберётся. Должна же быть какая-то вывеска или табличка с названием фирмы - найдет.
Теперь одежда. Она должна прилично выглядеть. Мария направилась в комнату старшего сына. Шифоньер, состоящий из трёх отделов, она делила с Сергеем. Слева - полки Сергея, середина - вещи, висящие на плечиках - совместный, отдел справа - её.
Коротко и тихо постучав, она приоткрыла дверь. Сергей, одетый в домашний костюм, спал на нерасстеленной кровати. Сбоку от подушки лежал раскрытый учебник.
Мария тихонько, чтоб не разбудить сына, открыла среднюю часть шифоньера и принялась бесшумно передвигать плечики с вещами.
Новых вещей в её гардероб давно уже не покупалось. Если и бывали каким-то чудом сэкономленные в хозяйстве деньги, то они тратились на сыновей: на социалку2 не разбежишься, а потребности сыновей росли, особенно Павла. Вытащив скромный брючный костюм, купленный еще на первую зарплату Олега, Мария достала со своих полок пару блузок, тонкий пуловер и, немного поколебавшись, плечики со старым платьем, привезенным с собой в Германию из России. Пиджак от брючного костюма подходил по цвету к платью, а платье своё Мария любила.
Осторожно выйдя с вещами из комнаты Сергея, она опять тихонько притворила за собой дверь и по дороге заглянула к Пашке. Тот тоже спал.
В зале, перемерив в различных комбинациях принесённые из спальни вещи, Мария остановилась на платье с пиджаком. После нелепой смерти мужа она сильно похудела и костюм, а также блузки с пиджаком были несколько свободны. А платье сидело как и раньше, по фигуре. Пиджак, хотя тоже был несколько широковат, пришлось одеть, так как платье было с коротким рукавом, а на дворе стоял март и в одном платье под лёгкой курточкой она бы замёрзла. Отложив в сторону выбранные вещи, Мария занялась документами.
Глава 3
...Спала Мария беспокойно, фактически заснув уже под утро. Но едва тихонько затарахтел будильник, она усилием воли встала, накинула халатик и пошла в ванную. Утренний распорядок в рабочие дни был одинаков: подъём в 6:30, пятнадцать минут тратилось на собственный туалет - умыться, причесаться, одеться. Затем Мария будила сыновей и пока они собирались, она готовила им и себе завтрак. Завтрак всегда был горячий: каша ли, омлет ли, сосиски, или из вчерашней картошки-пюре приготовленные драники - мальчики были с детства приучены есть на завтрак плотно. Оба уходили примерно в половине восьмого на занятия: Сергей в институт пешком, а Павел в гимназию на школьном автобусе.
Когда Мария, сделав яичницу-глазунью с ветчиной, ставила на стол бокалы для чая, в дверях кухни показался заспанный Пашка:
- Ма, забыл тебе вчера сказать - меня Себастиан пригласил на день рождения. Мне нужны деньги ему на подарок.
- Сколько нужно-то?
- Ну, думаю, 20 евро хватит...
- Что? - в ужасе воскликнула Мария, пролив немного кипятка на стол. - А не хватит ли 5 евро? Павел, ты же знаешь, у нас нет денег, сегодня только 27 число, на конто3 деньги придут только через пару дней, надо как-то дотянуть, еще продукты нужно подкупить. Нет у нас лишних денег!
- У нас всегда нет денег, почему у других есть?
- Ну, у других родители работают, или они богатые... Мария осеклась, её аргументы были исчерпаны и она уже предвидела гневный вопрос Пашки:
- А почему ТЫ не идешь работать? Вон у всех русских ребят матери полы моют в разных местах, подрабатывают - и ничего! Ну и что, что ты врачом была, это всё было ТАМ, а здесь другая жизнь! - Пашка почти кричал.
У Марии руки зачесались - так захотелось треснуть его, чтоб замолчал! Но он был прав. И она, сказав себе про себя "спокойно, Мария", ровным голосом ответила:
- Хорошо, Пауль -(в моменты спора с сыном на повышенных тонах она переходила на немецкое звучание его имени),- хорошо, ты получишь 20 евро, но вспомни, что когда у тебя был день рождения, то почти все мальчики подарили тебе по пятёрке, или подарок, не дороже десяти евро - это считается здесь нормальным. Почему вдруг двадцать?
- Потому что год прошел, цены поднялись, - Павел не смотрел на мать. Он с опущенной головой прошёл к столу, положил руки на стол и стал ждать.
- Иди, сначала умойся и оденься, получишь свои двадцать евро, но только после школы. Сейчас у меня нет столько, я схожу в сберкассу, сниму деньги. Тебе же не сегодня идти к Себастиану?
- Нет, в субботу.
Павел встал и потянувшись, вышел.
"Ну и характер!" - У Марии выступили слёзы на глазах. Знает же всё. Знает же, как она часами сидит за книгами, за компьютером. Читает объявления, рассылает десятками резюме, ищет любую возможность подработать, но не берут. Причин тому много: то недостаточно подходит по квалификации, то слишком много этой самой квалификации, то нет опыта работы с детьми или стариками, то нет прав на вождение автомобиля. Места уборщиц знакомые женщины ей предлагали, но все они были за городом, в близлежащих деревнях, а автобусы вечерами ходят редко, один в час, опоздаешь - будешь час сидеть на остановке.
В кухню вошёл Серёжа, спокойный, весёлый и собранный. От него приятно пахло туалетной водой. Пожелав матери доброго утра, он налил себе кофе из кофеварки, положил со сковороды на тарелку два яйца с куском ветчины и, намазывая кусок хлеба маслом, посмотрел на мать.
- Что, опять Пашка выступает? Ма, не обращай внимание, перерастёт. Не расстраивайся.
- Да я не расстраиваюсь, всё нормально, - Мария попыталась улыбнуться. Вошёл Павел, сел за стол и поглядел на мать.
- Чо расселся-то? Ну-ка иди сам себе яишницу поклади, лоб здоровый. Или всё тебе нянька нужна? - Сергей слегка пнул его ногой под столом, после чего Павел нехотя поднялся, взял с плиты всю сковороду и поставил перед собой.
- Буду есть со сковородки. Мне некогда.
Он протолкнул вилку под плоское яйцо с куском ветчины, частично лежавшей сверху и попытался донести всё целиком до рта. Но на половине пути яйцо развалилось и другая его половина, та, которая была с ветчиной, плюхнулась назад в сковороду, обдав Павла брызгами жира.
Мария промолчала, сделав вид, что не заметила. Сергей же, коротко бросив "свинтус!", встал из-за стола. Он завтракал по-солдатски быстро, не любил подолгу "распивать чаи", считая это занятием бездельников. Он был как-то рано повзрослевшим, как считала Мария, а после смерти отца и вообще бессознательно старающимся заменить его. Он был её помощником, советчиком, он был просто её гордостью, её замечательным сыном. И Пашка был её замечательным сыном, но характером в отца - вспыльчивый, упрямый. В раннем детстве от отца он частенько получал ремня, но быстро отходил, обид не помнил. А вообще в детстве был очень ласковый ребёнок, как девочка любил ластиться к родным. Баловали его все, даже Мария, вот и получила теперь то, что получила. Эгоист.
После ухода Сергея заторопился и Павел, боясь опоздать на автобус. Мария еще сидела за столом, но в открытую дверь кухни видела, как Пашка быстро обулся, схватил рюкзак и на ходу надевая куртку, крикнув "Пока, мам!", захлопнул дверь.
Стало тихо.
Утерев слёзы и высморкавшись, Мария убрала кухню и пошла собираться к собеседованию. Еще вечером она посмотрела расписание автобусов и по интернету нашла остановку, на которой нужно будет сойти. Остановка так и называлась: Гольдберг.
Тщательно уложив феном свои слегка отросшие волосы и накрасив ресницы и губы (что она делала довольно редко), Мария осталась недовольна своей внешностью. Волосы необходимо было уже подкрасить, под глазами всё еще была краснота, в углах глаз - морщинки. И хотя для своих лет она выглядела очень молодо, горе наложило на лицо свой отпечаток. Носогубные складки стали резче и придавали лицу, если она не улыбалась, слегка скорбное выражение.
Мария погримасничала некоторое время перед зеркалом, изображая радость, доброжелательность и весёлое бодрое настроение. Она представила себе, как она лёгким бодрым шагом молодой женщины, ну просто-таки умирающей от жажды работать, войдёт в бюро, такая вся жизнерадостная, обаятельная и привлекательная, чтобы собеседник-работодатель видел: да, эта русская энергична и решительна, к тому же все знают, что русские женщины работают добросовестно и дисциплинированны и может ей хоть в этот раз повезёт. Пусть её через полгода выкинут, пусть будь что будет, но за полгода она может хоть что-то скопит. Её ребятам нужен компьютер поновее, ноутбук, Пашке нужна специальная спортивная одежда для плавания, нужны какие-то игровые приставки, навороченные сотовые, какие-то е-ридеры и еще черт знает что...
Мария вся в мыслях автоматически вдела серёжки в уши и пошла одеваться. Однако решительность её в момент улетучилась, когда она увидела себя в полный рост в зеркале, висевшем в прихожей. Старенькое платьишко хотя и было еще вроде ничего и по цвету гармонировало с пиджаком, но как-то странно смотрелось, не по моде. Лучше бы она надела джинсы с пуловером! - Мария раздосадованно глянула на часы. Времени уже не оставалось. Пора было выходить на автобусную остановку. А автобусы в Германии ходят строго по минутам и следующий будет только через полчаса.
Она вынесла из зала сумку с документами, бросила туда сотовый, надела туфли, шарфик на шею, куртку, и вышла.
Глава 4
Уже сидя в автобусе и следя из окна за маршрутом, Мария вспомнила, что кажется Сергей упоминал эту улицу - Гольдберг, переводится как "Золотая гора". Там, на Гольдберге, жили богачи-миллионеры. Сергей говорил о каком-то парне, который с Гольдберга. Кажется, Сергей сказал так: "У нас в группе есть даже один с Гольдберга, никогда и не скажешь, что из миллионерской семьи. Одет как все, приезжает на автобусе или велике, такой простой, скромный, приятный парень".
По большому электронному табло с картой, висевшей спереди внутри автобуса, Мария, увидев, что следующая остановка уже "Гольдберг", нажала большую кнопку. Это была предпоследняя перед конечной остановка, немногочисленные пассажиры повыходили ранее и автобус был пуст, она сидела одна.
Встав около выхода, чтобы шофёр видел, что еще есть пассажирка, собирающаяся выходить, она подождала, пока автобус подкатил к остановке и вышла.
Солнце выходило из-за облаков и аромат различных запахов стоял в воздухе. Был конец марта, но уже вовсю цвели каштаны, магнолии, яблони, рододендрон, сирень и некоторые виды цветов. Мария на миг остановилась, чтобы вдохнуть воздух полной грудью. Она огляделась и пришла в восхищение: как красиво! Справа и слева вдоль неширокой дороги за зелёными оградами декоративных кустов и деревьев располагались ряды особняков. На улице - ни души, но слышно было, что где-то работали газонокосилки, где-то визжала то ли лесопилка, то-ли какая-то строительная машина. Остановка находилась у особняка с номером 26. Перейдя на противоположную сторону и пройдя до следующего дома, она убедилась, что идёт в правильном направлении. Еще оставалось 15 минут и она неторопливым шагом, рассматривая фасады домов и оформление прилегающих двориков или зелёной изгороди, подошла к номеру 19. На резной металлической калитке высотой с рост человека она прочитала на двух почтовых ящиках две одинаковые фамилии, но с разными именами: фрау Лило Мерц и херр Штефан Мерц. Напротив каждой фамилии был отдельный звонок. Мария пришла в замешательство: на какую кнопку давить?
Пока Мария стояла в раздумье, с другой стороны послышались размеренные и торопливые шаги. Она едва успела отскочить в сторону. Через пару секунд калитка открылась и из неё вышел мужчина среднего возраста. Увидев её, с улыбкой спросил: "Вы к кому?". Мария сбивчиво стала объяснять, что ей назначили термин на 10 часов, но она не расслышала номер дома. Мужчина, продолжая улыбаться, в тот же момент достал из кармана куртки сотовый телефон и нажав одну из кнопок, спросил, обращаясь к тому, кому звонил: "Мама, тут женщина. Ты назначала кому-нибудь встречу? Нет?".
Мария, поняв, что ошиблась и сказав "извините, спасибо", пошла к следующему особняку. Мужчина догнал её: "Вам помочь кого-то найти? Я здесь живу, всех соседей знаю". Мария смутилась: "Нет-нет, спасибо. Я сама". Ей было неловко за свой акцент, за свой внешний вид, так неподходящий к этой роскоши. Но мужчина не отставал: "Вы откуда приехали? Из Польши? У Вас акцент такой... не местный". Мария, вежливо улыбаясь и сказав: "Я приехала из России, спасибо, мне нужно идти, извините", прибавила шагу. Мужчина произнес "Пока!" и повернул к автобусной остановке. Один раз обернувшись в сторону остановки, Мария видела, что он в ожидании автобуса смотрит ей вслед. Из-за поворота дороги показался автобус, на котором приехала Мария. Автобус ехал теперь к вокзалу.
Уже больше не смотря по сторонам, она шла вдоль высокой металлической ограды, за которой из-за каких-то диковинных цветущих кустарников ничего не было видно. Мария прошла вдоль всего забора и очутилась перед шикарными широкими воротами для выезда автомобиля. В глубине был виден кусочек двухэтажного дома, напоминающего виллу. Немного дальше была из такого же тяжелого черного металла высокая калитка с широкими черными мраморными столбами по обе стороны. На одном из столбов рядом с номером дома, отверстием для почты и решёточкой для переговорного устройства была прикреплена красивая табличка: "Элен фон Шенк". "Надо же, ещё существуют, оказывается, "фон´ы" - в голове вдруг стало крутиться "барон фон, барон фон, барон Мюнхаузен..., тьфу ты!". Рассмеявшись про себя, Мария глянула на часы, лежащие в кармане куртки. До десяти оставалось еще две минуты. Она не стала ждать и решительно нажала крупную прямоугольную кнопку звонка. Через пару секунд послышалось "Фрау Кайзер, входите", в калитке тихонько зажужжало и она сама по себе как в сказке слегка приоткрылась. Мария машинально посмотрела наверх, взглядом отметив две видеокамеры, которых в гуще зелени, свисающей над столбами, почти не было видно, и вошла во двор. Калитка за ней тотчас закрылась.
Она стояла на широкой дорожке, выложенной чёрными плитами. Дорожка уходила куда-то вглубь двора и самого здания целиком не было видно. Двор был очень ухожен и по-дизайновски красив. Где-то заработала газонокосилка и Мария, расправив плечи и сложив губы в улыбку, быстрым и решительным шагом направилась вперёд по дорожке.
Глава 5
Двухэтажный особняк, напоминающий виллу, стоял в глубине небольшого парка. Что и говорить, он был великолепен!
У входа на мраморном крыльце стояла модно и хорошо одетая женщина, примерно такого же возраста как и Мария. Но как потрясающе она выглядела! Как она была ухожена, стильно одета. Мария почувствовала себя Золушкой и сникла. Она неуверенно приблизилась, продолжая неловко улыбаться.
- Следуйте за мной, фрау Кайзер. Баронесса ждёт вас.
"Что? Ещё и баронесса?" - Мария чуть не прыснула. Ей вдруг стало весело.
- Баронесса? - переспросила она с удивлением.
- Да. Фрау фон Шенк является потомственной баронессой. Но в Германии титулы благородных господ отменили и вы можете называть её просто фрау Шенк.
Мария поднялась по ступенькам и женщина провела её через просторную оранжерею со множеством растений и стеклянными мозаичными стенами в небольшой холл, залитый солнцем. "Прошу Вас сесть и подождать", - так и не представившись, женщина, оставив после себя в воздухе приятный аромат духов, удалилась.
Мария, сев в кресло, огляделась. Небольшой холл был обставлен современной мебелью, на мраморном полу был постелен небольшой ковер, гармонировавший с тонкими, вероятно очень лёгкими, может быть даже шелковыми вертикальными жалюзи, как-то причудливо, в несколько слоёв выступающими друг из-под друга.
Возле кресла, в котором она сидела, стоял журнальный столик, и с другой стороны еще одно кресло. Напротив Марии была высокая, до потолка, стенка с книгами. К ней была прислонена изящная лестница такого же цвета. Похожую мебель Мария видела в каталогах и дорогих мебельных магазинах, куда она с мужем заезжали пару раз, мечтая о том, что когда-нибудь и они смогут купить себе такое.
Издалека послышались неспешные шаги. Кто-то шел по коридору с другой стороны в туфлях на каблуках, чётко слышалось "цок-цок". Мария замерла, вжавшись в кресло. Цокот каблуков становился всё ближе и ближе, и на какой-то момент Марии показалось, что человек, которому принадлежали эти цокающие туфли, пройдет мимо. Но потом вдруг цоканье замерло и в проёме между оранжереей и холлом нарисовалась... старуха лет за 80. Она была высокого роста, выше Марии, очень худая. Её крашенные в каштановый цвет волосы были собраны в хвост. Мария не поняла, был ли то парик или старухины настоящие волосы. Одета баронесса была модно и не по возрасту: юбка-карандаш даже полностью не закрывала колени, на шёлковой блузке с длинным рукавом навешаны по меньшей мере два колье различной длины. Туфли были обыкновенные, черные, и каблучок не такой уж высокий, как можно было подумать по цоканью. Но лицо! Это было не лицо, это была маска. Вероятно, баронесса делала несколько пластических операций. Кроме того, она также не по возрасту была накрашена: подведённые глаза, сиреневые тени под цвет блузки, нанесённые на веки, накрашенные или наложенные ресницы, крупные губы с бледо-розовой помадой. Старуха была похожа на восковую куклу. Она несколько секунд стояла молча, держа руки в карманах юбки и разглядывая Марию. Затем фальшивая застывшая улыбка появилась на её лице и она подошла к столику. Мария встала, не зная, как себя вести дальше.
- Добрый день, - сказала она.
- Добрый день, фрау Кайзер. Садитесь, садитесь, - баронесса указала на кресло и Мария опять села, но теперь на его краешек. Губы баронессы почти не двигались, поэтому она немного шепелявила, хотя говорила внятно, Мария странным образом понимала её речь. Она чувствовала недоумение, разочарование и страх.
- Ваше имя?
- Мария, - ответила Мария.
- Что привело вас ко мне, милочка?
Вопрос был неожиданным. Что, она ничего не знает о данном в газете объявлении?
- Я прочитала в газете ваше объявление насчет работы компаньонкой и пришла по приглашению вашей секретарши, - заученно проговорила Мария и достала из сумки лежащую с краю и заранее сложенную вчетверо газетку. Но старуха даже не взглянула на неё.
- А вы, милочка, знаете, что такое компаньонка?
- Ну..., да, знаю.
- А сколько вам лет?
- 44.
- Откуда вы?
- Из России.
- Это мне понятно, что из России, откуда?
- С Урала.
Старуха помолчала несколько секунд. Лицо её при этом ничего не выражало, так что Мария даже не поняла, говорит ли ей что-нибудь слово "Урал".
- Кто вы по профессии?
- Бывший врач.
- Почему бывший?
- Потому что я в Германии только третий год, еще не успела подтвердить свою квалификацию.
- Почему не успели?
Марию начала нервировать эта игра в вопросы-ответы и она, отвечая на этот вопрос, одновременно доставала папку-резюме:
- Здесь всё есть, вся моя биография. - Она подала папку старухе, но старуха не взяла её и тогда Мария положила папку на журнальный столик , развернув её к фрау Шенк. Старуха коротко взглянула на открытую страницу и выжидательно посмотрела на Марию: мол, продолжай. Мария продолжила:
- После приезда сначала были языковые курсы, потом учеба в рамках интеграции в немецкое общество, изучали работу на компьютерах, язык, основы экономики и т.д., потом переезд сюда, в этот город. Чтобы работать врачём, мне нужно подтвердить диплом, это длится некоторое время. Практику я уже прошла и сейчас готовлюсь к экзамену. Кроме того, арбайтсамт обещал мне в следующем году курсы повышения квалификации...
Мария говорила это как бы оправдываясь. Слушая себя, ей вдруг стало казаться, что со стороны это выглядит примерно так: она - этакая попрыгунья-стрекоза. Почти три года уже прошло, а она неизвестно чем занимается, не учится и не практикуется, живет себе за счёт государства и работу ищет где полегче и ничего делать не надо. Какой-то компаньонкой! Ей казалось, что старухе вся её биография представляется именно так. Ей также казалось, что старуха видит её насквозь. И так как никакой реакции со стороны баронессы не последовало, Мария замолчала.
- А какой вы врач?
- Терапевт.
- Замужем?
- Вдова.
Марии показалось, что впервые во взгляде старухи промелькнул интерес. Или только показалось?
- Есть дети?
- Да. Два сына, 23 и 13 лет.
- Есть еще родственники в городе?
- Да, со стороны мужа.
- Если я возьму вас к себе в компаньонки, вам придется много путешествовать. Путешествия будут как короткие, на пару дней, так и длительные, до месяца или дольше. Вы готовы к этому?
Нет, к этому Мария не готова, этого она не знала, это не написано в объявлении. На кого она оставит своих мальчиков? Видя её замешательство, баронесса добавила:
- Но платить я буду хорошо. Ежемесячный оклад в две тысячи евро плюс командировочные за поездки.
Мария была ошеломлена. Так много! Она рада бы была и "базису" в 450 евро, а тут такие деньги! О, как бы она много могла купить своим мальчикам, исполнить их мечты куда-нибудь съездить всем вместе на море, посетить родных в России...
- Я... я не знаю... Так надолго уезжать... У меня дети... - промямлила наконец она.
- Тогда вы, милочка, должны определиться: либо зарабатывать, либо сидеть с детьми. Дети-то ваши, кстати, уже не требуют ухода... . Я вон перед войной в 13 лет из дома убежала (Мария при этих словах вздрогнула и подумала о Пашке) - и ничего, живу.
Баронесса взяла резюме, закрыла и передала Марии. Мария при этом смотрела на руки старухи. Это были руки мумии, казалось, что они сделаны из пергамента. Руки были чуть ли не прозрачные, на них хорошо были видны вены, пальцы были длинные и костлявые, а яркий маникюр с сиреневым рисунком подчёркивал бледность кожи.
- Идите, милочка, подумайте. Резюме оставьте секретарше фрау Зульцбах. Завтра она пришлёт вам контракт. Если надумаете пойти ко мне в услужение - подпишите один экземпляр и привезёте или пришлёте мне. Если я не получу ответа в течение трёх дней - я буду считать, что вы не желаете работать. Всего хорошего!
Баронесса встала, опять засунула руки в карманы и размеренным, но быстрым и уверенным шагом, цокая каблуками, удалилась, широко расставляя ноги. Когда она поворачивалась, Мария увидела, что с задом баронессы что-то не в порядке, он как-то выпирал назад, как-будто под юбкой у неё была подложена маленькая подушка.
Глава 6
После её ухода Мария встала, думая о том, где она должна искать секретаршу, но пока она брала резюме, рыжеволосая фрау Зульцбах вошла сама.
- Я возьму у вас резюме, а вы свободны.
Мария передала ей папку и медленно прошла вперёд, неуверенная, что идет в правильном направлении.
- Нет, вам налево, - Фрау Зульцбах наблюдала за ней.
После того как Мария сделала несколько шагов, она повернулась к секретарше и робко спросила:
- Скажите пожалуйста, в чем заключаются обязанности компаньонки?
Зульцбах улыбнулась:
- Вам нужно будет сопровождать баронессу в различных поездках и присматривать за ней как врач. В случае болезни оказать квалифицированную медицинскую помощь.
- А сколько лет баронессе?
- Этого я вам сказать не могу.
Теперь улыбнулась Мария. Когда тебе 44 - хочется иногда скрыть свой возраст, тем более если выглядишь много моложе, ну а чего скрывать-то возраст, если тебе за семьдесят?
Опять пройдя утопающую в цветах и диковинных растениях оранжерею, она вышла в парк и направилась по дорожке из черного мрамора к выходу. Подходя к калитке, Мария увидела, что находящиеся метрах в десяти от калитки красивые ворота открыты настежь и на улице вдоль дороги припаркован "мерседес" черного цвета. Из него, с заднего сиденья, торчали ноги что-то протирающего там шофера. При этом шофер насвистывал какую-то мелодию. Мария вышла из калитки и направилась в сторону остановки. Пройдя на пару метров дальше мимо мерседеса, безупречно блестевшего глянцевым лаком в лучах яркого мартовского солнца, она вдруг услышала мелодию "Катюши", насвистываемую шофёром.
Мария замедлила шаг и, подумав немного, повернула к открытой дверце 'мерседеса'. Ноги всё еще торчали, иногда одна цеплялась за асфальт, но шофер еще был внутри, он её не видел. И поэтому Мария легонько кашлянула. Мужчина вылез, держа какую-то губку для чистки в руке и вопросительно посмотрел на Марию.
- Grüß Gott!4 - На всякий случай Мария начала на немецком.
- Здравствуйте, - мужчина весело улыбнулся и окончательно выпрямившись, смотрел на неё.
- Ой, как хорошо, что вы на русском! - Мария была так рада встретить в этом шикарном квартале "своего". - Как хорошо, что я вас встретила!
Она подошла ближе на шаг и, улыбаясь, спросила:
- А вы здесь работаете?
- Вы имете в виду фрау Шенк?
- Угу, - Мария кивнула рукой на особняк.
- Да, я её шофёр.
Мужчина, весело глядевший на Марию, улыбался. Ожидая от Марии вопроса, он перебрасывал губку с одной ладони на другую.
- Я только хотела спросить... - Мария не знала, как лучше всего за минуту задать ту массу вопросов, которая возникла у неё после посещения баронессы и в то же время она понимала, что даже несмотря на то, что мужчина занят и, возможно, у него нет времени ответить на её вопросы, она должна как можно короче рассказать о своей ситуации: вдруг человек поможет ей принять решение уже сейчас - идти или не идти в услужение к Шенк. И Мария, торопясь и волнуясь, рассказала, что она ищет работу и фрау Шенк предложила ей быть её компаньонкой для выездов. Что это такое - компаньонка для выездов - она не совсем понимает, но, может быть, шофер ей подскажет, стоит ли вообще связываться с бабулькой.
- Компаньонкой? - шофер улыбнулся. - Давайте знакомиться: Пётр. То есть по-немецки Петер.
И он протянул Марии руку.
- Маша, - сказала Мария, подав свою руку для рукопожатия.
- Знаете, Маша, честно скажу - не знаю. Бабка препротивная, своенравная, человек настроения, капризная и вредная, унизить может в два счета, но... - Пётр сделал остановку, засмеялся и подбросил губку вверх. - Но у неё есть одна очень хорошая черта - она не жадная. Работай хорошо, что б она была довольна, держи язык за зубами - и тогда будет частенько перепадать еще кое-что кроме зарплаты. Я вот только двенадцать лет у неё, но уже и дом купил, и детей выучил. Кредит на дом, правда, ещё выплачиваю. Да, бывает, что иногда она в приступе ярости может унизить, наорать, но всё переносимо, можно потерпеть.
Здесь Петр сделал паузу, внимательно посмотрел на Марию и продолжил:
- Я не знаю, Маша, я вот увидел, что при словах "может унизить" у вас глаза стали круглые и наполнились страхом, но знаете - когда у тебя семья, дети, семью кормить надо, детей учить, а ни работы, ни хрена, так берешь уже то что есть.
Пётр произнёс последнюю фразу как бы извиняясь и внимательно посмотрел на растерявшуюся Марию:
- Вы кто по профессии?
- Врач, - она покраснела и опустила глаза. - Но я никогда не позволю, чтобы меня унизили...
Пётр удивлённо присвистнул.
- Я инженер. Был инженер. Я из Казахстана. Был руководителем отдела. Приехал, когда мне было уже под пятьдесят. Пока языковые курсы, туда-сюда, вечно в поисках работы, работал сначала то там, то сям, от "ляйки"5 тоже... Устроился наконец-то рабочим на химическое предприятие, работа в три смены, диплом мне не пригодился - другой профиль, хотел поначалу бросить, но друзья отсоветовали, сказали - ты потом ничего не найдёшь, тебе ж за пятьдесят, разве только в "ляйке"... Да и опять на "социал" идти не хотелось... Дети подрастали, запросы росли - куда на "социале"? Много было сделано мной изначально неправильно и я потерял много времени. Но и на этом химическом предприятии уже не мог, пять лет отработал, стал болеть часто, а тут тоже объявление в газете подвернулось, пришёл узнать, ну и взяла меня старуха. Ну, вот как вас, Маша. Оклад хороший мне дала, да и страны я с ней посмотрел, куда только её не возил: почти всю Европу объехал.
- Так а почему она с вами и дальше не ездит? Я не понимаю, зачем ей компаньонка.
- А я вожу её только на машине, если не слишком далеко. А она часто путешествует по всему миру - деньги есть, делать нефиг - что не ездить-то? У неё подруга была раньше, тоже из аристократии, но победнее её, так они вдвоём путешествовали. Вот подруга и была что-то типа компаньонки. Подруга умерла лет пять назад. После этого бабка целый год сидела дома, нервы всем трепала, перессорилась со всеми соседями и своей родней, а потом одна куда-то уехала и полгода её не было. Вот было хорошо! Зарплата шла, я тогда как-раз таки и дом купил, и дочери свадьбу сыграл... А потом она взяла женщину в компаньонки - хорошая такая женщина была, Кристина звали, чешка. Но после двух или трёх - не помню - поездок чешка ушла. Не смогла с бабкой ужиться, значит. Прибежит ко мне в каптёрку - это я так называю комнатку при гараже где я сижу - поплачет, пожалуется мне на старуху, а потом слезы вытрет и опять к бабке. Но долго не выдержала. Да и потом не было у неё медицинского образования, и как у бабки вроде 'приступ' - не знала что делать. А бабка - та ещё артистка. Здорова как бык, но представиться больной и умирающей - это она может! Или истерику устроить...
Во время своего рассказа Пётр, поглядывая на Марию, продолжал вытирать губкой уже и так идеально чистые тонированные стёкла автомобиля. Утреннее солнце согревало Марию. Ей было приятно слушать Петра, ей было приятно, что если она устроится, то здесь есть хоть свой человек, с которым она сможет посоветоваться. В том, что Пётр открыт и доброжелателен, у неё не возникало никаких сомнений.
- А дети у неё есть? - спросила она.
- По-моему нет. Никогда не слышал. Но есть племянник - сын её сестры - вот тот тоже не подарок! А с бабкой какая-то тёмная история, я-то толком ничего не знаю, да и не шибко интересно мне. Так, из разного услышанного от неё самой или её родственников кое-что узнаю... Знаете, пока везешь в машине - можно такого наслушаться! Особенно если она едет с этим самым племянником, так у них чуть ли не до драки иногда доходит! Друг друга в задницу посылают, "Leck mich in Arsch!"6, орут как ненормальные, так что я иногда думаю, хоть бы машину на ходу не разнесли...
Но зато когда она выиграет в казино - о, она тогда весёлая, даже песни иногда поёт и мне тогда хорошие чаевые даёт...
- Что, бабулька ещё и по казино ездит? - Мария была ошеломлена.
- Ну. Часто. Во всех крупных городах я с ней побывал из-за этих казино, и даже в Монако был. Уж не знаю, что там и сколько она выигрывает или проигрывает, но когда выиграет - настроение лучше некуда, а когда проиграет - материт всех на свете, и русских в том числе. Много русских там играет, богачей российских.
Пётр засмеялся, достал с заднего сидения форменную черную безрукавку, на которой было большими буквами вышито "Peter" и стал её надевать.
- Сегодня к одиннадцати я должен быть готов, у бабки термин куда-то. Причем куда ехать - я узнаю в последний момент. Сидит-сидит, а потом взбрыкнёт ей в голову что-нибудь - и помчалась! А моё дело - вози да помалкивай - не пыльная работа! Я доволен.
- А где вас можно найти, если что?
- А давай, Маш, на "ты"? А то вроде как чужие. Мы ж, можно сказать, земляки, из одной страны, пусть и бывшей...
- Давайте... Давай, - поправилась Мария.
- Короче так. Гараж под землей, под домом, но выезд с противоположной стороны, - Петр показал рукой куда-то в сторону особняка. - В доме есть лестница вниз и на второй этаж. Так от лестницы в гараже налево - там увидишь мою каптёрку. Если меня нет, то дверь прикрыта, а если я там, то открываю дверь настежь.
"Увидишь", - ещё раз повторил он и, достав еще откуда-то из машины узкий черный галстук, тоже с мелкой надписью "Peter", стал одевать его через голову.
Мария засмеялась:
- Вам... тебе помочь завязать его?
- Умеешь?
- Да.
- А, не надо, ещё пойдёт. Мне жена его раз завяжет, а потом я расслабляю его и через голову надеваю. Так быстрее.
Надев галстук и поправив его, но не застёгивая жилет, он принял стойку "смирно!" и, приложив руку к виску, отрапортовал Марии: "Херр Шмидт к отъезду готов!".
Мария засмеялась, оглядывая Петра. Галстук на футболке выглядел оригинально, словно на голом теле.
- Это его что, всегда нужно надевать?
- Ну! Его и жилет. И черные джинсы. Футболка может быть любого цвета, а джинсы только черные, как и жилетка с галстуком. У меня несколько комплектов жилеток с галстуками: под цвет машины. У бабки несколько авто, разного цвета, и под каждый комплект безрукавки с галстуками.
"А у моих мальчиков только по двое джинсов и то недорогих. А как им хочется фирменные, дорогие!" - подумала Мария, вдруг погрустнев. Пётр заметил перемену в её лице и улыбнулся:
- Я знаю, что ты сейчас подумала. Что другие с жиру бесятся, не знают куда деньги деть. Угадал?
- Угу. Почти, - Мария улыбнулась.
- Ничего, мать, пробъёмся! Это я жене своей так всегда говорю, когда она грустит. Тоже вот в Союзе учительницей работала, а здесь полы моет в двух местах. У нас ещё кредит за дом не погашен. Чуть-чуть осталось. Так что будем до пенсии здесь работать!
- А далеко до пенсии?
- Не, всего три года до шестидесяти пяти.
В этот момент со стороны особняка послышался громкий, слегка шепелявящий голос баронессы. Её еще не было видно из-за густых кустарников рододендрона, но она, по-видимому, с кем-то разговаривала по сотовому, в голосе слышалось раздражение.
- Ну ладно, Маша, думаю, мы еще встретимся.
Пётр сразу засуетился и подал Марии руку: "Будем прощаться".
- Ага, - Мария тоже вдруг засуетилась, на неё вдруг накатился беспричинный страх. - Пока, Пётр.
И она, торопливо пожав протянутую Петром руку, поспешила прочь в сторону остановки. Оглянувшись через пару метров, она видела, что Пётр услужливо раскрывает переднюю дверцу автомобиля, хотя баронессы еще не было видно. Увидев, что Мария оглянулась, он помахал ей рукой, она ему тоже и пошла, уже более не оглядываясь.
Глава 7
Сидя в автобусе, всю дорогу Мария обдумывала то, что она услышала от баронессы и от Петра. Она колебалась. Желание заработать и страх перед какой-то непонятной должностью при непонятной какой-то старухе разрывали её. С одной стороны, попробовать можно - не смертельно, она никому ничего не должна и может уйти в любую минуту, а с другой - она боялась любого унижения с чьей-либо стороны, любой ссоры посторонних ей людей в своём присутствии. Глубоко
порядочная и щепетильная, она пасовала перед открытой грубостью, она терялась и не знала как должна реагировать, когда ей пытались помыкать, когда в приказном тоне заставляли делать то, чего она делать не хотела или считала для себя унизительным. Если бы был жив Олег, он бы никогда не позволил ей искать работу подобным образом!
Если бы Олег был жив... Мария прислонилась к стеклу широкого автобусного окна, чтобы находящиеся в салоне люди не видели, как непроизвольно у неё из глаз выкатились слёзы. Она быстро, стараясь всё делать незаметно, смахнула их кончиками пальцев, украдкой наблюдая, не смотрит ли на неё кто-нибудь.
Автобус был ещё полупустой. Сидели, в основном, пожилые люди; к ней лицом сидела только молодая мама, которая неотрывно смотрела на коляску с младенцем, стоящую перед средней дверью-выходом.
Пересев на вокзале на свой автобус, останавливающийся недалеко от её дома, Мария вышла на остановку раньше, зашла в сберкассу и, сняв со счета сотню, уже через семь минут была в квартире.
Глава 8
А утром в субботу она всё прислушивалась - не пришла ли почта. Иногда, когда почтальон торопливо забрасывал рекламу или письма, Мария слышала стук крышек о почтовые ящики, гулом отдававшийся в подъезде. Закончив лёгкую уборку квартиры, к одиннадцати часам Мария спустилась вниз к почтовым ящикам, находившимся внутри подъезда. Вытащив большой светло-коричневый конверт и рекламу, она, ещё поднимаясь по лестнице, нетерпеливо разорвала верх конверта и достала два голубоватых листа с напечатанным текстом. Это и был контракт на красивом бланке и его копия для Марии. Положив в зале конверт и бумагу на стол, Мария удобно уселась и начала читать.
Рабочий контракт
Заключется между фрау Элен фон Шенк с одной стороны (работодатель) и фрау Марией Кайзер (работник) с другой.
Фрау Мария Кайзер приступает к обязанностям "компаньонки для выездов" с 1-го апреля 201... года с ежемесячным окладом в 2000 евро нетто. За неделю до каждого выезда за пределы Германии ей назначаются также командировочные в размере 300-500 евро на вещи личного пользования, необходимые для выезда или на непредвиденные расходы, связанные с выездом. Социальные отчисления в пенсионный фонд и больничную кассу выплачивает работодатель.
В обязанности работодателя входит своевременное оповещение работника о предстоящем отъезде и своевременная выплата зарплаты (последний день каждого месяца независимо от того, была ли поездка), а также своевременная выплата командировочных за неделю до отъезда.
В обязанности работника входит своевременное оповещение в случае болезни (больничный лист при этом не оплачивается) и строгое соблюдение всех требований работодателя, включающих в себя медицинское обслуживание и контроль за состоянием здоровья работодателя, а также частичное выполнение обязанностей секретаря или посыльного.
Контракт заключается на неопределённое время и может быть расторгнут только работодателем. В случае самовольного прекращения работником своих обязанностей, он обязан выплатить назад всю сумму зарплат, полученную им на протяжении всего периода деятельности в должности компаньонки".
Далее снизу стояла дата и места для подписей. Слева, выделяясь ярким синим цветом, уже стояла витиеватая подпись баронессы, Марии осталось поставить свою.
Она во второй раз перечитала контракт, взглядом остановившись на последней его части. Мария перечитывала вновь и вновь, пытаясь осмыслить то, что было написано: "Контракт... может быть расторгнут только работодателем. В случае самовольного прекращения работником своих обязанностей, он обязан выплатить назад всю сумму зарплат, полученную им на протяжении всего периода работы в должности компаньонки".
Это как??? Это что - она не может уволиться когда она хочет? Это она должна будет работать всю жизнь компаньонкой? Но ведь она врач! И хочет остаться врачем! А если она самовольно уйдет, то нужно будет выплачивать все полученные деньги? Но ведь деньги будут тратиться в семье, ведь семью накормить, обуть-одеть нужно! И, если допустим, она проработает 6 месяцев, и за это время получит больше 12 тысяч, и ей их все нужно будет вернуть? Но ведь деньги уже будут потрачены! Где ж она их потом возьмет? Бред какой!
Ещё раз медленно и вдумчиво прочтя контракт, Мария подумала про себя: "Да пошла ты! Лучше я и дальше буду "сидеть на социале" - как выражались переселенцы. А к сентябрю, возможно, возьмут и в клинику.
Успокоившись и решив позвонить в понедельник утром секретарше баронессы, чтобы сообщить о своём решении, Мария продолжила заниматься хозяйством. Она заложила бельё в новую стиральную машинку, деньги на покупку которой выдал ей социаламт и пошла готовить обед для своих мальчиков. Их обоих еще не было дома. Паша по субботам с утра ходил на тренировки в бассейн при одной из школ, а Сергей с утра уехал подработать на почтамт. Он с приятелями подрабатывал разгрузкой почты и посылок, иногда разносил рекламу. Он старался, её большой мальчик, он старался быть независимым от социального пособия, чтобы ей и Пашке досталось больше. Хотя ей лично ничего и не нужно. Не голодали, и крыша есть над головой - и то слава Богу! Она всё-равно будет работать врачем! Она добьётся своего! Вон Марина, сестра мужа, которая их и познакомила в Перми, добилась. Пусть потратила несколько лет - но добилась. И теперь известный среди переселенцев города врач, работает в городской больнице. И она, Мария, добьётся!
Машинально раставляя тарелки и раскладывая столовые приборы, Мария думала о том, что она всё-же плывет по течению, что нужно действовать более решительно, более напористо при поиске работы или места для практики. Что после гибели мужа она стала какой-то инертной, что вместе с Олегом ушла и какая-то часть её самой. А мальчикам нужен сейчас пример стойкости и решительности. И ведь она всегда умела постоять за себя, а здесь, после гибели Олега, ей как-будто подрезали крылья. Даже был период, когда ей не хотелось жить... Как хорошо, что у неё есть сыновья! Как хорошо, что есть ради кого жить! И, может быть, Пашка прав - плюнуть на диплом, идти пока в уборщицы, сломить свою гордыню ради мальчиков, ведь им хочется быть одетыми не хуже других, и ездить в разные страны, и носить модные вещи... Поработать хотя бы пару лет, а там видно будет.
А хотя, с другой стороны, тогда и компаньонкой можно, некоторое время... Не будет же старуха бесконечно уезжать на полгода, дома ж, наверное, тоже сидит. А когда не будет поездки - она, Мария, будет искать место, будет учить предметы, необходимые для сдачи экзамена... Да наверное, и с собой в поездки можно будет взять учебники... Нужно только с мальчиками серьёзно поговорить и семью мужа предупредить. Свекровь могла бы на время её отъезда пожить с внуками или хотя бы приходить. Марина - та наверняка тоже согласится присматривать, у самой пацаны, знает, как это непросто, с пацанами-то...
Размышляя таким образом, Мария собрала на стол и опять взяла в руки контракт, и опять начала читать его, и опять её поразила цифра зарплаты: чистыми около 3000 евро - это столько не всегда и врачи получают! Она вспомнила слова Петра о том, что бабка не жадная. Однако, что-то тут не то...
В этот момент пришёл Сергей, почти следом Павел, вернувший Марии пять евро со словами "на, мам, это от подарка осталось, я купил Себастиану компьютерную игру за пятнашку".
"Хорошо, - сказала Мария. - Я тебе после обеда красиво упакую подарок".
После обеда она, прибрав в кухне и поговорив с Пашкой о том, как себя вести на дне рождения у товарища, показала Сергею контракт. Он также пару раз перечитал его, присвистнув от удивления. "Это получается, ты аванс будешь получать и зарплату. И так много. Классная бабка! - Сергей засмеялся. - А что, мам, попробуй. Хотя бы полгодика".
- Так Серёжа, ты прочитай внимательно последний абзац. Там же написано, что я не могу уволиться по собственному желанию.
- Да мам, - Сергей потряс в воздухе бумагой. - Это же не какой-то юридический документ. Это простая бумага. Ну подумаешь, твоя подпись будет стоять. Это никакого значения не имеет. Нет ни фирменной печати, ничего. Я сам таких бумаг могу пачками печатать. Она нотариально не заверена. Не бойся, уйдешь, если не понравится - и все.
- Ах, Сергей, что-то я боюсь. Вдруг, если я сама уйду, вдруг она заставит через суд вернуть деньги? Я же не буду их складывать в чулок, мы же должны жить на эти деньги... Как тогда?
- Мам, ну ты сама подумай, где логика? Зачем эта бабка тогда вобще берётся столько платить? Ты еще, к тому же, и не работала и ничего не получала ещё. Там видно будет. В конце концов обратимся в европейский суд по правам человка. Или, в крайнем случае, когда я начну работать, мы вернём ей всё до копейки.
Мария улыбнулась, но слова сына про европейский суд её успокоили. И даже не сами слова про суд, а то, с каким спокойствием Сергей отнёсся к этой бумаге. В конце концов, в Германии что-то должно быть по защите людей от таких работодателей. Ну а в худшем случае придется, конечно, ворачивать деньги. Ну что ж поделаешь...
Сергей уже вышел из комнаты, Пашка ушел на день рождения к однокласснику. В квартире было тихо. Мария села опять за стол, прочитала текст ещё раз и решительно поставила свою подпись.