Рокова Яна : другие произведения.

Четыре грани 3.4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.63*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ЧАСТЬ 3.4 По просьбам читателей ОБЩИЙ ФАЙЛ разбит на ЧАСТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. (ЧЕРНОВИК)
    Извините, без вычитки, за указание на "очепятки" буду очень признательна :-))
    КОММЕНТАРИИ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ ЗДЕСЬ :-)
    П/Обновление от 26.04.2018
  ОБНОВЛЕНИЕ от 24.01.18
  ОБНОВЛЕНИЕ от 26.02.18
  П/ОБНОВЛЕНИЕ от 26.04.18
  
  
  ВНИМАНИЕ! ATTENTION! ACHTUNG!
   УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ - НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.
  
  УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.
  
   ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА
  
  СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,
  ВАШ АФФТАР :-))
  

Обложка для

  
  
  
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ
  
   ЧАСТЬ 3.4
  
  
  
  ***
  
  
  
  
  37.
  
  
  Ренальд целый день добросовестно ждал, когда Аслан соизволит позвать его для того, чтобы прояснить суматошно-нервозную ситуацию, воцарившуюся в Замке-крепости с наступлением утра. Тесса куда-то умчалась сразу после завтрака. Ее можно было встретить на территории крепости то в обществе кухарки Антиги, то в сопровождении жены коменданта, Марты. Лишь ближе к вечеру, видимо, утомившись раздавать указания женщинам, госпожа вернулась в дом и засела в небольшой гостиной неподалеку от кабинета Аслана, в которой она обычно обсуждала с Мартой записи в приходно-расходных хозяйственных книгах. Затем вызвала Инвара, чтобы что-то обсудить с комендантом.
  В общем-то, особо отвлекаться на посторонние мысли юноше было некогда. Расписание его дня было под завязку забито различными занятиями, чередующими тренировки физического состояния тела под руководством наставников и короткий отдых. Вернее, даже не отдых, а смену деятельности. Надо ведь было уделить время и умственному напряжению в самостоятельном обучении по книгам и учебникам, рекомендованным в Академии. И не забыть позаботиться о своих подопечных лошадях, подаренных тауром, которые тоже требовали внимания хозяина, а не только конюхов. Ну и позаниматься прочими делами, и отыскать время и возможность для встреч с людьми, с которыми у молодого человека пересекались какие-то личные интересы.
  А лаэр пока что избегал контакта, старательно делая вид, что у него все под контролем, просто надо еще подождать.
  
  И только поздно вечером, когда отправленный в Степь сокол, наконец, вернулся, Аслан позвал Рени к себе в кабинет.
  Указал на свободное кресло, сам остался стоять, о чем-то напряженно раздумывая, и невольно заставляя юношу напрягаться.
  - Аслан, ну давай уже, не тяни! - не выдержав, взмолился Ренальд. - Хотя бы в двух словах обрисуй самую суть!
  - Ладно, - выдохнул лаэр. - В общем, если в двух словах, Рен, то ожидается визит Правителя. Уже известна примерная дата его прибытия сюда, - произнес хозяин Замка и замолчал, давая Рени самостоятельно осмыслить информацию и сделать соответствующие выводы.
  - Понятно. Для переговоров, да?
  Аслан кивнул.
  - А я? - задал правильный вопрос Ренальд.
  Пока что он не видел ничего дюже пугающего, но известие его все-таки заставляло нервничать. Очень неприятно находиться в подвешенном состоянии, не совсем понимая, как его персону можно представить кому-то постороннему, кто не был в курсе взаимоотношений внутри Аслановой семьи. И, в общем-то, Ренальда, свыкшегося со своим положением, уже мало занимало чужое мнение. Но прибудет не просто какой-то высокопоставленный вельможа, а самый главный человек в государстве, это - раз. Во-вторых, по совместительству, Правитель является отцом его любимого человека и господина. И это надо было учитывать. Вряд ли тот обрадуется даже малейшим намекам на более тесную связь опального в глазах Двора младшего сына и непонятно откуда взявшегося раба, которому благоволит лаэрская чета. Благоволит рабу, который пользуется кучей привилегий, не положенных бесправному живому "имуществу".
  - А что, ты?
  - Ну-у, мне обязательно быть здесь в это время? - осторожно осведомился Ренальд.
  - Вот это самый главный вопрос, Солнце, - присел Аслан напротив парня, подвинув один из стульев ближе. - Нет, тебе находится здесь необязательно. Скорее всего, даже не желательно, во избежание различных недоразумений. Но поскольку пока неизвестно, как надолго затянется визит отца, то мы с твоей госпожой подумали и решили, что тебе будет лучше провести это время в Степи. Что сам думаешь?
  
  Рени захлестнули противоречивые эмоции, заставив серьезно отнестись к подобному предложению и быстро просчитать варианты. Ему не хотелось так далеко уезжать из знакомых мест. К тому же, раз неизвестно, насколько затянется визит, как быть с Академией? Или, собирая необходимые с собой вещи, брать сундук с книгами и учебниками из Замковой библиотеки? Где он будет жить? Разместится ли в гостях у степняков со всем своим скарбом? Будут ли у него условия для занятий, чтобы подготовиться к очередным экзаменам?
  Но и в гостях у родичей тоже очень хотелось побывать, посмотреть, что это за страна, соседствующая с лаэрскими землями, узнать, как устроен их быт, лучше понять возникновение каких-то традиций, отличных от тех, которые существуют среди населения Энейлиса. Ведь, по сути, он знает о них лишь понаслышке, имеет представление только по рассказам самих степняков и тех, кто там бывал или жил среди "варваров". Не зря говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Наверное, это самый оптимальный вариант, на время нахождения Правителя здесь, самому убраться от греха подальше и провести эти недели вдали от Тессы и Аслана с пользой, пополняя багаж знаний и набираясь жизненного опыта.
  Названый отец таур Даут наверняка окажет всяческое содействие, чтобы он спокойно адаптировался среди сородичей, принявших его в свой Клан. Да еще с таким почетом к носителю ледяной крови, что страшно было их как-то подвести или разочаровать. Да и Руслан будет счастлив вернуться в Степь. Он скучал в стенах крепости по своей семье, по привычному раздолью, хотя и старался не показывать вида. А уж как будет рад, если старшие родственники не найдут ему более подходящего занятия для сына Вождя и разрешат Русу побыть сопровождающим дорогого гостя по родному краю...
  Поэтому Ренальд серьезно кивнул ожидающему ответа Аслану:
  - Да, я понимаю ваши тревоги и опасения. Думаю, мне и впрямь лучше уехать пока. Тем более, таур говорил, что будет рад, если я приеду. Я до сих пор в себя прийти не могу, что Даут именно меня объявил своим наследником.
  - Это великая честь, Рен, - подтвердил Аслан. - И практически все прекрасно понимают, почему именно тебя таур взял в ученики и захотел назвать сыном. Не подведи наших ожиданий.
  - Как думаешь, где меня поселят?
  - Пока что этот вопрос конкретно не оговаривался. Но чтобы он тебя вообще не волновал, знай - предварительно тебя готовы принять и таур, и Тагир, и подавляющее большинство твоих новых родичей. Думаю, по большому счету, тебе не откажет никто, разве что постесняются предложить простенькие условия столь важной персоне, - слега поддел лаэр.
  - Аслан, перестань! - возмутился Ренальд. - Я серьезно беспокоюсь, а ты все шутишь!
  - Да какие шутки? - улыбнулся хозяин Замка. - Наверняка к себе в гости зазывать будут все подряд...
  - И как мне себя вести, чтобы никого не обидеть, не оскорбить нечаянно?
  - На эту тему мы с тобой чуть позже поговорим, - пообещал лаэр. - Кое-что тебе Руслан объяснит, я потом дополню "инструкции". Но лучше всего, если ты поселишься у Даута. Вам с тауром обоим так будет комфортнее. Кроме того, как вариант, ты вообще можешь повязать мой каршифф, забрать свой походный шатер, и поставить его на моей земле, которая мне досталась в наследство от матери. Сейчас за этим участком по-родственному присматривает Тагир. Он прекрасно знает, что я не претендую на нее, и он может распоряжаться ею по своему усмотрению на благо всего Клана, мне и отцовской вотчины хватает для того, чтобы реализовать потребность почувствовать себя полновластным хозяином. Но таковы традиции. И в связи с этим тоже могут возникнуть какие-нибудь нюансы, которые тебе надлежит знать.
  Ренальд внимательно слушал, и на его лице проступало все более озадаченное выражение.
   Аслан уже и сам был не рад, что завел этот разговор именно сегодня, на ночь глядя. Надо было отложить до утра.
  - Ладно, пока что не забивай этим всем голову. Прикинь лучше, что тебе может понадобиться, чтобы спокойно собраться. Время еще есть.
  - У нас с тобой будет какая-то связь, или как? - уточнил Рени.
  - Связь будем поддерживать через соколиную почту. От слишком личной переписки лучше воздержаться. При необходимости, всегда можно будет отправить доверенных гонцов. Заранее обговорим условный знак, чтобы ты точно был уверен, что это именно мой человек.
  - Ты вот сейчас меня как бы успокоил? - иронично выгнул бровь Рени, удивительно точно скопировав манеру самого лаэра выражать скепсис.
  - Солнце... - тяжело вздохнул Аслан. - Я бы сам себя хотел успокоить. Поэтому, давай лучше подстрахуемся заранее от всяких неприятных случайностей или просто недоразумений.
  - Согласен.
  - Ну, собственно, на этом аудиенция на сегодня закончена. Иди, переваривай. Будут какие-то идеи или конструктивные предложения, обращайся.
  - Хорошо! - поднялся Ренальд.
  - Все, иди, - отпустил парня лаэр. - Там Тесса, небось, уже заждалась. Я чуть позже буду. Мне еще с Дереком надо переговорить.
  
  Ренальд воспринял новость стоически. Тесса, исстрадавшаяся за дверями кабинета, где Аслан с их Солнышком беседовали с глазу на глаз, еле дождалась, пока мужчины освободятся.
  Едва они вышли, она кинулась к Рени, заметив, что он огорчен, но внутренне собран, видимо, твердо уяснив себе, что спорить и предлагать иные варианты, кроме того, который озвучил лаэр, не имеет смысла. Надо, значит, надо!
  В благоразумии здорово повзрослевшему за последние месяцы Ренальду не откажешь.
  - Идите отдыхать, - полюбовавшись на своих любимых, распорядился Аслан, стараясь подавить неприятный сосущий холодок в груди из-за того, что их с Тессой ждет скорая разлука с Солнышком. И как еще Рени воспримет почетную обязанность подарить свое семя нескольким потенциальным матерям будущих детей с ледяной кровью?
  Даут сказал, что сам все объяснит и преподнесет в нужном свете. Несмотря на желание поддержать парня, чтобы не мучился надуманными угрызениями совести за невольное предательство, это действительно очень серьезная, ответственная и почетная миссия. Это долг Рени перед Кланом. И, наверное, будет лучше, что сейчас Ренальд останется в неведении. Потому что не сумеет обмануть интуицию своей обожаемой госпожи, которую вообще не стоит посвящать в эту историю. По крайней мере, заранее.
  - А ты? - обернулась Тесса к мужу, с неудовольствием отметив, что еще один напряженно-суматошный день оставил отпечаток усталости в облике любимого мужчины, заострив, сделав грубее черты лица, вынудив едва заметно сутулиться.
  Возможно, среди окружения лаэра, это замечала лишь она, слишком пристально и дотошно пытаясь уловить говорящие больше произнесенных слов мелочи, по которым обычно угадывала настроение мужа.
  Сердце кольнуло тревогой за любимого человека. Даже сильным и физически, и духовно людям требуется передышка, чтобы успевать восстанавливаться. И Аслану не помешал бы день-другой отдыха, чтобы хоть ненадолго отвлечься от текущих проблем. Выдержка и строгий самоконтроль ему понадобятся, когда прибудет его отец со своей свитой.
  
  - Я еще с Меченым хочу обговорить кое-что. Постараюсь не задерживаться долго.
  - С трудом верится, милый, - улыбнулась девушка, - что вы не увлечетесь обсуждением.
  - Тесс, я, правда, постараюсь...
  Ренальд промолчал. Ему не очень нравилось, когда Дерек надолго завладевал вниманием лаэра. Но старался изжить в себе чувство иррациональной ревности, считая эти эмоции недостойными.
  - Пойдем, Рени, - потянула госпожа юношу за собой. - Мы тоже найдем, о чем побеседовать пока...
  
  ***
  
  Несмотря на не слишком-то располагающее настроение для занятий любовью, "беседа" Ренальда с его госпожой, когда они добрались до лаэрской спальни, как-то незаметно перетекла в более интересное русло. А, может быть, именно благодаря тому, что обоим хотелось как-то отвлечься от грядущих перемен в размеренной жизни и уцепиться за что-то более привычное и приятное, гарантированно отодвигающее все насущные заботы и проблемы за границы маленького мира, в котором они в данный момент находились наедине друг с другом.
  До отъезда Рени в Степь оставалось еще несколько дней, необязательно прямо сейчас, ночью, составлять список необходимого и дотошно инструктировать юношу на любой случай жизни. Тем более что пусть небольшой пока жизненный опыт, но все-таки опыт, подсказывал хозяйке Замка, что всех непредвиденных случайностей все равно невозможно и избежать, и ему придется как-то справляться с ними, ориентироваться в новых обстоятельствах, принимать решения самому. Он уже не ребенок, пора становиться настоящим мужчиной.
  Утешало лишь то, что Ренальд отправляется не в полную неведомых коварных опасностей неизвестность, и в окружении своих дружелюбно настроенных новых родичей, зарекомендовавших себя отличными защитниками и надежными товарищами, имеющими понятие о чести, благородстве, доблести, взаимовыручке. И одновременно это же и заставляло огорчаться. А вдруг ему там, в Степи, среди свободного воинского братства, не допускающего лицемерия среди своих по крови, настолько понравится, что обычная жизнь в приграничной крепости Энейлиса потом покажется скучной, пресной...
  Особенно, если таур расщедрится поделиться не только воинским и лекарским опытом, но и устроит названому сыну экскурсии в закрытые поселения в глубине степных земель, в которые не допускают посторонних, где живут хранители тайных знаний, искусные мастера, умеющие создавать различные полезные "варварские" диковинки, ценящиеся далеко за пределами Степи на вес золота...
  Девушка не сомневалась, что любимый мальчишка будет скучать по ней и Аслану, но новые впечатления для юного пытливого ума отодвинут на задний план сосущую тоску по ставшему родным дому, предаваться унылой ностальгии ему там точно не придется.
  Надо было бы порадоваться за парня, но искренне почему-то не получалось.
  Противоречивые эмоции огорчали, из-за собственного, какого-то иррационального эгоизма было стыдно. И меньше всего на свете Тесса хотела бы, чтобы о ее крамольных мыслях и чувствах-ощущениях из-за предстоящей вскоре разлуки догадался Рени.
  
  Они оба подсознательно не верили в то, что Аслан и впрямь скоро вернется, наверное, поэтому и занимались любовью осторожно, не торопясь. В этот час никто, кроме лаэра, не рискнул бы ни то, что вломиться, но и просто постучаться в хозяйскую спальню, но оба предпочитали лишний раз не дразнить Аслана, оберегая его чувства.
  Тесса молча переживала за обоих любимых мужчин, которым требовалось время, чтобы снова безоглядно доверять друг другу в вопросе интимных отношений. Где-то внутри все еще дремавшая обида за отверженность и пережитое унижение, позволяло Ренальду дистанцироваться, хотя на словах он пообещал своему непостоянному любовнику дать шанс все исправить.
  Наверное, только будущее рассудит, прав ли он в своем упрямстве. Может быть, сейчас и впрямь не слишком подходящее время для романтики, когда страна стоит на пороге навязываемой войны, когда Аслану требуется мобилизовать весь свой внутренний потенциал, подтверждая свой высокий статус лаэра, возложенные на его плечи полномочия перед людьми, за которых несет ответственность хозяин приграничных земель.
  Младшему сыну Правителя, пытающемуся учесть все нюансы, чтобы уменьшить потенциальные неминуемые потери людей и экономических ресурсов, хватает головной боли, глобальных тревог и переживаний. Физически измотанный от бурной деятельности, недосыпа, неизвестности, морально уставший в таком вот мерзком подвешенном состоянии контролировать ситуацию, которая не всегда зависит от его желаний и возможностей, Аслан не может уделить их Солнышку должного внимания, которого заслуживает Рени.
  Скорее всего, ее муж сейчас больше нуждается не в соблазнительных телесных удовольствиях с любовником, а в надежном друге и соратнике, которому мог полностью доверять, обсуждать вслух принятые решения, делиться планами. С этим статусом Ренальд справляется на отлично. А все остальное - пусть остается в воле Всевидящих и Великих Духов...
  
  К привычному эмоциональному удовольствию занимающихся любовью Тессы и Ренальда примешивалась пикантная нотка горчинки. Распаляясь и перехватывая инициативу, то один, то другой словно бы одергивали себя, снова возвращаясь к нежной, неторопливой ласке, будто пытаясь обмануть самих себя и партнера, убеждая, что все по-прежнему, и перспектива скорого расставания где-то там, в заоблачной дали, и не касается их напрямую...
  
  Через щель в приоткрытом окне тянуло зимней прохладой, воцарившуюся ночную тишину нарушали лишь порывы ветра и приглушенная расстоянием перекличка стражи, сменявшейся на своих постах, но это были привычные "умиротворяющие" звуки в приграничной крепости, на которую ни Тесса, ни Ренальд, занятые друг другом, не обращали внимания. Их юные, стройные тела плавились от наслаждения, щедро даря любимому человеку и жадно принимая чувственную, нежную и страстную ласку его рук и губ. Шорох разворошенного на широком ложе белья, учащенный стук сердец, срывающееся дыхание, тихий шепот всяких милых глупостей, выражающих чувства, перемежающийся звуками поцелуев... да причудливо метавшиеся тени от переплетения обнаженных тел на стенах и предметах, рождавшиеся на границе светового круга от масляной лампы, стоявшей возле постели...
  
  От чувственного телесного возбуждения, распирающих изнутри ощущений, переполняющего коктейля эмоций, замешанных на радости единения, упоительном удовольствии, затаенной заранее грусти из-за предстоящего расставания, и всяких прочих, не поддающихся точной идентификации чувств, эта близость казалась особенно яркой и запоминающейся. Острота ощущений достигла такого уровня, будто любовники соприкасались не обнаженной кожей, а оголенными нервами, стремясь прорасти друг в друга всем своим существом...
  
  Не в силах сопротивляться словно мягким уютным коконом окутавшей их неге после бурной разрядки, изможденные Аслановы "котятки" сладко уснули, тесно прижавшись друг к другу, так и не дождавшись хозяина дома.
  
  ***
  
  Дерека Аслан застал в полутемном зале для фехтований. В этом помещении, с потемневших от времени мощных балок под высоким потолком, свисали на цепях кованые хоросы, но Меченый предпочел зажечь пару факелов, закрепленных на стенах уже не для практической пользы, а, скорее, для декоративного антуража. Потому что именно добротные, хоть и грубовато выкованные с точки зрения изящества линий факелы органичнее смотрелись на древней каменной кладке стены среди старого оружия, щитов, штандартов, украшавших зал.
  Дерек, несмотря на поздний час, тренировался с боевым мечом в руках, пытаясь восстановить прежнюю физическую форму. Движения были замедлены, завораживающе плавны, потому что молодой мужчина все-таки берегся, стараясь не перенапрягать ослабшие во время вынужденной обездвиженности мышцы. Просто отрабатывал заученное когда-то, чуть изменяя под нынешние возможности после ранения, чтобы в нужный, жизненно важный для бойца момент послушное тело могло действовать на автомате.
  Обнаженный торс в свете неровного пламени факелов блестел от выступившего пота. Под грубоватой кожей плавно перекатывались напряженные мышцы, красиво вычерчивая контуры брутального тела бойца.
  
  Аслан, машинально следуя привычке степняков передвигаться почти бесшумно, вошел неслышно, и поначалу Дерек его не заметил, раз за разом методично выполняя сложную связку упражнений. Лаэр невольно залюбовался, оттягивая момент своего обнаружения. Первым порывом было немедленно окликнуть Меченого и отругать за упрямое насилие над собственным телом, но открывшееся зрелище остановило, приморозив к месту, сковав уста. Он лишь устало прислонился к косяку тяжелой дубовой, окованной железными скобами двери. Эротичные мысли если и промелькнули, то где-то на периферии сознания. От завораживающего видения вымотанный дневными заботами варвар-полукровка получал настоящее эстетическое наслаждение.
  Да и что греха таить, он бы точно так же стремился поскорее вернуть себе боевые навыки, уповая на то, что Халар просто перестраховывается, запрещая чрезмерные нагрузки после столь серьезной травмы. Беспомощным иждивенцем Аслан быть не желал, да и вообще с трудом переносил проявления телесной слабости, особенно собственные. Так что Меченого он понимал, наверное, как никто другой.
  И все-таки пора было прекращать подобное издевательство.
  
  - Дерек!!!
  Увлеченный "боем с тенью", моментально перегруппировавшись, выставляя острие меча в сторону источника внезапного шума, боец замер, тяжело дыша. Но практически сразу сообразив, что это не неведомый враг, проникший под покровом ночи на территорию господского дома, не фамильное замковое приведение, а хозяин, собственной персоной, Дерек почти молниеносным движением спрятал меч за спину. Тыльной стороной ладони смахнул выступившую на лице испарину, и сделал вид, что он тут просто так прохаживается, рассматривая старые щиты и оружие, украшавшие стены.
  Понятно, что никого он этим маневром не обманул, но выслушивать нотации от господина не хотелось.
  
  - Напугал? - насмешливо поинтересовался лаэр, отлипнув от дверного косяка и сложив на груди руки.
  - Угу, слегка, - не стал отрицать Дерек очевидного. - Я думал, ты давно отправился в опочивальню.
  - Хотел пожелать тебе добрых снов на ночь, - иронично отозвался Аслан. - Как успехи?
  - Не так хороши, как хотелось бы, но я работаю над этим, - чуть сконфуженно признал парень. - Да ты и сам мог заметить. Давно наблюдаешь?
  - Не успел наглядеться, - ушел от прямого ответа лаэр. - Лучше смотреть не со стороны, а оценивать при непосредственном контакте.
  Дерек чуть заметно поморщился - ну вот что за дурацкая манера варвара изъясняться двусмысленностями, упражняясь в остроумии? Или это у него самого уже настоящая паранойя и извращенная фантазия. Вот не зря людская молва утверждает: "с кем поведешься - так тебе и надо".
  - Я бы предложил тебе поспарринговать, мой господин, но судя по твоему замученному виду... это было бы нечестно даже при моем состоянии, - хмыкнул Меченый, внимательно взглянув на хозяина.
  - Ну, знаешь! - возмутился Аслан, купившись на поддевку, невольно выпрямляясь и расправляя плечи.
  - Вот какого лешего ты колобродишь до сих пор, вместо того чтобы отдыхать? - продолжил укоризненно с совершенно серьезным выражением лица выговаривать Дерек, решив перевести акцент, чтобы самому не оправдываться за нарушение режима, предписанного замковым лекарем.
  - Я?! А сам-то хорош! - догадался лаэр об уловке. Стремительно шагнул к расположенной у стены стойке для пик и алебард, на перекладине которой небрежно висела рубаха Меченого. Подобрав ее, метко швырнул в сторону ухмыляющегося раба. - Одевайся, пока не остыл! - строго велел он.
  Прекословить прямому приказу господина Дерек не стал. Неспешно обтер рубахой мокрые от пота лицо и шею, и ловко облачился в одежду, стараясь не думать о том, почему Аслан все еще буравит его нечитаемым взглядом.
  - И лучше не провоцируй... - буркнул лаэр сердито. - Вот как восстановишься полностью, я тебя с удовольствием погоняю по этому залу.
  - Когда я полностью восстановлюсь... - мечтательно протянул Меченый, - еще неизвестно, кто кого как следует погоняет, мой господин. И не только по этому залу, но и по нормальной площадке возле казармы.
  - Поогрызайся еще, - уже добродушно усмехнулся Аслан. - Давай-ка, двигай на выход, - кивнул он на распахнутые двери.
  
  - Так что конкретно тебя сегодня тревожит, прогоняя сон? - перестав дурачиться, серьезно спросил Дерек, когда оба вышли из помещения для тренировок.
  - В том-то и беда, что конкретизировать не могу, - нехотя признался лаэр. - Но на душе муторно.
  - Поделишься? Может быть, не все так безнадежно, как кажется, пока не произнесешь это вслух?
  - Пожалуй, если ты не слишком...
  - Слушай, заткнись, мой господин, - грубовато перебил Меченый. - Прекрати передо мной расшаркиваться. Если бы тебе не нужен был собеседник, ты бы ко мне не пришел: ни сейчас, ни завтра, ни вообще. Предпочел бы молча переваривать сам, раз гнушаешься завести себе свору Советников.
  - Мне по статусу не положена "свора" - хмыкнул младший сын Правителя. - Да и собеседников мне в крепости хватает, - чуть слышно добавил он.
  Тесса, Рени, Орис, Инвар, Халар... да мало ли людей, с которыми можно было вести конструктивный диалог. А в данный момент ему нужен был просто надежный и верный друг, слушатель. Наверное, Дерек прав - требовался не столько совет со стороны, сколько возможность услышать самого себя, произнеся вслух то, что подспудно тревожило. Разговаривать с самим собой, или с отражением в зеркале - странно.
  К тому же собеседник может задать какой-нибудь "правильный" вопрос, направив мысли в нужное русло, невольно давая подсказку для того, чтобы эти самые "неудобные" мысли упорядочились.
  Ни любимая жена, ни Тессино ненаглядное Солнышко на эту роль в данном случае не годились. Не стоит их озадачивать, невольно подкидывая зерна сомнения, заставляя колебаться в вере о правильности происходящего и успешности затеи на финальной стадии...
  Да и Дереку он не мог рассказать ВСЕГО. Может быть, пока, а, возможно, никогда никому не стоит открывать нелицеприятные тайны, от которых и было тяжело на душе...
  
  ***
  
  До отъезда Ренальда в Степь время промелькнуло практически незаметно. Чтобы не создавать лишней суеты, проводы Рени решили устроить в крепости за пять дней до прибытия в лаэрство Аслана Правителя Энейлиса с его свитой. О скорости передвижения столичных гостей по главным дорогам страны лаэр получал ежедневный доклад от своих доверенных лиц, отправленных навстречу кортежу, сопоставляя данные с официальными весточками от отцовских агентов из отряда сопровождения, обеспечивающего охрану и безопасность главы государства.
  Весна еще не вступила в свои права, хотя погода периодически преподносила сюрпризы, и дороги, не раскисшие от весенней распутицы, позволяли сохранять размеренный темп продвижения.
  Правитель предпочитал не задерживаться в крупных городах, через которые пролегал его путь из столицы в приграничные северные земли, несмотря на желание местной знати устроить в его честь пышные приемы, чтобы всячески выказать свою лояльность. А заодно, пользуясь такой оказией, решить какие-то насущные проблемы. В столицу-то не наездишься, да и не факт, что удастся попасть на аудиенцию к самому главе государства, окруженному Советниками и прочими чиновниками, как раз и обязанными решать подобные 'мелкие' вопросы.
  Однако и проигнорировать пожелания своих подданных проявить должное уважение к столь значительной персоне, Правитель не мог по ряду соображений. В преддверии военного конфликта с внешним агрессором, следовало убедиться в надежности тылов, и в свою очередь поселить в умах аристократии и прочей значимой в политическом и экономическом смысле прослойки населения в том, что он достоин трона и венца. В том, что только под чутким и умелым руководством нынешнего Правителя с железной силой воли и жестким характером, вовлеченная в войну страна сумеет избежать многочисленных жертв и разорения вражескими силами, и, мобилизуя подвластные ресурсы, дать достойный отпор противнику.
  Вместо устроенных в честь его прибытия пышных приемов с ломящимися от яств столами и блистательными балами, отец Аслана предпочитал бы как следует выспаться после очередной изнурительной части пути. И увидеть цвет местной обличенной властью высшей знати в зале заседаний, чтобы не упражняться в изысканности манер и риторике, а выслушать конкретный доклад о фактической обстановке, отметить для себя ключевые моменты и отдать необходимые распоряжения, если его что-то не устраивает или тревожит. Утешало лишь то, что среди свиты были не только полностью разделяющие мнение Правителя приближенные, радеющие за глобальные интересы державы, но и те, которые как раз и должны были обеспечить ему ореол куртуазности, поддерживая необходимый имидж среди подданных.
  Так что, с каждым днем приближаясь к цели своего путешествия, приходилось мириться с обстоятельствами, совмещая приятное с полезным.
  С соблюдением всех мер конфиденциальности вместе с Правителем и его свитой ехал и его 'подарок' младшему сыну...
  
  ***
  
  Выезд Рени и сопровождающих его в Степь людей наметили на раннее утро, поэтому всю необходимую амуницию и прочую поклажу собрали заранее. Утром лишь останется оседлать верховых лошадей и впрячь тягловых.
  Покои Ренальда в лаэрском доме избавили от личных вещей младшего раба, упаковав то, что он не забирал с собой к степнякам в сундуки и короба, и перенеся их в надежно запираемые кладовые, ключи от которых хранились в господских руках. Превентивная мера предосторожности. Вряд ли кто-то излишне любопытный из столичных гостей, оказавшись в доме и наткнувшись на посторонние для лаэрской четы предметы, осмелится задавать неудобные вопросы, но Аслан меньше всего хотел бы невольно привлекать внимание отца к своей приватной семейной жизни. Лучше не рисковать, чтобы Правитель и думать забыл об интересе к персонам личных рабов сына, если ему кто-то уже успел изложить свои тайные наблюдения и соображения на основании предыдущего посольского визита в приграничные земли.
  За время, прошедшее с тех пор, как Рени привезли в Замок-крепость, и Аслан, и Тесса настолько уже привыкли к еще одному члену их семьи, что теперь, перемещаясь по жилым комнатам и залам, и не натыкаясь взглядом на вещи, какие-то предметы обихода своего Солнышка, испытывали давящее чувство неправильности происходящего.
  
  Несмотря на праздничный пир, устроенный в честь такого неординарного события накануне отъезда, воодушевление, царившее среди степняков, соскучившихся 'в гостях' по родным краям, искренние и веселые напутствия присутствовавших в общей трапезной лаэрских бойцов господскому любимчику, теплая и уютная атмосфера все равно была неоднозначной. Призрак скорого расставания хозяйка Замка ощущала буквально физически, и прятать эмоции ей было сложно. Оставшееся время (часть которого необходимо уделить сну) хотелось потратить на приватное общение с любимым мальчишкой, который сейчас находился в центре всеобщего внимания.
  Аслан, вынужденный изображать невозмутимость, зная о предстоящей Ренальду миссии, держался хорошо, как и положено человеку его статуса и положения. А вот Тессе приходилось прикладывать массу усилий, чтобы любимое Солнышко не почувствовало ее уже заранее нарастающую тоску и непонятную тревогу, поселившуюся в сердце. Да чтобы и остальные присутствующие в трапезной люди не строили догадки, отчего это госпожа всерьез приуныла. В общем-то, с самого первого дня бойцы и прочие 'гражданские' обитатели Замка оценили великодушие хозяйки, взявшей под свою опеку мужниного раба-наложника, в свои семнадцать лет казавшегося чуть ли не беспомощным ребенком-неумехой. И то, что она искренне привязалась к приветливому, целеустремленному юноше, доказавшему, что он способен на большее, чем просто служить хозяину постельной грелкой, ублажая его 'варварские' пристрастия, никого не уже удивляло.
  Но рождать в головах подчиненных лаэра всякие ненужные домыслы о том, нет ли между юной госпожой и мальчишкой-рабом чего-то большего, помимо платонической любви, все-таки не стоило.
  
  Рени выглядел молодцом, достойно принимая знаки внимания к своей персоне, оказавшейся в центре событий. Видимо, его и впрямь снедало любопытство и предвкушение увидеть новые края, поближе познакомиться с людьми, признавшими его своим родичем. Хотелось увидеть изнутри, как устроен их традиционный быт. Наверняка мечтал прикоснуться к каким-то тайным знаниям и умениям опытных воинов, чтобы в нужный момент оказаться полезным Аслану, чтобы его любимый мог им гордиться и ценить их связь. Пытливый ум юноши жаждал новых интересных открытий.
  
  Мерген и Ильшат, приставленные тауром к Ренальду и Руслану наставниками, успели обзавестись в крепости кучей добрых приятелей. И теперь, когда официально-торжественная часть пира уже миновала, и насытившиеся выставленными на стол яствами желудки требовали пощады, просто благодушно зубоскалили с оказавшимися рядом с ними бойцами лаэрской сотни, свободными от несения караула.
  В сопровождение Ренальда Аслан отрядил Верена, не слишком-то обрадовавшегося выпавшей миссии. Но приказы лаэра не обсуждаются. В сущности, это было обычное задание, с которым матерому бойцу предстояло справиться, как с любой боевой задачей. В конце концов, он отправлялся хоть и не на определенный срок, но с вполне определенной целью, пусть и автономно от всех прочих товарищей. Но все-таки в не столь далекие края и к дружественно настроенным соседям-варварам.
  Порученное задание представлялось самому Верену чем-то вроде вживания в шкуру няньки-телохранителя при юноше из знатного рода. Обычно аристократия, посылая своих юных отпрысков на государственную службу, обеспечивало сыновьям, толком не знающим жизни, 'товарища' - опытного старшего наставника, который, не мешая тому геройствовать на службе и развлекаться на досуге с ровесниками, исподволь присматривал бы за ним, оберегая от опасных соблазнов, крупных и мелких неприятностей. Такая вот ненавязчивая опека в утешение родительским сердцам, отпустившим едва оперившегося птенца из отчего гнезда в свободный полет. Всем когда-нибудь приходится взрослеть.
  Частенько такими вот 'товарищами' юнцам становились одинокие дальние родственники из обедневшей родовой ветви или не связанные кровными узами вассалы, приносившие пожизненную клятву верности своему сюзерену.
  Одинокий, как перст, Верен, чуть было совсем не утративший смысл жизни, когда потерял последних своих родичей по крови, был искренне привязан к юноше, считая его не то сыном, не то младшим братишкой, за которого готов был не щадить живота своего, так что лаэр сделал правильный выбор.
  
  Аслан до последнего раздумывал, как быть с Дереком.
  Сам Меченый не горел желанием отправляться в Степь, надеясь, что сможет пригодиться своему хозяину и господину именно здесь, находясь с ним рядом. Хотя любопытно было бы взглянуть на земли варваров. За 'грязные домогательства' со стороны степняков к своей драгоценной филейной части тела Дерек больше не опасался. Познакомившись с родичами Аслана поближе, он пришел к выводу, что, в общем-то, суровые парни, практикующие нетрадиционные отношения в своем воинском братстве, могут быть вполне адекватными людьми, способными ценить и уважать чужие традиции и стойкие убеждения.
  Но состояние его здоровья пока что не позволяло совершать долгие путешествия верхом на лошади. А устраиваться с комфортом в обозах с поклажей претило его представлениям о воинском предназначении. Перед парнями неловко, все-таки уже не совсем немощный, чтобы изображать тяжелораненого. Но и мозолить глаза Правителю и его приближенным своей приметной рожей тоже не было никакого резона, это Дерек отлично понимал. Кто знает, насколько благодушно тот отнесся к инциденту, в котором участвовал безвестный раб и лаэрский десятник.
  Отец Аслана слыл весьма проницательным человеком, и наверняка чувствовал какой-то подвох в представленном ему посольском докладе о том, как при возвращении в столицу, внешне физически здоровый лаэр Ливар Морицкий умудрился схватить апоплексический удар с фатальным исходом, переусердствовав с выпивкой и продажными девками. Особенно если правильно просчитает, что во время инцидента в крепости присутствовали варвары во главе с их тауром. Может быть, простые обыватели и не догадывались о тайных умениях Даута, но только не человек, который был женат на степнячке из знатного рода и знакомый с традициями варваров, с их беспощадностью по отношению к недругам.
  
  Самым разумным, по мнению лаэра, было бы отправить Дерека в город, чтобы не отсвечивал в крепости, которую отец обязательно посетит. В городе практически любому человеку легче затеряться, растворившись среди обывателей. Аслан надеялся устроить праздничный прием в городском особняке на радость местной знати, и лишь для переговоров с представителями степных вождей предоставить Правителю свой Замок-крепость, но решающее слово останется за отцом. Лаэр вполне допускал, что тот, проинспектировав самые значимые объекты (как культурно-развлекательные, так и стратегически важные) и оставив половину своей свиты в городе, предпочтет погостить в гарнизоне.
  У Дерека, в отличие от Рени, личных вещей, не относящихся к бойцовской экипировке было, оказалось совсем немного, так что прятать по кладовым и чуланам было нечего. Разве что предстояло отловить сумасбродного кота, который наверняка утомит всех своими воплями, на время потеряв 'своего человека'. Пусть забирает Барса с собой.
  Отбытие Меченого отложили еще на пару дней, так и не решив пока, отправлять его в городской особняк или инкогнито на время поселить в каком-нибудь съемном доме.
  
  ***
  
  Тесса рано ушла из-за стола, оставив мужчин одних, чтобы они могли себя свободно чувствовать, не оглядываясь на присутствие госпожи и мысленно не одергивая себя из-за грубоватых шуток...
  В общем-то, предстоящий ранний подъем не предполагал, что они просидят в трапезной до утра, но следовало проявить немного такта и понимания.
  
  Войдя в спальню, девушка сразу прошла в уборную, чтобы принять ванну, но в растерянности остановилась, отрешенным взглядом обведя небольшое помещение. Не хватало всего каких-то мелочей, указывающих на присутствие Рени, но без них теперь стало как-то пусто...
  В спальню Ренальда можно и не заглядывать, лишний раз не бередить душу, Рута будет следить за порядком и своевременной уборкой, чтобы не скапливалась пыль. Но Тесса с трудом представляла, как сможет находиться в малой гостиной, в комнате отдыха, в библиотеке, где-то еще, где так или иначе обстановка напоминает о ее Солнышке...
  Девушка никак не могла понять, отчего же так тяжело на душе, ведь эта вынужденная разлука временная и заранее оговоренная. Может быть оттого, что не ожидала, что это случится так скоро. А, возможно, сказывалось все сразу, наслаиваясь одно на другое, вот и...
  
  Состояние неопределенности тревожило, о том, что грядут какие-то серьезные перемены в привычном укладе жизни, думать не хотелось, но избавиться от подсознательных переживаний ей никак не удавалось.
  Приняв ванну и высушив волосы, Тесса покосилась на огромное ложе, манящее принять горизонтальное положение, но предпочла подождать своих мужчин, коротая время в удобном кресле за чтением книги. И вроде бы сюжет был занимательным, но она не получала привычного удовольствия от повествования, ловя себя на мысли, что разрывается от желания, чтобы Аслан с Рени поскорее пришли, и чтобы не торопились, ведь это будет означать, что до утра осталось совсем чуть-чуть... Последняя ночь вместе...
  
  Зябко закутавшись в теплую шаль, Тесса прикрыла книгу и несчастно всхлипнула, стараясь не расклеиться по-настоящему. Сердце девушки согревали драгоценные воспоминания обо всех тех ночах, которые были у них с Ренальдом. Страстные и нежные, с курьезными моментами и теми, о которых неловко было теперь вспоминать - все они бережно хранились глубоко в ее памяти...
  Вот только поделиться некоторыми из этих воспоминаний она могла лишь с мужем, которому тоже было нелегко расставаться с их Солнышком...
  
  ***
  
  Молодое пополнение, разместившееся в старой казарме, на устроенное пиршество не приглашали, хотя к ужину в рацион бойцов распоряжением лаэра и стараниями кухарки Антиги с ее помощницами были добавлены сдобные пироги с различной начинкой. В общем-то, оно и понятно, хозяйского воспитанника молодые парни, недавно принятые на службу к лаэру, практически не знали, не пересекаясь с ним в близких контактах, плотно занятые с утра до вечера собственной муштрой под присмотром строгих опытных наставников из лаэрской регулярной сотни, так что просто радовались неожиданному празднику желудков.
  
  Мартин Караскет в общей трапезной присутствовал, но осунувшийся, с темными кругами под глазами, мрачноватым выражением лица сидел за столом довольно далеко от виновника сегодняшнего торжества. Он даже участвовал в непринужденной беседе, но как-то вяло, словно подавленный тяжкими думами, которые не помогали решить его проблемы. Правда, в данном случае ненавистная женитьба на купеческой дочке, с которой он практически не пересекался на территории крепости, была ни при чем. Его переживания были связаны с женщиной, но не с чопорной и презрительно-холодной Улитой, а с другой - простоватой, смешливой красоткой без гроша за душой, с которой он когда-то просто надеялся весело и жарко провести свободное время, считая, что жениться ему на первой девчонке, которую повалял на сеновале, еще рановато. Но Всевидящие распорядились его судьбой иначе.
  Да и сейчас, в отличие от боевых товарищей, наслаждавшихся мелкими радостями среди рутинных казарменных будней, он не видел особого повода для того, чтобы по-настоящему отвлечься, забыться хоть на время.
  Натянутые отношения с господским любимчиком, стоившие ему отцовской порки, так и остались натянутыми. Слишком тяжело было простить смазливому рабу-наложнику его неожиданное привилегированное положение. Да и ревность из-за Фелиски, в свое время строившей глазки хозяйскому мальчишке, все еще саднила, и, словно незаживающая рана, отравляла душу. Единственное, что он уяснил - с Реном, за какой-то неполный год жизни в крепости превратившимся из зашуганного задохлика, который запомнился по первому впечатлению, в серьезную личность, заставляющую считаться с собой, лучше не связываться, стараясь не замечать, будто его и вовсе не существует.
  Задача была не из легких. Но Мартин с ней пока справлялся.
  Гораздо труднее было набраться мужества, и, наступив на горло собственной гордости, подкараулить господина, собиравшегося вскоре после жены покидать трапезную. И унижено просить, чтобы тот включил и его в небольшой отряд, который должен был сопроводить Ренальда в Степь, а на обратном пути присоединиться к варварам, отправляющимся с Тагиром и прочими верховными вожаками степняков в крепость. По предварительным расчетам, возвратиться получится как раз к прибытию Правителя.
  
  И все-таки Мартину удалось улучить момент, когда лаэр поднялся из-за стола, оставив распоряжение Орису, чтобы тот не позже чем через час объявил бойцам отбой. Сегодня привычный распорядок дня был немного нарушен.
  Пришлось, правда, ждать, пока перехвативший лаэра Рустам объяснит господину про какую-то новую идею, которую хотел бы воплотить в ближайшие дни. Но, видимо, на этот эксперимент требовалось особое разрешение Аслана. Прерывать увлеченно жестикулирующего оружейника, доставшего из-за пазухи какие-то чертежи, которыми заинтересовался лаэр, Мартин не стал, терпеливо поджидая, когда хозяин Замка-крепости освободится. Только бы Аслана больше никто не перехватил, пока тот не ушел в дом.
  Дерек, похоже, собирался сидеть за столом до последнего, увлеченный беседой со степняками - Мергеном и Ильшатом, которых подначивал Сауш, вынуждая оспаривать преимущества их национального охотничьего оружия перед тем, которым пользовались добытчики ценного пушного зверья в южных землях Энейлиса. У Красавчика был трофейный экземпляр ножа, который он сейчас и демонстрировал варварам, азартно объясняя существенную разницу.
  Рен с Русом тоже вроде бы пока не собирались покидать трапезную.
  Мартин, правда, отметил, что хозяйский любимчик дернулся было вслед за хозяином, но тот жестом показал, что не торопит. Затем Рена окликнул кто-то из оставшихся, задав вопрос, и наложник уселся на место. Впрочем, официальная часть застолья была позади, поэтому слегка осоловевшие от обилия яств бойцы могли дальше обойтись и без виновника сегодняшней пирушки.
  Мартин невольно хмыкнул. Останься он за столом, наверное, легче стало бы дышать, если бы хозяйский мальчишка свалил вслед за господином. Но конкретно сейчас его больше устроило бы, чтобы Рен погулял еще хоть полчаса.
  
  Сын Инвара уже чуть было не начал нервничать, наблюдая, как народ неторопливо расходится, в компании по двое-трое-пятеро покидая трапезную и отправляясь в сторону казармы.
  Несколько раз его окликали, добродушно подтрунивая, дескать, ты чего тут застрял, дорогу забыл? Так пойдем с нами, проводим. Или раздумываешь, где сегодня заночевать? - намекая на то, что не сменил ли он гнев на милость и не решил ли осчастливить постылую жену своим ночным визитом.
  Мартин только отшучивался или вяло огрызался, посылая шутников куда подальше.
  Но, наконец-то, и лаэр освободился, дав мастеру добро на воплощение задумки и распрощавшись с оружейником.
  Караскет упустил момент, чтобы сразу же ринуться наперерез развернувшемуся в сторону основного здания крепости Аслану. Очередная компания остановилась рядом с сыном коменданта поточить лясы, благо до отбоя было еще немного времени.
  Растолкав недоумевающих ребят, мол, какая муха его укусила, Мартин еле успел догнать лаэра у парадного крыльца.
  
  - Март, ты меня поджидал, что ли? - становился Аслан, обернувшись на звук быстрых шагов за спиной.
  - Да! Разрешите обратиться с личной просьбой?
  - Чего так официально-то? - хмыкнул хозяин Замка. - Ладно, излагай. Только покороче и самую суть.
  Аслану не терпелось поскорее увидеть жену, за которую переживал, догадываясь о причине ее поспешного ухода. Вряд ли он мог сейчас утешить свою любимую, ведь отъезд Рени никак не отменить, но хоть попытается поддержать морально.
  Но и проигнорировать просьбу подчиненного, отмахнувшись, дескать, все личные вопросы подождут до более благоприятного момента, он не мог. Собственно за эту чуткость его уважали и ценили бойцы, платя безграничной преданностью.
  
  Лаэр непритворно удивился, услышав просьбу, так что пришлось Мартину, запинаясь и краснея, объяснять настоящую вескую причину.
  - ...может быть, получится увидеть хоть издалека... Узнать, что у нее все в порядке, что она счастлива с этим своим варваром... - закончил Караскет с несчастным видом, потупившись.
  - Март, ты рехнулся?! - нахмурился Аслан, буравя сердитым взглядом стоявшего напротив понурившегося парня. - В чем ты хочешь убедиться? Что степняки отличные мужья? Да Шамиль тебе за свою женщину яйца оторвет... Впрочем, ты и сам не дурак, должен понимать. Нет. Нечего тебе там делать. Не хватало мне еще потом улаживать добрососедские отношения с родичами и приносить извинения за недостойное поведение моих бойцов. Забудь!
  - Не получается... - тихо прошептал младший Караскет.
  - Не получается... - с тяжелым вздохом машинально повторил Аслан.
  Вот, пожалуй, в этом он очень хорошо понимал сына Инвара. В свое время он тоже пытался задавить собственные чувства к Рени, все забыть, будто ничего между ними и не было. Но не вышло, несмотря на принятое волевое решение прекратить слишком близкие отношения с наложником, выявившие его слабое, уязвимое место. Только у него еще есть время все исправить, уповая на Великих Духов и удачу, а у Мартина этого шанса нет. Даже при условии, что жрецы из храма Всевидящих разрешат расторгнуть его брак с Улитой по окончании оговоренного года совместного проживания.
  Отчасти, чисто по-человечески было жаль пацана. Но кто его знает, что придет Мартину в голову, если взыграет молодая горячая кровь? Умыкнуть жену у степняка практически нереально. Да и Фелиска наверняка уже оценила преимущества своего замужества за "варваром", который относился к ней со всем не так, как обычной деревенской девке, сироте без роду-племени. Достаток в доме, бережное отношение, уважение к женщине - хранительнице очага и будущей матери его детей, страстные, нежные ласки в ночи...
  Ну какой нормальной женщине захочется отказываться от своего нынешнего счастья и благополучия ради былого мимолетного интереса в надежде хоть как-то устроить свою судьбу? Впрочем, наивная Фелиска ведь всерьез могла мечтать о том, что ей удастся окрутить юного красавчика - сына коменданта. Тем более после того, как его мамаша застукала сладкую парочку в пикантный момент и устроила скандал, которому и сама потом была не рада.
  
  - Март, угомонись! - твердо произнес Аслан, дружески похлопав парня по плечу. - Почему я должен тебе напоминать о том, что в свое время, когда еще Фелиска ТВОЕЙ невестой была, ты сам лопухнулся?
  - Сам, - нехотя согласился Мартин.
  - За все в этой жизни приходится расплачиваться. И не всегда получается откупаться монетами. Хватит себя терзать и раскаиваться. Живи дальше.
  - Без нее?
  - Без нее.
  - Но как?! Она мне всю душу вынула! По ночами снится... как мы с ней... - смущенно замялся парень. - И усиленные тренировки до полного изнеможения не помогают. Я пробовал...
  - В твоем возрасте это вполне нормальное явление, - хмыкнул мужчина. - Вот если бы ты не был женат, и если бы я не опасался, что ты со своим чудесным 'везением' куда-нибудь снова влипнешь по полной, в приказном порядке отправил бы тебя в бордель! - с досадой произнес лаэр. - Ты когда в последний раз в увольнительной был?
  - Три дня назад. Да причем тут это? Хватит с меня борделей! - возмущенно вскинул голову юноша.
  - Это верно... - задумчиво повторил Аслан. - И теперь в ближайшее время вообще не до увольнительных. Пока Правитель будет в наших краях, считай, все переходим на режим повышенной бдительности - и сотня, и пополнение, и городской гарнизон.
  - Господин лаэр, пожалуйста, позвольте мне поехать вместе с отрядом в Степь, - снова принялся канючить Мартин. - Клянусь, что не буду нарываться на скандалы! Мне бы только увидеть ее...
  - Март, сколько времени прошло? - устало задал риторический вопрос хозяин крепости. - Ты понимаешь, что Фелиска твоя наверняка уже на сносях. Это тебя утешит? Да и вообще, давай рассуждать логически. Ну вот скажи, что бы ты мог бы предложить чужой жене, будучи сам женат? У тебя ведь, по большому счету, даже собственного угла нет, не говоря уж о прочем. Позвать ее с собой некуда - не в казарму же, и не к родителям в такие же казенные апартаменты. Да и Улита, пока еще твоя законная супружница, вряд ли мечтает делить предоставленное ей в крепости жилье с твоей бывшей девчонкой.
  - Ну да... - убито согласился юноша.
  - И, кстати, как ты собираешься разыскивать Фелиску в Степи? Законы гостеприимства мои родичи соблюдают неукоснительно, могут и в дом пригласить, но неужели рискнешь прямо к Шамилю в дом заявиться? А на общей пирушке молодые жены да кормящие матери традиционно не присутствуют.
  - Я... я не знаю... но все равно... хоть издали посмотрю. Спрошу... Да хоть бы и у Шамиля напрямую спрошу! - запальчиво выдал Мартин. - Если скажет, что все у них хорошо, первенца там ждут или как... может, и меня, наконец, 'отпустит'...
  - Вот же ты баран упертый... Ну что мне с тобой делать? - разочаровано вздохнул Аслан.
  Нет, вариантов было много. Например, посадить младшего Караскета под домашний арест, сдав на поруки отцу-матери. Или на пару-тройку дней отправить в карцер, чтобы слегка охолонул на хлебе да воде, и опомнился. Наверняка Инвар с Мартой не обидятся за сына, отнесясь с пониманием к такой жестокой мере пресечения глупостей единственного чада. Или можно услать парня куда-нибудь с индивидуальным заданием, чтобы сосредоточился на деле, а навязчивая идея выветрилась из дурной башки. Например, с почетным караулом навстречу кортежу Правителя, или просто в город. В городском особняке тоже следовало увеличить численность охраны из проверенных преданных людей элитной сотни. Но вряд ли это поможет. Слишком сильно младший Караскет 'болел' своей утраченной любовью, которую, дурачок, по молодости да по глупости и за любовь не считал, пока не потерял. Может, если убедится, что ничего ему с Фелиской не светит - ни сейчас, ни потом - и впрямь угомонится?
  - Ладно. Рискну. Но учти, если ты подведешь меня, мне придется отвечать за тебя перед родичами за нанесение серьезного оскорбления. А ты... если Шамиль сочтет, что твой нездоровый интерес к его жене не из-за мальчишеской глупости, а несет злой умысел, и задетую честь его семьи может смыть только кровь обидчика, вылетишь из сотни, так и знай! И не рассчитывай на мое покровительство. Такие вещи между мужчинами решаются один на один. Шамиль опытный воин, так что шансы твои уцелеть невелики. Вряд ли прибьет до смерти, но всерьез покалечить сумеет. Подумай лучше об отце с матерью. Ты у них один, Мартин. Не наделай непоправимых глупостей.
  - Я не подведу! Клянусь! - ударил себя кулаком в грудь воспрянувший духом парень.
  - Хорошо. Собирайся. Я предупрежу Ориса, что завтра ты отправишься в Степь вместо Юджина.
  
  ***
  
  Когда Тесса, а вскоре за ней и Аслан ушли из трапезной, Ренальд ощутил острое желание поскорее оказаться рядом со своими любимыми, прекрасно понимая, почему лаэр не хочет надолго оставлять жену в одиночестве. Но так как сегодняшнее пиршество затевалось именно из-за него, следовало соблюсти приличия, уважить собравшихся за столами своим присутствием. Изменения в привычном укладе жизни, которые ему предстоят уже вскоре, буквально на следующее утро (до которого осталось всего несколько часов), юношу волновали, как и все новое, незнакомое, не совсем понятное, но в данный момент он постарался абстрагироваться, волевым усилием немного отодвинув будущие настоящие и надуманные тревоги. У него осталась последняя ночь в господской спальне перед долгой разлукой с самыми близкими людьми.
  Как нарочно, окружавшие товарищи будто сговорились отвлечь его внимание, втягивая в беседу, вынуждая отвечать на вопросы, парировать шуточки. Рени пытался улучить момент, когда можно будет улизнуть под благовидным предлогом, но такой шанс выпал лишь спустя полчаса.
  
  Наконец-то, поблагодарив всех мужчин за то, что они почтили своим присутствием его в этот вечер, Ренальд поднялся. Многие завтра рано утром готовы были выйти проводить отправляющихся в Степь, но кое-кому из бойцов предстояло заступить в караулы, сменяя на постах тех, кто дежурил сейчас. Рени тепло попрощался с ребятами, которых завтра уже не увидит, и поспешил покинуть общую солдатскую трапезную.
  Руслан хотел было проводить друга до парадного крыльца господского дома, но Ильшат окликнул юношу, дескать, завтра в пути наобщаетесь, и молодой варвар нехотя уселся обратно на место.
  
  Выйдя на улицу, Рени резво потрусил к дому, полагая, что Тесса еще не спит. Почему-то не хотелось, чтобы Аслан, хоть молчаливо и давший добро не торопиться выходить из-за стола, сетовал на промедление.
  Вот уже несколько дней юношу не покидало ощущение, что события завертелись слишком быстро. Давая Аслану время на 'проверку чувств', Ренальд надеялся, что им не придется расставаться так скоро, когда осталось еще столько недосказанного, личного.
  
  Выбрав самый короткий путь по траектории движения, Рени чуть было со всего маху не налетел на неожиданно вышедшего из-за угла здания Мартина. От последствий типа огромных шишек на лбах у обоих, парней спасла молниеносная реакция раба. Впрочем, кто знает, может, Караскет не отделался бы простой шишкой, а заработал полноценное сотрясение мозга, потому что, неторопливо вышагивая и не ожидая коварной подлянки, чуть не сбитый с ног, начал заваливаться навзничь. Прямо на выскобленный от снега до камней мощеный двор.
  Молодое пополнение, размещенное в старой казарме, их наставники регулярно вовлекали в подсобные работы по приведению территории Замка-крепости в надлежащий благопристойный вид, считая, что лишняя физическая нагрузка на свежем воздухе пойдет молодняку только на пользу. Обычно зимой снегоуборочными работами занимались проштрафившиеся бойцы из регулярной лаэрской сотни, или же все свободные от несения караульной службы после неожиданного погодного коллапса. Тут уж, как говорится, не до капризов и учета индивидуальных пожеланий - надо, так надо! А недавнее пополнение гарнизона безропотно выполняло приказы, свято веря, что вышестоящим чинам лучше видно, чем следует занять досуговое время солдат, чтобы те не расслаблялись на казенном обеспечении. Тем более что принятым на лаэрскую службу в приграничном гарнизоне молодым парням было грех жаловаться на тяготы и лишения солдатской службы. Практически поголовно выходцы из неблагополучных и бедных семей, едва сводивших концы с концами, могли по достоинству оценить свое нынешнее положение, когда не только сами оказались сыты, обуты-одеты, с надежной крышей над головой, почувствовали моральный подъем от осознания своей нужности, ощутили нарастающее самоуважение, но могли и материально немножко помочь своим близким. Да за такие блага недавние голодранцы готовы были не только чистить снег и долбить лед, тренируя мышцы, но и чуть ли не голыми руками убирать свинарник.
  
  Ренальд даже сам не понял, как так у него внезапно получилось войти в иной режим восприятия реальности, сходный с боевым трансом, буквально на несколько секунд перевоплотившись в воина ледяной крови.
  Он не только сам удержался от падения, все еще летя по инерции вперед, но и успел перехватить за грудки Мартина, который как-то завораживающе медленно и плавно поднимал руки, опасно отклоняясь назад. Даже мимика лица толком не успела перемениться, лишь брови брюнетистого красавчика удивленно поползли вверх. В действительности все, конечно, происходило чересчур быстро. Сбитый с ног Мартин даже не успел толком испугаться-возмутиться, как очутился снова стоящим прямо, лишь слегка пошатываясь от стремительного перемещения в пространстве.
  - Извини! - коротко бросил Рени, отступив назад и пытаясь проморгаться. Розоватая пелена, сопровождающая подобные 'приступы', постепенно меркла, возвращая обычное зрение и восприятие.
  Раздумывать, отчего он так среагировал, было некогда, названый сын Даута сам пребывал в легком шоке от произошедших с ними метаморфоз. Может быть, потому что, собираясь отбыть к степнякам, находился в предвкушении скорейшего продолжения обучения своим новым способностям под руководством таура, или потому что с личностью сына коменданта у него было связано слишком много негатива, и этот парень подсознательно воспринимался 'врагом'. А, возможно, просто поскорее хотелось устранить с пути неожиданное препятствие, но заложенные в детстве установки (во время, проведенное с матерью в Обители), что нельзя обижать ближнего, сказались, вот он и проявил великодушие, спасая вечно цепляющегося к нему бойца от неминуемой травмы.
  В любом случае, глубоко копаться в предпосылках к странному происшествию и расшаркиваться с младшим Караскетом, Ренальд не собирался.
  - Ты чего? Охренел?!! - вышел из ступора Мартин, машинально дотронувшись до своей шевелюры, с которой слетел головной убор. Впрочем, обрадованный тем, что лаэр удовлетворил его просьбу, и теперь витая в облаках в предвкушении возможной встречи с Фелиской, парень не сумел всерьез возмущенно разгневаться.
  - Не спи на ходу! - посоветовал Рен, почти полностью вернувший себе самоконтроль и торопящийся продолжить намеченный путь.
  - Да пошел ты! - искренне пожелал сын Инвара, но уже в спину быстро удаляющемуся рабу.
  
  ***
  
  В ожидании своих мужчин, Тесса задремала прямо в кресле. Заглянувший в супружескую спальню Аслан не стал будить девушку, чтобы предложить ей, перебравшись на широкое ложе, занять более удобное для отдыха положение. Лишь убрал лежавшую на коленях жены книгу, приглушил свет масляного светильника, при котором она читала, и аккуратно, чтобы не потревожить, поправил сползшую с плеч любимой теплую шаль. Пусть еще немного подремлет. Через силу демонстрировать бодрость духа, с таким же нетерпением, как и жена, ожидая возвращения Рени, он был не в состоянии.
  Обычно Тесса спала достаточно чутко, и лаэр снова осторожно вышел из комнаты, чтобы своим присутствием нечаянно не спровоцировать ее преждевременное пробуждение. Не останавливать ласкающий взор на трогательно расслабленной во сне фигурке любимой, не получалось. Его словно магнитом притягивало, соблазняя и маня прикоснуться, чего в данных обстоятельствах делать не следовало.
  Можно было бы, расположившись с комфортом, подождать Рени в малой гостиной, но Котенок вряд ли сообразит поискать его там, спеша подняться сразу в спальню.
  Снова спускаться на нижний уровень, чтобы встретить наложника у входных дверей, было откровенно лениво. Да и зачем? Все равно конечная цель его пути известна - господская спальня.
  
  Аслан остался наверху, неспешным шагом прогулялся вдоль анфилады арочного перехода, пытаясь упорядочить хаос, царивший в мыслях. Машинально подошел к окну. Тяжело опершись стиснутыми в кулаки пальцами на подоконник, отсутствующим взглядом бездумно уставился вдаль. Вряд ли открывшаяся привычная панорама могла полностью поглотить его внимание, но невольно умиротворяла своей статичностью, чего в последнее время категорически не хватало для ощущения стабильности. Отрешенно созерцая в холодном свете луны все еще по-зимнему заснеженные просторы, темные контуры крепостных башен и стен с мерцавшими от порывов ветра пятнами зажженных факелов, полоску лесного массива на горизонте, лаэр пытался восстановить внутренний баланс душевного равновесия, только резерва уже хватало с трудом.
  Слишком значимой фигурой он был здесь, в своих землях, и поэтому в любом случае надо было высоко держать планку, не роняя чести и достоинства. Да и непосредственная близость родства к ныне правящей династии обязывала. Нельзя демонстрировать упадок духа. Невзирая на социальные различия, люди охотнее идут за духовными лидерами с безупречной репутацией и несгибаемой силой воли, создавая себе идеал, на который необходимо ровняться, за который можно отдать не только последнюю монету, но и саму жизнь, если того потребует патриотический долг и клятвы верности. И пусть его репутация в глазах обывателей была слегка подпорчена противоречивыми домыслами о нетрадиционных отношениях с соседями-варварами (чья кровь материнским наследием текла в его жилах), но прочие личные качества с лихвой перекрывали этот существенный 'недостаток'.
  
  Погруженный глубоко в себя Аслан не среагировал на посторонние звуки, и Ренальду, упражняющемуся в бесшумной, как у господина, поступи, удалось застать его врасплох. Заметив лаэра, стоявшего у окна в коридоре напротив входа в супружескую спальню, Рени невольно остановился, внимательно разглядывая профиль любимого человека.
  Выходя из трапезной, он находился в пограничном состоянии, почти поровну поглощенный противоречивыми эмоциями, все еще мысленно оставаясь там, среди бойцов, и предвкушая приватное единение со своими близкими. Неожиданное столкновение с Мартином и собственная реакция слегка дезориентировали, переключая, и, наверное, обострили восприятие. Иначе чем объяснить, что он теперь интуитивно-остро улавливал чужую, невидимую в обычном спектре человеческого зрения ауру?
  Так вот, в эмоциональном поле Аслана сейчас четко сквозила психологическая усталость... Такая глухая... намертво въевшаяся, плотная, которая накапливается постепенно, что называется медленно, но верно. От постоянного напряжения и настороженности в ожидании какой-нибудь непредвиденной подлянки судьбы, которую не удается просчитать заранее. Коварная напасть по чуть-чуть прорастает внутрь, пуская корни, прячась за какими-то незначительными раздражающими мелочами, вроде плохой погоды или вовсе неожиданных пустяков, заставляющих корректировать ближайшие намеченные планы.
  И теперь вид ссутуленной позы расслабившегося вдали от посторонних взглядов лаэра, от которого просто фонило усталой обреченностью, смело все остальное, не важное в личных отношениях, временно потеряло для Рена всякий смысл, подталкивая сделать что-нибудь спонтанное, безрассудное...
  Сильнее всего Ренальду сейчас захотелось немедленно устранить это угнетающее окружающих состояние Аслана. И, если не разделить с ним его груз тревог и забот, то хотя бы отвлечь, заставить развеяться... но как?
  
  Действуя по наитию, Рени просто шагнул вперед, порывисто крепко, до ломоты в суставах, обнял со спины, уткнувшись лбом в темноволосый затылок, и замер, молча выражая моральную поддержку. Аслан, не ожидавший столь откровенного проявления чувств, на мгновение растерялся, также застыв каменным истуканом, рвано вздохнул, наслаждаясь нахлынувшими ощущениями из-за потока живительной энергетики, которой щедро делился любимый мальчишка. Но, видимо, посчитал, что неправильно только забирать ее, ничего не отдавая взамен.
  Изловчился развернуться в кольце рук наложника, высвободив свои руки, чтобы обнять в ответ. Запустил пятерню в волосы Рени на затылке, пропуская светлые пряди сквозь пальцы, заставляя прижаться того головой к голове.
  Щекочущее висок дыхание, тепло родных рук, ощутимое через грубовато-шершавую из-за нарядного орнамента вышивки одежду... вставший поперек горла ком, легкая, на грани удовольствия, боль в груди от невозможности (и, наверное, ненужности) облечь в слова затопившие чувства. Ренальд успел скинуть верхнюю теплую одежду внизу, при входе в дом, и теперь чуть сдвинулся, чтобы прижаться обнаженной шеей к шее лаэра, наслаждаясь биением участившегося под кожей пульса, особенно четко ощущавшегося в районе сонной артерии...
  Но этого все равно оказалось мало, хотелось чего-то большего.
  Аслан протиснул полусогнутое колено между коленями наложника, чтобы сильнее вжаться бедрами друг в друга, однозначно давая почувствовать сквозь плотную ткань замшевых штанов, насколько его телу желанна подобная близость. И к огромной, какой-то оглушающей радости убедился, что это желание взаимно. Не собираясь расставаться с приятными ощущением, 'съехал' ладонями по спине раба до самой задницы. Досадуя на плотно затянутый на талии юноши 'парадный' кожаный ремень (с ножнами для кинжалов, традиционно расположенных не только по бокам, 'на виду', но и сзади, в районе поясницы), который мешал запустить алчущие ладони внутрь, чтобы добраться до голой кожи бедер, стиснул упругие ягодицы через ткань штанов.
  Рени коротко всхлипнул, словно задохнувшись на вдохе, но не остался в долгу и мгновенно сориентировался, как уравнять ситуацию. Повернув голову, вцепился рукой в волосы Аслана. Сжал жесткие пряди в горсти, заставляя чуть отклониться и словно фиксируя его положение, коротко лизнул в ставшую доступной сильную шею старшего парня, и тут же слегка прихватил зубами ближе к основанию. У Аслана чувствительным местом был 'стык' между плечом и шеей, но сейчас добраться дотуда мешал наглухо застегнутый ворот праздничной рубахи лаэра.
  Пьянея от получаемых ощущений (на контрасте с бархатисто-нежной кожей Тессы, Асланова казалась дубленой, с едва ощутимым солоноватым привкусом мужского пота), Ренальд поерзал бедрами. Причем, не собирался всерьез провоцировать мгновенно загоревшегося варвара, просто машинально следуя собственным желаниям, которые вызывала столь тесная близость. И удовлетворенно хмыкнул, услышав негромкий, вибрирующий горловой рык любовника.
  - Тише-тише... - получив подобие сатисфакции, выдавил Рен, постаравшись силой воли притушить обоюдный страстный порыв, неуместный вне стен спальни.
  Пальцы все еще судорожно сжимали Аслановы волосы, но Ренальд все-таки умудрился ослабить хватку, опять повернул голову, плотно прижимаясь шеей к шее. Замер, давая обоим возможность вернуть самообладание.
  Аслан тоже слегка опомнился, и грубоватые проявления страсти снова оказались смыты волной затапливающей нежности, дыханием в унисон, сердцебиением в одном ритме...
  Оба словно выпали из привычного течения времени, перестав понимать сколько они так стоят, скульптурно застывшей композицией - несколько секунд или несколько часов. Да, в общем-то, сейчас не было необходимости разбираться в происходящем с ними, только хотелось, чтобы это ощущение единения - не только физического, но и на каком-то ином, запредельном уровне - не проходило...
  
  Неизвестно, сколько бы продлилось мистическое наваждение, но ночную тишину нарушило ворчание Дика на нижнем уровне здания, гулко разнесшееся по коридорам и переходам лестниц под сводами спящего дома. Видимо, и Дерек, наконец, покинул трапезную и вернулся, чтобы подняться в выделенную ему в господском доме комнатку. И вместе с ним обнаглевший Барс. В последнее время кот повадился проникать в покои своего хозяина через парадные двери, брезгуя привычным путем, когда надо было исхитриться высоко вскарабкаться по внешней стене на нужный уровень и протиснуться через щелку в приоткрытом окне. А пес, хоть и проявлял по отношению к незаконно ночующему в господском доме четвероногому бесстыднику завидное терпение, получив от хозяев наказ не гонять наглеца (вопреки рвущимся наружу инстинктам извечной непримиримой вражды собак и кошек), все-таки проявил бдительность. Если уж задать трепку и громко облаять не позволялось, то хоть возмущенно поворчать, сетуя на обстоятельства и несправедливость.
  
  Посторонние звуки помогли обоим парням стряхнуть странное оцепенение, оставляя легкое чувство досады из-за утраченной идиллии, недооформившегося ощущения неисполненного обещания, недосказанности... Но одновременно с этим, возврат к реальности позволил обоим дышать полной грудью, опомнившись, что не собирались коротать тут, в коридоре, всю ночь...
  
  Первым отстранился Аслан, ослабляя крепкие объятия и с видимым усилием заставляя себя отпустить Рена.
  - Пойдем в спальню?
  - А какие еще есть варианты? - хмыкнул Ренальд, стараясь скрыть собственное смущение за нарочитым ехидством.
  - Ну-у... - неопределенно протянул лаэр, - у меня сейчас в голове роится целая куча интересных идей... Только, увы, каждая из них имеет какой-то существенный изъян, - с сожалением добавил он.
  К счастью, Рени прекрасно понимал, на что намекает любимый мужчина.
  Его новые возможности, открывшиеся с пробуждением ледяной крови, пока еще были нестабильны и требовали жесткого контроля в ситуациях, когда эмоции зашкаливают, диссонируя на фоне болевых ощущений. Таур Даут был категорически против чересчур близких интимных контактов своего названого сына с парнями. По крайней мере, в ближайшие несколько месяцев.
  И Аслан, наверное, чувствовал, что он, хоть и искушаемый соблазном, еще подсознательно не готов безоглядно довериться. Едва слышный, как замирающее эхо, отголосок страха нового предательства, все еще сидел где-то глубоко внутри. Слишком сильным ударом по самолюбию и гордости Ренальда оказалась попытка лаэра одним махом избавиться от своих собственных страхов и уязвимых мест. Сердце наложника давно простило любимого за проявленное малодушие и обидные слова, но память услужливо остужала разум, заставляя рассуждать трезво, осторожничать.
  Ну, и наконец, совершенно неразумно заниматься любовью традиционным варварским методом, если после долгого воздержания назавтра не будет возможности устроить себе щадящий режим тренировок, организовать расслабляющую теплую ванну и восстанавливающий массаж поясницы. Не говоря уж о том, что непонятно, как несчастные, не привыкшие к подобным 'издевательствам' определенные мышцы организма выдержат передвижение верхом на лошади в течение нескольких часов без привала. Не станешь же ведь объяснять сопровождающим причины своего внезапного недомогания, портящего настроение долбящей в висок мыслью о том, ну когда же эта вынужденная пытка закончится?!
  Несмотря на то, что Аслан в прошлый раз был предельно аккуратен, стараясь облегчить неизбежные не совсем приятные (сопутствующие одуряюще приятным) ощущения при соитии, Ренальд догадывался о последствиях спонтанного порыва страстей. И ему категорически не хотелось представлять собой жалкое зрелище, отправляясь ближе знакомиться со своими новыми родичами-степняками.
  Аслан прав, что учитывает эти нюансы...
  Наверняка, есть и прочие аспекты, вынуждающие проявить благоразумие, не поддаваясь минутному порыву своих желаний, но навскидку Рени приходили на ум сейчас только эти.
  
  - Ну, раз идеи твои небезупречны, пойдем спать, - не удержался от подколки Ренальд, резко, чтобы не передумать, разворачиваясь в сторону хозяйской спальни.
  Возбужденный Аслан слегка опешил, все еще мысленно перебирая приемлемые варианты и с досадой признавая, что всё не то... И поэтому догнал юношу уже в дверях, успев шепнуть:
  - Тихо, Тессу не разбуди раньше времени.
  
  Осторожно подойдя в комнату, оба не удержались от того, чтобы немедленно не подойти ближе к дремлющей в кресле девушке. Убедились, что она благополучно спит, отошли в сторонку и принялись избавляться от излишков одежды. По случаю торжественного ужина в честь проводов, оба были нарядными, и теперь, стараясь не шуршать тряпками, аккуратно складывали вещи, не позволяя небрежного обращения с ними, как с повседневными.
  Аслан, как обычно, сразу стянул с себя всё, Рен остался в исподнем. Подтянув повыше тонкие подштанники, все еще предательски топорщившиеся спереди, он обернулся к господину, жестом спросив, кто первым идет в уборную принимать водные процедуры, и смущенно прикрыл пах ладонью.
  Оказывается лаэр, расправившейся со своей одеждой быстрее, уже некоторое время с шалым блеском в глазах откровенно любовался его разоблачением.
  Естественно, после дневных забот и интенсивной тренировки, которая была перед праздничным застольем, оба позаботились о личной гигиене, но принимать душ перед сном на общем ложе уже вошло в привычку. Тем более что водопроводные инженерные сооружения позволяли не экономить воду, которую раньше приходилось таскать в господские покои ведрами.
  
  Вместо того чтобы так же молча указать очередность, хозяин Замка шагнул ближе к наложнику. Прижавшись со спины, обнял одной рукой поперек твердого живота, а второй - властно накрыл ладонь Солнышка, все еще скромно прикрывавшего срам, заставляя его сжать пальцы вокруг гордо дыбящегося ствола. От неожиданности и остроты ощущений Ренальд издал сдавленный возглас.
  Довольный произведенным эффектом, лаэр погладил пальцы юноши, провокационно лаская то ли его руку, то ли зажатую в ней плоть, и заговорщицки прошептал на ухо:
  - Пойдем вместе... Я знаю щадящий способ облегчить нашу участь. Тебе понравится... - небольно прикусил он заалевшую мочку твердыми губами.
  - Родные мои, я тоже знаю отличный способ облегчить ваши страдания... - неожиданно раздалось сбоку.
  Оба синхронно обернулись, уставившись на лукаво улыбающуюся девушку, которая как раз в этот момент грациозно потягивалась, разминая немного затекшие в одной позе мышцы спины.
  - Тесс, ты проснулась?
  - Рыбка моя, мы тебя разбудили? - одновременно осведомились парни.
  - Прости, мы нечаянно... - повинился Рен.
  - Я сама проснулась, - великодушно солгала Тесса. - Надо же, даже не заметила, как задремала... - поднялась она из кресла, скинув шаль.
  
  Свет масляной лампы, оставшейся у нее за спиной, интригующе просвечивался сквозь тонкую сорочку из дорогой заморской ткани, соблазнительно выделяя плавные контуры стройной женской фигурки, будто на ней и вовсе не было сейчас одежды.
  Оба мужчины одновременно сглотнули, предвкушающе переключаясь на новый объект интереса. Еще не отошедшие от только что испытанных эмоций и не до конца отказавшись от планов 'на двоих', намеченных пару минут назад, парни теперь словно растерялись, уступая инициативу затейнице.
  - Водные процедуры - потом! - безапелляционно решила хозяйка Замка. - Аслан, радость моя, отпусти его. Солнышко, иди сюда, - подойдя к широкому ложу, приглашающе похлопала она по высокой перине.
  Рени, уже успевший соскучиться по любимой, и испытывая некоторые угрызения совести (ведь наверняка Тесса проснулась из-за его несдержанного возгласа), повернул голову. Коротко мазнул губами по щеке господина (вроде как утешая-сочувствуя, что не его подозвали первым), и подался вперед. Аслан нехотя убрал пленившие желанную 'добычу' руки, поцеловал своего Котенка в соблазнительно выступавший шейный позвонок, и позволил юноше отлепиться от себя.
  
  Аккуратно развернув подошедшего Рени спиной к кровати, Тесса приподнялась на цыпочки, обняла наложника за шею, нежно коснулась с готовностью подставленных губ любимого мальчика, но не позволила себе увлечься поцелуем. Ласково провела ладонями по его плечам, предплечьям, молча показывая, что он должен держать руки вдоль тела. Коснулась бедер, с понимающей улыбкой окинула взглядом оттопыренную ткань подштанников, и, демонстративно минуя жаждущую ее прикосновений мужскую гордость, взялась за завязки, распуская шнуровку.
  - Тесс, - предостерегающе прошептал Рени, кинув обеспокоенный взгляд поверх ее головы в сторону возбужденного Аслана, одобрительно наблюдавшего за действиями жены.
  - Доверься мне, - успокоила Тесса, запуская пальчики под верхнюю кромку пояса, чтобы обеспечить медленное, аккуратное стягивание ненужных сейчас остатков его одежды.
  Возражать Рен не посмел, потому что девушка в тот же миг прильнула к нему всем телом, легкими поцелуями покрывая его высоко вздымавшуюся от волнующего предвкушения грудь. Прохладная шелковистость ее сорочки, контрастируя с мягкой упругостью теплого тела, задрапированного тонкой тканью, приятно щекотала кожу юноши, возбуждая нервные окончания, вызывая целый сонм крохотных мурашек вдоль позвоночника. Отвлекала от процедуры окончательного разоблачения, которую Тесса виртуозно осуществила, пока он, прикрыв отяжелевшие веки, наслаждался нахлынувшими переживаниями.
  По мере нарочито медленного спускания штанов к щиколоткам, на подгибающихся коленях Тесса тоже опускалась ниже, грациозно приседая, пока не оказалась лицом на уровне паха Рени.
  Выпустив из пальцев уже свободно скользнувшие на пол подштанники, немного похулиганила. С легким нажимом, чтобы не оцарапать по-настоящему, лишь повысить порог ощущений, щекочуще провела по внешней стороне его стройных ног ногтями, и одновременно кончиком языка прошлась от основания возбужденного члена к головке, с удовольствием прислушиваясь к трепетному отклику на нежную, чувственную ласку.
  Аслан за ее спиной неслышно сдвинулся чуть в сторону, чтобы иметь лучший ракурс наблюдения за происходящим таинством. Он уже догадался о примерном сценарии, пришедшим в голову жене.
  Ему не стоит сегодня, перед важными событиями, провоцировать Рена на близость. Еще не время... А вот любимая девочка, интуитивно чувствуя настроение и момент, может удовлетворить потребности обоих, не забывая о собственном чувственном удовольствии...
  
  - Тес-с-са... - благодарно пролепетал наложник, подаваясь бедрами вперед, жаждя продолжения восхитительной ласки, чтобы она не только подразнила язычком, но задействовала и нежный ротик, дарующий незабываемое наслаждение. Забывшись, что должен стоять смирно, обхватил ладонями плечи своей госпожи, не давая возможности прекратить.
  - Потерпи, Солнышко... - тихо рассмеялась девушка, к легкому огорчению Рени все-таки поднимаясь. - Через минутку продолжим. Ложись на спину, моя радость...
  
  Чуть не запутавшись ступнями в "стреноживших" его штанах, Рени послушно рухнул на кровать, торопливо отполз на середину ложа, не собираясь тратить драгоценные мгновения на изысканные манёвры. Правда, улегшись на спину, как и велела госпожа, он согнул ногу в колене, машинально загораживаясь от слишком масляного, алчущего взгляда любовника. Не стоит его намерено дразнить, да и самому лишний раз поддаваться искушению не надо.
  Тесса, подобрав подол, потянулась забраться на высокую кровать, но Аслан опередил.
  Легко подхватив жену на руки, на мгновение прижал к широкой груди, жадно поцеловал в губы:
  - Рыбка моя, тебе сорочка не мешает? Может быть, снимешь сразу? - зацепив пальцами задравшийся чуть ли не до бедер подол, насмешливо спросил мужчина, намекая на свою помощь в раздевании.
  - Подожди, так неинтересно, - отшутилась девушка, пытаясь одернуть сорочку, под которой ничего больше, кроме ее нагого тела, не было.
  - Хочешь поиздеваться над нами подольше, коварная? - предположил лаэр.
  - А вот и не угадал, - шутливо-возмущенно отмахнулась жена. - Ты же знаешь, я не настолько бессердечна, милый. Не торопись...
  - Придется нам тебе довериться, - улыбнулся Аслан, еще раз поцеловав и только после этого бережно опустив девушку на ложе.
  Сам склонился подобрать оставшиеся валяться на полу подштаники Ренальда, чтобы отнести их к прочим вещам.
  Тесса, уже склонившись над Рени, ласкала губами и кончиком языка живот наложника, выписывая замысловатые вензеля вокруг впадинки его пупка, прежде чем дразняще медленно продвинуться ниже. Запрокинув голову, жадно хватая приоткрытым ртом воздух, Рен наслаждался нежной, чувственной лаской. Девушка вдруг обернулась через плечо, встретившись с потемневшим от желания взглядом мужа, любующимся красивой прелюдией, завлекающе качнула бедрами, дескать, ты чего там замешкался-то? И лаэр поспешил присоединиться к своим любимым...
  
  ***
  
  Груженые поклажей обозы и несколько человек из отряда сопровождения, повинуясь отмашке лаэра, медленно тронулись в сторону распахнутых ворот. Свободные от несения караульной службы оставшиеся в крепости бойцы, пожелавшие проводить Ренальда и его варваров-наставников, расступились, чтобы не создавать дополнительную суету, но расходиться по своим делам не спешили.
  
  Комендант, приобняв бледную из-за бессонной ночи жену, что-то укоризненно выговаривал ей, видимо, убеждая держаться достойно, чай, не на войну сына провожает. Но материнскому сердцу все равно было неспокойно. Вчера поздно вечером, вернувшись из трапезной, Мартин буквально огорошил тем, что добился разрешения лаэра отбыть вместе с отрядом сопровождения Рена в Степь. Уж кому-кому, а родителям не пришлось объяснять настоящую причину, которая подстегивала парня, променявшего такое событие, как прибытие в гарнизон Правителя, на возможную встречу с девчонкой, ставшей чужой женой в чужой стране.
  Выслушивать причитания матери и сердитые комментарии раздосадованного отца юноше не хотелось. Поэтому, быстро собрав все необходимые мелочи в родительском доме, которые могли бы пригодиться ему (прочая личная походная амуниции была в казарме, как и у остальных бойцов регулярной лаэрской сотни) и, сославшись на позднее время (до отбоя и впрямь оставалось всего несколько минут), он поспешно ретировался в казарму.
  
  Помощницы кухарки, поднятые сегодня ни свет ни заря, чтобы успеть приготовить ранний завтрак отправляющемуся затемно в путь отряду, кучковались чуть поодаль. Еще дальше скромненько, чтобы не привлекать к себе внимания, топтались несколько молоденьких работниц замкового подсобного хозяйства. Чтобы не мозолить глаза комендантше и никому не мешаться под ногами, а то строгая Марта быстренько могла напомнить, что им нечего делать тут, будто без них не управятся. А вот если закончились все дела на птичнике да в коровнике, она живо придумает, чем их еще занять.
  Девушки откровенно любовались статью и грациозностью уже восседавших в седлах степняков, ловко, словно красуясь перед благодарными зрительницами, придерживающих танцующих от нетерпения резвых коней. Украшенная тонкими пластинами чеканного золота конская сбруя легонько позвякивала, вливаясь в общий сонм людских голосов и прочих звуков. Удивительно, что вместо какофонии слышался какой-то особый ритм, обычно сопровождавший по-походному быстрые сборы.
  В свете масляных фонарей, расположенных на территории мощеного двора, и дополнительно зажженных факелов, чье пламя колебалось от легких порывов ветра, отбрасывая на лица толпившихся вокруг людей причудливые контрастные тени, зрелище и впрямь казалось впечатляющим. Непривычная чуждость традиционного варварского облачения, наверное, играла не последнюю роль, невольно привлекая к себе девичье внимание. По случаю возвращения домой, Руслан и степные наставники Рена сегодня были разодеты по-праздничному. Да и сам Ренальд облачился в традиционную варварскую одежду, которой его щедро обеспечил названый отец.
  Антига, хоть и велела своим подопечным не слоняться без дела, тем более что на кухне всегда найдется, чем занять свободные руки, но пока что не гнала вертихвосток прочь. Молодое пополнение, размещенное в старой казарме, еще не кормили. Их как раз только недавно вывели на плац на утреннюю разминку. Так что несколько минут передышки у девчонок образовалось.
  Да, по правде сказать, кухарка и сама медлила возвращаться к привычным обязанностям командира над котлами-кастрюлями да сковородками. Вроде бы ординарное событие - в гарнизоне вечно кого-то встречают-провожают. И частенько не 'в гости', а на какое-нибудь задание, которое может оказаться опасным. Но сейчас, выйдя поглазеть на проводы Ренальда, ощущения у женщины были, будто надолго прощается с близкой родней. За время, проведенное приветливым парнишкой в крепости, она душой прикипела к 'сиротке', приобретенному господами на рабском аукционе, да и к лаэрскому племяннику Руслану, хвостиком таскавшемуся за другом при любом удобном случае, тоже привыкла. Не говоря уж о Мартине, который и вовсе рос и взрослел на ее глазах. Хоть тот порой и расстраивал своими непутевыми выходками не только своих родителей, а все равно переживала за мальчишку. И зачем только лаэр отправляет его с отрядом? Как бы он чего не учудил в очередной раз...
  Антига, опираясь на житейский опыт и женскую интуицию, много чего замечала и о чем догадывалась. И, конечно же, не могла не подозревать о том, что Мартин до сих пор сохнет по Фелиске. Иначе давным-давно воспользовался бы своим супружеским правом утешать по ночам, свободным от несения лаэрской службы, молодую жену. Уж по нраву ли это пришлось бы Улите или нет, но кто спрашивает женщин, вышедших из-под воли отца или старшего брата и оказавшихся во власти законного мужа.
  А раз сынок комендантской четы даже и смотреть не хочет в сторону своей законной супружницы, дело ясное! Да только ничего уже не воротишь... Надо было держаться за свое счастье, раз сердцем прикипел, а не кочевряжиться. А, может, и впрямь ему другая Судьба предначертана. Но о том только Всевидящие ведают. Вон, кто бы мог предположить, что Фелиска так удачно устроится...
  'Дай Небо, и Мартину когда-нибудь повезет стать счастливым...' - вздохнула сердобольная кухарка, украдкой смахнув выступившую в уголках глаз влагу.
  
  Зарождавшийся день, по народным приметам, должен быть солнечным, ясным, значит, и отправлявшимся в путь будет легко добраться до места назначения.
  Утро выдалось морозным, и, выскочив из жаркого нутра кухни, накинув лишь большую теплую шаль, теперь, несколько минут потоптавшись во дворе, женщина ощущала, как холод медленно, но верно пробирается под одежду.
  Зябко передернув плечами и плотнее кутаясь в свой покров, Антига решительно развернулась в сторону кухни. Хватит прохлаждаться, скоро кормить еще одну партию личного состава гарнизона.
  
  Рута тоже встала рано и вышла во двор, но дожидаться, пока Ренальд отправится вслед за тронувшимся обозом, не стала. Она еще вчера сердечно попрощалась с юным воспитанником своих господ.
  Едва отряд, в состав которого входил ее милый друг, двинулся в долгий путь, девушка упорхнула обратно в дом, чтобы, спешно поднявшись на верхний уровень здания, занять у окошка удобную позицию для наблюдения за удаляющимися в сторону Степи бойцами. И хотя в утренней темени она вряд ли сумеет отличить Сауша от прочих парней из отряда сопровождения, да и вообще разглядеть толком кого-либо, но хоть проводит взглядом мерцающие пятна факелов, которые освещали им путь, пока не наступит белый день и потребность в дополнительном освещении дороги под копытами лошадей отпадет.
  Девичье сердечко успокаивало то, что уезжает Красавчик совсем ненадолго - только проводить Рени до места его временного поселения. А затем Сауш вернется. И хотя с прибытием Правителя у них вряд ли останется возможность улучить момент для коротеньких невинных свиданий, но зато она будет знать, что любимый человек рядом, в крепости. Ну, или в городе... тут уж как лаэр решит, где Красавчик и прочие бойцы гарнизона будут ему нужнее.
  Рута все еще не до конца доверяла своему сердцу и сладким речам-обещаниям ветреного возлюбленного, имеющего за плечами огромный опыт общения с девицами, поэтому старалась не слишком расстраиваться из-за того, что обстоятельства уберегают ее от излишних греховных соблазнов и позволяют проверить их с Саушем чувства на прочность. Ничего большего, кроме ласковых речей, скромных поцелуев, от которых жарко горели щеки, сладко замирало сердечко в груди и пропадал ночной сон, она себе с мужчиной позволить не могла. По крайней мере, пока жрецы в храме Всевидящих не проведут брачный обряд.
  
  Ренальду осталось лишь попрощаться с господами и Меченым, маячившим позади лаэрской четы.
  - До скорой встречи, Мелкий, береги себя! - напутствовал вышедший вперед Дерек, крепко пожав руку юноши. И вдруг внезапно, совершенно не церемонясь, панибратски сгробастал его за шкирку, на мгновение притянул к себе, 'боднув' лбом, отрывисто прошептал:
  - И не оглядывайся назад!
  Затем поспешно отступил, давая возможность лаэру и Тессе попрощаться со своим любимчиком, и смущенно добавил:
  - Примета такая.
  - Учту, - улыбнулся Рени, приятно удивленный проявлением теплоты со стороны своего вечного 'соперника' за внимание господ. И тем, что тот озвучил вслух бытующее суеверие, будто и впрямь искренне хотел его скорого благополучного возвращения. - И ты себя береги.
  - Постараюсь, - кивнул старший невольник.
  
  С Меченым у Ренальда сложились странные дружески-соревновательные отношения, которые по большому счету устраивали обоих. Миновали те времена, когда Дерек, оказавшись почти в таком же рабском, зависимом от обстоятельств положении, издевательски насмешничал, раздраженный жалкой неприспособленностью парнишки к жизненным перипетиям. За минувшее время с тех пор, как они сосуществовали на одной территории, обласканные вниманием своих хозяев, слишком много произошло и хорошего, и плохого, что невольно сблизило, заставляя уважительно и тепло относиться друг к другу. И хотя Дерек до сих пор периодически упражнялся в остроумии, подтрунивая над младшим невольником - 'товарищем по несчастью', Рени теперь уже не терялся, научившись парировать эти провокационные выпады, получая от обмена колкостями искреннее наслаждение.
  
  Меченый, чуть прихрамывая, отступил назад, и наконец-то дошла очередь и до лаэрской четы, специально оставившей за собой привилегию пожелать доброго пути последними.
  
  Тесса, проснувшаяся раньше мужа с любовником и успевшая привести себя в надлежащий вид, чтобы ее бледность после полубессонной ночи не так сильно бросалась в глаза и гармонировала с образом истиной аристократки, старательно держалась, скрывая печаль. Ободряюще улыбалась, но глаза девушки подозрительно поблескивали при свете факелов.
  
  Рени был безмерно благодарен своей любимой за то, что она так мужественно держится. Иначе, пролейся хоть одна слезинка из ясных глаз, сердце резало бы на части из-за невозможности разорваться между чувством долга, велящим ему покориться обстоятельствам, и желанием остаться утешить, избавляя девушку от страданий в разлуке на неопределенное время.
  Шагнув к господам, юноша опустился на одно колено перед Тессой, которая протянула ему навстречу руку без перчатки, даря свое благословение. Почтительно коснулся кончиков ее пальцев губами, чувственно, до мурашек вдоль позвоночника согрел теплым дыханием нежную кожу. На большее при многочисленных свидетелях рассчитывать не стоило.
  Вообще-то, жалея любимую, Аслан великодушно предложил жене остаться в спальне, потому что прощались они со своим Солнышком добрую половину ночи (и молча выражая переполняющие чувства, и сопровождая словесными напутствиями и уверениями), оставив на полноценный сон-отдых всего несколько часов. Но Тесса посчитала, что хоть еще несколько минут рядом, путь не касаясь (хотя очень хотелось), но хотя бы держа Рени в поле зрения, немного отодвинет скорую разлуку, скрашивая последние минутки перед расставанием.
  На какое-то мгновение оба любовника замерли, окунаясь в свои ощущения от этого прощального прикосновения, стараясь побороть соблазн еще глубже погрузиться в стремительный водоворот эмоций.
  Рени сглотнул вставший поперек горла ком, Тесса зажмурилась и закусила щеку изнутри, чтобы отвлечься на постороннюю боль, борясь с подступившими вплотную слезами. Не хватало еще расплакаться при всех. Но останавливало ее не опасение, что среди собравшихся поползут какие-то ненужные домыслы или пересуды. Суровым мужчинам как раз было бы вполне понятно проявление истинно женской мягкости. Тессе не хотелось, чтобы Рени уезжал с тяжелым сердцем, переживая, что стал причиной пролитых ею слез.
  
  - Рен, что бы ни случилось, всегда помни, что ты для меня и Тессы значишь, - тихо шепнул Аслан, в свою очередь благословив коленопреклоненного юношу и поднимая его, чтобы крепко обнять. - Делай, что должно и будь, что будет. Таур объяснит.
  Рени непонимающе нахмурился, но лаэр больше ничего комментировать не собирался. Может быть, даут и прав, не стоит заранее накручивать мнительного парня, пусть сначала проникнется атмосферой Степи. Освоится, оглядится на местности, своими глазами увидит традиционный уклад жизни новых родичей. Возможно, так ему будет легче понять и принять всю важность уготованной ему миссии.
  
  Когда заинтригованный и немного встревожившийся странным напутствием Ренальд вскочил на коня, развернувшись в сторону двигавшегося впереди обоза и части отряда, остальные попутчики пристроились следом. Для резвых холеных коней под седоками не составляло труда догнать отбывших чуть раньше, чтобы занять место во главе кавалькады (оставив обозы тянуться следом за верховыми).
  Провожающие синхронно образовали живой коридор, словно в почетном карауле важным персонам, благо со строевой подготовкой в замковом гарнизоне было все в порядке, и достаточно было лишь отмашки коменданта. К тому же буквально накануне 'репетировали' торжественную встречу Правителя, чтобы не ударить в грязь лицом. Все-таки бойцы лаэрской сотни больше привыкли к боевым задачам, а не к парадным мероприятиям. На торжественные случаи, чтобы покрасоваться во всем своем блеске и произвести впечатление на прекрасных барышень и прочих горожан, есть городской гарнизон, который обычно отдувался на местных праздниках: вырядившись в парадную форму, нацепив регалии и отчищенное до блеска оружие, задрав подбородки, горделиво выпячивая грудь и расправляя широкие плечи.
  И сейчас хоть и спонтанно, но четкое перестроение брутальных парней из неорганизованной толпы в стройные шеренги, не оставляющие сомнения, что перед вами бойцы регулярной армии Энейлиса, получилось довольно торжественно и зрелищно.
  
  Тесса не стала буравить взглядом спины удалявшихся бойцов и степных воинов, Ренальда за ними все равно уже практически не было видно. Да и четко и красиво выполненное перестроение она видела не раз, в отличие от восхищенно раскрывших рот хозяйственных работниц и помощниц кухарки, которых Антига уже окриком пыталась загнать обратно в кухню. Женщина вроде и с пониманием относилась к девичьим капризам поглазеть на представление (ну какие тут еще для них в стоящем на отшибе от людских поселений гарнизоне бывают развлечения?), и в тоже время не хотелось, чтобы Марта ей потом, как старшей, радея о порядке, выговаривала за потакание девичьим прихотям.
  
  Вместо этого, поймав внимательный взгляд мужа и жестом показав, что она в порядке и хочет немного побыть одна, госпожа поспешила в дом, чтобы подняться на башню, с которой хорошо просматривались окрестности, и в частности тракт, ведущий на пограничный пост, через который обычно переправлялись степняки.
  Жаль, конечно, что сейчас еще не рассвело, и растянувшийся в длинную цепь караван, выехавший за стены Замка-крепости, будет трудно различить в предрассветных сумерках. Ориентироваться можно только на удаляющиеся точки зажженных факелов. Но ее устраивало и это. Возвращаться в опустевшие комнаты или попытаться занять себя чем-нибудь полезным, сейчас не было ни сил, ни желания. Вероятно, чтобы отвлечься-развеяться, следует днем напроситься сопровождать мужа в город. У него на сегодня намечено какое-то скучное заседание и встреча с городской знатью, а она могла бы проверить, как обстоят дела с подготовкой их городского особняка к прибытию Правителя.
  Только желательно обойтись без приемов и визитов вежливости. Обмениваться любезностями с дамами, желающими выразить свое почтение супруге лаэра, редко балующей местное светское общество своими наездами из Замка-крепости, она была сегодня морально не готова.
  
  Запыхавшись от чересчур резвого подъема по крутой лестнице, девушка подошла к зубчатому краю на смотровой площадке. Внизу ветерок лишь слегка трепыхал теплые одежды, а здесь, на высоте, на просторе разгулялся всерьез. Но Тесса практически не замечала дискомфорта от его злых порывов, надеясь, что глаза слезятся именно от ветра, а не из-за того, что трудно сохранить самообладание, которое обычно не покидало ее. Девушка вполголоса поминала и Всевидящих, и Великих Духов, истово молясь за любимое Солнышко, чтобы ему сопутствовала удача, и чтобы он скорее мог вернуться под сень ставших родными стен Замка-крепости.
  
  Бойцы, не дожидаясь команды-окрика старших по званию, потихоньку начали расходиться, чтобы заняться привычными будничными делами. Утренняя тренировка из-за слишком ранней побудки сегодня была перенесена на три часа позже. И теперь они ожидали, пока уморенный наставниками молодняк освободит площадку для серьезных тренировок матерых вояк.
  Аслан тоже пока отправился в дом.
  Дерек чуть замешкался, перехватив Халара, решив, что может по-быстрому отчитаться об удовлетворительном самочувствии и не плестись потом днем в лазарет. Сегодня как раз был очередной сеанс назначенного лекарем осмотра.
  
  Когда Меченый вошел в дом, Аслан обнаружился по-простецки сидящим на ступенях парадной лестницы, утешающе гладя поскуливающего, словно обиженный щенок, Дика, пристроившего лобастую башку на колени хозяина. Здоровенный дог, которого не выпустили сегодня на улицу, пока шли сборы и проводы, чтобы не путался под ногами и не пугал нетерпеливо томящихся в предвкушении променада лошадей, видимо, тоже чувствовал наступившие перемены. И теперь пес жаловался лаэру на разлуку с любимым младшим хозяином, к которому был сильно привязан, когда-то признав его достойным опеки и покровительства со своей стороны.
  Открывшаяся взору Меченого картинка была трогательно-умильной, так и просилось на язык что-нибудь насмешливо-ехидное, чтобы прогнать морок. Слишком уж сейчас были похожи одинаково тоскующие взгляды на лице Аслана и на морде его собаки. Но Дерек прикусил язык. Он и сам не мог отделаться от ощущения легкой грусти. К тому же ему тоже вскоре предстояло на время расстаться с обитателями Замка-крепости. Но он не Рен, и по нему никто всерьез тосковать не станет, разве что Барс может устроить 'концерт', заявляя душераздирающий протест на свой кошачий манер.
  Кто знает, сочтет ли Аслан возможным увидеться, пока Правитель будет здесь, в этих краях. И вообще будет ли у лаэра время на то, чтобы хоть на четверть часа заехать, проведать, как он устроится во временном жилище.
  В который раз мысленно поминая непечатными словами Морицкого и его приспешников, Дерек посетовал на свою нынешнюю никчемность, из-за которой Аслан не счел необходимым задействовать его в своих планах, временно устраняя из крепости во избежание возможных неприятностей. Становиться причиной хотя бы небольшого конфликта лаэра с его отцом Меченый не хотел.
  Можно было бы рассчитывать хоть на что-то, будь он в прежней боевой форме, авось да пригодился бы своему господину хотя бы в качестве негласной охраны. Когда-то, будучи наемником, не брезгующим браться практически за любые, достойно оплачиваемые клиентами и не противоречащие моральным принципам заказы, пришлось освоить и это тайное ремесло. Но, увы, несмотря на постоянные тренировки и на то, что выздоровление шло полным ходом, до прежнего уровня физического состояния было еще далековато.
  
  В расслабленно сгорбленной позе лаэра сквозила многодневная моральная и физическая усталость. Дерек интуитивно, как бывает только между близкими по духу людьми, чувствовал, что надо бы отвлечь Аслана от грустных мыслей, ему и так хватает забот-переживаний из-за маячившей на горизонте войны, из-за суеты, связанной с приездом венценосного отца. Удивительно ли, что на этом фоне расставание с мальчишкой, к которому сильно привязался, оказалось последней каплей.
  - Ты сейчас не очень занят, мой господин? - бодро осведомился он, подходя ближе.
  - Как видишь, - смущенно хмыкнул застигнутый врасплох лаэр, подняв голову и прямо взглянув в глаза друга. - Чего хотел?
  - Так вот, если у тебя нет неотложных дел... - сделал Меченый небольшую пуазу, словно интригуя.
  - Самым неотложным на сегодня у меня встреча с городским Советом, - равнодушно уточнил Аслан.
  - Так это ж во второй половине дня, еще успеешь! - проявил осведомленность о хозяйском расписании Дерек. - А я хотел тебя сагитировать сейчас сходить к оружейникам, посмотреть, чего они там затеяли. Тебе-то уж точно покажут, даже если все у них еще в стадии заготовок, - заговорщицки подмигнул Меченый.
  - Ну, пойдем... - похлопав пса по холке, поднялся Аслан со ступеней и небрежно отряхнулся. - Кстати, если ты беспокоишься о моем душевном состоянии, то я в порядке, - решил внести ясность лаэр, не желая демонстрировать перед бойцом слабость духа.
  - Ага, - беспечно кивнул Дерек. - Я так и понял. Вообще-то, я толстокожий, так что не парься - в первую очередь я переживаю не за твое душевное равновесие, а хочу удовлетворить собственное любопытство.
  - Врешь ведь, - ни капли не поверил господин, мысленно поблагодарив Меченого за проявленную тактичность.
  - Попробуй, докажи обратное, - шутовски подобострастно распахнув перед господином дверь, приглашая на выход, нахально ухмыльнулся парень с изуродованной шрамом щекой.
  Может быть, кого-то неподготовленного и покоробило бы подобное жутковатое зрелище, но только Аслан не замечал физических изъянов, воспринимая личность Дерека целиком - не разделяя на внешнюю оболочку, характерные особенности и прочие душевные качества. Стойкий духом отважный воин не раз доказал свою верность и преданность, что представлялось самым ценным в мужской дружбе. К тому же к этому человеку Аслана прочно привязывали и более сильные чувства, которые приходилось держать в узде, дорожа сложившимися отношениями.
  
  Лаэра немного тревожило состояние жены, но он уважал ее просьбу ненадолго остаться в одиночестве. Тесса тоже ненавидела демонстрировать свои слабости. А ему и впрямь следовало немедленно отвлечься-переключиться, чтобы прийти в себя и найти силы оптимистично уверять любимую, что серьезных поводов для грусти нет. Правитель приедет и уедет, ее Солнышко погостит в Степи и вернется домой, и все у них будет просто отлично!
  Лишь бы грядущая война, пока что не коснувшаяся границ Энейлиса, собирая кровавую дань, не отняла их друг у друга...
  
  ***
  
  Три дня небольшой пограничный город гудел, празднуя неординарное событие, всколыхнувшее все местное население. Все-таки не так уж часто Правитель Энейлиса гостит в своей бывшей вотчине, которой теперь управляет его младший сын. Не сказать, чтобы город преобразился кардинально, все-таки при правлении лаэра Аслана он и так не выглядел убогой "немытой" провинцией. городской Совет, отчитывающийся лаэру о своих планах и расходах по содержанию казенных учреждений, стратегически важных сооружений, местных достопримечательностей и поддержке социально незащищенных слоев населения на должном уровне, отличался порядочностью и радел не только за собственное благополучие и набивание мошны, но и за благополучие простых обывателей. Аслан никогда не самодурствовал, но спрашивал строго и справедливо. И, если возникали какие-то серьезные проблемы, следовало поставить его в известность заранее, или не пытаться умалчивать о чем-то, что уже произошло. Лаэр прислушивался к дельным советам влиятельных семей, представителей различных гильдий, члены которых по заведенной им традиции входили в городское управление, давал добро на введение каких-то мероприятий или финансовых вложений, если считал целесообразным подобные меры. Да и личные средства не скупился вкладывать в развитие своей вотчины, дабы она процветала и приумножала благосостояние проживающих в его владениях людей. Бывало, конечно, что, пользуясь привилегией, накладывал вето на сомнительные или несвоевременные решения своих вассалов, но обычно не злоупотреблял единоличной властью, за что его и ценили особо, радуясь своему везению.
  Земля слухами полнится. И о том, что не во всех лаэрствах существует такая же благоприятная обстановка, позволяющая благоденствовать самим и исправно отправлять в столицу положенные налоги, было известно. Поэтому даже не всем довольные (собственными привилегиями, или тем, что вынуждены подчиняться власти варвара-полукровки, правящего лаэрством, считаясь с образом жизни его семьи) представители местной аристократии, а тем паче простой народ, не роптали, чтобы не гневить Всевидящих.
  
  В первый день прибытия столичного кортежа торжественное чествование Правителя устроили на главной городской площади и продолжили вечером в особняке лаэра.
  На второй день торжества и званый бал проходили в городской Ратуше. А еще раз устроить пир и бал в честь завершения визита отца в своем городском особняке, лаэру предстояло накануне отъезда венценосного главы государства и его свиты.
  
  Жаль, конечно, сейчас, на исходе зимы, городок не мог похвастаться пышной зеленью ухоженных парков и скверов, а подоконники чистеньких аккуратных домиков и скрытые под снегом клумбы - разнообразием цветущих растений, но и теперь он выглядел довольно опрятно и ухожено. Коммунальные службы исправно выполняли свои обязанности, мощеные площади и улицы старательно вычищались от лишнего снега и наледи, от навоза конных экипажей пассажирского и прочего гужевого транспорта, во дворах не скапливался бытовой мусор, даже зимой способный источать мерзкое амбре. В отличие от столицы, кстати.
  За соблюдением закона и порядка отвечала специальная служба, в помощь которой мог в любое время суток подняться расквартированный в казармах городской гарнизон. Так что асоциальные элементы общества особо тут не безобразничали, хотя совсем уж без неприятных инцидентов и правонарушений не обходилось. Особенно в окраинных, рабочих и бедняцких кварталах.
  Главные ворота города, центральную площадь и служебные здания в честь прибытия Правителя украсили гирляндами из бумажных цветов (которым не страшны холода) и веток вечнозеленых растений. Повсюду развивались полотнища флагов с государственными (выражая полную лояльность нынешнему венценосному главе страны) и лаэрскими гербами. Городовые, пожарные службы и усиленный патруль гарнизонных солдат красовались на улицах в парадной форме, восседая на ухоженных лошадях из казенных конюшен. Впрочем, глядя на гордые осанки брутальных мужчин, наделенных определенными полномочиями, встречаясь с их бдительными взглядами, сомневаться в том, что они тут прохлаждаются не для пускания пыли в глаза перед высокими представителями государственной власти, и начищенным до блеска "парадным оружием" пользоваться умеют, дефилирующим по улицам горожанам, не приходилось.
  Так что специально дразнить, проверяя на собственной шкуре, что случится, если спровоцировать какое-то нарушение порядка, пока венценосный отец лаэра Аслана гостит здесь, желающих не находилось. А то еще сгребут без разбору в местную кутузку, пока не закончится его визит. Жди потом, когда дойдет очередь до разбирательств, был ли злой умысел в какой-то выходке, или по недомыслию и рассеянности попал в неприятную ситуацию и приобрел статус неблагонадежного подданного.
  
  Не только знать, получившая приглашения на торжества и балы по случаю визита Правителя, облачалась в свои лучшие наряды и собирались "выгуливать" дорогие украшения, чтобы поблистать в высшем светском обществе, но и простой народ старался соответствовать ситуации. Видимо, чувствуя потребность не ударить в грязь лицом, ощущая возбуждающую приподнятость настроения, предвкушая доступные уличные развлечения на ярмарках, временное снижение цен в питейных заведениях и прочие небольшие, но приятные радости для простых обывателей. Впрочем, услуги содержателей едален и питейных заведений не понесут убытков, скорее, прибыль возрастет, так как в конечном итоге проходная способность увеличится в разы. Гостиницы и постоялые дворы уже стояли переполненными прибывшими из соседних, ближайших к городу поселений, в надежде хотя бы издалека поглазеть на кортеж Правителя всего Энейлиса. И это еще не всех желающих пускали в город, по указанию лаэра тщательно проверяя на въездных воротах дотошными службами.
  Долгая холодная зима уже успела всем порядком поднадоесть, хотелось приятных перемен, которые обычно сопутствовали приходу весны, цикличному природному обновлению, оживлению ярких красок, эмоций, душевных порывов. Понятное дело, что для сельского хозяйства вскоре наступит жаркая пора, но для горожан весенний период был гораздо менее хлопотным.
  Правда, в этом году, несмотря на принимаемые меры, все равно просачивались тревожные слухи о событиях за пределами государства, накаляя нервозную обстановку и расшатывая ощущение привычной стабильности. Так что еще неизвестно, стоит ли бурно выражать радостное ликование, и как скоро внешние агрессоры сподобятся подобраться ближе в попытке посягнуть на чужую территорию. Может быть, уже по окончании весенней распутицы народ с тоской примется вспоминать, как надежно был упрятан, отрезанный зимними холодами от прочих земель, и неведомого врага... а может, все обойдется... и граничащие с Энейлисом государства сумеют дать достойный отпор, не пропустив орды алчущих вражин, жаждущих наживы за чужой счет.
  Конечно, всегда, независимо от национальности и даже имеющегося статуса находятся такие индивидуумы, для которых война словно мать родна. И из меркантильных соображений, идеологических убеждений или просто ради каких-то своих затаенных обид на окружающих, готовы пойти на предательство интересов страны, но никто из нормальных людей не хотел кровопролития и бесчинств на родной земле.
  В общем, сейчас обитателям пограничного города хотелось хотя бы иллюзии беззаботности, душа требовала праздника. И с прибытием Правителя с полуофициальным визитом, люди невольно ощущали это, несмотря на то, что отец лаэра Аслана наверняка будет не только гулять-пировать, развлекаться, снисходительно выслушивая льстивые заздравные речи в свою честь, но и по традиционной привычке устроит инспекцию по интересующим его местам.
  Впрочем, Аслан не напрасно считался хорошим лаэром, прекрасно управляющим вверенными ему землями и людьми.
  После того как Правитель придирчиво осмотрел стратегически важные объекты, с благосклонностью выслушал отчеты о комплексе предпринятых и планируемых мероприятий, сейчас многие скептики по достоинству оценили предусмотрительность лаэра, тормошившего назначенных ответственных за спешную подготовку к возможной войне. Лучше уж, как говорится, быть во всеоружии, чем судорожно метаться, в авральном порядке пытаясь потом заткнуть все существующие дыры, когда уже петух жареный клюнет. Пусть уж подготовленные на случай войны объекты стоят законсервированными: забитыми оружием и обмундированием; тщательно отобранными продовольственными запасами из тех, что долго не портится; фуражом для боевых коней и прочей домашней живности; запасами семенного фонда; лекарствами и перевязочными материалами, и прочими вещами первой необходимости в лихое время. Надо думать не только о солдатах, которым предстоит защищать рубежи родной страны, но и о мирном населении, которому тоже может прийтись ох, как несладко. Исторические хроники хранят прецеденты подобной рациональной предусмотрительности, спасшей многие жизни. Да и благосклонность самого Правителя, отметившего патриотизм, благотворительную помощь и прочее посильное участие в общем благом деле, дорогого стоила.
  
  Венценосный отец остался доволен экскурсией-досмотром, выразив сдержанное одобрение. Высшей похвалой Аслан посчитал оброненное вскользь замечание, что неплохо бы ему со своей несанкционированной инициативой по укреплению рубежей и тыловым приготовлениям проехаться по сопредельным секторам, делясь положительным опытом с прочими лаэрами. Прямого приказа не последовало, так что это наверняка еще всплывет на закрытом заседании, когда вокруг Правителя будет крутиться поменьше лишнего народа из числа приближенных и просто сопровождавших.
  Ни к чему в умах непосвященных во все тонкости политики людей зарождать зерна сомнений и подозрений о недальновидности властителя, неумении правильно оценивать тактическую и стратегическую ситуацию. Аслан был уверен, что подавляющее большинство лаэров, его соратников, если уж тоже на свой страх и риск не начали подготовку, стараясь завуалировать ее под какие-то запланированные преобразования в крепостях и приграничных городах, чтобы не сеять панику среди простых обывателей, то наверняка имеют готовые планы действий по укреплению рубежей, дожидаясь лишь непосредственного указа верховной власти.
  Вообще-то предпринятые Асланом меры, скорее, были важны на прочих границах, там, где земли Энейлиса не были защищены надежными союзниками - степняками. Но это ничего не меняло. Лаэр добросовестно относился к своим обязанностям, пусть даже и мыслей старался не допускать, что вражеская армия, атакуя с юга, сможет продвинуться настолько далеко в глубь страны, что подойдет к вверенным его власти землям с тыла. Но только Великие Духи и Всевидящие могут заглядывать так далеко в будущее. Его совесть была чиста.
  С эксклюзивной миссией проверки, чтобы оценить готовность или подсказать что-то, заметив огрехи, объезжать пограничные владения всей страны, надолго отбыв из собственного лаэрства, ему не очень хотелось. Если действительно требуется его участие, Аслан бы предпочел составить подробную инструкцию, поделившись своими соображениями и опытом, и разослать ее с нарочитыми курьерами или соколиной почтой. Главное, чтобы она попала по назначению и не оказалась перехвачена какими-нибудь вражескими лазутчиками или предателями. Ни к чему давать чужакам козыри в руки. На войне любая мелочь может оказаться решающей, склонив чашу весов в ту или иную сторону.
  В своих людях, которых пришлось бы оставить на время выполнения ответственного поручения, Аслан был уверен. Преданные бойцы не подведут, что бы ни случилось, какие бы события не произошли. Старший Караскет, хорошо знакомый с тактикой и стратегией военно-оборонительных действий, обычно остающийся замещать его на время отсутствия, не раз уже доказал, что занимает свою должность коменданта пограничного гарнизона по праву. Тессе, посвященной во многие вопросы управления лаэрством по гражданским вопросам, гарантируя подданным законность местной власти в отсутствие мужа, может быть, придется чуть сложнее. Все-таки в мире, где правят мужчины, очень неохотно признавали право голоса женщины. Правда, недовольным все равно придется считаться с высоким статусом законной супруги лаэра, так как все остальные, даже старейшие и богатейшие представители ветвей древних аристократических родов и традиционно оказывались на ступень ниже.
  Душа Аслана, не желавшего надолго оставлять молодую жену в одиночестве, болела не только за благополучие семьи и благоденствие собственных владений, но и за страну в целом. Долг и честь воина, патриотизм и ответственность своего положения, накладываемого определенной властью, не были для мужчины пустым звуком. Но решать все-таки отцу, где и в каком статусе он сможет ему лучше пригодиться. Впрочем, у Правителя достаточно надежных преданных людей, радеющих за державу и разделяющих интересы нынешней верховной власти, которым он может поручить проверку удаленных от столицы земель, имеющих важное значение в экономическом и политическом раскладе.
  
  Благодушное настроение после беглого осмотра исторических достопримечательностей и тщательной инспекции стратегически важных объектов, посещения праздничной службы в главном Храме Всевидящих и выслушивания отчета о положении в лаэрстве, об успехах и проблемах этого края на заседании в городском Совете, никуда не делось.
  Назавтра в распорядке для Правителя были назначены еще несколько встреч с населением: благотворительная акция в сиротском приюте, находившимся под личным покровительством Тессы, аудиенция с представителями нескольких гильдий и посещение гордости города - светоча знаний - Академии. Вечером - очередной прием вельможной знати, с обязательным балом, на радость местной аристократии, которую лаэр с супругой не часто баловали своим присутствием, предпочитая находиться в своем Замке-крепости, если не требовалось их непосредственное присутствие в городе.
  Особенно радовались предстоящему мероприятию семьи с дочерьми на выданье, надеясь, что девицы могут приглянуться какому-нибудь достойному холостяку из свиты Правителя. Ну или хотя бы отцы столичных семейств смогут приглядеться к потенциальным невестам для своих взрослых сыновей. В этот раз честь организовать достойное празднество досталось старейшему и богатейшему аристократическому роду, имевшему весомое значение, как при предыдущих династиях, так и при нынешней власти.
  Только после этого Правитель собирался отбыть в Замок-крепость, оставив часть свиты в городе. Ему не терпелось поскорее озвучить свое намерение, потребовав от младшего сына и его супруги исполнения своего долга по продолжению рода, но он мужественно выжидал благоприятного случая. В крепости, где не будет так много лишних людей, желающих погреть уши, поднять деликатный вопрос будет намного сподручнее.
  
  Сосредоточие особнячков ближе к центральной части города, в которых проживала местная знать, умасливало даже придирчивый взор искушенных гостей. Конечно, постройки не могли всерьез потягаться со столичными изяществом и роскошью зданий, да и особенности климата (сурового зимой с ее непредсказуемыми катаклизмами) стоило учитывать, рассуждая о добротности сооружений местных зодчих в ущерб воздушной красоте и прочим модным веяниям. Но, в общем и целом, этот район приграничный города производил вполне приятное впечатление.
  Веселые и аппетитные вывески на питейных и едальных заведениях, заманивали не проходить мимо. Невольно привлекали взор вывески над лавками с товарами для повседневного быта и торжественных случаев, как говорится, на любой притязательный вкус и толщину кошелька. Благо, купцы, возившие разнообразные товары в саму столицу, не забывали и здесь, в приграничье, выставлять на продажу пользующиеся спросом разные предметы домашнего обихода и ценные заморские диковинки.
  Также приятно радовали глаз лаконичные и четкие вывески на зданиях городских служб, нарядные витрины в заведениях с претензиями на модные салоны, оказывающие различные услуги населению - от цирюлен до индивидуального пошива одежды и обуви, изготовления ювелирных украшений, дорогих косметических средств, продажи художественных полотен и редких книг... Такие вот салоны, а не обычные лавки, в основном, конечно, посещали те, кто мог себе позволить подобные траты за эксклюзив и особо учтивое обхождение при обслуживании клиентов.
  Даже публичные заведения для оказания определенного рода услуг (ну а как же без подобных учреждений для решения проблем молодых парней и холостых мужчин в более-менее приличном городишке?) внешне выглядели вполне пристойно. Внутрь, понятное дело, Правитель Энейлиса заглядывать не пожелал, не по статусу ему самолично инспектировать такие вредные для сохранения безупречной репутации объекты, даже ради удовлетворения праздного любопытства. Но оживление при обнаружении подобной городской 'достопримечательности', прокатившееся по рядам молодежи из его свиты, подсказало Аслану, что красотки из Дома Удовольствий не будут скучать, пока бойцы из его сотни и городского гарнизона, на время визита Правителя оставшиеся без увольнительных, несут свою службу.
  Территория вокруг аккуратных домиков простых горожан и доходных домов под добротными черепичными крышами, порой в сплетении улиц вплотную прилегающих друг к другу, представляя собой сплошную стену с арками для прохода-проезда во дворы, выглядела опрятно не только со стороны проезжей части, но и со стороны уютных двориков. Несмотря на ряды разномастных сараев хозяйственного назначения, в которых хранились дрова, уголь, различная нужная утварь или просто старый хлам.
  Нищих и попрошаек на улицах не водилось. То ли их разогнали на время визита столичных гостей, дабы всякое отребье не отсвечивало, портя общую картину процветания и благоденствия. То ли и впрямь Аслану как-то удалось решить эту проблему. В городе существовали и благотворительные приюты для ущербных здоровьем и малоимущих, и работные дома, где всегда требовались рабочие руки, и разнообразные артели, выполняющие какие-то сезонные работы. Было бы желание честно зарабатывать себе на кров и пищу.
  Кварталы купеческих и ремесленных гильдий, в которых тоже пожелал побывать венценосный глава государства, давненько не заглядывающий в эти части города, приятно удивили его. Не только разумной планировкой новых улиц, выстроившихся вдоль них добротных купеческих домов и лавок с различными товарами на любой вкус, аккуратных домишек ремесленников, обилием мастерских на нижних этажах зданий, но и общим фоном деловитой сосредоточенности занятых своим делом людей. Просторные цеха гильдийских производств и складские помещения с удобными подъездами для выгрузки-отгрузки, в которых хранились запасы товаров торговой братии, находившиеся чуть поодаль от жилых строений, органично вписывались в местный ландшафт.
  Колоритные вонючие красильни, кожевенные мастерские, мыловарни и прочие нужные населению производства и промыслы теперь оказались вытеснены практически на окраину города, да еще и расположились, согласно розе ветров, так, чтобы смрадные запахи как можно реже неслись в сторону его центральной части. Чья уж была идея, и как удалось полюбовно договориться с представителями этих гильдий, Правитель не уточнял, но все равно это шло в плюс к оценке управленческой деятельности младшего сына.
  В столице уже который год было запрещено заниматься вредными для физического и морального самочувствия окружающих ремеслами. Зато вовсю процветали небольшие конторки и лавки, в которых можно было заказать услуги или непосредственно изготовление каких-то нужных предметов, изделий по собственным эскизам или же по предлагаемым образцам продукции, которую в достатке производили в столичном пригороде. Пришлось пойти на некоторые уступки гильдиям, имеющим серьезный вес в общей массе столичного населения, снизив налоги на аренду земли для подобных представительств в самом городе, чтобы все остались довольны - и производители, и потребители.
  Правитель не чурался иногда проявлять удивительную гибкость ума, просчитывая будущую выгоду, как в экономическом, так и во внутриполитическом раскладе. Судя по всему, Аслану тоже не чужд был подобный рациональный и взвешенный подход к организации собственного управления доставшейся вотчиной. Но старший сын Правителя, наследник Дамир все-таки мыслил более масштабно. Да и готов был не только к полезным экономическим преобразованиям на отдельно взятом кусочке страны, но и к неприглядным политическим стычкам, с использованием коварных приемов в общении с представителями дипломатических представительств, влиятельных семейств, к подковерным играм, к вынужденному лицемерию и жестокости, с которыми приходится сталкиваться в повседневности дворцовой жизни в столице.
  Старшему сыну лишь немного не хватало жизненного опыта и собственного наследника. И отец обоих братьев считал, что пока он, втайне от подданных, заботится о продолжении своей династии, Дамир и потренируется управлять государством. Пусть закаляется. Надолго бросать старшего отпрыска, взвалив на того бремя ответственности за целую страну, Правитель не собирался, очень надеясь, что за пару месяцев управится со совей деликатной миссией.
  По уверениям Халара, никаких проблем со здоровьем по этой части у лаэрской четы не было. Скорее всего, стоит лишь запретить младшей невестке принимать противозачаточные настойки-микстуры, так она не позже пары месяцев и окажется в тягости. Собственно, тогда и Аслану сразу же можно будет вручить свой утешительный "подарок", который пока предусмотрительно скрывался от посторонних глаз в выделенных лаэром Правителю апартаментах под присмотром надежных людей. И тогда уже, с чувством выполненного долга, следует возвращаться домой, тщательно подавляя ворчание совести. Некоторые вещи приходится делать, даже если не уверен в том, что это единственно верный выход. Благо государства превыше личных амбиций и пожеланий. К тому времени и распутица, мешающая нормальному сообщению между лаэрствами и столицей, закончится. Главное успеть, пока зарящийся на чужие территории враг не предпринял активных действий. И хотя шпионы докладывали утешающие вести, расслабляться не стоило.
  И с Дамиром, и с приближенными Советниками, и с командующими регулярными войсками сотниками и тысячниками Правителем было обговорено несколько вариантов, если вдруг внешний враг пересечет границы, пока он будет в отъезде (по официальной версии для переговоров со степняками о подтверждении союзнических отношений). Но все-таки лучше бы, во избежание брожения и шатаний в умах обывателей, поскорее вернуться ему в Дворцовые кабинеты и занять положенное главе государства место на троне.
  
  В общем и целом, обстановкой дел во владениях младшего отпрыска Правитель остался доволен. Многие старожилы еще помнили, что когда-то он сам был лаэром этих северных земель Энейлиса. Приятно лелеял слух верноподданнический ропот толпящихся на улицах людей. Судя по тому, как со всех сторон доносились радостные приветствия и расточались искренние улыбки местного населения, приветствующего своего Правителя и своего лаэра, подданным Аслана, принявшего эстафету властвования в этих краях от отца, жаловаться было особо не на что...
  
  ***
  
  Найденный в Степи полуобмороженный купеческий сын уверенно шел на поправку, и Халар решил, что вполне может выписать своего пациента на дальнейшее долечивание в стенах родного дома. Собственно, Давиду следовало теперь восстановить силы после нескольких месяцев вынужденного отдыха на казенной койке в лазарете Замка-крепости.
  Мать, лично приехавшая за сыном, оставшимся за старшего мужчину в семье, сердечно благодарила всех: лаэрскую чету, отнесшуюся с участием к чужому горю; Халара, вытащившего ее кровиночку с того света; ребят-бойцов, которые обнаружили сбившуюся с пути и застрявшую в Степи повозку с товарами, и после не бросили парня пропадать рядом с погибшим из-за коварной непогоды отцом. О том, что первыми ее родных обнаружили варвары, женщина, конечно же, знала, но их представителей в данный момент в крепости не осталось, так что слова благодарности достались тем, кто в тот злополучный день встречал отряд степняков.
  Купчиха даже коменданту с комендантшей чуть ли не в ноги кланялась за их отзывчивую невестку, помогавшую все это время лекарю выхаживать немощного парня, да еще и, заручившись поддержкой лаэра, оказала бесценную помощь, распоряжаясь с умом в их семейной лавке, не дав разориться несчастному семейству.
  И хотя теперь уже Давид рвался вернуть бразды управления семейным делом в свои руки, парень втайне рассчитывал, что Улите разрешат хотя бы еще немного, до полного восстановления его подорванного здоровья, побыть ему надежным партнером. Все-таки у купеческой дочки, с которой у него оказалось так много сходных жизненных интересов и предпринимательских идей, была, как говорят в их кругах, отменная коммерческая жилка.
  
  Девушка томилась вынужденной жизнью в Замке-крепости, где ее мало кто всерьез воспринимал и уважал, памятуя при каких обстоятельствах удалось заполучить в мужья молоденького красавца-парнишку из бойцов элитной лаэрской сотни. А вот в небольшой лавке семьи Давида, в которой Улита временно распоряжалась по просьбе родственников несчастного 'найденыша' и с благословения личным разрешением лаэра, девушке удалось хорошо проявить себя. Любезная с потенциальными покупателями, строгая с приказчиками, дотошная в ведении учетных записей, подсчете чужих доходов-расходов, фонтанирующая идеями о том, как выгоднее сбыть залежалый товар и как удачнее приобрести пользующийся спросом для дальнейшей перепродажи, она оказалась просто незаменимой спасительницей семьи, временно оставшейся без кормильца. Конкуренты, из тех, кто не слишком искренне сочувствовали чужому горю, и втайне надеялись по-тихому прибрать к рукам оставшуюся практически бесхозной лавку несчастной вдовы (когда еще ее сынок-то, серьезно пострадавший и чудом оставшийся в живых, поправится?), только зубами клацали от зависти и огорчения, сетуя на неожиданную помеху.
  Но в лавке, в городе, Улита проводила немного времени, наведываясь туда лишь в случае крайней необходимости. Надавав кучу распоряжений и дельных советов доверенным приказчикам (в помощь имеющемуся к этому времени наняли еще одного), она поспешно возвращалась в замковый гарнизон.
  А единственным, что скрашивало ее существование в стенах крепости, было общение с найденным на степных просторах Давидом. Но теперь, когда его выписали из лазарета, душа Улиты рвалась вслед за ним. За тем человеком, которого она хорошо понимала, чей образ жизни был ей с детства знаком и привычен. Все-таки в купеческом сословии существовал свой особенный жизненный уклад и отношение к окружающему миру.
  Девку по-человечески было жаль. Тесса как-то имела задушевный разговор с Мартином, осторожно выспрашивая, не будет и он против, если Улита поживет в городе в качестве гостьи-компаньонки почтенной Давидовой матери. Все же вокруг прекрасно понимали, что постылая жена младшему Караскету, что собаке кость поперек горла.
  Естественно он обеими руками оказался за подобную идею. Купеческая дочка, несмотря на вроде бы достигнутую договоренность о разводе по окончании условного года фиктивного брака, все равно постоянно напоминала Мартину о том, что он не только утратил самоуважение, потерял свободу, но и настоящую свою любовь.
  В доме Давидовой семьи, как и во многих других домах, построенных по такому же типу, существовали женская и мужская половины, так что досужие сплетницы-соседки могли только исходить желчью, гадая, что же на самом деле происходит за стенами жилища почтенного семейства. И кем на самом деле является их слишком уж деловая 'гостья'. Но все-таки, обозвав Улиту 'компаньонкой' вдовы, приличия и условности были соблюдены.
  Давид оказался порядочным парнем, и на чужую жену лишь вздыхал украдкой, старясь пока не мечтать о большем, не загадывать далеко наперед. И в то же время тешил себя надеждой, что существует вероятность потерпеть всего лишь некоторое время, чтобы желанная женщина вновь стала свободной от своих брачных обязательств.
  Слишком сильной и обоюдной оказалась привязанность молодых людей, которых столкнули трагические случайности и обстоятельства.
  
  Уезжая в Степь в составе отряда сопровождения Ренальда, Мартин переговорил с родителями, попросив, чтобы они не препятствовали невестке, если вдруг семья Давида не откажется от ее услуг и консультаций по ведению дел в лавке, когда выздоровевшего парня отпустят домой. И Марта с Инваром, хоть и не очень им нравилась такая ситуация, идущая вразрез с их представлениями о правилах и приличиях в семейной жизни, узаконенной жрецами под сводами Храма, все-таки вняли пожеланиям собственного отпрыска, пожалели свою бедовую невестку, уважили слезную просьбу матери Давида. Сам молодой купец поклялся перед родителями чужой жены, что не обидит ту в своем доме ни помыслом, ни действием, уважая обычаи. Что поделать - раз пока Улита может быть рядом с ним лишь компаньонкой его матери, наставницей младшим сестрам, да надежным партнером в ведении дел, пусть так и будет...
  
  Пока шли приготовления к прибытию отца лаэра, Улита подсуетилась с интересным предложением устроить распродажу недорогих памятных сувенирчиков в честь приезда Правителя, и, забегая немного вперед, ее затея имела огромный успех! Печатные пряники и глиняные кружки со стилизованным изображением столичного дворца; табачные кисеты с вышивкой, зеркальца и пудреницы с оттиском монограмм; фарфоровые кружки, раскрашенные в цвета государственного флага и с указанием даты прибытия Правителя, разлетались, как горячие пирожки.
  Аслан дал свое добро, заручившись которым, именно семья Давида могла осуществить подобную распродажу не только у себя в лавке, но и на лотках на главной ярмарке. Все, какая-никакая, а монетка в дом, где семейство состоит практически из одних женщин. А Давиду, помимо текущих расходов на содержание семьи и своего дела, еще на приданое младшим сестренкам накопить следует. Впрочем, и в лаэрскую казну перепало немножко от налога с прибыли от затеи жены младшего Караскета.
  
  Улиту смущало то обстоятельство, что вряд ли женщину поддержали бы в купеческой гильдии, скорее прибрав бы ее идею к собственным рукам. Поэтому решено было в переговорах с партнерами, у которых следовало заказать или перекупить необходимые составляющие будущих сувенирчиков, выступить с предложением самому Давиду. А заодно показать всем своим соратникам и конкурентам, что он практически поправился, и беспрецедентная ситуация с доверенностью вести дела его семьи женщине, перестанет быть актуальной темой для обсуждений и осуждения в купеческих кругах, придерживающихся заведенных традиций.
  Улита по-прежнему собиралась пользоваться дарованным ей лаэром правом вести дела, но оставаясь в чужой тени. В тени Давида, у которого было не ахти сколько серьезного опыта в торговых сделках. Не успел погибший отец как следует подготовить сына к самостоятельной жизни, учил постепенно, основательно, неторопливо. Никто ж не думал, что так скоро семья осиротеет...
  А еще Улита мечтала, что со временем ей и удастся добиться разрешения самой вступить в гильдию, доказав, что она достойна, чтобы мужчины-купцы считались с ней, как с равной. Кровь не водица, а отцовская предпринимательско-торговая жилка в ней была хорошо развита. Папаша ведь и сам не раз сожалел, дескать, была бы не девкой, а парнем, лучшего наследника для передачи семейного дела и не надо.
  Отца она от души ненавидела и презирала, не простив ему своей загубленной судьбы. Правда, единственное, что Улиту немного примиряло с тем обстоятельством, что родитель 'проиграл' ее в азартные игры мерзкому развратнику, а потом обманной аферой выпихнул замуж за первого встречного пьяного солдатика, одетого в форму элитных лаэрских бойцов, так это за то, что здесь, в крепости, нежданно-негаданно встретила человека, рядом с которым душа ее оттаивала...
  Только бы Мартин не передумал подавать прошение в Храм о том, чтобы их несчастный брак расторгли...
  
  ***
  
  Но вот, наконец-то, торжественные мероприятия в городе подошли к концу, и на четвертый день утром (по случаю позднего отхода ко сну накануне, просыпались господа с большим трудом) изрядно поредевший кортеж Правителя, взятый в почетный караул специально прибывшей двадцадкой лучших бойцов из лаэрской сотни, отправился в Замок. Большинство столичных сопровождающих главу страны Правитель распорядился оставить в городе, чтобы они не чувствовали себя стесненными в условиях проживания без соответствующей привычной роскоши, не скучали в небогатой на развлечения и светскую жизнь пограничной крепости.
  
  Оставшимся в Замке-крепости бойцам предстояло впечатлить своего владыку показательной демонстрацией молодецкой удали, воинской дисциплины и готовности к отпору любым врагам страны. В зрелищную часть традиционно входили смотр строя, бои с условным противником, приемы рукопашного боя, упражнения и навыки владения различным видом оружия. В том числе и усовершенствованными арбалетами. Но в этот раз решили ограничиться минимумом, приурочив полномасштабную показуху к приезду степных вождей, которых вскорости ожидали.
  По старинной традиции, главе государства, являясь с официальными и неофициальными визитами в пограничные крепости, следовало отдать дань памяти павшим защитникам рубежей родины.
  В этой крепости Правитель следовал еще и велению совести, долга и чести. К сожалению, среди бойцов, похороненных именно здесь, в этих землях, в братской могиле, чьи имена были выбиты на мемориальных плитках, он многих знал лично, сражался с ними бок о бок, когда этого требовало суровое время.
  Поэтому после триумфального въезда через главные ворота крепости, неспешный проезд сквозь ровные шеренги почетного караула замкового гарнизона, бывший лаэр в сопровождении сына и своей изрядно поредевшей свиты первым делом отправился торжественно возложить подготовленные траурные венки и зажечь факельные чаши в память о тех, кого уже больше нет. У подавляющего большинства павших не осталось семей, которые где-то оплакивали бы их потерю. В лаэрские сотни, как правило, принимали тех, кто утратил свои корни, кого никто не ждет дома, кому уже нечего терять, кроме собственной жизни. И единственный смысл существования находится в преданной службе своей стране под началом лаэров - хранителей рубежей. Так что посмертные почести им оказывала единственная семья - боевые товарищи.
  Над могилами погибших солдат не принято лицемерить, так что проникновенная речь в память павших и отеческое напутствие сегодняшним защитникам родной страны, наполненное исключительной значимостью и патриотизмом, Правителем была произнесена от чистого сердца, достигая умов и сердец, царапая по живому загрубевшие души собравшихся вокруг бойцов.
  Даже Аслан, хорошо знакомый с тем, как отец, поднаторевший в своем нынешнем статусе главы государства, мог манипулировать сознанием подданных, проникся моментом. А что уж говорить о простых бойцах, застывших с каменными лицами, плотно сжатыми челюстями и кулаками с побелевшими костяшками пальцев, стараясь не пустить скупую мужскую слезу, готовых немедленно ринуться в бой за правое дело. Впрочем, они и так были готовы следовать за своим командиром, не рассуждая о полученном приказе. А эта торжественная, одновременно скупая и пронзительно-пламенная речь оказалась просто взрывной для умов суровых парней.
  
  Показательная демонстрация боеготовности личного состава замкового гарнизона оказалась на высшем уровне. Парни не подвели своего лаэра и прочих командиров.
  Слегка утомившийся из-за насыщенной, эмоционально накаленной программы мероприятий, Правитель по достоинству оценил замковую кухню. По его желанию, очередную торжественную трапезу перенесли на обеденное время, чтобы вечер оказался свободным.
  Сославшись на то, что всем, прибывшим с ним, тоже следует отдохнуть, чтобы назавтра с новыми силами продолжить увлекательный осмотр лаэрских владений, он рано вышел из-за стола за ужином. Собственно, все присутствующие успели насытиться, и, согласно этикету, следовало бы расходиться по предоставленным апартаментам, но Правитель велел продолжать трапезничать и вести приятные беседы с приближенными Аслана в неформальной обстановке, предложив сыну и невестке проводить его в его покои, чтобы побыть наедине со своими близкими хоть недолго, а то за прошедшее время практически и не представлялось случая.
  
  Просьба была завуалированным приказом. Тесса, только и ожидавшая, когда согласно этикету можно будет подняться и улизнуть из-за стола в свою комнату, вымотанная заботой о нагрянувших гостях, требующих внимания лаэрской четы, и связанных с этим суетной организацией различных мероприятий, вынуждена была подчиниться просьбе старшего родственника мужа и своего Правителя. Со свекром у девушки были нейтральные отношения, но, несмотря на уважение этого мужчины, как сильной личности, испытывая патриотические чувства к законной власти, никак не получалось избавиться от горького осадка из-за несправедливого отношения отца к обоим своим сыновьям.
  И хотя она предпочитала жить подальше от столицы, от ее суматошной жизни, от приземленных желаний, ярких затратных развлечений, лицемерия, чуждых ее складу характера, от крупных и мелких проблем, за мужа, 'сосланного' в пограничье, было обидно. За то, что отец Аслана будто стыдился младшего отпрыска, не выделяя его наравне с законным по всем правилам наследником Дамиром, среди прочих подданных. Несмотря на его любовь к памяти женщины, подарившей ему его младшего сына.
  Тесса понимала, что, оставайся отец Аслана обычным лаэром, такое демонстративно-разное отношение к своим детям вряд ли бы было возможно. Он по-своему горячо любил обоих своих сыновей. А Правителю всего Энейлиса приходится нелегко в его новом статусе, надо лавировать словами и действиями, убаюкивая бдительность недовольных сменой династии аристократов, чтобы удержать власть. И все равно то, что когда-то по договоренности с родичами жены, сам отпустил Аслана на проживание в Степи в соответствие с законами другой страны, он не должен был теперь ставить сыну в вину. У каждого народа свои традиции, сложившиеся в силу тех или иных причин, которые следует уважать.
  Немного коробило то, что Правитель воспринимал младшего сына, как объект для манипуляции в союзе с грозными соседями степняками, хотя мог бы считаться с тем, что женщина именно из этого народа сделала его счастливым. Пусть ненадолго, погибнув по трагической случайности, но память-то никуда не делась. Конечно, Правителю не нравилось, когда его попрекали пристрастиями сына к варварской культуре и традициям. Но хотя бы наедине мог показать, как дорожит сыновней привязанностью и преданностью.
  И теперь, следуя за мужчинами по лестницам и анфиладе коридоров в гостиную, девушка гадала, зачем Правитель захотел поговорить наедине с ними обоими. Если это просто дань вежливости семейным ценностям, то она в ней не нуждалась. По крайней мере, сегодня. Устала очень. А отцу с сыном наверняка есть о чем побеседовать с глазу на глаз, без посторонних ушей, в располагающей неформальной обстановке, отбросив условности и титулы...
  Особенно накануне прибытия представителей степняков для официальных переговоров в подтверждение договоренности о поддержке и союзничестве против внешнего агрессора.
  
  Тесса немного удивилась застав в малой гостиной Халара и прибывшего с отцом Аслана его личным лекарем. Оба мужчины, безмятежно развалившись в креслах у камина, увлеченно беседовали на какую-то интересную им специфическую тему, судя по репликам с применением медицинских терминов. Рута почти неслышно и незаметно суетилась вокруг гостей, обеспечивая легкими напитками и закусками.
  Правитель коротко кивнул присутствующим, разрешая не подниматься в приветствии, а служанке Тессы сделал знак удалиться. Девушка кинула быстрый вопрошающий взгляд на хозяйку, и, получив тихое подтверждение: 'на сегодня можешь быть свободна', изобразила глубокий поклон с приседанием (Рута, разбалованная своими господами, не требующими строго соблюдения положенного этикета, обычно ограничивалась коротким обозначением покорности и уважения, но тут все-таки особый случай), и поспешно выпорхнула из гостиной.
  
  Правитель уселся в свободное кресло и хмыкнул, поражаясь то ли распущенности дисциплины, то ли безграничной преданности людей, окружавших Аслана и его жену. Это ж надо, служанка еще переспрашивает у непосредственной хозяйки, получив четкий приказ от своего Правителя убираться вон!
  Интересно, как бы эта девица осмелилась ослушаться, если бы Тессе вздумалось возразить, выражая собственную волю? Но к счастью, жена у младшего сына была достаточно благоразумной, чтобы избегать неприятностей на ровном месте.
  Мужчина недовольно поморщился, мысленно поймав себя, что вообще-то слегка попахивают паранойей раздумья о том, насколько присягнувшие на верность люди Аслана преданы своему лаэру больше, чем законному властителю всего Энейлиса.
  У Правителя пока не было причины подозревать своих наследников в измене и предательских помыслах. В том, что те сами мечтали бы надеть Венец и встать у руля государственной власти. Слишком много неприятных проблем сулило такое положение. И он справлялся гораздо лучше, это безоговорочно признавали оба сына. Возможно, это просто игры подсознания, которому совесть, пытаясь испугать, нашептывает, навевая опасные мысли о том, что младший сын не поймет, возненавидит, а его жена, у которой отберут ребенка, станет желать ему кары небесной от Всевидящих. Что старший сын тоже осудит такой поступок, пусть не вслух, но в глубине души. Даже понимая, что самому это только во благо.
  И следует винить только самого себя, если не найдет нужных слов для убеждения Аслана, что тому придется 'пожертвовать' своим отпрыском ради всей семьи, ради их новой династии. Аслан должен понять, что так надо, это просто жизненная необходимость. И его трогательная привязанность к жене, сопереживание материнским чувствам, испытываемым Тессой к выношенному ею ребенку, которого оторвут от матери сразу после рождения, не должны затмевать разум мужчины... В конце концов, он же не собирается лишать жизни собственного внука, просто предлагает иной вариант, который ДОЛЖЕН устроить узкий круг заинтересованных лиц.
  Многие ли родители устояли бы перед искушением пристроить своего ребенка столь высоко и надежно, что не дотянешься? Жаль, эгоистичной амбициозностью в подобном вопросе ни Аслан, ни Тесса не страдали, и это Правитель понимал слишком отчетливо, чтобы не принимать во внимание, но им все равно придется смириться... Такова его воля!
  
  Оказалось, трудно начать разговор на занимавшую мысли тему. Слишком она деликатна. Особенно, если учесть, что всех карт, пока не переговорит со степняками, Правитель пока раскрывать перед сыном и невесткой не собирался.
  Он отпил из своего бокала, наполненного редким в этих краях вином, остановив намеривавшихся было Аслана и Тессу последовать его примеру расслабиться после утомительного долгого дня, клонившегося к завершению. И, наконец, задал волнующий вопрос...
  
  ***
  
  Аслан, кажется, уснул, расслабленно вытянувшись на широком супружеском ложе. По крайней мере, дыхание мужа стало ровным, спокойным, почти безмятежным. А вот Тесса, вплотную прижавшись к горячему обнаженному телу мужчины, пока что не могла последовать за ним в спасительное забвение. Ее рука лежала поперек живота любимого мужчины. Его пальцы, переплетенные с ее, тоже расслабились, но желания вынимать свою ладошку из его руки не возникало. Девушка цеплялась за Аслана, словно за единственный якорь (как же не хватает Рени!), утешая себя и понимая, что все равно иного выхода у нее нет. Как бы ни были страшны ее опасения и предрассудки, все вокруг правы в том, что она обязана родить мужу наследника.
  И все равно, несмотря на восхитительные сексуальные переживания, все еще гулявшие отголосками в утомленном занятиями любовью теле, Тессу не покидало ощущение неправильности, горчинкой отравляющее приятную негу. В памяти обрывками, отдельными фразами, всплывал эмоциональный разнос, устроенный Правителем, от которого они с Асланом попеременно то краснели, то бледнели, и у нее до сих пор, кажется именно из-за этого, а вовсе не из-за того, что страстные постельные забавы были жаркими, пылали щеки и уши. Пусть неприглядная сцена, свидетелями которой оказались оба доверенных лекаря, немного растушевалась (стараниями Аслана в постели), и уже не было так обжигающе обидно за то, что отчитывались, как провинившиеся школяры, что-то блея в свое оправдание, но на душе было муторно. Они с Асланом не должны были допускать такого. Она не должна была доводить ситуацию до абсурдных обвинений, которыми метко и больно 'жалил' разошедшийся свекор, страдающий отсутствием излишнего гуманизма, не терпящий пустых споров, людской глупости, неповиновения и безалаберности...
  
  - ...Прошло почти два года со дня заключения вашего брачного союза, освещенного в Храме Всевидящих, но я до сих пор не наблюдаю признаков того, что вы работаете над продолжением рода. В чем причина? - вроде бы не повышая голоса, но умело модулируя им, потребовал ответа на поставленный вопрос отец Аслана.
  Пусть и чувствовавшая за собой смутную вину, но не ожидавшая такого прямого разговора 'здесь и сейчас', Тесса вздрогнула и побледнела. Лишь на щеках расцвел предательский румянец. А лаэр, наоборот, сразу негодующе вспыхнул:
  - Отец!
  - Я в твоем возрасте уже дважды стал отцом! - отрезал Правитель. - Здесь сейчас присутствуют два лучших лекаря, от которых нет смысла скрывать, если существуют проблемы со здоровьем. Я жду вразумительного ответа.
  
  Тесса сглотнула, понимая, что свекор в своем праве задавать столь неудобные вопросы. Но вот что ему ответить? Почему-то под взглядом мужчины, словно пригвоздившим обоих 'обвиняемых' к месту, ее тайные страхи и опасения даже самой себе показались жалкими отговорками.
  Наверное, Аслан все-таки хорошо чувствовал эмоциональное состояние любимой женщины, потому что моментально оказался рядом, почти вплотную, крепко сжав ее ладонь в жесте поддержки. Тессе даже на какое-то мгновение показалось, что он собирался заслонить ее своей спиной, но в последний миг опомнился, что это всего лишь пусть неприятный, но семейный разговор. И вряд ли венценосный глава государства соизволит подняться, подойти ближе и самолично примется трясти их за грудки, пытаясь услышать внятную и достоверную версию.
  
  Смерив обоих супругов оценивающим взглядом, Правитель традиционно решил начать с более слабого звена:
  - Почему, моя дорогая невестка, ты до сих пор не подарила своему мужу сына или хотя бы дочь? - и, не дожидаясь реплики Тессы, продолжил объяснять он, как для тугодумов. - Грядет война. А на войне всякое может случиться. Ты, дочь военачальника, как никто другой должна это понимать. Если лаэрство останется без наследника по прямой линии, его место займет достойный кандидат.
  Девушка протестующе ахнула, даже святотатственной мысли не допуская, что с ее близкими может случиться что-то дурное. И пусть она была реалисткой, но в данный момент просто покоробило от подобной прямоты и циничности, захотелось сделать отвращающий беду знак.
  - Но вдове, не имеющей детей, не место в пограничной крепости, - упрямо продолжил Асланов отец. - Может быть, ты рассчитываешь вернуться под крыло родительское крылышко? Это привилегия обычных знатных дам. При условии, что их там ждут с распростертыми объятьями, что случается крайне редко. А твой отец не станет отсиживаться в тылу, и только Всевидящие могут знать его судьбу, - намекнул он, что еще неизвестно, будет ли куда возвращаться, война жестока и беспощадна.
  Девушка закаменела, прекрасно понимая, что свекор прав. Это лаэры, оказавшиеся в момент прорыва неприятеля в другой части страны имеют все шансы уцелеть, если не покинут вверенные им земли. А вот ее отец, возглавляющий тысячное войско, наверняка ринется в самую гущу кровопролития, туда, где он со своими бойцами будет нужнее всего.
  
  И тут же, устыдившись и спохватившись, что для своего отца Тесса оставалась единственным любимым чадом, которого тот примет в любой ситуации, мужчина поспешно добавил:
  - Ты плохо учила законы или надеешься на беспрецедентный случай? Я еще пока в своем уме, и не собираюсь удовлетворять чужие аппетиты и амбиции, давая в руки рычаги давления. Да и Советники взбунтуются, напоминая, что нельзя проявить сентиментальность и сострадание. Вдовствующие супруги сыновей Правителей - не являются разменной монетой в хитроумных планах их близких и дальних родственников. Как бы мы к тебе хорошо не относились, считая дочерью, сестрой, но в первую очередь, и я, и Дамир должны думать об интересах страны. Тебе не светит ни обета безбрачия, ни нового замужества во избежание... сама знаешь в силу каких причин. Только персональная келья в отдаленной Обители, до конца твоих дней.
  - Отец, перестань, пожалуйста, - глухо произнес Аслан, чувствуя, как леденеет ладонь любимой девочки, которую начало легонько знобить. - Зачем ты пугаешь мою жену?!
  - Специально!!! - взорвался Правитель, резко поднимаясь. (Оба лекаря, притихнув и сливаясь с мебелью, благоразумно делали вид, что их тут нет).- Чтобы проняло! Чтобы задумалась! Чтобы вы ОБА задумались над моими словами! Если не думаешь ТЫ! - обвиняюще ткнул он указующим перстом в сторону своего младшего отпрыска. - Если до сих пор не сумел объяснить и донести всю глубину проблемы. Или же просто потребовать повиновения и исполнения супружеского долга!
  - Отец, прекрати! - возмутился лаэр. - Я сам разберусь в своих личных взаимоотношениях с женой!
  - Не надо, Аслан, твой отец прав, - тихо произнесла Тесса, чуть сжав ладонь напрягшегося мужа, готового защищать свою женщину, пусть он во многом и был солидарен с горькой правдой, высказанной его родителем.
  - Кстати, может быть, я зря накинулся с обвинениями на твою жену? Возможно, это у тебя проблемы определенного характера? - желчно поинтересовался Правитель, буравя сына сердитым взглядом. - По дошедшим до столицы слухам, несмотря на благословленный брак, ты не избавился от варварских привычек, и обзавелся чуть ли не мужским гаремом.
  - ЧТО?! - опешил лаэр.
  - Это я тебя спрашиваю - что с тобой, Аслан? И что за мутная история с мальчишкой-наложником?
  
  - Не стоит слепо доверять слухам, - взяв себя в руки, парировал хозяин Замка. - Я обзавелся... у меня теперь есть воспитанник, - гордо расправил он плечи. - Смышленый, любознательный, имеющий представления о чести и преданности. Мы с женой ему покровительствуем, давая шанс развить и реализовать потенциальные возможности. Разве это возбраняется?
  
  О том, что проживающий в одном доме с господами загадочный мальчишка и впрямь какой-то разносторонне развитый, вроде как и над книгами часами просиживает, и на плацу чуть ли не хуже любого из бойцов держится, мужчине, ведущему 'допрос', тоже наушничали. Да вот только поверить в эти сплетни было сложно.
  - Хм... - скептически поджал губы Правитель. - Всего лишь воспитанник? Не для постельного пользования? Впрочем, я и сам с трудом представляю, чтобы твоя жена могла бы допустить подобный разврат в своем доме.
  
  Тесса побледнела, едва не покачнувшись на враз ослабевших ногах, чувствуя, как по внутренностям разливается мерзкий липкий страх неминуемого разоблачения и обвинения во всех мыслимых и немыслимых грехах. То, что происходило за дверями лаэрской спальни, те чувства, испытываемые к любимому мужу и нежно обожаемому Солнышку, сама девушка искренне считала чистыми, светлыми, возвышенными, не сомневаясь уже, что подобное счастье, воцарившееся в их семье, исключительно. И вполне возможно угодно Всевидящим или Великим Духам. Иначе, без чудесного божественного благословения не чувствовалось бы в их тройственной связи такого духовного и телесного единения. Но в сочетании с обвинениями Правителя, которому неизвестно кто и что мог нашептать о проживающих в крепости рабах (хорошо, что хотя бы про Дерека тот пока даже не заикался), его нечаянное замечание или умышленный намек, производили убийственное впечатление. Тессе отнюдь не хотелось бы подставлять ни мужа, ни любовника, а тем паче подставляться самой. Потому что для тех, кто не в состоянии понять и на собственной шкуре прочувствовать эту почти мистическую связь, не просто физическое влечение, любовь, но и готовность друг за друга пожертвовать самой жизнью, выглядело все и впрямь банальным вульгарным и безнравственным развратом. Знать, в отличие от простой голытьбы, имеющая высокое социальное положение и не стесненная в средствах по достижению целей, многое могла себе позволить. И позволяла, не пугаясь небесной кары. Для примера далеко ходить не надо: Ливар Морицкий, за которым не счесть бесчеловечных грехов, или дядя Ренальда, продавший родного племянника в рабство в надежде навсегда избавиться от помехи своим планам. А сколько тех, которые явно не губили чужие жизни и души, просто без зазрения совести теша собственную похоть или алчность... Вот только обличенные высшей властью лаэры, владельцы пограничных земель Энейлиса, духовные лидеры, гаранты законности, должны были выглядеть безупречно в глазах подданных...
  Ну, по крайней мере, хотя бы стараться...
  
  Впрочем, она преждевременно запаниковала.
  В представлении отца Аслана, его младшая невестка и впрямь по складу характера весьма отличалась от большинства обычных женщин Энейлиса. Супружеская неверность традиционно считалась недопустимым пороком только со стороны женщин, права и обязанности для которых были прописаны в законах Энейлиса мужчинами. Иметь рабыню-наложницу (для особо изощренных в пороках - наложника) или аккуратно содержать любовницу, не афишируя связь для широких слоев публики, не слишком-то возбранялось.
  Мало кому из женщин удавалось распоряжаться своей судьбой и капиталами. Почтенные вдовы или имеющие свое семейное дело, позволяющее существовать, не перебиваясь с хлеба на воду, могли считаться условно-независимыми, да и то многие ломались под прессингом общественного мнения и родни, имеющей собственный шкурный интерес в устройстве их судьбы. Женщина сначала принадлежала своей семье (отцу, брату, старшим родственникам) и затем эти права получал ее муж или даже взрослый сын. Законным женам, если не хотели выставлять себя еще более в неприглядном свете, обнаружив измену, приходилось мириться с таким положением вещей. Даже те, с кем, так или иначе, мужьям приходилось считаться, например: у кого-то из жен до замужества социальный статус был выше, или за спиной стояла многочисленная любящая родня, или принесенные в приданое капиталы имели серьезный вес. Аристократки предпочитали не замечать кобелизма, не опускаясь до унизительных скандалов с неверными благоверными (их так воспитывали испокон веков), простолюдинки в конечном итоге все равно оставались в проигрыше, даже если и рискнули подлечить загулявшего мужика скалкой или ухватом. Если уж мужик не в состоянии был оказать достойное сопротивление разгневанной супружнице, раз и навсегда показав ей "её место" в доме и семейной иерархии, то сердобольные соседи и знакомые все равно находили оправдание именно мужчине. Ведь от справной бабы, хорошо управляющейся по хозяйству и умеющей ублажать мужские потребности, нормальный мужик налево гулять не пойдет. Значит, сама виновата. В том, что муж пьет, бьет, бездельничает или гуляет... А в первую очередь сама - дура, что не нашла способа избежать "счастливого" замужества именно с этим индивидуумом. Да хоть бы и в ногах у родителей, сговорившихся о свадьбе, валялась в надежде, что в дальнейшем судьба, волею Всевидящих, подкинет более удачный вариант...
  
  Тесса, по наблюдениям Правителя, хорошо разбиравшегося в людях и их характерах, не производила впечатления безропотной клуши. Слишком независима, и в то же время бесспорная собственница. Представить, что она согласна делиться с кем-то своим мужчиной, было сложно. А вот то, что она может потакать маленьким слабостям обожаемого мужа - вполне. Но это при условии, что не будут задеты ее собственные интересы. И тогда радушные приемы родичей-степняков, о нравах и обычаях которых молодая женщина не могла не знать, и наличие наложника-мальчишки вполне вписывалось в представленную картину...
  Аслан позволяет ей небольшие поблажки в виде отлынивания от праздного образа жизни в окружении цветника из жен, сестер, дочерей местной городской знати, разрешая ей совсем не женские занятия. А она в ответ закрывает глаза на маленькие 'слабости' Аслана. Нет, ну что за блажь знатной женщине, супруге лаэра, поддерживать физическую форму тренировками чуть ли не наравне с солдатней, да еще и совершенствоваться во владении оружием? Понятно, откуда корень проблемы - слишком много времени, будучи еще сопливой девчонкой, Тесса провела рядом с солдатами, мотаясь с отцом по гарнизонам. Положа руку на сердце, Правитель был вовсе не против того, чтобы, проживая на границе, женщина самостоятельно могла защитить себя и при необходимости прикрыть спину мужа. Но сейчас его больше волновал вопрос о главном предназначении женщины в семье.
  Возможно, он сильно рисковал своей затеей, надеясь подсунуть Аслану специально подготовленную наложницу на тот период, пока жена сына будет вынашивать ребенка. Но именно упование на "традиционные поблажки" и благоразумие Тессы, которая должна понимать, что молодому мужчине вредно для здоровья и настроения почти год соблюдать воздержание, считал, что та смирится.
  Конечно, в обычной ситуации, наступление беременности еще не означало, что мужа следует немедленно выгонять из супружеской спальни, если нет угрозы, что вследствие чрезмерных физических упражнений в горизонтальной плоскости, та может скинуть плод. Но этим драгоценным (пока еще только планируемым) ребенком Правитель рисковать не мог. Так что диагноз, которые подтвердят лекари и повитухи (и пусть только попробуют возразить!), будет однозначным - запрет на всякие телесные утехи, пока невестка благополучно не разрешится от бремени. Ну и там еще плюс пара-тройка месяцев на восстановление. Вот как раз примерно год, по его грубым подсчетам, и выходит...
  
  Однако, что-то в этой истории не то с наложником, не то с воспитанником было не совсем чисто. От Правителя не укрылось, как поменявшиеся в лицах Тесса и Аслан быстро переглянулись, словно мысленно обменявшись мнениями и принимая какое-то решение. Сердце, давным-давно заключенное в броню, предательски кольнуло из-за невольной зависти детям, которые вот так понимали друг друга, будучи знакомы и прожив вместе всего лишь неполные пару лет. Много ли семей могут похвастаться таким слепым обожанием и взаимопониманием даже к закату совместной жизни?
  У него было почти так же с матерью Аслана. Гордая, независимая красавица-степнячка, брак с которой поначалу считался лишь необходимостью при закреплении союзническо-добрососедских отношений с варварами, сделала его счастливым, подарив столько ярких моментов, столько радости, жизни, ощущения счастья... Иногда даже ловил себя на мысли, что лучше бы не знать, каково это, когда рядом по-настоящему любимая женщина, полностью разделяющая твои интересы, понимая и поддерживая, принимая таким, как есть, и не стесняясь критиковать за что-то, что поостережется высказать даже верный друг, не то что свора прихлебателей. Слишком велика боль потери, с которой он до сих пор был не в состоянии смириться...
  
  - А еще со своими родичами у меня гостил племянник Руслан, - продолжил Аслан, твердо глядя отцу в глаза. - Сын Тагира, ты его наверняка помнишь. И общение с преданными мне людьми происходит по упрощенному протоколу. Им не приходится терпеливо ожидать высочайшей аудиенции, как принято в столице. Если возникают какие-то серьезные вопросы, которые мои подчиненные не уполномочены самостоятельно решать в оперативном порядке, я доступен для диалога и обсуждения проблем в любое время. Или ты уже позабыл о некоторой неформальности общения с подчиненными в пограничных крепостях? - не удержался лаэр от ответной шпильки. - Кого из всех этих людей твои доносчики посчитали моим 'гаремом'?
  - Хотелось бы мне взглянуть на этого "воспитанника" воочию, - гнул свою линию Правитель, проигнорировав сочащийся сарказмом вопрос сына. - Убедиться, что это и впрямь всего лишь мальчишка, а не... такой же, как Айдар, - слегка пренебрежительно скривился мужчина, не сомневавшийся в доблести славного воина, но все-таки не понимая и не принимая подобные отношения между двумя мужчинами.
  - Мои особые отношения с Айдаром остались в прошлом, - зло отчеканил Аслан. - Мы с ним по-прежнему остаемся верными друзьями и родичами. Ты прекрасно знаешь, что в Степи родство измеряется клановой принадлежностью. А теперь у меня есть законная жена - самая лучшая женщина на свете. Любимая, друг, соратник, хозяйка моего очага и мать моих будущих детей!
  - Уж кто бы спорил, - кисло усмехнулся Правитель, буравя взглядом обоих. Он не мог сказать точно, что его настораживало: то ли то, с какой твердостью сын гнул свою линию, то ли странное выражение на лице невестки, хуже сохраняющей самообладание. На какой-то миг ему почудилось, что Тесса, будто волчица, вынужденная защищать своего волчонка, готова порвать любого, кто посягнет на ее логово. - И все-таки мне интересно, где же твой загадочный "воспитанник", о котором так много противоречивых слухов? Почему он за эти дни ни разу не попался никому на глаза? Ты же знаешь, что неизвестность развивает в людях нездоровую фантазию. Может, предъявишь, чтобы я сам мог оценить и задать ему несколько вопросов? Или слухи не врут, и ты держишь его взаперти?
  - Извини, пообщаться вам пока не получится. Его сейчас нет на территории Энейлиса. И чтобы у тебя не возникало ненужных иллюзий и идей по устранению парня из моей жизни под благовидным предлогом, или вследствие трагической случайности, ты должен знать - это приемный сын таура. Ты ведь понимаешь, что это значит?
  - Таура Даута?! А у него-то какой интерес к чужаку? Насколько я помню, Даут и среди своих сородичей тщательно выбирает учеников, а после гибели собственных сыновей, не снисходил ни к кому до особого расположения.
  - Этот юноша - его приемник. Особенности ледяной крови, - кратко пояснил Аслан, уверенный, что отец поймет, о чем речь.
  - Вот даже как... - растерялся Правитель, снабженный совсем иной информацией. Достаточно противоречивой и не совсем укладывающейся у него в голове. Но своевременное упоминание о тауре Дауте слегка остудило зародившиеся, но пока еще толком не оформившиеся коварные мысли. С этим придется считаться. Сейчас не хватало лишь проблем со Степью. Одного только таура он не хотел бы иметь в числе своих врагов, не говоря уж о том, что за ним поднимется сразу несколько кланов... Слишком ценной редкостью у варваров считались носители 'ледяной крови'. - Откуда он вообще взялся?
  - Случайно на рынке рабов приобрел, - не стал лукавить Аслан.
  Эту информацию при желании легко было проверить. Но Ренальду пока безопаснее было оставаться безвестным рабом без родословной, чем поднимать вопрос о его происхождении и обстоятельствах, при которых он оказался в унизительном и бесправном положении. Без веских доказательств вины его отчима, принимающего непосредственное участие в мерзком деле, даже Правитель не сможет ничего сделать, не вызвав недовольства противников его власти. Слишком удачный повод все переиначить и распустить слухи о беззаконном притеснении одного из благородных домов. Все-таки не участь простолюдинов будет решаться. И под большим вопросом, захочет ли вообще отец разбираться в этом грязном деле. Или для его далеко идущих планов, о которых можно только догадываться, потому что порой отец решения принимает на ходу, подстраиваясь под выгодную ситуацию, проще избавиться от проблемы, устранив парня.
  К тому же Аслан обещал Рени, что тот со временем сможет сам поквитаться с дядькой по отцу за все его гнусные манипуляции по привязке желанной женщины, шантажируя ее жизнью единственного ребенка, и притязаний на имущество погибшего брата. Не стоит лишать Ренальда шанса на справедливое возмездие.
  
  Правитель чувствовал, что что-то ускользает от его понимания, и это ему не нравилось. Но вот что именно?
  - Может быть, тебе еще что-то или кто-то мешает? Возможно, твоей жене впору жаловаться, но она не смеет, или жалеет тебя? - снова решил задать животрепещущий вопрос облеченный верховной властью мужчина. - Как я уже сказал, здоровье...
  - Нет! У нас с Асланом все в порядке. Никто и ничто не стоит между нами, никаких претензий и недовольств семейной жизнью! - выпалила Тесса. - И со здоровьем все в порядке, но предсказание гадалки...
  - Бабкины сказки! - отмахнулся Правитель, которого просветили, почему Тесса не торопится становиться матерью.
  Большинство женщин (хотя, кто бы спрашивал их мнения?) стараются оправдать надежды и чаяния мужей, которые расставались со своей холостяцкой свободой в надежде не просто иметь возможность в любое время предъявить свои супружеские права на доступное тело, но и на появление законных наследников. Так что детьми поскорее старались обзавестись и знатные дамы, и простолюдинки. Это в некоторой степени способствовало упрочению их положения в новом роду, да и за спиной никто не шипел о том, что нужен ли в доме "пустоцвет", и не следует ли мужчине, избавившись от бесполезной обузы, кидающей тень и на его мужскую репутацию, еще разок попытать счастья с более подходящей кандидаткой.
  Ну вот кому нужна жена, неспособная рожать детей? Иногда для поддержки чистоты, порядка, готовки еды и так далее по списку, проще нанять в дом соответствующую прислугу, а за ночными утехами наведываться в Дом Удовольствий. По крайней мере, не надо будет уделять законной половине внимания, тратиться на соответствующее содержание и мириться с ее капризами.
  
  Девушка закусила губу и прикрыла глаза. Ее плечи беспомощно опустились. Как тут поспоришь? А главное, с кем? По здравому рассуждению, причитания гадалки, воспринятые ею чересчур серьезно, были сродни такому же суеверному и иррациональному подсознательному страху, как у Рени перед грозой, пока парня не просветили об особенностях этого физического явления.
  
  - Госпожа Тесса, Ваши регулы соответствуют стандартному лунному циклу? - вдруг подал голос второй, придворный лекарь, задумчиво сверяясь с какими-то записями в своей небольшой толстенькой книжице в недорогом кожаном переплете. Страницы были исписаны убористым неразборчивым почерком, испещрены какими-то таблицами и схематичными картинками. Скорее всего, это был личный справочник, куда лекарь записывал свои важные заметки и наблюдения еще с тех пор, когда сам еще числился студиозом, которому предстояло набраться опыта, начиная с самых азов.
  - Д-да, - чуть запнувшись, смущенно кивнула Тесса, сообразив, что придворный лекарь терпеливо ждет ответа, внимательно глядя теперь уже на нее.
  - Это хорошо, - удовлетворенно улыбнулся мужчина. - Значит, сейчас у Вас...
  - Да, я знаю, - перебила она уже раздраженно. - Я знаю о благоприятных и неблагоприятных днях.
  Тесса не страдала излишней мнительностью, но откровенное обсуждение ее женской природы было неприятным. Она не могла сейчас точно сказать, что именно ее выбивало из равновесия, ведь поднявшегося на вершину карьеры придворного лекаря девушка не могла заподозрить в непрофессионализме. Правитель не стал бы рядом с собой держать дилетанта, и уж тем более обсуждать при нем столь деликатные семейные вопросы. Но он почему-то не вызывал абсолютного доверия, в отличие от того же Халара. Нет, мужчина средних лет обладал приятной, благообразной наружностью, умные, внимательные глаза лучились доброжелательностью. Но Тесса словно чувствовала какой-то подвох.
  
  - Ну, если у вас обоих все в порядке во всех остальных вопросах, то каким образом, вы до сих пор избегаете зачатия? - огорошил Правитель.
  Тесса покрылась красными пятнами, негодующе вскинув горящий взгляд на свекра. Но, сообразив, что тот не требует пространной исповеди, коротко пояснила:
  - Настойка...
  Метнув недовольный взгляд на Халара (ну не к услугам же деревенских знахарок прибегает жена лаэра, если в Замке-крепости есть свой лекарь, разбирающийся в лекарственных травах), Правитель отчеканил:
  - Ну что ж, значит, начиная с сегодняшнего дня, дорогая невестушка, ты ее больше не принимаешь. Это не пожелание, - уточнил он. - Мне плевать на разговоры, на опасения из-за предсказаний, на вещие сны и прочие суеверия. Халар, проследишь!
  
  Замковый лекарь поспешно кивнул. Причем, несмотря на неловкость за то, что такой откровенно неприятный разговор состоялся при чужих людях, и он искренне жалел обоих молодых людей, вынужденных посвящать посторонних в столь деликатные вопросы семейных отношений, видно было, что соглашается он с указанием с чувством глубокого облегчения. Потому что душеспасительные беседы и приводимые им доводы о необходимости продолжения рода, не находили должного отклика у госпожи. А Аслан, вроде бы все прекрасно понимая, беспечно потакал ее капризам. А теперь уже не отвертятся. Пусть плодятся и размножаются. Как велит предназначение супружеского союза. Да и просто здравомыслие и долг.
  Как в отношения супружеской пары будет вписываться Рени, отправленный от греха подальше из Замка, Халару было любопытно. Аслан пока что сумел отбрехаться, кое в чем утаив правду от отца о своих близких отношениях с рабом-наложником. (Про шокирующие обстоятельства того, что юноша делил ложе не только с хозяином, но и с хозяйкой, лекарь, к счастью, даже не догадывался). Но, с другой стороны, все остальное было сказано верно. Ренальд стал для лаэрской четы воспитанником, если не больше, которого те окружили заботой и вниманием, позволяя раскрыться огромному потенциалу юного раба. Может быть, в какой-то степени он как раз и заменял им обоим собственного ребенка. Особенно если вспомнить, в каком состоянии мальчишка впервые оказался в стенах Замка-крепости, ну сущее дитя, доверчивое и наивное, толком не приспособленное к суровой жизни вне стен Обители, куда он попал в раннем детстве.
  
  - Отец, но почему ты не начал с Дамира? - задал вопрос Аслан, пытаясь понять, с чего это вдруг родитель так всерьез и бестактно озаботился проблемой продолжения рода. - Он твой законный наследник. И это моему брату в первую очередь нужен сын, который будет наследовать ему.
  - С Дамира особый спрос! - отрезал Правитель, не собираясь обсуждать сейчас эту болезненную тему.
  Аслан отчетливо скрипнул зубами, злясь на себя за то, что сорвался. И стремление к удовлетворению собственного праздного любопытства, прозвучало детской попыткой спихнуть ответственность на старшего брата.
  - Сейчас я спрашиваю с вас! - разошелся мужчина. - В общем, начиная с сегодняшнего дня, вы оба работаете над поставленной задачей. И если тебя, моя дорогая невестка, отвлекают прочие дела-заботы, в которые ты суешь свой милый носик, то постарайся сократить список ненужного. Можешь гонять слуг, вышивать на досуге, присматривать за домом. И не надо никакой бурной деятельности по устройству балов-приемов и благотворительных акций, нечего понапрасну трепать себе нервы, на это есть специально обученные люди.
  Тесса удивленно вскинула брови. Неужели она плохо справилась со своими правами и обязанностями хозяйки принимающей стороны, в меру своих полномочий помогая мужу с организацией почестей и приятного досуга столичным гостям?
  - Никаких выкрутасов с верховой ездой, а тем паче с прочими капризами в виде доказательств окружающим, что ты способна сама за себя постоять, - продолжал неприятно удивлять свекор. - Целая сотня да плюс городской гарнизон вполне способны защитить гражданское население, так что мальчишеские замашки отставить! Родишь мне внука, дальше можешь снова развлекаться, как заблагорассудится, хоть на голове стой, если супруг не против, - выразительно посмотрел он на сына, не способного обуздать прихоти своей женщины. Полюбовался, как по скулам Аслана гуляют желваки, и вновь обернулся к невестке. - Твоя задача регулярно ублажать мужа до тех пор, пока не окажешься в тягости. Всё! Но если не справляешься с самой главной - сосредоточься лишь на этом. Могу прислать надежных людей в помощь по остальным вопросам, если у вас не хватает своих умельцев.
  - Не надо... - тихо пробормотала шокированная девушка.
  - Ну хорошо. Считайте, что вы получили мое благословение. Я больше не задерживаю. Можете отправляться в спальню. Мой личный лекарь останется здесь после моего отъезда и будет проверять твое состояние. И чем быстрее случится радостное и долгожданное событие, тем всем сразу станет легче. И я наконец-то смогу уехать в столицу с чистым сердцем.
  
  ***
  
  - Сурово... - прокомментировал Халар, когда за пристыженными и слегка ошеломленными ларом и его женой, получившим строгий, но справедливый выговор за несознательное отношение к серьезному вопросу, закрылась дверь.
  - Зато доходчиво! Я не знаю, как с ними по-другому, - обреченно вздохнул Правитель. - Вроде бы хотел помягче, поизящнее... - с досадой прищелкнул он пальцами, - но...
  Он действительно уже давно научился изъясняться велеречиво и куртуазно, но откуда-то вдруг поперли солдафонские манеры человека, привыкшего командовать бойцами, а не плести словесные кружева, оттачивая ораторские способности на придворных и дипломатических делегациях. Неужели почти забыл, как вести задушевные беседы с близкими людьми? Видимо, все-таки не слишком хорошо держал самоконтроль, вот и, вместо того чтобы по-отечески пожурить неразумных чад, предстал перед озадаченными детьми в таком не слишком приглядном свете.
  
  Придворный лекарь благоразумно молчал, не собираясь комментировать, и уж тем более осуждать своего Правителя. Он вообще считал, что женщинам много власти давать не следует. А госпожу Тессу, которой, еще будучи девчонкой, во всем потакал ее рано овдовевший отец, Аслан продолжает баловать, считаясь с ее капризами.
  То, что ему придется прозябать в отдаленной провинции до самых родов невестки Правителя, за которой поручено присматривать со всевозможной заботой и персональной ответственностью, мужчину огорчало. Разве не достаточно приставить грамотную и опытную повитуху? Да и собственный лазарет всегда под боком. Насколько он был наслышан о гарнизонном лекаре лаэра Аслана, Халар на все руки мастер - хочешь, занозу вытащит, от простуды или поноса полечит, а если надо, так и любую сложную хирургическую операцию проведет. У него же опыт военных походов за спиной. Да и роды доводилось принимать...
  По его личному разумению, можно было не впадать в крайности, и, убедившись, что младшая невестка Правителя понесла, спокойно отбыть в столицу. А сюда вернуться не раньше чем через полугодие, или, вообще, ближе к сроку ее родов.
  Но мужчина старался не унывать. В конце концов, хорошее жалование из казны он получал регулярно, а здесь (не в крепости, конечно, это вотчина коллеги Халара), в городе, можно будет вволю попрактиковать. Особенно на каких-нибудь интересных и сложных случаях в казенной лечебнице для неимущих. И пусть голытьба в общей массе недужит, мучаясь от иных болячек, чем вельможные господа, но интересно же. И познавательно. А если даже его искусства врачевания и милости Всевидящих окажется недостаточно, чтобы пациент остался жив, так скандальной славы все равно не приобретет. Это не столица.
  Впрочем, если надоест заниматься 'благотворительностью', можно попользовать и высшее сословие, готовое раскошелиться за визит столичного светила от медицины. Правитель не возражал, правда, с тем условием, чтобы только не в ущерб главной обязанности - опеке над его невесткой.
  
  - Девочка и впрямь всерьез относится к своим надуманным страхам, - подал голос Халар, решив высказать свое мнение на правах давних дружеских отношений с Правителем, еще с тех пор, когда тот не вознесся настолько высоко.
  - Пусть лучше всерьез отнесется к своей важной миссии, - буркнул мужчина. - Ничего. Она сильная духом.
  - И тренированным телом, - позволил себе все-таки ехидное подхалимское замечание столичный эскулап.
  Халар поморщился, вовсе не считая это пороком. Он уважал и ценил свою госпожу за многие душевные и лидерские качества, положительно характеризующие сильную личность, в том числе и за соблюдение хорошей физической формы. Как говорится, в здоровом теле - здоровый дух! Да и просто по-отечески любил ее, позволяя себе время от времени на правах старшего и мудрого человека давать советы, а то и вовсе повышать голос на обоих своих господ. Они не обижались надолго и не оскорблялись всерьез, напоминая о его месте в социальной иерархии, правильно понимая мотивацию стариковских ворчаний и придирок. Аслану, чьи роды он принимал лично, очень повезло с женой.
  
  - Вот именно, - не обратив внимания на легкий сарказм в голосе своего доверенного человека, кивнул отец Аслана. - Тесса справится. Я бы не стал давить, но сколько можно ждать? Мне тревожно за... - резко оборвал он себя, чуть было не проговорившись еще об одной причине, которая была поважнее, чем наследник простого лаэра.
  - Возможно, ты прав, а, возможно, и нет, - задумчиво произнес замковый лекарь, панибратски переходя на "ты".
  - Время покажет, - вздохнул Правитель. - И насчет всяких настоек я не шучу. Мне нужен внук. Срочно. Если уж тебе так зудит сварить какое-нибудь зелье, так вари - только для гарантии и достижения наибольшего эффекта, ясно?
  - Яснее некуда, - усмехнулся Халар. - Не переживай. Они сами справятся, без моей помощи. Рад, что ты официально запретил мне потакать всяким девичьим глупостям. Насчет того, что рожать пора, я с тобой полностью солидарен. Предрассудки там или нет, но моему господину нужен наследник. Тем более в наше неспокойное время оно так вернее будет. Да и Аслан лучше побережется, если будет уверен, что его дома не только молодая жена, но и ребенок ждут.
  - И воспитанник? - поддел Правитель, хлебнув из своего бокала, немного расслабляясь и пытаясь отмахнуться от неприятных мыслей о не вовремя пропавшем красноречии.
  - И воспитанник, - кивнул Халар. - Хотя мальчишка вряд ли отсиживаться в крепости станет, если беда на порог дома придет. Не тот характер. Да и таур не зря его преемником выбрал да, забрав в Степь, поднатаскать хочет, пока возможность есть. Хороший парень, правильный. Почитай, со всеми в крепости в добрых отношениях, а это, поверь моему жизненному опыту, дорого стоит. Своего рода характеризует личность человека. Сам понимаешь, если человечишка - дрянь, так и слова о нем никто доброго не скажет. Не слушай напрасную хулу и завистливые речи, порочащие сына. Не лез бы ты с этим к нему. Аслан сам с головой на плечах, решит, как ему быть. И госпожа горой встанет, ежели что. Они оба привязались к своему подопечному слишком сильно, такое редко встречается даже в родственных отношениях.
  
  Понятное дело, представить себе, будто Аслан мог оказаться настолько слеп, что не замечает под собственным носом, если молодая жена относится к приближенному и обласканному хозяйскими милостями мальчишке-рабу, сердечнее, чем просто как к воспитаннику мужа, Правитель не мог даже во сне. Скорее, он все-таки с легким недоверием относился к 'порочным привычкам' собственного сына, приобретенным им во время проживания у варваров.
  Так что красноречие Халара и то обстоятельство, что взрослые дети не стали перечить, послушно отправившись в супружескую опочивальню, его утешили.
  
  ***
  
  Разгоряченная кожа, покрытая испариной, постепенно остывала. И Тесса все плотнее прижималась к мужу в поисках ускользающего тепла. Она уже закуталась в одеяло, с щемящей ностальгией вспоминая, как тепло и приятно было засыпать в уютном "гнезде", обнимая свое ненаглядное Солнышко и спиной ощущая присутствие любимого мужчины, внушающего непоколебимую уверенность в его способности надежно защитить их от любых невзгод. Как же ей повезло с мужем. С обоими любимыми мужчинами...
  Как там Рени, вдалеке от дома?
  Она старалась не думать о нем, чтобы не усугублять грусть-тоску по любимому мальчику, не провоцировать приступы отчаянного желания хоть на краткий миг оказаться с ним рядом. Никто не должен догадаться, насколько она скучает по 'воспитаннику' мужа.
  Аслан держался лучше. Ему просто некогда было предаваться унынию из-за вынужденной разлуки с Ренальдом. Слишком много навалилось всего в связи с организационными мероприятиями по встрече его венценосного отца и свиты Правителя. Да и текущие лаэрские дела-заботы, обязательства не позволяли расслабляться. К вечеру оба настолько уставали, что засыпали практически сразу, едва успев добраться до постели.
  В принудительном наказе Правителя уделить больше времени и старания личной жизни, оказывается, была своя прелесть. Если бы полностью исчез разлагающий душу страх, если бы не беспокоил раздрай в душе, какие-то тревожные инстинкты, притупляющие здравомыслие...
  Не слишком приятным было ощущение несвежести между бедрами. В другое время Тесса не поленилась бы встать, чтобы принять душ и глотнуть противозачаточной настойки. Но сейчас у них с Асланом была четко поставленная задача. Вроде бы ясная и правильная. Но почему же тогда подспудно мучает уязвленное самолюбие, словно ее используют в качестве племенной кобылы? Это же не так! Все-таки в чем-то прав свекор, собственный отец и любящий супруг ее слишком разбаловали, позволяя думать, что с ее женским мнением стоит всерьез считаться. Вот и приходиться теперь маяться, оттого что мир несовершенен.
  
  За окном царила глубокая ночь, а Тесса все еще пыталась примириться сама с собой и ситуацией.
  Нельзя идти в уборную, чтобы вернуть себе ощущение чистоты и комфорта. По авторитетному мнению обоих лекарей, оказавшихся в курсе ее лунного цикла, сейчас самое благоприятное время для зачатия. Есть ли смысл саботировать наступление беременности, если все равно придется рожать, какая бы судьба ее первенцу не была уготовлена свыше. Она ведь никогда не отличалась внушаемостью и не слыла излишне суеверной, но то дурацкое предсказание словно намертво отпечаталось в памяти.
  Впрочем, если бы не требование Правителя, она бы и сама наверняка дозрела в ближайшее время, прекрасно понимая ответственность и положение дел. Просто это был бы ее выбор. А сейчас им с Асланом этого мнимого, иллюзорного выбора не оставили.
  Скорее всего, свекор пугает насчет того, что "лично проследит" за выполнением наказа, но если его всерьез прогневить, может и впрямь приказать своему лекарю присутствовать при интимных моментах, чтобы проследить-подсказать. Это немыслимо было себе представить. И в то же время прецеденты, по слухам, бывали. Когда требовались доказательства чистоты зачатия будущих детей или сами потенциальные родители были слишком молоды и неопытны... ужас какой-то...
  Девушка непроизвольно поежилась. И тут же затихла, испугавшись потревожить чуткий сон любимого мужчины.
  До абсурда с применением унизительных крайних мер, ей никак доводить не хотелось. Она могла понять рациональную мотивацию и даже просто человеческие чувства родителя Аслана, который хочет поскорее увидеть внуков, но все равно внутри что-то противилось этому, и было неприятно, что ультиматум был объявлен в такой вот откровенной форме, похожей на гнусный шантаж...
  Уж поскорее бы закончился этот высочайший визит... поскорее бы в крепость вернулся Дерек, на время отправленный в город, с наказом не отсвечивать своей приметной внешностью, пока у него нет вольной.
  По нему она тоже скучала, и чувствовала, как молча досадует Аслан на отсутствие верного друга, уже как-то само собой воспринимающий, что Дерек в последнее время постоянно находился рядом. С расспросами Тесса не лезла. Дереку удалось передать лаэру весточку, что устроился нормально и у него все в порядке. Впрочем, что удивляться тому, что бывший наемник, на своей шкуре вкусивший все прелести пребывания на невольничьем аукционе, доволен нынешними условиями временного проживания, пусть даже и в какой-нибудь дыре на окраине города?
  Наверное, хорошо, что перестраховались. Если уж просочились слухи про Рени, вполне возможно, что и про второго раба и связанный с Меченым инцидент стычки с людьми Морицкого, мог кто-нибудь накляузничать. Ни к чему акцентировать внимание Правителя на этой истории. Дерек жив и практически оправился от ранения. А гнида Морицкий и его приспешники... туда им и дорога!
  
  И поскорее бы ей самой смириться с душевным раздраем... Если все получится с первого раза, ну, или хотя бы зачатие произойдет в ближайшие дни этого месяца, Аслан наверняка будет счастлив. Отец его удовлетворен. А она... ее предназначение хранить семейный очаг и заботиться о нем. Зачатые в любви и браке дети, конечно же, необходимы, ведь они - живое подтверждение прочности союза любящих сердец, гарантия продолжения славного рода...
  
  Ночное светило, словно с дозором по привычному маршруту обходящее безоблачное небо, теперь оказалось напротив окон с этой стороны замка. Серебристый луч, проникший сквозь приоткрытые ночные шторы на окне супружеской спальни лаэра, рассеивал сумрак, таинственно преображая находившиеся в покоях предметы. Легкий шелк дневных занавесей слегка колебался от слабого сквозняка. Причудливые светотени гипнотически завораживали мучающуюся бессонницей девушку, и она наконец-то сдалась, прикрыв отяжелевшие веки...
  
  ***
  
  Несмотря на свою постоянную занятость хозяйки дома и суету, воцарившуюся в Замке-крепости в связи с приездом Правителя и Вождей, Тесса все равно ощущала какую-то неприкаянность, скучая по тихим вечерам в окружении только близких и дорогих сердцу людей. Ей так не хватало общения с Рени и Дереком...
  В библиотеку, где обычно занимался Ренальд, часами просиживая над учебниками, или в фехтовальный зал, где часто в последнее время можно было застать работающего над восстановлением физической формы Дерека, девушка старалась даже не заглядывать. Иногда ей казалось, что достаточно было бы лишь мельком, хоть издали взглянуть на временно удаленных из крепости парней. Хотя, скорее всего, она обманывала себя. С Дереком приятно было бы не просто увидеться, но и перекинуться парочкой острот для поддержания тонуса. А Рени, ее ненаглядное Солнышко, утащить хоть на полчасика в спальню, заполучив в единоличное собственное распоряжение любимого мальчишку...
  
  Тесса уснула, не дождавшись прихода мужа. Впрочем, девушка и не тешила себя надеждой, что сегодняшним вечером он освободится рано. Накануне состоялись торжества по поводу прибытия степных Вождей. Обмен протокольными приветствиями и дарами, размещение представителей Кланов, праздничное застолье, показательные тренировки бойцов, спарринг-поединки и командные соревнования... Вроде бы все, как всегда, но в то же время оставалось ощущение пафосного официоза... Собственно, это и понятно. Обычно Аслан принимал своих родичей по материнской линии именно как дорогих любимых родственников, которым был искренне рад. В этот раз визит степняков носил иной характер. На землях лаэра должны были пройти официальные переговоры, ради чего и собрались в Замке-крепости главы соседних держав.
  Сами переговоры проходили уже сегодня, в узком кругу заинтересованных лиц, за закрытыми дверями маленького домика на территории крепости, когда-то принадлежавшего матери Аслана. В том самом, в котором лаэрская чета недавно провела ритуальную ночь после брачного обряда, устроенного по степным обычаям. Тессе мягко дали понять, мол, пока что больше в присутствии хозяйки Замка мужчины не нуждаются.
  Девушка, конечно же, не отказалась бы послушать и увидеть ход переговоров лично, чтобы иметь собственное представление о том, что каждая из сторон хочет получить и чем готова пожертвовать во имя общей цели, но смиренно удалилась в свои покои. Аслан потом все равно расскажет или хотя бы намекнет о том, чего достигли в процессе обсуждений. Нужно только набраться терпения. Ей вообще казалось, что эта встреча чисто формальное мероприятие, потому что в любом случае родичи не откажут Аслану в поддержке. Разве что разница была в масштабах обсуждений о взаимовыручке и помощи: или только его лаэрству, или всему Энейлису.
  Впрочем, и о том, что Аслан готов сорваться в Степь, чтобы пополнить ряды воинского братства, защищая свою вторую родину под знаменами Рода Парящего Ястреба, она тоже не сомневалась.
  
  Степняки не собирались задерживаться в Замке-крепости надолго, надеясь, что по основным моментам сумеют договориться уже сегодня, плюс еще день-два на урегулирование нюансов, ну а затем, торжественное подписание договоренностей и отбытие восвояси.
  Честно говоря, девушка больше радовалась визиту родственников мужа со стороны матери. Венценосный отец любимого мужчины сейчас служил крайне раздражающим фактором и вызывал негативные эмоции одним своим присутствием поблизости, хотя подспудно Тесса признавала правоту свекра. Не слишком радужные перспективы, безжалостно обрисованные им, в случае если она останется бездетной, а с мужем случится трагедия, ее как следует напугали. Не то чтобы Тесса была настолько безалаберной или наивной. Женщине ее статуса такое непозволительно. Но одно дело самой переваривать приходящие в голову нерадостные мысли, и совсем другое услышать со стороны горькую циничную правду от ближайшего родственника Аслана.
  
  Наверное, хорошо, что она не присутствовала лично при обсуждении этих самых 'нюансов', иначе в эту ночь, да и в последующие не смогла бы уснуть так безмятежно.
  
  ***
  
  Кипящий праведным возмущением лаэр, никак не мог отделаться от подозрения, что его отец заранее все спланировал и даже каким-то образом сумел достигнуть предварительной договоренности со степняками, и уж никак не ожидал, просто морально оказался не готов к тому, что останется в меньшинстве, когда прозвучал 'приговор', показавшийся ему поначалу абсурдным. Внутренний протест не позволял поверить, что такое предложение вообще могло быть озвучено. Но, зная своего отца, уже понял, что тот не отступится от бредовой идеи, намереваясь претворить ее в жизнь.
  Бурных прений не получилось, потому что варвары неожиданно согласились с приведенными Правителем Энейлиса вескими доводами в пользу своего решения. Ну, а если вкратце, то степняки согласны были всячески поддержать соседей любыми своими ресурсами, при условии, что именно сын Аслана из Рода Парящего Ястреба, их кровный родич, когда-нибудь займет трон Энейлиса.
  Радовало только одно. Тесса не присутствовала на закрытом заседании, и пока еще не подозревала, какую грандиозную интригу с их участием Правитель собирался провернуть, рассчитывая на успех своей чудовищной затеи.
  
  Оказалось, что Дамир, несмотря на попытки лекарей вернуть ему полноценную функцию продолжателя рода, увы, бесплоден. И, по здравому размышлению, вряд ли сможет претендовать на титул наследника, не имея возможности передать потом власть своему родному отпрыску. Блюстители исконных традиций этого просто не допустят. Недовольных нововведениями при нынешнем Правителе и так хватает с лихвой. Еще более принципиальные нарушения законной передачи власти могут породить серьезные распри, как среди высокопоставленной аристократии, составляющей основной костяк поддержки нынешнего режима, так и среди простых обывателей, в невежестве своем зацикленных только на знании об 'извращенных традициях' воинского степного братства, и не признающих иных заслуг соседей-варваров. И тогда результат вообще непредсказуем. Только-только все немного успокоились, смирившись со сменой династии и перекроив лакомые куски подвластных территорий и сфер влияния. Кто-то, почувствовав перспективы и личную выгоду, занял определенную нишу власти и остался доволен, кто-то просто смирился, опасаясь за свое теперешнее положение, жизни родных и близких. Кто-то попробовал бунтовать и исподтишка строить козни.
  Правитель со своей новой командой приложи немало усилий, чтобы устранить активных противников, были и показательные расправы для устрашения колеблющихся, и удивительные 'несчастные случаи', когда лишь богатое воображение могло помочь провести какие-то параллели. С кем-то удалось достигнуть определенной договоренности, применив дипломатический подход, кого-то пришлось банально подкупать, предложив желаемое (деньги, власть, титулы и так далее). В ход шли любые ухищрения и методы воздействия...
  
  Правитель Энейласа хотел бы сохранить деликатный семейный секрет о 'неполноценности' Дамира в глубокой тайне. Вожди, присутствующие при оглашении подобной убойной информации, тоже были крайне заинтересованы в этом обстоятельстве. При любом раскладе, приемником Правителя Аслана народ Энейлиса не принял бы, потому что еще свежи были воспоминания о том, какие потери принесла многолетняя вражда с ближайшими соседями - варварами. И не важно, что для заключения мирового соглашения и был в свое время устроен династический брак между дочерью тогдашнего Верховного Вождя Степных Кланов и лаэром, границы чьей земли оказались самыми обширными со Степью. Радовались, что для установления долгожданного перемирия не им пришлось родниться с грозными степняками, уклад жизни которых весьма отличался от привычного. Тех, кто завидовал подобному 'везению' тогдашнего лаэра, было не так уж много. Скорее, сочувствовали или злорадствовали, не веря, что в подобном союзе можно стать счастливым мужем и отцом. В глазах многих обывателей этот союз казался мезальянсом, несмотря на то, что Род Верховного Вождя мог похвастаться не одним поколением славных предков. Что уж говорить про неприятие чужих, чуждых энейлийцам обычаев...
  Несмотря на неоспоримые заслуги и личные качества лаэра Аслана, младшего сына Правителя не воспринимали достаточно серьезной фигурой в политической расстановке сил. Вроде бы не бастард, так как брак, в котором рожден Аслан, был заключен не только по традициям степняков, но и, честь по чести, освещен в Храме Всевидящих. Но все-таки привычнее было считать, что младший сын Правителя не претендует на большее. Пусть себе потихоньку правит на доставшихся в наследство от отца землях, держа границу на замке. А чем меньше станет появляться в столице, тем меньше будет раздражать тех, кому такое 'позорное пятно' на репутации нынешнего главы государства не по нраву.
  
  Отец лаэра Аслана хорошо себе представлял положение дел, принимая во внимание мнение большинства своих подданных, поэтому и строил свои хитроумные комбинации, учитывая острые углы, и делая ставку на официального приемника - Дамира и надеясь на благоразумие младшего сына - Аслана.
  Кровопролитные междоусобицы и саботажи, подрывающие экономику и политическое положение, ослабляющие страну, никому были не нужны. А вот если не афишировать происхождение ребенка, выдав его за внука Правителя от его старшего сына, то вырисовывающаяся картинка приобретала вполне конкретную перспективу, которая устроила бы большинство.
  
  С точки зрения рационального подхода к серьезной проблеме, затрагивающей интересы династии, Аслан понимал мотивы отца, но чисто по-человечески был в корне не согласен с подобным раскладом.
  Немного примиряло то обстоятельство, что их с Тессой будущий ребенок в масштабах всей страны, не один такой особенный, которого оторвут от родителей и отдадут на воспитание 'чужим людям'. Это и более комфортные условия проживания, и серьезная стартовая позиция для будущей карьеры. Ну куда уж выше, если с младенчества станут готовить в приемники венценосному деду... Но то, что сын чуть ли не с первых дней жизни должен будет воспитываться во Дворце, лаэру просто претило. Ему не нравилась нарочитая роскошь дворцовых апартаментов, в которых трудно было почувствовать уют родного дома и требовалось постоянно помнить о соблюдении особого этикета, ограничивающего свободу духа и тела. Конечно же, у мальчика будут свои покои, отведенные под детскую. И окружать ребенка будут только преданные отцу и Дамиру люди. Он ни в чем не будет знать нужды...
  Но со временем ему, так или иначе, придется пересекаться с прочими подданными деда, с представителями чопорной аристократии, с вельможами, которые ведут собственные политические игры в непосредственной близости от трона. Придется окунуться в мир придворных интриг, подстраиваясь под существующие реалии, иначе просто не выжить в этом золотом гадюшнике...
  И, хоть Аслан и не хотел себе признаваться в этом, его заранее пугало, что сыну, воспитанному Дамиром под руководством деда, такая жизнь придется по вкусу. Просто потому, что он не будет знать иной...
  
  Мальчишек в Степи, независимо от происхождения, в раннем возрасте приучали к самостоятельности, ответственности, готовности к любым жизненным обстоятельствам, убирая от мамкиных юбок и отправляя в специальные лагеря. Где суровые наставники, заменявшие на время настоящие семьи, делились своими знаниями и воспитывали в детях силу духа и мужество - качества настоящих мужчин, которые были способны защитить свои земли, свои семьи и обеспечить им достойное существование.
  Честь, совесть, сила воли, ловкость, отвага, справедливость, бесстрашие, верность долгу, уважительное отношение к людям, патриотизм, способность принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность... всего и не перечесть. Что из этих качеств будет выпестовываться наставниками его сына, а что, наоборот, отодвинется в самый конец списка, как не слишком актуальное для наследника трона? Сможет ли он как-то повлиять на процесс становление личности ребенка, или мнение биологических родителей учитывать не станут?
  В Энейлисе тоже теперь нередко практиковали подобный подход к воспитанию подрастающего поколения. Мальчиков, родившихся в семьях высшего сословия, в столице и прочих больших городах отправляли в закрытые пансионаты получать широкое общее образование, светское воспитание и познавание таинств военного искусства, начиная с семилетнего возраста. Это считалось престижным. По крайней мере, старшего ребенка мужского пола так уж точно следовало выучить именно в подобном пансионате, а не нанимать домашних учителей. Прочих сыновей можно было отправить в менее престижные учебные заведения, где ковались военно-инженерные кадры и чиновники среднего звена.
  Воспитанникам закрытых пансионатов потом было легче адаптироваться в обществе, четко осознавая собственное предназначение, приспособиться к реалиям взрослого мира, в котором правили мужчины, соблюдать иерархию и стремиться к удовлетворению честолюбивых амбиций в области гражданской или военной службы на благо родной страны. Большое внимание в подобных учебных заведениях, располагающих штатом хороших преподавателей и базовыми материалами для изучения необходимых предметов, уделялось так же физическому и эстетическому воспитанию учащихся. Но, по мнению Аслана, это все-таки было не то же самое, что в Степи, в лагерях, где растили и воспитывали будущих славных мужей, готовых и к мирной жизни, и к тому, чтобы при необходимости дать грамотный отпор любым врагам, посягнувшим на чужие территории.
  Будущие жены, которые воспитывались в элитных пансионатах для девочек, постигая необходимые азы домоводства и поведения в высшем обществе, тоже порой ценились выше, чем те, которые оставались на домашнем воспитании у родителей. Зашуганные до робости или безмерно разбалованные опекой родни, считающей, что женщине ни к чему многие знания: дескать, достаточно суметь составить удачную партию; красиво преподать себя на светском приеме, служа украшением своего супруга; заниматься домом и детьми, - 'домашние' девушки во многом проигрывали. Впрочем, некоторым, наоборот, по нраву были именно такие жены.
  
  Но все равно всё внутри Аслана протестовало против подобного произвола, похожего на изощренный шантаж. Тесса - здравомыслящий человек, и наверняка, как бы ни была сильна материнская привязанность, смирилась бы с тем, что в свое время детей придется отрывать от сердца и отправлять получать достойное образование. О том, что их наследник должен постигать таинство степного обучения воинов, кровь которых также будет течь в его жилах, тоже было оговорено. Тесса поддерживала мужа в этом вопросе. В конце концов, не любому подданному Энейлиса выпадает подобная честь и удача. Аслану повезло, что родня матери в свое время настояла на обязательном условии его временного проживания среди сородичей, чтобы узнать обычаи и впитать знания, которыми щедро делились наставники. И их с Тессой будущие сыновья должны были пойти по его стопам...
  Но вот такого развития событий ни сам Аслан, ни его жена, конечно же, не предполагали... Лаэр даже не представлял себе, как преподнести все это Тессе. К слову сказать, Правитель тоже особо рассчитывал на безусловное подчинение обстоятельствам со стороны младшего сына и невестки.
  На братские чувства к Дамиру давить было бы бесполезно. Да и сыновний долг вряд ли смог бы внушить смириться с волеизъявлением старшего родственника. И даже воззвание к патриотическим чувствам со стороны Правителя, что, дескать, такая самоотверженная жертва требуется во благо интересов страны, не могло гарантировать встречного понимания. В данном конкретном случае любовь Аслана к Тессе, его понимание родительского долга по отношению к своим детям, с лихвой перекрывали все эти доводы и причины. Видимо, отец, знавший характер младшего сына, это учитывал. Потому давил попеременно на все болевые точки, умело манипулируя словами и упирая на чувство долга и ответственности перед целой страной, и выражая искреннее участие, дескать, другого выхода просто нет.
  
  Аслан чувствовал себя загнанным в угол зверем. Холодная ярость и бессилие воспротивиться грандиозным планам 'заговорщиков', клокотали внутри, но иного выхода он и впрямь пока не видел. Он прекрасно понимал, что для отца слишком много значит нынешнее положение, и упускать бразды правления, раз уж теперь у руля власти их династия, тот не намерен. Степняки тоже преследовали свои интересы, с которыми ему, по большому счету приходилось считаться. Благо всего Рода всегда поднималось выше и было весомее, чем желания единственного его представителя, невзирая на происхождение (не важно, родился ты в шатре вождей или на простой кошме под открытым небом) и былые заслуги.
  Откажись он в категоричной форме, и еще неизвестно, не сочтет ли отец это подлым предательством семейных интересов. И как поступит, чтобы заполучить рычаги давления на строптивца, жестко ломая сопротивление. Морально-нравственными терзаниями страдать тот точно не станет, если считает необходимым поступить так, а не иначе. Рациональность для него всегда стояла на первом месте. Излишней сентиментальностью ни по отношению к врагам, ни по отношению к друзьям и своим близким бывший лаэр, а ныне Правитель всего Энейлиса, никогда не страдал. А некоторые качества характера, которые мог позволить себе простой обыватель, а не человек, отвечавший сразу за множеств людских судеб, за целую страну, теперь, похоже, и вовсе атрофировались за ненадобностью.
  
  Сердце кольнуло раскаленной иглой. С кого отец начнет? С Тессы, с Рени, с Дерека (о котором тот вроде бы пока не знает) или еще с кого-то, кем он, Аслан, дорожит слишком сильно?
  Молодой мужчина пытался сохранить самообладание, лихорадочно прикидывая возможный расклад. Выходило не слишком удачно, это злило и раздражало еще больше.
  Ренальд сейчас в Степи. Таур своего названного сына в обиду не даст, да и вообще еще один носитель ледяной крови - слишком большая ценность не только для Рода Парящего Ястреба, но и вообще для всех кланов, чтобы причинить ему хоть какой-либо умышленный вред. Но использовать Рени, как способ давления на него, чтобы достигнуть согласия на подмену ребенка, точнее отказ от сына в пользу Дамира, вполне пригоден.
  Отцу об этом вряд ли достоверно известно, но не брату Тагиру, и не Верховному Вождю (и по совместительству родному дяде по матери), которые выжидающе буравят взглядами, сохраняя бесстрастные выражения лиц. Скорее всего, оба слишком хорошо понимают, что их с Тессой Солнышко значит для него, поэтому и дают самому сделать определенные выводы, не произнося вслух предупреждения, что в их власти не дать им впредь быть вместе. Степь - слишком обширная территория, чтобы не найти надежного спрятанного в ней человека. Да и мастерством красноречия, способностью внушить нужное им, чтобы мальчишка сам не сорвался обратно в Энейлис, желая самолично разобраться в ситуации, оба вождя владели виртуозно.
  Лаэр прекрасно понимал позицию степняков, которым нужны были твердые гарантии. И гораздо выгоднее идти на всякие договоренности, имея такой серьезный козырь, как кровный родственник, наследующий Венец Энейлиса. К тому же перед лицом внешней опасности, которая стояла буквально на пороге, да и на отдаленное будущее, такие союзники, как степные Кланы, стране были необходимы.
  Как ему быть, разрываясь между долгом и совестью перед своей семьей и перед своей страной?! Когда ближайшие родственники с обеих сторон объединились в негласный союз, требующий его самоотречения и такой страшной жертвенности...
  
  Аслан поймал себя на горькой мысли, что сам оказался заложником положения. Пусть это было не совсем похоже на важную и ответственную миссию Ренальда, которому предстояло послужить донором для зачатия детей с наследственными признаками носителей ледяной крови, но где-то близко. И почему-то миссия Рени, который невольно должен был предать верность Тессе и так же оставить своих будущих детей на воспитание в чужих семьях, сейчас выглядела гораздо торжественней и возвышеннее, если это вообще уместно сравнивать.
  Никак не получалось смириться с шальными мыслями о том, что, чтобы не навредить ребенку, он никогда не сможет вслух назвать своего первенца сыном... только племянником. Способен ли он на такое самопожертвование родительскими инстинктами?
  Да. Должен.
  Но каково будет Тессе при редких встречах видеть, как ее ребенок ластиться к чужой женщине, и слышать, что ее сын называет матерью леди Роксану?
  О том, что Дамир, лишенный возможности иметь собственных чад, станет племяннику любящим и заботливым отцом, у Аслана сомнений не возникало. Да и невестка наверняка ухватится за возможность реализовать материнский инстинкт. Других вариантов у них просто нет. Они станут хорошими родителями приемному ребенку. Но он-то надеялся САМ растить и воспитывать собственного сына. Какой нормальный отец не мечтает о том же?
  
  Аслану было сейчас буквально физически больно и тошно от осознания того, что он не в силах изменить ситуацию. Казалось, что в одночасье рухнувшие мечты и надежды погребли его под своими обломками. Его ломало и корежило от отчаяния в безуспешных попытках заставить одуматься тех, кто приговорил его, их с Тессой к этому мучительному 'выбору'.
  Похоже, что суеверный страх жены из-за дурацкого предсказания, все-таки не пустая блажь. Она только неправильно истолковала расплывчатую фразу уличной гадалки о потере их первенца. Он не погибнет из-за трагической случайности, будет жить! Хотелось бы верить, что долго и счастливо. Просто лишь ограниченный круг заинтересованных лиц будет знать правду. Самого мальчика вряд ли посвятят в тайну его происхождения. Так гораздо безопаснее и для его психики, и для соблюдения государственных интересов.
  
  Вообще-то, когда Аслан, психанув, объявил, что ему требуется время на размышление, и выскочил из домика, где происходили переговоры, не представляя, куда податься в таком душевном раздрае, чтобы хоть немного остудить голову, отец поспешно вышел вслед за ним. Потребовал остановиться и выслушать еще одно заманчивое предложение.
  Но это почему-то показалось Аслану еще более неприемлемым, кощунственным вариантом.
  Может быть, он погорячился, и когда-нибудь пожалеет о своем решении, но даже гипотетически, мысленно, изменять жене, которой поклялся, что никогда не будет делить ложе с другими женщинами, просто не мог. Даже ради того, чтобы, не посвящая любимую в тонкости интриги, заделать Роксане ребенка и уберечь своего собственного от судьбы, которой в дальнейшем собирался распоряжаться Правитель.
  Напрасно отец уверял, что Дамир в отчаянии дозрел до любого способа решения проблемы, и, конечно же поймет, если родной брат согласится помочь его горю. И Роксана, мол, не посмеет ослушаться, если ей прикажут. В представлении Аслана это было немыслимо и претило внутренним убеждениям, затрагивающим честь и совесть.
  Пусть уж у Дамира с его женой не будет камней преткновения на почве измен в браке. Даже легализованных и одобренных всеми сторонами процесса зачатия. Отцу было наплевать на тонкие душевные материи окружающих, но Аслан обладал иным складом характера. Кто знает, не останется ли где-то глубоко в душе у Роксаны или Дамира (или у обоих сразу) осадок от вынужденного предательства, пусть и во имя благой цели. Не стоит способствовать появлению трещины во взаимоотношениях людей, которые будут растить и воспитывать их с Тессой ребенка. Мудрые люди утверждают, что у счастливых родителей и дети вырастают счастливыми, тонко чувствуя ауру взаимоотношений взрослых.
  
  Кое-как объяснив свою категоричную позицию в этом вопросе, Аслан вызверился на родителя, скинув его руку со своего плеча. Он сейчас не нуждался ни в сочувствии, ни в утешении, ни в поддержке. По крайней мере, от того человека, который был прямым виновником его теперешнего состояния.
  Вот только и других рядом не было. Ни Дерека, ни Рени, которому он не смог бы рассказать, что произошло, оберегая его психику. Ренальд слишком привязан к Тессе, и даже рассуждения о том, чем грозит отказ от предложения, выдвинутого отцом в ультимативной форме, может счесть предательством интересов своей любимой госпожи.
  Дерек, скорее всего, понял бы... Просто, опираясь на свой богатый и горький жизненный опыт. И не факт, что не нашел бы серьезных аргументов за то, чтобы друг и господин не перечил задумке Правителя (пусть мысленно и насылал бы на его голову мыслимые и немыслимые проклятия).
  Но, вот только никого из близких посвящать в такую тайну нельзя, чтобы не подвергать их жизни опасности. Интересы государства, будь они неладны, выше любой человеческой жизни. А уж ценность жизни людей, по роковой случайности оказавшихся в статусе рабов и вообще смешна...
  Жаль, что Дерека в данный момент нет в Замке. Как досадно, что Меченый все еще не восстановил былую физическую форму. Ах, как было бы славно сейчас сцепиться с ним жестком спарринге, не жалея друг друга, доверяя мастерству партнера, который сумеет уцелеть, дав возможность выплеснуть бешеную ярость и отчаяние.
  На худой конец, можно бы нажраться с ним на пару, чтобы забыться в хмельном дурмане хоть на ближайшие несколько часов, пока не перегорит, не уляжется гневное возмущение, возвращая холодный рассудок...
  В этот раз в составе степной делегации сопровождения Вождей не было даже проверенного временем, друга детства Айдара, который отбыл в дальнее становище на другие границы степных кланов, где сейчас было не слишком спокойно. Да хранят его Великие Духи!
  
  И к Тессе в таком состоянии смятения точно нельзя возвращаться. Любимая девочка сразу почувствует, что произошло что-то, выходящее из ряда вон.
  Значит, ему предстояло в одиночку вернуть самообладание и крепко подумать над тем, делиться ли с Тессой убийственной информацией, или пока не отягощать еще и жену непосильным деморализующим грузом. Привычка откровенно обсуждать с любимой женщиной все, что касается их двоих, требовала открыть страшную правду о замысле отца. Но здравый смысл подсказывал не торопиться. Тессе и так в ближайшее время придется несладко. Беременность, насколько Аслан был в курсе, пусть и желанная, оставалась нелегким испытанием для физического и морального состояния женщин, организм и психика которых подвергалась серьезным изменениям. И именно ему, как мужчине, следовало оградить свою любимую, свое бесценное сокровище от лишних тревог, волнений и переживаний. Они пока еще даже не знали, отказавшись от противозачаточной настойки и ежедневно добросовестно работая над продолжением рода, понесла ли Тесса, или нет. Будет понятно лишь через пару недель, если наступят или не наступят лунные дни.
  Он обязан справиться с этим самостоятельно. Может быть, Великие Духи смилостивятся, и отец сам откажется от сумасбродной затеи с подменой ребенка? Хотя на это трудно рассчитывать... Но в любом случае, пока что нельзя опускать руки и перекладывать часть непосильного морального груза, гнущего к земле, на плечи близких.
  Но что ему делать сейчас?!
  Пойти, до полного изнеможения, исступленно помахать мечом, уничтожая тренировочные манекены? С живыми людьми, Аслан, пожалуй, в данный момент не рискнул бы спарринговать. Слишком это опасно для здоровья не виноватых в его настроении парней. Да и в крепости уже объявлен отбой, ночь на дворе...
  Или устроить внеурочную проверку дозорных постов, придираясь к любым мелочным нарушениям устава и нервируя своих бойцов рвущимися наружу эмоциями? Или отыскать укромный угол и, вспоминая вбитые с детства степными наставниками упражнения по медитации и концентрации, попытаться вернуть душевное равновесие? Или просто вот так, раздетому (лаэр выскочил из домика, забыв прихватить подбитый мехом плащ), бесцельно побродить по заснеженным аллеям парка, позволяя холодной ночи остудить его тело, разум и чувства?
  
  ***
  
  Встретив настолько стойкое неприятие со стороны Аслана, и досадуя на то, как обернулся приватный разговор, на который возлагались большие надежды, мужчина, наделенный практически безграничной властью на территории Энейлиса, с грустью и болью в душе смотрел в спину младшего сына. Который удалялся в сторону главного замкового строения, выделяющегося вдалеке черной громадиной на фоне ночного неба над верхушками деревьев. Отчего-то не покидало ощущение, что это слишком символично. Прямая спина молодого лаэра, выражающая протест и негодование, и увеличивающееся расстояние, разделяющее их все дальше и дальше, по мере того, как Аслан размашистыми шагами отмеряет дорожку, идущую вдоль аллеи под прогнувшимися от снега ветвями деревьев...
  Газовые фонари располагались ближе к основным жилым замковым строениям. Здесь, в той части территории пограничной крепости, где разместились степняки, для освещения в ночное время были зажжены факелы и разведены костры, возле которых коротали ночь дежурные воины. Аллея не была освещена, но и сам Правитель, когда-то бывший лаэром этой земли, и Аслан, могли с закрытыми глазами передвигаться по досконально изученной местности, не боясь заблудиться. Ветви деревьев, растущих с обеих сторон аллеи, образовывали естественные природные арки, и Аслан все дальше уходил в темноту, словно растворяясь под сводами этого темного тоннеля...
  Старший мужчина даже зажмурился на мгновение, пытаясь избавиться от неприятной ассоциации. Словно вместо того, чтобы протянуть нуждающемуся в поддержке отцу руку помощи, сын оскорблено отвернулся, и бросил его, а на пятачке, где они стояли, вдруг расступилась почва. И трещина неумолимо расширяется и углубляется, грозя стать непреодолимой пропастью, оставив их по разные берега...
  Так не должно быть! Потому что он радеет о благе обоих своих сыновей, обо всех подданных, почему Аслан не желает этого понимать?! Неблагодарный мальчишка!!!
  
  Но окликать сына, или тем паче пытаться догнать и снова заставить выслушать себя, Правитель не стал. Рука непроизвольно потянулась к груди, нащупывая медальон, который долгие годы мужчина носил, не снимая. Внутри изысканной вещицы был скрыт миниатюрный портрет гордой степной красавицы и небольшой локон иссиня-черных женских волос. Побелевшие пальцы стиснули медальон в кулаке, но Правитель не чувствовал боли в ладони. В груди сейчас болело и припекало сильнее. Простит ли его когда-нибудь ушедшая в Долину Великих Предков любимая женщина за то, что он так поступает с их повзрослевшим ребенком? Она-то прекрасно знала, что такое долг и ответственность, знала, что обличенным властью приходится идти порой на бОльшие жертвы, чем простым смертным...
  И все-таки было не по себе. А вдруг она приняла бы сторону сына, которого пока не удалось убедить в разумности и необходимости такого его решения?
  
  Правитель, так же выскочивший раздетым из теплого помещения, сейчас не чувствовал пробирающегося под нарядные одежды холода. Тяжело давшийся разговор и вообще моральная сторона вопроса гранитной тяжестью давила на плечи главы государства. Чувствуя этот невидимый, но вполне осязаемый груз, мужчина тяжело, словно внезапно обессилев, опустился прямо на ступени крыльца, склонив голову к широко по-мужски расставленным коленям и сокрушенно переживая неудачную попытку. Отказаться от этой идеи он не мог, надо было дать сыну время остыть и смириться... Он подождет...
  
  ***
  
  Неизвестно, сколько бы отец Аслана так просидел, не обращая внимания на притихших возле ближайшего костра воинов-степняков и собственной охраны, которым велено было дожидаться поодаль от домика, где происходили переговоры представителей соседствующих государств. Но из-за приоткрытой двери выглянул Тагир, коротко пробормотал какое-то ругательство, и рванул вслед за двоюродным братом в глубину аллеи, понимая, что тому сейчас ох, как несладко на душе. И что к жене под бочок Аслан в таком взвинченном состоянии точно не помчится. Надо бы присмотреть за родичем, хоть издалека. Вряд ли тот сейчас способен адекватно воспринять попытку простой дружеской поддержки, когда, по сути, 'друг' оказался по другую сторону в возникшем конфликте интересов.
  Тагир понимал, что и сам бы горячо протестовал, и чувствовал бы себя примерно так же мерзко и беспомощно, коснись его семьи подобный вопрос. Пережил бы, конечно, взвесив все 'за' и 'против', подчинился бы мудрому, пусть и жестокому решению старших в роду, но все-таки отрадно, что никто никогда не покушался на то, чтобы лишить его отцовского права на собственных детей в угоду интересами родины.
  
  Следом на крыльцо вышел Верховный Вождь. Глубоко, с наслаждением, вдохнул морозный воздух, оценил скорбно ссутуленную фигуру бывшего родственника и ободряюще похлопал его по плечу:
  - Ничего... сын моей сестры найдет в себе силы понять своего отца и принять его волеизъявление, - тихо и весомо произнес он.
  - Я всей душой на это надеюсь, - кивнул Правитель, оценивший моральную поддержку старого мудрого степняка.
  Хотя старым его назвать язык не поворачивался, несмотря на серебряные пряди в волосах и морщины, делавшие черты властного лица более суровыми. Ясный взор, крепость рук, не забывающих, как держать оружие, по-прежнему гордая воинская осанка, этакая матерая мужская стать... Он наверняка способен дать фору многим молодым воинам-варварам, рискнувшим встать с ним в спарринг.
  - Я завтра сам поговорю со своим племянником, как Глава Родового Клана, - решил Верховный Вождь. - Только не забудь, ты дал нам слово, что с пятилетнего возраста при мальчике будут находиться и наши наставники. Я сам отберу и назначу самых лучших и преданных Роду.
  - Хорошо, мы достигли понимания, что наследника в Степь, как когда-то Аслана, у вас забрать не получится.
  - Понимаю. И заранее сожалею, - искренне вздохнул Вождь. - Но он в любом случае должен знать наши обычаи и традиции. Да и хитрости нашего воинского искусства и прочие мирные знания, требующиеся хорошему правителю, которые могут пригодиться в жизни, не помешают.
  - А ты уверен, что сынам Степи понравится безвылазно жить в дворцовых стенах, обучая мальчишку вашим хитростям? - усмехнулся Правитель, поднимаясь на ноги и медленно, словно нехотя, разжимая кулак с драгоценным медальоном - памятью о любимой жене.
  Приступ минутной слабости миновал. Варвары уважают сильных духом людей. И он не должен уронить себя в глазах брата женщины, который может проявить снисходительность, зная, как та была ему дорога. Но все-таки не стоит создавать прецедент.
  - Они справятся с почетным поручением! - уверенно отозвался старший мужчина. - В конце концов, по ходу дела решим, стоит ли оставлять при мальчишке одних и тех же, или для пользы дела лучше будет менять состав наставников по мере его взросления. Если Великие Духи будут благосклонны, я еще увижу, как твой внук станет взрослым мужчиной. Если же нет - Тагир займется всеми вопросами, касающимися этой проблемы. Пока что лишних людей посвящать в наши сугубо родственные дела и отношения не стоит. Даже моего внука - Руслана. Всему свое время, - подытожил Верховный Вождь.
  - Да, - согласно кивнул Правитель. - Осталось дождаться радостного известия о том, что мальчишка, на которого в будущем мы возлагаем столько надежд, зачат. И что это будет ребенок мужского пола, - тихо добавил он уже без легкого налета сарказма.
  - Даже не сомневайся, - хмыкнул степняк. - Из семени мужчин нашего Рода воины рождаются в девяносто случаях из ста. Я, конечно, не старая Нейла, к которой наши женщины в тягости приходят за предсказанием пола будущего ребенка, но кое-что смыслю в этом таинстве. Если зачатие произойдет в пару ближайших лунных циклов, однозначно будет мальчишка. Или скажи сыну, пусть подождут до середины лета...
  
  Рисковать Правителю не хотелось, первым ему нужен был внук. Внучки пусть рождаются когда-нибудь потом. Но и ждать здесь, вдали от столицы, до середины лета в нынешних условиях, накануне неизбежной войны, ему было невозможно. Но уж очень надо было точно убедиться в том, что Тесса забеременела. Чтобы можно было объявить всем непосвященным в его замысел, что старшая невестка Роксана тоже в тягости, в ожидании долгожданного наследника Дамира.
  Правитель зябко передернул плечами. То ли сообщение о том, что если Аслан с Тессой не постараются в ближайшее время исполнить его строгий наказ, а пропустят благоприятный период и умудрятся зачать девочку вместо мальчика, то ли последствия нелегко давшегося разговора с сыном, то ли и впрямь коварный морозный воздух, проникший под одежду, заставил его поёжиться. Что не укрылось от наблюдательного собеседника, с легкой, почти отеческой грустью, глядевшего на бывшего зятя.
  
  - Смотри, не простынь. Пойдем-ка в дом, - приглашающе кивнул Вождь на приоткрытую дверь, из-за которой клубился легкий парок, выпуская наружу тепло домашнего очага.
  Правитель еще раз с тревогой оглянулся на темнеющую аллею, в которой скрылся сначала Аслан, а затем и его степной родич. Правильно истолковав огорченный родительский взгляд, Верховный Вождь успокоил:
  - Тагир присмотрит за ним... Знаешь, я понимаю, для чего ты все это затеял, только не совсем представляю, как ты собираешься обставить дело с подменой младенца? - спросил он, понизив голос почти до шепота.
  
  В казармах давно объявили отбой, да и прочие 'гражданские' лица уже не болтались по территории крепости, отправившись на боковую. Лишь дежурные посты бдительно несли службу. А ближайшие непосвященные в тайну посторонние находились возле виднеющегося за голыми кустами костра. До которого не долетал тихий разговор, ведущийся на крыльце небольшого домика, приведенного в жилой вид именно к приезду степных Вождей. Сопровождавшие их воины разместились в собственных походных шатрах, установленных неподалеку. Старая казарма, которую лаэр обычно предоставлял на время своим родичам, сейчас была занята недавно набранным пополнением. Ну не этот же молодняк новобранцев выгонять на улицу ночевать в суровых полевых условиях. Варварам-то, которых с детства приучали терпеть тяготы и лишения воинской службы, закаляя души и тела мальчишек, воспитывая из них настоящих мужчин, было не привыкать.
  
  - Еще не решил, - задумчиво отозвался Правитель Энейлиса, заходя в дом. - В тёмную использовать Тессу не получится, хотя меня это устроило бы больше, сам понимаешь, - честно признался он. - Но убиваться над якобы умершим во время родов ребенком, на самом деле оплакивая всего лишь расставание с ним, думаю, у моей невестки получится правдиво...
  Он и сам понимал, что это жестоко по отношению к безутешной матери, которую лишат родного дитя, ради высших целей. И немного опасался возможного бунта, того, что Тесса не простит Аслану, если тот не воспрепятствует отнятию их первенца. Но невозможно же для всех подряд остаться хорошим и добреньким! К, сожалению, правители лишены подобных привилегий...
  В конце концов, не стоит сбрасывать со счетов симпатичную рабыню, которую с соблюдением строжайшей конспирации специально готовили стать максимально похожей на младшую невестку не только по внешним признакам, но и по стилю поведения и прочим умениям, которыми Тесса привлекала собственного мужа.
  Для утешения мужского самолюбия и зова плоти девушка вполне должна подойти сыну... И Тесса сама будет виновата, если Аслан захочет оставить девчонку-'двойника' в своем доме и после того, как родится ребенок.
  Почему-то ему до сих пор не верилось, что Аслан и впрямь не способен даже мысленно изменить своей жене с другой женщиной. К тому же, разве можно всерьез принимать за супружескую измену страстные и нежные ласки рабынь, специально обученных этой науке - доставлять мужчинам удовольствие, если им холодно и неинтересно в постели с женами?
  
  Правда, сам Правитель словно позабыл, что точно так же, как и его младший сын, даже не помышлял о других женщинах в своей постели, пока был женат на своей второй, любимой, жене. Женщине-степнячке из Рода Парящего Ястреба...
  
  ***
  
  
  ОБНОВЛЕНИЕ от 24.01.2018
  
  
  ***
  
  Ренальд не мог себе позволить оглянуться, все дальше и дальше уезжая от Замка-крепости и от своих любимых, старательно не давая себе запечалиться. Если бы его кто-нибудь попросил откровенно ответить на вопрос, какие чувства преобладали сейчас, он оказался бы в затруднительном положении, подыскивая правдивый ответ. Ему хотелось молча пережить расставание, медленно отпуская оставшуюся позади жизнь и мысленно надолго прощаясь с Тессой, Асланом, Дереком и остальными, с кем успел завести не просто приятельские отношения, а по-настоящему подружиться... И в то же время, его сознание будоражила предстоящая встреча со своей новой родиной, гостеприимство которой ему обеспечивало покровительство таура Даута, назвавшего его своим приемным сыном. И сердце взволнованно колотилось в груди в предвкушении новых впечатлений.
  Разве в своем бесправном, безнадежном положении, невыносимо страдая от коварного предательства родным дядей, от унижающего человеческое достоинство процесса смотрин на рабском аукционе потенциальными хозяевами сексуальных игрушек, мог он представить, насколько круто и необратимо изменится его жизнь?!
  Не иначе Всевидящие услышали его отчаянные мольбы о чудесном спасении, избавлении от нависшей над ним беды. И хотя официально юноша все еще носил рабский статус и был собственностью лаэра, но однозначно считал себя баловнем судьбы, подарившей ему сразу двоих бесконечно любимых людей, верных друзей, ставший надежным убежищем от его врагов уютный дом. А также, под руководством знающих свое дело наставников, у него появилась возможность изучать науки в престижной Академии, совершенствоваться духовно и физически...
  Может, когда-нибудь переменчивая фортуна и перестанет ему благоволить, но сейчас Рени не хотелось думать о плохом, впереди столько нового и интересного...
  
  Со своими наставниками во время проживания в крепости Ренальд отъезжал от Замка довольно далеко. Не во дворе же пограничной крепости им было натаскивать его ориентироваться на местности, по-охотничьи выслеживать добычу, читая следы на земле или снегу, или хорошенько управляться с подаренными тауром лошадьми, и так далее... Но только теперь, когда пересекли границу, юноша в полной мере осознал, насколько поменялось восприятие окружающих звуков и запахов.
  Если не смотреть вперед и не оглядываться назад, на проторенную дорогу, сейчас припорошенную снегом, которой в теплое время года обычно пользовались купеческие караваны, идущие из Энейлиса через Степь в дальние страны (или наоборот), местность казалась девственно чистой, совершенно нетронутой деятельностью человека. Белизна безбрежного снежного покрова слепила глаза, ноздри трепетали, пытаясь уловить привычный терпкий аромат дыма от людских жилищ, но этого не было. Лишь морозная свежесть и слабый запах конского пота щекотал обоняние...
  Мерное покачивание в седле, ритмичный топот лошадиных копыт, легкий парок вокруг лиц людей и лошадиных морд, бряцанье конской упряжи и воинского снаряжения, едва слышное поскрипывание идущих в арьергарде обозных саней, ласкающее прикосновение роскошного меха натянутого на голову капюшона к скулам, лбу и подбородку, настраивали на созерцательный лад, вгоняя в подобие некоего транса. Но спутники, обращаясь к нему, невольно вырывали юношу из раздумий и заставляли принимать участие в разговоре. Проигнорировать какой-то вопрос, сделав вид, что не слышит, было бы невежливо, неуважительно по отношению к парням из сопровождения.
  Поначалу, по расчищенной дороге отряд взял хороший темп, до самой условной границы между землей лаэра Аслана и Степными Кланами. Теперь дорога была условно-хорошей, и продвижение немного замедлилось, давая возможность свободно общаться между собой.
  
  Наставники Ренальда, Мерген и Ильшат, загостившиеся в соседней стране и соскучившиеся по родным краям, в приподнятом настроении от того, что скоро увидятся со своими близкими, друзьями и знакомыми, наперебой разливались соловьями о том, что нет прекраснее места на земле, чем их Степь. Правда, это величие, широту просторов и необъятную красоту, дышащую свободой, по достоинству могут оценить только дети Степи, дескать, остальным просто не дано.
  Верен только добродушно ухмылялся, не собираясь оспаривать это самонадеянное заявление. Мартин открыто выражал скептицизм, вроде того, мол, да ладно заливать-то, просто каждый кулик свое болото хвалит. Сауш ему поддакивал, забавляясь перепалке между боевым товарищем и варварами. Но Ренальду почему-то казалось, что младший Караскет поддразнивал охотников не из желания обидно поддеть, а чтобы еще послушать в их исполнении какие-нибудь поэтические дифирамбы в честь их родной земли. О том, как красива степь весной, будоража и пьяня дурманящим запахом разнотравья, шелестом ветра, звоном хрустальных ручьев, стекающих в полноводные реки. Как летом воздух дрожит зыбким маревом над разогретой землей. Как далеко разлетаются привычные звуки: топот свободно пасущихся лошадиных табунов; песни у вечерних костров; ритм зажигательных и хватающих за живое звуков национальных музыкальных инструментов; звон схлестнувшихся клинков, сошедшихся в дружеском поединке воинов, тешащих молодецкую удаль и оттачивающих мастерство, чтобы в любой момент быть готовым дать достойный отпор своим недругам. Как богато насыщены красками рассветы и закаты над бескрайними просторами степи, ими можно любоваться бесконечно... Разве в каком-то ином месте увидишь подобную, поражающую воображение, огромную панораму?
  Рени мог бы вставить, что Дерек тоже в красках расписывал свои впечатления необыкновенных небесных явлений, которые наблюдал, пока ходил в море. Наверняка над морскими просторами панорама была ничуть не хуже. Но юноша промолчал, сам-то он такого не видел...
  И степняки продолжали мечтательно расписывать, что высокие летние травы напоминают огромный зеленый ковер, а небо над головой похоже на купол, в ясную погоду днем - невозможно синий, а ночью - усыпанный мириадами звезд... нереально красиво....
  О том, как осенью степь завораживает взор даже самых суровых воинов красками увядающей природы. И как зимой душу выворачивает наизнанку, наливая сердце тоской, тревожа своей обнаженностью, беззащитностью и пронзительным одиночеством...
  В общем, действительно можно с открытым ртом заслушаться, представляя оживающие перед мысленном взором картины обыденной, мирной жизни варваров...
  
  День отъезда из Замка-крепости выдался ясным, и грядущая ночь обещала быть такой же, безоблачной. Хоть Ренальда и натаскивали ориентироваться по сторонам света по различным признакам, да и виденные в лаэрском кабинете и библиотеке карты окрестных земель он хорошо себе представлял, но юноша ловил себя на мысли, что окажись сейчас здесь один, и чуть в сторону отклонись от едва заметного тракта, мог бы и заплутать ненароком на этих бескрайних просторах. На его взгляд, пейзаж был слишком уж однообразным. А степняки уверенно двигались вперед, попутно поясняя, что сейчас появится такой-то приметный для них ориентир, а затем такой-то...
  Рени пытался запомнить, чтобы потом не переспрашивать. В общем-то, эти пояснения были именно для него, а не для прочих сопровождающих его людей. Вдруг когда-нибудь потом придется возвращаться в крепость на границе Энейлиса одному...
  Что степняков-охотников, что бойцов лаэра можно было бы отправить с заданием прямо по нетронутой целине, опытные следопыты и побывавшие в военных походах парни точно не собьются с пути к цели. Когда-нибудь он тоже так научится...
  
  Разговоры постепенно вновь перешли на обсуждение предвкушаемой встречи. Степняки склонялись к тому, что оставшиеся дома родичи устроят вновь прибывшим пышное празднество и застолье. Ведь это отличный повод хоть немного забыться и отвлечься от текущих проблем, мрачных дум и боли потерь своих соплеменников. Кто-то из воинов-добровольцев их Рода, не имеющие пока жен и малолетних детей, патриотично отправился на помощь другим Кланам, охранять дальние рубежи родной Степи, до которых уже докатились отголоски грядущей большой войны. И, к сожалению, кто-то из мужественных храбрецов уже никогда не вернется назад, с честью исполнив свой воинский долг...
  Из тех степняков, с кем Ренальд уже был знаком лично, в ближайшее время он не увидит Айдара. Лучший друг детства и юности Аслана, его бывший напарник и партнер, тоже там, где сейчас слишком тревожно и опасно...
  Рени знал, что лаэр в своих обращениях к Великим Духам каждый раз просит для Айдара славных побед над коварными недругами или легкой, почетной смерти. Былой ревности, которую юноша невольно испытывал к этому парню в самом начале их знакомства, он больше не ощущал, уверившись в чувствах и намерениях своего любимого мужчины.
  Да что там Айдар, Ренальд сейчас даже к Дереку относился намного лояльнее, чем прежде, вынужденно смирившись с тем, что Меченый занимает определенное место в жизни лаэра. Вряд ли когда-нибудь Дерек изменит своим принципам, с которым хозяину Замка-крепости приходится считаться и уважать. Хорошо, что у его господина есть такой... нет, не раб, которому обещали вольную, а верный и преданный друг, готовый жизнь отдать за Аслана и за Тессу... Это дорогого стоит.
  Рени уже как-то даже и не представлял себе ситуации, в которой Меченый, получив вожделенную свободу, добровольно может покинуть крепость... Слишком уж сильно гордый и независимый раб, не сломленный выпавшими на его долю испытаниями, сердцем прикипел к своим хозяевам, с которыми чувствовал себя почти на равных, уважая за человеческие качества, за их отношение к нему лично и к другим своим подчиненным и подданным.
  
  Мыслями юноша снова и снова возвращался к оставленному за спиной дому и его обитателям, к тем, с кем осталась часть его души и сердца, уже начиная непроизвольно скучать по своим любимым... Спохватывался, пытаясь переключиться, поймать ускользающую нить ведущихся вокруг него разговоров, а потом снова уплывал в свои грезы...
  Ему хотелось остаться наедине с самим собой хоть ненадолго, но вряд ли в ближайшее время удастся побыть в одиночестве, мечтательно понаблюдать за звездами на ночном небосклоне... Зимой их, конечно, видно было не в пример меньше, чем летом, но все равно в Степи это нереально красивое зрелище. А еще хотелось наблюдать за этими доступными человеческому взгляду созвездиями не в одиночестве, а с Асланом... или Тессой. Или, лучше, сразу с ними обоими...
  И от этих ностальгических мыслей сердце сладко сжималось, навевая светлую сладкую грусть. Не скоро теперь ему любоваться звездами с высокой замковой башни в надежных объятиях своего лаэра, защищавшего его спину от резвящегося на открытой площадке сердитого ветра, когда щекочущие мурашки по спине бегают не от холода, а от обжигающе-горячего дыхания Аслана, уткнувшегося лицом в его шею... Не скоро удастся расслабленно устроиться рядом с занимающейся рукоделием обожаемой госпожой, провокационно преклонив голову к ее коленям, и млеть под ласкающей рукой, нежно перебирающей пряди его волос...
  Или хотя бы, чинно сидя возле камина в малой гостиной, слушать занимательные вечерние байки Дерека о его приключениях в бытность наемничества и скитания по различным далеким морям и землям...
  Почему-то сейчас в памяти всплывали именно такие вот пасторальные образы уютных семейных посиделок, наполненных сердечностью и теплом, которых ему будет очень не хватать вдалеке от своих близких. Даже несмотря на то, что редко удавалось удержаться от легкой пикировки с вечно ехидничающим Дереком.
  Пора бы уже думать о предстоящем, но юноша почему-то безотчетно цеплялся за эти образы, словно опасаясь, что они сотрутся в памяти, вытесненные новыми впечатлениями и приключениями.
  Он первым покинул Замок, а вскоре и Дереку придется перебраться из крепости в город, от греха подальше, чтобы не мозолить глаза ожидаемому вскоре Правителю. Жаль, что Халар не разрешил поправляющемуся после тяжелого ранения Меченому отправиться вместе с ним верхом на лошадях в Степь...
  Дерек, конечно, несколько предвзято относится к некоторым традиционным особенностям чужой культуры, к межличностным отношениям внутри воинского братства, но теперь уже не впадает в свою паранойю насчет интимной неприкосновенности. Никто из парней-степняков, с которыми Меченый успел пообщаться, насильно его к противоестественной для мужчин близости не склонял. У них подобные грязные домогательства под строгим табу. Поддразнить, конечно, по-дружески могут, но собственную честь и достоинство ронять не будут, навязывая близкие отношения. Тут, скорее, вопрос его собственной моральной устойчивости против харизмы и неоспоримого обаяния парней-варваров. И вряд ли им что-то светит, раз уж Дерек с самого первого дня не ведется на безуспешные попытки Аслана. Хотя для обоих это уже давно перешло из обостренной стадии болезненного противостояния в какую-то ритуальную игру, чтобы пощекотать друг другу нервы. Ну и ему заодно. Окончательно избавиться от ревности Аслана к Дереку почему-то не получалось, как Рени ни старался...
  
  А еще Ренальда не оставляли переживания, как-то его примет Степь и его новые родичи? Получится ли стать среди них своим или так и останется почетным гостем-чужаком?
  Юноша много раз пытался представить себе этнический колорит и самобытность поселений степняков: людей, животных, основательные шатры, непривычную для Энейлиса одежду и удобную для варварского уклада жизни домашнюю утварь, смесь запахов становища - готовящейся национальной пищи, дыма костров, железа и соленого мужского пота, детских пеленок и пряных ароматов благовоний, которыми в своих жилищах пользуются женщины... Но воображение все равно в какой-то момент пасовало, и предвкушение подобного зрелища, и некоторый волнительный трепет от предстоящего знакомства с новой родиной и ее обитателями то сходил на нет, то снова становился слишком острым.
  Перед мысленным взором Рени в легкой туманной дымке фантазий возникали какие-то абстрактные видения пылающих костров, возле которых отдыхали брутальные воины...
  добротные основательные шатры с развешенными проветрится возле них волчьими шкурами и яркими коврами, вытканными искусными мастерицами...
  маленькие дети, пока не знающие настоящих забот, бегающие между жилищами наперегонки с забавными толстолапыми щенками...
  шустрые девчонки, чуть постарше, в меру своих сил помогающие матерям по хозяйству, исподволь обучаясь премудростям хранительниц домашнего очага...
  мальчишки-сорванцы, немного в стороне от матерых вояк пытающиеся подсмотреть и тут же повторить какие-то хитрые приемы ведения боя...
  гибкие и стройные юные девушки, мелодично напевая, занимающиеся рукоделием, готовя себе достойное приданое...
  гарцующие на горячих конях парни, похваляющиеся друг перед другом молодецкой удалью или провожающие пылающими взглядами стайку потенциальных невест, идущих от родника с большими расписными кувшинами...
  люди, высыпавшие из шатров на улицу, отложив свои обычные повседневные дела, чтобы встретить и поприветствовать их отряд: настороженный интерес в глазах стариков; чуть снисходительно-оценивающие взгляды взрослых мужчин - воинов и охотников; улыбчивые мордашки вездесущих детей; смущение и искреннее любопытство в глазах женщин и девушек...
  
  Женщины, лучше Тессы, в представлении влюбленного парня не существовало в природе, однако здоровую юношескую любознательность хотелось удовлетворить. Ведь по имеющейся информации, женщин у варваров было чуть ли не в пять раз меньше, чем мужчин. Какие же они из себя на самом деле, загадочные степнячки? Пока что ему довелось увидеть лишь одну, да и то искусно изображенную художником на холсте - мать Аслана.
  Рени было интересно просто посмотреть на этих представительниц чужого народа вживую, чтобы иметь собственное представление...
  
  А, между тем, долгая дорога подходила к конечному пункту путешествия. И теперь, вглядываясь издалека в появившееся на горизонте силуэты широко и привольно раскинувшегося становища - жилища, какие-то хозяйственные сооружения, кажущиеся крохотными отсюда фигуры людей и домашних животных, - Ренальд, несмотря на легкую усталость, невольно взбодрился и приосанился, надеясь произвести достойное первое впечатление на встречающих... Будет ли все так, как он себе успел нафантазировать? Или его представления об устройстве повседневного быта, о том как встречают и устраивают празднества для дорогих и желанных гостей-сородичей и людей из отряда лаэра в реальности будут не такими радужными?
  
  Покосившись на своих спутников, Рени отметил, что и они заметно воодушевились. Сияя широкими улыбками, расправили плечи, машинально придерживая почуявших близкое стойло коней.
  Сауш что-то сострил, Рен не расслышал, его спутники лишь благодушно поржали. Верен ворчливо одернул языкастого сослуживца, но Красавчик беззаботно отмахнулся.
  Раскрасневшийся Мартин аж привстал в стременах, вытягивая шею и щурясь, в попытке издалека разглядеть что-то приметное и, наверное, важное. Впрочем, практически ни для кого из ехавших рядом с парнем не было секретом, кого именно он надеется отыскать. На лице, как младший Караскет ни старался сохранить беспечное выражение, явственно отражалось нешуточное волнение.
  Ренальд (несмотря на выработанную стараниями Мартина взаимную неприязнь) даже невольно посочувствовал ему. Легко быть великодушным, точно зная, что тебя-то твои любимые обязательно будут с нетерпением ждать встречи. А вот сын коменданта, проворонивший свою Фелиску, вряд ли может рассчитывать на что-то. Хорошо, если, напросившись в состав сопровождающего отряда, ему удастся хоть издалека увидеть девушку, ставшую чужой женой в чужой стране.
  И возвращающиеся домой степняки, и лаэрские бойцы сопровождения сейчас были радостно возбуждены, предвкушая скорый отдых в гостеприимно предоставленном уставшим путникам тепле, жадно вглядываясь вперед и принюхиваясь к уже явственно доносившимся от людского поселения аппетитным запахам готовящейся еды...
  Лишь один Верен с невозмутимым видом, все так же расслабленно, как в дальнем верховом переходе, размеренно покачивался в седле, демонстрируя отменную выдержку и силу воли.
  Ренальду, пытавшемуся обуздать противоречивые эмоции, сейчас совсем не помешала бы чуточка подобной невозмутимости и умения владеть собой...
  Но он справится. Потому что в него верят сразу столько людей, чьим мнением он дорожит: Тесса, Аслан, Дерек, Руслан, таур Даут, Орис, Мерген и Ильшат... всех сходу и не перечислить...
  Особые дыхательные техники ему в помощь! Жаль, что не спохватился хотя бы на полчаса раньше, но, с другой стороны, выглядеть бесчувственным чурбаном, впервые оказавшись среди тех, кто признал его своим родичем, было бы, по меньшей мере, странно...
  
  ***
  
  В честь прибытия еще одного носителя Ледяной Крови в Степь, варвары и впрямь устроили радушный прием. С богатым застольем, собравшим на торжественную трапезу всех взрослых соплеменников, с танцами и песнями вокруг пылающих в ночи костров, с показательными выступлениями лучших воинов и охотников, демонстрирующих свои навыки и умения. А затем уже подключились все желающие попытать удачу, от мала до велика. Даже незамужние девушки. Праздник получился ярким, зрелищным и веселым, оставив приятное послевкусие незамутненной радости.
  
  Даут, внимательно наблюдавший за состязаниями, отобрал несколько мальчишек, особо отличившихся на празднике, и теперь, забрав их с собой, делился некоторыми секретами своего воинского искусства, устроив счастливчикам почти трехмесячный мастер-класс. В начале лета они вместе с прочими своим ровесниками в сопровождении строгих ветеранов-наставников покинут становище. И отправятся в специальный лагерь, куда каждый год вывозят подрастающий молодняк, чтобы без всяких поблажек и скидок на юный возраст, научить выживанию в суровых полевых условиях, где каждый может рассчитывать лишь на себя и своих товарищей.
  Асланово детство тоже не миновало подобной участи. Его отцу пришлось смириться с тем, что родственники жены потребовали для полукровки-варвара прохождения традиционной для мальчиков-степняков школы мужества и посвящения в воинское братство.
  Условия в доме таура Даута для пацанов оказались суровыми - бесконечные тренировки сменялись трудовой повинностью, бездельничать им было совершенно некогда. На отдых и сон в общей сложности отводилось не более восьми часов в сутки. Фактически все нехитрое хозяйство таура, включая готовку еды, поддержание чистоты и порядка, уход за лошадьми, обеспечение запасами воды, а так же топливом для домашнего очага и костров во дворе, оказалось на плечах этой десятки добровольных 'рабов'. Но пацаны не роптали, мужественно снося тяготы и лишения во время обучения нужным будущим воинам навыкам. Да еще и хорохорились друг перед другом, чтобы уважаемый наставник не заподозрил, что держатся они из последних сил, на чистом мальчишеском упрямстве, и не отправил их по домам, назад к родителям. Даут уже давно не оказывал такой милости своим соплеменникам, тратя свое время лишь на тех юношей, кто соответствовал строгим требованиям жесткого отбора и по-настоящему был достоин обучения. Для мальчишек и их семей оказаться в учениках у самого таура считалось великой честью, и опозориться, подведя ожидания близких, они не могли себе позволить.
  
  Ренальд пользовался своим привилегированным положением почетного гостя, и от бытовых хлопот был частично освобожден. Ему пока что с лихвой хватало нескольких изнурительных тренировок в день для поддержания тонуса в мышцах тела, и медитаций под присмотром наставника для совершенствования духа. Ведь надо было еще уделить время верховой езде, чтобы его чистокровные жеребцы, которых забрал с собой из крепости, не застаивалась в стойле. И, конечно же, самостоятельному изучению предметов по учебникам из Академии и выполнению полученных заданий от магистра Нирата.
  Он рассчитывал, что в начале лета удастся вернуться в Энейлис, чтобы блестяще сдать положенные экзамены за первый год обучения.
  Юноше хотелось, чтобы Аслан и Тесса открыто гордились успехами своего воспитанника. Чтобы самые злостные сплетники не могли даже помыслить, будто отличные оценки знаниям были выставлены смазливому рабу-наложнику за красивые глазки, проплачены золотыми монетами из лаэрской казны или выведены в табеле об успеваемости в обмен на какие-то особые привилегии для преподавателей Академии.
  И чтобы великодушные господа искренне не утешали, уверяя, что от этой неудачи он не стал им мене дорог, как было в прошлый раз, когда он по собственной вине завалил один из экзаменов...
  Отрадно, конечно, что отношение любимых людей подтверждается их поступками, но еще раз попадать в столь неприятную ситуацию, когда со стыда был готов провалиться сквозь землю, Ренальду не хотелось.
  События того злосчастного дня вообще мечталось забыть, как страшный сон. Потому что, сосредоточившись на своих переживаниях, не только неудачно сдал экзамен, но и проявил непростительную беспечность и серьезно подвел бойцов, отвечающих за его безопасность в городе. Повезло, что лично для него все относительно хорошо закончилось, чего нельзя сказать о получившем ранение Орисе, например.
  Так что к самостоятельному обучению по учебникам и рекомендованным магистром Ниратом книгам Рен относился добросовестно, втайне радуясь, что занятия с тауром на концентрацию внимания, и тут, оказывается, приносят несомненную пользу.
  Для того чтобы никто и ничто не отвлекало его во время работы над учебниками, по вечерам Ренальд пользовался коморкой Верена, пока тот общался с остальными проживающими в доме таура. Большие объемы новой полезной информации не перегружали мозг юноши. Воспринимались, усваивались и при надобности воспроизводились легко, будто он зазубривал тексты наизусть. Но ничего подобного не было. Заучивать, читая по нескольку раз одно и то же, Рени просто физически было некогда. Сутки-то не резиновые, а режим дня, составленный Даутом для своих подопечных, довольно жесткий. Ренальд внимательно читал один раз, делая нужные пометки и выписывая что-то важное, и этого оказывалось достаточно, чтобы он мог если и не дословно воспроизвести, то внятно и уверенно объяснить суть.
  
  Кроме всего, таур, владеющий познаниями в области применения трав для поддержания тонуса и лечения различных заболеваний, обучал своих учеников разбираться в них, правда, не слишком углубляясь в дебри. Не каждому дано стать хорошим травником, да и обучаются предрасположенные к этому ремеслу сызмальства, изо дня в день, на протяжении нескольких лет.
  По-настоящему Даут был заинтересован лишь в том, чтобы Ренальд получил хотя бы начальное представление об этой премудрой науке, прежде чем они с ним отправятся в закрытый город. Вот там мужчина надеялся всерьез взяться за устранение пробелов в знаниях названного сына о том, как вылечить или сохранить чью-то жизнь. И не только с помощью травяных настоев, мазей, отваров каких-нибудь редких корешков или аптекарских порошков. Ренальду полезно будет понаблюдать за работой искусных лекарей - виртуозными операциями, вправлением вывихов, сращиванием сложных переломов, обработке серьезных ран, а также попрактиковаться и самому...
  А еще таур искренне верил в то, что анатомию и физиологию человека лучше изучать не по анатомическим атласам и толстенным учебникам, а по-настоящему. Живых людей, конечно, специально никто кромсать не собирался, чтобы полюбопытствовать, что у них внутри. Но есть же еще и невостребованные родственниками трупы каких-нибудь бродяг, приговоренных к казням преступников... да мало ли... Ученикам лекарей, желающим постигнуть непростое искусство спасения жизней, привередничать в процессе обучения не приходится.
  Некоторые опасные знания о том, как можно обездвижить или вообще убить человека, прикоснувшись лишь к определенным точкам на его теле, тоже лучше изучать 'вживую', но, увы, желающих стать учебным пособием - днем с огнем не сыщешь. Разве что потренироваться на захваченных в плен в пограничье вражеских солдатах и мародерах, не имеющих никаких моральных принципов. И хотя таур имел представления о милосердии, лучшей участи за свои зверства по отношению к мирному населению они, эти нелюди, просто не заслуживали.
  Немногие владели подобными смертельно опасными техниками. И все-таки Ренальду обязательно стоит поучиться и этой науке. Внутреннее благородство парня не позволит воспользоваться редким даром ради собственного развлечения, так что совесть Даута в этом отношении была спокойна. Он подобрал себе достойного преемника.
  Рен, вообще, молодчина. Новые знания впитывает, как морская губка, и проявляет искренний интерес, понимая значимость этих знаний, ценя оказанное доверие и выпавший ему шанс научиться чему-нибудь полезному. Но разве многому научишься за столь короткий срок? Даут уже сейчас раздумывал, под каким бы благовидным предлогом снова умыкнуть парня к себе в Степь после того, как тот сдаст свои экзамены в Академии.
  Впрочем, далеко вперед загадывать таур не любил, опираясь на свой жизненный опыт. Чаще всего в распланированную жизнь вмешиваются обстоятельства, которые никак нельзя проигнорировать и обойти.
  Пока что мальчишки тренировались друг на друге обрабатывать мелкие травмы - синяки, ссадины, вывихи и растяжения, полученные на жестких тренировках.
  В жизни все пригодится. Если война, которая сейчас опаляет лишь дальние границы, захлестнет большую часть их земель, этим пацанам найдется применение. Если не с оружием в руках заменить павших отцов и старших братьев, то хотя бы в уходе за ранеными, в помощь матерям и сестрам.
  Впрочем, таур был доволен и тем, что практически все его нынешние подопечные за это время назубок выучили, какими из заготовленных в его кладовке впрок редких или повсеместно растущих трав, семян, корешков и плодов устранить симптомы серьезной простуды, изнуряющей зубной боли, острого пищевого отравления, усталости и прочих, часто встречающихся в быту недугов. Теперь, при необходимости смогут сами отыскать, правильно заготовить и употребить для себя и своих близких.
  Конечно, о том, что небольшая ссадина быстрее заживет, если к ней приложить послюнявленный лист подорожника, чуть ли не с пеленок в становище знал каждый пацаненок, а мужчины, выбравшие ремеслом для добычи пропитания охоту, или прошедшие посвящение воины, знали и прочие премудрости в оказании первой помощи пострадавшим. Но и эти крупицы знаний, которыми делился таур сейчас со своими юными учениками, не пропадут даром.
  
  ***
  
  По ощущениям Рени, время здесь, в Степи, вело себя как-то неправильно - то череда дней, наполненных какими-то событиями, пролетала совершенно незаметно, то минуты растягивались в часы, и невозможно было дождаться вечера. Скорее всего, это было связано с его внутренним состоянием души. Порой ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он покинул Замок-крепость, но на самом-то деле минуло всего лишь чуть больше двух месяцев.
  Последние пару недель погода стояла пасмурная, какая-то промозглая и неуютная, будто сейчас не конец весны, а поздняя осень. Над степью то принимался идти дождь, то просто висела туманная хмарь. Холодный ветер гнал бесконечные серые тучи, прижимая их чуть ли не к самой земле. И Ренальду казалось, что эта серость, простирающаяся во все стороны до самого горизонта, стирающая прочие краски из подлунного мира, заодно выкачивала и последние крохи радости из него самого...
  Настроение юноши вполне соответствовало мерзкой погоде, к тому же из Замка давно не было вестей, и это тревожило. То ли ничего нового не происходило, то ли Аслан жалел сокола (в такую погоду хороший хозяин и собаку из дома не выгонит), то ли он уже знает, что произошло, и поэтому выдерживает паузу, наказывая за нанесенное Тессе невольное оскорбление...
  Ощущение тоски, одиночества, безнадежности и неприкаянности преследовало Рени, хотя иного повода, кроме как внутреннего раздрая чувств и мыслей о том, как Тесса отнесется к выполнению его миссии, не было. Но Ренальд чувствовал себя выжатым досуха и морально, и физически.
  А еще ему казалось, что он теперь никогда не избавится от навязчивого запаха тех ароматных благовоний, которыми несколько дней подряд затуманивали его мозг, и которые у него теперь прочно ассоциировались с запахом измены своим любимым...
  
  Утро очередного нового дня выдалось ясным. Тучи неожиданно расступились, расцветив небо той самой восхитительной синевой, которую самозабвенно расписывали Мерген и Ильшат, восхваляя родной край. Но не слепяще-яркий солнечный диск, осветивший пестрый ковер весеннего разнотравья - алые маки, нежные и сочные бутоны желтых и красных тюльпанов, изумительной красоты сиренево-фиолетовые ирисы, которые степняки почему-то называли 'касатиками', не теплый южный ветер, ласково колыхавший цветы и травы, вызывал у юноши эстетический восторг и взволнованный трепет в груди. Ближе к вечеру, наконец-то, прилетел Фальк, принеся долгожданную весточку из крепости...
  
  На сегодня Рени был уже свободен, и теперь сидел над маленьким клочком пергамента, пытаясь сообразить, как бы свои впечатления уложить в несколько предложений, описав самое главное. Постепенно тяжесть натруженных мышц уступала место приятной истоме, которая наступает в конце трудового дня, невольно расслабляя разум и тело перед долгожданным ночным отдыхом. Впрочем, до того, как таур объявит своим ученикам отбой, будет еще обычная вечерняя суета: омовение чуть теплой водой из большого чана, который с утра заполнялся колодезной водой, больше похожее на еще один этап закаливания духа и тела; легкий перекус простой неприхотливой пищей; устройство на ночлег...
  
  У хозяина дома была отдельная комната-спальня. Непривередливый Верен, отправленный Асланом в сопровождение Ренальда, довольствовался небольшим чуланом в просторных сенях, который он выбрал сам, уверив, что это самое то, что надо, для временного жилища. Вроде бы и отдельная скромная комнатка, в которой он может уединиться при необходимости. И в то же время, чулан распложен так, что в обход него в дом не пробраться, боец лаэрской сотни всегда на страже интересов воспитанника Аслана.
  Остальные, включая Рени и Руса, поселившихся вместе с пацанами, не став раскидывать свои личные походные шатры в просторном дворе дома таура, раскатывали постели прямо в общей комнате, выполнявшей функции спальни, трапезной, и прочих, по мере надобности. Матрацами ученикам служили толстые войлочные коврики, одеялами - волчьи шкуры. Вместо подушек - походные мешки из прочного материала со сменным бельем.
  
  Двор вокруг дома был огорожен частоколом от набега оголодавших зимой волчьих стай (что было актуальным, так как дом располагался на отшибе от основного становища людей). Периметр двора охраняла пара здоровенных лохматых неласковых псов, признающих лишь своего хозяина. Ренальду казалось, что шумную ватагу ребятни, снующую по двору вокруг дома, эти песики воспринимали как досадную неизбежность, ворчливо предупреждая низким, утробным рычанием, чтобы народ от них держался на расстоянии. Испытывать на себе пределы терпения собак никто так и не решился. Да и он не горел желанием познакомиться ближе, подкинуть сахарную косточку, попытаться погладить-пощупать странную светлую шерсть, как будто собранную в шнуры, ниспадающие до самой земли. Если взглянуть мельком на лежавшую собаку, то сразу и не разобрать - живое это существо или просто огромная куча ветоши.
  Но таур уверял, что эти псы отличаются сообразительностью, уравновешенностью характера, недюжинной физической силой, выносливостью и отвагой, и не раз выручали его. В становище таких собак больше ни у кого не было.
  Ренальд предпочел поверить хозяину зверюг на слово. А по Дику, оставшемуся в Замке, оказывается, тоже успел соскучиться.
  Честно говоря, смахивающий на теленка мраморный дог, при первой встрече перепугавший его до истерики, чуть ли не до заикания на всю оставшуюся жизнь, внушал юноше большую симпатию, чем четвероногие охранники в доме таура. Даже когда расшалившийся Дикий грозился раздавить своей тушей, внезапно налетая, валя с ног и слюняво вылизывая, в попытке выказать свое особое расположение младшему хозяину, вкусно пахнущему старшим.
  
  Дальня половина большого дома, где когда-то жила семья таура, сейчас была необитаема. Пустующие помещения в сырое время года топили примерно раз в неделю, видимо для того, чтобы стены не отсырели, повредив оставшимся жилым комнатам, находившимся под единой крышей. Холодной зимой и жарким летом, когда температурный режим был стабилен, естественная консервация не требовала дополнительных затрат по содержанию неиспользуемых частей дома.
  Даже проход в дальнюю, бОльшую часть жилища был сейчас занавешен красивым тонким ковром искусной выделки, создавая впечатление единой стены и словно отгораживая счастливое прошлое этого места от настоящего. Такая вот примитивная 'защита' от щемящего чувства потери и одиночества Ренальда впечатлила очень сильно.
  Таур, пользовался авторитетом и уважением среди своих соплеменников и, несомненно, считался одним из наиболее состоятельных родичей. Об этом упоминал и Аслан, и Рус, и другие парни. Собственно, преподнесенные Даутом щедрые дары названному сыну, говорили о многом. Но Рени был уверен, что таур согласился бы отдать все свои богатства за возможность того, чтобы его близкие, ушедшие за Грань, по-прежнему были рядом...
  К сожалению, это желание неисполнимо, сколько бы золота или прочего добра ни жертвовать Великим Духам...
  
  Когда Ренальд впервые переступил порог дома своего названого отца, Даут устроил ему небольшую экскурсию по всему жилищу, предложив на выбор для проживания любую из понравившихся комнат. В давно пустующих помещениях все еще сохранялась особая атмосфера, напоминавшая о прежних обитателях, будто они отлучились ненадолго и скоро вернутся. Скромные интерьеры в комнатах сыновей таура разительно отличались от роскошных женских покоев их матери, богато украшенных гостиных и трапезной, в которой одной только посуды для пиршеств оказалось, как в каком-нибудь столичном дворце Энейлиса. Блюда и кубки, украшенные золотом, серебром и драгоценными камнями, сервизы из тончайшего фарфора с рисунками, изумительные стеклянные бокалы заморских мастеров с оригинальной ажурной гравировкой. Даже в руки такие брать страшно, хотя они только выглядели хрупкими...
  Вот только этой роскошью давно никто не пользовался. Не зажигал свечи в золотых канделябрах и не использовал оригинальные масляные лампы, не усаживался на мягкие низкие диваны, не любовался коллекционным оружием на завешанных дорогими коврами стенах, не ел и не пил из драгоценной посуды, расставленной на резных столиках из редких пород дерева...
  Похоронив близких, таур Даут вел аскетичный образ жизни и, вместе с учениками, которых время от времени брал в обучение, обходился лишь самым необходимым.
  В комнатах сыновей таура Ренальд тоже задерживаться не стал, окинув помещения беглым взглядом, отметив какие-то мелочи, говорившие о характерах и привычках погибших молодых варваров. Но почему-то постеснялся что-либо трогать, хотя руки сами тянулись к развешенному на стенах оружию и нескольким свиткам на столах, видимо, заменявшим сыновьям Даута привычные книги, которых юноша так и не обнаружил в доме во время обзорного знакомства с новым местом своего проживания.
  Ренальд посчитал святотатством нарушить заведенный тут порядок. Ему казалось, что это ужасно неэтично, все равно, что допустить посторонних на экскурсию в спальню лаэрской четы, где обитали лишь они... трое...
  Для внезапно нагрянувшей родни или приглашенных гостей существуют гостевые комнаты и спальни.
  Там, в окружении своих любимых, Рени чувствовал себя вполне комфортно. А здесь, в этом большом, красивом и добротном доме... все равно он был гостем. Дорогим, желанным, но гостем, пусть таур и принял его с распростертыми отеческими объятиями. И пока что юноша не мог преодолеть внутренний барьер. Своего отца он практически не помнил, а Даут все-таки был, скорее, наставником, чем человеком, которого Ренальд мог величать отцом.
  
  - Рен, ты - мой названый сын, мой дом - твой дом. Ты здесь не гость, - тихо обронил Даут глухим голосом, угадав про внутренние сомнения юноши.
  - Благодарю... отец, - едва заметно запнувшись, уважительно склонил голову Ренальд, примерно представляя, какие чувства сейчас испытывает мужчина, переживший всех своих близких и любимых. - Не обижайся, но можно я пока побуду в качестве твоего ученика на таких же условиях, как и остальные?
  - Да, - чуть помедлив, кивнул таур.
  
  Несмотря на радушный прием, Рени было трудно сделать выбор и определиться с линией поведения. Ему казалось, что он не вправе занимать место кого-либо из тех, кто вслед за предками, уже ушел в Священную Долину Великих Духов.
  Все превосходство Ренальда перед остальными родичами-варварами заключалось лишь в том, что у него оказались необычные свойства крови, доставшиеся от биологических родителей, которые вовсе не были степняками. Слишком много внимания к его персоне юношу смущало и нервировало, заставляя досадовать. Хотелось быть уверенным, что он заслуживает всех этих авансов, благ и привилегий, которых должен добиться сам, доказать, что он действительно достоин подобной чести.
  Он выделялся среди темноволосых со смуглой кожей варваров своей внешностью, ловя на себе заинтересованные и словно ждущие чего-то взгляды. Особенно юношу раздражали любопытные и бесхитростные дети, бесцеремонно разглядывающие его, чуть ли не тыкая в его сторону пальцами и, не стесняясь, обсуждая любой жест, произнесенное слово. Он даже каршифф старался не снимать, оказываясь в становище. Хорошо хоть жилище Даута расположилось на отшибе, и посторонние без нужды не забредали во владения таура ради праздного интереса. Рени хотелось сделаться более незаметным, словно бы раствориться, затеряться в общей массе местного населения, чтобы наблюдать за обыденной жизнью новых родичей в свое удовольствие и общаться с ними запросто. Но пока не получалось. Каждый раз в свой визит в становище он оказывался в центре внимания, чувствуя свое особое, исключительное положение, которое вынуждало его всегда быть собранным, следить за словами и поступками.
  Впрочем, может быть, он судил о своих ощущениях предвзято. На самом деле, его приняли очень радушно и дружелюбно, но все равно чувствовались какие-то границы, юноша ощущал себя чужаком (не изгоем, а почетным, уважаемым гостем). И боялся не оправдать этого странного безусловного доверия, нечаянно совершить какую-нибудь ошибку, оскорбить или ранить чувства соплеменников из-за того, что не понимал чего-то, не знал каких-то нюансов, составляющих их культуру и традиции...
  
  К удивлению Рени, в поселении, которое все по привычке называли 'становищем', оказались не только различные по своему размеру и добротности шатры, но и почти вполне обычные для Энейлиса дома из дерева или обожженной глины. Он не ожидал, что такое странное 'соседство' всё-таки будет смотреться органично. Наверное, в Энейлисе это вызывало бы эстетическое раздражение своей хаотичностью и пестротой. Но здесь всё-таки присутствовала какая-то планировка и упорядоченность застройки, подчёркивающие статусность семей Рода, входящих в Клан.
  Даже в повседневной, удобной и практичной одежде люди выглядели ярко и нарядно: одеяния были украшены вышивками с национальным орнаментом, мехом, бусинами, бисером, клыками хищников, перьями редких птиц, изредка золотыми или серебряными чеканными пластинами, изображающими животных, солнечный диск, какое-нибудь растение или предмет... Правда, последнее, скорее, было признаком праздничного наряда.
  Рени пока слабо ориентировался в окружающей обстановке, но оказалось, что можно многое "прочитать", если уметь расшифровывать эти знаковые отличия в элементах орнамента одежды, украшениях, личном оружии и даже в том, как именно его при себе носят. Например, кровный это родич или пришлый, вошедший в Род мужем или женой. О принадлежности к конкретной семье, о том, каким ребенком по счету родился, сколько славных побед одержал, имеет ли собственный дом и жену, сколько сыновей и дочерей родил, ну и так далее...
  Худо-бедно пока Рени разбирался только в татуировках воинов. Но в холодное время года даже закаленные степняки одевались согласно сезону и не щеголяли обнаженными торсами. Сходу уложить все в голове и успешно пользоваться 'подсказками', чтобы не попасть впросак, пока еще не получалось. Требовался 'толмач'. К счастью, Руслан с радостью принял на себя обязанность по восполнению подобных пробелов в знаниях своего друга, с которым старался проводить как можно больше времени, пока Рен рядом.
  
  Младший сын Вождя Тагира старательно (но пока с переменным успехом) давил прочие чувства к этому парню, которые выходили за рамки сугубо дружеских. Как бы он не хотел все переиначить, но Рен, в котором течет Ледяная Кровь, носит каршифф Аслана... и только эти два пункта, открывающие воображаемый список обстоятельств с пометкой 'против', ставят жирный крест на возможности иных отношений между ними.
  Может быть и отец, и дядя Аслан правы в том, что не стоило раз за разом искать встреч с Ренальдом, которые только усугубляли эту болезненную привязанность к нему. Но и отказаться от этой спонтанно возникшей симпатии к блондину, от бесценных крупиц внимания во время общения, которые Руслан хотя бы мысленно мог облекать в выгодные для себя фантазии, от этой искренней, радостной и бескорыстной дружбы юный степняк просто не мог. Даже не представлял, что так бывает, хотя и слышал от старших парней. Но пока на собственной шкуре не прочувствуешь, с трудом верится в подобные байки. Когда отчаянно понимаешь, что одних только спарринг-тренировок, каких-то совместно выполняемых хозяйственных обязанностей, поручений наставника и общения во время короткого отдыха на глазах у остальных, проживающих в доме таура Даута, мало!
  Хорошо еще, что Рен отказался от привилегии заселиться в собственную комнату, как предлагал его названный отец, и устраивался на ночлег рядом. Вымотанные за день мальчишки вырубались почти сразу, даже не успев толком потрепаться на отвлеченные темы, как обычно бывало перед сном в полевых лагерях. Таур отправлялся в свои покои, Верен ночевал в облюбованной коморке. И никто не знал, что Рус мается бессонницей, свойственной тем, у кого есть сокровенная сердечная тайна. Он уже вполне, как любой из взрослых степняков-воинов, владел техникой погружения в принудительный сон, но не хотел ее применять, дорожа каждой минутой, пока находился в сознании и мог думать о Рени.
  Не смея показаться навязчивым, Руслан терпеливо дожидался, пока Рен уснет, а потом лежал в темноте и просто слушал его спокойное, размеренное дыхание, машинально подстраиваясь под единый ритм вдохов и выдохов. И не важно, что вокруг них еще посапывали на разные лады десяток пацанят, и не подозревающих о наличии таких вот 'взрослых' проблем, а из-за стены доносился мощный раскатистый храп Верена. Руслан просто абстрагировался от посторонних звуков и слышал лишь одного-единственного парня. Иногда Рус осмеливался подвинуться ближе к другу, почти вплотную, чтобы ощущать идущее от Рени тепло, и то мучительно-сладко, то безнадежно-отчаянно грезил о несбыточном, тяжело вздыхая...
  
  Обычные дома имели многие семейные степняки, давно ведущие оседлый образ жизни, и достаточно состоятельные люди. Например, вожди, старейшины, таур, удачливые воины, охотники имели и дома, и шатры. Взрослые сыновья, молодые семьи, старики, одинокие также могли жить в отдельных шатрах... Какого-то общего 'закона' на это счет не было. Или Ренальд пока еще тоже не разобрался в тонкостях этого вопроса.
  Рядом или прямо над домами и шатрами на высоких шестах флагами развевались лоскуты ткани, какие-то пестрые ленты. Оказывается, и по ним можно было многое понять: кто хозяин дома, его статус, велика ли его семья... Дома ли владелец в данный момент или отлучился надолго. Готовится ли к прибавлению в семействе (к свадьбе, рождению ребенка) или к проводам кого-то из членов семьи за Грань, например, от старости или неизлечимой болезни...
  А еще Рени изумлялся какой-то удивительной гармонии и упорядочению, общности интересов, царившим в становище. Все люди - мужчины, женщины, старики, дети - постоянно были чем-то заняты, какими-то повседневными делами, заботами, но не было ощущения, что обязанности их тяготят, каждый будто бы знал свое место и свое предназначение. Как-то без суеты и суматохи, обыденно, привычно, между делом успевая перекинуться словечком с непосредственными соседями или проходящими мимо дома родичами, пожурить расшалившихся детей, не важно - своих или чужих, обсудить какие-то злободневные вопросы, порадоваться вместе с кем-то, выразить сочувствие, поддержать... Или, отложив свои дела, не дожидаясь просьбы, прийти на выручку нуждающемуся в какой-то посильной помощи. Будто одна огромная дружная община...
  Немного непривычно наблюдать такую целостность внутри сообщества, наверное, из-за масштабности подобного явления. Но, в общем и целом, Ренальду нравился такой образ их жизни...
  
  Членам семьи Вождей полагались определенные почести и привилегии по праву рождения, но в данном случае Руслан считался лишь одним из учеников таура, и на поблажки особо не рассчитывал. Рену тоже не хотелось выделяться на фоне скромничающего друга. Даут переубеждать и уговаривать не стал, мысленно одобрив его выбор.
  Поэтому теперь у таура в доме вместо одного названного сына, одного высокородного гостя и десятка обычных шустрых смышленых пацанят, оказалась сразу дюжина усердных учеников и один ветеран из лаэрской сотни, с которым приятно было на досуге вести неспешные 'стариковские' беседы о славных былых временах.
  Верену не надо было указывать, что делать. Тот сам находил себе занятия по душе, не отлынивал от физической разминки, но и не изнурял себя, 'соревнуясь' с молодняком, который Даут гонял, что называется, и в хвост и в гриву. Зато Верена не надо было просить помочь чем-нибудь по хозяйству, хотя в Замке-крепости бойцу лаэра не приходилось торчать на кухне (слава Всевидящим, подобных нарядов за нарекания по службе ему уже давно не перепадало). А здесь, видимо, хотелось ощущать себя полезным членом небольшого сообщества.
  В становище мужчина без нужды не отлучался (только если сопровождал Рени), хотя Даут и предлагал развеяться, мол, в своем доме-то сам приглядит за Реном. Но приказ лаэра был для Верена в приоритете. Раз уж приставили его личным телохранителем к хозяйскому парню, оплошать и подвести господина боец не мог. А уж тем более не хотел допустить какого-либо ущерба своему подопечному, к которому прикипел душой, как к родному.
  
  ***
  
  Руслан остался с тауром во дворе наблюдать за муштрой молодняка, с сожалением проводив освободившегося друга долгим взглядом, но сообразив, что сейчас навязывать свое общество Рену не стоит. К тому же младший сын Тагира не чурался приобретать навыки управления людьми. Старше набранных тауром мальчишек по возрасту, не в пример лучше справляющийся со сложными упражнениями-заданиями, и выше их по своему статусу, доставшемуся от рождения, он как-то незаметно оказался здесь правой рукой Даута. Тот даже время от времени оставлял его вместо себя за младшего наставника, тщательно объяснив задачу по присмотру за тренирующимися пацанами.
  Сам таур, спихнув ответственность на молодые плечи Руслана, занимался индивидуальными тренировками духа и тела Ренальда. Это было важнее. Названному сыну предстояло еще многому обучиться и закрепить полученные навыки. И в первую очередь следовало налегать на самоконтроль и концентрацию внимания. Впрочем, и физическими упражнениями, суровой практикой, пренебрегать нельзя, чтобы за короткий срок получилась гармонично развитая исключительная личность, а не тупой, впавший в боевой транс, монстр для уничтожения недругов.
  К сожалению, Рен пока был единственным, кому Даут мог полностью передать те знания и умения, которыми владел сам. И сроки поджимали, Аслан не оставит своего парня здесь, в Степи, чтобы тот год за годом методично набирался опыта и оттачивал мастерство. Рано или поздно лаэр потребует его возвращения обратно в Энейлис. Это даже не надо было обличать в словесную форму, таур и так безошибочно чувствовал имеющуюся между парнями связь, существующую на каком-то метафизическом, невидимом прочим людям уровне.
  Но, не дай Великие Духи, что случится с ним, Рен должен обладать хотя бы частью накопленных стариком знаний, чтобы передать их следующему поколению, в чьих жилах будет течь Ледяная Кровь. На совете Старейшин племени Дауту уже озвучили запрет на вовлечение его в боевые действия, идущие пока что на дальних рубежах. Хотя такой умелый воин, умевший входить в боевой транс, стоил если не десятерых, как в расцвете своей молодости и сил, то уж пятерых, делая скидку на почтенный возраст, точно.
  Нет, ему была уготована миссия воспитателя и наставника будущих чудо-деток. Он станет богатым дедом, когда народится сразу пятеро внуков от его приемного сына.
  
  По прогнозам специально привлеченных для решения столь значимого вопроса старейшин, лекарей и повитух, рассчитывающих самое благоприятное время и условия для зачатия, все пятеро новорожденных малышей будут мальчишками, хотя и девочкам Клан был бы рад не меньше. Но на подобный щедрый подарок судьбы не стоило полагаться, слишком мизерный шанс. Природная аномалия, преследовавшая уже несколько поколений его народа, почему-то предпочитала появление на свет младенцев мужского пола.
  Может быть, виной всему были частые кровопролитные войны в прошлом за территориальную независимость Степи, отдельных Родов и Кланов, в которых погибало слишком много молодых здоровых мужчин... Может быть, Великие Духи так наказывали своих неразумных потомков за истребление друг друга ради каких-то личных шкурных интересов и амбиций, о которых уже и не осталось в памяти соплеменников достоверных фактов, лишь приукрашенные со временем легенды и байки, прикрывавшие истинную неприглядную причину возникавших локальных конфликтов... И где-то на генном уровне случился парадоксальный сбой, раз за разом, словно в параноидальном приступе, заставляя воспроизводить именно мальчиков, чтобы пополнить истребляемые людские ресурсы...
  Щедрые дары и даже кровавые ритуалы с приношением в жертву Великим Духам священных животных, не помогали исправить удручающую ситуацию, видимо, справедливые боги считали, что Дети Степи пока ещё не усвоили суровый урок...
  Не только таур в своих рассуждениях и попытках разобраться в происходящем, заходил в тупик, пытаясь понять сакральный замысел Высших Сил, но и Старейшины, и сильные шаманы, так что приходилось принимать реальность такой, какая она есть...
  
  А пока что Даут распределял свое внимание между Реном, Русом и десятком пацанов, время от времени исподволь показывая обоим юношам на собственном примере и поучая на словах, как следует относиться к тем, кто доверил тебе свои жизни. Вроде бы на равных деля не только кров и пищу, безропотно снося тяготы и лишения нынешнего напряженного ритма жизни, но стараться быть лучшим во всем, духовным лидером, за которым тянутся по велению души и сердца. Демонстрируя непререкаемый авторитет и уважая интересы каждого, чтобы не возникало и мысли усомниться в справедливости принятых вожаком решений или соблазн оспорить главенствующую роль.
  Когда-нибудь сыну Вождя, Руслану, и Рену, у которого будет собственный Путь (скорее всего, рядом с Асланом), это обязательно пригодится.
  
  Не дожидаясь, пока Даут отпустит остальных мальчишек, Ренальд уже ополоснулся и переоделся в свежую одежду - простые добротные рубаху и штаны, развесив под навесом пропитавшиеся пОтом вещи, в которых занимался физическими упражнениями на очередной тренировке, на специально установленных вокруг дымящихся жаровен жердях. Завтра опять наденет их на занятия. Еще день-другой можно обойтись без стирки. Минимум гигиенического ухода за собой соблюден, а приходящих прачек тут отродясь не было. Увы, ежедневно заниматься стиркой личных вещей, сил не было тоже. Пока в доме проживали ученики, таур обходился без специально нанятых помощников.
  Поначалу, после жизни в Замке-крепости с ее бытовыми преимуществами, разбалованному хозяйской заботой и наличием прислуги, занимающейся черновой работой, Ренальду было тяжело привыкнуть к более суровым условиям, но он держался молодцом, да и адаптировался к необходимости полного самообслуживания достаточно скоро. И больше всего тосковал именно по невозможности хотя бы на полчаса оказаться в крепости, увидеть и поговорить по душам с Асланом и Тессой, по невозможности прикоснуться к своим любимым...
  
  В самом доме было тепло и уютно. Рядом с очагом на горячих камнях в котелке томился сегодняшний ужин, невзирая на плотно подогнанную крышку, распространяя вокруг аппетитные запахи, органично переплетающиеся с приятным ароматом сухих трав, пучками развешанных под потолком. Рени подозревал, что именно эти 'букеты', несмотря на аскетический быт, позволяют чувствовать себя находящимся в обычном жилом доме, а не в плотно укомплектованной солдатской казарме при закрытых окнах, с ее специфическими 'ароматами' мужских тел.
  Удобно расположившись за большим столом, вполглаза присматривая за готовящейся едой, Верен выстругивал очередную игрушку из обнаруженного в дровнице подходящего чурбачка, неожиданно найдя себе хобби по душе. Рени не помнил, чтобы тот когда-нибудь занимался подобным в Замке лаэра, хотя у многих из пограничного гарнизона было какое-то любимое дело, которому они уделяли время, свободное от несения службы. Впрочем, в казарму к солдатам он заглядывал нечасто. Да и вряд ли Верен располагался с подручными предметами прямо на своей койке. Все-таки мелкие щепки, стружка и прочий мелкий сор - это не то, что стали бы терпеть дежурные в наряде даже от ветерана.
  Впрочем, оказавшись в некоторой изоляции от привычного места обитания, бойцу надо было чем-то скрашивать свой досуг. А его незамысловатые оригинальные поделки пользовались спросом у местной детворы, так что мужчина совмещал приятное с полезным. В пограничной крепости детей не было, а разменявший пятый десяток Верен, видимо, глядя на галдящую малышню, окружавшую гостей, когда те наведывались в становище, все-таки задумывался о том, какими могли бы стать его внуки, если бы Всевидящие не распорядились судьбой его домочадцев иначе, прежде отпущенного срока забрав всех в Небесные чертоги...
  
  Хвастаться не доведенными до ума заготовками Верен не любил. Поэтому машинально, услышав звук открываемой двери, предупреждающе сердито нахмурил лоб. Пацаны, которых во дворе все еще гонял таур, хоть самонадеянно и не считали себя детьми (степняки рано взрослеют), но отсутствием здорового любопытства не страдали, постоянно докучая ему, когда он занимался творением своих деревянных игрушек.
  Правильно оценив настрой своего 'няньки', Рени тоже не стал заглядывать ему через плечо. Потом ведь все равно покажет и даст подержать в руках, прежде чем запихнет в стоявшую в углу его чулана торбу, с которой ездил в становище.
  Рассмотрев со всех сторон, пощупав, погладив, живо обсудив очередную поделку, пацаны обычно с плохо скрываемым сожалением возвращали ее Верену. Но, не желая прослыть малявками, которым все еще требуются детские игрушки, стеснялись оставить понравившуюся вещицу себе, хотя мастер и не возражал - ему не жалко, еще от скуки наделает.
  Каждый раз наблюдать за их внутренними терзаниями было забавно, но Таур только посмеивался, не вмешиваясь. А вот Руслан, видимо, хорошо усвоив уроки своего наставника, нашел выход, чтобы не пострадали гордость и самолюбие юного поколения, и предложил что-нибудь выбрать себе в качестве не игрушки, а сувенира. На память о знакомстве с бойцом лаэрской сотни, с которым ребята прожили бок о бок долгое время.
  Найденный компромисс устроил абсолютно всех. Таур не стал открыто нахваливать находчивость Руса, лишь одобрительно похлопал младшего сына Вождя по плечу.
  
  Пользуясь тем, что ненадолго остался предоставлен самому себе, Ренальд было пристроился у домашнего очага, чтобы написать короткое сообщение в Замок, но, почувствовав, что голодный желудок начинает потихоньку бунтовать, сдернул с вешалки меховую жилетку и снова вышел из теплого нутра дома под навес.
  Построенный для защиты от злых зимних ветров и непогоды, от вечерней прохлады весеннего дня навес не слишком хорошо защищал. В хорошую погоду днем солнце разогревало воздух совсем по-летнему, но ранним утром и ближе к вечеру природа брала свое. Долгая в этом году зима не спешила сдавать позиции. Но Рени это даже сейчас было на руку, чтобы прочистить мозг и возвратить ясность ума. В его голове до сих пор присутствовала какая-то каша из образов и событий. Из его чувств и ощущений, угрызений совести, переживаний и мысленных оправданий.
  
  Накормленный отборными кусочками свежего мяса Фальк, терпеливо дожидающийся ответного послания, сидя на жердочке, встрепенулся и приветственно заклекотал, повернув закрытую клобуком голову в сторону источника шума. Рен довольно улыбнулся - сокол его признавал за своего, иначе издавал бы звуки совсем в другой тональности, предупреждая, чтобы посторонний держался поодаль. По крайней мере, прочие обитатели дома таура не рисковали сокращать почтительное расстояние, когда прилетал посланник лаэра.
  Юноша оставил письменные принадлежности на дощатом полу, подошел к соколу вплотную, аккуратно погладил грозную птицу по спинке между крыльями, ловя себя на мысли, что пальцы Аслана могли так же касаться его оперения... А, может быть, Тесса поднималась с мужем в соколиную башню, и они вместе провожали Фалька, несущего весточку их Солнышку, в очередной полет в Степь. Возможно, обнявшись, глядели соколу вслед, мысленно сопровождая птицу, быстро превращавшуюся в едва различимую точку на горизонте...
  Рени глубоко вздохнул и помотал головой, отгоняя затуманивающие взор грезы наяву. Зябко поежился, плотнее запахивая полы жилетки.
  Фальк милостиво стерпел фривольную ласку, не пытаясь клюнуть руку, посягнувшую на его неприкосновенность. Все-таки он не домашняя кошка, чтобы ластиться к хозяину.
  Испытывать терпение гордого пернатого хищника Рени не стал. Пристроился рядышком. Опустившись на корточки, подобрал с пола письменные принадлежности, расправил крохотный чистый лист на коленке и задумался над текстом ответной записки.
  
  Ренальд не знал даже с чего именно сегодня начать свое послание. И не был уверен, что стоит выворачивать душу наизнанку, ожидая от своего лаэра поддержки и понимания. Делиться своими сомнениями относительно исполненной почетной миссии тоже казалось странным. Все уже произошло. И теперь надо было как-то примириться с подобной 'жертвой' и жить дальше. И все-таки он сейчас хотел увидеть Аслана воочию. Посмотреть ему в глаза и понять, как тот отнесется к такой информации. Знал ли лаэр, какое испытание ожидало здесь его Котенка, или только догадывался, поэтому и не стал предупреждать, давя какие-то неясные намеки? Или специально не стал, хорошо изучив и представляя, как мнительный любовник успел бы накрутить себя еще до того, как пришлось выслушать просьбу-приказ таура и Вождей Клана.
  Не зря говорят, что за все в этой жизни приходится платить. Ему выпала честь и он исполнил свой долг перед родичами, и теперь маялся, сокрушаясь о том, что невольно предал свою любимую женщину. Рени хотел увидеть и Тессу, но боялся, что не сможет признаться в том, что сделал, угрызения совести не позволят прямо смотреть ей в глаза... И не говорить ничего - тоже не вариант, она может догадаться. Женская интуиция - слишком загадочное явление. И Тесса со своими обостренными в отношении любимых собственническими инстинктами, способна почувствовать что-то даже гораздо раньше, чем проявится наглядное подтверждение ее подозрений, развеивая последние сомнения в вынужденном предательстве. Хотя ожидание пополнения Рода редкой кровью было внутренним делом Клана, и афишировать посторонним эту радостную весть никто из степняков не собирался. Еще более сомнительно, что Тесса сама в ближайшее время заявится в становище к родне мужа и нечаянно увидит беременных женщин, носящих его детей под сердцем, но Рени было как-то не по себе. Объясняться с любимой все равно придется, небольшая отсрочка лишь дело времени, и она не успокаивает, а заставляет изводиться от мучительных сомнений и предположений, морально выматывая. Не зря ведь говорят, что ожидание казни хуже самой казни. А Рен, занимаясь самоедством, никак не мог полностью оправдаться даже перед самим собой...
  
  Ренальд до сих пор едва ли не с содроганием вспоминал, как шокировано воспринял известие о том, какая важная миссия ему предстоит. Какая это великая честь заронить свое семя во чрева избранных женщин, которые должны будут зачать от него детей.
  Какие женщины?! Какие дети?! Он сам еще совсем недавно был сущим ребенком... Правда, под чутким руководством своих господ быстро повзрослел и набрался опыта в кое-каких вопросах... Но... это ведь совсем иное!
  Из-за этих противоречивых эмоций, когда с одной стороны чуть ли не распирало от гордости за оказанное доверие и выпавшую на его долю честь стать продолжателем рода, а с другой стороны живот подводило от волнения и ответственности, Рени испытывал приступы настоящей паники. Его буквально физически мутило от иррационального страха опозориться, к горлу противными спазмами подступала тошнота, но он вынужден был как-то справляться с этим, частично потеряв сон и аппетит. И старался, чтобы никто, даже Руслан, не догадался о его слабости. Хорошо хоть объявили ему о готовящемся ритуале за пару дней, и он не успел окончательно извести себя, страшась неизвестности.
  Чисто теоретически Рени, конечно же знал, откуда берутся дети. Да и практическую сторону вопроса о том, что делать с женщиной в постели, он достаточно хорошо усвоил, занимаясь любовью со своей любимой. Но что ему делать с ЧУЖИМИ девушками?!
  Подсознание отчаянно бунтовало, хотя разум холодно просчитывал варианты. С точки зрения выживания вида, требование варваров было вполне оправдано. Он получил слишком много даров и привилегий, этаких завуалированных авансов, которые надо было теперь отрабатывать. Не зря, наверное, Аслан недовольно хмурился, вместо того, чтобы радоваться оказанному вниманию и богатому приданому, которым неожиданно обзавелся любимый наложник...
  По большому счету, названный отец завалил его подарками чуть ли не на все случаи жизни, чтобы ни в чем не знать нужды. И ведь нельзя подозревать, что это было преподнесено не от чистого сердца. Таур и впрямь был несказанно рад, что неожиданно нашел себе преемника, уже и не чаяв встретить столь редкого носителя Ледяной Крови с подходящим сочетанием качеств характера, готового войти в Род.
  К тому же шли степняки на этот шаг не для того, чтобы поставить какой-то чудовищный противоестественный природе эксперимент, а ради надежды и веры в то, что в Степи возродится такая редкая кровь, которая сейчас была только у таура Даута и у него. Будущие дети были желанными и заранее любимыми, на них возлагались большие надежды всего Рода.
  Выбранные девушки не выглядели несчастными и покорившимися обстоятельствам. Наоборот, взволнованно ожидали выпавшей им чести, намереваясь с достоинством и надлежащим старанием выполнить все предназначенное, родить, выносить и воспитать здоровое потомство.
  Ренальд не мог не доверять старшим мужчинам Рода, пользующимся уважением и непререкаемым авторитетом среди соплеменников, в частности двоюродному брату Аслана Вождю Тагиру и его бывшему наставнику тауру Дауту, которые терпеливо разъясняли ему, чего именно от него ждут. Но морально-нравственные терзания все равно мучили юношу. И тогда утешить его совесть и развеять сомнения, сглаживая неловкость, решили сами женихи будущих мам чудо-деток, специально вызвав Рена на приватный разговор в тесном кругу кровно заинтересованных лиц. С полушутливыми советами и наставлениями, дружески хлопая смущенного, растерянного юношу по плечам, молодые парни наперебой торжественно уверяли, что они на него вовсе не держат зла за то, что тот первым сможет дотронуться до их избранниц (выбранные девушки были девственницами), разделяя с ними ложе. И не ревнуют к ритуалу зачатия.
  
  Для Рени подобные заявления звучали дико и нелепо. Особенно на фоне того, что он слышал о варварских обычаях ранее. В частности о том, как непросто молодым людям заполучить женщину, ведь соотношение полов было пять к одному в пользу мужчин. И каждая потенциальная невеста считалась настоящим сокровищем, за которую выплачивали серьезный выкуп семье девушки. За право привести в свой дом женщину соревновались доблестные воины и лучшие охотники, доказывая соплеменникам, что готовы создать семью, сумеют стать верными мужьями и заботливыми отцами, окружая любовью и достойно обеспечивая своих избранниц и общих детей всем необходимым для счастливой совместной жизни.
  И вдруг эти парни так просто уступают ему право первой ночи? Странно...
  
  Впрочем, кое-какие детали будущего общения Рена с девушками оговаривались с особой тщательностью. Каждая должна была предстать пред ним в легкой полумаске, скрывающей верхнюю половину лица, чтобы компенсировать возможное возникновение неловкости при будущих нечаянных встречах белым днем.
  Ренальду почему-то легче было представить степнячек не в масках, а с легкими вуалями (как у той экзотической рабыни-танцовщицы, которую однажды привозил с собой знакомый Аслана), позволяющими видеть на девичьих лицах лишь глаза. И заранее был готов увидеть в них испуг и растерянность - отражение собственных ощущений от столь ответственного и достаточно спорного с морально-нравственной точки зрения задания.
  Вот в кои-то веки он пожалел о том, что свободолюбивые гордые степные девы не читали 'руководство для новобрачной', желающей стать образцовой, порядочной супругой своему мужу.
  Тесса как-то отыскала подобный раритет, разбирая сундучок со своим приданым (а ей досталось в наследство от тетки по отцовской линии). Ох, как же они хохотали, читая и комментируя эту ахинею - наставления о том, что жена должна лечь на спину, широко развести ноги в стороны и смирно лежать, задрав подол ночной рубахи на голову, 'дабы не смущать своего мужа'.
  Вариантов, почему зрелый муж мог вдруг застесняться выражения лица своей супружницы во время полового акта, оказалось достаточно, чтобы у них обоих от смеха разболелись мышцы живота.
  А еще там было написано, что жена обязана терпеливо и безропотно (и совершенно безынициативно) ожидать, пока муж выполнит свой супружеский долг...
  Его любимая госпожа-затейница явно была неправильно воспитана, потому что, к великой радости обоих ее мужчин, не собиралась следовать дурацкому 'руководству'. И в постели никак не походила на бесчувственное бревно, моментально откликаясь на ласку, а то и перехватывая инициативу. Ну, по крайней мере, с воплощением собственных фантазий и исполнением пожеланий партнеров в любовных утехах у жены Аслана было все в полном порядке.
  А Рени сокрушенно вздыхал, понимая, что что-то такое полезное в той 'памятке' все-таки есть.
  Представить себе Тессу, следующую книжным правилам, не выходило совершенно. А вот чтобы абстрагироваться от присутствия ЧУЖОЙ женщины в своей постели, избавиться от предательской скованности, совершенно неуместной при попытке зачатия ребенка, подол на ее голове - самое то, что надо...
  
  Полностью обнажаться для ритуала обоим партнерам, оказывается, совершенно необязательно. Девушки будут оставаться в легких шелковых камизах, расшитых орнаментом обережных узоров, а он - как ему покажется удобнее. Степняки-мужчины не стесняются собственной обнаженной натуры. Впрочем, практически каждый из воинов-варваров мог стать объектом для вдохновения хорошего скульптора.
  Рен не мог похвастаться подобной брутальной статью, наследственная конституция тела была несколько иной, но и ему сейчас стыдиться было нечего. С тех пор как, с благословления господ, мальчишке-рабу разрешили совершенствоваться физически, Ренальд не только вытянулся в рост, нагоняя своих сверстников, раздался в плечах, но и под присмотром наставников нарастил и натренировал мышцы, высушив лишний подкожный жирок. Его тело приобрело приятные глазу очертания очаровательного юношеского совершенства. Да и здесь, в доме таура, воспитанник лаэра не бездельничал, ежедневно изнуряя себя попеременными тренировками на растяжку связок и сухожилий, на увеличение силы мышц и выносливости, на контроль концентрации при накоплении и перераспределении внутренней энергии...
  Нет, определенно, стесняться собственного обнаженного тела Ренальду было не нужно. Вот только подсознание малодушно протестовало. Ему не нужны были восхищенные взгляды чужих невест. Пусть это всего лишь временное явление, подстегнутое природными инстинктами при определенных обстоятельствах, но все-таки, по его мнению, оно должно быть под контролем разума, иначе подобное возбуждение выглядит вульгарно и пошло.
  Занимательная игра, в которую Рен научился играть, умело манипулируя соблазнением своей единственной, его устраивала гораздо больше и не вызывала душевного диссонанса. Именно в глазах своей госпожи, будучи одетым по последнему писку столичной моды, или взмыленным и растрепанным после очередной тренировки, в простой домашней одежде или полностью обнаженным - он чувствовал себя центром ее Вселенной, самым неотразимым, самым любимым и желанным... Тесса не умела лгать, даря свою любовь и расположение...
  Аслана тоже интересно было поддразнивать, ловко разжигая его собственнические инстинкты охотника за вожделенной и законной добычей. Немного страшно переборщить, но оно того стоило, да и адреналин подстегивал рисковать. Слишком упоительным было ощущение своей власти над старшим любовником, и осознание того, что разжигаемая страсть у них взаимна и неизбежна...
  Рени хорошо понимал, насколько его господин дорожит их нынешними отношениями. И отказываться от них, распробовав на вкус и ощущение пикантную изюминку взаимоотношений между парнями, Ренальд уже не мог, и не хотел допустить разочарования Аслана. А другие мужчины были ему не нужны...
  Возможно, внутреннее отторжение предстоящего у юноши возникало из-за того, что он готов был делить свою единственную любимую женщину лишь с ее законным супругом, которого ощущал своим близким и родным человеком. С которым он был так же навсегда связан духовной, сердечной и физической близостью. И Ренальду было непонятно, как молодые парни, с которыми лично у него не пересекались никакие интересы, могли поступиться собственническими самцовскими инстинктами. Хотя слепая вера в то, что с одобрения Великими Духами, они поступают верно, заслуживала определенного уважения...
  Смутно представляя себе ситуацию с девушками, с каждой из которых он на какое-то время останется наедине для интимной близости, Рени предпочел тоже максимально целомудренное облачение, которое будет соответствовать моменту, не помешав все-таки воплощению поставленной задачи.
  
  ***
  
  Сейчас Ренальду хотелось помечтать, что все 'испытания' ему просто приснились... Мало ли, какие эротичные фантазии могли посетить молодого здорового парня вдали от своих любимых. Он уже не комплексовал по поводу своей жуткой испорченности и безнравственности, понимая, что это просто физиология берет свое...
  Признаваться в том, что он ищет себе мысленные оправдания перед самим собой за принесенную 'жертву', Рени никому не собирался. Надо было держать лицо, заталкивая свои сомнения и переживания глубоко и надежно. Степняки просто-напросто не поймут причину его душевного раздрая и настоящую подоплеку рефлексии. Об его истинных отношениях с любимой госпожой, которой вряд ли понравится его вынужденная измена ей, знал только ее муж...
  И Рени старался пореже вспоминать свои тогдашние ощущения растущего возбуждения, любуясь силуэтом эротично-зазывно танцующей босой девушки. Заворожено глядя на плавные, текучие движения ее рук и гибкого стана. Невольно пытаясь угадать следующее движение, жест... отвлекаясь на чуть запаздывающие повторить ее танцевальное па нарядные одежды, то разлетающиеся веером вокруг стройной фигурки, то опадающие мягкими складками. Танец сопровождался мелодичным звоном ее монист и еле слышно вторящим им где-то за стенами шатра рокотом барабанов, непостижимым образом сливающихся в единый ритм, вибрирующий у него в груди в такт участившемуся пульсу...
  Наверное, светильники специально расположили так, чтобы он видел именно силуэт, оставляя лицо очередной избранной степнячки в тени. Ему не нужно было видеть их лиц, которые, кстати, вместо обычной 'карнавальной' полумаски, какую он себе мысленно представлял, просто до неузнаваемости меняла оригинальная 'маска', нарисованная прямо на нежной бархатной коже какими-то органическими красителями. Искусно нанесенный цветочный орнамент содержал элементы обережных знаков Рода Парящего Ястреба и женской Богини Плодородия. Рени никогда не видел такого интересного сочетания, но, понятное дело, ему в тот момент было не до того, чтобы рассматривать и расспрашивать свою партнершу о том, что они означают рисунки на ее коже и кто автор бесподобного шедевра...
  Видимо, танец был призван разбудить его мужское начало, подстегнуть естественное желание обладать соблазнительной женщиной. Вместе с девушкой в неярком свете масляных светильников танцевали ее тени, причудливым образом преломляясь в колышущихся от легкого сквозняка складках драпировки на стенах. И создавали еще более волнующую, какую-то нереальную атмосферу, в которую оба погружались, вдыхая ароматный дым, тонкой струйкой курившийся над крохотными жаровнями, расставленными вдоль стен шатра.
  В процессе девушка дразняще-медленно раздевалась, подходя все ближе, избавляясь от верхней одежды и украшений. Пока не оставалась в легкой камизе до щиколоток с разрезами по бокам и простыми ястребиными перышками, каким-то образом крепившимися в распущенных волосах у ее висков. И тогда девушка в нарочито грациозной покорности опускалась рядом с ним на колени...
  Такое откровенное доверие и ее непоколебимая убежденность в правильности происходящего невозможно подкупало.
  Ему оставалось только уважительно-бережно взять ее ладонь в свою руку и потянуть улечься рядом...
  С этим Ренальд вполне справился во всех четырех случаях, кроме самого первого. К своему стыду, первый раз ведущая роль (по крайней мере, в самом начале) досталась не ему, а тактично взявшей на себя эту миссию степнячке... Наверное, его внутренние барьеры были все-таки слишком сильны, несмотря на предпринятые меры.
  Но потом было все как положено - сладко-пряный чужой, но дурманящий голову аромат гибкого тела под ним с крохотной преградой в виде тонкой ткани ее камизы и его нательной рубахи. Осторожные прикосновения, тактильное знакомство... Жар, растекающийся по венам, концентрируясь внизу живота... Близость загримированного рисунком-орнаментом лица... трогательный трепет скромно опущенных век... сбивающееся от естественного волнения или уже от возбуждения дыхание... Гладкая нежность кожи на внутренней стороне неожиданно сильных девичьих бедер... Горячая, влажная теснота ее лона... Короткий вскрик девушки, ставшей женщиной...
  И... тягучая страстность, и упоительная нежность, которой он наслаждался сам, и которую дарил своим партнершам на вытканных мастерицами мягких коврах и искусно выделанных волчьих шкурах, устилавших пол в специально раскинутом шатре, где было все необходимое для того, чтобы не покидать его хоть целые сутки...
  Толстые войлочные стены 'гнезда', где происходило таинство зачатия, изнутри были задрапированы легкими шелковыми тканями. Изысканные яства, призванные утолить голод и жажду (и наверняка содержавшие какие-нибудь афродизиаки), подавались на серебряных, искусной чеканки блюдах и в изящных кувшинах с узкими горлышками. Отгороженная легкой занавесью, в одном из углов шатра располагалась бадья для омовения и даже скромно пристроилась ночная ваза.
  
  Утром Ренальд оказывался в одиночестве и с ощущением, что все еще не совсем проснулся. Тело предательски расслаблено, мышцы напоминали густой кисель, руки-ноги плохо слушались, "радуя" легким тремором словно с жуткого похмелья (которое сам, правда ни разу не испытывал, зато наблюдал со стороны), или после многочасовой тренировки с полной выкладкой. В голове гулкая пустота, перед глазами туманная пелена, во рту противная сухость...
  Холодный утренний воздух, который он жадно глотал полной грудью, оказавшись на улице, немного прочищал сознание, но он не успевал толком прийти в себя, о чем-то задуматься, жмурясь от казавшегося ярким после полумрака шатра дневного света.
  Юношу отводили в другой шатер, в котором он с наслаждением плавился под сильными и умелыми руками таура, разминающего его мышцы, ворочая с бока на бок, как тяжело больного. Ни сил, ни желания сопротивляться подобному "произволу" умащивания (потрудившегося на благо всего Рода) бренного тела у Ренальда не было.
  Рассмотреть внутреннюю обстановку этого шатра толком не получалось. Взгляд почему-то будто бы скользил вдоль расписанных узорами-оберегами войлочных стен, не задерживаясь на каких-то простых до примитивизма предметах небогатого интерьера. Отличительным признаком этого жилища служило разве что огромное количество каких-то больших и малых примечательных амулетов с изображением птиц, разложенных по всем поверхностям и развешенных вдоль стен и под потолком в определенном порядке, смысл которого от Ренальда ускользал.
  Помимо таура и его самого, Рени отметил присутствие в этом шатре какой-то древней старухи с пестрыми ястребиными перьями в седых волосах. Когда его приводили, она, как правило, уже сидела в дальнем углу, привычно скрестив ноги по обычаю степняков, не испытывая ни малейшего дискомфорта от подобной позы. Ренальд очень сомневался, что если бы отыскались ее ровесники, проживающие в Энейлисе, они смогли бы исполнить подобный трюк со своими, к старости разбитыми артритом и прочими болячками конечностями.
  В маленькой жаровне курились какие-то листья, наполняя небольшое пространство горьковато-пряным дымком, примешивающимся к ароматному запаху масла, которым Даут натирал его тело, тщательно проминая каждую мышцу. Рени казалось, что такие живительные процедуры позволяют дышать не только полной грудью, но всей поверхностью обнаженной кожи. Как это происходит в действительности, он объяснить не мог, но ощущения были схожими именно с таким восприятием происходящего.
  Единственным источником освещения здесь был огонь, лениво лижущий угли в обложенном камнями очаге посреди шатра. Ренальд пока еще нигде такого не видел, хотя и заходил в другие шатры своих новых родичей, будучи приглашен в гости радушными хозяевами. Этот был выложен как-то слишком примитивно и в то же время выглядел очень надежным, будто существовал здесь с незапамятных времен. Еще до того, как на месте этого становища предки нынешних степняков решили обосноваться надолго...
  Легкая дымная завеса и танцующие отблески пламени, мешали рассмотреть испещренное морщинами лицо старухи. В своем неадекватном состоянии юноша никак не мог разобрать, действительно ли она настолько стара и страшна, или это не глубокие морщины, а причудливый рисунок тату. В сухоньких, будто обтянутой пергаментом руках у старухи была какая-то когда-то яркая, но теперь облезлая трещотка, отдаленно похожая на старую детскую погремушку. А на коленях лежало что-то вроде бубна, украшенного толстыми цветными нитками, пушистыми хвостиками мелких грызунов и ястребиными перьями.
  Даут заботливо и умело разминал его тело. А старуха вполголоса бормотала какой-то напевный речитатив, сопровождая сие действие то внезапным встряхиванием "погремушки", то ударяя кончиками пальцев или всей ладонью в гулко отзывающийся бубен, который долго гудел на одной низкой ноте, заставляя тонко и мелодично звенеть металлические пластинки, расположенные по его ободку. И внутри у Рени что-то вибрировало в такт незамысловатой чудной, какой-то нездешней, но очень правильной мелодии, ощущая себя камертоном. Или, наоборот, настраиваемым музыкальным инструментом. Эти странные звуки уводили его и так не слишком ясное сознание куда-то далеко прочь от этого места и от ощущений собственного тела. Он пытался сопротивляться накатывающему беспамятству, вслушиваясь в нечеткое бормотание старой женщины, но понимал с пятого на десятое лишь отдельные слова и воспринимал их скорее интуитивно, нежели осознанно. Кажется, она рассказывала этому миру о том, как Дети Степи ждут великого чуда, и просила Великих Духов немного пособить...
  Сопротивляться странному эмоциональному блаженству от слаженных манипуляций таура и этой странной то ли шаманки, то ли ведуньи у Рени не получалось, он просто уплывал куда-то в темноту, покачиваясь на легких волнах абсолютного блаженства...
  Потом долго отсыпался, ел какую-то пищу, пил горьковато-пряные освежающие напитки, совершал омовение, облачался в чистую одежду и вечером снова отправлялся в шатер, где его ждала уже следующая девушка.
  
  Полного просветления в голове, пока он исполнял свою великую миссию в течение нескольких дней, не происходило, он лишь потом пытался понять, почему его отводили к девушкам ежедневно.
  Ренальд, конечно, особо не разбирался в тонкостях зарождения новой жизни, но однажды слышал от Халара, что для наилучшего результата, так сказать, для большей гарантии зачатия, мужчине следует воздерживаться от интимной близости накануне ответственного момента. Для лучшей концентрации в организме созревшего семени. Правда, замковый лекарь что-то такое говорил и про то, что у женщин существует определенный благоприятный период, когда ее чрево может принять это семя. И этот период четко связан с лунным циклом.
  Видимо, заинтересованные в рождении чудо-детей что-то там заранее рассчитали и прикинули. Или просто не захотели ждать следующего момента целый лунный месяц. Или опасались, что он по каким-то личным соображениям передумает участвовать... хотя отказаться было бы немыслимым. И отсутствие вариантов выражения собственного волеизъявления безмерно удручало...
  
  Честно говоря, Рени и сам потом, окончательно придя в себя, испугался, что не сумел бы пройти через подобное испытание на закалку духа и силы воли еще раз, если бы у него было время поразмыслить, как его 'использовали'.
  Как юноша ни пытался абстрагироваться от своей, мешающей спокойно жить мнительности, но ему не удавалось отделаться от мыслей, будто он представлял собой племенного жеребца редких кровей или ценного быка-осеменителя. И все правильные и весомые слова окружающих, чье мнение он уважал, о его великой и почетной миссии, меркли, обесцениваясь, лишь только Рени принимался препарировать собственные ощущения. Едва только принимался мысленно спорить с собственной совестью о том, поймет ли, примет ли Тесса его долг перед Родом, простит ли женское самолюбие подобное оскорбление и принесенную "жертву"? Аслан точно поймет и поддержит. В жилах варвара-полукровки течет та же кровь, что и в Детях Степи. Он-то понимает истинное значение этого ритуала, но Тесса...
  А еще, постепенно приходя в себя, словно возвращаясь к жизни после долгой, изнурительной болезни, осмысливая и переосмысливая случившееся, Рени боялся, что с одного, "первого" раза, женщинам не удастся забеременеть, и снова придется проводить с ними ночи, 'насилуя' собственное сознание.
  
  ***
  
  К великой радости юноши, понесли все пять избранных вождями юных степнячек, с которыми Рен делил ложе, одурманенный специально приготовленными отварами редких трав, пробуждающих мужскую силу и дарующих особую выносливость в любовных ласках.
  Может быть, Ренальд, которому хорошенько промыли мозг, внушив, насколько важна его миссия, и обошелся бы без подобного допинга, повышающего потенцию, морально подбодренный тауром и женихами избранных барышень, и не ударил бы в грязь лицом, не посрамил мужское племя, но старшие Рода не захотели рисковать и подстраховались. Слишком уж нестабилен в эмоциональном плане был юный родич накануне торжественного ритуала, не в состоянии смириться с нарушением правил и принципов, которым следовал всю свою сознательную жизнь.
  Сейчас уже Рен не испытывал горечи от обидного обмана во благо всем, признавая правоту старших. Где-то в глубине души он считал, что и впрямь мог 'опозориться', окажись в трезвом уме и здравой памяти один на один с любой из юных горячих красавиц, даривших ему нежные страстные ласки, соблазнительно танцующих для него, кормящих сладостями со своих ладоней, как будто он действительно был ИХ мужчиной...
  Да и то сказать, он в своем тогдашнем состоянии странного полутранса, принимая горячечный бред за реальность, представлял (точнее, видел, как наяву) перед собой не обольстительно прекрасных степнячек, а до боли родную и желанную свою единственную госпожу и любимую женщину - Тессу. Все его ласки, все его нежные слова, которые он шептал в забытьи, все... лишь для нее одной...
  Когда затяжной дурман в голове рассеялся, Рени даже испытал некоторую неловкость за то, что он мог невольно оскорбить будущих мам своих детей таким вот самообманом, но они вроде бы отнеслись с должным пониманием. Или сами интуитивно чувствовали, что иначе он не может, невольно завидуя той, которая навсегда похитила сердце этого парня. Или им доходчиво разъяснили...
  
  Впрочем, пересекаться после проведенных совместно ночей им пришлось лишь один раз. И уже главным виновником устроенного торжества был не Ренальд, а те пять молодых девушек (точнее, его стараниями - женщин), прекрасных в своем ожидании пополнения Рода. Они сидели во главе щедро заставленного яствами стола рядом со своими истинными избранниками, с мягкими загадочными, счастливыми улыбками на устах, словно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, зная теперь сакральную тайну, которая открывается каждой будущей матери, заставляя светиться особым внутренним светом...
  Все пятеро женихов сияли ярче начищенных до зеркального блеска кинжалов, дождавшись наконец-то, разрешения сыграть свадьбу и ввести в свой дом женщину, благословленную Великими Духами, носящую под сердцем дитя с Ледяной Кровью.
  Эти их первенцы будут в семьях таким же любимыми детьми, как и прочие, народившееся позднее...
  Ренальд был искренне рад за них за всех, что так хорошо все обернулось, и соединившиеся пары теперь могут прожить долгую счастливую жизнь. Смущало лишь то, что он почему-то не чувствовал своей давящей на плечи ответственности, приняв непосредственное участие в ритуале зачатия, как будто переложив все 'отцовские' обязанности на женихов своих невольных партнерш. Впрочем, так вроде бы и предполагалось изначально, задумывая это 'мероприятие'.
  Может быть, он все-таки просто еще не дорос до подобной ответственности, или подсознание специально старается абстрагироваться, чтобы не возникало ненужных проблем и неудобных ситуаций в дальнейшем.
  Ему не запретили навещать своих будущих детей, если вдруг захочет посмотреть, какими они получились, как растут и взрослеют.
  На его груди теперь появились новые элементы татуировки. Пока лишь пять 'побегов' с крохотными бутонами, органично вплетенные в имеющийся контур оригинального хищного рисунка, который почему-то расстраивал Тессу. В положенный срок, если Великие Духи будут милостивы к роженицам, эти 'бутоны' превратятся во что-то иное, когда дети появятся на свет и станет известен пол его отпрысков.
  Еще ему пообещали, что если пожелает, он может одаривать своих кровных чад, воспитываемых другими мужчинами любыми подарками. Теперь, когда он считался наследником таура Даута и помимо этого имел собственное имущество, считаясь вполне уважаемым и обеспеченным человеком среди новых родичей, вопрос 'если' даже не возникал.
  На свадьбы всем пяти парам Даут преподнес шикарные дары от имени их обоих. А вот будущих детей, к зачатию которых Рени имел непосредственное отношение, он рассчитывал баловать сам. Впрочем, сначала им надо было все-таки родится...
  Он может быть их духовным наставником и передавать свой бесценный опыт, который сейчас перенимал от таура...
  Ему даже оставили право совещательного голоса в будущем, когда родителям придет пора думать о свадьбах пока не родившихся малышей...
  Даут лишь мягко намекнул, что настоящими отцами дети будут считать тех мужчин, которые их воспитывают, и с которыми живут их матери. Наверное, это справедливо, ведь уронить свое семя в благодатную почву, оказывается, дело не хитрое. А вот заботливо взрастить, передать накопленный опыт, правильно и достойно воспитать своим примером, изо дня в день грамотно направляя и оберегая от различных опасностей, - это действительно заслуживает самого глубокого уважения.
  
  Отрывочные воспоминания о ночах, проведенных в объятиях чужих невест, тяжелое 'похмелье' после, усиленное смятением эмоций, царивших в его душе, яркая феерия праздника в честь свершившегося зачатия и одновременно проведенных пяти свадеб остались позади. Все вернулось на круги своя... Снова каждый день в доме таура Даута был расписан практически по минутам...
  Вот только изнурять себя до полного изнеможения, чтобы вообще не оставалось никаких мыслей в голове, у Ренальда не получалось...
  Через несколько дней таур должен отпустить по домам заметно подтянувшихся мальчишек, даже как будто умудрившихся повзрослеть за время, проведенное в его доме. А потом обещал устроить ему экскурсию вглубь Степи, в настоящий город, в который не допускались посторонние. Верена, если и не удастся его уговорить остаться здесь или вернуться в крепость к своему постоянному месту службы, все равно дальше пригородной зоны не пустят. Никого не пускали. Ни купцов, с которыми имели тесные торговые отношения, ни путешествующих через степь чужеземцев.
  Как бы хорошо к бойцу лаэра ни относились степняки из становища, в котором он прожил почти три месяца, для остальных Кланов он - чужак. Они и своих-то не всех подряд допускали в загадочный город.
  Скорее всего, Рени (несмотря на его торжественное, согласно всем древним традициям, принятие в Род Парящего Ястреба), тоже не пропустили бы без сопровождения таура. Даут пользовался определенной репутацией, непререкаемым авторитетом и заслуженным уважением не только среди своих родичей, но и среди прочих соплеменников из Степных Кланов. И его поручительство дорого стоило. Таковы традиционные правила, которым наверняка было какое-то логичное и рациональное объяснение. И исключения не станут делать, тем более сейчас, в такое неспокойное время, опасаясь диверсий от вражеских лазутчиков. Слишком много тайных знаний и умений мастеров, которыми владеют варвары, хранит закрытый и богато благоустроенный город, надежно укрытый в самом сердце Степи.
  Отец Руслана, Тагир, пока еще не определился, отпустит ли сына вместе с другом и их наставником в 'праздное' путешествие по родным просторам. На противоположной границе было неспокойно, перевес в расстановке противоборствующих сил шел с переменным успехом. Против ученичества у таура Вождь не возражал, подозревая, что если бы Рену на первых порах не требовался подходящий спарринг-партнер для тренировок, то Рус мог бы и не оказаться в учениках у Даута, слишком придирчиво отбирающего себе достойных преемников не только по тем качествам, которые позволяют мужчинам быть на высоте, одерживая честные победы в состязаниях, показывая наилучшие результаты. Своей плохо скрываемой привязанностью к воспитаннику Аслана, Руслан ставил под сомнение свою репутацию будущего вожака. Младшему сыну Вождя не подобало настолько откровенно демонстрировать свои слабости. К тому же у Руса были и другие обязанности, которыми он не должен поступаться в угоду своим сиюминутным желаниям находиться рядом со своим другом при любой возможности. Тагир очень надеялся, что Руслан вскоре 'перерастет' свою болезненную зависимость и научится держать эмоции под строгим контролем, как подобает настоящему воину. В том, что творилось с его сыном, был виноват юный возраст, и Тагир делал скидку на это обстоятельство, что не умаляло отцовского беспокойство за любимого отпрыска.
  Ренальд и сам не знал, что именно хотелось изложить лаэру в своем послании, чтобы тот не догадался, как он соскучился и какой сумбур царит сейчас в его душе. Или, наоборот, чтобы Аслан усмотрел вопль отчаяния между строк и примчался увидеться.
  Умом Рени понимал, насколько нереально его бессовестное желание. У его господина сейчас и так полно забот и тревог. Успевает ли отвечающий за жизни своих людей, за отданные под его власть окраинные земли Энейлиса лаэр в столь неспокойное время уделять внимание законной жене и банально отдыхать, высыпаться? Хорошо хоть визит отца Аслана, державший всех в напряжении из-за повышенной ответственности, благополучно закончился, и Правитель со своей свитой отбыл обратно в столицу, о чем Аслан сообщил в одном из своих предыдущих записок, присланных с соколом.
  Некогда Аслану ездить по гостям...
  Но вопреки доводам разума юноше безумно хотелось увидеть любимого парня. Пусть при свидетелях их встречи, пусть издалека, хоть на несколько минут.... И этот бескомпромиссный эгоизм, сводил совестливого юношу с ума...
  По Тессе Рени соскучился ничуть не меньше, а, может быть, даже сильнее, только малодушно боялся встречи с ней после всего, что произошло здесь, в Степи...
  Может быть, Рен и отложил бы написание записки для своих любимых, пока не улягутся его внутренние сомнения и моральные терзания, но Аслан прислал сокола и с нетерпением ждал ответа на свое письмо...
  Может быть, это, вообще, последний обмен сообщениям перед долгим перерывом. Кто знает, прилетит ли верный сокол лаэра вслед за ним, отыщет ли адресата в закрытом городе варваров, в который не пускают посторонних?
  
  ***
  
  
  ОБНОВЛЕНИЕ от 26.02.2018
  
  
  ***
  
  Сегодня Ренальд вместе с Даутом, Русланом и пятью десятками воинов, которые будут сопровождать их до закрытого города, а затем двинутся к дальней границе, где было неспокойно, покидали дом таура.
  Совсем юные воспитанники таура Даута, от души поблагодарив наставника за вложенные в их головы знания и приобретенные умения, еще два дня назад были возвращены в становище к родителям, и сейчас, возможно, мальчишки вместе с прочими ровесниками уже отправились в летний лагерь для подготовки будущих воинов.
  В Энейлис Рени предстояло вернуться только лишь к началу осени. О сдаче в Академии экзаменов для своего воспитанника лаэр договорился с магистром Ниратом на конец лета. Таур очень настаивал на том, чтобы Рен мог подольше погостить в Степи, и в частности в закрытом городе. Мол, это пойдет парню только на пользу.
  Магистр, к удивлению лаэра, который вкратце обрисовал причину, по которой Рену понадобилась небольшая отсрочка проверки знаний, горячо поддержал эту идею, признавшись, что немного завидует Ренальду. Мол, он и сам бы с удовольствием побывал в чудесном городе варваров, о котором ходит столько различных слухов, посмотрел бы своими глазами на работу мастеров и умельцев, создающих удивительные вещи.
  Но, увы, посторонних туда не приглашали, невзирая ни на чины, ни на титулы, ни на размер кошеля.
  
  Позади остались душевные метания и сомнения. На Ренальда, наконец-то, снизошло благостное умиротворение, и в душе теперь царило некое подобие гармонии. Для полного счастья не хватало увидеться с Тессой. По своей любимой юноша отчаянно скучал.
  Какими бы замечательными ни были сложившиеся отношения с Асланом, которыми он очень дорожил, к Тессе было чуточку иное, более возвышенное отношение. Любимая женщина оставалась для него той Единственной, Идеальной возлюбленной, ради которой следовало вообще жить на свете.
  Эти чувства и эмоции были всепоглощающими, глубокими, отчаянными, до боли в груди, до темноты в глазах. Как будто, лишись он ее благосклонности, нечем будет дышать. Может быть, это было не совсем нормально, но Ренальд не хотел послабления своей сумасшедшей страсти. Когда-нибудь он научится контролировать эмоции, но сейчас именно мысли о Тессе одновременно и лишали его воли, и придавали сил к преодолению каких-то важных вех на пути становления личности.
  Еще совсем недавно он даже не представлял себе ситуации, которая могла бы заставить его изменить своей ненаглядной любимой. Но это случилось. Именно поэтому Рени так трагично воспринял почетное поручение Вождей и Старейшин, маясь от внутренних противоречивых чувств и эмоций. Вместо того чтобы по праву гордиться оказанным доверием, или хотя бы чуть иронично, чисто по-мужски, воспринять получение 'бесценного опыта', разделив ложе с юными красавицами-степнячками, расстраивался, что, как ни крути, а налицо факт измены.
  
  Сумасшедший адреналин и зашкаливающие от недолгой встречи с Асланом эмоции, которые невозможно было приструнить, и необузданная страсть, и нежность, от которых щемило в груди, - все это тоже осталось позади...
  
  ***
  (немного ранее)
  
  Рен всегда с замиранием сердца ждал вестей из Замка, теплого привета от своих любимых, по которым очень скучал. Хотя, по большому счету, предаваться тоске-печали стараниями Даута у него практически не оставалось возможности. День был расписан от рассвета до заката. Да и новых впечатлений и ощущений от жизни среди варваров хватало, они хорошо отвлекали, направляя мысли в иное русло.
  Одно только исполнение миссии по зачатию детей чего стоило...
  
  Он потом так и не решился спросить, сам ли Аслан, улучив момент, спонтанно собрался нанести неофициальный визит, или с подачи таура или Верена, которые наверняка тоже как-то общались с лаэром. И беспокоились за душевное состояние своего подопечного после ритуала зачатия, когда принимая поздравления, он пытался делать хорошую мину, но внутри обмирал от страха, что оказался неправ, что все испортил, что не должен был предавать своих любимых. Как-то они отреагируют? И хотя таур в беседе с глазу на глаз авторитетно уверял, что Аслан, как истинный сын Степи, отнесется с должным пониманием и уважением к интересам соплеменников, Рену важно было услышать слова одобрения и поддержки в том, что он поступил правильно, от самого лаэра.
  Толку-то грузить мозг тем, что добросовестно заронил свое семя во чрева молодых здоровых женщин, если подсознательно винил себя в предательстве принципов. Ему нелегко давалась ломка привычного восприятия мироустройства. И из-за этого юноша тоже страдал и мучился, одолеваемый сомнениями насчет своей исключительности.
  Словно наказывая себя за недельные 'беспамятные' каникулы, пусть и санкционированные на самом высоком уровне для выполнения почетной миссии, с которой кроме него больше некому было справиться, Рен выкладывался на возобновленных тренировках на все сто. Будто надеясь настолько вымотать себя, чтобы не только тело, познавшее ласки чужих прикосновений, вибрировало натруженными мышцами и просило пощады, но и разум отключался от перегрузки.
  Верен пытался одергивать, вразумляя и неодобрительно ворча. Таур Даут тоже делал замечания, заметив подобное рвение и нездоровую одержимость загнать себя, но в данном случае Ренальд прислушивался лишь к собственным желаниям и амбициям.
  
  В тот единственный день, когда Аслан примчался к нему в Степь, никого не предупреждая заранее, Рени будто интуитивно почувствовал, что что-то должно произойти. Он и не предполагал, что незримая связь со ставшими ему родными людьми настолько сильна.
  С самого утра в странном возбуждении и рассеянности (за которые получил несколько строгих замечаний от наставника) он не находил себе места, чувствуя неясную тревогу, не предвещающую беды, или, скорее, не тревогу, а щекочущий трепет в груди, причины которого оставались загадкой до самого последнего момента.
  
  Получив очередной втык от наставника за невнимательность, Ренальд старался добросовестно выложиться на отработке сложной связки приемов ведения рукопашного боя, чтобы закрепить этот урок до автоматизма. Партнером по спаррингу, после того, как таур поочередно поработал с каждым из ребят, сегодня снова был Руслан. Парни вошли в раж, и с каждой новой попыткой у обоих получалось все лучше, судя по тому, что Даут уже не одергивал сердито, поправляя их ошибки. Лишь придирчиво внимательно глядел со стороны, скупо кивая и, раз за разом, вместо того чтобы отпустить, хлопал в ладоши, веля вернуться на исходную позицию и повторить.
  Однако силы постепенно уходили, деревенеющие мышцы просили пощады, энергия жизни от легкого утреннего завтрака и плотного обеда давным-давно усвоилась, и организм отчаянно требовал очередной подпитки.
  Рус справедливо полагал, что свой ужин они с Реном вполне заслужили, но не решался роптать и сдаваться первым. Здоровый дух дружеского соперничества подстегивал самолюбие юного варвара. Младших учеников наставник уже отпустил на отдых, и те наверняка не преминули воспользоваться небольшим перерывом. Руслан им немного завидовал, но вслух, конечно же, ни за что бы ни признался.
  
  Удобно пристроившись в тенечке под навесом, откуда хорошо просматривались и хозяйственная часть двора, и оборудованные различными приспособлениями тренировочные площадки, Верен выстругивал очередную свою поделку, сочувственно поглядывая на взмыленных парней, но не смея лезть под руку тауру с советами устроить его старшим ученикам хотя бы короткую передышку. Даут ревностно относился к своим обязанностям и наверняка чувствовал пределы, на которые способны оба парня. Подобная 'раскачка' шла на пользу обоим.
  Как-то раз сам Вождь Тагир, отец Руслана, под надуманным предлогом приезжал поглядеть на успехи сына и остался доволен суровой методикой Даута. А кто он такой, чтобы вмешиваться в процесс обучения молодых воинов опытным наставником, пользующимся непререкаемым уважением среди своих соплеменников?
  
  Сосредоточенные на выполнении поставленной задачи, ни Руслан, ни Ренальд не обратили внимания на то, как здоровые лохматые псы, лениво раскинувшиеся в по-вечернему длинной тени от окружающего двор частокола, вдруг синхронно подняли головы, тревожно нюхая воздух. Затем легко подскочили и потрусили к распахнутым днем настежь воротам. Верные стражи хорошо знали свои обязанности.
  Далеко за ворота псы отбегать не стали. Вытянув морды, напряженно замерли, принюхиваясь в направлении едва виднеющегося отсюда становища, от которого быстро приближался одинокий всадник. Заворчав, псы затрусили обратно. Один остался возле ворот, второй отправился 'докладывать' хозяину о возможном нарушителе границ территории.
   Даут обернулся к собаке, коротко бросив:
  - Свои! Место!
  
  Верену стало интересно, и он неспешной походкой подошел к воротам. С обонянием у него, конечно, было во много раз хуже, чем у чудных лохматых собак Даута, да и топот копыт неумолимо приближавшегося вороного коня, несущего всадника, только-только начал различать среди посторонних звуков, зато на острое зрение боец лаэра до сих пор не жаловался.
  Как Даут догадался, кто именно решил наведаться к нему в гости, боец не знал, но, приставив ладонь козырьком ко лбу и приглядевшись, довольно разулыбался. Этому гостю и он был несказанно рад.
  
  С площадки, на которой парни отрабатывали связки упражнений учебного боя, им ворота были не видны, поэтому Аслан беспрепятственно въехал во двор, спешился, тепло поздоровался с подчиненным и, стараясь не обнаруживать себя раньше времени, с неподдельным интересом принялся наблюдать за спаррингом из-под навеса.
  Чего в этом жадном взгляде было больше - независимого любопытства или чего-то другого, Верен затруднился бы ответить. Но в том, что мальчишка-раб, которого опекала лаэрская чета, был Аслану небезразличен, боец мог бы поклясться на чем угодно. Слишком много эмоций сейчас отражалось на лице командира, обычно владеющего своими чувствами.
  Сообразив, что нечаянно подглядел что-то сокровенное, что его никоим образом не касалось, Верен аж смутился, хотя это случалось с повидавшим жизнь воякой нечасто. Досадливо крякнув на неуместную сентиментальность, мужчина торопливо отправился собирать свое барахло, которое так и осталось в уголке, где он мастерил деревянные игрушки. Вряд ли Аслан попеняет ему на подобное времяпрепровождение, но как-то неловко, все же он тут не в увольнительной прохлаждается, а находился на спецзадании. Да и коня, которого лаэр бросил пока что прямо во дворе, накинув повод на ближайшую жердь, надо было определить в конюшню. Норовистого жеребца, который мало кого подпускал к себе, Верен недолюбливал, но надеялся, что тот проявит благодушие, почуяв заботу. Его хозяину сейчас явно не до верного четвероногого друга.
  
  Рен все-таки почувствовал пристальный взгляд, направленный на него, потому что странный зуд между лопаток только усиливался. Желая избавиться от навязчивого наваждения, юноша резко обернулся и буквально впал в ступор, боясь поверить собственным глазам. Его неожиданно обдало теплой волной восхищения и незамутненной радости...
  - Аслан! - сипло выдавил он и тут же задохнулся, схлопотав от Руса, только и ждавшего, когда напарник совершит маломальскую ошибку.
  Удар, от которого Рен не смог уклониться и не смог парировать, заставил парня сложиться пополам, медленно выпуская воздух сквозь стиснутые зубы. Плоть среагировала предсказуемо, повинуясь физическим законам, но боли Рени практически не почувствовал, не осознал. Эйфория от радости встречи с Асланом оказывала сейчас кратковременные чудесна местной анестезии.
  - Стоп! - рыкнул Даут, весьма недовольный таким поворотом событий.
  - Рен, ты цел?! - кинулся к другу Руслан, мысленно сетуя на то, что слишком разошелся.
  В общем-то, они оба сейчас дрались практически в полную силу, войдя в подобие некоего транса, не замечая никого и ничего вокруг, сосредоточенные только на действиях условного противника, которые надо было парировать и успевать самому наносить череду ударов, специальных безупречных связок-блоков, как того требовал таур, вот и...
  Укоризненно взглянув на скорчившего виноватую физиономию лаэра, вышедшего из-за своего ненадежного укрытия и уже спешившего на площадку, таур ехидно-ворчливо прокомментировал:
  - Явился - не запылился, не мог еще хоть четверть часа подождать себя обнаруживать...
  
  Встреча оказалась шумной и оживленной. Быстро преодолев разделяющее их расстояние, Аслан сгреб в охапку обоих парней, выражая радость от свидания. Племянника, правда, тут же отпустил, сосредоточившись на том, ради кого проделал такой долгий путь.
  - Прости, не хотел тебя отвлекать, - повинился лаэр, взяв, наконец-то, полузадушенного, но кое-как сумевшего разогнуться Ренальда за плечи, и чуть отстранив, чтобы окинуть придирчивым взглядом свое взмыленное сокровище.
  - Да цел я, цел! - выдавил улыбку Рени, стараясь не морщиться и незаметно потирая занывшие ребра.
  - Какого... ты так нелепо открылся?! - возмутился Руслан, еле сдержав чуть не сорвавшееся с губ ругательство, которое неприлично было произносить в присутствии старших. - Надеюсь, ребра не треснули?
  - Не переживай, Рус, - подмигнул Ренальд другу. - Я в порядке. Правда.
  Выброс в кровь эндорфинов постепенно пошел на убыль, и Рени смог по достоинству оценить, как вредно для здоровья отвлекаться во время жесткого тренировочного боя. Но юноша понятия не имел о том, как называется кратковременное явление эйфории, и в данном случае он винил лишь себя за беспечную невнимательность. Пусть даже и по такому знаменательному поводу.
  
  - Ладно, парни, на сегодня с тобой, похоже, закончили, - хмыкнул Даут, отечески похлопав названного сына по спине. - Рус, ты тоже свободен. Идите, приводите себя в порядок, будем вечерять.
  Заметив высыпавших во двор мальчишек, интересующихся устроенным переполохом, таур строго прикрикнул:
  - Ну чего, сорванцы, рты разинули, как на ярмарке? Давайте, живо на стол собирайте! Гость у нас.
  
  Руслан уже развернулся к месту вечернего омовения, собственнически потянув за собой друга, будто стараясь отодрать замешкавшегося возле Аслана Ренальда. Опомнившись, Аслан все-таки нехотя разжал пальцы, все еще стискивающие плечи любимого мальчишки. Ему было мало коротких объятий после долгой разлуки. И раздражали невольные зрители. Но следовало взять себя в руки.
  - Я вам гостинцы привез, - кивнул лаэр в сторону коня, с которым Верен как раз пытался 'договориться по-хорошему', чтобы тот позволил снять притороченный к седлу небольшой вещевой мешок, прежде чем будет отведен в стойло на ночевку.
  Конь, обидевшись на хозяина, кинувшего его непонятно на кого, даже не на знакомого конюха, упрямился, вредничая. Похоже, Аслану надо было самому идти и разбираться с этим вопросом.
  - Рад, что ты наконец-то выбрался к нам, - тихо произнес Даут, с интересом наблюдая за безуспешными попытками мужчины справиться с горячим скакуном. - Надолго?
  - До рассвета.
  - ДобрО. Рен до утра тоже свободен, все равно от него сегодня теперь толку не будет... - с легкой досадой обронил таур, бросив короткий взгляд в сторону парней, на ходу разматывающих полотняные ленты, которыми защищали кисти рук, и сдирающих с себя потные рубахи, чтобы поскорее закончить с водными процедурами. - Боюсь, что и завтра тоже.
  - Не сердись, я не мог вообще не приехать, - посерьезнел лаэр. - И раньше не получалось выкроить почти сутки. Замотался совсем. Завтра к полудню надо быть в городском Совете.
  - Да я понимаю... - вздохнул Даут. - Дома как?
  - Нормально, - мотнул головой Аслан, не желая вдаваться в подробности.
  В двух словах о куче проблем, которые по-настоящему беспокоили, не расскажешь. А тратить драгоценное время на общение с бывшим наставником, вместо того чтобы провести его с Рени, он посчитал сегодня неуместным. Обо всем, что имело стратегический интерес для соседствующих стран, заключивших договор о взаимовыручке в такое тревожное время, он уже доложил Тагиру. А остальное, по большому счету, родичей вообще не касается.
  
  Завтра днем ему нужно будет появиться в городском Совете и поучаствовать в заседании, на котором будут решаться назревшие вопросы. А вечером они с женой приглашены на бал в особняк к одному из влиятельных и состоятельных вельмож в честь помолвки его среднего сына.
  Аслану было не до светских развлечений, да и Тессе в ее теперешнем положении, хотя растущий животик пока еще внешне был незаметен, не слишком хотелось блистать на званом вечере. Она никогда особо не жаловала подобные мероприятия. Но и отказываться от таких приглашений без уважительной причины лаэрской чете было бы неприлично и недальновидно.
  Он - лаэр, значит, на этом участке пограничных земель Энейлиса - самый высокий представитель верховной власти, поэтому должен оказывать уважение тем людям, которые к этой самой власти лояльны. Не стоит пренебрегать теми, кто всячески поддерживает его смелые идеи по улучшению условий жизни для всех социальных слоев населения и вкладывает достаточно средств в развитие и процветание экономики подвластного ему лаэрства.
  
  Распрощавшись с Тессой, отправленной в город заранее, сам Аслан поспешил в Степь.
  Возле дома таура лаэр объявился спустя лишь три часа после того, как добрался до становища, предварительно заглянув к двоюродному брату. Так сказать, с неофициальным, частным, визитом. Просто чтобы обнять родственников и переговорить с Вождем, иначе это было бы совсем невежливо. Тагир, естественно, прекрасно понял, ради кого Аслан оставил свои земли и с кем на встречу спешил, поэтому задерживать не стал, лишь отпустил пару шуток и понимающе похлопал родича по плечу, выйдя проводить.
  
  ***
  
  Ренальд с трудом дождался окончания трапезы, чтобы остаться, наконец-то, с Асланом наедине. У него накопилась куча вопросов, которые неудобно задавать при всех. И в первую очередь хотелось подробнее расспросить о Тессе. Он даже не почувствовал вкуса проглатываемого ужина. И не замечал упавшего настроения Руслана, заметно понурившегося, поняв все абсолютно правильно - ему никогда не стать для Рена тем же, кем был Аслан...
  Остальные приезду нежданного гостя были несказанно рады. Лаэр привез пацанам сладости и медальоны из тонких серебряных пластин с изображением расправившего крылья ястреба. Все мальчишки, так или иначе, принадлежали Роду Парящего Ястреба. Пусть у них останется отличительный памятный знак о том, что они удостоились чести быть учениками самого таура Даута.
  
  На территории большого дома таура, где вполне могли бы уединиться, чтобы пообщаться без посторонних ушей, парни оставаться не пожелали. День стоял погожий, и ночь обещала быть такой же благоприятной для прогулок. Высокая, сочная трава уже покрылась росой. Оранжево-золотистый закат сегодня был на диво хорош, словно приглашая, выманивая из-под крыши дома под открытое небо.
  
  Накинув теплые плащи, прихватив фляги с водой и холодные лепешки с козьим сыром, Рени с Асланом вышли за ворота и направились в сторону реки. Путь предстоял неблизкий, и еле заметная в опускающихся на землю сумерках тропа была едва различима, но коней они брать все же не стали. Шли парни не наобум, выбирая укромное местечко поромантичнее, а туда, где можно было разжечь в ночи костер. Собственно, таких подходящих мест Аслан знал много...
  С привычными дровами на степных просторах было туго. Но там, где река делает плавный изгиб, воды на берег периодически выносят топляки - большие ветки деревьев, а то и целые бревна, 'уплывшие' от артелей сплавщиков Энейлиса так далеко.
  Несколько лет назад, когда Аслан сам ходил у таура в учениках, молодые парни-степняки время от времени проводили специальные рейды вдоль берега, вылавливая эти топляки и оттаскивая дальше от воды, чтобы они хорошо просыхали. Кто их будет использовать потом... да кому повезет первым, на кого падет благословение Великих Духов и снизойдет непреодолимое желание ненадолго уединиться со своим партнером-напарником подальше от остального воинского братства.
  Для тех же целей можно было воспользоваться собранными и высушенными кизяками, пластами торфа или дерна. Но Аслан надеялся, что традиция устраивать заранее такие вот 'заготовки' на берегу, никуда не делась, и они обязательно обнаружат что-нибудь походящее на нормальные дрова.
  В конце концов, и без костра вполне обойдутся. Столько всего надо было друг другу сказать, о многом расспросить подробнее... Да и не только разговорами хотелось занять опускающуюся на Степь ночь... Оба успели достаточно соскучиться друг по другу в вынужденной разлуке, и, как ни странно, не ощущали некоторой скованности и неловкости, которая возникала раньше, если не виделись несколько дней подряд...
  
  Уходя, Ренальд ни разу не оглянулся, внимательно слушая новости от Аслана, не интересные остальным, зато его словно бы окунающие в атмосферу родного дома. Поэтому не мог видеть застывшую тоску в глазах своего друга, глядящего им вслед, который тщетно пытался взять себя в руки, понимая, что нельзя поддаваться одолевающим его эмоциям - иррациональной обиде и клокочущему внутри гневу, это непростительная для мужчины слабость. Настоящий воин, как бы муторно не было у него на душе, должен уметь укрощать собственные желания, проявляя хладнокровие. В конце концов, надо уметь достойно проигрывать достойному сопернику... А у него с самого начала против Аслана не было шансов...
  
  Чтобы избавиться от застывшего в горле горького кома и хоть как-то притупить душевную боль, Руслан круто развернулся и отправился мутузить туго обмотанные толстой и грубой пеньковой веревкой соломенные чучела, расставленные на тренировочной площадке. Для пущего эффекта ему сейчас требовался серьезный противник, но его не было. На сегодня тренировки были закончены.
  
  Велев мальчишкам раскатывать постели, пока Верен в благодушном настроении травит байки из солдатской жизни, Даут вышел из дома. Обнаружив местонахождение своего подопечного, таур глубоко вздохнул и осуждающе покачал головой, понимая, что творится на душе у молодого парня, страдающего от бесполезной ревности.
  Словами тут не поможешь, особенно, когда человек не хочет или не может услышать, пока вместо разума говорят его чувства.
  
  - Рус! - все же грубовато окликнул юношу Даут. - Хватит на сегодня!
  Руслан услышал окрик, отступил на шаг назад, все еще тяжело дыша, но не обернулся. Безвольно уронил руки вдоль тела, чувствуя, как приятно зудят костяшки пальцев, сбитые о туго набитое соломой и обвитое для пущей жесткости пенькой чучело.
  - Иди в дом, - чуть мягче добавил таур, - будем взвар пить. Я травы заварил.
  - Я не хочу... - безжизненно отозвался сын Тагира.
  - А я не хочу, чтобы ты уродовал руки, бестолочь! - подошел Даут к юноше, схватил за руку, поднимая к лицу, чтобы убедиться в своем предположении, и тут же сунул травмированную руку под нос Руслану. - Ну-ка повтори, что я говорил вам об этом?!
  Руслан досадливо поморщился, но приказ наставника проигнорировать не посмел.
  - Набивка кулаков - длительный и болезненный процесс... - тихо выдавил он.
  - Громче! - потребовал таур.
  - Цель его - не только получение кратковременного мазохистского удовольствия, но и планомерное укрепление суставов, каркаса мышц, уплотнение кожного покрова, постепенное притупление нервных окончаний и укрепление костной структуры, - отбарабанил Рус заучено.
  - Молодец! - язвительно похвалил Даут. - Если хотел просто выпустить пар, надо было по-нормальному обмотать кисти полотном. А теперь что завтра будешь делать?
  - Я... - сглотнул Руслан, покосившись на ободранные, припухшие костяшки, которые, если и впрямь ничего не предпринять, в норму придут лишь через пару-тройку дней. Все бы ничего, но таур требовал филигранного исполнения некоторых хитрых приемов, требующих отличной подвижности пальцев, и даже такие незначительные травмы могли помешать точному выполнению упражнений. - Я сейчас бальзамом намажу, к утру все будет в порядке.
  - Думай впредь головой, а не... - посоветовал Даут. - Не разочаровывай меня, сынок. Пойдем в дом...
  
  ***
  
  Тихо и торжественно отгорел закат, и над Степью взошел узкий серпик месяца. Иссиня-черный, словно бархатный полог шатра, красиво усыпанного мириадами звезд, раскинулся над землей. Туман, поднимающийся со стороны реки, все уплотнялся, приглушая звуки и шорохи: и легкий плеск волн о скрытый сочной весенней травой берег, и одиночные крики ночных птиц, вылетевших на охоту, и стрекот неумолкающих до самой глубокой ночи кузнечиков...
  Аслан с Рени уже отыскали подсохший на берегу топляк и облюбовали подходящее местечко, на котором можно устроиться с достаточным комфортом. Скинув плащи и фляги на траву, вдвоем споро принялись за обустройство временного пристанища.
  Веселое пламя разгоревшегося костра лизало обгорающие корявые, кое-как поломанные толстые ветви, сразу сделавшее место уединения более уютным, словно очерчивая светлый круг, внутри которого находились парни, и уплотняя сгустившуюся темноту вокруг.
  
  Пока шли сюда, лаэр вкратце обрисовал тревожную внешнеполитическую ситуацию, поведал кое-какие светские новости. Правда, это уже было чуть позже.
  Сначала, едва они успели немного отойти от дома таура, Рени, внезапно остановившись, вывалил все свои сомнения по поводу того, как любимые отнесутся к его 'измене'. Дольше просто уже не мог сдерживать внутри все, что накопилось, все, что его мучило, принося душевное смятение. Хотелось избавиться от назойливого страха, что Аслан просто развернется и отправится обратно, разочарованно покачав головой и даже никак не прокомментировав.
  Ренальд предполагал, что лаэр, побывавший в становище, уже в курсе событий, и почему-то думал, что любимый мужчина только и ждет, когда у него хватит духу самому во всем признаться, поэтому Аслан первым не заводит разговор на эту щекотливую тему, разглагольствуя о всяких пустяках.
  
  Аслан выслушал сумбурную тираду, не перебивая своего Котенка, лишь поражаясь, насколько серьезно тот загоняется этой, в общем-то, житейской ситуацией.
  Хотя, в каком-то смысле он его прекрасно понимала, хорошо изучив некоторые черты характера любимой девочки, которая не привыкла делиться теми, кого считала своей собственностью. Его до сих пор удивляло, как Тесса сумела разграничить как-то собственное отношение к неординарным обстоятельствам, благодаря которым они втроем оказались крепко связаны близкими отношениями, в которых замешаны настоящие чувства. Как обуздав свои желания и эмоции, диктующие заполучить ненаглядное Солнышко в единоличное пользование, любимая супруга смогла учесть и свои, и его потребности, и соблюсти интересы раба-наложника.
  Возможно, не знай Аслан об этом мероприятии по церемонии зачатия заранее (из-за чего уже успел морально подготовиться и найти кое-какие положительные моменты), и ему понадобилось бы некоторое время для того, чтобы смириться с решением Старейшин и Вождей Клана. Даже поймал себя на мысли, что проще было бы самому чем-то значительным пожертвовать ради Рода, чем отправлять Ренальда отдуваться за особенности своей редкой крови.
  Тессу надо будет как-то исподволь аккуратно подготовить...
  Наверняка, отдышавшись после первого потрясения, выключив эмоции и призвав на помощь рассудок, она согласится, что ничего непоправимо страшного не случилось.
  Но сейчас гораздо важнее было поддержать Рени.
  
  Шагнув вплотную к бледному парню, закусив губу, застывшему в ожидании реакции на свое признание, лаэр сначала крепко стиснул его в своих объятиях. И лишь затем, почувствовав, как Рена немного отпускает внутреннее напряжение, тихо и твердо произнес:
  - Солнце ты наше, все нормально. Я рад, что тебе выпала подобная честь. И горжусь тем, что ты достойно справился со своей миссией! Я уверен, Тесса тоже все поймет правильно.
  - Правда? - судорожно вздохнув, как-то совсем по-детски, уточнил Рени, испытывая огромное облегчение, но все еще боясь до конца расслабиться.
  - Правда. Ты только не думай, что ей все равно... Отнюдь. Я... в общем, я постараюсь обрисовать ей все как можно мягче и деликатнее, - пообещал лаэр. - Ты же знаешь, Тесс у нас умница - она обязательно согласится с моими доводами. По крайней мере, если и не сразу, то к твоему возвращению.
  - С чем именно согласится? - осторожно поинтересовался Ренальд, отстраняясь и пытливо заглядывая спутнику в глаза, которые не смогут солгать.
  - Ну... В общем, смотри, - поняв, что парой общих фраз не отделаться, смирился Аслан:
  - О том, что ты уже успел себе напридумывать, я догадываюсь. И, знаешь, не могу не согласиться, что в чем-то ты все-таки прав. Даже мне трудно принять то, что ты имел с кем-то интимные отношения, потому что ты для меня не просто один из моих родичей, Рен. И не просто человек, который глубоко небезразличен. Ты значишь для меня гораздо больше, и сам знаешь об этом. Поэтому все, что касается тебя, я принимаю так близко к сердцу, переживая. И, как это ни прискорбно признавать, оказывается, умею ревновать. Что уж говорить о Тессе? Женщины живут эмоциями, чувствуют все гораздо тоньше и острее.
  - Аслан, но я не...
  - Чшшш... - не перебивай, поморщился Аслан, - мне и так непросто признаваться в своих пороках и слабостях. Как-никак, я - лаэр, и должен быть выше этого, подавать положительный пример и все такое... - пошутил старший парень, но Рени даже не улыбнулся, с убийственной серьезностью ожидая продолжения.
  - Но, сам понимаешь, иногда не получается затолкать подальше свои чувства, как-то заморозить их или просто приструнить. И всякие неправильные мысли в голове ворочаются, от которых трудно абстрагироваться. Да не в этом суть, Котенок мой мнительный. Я ЗНАЮ, что ты достойно исполнил свой долг, если хочешь, свое исключительное предназначение. И догадываюсь, чего тебе это стоило в моральном плане. Я знаю, что для тебя существует лишь одна женщина, с которой ты готов заниматься любовью. Ты - однолюб, и даже мысли о возможной измене вызывают отторжение.
  Рени угрюмо кивнул, подтверждая.
  - Но, давай договоримся раз и навсегда - в данном конкретном случае твое участие в ритуале... это даже изменой назвать нельзя! Потому что твоим сознанием управляла не похоть, не какие-то низменные желания, как у моих бойцов в увольнительной, покувыркаться с другими девчонками ради собственного удовольствия, а чувство долга! Ты должен был оправдать оказанное доверие стольких людей - целого Клана, и ты его оправдал.
  - Оправдал... - эхом подхватил Ренальд. - Но, Аслан... я даже не знаю, помнил я тогда о долге или все-таки ничего не соображал из-за специальных трав, которые стимулировали мои инстинкты...
  - Просто не зацикливайся на этом, в смысле, не придавай такой трагической окраски этому неординарному событию. Хорошо? Мы с Тессой любим тебя, Солнце. Помни об этом и никогда не сомневайся, хорошо?
  - Хорошо... - неуверенно отозвался слегка озадаченный Рени, пытаясь припомнить свои ощущения в одурманенном сознании - точно ли не было ничего похожего на обычную похоть? Как же трудно отличить искусственное влечение, вызванное специальными возбуждающими отварами и дымным окуриванием, от собственных желаний. Рену хотелось честности, чтобы он сам точно знал, что Аслан ему не напрасно доверяет.
  - Ну а из положительных моментов лично для тебя... - слегка замялся лаэр.
  - А такие есть? - скептически заломил бровь Ренальд.
  - Ну-у... Знаешь, Рен, мне почему-то кажется, что даже когда ты будешь готов получить Вольную грамоту, ты не захочешь покидать нас с Тессой.
  - Не захочу! - поспешно согласился Рени. - Разве ты в этом сомневаешься? Мне бы только поквитаться с дядей, который так своевольно распорядился жизнью моей матери и моей собственной, что если бы не Тесса... - он сглотнул подступивший к горлу горький ком, живо представив возможные жуткие последствия того, что если бы тогда на рабском аукционе его выкупил кто-то другой, наподобие садиста-извращенца лаэра Морицкого.
  - Давай не будем сейчас об этом подонке, - остановил лаэр, темнея лицом. - Само собой разумеется, твой родственник должен сполна ответить за свое коварство и подлое предательство родной крови. И я тебя полностью поддерживаю в этом стремлении. Я немного о другом, Рен. А что, если ты никогда не захочешь создавать собственную семью?
  - Я думал об этом... - вздохнул Ренальд. - Я не представляю другую женщину на месте Тессы, которую мог бы назвать своей любимой, с которой должен буду разделить супружеское ложе без дополнительной стимуляции сознания, - признался юноша.
  - Но ты же понимаешь, что Тессе нельзя рожать от тебя... бастардов. Негуманно обрекать родных кровиночек на такую злую судьбу. Зачатые в любви, для своих родителей, пока те живы, дети будут одинаково любимыми и желанными, как рожденные в законном браке, так и... Но для остального общества, в котором мы живем, они, лишенные множества прав, станут изгоями, вторым сортом... Для высокого положения нашей семьи - подобные скандалы недопустимы. А тайно отдавать своего ребенка на усыновление... - Аслан невольно мысленно провел параллели с собственной проблемой и зло скрипнул зубами, чувствуя, как все внутри противится этому произволу. И он пока не придумал, можно ли будет что-то противопоставить подобному жестокому решению Правителя.
  К счастью, Ренальд даже не догадывался о том, какие личные черные думы одолевают его хозяина, решив, что это такая общая жизненная позиция лаэра в отношении к подобному вопросу в целом.
  - Я понимаю, Аслан. Не настолько я витаю в облаках, чтобы не думать о возможных последствиях. Я не хочу проблем ни для кого из нас троих, ни для гипотетических детей, которых Тесса могла бы родить от меня. Видимо, не судьба...
  - Наоборот! - с нарочитым воодушевлением, которого, честно говоря, на самом деле не испытывал, произнес лаэр:
  - Твоя Судьба позаботилась о том, чтобы твое семя дало всходы! Ты теперь точно будешь знать, что у тебя есть сыновья, родные тебе по крови. Заметь, желанные дети! Которые смогут гордо называть имя человека, который подарил им жизнь. Значит, частица тебя найдет продолжение в них, ты не исчезнешь без следа, когда настанет время уходить за Грань.
  - Ой, что-то ты загнул слишком пафосно, - улыбнулся Рен, словно оттаивая от рассмотрения более радужной перспективы, чем та, что маячила у него перед мысленным взором все это время. - Жизнь им подарят их матери. И эти мальчики будут звать отцами других мужчин...
  - Во-первых, хочу тебе напомнить, что в процессе зачатия новой жизни всегда участвуют два человека - мужчина и женщина, - сдерживая улыбку, менторским тоном, поведал лаэр. - А, во-вторых, тебе не нужно будет избегать контактов с ними, Рен. И только от тебя зависит, останешься ты в их представлении какой-то абстрактной фигурой, или найдешь время и возможность, чтобы суметь стать по-настоящему близким и важным для каждого из своих потомков. Хотя бы таким, каким стал для меня таур Даут, мой бывший наставник.
  - Мне столькому нужно сначала самому научиться, чтобы соответствовать высоким требованиям, - вздохнул Ренальд. - Иначе, какой из меня получится пример для подражания подрастающему поколению? Я хочу, чтобы мои сыновья уважали мой авторитет и гордились мною. Чтобы им не стыдно было произносить мое имя...
  - Рен, я в тебя верю, Солнце. Ты справишься! - искренне отозвался Аслан. Выше нос! У тебя еще есть время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что ты счастливчик! Кстати, а в-третьих, не сбрасывай со счетов, что ты оказал огромную услугу всему нашему Роду, заслужил почет и уважение. Это тоже немало, поверь!
  - Хочешь сказать, что мне просто надо было взглянуть на все эти проблемы с иного ракурса?
  - Вот именно! И знаешь что? Пойдем-ка уже дальше, а то закат догорит, и будем мы в кромешной тьме по берегу бродить, разыскивая хорошее место для ночлега. У костра и поговорим нормально, не на ходу, - предложил Аслан.
  - Да, пойдем... - согласился Рени.
  
  Вот так, разговоры о более личном парни решили отложить на потом, когда первый сумбур от встречи немного уляжется, и они доберутся до места. Ренальду хотелось обстоятельного и подробного рассказа о Тессе, об Аслане, ну и, если останется время для расспросов - обо всех прочих знакомых, которые остались в Замке-крепости.
  
  При пламени костра в ночи лица сейчас выглядели несколько иначе, чем при обычном освещении, игра света и тени словно создавала иные перспективы для визуального восприятия...
  Ветки топляка, видимо, выловленные не так давно, еще недостаточно просохли и немного дымили, отгоняя слетевшуюся на огонь мошкару. И от этого, почему-то горьковатого дыма у Ренальда слезись глаза... Или глаза щипало от воцарившегося в душе раздрая: искренней радости за Аслана и Тессу, которые, как он только что узнал, теперь тоже к началу будущей зимы ожидали наследника; и глубоко внутри поселившегося сомнения, а нужен ли будет молодым счастливым родителям великовозрастный 'воспитанник', когда у них родится свой ребенок? Воспитывать, учить чему-нибудь, холить, лелеять, баловать могут и собственного сына. А в постели им и вдвоем было комфортно...
  Видимо, пора ему взрослеть не только телом, но и духом, принимая суровую правду жизни.
  
  Честно говоря, Рени не очень хорошо себе представлял, как через некоторое время будет выглядеть Тесса, носящая под сердцем дитя. Вот к кому угодно из знакомых женщин мысленно мог 'примерить' большой живот, но не к ней. Наверное, просто надо увидеть своими глазами, дотронуться...
  Сердце парня переполняло какими-то новыми, ранее неизвестными ему чувствами. По крайней мере, ничего похожего на благоговейный трепет от известия о том, что у женщин, с которыми ему пришлось делить ложе, появятся дети, он не ощущал даже теперь, после того, как Аслан вправил ему мозги на место и заставил пересмотреть свое отношение к вынужденной 'измене'.
  А сейчас, не имея прямого отношения к зачатию ребенка Тессы, буквально упивался этими странными эмоциями. Зарождение новой жизни - это же такое чудо... Интересно, на кого из своих родителей будет больше похож будущий малыш? Впрочем, это не столь важно. Для него-то уж точно, потому что это будет ребенок, зачатый в любви и радости, ребенок двух самых родных и близких ему людей. И он заранее старался полюбить его, как собственного... ну, хотя бы, как племянника, что ли...
  Главное, чтобы организм Тессы справится с возросшей нагрузкой во время вынашивания дитя, и, конечно же, во время самих родов. Матушка-природа одарила их с Асланом любимую женщину не слишком широкими бедрами. Аккуратная фигурка хозяйки Замка-крепости обоих парней более чем устраивала, но для успешного родоразрешения желательней была бы чуть более основательная конституция женского тела.
  Этот вопрос он изучал не специально и углубленно, лишь в рамках общего поверхностного ознакомления с анатомией и физиологией людей разного пола.
  Ренальду почему-то сразу вспомнилось пугающее пророчество о первенце, которому сама Тесса придавала слишком большое суеверное значение. Впрочем, по уверениям Аслана, чувствовала она себя хорошо, огорчаясь лишь из-за чрезмерной опеки приставленного к ней Правителем личного лекаря, категорически запрещавшего жене лаэра привычные для нее нагрузки.
  
  Собственно, именно поэтому, как бы Тесса ни горела желанием тоже увидеться сегодня со своим Солнышком, пришлось смириться с тем, что Аслан уехал в Степь один. Ей не то, что верхом, но даже в самом лучшем экипаже с рессорами оставленный Правителем лекарь не рекомендовал жене лаэра выезжать на прогулки. До рождения ребенка не только ее передвижения на дальние расстояния будут строго дозированы. К сожалению и огромной досаде молодой женщины, она лишилась и прочих маленьких радостей, которые были ей доступны в крепости, и которые, по мнению того же столичного лекаря, вообще не пристали порядочной леди и могли повредить вынашиванию ребенка. Пора, мол, уже остепениться и заниматься только тем, что положено женщинам в тягости, а не изображать из себя новобранца гарнизона, который разумеет что-то в воинском искусстве. Но с таким скудным выбором 'разнообразия' досуга, Тессе уже даже любимая вышивка узоров опротивела.
  
  А еще, в связи с новыми обстоятельствами, Ренальд очень сомневался, что надо именно сейчас рассказывать Тессе о том, что у него тоже будут дети. Аслан пока колебался... Хотя в душе и соглашался с доводами Рени, переживающего о том, что лишнее расстройство беременной женщине ни к чему. Женская психика перестраивается под новую трудную задачу, как-то она воспримет новость?
  Осложнений ни для физического состояния, ни для психического (тем более, у беременных это все как-то хитро взаимосвязано), ни один из парней не хотел.
  Но как оградить Тессу от лишних расстройств и волнений? Может быть, действительно, просто пока подождать вываливать на нее неоднозначную информацию?
  Она и так сейчас лишена возможности общения с Рени, по которому заметно тоскует, а если еще будет думать всякую чушь о том, что она у своего ненаглядного Солнышка теперь не единственная...
  Наверное, все-таки лучше промолчать. И заодно предупредить всех степных родичей, кто, так или иначе, может контактировать с его женой до ее родов, чтобы не сболтнули лишнего.
  Они с Ренальдом обязательно все честно расскажут ей потом, позже, когда появится благоприятный момент...
  
  Сидевший на корточках у костра Аслан, подбрасывая очередную партию веток, будто почувствовав некоторое напряжение, возникшее из-за попытки Рени переварить такую потрясающую новость, как беременность Тессы, поднялся и подошел к сидевшему чуть поодаль юноше, рассеянно жующему кончик сочной травинки. Опустившись за спиной Ренальда на расстеленный плащ, обнял со спины, уткнувшись лицом в светлую макушку.
  Наконец-то все животрепещущие вопросы они обсудили и теперь можно побыть наедине, наслаждаясь долгожданной близостью, возможностью просто прижаться друг к другу так крепко, как хочется, не оглядываясь на соблюдение приличий, делясь своим теплом и умиротворенно вслушиваясь в стук бьющихся в унисон сердец...
  
  Этот жест заботы, участия, молчаливого выражения любви, подтверждения его необходимости Аслану, которого Рен, наверное, подсознательно ждал весь вечер, словно прорвал какую-то плотину чувств и эмоций. Пожеванная травинка полетела прочь... И то, что как-то само собой случилось дальше, спонтанно, лавиной обрушившихся жгучих ощущений, сметая правила и преграды, отключая разум, вдребезги разбило эти иррациональные тревожные мысли о том, нужен ли он своим любимым теперь...
  Нужен!
  
  ***
  
  Постепенно сбитое дыхание и ритм сумасшедше колотящихся пульсов выравнивались, и в головах парней начало понемногу проясняться, медленно, но верно возвращалась способность слышать звуки и ощущать прочие запахи... Весной, пробудившаяся от зимней спячки Степь, пахла как-то по-особенному остро.
  Вдалеке на востоке небо слега посерело, предвещая скорый рассвет. Но поднимающееся из-за горизонта солнце не спешило разогнать холодный утренний туман, медленно сползающий к реке...
  Предутреннюю тишину теперь уже ничто не нарушало. Кузнечики давно заткнулись, ночные хищники, насытившись, вернулись в свои гнезда и норы. Где-то далеко, зябко укутавшись в сменные потники, у дотлевающих костров досыпали бессемейные воины... Разве что охотники в становище могли в этот ранний час уже собираться на промысел, но отсюда, с этого места, где сегодня ночевали парни, этого не было слышно.
  
  Прохладный ветерок обдувал покрытую выступившей испариной обнаженную спину. Жар тела любовника, к которому все еще прижимался Рени, не давал пока почувствовать холод, идущий от реки и недостаточно прогретой весенним солнцем земли, прикрытой лишь теплым плащом лаэра, который сбился в процессе, но оба сейчас не замечали неудобства от образовавшихся складок ткани. Скорее всего, примятая трава еще не скоро поднимется после той стихийной страсти, которая обуяла обоими, когда попеременно нежность прикосновений сменялась едва ли не бурной борьбой, заставляя менять положение. Словно не двое занимались здесь любовью, а, как минимум, десяток человек устроили общую оргию.
  Аслан уже лежал на спине, наслаждаясь разлившейся по телу блаженной негой. Сумасшедший накал возбуждения, вожделения, обоюдной страсти, с головой накрывшей парней, которые, честно говоря, вовсе не рассчитывали, что их приватное свидание ждет подобный финал, постепенно сходил на нет...
  Каждой клеточкой тела, каждым натянутым тугой тетивой нервом они ощущали острое чувство единения, и в головах присутствовало не менее острое осознание этих неповторимых мгновений, которые с наступлением нового дня станут лишь легкой дымкой воспоминаний.
  И потряхивало обоих не от ночной прохлады...
  Пульс колотился где-то возле горла, а у висков шумела кровь...
  
  Между ягодиц все горело огнем, поясницу Рени ломило от почти позабытых, но таких знакомых ощущений, добавляя пикантности, живости и остроты, оттеняя наслаждение на грани боли...
  Это было не передать словами, не выразить жестами, только на уровне всепоглощающих эмоций. Одновременно похоже и непохоже на то, как во время близости с Тессой. Грубее, жестче, но, в то же время, правильно, что ли... Он сейчас был не с женщиной, а с мужчиной...
  Аслан и Тесса - словно два разных искушающих полюса, и юношу тянуло к обоим со страшной силой, которую невозможно преодолеть.
  И отказаться ни от одного из них просто немыслимо...
  
  Действия парней не нуждались в каких-то комментариях, все равно всё, что бы ни было произнесено, обесценивало это сокровенное, что прорывалось наружу, словно сейчас оба были без кожи....
  Рени не догадывался, что может быть так: с каждым разом, которые можно было пересчитать буквально по пальцам, он словно поднимался на новую ступень, по крутой спирали... Сомнения и страхи осыпались ненужной шелухой. Удовольствие зашкаливало, заставляя задыхаться от наслаждения и упиваться этими эмоциями, сквозь ресницы глядя в ошалело расширенные и затуманенные страстным вожделением зрачки напротив, словно в зеркале читая отражения собственных эмоций и чувств, когда Аслан неожиданно решил попробовать другую, пока непривычную для них позу, лицом к лицу...
  И становилось страшно до холодных мурашек, что так хорошо просто не бывает, что это все может когда-то закончиться или потерять свою остроту и ослепительную яркость. И непонятно становилось, как и ради чего тогда жить дальше.
  И юноша тут же гнал прочь пугающие мысли, чтобы они не омрачали настоящий момент.
  Аслан нарушил целый список негласных правил, впрочем, он их всегда нарушал... Но непохоже, чтобы лаэр хоть на миг пожалел об этом...
  И Ренальд был бесконечно благодарен ему за это безмятежное чувство единения, надеясь, что ни Всевидящие, ни Великие Духи не станут завидовать простым смертным и мстить за недопустимое счастье...
  Каждую минуту, каждый миг, проведенный вместе с любимым парнем, волшебную мистерию этой ночи, одновременно дарующую и отнимающую силы, перерождающую его в кого-то иного, Рени впитывал всем своим существом перед очередной долгожданной разлукой.
  
  В данный момент сил шевелиться ни у одного, ни у другого пока не было, но Аслан машинально стискивал пальцы на спине Рени, который вовсе не собирался подниматься, нарушая безмятежную гармонию, а лишь чуть пошевелился, устраиваясь удобнее рядом.
  
  Аслан тоже все еще пребывал в некоторой прострации, растворяясь в своих ощущениях. Как же, оказывается, все это время ему не хватало любимого мальчишки!
  И как обидно, что несколько часов, на которые он позволил себе отлучиться из Замка, чтобы увидеть своего Котенка, так быстро подходят к концу. Сейчас бы укрыться вторым плащом и проспать несколько часов кряду, чувствуя рядом теплое дыхание Рени, уткнувшегося лицом ему в ключицу. Но совсем скоро надо подниматься, приводить себя в порядок и собираться в обратный путь. Потому что помимо чувств и желаний, есть еще долг, который не на кого было переложить.
  Лаэр был уверен, что Тесса вместе с его верными людьми и соратниками справится в случае неожиданных ситуаций. Но лучше бы их не возникало во время его отсутствия.
  И он продолжал лежать, не делая попытки подняться...
  Парни цеплялись друг за друга, словно на всем белом свете больше не осталось никого живого, и от того, насколько сильна будет эта взаимная поддержка, зависят их жизни...
  Впрочем, после только что пережитого, для Аслана теперь тоже было очень важным сохранить это неописуемое словами ощущение полного единения, незримой привязки, которая обязательно вернет их с Тессой Солнышко в родной дом, где его любят и с нетерпением ждут...
  
  ***
  
  Выслушав заверения лекарей, что младшая невестка Правителя беременна, удовлетворенный началом исполнения своих планов, с чувством выполненного долга, его отец, отбыл обратно в столицу. Правда, оставил своих верных соглядатаев, которые наверняка докладывали своему хозяину о том, как обстоят дела.
  О грандиозных и смахивающих на невероятно коварную махинацию планах своего отца на пока нерожденного ребенка, Аслан не стал говорить Ренальду, чтобы не омрачать их короткую встречу. Это его личная боль...
  К сожалению, Рени ничем не сможет помочь в таком деликатном вопросе, требующем соблюдения сохранения строжайшей государственной тайны. В какой-то степени ради интересов самого ребенка и, как ни прискорбно это осознавать, жизни Тессы. Он бы теперь ничему не удивлялся, поняв, что отец просто одержим идеей сохранить преемственность новой династии.
  
  Реакция Рена, наверняка бы возмутившегося подобным произволом и жестокой бескомпромиссностью отцовского решения, вообще непредсказуема - от простого и искреннего выражения сочувствия и моральной поддержки, до отчаянно самоубийственной попытки поквитаться с угрозой семье своих любимых, используя свойства редкой крови, которые пока не научился контролировать так же виртуозно, как и таур Даут. Добраться до Правителя (с его не укладывающимися в нормальной голове идеями), никто мальчишке-рабу (даже впавшему в яростный боевой транс), естественно, не позволит. Надежная охрана главы государства не напрасно получает жалование из казны. И хорошо еще, если просто убьют при попытке покушения, а не зверски замучают в застенках подвалов Тайной Канцелярии, тщетно добиваясь признания о пособниках - зачинщиках, организаторах и сообщниках. Палачи и дознаватели у отца, которому пришлось устранять многих недовольных его восхождением на трон, были лютыми и неподкупными.
  
  Еще одним из возможных вариантов, пугающих Аслана, был такой, что Ренальд просто станет его презирать за то, что позволил манипулировать собою, своей семьей, не беря в расчет то, какой удар ожидает Тессу - мать, у которой насильно отберут ребенка, словно исполняя озвученное ей когда-то пророчество.
  Слезы Тессы, горюющей по утрате только что рожденного младенца, если Рен воспримет все слишком трагично (несмотря на всякие клятвенные заверения Правителя, что во Дворце расти и воспитываться мнимому наследнику Дамира будет лучше, чем с родными родителями в приграничном Замке-крепости), он, со свойственным горячему сердцу юношеским максимализмом, ему не простит.
  И таким образом Аслан тоже не хотел потерять Рени...
  
  Но пока еще оставалась крохотная надежда на то, что венценосный родитель все же передумает производить какие-то манипуляции с подменой наследников собственных сыновей, или произойдет что-то такое, что позволит оставить ребенка родным отцу и матери...
  Глядя на то, как преображается Тесса, постепенно привыкая к своей новой роли, старательно изживая страхи о возможной потере первенца из-за глупого пророчества, как начала готовить приданое малышу, не думать об этой гнусной ситуации Аслан не мог. У него сердце кровью обливалось от сострадания, и голова раскалывалась в тщетных поисках выхода. Ну как ей сказать? Как подготовить к подобному удару? Слова застревали в горле, и язык немел... Не сейчас, не сегодня.... И не в ближайшие дни и месяцы... Иначе это будет еще более изощренное издевательство над психикой будущей матери.
  Он понимал рациональность мышления отца, и, если отстраненно, даже признавал его правоту, как Правителя, заботящегося о благе и интересах государства в целом, но естественные человеческие инстинкты, диктующие защищать собственное потомство и свою женщину, восставали против.
  В какой-то мере Аслан сейчас оказался заложником своего положения. Пусть не совсем так, как Рени, но в чем-то похоже.
  Их обоих фактически вынудили срочно исполнить свой долг по продолжению рода, и одновременно лишали возможности самим воспитывать собственных сыновей.
  Врагу не пожелаешь оказаться в подобной западне чувств и эмоций, которые надо держать в узде...
  
  Прочие проблемы, связанные с внутренними делами лаэрства и возможным развязыванием военных действий в непосредственной близости от границ Энейлиса, которые никуда не делись, а с наступлением нового теплого сезона лишь обострились, тоже не добавляли радости бытия.
  Но этим Аслану также не хотелось сейчас озадачивать Ренальда. Пусть спокойно поживет под опекой таура, пусть пополнит багаж знаний, которые наверняка пригодятся в будущем... Лишь бы это будущее у них у всех было.
  
  Кроме того, было еще кое-что, что омрачало думы молодого мужчины. И он пока не решил, стоит ли придавать этому серьезного значения или же не заморачиваться, просто удалив объект раздражения с глаз долой. И он ломал голову, куда именно спихнуть совершенно непригодный 'подарочек' от отца - рабыню-наложницу. Она ему не понравилась с первого взгляда. В душе поселилось стойкое предубеждение вообще против этой девушки, усугублявшееся тем, что она странным образом внешне походила на его единственную любимую женщину.
  Аж жутко становилось от этого мистического сходства, казалось, обряди их в одинаковую одежду и... Нет, он бы в любом случае, не перепутал родную жену с кем-то другим. Но если взглянуть мимолетно...
  С огромным удовольствием Аслан избавился бы от этого подарка самым кардинальным способом, но пренебрегать подобными презентами было чревато осложнениями в отношениях с отцом в будущем. А они и так сейчас, после того как Правитель объявил о своем решении подменить ребенка, оставляли желать лучшего.
  Куда пристроить рабыню Аслан совершенно не представлял, запретив ей показываться на глаза и поселив пока в городском особняке. Благо Тесса, которой он лишь вскользь, мимолетно обмолвился о 'подарочке', будто это действительно не имеет никакого значения, жила в крепости. Хотя оставленный отцом лекарь и рекомендовал ей поселиться в более цивилизованном месте - в городском особняке. Скорее всего, ему самому было не слишком уютно находиться рядом с казармой - никаких тебе привычных светских развлечений. Единственное, что примиряло мужчину с выпавшей на его долю миссией по присмотру за беременной невесткой Правителя - это возможность пользоваться Замковой библиотекой, в которой он, к своему изумлению, обнаружил много интересного для самосовершенствования...
  Положа руку на сердце, в данный момент Аслану не хотелось думать о проблемах, ждущих его дома, потому что остались последние... даже не часы - минуты наедине с Рени. С каким удовольствием он сейчас просто заснул бы в обнимку с тесно прижимающимся всем телом к нему любимым Котенком... Но надо заставить себя подняться, отыскать впопыхах раскиданные вещи, собраться, наскоро перекусить разогретыми над еле тлеющими углями лепешками из козьего сыра, запивая их родниковой водой, затушить костер и вернуться в дом таура.
  Забрать коня и тронуться в обратный путь...
  Впрочем, можно обойтись и без походного завтрака. А вместо этого лучше по-быстрому искупаться в холодной еще по-весеннему реке, смывая с себя дразнящие запахи недавней близости, и устроить марш-бросок до дома таура, чтобы разогнать кровь и разогреть мышцы после купания. Отличная профилактика возможной пневмонии и замена утренней разминке на плацу!
  Лаэр вдруг почувствовал острый укол совести, потому что следом за этой замечательной идеей в мыслях возникла другая: 'если только Рени будет в состоянии вынести подобную нагрузку после того, что они вытворяли ночью...'
  Ох, недаром Даут обмолвился, что еще сутки после его приезда Рен будет не в состоянии тренироваться с полной выкладкой. Только он-то решил, что наставник имел в виду невозможность Котенка, обрадованного его приездом, сконцентрироваться на задаче, а более дальновидный старший мужчина-степняк, видимо, предусмотрел все варианты развития событий...
  
  ***
  
  Чем ближе Аслан подъезжал к городу, тем почему-то все тревожнее у него становилось на душе. Он никак не мог понять, что именно его гложет. Тоска от расставания с Рени после короткой встречи никуда не делась, но сейчас это была не она. Слишком свежи были и другие впечатления от проведенной вместе ночи.
  Но тогда что?! Что-то во время его отсутствия случилось дома? Что-то произошло у Тессы или Дерека? Только с ними у него присутствовала какая-то невидимая мистическая духовная связь на расстоянии, позволяющая тонко и остро чувствовать перемену настроения...
  За пазухой у лаэра был букет степных цветов, растущих лишь там, бережно упакованный в тонкий лоскут кожи, чтобы не осыпались лепестки и не промокла его одежда из-за влажной тряпицы, которой были обернуты стебли. Ренальд собрал цветы для Тессы, пока сам Аслан беседовал с тауром, когда они вернулись с ночевки под открытым небом в дом Даута. Для Дерека у Аслана тоже был гостинец из Степи, от которого Меченый точно не откажется - вяленая говяжья вырезка с пряными специями, приготовленная особым способом.
  Впрочем, сейчас Аслан меньше всего думал о том, понравятся ли Тессе и Дереку степные дары, этакий привет от Ренальда. Вместо того чтобы осадить коня и с достоинством въехать в городские ворота, он пролетел их, направляясь к своему городскому особняку, все сильнее погоняя гнедого.
  
  ***
  
  Приехавшая накануне Тесса, после непродолжительного отдыха, посвятила остаток дня наведению порядков в городском доме. Наведывалась она сюда нечасто и ненадолго. А раз уж выдалась такая возможность, что она в этот раз без Аслана и ничем полезным не занята, стоило проконтролировать записи в приходно-расходных книгах, обсудить текущие хозяйственные дела с экономкой, выборочно проверить работу прислуги... В общем, в другое время она бы, наверное, занялась более интересными занятиями, но сейчас ей надо было отвлечься от мыслей о Рени и Аслане, уехавшем навестить их Солнышко.
  
  Утром Тесса проснулась очень рано, еще только занимался рассвет, позолотивший высокие крыши домов и макушки деревьев.
  Жена лаэра неважно спала этой ночью. Во-первых, она вообще предпочитала ночевать в Замке-крепости, а не в городском особняке. Во-вторых, несмотря на все попытки, никак не получалось думать о чем или о ком-либо еще, кроме своих любимых мужчин, которые сейчас находились вдалеке от нее. И Тесса отчаянно завидовала собственному мужу, который может увидеть и обнять их ненаглядное Солнышко.
  А в-третьих, ей совершенно не хотелось во второй половине дня сопровождать сегодня Аслана сначала на заседание в городском Совете, а затем на званый вечер в честь помолвки одного из отпрысков местной аристократии.
  Видимо, именно из-за всех этих вышеперечисленных причин сразу, чудесное утро молодая женщина встретила в изрядно подпорченном настроении. И самочувствие сегодня оставляло желать лучшего. Тесса практически не испытывала традиционных утренних недомоганий, мучающих большинство будущих мамочек. Здоровый молодой организм вполне успешно справлялся с вынашиванием наследника. Но сегодня попытка принять вертикальное положение оказалась сопровождена приступом головокружения и тошноты, подступившей к горлу. Помимо этих 'прелестных' ощущений еще присутствовала слабость, из-за которой даже выступила испарина. И появилось желание немедленно избавиться от влажной сорочки и принять освежающую ванну.
  Вот только сил на эту процедуру пока что тоже не было.
  
  Кое-как все-таки осилив подъем, женщина подцепила теплую шаль, валявшуюся поверх одеяла в изножии кровати, закуталась в нее и поплелась к окну, надеясь, что глоток свежего воздуха подействует живительно.
  Наверное, стоило бы дернуть за специальный шнур, вызывая служанку. Но верная Рута, которой Тесса безоговорочно доверяла, осталась в крепости, а других посторонних свидетелей своей жалкой слабости в супружеской спальне Тесса сейчас видеть не желала.
  Это состояние временной беспомощности ее буквально угнетало. И теперь она очень хорошо понимала, как себя чувствовал Дерек после серьезного ранения, пытаясь хорохориться, отказываясь от какой-либо помощи (в которой он очевидно нуждался) тех, перед кем хотел сохранить образ мужественной крутизны и независимости.
  У мужчин свои заморочки с самооценкой и способами поддержания собственного авторитета.
  Ей, как женщине, естественно, можно было позволить себе и демонстрацию слабости, и покапризничать... Вот только по складу характера Тессе претили эти все 'девичьи' уловки и дурные привычки.
  Всего пару раз она испытывала нечто подобное сегодняшнему отвратительному состоянию. А однажды даже увидела себя со стороны в зеркальном отражении, радуясь, что Аслан поднялся раньше и уже ушел на утреннюю разминку на плац. И теперь справедливо подозревала, что служанке, при взгляде на свою госпожу, красующуюся бледно-зеленоватым оттенком кожи лица, хватит ума сбегать за новым лекарем, чтобы наябедничать ему, перестраховываясь и снимая с себя ответственность за то, что недоглядела за хозяйкой.
  А тот, недолго думая, наверняка первым делом потребует соблюдения постельного режима на пару-тройку дней или, еще чего хуже - посоветует все-таки перебраться на 'женскую половину' из супружеской спальни. Эта деликатная тема уже несколько раз поднималась. Мол, негоже порядочной женщине провоцировать мужа близостью и будить в нем естественные мужские желания в то время, когда следует соблюдать воздержанность, дабы не навредить плоду и не спровоцировать выкидыш.
  Как одно взаимосвязано с другим, для Тессы оставалось загадкой. Если бы ей становилось по утрам нехорошо из-за угрызений совести, что они с мужем не занимались ночью любовью, еще куда ни шло...
  Хорошо хоть Аслан оказался солидарен с нею в этом вопросе и был настроен категорически против подобных мер, чтобы ночевать по разным спальням все девять месяцев.
  Ну нет уж, такого сомнительного счастья - несколько дней проваляться в постели - ей не надо, даже если это окажется отличной 'уважительной причиной' не сопровождать сегодня мужа по всем деловым встречам и увеселительным мероприятиям. Надо только немного потерпеть, может быть, несколько минут, может быть, около часа, но скоро обязательно станет легче...
  
  Тесса наконец-то добрела до окна, раскрыла тяжелую створку и, прикрыв глаза, с удовольствием вздохнула, буквально впитывая каждой клеточкой прохладную свежесть утра. Мерзкая тошнота нехотя отступила, и захотелось пить. Она не отказалась бы от чего-нибудь освежающе-кисленького, типа воды с лимонным соком или хотя бы мятного отвара...
  Жаль, не догадалась распорядиться, чтобы с вечера в комнате оставили кувшин с напитком.
  Почувствовав себя немного лучше, Тесса приоткрыла глаза и задумалась над тем, чего ей больше хочется в данную минуту - посетить уборную и вернуться в теплую постель, чтобы понежиться еще пару часиков, или же одеться, потребовать завтрак и выйти на прогулку возле дома.
  Трава в саду была покрыта росой, встающее солнце еще не успело высушить выпавшую ночью влагу.
  Спать жене лаэра определенно уже не хотелось. Она вновь подумала о том, что сейчас могут делать Аслан и Рени, удалось ли им вдоволь наговориться, спали ли они хоть немного этой ночью? Как Солнышко отнесся к новости, что дома ждет его такой большой сюрприз с ее беременностью? Обрадовало ли его это известие или огорчило, испугало чем-то?
  Тессе ужасно хотелось самой пообщаться с ним хотя бы недолго. Или даже не поговорить, а просто побыть рядом, дотронуться до любимого мальчика, убеждаясь визуально, что с ним все в порядке, понежиться в ласке его чутких рук и губ... Как же она по нему скучала!
  Они с Асланом специально старались избегать частого упоминания о том, как им обоим не хватает их Солнышка, чтобы не бередить сердца, но это ничего не меняло, и Тесса была убеждена, что муж так же, как и она, скучает по своему второму Котенку.
  От этой затаенной печали в разлуке с Рени не спасали даже возобновившиеся посиделки в Дереком в малой гостиной.
  
  Он вернулся в Замок-крепость практически сразу же, как только Правитель со своей свитой покинул лаэрство.
  По верному другу она тоже успела соскучиться. Хотя Меченый и не передавал короткие записки по соколиной связи, но он имел возможность увидеться с Асланом в городе, и Тесса точно знала, что у Дерека все в порядке. Впрочем, чему удивляться, ведь парень успел пройти наемническую практику выживания в различных условиях, а после ранения практически восстановился, так что за него беспокоиться не стоило.
  Может быть, ощущения от этих встреч были уже не те, потому что она остро чувствовала, что для полной гармонии ей не хватает присутствия Ренальда рядом в зоне видимости, на расстоянии вытянутой руки? Или оттого, что теперь мужчины в таком тесном кругу старались разговаривать только на нейтральные темы, не затрагивая серьезных насущных проблем, которые волновали обоих. Тесса это интуитивно чувствовала по крохотным заминкам в их беседе, по тому, как забывшись, они обрывали себя на полуслове, срочно перескакивая на иную тему. Дерек, правда, в отличие от Аслана, гораздо быстрее научился виртуозно уходить даже от ее прямых вопросов в лоб, переводя все в шутку. Когда-то подобная пикировка ее попеременно то злила, то веселила, сейчас - чаще просто-напросто раздражала.
  Впрочем, возможно, здесь нет вины Дерека, а это и впрямь оттого, что она с трудом привыкала к своему новому положению, невольно прислушиваясь к внутренним ощущениям, к тому, как перестраивается ее организм перед серьезным и пугающим испытанием. Возможно, будущая мать безумно радовалась бы этому своему состоянию, если бы могла выкинуть из головы злосчастное 'пророчество' про потерю первенца...
  Умом Тесса понимала, что подобная 'скрытность' в разговорах мужчин отчасти продиктована заботой о ней, чтобы лишний раз не беспокоить, не волновать, не расстраивать женщину в положении. Но иррациональная обида притаилась в глубине души, провокационно нашептывая, что ей больше не доверяют, оттесняя ее, словно вычеркивая из водоворота гарнизонной жизни, в котором она привыкла вертеться, вникая во многие дела супруга, касающиеся его непосредственных подчиненных бойцов и всего лаэрства. И ее расстраивала именно эта неприятная ситуация, с которой она ничего не могла поделать.
  К тому же, столичный лекарь повадился блюсти ее режим дня, и на долгие посиделки в гостиной, когда мужчины действительно могли уже расслабиться, потерять бдительность и 'позабыть' о ее особенном состоянии, рассчитывать не приходилось.
  
  Тесса поморщилась, решительно тряхнув головой - день и так предстоял непростой, так нечего с утра пораньше нагнетать обстановку, размышляя о минусах своего нынешнего положения. И тут же пожалела о неосторожном движении. Отступившая было тошнота, из-за резкого движения, опять устремилась к горлу.
  Тесса проглотила кислый комок, переждала, когда приступ минует и отправилась одеваться, решив, что перед завтраком следует выйти на улицу и немного прогуляться вокруг дома по ухоженному саду. Мокрая роса на траве - не помеха, в саду много уютных тропинок, выложенных плоскими камушками, чтобы даже в непогоду подолы длинных платьев, плащей-накидок и обувь хозяев и их гостей не пачкались. Ей накануне некогда было любоваться весенними цветами на клумбах, а сейчас, когда едва занимался рассвет, чирикали ранние пташки и цветочные бутоны раскрывались навстречу солнцу, и ей захотелось прикоснуться к этому таинству.
  
  Тесса выскользнула из дома, не столкнувшись ни с кем из слуг, которые только проснулись и спешили в сторону кухни, чтобы перекусить, прежде чем получат задание и приступят к своим непосредственным ежедневным обязанностям. В городском особняке слишком много прислуги (как того требовал статус лаэра, особенно, пока тут гостил Правитель), создающей суматоху. В Замке-крепости быт был устроен немного иначе, в чем-то строже, упорядоченнее, в чем-то, наоборот, более свободным, простым и привычным. Может быть из-за того, что вся бурная жизнедеятельность проживающих за тройными стенами крепости - начиная от личного состава гарнизона до конюхов на конюшнях и девок на скотном и птичьем подворье, сосредоточена на территории, а не в самом древнем здании, где проживала лаэрская чета.
  
  Тесса поспешила отойти подальше от дома, чтобы за деревьями и декоративными кустами ее не было видно из окон особняка. Ей хотелось уединения, и в чрезмерной опеке прислуги, наверняка озаботившейся бы, что она легко одета и вообще еще не завтракала, женщина сейчас не нуждалась.
  Сочтя, что уже достаточно далеко отошла, Тесса замедлила шаги и наконец-то предалась восстанавливающему душевное равновесие наблюдению за просыпающейся природой, чувствуя, как постепенно улучшается самочувствие и поднимается настроение. Стоит еще немного погулять и, наверное, вскоре благодаря утреннему моциону у нее проснется аппетит...
  
  Она уже свернула обратно в сторону виднеющегося вдалеке за деревьями особняка и решила срезать путь, пройдя мимо гостевого домика, стоявшего в глубине сада, как ее внимание привлекла небольшая перепалка, выводя из безмятежного созерцательного состояния. Тесса не слышала начала разговора, лишь обрывок, из которого поняла только, что поднявшаяся ни свет ни заря экономка сердито отчитывает какую-то девицу, мол, пока хозяйка в городском доме, ей (этой девице) не велено казать носа на улицу.
  А та тоже за словом в карман не лезла, вовсе не чувствуя себя слишком уж зависимой от обстоятельств, что несколько не укладывалось в рамки поведения младшей прислуги по отношению к старшей. Так ведь можно и из дома влететь, потеряв хорошее место. По крайней мере, Тесса была уверена, что жалованием и своим отношением к наемному персоналу они с Асланом никого не обижают.
  Заинтересовавшись возникшим инцидентом, жена лаэра решила сама посмотреть, кому это не стоит показываться ей на глаза, хотя смутные предположения тут же появились, потому что она различила легкий иностранный акцент в произношении неизвестной девицы, пререкающейся с распорядительницей. Да и речь ее изобиловала правильными оборотами, совсем не походила на малограмотную.
  Хозяйка Замка-крепости не видела, что за подарочек подсунул Правитель своему сыну, удовлетворившись этим упоминанием. И, хотя ей стало неприятно из-за подобного неуместного дара, устраивать прилюдных сцен ревности к какой-то девке, стоявшей намного ступеней ниже нее по социальному положению, Тесса не стала.
  Во-первых, подобное поведение унижает собственное достоинство хорошо воспитанной леди. Эти прописные истины девочкам из благородных семейств вдалбливали в головы в пансионате, где Тесса провела немного времени. Да и тетка, сестра отца, которая тоже пыталась приложить усилия к воспитанию девочки, оставшейся без матери и живущей с отцом при гарнизоне, не уставала напоминать о том, что мужчины вообще не переносят женские капризы и истерики. Дескать, лучше смиренно соглашаться с волеизъявлением и прихотями будущего мужа, и, если уж будет совсем невмоготу, то по-тихому, мудро вести собственную подковерную игру.
  Но, вообще-то, Тесса и сама интуитивно чувствовала, когда можно настаивать на своих пожеланиях, а когда лучше уступить своему мужчине, безоговорочно капитулируя и признавая его главенствующее право принимать какие-либо решения.
  Во-вторых, судя по реакции мужа, Аслан был не меньше нее удивлен непонятной щедростью отца, вручившего ему живую игрушку. Супруг вроде бы не придавал этому событию серьезного значения, просто отослав ненужную ему девушку-рабыню в городской особняк.
  К тому же Аслан так убедительно объяснил прихоть отца, следовавшего веяниям столичной моды насчет личных рабынь, и уверил ее, что волноваться и переживать любимой девочке совершенно не о чем, что Тесса и впрямь решила отложить этот вопрос на более подходящий случай, когда окажется в городе. Любопытно же самой посмотреть на девицу и понять, чем руководствовался свекор, решив, что ее мужу понадобится услада для глаз, пока она вынашивает Правителю долгожданного внука.
  Вчера Тесса на правах хозяйки дома (и главного лица лаэрства в отсутствие самого лаэра Аслана), могла бы потребовать, чтобы дареная девушка предстала пред ее светлы очи, и даже промелькнула мысль, пока добиралась из Замка-крепости сюда, что первым делом решит этот вопрос, проясняя для себя, стоит ли ей хоть чуточку волноваться. Но гораздо больше ее заботили совсем другие думы, и душа рвалась следом за мужем, уехавшем в Степь навестить Ренальда. А потом пришлось сосредоточиться на хозяйственных делах, решая вопросы с экономкой и прислугой. Так что она совершенно позабыла о своих намерениях.
  В общем-то, Тесса и не сильно переживала, твердо уверенная в том, для супруга существует единственная желанная женщина - ОНА. А если и есть у Аслана еще какие-то интересы в интимной сфере, то касаются они их ненаглядного Солнышка. И, пожалуй, еще не остыли фантазии ее варвара-полукровки насчет Дерека, которые лично она списывала на особенности воспитания своего мужчины в Степи.
  Но вот сейчас жену лаэра весьма заинтересовало, если это действительно та, о ком она подумала, почему это рабыня ведет себя совершенно неподобающе, словно любимая наложница, которой хозяин позволяет слишком много вольностей?
  
  Честно сказать, Тесса была уверена, что девушку давно пристроили куда-нибудь на легкие работы по дому, чтобы не скучала и не прохлаждалась, подобно барыне. Вряд ли Правитель, избавившись от рабыни, при вручении ее Аслану, догадался озаботиться еще и ее содержанием, велев выделять из казны Энейлиса энную сумму на пропитание и приобретение соответствующих нарядов и украшений живой игрушке.
  Понятное дело, что и лаэрская казна не оскудеет из-за лишнего рта на общей кухне, но с какой стати содержать дармоедку - это не заводная кобыла, не породистая сука. Да и никакой заинтересованности в том, чтобы эта рабыня чувствовала себя в господском доме уютно и комфортно (как было по отношению к Рени), ни у нее, ни у Аслана не было.
  Дерек - тоже все еще официально считается рабом, но он с самого начала был на особом положении, попросившись нести службу в элитной сотне замкового гарнизона. Так что обоих парней упрекнуть куском хлеба было бы невозможно.
  Лаэрская чета, неожиданно для стандартных отношений 'хозяин-раб', слишком сильно привязалась к Дереку и Ренальду. И в результате тесного общения теперь высоко ценила обоих парней за личные качества характера, за человечность, верность и преданность, а вовсе не за те признаки, которыми изначально руководствовались Аслан и Тесса в тот день, когда лаэр совершил знаменательное приобретение на рабском аукционе.
  
  Эта дареная девица никоим образом не вписывалась в такую же сложную схему взаимоотношений.
  К сожалению, ни продать, ни передарить ее кому-то было бы невежливо по отношению к дарителю. Почему-то Тессе не верилось, что ее ушлый в многоходовых интригах свекор, не вкладывал в свой дар тайного смыслового подтекста, но и нелестно думать об отце своего мужчины, к тому же главы государства, было бы опрометчиво. Ну не враг же он своему сыну, чтобы самолично подкидывать в его дом возможную причину раздора, этакую проблему для семейных отношений. Знает же, что они с Асланом жуткие собственники, и соперников рядом со своей законной половинкой не потерпят. Неужели еще не понял, что она отличается от тех замужних женщин, с чьим мнением мужья абсолютно не считаются, вытворяя, что душе угодно, хоть с рабынями, хоть с продажными жрицами любви из Дома Удовольствий, хоть с какими-нибудь веселыми вдовушками, не страшась прогневить Всевидящих, осветивших в Храме их законный брак с супругой.
  
  Тессе очень захотелось немедленно поставить точку в этом вопросе, прояснив ситуацию. Она отвлекала ее от мыслей о Рени и об Аслане, который уже, наверное, собрался в обратный путь. Успеют ли переговорить прежде, чем муж немного передохнет с дороги перед тем, как пора будет отправляться на заседание городского Совета? Ей хотелось подробного и обстоятельного рассказа о Ренальде, о его житье-бытье в Степи, о его настроении в общем...
  
  Меж тем голоса женщин, устроивших перепалку в дальнем углу сада, стали громче. Видимо, обе направлялись в сторону гостевого домика, возле которого очутилась хозяйка особняка.
  Ну что ж, вот и случай представился... Тесса глубоко вздохнула, почувствовав легкое волнение в предвкушении личной встречи с нахальной рабыней.
  Собственно, она пока ничего серьезного против этой девушки не имела, ей просто не нравилась потенциальная угроза ее семье. Возможно, случись такая история пару месяцев назад, она бы вообще не придала этому никакого значения, но теперь, видимо, из-за беременности, которая перенастраивает весь ее организм и физически, и психологически, чувствовала легкую уязвимость своего положения. Сейчас пока что лишь изредка по утрам отражение лица в зеркале вгоняет в уныние. Но совсем скоро она станет неповоротливой, безобразно расплывшись в районе талии (и этого не скроешь, отлежавшись в постели до обеда), беременность мало кого делала привлекательней и сексуальнее. Женственнее - да... но это немного другое...
  В общем, Тесса не могла так сходу явно выделить главные причины ощущения дискомфорта, и это слегка деморализовало молодую женщину, привыкшую контролировать свои эмоции.
  
  ***
  
  Жаль, поблизости не наблюдалось художника, способного запечатлеть момент удивленного замешательства при встрече хозяйки особняка с девушкой-рабыней, сменившееся временным ступором у всех троих женщин. Слишком очевидным было явное сходство внешних черт лица супруги лаэра и его рабыни-наложницы.
  Экономка оторопело уставилась на обеих, судорожно подбирая слова оправдания перед госпожой за досадный инцидент. Тесса и рабыня тоже, откинув условности, придирчиво разглядывали друг дружку, ощущая интуитивную неприязнь от первого впечатления.
  - Госпожа Тесса, Вы так рано проснулись... - пролепетала экономка. - Доброго утра...
  Тесса машинально кивнула, отвечая на приветствие.
  - Это... Это... - обернулась женщина к своей невольной спутнице, видимо, не очень хорошо понимая, как представить девушку хозяйке дома. - Ее зовут Шу... Господин Аслан велел приютить ее в особняке... Я предупреждала, чтобы она не разгуливала свободно по территории, а она...
  - Так! - наконец-то обрела дар речи Тесса, жестом остановив косноязычное объяснение прислуги. - Благодарю. Вы свободны, я сама разберусь.
  - Да-да, конечно. У меня там... - не договорила экономка, махнув рукой в сторону дома, видимо имея в виду 'кучу дел', которым она должна была срочно уделить пристальное внимание.
  Честно говоря, Тесса не думала, что старшая по своему статусу прислуга поднимается в такую рань, все-таки это не кухарка, которой надо обеспечить всех проживающих в доме завтраком. Наверное, именно присутствие хозяев заставляло распорядительницу хозяйства изображать бурную деятельность, чтобы продемонстрировать, что она не напрасно имеет хорошее жалование. Или же, экономка и впрямь получила распоряжение контролировать относительную свободу передвижений рабыни, чтобы та случайно не попалась супруге лаэра на глаза. Интересно только, кто снабдил женщину подобными рекомендациями, и с какой целью?
  Посчитав, что в данную минуту она все равно ничем не поможет создавшейся ситуации, экономка поспешила уйти. Она ни разу не видела свою госпожу в гневе, но мало ли...
  
  - Итак... - тихо произнесла Тесса, глядя на девушку, которая наконец-то догадалась потупить взор и изобразить нечто вроде поклона, смиренно дожидаясь, когда госпожа изволит отпустить ее восвояси.
  Тесса и впрямь собиралась просто отпустить девицу, чтобы сначала самой собраться с мыслями и как-то 'переварить' это впечатление от удивительного сходства, будто смотришься в зеркало. Причем, возникшая у жены лаэра неприязнь к рабыне усугублялась еще и тем, что эта ее 'копия' выглядела в данный момент, в отличие от нее, едва отдышавшейся после утреннего недомогания и почувствовавшей благотворность прогулки, до неприличия свеженькой и ухоженной. И это неприятное открытие неожиданно больно хлестнуло по самолюбию молодой женщины.
  Тесса поняла, что хочет немедленно задать несколько вопросов, которые возникли только что.
  - Итак, - повторила она, - Шу? Просто 'Шу'?
  - Это мое... имя, - чуть запнувшись, ровно отозвалась девушка, выпрямляя спину и вскидывая подбородок. Гордая осанка невольно выдавала то, что раболепие и покорность были ей изначально чужды.
  - Это не обычное имя... - задумчиво протянула Тесса.
  - Я не из этих мест, - не внесла особой ясности в свое происхождение невольница.
  Тесса придирчиво сощурилась, быстро сопоставляя несоответствия ее представлениям о рабынях-наложницах, которых с самого детства готовят для специфической услады мужских взоров, утешения их похоти и удовлетворения амбиций. Интересно, как давно на шейке этой 'просто Шу' красуется тонкий, довольно оригинальный рабский ошейник, выполненный из золота в виде искусного украшения, навскидку стоивший примерно столько же, сколько и самая обычная рабыня? Впрочем, если ее выбирал сам Правитель... стыдно было бы дарить сыну 'обычную', но какими ценными умениями она хороша, помимо внешности? Великолепно танцует, слагает стихи, обучена игре на музыкальных инструментах, имеет дивный голос, умеет создавать рукотворные шедевры? Или выдрессирована доставлять неземное удовольствие в постели?
  Тесса пока затруднялась с однозначным ответом, потому что все ее представления о наложницах базировались лишь на том, кого она когда-то видела в этой роли. Невольницы были яркими внешне, как экзотические бабочки: много декоративной краски на смазливых лица, недорогие, но красивые украшения, очень мало одежды, скрывающей женственные, волнующие формы, буквально фонящие сексуальным искушением. И демонстративно покорные взгляды и позы, в готовности исполнять любую прихоть и блажь своего хозяина... Впрочем, помимо призыва и обещания, она видела и другие эмоции во взглядах лишенных собственной свободы людей - в которых сквозили отчаяние, ненависть и страх...
  Эта Шу шла будто бы вне категорий, впрочем, у Тессы оказался не такой уж большой опыт за плечами по общению с рабынями.
  - Очевидно, это тебя преподнесли в дар моему супругу? - желчно поинтересовалась она.
  - Да, госпожа, ВАШЕМУ СУПРУГУ, - выделила интонацией дерзкая девица. - Мне хорошо объяснили мои права и обязанности, так что...
  - Права?! - переспросила Тесса, посчитав, что ослышалась.
  - Именно так, госпожа, - кивнула та.
  - Боюсь, тот, кто объяснял тебе 'права', не очень хорошо разбирался в Законах Энейлиса. Рабы практически не обладают никакими правами, - начала Тесса, но увидев промелькнувший скепсис на лице своей собеседницы (которую, возможно, инструктировал сам Правитель), резко сменила тему, решив поинтересоваться другим вопросом, - а, впрочем, какие именно обязанности тебе поручили?
  - Вы действительно хотите это услышать? - с сомнением уточнила рабыня.
  - Раз уж у нас выдался шанс пообщаться без посторонних ушей, - небрежно пожала плечами хозяйка дома, стараясь сохранять самообладание, - да!
  - Ну что ж... так, наверное, действительно будет честно, - обреченно вздохнула Шу. - Я... я должна ВСЯЧЕСКИ ублажать лаэра Аслана, Вашего мужа и моего господина, пока в этом существует насущная потребность...
  - Вот как? - непроизвольно сглотнула Тесса, чувствуя, как изнутри поднимается волна праведного возмущения, а вместе с ней и противная тошнота, отравившая ей утренний подъем с постели.
  И сейчас она затруднилась бы ответить, виной этому был развивающийся внутри нее ребенок или сама ситуация, от которой стало ужасно муторно на душе. Естественно, она не была настолько наивна, чтобы не предполагать именно такой расклад в сложившихся обстоятельствах, но сейчас будто бы оказалась не готова услышать озвученное вслух. Однако изо всех сил старалась сохранить лицо и взять себя в руки, потому что таким же естественным сейчас было желание защитить свое гнездо самым примитивным женским способом. То есть просто напросто расцарапать 'сопернице' смазливое личико и проредить прическу, чтобы та не только в сторону чужих мужчин смотреть не смела, а даже и мыслить в том направлении. Но она же не крестьянская баба, не склочная торговка на ярмарке. Жене лаэра не пристало опускаться до подобных сцен.
  - А с чего ты сделала вывод, что у моего драгоценного супруга такая потребность существует? - выдавила Тесса.
  - Но как же... - чуть растерялась девушка, - женщинам, в ожидании ребенка, следует поберечься, а мужчинам трудно долгое время соблюдать вынужденный целибат. Разве не будет лучше для всех, если...
  - Не будет! - резко оборвала ее Тесса. - Я прекрасно осведомлена о потребностях своего собственного мужа. И, уверена, гораздо лучше, чем кто-либо из его ближайших кровных родственников и прочего окружения!
  - Мне бы позавидовать Вашей уверенности... - тихо пробормотала Шу, - да только я, к сожалению, с некоторых пор больше не вольна делать, что мне вздумается, - с ненавистью поддев ухоженным пальчиком золотой ошейник, оттянула она его, привлекая внимание госпожи к своему 'украшению'. - Я не хотела себе такой судьбы! И не хочу проверять опытным путем, чем мне грозит неисполнение условий, по которым меня отправили в дом к вменяемому состоятельному человеку, а не к какому-нибудь похотливому извращенцу или не отдали на потеху каторжникам... - срывающимся голосом закончила рабыня.
  - Мне бы посочувствовать твоим проблемам, - в тон ей ответила Тесса, с трудом борясь с подступившей дурнотой, - но с твоим появлением в нашем доме, не хотелось бы лишних проблем себе. Ты понимаешь, что я имею в виду?
  - Понимаю, - нехотя согласилась девушка. - Но я - не Ваша собственность, а Вашего мужа. И только он...
  - Стоп! - гневно прервала Тесса ее на полуслове. - Мне хочется раз и навсегда достигнуть полного взаимопонимания. Я уважаю решения нашего Правителя и с еще большим уважением отношусь к пожеланиям моего дражайшего супруга, поэтому в данный момент не имею ничего личного против твоего присутствия на территории нашего дома, но только до тех пор, пока это не пересекается с МОИМИ интересами, - отчеканила она. - Я ясно выражаю свои мысли? Ты хорошо понимаешь наш язык, просто Шу, не из этих мест? - не удержалась от язвительности Тесса.
  - Я хорошо понимаю язык, на котором говорят в Энейлисе, - горько усмехнулась Шу. - И, думаю, что так же прекрасно понимаю то, что сейчас испытываете Вы по отношению ко мне...
  Тесса непроизвольно поморщилась, подозревая, какие именно эмоции сейчас отражаются на ее лице, выдавая истинное состояние, но с каждой минутой этой неожиданной и неприятной беседы, ей становилось все труднее бороться с собственными ощущениями утраты безмятежности душевого равновесия. А нервная встряска да на голодный желудок, видимо, провоцировала и физическое истощение сил, усугубляя вернувшуюся тошноту и лишая самообладания. Она не нуждалась ни в сочувствии, ни в жалости, ни в понимании этой девицы, навязанной свекром ее Аслану! Делить внимание любимого мужчины и супружескую постель на троих она готова была лишь со своим ненаглядным Солнышком.
  
  Стараясь незаметно сглатывать кисловато-горькую слюну, Тесса мечтала только об одном, чтобы ее не вывернуло наизнанку прямо тут, на чисто выметенной садовой дорожке, пролегавшей между чудесными цветочными клумбами, и чтобы отвратительная слабость в коленях и туман перед глазами не оказались предвестниками настоящего обморока. Если она нечаянно шлепнется прямо тут, на выложенной камнями дорожке, лишившись чувств, синяки и ссадины заживут - ей, с детства приученной не хныкать из-за такой ерунды, чтобы отец не запретил заниматься азами воинского искусства, не привыкать. Но в первую очередь стоило думать не о себе, а о ребенке внутри ее утробы, об их с Асланом сыне... или дочке... Хотя все вокруг, да и сама Тесса, были уверены, что родится наследник, а не наследница.
  Дитя не должно пострадать из-за безалаберности матери, отправившейся гулять, вместо того чтобы, оставаясь в постели, потребовать себе нормальный завтрак прямо в спальню.
  Тесса живо представила себе тарелку с теплой творожной запеканкой и стакан кипяченого молока с пенкой, которую так не любил Рени.
  Желудок, наверное, подводило от голода, но мысли о еде почему-то вызвали отвращение. Она буквально наяву ощутила показавшийся ей тошнотворным запах привычной пищи, и чуть не покачнулась...
  'Держись!' - мысленно приказывала Тесса себе, понимая, что на данный момент следует срочно закончить практически безрезультативный разговор. И, прежде чем снова снисходить до рабыни, разъясняя той расстановку акцентов, надо поговорить с Асланом...
  'Не думать о еде, не думать...'
  Но, видимо, сегодня с утра Всевидящие были глухи к ее пожеланиям, потому что это были последние связные мысли, прежде чем краски окружающего мира вдруг внезапно не померкли окончательно...
  
  - Госпожа Тесса, что с Вами? Вам плохо? - поддержала Шу неожиданно, без всякого предупреждения, начавшую оседать на землю, побледневшую госпожу. - Вот дьявол! Эй, кто-нибудь! Сюда!!! - оглянулась она беспомощно, но в этот час в саду, как нарочно, не было видно ни одной живой души.
  Девушка набрала в грудь побольше воздуха, чтобы повторить свой призыв к помощи, но поспешно заткнулась от промелькнувшей в голове мысли, что не стоит шуметь. И постаралась как можно аккуратнее опустить бесчувственную женщину на землю. На первый взгляд, они были практически одинакового телосложения, но сейчас хозяйка дома показалась рабыне чересчур тяжелой.
  Ни на свое имя, ни на попытки привести в чувство похлопыванием по щекам, женщина не реагировала.
  
  Паника, захлестнувшая Шу, была вполне уместна. Она не исключала вероятности того, что, застань их сейчас кто-нибудь в такой неоднозначной ситуации, в суматохе ее могут обвинить в причинении преднамеренного вреда хозяйке. Кто там будет разбираться, отчего беременная женщина вдруг ни с того ни с сего упала в обморок? И хорошо еще, если достаточной мерой наказания дерзкой рабыне, расстроившей госпожу, сочтут порку на конюшне. Она ни разу не подвергалась подобному физическому наказанию и позорному унижению, чай, по праву рождения, не дворовая девка, но это все в прошлом. А теперь условия ее существования, да и сама жизнь зависели от прихоти нынешних хозяев.
  Шу очень надеялась, что жена Аслана порядочная женщина в смысле моральных принципов, и не станет прибегать к коварным дамским уловкам, чтобы устранить неугодную соперницу, пользуясь ситуацией, изображая нарочитые обмороки и устраивая ревнивые истерики с требованием удалить объект раздражения с глаз долой.
  Девушка очень хорошо понимала, в каких непростых обстоятельствах оказались они обе, и в некоторой степени даже искренне сочувствовала госпоже Тессе, но при этом жертвовать в пользу жены лаэра собственными интересами не позволяла отчаянная жажда хотя бы подобия нормальной жизни в комфортных условиях.
  Шу с содроганием вспоминала 'радужные перспективы', буднично озвученные Правителем в случае ее отказа правдоподобно изображать собственную заинтересованность в его задумке. Он не шутил.
  Честно говоря, сама девушка была не в восторге от идеи становиться хоть и временной, но постельной игрушкой женатого мужчины (и по слухам, доходившим до нее, очень счастливом в своем браке). Вряд ли это зачтется ей плюсом в карму.
  Но, с другой стороны, лучше уж побыть рабыней-наложницей младшего сына Правителя, чем быть возвращенной туда, откуда ее успели выкупить до того, как она на собственной шкуре успела испытать самые страшные и изощренные наказания за строптивость и нежелание мириться с участью невольницы.
  Все равно прежней жизни, до того, как ее объявили рабыней, ей уже не видать...
  
  ***
  
  Сначала постепенно возвращались звуки.
  - Уйди с глаз долой, сам разберусь! - рычал кто-то над ухом. - Если узнаю, что ты виновата, не буду ждать приезда лаэра, поняла?! Шею сверну и вся недолгА!
  - Хватит меня пугать! Я же сказала, что мы просто разговаривали, даже не на повышенных тонах! Я пока еще в своем уме, чтобы рисковать собственной жизнью. Я госпожу пальцем не трогала, только поддержала, чтобы она не упала и не ударилась. Просто аккуратно опустила на землю.
  - С чего вдруг такое человеколюбие?! Разве ты здесь по доброй воле? Почему я должен верить, что все так оно и было?
  - Вы правы, я здесь не по доброй воле, и обстоятельства последнего времени быстро отучают от острых приступов любви к ближним, но... впрочем, не важно, не буду я объяснять Вам причину! Если хотите, придумайте ее сами...
  - Тебе не понравится то, что я уже придумал...
  - Мне все равно... Ой, да не так же! Разотрите пальцами, иначе не будет должного эффекта, - авторитетно подсказывал женский голос.
  - Ты уверена, что это вообще поможет?
  - Должно помочь. Моей тетушке, когда она носила ребенка, всегда помогало...
  - Ну что же ты, моя госпожа, давай уже... очнись, милая... - почувствовала Тесса легкое прикосновение к своей щеке и попыталась определить свое местоположение в пространстве.
  Похоже, она находилась в горизонтальном положении... Лежать было не очень удобно, но почему-то надежно и тепло. Над ухом что-то громко бухало, лишь через несколько мгновений она сообразила, что эти ритмичные звуки похожи на учащенный стук сердца. Не ее. Неужели она все-таки свалилась в обмороке?
  'Ребенок?!' - судорожно дернулась Тесса схватиться за пока еще плоский живот, словно проверяя сохранность драгоценной жизни внутри нее, но проклятая слабость не позволила совершить ей подобный маневр, лишь пальцы слегка дрогнули, обозначая намерение.
  - Чшшш... все хорошо, Тесс... открой глазки, моя госпожа? - теперь ласково уговаривал мужской голос. И тут же снова сетовал:
  - Черт! У меня даже воды с собой нет.
  - Вот, держите... они еще мокрые...
  Тесса ощутила, как к ее лицу прикоснулось что-то мокрое и холодное, похожее на обыкновенные листья с ближайшего куста, и непроизвольно поморщилась. А еще почувствовала, как в нос ударил аромат мяты, словно живительный глоток свежести и чистоты...
  Не с первого раза, но вскоре ей удалось разлепить глаза. Когда взгляд сфокусировался на склоненном над ней встревоженном лице мужчины, она даже сумела слабо улыбнуться:
  - Дерек?
  - Я, моя госпожа... Ну Слава Небу, очнулась!
  - Я у твоих ног? - прошептала Тесса, наконец-то сумев ощутить руки и в защитном жесте обнять свой живот.
  - Точнее, на моих ногах. Прости за дерзость, моя госпожа, но я решил, что у меня на коленях тебе будет комфортнее, чем на голой земле. Ты как? - спросил Меченый, укутывая плотнее концы норовившей соскользнуть с плеч жены Аслана теплой шали.
  - Еще не определилась... - слабо отозвалась она.
  - Ты нас изрядно напугала, - покачал головой Дерек, сердито взглянув куда-то вбок.
  Тесса скосила глаза и увидела стоявшую рядом на коленях девушку, поспешившую подняться и отряхнуть подол платья, как только убедилась, что хозяйка начала подавать признаки вменяемости.
  - Я не нарочно... - без особого раскаяния в голосе из-за устроенного переполоха, отозвалась она.
  - Госпожа Тесса... мне жаль, что все так вышло... - пробормотала Шу.
  - Как 'так'?! - сразу уцепился за невнятное извинение Меченый, с подозрением уставившись на предполагаемую виновницу инцидента. - Тесс, она точно не виновата? Она, случайно, не толкнула тебя? Ты ей доверяешь?
  - Н-нет...
  - Не доверяешь?!
  Ее ответ прозвучал и впрямь несколько двусмысленно, хотя, с другой стороны, соответствовал действительности.
  - Не толкала, - уточнила Тесса, не пожелав признаваться в том, что косвенная вина рабыни все-таки присутствовала. Встреча с ней послужила причиной расстройства и нервного перевозбуждения. Ну надо же, какая она стала впечатлительная в последнее время. И это еще только два месяца беременности. Как же выдержать перепады настроения еще целых семь? Неужели ей суждено превратиться в неуравновешенную истеричку? Впрочем, Шу - лишь пешка в странной и жестокой игре, задуманной свекром... Вот кому она с удовольствием высказала бы серьезные претензии, жаль, что Правитель уже вне зоны досягаемости ее гневного возмущения.
  - Что эта девица тебе успела наговорить? - не унимался Дерек. - Никого не слушай, моя госпожа, и ничего не принимай близко к сердцу! Тебе вредно теперь волноваться, слышишь? Твой варвар верен только тебе, я-то уж точно это знаю! - заговорщицки подмигнул он.
  - Я тоже знаю, - не смогла не улыбнуться Тесса искренней дружеской поддержке, решив, что потом устроит Меченому допрос с пристрастием, откуда это он так хорошо осведомлен о том, что из себя представляет эта девушка, которую поселили здесь в гостевом домике. И почему он подозревает, что та уже успела наговорить ей кучу несуществующих гадостей про мужа и заставить сомневаться в его верности.
  - Госпожа Тесса, смиренно надеюсь, что Вы не считаете меня причиной Вашего внезапного обморока... - вновь подала голос рабыня. - Я не хотела Вас расстраивать. Наверное, мне действительно не следовало попадаться Вам на глаза. Можно я уйду?
  Тесса не питала иллюзий, что девушка произнесла эти слова от чистого сердца, но сейчас ей было точно не до нее. Так что она просто махнула рукой, отпуская объект раздражения с глаз долой.
  - Давно пора, - проворчал Дерек, забыв поблагодарить рабыню за подсказку, как в срочном порядке с помощью подручных средств, а именно листочков обычной мяты, привести его любимую госпожу в чувство. Шу и бегала за ними, вспомнив, что пару дней назад обнаружила не выполотые садовником из цветочных грядок кустики мяты, когда скучая, слонялась по саду. - А то меня в глазах двоится...
  - Неужели мы так похожи? - уцепилась за оговорку Тесса.
  - Я бы ни за что не перепутал! - поспешил уверить Дерек, сетуя на себя за то, что невольное сравнение слетело с его языка. Тессе наверняка была неприятна сама мысль о том, что где-то совсем рядом ходит ее удивительный 'двойник'. И она вынуждена это терпеть. Просто впечатление было слишком шокирующим, вот он и не сдержался. - Позволишь отнести тебя домой?
  - Я сама дойду... Только еще минуточку полежу, ладно?
  - Мои колени в твоем полном распоряжении хоть на всю оставшуюся жизнь, ты же заешь, - усмехнулся он добродушно. - Но Аслан наверняка будет против.
  - Перестань ёрничать, не смешно. Лучше помоги приподняться, только аккуратно, я все еще не слишком доверяю себе.
  - Я тебя не уроню, моя госпожа. Доставлю с комфортом, - воркующе пообещал Меченый, осторожно перехватывая ее поудобнее под спиной и коленями, чтобы подняться с земли самому.
  - Дерек, тебе разве уже можно таскать такие тяжести? - нахмурилась Тесса, машинально уцепившись руками за шею довольного этим обстоятельством парня. Все-таки такие вольности они себе старались не позволять, но сегодня была уважительная причина.
  Сердцебиение в груди мужчины вновь сбилось с размеренного ритма, но он не собирался признаваться в том, что это вовсе не от физической нагрузки в попытке подняться из неудобного положения с девушкой на руках.
  - Да какие тяжести?! В тебе ж бараний вес...
  - Вот сейчас мне считать это комплиментом или обидеться?
  - Эм... естественно - комплиментом! Ты пока что легкая, как пушинка, моя госпожа. Я вот даже начинаю сомневаться, точно ли Аслан вскоре будет счастливым папашей? Обычно женщины заметно поправляются...
  - Не сомневайся. Лекари подтвердили. И визуально 'поправляться' беременные женщины начинают где-то лишь к четвертому-пятому месяцу. А у меня пока что только едва третий пошел, еще совершенно незаметно.
  - Зато заметно, что ты со щек спала, - утвердился Дерек на ногах, крепче прижимая к груди драгоценную ношу.
  - Не выдумывай! У меня никогда не было толстых щек! - возмутилась Тесса, купившись на поддевку. - Я просто еще не успела сегодня позавтракать. Ты знаешь, мне неловко в этом признаваться, но, кажется, меня так серьезно подкосили именно мысли о еде.
  - Стесняюсь спросить, что это были за мысли? - хмыкнул Дерек и тут же спохватился. - Тесс, ты голодная, что ли? Будешь яблоко? - замялся он, понимая, что справиться с добычей яблока из кармана будет очень неудобно, если не поставить девушку на землю. Вот только он сомневался, что потом Тесса снова позволит подхватить себя на руки.
  - Яблоко буду. Почему-то от мыслей о творожной запеканке и стакане молока меня мутит, - поморщилась Тесса, уткнувшись Меченому лицом в шею и с удовольствием вдыхая приятный мужской аромат.
  От него едва уловимо пахло мятой, пропитавшей кожу на пальцах рук, в которых он разминал нежные листочки, прежде чем сунуть ей под нос.
  - Хорошо, сейчас сдам тебя лекарю с рук на руки и вручу яблоко, - пообещал парень, торопливо направляясь в сторону дома.
  - Ой, только не лекарю! - заволновалась Тесса. - Я уже в порядке, Дерек. Честное слово!
  - Ну вот, а я только размечтался посидеть возле тебя и подержать за руку, пока Аслан не приедет.
  - Если ты меня сдашь лекарю, он запихнет меня в кровать, а держать меня за ручку в супружеской спальне в отсутствие мужа дома - это уже моветон, согласись. Представляю, какую мы дадим пищу для пересудов среди прислуги.
  - Н-да, как-то я не учел, что здесь нравы построже, чем в крепости, - притворно огорчился парень. - О, придумал! А давай я тебя сгружу в гостиной на диване? Мне кажется, так будет вполне пристойно и невинно?
  - Ой, да ну тебя! - чуть отстранившись, взглянула Тесса в светящиеся лукавым озорством глаза Меченого. - У тебя других дел нет сегодня, кроме как за руку меня держать?
  - Да ладно, мне просто было бы приятно, - подмигнул он. - Но ты права. У меня и впрямь сегодня еще несколько поручений, которые я должен выполнить до приезда лаэра.
  - Торопишься?
  - Не так, чтобы очень. Орис, если что, пока подстрахует.
  - Он разве не в крепости?
  - Уже примчался. С утра городской гарнизон проверял.
  - Утро же только началось, - заметила Тесса.
  - Да это не важно, бдительность и боеспособность должны быть на высоте в любое время суток, ты же знаешь требования лаэра.
  Тесса согласно кивнула. Ее отец тоже держал своих подчиненных бойцов в тонусе, устраивая внезапные учебные тревоги для столичного гарнизона.
  - Дерек, а ты сам-то завтракал?
  - Не успел.
  - Позавтракаешь со мной?
  - Уговорила! - чуть поколебавшись, согласился парень.
  - Только ты все равно поставь меня сейчас, пожалуйста, на ноги, - спохватилась Тесса, что они уже практически вышли на открытое пространство перед домом.
  Ей не хотелось сеять панику среди слуг, которые могли бы увидеть, как верный боец ее мужа, чуть прихрамывая, транспортирует свою госпожу с прогулки на руках, словно внезапно тяжело занедужившую.
  Удивительное дело, но противная тошнота, мучившая ее утром, совсем прошла. Остался лишь неприятный осадок от разговора с рабыней, которая все-таки готова исполнять функции наложницы, с чем она была категорически не согласна.
  
  Дерек аккуратно, с явной неохотой, опустил девушку на ноги, заботливо поправил вновь норовившую соскользнуть с ее плеч роскошную шаль. Придирчиво заглянул в лицо спутницы и, убедившись, что Тесса не собирается снова хлопаться в обморок, подал руку, чтобы она могла иметь надежную опору. Вспомнил об обещанном угощении и полез в карман.
  - Знаешь, а яблоко я, кажется, уже расхотела... - рассеянно пробормотала Тесса.
  - Будешь творожную запеканку? Правильно, это полезная пища для будущих мам, я специально у Халара интересовался, - авторитетно поддержал парень.
  - Нет, - поморщилась она смущенно, - мне теперь почему-то очень хочется соленой рыбы с клубничным соусом...
  - Ой, Тесс, умоляю, не продолжай! - дурашливо закатил глаза Дерек. - Мне такое сочетание несочетаемого даже с голодухи сложно представить. Если ты потребуешь эти блюда на завтрак, я, пожалуй, перекушу на кухне. Бедняга Аслан, понимаю, почему он вместе с личным составом сейчас предпочитает столоваться.
  - Предатель! - насмешливо фыркнула Тесса. - У нас с Асланом просто режим дня не очень совпадает, а мне все время хочется что-нибудь перекусить. И тебе повезло - для клубники пока не сезон, она даже еще и не цвела. Я специально ходила в оранжерею, проверяла. И этой рыбы, которую привозят с севера, на леднике тоже нет, я только вчера проводила ревизию наших запасов в особняке, - досадливо закончила жена лаэра.
  - Ну ладно, не расстраивайся, моя госпожа, - ободряюще подмигнул парень. - Я постараюсь быстрее освободиться, на рынок заскочу и отыщу тебе и соленую рыбу, и клубничный соус, если такой существует в природе, - непроизвольно передернул он плечами, снова представив 'гурманский набор'. - Я вот лично пробовал соус из клюквы, из брусники, из зрелых томатов, из слив... но из клубники? Слушай, а, хочешь, заглянем сейчас на конюшню?
  - Зачем? - растерялась Тесса, все еще мысленно смакуя свою идею насчет толстой жирной рыбки пряного посола, политой тягуче-сладким соусом из спелых ягод.
  - Ну как же?! - с серьезным выражением лица 'удивился' Меченый. - Чтобы понюхать какую-нибудь свежую кучу навоза. В прошлый раз тебе вроде бы здорово помогло, - закончил он, уже не скрывая смеха.
  - Дерек! - обиженно возмутилась Тесса. - Прекрати меня дразнить! Эта блажь была-то всего один раз. И мы ходили на конюшню нюхать не свежий навоз, а всего лишь войлочный потник.
  - Ага, тоже 'свежий', только что снятый с взмыленной лошади, еще насквозь мокрый, - не мог остановиться Дерек, хохоча. - Тесс, ну не обижайся, ты такая забавная сейчас... Я тебя обожаю, моя госпожа... Пойдем уже. Так и быть, разделю с тобой любую трапезу, которую ты в состоянии проглотить.
  - Можешь попросить у лаэра прибавки к жалованию за то, что нянчишься со мной, исполняя обязанности телохранителя, когда его нет рядом, - язвительно фыркнула она, поднимаясь по ступеням парадного крыльца.
  - Да ладно, на содержание бойца элитной лаэрской сотни мне и так грех жаловаться. Живу практически на полном пансионе. Мне есть с чем сравнивать эту службу, поверь. Хотя, надо моему господину намекнуть, я бы не отказался от специального знака отличия, типа ордена или хотя бы медальки 'За храбрость и мужество!', как некоторых регулярных армиях других государств, помнишь, я рассказывал?
  - Что-то такое припоминаю...
  - Ну вот! Аслан же имеет право утвердить нечто подобное за мои отважные подвиги мужественно разделять твои, надеюсь, временные причуды. 'За вредность при исполнении', например.
  - Ты опять издеваешься над беременной женщиной?! - приостановившись, сердито уставилась она на него. - Это мне нужен какой-нибудь знак отличия за то, что я стоически терплю твои глупые шутки!
  - И в мыслях не было! - поспешил уверить Меченый, состроив серьезную мину. - Так и быть, уговорила, попросим две медальки. Тебе и мне, согласна?
  - Ты невыносим, Дерек!
  - Неправда твоя, моя госпожа. Я - невероятен! - обворожительно улыбнулся он, галантно открывая входную дверь, чтобы пропустить девушку вперед, и радуясь, что благодаря этой шутливой перепалке, Тесса хоть немного отвлеклась от неприятного инцидента в саду.
  
  ***
  
  
  П/ОБНОВЛЕНИЕ от 26.04.2018
  
  
  ***
  
  После совместного завтрака с хозяйкой дома Дерек умчался по своим делам, взяв со своей госпожи торжественное обещание не скучать и не огорчаться по пустякам, пообещав взамен поощрительный приз.
  
  Скучать Тессе оказалось совершенно некогда, надо приводить себя в порядок. Оба наряда для выхода в свет - и для сопровождения мужа днем на заседание городского Совета, и на званый вечер - были уже выбраны, осталось только навести красоту, и можно переодеваться. Но сложная укладка волос и всяческие косметические процедуры для подчеркивания соответствующего образа ухоженности лаэрской супруги занимали отнюдь не полчаса.
  Тесса, в общем и целом, любила ухаживать за собственным лицом, руками и телом, особенно если это мероприятие могло сочетать в себе элементы прелюдии, как, например, обмазывание с головы до ног медом или шоколадом... Но в частности, сегодня никакой прелюдии с последующим перемещением в спальню со своими любимыми мужчинами не намечалось, пришлось стоически напрягать силу воли и демонстрировать прекрасную выдержку перед служанками, порхавшими вокруг своей госпожи. А удовольствие она сегодня намеревалась получить разве что от осознания своей неотразимости при выходе в свет после всех этих косметических манипуляций, подкрепленных искренними или слащаво-лицемерными комплиментами, которые должны прозвучать в адрес первой леди, сопровождающей лаэра.
  
  Вспомнив про нательную художественную роспись шоколадом, девушка невольно улыбнулась, мечтательно прикрыв глаза. Она, конечно же, думала о Рени и об Аслане, который должен был уже скоро вернуться, привезя ей привет от ненаглядного Солнышка. Но почему-то мысли о любимом мальчишке всплывали в самый неподходящий момент. Вроде бы не так много времени юный раб провел в Замке-крепости, но ей казалось, что Ренальд существовал в их с Асланом жизни всегда, и именно с ним было связано слишком много смешных, курьезных ситуация или чувственных, волнительных переживаний. Она невольно, неосознанно, тосковала по Рени, сидя в библиотеке, находясь за столом, на прогулке, в спальне, рассеянно наблюдая за тренирующимися бойцами на плацу в крепости...
  Правда, предаваться в данный момент несбыточным мечтам и понапрасну кручиниться из-за вынужденной разлуки, было некогда.
  Тесса постаралась прогнать из головы образ юного наложника и решительно принялась про себя повторять текст заготовленной речи, с которой она собиралась выступить сегодня перед членами Совета.
  
  Со вторым пунктом обещаний Дереку справляться удавалось с большим трудом.
  Пока Меченый был рядом, отвлекая разговорами о всяких пустяках, Тесса отодвинула на задний план мысли о неожиданной и крайне неприятной встрече с рабыней мужа. А теперь, оставшись на попечении служанок, хлопочущих вокруг, Тесса невольно снова вернулась к раздумьям о том, как ей вести себя в данных обстоятельствах.
  Делать вид, что все это безобразие в порядке вещей, вряд ли получится, но и показывать окружающим, будто ее волнует и задевает какая-то невольница, словно она чересчур мнительна и способна сомневаться в верности своего мужа или опуститься до ревности к его 'имуществу', тоже претило самолюбию и гордости молодой женщины.
  Стараясь не раздражаться на необходимость стоически терпеть заботу суетящихся вокруг девушек, Тесса мысленно прикидывала возможные варианты. Наверное, стоит распорядиться, чтобы эта девица с коротким именем Шу, во-первых, не попадалась ей на глаза, а во-вторых, обрядить ее в полагающиеся наложницам одеяния. Нечего вводить обитателей городского особняка в заблуждение своей схожестью с законной женой лаэра.
  'Гаремные рабы обычно по дому и саду не расхаживают, будто званые гости, оставаясь в пределах отведенной им хозяином территории', - мысленно придирчиво перечисляла Тесса свои претензии к девушке. Впрочем, тут уж кому как повезет с хозяевами, - спохватилась она, неожиданно сообразив, что и Рени, и Дерек, по сути, такие же невольники, как эта Шу.
  У кого-то из рабов имеются шикарные апартаменты, куча привилегий, дозволение общения практически на равных, а у кого-то - всего лишь скромный чуланчик наподобие обительской кельи и лоскут ткани, чтобы прикрыть срам. Хорошо еще если кормят вдоволь и выдают снадобья для залечивания отметин, оставленных господином после жарких утех. В общем, невольничья жизнь целиком и полностью зависит от того насколько справедлив, ласков и щедр хозяин и насколько ценно для него живое имущество.
  Вот у ныне покойного Морицкого, как краем уха слышала Тесса, личные живые игрушки прозябали в мрачных подвалах его Замка-крепости и, скорее всего, молили Всевидящих или каких-то своих туземных богов, чтобы хозяин-садист вообще пореже вспоминал об их существовании.
  С другой стороны, - рассуждала Тесса, - если нарядить рабыню в яркие, толком ничего не скрывающие полупрозрачные тряпки, то фривольные наряды на этой девчонке могут лишь подчеркнуть изящество ее стройной женственной фигурки, притягивая мужской взор и разжигая определенный интерес. А так как самой ей сейчас полноценные постельные утехи запретили лекари, то компенсировать мужу моральный урон и физические неудобства из-за маячащей перед глазами прелестницы, будет затруднительно. Так что по-хорошему, Шу вообще бы куда-нибудь упрятать от греха подальше, чтобы не отсвечивала, только со всевозможной осторожностью в таком деликатном деле. Это персональная рабыня, подаренная ее мужу, а не ей. Демоны бы побрали драгоценного свекра, сподобившегося всучить Аслану такой дар в утешение мужских потребностей, пока она носит ребенка.
  Лучше бы уж какого-нибудь необъезженного породистого скакуна подарил сыну, чтобы тому было чем занять свой досуг.
  Но в то же время потенциальную соперницу не стоит упускать из виду. Тесса, в общем-то, доверяла людям, набранным в услужение. Но, в отличие от бойцов лаэрской сотни, практически не имевших уязвимых точек в виде родственников, благополучием которых можно их как-то шантажировать, или прочих привязанностей, прислуга была нанятой из местных жителей и воинских клятв верности не приносила. Мало ли кого из них можно обмануть посулами вознаграждения, прочими соблазнами или, прикинувшись бедной овечкой, вызвать сочувствие и желание спасти бедняжку от злой доли. Неизвестно, что у этой Шу на уме, и не замышляет ли она каких-либо коварных планов навредить кому-то из членов лаэрской семьи? Отчаявшись, озлобившись на несправедливость своей горькой судьбы, в желании просто отомстить тем, кто в данный момент рядом и хотя бы косвенно виновен в ее нынешних бедах.
  Может быть, лучше держать ее поближе к себе, приглядывая, чтобы успеть предупредить возможные каверзы?
  Дофантазировавшись до того, будто они вместе с Шу, как с обыкновенной компаньонкой, мило чирикают о разных женских пустяках, занимаясь рукоделием, Тесса судорожно вздрогнула, едва удержавшись, чтобы вообще не потрясти головой, изгоняя прочь абсурдные мысли.
  Видимо, сейчас пока вокруг нее порхают девушки-служанки, то и дело обращаясь с какими-то уточняющими вопросами, желая угодить, ничего путного в голову не придет. И лучше еще разок подумать об акцентах в своем грядущем выступлении перед членами городского Совета, чтобы скептически настроенные к женскому вмешательству в мужские дела уважаемые представители влиятельных горожан прониклись в полной мере и не вздумали отмахнуться от ее затеи.
  
  ***
  
  Тесса успела стосковаться по мужу и желала немедленно убедиться, что он соскучился не меньше, а также хотелось поподробнее узнать новости о ненаглядном Рени из первых уст. И поэтому кинулась лаэру навстречу, едва заприметив в окошко, как Аслан въезжает на своем вороном через главные ворота. Пока она преодолевала многочисленные залы и лестницы, спускаясь вниз, хозяин дома уже спешился и поручил своего коня расторопному мальчишке-слуге, чтобы тот отвел его на конюшню и перепоручил конюху.
  К огромному сожалению обоих господ, им пришлось довольствоваться краткими объятиями и скромным приветственным поцелуем на парадном крыльце на виду у высыпавшей встречать своего хозяина челяди.
  
  - Вы просто светитесь, мой дражайший супруг, - лукаво заметила Тесса, с неохотой отстраняясь. - Видимо, Ваша поездка была удачной?
  - Я безумно рад Вас видеть, моя леди! - громко подтвердил Аслан, поддерживая формальный тон обращения, но надолго его не хватило. - Летел домой, как на крыльях, в надежде, что ты ждешь меня, - шепнул он.
  - А я почему-то уверена, что причина не только в этом, - тихо произнесла Тесса, придирчиво собственнически разглядывая своего мужчину и невольно отмечая крохотные штрихи, по которым можно сделать вывод о его явном недосыпе минувшей ночью.
  - От тебя ничего не скроешь, рыбка моя, - довольно разулыбался лаэр, не собираясь утаивать причину своего приподнятого настроения после общения с Ренальдом наедине. Но сейчас для откровений было не место и не время. Слишком много вокруг посторонних глаз и ушей.
  - А как ты хотел, милый, я же твоя жена, и должна угадывать твое настроение, - скромно потупилась Тесса, поддерживая имидж примерной супруги, покорной воле своего мужа и господина, для сторонних наблюдателей, которые сейчас с умилением любовались на их теплую встречу.
  - Ты - моя жена, любимая и единственная женщина, - немедленно подтвердил Аслан, подавая ей руку, чтобы провести в дом, но прежде благодарно коснувшись губами кончиков ее пальцев.
  
  Тесса едва удержалась от того, чтобы бесстыдно не прильнуть ближе, всем телом, или не обнять мужа за сильную шею, притягивая к своей груди.
  В Замке-крепости они оба чувствовали себя гораздо свободнее, и Аслан ничуть не удивился бы, кинься Тесса ему на шею, забыв о приличиях, что, естественно, совсем не подобало статусу порядочной леди. А здесь, в городе и даже в собственном особняке, где, в общем-то, в услужение набирали не особо болтливых слуг, лишние пересуды были ни к чему.
  И ей пришлось немного обождать с ласками-нежностями, пока муж с дороги принимал ванную, приготовленную к его возвращению, чтобы смыть дорожную пыль и запах конского пота.
  Тессу не смущали подобные мелочи, но она все-таки осталась за дверью уборной, чтобы не вводить ни Аслана, ни себя в искушение, предложив свою посильную помощь в омовении. Да и прическа, возведение которой заняло почти два часа, могла потерять эффектный вид, побывав во влажном помещении, насыщенном паром. По крайней мере, причудливо завитым по последней столичной моде локонам это точно не пойдет на пользу.
  Вообще-то Тессе нравились некоторые манипуляции с ее головой, например легкий массаж и расчесывание, заставляющие невольно млеть от неспешной, успокаивающей процедуры. Особенно в исполнении их с Асланом Солнышка. Ну или когда ее волосами привычно занималась Рута, аккуратно и бережно перебирая пряди или умащивая кожу головы и волосы какими-нибудь специальными снадобьями для лучшего роста и расчесывания. Но верная служанка-наперсница в этот раз осталась в Замке, так что пришлось потерпеть 'чужие руки', дотошно и утомительно возводящие сложную прическу.
  
  Лаэр не заставил долго ждать, приведя себя в порядок в рекордно короткий срок. Тесса даже не успела еще налюбоваться степными цветами, собранными ее любимым мальчиком, которые Аслан умудрился привезти практически свежими, а он уже вышел из уборной. Чисто выбритый, благоухающий немного терпким ароматом мужского средства для мытья тела, на ходу вытирая большим полотенцем влажные темные волосы, и абсолютно не стесняясь своей наготы. Соблазнительно великолепный в своем мужественном совершенстве...
  Тесса сглотнула и еле сумела отвести жадный взгляд, буркнув:
  - Оденься немедленно, варвар!
  - Что? - решив, что не расслышал из-за шуршания ткани над ухом, обернулся лаэр к жене.
  - Аслан, ты специально издеваешься, да? Между прочим, это жестоко, - обиженно надулась Тесса.
  - Издеваюсь?! Да как тебе могло прийти такое в голову, рыбка моя? - шутливо возмутился мужчина, польщенный завуалированным признанием. - Иди-ка сюда, - не дожидаясь, пока Тесса соизволит подойти сама, Аслан быстро шагнул к жене и ласково приобнял, совершенно не заботясь о том, что только что чуть не усугубил и без того едва сдерживаемое самообладание любимой супруги.
  Мало ей было того, что перед мысленным взором все еще не рассеялся образ любимого и желанного мужчины, так он будто нарочно оказался совсем рядом, позволяя ей нежиться в его крепких объятиях, соблазняя своей наготой. Даже сквозь слой ткани своего легкого домашнего платья Тесса чувствовала жар его кожи и ощущала естественный телесный отклик на дразнящую близость. Но в том-то и дело, что спонтанное желание оказалось обоюдным, но, увы, нереализованным. Эмоциональное напряжение неумолимо нарастало, пульс участился, дыхание сбилось, внизу живота появилась приятная ноющая тяжесть...
  При некоторой доле фантазии (чего было не отнять у лаэрской четы), доставить друг другу удовольствие можно было и не прибегая к сугубо традиционному способу исполнения супружеского долга. Но вряд ли обошлись бы без устроенного беспорядка в одежде или тщательно уложенной прическе. Поэтому рисковать не стоило.
  Аслан не любил без крайне уважительной причины опаздывать на серьезные мероприятия, каковым и являлось заседание в городском Совете.
  Лаэр ценил личное время поддерживающих местную власть уважаемых и влиятельных людей города, с чьим мнением приходилось считаться, и те платили ему той же монетой. Не стоило идти на поводу у мимолетных прихотей, какими бы возвышенными чувствами или страстными эмоциями они не объяснялись. Собственная жена и семья - вне конкуренции, и все-таки на его плечах слишком большая ответственность не только за себя и своих близких. Так что Долг и Честь - прежде всего. А его долгом, помимо того, чтобы ревностно охранять внешние границы лаэрства, была обязанность представлять мудрую и справедливую высшую светскую власть. Правителю, находящемуся в столице, далекой от границ Энейлиса, нужны лояльные настроения местной аристократии и различных гильдий, имеющих солидный вес в экономическом и политическом смысле.
  
  Заниматься с женой любовью, особенно теми способами, которые они себе оставили вопреки наставлениям столичного лекаря и суровой повитухи (ярыми противниками какого-либо вида низменных удовольствий во время вынашивания женщиной ребенка), следовало с чувством, толком, расстановкой. Чтобы получить максимум удовольствия и заряд положительной энергетики из этого приятного процесса, не принижая его значимости, не опошляя вульгарным подобием соития впопыхах.
  Другого способа на ближайшее время, пока Тесса беременна, не предвидится.
  Так что не стоит портить впечатление из-за мимолетной прихоти, нужно лишь дождаться ночи. Когда они с любимой девочкой будут не символом местной верховной власти, чье прибытие ожидается собравшимися верноподданными с минуты на минуту, а всего лишь мужчиной и женщиной.
  Лучше уж потом, никуда не торопясь, смаковать даримое и получаемое сторицей удовольствие, не думая о постороннем и принадлежа мыслями и действиями лишь друг другу...
  
  Тесса и сама все прекрасно понимала и разделяла точку зрения своего мужчины. Поэтому решительно отстранилась, демонстративно прикрыв глаза ладошкой:
  - Одевайся, пожалуйста, дорогой мой, и не искушай, я и так чувствую себя несправедливо обделенной да к тому же морально пострадавшей.
  - Что-то еще? - напрягся Аслан.
  - Да, пожалуй... - нехотя отозвалась Тесса, уже пожалев, что сорвалось с языка. - Но это потом, не сейчас. Я подожду тебя в гостиной.
  - Тесс... - забеспокоился хозяин Замка-крепости, удержав жену, заглядывая ей в глаза. - Что случилось? Кто отважился тебя огорчить в мое отсутствие, сладкая моя?
  - Нет, правда, сейчас не время обсуждать мои огорчения, - отвела она взгляд, - а, может быть, я просто толком еще не отдышалась, - поморщилась девушка.
  - Да что тут произошло-то, пока меня не было? - не выдержал Аслан.
  - Пока абсолютно ничего страшного, так... небольшое недоразумение, - слукавила Тесса. - Все. Давай до вечера. У тебя сейчас и так много серьезных вопросов решаться будет.
  - Ты специально мне зубы заговариваешь? - заподозрил лаэр, нехотя выпустив пальчики жены из плена своих ладоней и принявшись быстро одеваться.
  - Ничего подобного! - изобразила праведное негодование девушка, любуясь четкими выверенными движениями мужчины, чувствуя, как по мере того, как на Аслане оставалось все меньше обнаженных участков тела, ее постепенно отпускает. По крайней мере, когда ее муж был полностью одет, можно было просто восхищаться им, не отвлекаясь на совершенно неподобающие приличной замужней женщине мысли. Впрочем, кто может упрекнуть ее в распутстве, если мечтает она в данный момент о любовных утехах с собственным мужем?
  
  Чтобы избавиться от искушения, Тесса поспешила перейти в соседнюю залу.
  - Не уходи далеко, - спохватился Аслан, быстро заканчивая приводить в порядок свою одежду. Человеку, который не понаслышке был знаком с тем, за сколько времени должен собираться поднятый по тревоге хороший боец, личные камердинеры не требовались, - мы еще не договорили! - кинул в спину лаэр.
  - Твои слова звучат как угроза, - беспечно рассмеялась Тесса. - Кстати, Дерек мне сегодня за завтраком предложил одну идейку. Про персональные знаки отличия, - ухватилась она за мысль и впрямь перевести тему в нейтральное русло.
  - Какие знаки отличия? Для кого именно? Чуть подробнее можно? - купился Аслан, заинтересованно выходя из спальни, на ходу расправляя кипенно-белое строго-мужское кружево манжет на рукавах.
  В официально-парадном 'гражданском' камзоле лаэр сейчас выглядел просто безупречно. Ничуть не хуже, чем в военном мундире командира элитной сотни отменных бойцов.
  - Ох ты ж... - досадливо пробормотала Тесса. - Вообще-то, радость моя, это тоже косвенно связано с темой, которую сейчас придется оставить на потом. Если ближе к ночи будем в состоянии что-то обсуждать.
  - Ага, заинтриговала окончательно, - подвел итог Аслан. - Я теперь с нетерпением буду ждать вечера, чтобы сначала устроить тебе допрос, а потом уже... Впрочем, варианты обсудим, - предвкушающе улыбнулся он, окинув хозяйским взглядом любимую, пока еще не переодевшуюся в парадное платье, слегка досадуя на вынужденную отсрочку приятного времяпрепровождения наедине с женой. Она сейчас казалась такой мягкой, домашней, податливой. - Мне срочно требуется какая-то компенсация... Например твой поцелуй...
  Тесса с готовностью согласилась на возмещение моральной компенсации, и неизвестно, насколько бы оба выпали из времени, увлекшись процессом, но тут заявился Дерек. Который раздобыл-таки для свой госпожи две одуряюще аппетитных с виду рыбины пряного посола и клубничный соус.
  
  ***
  
  Проникшись ответственностью взятой на себя миссии по добыче заказанных Тессой 'деликатесов', Меченый подошел к заданию серьезно.
  Прежде всего, заглянув на рынок и убедившись, что, по случаю обычного, не ярмарочного дня, выбор в рыбных рядах оказался невелик, он наведался в купеческую гильдию. Где один из расторопных приказчиков за малую мзду просветил Дерека по поводу ближайшего продовольственного завоза, а второй (отловленный и расспрошенный для чистоты эксперимента), подтвердил информацию. Мол, всякие южные фрукты-овощи, включая те, которым еще не сезон уродиться в самом Энейлисе, надо ждать ближе к концу декады, прямо к началу ярмарки. Все-таки дорогой да скоропортящийся товар простому люду не по карману на каждый день. А в ярмарочный, глядишь, и раскошелятся, чтобы побаловать себя и близких.
  А уж когда придут рыбные обозы с севера - точного прогноза нет, потому как еще не везде на пути следования закончилась весенняя распутица. И преодолеть этот путь, рискуя застрять с подобным товаром в дороге, тоже не много смельчаков находилось. Хоть и обложены бочки и ящики с рыбой льдом да соломой, а все-таки это не какие-нибудь тюки с рулонами ткани, посудой, книгами или прочими безделицами. Можно на такие убытки попасть - мама не горюй! И это еще цветочки, стоит ведь учитывать и опасность для самой жизни сопровождающих обозы людей. Из-за коварного весеннего половодья вдоль рек, в низинах, лесах и болотистой местности чуть ли не каждый год приходилось искать новые объездные пути мимо привычных, полагаясь на удачу, везение и добрую волю Всевидящих.
  Это не говоря уж о том, что можно напороться на масштабные военные операции, которые пока что происходили за пределами Энейлиса (не считая очагов конфликта на южных границах).
  
  Потом Меченый на всякий случай заглянул в парочку дорогих рестораций, где любителям побаловать свой желудок подавали соленую и копченую рыбу, все-таки привезенную с севера. К сожалению, оказалось, что для притязательной публики эти ресторации открывались лишь во второй половине дня, а выкупить у ответственных за припасы работников кухни хотя бы кусок рыбины, даже втридорога, хотя в это время года она и так стоила заоблачных денег, не получилось. Видимо, они боялись потерять хорошее хлебное местечко из-за разовой акции, если кто-то из хозяев прознает о подобной жажде наживы за их спиной.
  
  Не желая пасовать перед возникшими трудностями, Меченый прямиком отправился в одно из неприметных едальных заведений неподалеку от окраины города, которое содержал колоритного вида трактирщик и где время от времени можно было встретить весьма неоднозначных личностей, с которыми он сталкивался, когда ошивался в городе, пережидая визит Правителя.
  Для госпожи (к которой Дерек, несмотря на состоявшееся объяснение, пока он раненым валялся в лазарете, все-таки испытывал отнюдь не братские чувства) ему хотелось раздобыть самую свежую рыбу качественного посола. Не дай Небо, вместо удовольствия от трапезы, получить расстройство желудка. Оно и здоровому-то человеку ни к чему, а уж для беременной женщины и вовсе может быть опасно.
  
  Договорившись с кем нужно встретиться ближе к полудню, когда необходимое будет доставлено сюда (прямых своих поставщиков мужики никак не хотели сдавать, хоть и уверяли, что это 'чистый товар', с уплатой всех положенных пошлин для транзитного провоза через приграничные районы вглубь страны), Дерек удовлетворенно потер руки.
  Оставалось только отыскать еще этот злосчастный соус из клубники. Только непонятно, где его взять весной, пока свежие ягоды еще не поспели.
  
  Но с этим неожиданно помог ушлый хозяин заведения, заметив, что парень в углу зала, вроде бы договорившийся с нужными людьми о решении своих проблем, снова закручинился над недопитой кружкой крепкого эля, которым проставлялся, беспокоя его серьезных клиентов. За посреднические услуги этот парень с изуродованным лицом и повадками наемника всегда расплачивался честно и щедро. Да и с точки зрения человеческих качеств, пару раз уже сподобился отличиться, доказав, что имеет определенные принципы, не пройдя мимо творящегося произвола, как большинство завсегдатаев, хотя его напрямую конфликт чужих интересов не касался. Так что он вызывал невольное уважение и желание угодить.
  
  Найдя повод подойти и исподволь поинтересоваться, не может ли еще чем-нибудь пособить, трактирщик задумчиво поскреб пальцами солидное брюхо и вдруг довольно крякнул, словно его озарила идея.
  Кликнув с кухни жену, женщину тоже во всех смыслах выдающуюся, и что-то уточнив у нее, хозяин заведения обернулся к Дереку:
  - Вот тут хозяюшка моя утверждает, будто знает, чего тебе надобно, господин хороший, и готова взяться за это дело. Но токма не раньше чем через пару часиков будет все готово.
  - Чудесным образом? - не удержался от ехидного скепсиса Меченый.
  - Да, почитай, что и чудесным, - добродушно рассмеялся хозяин. - Вот сам попробуешь - ни за что не отличишь от приготовленного из свежих ягод.
  - Было бы с чем сравнивать, - буркнул Дерек, которому раньше не приходилось пробовать никакого клубничного соуса. Но рискнуть стоило.
  - Ну так как, по рукам, что ли? - уточнил трактирщик, чтобы не задерживать хозяйку, спешившую возвратиться к своим обязанностям на кухне семейного заведения.
  - По рукам! - согласился Дерек.
  Все равно на данный момент у него не было сейчас лучших предложений.
  
  А соус и впрямь оказался довольно интересным, пикантным. Так как клубника имеет довольно сладкий вкус (особенно, если это густой сироп из прошлогоднего варенья и замороженные на леднике ягоды), сметливая женщина приправила его кислинкой, добавив свежего сока лимона, благодаря которому общий вкус соуса получился более выразительным и глубоким.
  Дерек даже облизался от удовольствия, по уговору вернувшись сюда к полудню и продегустировав получившееся творение статной поварихи-мастерицы.
  
  Рыбины с виду тоже не вызвали никаких нареканий, а уж какой они расточали дразнящий запах вокруг! Вот просто немедленно захотелось отведать хотя бы кусочек, но Дерек не стал, чтобы не портить внешний вид товара. Пусть Тесса полюбуется, какие отменные экземпляры он раздобыл! Попросил завернуть рыбин еще в один слой вощеной бумаги, приглушая щекочущий ноздри пряный запах, и дать какую-нибудь тару, чтобы не тащить свою добычу за пазухой. Щедро расплатился за оперативность исполнения заказа и отправился в особняк лаэра.
  
  ***
  
  Двери в гостиную были распахнуты, ему разрешалось входить к господам без предварительного доклада слуг. Застав лаэрскую чету поглощенными друг другом, он хотел было тактично удалиться, чтобы не мешать супругам нежничать, но они уже опомнились. Продолжения в спальне не предвиделось из-за запрета для Тессы, а страсть разгоралась, и это надо было срочно пресечь. К тому же совсем скоро нужно выдвигаться в Совет. А они еще не утолили голод иного толка, в смысле, обычный. Тессе следовало переодеться из домашнего платья в официально-парадное, и обоим нацепить лаэрские регалии для пущей солидности.
  
  - Хорошие люди всегда приходят к застолью, - улыбнулась Тесса, отступая в сторону, чтобы мужчины могли поздороваться, и машинально принюхиваясь к дразнящему аромату, источаемому загадочным свертком в корзине, находящейся в руке Меченого.
  - А я не с пустыми руками! - похвастался Дерек, отвечая на крепкое рукопожатие лаэра и красноречиво потрясая большой корзинкой, в которой лежало что-то продолговатое, завернутое в вощеную бумагу.
  - Это то, о чем я думаю? - непроизвольно сглотнула слюну хозяйка Замка-крепости, чуть ли не приподнявшись на цыпочки, словно так ее попытка разглядеть, что же он принес, могла увенчаться успехом.
  - Все, как ты заказывала, моя госпожа, - изобразил Дерек фиглярский поклон.
  - И клубничный соус? - недоверчиво уточнила она, переполненная чувством благодарности за столь оперативное исполнение своего каприза, потому что запах соуса она не чувствовала в отличие от пряного аромата соленой северной рыбы.
  - Я что-то пропустил? - с легким подозрением перевел Аслан взгляд с жены на друга.
  - Ну, не так, чтобы... - туманно отозвался Меченый, решив предоставить самой Тессе выбор, о чем рассказывать мужу, а на чем не стоит заострять его внимание.
  - Давайте уже пойдем за стол, - предложила хозяйка дома. - Дерек, ты же разделишь с нами трапезу?
  - Я вообще-то успел перекусить, - отозвался тот.
  - Отлично! Тогда сразу можешь переходить к десерту. От такого, я думаю, не сумеешь отказаться, - метнулся Аслан за степным гостинцем для Меченого к вещевому мешку, брошенному им по пути в спальню на кресло в гостиной.
  Тесса была рада приходу Дерека, да и лаэр заметно оживился, радуясь встрече. Вот только при нем рассказ о Ренальде пришлось представить в усеченной версии. Но, это и хорошо, Тессе сейчас главное услышать, что ее любимчик жив и здоров, она все равно потом вернется к этой теме, чтобы выспросить подробности. А Аслан пока не знал, стоит ли дразнить ее своими переживаниями или просто изложить суть, без художественной окраски романтической ночи вдвоем с Рени.
  
  Будто позабыв о блюдах, выставленных на столе, Тесса вцепилась в корзину, поспешно выудила сначала баночку клубничного соуса, затем развернула сверток и чуть не застонала от противоречивых эмоций - восторга и досады. Рыба не только одуряюще вкусно пахла, но и выглядела великолепно, только оказалась целой! Не считая выпотрошенного брюха, то есть - с головами, хвостами, кучей плавников. Стоило больших трудов совладать с какими-то хищными инстинктами, подталкивающими девушку начать рвать несчастных рыбин зубами прямо так, не разделывая на аккуратные кусочки.
  Тессе не хотелось пачкать руки и не хотелось звать прислугу, чтобы та не заметила творящихся с хозяйкой метаморфоз, совершенно не приличествующих порядочной леди.
  - Я разделаю, - вздохнув, великодушно предложил Дерек, решивший было, что его миссия окончилась с передачей корзины из рук в руки, ан нет! - Ты только выбери, с какой начнем, - поставил он ее в тупик таким простым заданием. - А вторую, наверное, пока можно прямо так, не кромсая, на ледник отнести.
  На этих словах Тесса непроизвольно потянулась к рыбинам, не собираясь их никому отдавать и куда-то уносить.
  - Вот только не уверяй, моя госпожа, что у тебя отменный аппетит, и ты осилишь сразу обе, - иронично поддел Меченый.
  - Вот с этой начинай... нет, лучше вот с этой, - сподобилась жена лаэра сделать нелегкий выбор, ткнув пальчиком в одну из тушек. - Только поскорее, пожалуйста, Дерек, - жалобно добавила она.
  Смотреть без улыбки на быстро сменяющиеся эмоции на лице девушки, отражающие внутреннюю душевную борьбу Тессы с самой собой, было невозможно. Спасибо, что не ржал в голос, немного сочувствуя ей, ведь даже не предполагал раньше, что женщин в интересном положении может так корежить.
  Нет, Дерек, конечно, слыхал байки-страшилки от бывалых товарищей, обсуждавших некоторые неизбежные аспекты семейной жизни и последствия сработавшего инстинкта размножения. Но почему-то совершенно не мог представить, чтобы его обычно выдержанная госпожа, чудила настолько сильно.
  - Тесс, давай я разделаю! - спохватился Аслан, пытаясь поддернуть кружева своих манжет повыше, чтобы не испачкать их. В его дорогущем нарядном одеянии было хорошо демонстрировать виртуозное владение столовыми приборами на званом застолье, красоваться на публике, подавляя величием и вызывая благоговейный и восторженный трепет у окружающих, но оно оказалось не слишком удобным для простых приземленных функций.
  - Ты, мой господин, давай налегай на обед, - ворчливо посоветовал Меченый, деловито подвинув к себе ближе выбранную Тессой рыбину, а вторую - завернул в бумагу и убрал обратно в корзину. - На собрании вас только байками кормить будут.
  - Да, тут ты прав, - вынужденно согласился лаэр, беря в руки столовые приборы и стараясь не рассмеяться, глядя на то, как жена нетерпеливо, как непоседливый ребенок, ерзает на стуле, не сводя алчного взгляда с рук Меченого, ловко разделывающего рыбу. Того и гляди прямо из-под пальцев у него выдернет кусок. Лишь бы под нож не лезла.
  - А я... я тогда порежу пока твой 'десерт', Дерек, - предложила Тесса, чтобы хоть как-то отвлечься и скрасить мучительное ожидание.
  Вяленая говяжья вырезка с пряными специями, приготовленная особым способом, ей тоже нравилось, но её не хотелось сейчас так нестерпимо, как рыбы. Резать жесткое мясо тонкими пластинками было не так-то просто, но она справилась, отказавшись от предложенной мужчинами помощи.
  
  И вот наконец-то Тесса, жмурясь от удовольствия и чуть ли не урча, словно кошка, отправила в рот первый вожделенный кусочек рыбы. Глядя на нее, Аслан просто страдальчески прикрыл глаза, а Дерек не удержался от того, чтобы брезгливо не передернуть плечами.
  Когда она проглотила буквально растаявший во рту ломтик, аккуратно облизнула губы и открыла глаза, ухмыляющийся Меченый тут же подсунул ей еще один. Он его держал наготове, наколов тонкий ломтик на свою вилку и уже щедро полив клубничным соусом.
  Девушка кивнула, молча поблагодарив, и снова сосредоточилась на смаковании непередаваемого словами букета своих вкусовых ощущений.
  
  Парни синхронно сглотнули, скривились, не представляя, как можно наслаждаться подобным сочетанием продуктов, красноречиво переглянулись и вновь с каким-то священным выражением ужаса уставились на экспериментаторшу-гурманку.
  Аслан даже жевать перестал.
  - Вкусно? - не выдержал Меченый, задав вопрос со смесью сочувственно-любопытной интонации.
  - Что? - рассеянно заморгала Тесса, выпав из нирваны. А, заметив, что оба сотрапезника скрестили на ней взгляды и еле сдерживают смешки, возмутилась:
  - Ну что вы так уставились, будто у меня вторая голова внезапно выросла?! Прекратите немедленно, а то я подавлюсь. Смотрите лучше в свои тарелки, - подвинула она ближе к Дереку накромсанный мясной 'десерт'.
  - Не могу пока, у меня руки в рыбе испачканы, - пояснил тот, не спеша набрасываться на гостинец из Степи. Он уже успел подложить Тессе на тарелку несколько ловко срезанных, чтобы не попались косточки, кусочков рыбы.
  Сочетание вкуса вяленого мяса с запахом рыбы, показалось парню кощунственным. Ну нет уж, только не здесь и не сейчас, без всякой острой нужды утолить зверски сосущий внутренности голод. Он еще не забыл, что это такое, пережив в своей насыщенной событиями жизни подобное состояние не единожды. Но сейчас мог себе позволить попривередничать. Служба в элитной лаэрской сотне, а так же добрые взаимоотношения с хозяевами давали много привилегий, которые обычным рабам и не снятся. По крайней мере, от голода он точно не страдал.
  - Тесс, неужели это действительно может быть вкусно? - скептически покосился Аслан на маслянистый кусочек светлой рыбной мякоти, затем перевел взгляд на густой, насыщенно-алый соус.
  - На-ка, попробуй сам! - с готовностью подхватил Дерек с тарелки один из ломтиков, не решаясь подвергать риску несварения желудка собственный организм, зато с удовольствием полюбовавшийся бы на реакцию лаэра после дегустации того блюда, которое с таким наслаждением уплетает его жена.
  - Только без этой красной жижи! - успел перехватить Аслан его руку, пока Меченый не макнул ломтик рыбы пряного посола в сладкий соус.
  - Ты многое теряешь, - мимоходом заметила Тесса, причем совершенно серьезно.
  - Да, думаю, без 'жижи' это будет уже не то, - ехидно ухмыльнувшись, поддакнул Дерек.
  Осторожно сняв зубами рыбу с его вилки, Аслан прожевал ломтик и удовлетворенно кивнул.
  - Ммм... И в самом деле, вполне съедобно.
  - Обижаешь, - шутливо насупился Меченый. - Должно быть не просто съедобно, а бесподобно! - мысленно вспомнил он свои усилия по добыче редкого и дорого в это время года северного деликатеса, но хвастаться своими подвигами, чтобы угодить даме сердца, вслух не стал. Свое жалование ему толком и тратить-то было некуда, так что серьезные непредвиденные расходы не огорчали. А блаженное выражение на лице дорогой его сердцу женщины - разве это не достойная награда?
  
  На некоторое время за столом воцарилась полнейшая идиллия. Все трое сосредоточенно были заняты делом. Тесса, сжалившись над Дереком (который все еще 'шинковал' для нее рыбу впрок, аккуратно обходя костлявый хребет, и не хотел хвататься перепачканными рыбой пальцами за куски мяса), зацепив с тарелки вяленую полоску, угостила Меченого из своих рук. Аслан, утолив первый голод, пытался острить на тему вкусовых извращений, поэтому она ему тоже сунула в рот тонкую жесткую мясную полоску. Пусть жует и не произносит вслух всякие глупости.
  А сама Тесса с удовольствием смаковала свою порцию, беспечно отмахнувшись от промелькнувшей мысли, что потом, наверное, очень захочется пить.
  Это же будет потом...
  
  - Ты заметила, моя госпожа, что лучше всего устроился твой муж, его с двух сторон подкармливают? - невинно поинтересовался Дерек, расправившись с одной из рыбин и тщетно пытаясь оттереть перепачканные руки салфеткой.
  - Как же мне повезло, - согласно отозвался довольный Аслан, расслабившись в атмосфере домашнего уюта и приятной компании. Ночь, проведенная с Ренальдом в Степи, в его сознании слегка подернулась туманной дымкой. Не стала менее значимой, просто как будто менее реальной, только приснившейся ему. - Ну вот, я, кажется, не просто утолил голод, а объелся... - пожаловался хозяин Замка-крепости.
  - Теперь главное, чтобы тебя не разморило в духоте на вашем собрании. А то неудобно получится, если задремлешь на таком серьезном мероприятии, - съехидничал Дерек, - и госпоже придется тебя незаметно пинать, чтобы не захрапел.
  - Ох... - опомнилась Тесса, кисло поморщившись. - Там же и впрямь будет душно. Надо было распорядиться, чтобы мне другое платье подготовили, но сейчас уже некогда выбирать...
  - Может, тебе вообще не стоит сопровождать меня в Совет? - забеспокоился лаэр. - Лучше, как следует, отдохни перед вечерним балом. В твоем положении...
  - Не сегодня, - упрямо покачала она головой. - Я хочу поднять вопрос о создании этого благотворительного фонда.
  Для Тессы, видевший, насколько выкладывается любимый супруг в последнее время, было важным хоть немного облегчить бремя его забот и тревог о благе подданных. Она не могла сопротивляться этой внутренней потребности, пока еще не на сносях, не погрязла в заботах о наследнике, и в состоянии внести свой личный посильный вклад, как подобает женщине ее статуса - первой леди лаэрства.
  - Я в курсе, радость моя. Но неужели ты думаешь, что у меня хуже получится представить столь животрепещущую тему? - немного ревностно спросил Аслан.
  - Я тщательно готовилась и знаю некоторые нюансы, как правильно преподнести. Тебе, своему лаэру, члены Совета вряд ли решаться отказать, но будут недовольны давлением сверху, станут сомневаться в целесообразности этой затеи, - успокаивающе пояснила Тесса. - Я хочу своим выступлением зацепить за живое, чтобы у каждого из присутствующих, кичащихся своими прошлыми заслугами или древностью рода, создать правильный настрой, подчеркнуть их исключительность и избранность, вызвать непреодолимое желание стать сопричастным благому делу, будто это их собственная инициатива. Тебе останется только выслушать разумные предложения, если понадобится - подкорректировать, одобрить и назначить ответственных за надлежащим исполнением целенаправленного расходования этих средств.
  - Коварная... - восхищенно покачал головой Аслан, мысленно соглашаясь с доводами жены и одобряя ее план. Если все получится, как задумывалось, лаэрская казна останется неприкосновенной (и без того найдется, на что ее тратить); остро нуждающиеся - инвалиды, вдовы, сироты - получат необходимую помощь и поддержку; знать - статус бескорыстных благодетелей в глазах общественности, налоговые послабления, благословение Храмов, отпускающих мелкие и крупные грешки за столь угодную Всевидящим деятельность, морально-нравственное удовлетворение и реализацию потребности проявить милосердие, выразить сострадание ближнему, не вызывая недоумения и возмущения своих потенциальных наследников... Да мало ли причин, в конце концов, не стоит сбрасывать со счетов, что не поучаствовать в подобной акции просто окажется дурным тоном. Тесса права, главное удачно преподнести саму мысль создания очередного благотворительного фонда, чтобы местные вельможи и представители влиятельных гильдий с ходу не отмахнулись, мол, эта идея не нова...
  - Не коварная, а практичная и рассудительная, - поправила Тесса. - Это же для общего блага наших земель, - скромно улыбнулась она, поднимаясь из-за стола. - Прошу меня извинить, господа, но я покидаю вас. Пора собираться. Дерек, я так благодарна тебе за мой сегодняшний обед, просто слов нет! Ты чудесным образом воплотил мою заветную мечту!
  - Обращайся, моя госпожа, всегда к твоим услугам, если я не в наряде или не на ответственном задании моего лаэра, - полушутя-полусерьезно, довольный признанием своих заслуг, отозвался Меченый, обозначив поклон и приложив правую руку к сердцу. - Боюсь только представить, какую мечту ты в следующий раз назначишь 'заветной', - припомнил парень поход на конюшню, когда ей приспичило нюхать лошадиный потник.
  - Не ёрничай и надейся на лучшее, - рассмеялась Тесса. - Ой, ты же и перекусить толком не успел, - спохватилась хозяйка дома, заметив, как Меченый, досадливо хмурясь, снова пытается незаметно оттереть пальцы льняной салфеткой. Бесполезное занятие, специфический рыбный запах обычно плотно въедается в кожу. - Сейчас распоряжусь, чтобы принесли воду с лимоном.
  - Думаешь, лимонад утолит мой голод? - произнес он с сомнением.
  - Перестань цепляться к моим словам и оговоркам, - отмахнулась девушка. - Дерек, ты становишься иногда просто несносным со своими подначками. Вода с кусочками лимона - для омовения рук. Хорошо перебивает прочие стойкие запахи.
  - А у тебя, моя госпожа, не только с оговорками, но и с памятью проблемы, - парировал тот. - Я же говорил, что не голоден, я успел в городе подкрепиться. Лучше распорядись насчет того, что делать с рыбой - указал он на наструганные и сложенные 'башенкой' ломтики на столе рядом с оголенным рыбным хребтом и на стоявшую чуть поодаль корзину.
  - Эм... - задумалась девушка. Удовлетворив свою прихоть, она теперь ощущала сытое умиротворение. И, судя по всему, самостоятельно с таким количеством оставшейся рыбы в ближайшее время просто не справится. - Я, наверное, пожадничала... - сконфуженно призналась Тесса, - но ничего, что-нибудь придумаю, - пообещала она, - вы пока сами тут угощайтесь, ладно?
  - Тесс, спасибо за щедрое предложение, но, думаю, сейчас и впрямь уже угощаться некогда, - вмешался Аслан. - Может быть позже. Распорядись заодно, чтобы и вяленое мясо пока прибрали, пожалуйста. Дерек едет с нами, потом свой гостинец заберет.
  
  - Ты же говорил, что я тебе в городском Совете не понадоблюсь, - нахмурился Меченый, когда Тесса вышла. - Я и речь никакую не готовил, и видок у меня затрапезный для появления в столь изысканном светском обществе, - не удержавшись от сарказма, скептически окинул он взглядом свой повседневный мундир. - Я бы хоть свежую рубашку захватил из казармы, чтобы тебя не позорить. Может, лучше Орис...
  - Не волнуйся, тебе не выступать перед честным собранием, - перебил лаэр. - А про личный гардероб я уже говорил, чтобы ты здесь, в особняке, держал сменный запас одежды на любой случай. - Придется тебе пока довольствоваться моей.
  - Уговорил, - притворно горестно вздохнул Дерек и язвительно добавил:
  - Когда еще простому рабу выпадает честь поносить рубахи с хозяйского плеча?
  - Дерек! - укоризненно покачал головой Аслан. - А в глаз?
  - В глаз не надо, - поспешно отказался тот.
  - Я помню, что обещал тебе Вольную и выправить чистые документы. Не обязательно при каждом удобном случае взывать к моей совести. Сам же знаешь, не от меня зависит вынужденная задержка. Нужно все провернуть так, чтобы комар носа не подточил.
  - Ладно, извини, Аслан, я был не прав, - виновато вздохнул Дерек. - Мне, в самом деле, надо переодеваться или лишь ваш экипаж от особняка до здания городского Совета сопроводить? - сменил он тему.
  - В самом деле. Сегодня, скорее всего, заседание надолго растянется. Пойдешь с нами. Если Тессе будет слишком утомительно оставаться до окончания, увезешь ее домой. Приказ ясен?! - неожиданно рявкнул лаэр, все еще злясь на Меченого за то, что тот напомнил об обещании в своей обычной желчной манере, и он почувствовал потребность оправдаться. Кому же такое понравится?
  - Так точно! - вскочил Дерек, задрав подбородок, молодцевато выпятив грудь и прижав руки по швам, как того требовалось по уставу, внимая приказу командира. Дружба дружбой, а служба службой, и время от времени надо помнить о соблюдении субординации.
  Внимательно глянув на своего верного бойца, и увидев в отражении глаз, что тот все правильно понимает и даже заранее снисходительно прощает своему господину некоторое самодурство, эту мелкую месть за испытанное чувство неловкости, все еще строго обронил:
  - Просьбы, пожелания?
  - Пожелания есть: выбери для меня какую-нибудь рубашку поскромнее, мой господин, - попросил Меченый, красноречиво указав взглядом на изысканные кружева манжет на шелковой рубахе хозяина.
  - Само собой, - ухмыльнулся Аслан. Шагнув ближе, дружески хлопнул бойца по плечу. - Вольно, Дерек! Расслабься, пойдем, поищем, что тебе подойдет...
  - Мне бы руки нормально помыть, - напомнил парень со шрамами на лице.
  - И эту проблему решим, - пообещал лаэр. - Только давай шевелись, а то Тесса нас запозорит, если она успеет в свое выходное платье облачиться, а мы все еще копаться будем. Станет потом глумиться, будто я своих бойцов так плохо гоняю, что они не могут собраться, как по тревоге.
  
  ***
  
  - Ох! - чуть не хлопнул Аслан себя по лбу, кинув Дереку на выбор несколько чистых рубашек простого кроя. - Я же совсем забыл... Ты тут пока давай прихорашивайся, я ненадолго, - скороговоркой пробормотал он, поспешно покинув гардеробную.
  
  Аслан до сих пор так и не вытряхнул из своей дорожной сумки все, что привез из Степи. И теперь хотел срочно устранить это упущение. Он привез жене пояс-оберег для беременных - ленту шириной в палец с вышитыми яркими нитками и мелким бисером 'варварскими' символами - благословением Великих Духов матери и ребенку, переданный Тагиром. Женщины семьи вождя специально, с соблюдением всех положенных ритуалов, вышивали этот пояс для жены его близкого родича.
  Лаэр хотел, чтобы Тесса сегодня надела поясок под платье, выходя из дома, а в идеале вообще не снимала традиционный степной оберег до самых родов.
  А Даут для Тессы передал несколько холщевых мешочков со специальными сборами разных целебных трав для приготовления отваров - укрепляющими, тонизирующими, успокаивающими утреннюю тошноту, улучшающими аппетит, способствующими крепкому сну...
  
  ***
  
  На заседании городского Совета сегодня решалось несколько серьезных вопросов, затрагивающих как интересы разных социальных слоев горожан, так и всех вверенных власти лаэра Аслана земель. Зал был забит битком, и, несмотря на распахнутые окна помещения, прошло совсем немного времени, прежде чем Тесса поняла, что обмахивания веером ей недостаточно.
  Хорошо, что ее выступление было запланировано не под занавес заседания. Само обсуждение итогов достигнутого и ближайших проектов проходило достаточно бурно, с прениями, накалом эмоций и страстей. Тессе, выступившей со своей пламенно-проникновенной речью, заронив в умы и сердца собравшихся пищу для размышлений, и в самом деле заплохело в духоте зала. И она чуть было не сомлела на глазах у почтенной публики, держась из последних сил лишь на чистом упрямстве.
  Дерек, неожиданно получивший задание на сегодня тенью следовать за своими господами, хотя охраны в здании и вокруг него и так было полно (Орис со своими подчиненными и солдаты городского гарнизона), заметив плачевное состояние Тессы, успел вывести молодую женщину из зала, пока она не свалилась в настоящий обморок. Быстро шепнув Аслану, чтобы тот не тревожился, мол, он присмотрит за хозяйкой, Меченый увел супругу лаэра. Некоторые из членов Совета отнеслись к этому обстоятельству весьма благосклонно, дескать, бабам, неважно какой бы высокий статус они ни занимали, нечего делать на собрании серьезных мужей. Женское дело за домом смотреть, да детей рожать.
  Правда, представительницам аристократии время от времени дозволялось еще и блистать в светском обществе, 'выгуливая' семейные драгоценности в сопровождении мужа. Ну оно и понятно - это определенная репутация в иерархическом сообществе. К человеку, обремененному семейными узами и способному обеспечивать показательную роскошь, прочие проникаются должным уважением и вынуждены считаться с его мнением, влияющим на социальные, экономические, политические и прочие актуальные аспекты, по крайней мере, в местных масштабах.
  
  Дожидаться окончания заседания Тесса не решилась. Аслан предупредил ее еще дома, что она сможет уехать раньше, если почувствует недомогание. Подвергшийся стрессу организм молодой женщины, ожидающей пополнения, требовал немедленного удовлетворения сразу нескольких противоречивых потребностей.
  Дерек же, оценив бледно-зеленоватый вид своей госпожи, совершенно не сочетающийся теперь с ее парадным одеянием, в котором преобладала пурпурная цветовая гамма, побоялся немедленно везти девушку домой - как бы не растрясло или еще хуже не укачало в дороге в ее интересном положении-то.
  
  Отвечающий сегодня за охрану первых лиц лаэрства Орис, немедленно появившийся рядом чтобы узнать, в чем дело, быстренько распорядился вынести кресло из холла на открытую веранду особняка, в котором сейчас проходило заседание.
  Сил рассыпаться в благодарностях перед верными бойцами мужа за проявленную заботу у судорожно пытающейся надышаться свежим воздухом Тессы не было. Она лишь кивнула, отпуская Ориса, мол, теперь все в порядке, и чуть слышно пробормотала:
  - Поллаэрства отдала бы за глоток влаги...
  Дерек, неотступно следовавший за своей госпожой, немедленно подал ей стаканчик яблочно-грушевого сидра. Слабенький градус практически совсем не чувствовался, зато ароматный букет был превосходным, сохранив солнечный вкус спелых фруктов. Он специально прихватил фляжку с этим напитком, подозревая, что рыба пряного посола за обедом ей еще аукнется.
  - Или лучше воды? - заботливо поинтересовался Меченый, досадуя на нерасторопность слуги, которого послали за обычной водой.
  - Давай пока хоть что-нибудь, умираю от жажды! - пригубила она сидр. - Я и воду потом выпью... - машинально облизнулась Тесса кончиком языка, собрав сладкую влагу и заставив Меченого поспешно отвести взгляд от ее губ.
  Он, конечно же, периодически тренировал силу воли и время от времени занимался самовнушением, напоминая себе про братские чувства к своей госпоже, но от этого они не укреплялись, а другие, недопустимые по отношению к жене своего господина, почему-то не становились слабее...
  
  Тут как раз объявился слуга, притащив на подносе изящный фужер с серебряной инкрустацией и большой хрустальный графин с обыкновенной водой, который Тесса сразу же опустошила чуть ли не на треть.
  Дерек хмыкнул про себя. Видимо слуга, преисполнившись ответственным поручением, искал подходящий приличный сосуд, достойный столь значительной особы, хотя Тесса сейчас наверняка удовлетворилась бы утолением жажды и из обычной солдатской кружки, не выразив спесивого недовольства. Лишь бы ее пожелание было выполнено немедленно.
  
  Буквально несколько минут на свежем воздухе вернули краски на бледное личико госпожи, и парень со шрамами облегченно перевел дух.
  - Дерек... ты мой герой! - с чувством произнесла Тесса, искренне радуясь, что Меченый вывел ее из душного зала заседаний и поспособствовал удовлетворению насущных сиюминутных потребностей.
  - Вопрос с именной медалью для меня, такого во всех отношениях замечательного и геройского, все еще актуален, - иронично напомнил спутник.
  - От скромности ты точно не помрешь, - чуть нахмурилась Тесса, прислушиваясь к своим ощущениям.
  - Что есть, то есть, - согласился он, готовый балагурить на любую тему, лишь бы девушка ожила и светло улыбалась ему.
  - С медальками для нас обоих, видимо, придется все-таки что-то решать, - усмехнулась хозяйка Замка, проворно поднимаясь из кресла.
  - Я плохого не посоветую... - самодовольно начал было Дерек, но заметив ее внезапный маневр, заволновался:
  - Тесс, ты зачем это вскочила? Посиди еще, отдохни, как следует, а я пока распоряжусь насчет экипажа, потом домой поедем.
  - Это ты здорово придумал, - поощрительно кивнула девушка. - Вот как раз иди, распорядись, а я пока... в общем, оказывается, мне теперь нужно срочно посетить дамскую комнату, - призналась она. - Жди меня здесь.
  Картинно закатив глаза, Дерек хлопнул себя ладонью по лбу:
  - Кто бы сомневался, что у тебя полно 'заветных' желаний, моя госпожа, они такие противоречивые, что я не успеваю сориентироваться, - съехидничал он.
  - Тебе надо просто больше тренироваться, - фыркнула Тесса, насмешливо глядя на его шутовскую пантомиму. - Я надеюсь, вот такие метаморфозы с моими прихотями - явление временное, и через полгода сами собой прекратятся естественным образом, но мало ли. Так что мужайся, друг мой! - пафосно закончила она, согнав улыбку, но в глазах все равно плескались смешливые искорки.
  - А что мне еще остается? - притворно сокрушенно вздохнул Меченый. - Ладно, моя госпожа, пойдем, провожу, что ли, - галантно подал он ей руку.
  - Не стоит, - чуть смутилась Тесса. - Где в этом здании находится уборная, я знаю, не заблужусь. Я себя вполне хорошо уже чувствую, честное слово, Дерек. А если что, ребята меня спасут, Орис их сегодня через каждые двадцать шагов расставил в караул. Распорядись пока насчет экипажа, пожалуйста. Нам бы надо еще к модистке заехать, заказать новые платья с перспективой на будущее, - нежно погладила она свой еще практически плоский животик. - Но не сегодня, - успокоила Тесса, заметив, как у парня дернулась обезображенная шрамом щека. Видимо, до сих пор неприятно было вспоминать, как пришлось ему переодеваться при Леоноре в женские тряпки, которая сей факт считала весьма забавным и не упускала случая поострить. - Домой хочется...
  - Фух, повезло, - тихо пробормотал Дерек, осторожно выдыхая.
  
  ***
  
  Вечером лаэр с супругой прибыли на праздник в честь помолвки отпрыска вельможи примерно через час после того, как собрались прочие официально приглашенные важные гости. Как раз к самому объявлению торжественного события. Видимо, именно их только и ожидали. Принимая поздравления, жених гордо сиял от удовольствия, юная невеста, похожая на нежный цветок, мило смущалась. Гости радовались поводу повеселиться, похвастаться друг перед другом своими туалетами и драгоценностями, посплетничать и мимоходом обсудить какие-то дела. Праздничная атмосфера была пафосной, музыкальное сопровождение громким, украшение бальной залы слишком ярким и блестящим, толпа присутствующих чересчур шумной и утомительной для Тессы, не любившей подобных мероприятий. Так что, пообщавшись немного с присутствующими, как того требовал светский этикет, и даже станцевав пару танцев с мужем, один с хозяином дома и один с виновником сегодняшнего торжества (пока лаэр, соответственно, оказывал честь жене хозяина и невесте его сына, пригласив их), Тесса посчитала свой долг перед подданными выполненным.
  Девушку радовало, что ее сегодняшнее выступление в городском Совете никого не оставил равнодушным, и уже обсуждался не только среди собиравшихся то тут, то там небольшими группами мужчин, но и в женском кругу. День-два, чтобы уложилось в умах и прижилось, признав нужное и в определенном смысле выгодное вложение средств в угодное богам дело, наполняющее ощущением собственной значимости и сопричастности, и к Аслану на аудиенцию потянутся первые ласточки со своими предложениями и просьбами, желая поучаствовать в этой затее.
  Она вовсе не претендовала на роль идейного вдохновителя, скромно отступив в тень. Но вопрос с нуждающимися, хоть лаэр всегда держал на контроле эту категорию своих подданных, действительно теперь становился актуальным. Из-за обострения военных конфликтов на южных границах Энейлиса, которые оставляли разоренными целые поселения мирных граждан, выжженные поля и леса, сеяли смерть и насилие, голод и мор, отчаявшиеся, перепуганные, озлобленные люди, потерявшие свои дома, родных и близких, надежду на заработок честным трудом, всеми правдами и неправдами стремились именно сюда, на север, как будто он безразмерный. Конечно, стоило принимать во внимание, что в центральной части страны и плотность населения выше, и жизнь не в пример дороже, чем на ее окраинах. Видимо слухи о добром и справедливом лаэре Аслане, о благоденствии и процветании земель, находящихся под его властью, о том, что здесь можно найти достойный приют и возможность заработать на крышу над головой и кусок хлеба, слишком заманчивы и соблазнительны. Наверняка о заключенном с варварами мирном договоре люди тоже наслышаны, и считают, что северная граница (особенно там, где землями правит их родич полукровка-варвар) накануне грядущей войны более защищена от внешних врагов, чем все прочие...
  Скорее всего, эта миграция являлось не только Аслановой головной болью, но, так или иначе, задевала прочие лаэрства и центральные земли. В любом случае, на проблему стихийного перемещения людей внутри страны нельзя было закрывать глаза.
  Иначе это будет внутренний очаг опасного напряжения и потенциальная угроза общественному спокойствию. Бездомные, беспризорные, больные и нищие, обездоленные и озлобленные из-за выпавших на их долю несчастий и бед люди, потерявшие веру, решившие, что официальным властям на них наплевать - это источник возникновения социальных беспорядков, подрыва моральных устоев общества, антисанитарии и угрозы благосостоянию и имуществу законопослушных граждан. К тому же, диверсионная деятельность со стороны врагов в таких ситуациях может оказаться весьма успешной. И еще неизвестно, сколько возникающих то тут, то там бандитских шаек, обосновавшихся в лесах и горах, вдоль рек, промышляющих грабежами и насилием на основных оживленных трактах, несмотря на их планомерное уничтожение и радикальную борьбу местных властей с этими явлениями, собрались спонтанно, а сколько - под влиянием подстрекательской деятельности различных шпионов. Когда в стране существуют внутренние беспорядки, вызывающие ропот обывателей, что официальные власти бессильны защитить их от этого произвола, это выгодно внешним врагам.
  
  С бала лаэрская чета уехала рано, Тесса устала, да и Аслану хотелось поскорее очутиться в своей спальне. По дороге домой он наконец-то поделился с женой некоторыми подробностями о минувшей ночи, проведенной с их Солнышком, заново пропуская через себя пережитые эмоции.
  
  Добравшись до постели, лаэр немного перестарался, ублажая любимую девочку, потому что утомленная оральными ласками, расслабленная и умиротворенная, Тесса соскользнула в сладкую дрему. Тормошить ее, чтобы помогла удовлетворить и его потребности, он не решился. В другой раз... Тесса всегда старалась помнить о его удовольствии, а значит, сегодня и впрямь отчаянно нуждается в полноценном отдыхе. На ближайшее время в приоритете потребности ребенка, которому для правильного внутриутробного развития нужна здоровая и счастливая мать...
  Думать о том, что их первенец будет считаться наследником старшего брата, было невыносимо больно. Он уже любил этого ребенка и желал ему всяческого счастья, несмотря ни на что. Но в то же время боялся привязываться к нему и страшился за рассудок Тессы, когда она узнает, что вынуждена отдать свою кроху на воспитание в другую семью... Он мучительно искал выход из этой патовой ситуации, но, увы, пока не находил. И временами приходилось нарочно блокировать подобные раздумья на эту тему, чтобы просто не свихнуться.
  
  Аслан отдавал себе отчет, что уснуть самому ему теперь вряд ли быстро получится, возбуждение-то никуда не делось. Выбирая между приемом холодного душа или изматывающей тренировкой, он склонялся ко второму варианту. Заботливо укрыв блаженно улыбающуюся во сне жену одеялом, он осторожно, чтобы не побеспокоить, коснулся губами ее теплой щеки и на цыпочках покинул спальню.
  Позади особняка, неподалеку от хозяйственных построек была удобная площадка, на которой можно было заняться физической разминкой. Туда он и направился.
  
  ***
  
  Площадка уже была занята, оказывается, Дереку тоже не спалось. Аслан приостановился, в свете расставленных по углам периметра факелов залюбовавшись упрямцем, раз за разом повторявшим сложные связки упражнений. Медленно, скрупулезно добиваясь идеального исполнения, и уже потом наращивая темп...
  Лаэр невольно вспомнил, сколько раз во время восстановления после ранения заставал его вот так. В испарине, с трясущимися от напряжения и боли руками-ногами, отчаянно беснующегося из-за своей неуклюжести. Злого и раздраженного из-за излишней, по мнению Меченого, опеки со стороны тех, перед кем он не хотел демонстрировать свою слабость.
  Аслан дрогнул, заколебавшись в раздумьях, обнаруживать ли себя, присоединившись к развлечению, или наслаждаться эстетическим зрелищем издалека, оставаясь в тени деревьев.
  Причина, выгнавшая его из-под бока жены, уже не казалась столь актуальной. Свежесть ночи и восхищение тренирующимся бойцом, к которому у него было особое отношение, отвлекли, сбавили накал эмоций и ощущений, заставивших в этот час спешно покинуть супружескую спальню.
  
  Видимо, Меченый был здесь уже давно, и теперь, присмотревшись лучше, Аслан отметил, что тот устал, обнаженный по пояс торс блестел от выступившего пота. Дыхание было неровным, и почти незаметная уже хромота, появляющаяся лишь от чрезмерных нагрузок, стала очевидной.
  - Дерек! - окликнул он, выступая из-под сени нависших ветвей.
  - О! Не ожидал, что кому-то еще не спится, - хмыкнул Меченый, кивнув в сторону темных окон особняка. Да и во флигеле для прислуги уже было темно. Впрочем, оно и понятно, те поднимались рано.
  - Заканчивай с тренировкой.
  - Это приказ или предложение? - уточнил Меченый.
  - Приказ.
  - Ну вот... Тебе места мало, что ли? Я мог бы просто подвинуться, - проворчал Дерек, недовольный, что никак пока не удается вернуть прежнюю физическую форму. Это был его личный бзик, несмотря на уверения Халара, что и так слишком хорошо обошлось после подобного ранения. - Или тебя как-то иначе развлекать надо?
  - А это правильная мысль! - ухмыльнулся Аслан, не желая давить авторитетом и усугублять ситуацию, потому что понимал причины честолюбивого рвения друга.
  - Эй, ты о чем? - насторожился Меченый, сообразив, что его вопрос прозвучал двусмысленно. - Надеюсь, о спарринге?
  - Спарринг? Ммм... - неожиданно решив подурачиться, изобразил заинтересованность темой лаэр, окинув раба-воина плотоядным взглядом. - Дерек, а ты никогда не задумывался о происхождении этого слова? Или о многозначности толкования...
  - Я, конечно, понимаю, что у тебя сейчас... некоторые проблемы с получением супружеского долга, - ехидно парировал Меченый, сообразив, что Аслан просто стебётся, - то есть весьма непростой период, и я тебе даже вполне искренне сочувствую, мой господин, - елейно протянул Дерек, - но ты все-таки рассмотрел бы тогда традиционный вариант...
  Заметив, как Аслан сурово свел брови, даже мысли не допуская об измене любимой жене, которая и за измену-то не считалась, используй мужчина рабыню для сексуальных утех плоти, парень быстро спохватился:
  - Впрочем, подстрекать на подобное непотребство тебя не буду. Даже и не уговаривай! - изобразил он праведное негодование. - В конце концов, вспомни прыщавую юность и помоги себе сам, я никому не скажу, - с серьезным выражением лица продолжил ёрничать Дерек, едва сдерживаясь, чтобы не заржать, - могу даже на стрёме постоять, пока ты свои проблемы решаешь, чтобы не дай Небо, кто-нибудь из челяди не застукал за этим делом.
  - Тьфу на тебя, похабник! Я уже передумал, - нарочито сердито проворчал лаэр. - Не умеешь ты развлекать, мне твои убогие фантазии совсем не по душе, - неожиданно понял хозяин Замка-крепости, что ему и в самом деле здорово полегчало от шутливой пикировки с оппонентом, а вот теперь проснулся аппетит. - Давай натягивай рубаху и пойдем искать припасы.
  - Мне бы сполоснуться сначала... - напомнил Дерек. - Хоть из бочки, - кивнул он в сторону конюшни.
  Аслан оглянулся и отрицательно покачал головой.
  - Там же ежедневно свежую воду набирают, она не успевает толком прогреться. Пойдем лучше к оранжерее. Там с дождевой водой несколько бочек стоит.
  - А ты уверен, что в них никто еще не завелся?
  - Кто там может завестись, кроме комариных личинок? Они твою дубленую шкуру не прогрызут. И с каких это пор ты таким неженкой стал? - поддел Аслан.
  - С тех пор, как твои рубахи донашиваю, - нашелся Дерек.
  - Ну ты наглец! - возмутился лаэр. - Я же тебе почти новую отдал!
  - Так и я об этом! Прикинь, если в бочке вода уже зацвела, а я в темноте не замечу, обольюсь и рубаху натяну, так ее ж потом не отстираешь от зелени.
  - Ладно, считай, выкрутился. Пойдем, я тебе посвечу, мнительный ты наш, - хмыкнул Аслан, забирая ближайший из зажженных факелов. - Можешь потом для гарантии еще из бочки со свежей водой сполоснуться.
  - Всенепременно, - отозвался Меченый, подхватив рубаху и бодро потопав вперед.
  Видимо, изнурительная тренировка все-таки вымотала парня, и с координацией движения возникли проблемы. Выйдя за освещенную факелами площадку, он оступился. Пытаясь удержать равновесие, со всей дури врезался мыском сапога в край выложенной каменной плиткой дорожки. Зашипев от пронзительной боли, запрыгал на одной ноге и грязно выругался на своем родном языке.
  - Это что за абракадабра? - подняв факел повыше, чтобы и впереди идущему было видно, куда тот наступает, поинтересовался лаэр, сочувственно скривившись, будто сам ударился. Ему, конечно, и раньше приходилось слышать крепкие и витиеватые выражения в исполнении своего раба-воина, но в этот раз тот явно употребил что-то новенькое.
  - Ссс... это, мой господин, такой ссспециальный зззаговор... - медленно выдыхая сквозь стиснутые зубы, пояснил Меченый.
  - Помогает?
  - А то! Еще как! - почувствовав, что и впрямь, отпустило, криво усмехнулся Дерек, рискнув осторожно наступить на ушибленную ногу. - Я тебя потом научу, если хочешь.
  - Я так подозреваю, в приличном обществе, а так же при женщинах и детях этот чудодейственный 'противоболевой заговор' не стоит произносить вслух? - саркастически уточнил Аслан.
  - Мысленно тоже помогает, - авторитетно уверил спутник. - Хотя эффект менее выразителен. И, кстати, мой заговор - универсальная вещь, почти на все поганые случаи жизни, - подмигнул он.
  - Договорились, на досуге поучишь, - хмыкнул Аслан. - А пока давай двигай живее, иначе простынешь. Сдается мне, что тогда твой 'заговор' не поможет.
  
  Пока еще весенний воздух приятно ласкал разгоряченное, медленно остывающее тело, но ветер и впрямь сегодня был холодный. Дерек непроизвольно поёжился, переживая, как бы и в самом деле не прихватило спину. Халар, конечно, поворчит для порядка да намажет какой-нибудь ядреной мазью, чтобы в два дня все прошло. Но глупо так подставляться без нужды. Мало ли в какую минуту его служба потребуется Аслану или Тессе всерьез, а не просто для разбавления компании в качестве хорошего собеседника. Нельзя их подвести. И так задарма трескал казенные харчи, почти всю зиму, пока валялся в лазарете. Никто его этим не попрекал - ни хозяева, ни сослуживцы, ну разве что иногда в шутку... Совсем необидно, не болезненно для самолюбия и не оскорбительно для чести. Но повода для настоящего разочарования в себе ни как в человеке, ни как в верном бойце, ни как в преданном друге близким людям Меченый давать не собирался.
  
  Неподалеку от оранжереи в глубине сада находился небольшой домик для гостей. В одной из спален второго этажа, несмотря на поздний час, тускло светилось узкое окно. Лаэр машинально мазнул по этому окошку взглядом. Отметив мелькнувшую за опущенными шторами тень женского силуэта, нахмурился, скривившись, словно от зубной боли.
  Заметив это, Дерек тоже посмурнел, решив, что обязан прояснить кое-что.
  - Аслан, я не знаю, сказала тебе Тесса или нет, но она нос к носу сегодня столкнулась с твоей... - запнулся он, - с подарочком твоего отца, - желчно выплюнул Меченый, выражая интонацией отношение к этому факту, но на всякий случай не менее язвительно добавил, - да продлит Небо вашему Правителю долгие лета.
  - Что?! - резко остановился Аслан, сопоставив только что услышанное с невнятные намеки жены на какой-то моральный урон.
  - К началу представления я опоздал, - признался Дерек. - Но, похоже, радости от встречи и короткого общения не испытала ни одна из сторон... - обтекаемо намекнул он.
  - Вот шайтан! Как их вообще угораздило встретиться? - разозлился Аслан, переживая за Тессу, представив, как ей было неприятно. - Я же запретил этой девке высовываться из гостевого дома, если госпожа находится в городском особняке! Мне ее под замок посадить, что ли?
  - Ну-ну... не кипятись, - сочувственно похлопал Дерек лаэра по плечу. - Ты еще про солдатский карцер вспомни. Она ж не заключенная, а элитная игрушка, которую следует холить и лелеять. Теперь-то уж чего возмущаться? Тем более, чаще всего так и бывает, по закону подлости... - философски заметил Меченый. - Кто-то из прислуги не доглядел... А, может, она специально подгадала, спровоцировала встречу. С другой стороны, это не у твоей жены, а у тебя перед глазами девчонка должна маячить, чтобы ты повелся на ее прелести.
  - Вот именно!
  - Но мы же достоверно не знаем, что у этой Шу на уме, хотя лично я ей не доверяю.
  - А я тем более! Вот вроде бы ничего конкретно против этой девки не имею, а придушить хочется... И я не знаю, как лучше поступить, - нехотя признался Аслан, снова поднимая факел выше, чтобы Дерек, зачерпнувший из бочки воду собранными в горсть ладонями, мог убедиться, что она и впрямь чистая. - Вот куда мне эту... подарочек этот девать? - прошипел он сердито.
  - Надеюсь, это был риторический вопрос.
  - Да какой, к лешему, 'риторический'?! - передразнил хозяин Замка. - Если ты знаешь приемлемый ответ, я тебя с удовольствием выслушаю, - буркнул лаэр. - Только так, чтобы не стало хуже, чем было. В смысле, не хуже, чем теперь, когда и так только непотребно выражаться хочется. А то отец и в письмах прозрачно интересуется, оценил ли я его заботу, переживая, как бы на своих парней кидаться не начал. И шпионы, небось, донесения строчат.
  - Это ты про столичного лекаришку? Твоя жена от его чрезмерной опеки просто стонет, - припомнил Дерек постоянные жалобы девушки и ее недовольные высказывания, что Халар бы вполне сам справился, хоть и не специалист по женским делам. Тем более хорошие повитухи есть из местных, стоило ли устраивать подобный ажиотаж вокруг ее персоны.
  - Этот-то вообще Правителю официально отчеты о самочувствии его дражайшей невестки строчит каждые три дня, - с горечью произнес Аслан, но тут же спохватился, прикусив язык. О том, что эти донесения не столько проявление родственной заботы потенциального деда, сколько вопрос государственного значения, знал узкий круг лиц, посвященных в авантюрный заговор, а расширять его Аслан и не хотел, и не мог, связанный стребованной Правителем клятвой о неразглашении.
  К счастью, Дерек не обратил внимания на эту заминку, отнеся негативную окраску интонации прозвучавшей фразы к личности лекаря, а не к чему-то еще. Вынужденный на время оставить столицу, тот явно тяготился выпавшей на его долю почетной миссией. Вернее тем, что приходится прозябать в провинции.
  - Ну-у... - задумался на минутку Дерек. - А давай мы эту Шу просто и без затей потеряем? Как тебе идея, мой господин?
  - Что ты имеешь в виду? Как это 'потеряем'? - с подозрением прищурился Аслан, не улавливая мысль.
  - Да очень просто! Ну, что ты как маленький? Организуем ей побег, пускай катится на все четыре стороны. Хотя нет, не годится, - отменил он свой план. - Ты не участвуешь, чтобы не обременять свою совесть, я сам справлюсь.
  - Дерек, ты что несешь? - несмотря на очевидный скепсис, все-таки заинтересовался лаэр. - Я, конечно, очень ценю твою готовность пожертвовать собой, но зачем тебе... И как ты себе это представляешь в общем и в частности?
  - Да детали я потом продумаю, - воодушевился парень. - А в общем... Вот навскидку: ты, например, нас с ней пошлешь куда-нибудь, а я эту Шу благополучно потеряю...
  - Куда я вас пошлю? - перебил Аслан.
  - Ну, не знаю: прошвырнуться по модным лавкам, поглазеть на ярмарку, изучить местные достопримечательности, на прогулку на лоне природы за городскими стенами, не важно.
  - А почему именно тебя пошлю?
  - Ну не Саушу же поручать сопровождение симпатичной девчонки! - хохотнул Меченый. - Если только ты нашего Красавчика сначала евнухом не сделаешь. Боюсь, многие его знакомые барышни будут безутешны, а Рута тебе вообще этого никогда не простит. Сдается мне, что она все-таки ждет, пока наш главный кобель нагуляется и созреет для женитьбы.
  - Серьезный аргумент против кандидатуры Сауша, - хмыкнул Аслан.
  - Слушай дальше: я эту Шу потеряю, а через некоторое время, убедившись, что она не найдется нечаянно, приду к тебе и доложусь, как положено, мол, не вели казнить, вели миловать, мой господин. Так и так, дескать, грешен - не уследил за твоей драгоценной наложницей и сам найти не смог, - невинно предложил Меченый. - И ты, естественно, тоже будешь искать так, чтобы ни в коем случае не найти девчонку.
  - Заманчивая идея, - невольно хмыкнул Аслан. - Но ты же понимаешь, что мне для вида придется изобразить, будто я сильно гневаюсь и весьма расстроен этим событием?
  - Ну, само собой, меня, конечно, придется наказать за потерю подарка Правителя, куда тебе деваться? Только, чур, не слишком сурово, - спохватился Дерек. - Ладно, над щадящими вариантами я сам подумаю на досуге.
  - Представляю, что это будут за варианты, - фыркнул лаэр, - может, все-таки вместе придумаем, чтобы поубедительнее выглядело?
  - Можно и вместе, - покладисто согласился Меченый, отмахнувшись. - Не перебивай, пока мысля прет. Так на чем я остановился? А, да! Значит, сначала накажешь, но потом быстренько простишь, отзовешь из опалы. Ну что, по существу, с меня взять? - хитро усмехнулся Дерек. - У меня ж из личного имущества только кота конфисковать можно в счет моральной и материальной компенсации, остальное все казенное.
  - Тем более что Барс на следующую ночь все равно к тебе вернется, разыщет, - рассмеялся Аслан, прислушиваясь к заунывному кошачьему мяуканью под окнами флигеля, где обычно ночевал Дерек, когда сопровождал хозяев из Замка-крепости в городской особняк. - Вот удивительное дело - нормальные коты-кошки к месту привязываются, к дому, а этот словно верный пес за тобой следует. Слышишь, возле флигеля орет?
  - Надо же, ты прав, Барс голосит... - удивленно хмыкнул Дерек, тоже прислушавшись. - И как только не лень каждый раз лапы стирать, преодолевая такое расстояние? Но сдается мне, что он не у флигеля, а возле кухонного погреба ошивается.
  - Чего ему там делать? Не мог он мышей учуять, в погребе мышеловок полно...
  - Интересно, куда моя госпожа велела оставшуюся рыбу свою припрятать? - подмигнул Дерек.
  - Точно! Он, наверное, рыбу унюхал. И твое вяленое мясо тоже там должно быть. Давай, быстрее намывайся. Я что-то зверски проголодался с этими дурными новостями...
  - Я думал, что они у тебя напрочь аппетит отбили.
  - От твоих известий и впрямь подташнивает, но есть все равно хочу. Почему ты мне днем не доложил? - упрекнул лаэр.
  - Во-первых, я думал, жена сама улучит момент рассказать тебе об этом инциденте, мой господин. Если посчитает нужным. А, во-вторых, днем тебе все равно некогда было из-за этого париться - не успел вернуться из Степи, сразу на заседание Совета надо было ехать, потом на бал.
  - Ладно, ты прав, - нехотя согласился Аслан. - Утро вечера мудренее, завтра решу эту проблему. Пойдем, перекусим что-нибудь и заодно твоего Барса угостим рыбкой, пока он весь дом не перебудил своими воплями.
  - Думаешь, кошак станет жрать соленую? - усомнился Меченый.
  - Ну, если свежей на леднике не найдем, я мышей твоему коту ловить не буду, так и знай, - пошутил Аслан. - Слишком много чести.
  - Согласен, мой господин. Хотя, признаюсь, не отказался бы посмотреть на бесплатное представление, - хохотнул Дерек, между делом уже успев опрокинуть на себя из бочки для полива ведро воды, кажущейся теплой по сравнению с ночным воздухом, и сразу же натянуть рубаху.
  Оба развернулись в сторону дома.
  Возле кухонной стены здания вдруг неожиданно раздалось сначала шипение, а потом весьма характерный вибрирующий звук кошачьего воя, перешедшего в истошный вопль - предвестник скорого начала драки. Видимо, местные коты решили прогнать чужака, но Барс имел наглость считать своей территорией ту, где временно обитал его личный хозяин. И конкуренцию терпеть не собирался, бесстрашно ввязываясь в любую потасовку.
  Собственно, местные коты уже старались и не связываться с пришлым агрессором, но сегодня, видимо, возле крохотного окошка для вентиляции воздуха в погребе слишком заманчиво-дразняще пахло дорогой рыбой.
  На кошачьи вопли возле особняка тут же откликнулся разноголосый собачий лай вдалеке, и парни, не сговариваясь, заторопились отловить зачинщика скандала, чтобы прекратить этот ночной концерт, пока кошачья братия действительно не перебудила всех вокруг, а главное, не побеспокоила безмятежно-сладкий сон Тессы...
  
  ***
  
  
  ***
  
КОММЕНТАРИИ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ ЗДЕСЬ :-)
  
Оценка: 8.63*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"