Рокова Яна : другие произведения.

Четыре грани 3.3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    ЧАСТЬ 3.3 По просьбам читателей ОБЩИЙ ФАЙЛ разбит на ЧАСТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. (ЧЕРНОВИК)
    Извините, без вычитки, за указание на "очепятки" буду очень признательна :-))
    Спасибо, мой лю ЗКП, laki
    КОММЕНТАРИИ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ ЗДЕСЬ :-)
  
  ВНИМАНИЕ! ATTENTION! ACHTUNG!
   УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ - НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.
  
  УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.
  
   ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА
  
  СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,
  ВАШ АФФТАР :-))
  

Обложка для

  
  
  
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ
  
   ЧАСТЬ 3.2
  
  
  20.
  
  
  В какой-то мере все-таки потерявшему сознание Дереку повезло, что он не видел всей круговерти, которая происходила рядом с ним в течение нескольких последующих минут. Иначе наверняка чувствовал бы себя неловко, поняв насколько тепло относятся к нему друзья-товарищи, искренне переживающие за его состояние и до глубины души возмущенные вероломством приспешника Ливара. Меченому всегда казалось, что его жизнь дорога только ему самому. Ну, может быть, еще любимой госпоже, позволившей ему прочесть ее чувства, которых вряд ли достоин. В глубине души хотелось надеяться, что и Аслану он тоже небезразличен, но твердой уверенности, увы, не было. Это было бы слишком здорово. Для лаэра он всего лишь один из людей личного состава, который даже не нанят по контракту, а приобретен со всеми потрохами за смешную цену, в довесок к экзотической постельной игрушке...
  Кроме того, Дерек хорошо знал - с такими ранами, какую он умудрился схлопотать (можно сказать, по собственной глупости, расслабившись за полгода среди людей, придерживающихся понятий о чести), не выживают. А остаться безногим калекой во цвете лет, когда ничего, кроме как 'продать' себя в качестве воина, он не умел (да и душа ни к какому иному ремеслу не лежала), было нереально. Инвалид даже хуже, чем раб. Попав в плен, все равно остается надежда на избавление зависимости от чужой воли. А новые руки-ноги пока еще ни у кого не отрастали...
  Аслан (разрываясь от желания собственноручно придушить десятника Морицкого и любой ценой сдержать обещание Дереку, что он будет жить), немеющей от прилагаемых усилий рукой все так же перекрывал кровоток, сердито уговаривая бесчувственное тело бойца прекратить притворяться. И требовал 'вернуться в строй', перемежая свои уговоры-просьбы крепкими словечками. Правда, на бранную речь в такой критический момент практически никто не скупился. И адресаты невольно ежились, прекрасно понимая, что при стольких свидетелях остаться в стороне совершенно непричастными к подлой выходке товарища вряд ли удастся.
  Догадавшись, что Аслану сейчас некогда раздавать приказы, Инвар взял ситуацию под свой контроль, быстрыми и четкими командами отдавая распоряжения. Для начала, выделил двоих в сопровождение в карцер преступившего законы воинской чести Килима, уже помятого жаждущими немедленного торжества справедливости бойцами, чтобы уберечь его от самосуда. Хотя, вряд ли комендантом двигало чувство сострадания к этому ублюдку. Скорее, как наименее заинтересованное лицо (в отличие от Аслана, который в очередной раз невольно демонстрировал привязанность к старшему из приобретенных рабов), Инвар просто подстраховался, чтобы не дать своим людям уподобиться своре из стаи псов Морицкого. Потому что в душе был полностью согласен с парнями, мечтавшими запинать эту тварь, будто бешеного пса. Собаке - собачья смерть!
  Бойцы Морицкого не очень уверенно возроптали, полагая, что ими распоряжаться может лишь сам лаэр Ливар. Но у коменданта крепости на этот счет было собственное мнение, к тому же самого пришлого лаэра (очень мудро соблаговолившего вовремя покинуть место состоявшегося поединка), поблизости не наблюдалось. Остальных людей Морицкого Инвар велел просто взять под арест. Но эта команда была отдана с молчаливого одобрения Альвиана Пилифа, оказавшегося рядом.
  Даут уже послал кого-то из присутствующих здесь степняков за своими вещами и Ренальдом, велев не мешкать. Никого из услышавших его распоряжение не удивило, что таур надеется на чудотворный эффект особых трав и снадобий, которые всегда возил за собой на любой непредвиденный случай. Удивило лишь распоряжение насчет Рена. Зачем ему мальчишка?
  Объяснять свою позицию по этому вопросу Даут не спешил. Как не собирался и ждать, пока из лазарета притащат носилки для пострадавшего от чужой лютой злобы и бессилия воина. Благо плащ, пожалованный Меченому с плеча лаэра, оказался рядом. И меньше всего сосредоточенно-хмурый пожилой степняк думал о том, не испортится ли дорогая удобная вещь при транспортировке на нем бесчувственного окровавленного тела нового хозяина. Не зря он в свое время лично натаскивал одного из своих лучших учеников в оказании первой помощи. Аслан мгновенно сориентировался. Зажав бедренную артерию выше места ранения (рискуя проломить не только лобковые, но и тазовые кости пострадавшего), он тихо рычал на Юджина и Ильяса, которые совместными усилиями пытались перехватить бедро раненого бойца импровизированным жгутом из солдатских ремней. Орис скинул свою рубаху (видимо посчитав, что у него самая свежая) и, безжалостно разорвав руками на полосы, складывал лоскуты, чтобы наложить тугую повязку и остановить невосполнимую потерю крови.
  Теперь нельзя медлить ни минуты. В Степи от подобных ран редко умирали. Частые войны учили справляться и с такими страшными ранами, которые, на первый взгляд, казались пустяковыми, ведь даже кость не раздроблена.
  Обычная военно-хирургическая практика (и не только в Энейлисе) предписывала ампутацию пострадавшей конечности, наглухо зашивая поврежденные сосуды, до которых трудно добраться. Только такая процедура сулила несчастным лишь отсрочку немедленной смерти от кровопотери и шока, заменяя ее возможным будущим образованием тромба на месте повреждения, даже если удавалось зашить. И еще неизвестно, что было лучше - несколько минут стремительно ускользающей жизни, когда толком и не успел испугаться близкой смерти, или осознание, что твои часы все равно сочтены, и существование в похожем на агонию состоянии, своеобразном постоянном ожидании неизбежного, отравляет жалкое подобие жизни взаймы... И врагу не пожелаешь такого.
  А с ампутированными конечностями шансы на жизнь были куда как выше. И для одиноких ветеранов-калек в столице Энейлиса и еще нескольких больших городах даже имелись благотворительные приюты. Однако в Степи гордые воины, имевшие несчастье не погибнуть в битве, проявив свою доблесть, а получить серьезное увечье, тяготились стать обузой своим родным. Несмотря на уважение и почет, несмотря на то, что умудрялись учиться обходиться собственными силами в быту и даже заниматься каким-нибудь ремеслом, чтобы достойно существовать. Калеке воином уже не быть! Удручающе трагична оказывалась для привыкших с детства к самостоятельности мужчин утрата чувства власти над собственным телом, ограничивающая свободу их привычных действий. И это для степняков, учитывая последствия (когда в стычке с врагами или на охоте калечились не только тела, но и души), становилось пострашнее смерти. Именно поэтому в некоторых областях медицинская помощь у варваров шагнула далеко вперед по сравнению с их соседями. И люди, обладающие знаниями лекарей, ценились и уважались в Степи, чуть ли не наравне с вождями.
  Даут этими знаниями располагал, да и опыт у таура имелся. Обычная политика невмешательства в дела чужого государства сейчас не подходила. Слишком остро оказалось чувство справедливости, да и просто человеческое желание спасти человека, успевшего проявить себя рядом с родичем, бывшим когда-то любимым из немногочисленных учеников воина ледяной крови. Главное теперь сделать все по правилам, и у Меченого появится этот шанс, остаться в строю.
  
  Преодолев первый шок от того, что произошло на ее глазах, оттесненная (хоть и достаточно бережно, но непреклонно) назад, за широкие солдатские спины, с пожеланием: 'госпоже не надо это видеть!', Тесса удивительным образом мобилизовалась. Вывернувшись из крепких рук Советника, пытавшегося, взяв ее под локоток, развернуть в сторону дома, полоснув мужчину злым взглядом, хозяйка Замка поспешила в сторону лазарета. Девушка не утруждая себя размышлениями, давно ли он тут оказался (кажется, когда она подошла, Альвиана еще не было, а, может, просто не обратила внимания).
  Халара уже предупредили, но Тесса инстинктивно чувствовала, что ее помощь тоже может пригодиться. Сердце рвалось на части от страха за жизнь Дерека. Лицо все еще было мокрым от слез, но теперь она не плакала - если случится самое непоправимое - поплачет потом, а сейчас некогда проявлять женскую слабость. Это жена Аслан хорошо усвоила еще будучи девочкой, помогая сестрам милосердия в госпитале при столичном гарнизоне, в котором служил отец.
  
  ***
  
  Несмотря на окрики Инвара, пытавшегося разогнать свободных в данное время от несения службы парней, уговаривая их разойтись и заняться чем-нибудь полезным, у дверей лазарета, куда перенесли раненого, происходило настоящее столпотворение мрачно настроенных бойцов. И хоть все прекрасно понимали, что все равно здесь они больше ничем помочь не могут, но желания расходиться не было, как будто своим присутствием они могут удержать находящегося на Грани товарища, или оградить его живым щитом от стоявшей на пороге Смерти.
  Тесса наотрез отказалась отправляться в дом развлекать гостей. И Орису с Айдаром пришлось взвалить эту миссию на себя.
  Рэлы бурно переживали неприятный инцидент, враз растеряв весь свой лоск и надменное превосходство. Им совсем не улыбалось оказаться с горсткой своих преданных людей в центре внимания недружелюбно настроенных воинов. Инцидент, произошедший по вине человека из сопровождения лаэра Морицкого, невольно бросал тень и на их свиту. Столица слишком далеко, а их титулы и происхождение, судя по всему, не оказывают должного уважения на простых солдат пограничного гарнизона, у которых собственные понятия о воинской чести, доблести и человеческом достоинстве.
  Участники конфликта были отправлены под домашний арест. Но не в казарму, где их разместили на все время пребывания столичного посольства (и где, честно говоря, они чувствовали себя теперь очень неуютно), а в самом доме, рядом с кабинетом Аслана, в котором устроили внеплановое совещание.
  Орис с удовольствием бы предоставил Альвиану Пилифу возглавлять комиссию по расследованию чрезвычайной ситуации, но тот и так выглядел мрачнее грозовой тучи, и отказался, выбрав роль наблюдателя за ведением допроса.
  Рэлы, вынужденные тоже присутствовать, предложили было подождать, пока станет ясно - выживет пострадавший боец или нет, и надеялись на присутствие лаэра Аслана, почему-то оставшегося со своим солдатом. Но Советник заявил, что и повторное расследование вопиющего происшествия, если что - никуда от них не денется.
  Хуже всех переносил вынужденное присутствие в составе комиссии на допросе Сибор, очень жалевший, что не остался с цыпочкой под боком досматривать сны в Доме Удовольствий, а поспешивший в крепость, где сейчас собралось все столичное посольство. Хотел поспеть к завтраку - как ни странно, в Замке ('в этой глуши' по столичным меркам) кормили достаточно прилично. Да голова трещала с похмелья и от недосыпа. Но пока что плотный горячий завтрак и спасительный отвар (или хотя бы банальный рассол) оставались недоступной роскошью. Если бы Сибор мог предположить, что тут такое творится, точно остался бы в городе.
  Но Советник решил провести дознание 'по горячим следам', пока люди Морицкого не переговорили со своим господином, обсудив версии, выставляющие их поведение и поступок десятника не в самом черном свете. Правда, перед началом допроса Альвиан имел конфиденциальный разговор с самим лаэром Ливаром, возмущенным тем, что произошедший инцидент не оставили для разбора между ним и Асланом. И пытавшегося убедить Советника, дескать, он вообще ни при чем! Его даже рядом не было во время устроенной драки - все произошло по инициативе десятника и бойца Аслан. И, мол, неизвестно еще, кто кого спровоцировал. Однако после этого разговора Морицкий заметно присмирел, и теперь сидел за массивным столом, не пытаясь вставить даже реплики, лишь раздраженно стискивал кулаки и неприязненно полыхал злобным взглядом исподлобья на собравшихся, и вызываемых по одному свидетелей происшествия.
  Оказавшись в мрачных холодных стенах карцера, куда его втолкнули, придав пинком ускорения, Килим сначала бесновался, злобно цедя ругательства сквозь шатающиеся зубы и сплевывая кровь с разбитых губ. Пострадавшее не только от порезов ножей Меченого, но и получившее заслуженную 'награду' тело (до окрика местного лаэра, чтобы разозленные парни не устраивали самосуд), начало ныть. И вскоре мужчина впал в отчаянную депрессию, осознав, что натворил, ведь в этот раз его спину никто не прикроет... Вряд ли Морицкий рискнет взять ответственность за содеянное его человеком на себя. Килим знал, что однажды такое может случиться, только не предполагал, что так скоро. Слишком много грязных тайных делишек, которым не нужны свидетели, связывало их с хозяином. И Ливару, безусловно, было выгоднее, чтобы он умолк навеки.
  Только вот подыхать почему-то не хотелось. Оставалась маленькая надежда, что его противник с жуткими шрамами в половину нахальной морды, выкарабкается. И тогда его самого просто сошлют на каторгу. Может быть, Ливар сдержит давнее обещание и вытащит его оттуда через некоторое время, пока внутренности еще будут в состоянии функционировать? Ведь на рудниках долго не живут. И судьям трибунала вовсе не обязательно назначать пожизненное заключение...
  Килим ожидал, когда же его вызовут на допрос, и страшился этого, понимая, что его выходку, судя по настроению местных, не простят.
  Мерзкий холод предчувствия неизбежной расплаты, поселившийся в желудке, распространялся теперь уже по всему телу. Трясущиеся руки и ноги коченели. И Килим сейчас предпочел бы еще парочку дохлых, пусть даже траченных молью одеял, чтобы согреться, чем проявленное великодушие в том, что ему обработали раны.
  Вот уж неуместная забота о том, кто на волоске от плахи или петли.
  
  ***
  
  Сцепив зубы, вытесняя все посторонние мысли из головы, не позволяя себе предаваться отчаянию, Тесса (успевшая стянуть платье и поверх нижней сорочки облачиться в мешковатый балахон, взятый из стопки чистого, обработанного специальном раствором белья) металась по перевязочной. Получив распоряжение от Халара, что ему нужно подготовить, чтобы самому не отвлекаться (все-таки она лучше всего ориентировалась в его владениях, хотя и бывала здесь не слишком часто), девушка методично обшаривала шкафы и стеллажи с медикаментами и перевязочными материалами, собирая необходимое.
  Совместными усилиями бойцов (стараясь не потревожить горизонтального положения раненого), Дерека уложили на операционный стол, и Халар выгнал всех лишних, велев не мешаться.
  
  Услышав шум, из дальней комнаты, где с трудом, но все-таки шел на поправку 'найденыш' Давид, выглянула Улита. Парень только что уснул, и добровольная сиделка, нахмурившись, решила поинтересоваться, кто это тут безобразничает, нарушая привычный покой лазарета.
  Объяснять ей никто ничего не собирался, но жена Мартина и так уже поняла, что стряслось что-то серьезное.
  - Я могу чем-нибудь помочь? - спросила девушка на всякий случай.
  - Вымой пол! - кивнула госпожа сначала на ведро с водой, источающей резкий специфический запах, а затем указав взглядом на истоптанный солдатскими сапогами пол.
  Хорошо, что на улице был мороз, и остались лишь подтаявшие лужицы прилипшего к казенной обуви снега. По лицу скривившейся Улиты, достаточно выборочно выполняющей добровольно взваленные на себя обязанности сиделки при юноше, оказавшемся из того же купеческого сословия, что и она, Тесса поняла ее нежелание заниматься грязной работой, достойной служанки.
  - Тогда исчезни и не мешайся под ногами! - резко бросила хозяйка Замка. - Я сама справлюсь.
  А вот такого подвига от аристократки и жены лаэра, купеческая дочь никак не ожидала.
  - Я помою, - поджав губы, решительно вскинула голову Улита, сообразив, что случилось нечто из ряда вон, иначе эту 'почетную' обязанность поломойки поручили бы кому-нибудь из проштрафившихся бойцов.
  - Хорошо! - кивнула Тесса, снова схватив небольшой лоток, накрытый марлей, и скрываясь за дверью операционной.
  
  Близко к столу, на котором лежал Дерек, муж подходить запретил, кажется, забыв, что ей не впервой видеть раненых. Халар не возражал против такого указания, и спорить мужчинами, сосредоточенно хлопотавшими над пострадавшим, хозяйка Замка не решалась. Слишком уж чужим, каким-то неживым выглядело волевое лицо Аслана, с резко проступившими чертами упрямого отчаяния.
  Копавшаяся в шкафах, собирая необходимый перевязочный инвентарь, Тесса не заметила, когда прибежал Рени с сундучком таура, набитом всевозможными снадобьями для оказания первой помощи. И узнала о его появлении, только заглянув в операционную, чтобы положить все, что приготовлено, и выслушать дальнейшие краткие распоряжения Замкового лекаря.
  Любоваться своим бледно-зеленым Солнышком, застывшим рядом с Даутом бесполезной статуей, было некогда. Тесса вообще не понимала, зачем пернь тут оказался. Слишком хорошо она помнила его состояние, когда по пути в Замок на привале вскрывали загноившуюся рану Ориса. И пусть Рени за прошедшее время уже практически переборол в себе неприятие вида крови, наверное, то, что видели его глаза теперь, оказало слишком сильное впечатление.
  И девушка была не так уж далека от истины.
  Убедившись, что пульс хоть слабый, но есть, Дерека даже не стали выводить из бессознательного состояния, для пущей надежности сунув под нос кусок пропитанной эфиром марли. Зафиксировав конечности мужчины, чтобы не дергался, если вдруг придет в себя по время операции, и, приготовив инструменты, Халар распорол штанину на ноге Меченого. Щедро полив антисептическим раствором освобожденную ногу и срезав давящую повязку, лекарь живо оценил характер повреждения и удрученно покачал головой. Но Ренальду было не до консилиума собравшихся - Халара, Даута и Аслана (который, впрочем, имел только одно желание - любой ценой вытащить друга с того света). Вспоротая ножом Килима плоть внутри раны, и кожа, залитая свернувшейся кровью, слишком живо напомнили юноше последствия травли людей собаками, когда дядя явился забирать его мать из Обители. Перед глазами все плыло, возвращая в тот страшный день, навсегда оставшийся в его памяти, ноги ослабли в коленях, и Реанальд судорожно вспоминал правильные дыхательные упражнения, борясь с бунтующим желудком и подступающей к горлу тошнотой.
  Таур велел находиться рядом и внимать тому, что он собирался делать. Но в данный момент Рени воспринимал все происходящее вокруг в каком-то зыбком тумане, будто снова окунувшись в свой недавний морок, когда сам находился между жизнью и смертью, бродя в сумеречном небытие своего полусна-полуяви.
  Тесса замерла у дверей, не в состоянии заставить себя уйти, пока не услышит 'приговор'.
  Шире раздвинув инструментами края раны, с целью убедиться насколько сильны повреждения бедренной артерии, и наложив зажимы, чтобы по возможности уберечь Меченого от дальнейшей обильной кровопотери, Халар выпрямился и глухо, дрогнувшим голосом произнес:
  - Придется ампутировать...
  
  ***
  
  - Нет! - выдохнула Тесса, впервые в жизни теряя самообладание в такой ситуации. К счастью, приложившуюся спиной к двери девушку хорошенько встряхнуло, возвращая меркнувшее сознание, и ее мысли лихорадочно заметались, не находя решения, чего же она больше хочет в своем эгоистичном порыве. Чтобы он просто жил, вопреки тому, что уже стоит на Грани двух миров, или...
  Вряд ли сам Дерек хотел бы сохранить жизнь такой высокой ценой. Но сейчас девушка была в твердом убеждении, что ей плевать на его чувства гармонии и совершенства. Она никогда не позволит себе унижать его жалостью, даже если он останется безногим калекой. Пусть живет! Назло врагам, вопреки удручающим прогнозам! На радость тем, кому он дорог по-настоящему. Лишь бы жил! Она не могла себе представить, что никогда больше не взглянет в его наглые насмешливые глаза, лишь на краткий миг иногда позволяющие увидеть то, что таилось в глубине зрачков, окруженных радужкой цвета грозового неба. В глаза, которые прятали отголоски его истинных чувств и эмоций - боль его потерь, свет его надежд, и самую главную тайну - его любовь...
  - Нет! - эхом повторил Даут.
  Аслан не смог выдавить ни слова, только плотнее сцепил зубы, не отрывая взгляда от осунувшегося посеревшего лица спящего под эфирным наркозом мужчины.
  - Но характер повреждения таков, что больше ничего нельзя сделать! Я не могу просто зашить артерию обычной нитью, - покачал головой Халар. - Здесь нужен непрерывный шов, но тогда заведомо будет сужение. И в скором времени неизбежно образование тромбов...
  - Я помогу со швом, - уверенно пообещал Даут, кивая на свой сундучок. - Чем шить, у меня с собой есть. И травки мои еще ни разу не подводили - тромбов не будет. Если хочешь, можешь использовать и мои иглы.
  - Покажи! - оживился Замковый лекарь, воспрянув духом. - Время дорого!
  - Рен! - прикрикнул таур, взглянув на похожего на несвежего покойника юношу. - Ну-ка соберись! Соберись, сынок, - уже более спокойно добавил Даут, сообразив, что для мальчишки этот урок слишком сложно дается. - Твоя задача просто смотреть, что мы делаем, держись! Буду объяснять по ходу. Остальные вопросы потом...
  - Нужна будет полная неподвижность, пока срастается шов, - подал голос Аслан.
  - Это я обеспечу, - уверенно пообещал Халар. - Конструкция мне знакома. Главное, плотно зашить и оставить надежную проходимость крови по артерии. Ну-ка, плесни мне на руки еще спирта, - велел он лаэру, ожидая пока Даут достанет свое бесценное в такой ситуации сокровище.
  
  Таких странных разноцветных нитей от кремового до светло-коричневого оттенка, Рени, у которого сознание все еще было далеким от ясного, никогда не встречал. Замковый лекарь как-то устраивал ему экскурсию по сверкающим чистотой хоромам лазарета, показывая свой медицинский инвентарь, в том числе и хирургические инструменты, но подобного он точно не видел. Да и Халар, похоже, только слышал о таком чуде.
  Сквозь стекло плотно закупоренного пузырька со спиртовым раствором, нити казались похожими на пучок эластичных тонких волокон разного диаметра с гладкой поверхностью. И явно не растительного происхождения. А вот из чего они были сделаны - для юноши оставалось загадкой. Спрашивать он пока не решался. Таур откупорил крышку, и они вдвоем с Халаром сейчас решали, которую из необычных нитей, похожих на тончайшие струны музыкальных инструментов, поддеть пинцетом.
  Ренальд честно старался взять себя в руки, и сердитый окрик Даута подействовал отрезвляюще. Но все равно состояние оставляло желать лучшего. Где-то совсем глубоко в душе обычная любознательность требовала сосредоточиться, чтобы не упустить никаких деталей. И он бы, наверное, сам сунулся, чтобы поближе посмотреть, что это за чудесная панацея, которой обрадовался Халар. Но вид оголенного окровавленного бедра лежащего обездвижено раненого мужчины, которого наложник лаэра уважал и слегка побаивался за излишнее ехидство и язвительность, действовал весьма своеобразно. Особенно в слепящем свете нескольких хитро установленных масляных ламп, отлично освещающих место будущей операции.
  Представить, что Дерек лишится ноги - оказалось невозможно. Но ведь Халар редко ошибался в диагнозе, не зря же к нему время от времени привозили пациентов, хотя в городской больнице и госпитале есть и свои лекари-врачеватели. Хорошо, что таур считал иначе и обещал помочь. Если бы от решения Рени что-то зависело - он бы обеими руками был за то, чтобы спасти ногу и не позволить Меченому остаться калекой.
  Злость на мерзавца-десятника, подло пытавшегося убить своего более удачливого противника честного поединка, буквально душила парня. После получения печального известия о трагедии, Ренальд едва сумел справиться с желанием немедленно поквитаться. Он даже не задумывался о том, по силам ли ему такой соперник, как Килим - бесчестный поступок одного из людей Морицкого не мог не требовать отмщения. Кто-то (он даже не помнил, кто из степняков), отважился охладить его пыл, хорошенько встряхнув за грудки. Кто-то тут же сунул в руки сундучок и велел со всех ног немедленно бежать в лазарет, помогать Дауту.
  Справедливое возмездие может обождать. Смерть, уже вцепившаяся в Меченого костлявыми пальцами, ждать не станет...
  
  Но мельком взглянув на лаэра, с немой надеждой взирающего на лекаря и таура, Рени внезапно почувствовал укол ревности, больно ужалившей в самое сердце.
  Если Меченый (его невольный соперник за внимание господина) умрет, останется ли он единственным, или будут еще мужчины, с которыми муж Тессы когда-нибудь захочет близости? Это только Тесса для полукровки-варвара - единственная и желанная. Эту женщину он никогда не променяет на других...
  Несмотря на то, что Аслана слишком многое связывало с Айдаром, Ренальд относился к этому варвару, как к другу своего господина, интуитивно чувствуя, что они больше не вместе. А Дерек так и оставался для лаэра недоступным лакомством, которое тот не откажется попробовать. Но не может быть, чтобы хозяина Замка огорчало только это упущение возможности добраться до задницы Меченого, на которую Аслан 'пускал слюни'. Это было бы слишком противно и отвратительно, и просто не укладывалось в голове юноши, знавшего характер и принципиальную позицию лаэра насчет отношений между мужчинами. Но это значит, что лаэр питает к одному из своих лучших бойцов не только похотливый интерес, а что-то более серьезное. То, что невозможно выразить словами, может быть, такое же, как и у него самого, за что Рени ненавидел себя, усмиряя душевный трепет в присутствии предавшего его чувства любовника. Впрочем, чему удивляться? Это ведь за Меченым Аслан вернулся второй раз на проклятый аукцион рабов. И выкупил именно Дерека, несмотря на то, что тот представлял собой жалкое зрелище, и не годился в тот момент ни в наложники, ни в солдаты...
  Это он - всего лишь игрушка для постельных забав - с самого начала был не нужен своему господину, предпочитающему заниматься сексом с равными, а не с похожим на ребенка тщедушным юнцом. И только со временем лаэр начал видеть в нем что-то более значительное.
  И Ренальд не знал - переживал бы Аслан так вызывающе открыто из-за него, если бы сейчас на месте Дерека лежал он...
  Страшные, недостойные мысли были тут же стыдливо загнаны обратно в глубины подсознания. Бледно-зеленый цвет лица несколько оживился, окрасив скулы неровным румянцем. Кончики ушей наложника запылали, будто его только что оттаскали за уши, как нашкодившего мальчишку. Причем за дело. Зато эта моральная встряска помогла наконец-то взять себя в руки. Совестно было думать о таких низменных мелочах, как обида на любовника, отвернувшегося после единственной действительно незабываемой ночи, в то время, когда решается судьба человека, вступившегося за честь лаэра и свою собственную.
  Подробности поединка Ренальду слушать было некогда. Но кое-что он все-таки успел уяснить из разговоров степняков между собой, пока варвары лихорадочно отыскивали в вещах Даута сундучок с травами, а он поспешно собирался, отложив в сторону очередной учебник и получив внушение не дурить, а делать то, что велел таур.
  
  Рени только раз оглянулся на Тессу, когда Аслан резко запретил ей приближаться к столу с раненым. До этого он даже и не подозревал о том, что любимая тоже здесь. Надо заметить, что держалась она не в пример лучше его самого. И уж точно не оказалась бы близка к потере сознания, если бы Даут велел ей стоять рядом, смотреть и запоминать, что и как он делает.
  Интересно, какие мысли приходят в голову девушке, ведь Тесса не могла не заметить, как муж переживает из-за Дерека...
  - Время! - напомнил Халар, прилаживая выбранную нить к тонкой серповидной игле. - Приступаем!
  - Я страхую, - коротко отозвался Даут, так же склоняясь над раненым. - Рен! Встань левее, не заслоняй свет, - велел таур. - Тебе хорошо видно?
  - Д-да... - выдавил юноша, послушно шагнув в сторону и вытягивая шею, чтобы не упустить ни одного движения неожиданно ловких манипуляций пальцев мужчин, казавшихся слишком грубыми для такой деликатной процедуры...
  
  ***
  
  К удивлению Ренальда, после указаний таура, все посторонние мысли ушли на второй план. И на последующие действия Халара и Даута он смотрел теперь абсолютно ясным и холодным взглядом, стараясь не только увидеть, но запомнить и понять, что творят оба кудесника над Дереком, которому сейчас все равно, что дальше происходит с его телом.
  Вопреки обещанию, таур не слишком-то баловал подробностями. В самом начале, предотвращая изумленный возглас, когда поперек нанесенной раны Халар сделал еще один разрез, освобождая края поврежденной артерии для своих последующих манипуляций, не поворачивая головы, степняк коротко бросил:
  - Иначе толком не сшить.
  В момент, когда зажимы с обоих краев приблизили друг к другу, и при этом опять натекло много крови, Рени испугался, что что-то идет не по плану, но оба мужчины и даже Аслан признаков паники не проявляли, методично колдуя над краем развороченной плоти.
  В дверь просунулась голова Мансура, сообщившего, что отвары готовы.
  - Хорошо, - кивнул Даут. - Вовремя. Для промывания раны уже охладили?
  - Да, осталось только процедить.
  - Давай живей. Он как раз сейчас понадобится. И сделай еще порцию на всякий случай. Мазь у меня с собой...
  - А для второго, пары часов хватит настояться?
  - Вполне, - кивнул таур. - Тесса?
  - Я помогу! - пообещала девушка, выскальзывая вслед за скрывшимся за дверью степняком.
  Время, по ощущениям наложника лаэра, вело себя довольно странно, то замедляя свое течение, будто воды стремительного потока, вырвавшегося из тесного горного ущелья, вдруг, оказывались на спокойной равнине, то снова устремляясь каскадом водопадов, грозя поглотить всех и вся на своем пути. В ожидании обещанного отвара, Ренальду показалось, что дверь только что хлопнула за спиной вышедшей девушки, а она уже возвратилась, бережно прижимая к груди тяжелый кувшин с охлажденным и процеженным отваром горько пахнущих трав.
  Вообще-то юношу сильно удивило, что Халар спокойно согласился использовать прокипяченную с травами воду вместо своих обычных антисептических жидкостей, которые у него в изрядном запасе стояли в шкафчиках. Но лекарь почему-то не возражал, и Ренальд мысленно отметил себе потом задать вопрос еще и об этом.
  Лаэр тут же подошел к жене, забрать у нее кувшин.
  - Аслан, будешь лить, когда и куда я указываю! - распорядился Халар.
  - Может быть я... - не успела Тесса предложить свою помощь, как Даут резко перебил:
  - У тебя сил не хватит удержать на вытянутых руках. Не до препирательств, девочка.
  Если Тесса и обиделась на резковатый тон пожилого варвара, то молча проглотила свое недовольство. Ренальду почему-то стало неловко за таура - с какой стати он так обращается с ней? Она же просто хотела помочь! И потом, Тесса - чужая женщина, а вовсе не какая-то там... девчонка с кухни! Но неприязненное чувство быстро прошло, когда юноша увидел, как напряглись жилы на предплечьях Аслана, строго по указанию Халара тонюсенькой струйкой поливавшего рану, очищая ее от скопившейся крови. Тут не только Тесса, да и он, несмотря на то, что сейчас уже явно превосходил девушку физической выносливостью, вряд ли бы справился. Как Аслан ни старался, но Даут сердито шипел и на лаэра, только вот возможности все сделать самому, как его больше устраивало, у таура не было. Вдвоем с Халаром они торопливо промакивали тампонами место будущей операции. Устраивать представление, когда от этого зависит чья-то жизнь, действительно было недосуг.
  Сшивали края поврежденного сосуда достаточно долго, очень тщательно и скрупулезно, затем сделали несколько больших стежков поверх самой артерии, умудрившись не проколоть ее, а как бы наживив по самому верхнему слою (отступая по полсантиметра от раны в разные стороны).
  Даут пояснил, что дополнительно стягивают так, чтобы уменьшить натяжение места повреждения, мол, когда отпустят зажимы, чтобы оно не оказалось слишком резким, и нагрузка на травмированный сосуд приходилась минимальная.
  Тесса молча стояла поодаль, приближаясь лишь по требованию Халара или Даута подать им что-то или промокнуть выступившую испарину. Аслан устроился в изголовьях операционного стола, через определенные интервалы времени прижимая пальцы к шее Меченого, пытаясь считать пульс. Пару раз он подавал какие-то реплики, но Рени был слишком увлечен зрелищем самого священнодействия, чтобы запомнить.
  В помещении не было жарко, но у Ренальда создавалось ощущение, что это не Даут с Халаром колдуют над пострадавшим, а он преисполнен неподъемной тяжести ответственности за благополучный исход, хотя его миссия заключалась лишь в наблюдении за действиями профессионалов. Рубаха на его спине прилипла к телу. Слишком велико было напряжение в ожидании завершения переживательной процедуры.
  Отрывистые фразы Даута, пояснявшего суть манипуляций, странным образом убаюкивали бунтовавшие (против просмотра этого анатомического спектакля) внутренности.
  Халар покачал головой:
  - Дренаж нужен, я боюсь, может воспалиться, намокнув. И тогда уже будет все равно - удачно ли мы зашили артерию, - скептически заметил он.
  - Шей полностью. Я гарантирую - ничего не воспалится! Нечему тут будет воспаляться. Кровь разжиженную погоняем пару суток. Только помните - ему и царапина любая страшна будет, пока принудительно крови сворачиваться не дадим. А для шва у меня отличная мазь есть, локального применения.
  - Неужто у тебя что-то получше вашего особого бальзама найдется? - недоверчиво буркнул Замковый лекарь.
  - У меня много еще чего найдется, не переживай! - устало улыбнулся варвар.
  - Халар, - не дожидаясь укоризненного взгляда от гарнизонного лекаря, встрял Аслан, отгоняя прочь мысли о жертвах будущей войны, - обещаю, что добуду нам такие же нитки и мазь. Пусть будут.
  - Что же ты раньше не озаботился? - все еще сердито посетовал Халар.
  - Не его вина, - заступился за бывшего подопечного наставник. - Если бы отец не дернул его обратно в Энейлис так рано, мог бы тоже лекарскому делу серьезно подучиться. Задатки-то у него были. А насчет этой панацеи... ты же знаешь наши принципы. Мы не разбрасываемся своими знаниями, не допускаем недостойных.
  - Да уж, охотников познакомиться с кое-какими тайнами ваших мастеров много найдется, - фыркнул лекарь.
  Прислушиваясь к разговору, Рени нахмурился, понимая, что у него будет много вопросов к Дауту, когда они освободятся. Замечание о 'недостойных' покоробило слух. Не может быть, чтобы Аслан не был достоин. Наверное, имелось в виду что-то другое, близкое по смыслу. Судя по недовольному лицу господина - ему тоже не слишком нравится такое положение вещей, однако у варваров свои правила. Наверное, лаэр действительно не мог раньше потребовать от сородичей, чтобы они даже в виде исключения наладили поставку за пределы Степи своих чудодейственных лекарств. Или вот таких необычных нитей, которые, как пообещал Даут, можно оставить внутри поврежденной плоти, не боясь того, что через какое-то время они начнут гнить в уже зажившей ране, поскольку, спустя несколько недель, исчезнут бесследно.
  - Погуще накладывай, не жалей, - попросил Аслан, взглянув, как бережно отмеряет таур количество мази на тампон, который собрался накладывать на внешний шов раны Меченого. - И мелкие порезы замажь. Я заплачу любые деньги, если потребуется.
  - Прощу тебе твою глупость только потому, что ты сейчас расстроен, - резко оборвал его Даут. - Мне и своего золота хватает. И ему, вон, - кивнул степняк на Ренальда, - останется. С собой в могилу много не захватишь. А мази положу столько, сколько требуется. Знаешь ведь - некоторые лекарства при избытке хуже ядов могут подействовать.
  Извиняться Аслан не стал, хотя и заслужено получил упрек.
  Став свидетелем хоть небольшой, но не слишком приятной выволочки для лаэра, Рени смутился. Понятно, что Даут не только бывший наставник Аслана, старше его по возрасту и значимее по заслугам среди своих, но все равно невольно посочувствовал любовнику.
  И зачем таур про золото и наследство упомянул?
  Ренальд вздохнул, опустив голову. Приятно, конечно, чувствовать себя значимым и состоятельным. Но это как-то не совсем правильно. Во-первых, он все еще раб по законам Энейлиса, хотя варвары, кажется, так не считали. Во-вторых, он пока еще ничего не сделал такого, чтобы заслужить все те подарки от новых родичей, которые уже получил, не говоря уж о будущих. Да и вообще, ему вполне хватало всего в доме лаэра. Лучше бы Аслан содержал его в 'черном теле', но подарил свое сердце...
  Но свои сердца варвары дарят только женщинам...
  - Рен! - окликнул юношу степняк. - Ты гляди-гляди внимательно, потом о своем личном помечтаешь.
  Юноша вспыхнул - ну не мог же таур угадать, о чем он только что подумал!
  Однако теперь уже, глядя на то, как Халар ловко поддевает кожу, стягивая края раны, почему-то снова замутило, и подумалось о том, что с 'художественной штопкой' Тесса справилась бы не в пример лучше.
  И когда наконец-то Халар завязал последний узел, а Даут наложил тугую повязку со своей чудодейственной мазью на получившийся шов, Рени первым ушел из операционной.
  Выпорхнув вслед за юношей, Тесса шагнула к нему, порывисто прижавшись на одно мгновение, молча выражая свою поддержку и благодаря за участие, и снова куда-то убежала.
  Даут вывел Аслана, на ходу что-то сердито выговаривая ему тихим шепотом.
  Халар задержался возле своего пациента.
  - Идите сюда, - позвал Мансур, выглянув из приемной лекаря (где сейчас находилось несколько человек) и поманив чашкой с дымящимся парком. - Завтрак подождет. А это то, что требуется в такой ситуации. Усталость снимает и нервы в порядок приводит.
  - Пошли, - потянул таур обоих, Рена и Аслана, за собой.
  
  Терпкий горячий напиток обжигал небо, но Аслан, кажется, и не замечал этого. Даут пил свою порцию неспешно смакуя. А Ренальд давился непривычным напитком, не похожим на предыдущие травяные отвары из запасов таура.
  Перед глазами почему-то маячили последние стежки: выныривающая из очередного прокола окровавленная игла, и нить, оттягивающая кожу, заставляя края раны плотно прижиматься друг к дружке...
  Аслан похвалил Халара - сказал, что аккуратный шов получился, но на неискушенный взгляд парня, это 'рукоделие' выглядело отвратительно, и у него в голове все никак не укладывалось, что шрам останется не такой уж огромный.
  Наверное, Рени следовало отвлечься, вступив в общий разговор, но его оставили в покое наедине с собственными мыслями и эмоциями. А ощущения подступающей к горлу тошноты не мог перебить даже странный вкус предложенного напитка. Наверное, такое неприятное впечатление создавалось из-за примешавшегося к все еще присутствующему в носоглотке 'вкусу' свежей крови резкого запаха вымытого в приемном покое пола...
  Решив глотнуть свежего воздуха, юноша вышел на крыльцо лазарета. Солдатам уже сообщили об окончании операции и о благоприятном прогнозе, велев расходиться, чтобы не галдели под окнами. На истоптанной десятками пар сапог дорожке, по которой сюда тащили Дерека, остались следы крови, перемешанные с грязным снегом. Может быть, это, а может, причиной стало то, что позавтракать-то до трагически закончившейся драки Меченого и Килима, Рени так и не успел, но его все-таки вывернуло наизнанку горькой желчью.
  Отдышавшись, юноша почувствовал, как разум снова проясняется. Только стало ужасно неловко за очередную слабость. И, как нарочно, Ильяс, зачем-то вышедший следом, оказался свидетелем его позорного неприятия естественного в данной ситуации моря крови.
  Поднимать глаза на степняка (одного из тех, кто почему-то верил в то, что он достоин чести зваться сыном таура и их родичем), Ренальд не смел.
  Протянув руку через перила крылечка, он собрал в ладонь снежную шапку с ближайшей ветки растущего рядом куста, и умылся.
  - Легче? - неожиданно участливо спросил варвар, тронув за плечо и заставляя повернуться к нему лицом.
  - Кажется, да...
  - Хорошо держишься.
  Наложник лаэра криво усмехнулся, не поверив в искренность похвалы.
  - Не в пример лучше, чем полгода назад, - подмигнул Ильяс, сопровождавший их с Тессой в Замок-крепость и прекрасно видевший, когда чистили воспалившуюся рану Ориса, что творилось с 'девчонкой' от одного только упоминания, мол, надо бы помочь. - Все нормально, Рен, - ободряюще похлопал он юношу по плечу. - Иди, оденься, а то застынешь. Аслану с Даутом надо в дом идти, узнать, что там Советник устроил. Мы с Мансуром тебя проводим.
  - А как же Дерек? Его еще на койку перенести надо...
  - Не волнуйся. Сначала Халар шины пристроит, чтобы ногу не беспокоить. Тогда и перенесут. Без нас обойдутся. У Меченого тут, среди своих, друзей хватает. Даже не ожидал, зная его ехидную натуру, что бойцы гарнизона настолько тепло к нему относятся, - улыбнулся Ильяс, и тут же поморщился, получив по спине резко распахнувшейся дверью.
  - Мелкий! Ты тут? - облегченно выдохнул Аслан, минуту назад сообразивший, что не наблюдает рядом своего Котенка и кинувшийся его искать. - А чего раздетый?! Иди сюда! - притянул он Рени, порывисто обняв.
  Ренальд не ожидавший сейчас даже толики участия от своего господина, озабоченного совсем другими проблемами, смущенно фыркнул.
  - Постой, ты как? - отстранил лаэр юношу, ухватив за подбородок и пытливо заглядывая ему в лицо. - Зеленый весь... - укоризненно констатировал Аслан.
  - Все нормально, - не желая признаваться в недавней слабости, вывернулся Рени, хватаясь за спасительную дверь, чтобы избежать дальнейших расспросов.
  Вообще-то хотелось постоять так еще хотя бы минутку, прижавшись к сильному телу своего (своего ли?) мужчины, но сейчас не слишком подходящая ситуация.
  - Кровать соорудили, как требуется, - заметив напряженность между парнями и придя на выручку Рену, доложил Ильяс, приглашающе открывая захлопнувшуюся перед носом лаэра дверь. - Мы вроде больше тут не нужны. Аслан, тебе с тауром, наверное, надо пойти домой. Советник устроил допрос. Мало ли что они там без вас нарешают, - поделился он своими сомнениями.
  - Да, надо, - согласился Аслан не слишком охотно, все еще не выпуская из поля зрения Ренальда, копошившегося возле вешалки с верхней одеждой. - Хотя чего там решать? Десятник пусть молится, чтобы Меченный быстрее поправился. Тогда его ждет всего лишь каторга. Иначе... - лаэр не произнес вслух, но, скрипнув зубами, до хруста сжал кулаки.
  Да и без демонстрации намерений лично удавить подлую гадину, было понятно, что Килиму не отвертеться от возмездия за низость и предательство воинской чести.
  - Ты со мной? - обернулся Аслан к тауру.
  - Конечно, - кивнул тот. - Твой эскулап теперь и без моей помощи обойдется.
  - Хорошо. И Тесса тут останется... - машинально отметил лаэр.
  - А я? - вскинулся Рени.
  - В казарму тебя проводят. Хватит с тебя впечатлений на сегодня. Иди свои учебники зубри. Вечером поговорим, - пообещал Даут.
  
  
  21.
  
  
  Оставив Тессу со спящим под эфирным наркозом пациентом, Халар отправился готовить конструкцию, необходимую соорудить Дереку, чтобы обеспечить полную неподвижность его пострадавшей конечности в первое время. В общем-то, это было совсем не сложно. Три подходящие дощечки прилаживают таким образом, чтобы одна, самая длинная, приходилась вдоль тела от ступни до подмышечной впадины, а две другие, не задевая рану, страхуют неподвижность коленного сустава. И в результате эти шины лишают пострадавшего возможности навредить самому себе неосторожным резким движением. Впрочем, Дерек еще слишком слаб после такой кровопотери, чтобы геройствовать.
  Девушка постаралась абстрагироваться от мыслей о возможных осложнениях. Сейчас ее задачей было быстренько обтереть влажной губкой обнаженное тело все еще лежавшего на операционном столе мужчины, чтобы смыть едкий пот и запекшуюся кровь. На кровати это делать будет не слишком удобно. Как ни старайся, а потеки все равно могут испачкать чистые простыни.
  Халар предупредил, что прооперированный боец вскоре ненадолго может прийти в сознание. Ненадолго - потому что в таком состоянии после серьезной кровопотери - лучшее лекарство для восстановления сил - это отвар трав таура и сон. Теперь уже волноваться не стоит. Но Тесса все равно переживала, вдруг он очнется до того, как лекарь пристроит шины, предотвращающие возможные осложнения долгого выздоровления. Не говоря уж о совсем страшных прогнозах.
  Ей не впервые приходилось заниматься подобной гигиенической процедурой. Что поделать - человеческий организм подводит даже сильных духом людей, ставя их в зависимость от тех, кто оказался в такой трудный час рядом.
  Вот только в этот раз слишком сильно волновало тело конкретного мужчины. Девушка злилась на себя, за глупые и недостойные мысли, совершенно неуместные в данной ситуации. Да к тому же, телосложением Дерек слишком походил на собственного мужа. Может быть, это немного сбивало с толку.
  Спасибо Халару (правда, вряд ли заботясь о моральных аспектах данного вопроса для молодой госпожи), догадавшемуся лично обеспечить чистоту половых органов пациента, когда срезали остатки одежды.
  Впрочем, Тесса не побрезговала бы озаботиться уходом и за этой частью тела великолепно сложенного парня, которого природа не забыла щедро одарить во всех положенных местах.
  Стараясь занять свои мысли чем-то еще, чтобы безвольно воспринимавшее ее заботу тело не слишком волновало какие-то внутренние порывы, девушка увлеклась настолько, что не заметила, как Дерек очнулся.
  
  С огромным трудом разлепив ресницы, мужчина сперва молча наблюдал за ее манипуляциями. Что происходит вокруг, видно ему было плохо. Сначала его затуманенный болью и наркозом взгляд сфокусировался на пятнах света, оказавшихся масляными светильниками. Затем боец разглядел потолочную балку. И лишь спустя пару минут его мозг, одурманенный эфиром, увидел неясную тень, которая преобразовалась в единственный образ, который он так жаждал увидеть вместо всех тех, кто окружал его в последние мгновения, когда он прощался с миром.
  Тесса в этот момент в очередной раз прополоскала губку в тазике с водой, порозовевшей от собранной запекшейся крови, подвинула к себе второй тазик с чистой и, отжав губку, продолжила обтирать грудь и шею лежавшего.
  Дереку было страшно хоть на мгновение выпустить девушку из поля зрения, но на такой подвиг, как скосить глаза, чтобы понять есть ли еще кто-нибудь рядом, он оказался не способен. Впрочем, к чему гадать, если Тесса оказалась тут и обмывает его тело? Как же обидно, что все закончилось вот так... Никогда не верил, что посмертие действительно существует. И только что отделившаяся от тела душа, какое-то время пребывает рядом. Не зря, видимо, существует поверье, что о новопреставленных покойниках не следует отзываться дурно, лучше уж совсем промолчать, чтобы не тревожить души уходящих за Грань.
  В тяжелой голове было по-прежнему пусто. Только ощущение легкой светлой грусти и щемящей тоски теснили грудь. Как же обидно, просто до слез, что он видит ее в последний раз и уже никогда не сможет хотя бы мимолетно дотронуться, вдохнуть аромат ее волос...
  Только что вроде бы прояснившийся взор снова заволокло туманной дымкой. Миг назад Дерек был благодарен богам за то, что они подарили ему этот шанс - увидеть любимую напоследок. Но теперь в отчаянии хотелось кричать.
  'Ну, пожалуйста! - мысленно взмолился парень. - Еще несколько минут! Хотя бы минуту... наедине с ней...'
  Какая разница теперь, чуть раньше или чуть позже ему предстоит явиться на Высший Суд перед богами, если впереди вечность небытия?! Вряд ли его за Гранью ожидает благостное посмертие. У таких, как он, слишком много чужой крови на руках...
  Дерек попытался податься навстречу склоняющемуся к нему лицу, но не смог пошевелиться. Собственное тело ему больше не подчинялось. Он уже не видел ее, хотя не закрывал глаза, сопротивляясь неприятным режущим ощущениям, боясь, что если моргнет, то не увидит даже этот смутный девичий силуэт...
  Что-то горячее опалило висок, но Меченый не придал этому значения, потому что боги снова сжалились, вняв его беззвучному крику. Медленно тающая тень любимой начала обретать привычные очертания.
  - Дерек... Болит, да? - участливо спросила Тесса, едва прикоснувшись кончиком пальцев, чтобы вытереть катившуюся по виску слезу. Мужчины не плачут. - Потерпи немного. Скоро можно будет пить, боль отступит...
  Дерек вздрогнул, моргнул от неожиданности, ощутив прохладное прикосновение чутких пальчиков. Слезящиеся от сожаления о невозможной потере глаза мужчины недоверчиво распахнулись. Только теперь его мозг, обработав информацию от нервных окончаний, просигнализировал об общем состоянии, которое оставляло желать лучшего, но все же было непривычным.
  Область места, куда пришелся удар ножом, из-за которого он оказался на волосок от смерти, припекало и слегка подергивало. Но, в общем-то, если припомнить характер ранения, то вполне сносно. А это странное состояние полного бессилия, будто после нескольких дней без сна, и нудный звон в ушах - странное ощущение себя на грани реальности - полусон-полуявь, вполне возможно при большой потере крови...
  Вообще-то, Дерек решил, что его земной путь бесславно закончился прямо там, на плацу, на руках Аслана в окружении бойцов гарнизона, успевших стать ему второй семьей. Мало ли, что сгоряча в отчаянии наобещал лаэр. Он бы и сам солгал смертельно раненому Аслану, считая, что поступает правильно. Не посмел бы отнять последнюю надежду и постарался убедить, что все еще впереди, вселяя веру в несбыточное. Чтобы тот мог уйти к своим Великим Духам с миром в душе, а не с отчаянным пониманием - возврата не будет. Все, что не успел в жизни - не наверстаешь. Недолюбил, недожил, не оставил детей, в которых течет твоя кровь... Это ли не самое страшное?
  Ведь уже не исправишь ошибок, которые мог исправить, если бы появился шанс...
  И, в общем-то, Дереку было уже все равно, кто обмывает его тело, готовя к ритуалу похорон. За Гранью чувство стыдливости не в большой цене.
  Но то, что он все еще жив, оказалось новостью. Неожиданной и приятной до одури... Только пока еще боязно радоваться в полной мере и задумываться, чьею волей и какой ценой он получил отсрочку у смерти.
  Почему-то в голове мелькнула совершенно неуместная в данном случае мысль (видимо из-за эфира), которую Дерек еле слышно и озвучил непослушными потрескавшимися губами.
  - Почему... ты?
  - Что? - мгновенно склонилась к нему девушка, отбросив в сторону губку и пытаясь разобрать невнятный шепот.
  - Пить... - хрипло попросил мужчина, понимая, что на дальнейший диалог он пока не способен. А она не понимает его вопроса.
  - Пить тебе нельзя, сердце мое, - сочувственно покачала головой Тесса. - Сейчас!
  Выловив из хитрого котелка с двойными стенками кусочек льда, она поднесла его к жадно приоткрывшемуся навстречу поднесенному 'лакомству' рту.
  - Только не глотай сразу, - предупредила девушка, вновь хватая мокрую губку, желая поскорее закончить с процедурой омовения. Осталось совсем немного...
  Отжав губку, стерла со лба Дерека выступившую испарину.
  Осунувшееся лицо с проступившими более резко чертами, казалось не просто усталым, а изможденным. Темные круги под глазами и лихорадочный, нездоровый блеск зрачков подтверждали опасение Халара, что жара лихорадки ему не миновать.
  
  Прохладная влага растворялась на горячем языке, давая возможность набрать еще немного сил, чтобы все-таки добиться ответа.
  - Неужели больше некому... этим заняться, моя госпожа? - выдавил Дерек, зажмурившись. И инстинктивно попытавшись сжать край простыни, на которой лежал, чтобы прикрыть наготу.
  Но пальцы не слушались, лишь обозначив движение. Тело отказывалось подчиняться.
  - Дерек? - опешила Тесса, откинув взятую в руки губку и подвинувшись ближе к парню. Нежно провела кончиками пальцев по изуродованной щеке. - Ты это о чем?
  - Тесса, пожалуйста,... пусть Марта... или Антига... Да хоть эти... новенькие с кухни... не ты... - отвернул он голову, уходя из-под ласковой прохладной ладони, хотя очень хотелось прижаться еще плотнее.
  От такого простого движения, стоившего Меченому немалых усилий, его бросило в жар. Дерек попытался еще раз совершить маневр с простыней, но вновь безрезультатно. От досады на свою слабость, мужчина вновь горестно застонал.
  - Тшшш... Дерек, - растерялась Тесса, - что еще за глупости? Ты же... Ох, Всевидящие, да ты стесняться меня вздумал, что ли? Все самое интересное я рассмотрела еще тогда, в лесу. Помнишь, ты ничего не скрывал, не пощадив мое целомудрие.
  Девушка все еще надеялась, что ее предположение ошибочно, и не знала, смяться ей или плакать от умиления. Однако, судя по обиженно участившемуся дыханию, горестной складке дрогнувших губ и едва порозовевшим скулам мужчины, она угадала.
  - Я был голый, но не жалкий... и беспомощный, - нехотя признался он, облизав обметанные шершавые губы.
  - Пить хочешь? - встрепенулась Тесса. - Потерпи немного. Я могу дать тебе еще один кусочек льда. Но пока что на этом все. Сейчас Халар придет. Я должна обтереть тебя, чтобы заскорузлая грязь не беспокоила. Потерпи, немножко осталось...
  - Пусть Халар... - попытался он приподнять голову.
  - Поверь, я лучше справлюсь! - не терпящим возражения тоном, перебила Тесса, приложив ладонь к его лбу. Малейшего усилия с ее стороны хватило, чтобы упрямец вновь оказался обездвижен. - А то присохнет все, - как ни в чем не бывало, продолжила уговаривать хозяйка Замка ставшего неожиданно стыдливым парня, - а тебе даже почесаться нельзя будет, малейший порез, ссадина - и все старания насмарку.
  - Почему? - выдавил Дерек.
  - Травки Даута разжижают кровь, чтобы поскорее рассосался внутренний шов, и не образовались тромбы. Скоро отвар настоится, выпьешь и будешь, как новенький, - обнадежила она его. - Все, закрывай глаза и наслаждайся процессом.
  - Тесса... - прошептал мужчина, чувствуя, что бесполезный спор отнял все силы. - Ты бываешь просто невозможна... моя госпожа...
  - Чшшш... Я знаю, - склонившись к его уху, доверительно прошептала девушка. - Все будет хорошо, радость моя... Все будет хорошо...
  Но раненый боец ее уже не слышал, вновь погрузившись в спасительный сон.
  
  Видимо Дерек и впрямь потратил слишком много сил на препирательства, потому что не проснулся даже, когда Халар ловко соорудил ему прочную конструкцию из гладких узких досок, ограничивающую излишнюю подвижность. И даже когда пришли Волош, Юджин, Мартин и пропустивший все 'веселье' Сауш, чтобы со всевозможной осторожностью аккуратно и бережно перенести его на койку с хитро устроенным матрасом, позволяющим справлять естественные физиологические потребности организма лежачего больного, не слишком кантуя страдальца.
  Вообще-то, силищи Вола вполне хватило бы и в одиночку справиться с этой задачей. Только вот положение тела пострадавшего никак нельзя было менять. На этом Халар, руководящий процессом перемещения, настаивал особо, понимая, как это может быть опасно в первые часы после столь сложной операции.
  
  Оставив своего нового пациента в надежных руках жены Аслана, и прогнав лишних сочувствующих, Халар отправился проведать Давида.
  Тесса же еле растормошила Дерека, чтобы напоить целебным отваром.
  - Дерек... Ну же, проснись! Ты весь горишь, радость моя. Надо пить лекарство. Слышишь? - прижалась она губами к его мокрому от испарины виску, - Дерек... милый, хороший мой, просыпайся...
  Но парень лишь слабо реагировал, пытаясь приоткрыть веки, под которыми закатывались зрачки, и снова погружался в спасительное для него беспамятство.
  Тесса расстроено обернулась в сторону удалившегося Халара, велевшего обтереть его, чтобы снять жар. Сама виновата, уверяя, что справится.
  - Ладно, тогда сначала снова омовения, - вздохнула девушка, откидывая пропитавшуюся липким потом простынку с нагого тела в сторону.
  Эта нехитрая процедура, привела наконец-то мужчину в чувство. Она успела только протереть лицо, руки и часто вздымающуюся из-за тяжелого поверхностного дыхания грудь.
  - Тесс... - парень, наконец, разлепил глаза и жадно облизал обметанные губы.
  - Очнулся! - обрадовано откинула девушка губку в сторону, присаживаясь рядом. - Надо попить, Дерек. Аккуратненько. Сейчас станет легче, радость моя. Ты только не шевелись, ладно? - пресекла она его попытку приподнять голову. - Я сейчас соломинку пристрою...
  - Кислятиной пахнет... - недовольно поморщился Меченый.
  - Уксусным раствором, - подтвердила Тесса, - он помогает жар прогнать.
  - Да, - слабо кивнул он, - слышал...
  - Не бойся, пить будем не уксус.
  - Хорошо, - прикрыл Дерек глаза. - Из твоих рук...
  Тесса подавила улыбку, прижав пальчики к его губам, запечатывая их, чтобы не продолжал. Она и так догадывалась, что он хотел сказать - из ее рук он готов принять и яд...
  Напоить лежачего пациента, пытавшегося 'облегчить' ей задачу, оказалось не так-то просто. Хорошо что девушка догадалась подложить на подушку свернутое в несколько слоев полотенце, и постельные принадлежности не промокли.
  Тесса мысленно похвалила себя, что не пожалела отвара. Потому что часть все-таки пролилась мимо, пока они вдвоем наконец-то нашли оптимальное положение, при котором он не захлебывался, и сумел получить свою положенную порцию лекарства.
  - Ну вот, - улыбнулась хозяйка Замка, бережно промокнув влагу, вытирая лицо и шею раненого, - мы с тобой молодцы!
  - Смеешься? - насупился страдалец.
  - Вовсе нет! - горячо возразила девушка. - Не переживай, это только в первый раз не слишком ловко у нас получилось. Как ты себя чувствуешь? Может, оправиться надо?
  - Нет! Позови Халара, - умудрился Дерек покачать головой, что отняло немало сил. И почти минуту затем неподвижно лежал, прикрыв глаза и прислушиваясь к своим ощущениям, которые вовсе не радовали. Нет, чудодейственный отвар таура буквально тут же взбодрил, прогоняя прочь тягучую сонливость и отвратительную слабость, от которой тряслись вытянутые вдоль туловища руки, когда он попытался приподнять их. Но вот с ужасающей ясностью стало понятно, что предложение любимой насчет помощи в более интимной проблеме оказалось уместным. Только он не был готов еще и к этому унижению в ее присутствии.
  - Дерек, пока что я за него... - тихо произнесла Тесса.
  Во взгляде вновь распахнувшихся глаз мужчины читалась твердая решимость, немой укор и откровенная мольба удовлетворить его просьбу.
  - Дерек, не дури! - укоризненно покачала она головой. - Халар сейчас занят, скоро подойдет.
  - А Аслан?
  - Муж с тауром отправились разбирать происшествие...
  - Прикрой меня, - сглотнув, потребовал парень, - бессовестная ты женщина...
  - Шутишь уже, - фыркнула Тесса. - Оботру тебя и прикрою.
  - Нет, сейчас! Мне холодно, - соврал Дерек.
  - У тебя жар, поэтому тебе и кажется, что мерзнешь, но это нормально, - не поддалась на провокацию хозяйка. - Давай-ка я тебе пеленочку подложу, оправишься, легче станет...
  - Тесса!!! - возмущенно простонал боец, попытавшись приподнять голову.
  - Тихо! Не шевелись! - испуганно прижала она его обратно к импровизированному ложу. - Тебе нельзя сейчас двигаться. Я сама все сделаю, аккуратно.
  - Тесса, не вздумай! - тяжело дыша, выдавил мужчина.
  - Дерек, прекращай! Уже не смешно! Ну чего тебе стесняться? Мы же с тобой не дети давно. И особенностями анатомического строения тела мужчины и женщины меня не шокируешь. И не дергайся, пожалуйста, - девушка вновь придавила его к постели. - Иначе все усилия Халара и Даута пойдут насмарку. Имей совесть уважать чужой труд.
  - Почему ты со мной? Позови кого-нибудь из ребят...
  - Они и так тут грязи намесили. Дерек, ну что ты как малый ребенок? Не капризничай. Я тебе вместо няньки побуду, прими это с мужеством и достоинством. Если хочешь, я отвернусь, чтобы ты не чувствовал себя неуютно...
  - Ты издеваешься, моя госпожа? - с сомнением протянул Меченый.
  - Да нет же, глупый! Что еще за грязные инсинуации в мой адрес?
  - Тогда почему ты все еще здесь? А не дома?
  - Просто от меня сейчас где-нибудь еще мало прока. Я все равно думаю только о тебе...
  - Тесс... Это правда?
  - Только не говори, что ты настолько удивлен, - с горечью произнесла девушка.
  Если бы мужчина, все еще пребывающей в смятении от произошедших событий, мог чувствовать оттенки чужих эмоций, наверное, он уловил бы не упрек, а затаенную боль, проскользнувшую в ее интонации. Но сейчас для него это оказалось практически непосильной задачей. Ему нужно и очень важно было услышать ее ответ.
  - Дерек, поверь, для тебя есть место в моем сердце, но... - Тесса поморщилась. Суть выбранной ею позиции она передала верно, но сама фраза прозвучала слишком двусмысленно. Сейчас, когда Дерек чудом остался жив, пока они наедине, а собственное сердце все еще не отпускает боль от пережитого ужаса потерять одного из любимых мужчин, стоило подобрать другие слова... Но... есть вещи, которые произносить вслух она не имеет права! Не должна! Да и как их произнести, если сама еще не смогла понять, как же именно она относится к нему, и чего в этом отношении больше - дружеского участия, сестринской любви или чего-то еще...
  Словно почувствовав душевное смятение парня, Тесса постаралась взять себя в руки и твердо произнесла:
  - Дерек, давай не будем возвращаться к этой теме. Мне слишком больно думать об этом. Не стоит бередить эту рану, хорошо?
  - Хорошо... - поник он, принимая правильную и, наверное, единственно верную в их положении версию ответа. - Тогда... постарайся и меня понять... или хотя бы пожалей мое самолюбие, Тесс. Неужели Аслан позволил бы тебе видеть его в таком состоянии? - глухо произнес Дерек.
  - Я бы даже спрашивать не стала, - пожала плечами хозяйка Замка. - Он - мой муж, с которым мы обменялись клятвами быть рядом в горе и радости, болезни и здравии. И никто не запретит мне нарушить мою клятву, данную перед ликом богов. Мой долг вернуть ему радость жизни, если вдруг, не приведите Всевидящие, беда придет в мой дом. И чем усерднее будет моя забота, тем скорее муж сможет оправиться от недуга. Что тут сложного, по-моему, схема достаточно проста и понятна? Супруги вправе рассчитывать на помощь и участие друг друга. По крайней мере, я не представляю себе другого варианта.
  - Тесса, вот ты умные вещи вроде бы говоришь... но не убедила, - устало признал Дерек. - И я тебе не муж... к сожалению...
  - Но ты без сожаления влез ко мне в душу, - горько заметила девушка. - Так имей теперь мужество пожинать последствия своей прихоти.
  - Прости... - огорченно поджал губы Меченый.
  - Не бери в голову. Тебе мое прощение не нужно. Сама хороша... Все, забудь, Дерек. Я глупость сморозила... У нас еще будет время подискутировать на эту тему, радость моя. А теперь прекрати строить из себя жеманную девицу и саботировать мои усилия по практике в уходе за лежачими больными. Не лишай возможности чувствовать себя полезной, - подхватила девушка тазик с уксусной водой, чтобы отодвинуть подальше. Затем взяла большую мягкую пеленку, свернутую в несколько слоев, с намерением пристроить ее строптивому пациенту в паху между ног.
  - Тесса, не смей! - дернулся обессиленный мужчина, мысленно проклинающий неловкую ситуацию. - Я потерплю!
  - Тебе нельзя терпеть сейчас, - покачала она головой. - Это снадобье, которое помогает разжижать кровь, обладает небольшим побочным эффектом. Это,своего рода, мочегонное... Просто расслабься, упертый мой. Представь, что ты родился заново. И сейчас твой организм напоминает младенческий. От твоей силы воли, железного характера, богатого жизненного опыта, да и просто желания - ничего не зависит. Я побуду твоей нянькой и кормилицей некоторое время, - ворковала госпожа, заговаривая несчастно скривившемуся Меченому зубы, не собираясь отступать, - просто смирись, ладно... Дерек! - возмущенно воскликнула Тесса, проследив за заинтересованно скользнувшим по ее груди взглядом парня. - Я не в том смысле, 'кормилицей'! Вот же кобелиная у вас, мужчин, натура! Только на шаг отступил от Грани, а туда же! Или это общение с Саушем так дурно действует?
  - Друга не тронь! Это святое! И Красавчик тут ни при чем... Просто так нечестно, - притворно огорчился Дерек. - Никаких радостей мне не оставила, - прошептал уставший от спора мужчина, - даже иллюзорных...
  - Можешь тешить свое эго тем, что пеленки тебе меняют нежные ручки твоей госпожи. Впрочем, если ты предпочитаешь мозолистые руки своего господина - могу похлопотать, - хмыкнула хозяйка Замка, старясь хоть как-то отвлечь своего мнительного пациента.
  - В свете того, что я сейчас не способен сопротивляться любому насилию над своей несчастной личностью, в том числе и моральному... - обиженно процедил Меченый, надеясь, что договаривать фразу не обязательно.
  - Прекрати делать неприличные намеки! Мой варвар не настолько безнадежен в своих предпочтениях. Вряд ли его возбудит твое нынешнее состояние полутрупа! - рассердилась Тесса. - Все! Прекращай изводить себя и меня разными глупостями. Я буду нежна и очень деликатна, обещаю! - попыталась она сохранить бесстрастное лицо, пристраивая пеленку между ног Дерека, стараясь не задеть огромный синячище, проглядывающий через густую темную поросль на коже над лобковой костью (видимо, Аслан перестарался, подстраховавшись) и пытаясь (что удавалось с большим трудом) не коситься на мужское достоинство, казавшееся сейчас таким же смирным и безвольным, как обладатель сего внушительного сокровища.
  - Я оставлю тебя, если хочешь. Или могу пожурчать водичкой, - вполне искренне предложила девушка.
  - Оставь уже, хватит издеваться! - процедил подвергнувшийся унизительной процедуре надругательства над своими чувствами прекрасного парень. - Мне можно еще пить? Еще такого отвара хочу.
  - Ты сначала с одним делом управься. Отвар можно будет только через час. Точнее, нужно. Ты можешь еще поспать, я тебя разбужу, не беспокойся.
  - Ты лучше постарайся найти Халара за этот час, ладно?
  - Поищу, - оптимистично пообещала упрямая хозяйка. - И не ерзай, пожалуйста, так возмущенно, я потом помою тебя. Помнишь, тебе нельзя двигаться и вообще лучше не шевелиться...
  - Может быть, еще и дышать через раз? - невольно съязвил задетый мужчина, понимая, что деваться ему от подобного произвола, действительно, некуда.
  - Нет, радость моя, - сжалилась Тесса над несчастным страдальцем. - Такой жертвы не надо. Тем более, таких указаний Халар мне точно не оставлял...
  - Недобрая ты, моя госпожа... - уныло признался Дерек, выразительно поморщившись, чтобы она догадалась поскорее уйти или хотя бы отвернуться. Побочный эффект чудодейственного варварского снадобья грозил разорвать мочевой пузырь. - И как тебя только муж выносит...
  - Поверь, ему хуже. Я же почти все время рядом... Зато у него теперь иммунитет на твои выходки... - улыбнулась девушка, оставляя за собой последнее слово.
  Поправив ненавистную пеленку, чтобы она впитала все лишнее, и раненому не пришлось лежать в луже собственной мочи, Тесса 'подсластила' унизительную процедуру еще одним кусочком льда. Халар сказал, что после второй порции отвара, рекомендованного тауром, можно уже поить клюквенным морсом. Но пока стоит воздержаться от излишков жидкости в организме. К тому же, никому и в голову не пришло, что придется столкнуться с такой проблемой, как желание Дерека заменить ему сиделку.
  Меченый кривил губы, морщился из-за упрямства и самоуправства вздорной девчонки, не пожелавшей понять его чувства. От досады, что Тесса, как ни в чем не бывало, прижалась губами к его виску, успокаивая раздражение, готовое выплеснуться в настоящую ссору, (как будто он вообще располагает привилегией спорить со своей госпожой!), а он... даже не имеет сил и морального права обнять ее в ответ... Очччень крепко, чтобы запищала, прося пощады.
  Правда, Дерек сейчас не был уверен в происхождении своего спонтанного желания - от излишков переполняющей нежности и благодарности за то, что она рядом, несмотря на колоссальную разницу в их социальном статусе. Или просто придушить за то же самое, за его вдребезги разбитое чувство собственного достоинства, которое не позволяло мужчине показаться слабым и беспомощным в глазах женщины, к ногам которой он готов швырнуть свое сердце.
  - Даже не мечтай избавиться от нас насовсем, - шепнула жестокая госпожа, направляясь к дверям. - Думаю, Аслан все равно придет тебя навестить сегодня же, как только решит все срочные вопросы.
  - Я помню, я - ваша собственность! - желчно буркнул Меченый, сгорающий от стыда за дурацкую ситуацию.
  - Как тебе больше нравится считать, - пожала плечами Тесса, не собираясь спорить по пустякам.
  Еще раз бросив сочувственный взгляд на одного из своих любимых мужчин, она поспешила удалиться. Пусть уж утешиться в своем мнимом уединении. У него и так уже ни на что не осталось сил... Будет еще много дней, чтобы разуверить сердешного друга в его заблуждениях о том, из-за чего действительно стоит комплексовать, а что следует принять как данность и не изводить себя понапрасну. Пусть отдыхает... в том числе и от морального потрясения. В его состоянии - сон лучшее лекарство.
  К тому же Дерек, кажется, толком не осознал, что унизительная для него манипуляция первые двое суток будет неизбежна - таур велел поить своими отварами каждый час. Она продержится. И не позволит ему терзать себя надуманными причинами прогнать ее.
  Она ему должна жизнь своего мужа, собственную честь, которой могла лишиться, встретившись в городе с бандой наглых ублюдков. И часть своего сердца...
  Есть ради чего пожертвовать собственным отдыхом и потерпеть капризы мужчины, страдающего самоедством и настоящей физической болью...
  
  ***
  
  После того, как Аслан покинул лазарет, следующие несколько часов, также наполненных нервным напряжением и озлобленностью из-за последних событий, чуть не закончившихся трагедией, оказались тяжким испытанием для хозяина Замка. Лаэру, еле державшемуся на ногах от усталости, приходилось решать сразу множество свалившихся проблем, требующих его непосредственного участия.
  Желание объясниться с Рени, каждое прикосновение к которому отзывалось радостным трепетом в груди, и тут же отравлялось сопротивлением глубоко обиженного парня, отошло пока на второй план. Почему-то Аслану он сейчас и впрямь представлялся брошенным любимыми хозяевами котенком: прирученным, избалованным лаской, и выкинутым безжалостно за порог теплого дома, где сытно кормили. И хотя на самом деле все обстояло совсем не так, и Ренальд ни в чем не нуждался, наоборот, окруженный повышенным вниманием и опекой со стороны степняков, заваленный дорогими подарками - ассоциация все равно возникала именно такая. Ситуация обострялась еще и тем, что лаэр не мог так часто видеть своего наложника, как ему хотелось бы. И тем, что Тесса, каким-то невероятным своим женским чутьем догадавшаяся о глубинных чувствах своих мужчин раньше их самих, сейчас тоже не могла быть вместе с Рени. Рядом с Тессой юноша буквально оживал на глазах, становясь таким же забавным и открытым, каким он безумно нравился Аслану, привязавшемуся к наложнику сильнее, чем ему хотелось бы. Желание участвовать в формировании всесторонне одаренной личности любознательного юноши, просто общаться, как с родным человеком, которого любят только за то, что он есть, тесно переплеталось с навязчивыми фантазиями безраздельно обладать им, раскрывая совершенно новый мир отношений между мужчинами. Тесса великолепно справлялась со своей миссией по избавлению Ренальда от каких-либо комплексов с женщиной в спальне. Но лаэру, для которого всякие нежности с человеком, имеющим одинаковое с ним анатомическое строение тела, были в новинку, самому было интересно и почему-то очень важно лично проводить волнующие эксперименты.
  И его ничуть не смущало, что, несмотря на счастливый брак с единственной женщиной, рядом с которой он хотел быть всю жизнь (если будут милостивы Великие Духи), Рени стал для них с женой центром их маленькой Вселенной. Солнышком. Какое счастье, что Тесса пожалела это синеглазое Чудо на рабских торгах, вынудив приобрести именно этого мальчишку, будто интуитивно предчувствовала, кем он станет для них в недалеком будущем.
  Приезд столичных гостей, которым незачем было знать истинную подоплеку отношений в их семье, напрягал всех троих, внося сумятицу не только в привычный уклад повседневной жизни, но и деморализуя, лишив возможности немедленно решить возникшие недоразумения в личном плане.
  Поводов для переживаний Аслану хватало. Привезенная Советником худая весть о предстоящей войне, на которой неизбежны людские жертвы, и имеющие двойное дно пожелания отца устроить встречу с Вождями могли поспорить в приоритетах. Чувство беспокойства, требующее уберечь своего Котенка от пристального внимания Морицкого, время от времени преобладало над всем остальным, мешая рассуждать здраво. И уж, безусловно, в свете произошедших событий, сейчас на первое место выходил медленно отступающих страх за жизнь Дерека. И желание поквитаться с его несостоявшимся убийцей.
  Изнуренному организму лаэра требовалась хоть небольшая передышка. Все навязчивее становилась недостижимая в ближайшее время мечта завалиться в постель. Желательно в спальне Рени. Как обычно, втроем. Без всяких фривольных поползновений, на которые Аслан сейчас был неспособен. Ему хотелось просто отрешиться от тревог и забот, наслаждаясь несколькими часами здорового крепкого сна. На всякий случай придавив обоих своей рукой, обнимая их, погрузиться в таинственный иллюзорный мир под мерное убаюкивание сознания сонным дыханием своих Котяток. Необязательно же признаваться вслух о том, что млеет от счастья, чувствуя рядом тепло самых дорогих его сердцу родственных душ. Для мужчины-воина это как-то несолидно.
  Кроме того, лаэр ужасно соскучился по жене. Его почему-то не отпускало чувство смутной вины за то, что накануне оставил ее одну в городском доме, что ей представилось увидеть низость человека, носящего воинскую форму. И за то, что Тессе пришлось быть сильной, не позволяя себе уподобиться большинству женщин, требующих внимания и утешения, став свидетелем кровавой бойни. Да, она сумела в трудную минуту проявить всю присущую ей силу духа, поддерживая окружающих, но... как же ему хотелось, чтобы в ее жизни этих трудных минут не было вовсе.
  Любимая девочка, согласившаяся играть роль послушной его прихотям жены при посторонних (что наверняка удавалось с трудом, противореча ее характеру), сейчас снова выручала его, неотлучно находясь там, рядом с Дереком, в качестве сиделки, вместо того чтобы в своих покоях наслаждаться праздным проведением досуга, позволительным для аристократки. И только благодаря ей, и ее поддержке он сейчас мог заняться тем, что требовал его долг командира гарнизона и лаэра. Даже притом, что из-за Меченого у них с Тессой постоянно возникали размолвки, Аслан был уверен, что жена сделает все возможное и невозможное, чтобы он мог не волноваться за того, кому обязан жизнью. За человека, которого, несмотря на его ничтожный статус раба, он хотел бы считать своим другом. Таким же, каким был для него Айдар, от которого практически не было тайн... Аслан и так был уверен, что Дереку можно безоглядно доверять в бою. Но все еще не отпускала мечта разделить с ним не только походный котелок каши, не только последнюю рубаху, но и пьянящий вкус той сумасшедшей радости, распирающей вольных степняков-воинов в удачном походе, которая достигалась соитием, лишенным жеманства и нежности единением. Сметая нравственные преграды, выдуманные теми, кто не понимал и не желал понимать всей прелести данного вида взаимоотношений, объединяющих варваров в особое суровое воинское братство.
  И, как ни убеждал себя Аслан, что теперь, когда у него есть Рени, это навязчивое желание выглядит слишком претенциозно, оно почему-то никуда не девалось. Видимо, было ниспослано ему Великими Духами, дабы воспитывать и закалять характер, для уравновешивания его ощущения полного счастья. Потому что надеяться на чудо, которое подвигнет Меченого поддаться на его провокации, просто нелепо. А взять силой, чтобы избавиться от временами накрывающего наваждения - не позволяли принципы. И стойкое убеждение, что этим он никогда не достигнет желаемого ощущения единения, а только безвозвратно разрушит все хорошее, роднящее их духовную связь, что есть между ними сейчас.
  Пойти на такую громадную жертву Аслан был не готов. Лучше уж и дальше мучиться, страдая от неудовлетворенности в дразнящей близости, балансируя на грани дозволенного, рискуя за свои шуточки получить по морде от доведенного до белого каления его 'непристойными' домогательствами раба-воина, чем по-настоящему искалечить Дереку жизнь. Его жизненная позиция и принципы, к досаде лаэра, уже сложились. И внутренний стержень Дерека не обладает той редкой, завидной гибкостью, как у Ренальда. Которого (благодаря чуткости и сердечной привязанности Тессы к мальчишке) удалось не сломать, проведя через физическое и моральное насилие.
  Меченый подобной 'ломки' не переживет. И если не натворит бед сгоряча, то это все равно уже будет не тот человек - дерзкий, отчаянный, верный... И бесстрашный во всем, что не касается его драгоценной филейной части...
  
  
  22.
  
  
  Аслан не стал оспаривать заочно вынесенное решение Советника сослать Килима, нарушившего оговоренные условия поединка и пошедшего, в запале борьбы, на убийство (а именно так звучал окончательный приговор) на каторжные работы сроком не менее чем на год. Умышленность действий десятника (или, лучше сказать 'холодный расчет'), увы, доказать не удалось, а пострадавший остался жив. Кроме прочего, всплыл и тот факт, что номинально Дерек до сих пор являлся рабом, а это автоматически переводило деяние Килима в разряд непредумышленной порчи дорого имущества. К огромному сожалению обвиняемой стороны, только из-за отказа лаэра Аслана от денежной компенсации и требования судебного наказания виновного, к десятнику Ливара и была применена такая мера, иначе он, будучи свободным, мог бы просто откупиться.
  Никто из товарищей Килима тоже не посмел заступиться, молча выслушав суровый приговор Альвиана Пилифа, поддерживаемого присутствующими на дознании рэлами и представителями Замка-крепости, в которой они гостили.
  Только Аслана не отпускало неясное чувство тревоги.
  Покоробило то, что Ливар даже не подумал разделить вину своего человека, а, наоборот, попытался воспользоваться ситуацией в своих интересах! Да пусть он трижды не прав, и поступил подло, бесчестно, но это боец ЕГО элитной сотни! Вряд ли Морицкого можно было привлечь к ответственности официально, ведь его в момент поединка между Дереком и Килимом рядом не было, но сам факт...
  Однако, Ливар молча скрежетал зубами и бросал странные взгляды исподлобья, время от времени усмехаясь каким-то своим черным мыслям, и делал вид, что совершенно не замечает отчаяния обреченного на мучительную медленную смерть. На рудниках долго не живут, иногда и год - слишком большой срок...
  Аслан чувствовал, что Морицкий имеет что сказать, но почему-то не говорит это при всех. Впрочем, несколько вариантов того, чем тот еще мог бы его попытаться шантажировать, у Аслана было. Другое дело, что вести с Ливаром беседы с глазу на глаз больше не возникало ни малейшего желания.
  
  Когда наконец-то пришли к единому мнению, и все разошлись (отправив бывшего десятника под усиленной охраной обратно в карцер, чтобы при отъезде столичные гости могли забрать его, дабы в дальнейшем потом, в столичном Энейлисе, передать представителям властей для исполнения приговора), Морицкий хотел было задержаться, но Аслан вышел первым. И до самого вечера благополучно избегал общества неприятного и опасного человека, занимаясь неотложными делами, требующими его участия.
  Хорошо хоть расследованием кровавой драмы в соседнем селе занялся прибывший из города надежный человек, опыту которого в подобных вопросах лаэр полностью доверял, и эта забота пока отошла на второй план.
  
  Когда на землю опустилась ночь, в крепости наконец-то воцарилось подобие обычного размеренного спокойствия, нарушаемого лишь перекличкой смены часовых, заступающих в ночное дежурство. Бушующие днем страсти и желание немедленно поквитаться с паскудным ублюдком, нарушившим условия честного поединка, постепенно улеглись. Правда, солдаты были не слишком удовлетворены довольно гуманным вынесением приговора Килиму, но против законной власти не поспоришь. Охранники и челядь, сопровождавшие столичных гостей, которые так же искренне возмущались поступком десятника Морицкого, разделяли мнение местных, но все равно мужчины чувствовали неприязнь со стороны гарнизона крепости, и старались не провоцировать ссоры. Здесь, в приграничье, почему-то как нигде понятия о чести и достоинстве приобретали истинный смысл и ощущались не просто красивыми словами людей в военной форме.
  Отряд сопровождения Ливара Морицкого, который был размещен в общей казарме, во избежание возможного конфликта среди самых горячих, решено было временно поселить в господском доме. С деморализованными суровым приговором своему десятнику бойцами, за которого их господин даже не подумал вступаться, остальные демонстративно не общались, объявив молчаливый бойкот, хотя прекрасно понимали, что им еще вместе возвращаться. И воинские умения этих людей, возможно, пригодится, проезжая по опасным участкам дорог, ведущим в столицу Энейлиса.
  Чтобы хоть как-то скрасить неприятное гнетущее впечатление от конфликта, Аслан предложил рэлам и Советнику вернуться в город. Не только градоначальник был бы не прочь устроить еще один прием, но и многие местные аристократы почли бы за честь принимать в своих домах столь редких гостей. Честно говоря, хозяин Замка-крепости надеялся, что и Морицкий (с которым Альвиан, пользуясь своим статусом изъявителя воли Правителя в возложенной на него миссии, запретил устраивать поединок между лаэрами), уберется вместе с ними. Слишком уж велик был соблазн нарушить этот запрет Советника.
  Осталось продержаться совсем немного - всего сутки - двое. К счастью, задерживаться никто из столичного Посольства не собирался.
  Рэлы с радостью ухватились за предложение покинуть стены крепости, в которой царила гнетущая атмосфера. А провинциальный городок, казавшийся обычным приграничным захолустьем, таил в себе еще много интересного. И необязательно было обрекать себя на светское поведение в подходящем обществе, воспользовавшись приглашением кого-то из местной знати. Молодым людям нравилось щекотать себе нервы, развлекаясь инкогнито в таких местах, где не следовало бы компрометировать имя рода. Когда еще, как не в молодости поддаться соблазнам и попробовать все, чего хочется? Тем более что сюда они не намерены были возвращаться в ближайшее время.
  Однако Альвиан Пилиф, сердито ворча, что он не нанимался в гувернеры великовозрастным оболтусам, велел всем троим зайти в его покои и полчаса промывал мозги, прежде чем их отпустить.
  Выйдя от Советника, Сибор и Герет радостно выдохнули, а вот у Вандия настроения разделить с приятелями их намечающиеся приключения, заметно поубавилось. Впрочем, он надеялся, что это лишь временное явление и ему действительно стоит эмоционально встряхнуться, чтобы избавиться от слишком неприятных размышлений и сомнений в правильности своего образа жизни.
  Советник в город ехать не захотел. Да и Морицкий решил скоротать время до отъезда в выделенных ему покоях, собрав своих людей на совещание.
  
  Разобравшись с неотложными делами и спровадив часть Посольства подальше от Замка, Аслан мечтал лишь о том, чтобы добраться до постели.
  Спать лаэру хотелось неимоверно, но так же отчаянно, прежде чем на несколько часов отключиться, хотелось увидеть Тессу, Рени и Дерека. Именно в таком порядке.
  К сожалению, Ренальд, скорее всего, теперь спал, потому что Даут давно ушел, и наверняка уже ответил на все интересующие юношу вопросы.
  
  ***
  
  На самом деле, таур не торопился разжевывать парню все от и до, считая, что пока не время. Вернувшись в казарму, где размещались степняки, и, увидев юношу, пытающегося сосредоточиться на своей подготовке к экзаменам в Академии, Даут похвалил приемного сына за прилежание и велел заниматься еще усерднее, пообещав в ближайшее время раздобыть ему интересный учебник. А на вопрос 'зачем?', сказал, что тот еще слишком неопытен, чтобы постоянно входить в транс.
  - Как в транс? Когда? - удивился Ренальд.
  - А во время операции? - напомнил варвар.
  - Так я же никакой пелены не видел... ну, как обычно, когда... - смутился Рени, запнувшись и так и не произнеся вслух окончание фразы ' ...поднимающийся гнев будит 'ледяную кровь', а желание убивать застилает глаза'.
  - А она в данном случае была и не нужна, - хмыкнул Даут, потрепав парня по светлой макушке, - все в свое время, сынок... - еще раз повторил он и перевел взгляд на Руслана, сидящего рядом с Ренальдом:
  - Рус, пойдем-ка со мной, не мешай Рену заниматься, - кивнул мужчина Асланову племяннику.
  - Я же не мешаю! - возмутился юный варвар, действительно старавшийся не отвлекать праздными разговорами друга.
  Он и так довольствовался лишь тем, что его никто не прогонял на свое место, и он мог без стеснения любоваться игрой света и тени на безупречном лице Рени, неосознанно повторяя мимику сосредоточенного на чтении своих учебников парня. Руслан не замечал, что невольно сглатывает, представляя, что его ладонь (а вовсе не браслет, который Рен принял в дар в обмен на свой), скользит по запястью расслаблено устроившегося возле масляной лампы блондина, когда тот переворачивает страницы книги. Русик уже прекрасно знал все о тонкостях взаимоотношений между воинами, но его мысли касательно конкретно этого парня (к сожалению, носящего чужой каршифф), были для него самого слишком запутаны. Собственные эмоции рядом с Реном зашкаливали, возбуждая и пугая одновременно... Только вот отказываться даже от коротких встреч, не претендуя на что-то большее, было выше его сил.
  - Ну вот и славно, что не мешаешь! Вставай, поможешь мне травки заварить. Перед сном отвар полезен будет, - безапелляционно заявил таур, разворачиваясь и даже не сомневаясь, что младший родич последует за ним.
  
  ***
  
  Аслан вздохнул и поежился. Ему почему-то было холодно в жарко натопленных комнатах. Наверное, сказывался недосып прошлой ночью и внутреннее напряжение из-за следовавших одна за другой неприятностей. Лаэр искренне ненавидел такие ситуации, и хотя в своей жизни не впервые сталкивался с необходимостью расследования случаев чужой подлости и низости, чувствовал себя крайне подавлено. И еще раз убедился, что не смог бы жить в столице. Интриги, зависть и бесчестие людей, которые должны были служить образчиками нравственности и примера для большинства, вызывали у него стойкое отвращение. Да ладно бы, такой фортель десятника можно было списать на диверсию во время военных действий, когда все способы хороши для достижения конечной цели. Врагов тоже следовало уважать за преданность их идеалам, за изворотливость ума, за отвагу и коварство. Но низкий поступок Килима во время честного поединка при скоплении стольких свидетелей не поддавался, по мнению лаэра, никакой логике. И хотя Аслан прекрасно понимал, что без науськиваний своего хозяина его десятник - верный пес - вряд ли бы отважился на такой недальновидный шаг, все равно было противно и тошно на душе. Будто он и сам извозился в дерьме, поприсутствовав на окончании допроса.
  И если ранее Ливар Морицкий вызывал лишь стойкую неприязнь, то теперь, демонстративно оказавшись в стороне от причастия к действиям Килима, заслуживал не только молчаливого порицания своих спутников из столицы. Отцу следовало бы лучше интересоваться помыслами своих вассалов, и в особенности тех, кто охранял рубежи Энейлиса. Хотя, справедливости ради надо заметить, что с этим-то как раз Ливар справлялся безупречно. Но все равно, таким как он, паразитирующим в обществе, пользуясь своим привилегированным положением и вседозволенностью в удовлетворении своих самых низменных потребностях - не место под этим небом. Слишком гнилое нутро у этого человека.
  Ренальда Морицкий не получит, даже если натянет одежды жреца Всевидящих. Такие, как он не меняются. А с возрастом, когда уже одержимость причинять боль другим, унижая и физически и морально, наслаждаясь мучениями своих жертв из-за собственных комплексов, невозможно списать на игру подростковых гормонов, такие скоты только сильнее деградируют. Опускаются в пучину собственного безумия в желании получить удовлетворение от своих садистских издевательств над невинными жертвами, а безнаказанность за совершенные злодеяния только усугубляет их потерю связи с реальностью, лишая последних общечеловеческих качеств и моральных принципов.
  И в том, что случилось, вины Ливара ничуть не меньше, чем десятника. Вот только отдуваться в угоду желаниям хозяина пришлось Килиму. Видимо, следовало кое-что изменить и в законах Энейлиса.
  
  Все еще не в состоянии выкинуть преследующие его мысли, Аслан машинально забрел в спальню наложника, обвел тоскливым взглядом временно пустующие апартаменты, снова тяжело вздохнул и отправился к себе. Ренальда он теперь увидит только не раньше завтрашнего утра. Зато сейчас можно немедленно отправиться в лазарет.
  Взяв легкую, но очень теплую кружевную пуховую шаль для жены, лаэр немного поколебался перед столом, накрытым Рутой к ужину.
  Приподняв серебряную крышку, Аслан поморщился. Остывшее все-таки жаркое не вызвало должного уважения к стряпне Антиги. Стоявшее рядом, накрытое льняной салфеткой блюдо, источало аппетитный аромат свежей выпечки. Но в одиночестве есть не хотелось, чувство голода притуплялось свалившимися заботами. К тому же идти в царство Халара без угощения он не рискнул. Лекарь будет ворчать, что ему следует отдыхать, а не бродить по ночам, изображая Замковое приведение и беспокоя его пациентов, дескать, он сам вполне справляется со своими обязанностями.
  Запихнув один пирожок в рот практически целиком, Аслан схватил второй. Остальные поплотнее укутал салфеткой и отправился проведать своих близких...
  
  ***
  
  Выйдя из дома, лаэр с наслаждением втянул носом морозный воздух, и глубоко вздохнул. В тяжелой голове слегка прояснилось. Где-то вдалеке слышалось истошное мяуканье. Передернув плечами, припомня, что животные чувствуют приближение смерти, Аслан облегченно выдохнул - Дикий голоса не подавал. Сейчас он предпочитал верить собачьему предчувствию.
  Источником воплей, как и предположил лаэр, служил Барс, настойчиво, но безуспешно дерущий обивку двери лазарета, желая непременно очутиться возле своего обожаемого хозяина.
  Перешагнув через очередное подношение в виде окоченевшего мышиного трупика на ступеньке, Аслан присел на корточки перед замершим котом, с жалобной немой просьбой в зеленых глазах впустить его.
  - Извини, Барс, не могу, - протянул ладонь лаэр, почесав за ухом растерявшегося от неожиданной ласки кота, не зашипевшего, как обычно на чужую наглую руку. - Не могу тебя впустить, иначе нас обоих Халар погонит прочь вон тем голиком... - кивнул варвар на приютившийся в углу веник из голых прутьев ивы, связанных в пучок.
  Кот жалобно мяукнул, но неожиданно заткнулся, словно поверив.
  - Пирожок хочешь?
  - Мяу-у... - потянулся Барс усатой мордочкой к укрытой льняной салфеткой миске.
  - Держи! - расщедрился лаэр, вытащив один пирожок и протянув зверю.
  Однако сдобную выпечку с капустной начинкой Барс не оценил должным образом. Обнюхав со всех сторон предложенное лакомство, кот понуро отвернулся.
  Аслан надкусил отвергнутое угощение сам и, оставив половинку пирожка на крылечке, поднялся.
  - Ну, не хочешь, как хочешь. Поверь, Меченому твоя мышь все равно не по вкусу. Да и сам уже об нее только зубы поломаешь - промерзла, небось, насквозь. Не вредничай, Барс, давай, доедай! Не скоро теперь тебе с хозяином свидеться придется.
  Котяра еще раз душераздирающе всплакнул, но, поняв, что сурового хозяина Замка ему не разжалобить, и помощи от него, чтобы проникнуть внутрь, не добиться - демонстративно отошел в сторону.
  Обметя на крылечке обтрепанным веником снег с сапог, Аслан толкнул дверь и быстро прикрыл ее за собой (снаружи тут же послышалось обиженное мяуканье).
  При появлении господина в приемном покое, оба дежуривших часовых вскочили и вытянулись по стойке смирно, собираясь доложить обстановку. Но лаэр (машинально отметив, что его упущение выставить здесь стражу в виду чрезвычайных обстоятельств и лишних людей на территории крепости, кто-то исправил) махнул рукой:
  - Вольно!
  Как он и предполагал, Халар еще не ложился. Лекарь как раз разливал по трем кружкам свежезаваренный чай, собираясь напоить им и свою охрану.
  - Не спится? - хмуро полюбопытствовал он. - Ты себя в зеркале видел, мой господин? Меченый и то сейчас лучше выглядит. Доставай чашку, и тебе налью, - кивнул он на шкафчик.
  - Не ворчи, я тут... с гостинцами, - протянул лаэр блюдо с пирожками.
  - Подготовился, - хмыкнул Халар, водрузив блюдо на середину большого стола, застеленного чистой простыней, и подвинув еще один стул. - Садись! И вы идите, - кивком подозвал мужчина бойцов охраны.
  - Я бы хотел... - начал хозяин Замка.
  - Я бы тоже много чего хотел, - перебил его Халар. - Во-первых, чтобы эта зверюга за дверью, наконец, заткнулась! И, во-вторых... ну вот что ты колобродишь? Ночь на дворе. У меня все под контролем. А тебе отдохнуть надо. У тебя-то сменщиков нет.
  - Не заговаривай мне зубы, - рассердился Аслан. - Как он?
  - Все так же, но это нормально. Первые два-три дня допустим и жар, и озноб. С полчаса прошло, как госпожу Тессу спать отправил. Еле уговорил, пообещав, что разбужу через час. Вот тоже неугомонная она, тебе подстать, - одобрительно улыбнулся лекарь.
  - Тяжело ей? - вскинулся лаэр.
  - А сам-то как думаешь? Немощного мужика, никак не желающего мириться со своим положением, легко ли девчонке обихаживать?
  Присоединившиеся к легкой трапезе солдаты понимающе усмехнулись. Ни один из них не хотел бы оказаться на месте Дерека. И здоровых молодых парней в данном случае пугало не само смертельно опасное ранение. А именно то, что их госпожа слишком молода и хороша собой, чтобы не чувствовать свою уязвленную гордость и попранное мужское самолюбие, позволяя заботливым нежным ручкам обтирать ставшее непослушным тело и менять простыни. Со стыда можно сгореть вернее всякой лихорадки, пожирающей тело в случае осложнений.
  - Но она знает...
  - Да уж, знает... - неопределенно протянул Халар, припомнив упрямо сжатые губы и стоявшие в глазах слезы хозяйки Замка, не желающей оставлять обязанности сиделки при мнительном и капризничающем пациенте.
  Если бы он не был уверен, что госпожа и впрямь справляется с добровольно возложенной на себя миссией на отлично, наверное, поддался бы уговорам и пока что смешным угрозам возмущенного бойца, вынужденного мириться со своим положением. Меченый готов был на что угодно, только бы ему сменили 'сиделку'.
  - Я хочу его увидеть, - одним жадным глотком выпив почти половину обжигающего гортань чая, произнес лаэр.
  - Сапоги сними и халат, вон, накинь, - велел лекарь, прекрасно понимая, что пока Аслан сам не убедится, что Дерек дышит, не уйдет отдыхать.
  - Пару пирожков Тессе оставьте, - попросил лаэр, живо поднимаясь.
  
  Перед дверью в большое помещение, рассчитанное на несколько коек (где расположили Дерека), Аслан остановился и глубоко вздохнул, пытаясь унять оглушительный стук сердца. В звенящей тишине лазарета, нарушаемой лишь приглушенными звуками оставшихся за дверью приемного покоя бойцов и лекаря, допивающих чай с пирожками, лаэру казалось, что он звучит вызывающе, возмутительно громко. А нечаянно разбудить умаявшуюся любимую девочку или нарушить зыбкое между изнурительными процедурами забвение Дерека, он вовсе не собирался. Ему достаточно было лишь увидеть их, чтобы самому спокойно уснуть этой ночью.
  Словно не доверяя своему умению передвигаться бесшумно, Аслан на цыпочках прокрался в палату. И чуть не выругался вслух на предательски скрипнувшую дверь, медленно закрывшуюся за его спиной.
  На хитро устроенной койке, неподалеку от которой приглушенно горела масляная лампа неподвижно лежал Меченый, укрытый по плечи простыней. Вместо привычной высокой подушки угадывалась какая-то дохлая, из-за чего его голова казалась запрокинутой, и на мощной шее выделялся острый кадык. На осунувшемся, изможденном лице проступала суточная щетина, резко контрастирующая с неестественной бледностью лица. Аслан непроизвольно сглотнул, прогоняя неуместную, резанувшую по сердцу жалость, почувствовав, как по спине пробежали мурашки от промелькнувшей мысли, что перед ним уже не живое тело. Захотелось немедленно убедиться в обратном. Но приглядываться в полумраке помещения от дверей - вздымается ли грудь бойца, подтверждая наличие дыхания, не представлялось возможным.
  Аслан решительно сделал шаг вперед, но в этот момент в темном углу комнаты, на самой крайней койке кто-то тихо вздохнул. Мужчина обернулся, мгновенно узнав волнующие его в любом состоянии очертания любимого женского тела, свернувшегося в комочек поверх заправленной постели, и сначала отправился туда.
  Тесса заворочалась, но не проснулась.
  Варвар присел на корточки рядом с койкой и осторожно убрал с лица любимой девочки выбившийся из растрепавшейся косы локон. Щемящее чувство нежности захлестнуло его с головой. На осунувшемся лице явственно выделялись темные круги под глазами. И вряд ли можно было считать, что это так неровно падает свет, бросая тень от опущенных длинных ресниц. Тессе действительно пришлось нелегко в эти несколько часов, которые она провела у постели раненого.
  - Родная моя... - еле слышно прошептал Аслан, невесомо касаясь теплой щеки губами. Отчаянно захотелось подхватить ее на руки и унести домой из пропахшей запекшейся кровью, терпкими травами и едкими парами антисептиков палаты. В теплое уютное гнездышко из нежных простыней поверх мягкой перины, пуховых одеял и россыпи подушек, чтобы не оставлять ее здесь на одинокой казенной койке. Но вместо этого, лаэр резко поднялся на ноги, вытащил из-за пазухи шаль и бережно укрыл свое сокровище, мысленно поблагодарив и Великих Духов, и Всевидящих до кучи, что они были настолько милостивы, разрешив им связать свои судьбы.
  Не рискнув больше прикасаться к девушке, чтобы нечаянно не потревожить ее чуткий сон, он отправился к что-то пробормотавшему Дереку.
  
  - Тесса? - силясь разглядеть туманные спросонья очертания появившегося перед ним человека, прошептал Меченый.
  - Я вместо нее, - тихо ответил Аслан, покосившись в угол комнаты, но Тесса, неожиданно убаюканная нежным шепотом мужа и ласковым теплом укутавшей ее шали, и не подумала просыпаться.
  - Халар?
  - Не угадал, Дерек. Это я, Аслан, - склонился лаэр к нему ближе. - Как ты?
  Совершенно не ожидая в такой час визита хозяина, Меченый вдруг почувствовал странное (совершенно противоречащее его предыдущим желаниям избавиться от опеки девушки) разочарование оттого, что он видит не Тессу. А вообще-то, посещение Аслана, наверное, очень кстати. Дерек недоверчиво прищурился.
  - И впрямь, ты... Что ты здесь делаешь, мой господин?
  - Зашел узнать о твоем самочувствии... - растерялся лаэр.
  - Живой, как видишь... - слабо шевельнул рукой раненый боец. - Хотел тебя поблагодарить за то, что спас, но...
  - Не выдумывай, - перебив, отмахнулся варвар, - жизнь за жизнь. Да и вообще, не меня, а Даута с Халаром благодарить надо. Это они тебя подлатали... - быстро ответил Аслан, но потом спохватился. - А что значит твое 'но'?
  Меченый внимательно посмотрел на лаэра. В те недолгие моменты, когда удавалось абстрагироваться от пульсирующей, жгучей боли в бедре, от подступающей к горлу тошноты и стучащей молотками в висках крови, он пытался понять, почему Аслан позволил своей жене ухаживать за ним. Причем, не просто, как принято среди аристократок высшего света, кичащихся своим участием в благотворительных обществах, то есть, мужественно прижав к лицу надушенный кружевной платок, быстро пройти по госпиталю, пустить скупую слезу, возможно, даже настоящего сочувствия, подать воды и поправить край одеяла. Нет, Тесса не чуралась самой грязной части работы настоящей сиделки по уходу за лежачими больными. Но как бы ни было отвратительно - против физиологии не попрешь. А он при всем своем искреннем отчаянном желании ничем не мог облегчить ей выпавшую миссию.
  Это было несправедливо и по отношению к Тессе, и крайне унизительно для него самого.
  Одурманенному обезболивающими лекарственными отварами, попеременно пытающемуся преодолеть последствия вмешательства чужеродных материй в его организм, сопровождающиеся то жаром, то ознобом, Дерку казалось, что он разгадал хитрый замысел лаэра.
  И даже невольно восхитился его коварством и дальновидностью. Все правильно этот полукровка-варвар рассчитал. Лаэру неуместно устраивать безобразную сцену ревности жене, недопустимо проявляющей участие к судьбе раба. А вот показать ей, насколько он ничтожен в своей слабости, перестав быть боевой единицей и превратившись в немощного иждивенца, не способного даже контролировать физиологические потребности организма - самое оно. Нет, он бы терпел, сколько мог, но Тесса обозвала его дураком и Халар вправил мозги, сказав, что его неуместное геройство отодвинет выздоровление, если вообще не сведет насмарку все попытки поставить его на ноги. А жить (и не безногим инвалидом) почему-то хотелось больше, чем умереть на руках любимой, запомнящей его таким вот жалким. Он ни за что не хотел бы огорчить ее своей безвременной кончиной. Сумасшедшая надежда на то, что когда-нибудь он снова сможет предстать перед госпожой, готовым верно и преданно служить ей, немного притупляло муки рыдающей, корчащейся в агонии гордости.
  Это наказание им обоим, за недопустимое между замужней госпожой и рабом возникшее чувство привязанности... Сволочь, Аслан! Умная сволочь...
  Дерек был готов взять всю вину на себя, лишь бы отвести беду от любимой.
  - Зачем ты наказываешь и ее? - напряженно спросил раненый, облизав пересохшие губы и силясь приподняться.
  - Ты куда это? - опешил Аслан. - Лежи спокойно. Пить хочешь? - попробовал угадать он, быстро оглянувшись в поисках воды. На тумбочке стоял только кувшин с клюквенным морсом и котелок, в котором должен был храниться лед.
  - Хочу, - неожиданно признался Дерек, чувствуя, как волны жара, исходящие от бедра, волнами окатывают его тело все выше и выше. На лице снова выступила испарина, а во рту пересохло. А вот пальцы раненой ноги кажется совсем перестал чувствовать, настолько они заледенели, хотя были накрыты простынкой. В помещении было не слишком жарко, но тяжесть одеяла почему-то в его состоянии казалась непосильной.
  - Потерпи, я сейчас, - пообещал Аслан, наконец-то сориентировавшись. - Тебе что можно? Морс или лед? Насколько я понял, отвар таура пить еще рано?
  - Раз в час, - машинально ответил Дерек, - я вроде недавно пил... не могу сориентироваться во времени...
  - Это бывает, - успокоил лаэр, остановившись перед тумбочкой. - Так что будешь?
  - Ты не ответил, - скривился Меченый, пережидая приступ очередной волны болезненных ощущений.
  - Я не понял, о чем ты, - тихо откликнулся Аслан. Прямо пальцами достал чуть подтаявший, скользкий кубик льда, поднес его ко рту Дерека, и вздрогнул, почувствовав, как его неожиданно тряхнуло от противоречивых, неописуемо острых ощущений - ледяного холода и прикосновения обжигающе-горячих губ. Быстро отдернув руку, едва не уронив лед мимо рта лежавшего, лаэр жутко смутился и мысленно выругался на себя совершенно непристойные и неуместные ассоциации.
  - Не бойся, не откушу, - запихнув осколок льда за щеку, произнес лежавший мужчина, которому показалось, что Аслан еле сдержался от того, чтобы не съездить ему по морде.
  Да, заслужил, размечтавшись о несбыточном, вот только вряд ли благородный лаэр опустится до того, чтобы бить лежачего, уничтоженного морально соперника. Однако эта мысль не принесла Дереку облегчения душевных терзаний.
  - Как ты мог оставить со мной Тессу? - шалея от собственной смелости, горячо, обвиняюще заговорил он. - Я понимаю, что ты в своем праве, но это жестоко! Зачем ты наказываешь ее? Она ни в чем перед тобой не повинна, клянусь...
  - Да ты вообще-то сейчас о чем? - перебил поток признаний слегка дезориентированный Аслан. Недоуменно нахмурившись (все еще находясь под впечатлением от заводящих ощущений), заботливо пощупал мокрый горячий лоб напрягшегося Дерека и удрученно покачал головой:
  - Ты, давай-ка, драгоценный мой, прекращай меня пугать своим бредом.
  - Драго... кхм... ценный? - запнулся Дерек, теряя ход собственных мыслей.
  - Стал бы я тратить время отдыха, если бы мне было все равно, как ты тут, - нехотя пояснил Аслан. - Я из-за тебя, между прочим, сегодня один сплю, так что ты выздоравливай поскорее, ладно? И не расстраивай Тессу своими капризами, пожалуйста.
  - Послушай... - опешил Дерек, начиная догадываться, что он все-таки бредит.
  - Весь во внимании, - с готовностью склонился Аслан, - только не шуми, Тессу разбудишь. Что хочешь? Пить или отлить?
  - Тьфу... Ничего не хочу! - в сердцах прошипел Меченый.
  Собрав силы, он высвободил руку из-под простынки и на удивление крепко стиснул рубаху на груди склонившегося к нему лаэра. - Я тебе прошу, как человека, мой господин, - лихорадочно блестя глазами, сипло произнес Дерек. - Вели своей жене идти домой! Неужели думаешь, ей приятно возиться в дерьме? Если уж жалеешь ребят, не желая назначить такой 'наряд', пришли любую бабу, которая не побрезгует.
  - Вообще-то ты меня крепко удивил, - без особого труда отцепив скрюченные пальцы от своей рубахи, произнес Аслан, поспешно выпрямляясь, но так и не отпустив руку бойца. - Во-первых, успокойся. Тебе нельзя волноваться. Давление в крови будет скакать, а это крайне нежелательно. Во-вторых, я надеялся, тебе-то уж не надо пояснять, что Тесса и не могла поступить по-другому. Она - дочь и жена военного. И прекрасно знает, чем может помочь. Кроме того, именно ей я доверяю, как себе самому, поэтому знаю, что могу не волноваться слишком сильно за скорейшее выздоровление твоей драгоценной туши.
  - Но...
  - И все! На этом, надеюсь, инцидент исчерпан?! - повысил голос Аслан.
  Дерек сглотнул, сгорая от стыда. На такие неопровержимые доказательства отсутствия злого умысла возразить ему было нечего. Заявлять Аслану сейчас, дескать, я не хочу, чтобы за мной ухаживала именно госпожа, потому что я ее люблю, было бы крайне глупо. Подставлять Тессу он не собирался.
  Промямлив что-то несуразное, мол, все равно ему неловко и неудобно, парень заткнулся, обреченно закусив губу.
  - Дерек, прекращай, - нарочно грубо сжал его ладонь лаэр. - Ты ведешь себя, как капризная баба...
  - Кто это тут про баб разглагольствует? - раздался рядом чуть охрипший сонный голос.
  - Тесса? - прищурился Дерек, силясь разглядеть силуэт девушки за плечом лаэра.
  Отпустив руку раненого, Аслан быстро обернулся:
  - Тесс, мы тебя разбудили? Прости... - обнял варвар прижавшуюся к нему жену. - Я так соскучился, рыбка моя...
  - Я тоже, - устало улыбнулась девушка, подняв лицо вверх и подставляя щеку для поцелуя. - Ты на что тут моего подопечного подбиваешь? - шутливо ткнула она мужа в бок. - Рано ему пока в таком состоянии о девках думать. И вообще, радость моя, я-то тут расслабилась в полной уверенности, что ты делами занят. А ты решил Дереку приятеля Сауша заменить? Я считала, только у нашего Красавчика все разговоры на девок переходят.
  - Кхм... - хмыкнул Меченый. - Госпожа моя, прости, что разочаровали...
  - Ну нет уж, тебя-то я, может, и прощу. А вот женатому мужчине не стоит увлекаться, тем более, в присутствии супруги, - ехидно заметила Тесса.
  - Мы не рассчитывали, что ты проснешься в такой неподходящий момент, - покаянно признался Аслан, еле сдерживая смех.
  - Бессовестный, хоть бы соврал, что мне вообще все приснилось! - шутливо упрекнула она. Но тут же посерьезнела:
  - Дерек, как ты себя чувствуешь? У тебя опять жар? - отстранившись от мужа, подошла девушка ближе к койке раненого, и положила прохладную ладонь на пылающий лоб.
  - Сносно, - коротко ответил парень, блаженно прикрыв глаза, наслаждаясь мимолетной лаской прохладных пальцев.
  - Хорошо, - бросила Тесса взгляд на песочные часы. - Скоро отвар надо принимать. Давай-ка я тебя оботру, ты весь в испарине, - не слушая возражений, она взяла губку и отправилась за стоявшим на подоконнике тазиком с уксусным раствором. - Аслан, а что решили с десятником? - задала Тесса волнующий ее вопрос.
  Аслан бросил быстрый взгляд на закаменевшего Дерека, для которого этот вопрос тоже был актуальным, и нехотя поведал о вынесении решения трибунала.
  - Нет, ну ничего себе?! - возмутилась девушка. - Это он так легко отделается за свою низость?! Год каторжных работ? Всего лишь?! И потом что? Надеюсь, ему хоть запрещено будет носить звание выше рядового?
  - Тесс, не горячись, - попросил Аслан. - Понимаешь, милая, здесь есть несколько нюансов, которые, увы, не скроешь.
  - Я - раб... - уловив самую суть краткой версии изложенного, глухо пояснил Меченый, невидящим взглядом уставившись в потолок...
  Повисло тяжелое молчание. Вернувшись к койке раненого с тазиком в руках Тесса вопросительно уставилась на мужа.
  - Да, - вынужденно кивнул он.
  Дерек - раб, это крайне ухудшало положение обвиняющей стороны. Единственное, на чем Аслан настаивал непреклонно, чтобы в протоколе разбирательств было записано про нарушение оговоренных условий поединка и нанесении тяжких телесных ран его БОЙЦУ, а НЕ РАБУ. Этот маленький штришок в будущем не испортит карьеры Дерека, когда удастся выправить ему чистые документы. Аслан не сомневался ни минуты, что Советник прекрасно поймет его расчет, и здорово нервничал, собираясь отстаивать этот пункт о принадлежности Дерека не 'к дорогостоящему имуществу', а приравняв его к полноценной боевой единице в своей элитной сотне. Но Альвиан Пилиф, несмотря на протест возмущенного Килима, предпочел закрыть глаза на двоякое прочтение старого закона.
  Впрочем, о многом другом лаэр предпочел промолчать, чтобы не нервировать ни Тессу, ни раненого Дерека.
  Незачем им знать о том, что Морицкий перед началом заседания (уже с его участием, когда он присоединился, вернувшись из лазарета), намекнул о своем согласии не разглашать известную ему информацию о статусе Дерека в обмен на другого, принадлежащего Аслану раба. Как и о том, что он сам озвучил тот факт, что пострадавший боец является невольником. К сожалению, вздумай он об этом умолчать перед лицом правосудия, его правонарушение оказалось бы слишком серьезны, а отец вряд ли стал бы его покрывать. Он-то не любимчик Дамир! Да и сомнений в том, что в этом случае Ливар не оставит попыток шантажа, не было.
  Сейчас он, конечно, обезопасил себя от шантажа со стороны похотливого авантюриста, но...
  Следовало каким-то образом ускорить оформление чистых документов для Дерека, прежде чем подписать ему вольную. А так же воспользоваться предложением Советника избавиться от Ливара радикальным методом, и предупредить таура, чтобы он пока ничего не предпринимал самостоятельно. Судя по тому, с каким задумчивым видом Даут бросал косые взгляды на эту тварь, у него уже было вынесено решение о судьбе Морицкого.
  - Дерек? - позвала Тесса, присаживаясь рядом с койкой раненого и осторожно откидывая до пояса простыню с его обнаженного тела.
  Мужчина прикрыл глаза, затем нехотя открыл их и повернулся на любимый голос.
  - Тесс, я в порядке. Благодарю, мой господин...
  - Я сожалею... - ободряюще сжал плечо раненого лаэр.
  - Перестань, ты и так здорово рисковал. Советник далеко не так прост. Чем ты теперь ему обязан за поддержку? - попытался Меченый прочитать по непроницаемому лицу варвара ответ.
  - Не переживай за меня, - усмехнулся лаэр. - Я справлюсь! Твоя задача сейчас просто быстрее встать на ноги.
  - Аслан! - шикнула Тесса, аккуратно промокая горячую кожу влажной губкой, собирая лишний жар и блестящие бисеринки липкого пота с великолепно вылепленного торса раненого бойца.
  - Я фигурально выражаюсь! - поспешно заверил лаэр, соглашаясь с возмущенным замечанием жены. С этого упрямца станется самостоятельно назначить себе сроки реабилитации и сделать попытку подняться на ноги раньше назначенного лекарем времени.
  - Аслан! - рявкнул от двери сердитый голос легкого на помине Халара. - Я тебя о чем просил? А ты что тут устроил? А ну марш домой спать!
  - Ух ты! - восхитился Дерек, непроизвольно втянув голову в плечи, словно это не его командиру влетело, а ему самому устроили разнос.
  - Халар, не ругайся, пожалуйста, - поспешила Тесса на выручку мужу. - Я сама проснулась. И Дерек... - подмигнула она ему, прося не выдавать.
  - Да, я сам... - поспешно подтвердил Меченый. - Пить захотел.
  - Давай-ка, госпожа моя, проводи своего благоверного до входной двери. Да там тебе пирожков оставили. Поешь - и спать! - велел Халар.
  - Но скоро отваром поить, - напомнила Тесса, указав на часы, в которых песок уже почти полностью перетек в нижнюю колбу.
  - Сам напою! - буркнул лекарь.
  - И...
  - И все остальное - сам сделаю! - махнул рукой Халар. И заработал полный признательности взгляд Дерека, хоть в этот раз избавленного от унижения мочиться в пеленки при любимой девушке.
  - И уймите, наконец, этого оглашенного зверя! - крикнул вдогонку выходящим из помещения лекарь.
  
  - Какого зверя? - не поняла Тесса.
  Аслан прислушался. Речь явно шла о Барсе. Но в этой части лазарета его истошных воплей было не слышно.
  - Кота, - пояснил лаэр. - Что-то не слышно больше... Может, охрип, бедолага. Я его с собой заберу на ночь. Мне не так тоскливо будет в одинокой спальне.
  - Рута будет страшно рада завтра поутру собирать по ковру кошачью шерсть, - хмыкнула девушка. - Хорошо, хоть блох у него нет... Зайдешь завтра? - внезапно остановилась Тесса, прильнув к родному плечу.
  - Обязательно! Я с тобой сейчас еще немножко посижу, пока ты поешь, а потом пойду, - ответил Аслан, заключив любимую девочку в объятия. И понял, что разжать их, чтобы проститься на ночь, всего лишь на короткий остаток ночи, уже выше его сил...
  
  
  23.
  
  
  Магистр Нират был сегодня явно недоволен результатами тестирования одного из самых способных учеников, которого по настоятельной просьбе лаэра, внесшего щедрое пожертвование, приняли в этом году в Академию. Пожилой мужчина хмурился, разглядывая алеющие кончики ушей опустившего голову юноши, с какой-то мрачной удовлетворенностью отмечая, что тот тоже искренне огорчен. Нечего и говорить, что Нират ожидал от юного дарования большего. Слишком сильным было благоприятное впечатление от предыдущих встреч.
  Только, справедливости ради, магистр не мог не задаться вопросом - такова ли уж сильна вина самого, едва справившегося с экзаменом ученика? Из головы не желали убираться неприличные мысли о том, кем же все-таки на самом деле является красивый мальчик для хозяина здешних земель. Правда, нельзя не отметить и то, что, несмотря на короткие промежутки времени между встречами, наложник лаэра неуловимо менялся, приобретая все больше мужественных черт, которые, как ни странно, весьма гармонично сочетались с его приятной внешностью. Наверное, все-таки стоит еще раз поднять вопрос о том, чтобы хотя бы на время обучения молодой человек проживал в общежитии на территории учебного заведения. Грех идти на поводу у своих низменных инстинктов и держать такого способного к наукам парня в спальне. Если уж мало хозяину Замка-крепости молодой жены, так завел бы себе наложницу. А то просто извращение какое-то спать с мужчинами! Симпатичных девок, готовых согреть постель младшего из сыновей Правителя, и у них в городе полно, и по другим лаэрствам поискать можно. А если хочется экзотики в отношениях, и любовница не устраивает, так купил бы иноземную рабыню, которая будет дарить жаркие ласки. Все одно, подавляющее большинство женщин не способно к точным наукам. И хоть не одобрял Нират внебрачные связи, но эта мысль не казалась ему такой уж кощунственной по отношению к лаэру Аслану, у которого в семье творилось, только Всевидящие знает что.
  Конечно и тут, в Академии, молодежь находит время не только для зубрежки выбранных к изучению предметов, но и на развлечения, которые совершенно не вписываются в учебный процесс, предусмотренный Уставом и утвержденными Попечительским Советом Положениями. Но не зря же преподаватели и наставники едят свой хлеб. Слишком сильно развернуться в своих шалостях и отлынивать от учебы никто юным талантам, способным к наукам, не позволит.
  То, как Ренальд справился с экзаменационными вопросами, в общем-то, было вполне удовлетворительно для большинства учащихся. И, чуть-чуть покривив душой, магистр мог бы поставить высший бал за ответы. НО! Вот именно, что молодой человек никак не вписывался в середнячки. Его потенциал был гораздо выше. Именно поэтому, откинув сожаление, недрогнувшим голосом Магистр вынес вердикт - 'удовлетворительно', что приравнивалось к среднему балу.
  Ренальд и сам понимал, что ответил сегодня из рук вон плохо, и был готов услышать суровый приговор, но все же невольно вздрогнул, и плечи юноши совсем поникли. Ему было невыносимо стыдно за то, что не оправдал ожидания магистра Нирата. А уж как признаваться Аслану с Тессой и остальным, всем, кто вольно или невольно был осведомлен о том, что ему сегодня предстоит сдача очередной дисциплины, просто не представлял.
  - Я бы хотел переговорить с Вашим господином или хотя бы госпожой Тессой, - задумчиво произнес мужчина, мысленно отметив темные круги под глазами и слегка осунувшееся лицо парня.
  Рени вскинул голову:
  - Сегодня меня сопровождают бойцы гарнизона. Мои господа заняты более важными делами...
  - Обидно, - покачал головой Нират. - Ну ничего, я пошлю письмо с просьбой о встрече. Надеюсь, лаэр сможет уделить мне полчаса своего драгоценного времени, когда появится в городе. Ренальд, может быть, Вам стоит дать больше времени на подготовку к следующему зачету?
  - Нет, господин магистр, благодарю. Я приложу все усилия, чтобы у Вас не было больше повода для сожаления о потраченном на меня времени, - тихо, но твердо произнес Ренальд.
  - А каковы условия Вашего содержания в... Замке? У Вас есть возможность, как следует заниматься или... - участливо поинтересовался мужчина.
  Юноша вспыхнул от непроизнесенного вслух предположения, прекрасно поняв, на какие именно причины, отвлекающие его от занятий, намекает магистр. Но рассказывать о подоплеке сложных отношений между ним и Асланом, а так же распространяться о том, что слишком много событий, выбивших его из колеи, случилось в последние дни, не считал возможным.
  - Господин Аслан и госпожа Тесса проявляют удивительное терпение к моим увлечениям науками, и предоставляют самые лучшие условия для занятий, о которых я мог только мечтать, - сдержанно ответил он.
  - Но, согласитесь, списать на обычное волнение Ваш сегодняшний, прямо-таки скажем, посредственный ответ, довольно затруднительно, - сцепив на животе ладони и прислонившись спиной к спинке высокого кресла, возразил Нират, пристально разглядывая упрямо вскинувшего подбородок собеседника. Его несколько удивляло это несоответствие образу послушного господской воле мальчика для постельных забав. Слишком уж не типичным и выразительным был пылающий негодованием взгляд раба. Молодой человек был достаточно сообразителен для того, чтобы они поняли друг друга. И на лице юноши отражался вовсе не страх перед возможным наказанием за нерадивость от своих хозяев, заплативших за его обучение довольно приличную цену, а искреннее сожаление о том, что не справился с их ожиданиями, как обычно, блестяще.
  Впрочем, если припомнить те короткие, умиляющие сердце сценки и в кабинете, и на улице, когда Ренальда сопровождала хозяйка, понятно, что юного наложника лаэра господа вовсе не считают всего лишь ценным имуществом. И позволяют ему оставаться человеком с чувством собственного достоинства, что само по себе удивительно. Вот только неизвестно - к добру ли такие поблажки. Все-таки и сам лаэр, и его супруга в своих поступках и манере общения с окружающими, несколько выбивались из привычного образчика поведения, присущего знати с аристократической кровью.
  - Что ж, на сегодня Вы свободны, молодой человек. Искренне буду надеяться, что следующий экзамен Вы сдадите успешнее.
  - Магистр Нират, - чуть запнувшись, произнес Рени и, получив разрешающий кивок продолжать, решил уточнить: - Могу ли я пересдать этот экзамен?
  - Ну... - немного удивился мужчина, - если Вы считаете, что в этом есть необходимость...
  - Да! Именно так, необходимость есть.
  - Что ж, я подумаю, - пообещал Нират. - Но, во-первых, возвратимся к этому вопросу после сдачи всех остальных, намеченных на эту сессию зачетов и экзаменов, а, во-вторых, я все-таки сначала хочу переговорить с господином лаэром. Этот вопрос мы тоже обсудим.
  - Благодарю Вас. До свидания, - попрощался Ренальд.
  Настаивать на немедленном ответе все равно бесполезно. Аслан говорил, что магистр и так сделал одолжение, согласившись зачислить его в Академию. Так что еще неизвестно, что Нират потребует с лаэра за возможность пересдачи.
  На душе скребли кошки. И ясный день за окном, и искрящийся под солнцем снег, почему-то не спешили развеять уныние из-за неудачи. И хотя Рени каким-то шестым чувством догадывался, что вряд ли Аслан откажет ему в такой прихоти, пересдать неудачный экзамен, чтобы улучшить результат, даже если это будет серьезная мзда, все равно было тошно. И еще его очень страшило предстоящее объяснение с обоими любимыми. Как они отреагируют на его провал? Наверное, было бы легче, если бы просто отругали или даже наказали, лишив каких-нибудь поблажек или заставив до изнеможения тренироваться под присмотром Даута или Верена... только бы не видеть огорчение и разочарование в их глазах...
  Хорошо, что ни Аслан, ни Тесса не смогли сегодня сопровождать его.
  Лаэр был занят проводами Посольства, а его жена, практически поселившаяся в госпитале с тех пор, как Дерек оказался на больничной койке, не решилась оставить свой 'пост'.
  Правда, утром пришла проводить и пожелать удачи. А еще посоветовала после немного развеяться в городе: просто погулять, посетить лавки со сладостями и сувенирчиками, завезенными проезжими купцами. Или посмотреть какое-нибудь уличное представление, прежде чем возвращаться домой в крепость.
  Честно сказать, Ренальд и сам сейчас был бы рад оттянуть неизбежные объяснения как можно дальше "на потом". Вот только настроения развлекаться, любуясь зимними красотами скверов и площадей небольшого пограничного городка, у него тоже не было. Впрочем, сладостей, да и не только их, но и вообще ничего не хотелось, хотя желудок, получивший лишь скромный завтрак, уже недовольно урчал. Но от терзающих переживаний аппетит пропал напрочь, и вряд ли Рени смог бы заставить себя что-нибудь проглотить.
  
  ***
  
  Выделенный Асланом небольшой отряд сопровождения под предводительством Ориса, как обычно, поджидал Ренальда напротив главных ворот, коротая время в маленькой уютной закусочной для студентов, заняв стратегически удачное положение для обзора местности у самого окна. Посторонних на территорию Академии не пускали.
  Экипаж лаэра (самый скромный возок из имеющихся в хозяйстве крепости, чтобы не привлекать излишнего внимания горожан), как и остальные возки и зимние кареты (в которых вполне можно было разъезжать в городе по утрамбованному снегу на мостовой), стоял на другой стороне улицы, чуть в стороне от ворот.
  Ренальд догадывался, что парням, сопровождавшим его, хотелось бы совместить службу с приятным времяпрепровождением и слегка развеяться, таскаясь за ним по городу, но он надеялся, что они отнесутся с пониманием к ситуации, и сразу отвезут его обратно.
  
  Не переходя мостовую, чтобы подойти к ожидающим его спутникам, Рени остановился, поджидая, пока кто-нибудь из беседующих между собой бойцов кинет взгляд на ворота Академии, решив просто махнуть им рукой, приглашая сразу к экипажу. Все равно лошади бойцов были привязаны под навесом там же. Ждать пришлось совсем недолго, потому что то один, то другой из четверки солдат действительно проверяли обстановку на улице.
  Увидев его, Орис улыбнулся и поднял руку в приветствии. Что-то сказав спутникам, сам порывисто поднялся и пошел к выходу, остальные, поспешно отставив в сторону кружки с крепким чаем, двинулись следом за командиром отряда.
  Закутавшийся в теплый полушубок кучер сидел на козлах, и поэтому Ренальд не стал дожидаться ребят, и направился сразу к лаэрскому возку.
  Собственно, пройти-то надо было не больше ста шагов, мимо выстроившихся в ряд возков и карет, вот только до своего юноша дойти не успел...
  
  Орис уже показался в дверях, нахмурившись из-за того, что Рени в одиночку отправился вдоль по противоположной стороне улицы, хотя еще по дороге сюда был проинструктирован насчет собственной безопасности.
  Впрочем, всерьез паранойю Аслана никто особо не воспринял, будучи уверен в том, что уж теперь-то после разбирательств поединка Килима и Дерека, Морицкий присмиреет и оставит свои попытки любой ценой заполучить наложника. Хорошо, что к ночи в крепости не останется посторонних. Орис надеялся, что к их возвращению в Замок, уже никого и не застанут. Эта мысль подняла настроение, и молодой мужчина невольно улыбнулся, остановившись, чтобы пропустить неторопливо проезжавший по мостовой возок.
  Юноша разминулся с какой-то толстой деревенской бабой, безобразно закутанной до самых глаз в бесформенно повязанную простую шаль. Видимо, со служанкой, выгуливающей хозяйскую собачонку, потому что мелкая зверюга упиралась и, пытаясь сорваться с поводка, громко тявкала.
  Но наложник, погруженный в собственные невеселые мысли, даже не обратил на экзотическую парочку внимания. И как раз поравнялся со стоявшей на обочине обшарпанной каретой городского общественного транспорта (с опущенными плотными шторами и заляпанным грязью номерным знаком), запряженной четверкой лошадей.
  Несмотря на то, что подобных экипажей в городе было штук двадцать, и именно этот уже стоял здесь, когда они прибыли, какое-то смутное ощущение тревоги кольнуло в груди бойца, подсознательно оценивающего обстановку на местности.
  - Рен! - окликнул Орис медленно бредущего парня, не совсем понимая, отчего это тот не в духе. Первому помощнику Аслана и в голову не приходило, что Рени мог завалить экзамен.
  И именно в этот миг, когда Ренальд обернулся на окрик, из кареты резво выскочили два человека. 'Служанка' отпустила поводок, пнула ставшую ненужной для конспирации собаку и кинулась к наложнику лаэра. Всего миг понадобилось Орису, чтобы интуиция завопила об опасности. Выругавшись, он стремительно рванул наперерез, не обращая внимания на отборный мат резко затормозившего возницы плетущегося по мостовой возка.
  Но уже чувствовал, что не успевает предотвратить нападение на объект охраны.
  Нижняя часть лиц обоих мужчин была прикрыта темными платками. А у 'служанки' под взметнувшимися юбками оказались мужские сапоги огромного размера.
  И только Ренальд, словно и не ощущая беды, безучастно смотрел на него, и, конечно же, не успел среагировать, когда один из бандитов подскочил сзади, чем-то стукнув парня по затылку и тут же прижав к его лицу тряпку, скорее всего, пропитанную какой-то дурманящей гадостью.
  Моментально подхватив безвольно оседающее тело юноши, налетчики довольно слажено затолкали его в карету, и та сразу же сорвалась с места, намереваясь скрыться в одной из боковых улиц.
  - Твою мать! - еще раз выругался Орис, сообразив, что если они упустят ее сейчас, то, возможно, вскорости похитители сообразят сменить средство передвижения или вообще засядут в каком-нибудь укромном месте, пережидая облаву. Просто нереально будет проверять все заброшенные дома, чердаки и подвалы, упуская драгоценное время. Ведь неизвестно с какой целью эти отморозки отважились на столь отчаянный шаг, замахнувшись на ценного заложника интересов лаэра. А если успеют улизнуть в бедные, неблагополучные кварталы, то и вообще можно потратить неделю на поиски. Орис все-таки надеялся, что это наемники, не связанные с местной знатью, несанкционированный вход в дома которых для проверки, вызовет настоящий скандал.
  Почему-то не отпускала мысль, что этот наглый налет - 'прощальный привет' от Морицкого, который в составе столичного Посольства должен сегодня покинуть земли Аслана, так и не получив того, зачем приезжал. И от подобных предположений в груди моментально заледенело. Помощник Аслана был наслышан о том, как любил развлекаться Ливар с невинными жертвами своей прихоти. А на Рена облизывался, даже и не скрывая своего особого интереса.
  Обернувшись, Орис увидел немного растерянные, злые лица выскочивших из дверей следом за ним бойцов, сообразивших, как они облажались, провалив в общем-то несложное задание эскорта сопровождения.
  - Двое за мной! - скомандовал он, отвязывая поводья нетерпеливо пританцовывающего коня, будто предчувствующего уже, что ему предстоит хорошая разминка в погоне. - Юджин, именем лаэра поднимай городской гарнизон и стражу! Пусть перекроют все выезды из города! В первую очередь проверить общественные экипажи! Без объяснений подробностей особо любопытным! Лишние слухи ни к чему! Мальчишку надо вернуть живым и невредимым! Если обнаружат заложника, пусть соглашаются на любые условия, потом разберемся и поквитаемся. Жизнь и здоровье Рена - в приоритете! Задание ясно?! Выполнять! - рявкнул Орис, взлетая в седло и разворачивая коня в сторону уже почти скрывшейся за углом крайнего дома на боковой улочке кареты...
  
  ***
  
  Видимо похитители не были, как следует, проинструктированы насчет особых способностей своей жертвы, и довольно халатно отнеслись к мерам собственной безопасности. Потому что, получив от заказчика щедрый задаток за разбой средь бела дня, описание внешности юноши и указания, куда его надо доставить, даже не озаботились тем, чтобы связать его. Да и платок, пропитанный эфиром, (которым воспользовались, чтобы отключить сознание жертвы), впопыхах потеряли на месте преступления.
  Посчитав достаточным то, что своим внешним видом, явным преимуществом в весовой категории и численным перевесом, и так деморализуют состояние домашнего, судя по внешнему виду, мальчишки, бандиты успокоились. Теперь их волновало только то, как оторваться от преследователей-охранников, довольно быстро сориентировавшихся в ситуации.
  В подобных делишках с шантажом и выкупом от безутешных родственников у наемников (уже разыскиваемых властями нескольких лаэрств), на некоторое время осевших в этом городе, чтобы пережить зиму, имелся определенный опыт.
  Честно сказать, задерживаться в этих местах надолго не входило в их планы. Слишком рьяно местные власти относились к своим служебным обязанностям по искоренению произвола и нарушений прав добропорядочных граждан. Загреметь на каторгу за прошлые грехи, шлейфом тянущиеся по пятам, никому из одиннадцати оставшихся от банды не хотелось. Двоих потеряли по дороге сюда на коварных болотах, через которые пролегала раскисшая по осенней распутице дорога. Удачливого лидера (славящегося своим изворотливым умом, свирепым нравом и сумевшего удержать сплоченный коллектив с трудом поддающихся хоть какому-то подобию дисциплины вольных людей), лишились в горах, решив незаметно пробраться к границе, и взяв не слишком опытного проводника. Впрочем, проводник остался там же, расставшись с жизнью, едва выведя остальных в долину. После бесславной и достаточно нелепой гибели предводителя, единодушия в решении, как быть дальше, среди бандитов уже не наблюдалось. Разброд желаний и амбициозные планы некоторых из них подмять под себя остальных, и заставили их затаиться на неопределенное время.
  Разбойничья шайка прибыла на земли Аслана не с пустыми карманами, но, оказалось, что сбыть награбленные и выманенные шантажом драгоценные побрякушки не так-то просто. Местные дельцы и перекупщики товаров, приобретенных сомнительным путем, слишком осторожничали с объявившимися в городе чужаками. Еще двое именно так и погорели, 'кинутые' недоверчивыми партнерами, которые посчитали, что лучше уж сдать их местным властям, чем связываться с крайне подозрительными цацками и их нынешними владельцами. И хотя отмщение настигло собратьев по криминалу, лишив самих перекупщиков жизни, а их семьи - крыши над головой (включая и соседние дома, на которые перекинулся жадный огонь, внезапно запылавший среди ночи), но товарищей из каталажки вызволить не удалось, и те отправились на каторгу. Хорошо хоть держали язык за зубами и остальных не выдали.
  Так что, чтобы не привлекать излишнего внимания и обеспечить себе более-менее комфортные условия зимовки, пришлось расставаться с запасом звонких монет. По крайней мере, шмотье и продукты местные жители на деньги меняли довольно охотно, не задаваясь лишними вопросами, каким образом эти монеты заработаны.
  Кроме того, чтобы не выглядеть слишком подозрительно среди обывателей, воспользовались идеей, предложенной еще одним членом шайки. Он как раз нашел себе молодую вдовствующую зазнобу, охочую до мужской ласки, влюбившуюся в романтический образ симпатичного злодея, будто кошка.
  У нее с братом давно имелись претензии к молодому лаэру, едва вступившему в должность и на первом же разбирательстве вынесшему приговор их отцу за незаконные делишки. А тот, осужденный всего лишь на два года каторжных работ на рудниках, домой уже не вернулся. Ушел за Грань не в собственной постели, в окружении семьи, оплакивающей утрату кормильца, а с номером на застиранной тюремной робе. А вскорости и мать покинула этот мир вслед за мужем. Тяжко пришлось брату с сестрой перебиваться случайными заработками, к тому же оказавшись в захудалом районе на окраине городка после привычных бытовых условий благоприятного квартала. Ну да ничего, выкрутились.
  Брат вдовушки и помог с оформлением полулегальных грамот, уверяющих, что теперь вся шайка считается артелью, подрядившейся к весне очистить небольшой участок в черте города, старые, аварийного состояния деревянные дома на котором было решено снести, чтобы привлечь желающих приобрести лакомый кусочек земли под строительство новых.
  Заниматься и впрямь разбором подгнивших деревянных балок и перекрытий в трухлявых строениях, портящих внешний облик довольно милого провинциального городишки, не хотелось абсолютно, но следовало хотя бы создать видимость, что работы все-таки ведутся. Хорошо еще, с плотницким делом многие из членов шайки были знакомы не понаслышке. Частые заварушки на южных границах Энейлиса многих мирных жителей приграничья оставили без привычного ремесла, которым добывали честный хлеб...
  И теперь эти умения пригодились, чтобы нечаянно не покалечиться, начав видимость бурной деятельности с разбора крайнего дома на отведенном участке. Впрочем, хорошо, что не поленились испачкать отвыкшие от подобной работы руки, потому что в первую же неделю после выправления полулегальных документов, пару раз заглядывали какие-то скептически настроенные против привлечения чужаков чиновники с проверкой, как продвигается заказ города. Но, не найдя особо к чему придраться, теперь уже почти месяц, как не беспокоили...
  Местные земли не принесли удачи, урезав численность банды почти на треть. Спонтанно возникающие ссоры и конфликты за передел власти внутри шайки, раздражали в постоянном ожидании подвоха от своих же. Физическая работа после нескольких лет вольготной разбойничьей жизни вообще вызывала стойкое отвращение. К остальному фронту работ по разбору ветхих сооружений так и не приступали.
  Поэтому неожиданное предложение (в захудалом кабаке, где собирались разного рода подозрительные личности), от безошибочно определенного нынешним лидером бандитов такого же, как и они сами, чужака, по-быстрому провернуть одно щедро оплачиваемое дельце, встретили с энтузиазмом.
  Это наглое похищение и доставка мальчишки заказчику в оговоренном месте, сулило огромные деньжищи, с которыми можно было двигаться дальше из этого городка от греха подальше, не дожидаясь весны. Потому что разбираться с местными властями и платить неустойку за невыполненные обязательства (а выполнять их, в самом деле, никто из 'артели' не собирался), было чревато тем, что обнаружится подделка их нынешних документов. И всплывут настоящие 'подвиги', тянущие не на один год каторжных работ, а то и сразу на последнее свидание с палачом.
  Единственным условием, которое не слишком понравилось, было то, что провернуть всю операцию предстояло в кратчайшие сроки, практически без подготовки. Поэтому отсиживаться, пережидая возможные последствия столь дерзкой выходки, в ожидании облавы от получивших нагоняй городских стражников, сочли нецелесообразным для сохранения целостности собственных шкур.
  
  Уходить решено было сегодня же. Двое ждали за городскими воротами, подготовив сменных лошадей с нехитрым скарбом и провиант на первое время, чтобы не светиться в ближайших селах. Правда, новостью явилось пожелание связавшегося с веселой вдовушкой товарища, остаться здесь, потому что девка и впрямь зацепила его за живое, к тому же выяснилось, что она уже не праздна, и вытравливать будущее дите не собиралась.
  Наверное, простое человеческое желание иметь семью, все-таки дремало где-то глубоко в душе парня, несколько лет бродившего по неправедному пути...
  Отговаривать и убеждать его в глупости затеи никто не стал. Просто презрительно плюнули вслед, услышав, что он готов даже отказался от своей доли за участие в сулящем огромную прибыль деле.
  Зато брат охмурившей разбойника девицы посулил свою помощь, договорившись со сменщиком, дескать, назавтра он готов поработать возницей, сославшись на семейные обстоятельства. По его расчетам, даже если и не выгорит ничего, и вся шайка попадется, привлечь его к ответственности за содействие банде, будет крайне проблематично. Ни в чем таком серьезном он замечен не был. А его дело маленькое - мало ли кто и для каких целей в городе нанимает общественный экипаж. В конце концов, можно отбрехаться тем, что ему, дескать, вкратце объяснили, мол, сбежавшего из дома мальчишку, решившего попытать счастье в учебе, родители велели отыскать и доставить обратно. А то, что в Академию таких вот 'бесхозных', самостоятельных юношей не принимали, потому что обучение стоило недешево, он знать в силу своего статуса обычного горожанина без примеси аристократической крови, и не обязан...
  
  ***
  
  Похоже, лихой возница кареты, в которой увозили Рени, прекрасно ориентировался в паутине улиц города, хорошо представляя, где можно проехать зимой без проблем застрять колесами, увязающими в снегу. Потому что четверка лошадей мчалась с предельной скоростью, не обращая внимания на испуганные возгласы шарахающихся в стороны прохожих и встречных экипажей. И Ориса охватила паника, что у похитителей действительно есть шанс оторваться от преследования.
  Оглянувшись, он увидел, как Верен на своей лошади свернул в какой-то проулок, не дожидаясь указаний. Впрочем, матерый боец в свое время ради развлечения изучивший город вдоль и поперек, наверняка знал, что делает. Зато Сауш, чуть замешкавшийся, отвязывая своего жеребца, почти нагнал и поравнялся с ним. Пришпорив коня, Орис продолжил путь, надеясь, что ничего дурного, кроме как шишки от удара по затылку Рену пока не грозит. За 'младшего братишку' молодой мужчина готов был поотрывать головы злодеям голыми руками, не оскверняя благородной стали клинка.
  Он все еще никак не мог отделаться от непонятного наваждения, гоня прочь идиотские мысли о том, что виденная им всего-то один раз в жизни женщина (к тому же значительно старше по возрасту) каким-то образом умудрилась пленить его сердце. И, несмотря на то, что Ренальда он ни при каких условиях не был готов считать 'сыном', женщина, которая запала в душу, приходилась наложнику лаэра матерью. И это являлось дополнительным стимулом поквитаться с обидчиками юного друга, вымещая злость на неразрешимую в его случае ситуацию. А заодно реабилитируя свой серьезный прокол в службе Аслану. Такой провальной операции давно уже не случалось в карьере первого помощника лаэра.
  Похитители же, у которых были собственные планы в отношении 'добычи', уже не были так уверены в удачном завершении грязного дельца. Несмотря на то, что новый член шайки знал свое дело, лихо заворачивая в какие-то проулки и на малолюдные в этот час улицы, в скрипевшей от натуги карете мотало всех нещадно. Тут уж не до постанывающего, возвращаясь в сознание, юнца, который оказался в самом выгодном положении, зажатый по бокам их телами, принимающими на себя синяки и шишки от соприкосновения с жесткой обивкой внутренностей кареты общественного пользования.
  Неподалеку от небольшого рынка из неширокого проулка, куда возница собирался свернуть, чтобы срезать очередной кусок пути, вдруг вылетел один из отставших было охранников, оказавшийся впереди. И кучеру пришлось резко уходить в сторону, чтобы не столкнуться с всадником в военной форме.
  Карета угрожающе затрещала и накренилась, лошади отчаянно заржали, внося дополнительный аккорд в какофонию звуков привычного уличного шума и испуганных возгласов людей.
  Вознице удалось выронить карету, но ее занесло. Протаранив боком несколько крайних лотков уличных торговок, бросившихся врассыпную вместе с покупателями, злоумышленники неожиданно получили преимущество, так как лошади всадников заметались перед препятствием в виде рассыпавшихся по всей дороге товаров.
  Грузный мужчина, прикидывавшийся 'служанкой', со злостью выругался, срывая с головы надоевшую шаль. Все равно она уже не поможет остаться неузнанным, если их поймают. Похоже, привлекая столько внимания, выбраться из города, как задумывали, не получится. А уж если обыватели поднимут на уши стражу, станет совсем кисло.
  Оглянувшись еще раз в маленькое окошко на задней стенке кареты и рассмотрев, что преследователей не прибавилось, главарь похитителей принял спонтанное решение, велев вознице, чтобы тот гнал к их временному убежищу. Врукопашную связываться с солдатами, одетыми в лаэрскую форму замкового гарнизона, было чревато. Слухи о бойцовских навыках элитной сотни ходили самые невероятные, но, неужто, почти в два раза превосходя их численностью, не справятся?! Дай боги, власти не сразу спохватятся, куда солдаты запропастились. Место там, на задворках благополучного квартала, глухое. Народ предпочитает обходить заброшенные дома стороной. Да и трупы на зимнем морозе не скоро обнаружат, если не выдадут стаи бродячих собак. Только сразу же надо будет уходить, по-честному связав пленника и затолкав в рот кляп, чтобы не вякал, если очнется, пока сознательные горожане не сообщили властям об устроенных беспорядках. Скорее всего, попытка улизнуть по одному-двое через разные заставы городских ворот, даст шанс на успех.
  Кроме того, мелькнула трусливая мыслишка вообще выкинуть вон 'неудобного' пленника, чтобы настырные преследователи отвязались. Да только слишком уж страшным казалось предупреждение заказчика о недопустимости отказа от уговора, после того, как он озвучил предмет сделки. Невыразительный, какой-то мертвый и пугающий до ледяных мурашек по спине взгляд собеседника, вернее всяких угроз и посулов золота обещал, что расплата будет честной, по факту. Не будут соблюдены условия - доставить мальца живым и по возможности здоровым к месту оговоренной встречи, не будет и им спокойной жизни без оглядки. Потому что этот чужак, дерзнувший исполнить такую причуду, явно чувствовал за собой мощную поддержку...
  - Гони! - рявкнул бандит, вынуждая возницу еще ускориться.
  
  Небольшая фора позволила злоумышленникам выполнить часть спонтанно пришедших намерений. Когда они подлетели к участку, занимаемому старыми домами, один из догонявших их солдат только показался из-за угла. Выволочив полубессознательного парня из кареты и закинув его руки на плечи, чтобы облегчить себе ношу, бандиты спешно рванули к строениям, зияющим выбитыми окнами и проемами на месте бывших дверей, решив пока бросить безучастного к происходящему пленника в одном из подвалов, чтобы не мешался.
  Условным свистом предупреждая об опасности ожидавших их возвращения товарищей, переодетый 'служанкой' мужчина и один из тех двоих, чьи лица были полуприкрыты платками, поволокли 'добычу' к дальнему дому. Последний остался в скверике, вооружившись топором, торчавшим в одном из сваленных в кучу бревен разобранного дома, чтобы встретить преследователей и разобраться с ними по-свойски. В конце концов, одной - двумя жизнями на счету больше - невелика разница. Когда земля горит под ногами - чем меньше свидетелей, тем лучше. Жаль только паскудник-возница вместо того, чтобы присоединиться, решил дать деру, едва избавившись от опасных пассажиров. Но вряд ли он будет настаивать на личном знакомстве с залетной бандой, если его поймают. Скорее всего, попробует отпереться, побоявшись подставлять сестру.
  Дальше размышлять о невезении сегодняшнего дня лиходею стало некогда, поудобнее перехватив топорище, он приготовился дать достойный отпор проворонившей мальчишку охране.
  
  ***
  
  Пока происходили вышеперечисленные события, Юджин успел исполнить свою часть полученных от Ориса распоряжений. Велев кучеру лаэрского возка подобрать рассыпавшиеся по мостовой книги, выпавшие из рук Ренальда, попутно разогнал начавших собираться в толпу студентов и прохожих, привлеченных шумом, но толком не успевших понять, что именно произошло из-за столь стремительных действий бандитов. И теперь, передав встреченному патрулю приказ, спешил к резиденции лаэра, чтобы подключить к поискам и поимке злоумышленников городской гарнизон...
  Однако не прошло и часа, как поднятые по тревоге люди получили сигнал отбоя и распоряжение не предавать произошедший инцидент гласности, теша любопытство непосвященных, а на роптание ставших случайными свидетелями горожан, объявить, что, мол, проводились внеплановые учения.
  
  ***
  
  Закрыть Рени в подвале похитителям не удалось. Сознание окончательно вернулось к парню, пока его волокли через заваленный гнилыми досками и трухлявыми бревнами скверик. В отбитом об попавшийся под ноги мусор пальце (для посещения Академии он надел сапоги из мягкой кожи, за что теперь и расплачивался) пульсировала боль. Затылок нещадно ломило, во рту чувствовался привкус крови от прикушенного во время сумасшедшей поездки языка. Неудобно вывернутые руки, бесцеремонно закинутые на плечи тащивших его злодеев, также не способствовали благодушному мировосприятию. И еще присутствовало гадкое ощущение досады на самого себя и всю ситуацию в целом. Но неужели и впрямь Морицкий, одержимый идеей заполучить его любой ценой, решился на столь отчаянный шаг? Ведь предупреждали же, чтобы помнил о том, что существует опасность новой провокации. Надо же так подставиться!
  Сейчас даже провал на экзамене казался мелкой неприятностью по сравнению с тем, что его ожидало, если похитителям удастся провернуть свой план. Становиться безвольной живой игрушкой, упивающегося чужими страданиями мерзавца, наложник лаэра не собирался.
  Покосившись по сторонам, пытаясь сориентироваться на местности, чтобы понять, как можно сбежать, Рени почувствовал головокружение. И в глазах резко потемнело. Из дверного проема, к которому, пыхтя от натуги, тащили его бандиты, пахнуло сырой плесенью и кошачьей мочой. Место оказалось безлюдным и мало напоминало ухоженные домики ближайшего к крепости города. Вот только подскочившая комком к горлу тошнотворная паника вдруг внезапно оказалась заморожена разлившимся в груди холодом разбуженной ярости, а глаза уже привычно заволокла розовая пелена...
  Один из бандитов, не собиравшихся церемониться со своей 'добычей', которую еще надо было сбагрить заказчику преступной аферы, отвязавшись от охраны мальчишки, не успел толком понять, что случилось, рухнув на пороге заброшенного дома со свернутой в приступе ярости ученика Даута шеей. Второй, переодетый в убогую женскую юбку, даже не подумал сопоставить крайне неудачное падение своего подельника с тем, что причиной тому стала вовсе не неуклюжесть товарища. А пришедшая в себя жертва, умудрившаяся выскользнуть из крепкого захвата, казавшаяся до этого момента совершенно безобидным пацаном. Отшатнувшийся юноша теперь выглядел совершенно иначе. Миловидные черты лица (которые при некотором воображении можно было принять за девчачьи), неуловимо поменялись, явив взгляду опешившего разбойника хищный прищур ледяного взгляда и яростный оскал ровных белых зубов. Но преступник все равно еще не сообразил, что опасаться ему в первую очередь стоит не охрану парня, как раз подоспевшую на выручку, и даже не угроз обещавшего щедрую плату заказчика.
  - Э, паря, ты чего это? - глумливо процедил бандит, шагнув ближе в намерении приструнить оборзевшего щенка, вновь отправляя его в забытье, и не тратить время на его уговоры не рыпаться понапрасну.
  Рени резко отступил назад, чтобы увереннее утвердиться на ногах. И этот маневр обманул мужчину, решившего, что мальчишка сейчас кинется наутек. Все-таки ему привычнее было иметь дела с запуганными жертвами шантажа, действовать исподтишка и общаться с пленниками, теряющими самообладание от страха получить телесные увечья, а не с волчонком, натаскиваемым наставниками, чтобы уметь защищать честь, собственное достоинство и жизни близких.
  
  Наверное, слишком много всего накопилось в последние дни для того, чтобы соразмерить свои новые возможности с ситуацией, требующей немедленного реагирования. Непонимание того, что происходит между ним и Асланом, пробуждение ледяной крови (которое чуть не отправило его за Грань), ранение Дерека, собственный посредственный результат сдачи экзамена (к которому готовился добросовестно), и очередная попытка Морицкого заполучить его любой ценой в качестве игрушки для своих мерзких забав, требовало выхода. Но самым раздражающим фактором для Ренальда оказалось, что из-за этого всего он невольно лишился общества Тессы, тоскуя от невозможности проявить чувства, с которыми привык жить. Ему оказалось безумно мало мимолетных встреч с любимой, ни разу за последние дни не оставшись с ней наедине хоть на четверть часа...
  Загустевшее время снова тянулось медленно. Ренальду казалось, что его противник просто замер истуканом на краю верхней ступеньки. Но остановить привычную связку отработанных последними на вчерашней тренировке ударов: пальцами раскрытой ладони левой руки в глаза, ребром правой ладони в подбородок, с разворотом корпуса, и, напоследок - коленом правой ноги в пах противника, уже не получилось. Почему грузный мужик не рухнул на колени, корчась от боли, а медленно-медленно начал заваливаться навзничь, чтобы обрушиться на прогнившие ступени, проломившиеся под его тяжестью, и пересчитать их своим позвоночником, запутавшись в юбках, тоже было неясно. Только Рени не особо волновало, что к нижней ступеньке 'съехало' уже бездыханное тело обидчика. Вернее, он этого даже почти не заметил и не осознал, потому что бушующая внутри жажда убивать сволочей, отравляющих его существование, все еще была не удовлетворена.
  Обведя заброшенный скверик мутным взглядом, юноша одним махом преодолел спуск, не замечая боли в выбитом пальце правой ноги. И ринулся в гущу завязавшейся схватки подоспевших на выручку бойцов, уверенно теснивших вскочивших на свист подельника бандитов, пытающихся оказать хоть какое-то сопротивление солдатам, обученным умению быть жестокими, и не желающими в данной ситуации проявлять милосердие...
  
  
  24.
  
  
  Вот только оторваться по-полной у Рени уже не получилось.
  Сауш уверенно теснил обоих своих противников, загнав их в угол заваленного подгнившими бревнами двора, где у них не осталось места для маневров. Орис успел перехватить меч, чуть не выпавший из раненой руки, мельком порадовавшись, что наручи из дубленой кожи с металлическими пластинами (сейчас просто развалившиеся и скользнувшие наземь) были сделаны на совесть, иначе легким ранением не обошлось бы, и он имел все шансы лишиться кисти. А с культей вместо руки первым помощником лаэра ему уже не быть. Надо отдать должное бандитам - дрались они, понимая, что рудниками не отделаются, не на жизнь, а на смерть. Но Орис все-таки предпочитал столкнуться в бою с таким же солдатом, пусть и из вражеской армии. Потому что можно было хоть как-то предугадать его действия. Техника ведения боя хоть и отличалась, но все равно шла отработанная связка приемов. А эти ополоумевшие тати просто остервенело махали подвернувшимся под руки оружием, без всякой системы. И, похоже, за время своей бандитской карьеры достаточно ловко научились метать топоры. Загнанные крысы оказались опасны. К тому же, трое против одного (на небольшом пятачке двора, заваленного снегом, под которым коварно прятались травмоопасные бревна, полусгнившие доски с торчавшими из них гвоздями, какие-то острые щепки и осколки стекол и кирпичного фундамента из разрушенных домов) - все-таки многовато.
  Всевидящие решили вмешаться и слегка уровнять шансы на победу правой стороны. Один из бандитов (тот, что издалека почти удачно метнул топор), спеша на помощь своим подельникам, лихо перемахнул одну кучу припорошенного снегом мусора, неудачно приземлился прямо на незаметный под грязно-белым покровом камень и споткнулся. После чего с размаху полетел на землю, угодив головой аккурат в одно из тех бревен, которые они сами же поленись оттащить в угол двора к остальным.
  Подняться ему было уже не суждено. Огромный ржавый гвоздь легко пробил глазницу и вошел в мозг, подарив мгновенную, легкую смерть, которую тот вовсе не заслуживал.
  
  Хотя левой рукой первый помощник Аслана управлялся гораздо хуже (сколько ни тренировал ее), ему все-таки удалось вывести еще двоих разбойников из строя. Один сразу отправился за Грань, а второй теперь корчился на истоптанном, залитом кровью грязном снегу, зажав вспоротое брюхо в попытке удержать вываливающиеся наружу внутренности. Орис недовольно поморщился, стараясь увести оставшегося противника чуть в сторону, чтобы самому не поскользнуться на кровавой каше, но вовсе не из приступа человеколюбия, а досадуя, что и этот, тяжелораненый, скорее всего, не жилец. А допросить, что бандиты намеревались делать с Рени, было важно. Вряд ли эти парни собирались стрясти выкуп с Аслана. Да и на предпочитающих постельные утехи с мальчиками, как-то не походили. Первого помощника не оставляла уверенность, что за всем этим все-таки стоит Морицкий, но бросить обвинение лаэру без доказательств его вины, невозможно.
  В голове появился легкий тревожный звон, а перед глазами заплясали темные мушки. В правой, раненой руке так и не унималась кровь, пульсируя болью, и она почти перестала слушаться. Левая, которой теперь приходилось работать, начала неметь. К несчастью, оставшийся лиходей, будто и не чувствовал усталости, крутясь волчком и умудряясь избежать удара клинка, выматывая. Сцепив зубы, Орис все-таки попытался достать его так, чтобы только ранить, но это оказалось непросто. У Сауша теперь тоже остался лишь один, а второй застыл неподвижно, неловко привалившись к прогнившим бревнам. Красавчик справится.
  И в этот момент во двор влетел замешкавшийся на улице Верен. Сходу оценив обстановку (у Ориса и Сауша - осталось по одному противнику на солдата), мужчина бросился наперерез Рени, спрыгнул с коня и ловко сбил целеустремленно двигающегося невменяемого парня с ног. Слишком хорошо он помнил недавнюю беседу с Даутом о том, что Ренальд еще не готов становиться хладнокровным убийцей. Противоречия между желанием справедливой мести (несмотря на то, что полученные навыки и способности пробужденной ледяной крови берсерка дают наложнику неоспоримые шансы на победу в драке), и вбитые с детства в мирной Обители своды правил, пока еще могут здорово подорвать его внутреннее душевное состояние. Мальчишке слишком быстро пришлось взрослеть, попав в реальный мир, где заповеди Всевидящих легко нарушаются на каждом шагу.
  В запасе у Верена оставалась парочка приемов захвата, которыми он еще не успел поделиться со способным учеником. Но удержать вошедшего в боевой транс парня, почти не было шансов. К счастью, положение Верена, оказавшегося сверху, позволяло ему применить точечный удар пальцами в сонную артерию, лишающую жертву способности дышать. Это было рискованно, но другого выхода в данной ситуации просто не было.
  - Рен! Рени! Твою мать! Ты меня понимаешь? Все! Приди в себя! - перемежая ругательствами приказы, живо перекатившись и встав на четвереньки, Верен, перевернул на бок тело юноши, забившееся в конвульсивном припадке глотнуть воздуха, но не имея такой возможности.
  Судорожно собрал вокруг горсти грязноватого снега, швырнув в лицо наложнику лаэра, и щедро запихал ему за шиворот. И только после этого снова дотронулся до его шеи, возвращая способность дышать. Лицо Ренальда, уже приобретавшего нездоровый синюшный оттенок, пошло красными пятнами. Юноша закашлялся, ловя живительный воздух.
  - Рен, не смей отключаться! - прорычал Верен, рывком вздергивая парня на ноги и крепко прижимая к себе, все еще опасаясь, что его манипуляций недостаточно, чтобы ледяная кровь перестала мутить сознание Рени, подстегивая его ввязаться в драку. - Дыши давай, как учили! - встряхнул он шатающегося и все еще давящегося кашлем парня.
  Боец, не страдающий излишне тонкостью душевной организацией и не раз убеждавшийся, что его нервы сделаны из стали, почувствовал, как его тоже начинает лихорадить. И еще крепче вцепился в парня, послушно пытающегося выполнить приказ. Таур велел беречь мальчишку от таких вот внезапных всплесков агрессии, слишком недавно он получил свои новые способности и без опытного наставника справиться с потерей контроля почти невозможно. То, что он сейчас предпринял в отчаянной попытке остановить парня - не слишком удачное решение, но другого выхода боец лаэра просто не видел.
  - Дыши, дыши, мой мальчик... как на тренировке, - совсем уж похоже на отчаянную просьбу, а не на приказ, пробормотал Верен, пытаясь справиться с собственным приступом паники. Боец очень надеялся, что ничем фатальным в будущем такое резкое выведение мальчишки из его состояния, не грозит.
  Орис наконец-то справился с последним противником. К огромному сожалению бойца, этого тоже не удалось взять живым. Идиот как-то нелепо подставился, и вместо пусть серьезной, но не смертельной раны, получил то, что, в общем-то, и заслуживал.
  Первый помощник Аслана досадливо выругался, пнув безжизненное тело, грязно выругался еще раз, обтер окровавленный меч об одежду поверженного противника, затем убрал его. И, пошатываясь, побрел к Рени и Верену, все еще не рискующему выпустить парня из стального захвата.
  Склонившись и вглядевшись в лицо наложника, Орис облегченно перевел дух:
  - Отпусти! - велел Верену, но сам тут же сграбастал освобожденного парня, заставив его уткнуться лицом в свое плечо. - Как голова, братишка? - осторожно дотронулся он чуть дрожавшей от напряжения левой рукой до затылка наложника, куда пришелся удар бандита.
  - Сссшшш... терпимо, - поморщившись, выдавил Ренальд, снова обредсший способность чувствовать боль.
  Орис поспешно отдернул руку. Шишка под светлыми волосами оказалась внушительной, но открытой раны не было. Лишь бы не сотрясение.
  Облегчение от того, что с сыном женщины, которая похитила его покой, больше никакой беды не приключилось, обрушила какие-то невидимые рамки, которые заставляли хранить хладнокровие во время преследования наемников. И теперь желание больше не опускать предмет волнений, пока не сдаст с рук на руки хозяину этого сокровища, казалось непреодолимым, хотя особой сентиментальности Орис за собой не замечал.
  - Так ему затруднительно будет выполнять дыхательные упражнения, - хмыкнул Верен. - Ранен? - кивнул он на окровавленную руку командира.
  - Ерунда! До свадьбы заживет.
  - Перевязать надо, сухожилие не задето?
  - Вроде нет, - слабо пошевелил Орис пальцами, проверяя подвижность скрюченной кисти. Кровь из раны весело засочилась с новой силой.
  - Не напрягай, - посоветовал Верен, не собираясь спорить по пустякам.
  - Проверь! - кивнул командир на тела, валяющиеся на крыльце дома, в подвал которого хотели затащить Ренальда.
  - Орис... я там... - попытался отстраниться Рени, с трудом припоминая попытку отбиться от волокущих его в дом людей, но не успел договорить, перебитый подошедшим солдатом.
  - Кажется, все! - оптимистично заявил Сауш, на котором, как обычно, не оказалось ни одной царапины.
  - Живых нет?
  - Не получилось, - безмятежно пожал боец плечами, одергивая растрепавшуюся во время схватки форму.
  - Жаль...
  - Ну и чего ты его обнял, как родного, - сердито кивнул на виновника переполоха Красавчик. - Можно я ему врежу, под шумок? Рен! Какого хрена ты нарушил инструкции?! - накинулся Сауш на наложника.
  - Остынь! Аслан и Даут ему потом сами растолкуют, - 'утешил' помощник лаэра и хмыкнул, почувствовав, как вздрогнул Рени, еще раз попытавшись отстраниться, но он его не отпустил. - Помоги лучше Верену! - отправил Орис жаждущего сатисфакции Сауша от греха подальше, пока тот в запале не навалял мальчишке затрещин.
  Вообще-то у него тоже чесались руки поучить паршивца уму-разуму, но постепенно отпускающий страх за жизнь 'братишки' перевешивал. И вместо заслуженной трепки, просто ободряюще похлопал юношу по напряженной спине. Зная Ренальда, он предполагал, что тот и без посторонних нравоучений сам себя успеет накрутить, взвалив непосильный груз вины на собственные плечи. Мальчишка еще ни разу не убивал. Но как бы ни была сладка смерть врага от собственных рук, это все равно определенный рубеж, впервые переступить который совсем без эмоций, редко у кого получается. В Рени слишком много светлого начала, для него внутренняя борьба с совестью будет нелегкой. Хотя, разобраться по сути - самым главным злодеем, затеявшим это паскудное похищение, является заказчик. То есть Морицкий. Но без показаний его приспешников, доказать это просто нереально.
  
  Орис вопросительно вскинул голову, надеясь на чудо, но выпрямившийся над телами Верен отрицательно покачал головой. Предупреждая его попытку озвучить очевидное вслух (не место и не время Ренальду знать, что он оборвал чужие никчемные жизни), командир отряда сопровождения только было открыл рот, но Верен оказался сообразительным и, подойдя, небрежно бросил:
  - Жаль, сразу не сдохли!
  Молодой мужчина порадовался правильному ответу, почувствовав, как облегченно опустились плечи Рени. Таур подарил ему новые возможности, разбудив ледяную кровь, Аслан не возражает против тренировок бойцовских качеств наложника, но мальчишке, в данный момент больше способному к наукам, чем к ратному делу, еще только предстоит закалить характер, необходимый настоящему воину.
  - Аслан уже должен быть в городской резиденции. Хватит неожиданностей. Едем туда! - решил командир. Мягко, не давая Ренальду оглянуться на злосчастный дом с валяющимися на ступенях трупами, развернул он юношу и повел прочь.
  - А эти? - Сауш в замешательстве остановился. - Впрочем, ублюдки уже вряд ли сбегут до появления стражи, - цинично рассудил Красавчик, направляясь следом за Орисом.
  - Вот именно! - многозначительно кивнул Верен, свистом подзывая бродящего по двору все еще взмыленного коня. - К тому же кучера мне удалось повязать. Я его в том возке, в котором Рена везли, и оставил. Правда, не уверен, что он много знает.
  - Отлично! Может, хоть какая-то зацепка появится! - услышав, обернулся командир отряда.
  Но не успели они пройти и до середины двора, как в арочном проеме появились стражники.
  - Явились, не запылились, - хмыкнул Сауш, складывая руки на груди.
  - Верен, доложи обстановку патрулю и присоединяйся. Ждем на улице, - распорядился Орис, не останавливаясь.
  Боец понятливо кивнул. Смерти тех двоих, что погибли от рук наложника лаэра, придется взять на себя. У Рена, да и у Аслана проблем не возникнет ни с Законами Энейлиса, ни с общественным мнением местных обывателей.
  Они втроем просто добросовестно выполняли приказ лаэра по охране вверенного объекта, ну, и заодно кардинально помогли городу избавиться от преступных элементов...
  
  ***
  
  Посольство Энейлиса, которое полагалось с почестями выпроводить за пределы лаэрства, из Замка-крепости выехало в положенный срок, но, достигнув городских стен, выяснилось, что вольно или невольно так получилось, но намерения отъезжающих слегка не совпадают с планами провожающей стороны.
  Часть сопровождающих в пути высоких гостей ожидали кортеж Советника и рэлов у городской резиденции Аслана. Пользуясь оказией, тут же толпились и представители купеческой гильдии, напросившиеся вместе следовать до столицы. В другое время вряд ли они отважились бы с товаром двинуться в путь в такое время года. Хаотичная смена истинно зимней стужи осенней оттепелью кое-где оставляла коварные участки тракта, не успевшие схватиться и промерзнуть достаточно глубоко. Путь же через горные перевалы зимой вообще был непроходим для караванов, становясь опасным даже для опытных проводников. Помимо прочего, расчетливый торговый люд посчитал выгодным не нанимать лишних людей для охраны обозов с товарами, а договориться с сопровождающими Советника. К тому же, в дороге, в неформальной обстановке, когда немного стирались границы между социальными слоями, было проще получить 'аудиенцию' у столь ответственного на посту Энейлиса обличенного властью аристократа. А там, глядишь, и договориться о снижении торговых пошлин за особые заслуги перед Отечеством.
  Впрочем, именно по этой причине, Альвиан и не мог отказаться от сомнительного удовольствия увеличивать свой кортеж обозами купеческой гильдии, но они исправно выполняли некоторые специальные поручения тайных служб Правителя, так что пришлось соглашаться.
  Помимо улаживания этих формальностей, события с поднятой на уши стражей и городской казармы в поисках попытавшихся похитить Ренальда бандитов, так же отсрочило время отъезда.
  Получив сообщение, Аслану только и оставалось, что скрежетать зубами, потому что устраивать прилюдные разборки с невозмутимо делающим вид Морицким (он-де, ни при чем), тоже было никак нельзя. Ни к чему лишним людям, которые могут сообщить отцу, знать, насколько он привязан к своему наложнику. Достаточно и происшествия в Замке. К сожалению, по Законам Энейлиса выходило, что Дерек еще легко отделался при разбирательстве возникшего инцидента между десятником элитной сотни и рабом.
  Впрочем, в первый момент муж Тессы чуть было не наломал дров, собравшись самолично отправиться на поимку сволочей, покусившихся на их с Тессой Солнышко.
  Хорошо, что Даут и присоединившийся к нему Альвиан убедили не пороть горячку.
  Советник не даром занимал ответственный пост, потому что его проницательность пугала.
  - Аслан, между нами, - хмуро произнес он, - я имел удовольствие видеть Вашего раба. Мне ведь не показалось, что у него не слишком экзотическая внешность для невольника, привезенного на аукцион издалека, хотя не буду отрицать - очень красивый юноша, - остановил он жестом вспыхнувшего лаэра, попытавшегося было открыть рот. - Не надо лгать, что он Вам уже не принадлежит, - поморщился Советник, впрочем, не собираясь раскрывать свои источники информации. - Так вот, я не стану допытываться, как мальчик явно аристократических кровей оказался в неволе. Судя по его цветущему виду, ему здесь неплохо. И вряд ли приходит в голову просить защиты и справедливости, пользуясь случаем обратиться ко мне. Но ответьте себе - стоит ли Ваше вмешательство того, чтобы на это обратили внимание и остальные? А в особенности противники власти Вашего отца? Я лично почему-то уверен, что лишняя огласка ни к чему.
  Возразить было нечего - Альвиан Пилиф оказался прав.
  В самом деле, если всплывет вся история с приобретением Ренальдом рабского статуса, вполне возможно, что его освободят, вернув честное родовое имя его отца. Но смогут ли доказать, что к этому имеет непосредственное отношение его родной дядя, который все по тем же Законам снова станет Рени опекуном до достижения гражданского совершеннолетия?
  А ведь тот вполне способен договориться с Морицким на взаимовыгодных условиях раз и навсегда избавиться от собственных проблем к обоюдному согласию обеих сторон.
  - Я думаю, что остается только радикальный метод, - в заключение своей пламенной убедительной речи, произнес Советник. - Пожалуй, в масштабах государства будет только лучше, если одной похотливой гадиной в Энейлисе станет меньше.
  - Успокойся, Аслан! - повысил голос и Даут. - Ливар безнаказанным не уйдет, я обещаю!
  - Я сам! - резко ответил лаэр бывшему наставнику.
  - Категорически возражаю! - снова подал голос Советник. - Поверьте, Аслан, я понимаю и полностью разделяю Ваши оскорбленные чувства. Но хочу напомнить, что долг превыше наших личных амбиций. А у Вас он вдвойне ответственней. Вы не просто один из лаэров, Вы - сын своего отца, который является Правителем государства! А ему и так сейчас непросто удержать стабильную власть, благодаря отсутствию законных наследников у Вашего брата Дамира! Не усугубляйте! И прислушайтесь к советам старших. Уж насколько Ваш отец не питает любви к родственникам со стороны Вашей матери, извините за откровенность, господин Даут, - обернулся он к тауру.
  - Я в курсе, - снисходительно кивнул тот. - Продолжайте.
  - Так вот, он никогда не сомневался в их благоразумии. Ваш наставник прав. Если он в состоянии заняться этим вопросом - пусть так и будет. Сами не лезьте. Межгосударственного конфликта его услуга не принесет, даю слово.
  Может быть, Аслан и попытался отстоять свое право лично поквитаться с Морицким, даже не имея доказательств. Но, во-первых, сейчас его больше занимала тревога за Рени, а во-вторых, как раз в этот момент поступил отбой - срочно мобилизованные бойцы городского гарнизона вернулись, сообщив, что причина возникшего переполоха устранена.
  Пилиф только усмехнулся, глядя, как Аслан, извинившись (дескать, должен срочно принять рапорт у своего помощника, который был ответственен за сопровождение наложника), поспешно покинул кабинет, где они приватно беседовали.
  - Позвольте задать один вопрос, господин Альвиан?
  - Да? - обернулся Советник к Дауту.
  - Вы ведь не заинтересованы в том, чтобы просветить Правителя, насколько Аслан успел привязаться к своему наложнику? - пристально глядя в глаза Советнику, тихо поинтересовался таур.
  - Пожалуй, нет, - нехотя отозвался тот.
  - Почему?
  - Это уже второй вопрос.
  - Хорошо, принимаю. Просто, чтобы между нами не осталось недосказанного, примите к сведению, что Ренальд МОЙ приемный сын и родич всего Клана.
  Продолжать о том, что если с юношей что-то случится по вине чересчур догадливого Советника, то у него будут бооольшие проблемы с варварами, не стоило. Альвиан умный мужчина.
  Если Пилиф и был глубоко удивлен или шокирован, то на его лице, не утратившем бесстрастное выражение вежливой холодности, это никак не отразилось.
  - Благодарю за своевременную информацию, - сдержанно кивнул он. - Я учту. Все наши прежние договоренности в силе.
  
  ***
  
  Скорее всего, Ливар не стал бы приближаться к разговаривающим между собой Аслану, Советнику и пожилому степняку (который у своих варваров, оказывается, пользовался нешуточным авторитетом), но остальной цвет высшего общества, слетевшийся на очередное грандиозное событие, непременно захотел выразить свое почтение отъезжающим. Тем более только что официально объявили, что кортеж готов следовать дальше, то есть и сопровождающие, и купеческие обозы выстроились по своим местам, растянувшись по всей площади перед городской резиденцией местного лаэра и даже заняв часть проезжей улицы, примыкающей к ней.
  Морицкий, оттесняемый напирающим народом ближе к беседующей троице, уже пожалел, что не отправился на выход вместе со своими людьми. Каким-то внутренним звериным чутьем он ощущал приближение беды, но объяснить причину возникшего дискомфорта пока не мог.
  По этикету было положено все-таки выразить благодарность принимающей стороне и официально попрощаться с хозяином, который дальше их сопровождать не будет.
  Но в этот момент возникла какая-то суматоха, и пока он терпеливо отвечал на вопросы оказавшихся рядом дам, все трое куда-то подевались из поля его зрения.
  Немногочисленное сопровождение Советника, все еще остающееся в помещении, настоятельно попросило освободить проход, дескать, все желающие помахать ручкой отъезжающим могут спуститься во двор и осуществить это там.
  Морицкий поспешно ретировался на улицу. И каково же было изумление Ливара, когда он снова увидел всех троих... Нет... четверых! И в том, который оказался за спиной таура, одетом в куртку пожилого варвара поверх собственной, с ритуальным платком на голове, обозначающим принадлежность наставнику, он опознал раба, которого тут никак сейчас быть не должно!
  За обладание этим мальчишкой он заплатил нехилый аванс взявшимся доставить рисковый заказ в указанное место по пути следования кортежа Посольства. Неужели бандиты, показавшиеся его подручному (который имел с ними дело, чтобы не светиться самому), не побоялись присвоить гонорар, и просто смылись?
  От негодования и бессильной злости, что, казалось бы, беспроигрышное дело снова сорвалось, Морицкий готов был растерзать поганцев голыми руками. Ярость клокотала внутри, мешая здравому размышлению. Первым порывом было подойти к объекту своего вожделения, что он и не преминул сделать.
  Кое-как протиснувшись сквозь толпу окружения, Ливар остановился в последний момент, будто пригвожденный к месту полыхнувшим ненавистью взглядом потемневших глаз дерзкого невольника, когда Даут, будто невзначай отступил в сторону.
  Все еще не допуская мысли о том, что наемники просто не справились с заданием, а не сбежали, прихватив куш, чтобы не связываться с местной властью, Ливар озадаченно нахмурился. Слишком уж был сильным контраст в поведении наглого раба и преувеличенном дружелюбии степняка, которому его любить вроде бы тоже было не за что, если вспомнить их стычку.
  Но додумать эту своевременно пришедшую на ум мысль мужчина не успел.
  Даут как раз радушно попрощался с Советником, панибратски похлопав того по плечу и спине, как старый приятель, а затем стремительно шагнул к нему.
  И проделал практически ту же самую процедуру и с растерявшимся от такого вольного обращения Морицким, оторопело пытающимся прийти в себя, после того как сильная рука степняка весьма ощутимо приложилась к его загривку, для того чтобы уловить смысл им сказанного:
  - Ну, как говорят, забудем взаимные недоразумения. Не поминай лихом, в добрый путь! - поспешно пробормотал варвар и отошел в сторону, кивнув рабу:
  - Рен! Пойдем!
  Как бы ни хотелось задержать наложника, сделать этого при скоплении стольких присутствующих, Морицкий не мог. И ему оставалось только бессильно скрежетать зубами в попытке усмирить беснующуюся в груди ярость, провожая диким взглядом быстро затерявшихся в толпе мужчину и юношу...
  
  Многие из собравшихся проводить столичное посольство удивились появлению неизвестного молодого человека, оказавшегося рядом с их лаэром, но толком рассмотреть не успели. А расспрашивать самого Аслана не решились, рассудив, что излишнее любопытство бывает чревато. Догадаться, что хозяин Замка-крепости сильно не в духе можно было по каменному выражению его лица, коротким отрывистым фразам, отдаваемым им своим солдатам и нежеланию любезничать с дамами, хотя обычно он славился своей вежливой галантностью, поддерживая аристократический имидж.
  Впрочем, разговоры между собой еще долго будоражили здешнее общество, добавляя мельчайшие детали - кто-то заметил, что юноша очаровательно красив, кто-то разглядел, что он неподобающе для такого торжественного случая перепачкал одежду, и даже, кажется, не умеет толком умываться. Кто-то догадался сопоставить наличие на его голове варварского платка-каршиффа и присутствия рядом с молодым человеком крепкого пожилого степняка, что потянуло за собой еще более пикантные предположения...
  
  ***
  
  Аслан и в самом деле был подавлен из-за последних событий и разговора с Советником, и никак не мог смириться с тем, что Альвиан и Даут правы в том, что он не должен подводить отца. Но то, что эта мразь, Морицкий, затронул его самых близких, семью, а он вынужден доверить отмщение бывшему наставнику, было поистине удручающим.
  
  К моменту появления Рени с отрядом его сопровождения, хозяин Замка-крепости уже не находил себе места. Но старался сдержанно общаться с находившимися тут, в городской резиденции, людьми.
  - Докладывай! - резко обратился лаэр к Орису, при этом спешно обшаривая взглядом виновато притихшего Котенка, все еще не веря, что тот жив и здоров. А что до грязных разводов на лице и шее, прикрытой мокрым воротником (от растаявшего снега, которым Верен пытался привести парня в чувство) - это заботило лаэра в последнюю очередь.
  - Господин лаэр, это моя вина, - тихо, но твердо вдруг высказался наложник, чуя бурю, готовую обрушиться на друга, отвечавшего за безопасность их поездки в Академию.
  - Молчать! - оборвал его Аслан, переводя взгляд на Ориса. - Докладывай!
  - Ну, пока твои бойцы отчитываются об обстановке дел, позволь-ка я заберу своего ученика, - встрял очутившийся рядом Даут.
  - Но я... - попытался было снова вступиться за Ориса Рени, еще острее чувствуя свою вину за инцидент именно теперь, когда опасность для него лично миновала. Ребята ни в чем не виноваты. Это он, раззява, провалил экзамен и от огорчения забыл все их наставления. Да, в конце концов, у него лишь шишка на затылке и дорогая одежда теперь выглядит грязной мокрой тряпкой, а у Ориса ранена рука!
  - Пошли, пошли, без тебя разберутся, - непреклонно ответил таур. - Свое ты еще получишь, не волнуйся, - 'подбодрил' он, расстегивая свою куртку и набрасывая Ренальду на плечи.
  - Благодарю, но мне не холодно, - противореча собственным словам, зябко повел Рени плечами, стараясь, чтобы обнаженная кожа шеи не соприкасалась с мокрым воротником рубахи (на снег, засунутый за шиворот, Верен не поскупился).
  - Погоди, еще каршифф повяжу.
  Ренальд вскинул голову:
  - Зачем?
  - На всякий случай, чтобы не вызывать нездоровое любопытство к твоей персоне. Сейчас ты просто МОЙ ученик. Ясно?
  - Да, - покорно согласился юноша, не осмелившись спорить.
  - Ну вот, раз мы пришли к согласию...
  - Орису сильно влетит за меня? Это я виноват, что так получилось...
  - Переживет, - отмахнулся Даут. - Что и как получилось, и какие следует сделать выводы на будущее, мы обсудим позже, - взглянув на терзающегося парня, таур вздохнул:
  - Понимаешь, мальчик мой, Аслан умеет подбирать себе надежных людей. И те приказы, которые они отдают, может, и кажутся тебе не слишком умными, но, поверь, в основе их лежит если не мудрость, то опыт. А теперь я намерен показать тебе кое-что. Ты пока просто смотришь, понятно?
  - Да.
  - Тогда идем...
  
  ***
  
  Когда наконец-то последний возок купеческого обоза скрылся из вида за маячившими замыкающими кортеж солдатами сопровождения столичного посольства, Аслан почувствовал настоящее облегчение.
  - Ты был слишком резок с ним, - упрекнул Даут, шагая рядом с бывшим учеником обратно к зданию. - Может, стоит хотя бы поговорить, парень весь извелся, чувствуя твое настроение.
  - Не могу сейчас. Я его пока готов только придушить, а не вести проникновенные беседы, - покаянно признался лаэр. Правда, не стал добавлять, какие именно чувства преобладают - то ли переполняющее счастье, что ничего непоправимого не случилось, то ли злость на Рени за то, что безалаберный Котенок сам не подумал о последствиях. О том, каково было бы им с Тессой, если бы план Морицкого удался. - Ты же поговорил.
  - Ему важно именно твое мнение, не как наставника, - мягко намекнул мудрый таур.
  Аслан задумчиво кивнул, словно пропустил мимо ушей, и озвучил то, что в данный момент его тоже беспокоило:
  - Верен сказал тебе, что Рени...
  - Да, твои бойцы поступили правильно. Рен еще не готов нести такой груз.
  - Мне кажется, с возрастом, ты становишься более мягким и сентиментальным. Нас ты воспитывал по-другому, - хмыкнул лаэр.
  - Не забывай о том, что ко мне в обучение попадали волчата, а не великовозрастные щенки. Но не переживай, Рен еще слишком молод, чтобы я не смог вылепить из моего приемного сына то, что должно. Его только-только учить стали, не торопи события, успеет из него волк вырасти. Вот заберу его в Степь, поднатаскаю...
  Аслан невольно споткнулся, но, выругавшись сквозь зубы, промолчал в ответ.
  Раньше весны он все равно не собирался расставаться с Рени, так что пока не стоит это обсуждать и лишний раз расстраиваться заранее.
  Сейчас ему самому еще предстояло улаживать формальности и поприсутствовать на допросе возницы, которого удалось поймать. Может, удастся что-нибудь еще выяснить о составе банды, обосновавшейся почти под носом. О Ливаре можно теперь не беспокоиться. Приемами отсроченной смерти Даут владел виртуозно. Может быть, наставник и прав, что настоял на личном исполнении. Морицкий гарантированно не продержится и трех суток. Лишь бы с его темпераментом и неудовлетворенным желанием, вымещая злость из-за неудачи на своих людях, не окочурился от 'апоплексического удара' раньше времени, не успев покинуть пределы его лаэрства. На этом моменте Советник настаивал особенно твердо - чтобы ни у кого даже и мыслей не возникло о возможной взаимосвязи событий!
  Но первым делом надо отправить Рени и Ориса в Замок. Первый помощник потерял достаточно крови, чтобы ему можно было отменить заслуженное взыскание за этот инцидент, что, возглавляя отряд, чуть не провалил ответственное задание.
  Аслан чувствовал, что и Котенку сейчас лучше всего было бы в обществе Тессы, которая сумеет отвлечь свое Солнышко от мрачных мыслей о степени его вины в произошедшем и собственной никчемности.
  И все-таки зря Даут назвал Рени щенком... Если он и щенок, то породистый волкодав...
  
  
  25.
  
  
  В Замок Аслан вернулся только поздно вечером.
  Чувство голода при выезде из города немного притуплялось мрачным удовлетворением от проделанной работы. Присутствие на допросе пойманного бандита оставило неприятный осадок. Уж насколько Аслану претили подобные 'развлечения', но не признать, что дознаватели недаром едят свой хлеб, он не мог. Мужик попался крепкий, но и не таких удавалось 'уговорить' дать показания в добровольно-принудительном порядке и сдать своих подельников.
  Конечно, предпочтительнее было бы, чтобы городские службы правопорядка работали на предупреждение таких вот нештатных ситуаций, и всякий сброд, промышляющий разбоем, за версту обходил его земли, но, к сожалению, об этом оставалось только мечтать.
  Двоих подельников, что ожидали наемников, пытавшихся похитить Ренальда, в условленном месте уже не оказалось. Видимо, сообразили, что что-то пошло не по плану. Три отряда отправились по возможным маршрутам их передвижения, так что вопрос поимки татей - дело времени. Да и в соседние лаэрства отправили соколов с описанием примет преступников, подстраховавшись на всякий случай. Хорошо, что по нынешней погоде без проводника, отлично знающего местность, передвигаться те могут только по проезжим дорогам.
  В доме, где проживал возница, никого не оказалось, хотя о наличии вдовой сестры мужик упоминал. Да и соседи подтвердили, что видели ее буквально утром. Однако теперь здесь царил полный разгром, словно хозяева метались, спешно собирая необходимое, чтобы покинуть жилище. Это казалось подозрительным, потому что мужик твердо стоял на том, что сестра не была посвящена в его преступную деятельность и ничего не подозревала.
  Но чем дальше оставались за спиной городские стены, тем все меньше Аслана заботили тяжелые мысли, и тем явственнее становилось предвкушение возвращения в родной Замок, где сейчас были Тесса и Рени.
  Аслан уже жалел, что не нашел в себе смелости сразу отругать и заодно утешить Ренальда, а теперь он, наверное, уже спал...
  Все еще не желая признавать вслух, в глубине души лаэр уже смирился с тем, что безумно скучает по своему Котенку.
  Усталость и какое-то опустошение от осознания почти осязаемого облегчения, что все возвращается на круги своя после суеты и неприятностей в связи с визитом посланников отца, брала свое. Хотелось вернуться домой, чтобы уже сегодняшней ночью лечь спать в огромной постели рядом с любимыми. Даже безо всяких сексуальных поползновений, а просто, чтобы чувствовать их родное тепло поблизости...
  Впрочем, вряд ли они дома. У Ренальда наверняка накопилась масса вопросов к наставнику, или Халар мог подстраховаться и оставить парня с шишкой на затылке в лазарете. Да и Тесса пока еще исполняла обязанности сиделки у постели Дерека, как бы он этому не противился.
  Рута, предупрежденная бойцами, что к ночи хозяин вернется домой, скорее всего, накрыла ему ужин в гостиной, вот только остывшие блюда как-то не вдохновляли. Особенно в одиночестве. И поэтому лаэр отправился в трапезную вместе с сопровождавшими его солдатами.
  Удивительно, но и Антига еще не ложилась, хотя обычно вставала кухарка еще затемно.
  Пристроившись за угловым столом, раскрасневшаяся от горячего отвара женщина о чем-то неспешно беседовала с тауром, видимо, также страдающим бессонницей.
  Увидев с вошедшими и лаэра, кухарка не смогла проигнорировать присутствие господина, хотя ее бойкие помощницы (одна из которых все еще крутилась здесь) вполне справились бы с обслуживанием.
  На столе перед Асланом, усевшимся вместе с сопровождающими его из города бойцами и как раз сменившимся караулом, появились глубокие миски с аппетитно клубящимся парком над рассыпчатой гречневой кашей и кусками мяса с подливой. Хозяин Замка не имел привычки привередничать. Это в собственной столовой или гостиной у него был богатый выбор блюд, а здесь (Антига давно изучила привычки любимого хозяина), если лаэр усаживался за общий стол, то и еду ему подавали из общего котла.
  Расслабившиеся солдаты ели быстро и жадно, радуя хозяек кухни здоровым аппетитом, успевая при этом перекидываться добродушными шуточками, и за столом царила свободная оживленная атмосфера. Будто с отъездом гостей из столицы они тоже почувствовали неимоверное облегчение. Однако долго рассиживаться не стали: отчасти, чтобы женщины могли вымыть посуду уже сегодня и уйти отдыхать; отчасти, чтобы по извечной солдатской привычке урвать несколько часов законного сна до утренней побудки.
  Понимая, что после ухода насытившихся парней продолжать чайную церемонию с кухаркой уже поздновато, таур взял свою чашку с недопитым отваром и пересел ближе к лаэру.
  - Надеюсь, ты Антигу в Степь сманить не собираешься? - пошутил Аслан.
  - Да нет, в Степь она и сама не хочет, - нейтрально отозвался Даут, заставив лаэра внимательно взглянуть на мужчину, не пожелавшего взять в свой дом женщину после смерти жены. Но и понять, шутит таур или действительно предлагал, а кухарка отказалась - было сложно.
  - Зато я знаю, что у тебя в гостях меня всегда вкусно и сытно накормят, - усмехнулся Даут, рассмотрев озадаченное выражение лица бывшего ученика.
  - Я думал, Рени снова мучает тебя, требуя истории из жизни варваров, а ты тут чаи гоняешь.
  - У меня было время побеседовать с ним по дороге сюда из города, так что свою порцию нравоучений я озвучил. Теперь твоя очередь. И помни, что наставников у него хватает, поговори с ним, как...
  - Не сегодня, - перебил Аслан. - Он уже спит, наверное.
  - Может и спит, а, может, тебя ждет. Я решил, что ему пора перебираться обратно в свои покои в доме. Мы все равно завтра уезжаем. А у Рена и так тяжелый день был. Халар сказал, что сотрясения нет, так что...
  - Так он дома?! - напрягся лаэр, поспешно собирая куском хлеба остатки густой мясной подливы по краям миски, явно торопясь закончить с поздним ужином.
  - Передумал душить? - хмыкнул таур. - Смотри, а то я снова свой каршифф ему повяжу.
  - Не знаю. Вот увижу и пойму. Но если он и будет носить каршифф, то только с моим клеймом.
  - Ладно-ладно, - добродушно усмехнулся степняк. - Только ты уж постарайся, чтобы в ближайшие пару недель у парня больше не было срывов. В идеале, конечно, неплохо бы месяцок продержаться, тренируясь под присмотром. Ну да я погляжу, как там без меня дома управляются, может, еще навещу лично. Рад, что Верен оказался рядом сегодня, иначе... - Даут махнул рукой... - Ладно, пойду я тоже спать...
  Сообщение о том, что Котенок дома, оказалось приятной неожиданностью. Аслан думал, что тот просто дождется, пока Тесса придет домой, чтобы увидеться с ней, а потом отправится в старую казарму. Но теперь перед мысленным взором лаэра снова замаячила приятная перспектива спальни с большой кроватью, на которой его Котятки будут рядом всю ночь.
  Вот только забрать бы Тессу из лазарета. А заодно увидеть Дерека, которому много чего хотелось рассказать о последних новостях.
  Впрочем, на ночь глядя волновать друга не стоит. Вот когда придет сообщение о том, что Ливар больше никогда не сможет топтать эту землю, тогда и... Все-таки радостные новости в его состоянии должны оказать благоприятный эффект, помогающий скорейшему выздоровлению.
  Несмотря на то, что за все время с тех пор, как Дерек появился в крепости, Аслан довольно спокойно переносил его отсутствие при исполнении каких-то заданий или во время несения караула по внешнему периметру границы, почему-то именно сейчас он ощущал острую нехватку этой языкастой ехидны рядом.
  Лаэр поспешно поднялся вслед за Даутом и, поблагодарив Антигу за ужин, вышел, направившись в сторону лазарета.
  Однако Тессы там не оказалось, и Халар, сонно зевая, разворчался, что Меченый только с полчаса, как уснул, так что лаэру тут делать нечего. И вообще Дереку покой нужен, а у него тут посетители один за другим шастают.
  - Кстати, по поводу Ренальда - пару-тройку дней тренироваться парень должен только в щадящем режиме. Сотрясения нет, но и перенапрягаться не стоит, пока шишка не рассосется, - предупредил лекарь.
  - А Орис?
  - Сухожилие не задето, а вот крови потерял много. Надо было сразу перевязку делать. В общем, его отстраняю на неделю, как минимум.
  - Да он и сам больше не продержится без тренировки, - рассеянно кивнул Аслан.
  - А то я не знаю! Предлагал ему в лазарете поваляться, да он только с Меченым посидел немного, а ночевать в казарму отправился.
  - А Дерек точно уже спит? Увидеть его хочу.
  - Вот же ж! - в сердцах буркнул Халар. - Что я тебя обманывать буду? Да иди, сам посмотри, только если разбудишь - в следующий раз не пущу, так и знай! Он тут решил без обезболивающегося обходиться, так что на твоей совести, - развернулся мужчина, отправляясь в глубину лазарета, досыпать, пока снова не понадобилась помощь его пациентам.
  Аслан неслышно прошел по коридору и осторожно отворил дверь персональной палаты, где лежал Дерек.
  Молодой мужчина действительно спал, безвольно вытянув руки вдоль туловища поверх простыни, прикрывающей обнаженное тело. Тяжелое дыхание мерно вздымало грудную клетку. На осунувшемся лице, резко контрастируя с цветом бледного лба и темной щетины на скулах и волевом подбородке, горел лихорадочный румянец.
  - Ах ты, паршивец! Халар с тебя живьем шкуру снимет и заспиртует, если застанет здесь, - прошептал лаэр, надеясь усовестить каким-то чудом просочившегося в стерильное помещение кота.
  Но Барс, пристроившийся поверх простынки, едва ли не на самом месте ранения, только скептически фыркнул и замурчал, снова блаженно прикрыв плутовские зеленые глаза.
  Нарушать идиллию такой трогательной преданности животного выбранному раз и навсегда хозяину Аслан не решился. Говорят, кошки способны чувствовать больные места и каким-то образом разделяют боль. Хотя, может, и врут. Эти животные просто любят тепло, а воспаленный орган излучает его в избытке...
  Постояв еще немного, чутко прислушиваясь к дыханию бойца, хозяин Замка, аккуратно прикрыл дверь и отправился домой. И все-таки легкое чувство сожаления оттого, что Меченый спит и не готов перекинуться парой фраз, преследовало лаэра почти до самой спальни, где он надеялся застать своих любимых.
  
  Но ни в супружеской спальне, ни в комнате наложника никого не оказалось. Однако Тесса, и Ренальд еще не спали.
  Остановившись в дверях комнаты отдыха, Аслан откровенно залюбовался, еле сдерживая мгновенно вспыхнувшее желание присоединиться...
  
  ***
  
  В крепость Ренальд вернулся во второй половине дня, зябко ежась от неприятного уже ощущения холода на затылке, к которому время от времени прикладывал завернутый в полотенце лед. Опасение обзавестись насморком боролось с желанием поскорее отделаться от шишки, из-за которой больно было даже откинуть голову на мягкую обивку спинки внутри возка.
  Первым делом их с Орисом отправили в лазарет, несмотря на то, что руку раненому бойцу лаэра перевязали еще в городе, а неотложная помощь при ударе по голове, в общем-то, тоже уже осуществилась.
  Таур, всю дорогу не дававший ему предаваться тяжелым раздумьям, велел собирать вещи в казарме и перебираться в дом.
  - Сегодня тренировки не будет, Халар велел тебе отдыхать, вот и отсыпайся до утра, - напутствовал Даут, дружески похлопав по плечу.
  Забрать сразу все подарки, которые привезли степняки, и которые до сих пор оставались в старой казарме, оказалось нереальным. Пока что Ренальд взял только свои учебники и кое-что из одежды.
  Как бы он ни хотел избежать разговора о проваленном экзамене, без расспросов не обошлось. Степняки посочувствовали, но велели не расстраиваться, дескать, они уверены, что он все сумеет исправить. Вообще-то, Рени тоже очень надеялся, что магистр Нират разрешит пересдать. Но он переживал из-за того, что тот примет свое решение только после разговора с хозяином Замка. А, судя по тому, как злющий лаэр велел ему заткнуться, даже не собираясь слушать оправданий, сначала состоится его собственный разговор с Асланом.
  Весь запал уже прошел и юноша теперь не слишком хорошо себе представлял, в каком ключе пройдет их беседа, и как он будет оправдываться, уверяя, что осознал последствия своей беспечности, но на всякий случай готовился к самому худшему варианту.
  Зато, вернувшись в свою комнату, Ренальд очень четко представил себе, что окажись попытка похищения более удачной для бандитов, он имел бы все шансы никогда уже не увидеть интерьер уютной спальни, и ужаснулся этому обстоятельству. За какие-то полгода обрывочные воспоминания детства о родном доме и пребывание в Обители, подернулись дымкой, и единственным родным домом он воспринимал теперь именно этот, Замок-крепость на границе.
  Собственно, поводов для раздумья и переживаний у парня было хоть отбавляй. Помимо всего, очень хотелось увидеть Тессу, но она, скорее всего, у Дерека. А признаваться в том, как он облажался, не только подставившись сам, но и подведя ребят, при Меченом было просто невозможно.
  Поначалу Ренальд действительно решил последовать рекомендации лекаря и немного отдохнуть. Но спасительный сон не шел, а в голове снова и снова прокручивались сцены утреннего происшествия. Промаявшись почти до заката и поднявшись, он даже не заметил, сколько времени машинально, чтобы хоть чем-то себя занять, перекладывал с места на место книги и вещи. А желание успеть увидеться с любимой до возвращения Аслана, чтобы уж точно пообщаться, а то мало ли, какое наказание придумает лаэр, становилось все притягательнее.
  
  ***
  
  Проводив утром Рени, а затем и столичное посольство, Тесса почему-то не находила себе места. Помимо недовольства Дерека (бурчавшего, что не нуждается в том, чтобы госпожа сама обихаживала его тело, вынужденное соблюдать неподвижность), присутствовало и чувство неясной тревоги, усилившееся к полудню. Уже к обеду оно неожиданно схлынуло, но настроение почему-то все равно оставляло желать лучшего. Может быть, сказывался недосып из-за бессонных ночей у кровати Дерека или раздражение от присутствия чужих людей на территории Замка-крепости. Да и за свое Солнышко, отправившееся в Академию, девушка тоже переживала.
  Быстренько пообедав, она поспешила обратно в лазарет, захватив кувшин свежего морса на кухне.
  У дверей лазарета столкнулась с Айдаром, пытавшимся поймать кота, который собирался прошмыгнуть внутрь.
  - Ой! Вы уже приехали? - удивилась Тесса.
  - Аслан пока остался в городе. А мы с Даутом вернулись вместе с Реном.
  - Рени тоже вернулся так рано? - растерялась она. - Я думала, что пробудет в городе до вечера.
  - Да он уже нагулялся сегодня, - уклончиво отозвался друг мужа.
  - Вас уже покормили обедом?
  - Сейчас идем. Решил вот проведать Меченого, пока жду своих... Попался! - обрадовался степняк, умудрившись изловить кота за шкирку.
  - А Рени?
  - Он тоже пошел в казарму.
  - Ясно, - берясь за дверную ручку, постаралась не показать огорчения, что не успела увидеться с Солнышком, Тесса. - Ну тогда, приятного аппетита!
  - Благодарю, - улыбнулся Айдар, поглаживая шипящего и вырывающегося Барса. - Ну что ты беснуешься, зверюга? Я же тебя на кухню с собой зову. Выпросим у кухарок что-нибудь вкусненькое для тебя. Ай! Чтоб тебя! Стой, шкодливый комок шерсти! Вот заррраза! - выругался мужчина вслед удирающему кошаку, оставившему варвару на память царапины от острых когтей.
  
  Может быть, она шла слишком тихо, а может, на то и был расчет, что услышит, но разговор Дерека и его посетителя, доносившийся из-за приоткрытой двери в палату раненого, заставил Тессу невольно замереть:
  - ...пойми, не могу я так!
  - А Аслан?
  - Да хрен его знает! - в сердцах высказался Меченый. - То ли впрямь не понимает, то ли прикидывается. Слушай, будь другом налей попить. Кувшин на тумбочке.
  - Увы, пустой. Принести воды?
  - Нет, потерплю...
  - Дерек, Тесса далеко не дур... то есть она умная женщина, просто скажи ей, что тебя напрягает ее помощь, - посоветовал посетитель голосом Ориса.
  - Не просто напрягает, Ор! Она... как тебе сказать... слишком навязчива, что ли...
  - Да уж, тебе угодить непросто, - добродушно рассмеялся собеседник. - Сама госпожа выхаживает...
  - Да не хочу я такую заботу! - взорвался Меченый. - Сам бы попробовал перед молодой девкой...
  'Вот, значит, как на самом деле...' - вспыхнув до корней волос, грустно усмехнулась хозяйка Замка, ощутив, что почти оглохла от этой 'правды', и предательски засвербело в носу.
  Потерев переносицу, чтобы предупредить подступившие близко слезы, девушка вскинула голову и решительно толкнула дверь.
  
  - Госпожа Тесса! - моментально вскочил Орис со стула, запахивая наброшенный на плечи халат, чтобы не светить перевязанной рукой, и замирая по стойке смирно.
  - Вольно, Орис, - выдавила жена лаэра сквозь зубы крайне смущенному бойцу, стараясь не смотреть на лежачего раненого. - Ты не оставишь нас на минуту?
  - Я уже совсем ухожу. Пообедать хотел.
  - Захвати, пожалуйста, пустой кувшин на кухню, - попросила девушка.
  - Конечно, госпожа Тесса, - пообещал боец, желая оказаться в этот миг как можно дальше отсюда.
  Подхватив с тумбочки опустевший кувшин из-под морса, на место которого Тесса поставила другой, со свежим напитком, парень быстро покинул палату.
  - Тесс, - тихо позвал Меченый, стараясь поймать ее взгляд, - ты слышала, да? Извини...
  - Какая разница? - стараясь сохранять нейтральное безразличие, ответила девушка. - Это ты меня извини за излишнюю навязчивость.
  - Я вовсе не это имел в виду! Я же говорил тебе - мне невыносима сама мысль, что тебе приходиться таскать из-под меня мокрые пеленки!
  - Похоже, ты уже всем успел пожаловаться на свою горькую долю, - язвительно огрызнулась Тесса. - И я, действительно, постараюсь больше не выглядеть полной дурой в глазах подчиненных моего мужа, - холодно добавила она. - У Халара сейчас не так много пациентов, он вполне справится сам.
  - Тесс, - голос расстроенного парня дрогнул. - Милая моя, послушай, я очень ценю, что ты была рядом. Клянусь тебе всем сердцем, это правда! Я не смел и надеяться на такую милость судьбы. Но, пойми, ты - женщина, которую я хотел бы носить на руках, угождать твоим капризам, чтобы заслужить благосклонный взгляд, увидеть твою улыбку, подаренную именно мне. Я помню о том, что все еще раб, но я хотел выглядеть в твоих глазах героем, а выгляжу... Тошно... В такой ситуации я сам себе противен, моя госпожа, - тихо закончил он, стиснув челюсти.
  Молча кусая губы, Тесса сосредоточилась на том, что бы не слишком заметно дрожали руки, наливая морс в стакан из тяжелого, полного до краев кувшина.
  Сунув соломинку, она склонилась, поднося стакан к лицу Меченого.
  - Тесса?
  - Я тебя услышала. Пей.
  - Да не хочу я! - остановил он ее, перехватив протянутую руку. - Не молчи, пожалуйста. Ну, давай, ты будешь только поить меня, я даже согласен есть с ложечки, только не все остальное... Не могу так! Просто не могу...
  - Я... я постараюсь впредь не провоцировать тебя на столь негативные эмоции, Дерек. Выздоравливай поскорее, пожалуйста, - глухо ответила хозяйка Замка, отставляя стакан в сторону и направляясь к двери.
  - Тесса!!! - резко дернулся Меченый приподняться, и тут же заскрежетал зубами, пытаясь сдержать крик от пронзившей боли на месте недавней операции.
  Девушка замерла на пороге, борясь с будто застрявшем в горле комком горечи, задыхаясь от непонятной обиды, но все же медленно обернулась.
  - Ты придешь еще? - с отчаянной надеждой произнес Дерек.
  - Возможно, - выдавила она сквозь зубы, стремительно выходя за дверь.
  
  Наверное, впервые хозяйка Замка ощущала такой дикий приступ одиночества и собственной неприкаянности, ступая по коврам, устилавшим коридор дома, где располагались пустующие спальни, и старательно гоня прочь мысли об откровенно неприятном объяснении с Дереком. Аслана не будет до вечера. Идти в казарму к степнякам, чтобы вызвать Рени, как-то неудобно. А сам он почему-то все еще не объявился, хотя мог бы найти повод, чтобы сбежать от своих наставников хоть на несколько минут. Хотелось живого тепла и, наверное, немного участия, чтобы снова ощутить себя необходимой.
  Встретившаяся в коридоре Рута предложила растопить в гостиной камин и принести рукоделие, но вышивать сейчас не было настроения. Впрочем, как и заниматься расходными книгами, уделив внимание Марте, усевшейся подсчитывать чего и сколько было потрачено во время пребывания такой уймы народу в крепости. Хорошо хоть, городские мероприятия финансировались за счет бюджета города и кошельков тех, кто желал устроить званый ужин для столичной знати в собственном особняке.
  Расстроенная девушка ушла в свою комнату, улеглась на кровать, свернувшись калачиком, и незаметно задремала...
  
  Проснулась она от неясного шороха, когда над Замком уже опустилась темная бархатная ночь, разбавленная светом газовых фонарей на внутренней территории крепости. Осторожные шаги служанки, в нерешительности, будить ли хозяйку или не стоит, замерли в дверях.
  - Рута? - приподняла Тесса голову от подушки.
  - Я, госпожа. Вам ужин сюда принести, или Вы выйдите к столу?
  - Мой муж еще не вернулся?
  - Пока нет.
  - Тогда неси сюда, - зевнув, прикрывая рот ладошкой, распорядилась хозяйка Замка. - Не хочется ужинать в одиночестве.
  - А господин Ренальд вернулся с вещами. Может быть... - не успела договорить девушка, как Тесса рывком поднялась, одернув слегка помятое платье.
  - Накрывай на двоих! - метнувшись в уборную умыться, велела повеселевшая Тесса.
  Уж одному из своих любимых она точно сейчас была нужна после разлуки в несколько дней, показавшейся слишком долгой.
  
  
  26.
  
  
  - Рени! - распахнув дверь, резво ворвалась Тесса в комнату наложника, едва сдерживая порыв кинуться к юноше на шею. Как в детстве, будучи маленькой девочкой, встречая отца (за что, кстати, неоднократно получала замечания от гостившей у них тетки, укоризненно выговаривающей, что юным воспитанным аристократкам так себя вести не подобает). Но сейчас, слава Всевидящим, занудная чопорная тетка была далеко. А мужу нравилась такая открытая непосредственность. К тому же Тесса позволяла себе подобные вольности лишь наедине со своими любимыми. Жене лаэра и впрямь не стоило проявлять прилюдно столь бурные чувства.
  Ренальд как раз переодевался к ужину, сосредоточенно путаясь в завязках на воротнике светлой рубашки. Темно-синий, строгого покроя жилет с лаконичной вышивкой по планке и вокруг горловины, валялся на кровати, ожидая своей очереди.
  - Тесса... - быстро обернулся юноша, бросая свое занятие. Его лицо на миг озарилось искренней неподдельной радостью, но тут же погрустнело, словно накрытое набежавшей тенью.
  Сделав стремительный шаг навстречу, он в нерешительности остановился, и девушка сама преодолела оставшееся, разделяющее их, расстояние. Причину его ступора она мысленно пообещала выяснить чуть позже, потому что в данный миг просто оказалась не в состоянии бороться с искушением обнять свое ненаглядное Солнышко, по которому жутко успела соскучиться.
  Для того чтобы обвить шею наложника руками, Тессе пришлось приподняться на цыпочки. Впрочем, опомнившийся парень с готовностью подхватил ее, приподняв над полом, и крепко прижал к своей груди, ощущая, как гулко заколотилось сердце под ребрами:
  - Я так рад тебя видеть, счастье мое, - прошептал он, прижавшись обветренной щекой к ее шелковисто-мягкой коже, замирая от охватившей нежности. Он ни на миг не забывал, какая же его любимая на вид обманчиво хрупкая, никогда не догадаешься, что эти ласковые тонкие пальчики, ерошащие волосы над шеей, весьма уверенно могут держать оружие.
  - Тогда почему ты меня до сих пор не поцеловал? - лукаво поинтересовалась хозяйка Замка, не делая попытки отстраниться немедленно. - Докажи, что рад!
  Трогательное очарование момента от почти невинного прикосновения не только телами, но и душами, разрушать не хотелось. И, вместо того, чтобы чуть отодвинуться, давая любимому мальчику возможность поцеловать, Тесса еще теснее прижалась к его щеке и запустила шаловливые пальчики выше, окончательно растрепав светлые волосы на затылке.
  - Сссшшш, - прошипел сквозь стиснутые зубы Рени, невольно дернувшись от прошившей от затылка чуть ли не до самого копчика боли, и наконец-то опустил девушку, позволив ее ступням коснуться пола.
  - Ой! Что это у тебя? - моментально встревожилась Тесса. - Больно? Ну-ка повернись! - убрав руки, потребовала она.
  - Обыкновенная шишка, - смутился юноша. - Ерунда! Просто ты неожиданно задела, - попробовал он снова прижать заерзавшую в его объятиях в попытке освободиться госпожу. - Продолжай, пожалуйста. Мне так приятно было...
  - Продолжить успеем, у нас вся ночь впереди, - отмахнулась хозяйка. - Отпусти, я взгляну.
  - Ну Тесс... - скривился Ренальд. - Чего там смотреть-то? Халар сказал, что ничего страшного. Сотрясения нет. Даже от тренировок совсем не отстранил.
  - Это где ты успел так приложиться, что пришлось к лекарю идти? - разволновалась девушка, моментально утратив игривое настроение.
  - Тесс, а давай я тебе потом все расскажу, - совсем сник посмурневший Рени, нехотя расцепляя объятия. - Я сегодня... Нет, давай, не сейчас. Не хочется тебе перед ужином аппетит портить.
  - Он у меня сейчас совсем пропадет, - пригрозила Тесса. - Давай-ка, выкладывай все по порядку. Что случилось?
  - Тесс, я... мне очень стыдно, но...
  - Что, 'но'?! - не выдержала девушка, схватив его за руку.
  - Я знаю, что и ты, и Аслан надеялись на меня, но я не оправдал... - запинаясь, подбирал вылетевшие вдруг все заготовленные фразы Рени, - и, поверь, безумно сожалею, но...
  - Все-все, глубину твоего раскаяния я оценила, - успокаивающе похлопала Тесса парня по тыльной стороне ладони, и, сообразив добавить в голос твердости (не зря же она дочь и жена военного), приказала: - Теперь громко, четко и по существу!
  - Я провалил экзамен! - моментально отрапортовал Рени, сам удивившись, что невольно подчинился на уровне рефлекса. - Оценка 'удовлетворительно'.
  - Фух... - перевела дух девушка, чувствуя одновременно и сожаление, и громадное облегчение. - Только это не объясняет наличие шишки. Магистр Нират оказался в расстройстве настолько не сдержан, что стукнул тебя по голове самым толстым учебником? - съехидничала она, приходя в себя.
  - Тесса! - укоризненно воскликнул юноша, и невольно улыбнулся подобному предположению. - Нет, конечно! Но, боюсь, желание такое у него промелькнуло. Я, в самом деле, очень сожалею, что так получилось, я ведь был уверен, что готов отвечать... - грустно добавил Ренальд.
  - Рени... глупое ты мое Солнышко, - прильнув к раскаивающемуся парню, обняла она наложника за талию, - конечно, я знаю, что ты добросовестно готовился. Не стоит раскисать. Попробуешь пересдать. Я согласна, обидно. Даже очень. Но, в конце концов, оценка еще не показатель ума. Твои знания все равно останутся при тебе.
  - Ты правда так думаешь?
  - Да, - кивнула хозяйка Замка. - Если, конечно, не вылетели нечаянно, когда ты получил шишку, - вновь предприняла она попытку пошутить.
  - Хм, - Ренальд машинально потрогал затылок. - Да нет, вроде бы, не вылетели.
  - Ну, вот и славно! - преувеличенно бодро произнесла Тесса. - А теперь, собственно, осталось рассказать, откуда она взялась, и можем идти ужинать.
  - Тесс, - снова замялся юноша, лихорадочно прикидывая, можно ли сослаться на запрет лаэра распространяться о неудавшемся похищении? Все дело в том, что прямого-то приказа Аслана и не было. Как-то само собой подразумевалось, что все, кто в курсе - будут молчать, а остальным знать необязательно. Хозяйка Замка однозначно не входила в круг тех, кому не доверяли, но пугать и расстраивать любимую никуда не годилось. И если он сейчас, не предупредив господина, сошлется на его запрет, то допрос с пристрастием Тесса учинит уже мужу. Вряд ли в таком паршивом настроении, в каком находился Аслан сегодня, он обрадуется подобному обороту дел. - А давай, мы просто сделаем вид, что никакой шишки нет? - заискивающе заглянув в напряженное лицо девушки, предложил Ренальд.
  - Нет, не давай, - не согласилась она, передразнивая интонацией голоса.
  - Лучше бы ты все-таки пока больше ни о чем не спрашивала, - досадливо вздохнул наложник. - Да и рассказывать долго. Я так проголодался, - нашел он весомый аргумент отложить неприятное признание на некоторое время.
  Утренние переживания о том, как он будет сознаваться в провале экзамена, теперь казались просто смешными по сравнению с тем, о чем придется поведать теперь. Предстать в образе бестолкового подростка, пренебрегшего наставлениями взрослых, отвечающих за него людей, подвергнув собственную жизнь и жизни солдат гарнизона опасности, и потерять уважение в глазах любимой, казалось невыносимым. Он давал себе слово стать для Тессы таким мужчиной, который достоин ее благосклонности, а вместо этого продемонстрировал инфантильную безалаберность человека, не готового нести груз ответственности хотя бы за себя самого.
  - Хорошо, пойдем за стол, - смилостивилась госпожа, подавая парню жилет, который он не успел надеть до ее прихода, - только не надейся, что я через полчаса забуду эту тему.
  - Ну вот... - пробормотал Рени, прикусив губу. В другое время он бы очень постарался отвлечь любимую, предложив увлекательные забавы в постели, но после всего случившегося просто язык не поворачивался наглеть до такой степени.
  Идея самому попробовать спровоцировать Тессу на романтическое продолжение вечера, чтобы именно от госпожи поступила инициатива, терзающемуся угрызениями совести Ренальду даже и в голову не пришла. Однако интуитивно и попросту не замечая в своем поведении легкого флирта, любимчик обоих господ машинально продемонстрировал приобретенные в общении с бесценной наставницей навыки.
  Любопытство и беспокойство за Рени, притупившаяся обида и сожаление о глупой ссоре с Дереком, отсутствие задерживающегося в городе допоздна мужа, незаметно отошли на второй план. И, глядя на свое сокровище, с вялым аппетитом (вот врунишка! говорил-то, что зверски голоден) поглощающего приготовленные Антигой блюда, хозяйка Замка вдруг вспомнила, что очень хотела рассмотреть поближе татуировку знака воина ледяной крови...
  
  ***
  
  Оставив довольную Руту (что, наконец-то, в доме остались только свои) убирать со стола, наложник Аслана и госпожа переместились в бархатный уют комнаты, где семья лаэра предпочитала отдыхать. Парень заметно нервничал, потому что Тесса все-таки не забыла о неудовлетворенном интересе насчет его злополучной шишки
  Зайдя в комнату, девушка махнула рукой, предлагая занять один из низких диванчиков, намереваясь пристроиться рядышком. Но Рени проигнорировал намек и намерено сел напротив, крепко сцепив на коленях пальцы рук.
  - Подожди, Тесс. Сначала выслушай, а потом решишь, хочешь ты меня видеть рядом или нет. Я... - голос юноши вдруг сел, но он все-таки нашел в себе силы продолжить: - я приму любое твое решение.
  Жена Аслана в немом недоумении нахмурилась, кивком головы разрешив продолжить проникновенное вступление.
  Заманчивая идея немного скрасить факты собственной причастности к последующим неприятностям, Ренальдом была безжалостно отвергнута, как недостойная. Тяжело вздохнув, наложник попросил:
  - Тесса, пообещай мне, что не будешь волноваться. Все уже позади и...
  -Я не привыкла давать скоропалительных обещаний, особенно если не уверена, что смогу их выполнить. Рассказывай.
  - Хорошо, - скорбно поджав губы, решился юноша опустить некоторые незначительные детали и озвучить только самую суть. - Я отделался простой шишкой, а Орис - ранением в руку.
  - Ох, Всевидящие! - подскочила Тесса. - Я же видела его сегодня... в халате... - припомнила она. - Но оба - и Дерек, и Орис были бледны, я решила, что просто из-за того, что в палате полумрак...
  - Кстати, как Меченый себя чувствует? Раз ты здесь, а не с ним, значит, пошел на поправку? Неужели так скоро? - недоверчиво протянул Ренальд.
  - Видимо так, - нехотя поморщилась Тесса, припоминая намек сероглазого паршивца на то, что она ведет себя, как упрямая ослица.
  Быстро спохватившись, что сейчас не время переживать из-за Дерека, девушка возмущенно вскинула голову:
  - Солнце мое, прекрати мне зубы заговаривать!
  - Больше никто, кроме наемников не пострадал, - поспешно отчитался Рени.
  - Каких наемников? Как это случилось? Объясни же толком! - вскочила хозяйка Замка, не на шутку перепуганная услышанным.
  - Тесса, я понимаю, что сам поступил, мягко говоря, неумно, - стараясь, чтобы голос звучал ровно, продолжил каяться Ренальд. - И этим подвел ребят. И то, что был расстроен из-за экзамена, не может служить оправданием моего поступка...
  
  - Тесс? - растерялся Рени, напрягшись еще больше, когда, вместо того чтобы, после сбивчивого рассказа о произошедшем, облив презрением, прогнать его с глаз долой, госпожа вдруг кинулась к нему на шею. Обняла, спрятав свое лицо на его груди. - Ты чего?
  Но Тесса только покачала головой, еще сильнее прильнув. Не зная, куда девать ставшие вдруг лишними руки, наложник неуклюже погладил изящную спинку девушки, туго обтянутую легким домашним платьем. Тонкая ткань дразнила жадный взгляд и кожу ладоней, скрывая хрупкие плечики, ложбинку изгиба вдоль позвоночника и округлость бедер, но любоваться прелестями госпожи сейчас было несколько неуместно.
  - Тееесс? - все еще не совсем понимая, правильно ли он растолковал реакцию любимой, протянул Рени. - Ну что ты? Испугалась, да? Все уже хорошо. Видишь, вот он я - никуда не делся, - Ренальд предпринял попытку отстранить девушку, но та упорно не желала 'отлипать'. - Плохой из меня сказочник! - с досадой сделал он вывод. - Тесс, прости, я не хотел тебя так сильно расстраивать. Лучше бы ты не спрашивала ничего...
  Справившись с первым порывом закрыть свое Солнышко от любых бед (хорошо хоть в последний миг интуитивно сама бросилась искать у него утешения, не унизив парня некстати проснувшимся материнским инстинктом по отношении к любимому мальчишке), Тесса смущенно отстранилась. Обхватила его все еще напряженное лицо ладонями и пристально посмотрела в глаза, будто ища в них что-то. Что там могло быть, кроме ее собственного отражения и отражения его чувств к ней, Ренальд не знал, и снова занервничал.
  Поединок взглядов длился целую вечность, и юноша не выдержал первым, опустив густые ресницы:
  - Будешь ругать?
  - А надо? - уголки губ хозяйки дрогнули в улыбке. - В твоем случае, родной мой, сильнее, чем ты сам себя накручиваешь, вряд ли кто сумеет тебя наказать.
  - Спасибо, - признательно выдохнул Рени, словно сбросив с плеч непосильный груз. - Но ты расстроена.
  - Не отрицаю, - кивнула девушка. - Просто еще не пришла в себя от радости, что все позади. Ты здесь. Со мной, - сглотнула она подступивший к горлу ком, и потребовала:
  - Только поклянись, что будешь беречь себя.
  - Я не даю невыполнимых обещаний, - передразнил он ее же репликой в начале разговора, и сразу посерьезнел: - но приложу все силы, чтобы не печалить тебя, счастье мое, - клятвенно заверил наложник, помогая неловко сидевшей Тессе, разместиться на его коленях поудобнее.
  Девушка глубоко, судорожно вздохнула, привалившись к его плечу, и постаралась расслабиться.
  - Тесс? А хочешь, я покажу тебе мою татуировку? Она совсем зажила, - заговорщицки предложил Рени, пытаясь отвлечь любимую от огорчавших ее дум, накрывая ее пальчики своей ладонью и нежно целуя изгиб изящной девичьей шейки.
  Прозвучало это так, что Тесса невольно рассмеялась - совсем по-мальчишески: гордо, но с ноткой хвастливого превосходства, ведь не у каждого ровесника есть знак подобного отличия.
  Насмешливо взъерошив светлую челку склонившегося к ней парня, Тесса милостиво кивнула, прекрасно понимая, что для него это не просто уловка перевести разговор, а действительно важно - чтобы ей тоже понравился его телесный узор.
  Потянувшись, словно довольная кошка, хозяйка Замка проворно поднялась в ожидании обещанного стриптиза.
  Правда, соблазнительного зрелища не получилось. Наложник разоблачался, как один из солдат гарнизона, сдающий норматив действий по тревоге, и отличался лишь тем, что он не одевался, а раздевался. Жилет тут же полетел в сторону, и рубашка была стянута через голову, едва не придушив горе-стриптизера не до конца расшнурованными завязками у горловины.
  Однако жаловаться Тесса не стала. Полуобнаженное тело ее Солнышка привлекало молодую женщину, словно яркий цветок - пчелу.
  
  Кое-как справившись с коварной одеждой, разрумянившийся Ренальд выпрямился и замер, позволяя девушке полюбоваться на его голый торс. Задумчивое выражение ее лица слегка обескуражило парня, и он поспешил взять ладони Тессы в свои, мягко увлекая ее за собой на низкий диванчик.
  Откинувшись на спину и придержав задравшийся подол платья госпожи (пока она вновь усаживалась на его колени, а затем придвигалась выше, к самым бедрам), Ренальд внимательно всматривался в нахмуренное лицо девушки. И радостное предвкушение стремительно таяло:
  - Что не так, Тесс? - встревожился наложник, прижав обе ее ладошки к своему сердцу. - Конечно, она пока не полная. Но я приложу все усилия, чтобы заслужить со временем такую же, красивую и яркую, как у таура. То есть... - жарко вспыхнул парень, заметив промелькнувшую тень снисходительной улыбки жены лаэра, - я имею в виду, не для того, чтобы покрасоваться! Я же прекрасно понимаю истинное значение этого символа степняков.
  - Я не сомневаюсь, милый мой... - аккуратно высвободив одну руку из-под мужских ладоней, Тесса накрыла губы Рени, заставив того замолчать.
  В синих глазах партнера, лишенного возможности говорить, застыл вопрос.
  - Знак воина ледяной крови и сейчас тебе к лицу, - не сумела она скрыть нотку грусти в своем голосе. - Я уверена, что у тебя еще будет повод отличиться, и по праву носить такую же, как у Даута...
  - Отчего-то мне кажется, что в твоей фразе отчетливо слышится 'но', - поцеловав ее пальцы и отведя руку ото рта, проницательно заметил Ренальд. - Я хотел тебя порадовать, а ты вновь огорчилась. Почему, Тесс?
  - Наверное, потому, что татуировка тебе действительно очень идет, но у меня такое ощущение, что этот знак - словно клеймо. Теперь ты принадлежишь не только мне, но и Степи... И я ничего не могу с этим поделать... - нехотя созналась хозяйка Замка, старательно гоня мысль об обыкновенной собственнической ревности, которой, оказывается, была совсем не чужда.
  - Тесса?! - обрадовался парень такому признанию и расплылся в довольной улыбке.
  Чуть приподнявшись, Рени обнял свою ненаглядную и проникновенно шепнул на ушко:
  - Мое сердце принадлежит только одной особе женского рода - тебе, любовь моя!
  - Солнышко мое... - растроганно прикрыла глаза Тесса, обвив шею наложника мужа руками. И, чтобы не расплакаться от теснившей грудь нежности за это откровенное признание, обернулась к нему лицом и преувеличенно бодрым голосом поинтересовалась: - Ну теперь-то, когда разобрались со всеми недоразумениями, мы будем целоваться?
  - Обязательно! - выдохнул Рени ей в губы.
  Осторожно, словно дразня, поцеловал сначала в уголок рта, а потом накрыл своими губами. А затем, не разрывая глубокого поцелуя, переплавляющего их тела в жидкий огонь, снова увлек девушку за собой, опускаясь спиной на низкий удобный диван...
  
  ***
  
  То, что у влюбленной парочки, поглощенной друг другом, появился крайне заинтересованный происходящим зритель, ни Ренальд, ни Тесса не заметили.
  Ведущие роли только что в очередной раз поменялись. И теперь полуобнаженный Рени оказался снизу. Юноша прерывисто дышал, высоко задрав подбородок и закусывая припухшие от поцелуев губы. Время от времени по его лицу пробегала тень, весьма характерно подтверждающая, что шишка на затылке, которым он упирался в мягкий диван, его немного беспокоит. Но, похоже, не настолько сильно, чтобы наложник мог себя заставить отказаться от получения удовольствия в таком положении. Несколько подушек, скорее всего, поначалу мирно служащих своему предназначению, теперь в хаотичном порядке валялись рядом, небрежно раскиданные в процессе.
  Открытое горло с обозначившимися движениями кадыка, когда он сглатывал, выглядело беззащитно и трогательно. Аслан и сам невольно сглотнул слюну, почему-то отчаянно завидуя жене, удостоившейся такого безоговорочного доверия со стороны млеющего от женской ласки парня.
  Густые ресницы Рени трепетали, будто он изо всех сил боролся с желанием распахнуть их, чтобы видеть свою мучительницу, задавшуюся целью довести его до изнеможения.
  Глаза полукровки-варвара довольно быстро привыкли к полумраку, рассеиваемому лишь пляшущими языками пламени в разожженном камине и приглушенным светом газового фонаря, прикрытого оригинальным плафоном из цветного стекла. Теперь, он мог различить даже аккуратные лодыжки наложника, оголившиеся под задравшейся чуть ли не до колен тканью свободных домашних штанов. И скульптурно вылепленные ступни, не испорченные грубой крестьянской обувью или солдатскими сапогами. Босые пальцы ног юноши периодически поджимались, словно сведенные судорогой, и почему-то будили дикое желание взять их в свои ладони, чтобы помассировать, а может быть даже и поцеловать так, как лаэр обычно доставлял удовольствие своей девочке. Чтобы почувствовать собственную власть над этим сильным стройным телом, которое все же способно выдержать дикую, необузданную страсть привычных степнякам отношений между мужчинами во время единения воинов. Но в данный конкретный момент Аслану просто до одури хотелось, чтобы именно от его ласки Рени плавился и замирал натянутой струной, поднимаясь на вершину блаженства и теряя связь с реальностью.
  Это состояние уже не походило на обычное влечение, а эстетически любоваться, подсматривая за чужой любовной прелюдией, оставаясь сторонним наблюдателем, оказалось почти невозможно. Хотелось избавить обоих Котяток от остатков одежды, чтобы ничто не мешало его взору, а так же губам, рукам и молча взывающем об освобождении естеством получать не только визуальное удовольствие.
  Под высоко задранным подолом платья ладони Рени медленно скользили по оголенным бедрам Тессы, пристроившейся у него на коленях. Приспущенные чулки дразняще обнажали стройные ножки хозяйки Замка. А мужчине, изваянием замершему в дверях, были прекрасно понятны ощущения парня, который мог сейчас дотрагиваться до упругой теплой и шелковистой кожи их любимой, даря нежные прикосновения, подстегивающие их обоюдную страсть.
  С диковатой грацией изголодавшейся мартовской кошки девушка ласкала грудь наложника, высоко вздымающуюся в такт прерывистому дыханию, покрывая скользящими невесомыми поцелуями его тело. Начиная от сильной шеи до абсолютно гладкой кожи живота под пупочной впадинкой, насколько позволяли расшнурованные, но не стянутые с бедер штаны, под которыми явственно топорщился бугорок эрегированной, но все еще плененной плотной тканью плоти. Самозабвенно, с каким-то фанатичным исступлением, не замечая ничего вокруг, коварная госпожа уделяла пристальное внимание контурам татуировки на его груди и левом плече, будто хотела стереть ее своими губами. Дразняще обводила острым язычком ореолы потемневших сосков, осторожно прикусывая крохотные горошины, затвердевшие от предельного возбуждения. Страстно прижималась к выступающим тазовым косточкам юноши, подающимся бедрами навстречу ее губам, а затем снова дарила выматывающую, мучительно-сладкую нежность прикосновений.
  Легкое домашнее платье было расшнуровано и приспущено с плеч, обнажая стройный стан Тессы до самой талии. В процессе соблазнения ее Солнышка помимо нежных губ и ласковых рук хозяйки, участвовали упругие девичьи груди, которыми госпожа словно невзначай касалась груди Ренальда, едва задевая сосками. А также рассыпавшиеся темными шелковыми струями локоны, освобожденные из прически, мягко и щекочуще скользящие следом за медленными движениями ее головы.
  Наблюдавший сие действо со стороны, лаэр не мог не восхититься железной выдержкой наложника, все еще умудряющегося каким-то образом противиться законам природы, требующим немедленного освобождения от созревшего семени в тесноте жаркого женского лона.
  Казалось, сам воздух в подогретом их страстью помещении дрожал от флюидов сексуального возбуждения, окутывая тонким, пряным флёром страстной нежности и пока еще неудовлетворенного желания...
  Аслан буквально физически ощутил острый приступ возникшей необходимости присоединиться к обоим любимым...
  
  Оторвав напряженные пальцы от дверного косяка (в который, оказывается, неосознанно вцепился рукой, пытаясь справиться с первым порывом, толкавшим его не задерживаться на пороге), одним слитным движением матерого хищника, настигшего свою жертву, лаэр стремительно переместился к занимавшейся любовной прелюдией парочке...
  Однако эффектное появление на арене действий хозяина Замка-крепости (к его огромному огорчению, граничащему с отчаянием), возникшего в поле зрения любовников, должного энтузиазма у Котяток не вызвало.
  Вернее, в затуманенном страстью взгляде обернувшейся при его приближении жены Аслан без труда прочитал радостный призыв и готовность поделиться с ним своим ненаглядным сокровищем, а заодно получить 'супружеский должок', причитающейся ей по праву законной половины.
  А вот Ренальд, с трудом сумевший разлепить непослушные его воле веки, едва осознав, что они с Тессой уже не одни, и нарушителем их приватного единения является бывший любовник, отмахнувшийся от его чувств, как-то чересчур быстро взял себя в руки.
  Юноша горестно простонал, одернул слишком вызывающе задранное на стройных бедрах госпожи платье, и, придерживав любимую за гибкую талию, осторожно приподнял ее, предприняв попытку выбраться.
  Тесса интуитивно попыталась удержать наложника в первоначальном положении, прижав ладони к его груди, не давая подняться с диванчика.
  Но сиюминутное желание парня оказаться подальше от господина, игравшего его чувствами, от которого он уже не знал, чего и ждать, оказалось в приоритете. Да и поглотившее Рени возбуждение, волнами гулявшее по его разгоряченному ласками девушки телу, схлынуло, словно смытое холодной осенней водой.
  Вторая попытка оказалась более удачной. Ссадив Тессу со своих бедер, юноша поднялся, борясь с легким приступом головокружения, и, преодолевая весьма чувствительный дискомфорт в паху из-за впившейся в эрегированный член распущенной шнуровки, сумел сесть.
  Аслан тут же подхватил жену, не отказав себе в удовольствии обнять ее со спины, накрывая чашечками своих ладоней теплую полноту девичьей груди. Потерся пахом о ее упругую попку, сообщая о недвусмысленной твердости своих намерений. С наслаждением вдохнул аромат ее волос и, согревая дыханием, провел кончиком языка влажную дорожку от маленького ушка вдоль изгиба шеи до самой ключицы девушки, доверчиво откинувшейся к нему на плечо.
  А Ренальд меж тем, морщась, снова не с первого раза, но поднялся, мимоходом подернув скользнувшие ниже штаны, чудом застрявшие на узких бедрах, открывая очаровательные ямочки на пояснице, заставив Аслана зажмуриться, чтобы побороть искушение наброситься на парня прямо сейчас. Попытался улыбнуться растерянно следящей за ним взглядом Тессе, подчиняющейся руками и губам лаэра, послушно подставляясь под новую порцию ласки мужа. Улыбка юноши вышла грустной и извиняющей, дескать, ничего страшного, продолжим в другой раз...
  Демонстративно подхватив валявшуюся на полу скомканную рубаху и жилет, не совсем твердой походкой Ренальд поспешил удалиться.
  - Солнышко... - непослушными губами тихо прошептала Тесса, глядя вслед своему любимчику, еле-еле осознающая (потерявшись в новых ощущениях из-за перехватившего инициативу в свои руки мужа), что не стоит его останавливать сейчас. Ее мужчины упорно не желали признавать, что их игнорирование друг друга уже никого не обманывает. Но ей, как бы ни хотелось ускорить процесс примирения, на данном этапе вмешиваться не следует.
  - Я не хотел вам мешать... - непонятно, к кому больше обращаясь, огорченно произнес Аслан. - Котенок, куда ты?
  - К себе, - неохотно выдавил Ренальд, притормозив у двери, но не оборачиваясь.
  - Рени, нам надо поговорить, - напрягся лаэр, на миг прекратив нежно ублажать жену ласковыми поцелуями, отчего Тесса не смогла сдержать протестующий стон, призывая не останавливаться. Руки варвара крепче сжали девичий стан, рефлекторно подтверждая, что инстинкты собственника не позволят ему выпустить свою добычу.
  - Ты знаешь, где моя комната, чтобы наказать за сегодняшний проступок, господин, - глухо ответил Ренальд, справедливо решив, что легкими упреками за нарушение инструкции по собственной безопасности не отделается. Но оставаться здесь сейчас, в комнате пропитанной запахом неудовлетворенной страсти, рядом с любимой девушкой, будоражившей его нервы, чтобы получить, хоть и заслуженную, но унизительную головомойку, было выше его сил.
  Видимо, Аслан пропустил мимо ушей прозвучавший намек покорно принять наказание в ином месте, потому что мягко, но почти безнадежно попросил:
  - Котенок, останься с нами...
  Слегка дезориентированный контрастом того, что он ожидал услышать и услышал, наложник только упрямо покачал головой и решительно вышел за дверь, плотно прикрыв ее за собой.
  - Рыбка моя, я не хотел его прогонять... - виновато вздохнул лаэр, прижимаясь губами к виску млеющей в его объятиях женщины.
  - Все образуется, не терзайся, - погладила хозяйка Замка сильные руки своего варвара, сомкнувшиеся на ее талии.
  - Мне надо с ним поговорить, я не могу так больше... - покачал головой Аслан.
  - Поговори. Обязательно! - жарко поддержала Тесса любимого мужчину. - Только чуть позже, иначе я просто взорвусь!
  - Неужели? - заинтересованно фыркнул Аслан, дразняще сдув с изящной шейки девушки прядь распущенных волос, заставив ее поежиться. И зажмуриться от смешанного ощущения удовольствия пополам с дискомфортом от щекотных мурашек, пробежавшихся вдоль позвоночника и растворившихся внизу живота.
  - Да! - подтвердила подстрекательница заплетающимся языком, едва не повиснув на руках мужа из-за предательски подгибающихся от охватившей слабости коленей, в предвкушении последующего. - И уверяю, ледяной душ с моей проблемой справиться не в силах. Ты же не посмеешь оставить меня сейчас одну? - капризно хныкнула она.
  - Ни за что на свете! - рассмеялся Аслан, одной рукой проворно избавляясь от собственной одежды, а другой продолжая удерживать гибкий девичий стан.
  Тесса попыталась ему помочь, но только больше мешала, нетерпеливо ерзая и суетясь, заводя своего варвара этими безуспешными попытками еще больше. Хотя куда уж больше - лаэру Аслану никогда не нужны были другие женщины. Благословленная Великими Духами и Всевидящими Судьба подарила ему непостижимую любимую - единственную и неповторимую...
  
  
  27.
  
  
  С горем пополам избавившись от одежды, о нежности между Асланом и Тессой речи уже не шло. Слишком нуждались оба супруга в немедленном удовлетворении зашкаливающего возбуждения. Впрочем, им обоим нравилось разнообразие постельных утех, благо темперамент позволял безболезненно для душевного комфорта и физического состояния легко подстраиваться под конкретную ситуацию.
  - Двигаться не хочется, - сладко зевнула Тесса, пристроив голову на плече мужа и лениво водя по рельефной груди мужчины пальчиком, не в силах справиться с охватившей сонливой негой после бурного соития.
  - И мне... - подтвердил Аслан, героическим усилием воли повернувшись на бок, чтобы удобнее обнять свою девочку. - Но надо поговорить с Рени...
  - Ты хочешь сегодня? - уточнила девушка, заглядывая в глаза.
  - Ну да, пока наше Солнышко не успел накрутить себя. Наверняка не спит еще. Пожалуй, я сегодня днем был слишком зол на ситуацию в целом. И он неудачно попал под горячую руку, - нехотя признался лаэр, досадливо пнув ногой последнюю подушку, уцелевшую в порыве страсти на разворошенном диванчике. Свалившись на пол, она живописно расположилась там, среди таких же, расшитых цветочным орнаментом, будто на огромной клумбе.
  - Интересно, - хмыкнула Тесса, поддразнивая, - и где же ты растерял свое хваленое хладнокровие безупречного командира, родной?
  - Вот и задаю себе тот же вопрос, - удрученно вздохнул Аслан.
  Разрываясь от желания остаться в супружеской спальне и немедленно отправиться к Рени, лаэр под немного насмешливым, все понимающим взглядом жены выбрал второй вариант.
  Тесса, которую хозяин Замка, небрежно нацепив лишь штаны, принес на руках, закутав в свою рубаху и велев придерживать ее вещи, чтобы не растерять их по всему коридору, перемещаясь из одной комнаты в другую, чмокнула его в щеку на удачу. Сгрузив свое сокровище на кровать и заботливо укрыв одеялом (несмотря на вялый протест супруги, что сначала неплохо бы посетить уборную), Аслан пожелал ей сладких снов и только после этого ушел.
  Необходимость объяснения с Рени назревала давно и, покидая собственную спальню, лаэр был настроен весьма решительно, но перед дверью в комнату наложника почему-то разволновался, будто перед первым серьезным спаррингом в Айдаром Степи, когда они были еще детьми.
  Рассердившись на неожиданную слабость духа, Аслан резко толкнул дверь и остановился.
  Его Котенок, действительно, еще не спал, и даже не переодевался. Ренальд сидел на самом краешке необъятной кровати, погруженный в свои мысли. Судя по характерной позе (чуть ссутуленной, уткнувшись лбом в сцепленные руки, опирающиеся локтями на колени), раздумья парня были далеки от радужных мечтаний.
  Честно сказать, Ренальд не особенно надеялся на то, что Аслан будет в состоянии его отчитывать сегодня после того, как они с Тессой остались наедине. Мысль о том, что ему пришлось уйти, уступив место вожаку их небольшого 'прайда', после такого заманчивого начала, когда он практически отключился от всех постигших за день несчастий, сосредоточившемуся лишь на общении с любимой, парню оставила осадок горького сожаления. Но разозлиться или обидеться на своих господ у наложника не хватало совести. Юноша постарался примириться с положением вещей, и перенести еще один 'удар судьбы' достойно. Наверное, все-таки существует высшая справедливость, и за его деяния сегодня сладкого поощрения не полагается.
  Но все-таки почему-то не торопился раздеваться и ложиться спать, хотя физическое состояние уже вполне позволяло. Даже не пришлось прибегать к крайним мерам типа ледяного душа или уж совсем к экстренной помощи собственной руки. Хотя мысль о подобной процедуре заставила вспыхнуть до корней волос, невольно откинув в воспоминаниях в тот день, когда Аслан застал его в уборной и... присоединился, взяв на себя роль наставника в таком пикантном процессе. Но самое удивительное заключалось в том, что к чувству позабытого стыда за тот случай (когда он терялся в противоречивых эмоциях, сгорая от стыда и плавясь от удовольствия), теперь примешивался странный интерес - неосознанное желание повторить с тем же составом участников.
  Впрочем, неотвратимость назревшего выговора притупляла все остальные плотские желания. И Рени покорно ждал, нервничая все больше - придет лаэр сегодня или нет. Неизвестность того, что именно ему причитается в качестве наказания, терзала больше, чем сам факт неотвратимой расплаты, буде то моральная порка, или лишение определенных привилегий, коих у него, положа руку на сердце, имелось непозволительно много для раба-наложника.
  Перед ребятами, которых подвел, было жутко неловко. Жаль, что Сауш не надавал ему обидных, но заслуженных 'братских' затрещин. Наверное, легче стало бы всем. А уж о том, как стыдно смотреть в глаза Орису, пострадавшему от его беспечности, и говорить нечего. А тот, как нарочно, еще и заступился перед злющим Красавчиком, горящим желанием незамедлительно совершить справедливое возмездие за дурость.
  Мысли о собственном счастливом избавлении от напасти уж не радовали с прежней силой. С тех пор, как снизошло понимание, от чего удалось уберечься, и отойдя от запоздалого приступа панического страха, скрутившего живот в тугой узел, Рени терзался угрызениями совести из-за того, что кто-то из отбивших его у наемников бойцов мог быть серьезно покалечен или вообще убит в стычке.
  Вернувшись в казарму степняков, где, вопреки обыкновению, впервые не хотелось задерживаться, чувствуя себя не в своей тарелке, хоть никто из родичей-варваров его ни в чем не упрекал, Рени сбегал в Замковый храм. Чтобы поблагодарить Всевидящих за благополучный исход происшествия и попросить о скорейшем выздоровлении Ориса. Просить за самого себя, чтобы лаэр смягчил наказание, язык не повернулся.
  И еще, стоя пред бесстрастными ликами статуй, очень хотелось упрекнуть Всевидящих за попустительство, позволяющее таким подонкам, как лаэр Ливар, отравлять жизнь окружающим. Но потом решил не искушать богов. Пусть уж Морицкого покарают Великие Духи Степи, направив недрогнувшую руку Даута, который на глазах у всех подарил мерзавцу 'отсроченную смерть'.
  Честно говоря, Ренальд, даже предупрежденный тауром глядеть в оба и внимательно запоминать, почти ничего не понял. Впрочем, скорее всего, чтобы научиться такому полезному приему, надо иметь опыт. И, вдобавок к изнурительным тренировкам по отработке техники, непревзойденную интуицию и способность угадать момент. Даут сказал, что возможность прикоснуться к потенциальному врагу и убить его подобным способом (если из сложившихся обстоятельств нет другого выхода, а честный поединок неприемлем) может выпасть только единожды. Так что в этом случае особенно важно не ошибиться с расчетами и провернуть все безукоризненно.
  Уже потом, по дороге домой, перемежая нотации с беседой на отвлеченные темы (цель которых Рени так и не определил), таур Даут несколько раз медленно и поэтапно показывал порядок стремительных действий, незаметных для неподготовленных увидеть это глаз. И велел при случае потренироваться с Асланом, дескать, его бывший ученик в курсе всех тонкостей.
  О чем Верен долго разговаривал с пожилым степняком, встревоженно оглядываясь на него, юноша так же не имел ни малейшего представления, а спросить не посмел. Возможно наставник, назначенный Асланом 'нянькой', жаловался названному отцу. Однако чувство благодарности к бойцу, устроившему ему неприятное 'купание' в снегу, экстремально выводя из боевого транса, который он практически не контролировал, было искренним.
  Во время нахождения в этом состоянии обретенных сверх возможностей, даже сквозь розовую пелену, застилавшую взор, видел он, как обычно, предельно четко, и двигался, обгоняя растянувшееся патокой Время. Но вот момент внезапного и бесконтрольно вхождения в боевой транс оказался подернутым туманной дымкой пятном в сознании. И, честно говоря, Рени не совсем представлял себе, как выходил бы 'из образа' без координирующей помощи извне. Именно этот момент и был самым слабым звеном в его недолгом статусе воина ледяной крови. И беспокоил Даута, который сожалел, что вынужден возвращаться в Степь так скоро, не успев как следует помочь отточить этот навык.
  Что-то еще царапало сознание, но что именно он упускает из вида, пока что понять не удавалось. Размышления юноши были прерваны появлением лаэра на пороге его комнаты.
  Ренальд поспешно вскочил с кровати, машинально одернув одежду и застыв по стойке смирно, как провинившийся новобранец.
  - Господин!
  - Вольно, - хмыкнул Аслан, внутренне расслабляясь.
  Однако парень лишь переступил с ноги на ногу, перенося вес тела на одну, и устремил свой взор прямо перед собой, стараясь не встречаться взглядом с хозяином.
  Лаэр прошел в комнату, остановился напротив. Склонив голову к плечу то ли любуясь, то ли придирчиво отыскивая изъяны, пристально оглядел с головы до ног, и произнес:
  - Как твоя голова?
  - Не беспокоит, - лаконично отозвался немного сбитый с толку наложник.
  - Присаживайся, поговорим, - кивнул Аслан на кровать.
  Рискнув посмотреть бывшему любовнику прямо в лицо, но не сумев расшифровать странное выражение блестящих глаз цвета горького шоколада, юноша выбрал нейтральную территорию и быстро переместился к стоявшему в нескольких шагах от него креслу.
  - Сядь уже! - велел Аслан, склонившись над ним, опираясь ладонями на подлокотники, и почти нависая.
  Ренальд предпочел бы остаться стоять, потому что близость лаэра, давящего своим непререкаемым авторитетом, физическим превосходством и занимаемым в обществе положением показалась не столько угрожающей, сколько волнующей. И он совсем растерялся, машинально откидываясь на спинку, в надежде увеличить опасное расстояние. Аслан будто опомнившись, поспешно отпрянул и даже отступил на шаг назад.
  - Знаешь, Рен, я не стану читать тебе нотации о беспечности поступка, прямо указывающего на незрелость мышления, - произнес хозяин Замка. - Не буду также цитировать Устав. Ты его наверняка помнишь наизусть. Но вот освежить в памяти требования к моим подчиненным, к которым ты автоматически причислен, раз выходишь вместе со всеми на плац - не помешает. Завтра зайдешь к коменданту и, в порядке ознакомления, попросишь от моего имени дать прочитать тебе инструкции по сопровождению охраняемых объектов. Впрочем, Инвар тебе в любом случае не откажет.
  - Да, господин лаэр, - с готовностью подтвердил Рени, ощущая что-то среднее между облегчением и угрызениями совести от промелькнувшей мысли, что так легко отделался.
  - Ты опять за свое? - недовольно заметил варвар. - Когда мы с тобой наедине, хотелось бы слышать обращение по имени.
  - Я помню, но сейчас...
  - Просто не забывай, пожалуйста, впредь, - перебил Аслан и продолжил:
  - Кроме того, я привез весьма любопытные материалы о случаях похищения жертв и последующего шантажа их родственников, или без оного, - поморщился он, затем решил пояснить. - Специально заехал к одному старику - бывшему дознавателю, и выпросил его личный архив под слово чести о том, что верну записи ровно через три дня. В бытность на службе, ему приходилось раскрывать много подобных случаев по всему Энейлису.
  - А разве можно хранить такие сведения в частном архиве? - удивился Ренальд.
  - Там нет фактически фигурирующих в делах имен и прямых указаний на место события. Посторонний человек вряд ли догадается, пытаясь провести параллели, но основная суть - изложена очень емко. Он делал записи для себя, на основе какой-то системы, видимо, облегчающей ему работу. А может, просто ностальгирует над ними, время от времени перечитывая свои мемуары, - пожал плечами лаэр. - Но ты вполне способен разобраться в его каракулях.
  - Ты сказал, три дня... Там много? Может, мне сейчас...
  - Нет! На ночь ЭТО читать не стоит, - категорически перебил хозяин Замка, неприязненно поежившись. - Я же не изверг, - добавил он еле слышно.
  - Что, прости?
  - Задание, говорю, ясно? - поспешил уточнить варвар, не желая развивать неприятную до омерзения тему. Вряд ли это самое удачное решение - дать почитать впечатлительному парню эту гнусность, но он слишком здорово испугался за него сегодня. И хотелось бы впредь быть уверенным, что его Котенок будет благоразумно беречься, памятуя о возможных страшных последствиях своей беспечности. Все-таки принять героическую смерть, проявив доблесть в бою, совсем не одно и тоже, что от руки какого-нибудь похотливого маньяка-извращенца, или еще какого душегуба, готового унижать и мучить попавшуюся жертву.
  - Так точно! - машинально выдал Рени, мысли которого крутились вокруг обмолвки лаэра о том, что он его считает подчиненным наравне с бойцами. Это замечание оказалось лестным. Несмотря на более чем привилегированное положение в хозяйском доме, все-таки с этической и моральной точки зрения, статус бойца элитной сотни намного выше, чем статус раба-наложника.
  Аслан невольно улыбнулся четкому подтверждению задания. Но поймал себя на крамольной мысли, что неуставные отношения с Рени ему импонируют гораздо больше.
  - Так что там у тебя с экзаменом приключилось, Солнышко? - мягко спросил мужчина, нагло смущая парня не столько этим ласковым прозвищем, сколько неожиданной теплой интонацией голоса, в котором почудилось искреннее участие.
  - Аслан, - спохватился Ренальд, забывая о том, что хотел сохранить хладнокровное самообладание при разговоре, - я не успел тебе сказать, что магистр Нират пообещал подумать над возможностью пересдачи. Но только после беседы с тобой, - пристыжено вздохнул юноша. - Я очень сожалею, что не получилось сдать подобающе с первой попытки, и вряд ли смею просить тебя, но...
  - Да не переживай, встречусь, конечно. В конце недели будет заседание городского Совета. Заодно и с Ниратом пересекусь в городе. Побеседуем.
  - Но это ведь будет тебе чего-то стоить? - напрягся Ренальд в ожидании ответа.
  - Не твоя забота, Котенок. Мне не жаль сделать щедрый благотворительный взнос Академии, если курировать расход средств будет магистр Нират. Он действительно всецело предан идеям продвижения науки в нашем крае и по всему Энейлису.
  - Тесса сказала, что знания останутся при мне в любом случае. Знаешь, если из-за меня у тебя будет много сложностей с магистром, то ничего не надо, - решился наложник. - Мне ли тешить свои амбиции?
  - Ну, как тебе сказать, - лукаво улыбнулся лаэр, опускаясь прямо на пол перед креслом, по варварской привычке скрестив ноги, - время от времени для мужчины совсем не плохо потешить здоровые амбиции. Расскажи-ка лучше, как так получилось? Я что-то не могу себе представить, на каком вопросе магистр завалил тебя, если ты вызубрил не только учебник от корки до корки, но и прочитал кучу дополнительных фолиантов.
  Переживать еще раз свою неудачную попытку подтвердить уровень знаний предмета, желания не было, но Рени все-таки постарался, как можно точнее припомнить посещение Академии.
  Запинаясь вначале повествования и перескакивая с пятого на десятое, расслабившись, юноша подался вперед, а затем и вовсе соскользнул с кресла и устроился напротив старшего парня. И даже без запинки ответил на вопросы доставшегося ему билета, мимоходом удивившись, почему утром не получилось так же легко и свободно изъясняться. Он же действительно был готов! И только потом машинально отметил, что лаэр, поначалу кивавший в такт, подтверждая, что внимательно слушает, вот уже некоторое время, вместо того, чтобы остановить поток совершенно ненужной информации, с хищной полуулыбкой пялится на его лицо, словно загипнотизированный мерным речитативом. Нервно трепещущие крылья прямого носа, легкая сумасшедшинка в расширившихся зрачках, затопившая почти всю радужку, и глубокое дыхание мужчины производили неизгладимое впечатление.
  Решив проверить совершенно нереальное предположение, Рени наобум произнес первую пришедшую на ум фразу:
  - А у синей лошади желтое седло.
  Аслан продолжал молча улыбаться, изображая истукана.
  - И ест она красную траву... - в недоумении предпринял наложник еще одну попытку привлечь внимание к его словам, начиная беспокоиться за впавшего в благостную прострацию господина, заворожено следящего... за движениями его губ? Неужели?
  У юноши от удивления челюсть отвисла.
  - Аслааан? - прошептал он, придвинувшись вплотную, все еще не доверяя очевидному.
  Муж Тессы качнулся вперед, не выходя из своего странного очарования, коснулся скулы наложника ладонью, подушечкой большого пальца нежно, едва ощутимо провел по его губам, очерчивая контур.
  Рени вздрогнул от неожиданности и сглотнул, пережидая, когда ухнувшее в желудок сердце, совершив противоестественный кульбит к горлу, вернется на положенное место и заработает в нормальном ритме. А бывший любовник, будто и не заметил, как у него сбилось дыхание. Момент откровения оказался ошеломляющим для немедленного осознания происходящего.
  Памятуя о разглагольствовании Аслана о том, что им необходимо прекратить близкие отношения, Ренальд решил отложить информацию к размышлению о данном феномене на потом.
  Нервно хохотнув, он чуть отклонился назад и помахал рукой перед лицом лаэра:
  - Аслан? Ау?
  - А? - очнулся варвар, нехотя опуская руку, потянувшуюся за ускользнувшим от прикосновений юношей, и смущенно попросил: - повтори, пожалуйста, я прослушал...
  - Кхм, а тебе с какого места? - давясь смехом, съехидничал Котенок, чувствуя, как его просто распирает изнутри радость, граничащая с ликованием - не так-то уж их с Тессой личный варвар безразличен к нему, как хотел дать понять!
  - Можно с самого начала, - улыбнулся лаэр.
  А затем, вдруг неожиданно качнувшись вперед, обнял Рени за шею, притянул к себе, ближе и, крепко прижавшись лбом ко лбу наложника, замер. Младший парень только и успел, что выставить вперед руки, чтобы не упасть, упершись ладонями в его колени.
  - Я был не прав, Котенок... - глухо пошептал Аслан, - не могу без тебя...
  Сердце Ренальда пропустило удар, а потом затрепыхалось под ребрами пойманной в силки птицей. Хмельная радость от своей догадки (подтвердившаяся признанием непостоянного любовника), задурманившая голову вспыхнувшей вопреки доводам разума надеждой, почему-то оказалась разбавлена полынной горечью незабытой еще обиды за предыдущее 'объяснение'. Грустная улыбка тронула губы наложника, пальцы судорожно сжались на коленях лаэра, сминая ткань штанов и оставляя отметины будущих синяков на теле. Вот только ответить Рени ничего не мог, потому что горло перехватил спазм. И пришлось, чуть ли не до крови кусать губы, пытаясь поскорее подавить раздирающие на части эмоции, всколыхнувшиеся в душе.
  Лаэр терпеливо ждал, напряженно замерев и только сильнее стискивая объятия, не понимая, что уже причиняет боль.
  Впрочем, Ренальд был только рад отрезвляющей боли, потому что, наконец-то, нашел в себе силы выдавить:
  - Надолго ли хватит твоего нового решения, Аслан?
  - Навсегда, Котенок. Я тебе докажу...
  - Докажи. Мне надо снова научиться доверять... - запнулся наложник, - своему сердцу...
  
  ***
  
  Хозяйка Замка очень надеялась, что ее мужчины сумеют помириться и разрешить все возникшие между ними недоразумения. Поэтому на скорое возвращение мужа в супружескую спальню не очень-то рассчитывала.
  Тесса уже провалилась в сладкое забытье, когда почувствовала, как сильные надежные руки аккуратно подхватывают ее вместе с одеялом и бережно прижимают к мужской груди. Ощущения были приятными, и глаза открывать она поленилась, но поинтересоваться все-таки, что задумал ее похититель, попробовала:
  - Ммм?
  - Прости, что побеспокоил, рыбка моя, - прошептал на ушко Аслан. - Но нам без тебя не спится.
  Девушка приоткрыла один глаз, увидела близко-близко довольно сияющее лицо благоверного.
  - А подробности будут? - лукаво поинтересовалась она.
  - Мне дали шанс, - фыркнул Аслан.
  - И все?
  - Пока да, - совершенно непритворно огорченно вздохнул он. - Так что начнем все с самого начала, ты не возражаешь? - запоздало осведомился лаэр.
  - Радость моя, ты спрашиваешь или ставишь меня в известность? - улыбнулась хозяйка Замка, потому что за разговорами муж уже вышел из их спальни и сейчас торопливо шагал по коридору к комнате наложника.
  - Ты только не думай, пожалуйста, что я пытаюсь тобой манипулировать, - смутился мужчина.
  - Постараюсь не думать, - покладисто согласилась Тесса, откинув голову ему на плечо. - Я рада хотя бы тому, что вам удалось сделать шаг навстречу.
  - Я тебе говорил, что безумно люблю тебя?
  - С тех пор прошло уже больше часа, - хихикнула девушка, - так что можешь попытаться убедить меня в этом снова.
  - Вот так? - нежно прикусил мочку ее ушка, щекоча теплым дыханием.
  - Да нет же! - поежилась подстрекательница от приятных мурашек, скользнувших вдоль позвоночника. - Неужели я вызываю у тебя только гастрономическую страсть?
  - Не только, - согласился Аслан. - Ты вызываешь слишком много самых разнообразных желаний. Поэтому мне тяжело сориентироваться, с чего начать, - выкрутился лаэр, прокладывая дорожку из невесомых прикосновений вдоль скулы к ее губам, прежде чем накрыть их своими.
  Одеяло, в которое была закутана девушка, мешалось, и Аслан досадливо сдернул его, ни мало не заботясь, что в коридоре прохладно. Тепло его ладоней, скользящих по телу любимой, вначале лаская, становились все более решительными, моментально согрев обоих.
  Тесса обхватила руками сильную шею, зарываясь пальцами в жесткие волосы, прижимаясь еще теснее к его обнаженной груди под распахнутой рубашкой. Уже не чувствуя тонкой ткани ночной сорочки между их телами, будто ее и не было.
  - Милый, - еле сумев разорвать затяжной поцелуй, пролепетала она, облизывая губы и пытаясь справиться с легким головокружением, - мы идем в правильном направлении?
  - Мы пока что стоим на месте, - улыбнулся Аслан. - Я пытаюсь тебе напомнить, как безумно тебя люблю, мое сокровище.
  - Я, наверное, погорячилась, - призналась Тесса. - Если ты продолжишь, то нам придется возвращаться к себе...
  - Ты права, - нехотя признал мужчина. - Вряд ли Рени готов сегодня присоединиться, а снова заставлять его молча завидовать было бы неэтично, да и вообще...
  - Придется мне поверить тебе на слово, - притворно огорчилась хозяйка Замка, признавая весомость причин, по которым им следует вести себя прилично. - В следующий раз тебе придется доказывать мне свою любовь вдвое усерднее, - посулила она воспрянувшему духом мужу.
  - С нетерпением буду ждать подходящего случая, - иронично подтвердил лаэр готовность.
  Перехватив поудобнее свою драгоценную ношу, Аслан поднял свалившееся на пол одеяло и чуть ли не бегом преодолел оставшееся расстояние.
  
  ***
  
  Рени уже снял верхнюю одежду, переоделся в тонкие свободные штаны и, сидя на краю огромной разобранной кровати, рассеянно комкал в руках рубаху.
  Его взгляд был задумчив и гипнотизировал дверь, за которой скрылся лаэр.
  Юношу терзали сомнения. Не из-за того, что он дал своему непостоянному в решениях любовнику шанс доказать, что тот достоин любви. А из-за того, что поставил слишком жесткие условия... Можно подумать, ему самому не хотелось вернуть ту окрыляющую эйфорию безотчетной радости, оставленную их близостью (несмотря на ноющие мышцы, которым пришлось изрядно потрудиться, принимая любовь сурового воина). Безумно подкупало желание сдерживающего себя Аслана не доставлять ему лишних страданий. Потому что Ренальд помнил и первую их ночь. И сейчас мог представить КАК степняки отрываются в привычных условиях, не делая скидку на физическое неравенство из опасения оскорбить партнера снисходительной опекой, не слишком уместной для подобных забав.
  Аслан именно что, как умел, проявлял заботу, берег его, насколько хватало его выдержки.
  Но все равно пока Рени не мог выкинуть из головы те обидно жалящие слова, будто выбившие воздух из легких, и заставившие сердце падать-падать-падать...
  И не мог забыть то ощущение использованной вещи. Даже хуже, чем в первый раз, когда он не смел сопротивляться, с трудом, но принимая ужасный факт - хозяин волен делать со своей собственностью все, что угодно. В том числе и использовать для удовлетворения своей похоти мальчика вместо женщины, вопреки природным инстинктам.
  Особенно больно оказалось после того, как он сам, добровольно вверил ему не только тело, но и душу. Упиваясь тем, что чувствовал насколько сильно зависим его варвар от него, что он тоже, оказывается, имеет такую странную власть над мужчиной, которая существует на другом, более тонком уровне бытия, не светская, определяемая социальным положением. А, именно, связанная самими богами...
  А Аслан взял и испугался того, с чем столкнулся...
  Рени пытался понять любовника, вспоминая, как его самого лихорадило от неправильности своих чувств к МУЖЧИНЕ, но...
  Нет, все-таки пострадавшая гордость сейчас требовала большей жертвы, чем холодный разум, пытавшийся увещевать, дескать, он же тебе объяснил мотивы, постарался, по крайней мере. Словно предчувствовал, что не сможет хладнокровно рассуждать и принимать решения, если будет ощущать становящуюся болезненной привязанность...
  Впрочем, со временем, наверное, Ренальд смирился бы, но Аслан не оставил ему шанса 'переболеть', снова поменяв решение...
  Пусть все будет, как будет...
  
  Юноша чувствовал, что Аслан хотел остаться с ним. Да что скрывать, Ренальд и сам хотел этого, чтобы не оставаться неожиданно совсем одному в бархатной темноте ночи. Страха не было, он уже давно не маленький, и просторные комнаты Замка больше не внушают панический ужас перед непонятным будущим, как в первую ночь, когда даже боялся представить, что еще ожидает его - безвольного раба, дорогую безропотную игрушку в руках господина в стенах пограничной крепости.
  Только он и сам боялся, что не сдержит данного самому себе обещания, и потеряет самоуважение... и поэтому, как можно более твердо сказал:
  - Иди Аслан, Тесса одна.
  Но лаэр не поспешил воспользоваться подсказкой, чтобы покинуть его комнату достойно, а, как-то воодушевившись, быстро поднялся с пола.
  - Разбирай кровать, мелкий, - велел он, скрываясь за дверью.
  Ренальд очень надеялся, что правильно понял намерения господина. И Аслан отправился за Тессой.
  Вот только согласиться ли любимая прийти ночевать сюда? И если согласится - то с радостью, или просто чтобы угодить своему варвару? А если предложит мужу остаться, то вернется ли он хотя бы пожелать спокойной ночи и сообщить, что они не придут, дескать, не жди, ложись...
  И парень с замиранием сердца до звона в ушах прислушивался к тишине за дверью комнаты, впервые, наверное, жалея о звуконепроницаемости этих стен. Но так и не смог заставить себя подняться и выглянуть в коридор. А вдруг он пуст? Слишком велико было бы разочарование.
  
  Но Всевидящие или Великие Духи, с интересом приглядывающие за новым членом Рода, смилостивились.
  Дверь распахнулась от пинка ногой, и лаэр вернулся не один, бережно прижимая их с Рени драгоценное сокровище к груди.
  Юноша моментально вскочил на ноги, порывисто подошел, то ли намереваясь помочь с почти невесомой для воина ношей, то ли вообще, слегка забыв о субординации, желая немедленно отобрать любимую девушку у варвара.
  Руки Аслана, инстинктивно почуявшего соперника, сжались еще сильнее, и Тесса охнула, почувствовав крепость чересчур жарких объятий. Ни с кем на свете лаэр не собирался делить СВОЮ женщину. Но мальчишка, замерший напротив в немом ожидании - одарят ли его милостью или проигнорируют, был частью его самого, и Аслан тут же устыдился. Тесса-то уж точно не будет возражать добраться до кровати на руках своего Солнышка. Вон как засветились оба, едва встретившись взглядами. Можно подумать не виделись целую вечность, а ведь прошло чуть больше часа
  Однако все-таки следовало напомнить своим Котяткам, кто в этом доме главный.
  - Рени, ползи на место, - усмехнулся лаэр, повернувшись корпусом, чтобы оказаться боком к шустрому мальчишке и продемонстрировать выставленный локоть, в предупреждающем жесте - не тронь!
  Тесса тихонько рассмеялась, правильно оценив этот собственнический жест мужа.
  Рени сглотнул, облизав жадным взглядом голые лодыжки и аккуратные ступни девушки, выглядывающие из-под съехавшего почти до самого пола одеяла. И, полоснув лаэра взглядом голодного (на грани обморока), но слишком гордого человека, чтобы протянуть руку, и хотя бы молча просить о подаянии, нехотя развернулся обратно к необъемному ложу.
  Притворяться Ренальд все-таки еще не научился. Вот за это невозможное сочетание наивной открытости большого ребенка и твердости духа, достойной воина, Аслан ценил свое счастье оказаться рядом с взрослеющим парнем. Вопрос о том, кто кем владеет, несмотря на наличие официальных бумаг о приобретении раба, теперь получался слишком спорным. Рени владел частью его сердца, души и сознания. Хотелось защищать его от всего на свете и научить всему, что знал и умел сам, даже не как младшего брата, за воспитание которого все равно отвечает отец, а как собственного сына. И в то же время, совершенное тело юного наложника вызывало самые непристойные желания и фантазии, которые и близко не могли посоперничать с теми, что Аслан испытывал при необходимости избавиться от излишков адреналина традиционным для степного братства воинов способом.
  От противоречивых желаний, которые неосознанно вызывал Ренальд, слегка мутило, вызывало восторженную оторопь, возбуждало и тревожило. И вообще казалось за гранью объяснения обычными словами. Аслан сейчас ужасался той перспективе, которую мог бы предоставить Рени, досадуя на жену, вынудившую его сделать бесполезную покупку - живую игрушку, неспособную даже на то, чтобы принять мужчину. И всерьез, жалея это наивное недоразумение, раздумывая отдать совершенно ненужного ему мальчишку в какую-нибудь приличную семью в качестве воспитанника-компаньона. Максимум, что Ренальд мог бы со временем получить помимо должности чтеца, это полномочия личного секретаря, вынужденного всю жизнь сортировать корреспонденцию своих благодетелей и разбирать счета.
  - Не надевай рубашку, - явно любуясь, попросила Тесса, глядя в спину отвернувшегося юноши, который наконец-то сподобился завершить переодевание ко сну.
  Аслан мог бы страшно завидовать любимой, но он и сам сейчас невольно остановился, охватывая доступную его взору картину.
  Котенок... Высокий, по-юношески стройный, гибкий...
  Ежедневные многочасовые тренировки не прошли даром. Линия плеч заметно контрастировала с узкими бедрами, плавный изгиб позвоночника терялся за поясом штанов, словно дразня "стрелкой" в направлении той части тела, на которой моментально сосредоточились мысли несчастного мужчины, вынужденного держаться в рамках достигнутой договоренности.
  Вот только страсть как безумно хотелось сжать ладонями эти бедра, нежно провести подушечками пальцев по очаровательным ямочкам на пояснице... Еле-еле удалось заглушить желания, вызванные поцелуями с женой, а тут новое искушение.
  Аслан переступил с ноги на ногу, стараясь унять не ко времени проснувшееся желание, вновь недвусмысленно оттопырившее его штаны в паху. Рени не готов... да и самому ему следует выспаться, прежде чем сподабливаться на новые подвиги...
  Наложник, уже успевший натянуть ворот, и теперь путающийся в рукавах, замер, быстро оглянулся через плечо и рывком содрал рубаху.
  - Осторожно! - охнула девушка, вспомнив о его шишке на голове.
  Но Рени только хмыкнул. Зашвырнув метким броском неугодную его госпоже одежку в кресло, поверх остальной, аккуратно повешенной на высокую спинку верхней одежды, юноша шустро забрался в постель и откатился к самой стене.
  Поцеловав жену, Аслан бережно опустил ее на край кровати.
  - А теперь спать, рыбка моя, завтра намилуетесь, - напомнил он.
  Тесса укоризненно взглянула в глаза мужу, вздохнула, отметив печать усталости на осунувшемся лице благоверного, и кивнула, принимая его требование-просьбу.
  Слишком хорошо она его знала, чтобы не понимать, что муж смертельно измотан. И даже не столько физически, сколько выжжен эмоционально. Ему проще было бы сходить в бой, чем выдержать еще пару светских раутов, болезненно чувствуя фальшь и притворство за витиеватыми благообразными речами тех, с кем пришлось общаться в последние несколько дней, пытаясь дипломатично вывести из-под удара сначала Дерека, а затем Ренальда. Слишком мало пунктов в законах Энейлиса, защищающих права невольников.
  Но сам варвар ни за что не признается в подобной слабости. Аслану нужна передышка, чтобы расслабиться и восстановиться. Ему, как воздух, необходимо сейчас было знать, что его самые близкие рядом, в безопасности. И если что, он успеет предотвратить любую угрозу их спокойствию и благополучию.
  А с со своим Солнышком она и впрямь успеет довести начатое вечером до логического завершения, но только завтра. Рени уже пришел в себя, и хотя она ему по-человечески сочувствовала, но ничем сейчас помочь не могла. Если бы не остановка в коридоре, наверное, до сих пор чувствовала бы себя сытой и вальяжно-ленивой кошкой. Но Аслан раздразнил. Каково же было Рени, оставшемуся совсем "без сладкого".
  Перебравшись к наложнику под бочок, Тесса обняла парня, тут же сгробаставшего ее в охапку, словно ребенок любимую игрушку. Осторожно дотронулась до все еще чувствующейся шишки на его затылке.
  - Больно?
  - Уку, - слишком поспешно ответил юноша, расплываясь в улыбке.
  - Врунишка, - пожурила его госпожа, чувствуя, как у самой екает что-то внутри, глядя глаза в глаза, заворожено проваливаясь в омут его пульсирующих зрачков, на самом дне которых танцевало восторженное пламя радостного предвкушения.
  Решив не искушать обоих, хозяйка Замка последовала совету мужа. Убрала за ухо свесившуюся на лицо наложника светлую прядку, чмокнула Рени в кончик носа и нехотя ослабила объятия, позволяя ему ускользнуть.
  - Поворачивайся, - прошептала Тесса с сожалением. - В самом деле, надо немного поспать, счастье мое.
  Ренальд судорожно вздохнул от огорчения, смиряясь с правотой в ее словах. Отвернулся лицом к стене, приподняв локоть, чтобы она просунула руку и, как обычно, обняла его со спины.
  Тесса привычно придвинулась ближе, повторяя изгибы тела наложника собственным. Замерла, коснувшись низом живота туго обтянувшихся тонкой тканью крепких ягодиц, переживая легкую волну наслаждения, аукнувшуюся испытанным недавно удовольствием во власти мужа, и в волнующем предвкушении от того, чем она надеялась заняться с Рени завтра.
  Аслан тем временем окончательно разоблачился. Хозяин Замка не заморачивался сменой одного белья на другое... Полностью обнаженное горячее тело варвара прижалось к девушке сзади. Лишенная этого маленького счастья (чувствовать обоих своих любимых так близко) на несколько долгих дней, Тесса потерялась в своих ощущениях. Зажатая между своими мужчинами, снаружи она ощущала себя кусочком медового воска, оставленного на солнцепеке, а внутри буквально таяла от нежности к ним обоим, и страстного желания продлить эти мгновения навечно...
  Полусонный Аслан тоже был на грани блаженства. Пусть не все, что он хотел бы иметь в глобальном масштабе, сбылось, но малая часть (хотя бы то, о чем он мечтал по дороге в Замок), исполнилась чудесным образом. Обняв потяжелевшей из-за расслабившихся мышц рукой сразу обоих, лаэр благодарно улыбнулся, мысленно поблагодарив Великих Духов, когда Рени накрыл его ладонь своей...
  Пусть пока так, сейчас достаточно и этого, решил мужчина. Он еще заставит своего ранимого, тонко чувствующего фальшь в отношениях Котенка, снова ему поверить.
  Главное, вот они - рядом, целые и относительно невредимые - свет его души и огонь его жизни. И теперь наконец-то действительно можно немного отдохнуть, чтобы с новыми силами хранить покой в доме, беречь, баловать и делиться со своими Котятами этим теплом и светом, благодарно вбирая их ответный щедрый дар...
  
  
  28.
  
  
  Даже хмурое утро не смогло испортить благодушного настроения хозяину Замка. Аслан, как обычно, проснулся первым, за несколько минут до сигнала к побудке в казарме. Хороший командир всегда встает раньше своих подчиненных.
  Как ночью зажарившаяся между двумя "печками" хрупкая девушка пыталась растолкать их обоих по краям кровати, лаэр помнил весьма смутно. Он был просто физически не способен отцепиться от обоих, и несколько раз судорожно просыпался, неосознанно пресекая попытки жены отпихнуть его. То ли она просто смирялась, не до конца просыпаясь, то ли терпела, жалея его. Однако к утру она все-таки справилась с непосильной задачей.
  Глядя на умиротворенно-расслабленные лица и волнующие позы обоих, приподнявшийся на локте Аслан чувствовал, как его буквально захлестывает волна тепла и неизъяснимой нежности, разливающаяся по жилам, проникая в каждую клеточку и словно расцветающая весенними первоцветами навстречу солнечным лучам.
  Сил просто встать и уйти умываться, не мешая Рени наслаждаться последними минутками перед подъемом, не было. И лаэр остался в постели, стараясь рассматривать оба своих сокровища вскользь, лаская взглядом лица, вальяжно раскинувшиеся тела, чтобы любимые не проснулись от его пристального внимания.
  Хозяин Замка-крепости бережно по крупицам собирал свои ощущения, запоминая образы, прислушиваясь к их дыханию в сонной тишине спальни, глубоко вдыхая еле слышный из-за свежего морозного сквознячка их собственный аромат теплой кожи...
  Сколько ему осталось вот так же умиротворенно в собственном доме встречать утра?
  Аслан не собирался допускать даже отголоски грядущей войны на земли Энейлиса. И для этого он не останется в стороне, даже если отец прикажет. Долг перед собственной семьей и перед Родом священен.
  
  Таур с Айдаром уехали затемно, велев не провожать их. Надо было переговорить с Вождями о предварительных сроках встречи. До того, как начнется весенняя распутица осталось не так уж много времени. Пока посовещаются, пока вынесут решение, пока передадут ответ Правителю. Ему ведь тоже придется планировать регламентные мероприятия, выискивая оптимальную возможность для того, чтобы на время покинуть Столицу...
  
  ***
  
  Выцветшее небо было безоблачным, и холодный порывистый ветер норовил забраться под распахнутую куртку, которую Аслан набросил поверх все еще разгоряченного тренировкой тела, не успевшего остыть под струями воды в общей душевой казармы.
  Тесса, проснувшаяся, когда они покидали спальню наложника, наверняка ждала их с Рени к завтраку. Но лаэру требовался еще один маленький штришок, для того чтобы чувствовать себя полностью счастливым сегодняшним утром. Отчаянно хотелось увидеть Дерека. Всего на минутку. Просто перекинуться парой слов и выдержать поединок взглядов. Меченый ни за что не признается, насколько ему тошно сохранять относительную неподвижность, и будет мужественно держать лицо, уверяя, что даже не чувствует неприятного процесса заживления раны.
  Но ему самому ведь не трудно поделиться позитивным настроением, сообщив парочку-другую хороших новостей.
  Аслан почему-то был уверен, что Дерек пришел бы его поддержать, окажись он сам в таком плачевном положении.
  
  Движимый самыми благими намерениями (лишь едва-едва окрашенными неясными фантазиями на тему когда-нибудь все-таки убедить Меченого поучаствовать в традиционном для степняков ритуале слияния), Аслан смело вошел в лазарет. Повесил в предбаннике куртку, накинул чистую хламиду, без которой Замковый лекарь никого не пускал к прооперированному бойцу, и решительно толкнул дверь. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Между входом в палату и кроватью сейчас красовалась ширма.
  - Эй, есть кто живой? - бодро поинтересовался лаэр, услышав какую-то возню за ней.
  - Кхе... Ты не вовремя, мой господин, - тут же откликнулся Халар.
  - Ууууйди! - выдавил Дерек, и Аслан, уловив панику в его голосе, в недоумении остановился - ну не мог же он, в самом деле, читать мысли на расстоянии!
  Тем более что ярко они оформились только в непосредственной близости к объекту интереса. Сердцем и душой лаэра прочно завладел Рени. А упрямое тело все еще на что-то надеялось, не давая совсем вычеркнуть кандидатуру Меченого из крайне небольшого списка тех, с кем Аслан охотно поделился бы восторгом грубого слияния, честного обмена обуревающими впечатлениями от радости победы жизни над смертью...
  - Великие Духи, что случилось? - встревожился он.
  - Ничего, что требовало бы твоего присутствия или участия, - иронично пояснил лекарь.
  Аслан фыркнул, начиная догадываться.
  - Уверены? - съехидничал он. - А то я могу поассистировать
  - Аслан! ...ммм... Я тебя как человека прошу, мой господин, изыди! - в отчаянии выдавил Меченый.
  - Ладно, скромный ты наш, я попозже загляну, - рассмеявшись, пообещал Аслан, решив удалиться, пока ему не указали путь в более непристойных выражениях.
  
  - Если бы он на тебя мог воздействовать расслабляющее, а не наоборот, вполне обошлись бы без клистира, - фыркнул лекарь.
  - Очень смешно, - разобиделся Дерек, маясь и из-за самой, не слишком приятной процедуры, и из-за пострадавшего самолюбия, перепугавшись чуть не до колик, что предстанет взору своего озабоченного господина в таком непотребном виде.
  Почему-то филейная часть самому Меченому казалась наиболее уязвимым местом. Помериться мужским достоинством он бы не постеснялся, но вот этот ненормальный интерес лаэра к его заднице напрягал невероятно, сводя на нет все хорошее. Всю эту странную привязанность на уровне безусловного уважения и восхищения лаэром, как командиром, и страстного желания быть ему другом, с которым поделишься не только последним глотком воды в знойной пустыне, но и, не колеблясь, отдашь за него жизнь.
  - Давай-давай, не отвлекайся, а то и впрямь позову, - пригрозил Халар. - Перевязку делать пора, а мы тут с тобой никак не закончим с прозаическими процедурами.
  
  Отмучившись с удалением лишнего из организма и мужественно пережив перевязку раны, накормленный завтраком и лекарствами, Дерек вырубился на некоторое время, почему-то все больше тоскуя по своей добровольной сиделке, которую вчера прогнал сам. Еще утром, хорошенько подумав, парень с облегчением признал, что визит Аслана все-таки оказался предпочтительнее, чем приход любимой девушки в такой деликатный момент.
  Но утро уже давно прошло, и скоро минет полдень, а ее все нет...
  'Неужели она не придет, принеся с собой аромат свежести зимнего дня и еле слышный - любимых духов? - тревожно отсчитывал он бесконечно тянущиеся минуты. - Не присядет рядом, погладив прохладной ладошкой по изуродованной щеке, не пожурит за излишнюю скромность, не поговорит о чем-нибудь, угадав тему под настроение? Не напоит так, чтобы не стекало по подбородку мимо: то к уху, то куда-то за шиворот...' - рефлекторно вытер Меченый сухой сейчас подбородок, и поморщился, уколов ладонь о прилично отросшую щетину.
  Впрочем, это мелочи. Пусть просто придет. Молча остановится так, чтобы он мог хотя бы ее увидеть из такого опостылевшего положения неподвижного паралитика...
  Только вот побриться бы, чтобы не оскорблять ее взор еще более жалкой картиной, чем есть на самом деле...
  
  
  ***
  
  Видимо, Аслан был слишком рад, что наконец-то все его домашние в сборе, потому что задался вопросом, а почему, собственно, Тесса до сих пор не умчалась в лазарет только после обеда, когда девушка собралась отправиться вместе с Рени в библиотеку.
  Мелкий уверял, что прекрасно себя чувствует, и заметно уменьшившаяся в размерах шишка на голове его ничуточки не беспокоит. Но без разрешения Халара его наставники не рискнули возвращаться к прежнему режиму физических нагрузок на тренировках. Сказал же лекарь - пару дней соблюдать щадящий режим - значит, требуется соблюдать!
  Правда, скучать огорченному парню не дали, и до самого обеда у него не было ни одной свободной минутки, чтобы быть предоставленному самому себе. Отправив обоих мальчишек - Руслана и Рени на конюшню снаряжать лошадей, которым требовался выгул, Мерген с Ильшатом вывели их за стену крепости и пару часов устраивали обоим экзамен на определение принадлежности оставленных на снегу следов. Победил, ожидаемо, Русик, но этому не стоило удивляться, племянник Аслана с детства учился этому искусству, потому что оно так же важно для воина, как и для удачливого охотника.
  Ренальд решил не расстраиваться. Наперегонки угадывать, отчитываясь в своих предположениях подтрунивающим над обоими юнцами степнякам, вместе с другом было гораздо веселее. Он был бы не прочь и вторую половину дня провести в обществе Руслана, но варвары решили, что на сегодня пока достаточно, ведь ему еще нужно штудировать свои учебники, чтобы не ударить лицом в грязь, сдавая следующий экзамен.
  Тесса сразу после завтрака занялась наконец-то своими прямыми обязанностями хозяйки Замка, уделив внимание Марте с ее расходными книгами.
  До вечера, когда можно будет побыть с любимым мальчишкой наедине, оставалась еще уйма времени, поэтому сейчас она надеялась просто тихонечко посидеть рядышком с Ренальдом, пытаясь отвлечься чтением какого-нибудь романа, чтобы не думать еще об одном человеке, к которому была слишком неравнодушна.
  Несколько раз Тесса уже порывалась сбегать в лазарет, и хотя бы справиться у Халара о самочувствии упрямца, вздумавшего скромничать на больничной койке, что в ее представлении совершенно не вязалось с характером и обычным нагловатым поведением Дерека. Особенно огорчало девушку его нежелание понять, что именно из-за своей привязанности к нему, ей вовсе не претит заниматься уходом, взвалив на себя обязанности полноценной сиделки для лежачего больного. Временная беспомощность парня ничуть не умаляла его предыдущих заслуг в ее глазах. К тому же все еще было обидно за его слова, сказанные в разговоре с Орисом. И поэтому в последний момент Тесса заставляла себя переключиться на что-нибудь другое, вплоть до того, чтобы усесться с Рутой перебирать перепутавшиеся в корзинке с рукоделием яркие клубки ниток для вышивания. Обычно это неблагодарное занятие ее жутко раздражало, и госпожа, как могла, отлынивала, перепоручая процесс распутывания служанке.
  Аслан задал вопрос о Дереке, застав жену практически врасплох. Если Тесса не могла даже себе объяснить, что ее до сих пор удерживает в доме, хотя мыслями она то и дело возвращалась в палату, выделенную парню (пострадавшему от чужой злобы, заставившей забыть его противника о воинской чести), то что могла ответить мужу? Ну не признаваться же сразу в том, что сама не ведает, как вообще могла произойти эта странная взаимная привязанность, ненужная ни ей, ни Дереку...
  - Рени, ты не заблудишься без сопровождающего? - иронично поинтересовался лаэр у юноши, притормозившего в дверях, чтобы подождать Тессу.
  - В доме я ориентируюсь гораздо лучше, чем за его стенами, - фыркнул наложник понятливо.
  - Вот и отлично! Слушай, сходишь со мной вечером в кузницу? Наши мастера что-то там усовершенствовали в новых арбалетах, предлагают попробовать, стоит ли курочить и остальные?
  - Конечно! - воодушевленно заблестели глаза у юноши. - Ты же уступишь мне несколько выстрелов?
  - Стал бы я тебя просто так дразнить, - усмехнулся Аслан. - Все, иди уже...
  Ренальд быстро склонился, целуя Тессу в подставленную щечку, и поспешил уйти. Ему тоже было любопытно, с чего это вдруг любимая не сидит как привязанная в лазарете, но, несмотря на все свое уважительное отношение к авторитету Меченого, не мог не радоваться этому обстоятельству. Он с самого первого дня подспудно чувствовал некую ревность к отношениям своей госпожи и собрата по статусу невольника.
  Сначала завидуя дерзости и независимости парня, стойко принявшего удар судьбы, сделавшей из свободного человека вещь, которую можно продать и купить. А потом из-за покровительства Тессы Дереку, которого госпожа невольно выручала, ограждая от притязаний мужа. И Меченый уже не раз доказал, что заслуживает ее симпатии. Хотя бы тем, что спас Аслану жизнь на перевале в горах. Да и то приключение в городе, из которого Дерек вернулся в женских тряпках злой, как шайтан, но привел живую и невредимую Тессу, не могло не поднять его оценку в глазах хозяев.
  Но все равно наложнику лаэра хотелось бы для собственного спокойствия знать, что ничего предосудительного, того, что касалось бы их с Асланом интересов, между любимой и этой сероглазой занозой (оттягивающей на себя внимание обоих господ), не существует.
  
  - Рыбка моя, так что же происходит, не объяснишь? - тихо спросил хозяин Замка, убедившись, что Ренальд отошел достаточно далеко от гостиной.
  - Да нечего объяснять, Аслан, - поникла Тесса, - я не хочу выглядеть навязчивой...
  - Это он сам тебе так сказал? - моментально сориентировался лаэр.
  Девушка кивнула:
  - Может быть, в чем-то Дерек и прав, но все равно это как-то глупо. Я не буду его пытаться переубедить. Ему сейчас кажется, что я слишком усердствую в своем попечительстве, зачем его лишний раз раздражать? Да и Халар прекрасно справится без меня.
  - Он не привык отлеживать бока, Тесс. Подобное состояние угнетало бы любого из моих бойцов... Тошно так проводить день за днем, зная, что не завтра, не послезавтра ты не будешь в состоянии хотя бы пытаться начать восстанавливать форму. И еще мне кажется, что он ждет тебя.
  - С чего ты пришел к такому выводу? - удивилась девушка, чувствуя, как сердце пускается вскачь.
  - Ну вот сходишь проведать, и узнаешь. Возьми свой роман и почитай ему вслух, - предложил муж.
  - Ты уверен, что Дереку будет интересно вникать в перипетии отношений книжных героев? - скептически фыркнула Тесса. - Разве что посоветуешь какой-нибудь роман, содержащий красочные описания батальных сцен, или учебное пособие с разбором тактических действий, приведший к победе или поражению в минувших войнах.
  - Да выбирай любой, - на полном серьезе согласился Аслан. - Можешь у меня в кабинете поискать. Я там самые интересные для Рени отбирал...
  - Кстати, о нашем Солнышке, - попыталась перевести тему Тесса. - Ты меня специально спроваживаешь?
  - Ну... да нет, конечно! - спохватился Аслан. - Хотя и это тоже. Догадываюсь, как вы назанимаетесь вдвоем.
  - Аслан! - возмутилась девушка. - Что я, по-твоему, нимфоманка какая-то, и уж до вечера не сумею держать себя в руках?
  - Ну... насчет твоей силы воли - не смею утверждать, рыбка моя. Но я бы точно не удержался, - сознался лаэр. - Да и Рени не железный...
  - Вот именно, а ты его еще соблазнил с тобой пойти в мужские игрушки играть! - упрекнула Тесса. - Между прочим, я на этот вечер рассчитывала.
  - Мы ненадолго, золотце, - виновато потерся носом о ее плечо лаэр. - Если хочешь, пойдем с нами, а?
  - Да ладно уж, найду, чем заняться. Я же понимаю, что вам нужно это время, на двоих...
  - Все-то ты у меня понимаешь, счастье мое, - нежно обнял жену Аслан, зарываясь лицом в ее волосы.
  - Понимаю... - вздохнула девушка. - В конце концов, это и в моих интересах, чтобы вы поскорее уже проскочили эту стадию доверия-недоверия...
  - Так ты пойдешь к Дереку? Ему там, наверное, так одиноко и скучно...
  - Ну так и побыл бы с ним, - вывернулась Тесса из объятий мужа. - Твое внимание ему сейчас гораздо предпочтительнее, чем мое.
  - Я знаю, как ты относишься к нему, Тесс, - улыбнулся Аслан, подняв ее голову пальцами за подбородок, чтобы видеть глаза.
  - Да? - вспыхнула она, внутренне холодея, но не смея отвести взгляда.
  - Конечно. Но он заслуживает особого отношения, согласись. Не раз уже доказал, что я не ошибся в своем выборе, - не увидев ничего подозрительного в легком замешательстве любимой, произнес лаэр.
  - Ну... - перевела дух Тесса, чувствуя себя отвратительно даже из-за этого легкого предательства недоговоренности. Она не могла быть стопроцентно уверена, что ее привязанность к Дереку носит лишь характер братской любви. Но и сеять хоть малейшие зернышки сомнений в душе самого первого из своих любимых мужчин не желала. А значит, пока не разобралась в собственных чувствах, придется притворяться и тщательно следить за тем, чтобы никто не догадался о том, что вообще не имело права на существование. - Насчет преданности Дерека присяге, я и не сомневаюсь. Но он снова будет хорохориться, чтобы не скрипеть зубами, и уверять, что уже идет на поправку, не нуждаясь ни в моральной, ни в физической поддержке от меня. Думаю, лучше все-таки тебе самому скрасить несколько минут его вынужденной изоляции от привычного режима.
  - Я не могу, - вдруг смутился Аслан. - Халар сказал, чтобы в ближайшее время я ему вообще на глаза не показывался.
  - Почему?
  - Да понимаешь... нет, не скажу, а то и ты ругаться будешь. Хорошо хоть Даут уехал, а то мне вообще пришлось бы на пару дней в город уматывать, чтобы они вдвоем не дискредитировали меня перед подчиненными, - вывернулся лаэр. - Все, любовь моя, мне пора. Через четверть часа должен прибыть человек с отчетом о нападении волчьей стаи на деревню, а у меня еще несколько вопросов накопилось, хочу записать их, чтобы не упустить потом...
  - Аслан, постой! - возмутилась Тесса. - Я же теперь умру от любопытства, что такого ты мог сделать-то?
  - Лучше не спрашивай, - рассмеялся лаэр, ускоряя шаг, чтобы побыстрее скрыться с глаз любимой девочки.
  Признаваться ей в том, что, зайдя второй раз к Дереку и застав там Ориса, упорно отбрехивающегося от уговоров Меченого помочь ему побриться, ссылаясь на то, что одной рукой делать это несподручно, он сам решился на такую аферу, было как-то неловко. Да и что говорить?! После того, как Халар застал их почти за интимным занятием и красочно описал, что он по этому поводу думает, Аслан и сам понял, как здорово он рисковал. И хотя знаменитым отваром таура, разжижающим кровь, болезного уже не отпаивали, все равно даже мелкий порез мог бы привести к неприятным последствиям. Но отказать другу в такой просьбе, видя, что у него это стало навязчивой идеей, и не порадовать его хоть немного, скрашивая убогое существование вынужденной неподвижности, не мог.
  К тому же даже не представлял себе, насколько это волнительно и откровенно, пока не провел впервые остро отточенным лезвием, слизывающим жесткую щетину, по доверчиво подставленной шее с выпирающим кадыком...
  Хотелось бы надеяться, что внимательному Орису не было столь заметно очевидное внутреннее напряжение обоих в тот момент. Нервы казались туго натянутой тетивой, и лишь задень - зазвенят не хуже струн на лютне заезжего менестреля. Потому что было достаточно лишь одного взмаха клинка, чтобы раз и навсегда покончить с этим наваждением... Ведь Дерек сам добровольно отдал свою жизнь в его руки. И это было сродни восторгу победителя, закончившего битву без кровавых потерь со своей стороны.
  Сердце глухо бухало в груди, разгоняя кровь и мешая привычно деловито сосредоточиться на простом действии. А в голову почему-то полезли совсем иные мысли про такую же вот доверчивую сдачу - открытое предложение, которое он не посмел бы не принять, потому что слишком долго об этом мечтал...
  Кажется, они оба забыли про все еще находящегося в палате Ориса. Которого, кстати, следовало бы выставить за дверь, чтобы постоял на стреме, предупреждая о приближении грозного стража интересов своих пациентов...
  Просто повезло, что в тот момент, когда своим появлением лекарь прервал этот ритуал почти священнодействия, он как раз отнял клинок от шеи Дерека, чтобы обтереть стальное лезвие от налипших вперемешку с мыльной пеной волосков об изгвазданное уже полотенце, иначе рука могла дрогнуть...
  Хорошо, что они практически закончили. Потому что добривал лаэр остатки щетины на изуродованной скуле Меченого, злясь на себя за проявленную дурость и стараясь унять внезапную дрожь в пальцах, до ужаса испугавшись, что и впрямь может поранить дубленую кожу...
  Вряд ли он когда-нибудь забудет эти несколько минут странного единения. Плевать на тех, кто посчитает дурной блажью исполнять прихоти собственного раба. Он никогда не чурался того, что мог сделать. И его аристократическая сущность по отцовской линии вовсе не пострадала от примеривания на собственную шкуру ремесла цирюльных дел мастера. В конце концов, он и сам редко пользовался услугами посторонних, предпочитая привычный ритуал производить самостоятельно, и вполне мог обходиться ножом, как в полевых условиях...
  Аслану почему-то казалось, что Дерек испытывает некие сходные чувства, потому что тот лишь первые мгновения пристально следил за его рукой, в которой был зажат клинок.
  
  Зрачки парня удивленно расширились, когда лаэр опустил руку в мыльный раствор нестерпимо горячей воды и ладонью смочил колючие от пробившейся щетины подбородок и скулы лежавшего. Почему-то абсолютно обычное действие, призванное облегчить задачу дальнейшего бритья, показалось неуместным, дезориентируя и сбивая с толку - зачем он это делает так, будто даря скупую ласку?! Слегка забылся, что старший из его рабов - воин, а не наложник?!
  Но к свою величайшему сожалению, Меченый не смог выдавить ни слова возражения, лишь мысленно костеря драгоценного господина за очередную придурь. И чтобы не было так мучительно стыдно за внезапную слабость духа, решившего саботировать здравый смысл, поспешил зажмуриться, вцепившись пальцами в матрац, чуть свисающий по сторонам устроенной для него койки. Может быть, еще несколько дней назад, Дерек сумел бы испортить казенное имущество, погнув железный каркас в попытке переключиться от настигших его эмоциональных переживаний на отвлекающую боль в сведенных судорогой пальцах. А сейчас просто тихо злился на себя и на не соображающего, зачем он это творит, Аслана. В его состоянии всякие сумбурные волнения вовсе нежелательны. Только-только удалось урегулировать вопрос с любимой госпожой, чтобы она прекратила мучить его, смущая своей заботой, так теперь одержимый воплощением собственных далеко идущих планов господин решил поиздеваться всласть, дорвавшись до забавы. Плохая была идея соглашаться на эту авантюру. Очень плохая. Мог бы догадаться и сам, но не сообразил, что даже обычный для любого взрослого мужика процесс можно довести до абсурда. Хреновый из Аслана вышел брадобрей. Нельзя вкладывать в это действие столько страсти и нежности, заставляя своего подопытного захлебываться от коктейля нахлынувших эмоций.
  Никакие совместные посиделки с обсуждением небесных созвездий и болтовня 'за жизнь' под хорошее вино из хозяйских погребов, и даже дурацкие состязания на пьяную голову, о которых до сих пор стыдно вспомнить, не шли ни в какое с равнение с тем, что происходило сейчас. Слишком непохожи были собственнические прикосновения сильных уверенных пальцев лаэра к его лицу на те, которыми одаривала Тесса. И слишком давно никто больше не рисковал прикасаться к его изувеченной физиономии. Меченый и не догадывался, насколько он нуждается в этом. Скорее всего, в другом состоянии даже мыслей не возникло бы в этом направлении. Но сейчас он слишком актуально чувствовал свою ущербность и уязвимость беспомощного существа, зависимого от чужой доброй воли. И тем острее оказались контрастные ощущения заботливого тепла чужой руки и ледяного холода добротной стали, скребущей его горло под подбородком. Чувство смертельной опасности и безмолвная просьба о доверии, в совокупности сводили с ума.
  Ощущение нереальности происходящего будоражили кровь парня. В силу физического недомогания ничего ниже пояса не реагировало на бестактное вмешательство Аслана своими действиями в его подсознание, но все остальные составляющие сексуального возбуждения присутствовали, крайне раздражая и нервируя Дерека. Температура наверняка повысилась, судя по выступившей испарине, глупое сердце заходилось в восторге, как будто он только что слез с бабы после затяжного марафона, ублажая ненасытную в любовных утехах партнершу, и норовило подскочить к пересохшему горлу, заставляя своего хозяина здорово рисковать. Как Аслан умудрился даже не оцарапать его ни разу, виртуозно управляясь с остро заточенным лезвием, обходя гуляющий вверх-вниз кадык, оставалось большой загадкой. Не иначе какой-то варварский секрет, на который способны эти проклятые извращенцы, не видевшие ничего необычного в том, чтобы соблазнять себе подобных. Дерек даже в страшном сне не допускал мысли о такой позорной капитуляции собственных убеждений. Но лаэр своими манипуляциями сподобился поколебать его веру. И это было в корне неправильно! Только вот именно сейчас Меченый никак не мог сосредоточиться на том, чтобы сбросить дурацкое наваждение, мучительно страдая от внутренних противоречий.
  Хорошо, что пришел Халар, выведя всех троих (в том числе и молча офигевающего от происходящего на его глазах Ориса, ставшего невольным свидетелем творящегося непотребства) из странного транса, задав совершенно справедливый вопрос, какого хрена они тут устроили экстремальный аттракцион? Или забыли, что подобное баловство из-за небольшого пореза может закончиться летальным исходом?
  Несмотря на то, что краска бросилась в лицо, Дерек был очень благодарен лекарю, избавившему его от унизительной утраты способности здраво соображать, сосредоточившись на пронзительных переживаниях.
  И уж совсем живительным бальзамом на незримые душевные раны, некоей компенсацией за потрепанные нервы и попранное самолюбие оказался легкий мандраж получившего нагоняй Аслана, когда он заканчивал бритье. Почему-то очень отрадно было осознавать, что для лаэра, превратившего просьбу помочь в личное развлечение, этот процесс не прошел даром.
  Перед Орисом, который сразу же после перевязки ушел в казарму, было неудобно. Но Дерек надеялся, что мудрый не по годам парень не будет слишком ехидничать по поводу увиденного при следующем визите.
  А Халар, разделавшись с Орисом и заглянув, чтобы проконтролировать процесс, все-таки не удержался от язвительной иронии:
  - С бородой ты выглядел более солидно, - припечатал он, скептически оглядев безупречную работу ухмыльнувшегося лаэра. - А так теперь только кожа да кости. Еще раз попробуешь проявить подобную самодеятельность, переведу на режим, запрещающий ЛЮБЫЕ посещения! Ясно?
  - Халар...
  - Тебя это тоже касается, мой господин! - сердито покосился лекарь на Аслана. - Вместо того чтобы отговорить эту бестолочь от дурной затеи, ты потакаешь его прихоти. Впрочем, у меня к тебе уже много претензий накопилось, сам знаешь за что. Убирайся с глаз моих долой, чтобы я в ближайшие дни тебя и близко тут не видел, иначе пропишу верное средство от дурости!
  - Ладно-ладно, не кипятись, уже ухожу, - примирительно пробурчал Аслан, и подмигнул слегка смущенному Дереку, направляясь к выходу, дескать, держись!
  Конечно же, все прекрасно помнили о том, что Халару было простительно такое грубое нарушение субординации, но все равно Меченому было слегка не по себе. Причем за все сразу - и за пережитое по прихоти Аслана, и за то, что пожилой мужчина отчитывал своего господина, как нашкодившего мальчишку. Хотя подбил на эту 'проказу' хозяина Замка он сам.
  
  
  29.
  
  
  Оставшись один, Дерек постарался абстрагироваться от всяких глупых мыслей по поводу того, что лаэр устроил ему подобие шоковой терапии. И вновь сосредоточился на переживаниях, почему же до сих пор не пришла Тесса? А вдруг она и впрямь решила игнорировать его? А ведь обещала зайти... Хотя нет, сказала 'возможно'... Но ведь сказала же!
  И парень мысленно отсчитывал бесконечно тянущиеся минуты, постепенно и очень медленно превращающиеся в часы. Решительно гоня прочь сомнения и трусливые мыслишки, что пока гордая госпожа соизволит перестать обижаться на него за те слова, что сгоряча выплюнул ей в лицо, у него вновь отрастет щетина. Только Аслан больше не рискнет ее сбривать, да и сам он, пожалуй, не готов проходить через эту изощренную, в исполнении лаэра, пытку. К тому же, вдруг он жестоко ошибся и Халар действительно прав, заметив, что теперь его физиономия выглядит еще более жалко? - судорожно хватался Дерек за гладко выбритое осунувшееся лицо, пытаясь на ощупь определить состояние своего внешнего вида. И мысли о любимой госпоже вновь переключались на ее мужа, здорово выбившего его из привычной правильности мироощущения. Хорошо, что это было временное умопомрачение, которое возможно списать на общее нездоровое состояние организма, напичканного обезболивающими настоями, возможно обладающими побочными эффектами в плане разжижения мозгов.
  
  Так и не дождавшись хозяйку до обеда, Меченый почувствовал себя покинутым, каждый раз судорожно вздрагивая от звука распахивающейся двери в палату, в предвкушении встречи с женщиной, похитившей его покой, и жестоко разочаровываясь, когда с визитами поддержки заходил кто-то из приятелей по службе.
  Даже проснувшийся было аппетит снова пропал напрочь. И если бы не желание поскорее подняться с койки, прекратив изображать паралитика, вряд ли уговоры Халара помогли запихнуть в себя хоть несколько ложек протертого овощного супчика. Еду по особой диете, назначенной лекарем, Антига лично варила для него и Давида, который тоже потихоньку шел на поправку, неожиданно почувствовав вкус к жизни в обществе жены Мартина, подвизавшейся на роль сиделки у постели собрата по сословию. Все-таки, положа руку на сердце, купеческой дочке, обманом вторгнувшейся в жизнь молодого солдата, и впрямь интереснее было ухаживать за тем, кто оценит ее благородный порыв. Мартин и так слишком многим пожертвовал, чтобы относится к сложившейся ситуации лояльно. Дереку иногда казалось, что младший Караскет вовсе не против избавиться от постылой супруги до истечения отмеренного им на совместное проживание года, если найдется благовидный повод тихо-мирно расстаться, без взаимных обид, пристроив бывшую жену 'в хорошие руки', чтобы его совесть перед Всевидящими была чиста...
  Кто, как ни наследник приличного состояния погибшего в буран купца подходит Улите на эту роль?
  Да и Марта не вмешивается, хотя ей точно не по нраву, что невестка торчит целыми днями в лазарете. Вместо того чтобы попробовать хотя бы как-то ублажить доставшегося ей мужа, чтобы он хоть изредка ночевал дома, как положено женатому мужчине...
  Видимо, женская мудрость интуитивно подсказывает комендантше не вмешиваться больше в промыслы богов...
  
  Впрочем, размышлениями о том, кому что написано на роду, развлекаться было неинтересно. Слишком уж безрадостной выходила картина, если прикидывать, применительно к себе. Тесса - чужая женщина... Вряд ли ему суждено встретить такую же, даже если Аслан сдержит слово и подарит ему вольную. Меченый понимал, что все равно уже не сможет покинуть этот дом, где остается его душа и сердце. Какой смысл мотаться по миру бездушному? Хотя для наемника это довольно ценное качество...
  В полнейшем расстройстве от напрасных ожиданий, несмотря на поддержку заходивших ненадолго приятелей, Дерека потянуло в сон. Но он упорно боролся с одолевающей дремотой, опасаясь, что Тесса придет, когда он будет в отключке. И даже здравые мысли, что во сне время пролетит быстрее, не помогали.
  Наверное, в какой-то момент он все-таки отключился, потому что проснулся, судорожно вздрогнув от какого-то звука, и даже попробовал приподняться, забывшись, что пока не имеет возможности:
  - Тесса?! Ааа... - стиснув челюсти, прорычал он, откидываясь обратно на подушку.
  Резкое движение напомнило ему о плачевном состоянии прострелившей болью в ноге, моментально разлетевшейся по нервным окончаниям. И заставило испуганно замереть, прислушиваясь к своим ощущениям, обливаясь холодным потом. Слишком уж прочно засело в мозгах предупреждение Даута и Халара, что для успешного восстановления ему требуется полный покой в течение многих дней. Но вроде бы резвый порыв не натворил бед.
  Спросонья голос прозвучал хрипло, а он не хотел, чтобы госпожа ушла, не решившись нарушить его покой. И собирался окликнуть девушку еще раз. Но прояснившийся взгляд уперся в закрытую дверь, и только теперь до его сознания долетел посторонний шорох. Точнее цокот коготков по полу, остановившийся у его койки.
  - Барс... - уныло усмехнулся Меченый, свесив руку, в которую тут же уткнулся мокрый влажный нос кошака, пробравшегося в палату через приоткрытую форточку. Наверное, именно этот звук разбудил его. Просто очень хотелось, чтобы пришла любимая, вот и пригрезилось... Обидно. - Ну что, разбойник, расскажи, где шлялся? Много мышей наловил?
  Воспользовавшись полученным приглашением, Барс ловко запрыгнул на койку, заставив Дерека, которому здоровенный котяра угодил аккурат на живот, страдальчески охнуть. Зверь немного потоптался, очевидно соображая, где бы ему пристроиться, но сначала решил подобраться поближе к лицу лежавшего парня и обстоятельно доложить о своих приключениях, потираясь лобастой башкой о чисто выбритые скулы и подбородок отплевывающегося от неожиданной ласки Дерека, старательно урча в разных диапазонах, чтобы хозяину было понятнее.
  - Ну все-все, дружок, хватит уже, - невольно рассмеялся Меченый, спихивая кота, из-за тяжести которого дышать получалось с трудом, с груди. - Я уже понял, что у тебя все в порядке. И ни за что не поверю, что ты так отожрался, питаясь лишь мышами...
  Кошак насмешливо фыркнул, не став спорить, развернулся, мазнув пушистым хвостом по лицу Меченого, и аккуратно посеменил на излюбленное место, вспомнив о своих обязанностях лекаря. Дерек только диву давался, как такая здоровая туша почти не ощущается, укладываясь грелкой на раненой ноге.
  
  В следующий раз Дерек даже не понял, что уже проснулся, и боялся широко распахивать ресницы, чтобы не спугнуть наваждение. Пусть хотя бы во сне Тесса еще немного побудет рядом... Такая родная, желанная, лениво-расслабленно поглаживающая смирно сидевшего на ее руках кота...
  - Дерек... - тихо позвала девушка, склонившись над ним и внимательно вглядываясь в изможденное лицо бойца, - ты специально прикидываешься, что все еще спишь? Мне уйти?
  - Тесс! - моментально очнулся он, расплываясь в широкой улыбке и беспардонно хватая ее за руку. - Тесса, ты все-таки пришла...
  - Добрый вечер, соня... - отпустив Барса на волю, облегченно выдохнула она, поняв, что волновалась напрасно. И Дерек действительно ждал ее, как и предполагал Аслан. - Отлично выглядишь, - слегка приукрасила хозяйка Замка настоящее положение.
  - Правда? - смутился парень, машинально поскребя подбородок, вовсе не собираясь признаваться в причине, побудившей пойти на такой риск.
  - Честное слово! - жарко подтвердила Тесса, обняв ладонями его скулы и вглядываясь в мутноватые ото сна глаза, словно что-то пытаясь разглядеть в черных колодцах расширенных зрачков с тонким серым ободком радужки. - По крайней мере, гораздо лучше, чем три дня назад, - улыбнулась жена Аслана и, нежно проведя пальчиками, очерчивая волевой подбородок, заставила себя отнять ладони от лица раба-воина.
  - Да ну тебя, моя госпожа, - хмыкнул парень, - я-то обрадовался...
  - Правильно, что обрадовался, - поддержала она. - Для тебя положительные эмоции очень полезны. Я пришла тебя развлекать.
  Бровь Дерека удивленно поползла вверх. И, прежде чем он сподобился отпустить какое-нибудь ехидное предположение, Тесса поспешила опередить, пояснив:
  - Буду тебе читать книжки, хочешь?
  - А у меня есть выбор? - решил уточнить Дерек, готовый даже самостоятельно читать вслух (благо Рени в свое время помог разобраться с местным алфавитом), только бы она побыла подольше...
  - Ну, вообще-то, сегодня выбора нет. Я этот талмуд еле дотащила, - призналась Тесса, кивнув на томик внушительных размеров с красочными картинками батальных сцен. Аслан подобрал интересные экземпляры для ее Солнышка. Но пока что Рени надо было повторять свои учебники для Академии. - Ах, да! Халар велел спросить тебя, понадобится ли он нам? И разрешил побыть подольше, при условии накормить тебя ужином.
  - Э... - заметно смутился Дерек, быстро сообразив, - да, нужен. Буквально на пять минут. А с книжками мы и без него справимся, хорошо? Только ты выйди, пожалуйста, Тесс. И Барса выпусти сначала, пока Халар его не поймал.
  - Мне тоже не нравится, что кот у тебя здесь так вольготно разгуливает, - нахмурилась госпожа. - Ты же не знаешь, по каким помойкам он бегает на улице.
  - Не переживай, радость моя. Этот зверь на помойках не промышляет. Смотри, как у него шерстка богато лоснится, - будто это его собственная заслуга, хвастливо улыбнулся Дерек, поглаживая полезшего к нему под руку кошака.
  - Я бы не была так свято уверена, - скептически покосилась девушка на идиллию привязанности животного к человеку. - Ну да ладно, не стану докучать тебе объяснением прописных истин. Ты уже достаточно взрослый, чтобы самому соображать, что к чему.
  Пойдем-ка, Барс, - подхватила она кошака, намереваясь выпустить его на улицу через окошко. - Тебе, котяра, надо на время убраться подальше, чтобы сохранить свою драгоценную шкурку такой же красивой...
  
  Легкий ужин, положенный больному в его состоянии, Меченый умял буквально за пять минут, переживая, что тратит время на какую-то ерунду. А вот с книгой вышла заминка.
  Она была не о делах давно минувших дней, а совсем о недавних событиях, правда, происходивших далеко от границ Энейлиса.
  Прежде чем отдать ее Тессе и приготовиться слушать голос любимой женщины, звучавший для соскучившегося парня чарующей музыкой, пусть бы даже говорила хоть о погоде, Дерек полистал тяжелый том, разглядывая картинки, пробежался по диагонали по тексту, и скривился:
  - Знаешь, Тесс... Не хотелось бы тебя огорчать, но здесь все как-то неполно изложено, на первый взгляд.
  - С чего это ты сделал такой вывод, едва пролистав? - удивилась госпожа.
  - Ну... - помрачнел Дерек, - я как раз тогда впервые попробовал заработать на жизнь ремеслом наемного солдата...
  - Вот как? - послушно захлопнула Тесса книгу. - Можешь что-нибудь рассказать о том, как видел войну глазами мальчишки-наемника? - взглянула она на него и осеклась.
  Дерек молча лежал, прикрыв глаза. По скулам посуровевшего лица гуляли желваки, а сжатые кулаки без слов говорили о том, что он пытается справиться с волнением от неприятных воспоминаний.
  - Плохая была идея, - покаянно прошептала хозяйка Замка, отбрасывая книгу на соседнюю койку.
  Подойдя ближе, девушка склонилась и, осторожно обняв бойца, прижалась щекой к щеке:
  - Сколько вас, мальчишек-новобранцев, выжило тогда?
  - Как ты догадалась?
  - Чего тут догадываться? - вздохнула дочь тысячника и жена лаэра. - В первую очередь гибнет плохо обученный молодняк, не имея еще должной интуиции опытных бойцов, растерявшись, оглохнув и ослепнув от того, с чем столкнулись воочию. Или жаждущие славных подвигов, практически не имея на шансов...
  - Четверо из двух десятков, - глухо ответил парень, невольно расслабляясь от теплого участия. - Я тебе лучше про что-нибудь другое расскажу, - нарочито бодрым голосом постарался Меченый скрасить огорчение любимой. - Вот когда я второй раз прибился к отряду, было весело! Знаешь, сколько смешных случаев было?! Вот помню... А, нет, - хмыкнул Дерек, аккуратно опустив свою ладонь поверх руки Тессы, - это только Аслану можно рассказать. Не для женских ушек... А вот еще! Ох ты ж! - досадливо мотнул он головой. - Это тоже не совсем приличное...
  Тесса рассмеялась, отстраняясь. Дерек не смел возражать - вряд ли вообще теперь, после слетевших с языка вчерашних слов, может рассчитывать на прежнее трепетное отношение к себе, но руку ее так и не отпустил:
  - Обожди минутку, моя госпожа. Я сейчас вспомню! Честное слово! Ведь было же что-то, о чем можно писать в мемуарах... - нахмурил он лоб, судорожно перебирая забавные эпизоды жизни в своей памяти.
  - Верю-верю, - хмыкнула девушка, - ты пока вспоминай, а я тебе подушки поправлю. Неудобно ведь на примятых? Давай-ка помогу поднять голову, - подсунула она ладонь, собираясь поддержать затылок.
  - Я сам! Хотя... - озорно улыбнулся Меченый, аккуратно обнимая ее за шею, но не столько, чтобы действительно 'повиснуть', приподнимаясь, сколько, чтобы не упустить такую возможность. Болезным ведь прощаются многие вольности. - Мне вообще тут неудобно, - доверительно шепнул он девушке на ушко. - В казарму хочу. К ребятам...
  - Ну вот и все, - ловко взбив, перевернула Тесса обе подушки, склонилась ниже, вынуждая Дерека опуститься на них, и лишь потом ответила, - можешь уже меня отпускать...
  - Прости, что увлекся, моя госпожа, - без малейшего намека на истинное раскаяние, тихо произнес парень. - Спасибо, что скрашиваешь мое одиночество здесь...
  - С тебя история, - постаралась Тесса переменить тему, чтобы тоже побыстрее прийти в себя. Все-таки с выводами о братско-сестринской привязанности (и ни о чем другом!) надо было определяться скорее.
  - А я как раз вспомнил подходящую, - лукаво улыбнулся Меченый. - Только ты садись поближе, ладно?
  
  ***
  
  Когда в палату ввалились раскрасневшиеся после тренировки Руслан и Рени, Тесса уже больше не могла смеяться, чувствуя, как сводит мышцы лица и живота.
  Дерек, обрадовавшийся выпавшей возможности сегодня развлекать свою любимую, отчаянно стараясь скрасить негативный осадок от предыдущего визита, превзошел самого себя в ораторском искусстве, невольно забывая о своем незавидном положении и наслаждаясь вниманием, предназначенным ему одному. Причем именно так, как он хотел, без всяких излишеств по обхаживанию его обездвиженного тела, чувствуя себя вполне полноценным мужчиной, а не жалким инвалидом, требующим сочувствия.
  - Дерек, привет!
  - Добрый вечер, как ты тут?
  - Что интересного рассказываешь? - загалдели наперебой новые посетители.
  - Под окнами лазарета слышно, как вы смеетесь, - заметил Руслан.
  - Да какой под окнами - на плацу! - поддел Ренальд, проигнорировав ухмылку Меченого, пристально глядя на госпожу. - Тесс, Аслан просил проводить тебя домой. Пойдем? А то я еще в душе не был...
  - А что уже и тренировка закончилась? - спохватилась девушка, вскакивая на ноги. - Ничего себе! Пойдем, конечно.
  - Эх, Солнышко... - досадливо протянул Дерек, понимая, что пришло время прощаться. - И что бы тебе СНАЧАЛА в душ не сходить? Риторический вопрос, не правда ли?
  - Приказ господина, - пожал плечами Ренальд, с достоинством выдержав пристальный взгляд Меченого, не позволяя себе злорадной улыбки.
  Почему-то на душе у наложника стало неприятно из-за того, что Тесса так заразительно смеялась, находясь в обществе человека, который, по идее, должен был изображать полутруп. Но он постарался абстрагироваться от дурацких ревнивых мыслей. В конце концов, на ближайшие пару часов все внимание любимой будет принадлежать ему одному, пока Аслан занят с Инваром обсуждением каких-то насущных вопросов, касающихся гарнизона крепости.
  - С приказом лаэра не поспоришь, - вынужденно согласился Дерек, переводя взгляд на госпожу.
  - До завтра, Дерек, - нежно провела она по его щеке ладошкой, поспешно отдернув руку, когда почувствовала кожей мимолетное касание его шершавых губ. - Спокойной ночи...
  - До завтра... - эхом повторил парень, стараясь не выдать взглядом сожаление о ее поспешном уходе. Если бы не мальчишки, наверное, удостоился и поцелуя, хотя бы в щеку...
  - До свидания, Руслан, - улыбнулась госпожа племяннику мужа.
  - Рус, до завтра, - махнул рукой Рени обоим оставшимся. - Дерек, Выздоравливай!
  Поспешно рванувший следом за госпожой наложник, словно нарочно, полностью закрыл девушку своей спиной от провожающего ее до дверей взгляда Меченого.
  - Да ладно, не раскисай! - рассеянно подбодрил Руслан (практически таким же взглядом, как у Дерека, пожирая подтянутую фигуру уходящего Ренальда). - Мне лекарь разрешил потрепаться с тобой с полчасика. Хочешь, расскажу, что там, на улице творится?
  - А что там сегодня такого необычного? - почувствовав навалившуюся усталость, пробормотал Дерек. - Мне в окошко край неба виден. Погода, как погода... Зима все-таки...
  - Ну как хочешь, - пожал плечами юный степняк. - Кстати, Мерген с Ильшатом передают тебе привет! Дерек, а что такого смешного ты рассказывал? - наконец-то обернулся Руслан от закрывшейся двери и бесхитростно уставился на раненого...
  
  ***
  
  - Солнце мое, - прихватила Тесса Рени за рукав куртки, когда они вышли на улицу. - А скажи-ка мне, родной, Аслан действительно велел тебя забрать меня отсюда? - кивнула девушка на оставшийся за их спинами лазарет.
  - Нет, конечно, - покраснел уличенный во лжи Ренальд. - Я просто соскучился. Я думал, что и ты тоже... - напрягся и даже остановился он в ожидании ответа, внимательно вглядываясь в лицо спутницы.
  Признаваться в том, что не просто соскучился за целый день, уже предвкушая вечер наедине с любимой, но чуть не захлебнулся от вспышки ревности, когда услышал ее смех, проходя под окнами палаты, где разместили Меченого, Рени не собирался.
  Ему самому стало страшно за этот момент охватившего отчаяния, когда он понял, что не готов делиться ни с кем, кроме Аслана, даже таким малым. Почему-то не хотелось, чтобы кто-то так же, как он, любовался его женщиной! А юноша время от времени ловил себя на мысли, что откровенно наслаждается, наблюдая многогранность мимики ее лица, когда госпожа задумчиво грустит, когда сердится, когда смеется... Особенно, когда смеется, становясь открытой для мира, даря свою ослепительную улыбку, глядя искрящимися глазами на того, кто добился подобной эмоции... На то, как чуть прищуриваются ее глаза, обрамленные пушистыми ресницами, приоткрываются алые губы, волнующе колышется грудь...
  Это слишком личное... То, что принадлежит только ему и Аслану. Точнее, наоборот, конечно, но в тот момент Рени ставил свои интересы выше лаэрских...
  С Русланом, собравшимся заглянуть к Меченому ненадолго, наложнику было лишь по пути, сегодня он вовсе и не собирался заходить проведать раненого. Вот только резко передумал идти домой, оставляя Тессу и дальше наедине с Дереком, который полностью завладел ее вниманием.
  Ренальд понимал, что его чувства слишком субъективны, и ни в коем случае нельзя пестовать в себе дурную собственническую наклонность. Даже не потому, что он всего лишь раб, пусть и на привилегированном положении. К сожалению, это в их роду в крови - однолюбам трудно, почти невозможно мириться с тем, что объект их привязанности может и не принадлежать им единолично. Достаточно вспомнить, как слетел с катушек родной дядька, потеряв рассудок от желания заполучить не принадлежавшую ему на законных основаниях женщину. Рени вовсе не хотел уподобляться этой твари. И довольно быстро справился с приступом, за который было стыдно даже перед самим собой. Но в данный момент все-таки очень хотелось услышать ответ любимой.
  - Конечно, радость моя! Я просто немного потерялась во времени, - беспечно отозвалась Тесса, не понимая, отчего это вдруг по лицу ее драгоценного мальчика пробежала легкая тень.
  Ренальд отвел глаза. Он сам не знал, что конкретно хотел бы услышать, но из-за этого пояснения девушки почему-то кольнуло в груди, потому что вновь захотелось, чтобы не только смеялась, но и терялась во времени Тесса наедине с ним..."ну и с Асланом, конечно!" - твердо повторил он про себя, гоня прочь недостойные мысли.
  - Пойдем, а то замерзнешь совсем, - забеспокоилась госпожа, плотнее запахнув у своей шеи меховую накидку, чтобы холодный ветер не смог добраться до нежной кожи. - И я действительно жутко соскучилась, Солнышко.
  - Мне не холодно! - весело отозвался Рени, мгновенно почувствовав разливающееся в груди тепло от ее слов. Ему показалось даже, что стало слишком жарко. И чтобы потушить этот бушующий внутри пожар, он бы сейчас без всяких понуканий со стороны Меченого бегом преодолел расстояние до дома, обвешанный двойным грузом против норматива. Чтобы скорее перейти к той части приватного общения наедине с Тессой, о которой мечтал со вчерашнего вечера. И утолить хотя бы на время грызущий любовный голод. Приглушить постоянную тоску, которая охватывала, лишь только он терял объект своей привязанности из поля зрения.
  - Ты видел усовершенствованные арбалеты? - поинтересовалась спутница.
  - Да, Тесс! Это потрясающе! - с воодушевлением откликнулся юноша. - Я чуть было не обставил Аслана!
  - Да ну? - удивилась хозяйка.
  - Ну я же сказал 'почти', - слегка смутился хвастунишка. - Тесс, тебе обязательно понравится! Может быть, сходишь завтра с нами?
  - Так вы с Асланом и завтра пойдете на стрельбище? - покосилась хозяйка Замка на парня, который поспешно кивнул, улыбаясь чему-то своему, слишком личному.
  'Ох, Всевидящие! Пусть у моих мужчин настанет полное взаимопонимание по всем вопросам', - мысленно воззвала она к богам.
  Ради того, чтобы Аслан и Рени вновь оказались вместе, Тесса готова была поступиться некоторыми своими интересами, и даже не мешать им забавляться мужскими игрушками - оружием, в которые и сама не прочь поиграть время от времени...
  
  
  30.
  
  
  Вышедшая навстречу госпоже служанка, приветливо улыбнулась, сообщив, что стол уже накрыт к ужину.
  - Благодарю, Рута. Можешь идти отдыхать, - отпустила Тесса девушку, зная, что та предпочитает пораньше ложиться спать, потому что встает очень рано.
  Тем более, про тайные свидания через окошко с Саушем, после которых глаза у неприступной служанки поутру то сияли, то припухали от пролитых ночью слез, хозяйка Замка уже давно не слышала. Видимо, в очередной раз никак не находящая общего языка парочка дала себе передышку на проверку чувств.
  Честно сказать, Тесса даже не могла бы однозначно ответить, что она сама думает по поводу возможного союза столь противоположных по характеру людей. Все-таки Рута слишком щепетильна в вопросах верности, а Красавчик пока еще не нагулялся вволю, чтобы поклясться в Храме перед ликом Всевидящих, в том, что она останется единственной женщиной, к которой он будет прикасаться после свадьбы. Хотя вполне допускала, что сердце парня все-таки уже принадлежит ее наперснице.
  Пожелав госпоже и лаэрскому наложнику приятного вечера и добрых снов, Рута отправилась к себе.
  Так как малая гостиная, в которой обычно ужинали хозяева, находилась ближе, чем спальни, Тесса и Ренальд решили заглянуть посмотреть, чем сегодня их балует Антига.
  Оказалось - картофельной запеканкой с грибной начинкой и распространяющими умопомрачительный ароматный дух, поджаренными на шпажках перепелами, нагулявшими к осени нежный жирок, перед тем как попасться умелым охотникам, делавшим заготовки на долгую зиму.
  - Аслан еще не скоро вернется, - провокационно произнесла Тесса, взглянув на сглотнувшего голодную слюну спутника, не посмевшего поклянчить отломить хоть одну ножку от аппетитно выглядевших перепелок.
  - А в душ потом? - с надеждой спросил просиявший Рени, готовый проглотить полагающуюся ему порцию за две минуты.
  - Так сильно проголодался? - рассмеялась госпожа, притянув парня за руку, вынуждая его склониться. - Я тоже... Только не по еде, - прошептала она ему в губы, обвивая руками шею и прижимаясь плотнее.
  - Тесс, я же после тренировки, - на всякий случай предупредил Рени, страдальчески поморщившись, понимая, что потная рубаха источает не самые приятные ароматы, но жена Аслана не брезговала запахом своих мужчин, и поэтому Ренальд тут же обнял прильнувшую к нему девушку за талию, отвечая на поцелуй.
  - Ммм... - нехотя отстранилась Тесса через некоторое время, - садись, ешь. Только не слишком плотно, у меня на тебя сегодня большие планы.
  - Вообще-то это у меня на тебя большие планы, - пробормотал наложник, галантно отодвигая для нее стул.
  Молодая женщина кивком поблагодарила его и, положив в свою тарелку кусочек запеканки, принялась за трапезу.
  Рени потянулся было за перепелами, но, заметив промелькнувшую тень недовольства на лице госпожи, решил тоже ограничиться легким перекусом.
  Тесса комментировать не стала, лишь улыбнулась уголками губ - пусть утолит первый голод, остальное потом...
  
  Быстренько расправившись с частью ужина, девушка собралась подняться из-за стола.
  - Солнышко, я только приму ванну...
  - Пойдем! - решительно поднялся наложник, бросив полный сожаления взгляд на так и не попробованных перепелок, снова накрыв их серебряным клошем*, на котором красовались застывшие по воле мастера-ювелира фигурки пока еще живой дичи в миниатюре, венчающие высокий купол полусферы.
  
  Тесса даже не успела возмущенно пикнуть, когда Рени легко подхватил ее на руки, лишив шанса заглянуть в супружескую спальню, и целенаправленно потащил к себе в комнату, напустив на себя заговорщицкий вид, задумавшего какую-то каверзу злодея.
  В его исполнении получилось вовсе не страшно, а очень интригующе, и Тесса решила пока не брыкаться и посмотреть, что будет дальше. Все-таки, пока что на руках Аслана она субъективно чувствовала себя более надежно, чем у Ренальда, не так давно полюбившего демонстрировать приобретаемую в процессе постоянных тренировок молодецкую силушку.
  
  Осторожно опустив девушку на свое ложе, Рени нехотя отстранился, но тут же устроился у нее в ногах, не разрешив приподняться.
  - Иии? - вопросительно подняла точеную бровь Тесса. - Я, между прочим...
  - Тише, - перебил ее Ренальд, аккуратно перехватив рукой лодыжку, а второй ладонью медленно заскользив вверх по стройной ножке под слегка задравшийся подол платья. - Наслаждайся молча, моя госпожа...
  - Рени, сегодня ты меня будешь раздевать? - хихикнула смущенная неожиданной лаской девушка, отчаянно сожалея, что сегодня она в теплых чулках, отнюдь не способных вызывать эротические фантазии. Знала бы, что у нее не останется времени переодеться, могла бы заранее облачиться в более подходящее белье. Все равно на улице была лишь несколько минут. И вовсе не успела бы замерзнуть по пути из лазарета в дом.
  Но, видимо, соскучившийся по ее обществу Ренальд вовсе не считал тонкие шерстяные чулочки досадной помехой своей задумке. Отпустив обласканную ножку, наложник теперь дразняще медленно заскользил обеими ладонями по икрам, подбираясь к коленям раскинувшейся на его постели Тессы. Девушка все еще выглядела достаточно напряженной, по сравнению с тем, какой он хотел ее видеть и чувствовать, неосознанно желая ей "отомстить" за серебристый смех и расточаемые теплые улыбки другому мужчине, заставившему ее испытывать подобные радостные эмоции.
  Правда, Рени старался не думать о причине, иначе совесть загрызла бы парня, раскаивающегося в своем эгоизме, но пока не способного справляться с заложенным природой инстинктом, который шел в дополнение к преимуществам, дарованным обладателям редкой 'ледяной крови'.
  - В прошлый раз было наоборот, - напомнил юноша, осторожно раздвигая ее ножки шире, чтобы совершить нехитрый маневр, переместившись еще ближе к ней.
  Усевшись на колени, он опустил ее ноги себе на бедра, совсем уже бесстыдно задирая подол платья до талии.
  - Мне нравятся твои панталончики с завязками, - улыбнулся Ренальд, пробираясь сильными нежными пальцами под плотно обхватывающие девичьи бедра кружева, нарочно зацепив легкомысленные бантики лент, которыми панталончики удерживались на положенном месте.
  - Ты делаешь комплимент моему вкусу в выборе нижнего белья или так тонко намекаешь дать тебе их поносить? - съехидничала Тесса, все еще не желая поддаваться охватывающим ее волнующим эмоциям, понимая, что вечер, скорее всего, пойдет не по задуманному ею сценарию. Сегодня ей хотелось власти над любимым мальчишкой, и она пока еще надеялась осуществить свои планы.
  - Естественно, комплимент, - рассмеялся Рени, потянув за одну из завязок, освобождающих ему свободный доступ к полоске теплой гладкой кожи на упругом бедре любимой.
  Зацепив краешек чулка, он медленно потянул его вниз, не столько ставя себе задачу по скорейшему разоблачению хозяйки, сколько лаская обнажающуюся в процессе ножку, с каким-то мазохистским удовольствием дразня обоих. Честно говоря, он и сам слабо представлял, надолго ли хватит его выдержки.
  Второй чулок он стягивал, сопровождая сие действо легкими поцелуями внутренней стороны бедра любимой госпожи, переставшей делать даже слабые попытки к сопротивлению. Дыхание девушки участилось, напряженные поначалу мышцы заметно расслабились, но она все еще была недостаточно, на его взгляд, разогретой перед следующим этапом соблазнения.
  Особенно трудно пришлось ему самому, когда легкомысленные панталончики полетели на пол вслед за чулками. Дыхание парня перехватило даже от созерцания манящего треугольника внизу живота, символизирующего женское начало, когда он, соединив ее ножки вместе, поддерживая под коленями, стягивал последнюю кружевную преграду...
  А уж когда снова развел их, пристроив у себя на плечах и, опустившись ниже, прикрыл глаза, вдыхая будоражаще жаркий аромат желания, вызванного им, и вовсе прикусил изнутри щеку, чтобы немного прийти в себя. Иначе его просто не хватило бы, чтобы сначала доставить удовольствие Тессе, а уж потом требовать внимания к собственной персоне.
  - Рени... давай сначала в душ, - простонала партнерша не слишком уверенно. Подаваясь ему навстречу бедрами еще ближе, прогибаясь в пояснице, будто кошка, выпрашивающая хозяйскую ласку, и безумно заводя этим наложника своего мужа, едва сдерживающегося от того, чтобы не наплевать на теснившиеся еще со вчерашнего вечера в голове фантазии.
  Губами прижимаясь к бархатным половинкам внешних половых губ, языком раздвигая лепестки малых, опаляя дыханием ставшую сверхчувствительной плоть... заставляя еще сильнее пульсировать уже набухший от возбуждения клитор...
  С ним, уже умеющий доставлять чувственное удовольствие своей любимой, парень сначала немного поиграл кончиком языка, то легко и быстро касаясь, то медленно обводя его по кругу, и лишь когда Тесса смирилась с тем, что никакого душа пока не будет и полностью отдалась процессу, изнемогая от неутоленного еще желания, подключил губы и пальцы, заставляя свою госпожу забыть обо всем на свете.
  И только после того, как он довольно быстро дождался отклика на свои старания, почувствовав сладкие судороги, охватившие женское тело, и услышав хриплый стон, задохнувшейся от полученного удовольствия госпожи, остановился. Но не отстранился, прижавшись губами к ее лону. Все еще чувствуя затихающую пульсацию только что пережитого ею, шалея от удовольствия и осознания того, что это он довел любимую, заставив полностью раскрыться и забыться на несколько минут от всего мира, воспарив в небеса рассыпавшимся на мириады осколков сознанием, и душой. И радуясь, что крепко держит в руках ее физическое тело, к которому эта душа прочно привязана. И поэтому не сможет ускользнуть навсегда, оставив его умирать от тоски и одиночества.
  Ренальд готов был простить ей этот недолгий побег, веря, что любимая непременно вернется за новой порцией удовольствия именно к нему... А это дорогого стоило, каким-то немыслимым образом поднимая его самооценку и вселяя уверенность, что это вполне закономерно. Мужчины для того и существуют, чтобы беречь этих чудесных созданий, к ногам которых они бросают свои сердца.
  Какое счастье, что Тесса бережно относится к своим 'трофеям', отдавая взамен столько любви и нежности, сколько он и Аслан в состоянии вынести, не сойдя с ума от счастья...
  
  Однако до душа добраться все-таки не мешало бы...
  От платья и нижней сорочки пришлось избавляться в несколько этапов, перемежая простые действия долгими поцелуями, от которых начинала кружиться голова. Нет, камеристка из него все-таки получилась никудышная. Слишком волнительно было ощущать оставшуюся неглиже любимую, чувствуя, как у самого уже расслабленная в паху шнуровка давит на рвущийся к постельным подвигам член.
  
  Рассчитывающая на то, что уж, принимая ванну, ей удастся отплатить своему Солнышку его же монетой, Тесса оказалась одновременно и разочарованной, и очень-очень довольной предложенным Ренальдом вариантом. Однако опомнилась девушка только оказавшись в огромной бронзовой ванне, до которой добирались с Рени довольно долго. Несмотря на то, что надо было лишь покинуть разворошенную постель, возле которой оставили сброшенное белье, и пересечь комнату.
  Ренальд слишком умело не дал ей озвучить свои требования, поцелуями и лаской, отвлекая внимание нетерпеливой возлюбленной до тех пор, пока сам не пристроился позади нее, опустившись в теплую воду и лишив возможности взять инициативу в свои руки.
  А ведь ей грезилось, что, быстренько сполоснувшись, смывая пот после вечерней тренировки, он снова окажется снизу, распластанный под нею, обмирающий от предвкушения. Госпожа уже расфантазировалась, как она будет наслаждаться правом владения телом и душой этого сокровища, с затуманившимся взглядом обожания, покорно ждущего ее дальнейших действий...
  Драгоценному мальчику ведь нравилось подчиняться ей... Но не всегда. Например, сегодня юноша решительно поломал все правила игры, с хитрой улыбкой перехватив у нее из ладоней пузырек с мыльной жидкостью.
  - Солнышко? - потянулась Тесса за взметнувшейся вверх рукой, в которой Рени зажал свою добычу.
  - Нет, любовь моя, - покачал головой наложник. - Сначала я тебя искупаю...
  - Но, Рени...
  - Тесс, ну, пожалуйста, - состроил он просительное выражение, притупляя бдительность госпожи.
  Отказать любимому в такой мелочи, Тесса не смогла. Обычно она заставала его в ванной (или специально подгадывала момент, когда юноша будет беззащитен от ее посягательств). Поначалу хозяйке Замка просто нравилось провоцировать парня, стараясь приучить его к тому, что нельзя стесняться собственного обнаженного тела. А потом, когда Рени преодолел мучительный стыд из-за подобных процедур омовения в ее присутствии с непосредственным участием, оба получали истинное наслаждение процессом. Но оказаться самой в роли живой игрушки в ласковых руках наложника, девушке удавалось нечасто.
  Намылив ладони, Рени аккуратно провел ими по ее плечикам и спине, не столько смывая несуществующую грязь, сколько лаская, словно боясь спугнуть ее настрой неосторожным прикосновением. Тесса пока еще не казалась достаточно расслабленной от того, что пришлось поменяться ролями. И Ренальду это не нравилось, заставляя прилагать максимум усилий, чтобы любимая не передумала покоряться его желанию. Он методично и терпеливо усыплял ее бдительность, воркуя на ушко всякие нежности, словно невзначай касаясь губами то мочки ее ушка, то полоски шеи прямо под закрученными в тугой узел волосами, продолжая свою ласковую пытку.
  В какой-то момент, интуитивно почувствовав подвох, Тесса попыталась извернуться, но Рени ловко прижал ее к своей груди, решив, что спинку можно домыть и потом. Тем более что омовения были лишь частью ритуала-прелюдии, а вовсе не целью отдраить нежную девичью кожу до характерного скрипа.
  Немного расстроенная неудачной попыткой поменяться местами, Тесса замерла, почувствовав теплое прикосновение сложенных чашечками мужских ладоней, накрывших ее грудь. Веки сами собой прикрылись от наслаждения, когда Рени медленно, словно играя, чуть приподнял груди, лаская теплые упругие холмики ладонями, едва сжимая пальцами превратившиеся в твердые горошины соски. Заставляя девушку терять самоконтроль и уплывать сознанием в радужное нечто, лишь оттого, что эту трепетную нежность и умиротворение ей дарил любимый, которого она сама когда-то учила получать чувственное удовольствие.
  Тессе нравилась безудержная страсть, когда неосознанно сметаются все преграды, мешающие получить немедленное удовлетворение проснувшемуся сексуальному голоду. Но так же нравились и неспешные, расслабляющие ласки, способные передать всю палитру постепенно нарастающих приятных ощущений, накаляющихся эмоций.
  Ренальд, наконец-то почувствовавший, что его усилия не пропали даром, решил закрепить свой успех, продолжив поочередно ласкать девичью грудь одной рукой. А другая медленно, нарочно дразня и разжигая обоюдное желание, заскользила вниз, по теплому мягкому животу, подбираясь все ближе к вожделенному лону. В какой-то миг Тесса напряглась, зажимаясь, ощутив, как нарастающее желание диссонирует с общим расслабленным состоянием. Но пульсирующий комок, зародившийся внутри, внизу живота почти болезненно сжимался все сильнее, скручиваясь тугой спиралью, готовой развернуться на пике, расплескиваясь по телу радостным освобождением, пронзая каждый нерв удовольствием, вызывая волны сладкой дрожи...
  Не вынеся испытания на выдержку и невозмутимость (невольно польстив старающемуся партнеру), не в силах ждать и сопротивляться охватившему желанию немедленно получить разрядку, раздвинув колени, освобождая доступ к сокровенному, Тесса выгнулась навстречу его руке, перехватив ее обеими ладонями и поторапливая.
  Судорожный выдох Ренальда, опаливший ее макушку, пошевелив ставшие влажными от испарений воды волосы, неожиданно отозвался внутри, разливаясь по телу теплой волной предвкушения, вызвавшей легкие приятные мурашки.
  Рени перехватил ее пальчики, накрыв своей ладонью, управляя процессом и заставляя ее ласкать саму себя вместе с ним, то ли разделяя ответственность, то ли удваивая шанс исполнить все как полагается, для того чтобы добиться максимального эффекта. И от столь простого действенного способа, от того, с какой уверенностью наложник играл ведущую партию, Тессе почему-то сделалось жарко. Она не стыдилась подобной интимной ласки, бесспорно принимая простую истину, что в постели мужчина и женщина имеют право делать все, что нравится им обоим. И неважно, что в данный момент она находилась с одним из своих любимых мужчин не на мягкой перине, а в наполненной ароматной водой ванне.
  Просто обычно наедине со своим Солнышком хозяйка привыкла сама устанавливать правила в зависимости от собственного настроения, интуитивно выбирая по какому сценарию пройдет прелюдия, помогающая настроиться друг на друга, отрешаясь от остального мира и суетности минувшего дня. Ей самой нравилось экспериментировать, задавая необходимый темп, а сегодня никак не получалось. И пока еще хозяйка Замка не могла понять, устраивает ли ее подобная роль. Точнее, ей в данный момент было вовсе не до глубокомысленных копаний в собственном сознании, уплывавшем по воле ее сокровища далеко-далеко, потому что концентрировавшееся желание внизу живота непреодолимое желание разрядки, вытесняло все остальные ненужные в данной ситуации мысли.
  Откинувшись затылком на плечо Ренальда, практически отключаясь от реальности, плотно прижимаясь к его теплой коже, ощущая себя будто в уютном коконе, Тесса, тем не менее, не желала соскальзывать сознанием в умопомрачительную нирвану в одиночестве. Высокие бортики огромной бронзовой ванны не давали возможности Ренальду расставить стройные ноги, между которыми расположилась госпожа, еще шире. И девушку радовало это обстоятельство. Она ощущала их вынужденное единение в замкнутом пространстве, (может быть, не слишком удобном для серьезных маневров), всем своим существом, каждой радостно изнывающей от предвкушения клеточкой...
  Опираясь спиной на часто вздымающуюся грудь парня, невольно колышущее ее изнемогающее от удовольствия тело, внешней стороной бедер и коленями плотно прижатая к его ногам, Тесса таяла в объятиях сильных ласковых рук своего любимого. Ласкающего ее ноющую от возбуждения грудь и вытворяющего между ее ножек всякие волшебные непристойности, заставляющие прогибаться навстречу его чутким нежным пальцам, мечась затылком на его плече, в попытке извернуться так, чтобы непременно умудриться еще и не прервать глубокий чувственный поцелуй. Волнующая твердость мужского естества Рени, упиравшаяся ей в ягодицы, давным-давно уже сигнализировала, что парень глубоко неравнодушен к тому, что затеял. И Тесса невольно поражалась его выдержке и самоконтролю, не позволяющие наложнику требовать личного удовлетворения своих потребностей до тех пор, пока тот не сочтет исполненной свою миссию по доведению до логического финала доверившейся ему любовницы. Вот в этом весь ее мальчик, ее Солнышко, заботившееся в первую очередь о том, чтобы ей было умопомрачительно хорошо с ним. Чтобы она никогда не смогла усомниться в его незаменимости и том, что ее любовь не безответна...
  
  Небольшой перерыв из-за приезда столичного посольства, вынудивший их сделать паузу в тесном общении, показался слишком длинным. До этого хозяйка Замка как-то не обращала внимания, насколько Рени изменился. Даже с закрытыми глазами она ощущала его наливающееся силой совершенное тело, напрягающиеся мышцы, приятный объем и твердость мускулов, по которым скользила ее ладонь, лаская его кожу везде, куда могла дотянуться. И пусть ростом он пока еще не выше Аслана, но кто знает... Для нее главным было то, чтобы повзрослев, Рени оставался таким же открытым душой, не утратив своих неоспоримых преимуществ перед закостеневшими брутальными самцами: доверчивости, откровения, чистоты и искренности помыслов. Чтобы оставался таким же чутким, нежным, ласковым и изобретательным любовником, способным принимать ее любовь, отдавая взамен всего себя...
  Где-то на самом краю сознания, Тесса с удивлением отмечала, насколько Рени как-то резко и заметно изменился буквально в последние дни.
  И именно сейчас и здесь, исподволь, но твердо навязывая ей интимные игры по собственным правилам, Рени проявлял характер, приоткрывая новые черты, доселе не слишком выраженные, и возможно, приобретенные совсем недавно. Хозяйка замка с удивлением не могла не отметить, что Рени уже не мальчик, и, пожалуй, даже не юноша, а молодой мужчина.
  Даже если бы ее сейчас попросили, Тесса не смогла бы описать свои чувства. Вот вроде бы ее Солнышко - такое же ласковое, нежное, преданное всем сердцем, а какие замашки самца, знающего, чего хочется именно ему самому! Что-то в глубине ее души возмущалось этим обстоятельством, но не слишком уверено. Потому что от ласк любимого стало слишком приятно, к тому же, разве не она сама именно этого хотела? Она же мечтала, чтобы робкий юноша, казавшийся в некоторых вопросах сущим ребенком, стал взрослее, увереннее, самостоятельнее, настойчивее...
  Разве не ее немалая заслуга в том, что он не сломался, столкнувшись с реалиями рабской доли? Что нашел в себе скрытые резервы прогнуться под обстоятельства и научился чувствовать вкус жизни, теперь уже благосклонно и без паники относясь к внутренним и внешним переменам своего взрослеющего организма, у которого появились и новые возможности, и новые требования? Не зря же Рени, ломая какие-то внутренние рамки, преодолевая сомнения, воспитывал силу воли, чтобы оказаться достойным и соответствовать ее запросам?
  Кажется, именно сегодня, плавясь под прикосновениями любимых рук и губ, Тесса впервые осознала, что, да, ее Солнышко - не Аслан. Такие мужчины, как ее муж, вообще большая редкость. Но взрослеющий Рени, не менее чем Аслан, опасен для тех, кто имеет неосторожность привязаться к такому мужчине всем сердцем. Потому что утрата в случае расставания окажется невосполнимой...
  И все-таки сегодняшнее поведение парня заставило госпожу понять и принять, что ее драгоценное, временами застенчивое Солнышко, оказывается, как это ни удивительно, мало чем отличается от Аслана. Ни по силе духа (пусть не столь открыто проявленной, как у ее мужа), ни по наличию самолюбия, мужской гордости и собственнических замашек, почти не уступая ему. (Впрочем, как раз последний пункт Тесса, страдающая таким же недугом, как нежелание с кем-либо делиться СВОИМ, не считала серьезным пороком).
  Словно отвечая путающимся мыслям девушки о неожиданно повысившемся в ее глазах статусе, настойчивыми, обманчиво согласными действиями Рени довел партнершу до изнеможения, заставив получить фееричный оргазм. Ловя ее благодарный, счастливый крик губами, от сладостной муки едва не последовав за любимой, рассыпающейся сейчас на мириады осколков удовольствия, пронзающих содрогающееся в его руках девичье тело, безумно довольный, что он снова добился этого.
  Ему хотелось передать ей всю свою любовь, всю нежность и страсть, на которую в данный момент был способен, будучи уверенным, что именно он сейчас для нее единственный источник этого восторженного безумства, бушующих эмоций и вообще - центр ее Вселенной...
  И реакция обожаемой госпожи была откровенным признанием умелого обращения с доверенной ему лаэром величайшей драгоценностью. Хотелось бы еще и иным способом убедить свою любимую в мужской состоятельности, но чуть позже. Довольный тем, что заставил Тессу вновь забыть обо всем на свете, стараясь не обращать внимания на пульсирующий член, зажатый сейчас между их телами, Рени из последних сил держался сам. Сожалея, что вода в ванной недостаточно быстро остывает, чтобы притупить его безудержное, сводящее внутренности желание, заставляя судорожно напрягать мышцы, пережидая очередную вспышку. И стараясь удержаться на краю собственного сознания, потому что разжать руки, выпуская из объятий обессилившую Тессу, не представлялось возможным. Так же, как и вытаскивать только что пережившую столько эмоций девушку, чтобы немедленно овладеть ею. Было бы слишком жестоко по отношению к любимой, все еще расслабленно распластавшейся у него на груди, пытающейся открыть глаза и совладать с охватившей ее ленивой негой, вырывать ее из блаженного небытия.
  - Выбираемся? - неуверенно предложил юноша, нежно касаясь губами влажного виска Тессы.
  - Угум, - невнятно отозвалась госпожа.
  - Только осторожно... - улыбнулся Ренальд. - Я первый.
  Однако до кровати сразу добраться так и не удалось.
  Стараясь не кряхтеть, как старая развалина, перебираясь через высокий бортик и страдая от вынужденного дискомфорта, доставляемого ему стоящим колом членом, юноша выбрался первым. Дотянувшись до полотенца, бросил его под ноги, надеясь собрать выплеснувшуюся на пол в процессе перемещения и стекающую с его мокрого тела воду.
  Развернулся, чтобы подать руку, помогая Тессе выбраться из ванны. Но она, едва он подхватил поднявшуюся в полный рост девушку, уцепилась за его шею, обвив ногами узкие бедра, неосмотрительно дразняще прижавшись к его каменной плоти. И все... Дальше наложник почти ничего не помнил, сосредоточившись на одном единственном желании, которое тут же принялся осуществлять, поощряемый смеющейся любимой. Оказавшейся облегчить его сладкие страдания немедленно вовсе не против...
  Но снова ведущую роль Ренальд исполнял сам, рискуя навернуться на мокром полу и уронить их обоих. Расставив для равновесия ноги чуть шире, удерживая партнершу на весу, методично и умело работая бедрами, наложник вбивался в жаркую тесноту ее лона, утверждая свои позиции, будто имел на это полное право. Захватив в плен губы своей госпожи, своим языком Рени также безоговорочно овладел ее ртом, заставляя теряться, задыхаясь от восторга и сводящих с ума эмоций, не в силах сосредоточиться на острых ощущениях получаемого удовольствия. Скользил ладонями по изгибам девичьей спинки и упругим округлым ягодицам, не позволяя отклоняться ей слишком сильно, еще глубже насаживая на себя и прижимая теснее свою драгоценную добычу. И неважно, что в данный момент никто не собирался рисковать, пытаясь вырывать девушку из его объятий.
  Ему так хотелось!
  Обоюдное удовольствие, расходящимися волнами, гуляло по всему телу, то сталкиваясь с встречной волной и образуя пульсирующие очаги наслаждения, то тоненькими ручейками дотягиваясь даже до кончиков пальцев, гасило напрочь сознание молодых любовников, подчиняющимся древним инстинктам, отсекая посторонние мысли, звуки, запахи, оставив им лишь необходимую, как воздух потребность, заставляющую две половинки стремящихся навстречу душ, сливаться в единое целое...
  
  И только в огромной роскошной постели, не в силах сдержать в себе рвущееся наружу эмоции благодарности и признательности за доставленную (пусть и несколько авторитарно) радость, преисполненная нежности, любви и гордости за своего мужчину, Тесса наконец-то заполучила умиротворенного обессиленного парня в собственное распоряжение, не позволив ему сразу же уснуть. Не прошло и нескольких минут, как наложник снова оказался готов на любой подвиг во имя своей Богини, лишь бы видеть блеск обожания и свое отражение в ее глазах, и таять от улыбки, которой она одаривала именно его!
  
  
  31.
  
  
  В комендантской с Инваром Аслан задержался довольно надолго. Накопилось слишком много скучных вопросов, которые, тем не менее, требовали обсуждения и решения, утвержденного лаэром. Перед самым сигналом отбоя заглянул Орис что-то спросить, да тоже остался, жутко завидуя мужчинам, уже успевшим опробовать усовершенствованные арбалеты, о которых теперь шла речь. Понятно, что первым делом оружейники представляют возможность опробовать новые качества оружия начальству. И ему бы тоже посчастливилось быть в авангарде, но пока Халар не разрешил напрягать травмированную руку. За умышленное членовредительство в карцер вовсе не хотелось.
  После сцены с обыкновенным бритьем, из которой Аслан с Дереком в лазарете устроили одни только боги ведают, что за представление, первый помощник лаэра полдня ходил под впечатлением от увиденного, ошарашенный пониманием, насколько у этих двоих все непросто. Он вовсе не собирался становиться свидетелем того, что не предназначалось для посторонних глаз. Хорошо хоть, Халар не записал его в соучастники. Но как бы его ни распирало от желания поделиться с кем-нибудь, чтобы не таить столько нечаянно подсмотренных чужих эмоций, Орис прекрасно понимал, что не станет этого делать даже под пыткой. Большинство ребят и так все понимали с самого первого дня, как только увидели приобретение лаэра. И, скорее, не изможденный, изуродованный раб из двоих купленных господином на торгах живым товаром, вызывал недоумение, а очаровательное перепуганное синеглазое недоразумение, хвостиком таскавшееся за господской женой, проявившей поистине чудеса сострадания к несчастному мальчишке.
  Не отнять того, что Аслан сделал выгодное вложение. Что один, что другой парень, по прошествии времени оказались достойными внимания господина.
  Вот только как раз Рени как-то удачно вписался в образ того, кто мог бы быть рядом с полукровкой-варваром, гармонично сочетая в себе качества и бойца, и любовника.
  Но не Дерек. Представить его в этой роли Орису оказалось невозможно. И, тем не менее, судя по тому, что он увидел сегодня, Аслан к нему все еще оставался неравнодушен. Про то, почему и Меченый оказался в полном раздрае чувств, хотя до этого стойко держался выбранной позиции, на корню пресекая всяческие домогательства в свой адрес со стороны хозяина, Орису еще следовало крепко подумать. Но встревать между господином и тем, кого тот готов был выкупить за лаэрский перстень на невольничьих торгах, первый помощник не собирался. До сих пор его ценили за преданность и удивительное интуитивное понимание той или иной ситуации, компенсирующей ему нехватку достойного образования. И терять заработанный авторитет и разочаровывать своего лаэра молодой мужчина не собирался. В конце концов, не его ума дело, как Дерек и Аслан разрешат свой конфликт интересов между собой.
  За прошедшее время слишком часто общались со степняками, и уже не казалось таким ужасным кощунством против природы то, что эти брутальные мужики осуществляют свои странные ритуалы внутри воинского братства. Про Айдара так и вообще не подумаешь, что у него что-то не так с головой. Да и Аслан, несмотря на то, что никогда особенно не скрывал своего особого расположения к мужчинам, всегда оставался по настоящему мужественен.
  Хотя, какие Дерек и Рени рабы? Только номинально, по бумагам. А так... Пожалуй, даже у свободного Инвара, занимающего самый высокий пост в крепости после самого лаэра, нет стольких привилегий, как у этих парней, благоразумно старающихся помнить о субординации в пограничном гарнизоне.
  Глядя на сосредоточенно спорящего с комендантом господина, приводящего весомые аргументы в пользу своего мнения, щедро приправленные ироничными замечаниями, Орис невольно поймал себя на мысли, что Аслан все-таки (помимо того, что является лучшим командиром для своих людей, из всех, кого он знал и о которых мог слышать), слишком многогранная личность. И не стоит даже мысленно пытаться навесить ему какие-то ярлыки, придирчиво осуждая за предпочтения этого мужчины в своей спальне.
  - Орис? - обратился к нему Инвар. - Ну, а ты чего отмалчиваешься? Неужто я настолько не прав?
  Слегка отвлекшийся от темы беседы на свои рассуждения, первый помощник приосанился, состроил задумчивое лицо, не спеша высказывать свое мнение, пытаясь вспомнить по обрывкам доходивших до его сознания фраз мужчин, о чем, собственно, шла речь:
  - Я бы не стал утверждать этого так однозначно, - глубокомысленно заметил он. Мысленно досадуя на то, что слишком глубоко закопался в своих рассуждениях, потеряв привычную хватку все замечать и схватывать на лету. Нет, определенно, Аслан с Дереком сегодня произвели на него слишком сильное впечатление.
  - Вот видишь! - обрадовался Аслан, словно получил весомую поддержку в пользу своих доводов.
  - Ну не знаю - не знаю, - пошел на попятную комендант. - Я все-таки считаю, что сначала надо укомплектовать собственных людей. Так, чтобы и на складе оставался двойной запас. А потом уже делиться секретами с соседями...
  
  Еще немного поспорив о том, как лучше организовать практические учения, чтобы солдаты гарнизона могли не только набить руку, доведя до автоматизма навык владения усовершенствованными арбалетами, но и немного развлеклись, соревнуясь (все-таки в крепости других развлечений, кроме как похвастаться достигнутым мастерством в воинском искусстве, почти не было), мужчины наконец-то удовлетворенно разошлись.
  Орис, страдая от угрызений совести, что умудрился заработать легкое ранение на простом задании по охране объекта, и все еще чувствуя смутную вину за то, что Рени несильно, но все-таки пострадал от нерасторопности сопровождающих, собрался отправиться проверять посты.
  Инвар, взглянув на темные окна выделенного им с Мартой жилища, досадливо вздохнул, вызвав смешки спутников:
  - Не дождалась? Но ничего, зато хоть выспишься. Завтра наверстаешь, - ободряюще хлопнул его по плечу лаэр.
  - Не, Аслан, в данном случае, ты не прав, - съехидничал Орис. - Думаю, Инвар готов пожертвовать часом своего отдыха, вместо того, чтобы с утра отбрехиваться от упреков неудовлетворенной женщины.
  - В точку! - хмуро подтвердил комендант под дружное ржание спутников. - Ладно, пойду попытаю счастья. Может, только легла...
  Распрощавшись, мужчины разошлись.
  Аслан сейчас тоже готов был пожертвовать своим отдыхом, лишь бы только поучаствовать в постельных утехах любимых Котяток. Но данное лаэрское слово Ренальду крепко сдерживало, не позволяя малодушно отмахнуться от собственных принципов. Молодой мужчина уповал лишь на то, что в этом вопросе его сила воли окажется серьезнее, чем у Рени. Бессовестный наложник словно нарочно провоцировал его, пока они рассматривали новые арбалеты, стоя так близко, что Аслан мог почувствовать родной запах даже сквозь специфические "ароматы" угля, дыма, горячего металла и пота.
  Никогда не думал, что столь неромантичное место может вызывать какие-то иные мысли, кроме серьезных. Ведь пришли-то по делу, а развлечение в виде устроенных соревнований в ловкости и меткости во дворе по соломенным чучелам-мишеням прилагалось приятным дополнением.
  
  Хозяин Замка не лез в дела своих кузнецов-оружейников, позволяя им содержать свои мастерские в том порядке, в котором им удобно и комфортно было работать. Лишь комендант придирчиво ворчал, что в таких захламленных помещениях и до пожара недалеко. На что Трэй обычно кивал на огромный чан с водой для охлаждения металла и усмехался - потушим!
  Входя сюда, в первый момент действительно можно было решить, что в помещениях не убирались несколько лет. Возле верстака пол был усыпан толстым слоем древесной стружки, а сажа на потолках, особенно возле горна, кажется, въелась намертво. Замковые оружейники так же, как и большинство обычных кузнечных мастеров, покупали готовый металл у плавильщиков, который потом могли плавить, заливать в формы, штамповать, волочить, гнуть, скручивать, ковать, чеканить, сваривать в единое изделие по своему усмотрению. Единственное, всегда желали сами присутствовать при приобретении очередной партии, так как, в конечном результате, отвечали за качество получившегося в результате обработки изделия.
  В горне завораживающе и как-то значимо гудело пламя, не оставляя сомнений, что у него серьезная миссия, а вовсе не пляска по дровам в домашнем камине. Выбрасывая короткие язычки и окрашивая багровым светом закопченные стены, пламя оставляло остальное помещение в полутьме. Придерживая пруток заготовки огромными клещами, Трэй со спокойным прищуром приглядывался к весело пляшущим язычкам, не обращая внимания на шипение пушистых искр, сыплющихся вокруг от раскаленного металла. Имея дело с одним из самых неподатливых материалов, с которым обычно люди сталкиваются в быту, он казался если не полубогом, то хотя бы колдуном, о которых только рассказывают всякие небылицы, но никто не сталкивался лично. С помощью огня, различных по своим функциям кувалды, фасонных молоточков и наковальни, металл под его руками обретал форму, прочность и нерушимость, точно воплощая требования заказчика и замысел мастера. Сталь в руках опытного кузнеца-оружейника становилась податливой и послушной, подобно сырому куску глины, способной принять любую форму, которую он задумал и желает воплотить. Веселый огонь освещает лицо суровое мужчины, отражаясь в глазах танцующими язычками.
  - Обождите десять минут, - не оборачиваясь на вошедших, произнес оружейник.
  - Конечно, - отозвался Аслан, придержав Рени, словно завороженного зрелищем, и смело шагнувшего ближе к горну. - Куда?! Забыл, в прошлый раз прожег портки?
  - Когда это было-то, - пристыжено буркнул юноша, как-то раз при самых первых самостоятельных посещениях кузни от любопытства подобравшийся слишком близко к увлеченному делом мастеру, не успевшему предупредить его о коварных искрах. Хорошо, что брюки были кожаными, и его собственная шкура не успела пострадать. А Орис потом показал, как закрыть оплавившуюся безобразную дыру куском кожи с мелкими медными клепками. Получилось даже оригинально и вовсе не похоже на заплатку.
  - Возьми фартук, Рен. Вон в углу висит, - усмехнулся Трэй, с удовольствием отмечая, что хозяйскому мальчишке нравится кузнечное ремесло. Понятно, что в ученики смышленого парня не взять, но почему не рассказать кое-какие нехитрые секреты своего мастерства, если им движет пытливый интерес? Аслан вон тоже не гнушается переспрашивать, если ему что-то любопытно.
  Лаэр встал рядышком, не собираясь мешать ни мастеру, ни своему любознательному наложнику, невольно залюбовавшись одухотворенным выражением лица юноши, наблюдающим за рождением чуда.
  Дождавшись нужного, одному ему ведомого мгновения, кузнец-оружейник извлек из глубины горна пруток раскаленной стали. Под мощными, ритмичными ударами тяжелого молота на звонкой наковальне металл начал обретать форму будущего клинка.
  - Господин Аслан, вы уже тут! - заглянул в открытую дверь кузни второй оружейник. - Зайдете потом?
  Лаэр нехотя оторвался от созерцания своего сокровища, полностью увлеченного происходящим на глазах процессом перевоплощения обычного куска железа в заготовку для будущего оружия.
  - Пойдем...
  - Поди тоже глянь, Рен, какую красоту Рустам изобразил, - великодушно предложил Трэй юноше. - Будет у тебя время, зайдешь, я тебе все с самого начала покажу. Поможешь мне, - усмехнулся кузнец, обещавший когда-нибудь дать попробовать под своим чутким руководством помочь ему в ковке.
  Запах горящей коптильной лампы, свежих древесных стружек, теплого льняного масла и слышавшийся из-за стены кузницы перестук молотков, придавали оружейной мастерской своеобразное очарование. Пожалуй, сюда заглядывать Аслану нравилось даже больше, чем в кузню. Вдоль длинной стены мастерской, прямо под огромными дающими максимум дневного света окнами, зарешеченными снаружи вычурной кованой решеткой, располагались рабочие места - различные верстаки и станки, с которыми здорово управлялись оба оружейника.
  Рустам поманил обоих визитеров ближе, представляя на суд господина и его наложника свою работу - шикарную рукоятку для небольшого ножа, выполненную из двух половинок орехового дерева, с искусным орнаментом едва "утопленных" линий рисунка.
  - Они парные. Сейчас готовый покажу! - не без самодовольства, что даже заготовка пришлась по вкусу господам, пообещал молодой мужчина.
  За все время пребывания здесь оружейник так и не смог определиться, кем же на самом деле приходится лаэру Аслану этот юноша - то ли наложником, то ли воспитанником, то ли еще кем-то достаточно близким, кому тот позволял слишком многое для невольника, но на всякий случай считал этого мальчишку-раба тоже господином. К тому же, как выяснилось, Ренальд приходился родичем степнякам. А там вообще для Рустама иерархия родственных отношений и значимость их статуса в зависимости от личной доблести и прочих заслуг, оставалась сплошной загадкой.
  Молодой оружейник уже не один раз успел отблагодарить Всевидящих за предоставленную возможность сменить место жительства, покинув владения лаэра Ливара, прекрасно понимая, что в этом Замке, среди людей Аслана хотелось бы обосноваться надолго. Здесь он не был стеснен в средствах и возможностях воплощать свои задумки, целиком отдаваясь любимому делу, чувствовал свою нужность и испытывал благодарность за то, что его мастерство ценилось солдатами.
  
  Разглядывая готовый нож, почти благоговейно касаясь отполированной стали, поглаживая кажущейся теплой деревянную рукоять, Аслан мучился от желания перехватить ладонь нетерпеливого Рени, с которыми невольно соприкасался пальцами, ощупывающими стальные элементы... Вот ведь напасть-наваждение...
  
  Лаэру очень хотелось домой, но он опасался за свое душевное спокойствие, предполагая, что соскучившиеся друг по другу Тесса с Рени все еще не угомонились. Он иногда просто диву давался, насколько искусны оба оказались в изобретении изощренных пыток оттянуть кульминационный момент страстного единения, изводя друг друга, словно соревнуясь, кто дольше выдержит, прежде чем запросит пощады у выигравшего. Чаще, конечно, победительницей выходила Тесса, но и за парнем, который лишь недавно научился получать физическое удовольствие от любовных утех, удивительно было замечать подобные стремления. Все-таки юным особям мужского пола немного несвойственно думать головой (а не другим местом) о том, чтобы партнерша тоже осталась довольна. Хотя, может быть, здесь ключевое значение имеет не просто одержимое влечение, а именно любовь и привязанность чувств, которыми одарили боги его Котяток. И Аслан пока не решился идти домой, чтобы не доставлять себе лишние моральные терзания из-за невозможности присоединиться, не нарушив своих опрометчиво данных обещаний.
  
  
  32.
  
  
  В приемной лазарета было темно. Только в окошках палат Давида и Дерека слабо теплился приглушенный свет масляных ламп. Проверять, улегся ли лекарь спать, или еще бдит, не хотелось. Не решившись рисковать предупреждением Халара, хозяин Замка-крепости, тем не менее, не отступился от возникшей идеи непременно увидеть Меченого. Лазить в окна к объекту привязанности лаэру не приходилось даже в период короткого ухаживания за женой. Хорошо, что отрабатывая возможный штурмовой вариант атаки на приспособленной для этих целей полуразрушенной старой стене на площадке для тренировок, не гнушался подобными упражнениями наравне с остальными солдатами своего гарнизона. Несмотря на то, что окно помещения, в котором содержали раненого, хоть и располагалось на первом этаже лазарета, оно было достаточно высоко над уровнем земли.
  - Барс! - приглядевшись к топчущейся под окном тени, удивленно присвистнул лаэр. - Ты тоже туда? Сегодня без добычи? Правильно, дохлым мышам в палате вообще делать нечего, - брезгливо поморщился Аслан.
  - Муррр, - подтвердил котяра, неспешно подойдя к присевшему на корточки мужчине и обнюхав его руки.
  - Тебя подсадить, зверюга? Или сам заберешься?
  Барс обиженно фыркнул, не обнаружив никакого угощения в пустых руках, и увернулся от ласки. Затем, обойдя уже выпрямившегося лаэра по дуге, просеменил к растущему под окнами лазарета дереву, быстро вскарабкался по стволу, ловко пробежался по горизонтальной ветке, достающей почти до самого окна, и сиганул в приоткрытую щель.
  - Вот ловкий бродяга! - позавидовал коту хозяин Замка.
  Жаль, он не мог повторить подобный маневр, потому что ветка прогибалась и под упитанным Барсом, что уж говорить о человеке его брутальной комплекции?
  Воровато оглянувшись по сторонам, чтобы не оказаться застигнутым при попытке незаконно проникнуть в лазарет и объяснять потом впавшим в культурный шок подчиненным, что сие значит, Аслан поплевал на ладони. Вытащил нож, зажав его зубами, и, нашарив небольшой выступ в каменной кладке внешней стены, подтягиваясь на руках, пополз к вожделенной цели.
  Честно сказать, голые пальцы тут же заледенели от соприкосновения с холодными камнями. И, прежде чем повторить подвиг оказавшегося уже в тепле помещения котяры, удивленно таращившегося из-за стекла на попытки человека, он пару раз чуть не сорвался. Прыгать обратно на твердую землю, конечно, было невысоко, но все равно досадно.
  Но преодоление препятствия было теперь уже делом принципа. Как Аслан и предполагал, приоткрытое окно было зафиксировано в данном положении изящным крючком, не дающим ему ни распахнуться шире, ни захлопнуться совсем, лишая доступа живительного свежего воздуха. Проявив чудеса эквилибристики, удерживаясь лишь на одной руке и еле-еле мысами сапог на скользких выступах камней, он сунул нож в щель и скинул крючок, тихо лязгнувший о деревянную раму.
  Кот благоразумно спрыгнул с подоконника и сбежал подальше от ворвавшегося в помещение сквозняка, заняв любимое теплое местечко в ногах хозяина.
  Дерек, распрощавшийся с Русланом не более чем через полчаса после ухода Тессы и Рени, потому что едва удерживал себя, чтобы не соскользнуть в приятно охватывающую дрему, крепко спал. Лишь легкая тень пробежала по его лицу, когда кошак пристраивался поверх простыни на раненой ноге.
  Мягко, словно диверсант на задании, молодой мужчина спрыгнул на пол. Убрал нож и досадливо вздохнул, жалея, что Меченый не может оценить его самоотверженного поступка. Который, честно говоря, лаэр пока не придумал, как объяснить парню, если тот вздумает задать резонный вопрос, какого лешего он тут забыл в столь поздний час?
  Скинув куртку и оставив сапоги рядом с подоконником, Аслан шагнул ближе к раненому, судорожно дыша на едва не отмороженные пальцы. Ему показалось, что Дереку может быть холодно под простыней, и он аккуратно укрыл его висевшим на спинке койки одеялом, согнав кота с насиженного местечка.
  Вот теперь лаэр почувствовал легкое удовлетворение из-за главной неудачи. Здоровый сон, конечно же, полезнее тяжелораненому бойцу, чем дружеский треп...
  Сквозь тишину, нарушаемую лишь немного неровным дыханием Дерека, Аслану почудился посторонний шум. Замерев, лаэр прислушался.
  Нет! Не почудилось. Не узнать шаги Халара, приближающиеся по коридору к палате, он не мог. А объясняться с лекарем, на ночь глядя портя себе настроение, варвар оказался не готов.
  Подхватив свои вещи и снова пристроившегося на ногах Дерека кошака за шкирку, Аслан только и успел встать за дверью, которая моментально распахнулась, впуская лекаря, инспектирующего перед сном свои владения и подопечных. Призвав на помощь охотничьи навыки, которые в свое время получил, живя в Степи, лаэр замер, практически слившись со стеной, хоронясь в тени двери.
  Лекарь подошел к пациенту, удивленно присвистнув, потому что в последний раз, когда навещал Дерека (выпроваживая юного степняка восвояси), боец был укрыт лишь льняной простыней. Обернувшись к окну, пожилой мужчина сердито выругался на непорядок. Сначала прощупал пульс крепко спящего парня и, оставшись удовлетворен, направился к окошку, чтобы прикрыть его. Но, увидев под подоконником небольшую лужицу подтаявшего снега, оставшуюся от стоявших там минуту назад господских сапог, лекарь выглянул наружу.
  Рассмотреть характер следов, оставленных на снегу, в ночи было сложно. А слабенький свет прикрученного фонаря, падающий из палаты на небольшой квадрат земли, толком ничего не освещал, не в силах разогнать темень.
  Решив проверить, кто же там наследил, и не стоит ли уже вызывать солдат для более бдительной охраны своих беспомощных подопечных, несмотря на то, что чужаков в крепости не осталось, Халар вышел. Вполголоса ругая неизвестных, из-за которых не может теперь спокойно уснуть. Прячущегося за распахнутой дверью лаэра, в полумраке помещения лекарь не заметил. Выйдя, мужчина плотно прикрыл за собой дверь.
  Барс на удивление смышлено не пытался вырваться, но лишь до тех пор, пока опасность расстаться с шикарной шкурой не миновала. И тут же завозился, намереваясь обрести свободу и независимость от чужих рук.
  - Ты со мной? Кажется, пора давать деру, - прошептал переведший дух мужчина, отпуская зверюгу на пол. - То есть отступать! - спохватился лаэр солидно.
  Кошак только фыркнул, намереваясь снова забраться на койку признанного хозяина.
  - Ну как хочешь, - не стал настаивать Аслан, которому нужно еще было сбежать незамеченным, чтобы не получить нагоняй за безрассудство.
  Кот забрался на койку не слишком удачно, зацепив одеяло и разбудив раненого.
  - Кто тут? - спросонья хрипло откликнулся на подозрительные шорохи Меченый, завертев головой.
  Аслан подошел ближе, позволяя напрягшемуся парню разглядеть себя.
  - Аслан?! Ты что тут делаешь, мой господин? - недоверчиво прищурился боец. - Какого хрена ты шляешься по моим снам?!
  - Извини, Дерек... - сконфужено усмехнулся лаэр. - Спи, дальше, я уже сматы... ухожу.
  - Опаньки... Ну слава богам... я не грежу тобой... - с огромным облегчением выдохнул Дерек. - А... тогда что-то я совсем не понимаю... - растерялся он. - Ты что тут делаешь вообще?
  - Что-что... - недовольно буркнул лаэр, - просто зашел пожелать тебе сладких снов. Если ты не забыл, я - полноправный хозяин этих земель в округе. И хожу, где мне вздумается. Ясно?
  - Никуда не годится твоя версия, мой господин, - усмехнулся Меченый, сладко зевнув.
  - А другую я так сходу и не придумаю, - чистосердечно признался Аслан.
  - Я так понимаю, и Халара ты больше не боишься? - улыбнулся Дерек, пощупав пока еще гладкий подбородок, лишь едва заметно потемневший от вновь отрастающей бороды, пока еще не показавшейся над кожей.
  - Ну, скажем так, опасаюсь... - заюлил лаэр, не пожелав признаваться.
  - Понятно. А зачем рискуешь?
  - Чтобы ты оценил, - хмыкнул Аслан. - Все, спи! Мне пора!
  - Уснешь тут с вами, - беззлобно буркнул польщенный и слегка смущенный подобной честью Дерек, в прощальном жесте приподняв руку, к которой тут же потянулся котяра. От выбранного раз и навсегда хозяина Барс хотел получить ласку, даже если тому нечем было его угостить.
  Быстро натянув куртку, лаэр подхватил сапоги и поспешил к выходу, понимая, что лекарь покинул лазарет совсем ненадолго.
  Однако на крыльце он чуть замешкался, в темноте перепутав правый сапог с левым, поминая шайтана. Почему-то поднятому по тревоге, такого конфуза с ним не случалось, а вот так, можно сказать, просто чтобы избежать головомойки из-за несолидного озорства для его возраста и положения, - пожалуйста! Хорошо, что никто из подчиненных не видит такого позора...
  Аслан успел натянуть лишь один сапог, когда услышал, как Халар, хрипло рассмеявшись, снова беззлобно выругался на обоих прохвостов - четырехлапого и двуногого, и направился обратно. И вот-вот покажется из-за угла здания.
  Подхватив сапог, могущественный хозяин всех земель и в частности этого Замка и принадлежащего пограничной крепости лазарета, лихо перемахнул перила крыльца. Присев на корточки, муж Тессы затаился, растворившись в тени, и очень надеясь, что Халар не станет проявлять чудеса бдительности и подозрительности, дотошно осматривая окрестности на предмет выявления незваных визитеров.
  Тяжелые шаги протопали по чуть скрипнувшим деревянным ступеням, и наконец-то хлопнула входная дверь. Затем послышался лязг засова от непрошенных ночных гостей, мешающих спокойному выздоровлению вверенных Замковому лекарю пациентов.
  - Ну и приключение... - выдохнул Аслан, выпрямляясь и отряхивая босую (облаченную лишь в высокий шерстяной носок) ногу от налипшего снега.
  На всякий случай, хоронясь вдоль стены лазарета, лаэр прошмыгнул под окнами приемной, выбрался на расчищенную дорожку и, не торопясь, прогулочным шагом направился в сторону дома, пытаясь успокоиться и гадая, хорошо ли теперь спится Дереку? И что Меченый будет думать из-за этой выходки?
  Но почему-то сожаления о том, что нанес другу визит под предлогом пожелать доброй ночи, полукровка-варвар вовсе не испытывал.
  Чуть не наткнувшись на проверяющего посты Ориса, которому не желал пояснять, отчего это он все еще бродит по улице, Аслан на адреналине от пережитого даже забыл поужинать. Легкое чувство голода притупилось достаточно для того, чтобы сразу отправиться в спальню, не заглядывая в гостиную, где обычно Рута по-будничному накрывала стол для хозяев, когда они не принимали гостей.
  Столовая казалась слишком просторной всего для троих человек. А в малой гостиной - именно то благодатное ощущение уюта, одновременной торжественности и простоты...
  
  ***
  
  Лаэр вошел в спальню наложника и умилился...
  В свете едва теплящегося язычка пламени лампы, приглушенной по ночному варианту, чтобы он мог различить лишь их силуэты, придя ночью, умаявшиеся любовники сладко спали. Видимо, наконец-то натешились до полного изнеможения, распластавшись на простынях не привычно, тесно прижавшись друг к другу, а свободно раскатившись в стороны, переплетая лишь пальцы рук...
  
  Скинув рубаху, Аслан взялся за шнуровку штанов, но непроизвольно вздрогнул от неожиданности, услышав голодное урчание в животе поморщившегося во сне Ренальда.
  - Да уж, Солнышко, сегодня ты затратил много энергии, - то ли сочувственно, то ли завистливо пробормотал лаэр, решив растолкать парня.
  Вообще-то это было не слишком просто, потому что на огромной кровати тот спал на своем месте у стены. Хорошо хоть умиротворенно выглядевшая Тесса привычно не обхватывала свое сокровище обеими руками. Но хозяину Замка все-таки удалось подобраться к наложнику близко, не разбудив при этом сладко спящую жену:
  - Пошли кормиться, чудовище, - прошептал он на ухо Рени.
  - Аслан? - дернулся юноша спросонья.
  - Тише, - приложил лаэр палец к его губам.
  Сонно похлопав глазами, Ренальд все-таки уцепился за протянутую руку, забыв о том, что с вечера не осталось сил натянуть привычную спальную одежду. То есть, он завалился спать абсолютно голым. Аслану только-только начавшему остывать от пережитых из-за визита к Дереку эмоций, вновь сделалось жарко.
  В темноте, среди сваленных в кучу вещей возле кровати, Ренальду было тяжело разыскивать свою одежду. 'Выловив' собственные штаны, он живо натянул их, чтобы не провоцировать тихо вздохнувшего рядом Аслана, скорее всего, не возражавшего и дальше созерцать совершенное юное тело своего раба. А следующей вещью под руку вслепую шарившему наложнику попались Тессины панталончики.
  Он со смешком подобрал остальное с пола и переложил все барахлишко в кресло, свалив кучей - завтра с утра разберутся. И порадовался, благодарно улыбнувшись, когда на обнаженные плечи легла еще хранившая тепло тела лаэра рубаха, окутавшая терпким мужским запахом. Свою домашнюю обувь из мягкого войлока Ренальд так и не обнаружил поблизости. Но сейчас юноше, только что покинувшему уютную постель, было не холодно, поэтому он легкомысленно решил не заморачиваться досадной мелочью. Коридоры застланы коврами - не замерзнет и босиком.
  - Пойдем, - возле самого уха шепнул старший парень, надежно приобняв за плечи, и разворачивая любовника в сторону двери.
  Рени обернулся к кровати. Пока он разыскивал свои вещи, Аслан успел укутать жену по самую макушку, чтобы она не замерзла в одиночестве, пока их не будет рядом.
  
  Однако, пробежавшись по прохладной анфиладе коридоров, в которых гуляли сквозняки, Рени успел окончательно озябнуть. Аслан подвинул кресло к камину, велев забраться в него с ногами. А сам, освободив большое блюдо, свалил на него четыре шпажки с тушками перепелов и уселся на пол, на вытянутой руке разогревая подостывшую дичь над весело заплясавшим огнем, подкормленным капающим на угли жирком.
  - Рута ворчать будет, - вздохнул Ренальд, держась обеими руками за предательски урчащий живот, и уже готовый проглотить собственный язык от поплывших по гостиной аппетитных запахов разогретой еды, - что все угли закапали жиром.
  - Ничего, не так уж часто мы доставляем ей лишние хлопоты, - отмахнулся лаэр, уважающий труд служащих ему людей. - Тем более, не она золу выгребает.
  Не в силах больше сопротивляться влекущему желанию утолить проснувшийся голод, Рени соскользнул с кресла и уселся рядом с лаэром, протянувшим ему шпажку.
  - Хищник мой, - со смешком пробормотал себе под нос хозяин, наблюдая, как крепкие зубы вцепились в сочное мясо, и Ренальд, чуть ли не урча, принялся жадно терзать разогретую перепелку. - Ты хоть жуй, а не просто глотай, - посоветовал муж Тессы, вглядываясь в ставшие резкими на контрасте темноты и отсветов огня из камина черты любимого лица.
  Теплый сок потек по подбородку юноши. И Аслан не удержался, резко приблизившись и слизнув теплые капли.
  - С ума сошел?! - отшатнулся Рени. - Я чуть не подавился! - прошипел он, не желая признаваться, что вовсе не от испуга, а от неожиданно охватившего его чувства, что хочет повторения. Очень.
  - Ты замерз! - решил Аслан. - Иди сюда! - велел лаэр, разворачивая парня к себе спиной и заключая в объятия, хотя жутко неудобно было держать на вытянутой руке шпажку из-под локтя Рени, вцепившегося в свою порцию.
  Второй рукой лаэр перехватил парня за талию, разместив ладонь на его животе.
  - Только сильно не сжимай, а то обратно все полезет, - фыркая, предупредил наложник, поерзав, чтобы устроиться удобнее.
  Аслан вынужден был признать, что юноша прав. Ему бы тоже не слишком понравилось тискаться во время приема пищи. Просто вот очень хотелось прижать его к себе крепко-крепко!
  - А ты вообще, что ли, не ужинал? - спохватился Ренальд, расправившись с двумя тушками из трех.
  - Успею. Насыщайся!
  - На, держи! - великодушно предложил наложник свою шпажку с оставшейся сиротливой перепелкой. - Давай я подержу, погрею, а ты пока поешь.
  - Давай лучше вместе, - не согласился Аслан, вцепившись зубами в половинку прожаренной птички, повернутую к его лицу.
  - Как скажешь, - не стал отказываться Рени, вцепляясь в свою часть.
  Не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. А еще, перепелка - это все-таки не куропатка и даже не курица. Лица оказались слишком близко друг к другу...
  Чуть ли не соприкасаясь блестящими, перемазанными жиром губами, перемалывая крепкими зубами нежные косточки, помогая себе руками и урча от удовольствия, оба были похожи на двух больших котов, которым хватало дичи в ареале их обитания.
  Распущенные волосы Ренальда норовили свалиться ему на лицо. Аслан совершенно бескультурно облизал пальцы (потому что льняные салфетки остались на столе, а вставать за ними, выпустив забывшегося Рени из объятий, старший парень не рискнул - вдруг любимый вредина потом опомнится и снова напустит на себя демонстративную отстраненность, напоминая о договоренности?) и убрал непослушные светлые пряди за ухо наложника. Удовлетворенно отметив, каким взглядом тот сопроводил его манипуляции, напрягшись и чуть отстранившись. Потому что, если до этого никаких посторонних мыслей, кроме как не наестся заодно с дичью волос, у Аслан не было, то после того, как представил, о чем подумал Рени, в паху сделалось тесно. Переглянувшись, парни тотчас отвели глаза, не желая признаваться вслух о сокровенном. Только наложник весьма красноречиво поерзал, явно не оставшись равнодушным...
  И это здорово согревало Аслана надеждой, что путь завоевания сердца мальчишки, которого обидел незаслуженно, будет чуть короче, чем в первый раз...
  Если бы хозяин Замка не боялся застудить свое сокровище на полу, наверное, они еще долго сидели бы у камина, сытые, разомлевшие и счастливые. Прекрасно понимающие друг про друга, что нейтральное соблюдение договоренности - только видимость, тонкая скорлупка, которая может в любой момент треснуть. Но почему-то в данный момент подстёгивать события ни одному, ни другому парню не хотелось. Все-таки в периоде ухаживания при завоевании сердца партнера, есть своеобразная прелесть...
  Обратно в комнату, кое-как оттерев салфетками с лица и рук присохший жирок и сок, Рени добирался "верхом" на своем любовнике.
  - Уронишь! - завопил наложник, когда Аслан, вырвав из рук и откинув в сторону использованную салфетку, неожиданно подхватил его под задницу, вынуждая уцепиться за шею (как когда-то, снова изображая сумчатое животное с детенышем).
  - Ни за что! - твердо пообещал лаэр, слегка встряхнув потяжелевшего после еды парня. - Ты только не ерзай сильно.
  - Аслан, я так не хочу! - возмутился Ренальд сердито, пытаясь отпихнуться обеими руками.
  Однако любовник держал крепко. Юноше, конечно, приятно было прочувствовать, насколько плоть Аслана соскучилась по его телу. Но ведь и собственное предательски выдавало его состояние... Спасибо, что облапить вожделенную добычу ладонями господин не решился. А то отпираться, что его нисколько не волнует подобный способ передвижения, Ренальду стало бы совсем бесполезно.
  - Зато я хочу, - фыркнул лаэр насмешливо. - Не сердись, Котенок...
  - Тиран! - обняв руками сильную шею их с Тессой варвара, обиженно дернул юноша старшего парня за растрепанную косу.
  - Ага, а еще самодур и сатрап, - согласился лаэр, потершись щекой о щеку наложника, нисколько не заботясь, что царапает его уже отросшей к вечеру щетиной, потому что Рени даже не поморщился. Только судорожно вздохнул. - Так что возразить тебе нечего.
  - Наговариваешь... - смирился Рени, прислонив голову к плечу Аслана и потрепав его за ухо. "Тогда бы я тебя не мог любить", - мысленно добавил осоловевший юноша, прикрывая глаза.
  - Лучше так не делай, - со вздохом перехватил лаэр его поудобнее. - Если не готов к последствиям... А, может?
  - Нет! - спохватился Ренальд, мысленно дав себе затрещину - слишком расслабился! Еще рано. - Не останавливайся! Поехали! - дурачась "пришпорил" он своего добровольного возницу, стиснув колени на бедрах господина, и снова отругал себя за очередную глупость, почувствовав, как у того бешено заколотилось сердце, и варвар напрягся всем телом, гулко сглотнув.
  - Прости... я не нарочно, - не слишком искренне покаялся Рени.
  - И долго мне еще мучиться? - кое-как справившись с эмоциями, задал вопрос мужчина, не ожидая ответа.
  - Не ври, до спальни ты вполне способен меня дотащить, - прикинулся не понимающим о чем именно вопрос, Ренальд.
  - Издеваешься?
  - Чуть-чуть, - признался нахаленок. - Ладно, отпусти... добегу сам.
  - Не-а... - не согласился Аслан.
  - Только не говори потом, что я тебе сел на шею и ножки свесил.
  - Боюсь, что если мы изобразим подобную композицию, то не впишемся вон под тем сводом, - кивнул лаэр вперед по коридору, где в одном месте несущая деревянная балка перекрывала коридор довольно низко. - Держись крепче! - посоветовал он.
  - Как скажешь, - плотнее обхватил ногами бедра лаэра Ренальд, стараясь сохранить такой же невозмутимый вид, какой изо всех сил поддерживал молодой мужчина.
  
  Войдя в комнату, свою драгоценную ношу, глумливо улыбавшуюся всю дорогу, лаэр сгрузил на кровать довольно небрежно. Пока Рени давился смехом, понимая, что все-таки сумел довести Аслана, и потом раздевался, чтобы переодеться в спальные вещи, варвар быстро скинул штаны и носки. И забрался на освободившееся посередине место, потому что Тесса в поисках ускользнувшего тепла откатилась во сне к самой стене.
  - А я? - опешил юноша растеряно.
  - Места мало? - ухмыльнулся Аслан, похлопав рядом с собой. - Надеюсь, не свалишься ночью. А то могу кресло подвинуть.
  Рени склонил голову к плечу и ухмыльнулся.
  - Хотя, нет! Сам подвинешь, не маленький! - спохватился лаэр, догадавшись, что если он поднимется, хитрюга быстренько воспользуется моментом, чтобы нырнуть в постель и оказаться поближе к Тессе.
  - Эх... ладно, - досадливо вздохнув, не стал спорить Ренальд, укладываясь на непривычное местечко с края.
  - Иди сюда, чудовище! - сжалился лаэр, перетянув его ближе.
  Но в тот же момент Тесса во сне нашарила источник живого тепла, и, привычно закинув руку и ногу на своего мужчину, лишила того возможности шевелиться.
  Подкатившийся вплотную к лаэру, Рени хихикнул ему в подмышку и накрыл ладонь любимой девушки, с которой оказался разделен, своею. Он пока не мог понять, нравится ли ему такое положение. Потому что близость Аслана волновала нешуточно...
  
  А к утру лаэр, стиснутый и обогретый с двух сторон так и проспавшими совсем рядом с ним любимыми, отчаянно сочувствовал Тессе, которой каждую ночь совместных ночевок приходилось испытывать нечто подобное. И завидовал Дереку, которого грел лишь преданный кошак...
  Выспаться-то Аслан выспался, но взбудораженный близостью обоих своих Котяток организм, сигнализировал о своем крайнем возбуждении весьма красноречиво. Решив проверить промелькнувшую догадку, на всякий случай, лаэр даже попробовал приподняться, стараясь не потревожить сладко сопящего рядом (почему-то на его подушке) наложника, и жену. Но попытка оказалась тщетной.
  Причем, мысли в голову обоим парням, видимо, спросонья пришли практически идентичные.
  Шевеление Аслана и смена положения разбудили Ренальда. Машинально отодвигаясь от источника раздражения, он нечаянно задел рукой изнывающую от возбуждения плоть господина, и тут же отдернул пальцы, будто обжегшись, и моментально проснувшись. И, не удержавшись от ехидного комментария, хмыкнул:
  - Ты куда? Хочешь проверить, не поддувает ли нам из-за того, что одеяло чуть не прибито к потолку?
  - Ах ты, поросенок! - перевернулся Аслан на бок, едва не наваливаясь и лишая самого насмешника возможности сбежать, - еще и глумиться можешь, вместо того, чтобы посочувствовать? - попытался он призвать парня к совести.
  Рени спрятал лицо под согнутой в локте рукой, продолжая бессовестно ржать.
  Аслан не удержался от искушения цапнуть его за ухо.
  - Ай! Ты снова проголодался? - возмутился Рени, прижимая шею варвара почти отработанным захватом.
  - Пока не знаю, - то ли интимно, то ли полупридушено прошептал лаэр, любуясь заалевшей мочкой уха, - но ты определенно выглядишь очень аппетитно.
  - Эм... - не нашелся, что ответить Рени, напрягаясь, и не понимая, о чем он будет жалеть потом больше - о том, что признается сейчас в ответных чувствах, или о том, что промолчит... Но все-таки поспешно отнял руки, чтобы Аслан не подумал, что он его так крепко обнимает.
  На его счастье, избавив от сомнений, лишившаяся тепла Тесса (от которой муж отодвинулся, выясняя отношения с любовником), пошарила по простыне рукой, и наткнулась на бедро Аслана. Ласково провела пальчиками по его пояснице, прижавшись щекой к широкой спине. И, снова соскользнув ладошкой на крепкие ягодицы, слегка погладила их, просыпаясь.
  - Доброе утро?
  - Да ну вас! - взвыл лаэр, выпутавшись из-под одеяла под дружный смех уже обоих, подкатившихся друг к другу Котяток, улепетывая в уборную, чтобы окунуться под прохладную воду.
  - Тихо ты! Тише, Рени... Не дразни, - предупредила Тесса, тая в объятиях своего Солнышка. - Иначе придется нам с тобой ублажать нашего варвара. Утром Аслан бывает ненасытен... А мы же не настолько жестоки, чтобы отправить его из спальни неудовлетворенным. Или как? - с надеждой заглянула она в лицо посерьезневшего парня.
  - Не сегодня, - поцеловав ее, упрямо помотал наложник головой, надеясь, что Аслан не слишком долго будет занимать уборную.
  Близость разомлевшей еще спросонья Тессы, не удосужившейся с вечера натянуть ночную сорочку, аромат ее теплой обнаженной кожи, волнующие изгибы стройного тела, сыграли с ним такую же шутку, из-за которой они потешались над лаэром... А до общей побудки по гарнизону и утренней тренировки осталось совсем мало времени. Так что вряд ли ему светит естественное удовлетворение возникших потребностей. Только холодный душ...
  
  
  33.
  
  
  Следующий месяц для обитателей Замка-крепости пролетел практически незаметно, наполненный рутиной незначительных ежедневных событий, происходящих в привычном режиме и не заслуживающих особого внимания.
  У Ренальда, за обучение которого, с подачи Даута и Аслана, всерьез взялись его многочисленные наставники, практически не оставалось свободного времени. Парня гоняли, что называется, и в хвост и в гриву, заставляя до автоматизма отрабатывать приемы рукопашного боя и боевых дисциплин с применением оружия, настаивая на том, чтобы он старался научиться владеть одинаково хорошо обеими руками. Невзирая на погодные условия, нарочно усложняя задачу, будь то крохотная, неровная площадка под ногами, скользкая от ледяной корки поверхность или намеренное удержание его в невыгодном положении против слепящего глаза солнца. Конечно, не с первого раза получалось добиться результата и получить одобрение придирчивых учителей, но Рени старался. Он уже достаточно уверенно держался в седле, выполняя усложнявшиеся упражнения на выездке. Благо с подаренными ему степняками лошадьми практически сразу сумел найти 'общий язык'. Молодые жеребцы, хоть и взбрыкивали время от времени, но в основном слушались команды и берегли своего седока, интуитивно чувствуя его расположение и искреннее восхищение. Изнурительные тренировки на выносливость, медитативные погружения для обучения контролю при задействовании пробуждающихся способностей воинов ледяной крови едва оставляли время на занятия по академическим дисциплинам.
  Единственной радостью, скрашивающей ставшими похожими один на другой дни, оставалось то, что таур поставил ему в пару для спарринга Руслана. Как уж племянник Аслана, которого Даут принял в ученики, уговорил обоих не отправлять его обратно домой, и уже там тосковать в ожидании оговоренного ранее между вождем, тауром и лаэром приезда на некоторое время Ренальда в Степь, юный варвар не рассказывал. Но видно было, что эта тема ему не слишком приятна. Рени подозревал, что другу пришлось-таки наступить на собственную гордость, и соблюдать теперь определенные условия, но был благодарен ему за эту жертву.
  
  Днем с Тессой наложнику видеться практически не удавалось, но, наверное, это и к лучшему, потому что невольно сжималось сердце в желании остаться возле любимой девушки подольше. Однако понимание собственной значимости для питающих надежды родичей, не давали расслабляться и просить пересмотреть ему режим дня с чередованием тренировок, заменив на более щадящий.
  Редкие дни, когда хозяйка Замка вспоминала про свои не слишком привычные для женщин Энейлиса навыки, и выходила вместе с ним на тренировку, устраивала маленькие внеплановые соревнования по стрельбе из арбалета или напрашивалась на верховую прогулку (обещая Ильшату не мешать 'дрессировке' подопечного), становились с одной стороны праздничным событием, а с другой - заставляли напрягаться и нервничать. Потому что сейчас уже не хотелось ударить лицом в грязь перед той, в чьих глазах юноша уверенно поднимался на вершину все выше.
  И пусть Тесса уверяла, что промахи и неудачи бывают у всех, и что она его по-прежнему бесконечно любит, и всегда готова поддержать, Ренальду хотелось видеть в ее глазах не только тепло и сочувствие, но и восхищение, обожание и гордость за него.
  Наверное, так и устроены мужчины - если им есть ради кого стараться, они готовы на великие безумства и подвиги, заслуживающие упоминания о них в балладах...
  Стараясь лишний раз не смущать парня, с которым наставники во время обучения обращались уже не как с писаной торбой, строго требуя безукоризненного выполнения всех полученных инструкций, учитывающих и классические правила, и собственные индивидуальности, и умение пользоваться интуицией, смекалкой и чувством ситуации, Тесса все-таки не могла отказать себе в удовольствии присматривать за своим Солнышком хотя бы издалека. Но даже выбирая себе наблюдательный пункт, намеренно оставаясь скрытой от посторонних глаз, каждый раз с удивлением замечала, что Рени чувствует ее присутствие. И неизменно, пусть и не мгновенно, но обязательно безошибочно оборачивался в сторону ее укрытия во время короткой передышки и требовал выйти. Дескать, все равно уже раз пришла - не прячься, иначе он ощущает себя сходящим с ума от наваждения.
  Верен помалкивал, оставляя без комментариев настырность хозяйки, которой больше нечем было заняться, кроме как наблюдать за дрессировкой наложника своего мужа. Ладно бы, раньше, пока Рен казался субтильным недорослем, но теперь-то чего ей волноваться, что мальчишку нечаянно обидят?
  Более догадливые и менее склонные сохранять условности степняки, подтрунивали над женой родича, предлагая ей взять несколько уроков, у Аслана или Мергена, для отточки навыков, требующихся настоящему охотнику и разведчику, чтобы не быть обнаруженной во время своих наблюдений.
  Сякенами Тесса теперь пользовалась строго в специальных перчатках, расстраиваясь, что ее персональный наставник по этой дисциплине пока еще не в состоянии корректировать ее недочеты.
  На удивление Халара и Даута, Дерек выздоравливал гораздо быстрее, чем они рассчитывали. И если в первые дни он находился в каком-то подобии шока, видимо, не слишком хорошо себе представляя дальнейшую перспективу своего нахождения в приграничном гарнизоне, то сейчас уже явно твердо вознамерился вернуться в строй.
  Что послужило оптимистическим переменам в его стремлениях - его ли железная воля, поддержка друзей-товарищей, внимание обоих господ или надлежащее лечение - оставалось только гадать.
  Однако необузданное желание Меченого поскорее вскочить на ноги, чтобы начать восстанавливать форму, пресекалось безжалостно. Страдающий от 'непонимания' молодой мужчина пока держался, довольствуясь обществом развлекающих его посетителей. В первую очередь, конечно же, Тессы и Аслана, которые ни дня не пропускали, чтобы не заскочить к нему хотя бы на несколько минут. Сослуживцы и даже оставшиеся в крепости степняки вообще тянулись сплошным потоком, забегая хоть ненадолго, но скрашивая его вынужденно пребывание дружеской болтовней и делясь новостями. Ренальд появлялся от случая к случаю, вызывая невольное восхищение происходящими с парнем переменами, и заставляя завидовать.
  Дерек старательно прогонял робкие мысли, что он просто-напросто ревнует, понимая, что сейчас безнадежно проигрывает молодому парню за внимание Аслана. Ему не нужно было слишком специфическое расположение лаэра. На то, чтобы разделить с господином постель, Меченый никогда не претендовал. Но во всем остальном... почему-то хотелось быть рядом, становясь незаменимым помощником и другом, готовым прикрыть спину в бою или составить компанию в распитии отличного вина из хозяйских погребов, а потом совершить вместе какую-нибудь глупую выходку, о которой до сих пор вспоминать неловко. Хотя, положа руку на сердце, Дерек подозревал, что за дружеской беседой с лаэром не побрезговал бы травиться даже прокисшей дрянной бурдой...
  Как расценивать свое непонятное отношение к господину, вводящему его в ступор своими штучками, Меченый не понимал, хотя мысленно пытался разложить на составляющие и взглянуть со стороны на то, что происходило между ними. Чего только стоит памятное бритье, вызвавшее бурю неоднозначных эмоций. А уж как расценивать мальчишескую выходку лаэра, проникшего на коротенькое свидание через окно - и вообще непонятно.
  Но почему-то очень греет душу.
  Наложник же, внешне под благовидным предлогом заходя справиться о самочувствии и перекинуться парой слов, повадился приходить по вечерам именно тогда, когда Тесса терялась во времени, скучая без общества занятого насущными делами Аслана. Не переодеваясь, взъерошенный и вымотанный после своих бесконечных тренировок (которые все-таки, надо признать, шли парню на пользу), Рени забирал свою хозяйку, чтобы сопроводить ее в господские покои. Не понять, что мальчишка поступает так нарочно, еле держась на ногах, но упрямо бравируя своей выносливостью, и с непременной улыбкой, дескать, ему все нипочем, было бы нереально. Но Дерек и не обманывался на этот счет. В чем-то он даже понимал Ренальда. Конечно, домашнему мальчишке, коварно лишенному собственной семьи и свободы, наверное, не слишком приятно стало чувствовать, что не только он пользуется великой благосклонностью своей обожаемой госпожи.
  Правда, о том, что по-настоящему связывает Рени и Тессу - не догадывался, просто не в состоянии представить подобного с попустительства со стороны лаэра.
  
  А ночи в спальне наложника втроем в одной кровати приносили Аслану покой и тихую незамутненную радость, и заставляли испытывать благодарность к милости богов, которые благосклонно не вмешивались в тихий семейный уют не слишком обычной семьи.
  Из-за изнурительного графика, практически поминутно распределявшего его время, Рени, вымотанный до предела возможностей, чаще просто засыпал, едва успевая рухнуть в кровать. И Тесса с Асланом укладывались по бокам полубесчувственного тела, делясь с млеющим от удовольствия парнем теплом и нежностью робких прикосновений, чтобы не потревожить его отдых. Снова исподволь, постепенно приучая к рукам и близости обнаженного тела хозяина.
  Тесса подозревала, что если бы Аслан возмутился, заявив Дауту, что Рени требуется более щадящий режим, таур не стал бы слишком сильно возражать. Но, видимо, оба мужчины считали правильным решением именно такой распорядок. А, может, Аслан специально не возражал против подобной муштры, чтобы у ее Солнышка не оставалось сил сопротивляться и капризничать из-за повышенного внимания мужа, еле сдерживающего свои желания рядом с наложником.
  Сам лаэр как-то неуловимо замкнулся, стараясь лишний раз не тревожить любимую девочку одолевающими его невеселыми мыслями о грядущих событиях, которые становятся все актуальнее с приближением весны.
  Несмотря на готовность в любой момент выступить хоть за своих сородичей под знаменами Рода Парящего Ястреба, хоть под стягами Энейлиса, хотелось мирного урегулирования вопроса о спорных территориях и прочих претензий обнаглевших в своей непомерной жадности и зависти восточных соседей. Видимо, в жизни мужчин наступают такие моменты, когда хочется уже не только подвигов во имя славы или восстановления справедливости, строго соблюдая собственнические территориальные интересы, но и простых обычных радостей мирной жизни. Хотелось с головой окунуться в любовь, мечталось об уверенности не только в завтрашнем дне, но и в пока еще скрытом туманной неопределенностью будущем. Хотелось родить детей, чтобы не переживать за то, что им останется в наследие, и кто их будет растить и воспитывать в случае... впрочем, о собственной гибели думать вовсе не хотелось.
  Мысленно возвращаясь к Айдару, покинувшему крепость и уехавшему не просто в Степь а на границу, на которой происходили заварушки, Аслан молил Великих Духов о том, чтобы они присматривали за верным другом, усиливая способности великолепного воина и командира. Пусть ему и сородичам, которые отправились вместе с ним, сопутствует удача. И если вражеских клинок или стрела все-таки достанут - пусть его раны будут легкими, ну а если настигнет смерть - то пускай уход за Грань в Священную Долину Великих Духов будет мгновенным. На счету друга достаточно деяний, заслуживающих того, чтобы о нем не забыли родичи...
  Грядущая война не давала расслабиться, и на этом фоне вызывало нервное беспокойство еще и скорый приезд отца, наверняка задумавшего какую-то очередную интригу, на которые тот был щедр. И пока что Аслан даже не представлял себе, в каком направлении ждать подвоха от ближайшего родственника, продумавшего наперед намечающиеся выгоды. И пусть отец все-таки в первую очередь заботился о благах страны в глобальных масштабах, но что-то подсказывало лаэру, что лично ему идеи не слишком понравятся...
  Каждую свободную минуту Аслан старался уделять семье - жене и наложнику. К сожалению, его жаркие, полные страсти и нежности ночи, пока что скрашивала лишь Тесса. Зато днем он находил возможность чаще оказываться рядом с Рени.
  С наступлением настоящих морозов, сковавших местами непроходимые болота ледяным панцирем, наладилось и курьерское сообщение со столицей. От Правителя прилетали птицы и приезжали немногочисленные поверенные, преодолевая нелегкий зимний путь, привозя скупые новости и туманные намеки в личных письмах отца младшему сыну. Варвары тоже несколько раз присылали своих соколов, координируя предварительные договоренности между соседствующими государствами.
  
  С одной стороны, Аслан наслаждался обществом своего Котенка, с радостью отмечая стремление к достижению поставленных целей, силу воли, гордость и сознательность как-то уж слишком быстро повзрослевшего юноши, не позволяющие ему не только отлынивать от возросших нагрузок, но даже жаловаться на трудности. А с другой - понимал, что ему самому все сложнее и сложнее удерживаться в рамках договоренности с врединой, довольствующимся тем, что он имеет сейчас. Рядом с Рени лаэр изнывал от будоражащего кровь желания вновь окунуться в безудержную страсть, или, наоборот, удивить своего любимого проявлением переполняющей нежности. Но и тем, что происходило между ними сейчас, оставляя крохотную зону личного пространства, возможность соблюдать минимальную дистанцию, общаясь довольно вольно, но в то же время, не переходя условленные границы, пренебрегать не хотелось. Какие-то крохотные эпизодики столкновений на тренировках, словесная пикировка и спонтанная потребность прикоснуться друг к другу на совместных прогулках или во время отдыха в стенах дома, закрытые от посторонних глаз, да даже во время решения каких-то серьезных вопросов (если Рени присутствовал при обсуждении их), были бесконечно дороги обоим парням. Постепенно бережно нанизывались в воспоминаниях, как бусины на нитку, позволяя мысленно перебирать их в памяти, удерживая и осмысливая по-новому, и прочнее привязывая друг к другу их души...
  Но о том, чтобы вновь стать полноценными любовниками пока не было и речи, хотя Тесса и не возражала переночевать одна в своей или супружеской спальне пару ночей. Аслан очень надеялся, что Рени каким-то образом даст понять, что он уже выдержал испытание на доверие, но наложник почему-то держался, кажется, из чистого упрямства. Может быть, самолюбие уязвленного парня, не позволяло ему самому сделать этот последний отчаянный шаг...
  
  ***
  
  Дереку, освобожденному от фиксирующих неподвижность повязок, Халар разрешил потихоньку осваивать подъем с койки и передвижение по палате. Пока что под собственным тотальным контролем за каждым, с трудом удающимся бойцу действием. Буквально по паре шагов, еле-еле, чтобы не напрягать прооперированную артерию на бедре. Но парень рвался поскорее восстановить форму. Просился выпустить его хотя бы не дальше крыльца лазарета.
  Доводы ослабленного от долгой вынужденной неподвижности бойца лекарь слушать не желал. Правда, подышать свежим воздухом, куда добровольные помощники Халара вытаскивали сооружение, на котором гордо восседал тепло закутанный раненый Меченый, все-таки разрешал, но сразу оговаривал ничтожно малый временной промежуток, опасаясь за возможность подхватить простуду на морозных сквозняках.
  
  Тессе оставалось лишь переживать за всех своих любимых мужчин, к которым прикипела всем сердцем, и все чаще останавливать свои фантазии, запрещая себе думать о Дереке иначе, чем о близком родственнике, разве как о брате, которого у нее никогда не было. Потому что прекрасно отдавала себя отчет, что более тесных отношений никогда не сможет себе позволить. Слишком уж он принципиален в своих убеждениях, что пара - мужчина и женщина - это именно пара, а не полигамный союз...
  Невольно стравливать между собой Дерека и Аслана (которые до сих пор так и не определились даже в своем отношении друг к другу), за право обладания ею, не представлялось возможным. Впрочем, это было нереально не только с точки зрения личных отношений и привязанностей, а просто не допускалось Законами страны, поставив этих мужчин на разные ступени социальной лестницы. Какие могут быть претензии у раба к своему господину?
  Да и Рени, маленький собственник, в чем хозяйка Замка уже успела убедиться, удивляясь преображению наложника из робкого стеснительного юноши в раскрепощенного, знающего себе цену молодого мужчину, не допустит никого лишнего, ревниво оберегая свою нишу в семье лаэра, ставшую ему родной и единственной.
  Огорчать свое Солнышко, заставляя его мучиться от ревности и страдать, Тесса не могла.
  Мужа она просто беззаветно любила. С самой первой их встречи, благословленной богами, с ювелирным мастерством приоткрывающими для обоих все новые и новые грани отношений, с течением времени эта связь не ослабевала, становясь все прочнее и красивее, будто драгоценный алмаз, отшлифованный высшими силами. С Асланом Тесса чувствовала себя единым целым. И, конечно же, не имела права даже мысленно унижать его изменой.
  Она прекрасно понимала, как жалко звучат ее размышления на эту тему, но Рени - это особый случай. Муж 'благословил' ее взаимные чувства к своему наложнику. И совсем другое дело, если он заподозрит ее или Дерека не просто в странной сердечной привязанности друг к другу, но и в желании испытать телесные радости, сгорая от любовного угара.
  Дерек... Дерек, как никто заслуживает личного счастья.
  Тесса заранее старательно загоняла в глубь некстати проснувшуюся собственную ревность к какой-то гипотетической возлюбленной этого мужчины в будущем, если Аслан сдержит слово (в чем она практически не сомневалась, опасаясь лишь каких-то законодательных осложнений, способных застопорить процесс), и Меченый уйдет, оставив лаэрскую службу. Его можно и нужно будет понять. Родина Дерека далеко отсюда, возможно, у него там остался кто-то из родни, кого бы он хотел бы увидеть.
  Ей хотелось поговорить с ним наедине (не опасаясь, что кто-то непременно зайдет с дружеским визитом, прервав их нелегкий разговор), чтобы окончательно установить рамки отношений, в которых оба будут чувствовать себя комфортно. Но, как нарочно, такого удобного случая все не представлялось. Даже если бы она пришла во время общих по гарнизону тренировок для солдат, оставались еще Халар и Улита, также почти постоянно крутившаяся в лазарете.
  
  Несчастная молодая супруга Караскета-младшего радовалась успехам пошедшего на поправку Давида, у которого проводила практически все свободное время, если не улаживала какие-то дела в купеческой гильдии, выступая от имени его семьи, с радостью ухватившейся за такую возможность. Оставалось только удивляться ее способностям (видимо, унаследованным Улитой от собственного отца) к ведению подобных торговых сделок, коими занимались лишь мужчины.
  Обмороженная кожа на осунувшемся лице и руках 'найденыша', стараниями лекаря и обеспеченная отличным уходом за больным, постепенно приобретала нормальный цвет. Конечно, сейчас наследник всего имущества погибшего в Степи купца был еще слишком слаб и растерян, не очень хорошо себе представляя, как получится применить на практике собственные познания в торговом деле, и учесть многочисленные нюансы, о которых велись беседы с разбирающейся в этих вопросах девушкой. Но она и дальше обещала выступать его добровольным консультантом, если не запретит ее семья. Гарантом того, что муж и его родители вмешиваться не станут, служило одобрение ее миссии самим лаэром Асланом.
  Но хуже всего для обоих потянувшихся навстречу, одиноких, растерянных, не представляющих своего будущего молодых людей оказалось то, что они настолько сильно успели привязаться друг к другу. И осознание того, что их отношения бесперспективны, причиняли буквально физическую боль.
  За сокрытие позора, за то, что Мартин благородно разрешил ей оставаться перед богами и людьми его законной женой, Улита не могла предать мужа. Хотя мысленно предала уже много раз, в одиночестве на супружеской кровати по ночам орошая подушку слезами и в фантазиях уплывая в те мгновения, которые виделись ей рядом с Давидом - нежным, ласковым, добрым, отзывчивым, способным на большое чувство. И готовым уступать ей во многих вопросах, в которых она разбиралась лучше, признавая за женщиной право на собственные суждения и умения вести дела, исконно считавшиеся мужскими.
  Давид готов был учиться, и впитывал ее знания в торговых вопросах с благодарностью. И не носился со своим раздутым эго, боясь показаться смешным или жалким. И не собирался нарочно втаптывать в грязь ее достоинство, чтобы умышленно оставлять ее на более низкой ступени... Улита понимала, что место женщины позади, в тени мужчины, у семейного очага, но все-таки ей было радостно рядом с этим парнем. За спиной вырастали крылья. И она была готова побороться за их совместное счастье...
  Только клятва перед алтарем и обещание Мартину и лаэру, что она не запятнает честь семьи Караскетов, сдерживала ее от необдуманных поступков. Данное слово много значило для девушки, не понаслышке знакомой с принципиальной позицией людей, занимающихся честными торговыми сделками.
  Как минимум до конца оговоренного года на совместное проживание с Мартином (который предпочитал оставаться в казарме не только каждую ночь, но даже в свои увольнительные), пока не появится возможность предстать перед жрецами храма, умоляя расторгнуть ненавистный обоим союз, она вынуждена сдерживать свои эмоции и чувства.
  
  ***
  
  Дерека угнетало то обстоятельство, что по его разумению, так медленно протекал процесс восстановления. И пока Халар не видел, все-таки пытался самостоятельно тренироваться, чтобы хотя бы без посторонней помощи иметь возможность добраться до уборной.
  Попытки были на грани отчаяния. В первый раз так закружилась голова и потемнело в глазах от резкой смены положения, когда он оторвал голову от подушки, что пришлось снова откинуться на спину и благоразумно переждать приступ.
  В следующую попытку он вставал очень медленно, постоянно прислушиваясь к внутренним ощущениям, и приходя к безутешным выводам, что до двери (как он себе наметил) с первого раза точно дойти не удастся. Не зря все-таки Халар ограничивал его 'прогулки' по палате между раздвинутых к стенам пустых коек несколькими шагами, видимо, жалея его самолюбие.
  Однако настырности парня, поставившего себе целью поскорее перестать изображать из себя беспомощного иждивенца на казенных лаэрских харчах, можно было позавидовать.
  Первым его самостоятельные потуги по вставанию с больничного ложа застали Сауш и Мартин, довольно скептически отнесшиеся к уверениям, что, мол, ничего страшного, он вовсе не сошел с ума.
  Затем застукал Аслан, уже на полпути от собственной койки к двери. Судорожно вцепившимся в железную спинку пустой койки. Потому что ни вперед, ни назад, ни даже обойти вокруг, чтобы опуститься на нее, сил уже не осталось.
  Стоя на дрожавших от напряжения ватных ногах, страшно было даже хоть на мгновение отпустить руку, чтобы вытереть с лица выступившую испарину. Под прилипшей к спине рубахой струился пот. А мысли хаотично метались, ища достойный выход - позвать ли кого на помощь, рискуя получить нагоняй от лекаря, грозившего привязать его к кровати в случае неповиновения установленным рекомендациям, или не стоит.
  От неожиданности лаэр буквально на миг замер в проеме распахнувшейся двери, но тут же, оценив критическую ситуацию, кинулся на выручку.
  - Идиот! - лаконично припечатал он, ловко 'поднырнув' под локоть и, почти взвалив незадачливого экспериментатора над собственным здоровьем на себя, закинув его руку себе на плечи.
  Близость Аслана, решившего проблему, ставшего надежной опорой, принесли новый сумбур ощущений - от огромного облегчения, что все обошлось, до страшного смущения, что он невольно обнимает своего хозяина, наверняка испытывающего некое удовлетворение от подобного обстоятельства.
  - И я тебя люблю, мой господин, - практически искренне пробормотал Дерек в приступе благодарности за спасение.
  - Да ты бредишь, друг мой, - фыркнул лаэр, лукаво скосив глаза.
  - Ладно, беру свои слова обратно, - спохватился Меченый, прекрасно понимая, что ослаблять 'объятия' не рискнет.
  - Поздно. Я уже услышал, - ехидно усмехнулся хозяин Замка.
  Аккуратно довел его до койки и бережно сгрузил на нее, вскользь упомянув, что не ожидал от него такой прыти. Но если еще раз такое повторится без ведома лекаря, то потом сразу из лазарета отправит его вместо казармы в карцер за намеренное причинение вреда собственному здоровью, что не допускалось Уставом гарнизона.
  - Ты же понимаешь, что я не могу так долго... - начал было возражать Дерек, но Аслан прервал его на половине фразы.
  - Знаю, Дерек. Сам такой. Поэтому пока просто прошу, а не приказываю...
  А потом долго сидел рядом, пытаясь отвлечь какими-то байками из своей жизни в Степи, утешая раненное самолюбие расстроенного неудачей бойца.
  В какой-то момент Аслан опустил ладонь, похлопав покоившуюся вдоль тела раненого руку, и Дерек сжал его пальцы, безмолвно благодаря за участие. Крепкое рукопожатие слегка затянулось... и надо же было в такой момент прийти Рени, чтобы наткнуться взглядом на этот жест. Юноша будто споткнулся в дверях. Благодушная улыбка сползла с лица наложника. Однако он почти мгновенно снова натянул ее, кивнув:
  - Привет, Дерек! Хотел спросить, как твое драгоценное... но ладно, как-нибудь потом загляну, - резко развернувшись, он стремительно вышел.
  - Вот... - про себя выругался помрачневший лаэр, поднимаясь. - Я совсем забыл, что обещал сходить с ним...
  Дерек принужденно усмехнулся:
  - Соскучился? - кивнул он в сторону захлопнувшейся двери.
  - Не надо язвить, - грустно покачал головой Аслан. - Я стараюсь сдерживать ВСЕ свои обещания.
  - Извини.
  - Да нормально все, - отмахнулся лаэр. - Я зайду еще. Не броди один, пожалуйста.
  - Сегодня точно больше не буду... - не слишком конкретно пообещал боец, испытывая нечто вроде досады за прерванное общение.
  
  Ну а через пару дней Дерек нарвался уже на Тессу, которая оказалась вовсе не снисходительной к его самостоятельным попыткам, разволновавшись не на шутку. Правда, выслушивая сетования своей любимой госпожи по поводу его безалаберности и недопустимости подобных экспериментов без присмотра страхующего, стараясь изобразить на лице искреннее раскаяние, Меченый ловил себя на мысли, что просто наслаждается ее голосом, в котором сквозила неподдельная тревога и забота. От которой становилось тепло и радостно на душе, чувствовался необыкновенный прилив сил в изможденном бесчисленными пытками по подъему и преодолению нескольких метров теле, готовом повторить свои подвиги...
  
  
  34.
  
  
  Даут пообещал, что чудо-нитки из тонких жил, которыми сшивали поврежденную бедренную артерию Меченому, рассосутся примерно через семьдесят дней. Дерек, изнывающий от вынужденного ничегонеделания, мечтающий поскорее поправиться и вернуться в строй, выклянчил у лекаря календарь, и теперь с педантичной дотошностью зачеркивал крестиком дни, оставшиеся до вожделенной даты. Чувствовал он себя для такого ранения, которое умудрился схлопотать во время дуэли с Килимом, просто великолепно. Ну, а если быть объективным, то вполне сносно. Правда, даже на небольшие колебания температуры, особенно перед сильным снегопадом, организм реагировал ноющей болью, но парень мужественно терпел временные неудобства, отказываясь принимать обезболивающие отвары, хоть Халар и ругал его за лишнюю дурость. Но Меченый и сам не мог объяснить, чего в этом упрямстве больше - дурной бравады или желания доказать самому себе, что он не слюнтяй, а настоящий боец. И готов к возможным трудностям, которые сумеет преодолеть самостоятельно. Иногда Дереку казалось, что он живет как бы взаймы, и поэтому должен оправдать усилия и надежды тех, кто позаботился о том, чтобы он остался жив. Характер его ранения, получи он его в бою (или в пьяной кабацкой драке), будучи по-прежнему наемником, не оставлял сомнений в летальном исходе.
  В общей сложности Дерек провел в лазарете почти три месяца, включая и вынужденную неподвижность, строго ограничивающую любые телодвижения, чтобы дать артерии нормально срастись, и период реабилитации. В первые дни, когда разрешили вставать, пришлось очень тяжко - от слабости шатало и пот катил градом, будто он в полном походном обмундировании пытался пробежать марафонскую дистанцию за рекордно короткий срок, а не шаркал, едва передвигая ноги, вокруг собственной койки.
  Долгая, порой непредсказуемая в своих погодных капризах зима, царившая в этих краях, в этом году как-то незаметно прошла мимо парня. Пребывание на свежем морозном воздухе ограничивалось крылечком лазарета, на которое его выносили, а потом и сам потихоньку выбирался на костылях. А вволю полюбоваться ослепительно-белым снегом, вспыхивающим брильянтовыми искрами под ярким дневным солнцем короткого дня или расчерченным таинственными в лунном свете синими тенями, которые ложились на землю с наступлением сумерек, мог лишь через окно персональной палаты. Само стекло, в зависимости от погоды, тоже время от времени покрывалось неповторимым причудливым морозными узорами, которые молодой мужчина мог разглядывать, часами лежа в своей койке и стараясь не думать о том, что его ждет. Сможет ли он восстановиться полностью? А если не получится, будет ли он кому-то нужен здесь, в пограничном гарнизоне, в качестве иждивенца? Или Аслан все-таки даст вольную, выправит чистые документы, как обещал, и отпустит на все четыре стороны? И как он будет жить, если не имеет никакого ремесла, еще мальчишкой решив, что выбрал единственно верный для себя путь воина?
  В отроческом возрасте романтический образ сильных, отважных, покрытых зарубцевавшимися шрамами бесшабашных вояк, не трясущихся над каждой монетой, оставленной в трактире, наложила свой отпечаток. Как-то не приходило в голову, что гибель не только наемников, но и воинов регулярных армий не всегда бывает героической, такой, о которой поется в балладах. Большинство бедолаг так и остается безымянными жертвами, когда смерть собирает богатую жатву. И что ветераны хвастаются байками о своих подвигах, слегка утрируя и преувеличивая для красного словца, чтобы окружающим было интересно их слушать. А сыплют монетами, пытаясь заглушить крепким алкоголем пережитый кровавый ужас и боль потерь товарищей те, кому повезло хоть ненадолго вернуться к привычной мирной жизни, в которой они не знают, куда себя деть. Не каждому по душе тяжелый крестьянский труд или ремесленное дело. Еще меньше тех, кому повезло родиться в семье аристократов или горожан, имеющих приличный доход, чтобы можно было позволить себе не думать о том, что прежде чем получишь пищу и кров над головой, надо как следует потрудиться, приложить те умения, которыми владеешь...
  Дерек толком ничему нужному в мирной жизни научиться не успел, слишком рано оказавшись предоставленным самому себе и вынужденным как-то выживать.
  
  Помещений в царстве Халара было достаточно для того, чтобы за все это время четверо подхвативших простуду и пара траванувшихся несвежей пищей в дешевом трактире в увольнительной бойцов, под чутким присмотром лекаря были помещены на время выздоровления отдельно и от него, и от Давида, который тоже шел на поправку. С одной стороны, Дерек не отказался бы от компании знакомых приятелей, с которыми можно перекинуться словечком, когда Халар объявлял своим подопечным "отбой", но с другой стороны очень ценил свое уединение, дающее ему возможность оставаться с любимой госпожой с глазу на глаз, когда Тесса навещала его. Остальные визитеры, коих было немало, не вызывали у Дерека такого ревнивого чувства собственности за персональное внимание собеседника. Когда приходил морально поддержать Аслан, наоборот, как-то напрягало, если они оставались наедине. Эти визиты лаэра вызывали внутреннее чувство дискомфорта и недовольства самим собой, потому что Меченый ждал его визитов, не смея надеяться, что это просто дружеский акт, без всякой подоплеки. И хотя все говорило о том, что так оно и есть, парень с изуродованной щекой старался быть объективным. Слишком уж подкупала эта дружба, которой не должно быть между лаэром окрестных земель и простым бойцом, между влиятельным хозяином и бесправным рабом.
  
  Из развлечений, помимо процедур и восстановительной гимнастики, Дереку оставались жадно ожидаемые визиты Тессы, лаэра и сослуживцев. Пожалуй, за все время пребывания в Замке-крепости он столько не общался с людьми, сколько в эти дни вынужденного затворничества, удивляясь, что для него находилось время и у хозяев, и у друзей-товарищей.
  Сослуживцы сильно не напрягали, сообщая в основном какие-то незначительные последние новости, избегая бесед на серьезные темы, больше отшучивались, подтрунивая над болезным или припоминая какие-то забавные и курьезные случаи из своего прошлого. Послушать, так приключений оказывалось гораздо больше, чем по-настоящему серьезных и опасных баталий, хотя Дерек прекрасно знал, что это не так, и у каждого бойца элитной лаэрской сотни (разве что за исключением Мартина по молодости лет) за спиной были и личные подвиги, и трагические потери друзей и близких. Впрочем, он приветствовал эту жизнеутверждающую позицию, иначе вообще непонятно ради чего жить, какой в том смысл...
  С Асланом и Тессой, в отличие от остальных обитателей крепости, было в какой-то мере и проще, и сложнее. Общение с лаэром и его женой носило более изысканный характер - этакий эмоциональный чудо-коктейль, когда приходилось живо перестраиваться, чутко улавливая малейшие оттенки настроения, интуитивно угадывая, стоит ли поддерживать непринужденную, шутливую и едва ли допустимую в его зависимом положении манеру речи (особенно, когда не получалось удержаться от ехидства и язвительности в пикировках с Асланом), а когда необходимо попытаться блеснуть интеллектом.
  Оставшегося в одиночестве после их ухода, Дерека не раз посещали досадливые мысли о том, что если бы его отец признал бастарда, он мог получить хотя бы достойное образование в детстве, прежде чем закрутился водоворот событий на его далекой родине. Впрочем, может быть, именно это отречение родителя и дало шанс спастись 'безродному' мальчишке...
  Дерек и радовался, когда хозяева его навещали, и напрягался, чувствуя незримую взаимную зависимость... Хотя, например, с Тессой они старались больше не возвращаться к вопросу о том, какие чувства (братско-сестринские или более недопустимо-близкие) испытывали друг к другу. Необременительная болтовня о том, о сём, обсуждение прочитанных книг или попытка проанализировать какую-то ситуацию из жизни с позиции минувшего времени с тех пор, когда она произошла, споры и прения, порой весьма эмоциональные, помогали отвлечься от нынешних собственных проблем и невеселых раздумий.
  
  Иногда Дерек замечал, насколько уставшим и чем-то озабоченным выглядит лаэр, хоть на несколько минут в день умудрявшийся заскочить проведать его. Но ни попытки исподволь выяснить причину, ни прямые вопросы в лоб, не помогали ему добиться желаемого результата. Единственное из серьезных происшествий, о чем тот рассказал, что удалось отловить часть волков, которые совершили кровавую расправу в расположенном неподалеку поселке. К сожалению, матерый вожак-людоед сумел уйти из смертельной ловушки, уведя за собой нескольких особей, неожиданно для охотников нырнув под веревки с "флажками", огородившими место засады, в которое загнали осмелевшую стаю. Зверье улизнуло в сторону Степи, и пока что их больше никто не слышал и не видел.
  Погода в тот день подвела людей, после обильного снегопада ударил сильный мороз, образовав твердый наст, который хорошо держал волков, но проваливался под всадниками. Преследуя остатки стаи, измученные лошади под охотниками увязали в глубоких сугробах, так что удалось настигнуть только пару подранков. Лаэр хотел бы надеяться, что лютовавшие недавно волки не рискнут вернуться к разбою с набегами на людские поселения, а уйдут в лес. Впрочем, и в степи вполне могут прокормиться зимой... Без крайней необходимости Аслан не желал нарушать природный баланс и истреблять бессловесное зверье, которое и не допросишь, выясняя причины их поступков. Все-таки, хорошо зная повадки волков, он никак не мог взять в толк, что послужило странной прихотью стаи практически в начале зимы близко подойти к людским жилищам.
  Дерек конечно же понимал, что не вправе требовать, чтобы раба посвящали в возможные проблемы хозяев, но все равно злился из-за господской прихоти, из-за которой он чувствовал себя кисейной барышней, оберегаемой от потрясений. Халар, видимо заметивший его подавленное настроение и раздражение из-за подобной ситуации, снисходительно просветил, дескать, попытки оградить от негативных известий продиктованы вовсе не актом недоверия. Просто всем без исключения запрещено волновать его нервную систему, чтобы кровяное давление не скакало. Пока сосуды повреждены и место подживающей раны слишком хрупко, организму не нужны лишние нагрузки.
  Меченый и сам понимал, что это справедливое требование для успешного выздоровления, но в глубине души парня все равно зрел возмущенный протест. Он ведь и впрямь, привязавшись всей душой к этому месту, ставшему ему домом, где впервые за много лет скитаний почувствовал себя нужным, близко к сердцу принимал все, что касалось Тессы, Аслана и лаэрской вотчины.
  Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно для бывшего наемника?
  
  Из относительно приятных новостей для Меченого и всех заинтересованных лиц, оказалось, что Ливар Морицкий, покинувший земли Аслана вместе со столичным Посольством, так и не доехал до своего лаэрства.
  
  ***
  
  Таур точно рассчитал отсроченное возмездие за злодеяния, которые числились за этим мерзавцем. Правда, посвященным в заговор казалось, что Морицкого все-таки настигла слишком легкая кара за все безвинно загубленные людские души. Страшно подумать, что Ренальда могла бы постигнуть участь тех несчастных, кто оказался удостоен пристального внимания человека, жестокого и беспринципного в своей жажде удовлетворения низменных страстей. И обличенного такой серьезной властью, которая долгое время спасала его от праведного возмездия тех, над кем он безнаказанно глумливо издевался, обижал и притеснял. Как к стражу границы, достойно несущему свою службу на благо Энейлиса, претензий к Ливару у Правителя не было. А о порочных пристрастиях лаэра не только простой люд боялся жаловаться кому-то. Как говорится, Правитель - далеко, а местные боги - высоко. И раз уж Всевидящие не карают супостата, так стоит ли вообще роптать?
  Морицкий был достаточно осторожен, чтобы не оставлять улик, обличающих его злодеяния. Тонко чувствовал, кого можно подкупить, "повязать кровью", запугать или попросту убрать нежеланных свидетелей его зверств.
  
  Смерть от апоплексического удара (как зафиксировал местный лекарь) настигла лаэра Ливара через три дня после того, как столичное Посольство, купеческие обозы и Морицкий со своими людьми покинули земли Аслана. Характерно, что случилось это утром на глазах множества людей, трапезничающих в общем зале постоялого двора. Почти всю ночь он забавлялся с двумя девками соответствующей профессии, которых накануне затребовал к себе в номер. Белобрысые девицы, по мнению очевидцев, хоть на мордашку оказались смазливыми, но какими-то уж чересчур 'невнятными' в нужных местах, если не откровенно тощими для рода своих услуг - переодень в мужское тряпье, так и вообще за мальчишек-подростков сойдут, - но на вкус, на цвет, как говорится... лишь бы нравились щедрому клиенту, расплатившемуся авансом.
  Не опасайся Ливар скомпрометировать себя в глазах высокопоставленной компании спутников - Советника Правителя и молодых рэлов - он предпочел бы вместо продажных девок позабавиться с подходящим по внешности на его 'персональное наваждение' пацаном. Но... приходилось соблюдать условности. Пристрастия к мужеложеству у многих обывателей в Энейлисе вызывало искреннее недоумение и, соответственно, порицание.
  
  Удовлетворив свою похоть и очнувшись от короткого утреннего забытья, Ливар выгнал из номера полуживых девок, оделся и тяжело спустился вниз, почему-то чувствуя себя сегодня не слишком комфортно. Голова буквально раскалывалась от боли, как после доброй попойки, в шейных сосудах громко пульсировала кровь. Физически тренированный организм мужчины, обязанного быть лучше прочих своих бойцов-подчиненных, обычно легко переносил плёвые утренние упражнения подъема-спуска по лестнице, но сегодня ему пришлось даже придерживаться рукой за перила, спускаясь вниз.
  Но Ливар решил, что кувшинчик крепкой настойки, принесенный с ледника, и плотный завтрак быстро поправят плачевное состояние его здоровья. Ему же не впервой было именно так приводить себя в чувство после ночных развлечений. А подремать после бессонной ночи можно и в седле. Каждый воин, кто хоть раз побывал в долгом походе, расседлывая лошадей только на ночь, в той или иной мере владел подобным полезным навыком.
  Видимо, достаточно крепкий алкогольный напиток и оказался той последней каплей, которая окончательно подкосила цветущий организм матерого мужика, пребывающего в полном расцвете лет, но исходящего бессильной злобой и желчью из-за сорвавшейся задумки заполучить смазливого раба, принадлежавшего другому хозяину. Девки, которые ублажали Ливара добрую часть ночи, отрабатывая за уплаченные монеты, утолили его страсть лишь отчасти. Все равно он не чувствовал глубокого морального удовлетворения, которое обычно на какое-то время насыщало его, заставляя мирно дремать внутренних демонов, если все получалось так, как он задумывал.
  Усевшись рядом со своими людьми (бойцы тут же подвинулись, почтительно освобождая лучшее местечко), лаэр затребовал завтрак и выпивку. Но сделав всего несколько глотков, он вдруг побагровел, захрипел, выпустив из сначала ослабевших, а затем судорожно скрючившихся пальцев небольшой запотевший с холода кувшинчик, хотел вскочить, но просто с размаху повалился лицом в расставленные расторопными подавальщиками на столе блюда с горячим завтраком.
  
  Переполох из-за скоропостижной кончины лаэра Ливара Морицкого, конечно, поднялся знатный. На дознание таскали и несчастных полуживых девиц, для которых незабываемые часы наедине с жестоким извращенцем теперь будут помниться до конца их жалких дней. Допрашивали и хозяина постоялого двора, и его работников (включая стряпух, подавальщиков и остальную прислугу, вплоть до мальчишек на конюшне) заподозрив их в злонамеренном 'отравлении'. Но, к счастью для подозреваемых, никакой крамолы и злого умысла дотошные дознаватели так и не выявили. Хотя проявили недюжинное рвение, все-таки не каждый день приходилось расследовать случаи внезапной смерти столь высокопоставленного лица, да еще когда над душой стоит целый Советник Правителя. А срочный консилиум местных медицинских светил, собравшийся в помощь лекарю, констатировавшему внезапную кончину влиятельного господина, провел вскрытие тела и подтвердил чисто случайный характер. Разве могли благочестивые пожилые мужи, неодобрительно относившиеся (в силу своего возраста) к излишествам плотских утех, чревоугодию и пьянству, догадываться о чем-то еще, не владея знаниями о безотказных коварных приемах степняков для расправы с их врагами.
  
  Люди Морицкого, за прошедшие дни измученные постоянными окриками и придирками своего командира, пребывающего не в духе из-за срыва планов, даже не знали, как отнестись к прискорбному событию. Естественно, не обольщались, что на них не падает тень вины за то, что не уберегли своего господина от подобных случайностей. Но с другой стороны, кто же мог представить подобный печальный расклад.
  Тело лаэра Ливара обрядили в приличествующие его высокому положению погребальные одежды, обернули полотнищем с храмовыми символами, обложили льдом и хвойными ветвями, чтобы уберечь бренную плоть от скорого разложения и успеть довезти покойника до места семейных захоронений. Траурный караул сопровождения поручили людям Морицкого.
  
  Удрученные и присмиревшие бойцы теперь раздумывали о том, что их ждет? Кого Правитель назначит на пост лаэра, получив специальное сообщение от срочно высланного в столицу гонца? Традиционно должность хранителя пограничных земель Энейлиса передавалась от отца к сыну. Но у Ливара на данный момент не было совершеннолетнего кровного приемника...
  И как-то еще новоназначенный на этот пост лаэр отнесется к имеющемуся в крепости гарнизону? Проредит численный состав, приведя своих людей, или оставит на казенном довольствии тех, кто верой и правдой служил прежнему лаэру?
  В общем-то, причины для опасений за свою дальнейшую карьеру и вообще судьбу у бойцов были основательные. Если новый владелец крепости приедет вступать в должность и устроит тщательную проверку в глубоких подвалах, мрачных тайных комнатах старого замка и прилегающих территориях, то существует вероятность, что наткнется на что-то, позволяющее ему заподозрить и тех, кто прикидывался слепо-глухо-немым, получая хорошее казенное жалование и "не замечая" преступных наклонностей своего господина. Или же вообще, решит, что они тоже участвовали в недопустимых развлечениях, не страшась гнева Всевидящих...
  Пополнить ряды каторжан на рудниках никому из людей Ливара не хотелось.
  И хотя Морицкий старался не оставлять улик, а большинство его подчиненных все-таки и впрямь не имели никаких доказательств, порочащих господина, кроме смутных догадок, "осиротвшим" бойцам было очень неуютно.
  Смурные и деморализованные парни уже не радовались и хорошей погоде, позволяющей добраться до родного замка-крепости по заснеженным дорогам страны без серьезных затруднений, и остановкам на ночлег на приличных постоялых дворах с добротной едой и фигуристыми девками, согласными подарить жаркие ласки бравым служивым.
  
  Советник Альвиан Пилиф отнесся к происшествию со всей возможной для своего статуса серьезностью, накрутив своих спутников рэлов прочувственной речью и велев составить подробные отчеты для доклада Правителю. Все-таки такой неприятный инцидент!
  На самом деле, Альвиан был готов к этому событию, не зря же лично в приватной беседе с Асланом давал 'добро' на подобный приговор зарвавшемуся подонку. Но бесшабашных молодых оболтусов, привыкших к столичной жизни под крылышком влиятельных семей, следовало слегка приучить к самостоятельности и ответственности. Как-никак, руководствуясь причинами включения в состав посольской делегации этих наследничков, утомивших всех своими загулами и безалаберностью, многие надеялись, что эта "короткая ссылка" на окраины страны в суровое время года слегка отрезвит разнузданную молодежь, заставит задуматься, что пора уже соответствовать надеждам, возлагаемым на них своими семьями.
  Тщательный отчет о поездке со своими выкладками и замечаниями Советник тоже составлял, дотошно перечитывая его, чтобы не упустить каких-то важных деталей и не указать что-то лишнее, что не стоит доверять бумаге, да и вообще произносить вслух, дабы не провоцировать желающих сменить верховную власть. Ему было чего добавить на словах, добившись аудиенции у Правителя. Точнее сказать, Альвиан пытался заранее просчитать, удастся ли ему заехать домой, чтобы в тишине собственного кабинета еще раз обмозговать выводы после этой поездки и встречи с лаэром Асланом и его степными родичами, или Правитель через высланного навстречу гонца прикажет незамедлительно явиться во Дворец?
  
  
  35.
  
  
  Когда Дерека наконец-то выпустили из лазарета, взяв честное слово (подкрепленное приказом лаэра Аслана), что он не станет тут же насиловать ослабленный организм непосильными нагрузками, парень был почти счастлив. Правда, пришлось соблюдать договоренность и не слишком усердствовать, хотя восстановление все-таки продвигалось хорошим темпом. И поначалу ежедневно, а потом через день надо было являться на осмотр к Халару, ругавшемуся, что его подопечный так скоро оставил костыли, надежно страхующие от опасных случайностей.
  Полноценные тренировки наравне с остальными бойцами Меченый позволить себе не мог, зато индивидуально улучшал тонус мышц при любом удобном случае, тяготясь вынужденным особым положением. Хотя в нем тоже были свои прелести.
  Во-первых, его временно поселили не в казарме, а в самом Замке, разрешив использовать для восстановительных тренировок фехтовальный зал, в котором он как-то учил Тессу правильно метать сякены, что в зимнее время года оказалось очень кстати. На плацу рядом с остальными бойцами, он наверняка сейчас невольно чувствовал бы свою ущербность, даже изводя себя до седьмого пота. Мышцы упрямо сопротивлялись, успев основательно ослабнуть за время его вынужденной неподвижности, и теперь жестоко мстили из-за любой незначительной нагрузки, восстанавливающей прежний тонус. К тому же, когда разогретые бравые молодцы, выполнив традиционный комплекс утренних и вечерних упражнений, бегом возвращались в казарму, чтобы не успеть остыть и не подхватить воспаление легких, он готов был рухнуть прямо на месте, в ближайший сугроб, чтобы вначале слегка отдышаться. И, скорее всего, очень скоро почувствовал бы на собственной шкуре коварство морозной зимы, равнодушно принимающей жертву собственной беспечности.
  Для ночлега и проживания хозяева выделили ему небольшую комнату рядом с фехтовальным залом. И Дерек был благодарен им, что даже не заходила речь о том, чтобы поселить на хозяйском уровне, в крыле для прислуги.
  Он и без того чувствовал себя неловко. Хорошо хоть, что и Орис, заглядывавший проведать, как он устроился, и Сауш самолично убедись в его автономии от хозяйских покоев. Правда, Меченый подозревал, что Красавчик зачастил в господский дом не столько по его душу, вроде как по старой дружбе, сколько воспользовался предлогом чаще 'невзначай' видеться с Рутой, которой незачем было шляться по территории крепости. Обязанности личной служанки жены лаэра в основном ограничивались стенами главного здания крепости.
  Иногда Тесса или Ренальд с Русланом присоединялись к Дереку во время его занятий в зале. Это и развлекало парня, и напрягало одновременно. Потому что какие-то связки в привычных упражнениях ему были пока недоступны, и просто выбешивала собственная неуклюжесть, внутри клокотало от бессилия срочно изменить ситуацию.
  Тесса, как всегда, великодушно 'не замечала' его промахов, как-то очень удачно угадывая, когда стоит тактично промолчать, а когда подать какую-то реплику, оказав моральную поддержку духа, или, наоборот, вызвать агрессию, подстегнуть злое упрямство.
  Мальчишки же... Дерек не мог понять, почему он ведется на это незримое, какое-то ревнивое соперничество с ними. А главное, они деликатно не произносили вслух очевидного, что Рени, например, в данный момент был физически успешнее, просто у хозяйского любимчика не было необходимого опыта настоящих боевых стычек за плечами. Правда, наставники, муштрующие обоих пацанов, знали свое дело, гоняя их, что называется, и в хвост, и в гриву. И больше всего Меченого удручало, что пройдет немного времени, и эти 'желторотики' легко превзойдут его, как боевую единицу.
  Впрочем, было бы странно, если эта перспектива славного будущего для сына степного вождя и названного сына таура так и осталась бы только лишь перспективой.
  С этим обстоятельством надо было как-то примириться. Главное, что Дерек никогда не был завистливым и адекватно оценивал свои и чужие возможности, но в случае с Рени его жизненные установки почему-то давали сбой. Старший из хозяйских рабов до сих пор не знал, как относиться к младшему, то ли жалеть его, еще совсем недавно бывшего 'недоразумением', то ли завидовать тому, как складывается судьба Рени.
  Наверное, только время сможет рассудить...
  
  Второй 'прелестью' своего нового временного положения оказалось для Дерека то, что Аслан таскал его за собой на заседания, проходившие в Замке, где обсуждали и анализировали приходящую информацию об обстановке в стране, приграничных землях, о передвижениях и бесчинствах, творимых вражеской армией, которая являлась потенциальным противником. И все явственнее ощущалось приближение войны, которой, скорее всего, процветающему Энейлису не избежать. Вынужденная отсрочка из-за погодных условий пока что играла им на руку, но общее настроение было подавленно-тревожным.
  Временно, до полного восстановления, у избавленного от несения караульной службы Дерека теперь появились новые обязанности рядом с Асланом, чем-то немного сходные с обязанностями Первого помощника лаэра Ориса и обычного ординарца. И он честно пытался применить имеющиеся у него навыки наемного солдата, чтобы прикинуть 'свежим взглядом' сильные и слабые стороны в тактике и стратегии своих командиров в предполагаемых оборонительно-наступательных действиях. Несколько раз его замечания оказались и в самом деле встречены собравшимися в кабинете Аслана с большим вниманием. Опыт участия в военных компаниях, в которых Дереку приходилось потом и кровью отрабатывать наемничье жалование, хоть и в качестве обычного рядового бойца, все-таки пригодился. Какие-то бытовые житейские мелочи во время военного положения, качество, удобство и эффективность снаряжения, аномальные погодные условия, особенности географического положения, - мужчины постарались учитывать все детали, хотя, понятно, что фактические военные действия внесут свои коррективы и, если не случится благословенного чуда, ориентироваться придется по ходу.
  
  Зато скучать Меченому стало совершенно некогда. Рени, несмотря на нехватку свободного времени и усталость после муштры, живо интересовался всеми тонкостями, стараясь быть полезным Аслану, хотя его представления о действиях населения в тылу, о военных походах, серьезных баталиях, победах и поражениях армий ограничивались изучением подробных географических атласов, топографических карт и книжными трудами различных летописцев. А Дерек не собирался отставать от любознательного и смышленого любимчика своих хозяев. Поэтому периодически оба раба зависали в библиотеке, в кабинете Аслана над картами, пытаясь отыскать что-то интересное и полезное, требуя внимания лаэра, который с удовольствием поощрял подобное рвение своих людей, преданных ему, духовно близких.
  В основном такие вот посиделки случались по вечерам, когда прочие обитатели крепости, за исключением караульных на своих постах, отправлялись на покой. Руслан, старавшийся при любом удобном случае оставаться рядом с Ренальдом, а не только во время тренировочных спаррингов, вынужден был возвращаться в казарму. Насколько Дерек успел понять, не спрашивая напрямую, таково было условие временного проживания младшего сына степного вождя в гостях у своего старшего родича варвара-полукровки. Причем, инициатором 'правил' являлся не сам хозяин Замка, а степняки во главе с тауром.
  В тонкостях чужих обычаев Меченый не слишком хорошо разбирался, но делать господам замечания, что, дескать, разве не нашлось бы свободной гостевой комнаты в самом доме для Руслана, он не собирался. Наверное, на то, что родовитого родственника Аслана держали 'в черном теле' наравне с простыми бойцами лаэрской сотни, были веские причины.
  Не замечать, что Русик относится к своему другу-ровеснику не просто как к другу, а с какой-то болезненной привязанностью и теплотой, невольно демонстрируя одновременную готовность покровительствовать и исполнять любую прихоть Рени, не получалось. Впрочем, остальные обитатели замка-крепости (за исключением хозяев), может быть, этих нюансов и не видели, просто Дерек чаще других в последнее время общался с обоими ребятами, и был более придирчив в своих наблюдениях, невольно отождествляя их отношения с собственными проблемами в личной жизни.
  А вот Ренальд, кажется, даже не догадывался о бушующих рядом с ним страстях, терзающих несчастного Руслана. Рени буквально купался в господских заботе, ласке, и хозяйской щедрости, как должное воспринимая знаки внимания. Ну это и неудивительно, ведь оба - лаэр и его жена - слишком много возились с никчемным по первому впечатлению мальчишкой, превзошедшим за столь недолгий срок все самые смелые ожидания и прогнозы скептиков. Конечно, они привязались к нему, относясь не как к ценному имуществу (коими и считались рабы), а как к воспитаннику, практически члену семьи.
  Впрочем, усомниться в том, что Ренальд заслуживает такого отношения, было бы неправильно. Мальчишка благодарно отвечал взаимной привязанностью и восхищением, стараясь соответствовать ожиданиям своих хозяев-покровителей, чуть ли не из шкуры вон лез, чтобы стать лучшим во всем, за что бы ни брался. Это касалось не только его блестящих успехов в Академии, но и ответственной старательности в усвоении уроков своих наставников в ратном деле, и общего интеллектуального развития.
  Аслан, похоже, являлся для Рени примером для подражания, этаким образчиком настоящего мужчины, наделенного не только властью, но еще умом, отвагой, честью и совестью. А свою госпожу юноша просто боготворил и обожал.
  Достаточно было несколько эпизодов, чтобы увидеть и оценить, как расцветает Рени в присутствии госпожи. Как старается предугадать ее малейшие, не высказанные вслух пожелания, получив в ответ благодарную, ласковую улыбку хозяйки. Например, подать самый сладкий, сочный фрукт из стоящей в отдалении вазы, или подставить под ноги девушке удобный низенький пуфик, когда она усаживалась в кресло с рукоделием. Это было похоже на что угодно, но уж точно не на раболепие или нарочитую унизительную угодливость. Эти взаимоотношения Дереку были так же хорошо заметны, как и чувства Руслана по отношению к Ренальду. Правда, Меченому и в голову не приходило, что между Рени и Тессой существует более тесная, близкая не только духовно, но и физически связь.
  В какой-то степени, Дерек даже сочувствовал Руслану, вынужденному глубоко прятать свои сокровенные чувства и переживания. Скорее всего, со временем юный варвар 'переболеет' и успокоится. И его особый статус среди степняков по праву рождения, и еще более эксклюзивный статус Ренальда, принятого в Род названным сыном таура Даута, не оставляли пацанам шансов на личные отношения, выходящие за рамки принятых не только в Энейлисе, но и среди воинов-варваров.
  
  Время от времени Тесса присоединялась к мужчинам на их вечерних встречах в уютной малой гостиной, в которой они располагались в удобных креслах перед камином или за обеденным столом, заваленным картами, книгами, какими-то свитками, принесенными из библиотеки. Иногда хозяйка Замка баловала всю троицу какими-нибудь вкусняшками, выпеченными собственноручно. Как она утверждала, лукаво улыбаясь, глядя с какой стремительной скоростью угощение исчезает с блюд, дескать, чтобы не забыть те навыки, которые прививались будущим женам в пансионате для девочек благородного происхождения. Вообще-то, насколько Дерек был в курсе дозамужней жизни своей госпожи, в пансионате она провела не так много времени. И вряд ли оно было самым счастливым для свободолюбивой, независимой и своевольной девчонки.
  Впрочем, вполне возможно, что сейчас Тессе просто нравилось тешить себя мыслью, что, несмотря на недавний ужин, перед ее стряпней ни муж, ни его воспитанник устоять не могут. У самого Дерека от одного только осознания, что девушка старалась сделать им приятный съестной сюрприз, трогательно теплело на душе, и разыгрывался аппетит, отдавая должное умениям хозяйки.
  Многие ли мужья такого высокого статуса, как Аслан, могут похвастаться своей удачей в браке? Когда жена одновременно является и очаровательной супругой, и соратником, и другом, готовая оставаться с ним в горе и радости, оказывать всяческую поддержку, разделять убеждения не по обязанности и долгу, как подобает законной половинке, а по велению души и сердца. Независимо от того, насколько щедро муж одаривает дорогими подарками, выводит в свет, холит и лелеет в стенах супружеской спальни... Сколько брачных союзов, с виду кажущихся успешными, демонстрируя в обществе идеальные отношения пары, на самом деле оказываются отнюдь не такими радостными, скрывая драматические тайны, взаимную неприязнь, отсутствие всяческого взаимопонимания? Сколько несчастных людей вынуждены существовать друг подле друга из-за светских приличий, меркантильных планов ушлых родственников, собственных корыстных мотивов или просто от безысходности иного варианта?
  
  Правда от того, что Тесса - эта замечательная молодая женщина, к которой он неравнодушен - принадлежит другому, и Дерек никогда не смог бы назвать ее своей, обеспечить достойное существование, сделать счастливой, сердце парня сжималось от глухого отчаяния. Но он мужественно боролся с опасными искушениями, прогоняя недостойные мысли и усмиряя радужные грезы. Каждому - своя собственная судьба. Не стоит роптать, чтобы понапрасну не гневить богов...
  
  Иногда Тесса принимала живое участие в беседах и обсуждении каких-то тем, иногда просто тихонько слушала мужские рассуждения, занимаясь своим рукоделием.
  Дерек ценил уютные, какие-то слишком домашние и непривычные для него вечера, стараясь сохранить их в памяти драгоценными камушками, чтобы на досуге перебирать, словно чётки...
  Это время, которое Меченый после ранения в период восстановления здоровья провел в господском доме, каким-то непостижимым образом переплавляло его сознание. Такое эксклюзивное общение в узком кругу приятных ему людей сближало духовно, роднило, из-за всё возрастающей привязанности, становясь одновременно источником его слабости и его внутренней силы, заполняя убежденностью, что готов за любого из них отдать свою жизнь...
  Дерек сейчас с удивлением припоминал, как поначалу его корежило от собственного непонятного положения в рабском статусе и отвратительно-неприличного внимания господина, от всех этих намеков на извращенный интим. Сейчас парень не испытывал ни отторжения, ни острого неприятия ситуации, наконец-то смирившись с особенными предпочтениями лаэра, убедившись, насколько беспочвенны его собственные нешуточные страхи о возможностях Аслана в плане физического и морального насилия над бесправным рабом. В критической ситуации варвар доказал, что между ними существуют и иные отношения, и на уме у лаэра не только то, как бы заполучить еще одну мужскую задницу в личное пользование...
  К сожалению, полностью успокоиться на счет всяких неприличных поползновений со стороны хозяина, парень не мог. Хотя он теперь и сам не знал, раздражают ли его или забавляют периодически проскальзывающие в пикировках с Асланом шуточки все того же плана, заставляющие держаться обоих в тонусе. Да еще и Ренальд ревниво морщился, если оказывался невольным свидетелем их перепалок. Иногда Меченому казалось, что лаэр просто специально дразнит впечатлительного мальчишку, преследуя какие-то свои тайные цели. Но глубоко вникать в личные отношения Аслана и Рени, если даже Тесса смотрит на это 'безобразие' сквозь пальцы, не торопился. Ему и без излишних измышлений и выводов о господских взаимоотношениях хватало своих забот и проблем.
  
  Пока грядущая война все-таки была в отдалении, Аслан требовал и от подчиненных в крепости, и от городского совета во главе с градоправителем, чтобы народ не расслаблялся, надеясь, что волей Всевидящих, страну минует вражеское нашествие, что разруха, смерти, болезни, голод и прочие несчастья, сопровождающие тяжкие времена, не докатятся до этих земель.
  В первую очередь большое внимание лаэр уделял физической и моральной боеготовности личного состава, оснащению оружием, добротному обмундированию, продовольственным запасам для людских ресурсов и фуражу для животных на случай затяжных военных действий. Ведь пока еще невозможно спрогнозировать, удастся ли засеять поля и собрать урожай в следующем сезоне, чтобы не перебиваться впроголодь в будущем году.
  Люди в приграничном городке и окрестных поселениях пребывали в смутном волнении, какая-то информация на уровне противоречивых слухов и сплетен неизменно просачивалась в массы с какими-нибудь посланиями от дальних родственников, живущих в других частях страны, и заезжим торговым людом.
  Всеобщую мобилизацию объявлять вроде бы пока было рано, но Аслан не желал, чтобы грядущая война застала людей врасплох. Он, конечно, всем сердцем хотел верить, что до границ его земель она вообще не сможет добраться, но воля Всевидящих и Великих Духов непредсказуема. Да и человеческий фактор стоит учитывать. К сожалению, трусость, подлость, вероломство, предательство, жадность, да и просто дурь отдельно взятых личностей бывают решающими в переломе превосходства противоборствующих сил, невзирая на отвагу и героизм защитников правого дела.
  
  Не дожидаясь официальных указаний из столицы, лаэр издал Указ об увеличении численного состава городского гарнизона, пополнив его новобранцами из молодых сознательных горожан мужского пола. А старая 'запасная' казарма в крепости теперь тоже не пустовала. Правда, сюда для муштры молодняка отменными бойцами-наставниками Аслан распорядился отбирать здоровых ребят из самых бедных районов города и окрестных поселков. В основном сирот или из многодетных семей. Поставленные на полное довольствие парни-новобранцы, имеющие слабое представление о воинской дисциплине, теперь получали жалование, которым могли поделиться со своими семьями. Поэтому не слишком роптали на суровые будни. Полноценных элитных бойцов, конечно, за несколько месяцев из них не вылепить, но, по крайней мере, это пополнение уже будет не просто "пушечным мясом", гибнущем в первом же серьезном бою, или способным разве что вести партизанские вылазки с дрекольем против обученных воинов вражеской армии.
  К сожалению, просто раздавать милостыню из лаэрской казны, чтобы вообще искоренить на своих землях подобный контингент и самую нищую социальную прослойку населения, Аслан себе позволить не мог. То, что дается людям просто так, в виде подачки, не слишком ценится обывателями. Конечно, среди нуждающихся были и те, кто просто не мог самостоятельно выбраться из нищеты, потеряв дееспособных кормильцев, или прозябая в пороках. Например, тратя последние монеты на азартные игры, выпивку, вместо того, чтобы как-то облегчить жизнь собственным семьям, детям - кормить их вдоволь, одевать, выучить какому-то полезному ремеслу, чтобы хоть они могли надеяться на лучшую долю.
  Так что вопрос с тем, что лаэр-благодетель забрал "лишние рты" из бедных семей, которые теперь могли помогать своим родным материально, и при этом не претендуя на скромный кусок хлеба, решился для обоюдного удовольствия заинтересованных сторон.
  Городскому совету было поручено организовать еще несколько складов, помимо имеющихся, с запасами долго сохраняющегося без порчи провианта, питьевой воды, фуража, перевязочных материалов и медикаментов, запасов одежды на случай, если придется принимать бегущее от войны население Энейлиса из других местностей. Под это дело как раз все-таки снесли квартал со старыми домами, где развернулась кровавя бойня во время попытки похищения Ренальда заезжей бандой душегубов. И теперь на этом месте спешно возводились добротные бараки на всякий случай. Даже если готовые помещения не потребуются под дополнительные лазареты для раненых или приют для потерявших собственный кров, городу эти постройки пригодятся для мирных целей. Благо проектов и задумок на будущее было полно не только у самого лаэра Аслана, радеющего за процветание родного края, но и у местных патриотов, входящих в городской совет. Не без экономической выгоды, разумеется...
  
  ***
  
  Правитель всего Энейлиса пребывал в мрачном настроении духа. Судя по ежедневным докладам, подготовленным советниками на основании актуальных донесений, заслуживающих доверия, войны не удастся избежать. Хорошо хоть суровая и временами не предсказуемая зима отсрочила страшную напасть. Возможно, Всевидящие, умасленные пышными службами в храмах страны, окажутся настолько милостивы, что отсрочат нашествие ворогов на несколько месяцев, дав спокойно пережить еще одно лето, но кто знает, насколько истово молятся своим богам тати, желающие расширить свои территории и поживиться за счет полезных ресурсов чужого государства? И в связи с грядущими бедами важно было заручиться поддержкой Степных Кланов. Правитель прекрасно понимал, насколько деликатно должны быть проведены переговоры. К сожалению, Кланы охотнее поддержали бы не его, а младшего сына, не наследующего престол.
  Возможно, не будь его второй ребенок от горячо любимой женщины-степнячки полукровкой-'варваром', венценосный отец и согласился бы всенародно объявить наследником именно Аслана - честного, отважного, справедливого, принципиального...
  Вот только эти лидерские качества были гораздо выгоднее на границе, чем в столице... Аслану слишком трудно оказалось бы в столичном Дворце - сердце этакого гадюшного серпентария. Он не то, что не любил прогибаться под ситуации, учитывая подводные течения, просчитывая наперед несколько запасных ходов, чутко улавливая малейшие эмоции и оттеки в речах и поведении приближенных. Правитель подозревал, что младший сын просто не умел лицемерить, подстраиваясь под местные реалии, не смог бы виртуозно лавировать, чтобы удержать власть, не вызывая неудовольствия черни и неприязни аристократии. Некоторые ведь до сих пор не могли успокоиться, что венец после неожиданного и весьма подозрительного 'увядания' предыдущей ветви династии унаследовал дальний родич, а не кто-то из них или их ставленников. Кто-нибудь из старинных родовитых семей, которые имеют возможности благодаря своим связям или богатству оказывать значительное влияние на внутреннюю и внешнюю политику и экономику, вынуждая следовать по тому или иному пути развития.
  Многие их тех, недовольных и не вполне лояльных, просто вынуждены были признать силу и умение нынешнего Правителя сосредоточить единоличную власть в своих руках, смиряясь с его железной волей, недюжинным талантом хитрого и изворотливого ума, способностью находить компромиссные варианты и жестоко расправляться с теми, кто осмеливался перечить. По большому счету, несмотря на отдельные претензии, нельзя было не признать, что со сменой династии Энейлис только выиграл, став процветающей державой. Но если объявить преемником 'варвара', аристократы, кичившиеся своим происхождением и заслугами предков, могут счесть это личным оскорблением.
  Правитель одной рукой раздавал своим подданным 'пряники', а в другой твердо держал беспощадный 'кнут', жестко пресекая малейшие попытки выйти из повиновения. Дамир, получивший столичное воспитание и чувствовавший себя в дворцовых интригах, как рыба в воде, отвечал всем требованиям достойного преемника, способного удержать власть новой ветви династии. Если бы не одно 'но'. Слишком существенное. Дамиру срочно требовался собственный наследник, которого у него не могло быть. И это здорово угнетало венценосного отца обоих братьев.
  Правитель уже фактически определился со своими коварными планами, как перехитрить судьбу, в которые частично посвятил старшего сына. И сейчас его заботило, как преподнести это младшему сыну, Аслану. А главное как убедить в целесообразности и безвыходности, чтобы тот не порол горячку, защищая собственную семью, решив, что отец на старости лет просто потерял разум, честь и совесть. Чтобы не возненавидел брата, невольно виновного в том, что тот сам не может зачать ребенка. Случись что, так за обоими братьями встанет достаточная сила, чтобы страна погрязла в гражданской войне. Не хватало только этой внутренней смуты перед лицом внешнего противника, постепенно приближающегося к границам Энейлиса.
  И венценосный мужчина все сильнее склонялся к тому, что степняки и в этой задумке могут оказаться ему надежными союзниками. Ведь если его смелый план сработает, это окажется всем на пользу, но главное - произойдет во благо для Энейлиса.
  Для осуществления авантюры требовалось несколько вводных, которые он сумел найти. Теперь результат зависел от того, насколько каждый из участников хорошо отыграет отведенную ему гениальным постановщиком роль.
  
  Получив донесение о бесславной гибели Морицкого, Правитель ощутил смешанное чувство удовлетворения и досады. Даже до столицы докатывались смутные слухи о том, что лаэр Ливар не отличался благочестием и обладал весьма специфическими предпочтениями в интимной жизни. Но напрямую никаких жалоб от предполагаемых жертв не было, и на это можно было закрыть глаза - кто не без греха?
  Гораздо сильнее Правителя взволновало то, что теперь участок пограничных земель, где железной рукой властвовал Морицкий, надежно прикрывая тылы Энейлиса, оказался оголен. Конечно, осиротевшие земли не останутся без лаэра. Да и кандидатов на этот ответственный и почетный пост достаточно, есть из кого выбрать самого достойного и благонадежного, но в свете грядущей войны Правитель предпочел бы иметь проверенного командира элитных бойцов, не раз доказавшего, что тот по праву занимает свое положение...
  
  В ожидании возвращения Посольства, поручив Дамиру временно исполнять обязанности, Правитель на пару дней отлучился из столицы, в сопровождении лишь доверенного лица (впрочем, и тот не знал всех деталей своей миссии) инкогнито отправившись проинспектировать свой авантюрно-смелый проект.
  Если из девчонки с дурацким именем Шу, внешне так удачно похожей на его младшую невестку, удастся выбить дурь, убедив в бесперспективности надежд на освобождение и перевербовав для своих планов, это будет великолепно. По складу характера, как и Тесса, девушка-рабыня вроде бы тоже была склонна к авантюрам, физически развита и не слишком ограничена в своем кругозоре, в отличие от большинства девочек, получивших строгое домашнее или пансионное воспитание. Когда первым делом будущих 'клуш' строгие наставники обрабатывали на предмет пересечения своеволия, делая установку во всем слушаться будущего мужа и соответствовать принятым представлениям о месте женщины в обществе. Впрочем, девица вполне адекватна и не может не понимать, что это отличный шанс достойного существования в ее теперешнем полностью зависимом от чужой воли положении, и должна быть готова к плодотворному сотрудничеству. Возвращаться ей, судя по всему, некуда, ждать милости богов - наивно.
  Жаль, что, по мнению Дамира, рабыня, которую в строжайшей тайне спешно готовили согласно полученным указаниям, теперь выглядит слишком холеной и женственной, а образчик, с которого следовало лепить копию, находится чересчур далеко. И невозможно привлечь к этому проекту людей, близко знавших Тессу, чтобы учесть все нюансы. Лишние свидетели ни к чему. Слишком многое поставлено на карту, чтобы рисковать утечкой информации.
  Одна надежда, что как раз эта очаровательная женственность рабыни вкупе с привычной внешностью молодой жены, этакая пикантная особенность, и привлечет Аслана, заставив откликнуться его мужское начало.
  Впрочем, как они все будут между собой разбираться потом, это уже дело десятое. Главное, чтобы Шу правильно сыграла свою роль, на время ослабив духовную связь Аслана и Тессы, чтобы оставалась возможность манипулировать их сознанием. Иногда родительские инстинкты бывают слишком сильны, и все выгодные расчеты, здравый смысл, обременительные долги по праву ношения высокого титула или верность присяге ничего не значат по сравнению с ослепляющим эгоизмом, ревностью, притупляющимся инстинктом самосохранения от страха за свою кровиночку, оторванную от материнской груди.
  
  Правитель вовсе не был эгоистичной сволочью, играя чувствами близких. Просто у него была оправданная цель и слишком поджимали сроки. Необходимо было, чтобы Аслан и Тесса зачали сына. Насчет пола ребенка он не сомневался - материнская, 'варварская' кровь Аслана является гарантом того, что пол будущего младенца окажется мужским. И вот как раз, чтобы во время беременности не случилось никаких неприятных неожиданностей в виде угрозы выкидыша, супругам следует воздержаться от любовных утех на долгие месяцы. Он, между прочим, специально консультировался на этот счет и с личным лекарем, и с приглашенным светилом медицинских наук из столичной Академии, и даже с повитухами, состоящими при храмовой больнице для неимущих. По их мнению, порядочной женщине, исполняющей великую миссию по вынашиванию плода, эти постельные радости вообще ни к чему. А скрасить месяцы вынужденного воздержания собственному сыну он намеревался своим 'подарочком', от которого Аслан не должен отказаться. В конце концов, мужчине пользоваться услугами рабынь для интимных утех - это вполне приемлемо общественным мнением. И гораздо безопаснее для имиджа лаэра. Зная горячий темперамент своего сына, Правитель не желал, чтобы Аслан сподобился снова вспомнить о традиционной варварской 'взаимовыручке' и удостоить вниманием мужчин.
  Одновременно эта рабыня, Шу, будет являться камнем преткновения между супругами, Тесса не сможет невольно не ассоциировать 'соперницу' за внимание своего мужа и свою беременность. По замыслу Правителя именно это обстоятельство и поможет ей потом легче расстаться с ребенком, которого он намеревался выдать за наследника Дамира и Роксаны, из-за которого и появится в доме (и в постели Аслана) чужачка. Правда, чтобы не было ненужных слухов, наследника Аслана и Тессы придется объявить мертворожденным...
  В надежности личного лекаря, бывшего в курсе причины бездетности Дамира, сомневаться не приходилось. Этот же лекарь должен будет принимать роды у Тессы, так что семейная тайна останется тайной, в которую будут посвящены единицы.
  Просто Роксане придется какое-то время походить с накладным пузом, 'растущим' по мере необходимости, чтобы не вызывать кривотолков у окружения. А к определенному сроку устроить поездку в гости к Аслану, где и состоятся 'одновременные' роды обеих невесток и последующая подмена младенца.
  Рисковать будущим наследником, требуя прибытия Тессы на сносях в столичный Дворец, он не станет. Не дай-то боги, что случится в долгой дороге. К тому же в отдаленной крепости проще уберечься от лишних глаз.
  Если удастся отыскать подходящего умершего на тот момент младенчика у местных рожениц, можно будет предъявить его любопытным. Если же нет - так никого не удивит, если соломенную куклу, имитирующую крохотный трупик, похоронят с ног до головы замотанной в дорогие пеленки.
  Это уже детали, не требующие немедленного обсуждения и размышления над этим вопросом.
  
  Честно говоря, Правитель вряд ли простил бы кому-то подобную выходку по отношению к самому себе, но он уже перебрал все возможные варианты и не придумал ничего другого, надеясь надежно подстраховаться, чтобы на троне оказался его кровный наследник. Дикую мысль о том, чтобы самому обрюхатить старшую невестку, он отмел сразу.
  В сущности, ему без разницы, от которого из сыновей родится долгожданный внук. Дамир с женой, мечтающие о детях, будут отличной семьей племяннику, которого объявят своим родным сыном. Мальчишка будет купаться, как сыр в масле, получит любовь и ласку приемных родителей, идеальный уход и заботу, блестящее образование и воспитание, в общем, все то, что положено наследнику благородных кровей и в перспективе - Венца.
  Степняки вряд ли станут возражать и негодующе возмущаться бессовестным обманом, получив гарантии, что трон Энейлиса в будущем перейдет к их кровному родичу...
  Правитель очень хотел, чтобы сыновья и обе невестки оценили изящество плана, поняли и приняли его задумку достойно, но пока не было гарантий, что все пройдет безупречно со стороны Аслана и Тессы...
  Это выводило венценосного мужчину из себя и заставляло переживать, не способствуя бодрости духа...
  Впрочем, прежде чем посвящать младшего сына во все нюансы грандиозных своих решений (Тессу Правитель вообще надеялся не нервировать понапрасну до самых родов, пусть себе пребывает в благостном неведении), надо дождаться личного доклада Советника Пилифа и провести переговоры со степняками...
  
  
  36.
  
  
  Несмотря на то, что о визите отца он был заранее предупрежден, сокол с донесением о том, что Правитель готов выдвинуться для переговоров со степняками, прилетел для Аслана совершенно неожиданно. Все же лаэру казалось, что для подобной спешки с визитом нет достаточных оснований. Но с другой стороны, Аслан отдавал себе отчет в том, что может и не владеть полной информацией о ситуации в Эйнелисе, не знать о каких-то существенных нюансах. Однако визит намечен, а вот ему... ему предстояло незамедлительно решить еще ряд неотложных и важных вопросов.
  И если с организацией приема Правителя проблем не было - справится как-нибудь, не впервые! Да и о переговорах с Вождями договорится без особых проблем. То вот с тем, что же делать с Ренальдом, было очень много вопросов.
  В крепости оставлять парня на время визита отца с его свитой, было бы крайне опрометчиво. И хотя Аслан надеялся, что в окружении Правителя нет таких явных извращенцев, каким был Ливар Морицкий, но рисковать не хотелось. Ханжеская мораль диктовала многим прилюдно порицать всякие склонности к различным излишествам в интимной жизни, особенно к совращению детей и мужеложеству, но далеко не факт, что большинство придворных, связанных законными узами брака не содержали официальных фавориток, не заводили любовниц, не прятали рабынь-наложниц в дальних комнатах своих особняков, или не тискали хорошеньких молоденьких служанок по темным углам и в собственных спальнях. Традиционно супруги имели раздельные спальни, поэтому мужчины могли себе позволить некоторые вольности. И на подобные безнравственные безобразия как-то привычно все закрывали глаза.
  Да и в любом случае, как представить парня отцу и его приближенным? На мальчиков-рабов для сексуальных утех, Ренальд уже не походил. Постоянные тренировки и закалка характера не прошли даром для физической формы тела и выразительности дерзкого взгляда уверенного, знающего себе цену человека. Но, с другой стороны, зная о традиционных варварских обычаях, это как раз и могло породить подозрения, что он держит парня при себе именно для любовных утех. А, если, мальчишка, мол, уже был пользован лаэром, почему бы не попробовать заполучить экзотическую игрушку и в свою постель? Морицкий открытым текстом намекал на 'оказание чести гостям', это когда радушные хозяева разрешали потешиться с собственными служанками или рабынями-наложницами.
  Дать Рени официальный статус воспитанника - не выход. У визитеров могло появиться слишком много неудобных вопросов - откуда тот вдруг взялся, почему стал воспитанником, а также о его происхождении и о родственниках парня. Совершенно ни к чему ворошить эту тему, тем более не было прямых доказательств, уличающих родного дядю Ренальда по отцу в столь чудовищной комбинации по избавлению от племянника.
  Но, с другой стороны, и непонятный статус юноши при лаэрской чете, в любом случае, породит массу различных домыслов и сплетен, которые никому не нужны. Ни Правителю, ни самому Аслану, ни его жене, ни тем более Рени. Наверняка ведь будут подстраивать провокационные ситуации с целью вывести из себя и тем самым заставить выдать настоящее положение дел. Порой людское любопытство не знает границ приличия.
  Без этих интриг, одной только людской зависти к "безродному" выскочке, пользующемуся всяческими немыслимыми привилегиями и покровительством высшей в этих местах власти, было достаточно, чтобы столичная знать, составляющая свиту Правителя, начала травить парня. Снобизм и высокомерие - отличительная черта тех, кто мог похвастаться чистотой крови, древними аристократическими корнями или внушительным состоянием, накопленным предками, и с умом и с удачливостью приумноженное потомками. А если уж учесть то, что даже прибывшие во время таких вот визитов вместе с хозяевами слуги, вели себя, как правило, по-свински, особенно когда их никто не видит, и нет возможности уличить в хамстве и непочтительности, парню предстояло тяжелое испытание. И подвергать ему их с Тессой Солнышко лаэр не имел никакого желания.
  Вдобавок к Аслану и так многие при дворе отца относились предвзято из-за материнской крови степняков в жилах варвара-полукровки. А если прознают, что он благоволит какому-то непонятно откуда взявшемуся юноше...
  А уж объяснить отцу, почему это "воспитаннику" отвели в этом доме покои на хозяйском уровне и чуть ли не самую лучшую комнату, в которой когда-то жила любимая жена (мать Аслана) и вовсе не представлялось возможным.
  И в то же время Аслан не был готов отпустить Ренальда от себя. Ему казалось, что никто более надежно и верно не защитит любимого мальчишку от злого умысла или действия, от обидно-жалящих замечаний, которые могли бы ранить тонко чувствующую натуру, задеть самолюбие, деморализовать...
  Пытаясь придумать достойный, устроивший бы всех выход из сложной ситуации, Аслан посмурнел челом и бродил по Замку замкнуто-хмурый, придираясь к мелочам, которые раньше не вызывали у него нареканий, так как за устранение этих досадных промахов отвечали комендант крепости или Орис. Рядовые бойцы гарнизона и остальные обитатели из числа обслуги старались без нужды не попадаться на глаза лаэру.
  
  Вечером после ужина, на который собрались вчетвером, Аслан вяло поковырялся в своей тарелке, аппетита совсем не было. И, сославшись на дела, ушел в кабинет.
  Оставшиеся втроем Тесса, Дерек и Рени, надеявшиеся провести остаток дня в малой гостиной в составе полной компании, недоуменно проводили его взглядами. Парни переглянулись друг с другом и воззрились на хозяйку.
  - Что-то мне не нравится сегодня его настроение, - отозвалась она озадачено, понимая, что парни надеются, что она хоть немного прояснит, что происходит. - Вы оставайтесь здесь, я сама схожу, попробую разузнать, что случилось. Только долго не засиживайтесь.
  - Госпожа...
  - Дерек, у тебя режим, - строго напомнила Тесса. - Ты пока еще не полностью восстановился.
  - Халар наябедничал?
  - И Халар, - кивнула она. - И я сама вижу, как ты осунулся за последнюю неделю. Не смей увеличивать нагрузки. Пока нет никакой нужды насиловать организм.
  - Но я хорошо себя чувствую, - попытался возразить Меченый.
  - Вот и славно.
  -Да он просто задолбался отражать мнимую атаку условного противника, - ехидно заметил Ренальд. - Ему хочется нормальной разминки на плацу.
  - Какие 'атаки'? - нахмурилась девушка. - Тебе только щадящий комплекс тренировок назначен! Дерек?!
  Тот бросил сердитый взгляд на 'предателя', и виновато потупился, изображая искреннее раскаяние.
  Тесса укоризненно покачала головой, понимая, что увещевания бесполезны.
  - Рени, следи за языком, пожалуйста, - попросила она устало.
  - Прости. Вырвалось, - лукаво улыбнулся юноша. - С кем поведешься, - стрельнул он взглядом в сторону старшего парня.
  - Безобразие, - выразила она свое отношение к перениманию вредных привычек. Но беззлобно. Мужчины, что с них взять?
  - Тесс, ты вернешься? - уточнил Ренальд.
  - Не знаю пока. Ты тоже не засиживайся сегодня допоздна, хорошо? - улыбнулась она любимчику.
  - Ладно, но у нас есть одно дело... Жаль, что Аслан ушел. Мы хотели, чтобы он разрешил наш спор.
  - Видимо, уже не сегодня, - вздохнула девушка, выходя за дверь.
  
  ***
  
  Наверное, Аслан специально не захотел портить вечер домочадцам, потому что когда Тесса распахнула дверь в рабочий кабинет мужа, он ничем серьезным занят не был, сидел за столом, опершись подбородком на скрещенные руки, и предавался раздумьям.
  При виде жены мужчина вскинулся, попытался улыбнуться, подвинул ближе к себе какие-то бумаги, изобразив, что действительно решил поработать с документами, требующими его резолюции.
  Тесса подошла, обойдя его кресло, встала за спиной, стащила шнурок, стягивающий его шикарную гриву в хвост. Тяжелые густые волосы рассыпались по плечам мужа черным водопадом. Запустила пальцы в его шевелюру, слегка помассировав затылок. Отчего мужчина издал сладкий стон наслаждения.
  Высвободила руку, положила обе ладони на напряженные, почти каменные плечи, с усилием помассировала их, пытаясь хоть чуть-чуть заставить расслабиться.
  Аслан откинулся на спинку кресла, позволив себе насладиться нечаянной лаской.
  - Радость моя, что происходит? - прижавшись к его щеке, щекоча мочку уха теплым дыханием, прошептала девушка вкрадчиво.
  Аслан, не успев разомлеть, снова напрягся. Но, понимая, что жена не отступится, перехватил ее руки, понес к своим губам, поочередно целуя каждую в середину ладошки.
  - Это не ответ, милый, - тихо усмехнулась она, поёжившись от нежно-щекотной ласки.
  Обойдя кресло, уселась к мужу на колени. Прижалась к широкой груди, позволяя мужчине обнять себя, собраться с мыслями. Замерла, прикрыв глаза и слушая мерный, успокаивающий стук его сердца.
  Лаэр сосредоточенно молчал, возникшая пауза затягивалась. Устав ждать, Тесса подняла голову, вопросительно-укоризненно взглянула на мужа, дескать, ну, давай уже, сознавайся, в чем дело-то? Провела пальчиком между его бровями, разглаживая хмурую складку на лбу, визуально делавшую его старше и суровее. Обняла ладонями его скулы, не давая поворачивать голову и отводить взгляд...
  
  От дражайшей супруги, знающей к нему нужный подход, Аслану отвязаться не получилось. И попытки увильнуть от назревшего объяснения своего поведения, ни к чему не привели.
  Он очень хотел бы избежать подобного разговора, пока не придумал достаточно веских аргументов в пользу того, что, так или иначе, но Рени предстоит выполнить почетную миссию. К счастью, пока что можно было ограничиться лишь половиной 'проблем'.
  Лаэр еще раз мученически вздохнул, и принялся рассказывать.
  
  
  Выслушав мужа и его опасения насчет предстоящей встречи с отцом, Тесса тоже расстроилась и согласилась с невеселыми предположениями Аслана, что ситуация и впрямь не очень хорошая.
  - Может быть, отправить Рени в Академию на полный пансион?
  - Шутишь? Среди учебного года? Думаешь, там есть свободные комнаты? И кто знает, какие соседи ему попадутся? Особенно, если не афишировать его особое положение. Ренальд ведь на индивидуальной программе обучения.
  - Ну, он у нас с тобой не такой уж привереда, - возразила девушка. - Если никого из студиозов не притеснять, может быть, найдется какая-нибудь скромная коморка хозяйственного назначения? Подумаешь, несколько дней поживет в суровых, походных условиях, - произнесла Тесса, поморщившись. Ей самой не очень нравилась эта идея.
  - Ага, - скептически фыркнул Аслан. - Возьмет с собой амуницию со склада гарнизона...
  - Или что-то из даров таура. На войлоке, застеленном волчьими шкурами, мягче спать... - подхватила жена полушутливо, понимая, как нелепо, прихватив свой скарб, Рени выглядел бы среди обычных ребят, которые не знакомы с традиционным укладом жизни степняков.
  - Любопытные к нему 'в каморку' паломничество устроят, приставая с расспросами.
  - Да уж, инкогнито вряд ли удастся сохранить, - нехотя согласилась жена.
  К тому же, как она заметила, несколько раз сопровождая Ренальда на экзамены, по территории Академии снуют не только юноши, но и весьма миловидные девицы. Вовсе не факт, что все эти юные барышни там с одной-единственной потребностью - получить серьезные знания, и не погнушаются совместить сразу несколько целей. Ради осуществления матримониальных планов, женщины порой идут на такие ухищрения, что их невозможно просчитать заранее, чтобы уберечься от ушлых 'охотниц'.
  И хотя многоуважаемый магистр Нират уверял, что у них приличное учебное заведение, зачисление в которое ведется на основании результатов тестирования и жесткого отбора именно по знаниям молодых людей, по их готовности заниматься всерьез, а не шалопайничать, протирая казенные форменные штаны, юбки и балахоны с эмблемой Академии, никто не даст стопроцентной гарантии, что в головах студиозов только наука и никаких 'мирских' желаний и порочных наклонностей. Тесса заранее ревновала к потенциальным юным соперницам, потому что если в девчонке будет должным образом совмещаться ум, обаяние и хитрость, то Рени может заинтересоваться подобным знакомством, купившись на новизну взаимоотношений с противоположным полом. Вряд ли кому-то из девиц его удастся совратить, в надежде заполучить себе жениха, но нечего провоцировать неприятные ситуации...
  Впрочем, и юные умники-ровесники тоже способны научить 'плохому'. Вон, с какой готовностью, распробовав вкус, их Солнышко готов перенимать вредные мужские привычки. Хватит с него и бесшабашного Дерека для примера подражания. По крайней мере, тот точно не станет брать мальчишку на 'слабо', предлагая распивать крепкий алкоголь или сделать вылазку в ближайший бордель, чтобы не отрывался от хорошей компании и не выглядел 'белой вороной'.
  Ренальд, конечно, умный мальчик, и внутреннее благородство души у него заложено на генетическом уровне. Но ему не хватает житейской мудрости и смекалки. Слишком долго он был оторван от суровых реалий обычной жизни со всеми ее подлянками. Именно поэтому из зависти, ради шутки или просто по воле обстоятельств возможные новые приятели из числа беспринципных студиозов запросто могут его подставить, сделав 'козлом отпущения' в опасных или неприглядных общих шалостях и проделках, спасая собственные шкуры от наказания.
  Зачем ему лишние потрясения и разочарования...
  - Рыбка моя, Академия - своего рода городская достопримечательность. Отец наверняка захочет побывать в нескольких местах с официальным визитом... И, потом, никто не знает, на сколько этот самый визит и переговоры со Степью затянутся, - напомнил лаэр, невольно усугубив приступ паранойи жены.
  - Тогда, может быть, ты договоришься с родичами, и Рени пока погостит в Степи? - предложила Тесса.
  Ей и этот вариант не слишком нравился. Но другого она вот так сходу не видела. Запихнуть Рени куда-нибудь в городской дом, снятый на чужое имя, под присмотром надежной охраны, ей казалось менее привлекательным, чем отправить парня к его новым родственникам, под опеку названого отца таура Даута. Уж там-то его точно никто не обидит. Среди родичей он не будет чувствовать себя изгоем. Ну, а доказать, что авансом оказанная честь и уважение к носителю "ледяной крови", заслужены, Ренальд постарается сам. Для него это дело чести и принципа. Заодно и научится своими способностями пользоваться. Тесса в него искренне верила.
  Аслан грустно улыбнулся, нехотя соглашаясь с предложением жены. И испытывая смутное чувство вины за то, что невольно приходится утаивать от нее то, что ему известно.
  Степняки ни за что не откажут в подобной просьбе, приютить у себя родича на время. Да хоть насовсем! Они ведь ждут-не дождутся получить от Рени потомство, надеясь, что "ледяная кровь" окажется переданной по наследству и его детям. Аслан помнил о вырванном у него тауром и Вождем обещании. Насколько он был в курсе, уже и девушек, по всем показателям, включая внешние данные, характерные особенности и главное, отменное здоровье, достойных стать матерями детям Ренальда, Совет Вождей подобрал.
  Отказаться от данного обещания Аслан в любом случае не мог. Как не нашел еще подходящего случая объяснить цель предстоящей миссии Тессе и самому Рени, чтобы они со всей серьезностью момента и пониманием в необходимости этой ответственной акции отнеслись к подобной чести.
  Женщины высоко ценились в Клане, где рождалось мало детей-девочек. И каждая, родив сына или дочь от Ренальда, будет окружена почетом и уважением. Да и их мужья будут относиться к этим "чужим" детям с драгоценной кровью, как к своим собственным, родным. Будут гордиться, что в их семье имеется подобное чудо.
  Тем более бывший наставник Аслана таур Даут неоднократно напоминал, что Рени надо посетить земли своих новых родичей, пожить среди них, чтобы лучше понять уклад и обычаи, чтобы потренироваться наравне с мужчинами и под его присмотром. Даут физически не мог разорваться, оставляя своих учеников надолго, чтобы мотаться туда-сюда, курируя успехи своего главного подопечного в Замке лаэра.
  Еще Аслану очень не нравилось, что Руслан, естественно, отправится вместе с Ренальдом. Племянник, несмотря на внушения родни и клятвенные заверения о том, что он помнит о своем предназначении и положении в Клане, все-таки был слишком сильно увлечен своим другом.
  
  - Ладно, рыбка моя, утро вечера мудренее. Пойдем спать, - неожиданно решил Аслан, не в силах отпустить свою женщину.
  - Ты передумал читать бумаги? - лукаво поинтересовалась она.
  - До завтра подождут, - поморщился мужчина. - Все равно сейчас в голове другие заботы, не получается сосредоточиться.
  - Это ты сейчас о чем? О Рени или уже о нашей спальне? - поддела она, шаловливо лизнув кончиком языка его подбородок.
  Аслан улыбнулся, сглотнул, чуть приподняв голову, позволяя добраться до незащищенной шеи.
  Тесса заворожено проследила, как вверх-вниз ходит выпирающий кадык на сильной шее. Прижалась губами к чуть солоноватой на вкус коже, провела языком мокрую дорожку. Услышала, как изменилось дыхание мужа, почувствовала, что ей в бедро сквозь легкую ткань домашнего платья упирается приятная твердость.
  Ну, вот, теперь можно поторопиться и в спальню.
  - Завтра утром пошлю в Степь сокола, предупредить, что отец прибудет где-то через три недели. Заодно попрошу приютить наше Солнышко, - решительно подхватив жену на руки, поднялся лаэр из своего кресла.
  Воспользовавшись моментом, Тесса обвила шею мужа обеими руками, запрокинув голову, подставила губы, насладилась долгим, тягучим поцелуем. И только после этого, потребовала, чтобы он отпустил ее на пол.
  - Разве ты не хочешь, чтобы я дотащил тебя до самой спальни? - игриво улыбнулся Аслан.
  - Ты не устал на вечерней тренировке? - притворно изумилась она.- Выложился ты порядком, я за тобой наблюдала.
  - Я хотел спустить пар...
  - Я так и поняла... Но все-таки отпусти, пожалуйста. Дерек с Рени еще в гостиной. Иди, лучше, разгони их спать. Я пока душ приму. И не задерживайся...
  - Не буду, - бережно опустив девушку на пол, аккуратно, чтобы не оцарапать щетиной на скуле, потерся Аслан щекой о ее щеку. - Завтра много дел...
  
  Тесса отправилась в спальню, не очень-то рассчитывая на оптимистичное заявление мужа.
  Если у ребят действительно возник какой-то спор, как минимум полчаса будут излагать свои аргументы, убеждая Аслана безоговорочно принять чью-то версию.
  Может быть, надо было тоже пойти послушать, из-за чего сегодня возник спор?
  Но она быстро отмела подобную мысль, мужу необходимо отвлечься немного, переключив внимание, а ей сейчас вовсе не до развлечений.
  До отъезда Рени еще пара недель, а она уже сейчас чувствовала сосущий холодок в груди, предвещающий скорую разлуку и тоску-печаль. Как она сможет обходиться без своего Солнышка?! Не имея возможности увидеть хоть издалека, прикоснуться, перекинуться парой фраз?
  Она и недавний визит Посольства, во время которого Ренальда постарались убрать подальше от посторонних глаз, еле выдержала.
  Но хотя бы чувствовала, что он рядом...
  Девушка знала, что любимый мальчишка тоже будет скучать, но для него визит в Степь - это своего рода приключение, интересные встречи с людьми, его новыми родичами, и яркие впечатления. Ему некогда будет тосковать.
  Не зря говорят, что уходящий забирает с собой треть грусти, а две трети остаются с провожающим...
  В общем-то, и им с Асланом, устраивая прием Правителя с его свитой и организовывая встречу с Вождями степных Кланов, 'скучать' не придется.
  Вот прямо завтра с утра и надо будет заняться подготовкой, уточнить у мужа, сколько человек ожидается в сопровождении Правителя, раздать указания Марте и Антиге, пусть проводят ревизию в продуктовых погребах и бельевых кладовых. Надо же иметь представление, чего необходимо докупить, чтобы не стыдно было представить разнообразное меню и обеспечить комфорт в гостевых комнатах привыкшим к столичной роскоши вельможам.
  Заодно переговорить с Инваром... Пусть распорядится проверить, кого можно пригласить в Замок в качестве дополнительной обслуги на время визита гостей.
  Самое обидное, что Правитель, как раз не отличался привередливостью, и вполне мог довольствоваться аскетичными условиями, прекрасно понимая, что Замок находится вовсе не в курортной зоне, а на границе, и служит своему прямому предназначению.
  Но вряд ли его окружение разделяет точку зрения владыки всего Энейлиса.
  Не хотелось бы, чтобы они потом нашептывали отцу Аслана, о сомнительной лояльности младшего сына, не потрудившегося оказать достойную встречу, не обеспечив должного уважения и почтительности.
  Она обязана поддержать мужа, позаботиться о его репутации и сохранении хороших отношений с отцом.
  Какое счастье, что они живут так далеко от всей этой столичной мишуры с их условностями.
  Аслан - не его брат Дамир. Мужу все это вынужденное притворство, демонстрация изысканных манер, придворной лести - как собаке кость поперек горла...
  
  ***
  
  Тесса успела совершить омовение и нанести на чуть стянутую после воды кожу ароматное масло, имеющее смягчающее свойство. Зимой эта процедура была не лишней. Несмотря на щадящие тренировки, которыми молодая хозяйка замка-крепости не пренебрегала, чтобы не растерять имеющиеся бойцовские навыки (которые, собственно, не только благородным дамам, но и вообще представительницам женского населения Энейлиса не полагались), все равно руки становились далекими от совершенства. Огрубевшая от регулярных тренировок с оружием кожа требовала особого ухода, чтобы ее мужчины по достоинству ценили даримые им ласки. Конечно, до идеального образа дорогих наложниц, все свое свободное от общения с хозяином время тративших на уход за внешностью, умащивая шикарные телеса, ей вряд ли дотянуть при выбранном ритме и укладе жизни. Но Тесса не хотела отказываться ни от тренировок (мало ли какая ситуация может приключиться, ведь уже не раз выручала ее хорошая физическая подготовка), ни от того, чтобы Аслан и Рени помнили о том, что она - женщина - существо хрупкое и нежное...
  
  Справившись с гигиеническими процедурами, девушка облачилась в легкую ночную сорочку, распустила волосы. Пожалела о том, что уже отпустила Руту, которой можно было бы доверить расчесать на ночь волосы. В общем-то, Тесса согласилась бы и на помощь своих мужчин, умеющих превращать такое простое действие в некий восхитительный ритуал, во время которого она просто тихо млела от наслаждения.
  Но, увы, Аслан и Рени задерживались. Видимо, назревший вопрос у Ренальда с Дереком и впрямь оказался весьма спорным.
  Недовольно покачав головой, Тесса накинула пеньюар и уселась перед зеркалом на мягкий пуфик самостоятельно расчесывать спутавшиеся локоны.
  Вообще-то это занятие предполагало некую отстраненность от окружающего мира, что-то сродни медитации, но сегодня никак не получалось погрузиться в процесс, от которого получала и пользу, и удовольствие. Слишком сильно взбудоражила информация, выпытанная у мужа.
  Красивый костяной гребень из слоновой кости с частыми зубцами сегодня почему-то больно драл волосы. Тесса отложила его в сторону и взяла инкрустированную перламутром щетку с натуральной щетиной. Вот так-то лучше... она прикрыла глаза.
  Монотонное действие помогло немного отвлечься, но сердце все равно, то и дело, предательски сжимала подступавшая грусть. Умом хозяйка Замка понимала, что Ренальда надо выдворить из крепости на время визита Правителя, но к этой мысли надо было еще привыкнуть, как-то смириться с необходимостью.
  По-хорошему, надо было бы отправить и Дерека от греха подальше...
  Пока Аслан не выправил ему 'чистые' документы, не стоит афишировать рабский статус бойца. И то, какое к этому рабу, пострадавшему в стычке с человеком ныне покойного лаэра Морицкого, особое отношение у его хозяев.
  Наверняка отцу Аслана уже доложили об инциденте. Чем меньше к досадной истории будет внимания посторонних, тем лучше.
  
  Девушка, погруженная в свои невеселые мысли, не услышала, как тихо распахнулась дверь супружеской спальни. И едва не вздрогнула, когда ее руку перехватила чужая рука, аккуратно высвобождая зажатую в ее пальцах щетку.
  Даже не открывая глаз, она могла с уверенностью сказать, кто из ее мужчин сейчас стоит за спиной, бережно отведя в сторону уже расчесанные пряди, рассыпавшиеся по плечам шелковой занавесью, чтобы, склонившись, добраться до обнажившегося изгиба плеча возле самой шеи и прижаться к нему губами.
  - Рени... - еда слышно выдохнула Тесса, склоняя голову к другому плечу, чтобы дать ему больше пространства для вдохновения и приятных маневров.
  - Откуда ты знаешь, что это именно я? - довольно улыбаясь, провел Ренальд кончиком языка от тонкой бретельки ночной сорочки на плече вверх по всей длине девичьей шейки. Слегка дразня, прикусил губами мочку уха...
  - Ты топаешь громче, чем твой господин, - пошутила она, ёжась от приятных ощущений, но не собираясь признаваться, что поняла это по прикосновению его руки, по запаху его неповторимого аромата, окутавшего ее легким облачком.
  Даже после интенсивной разминки, на которой Рени выкладывался полностью, выступавший пот почему-то не обладал характерным противным едким и резким запахом. Может быть потому, что тело любимого Солнышка было принудительно лишено лишней растительности?
  Или просто потому, что это был 'родной', каким-то образом перемешанный с выделяемыми его телом феромонами, на которые ее сущность реагировала так остро и однозначно.
  На самом деле Аслан вообще передвигался практически неслышно. Да и Рени, которого степняки нещадно муштровали, заставляя оттачивать самые различные навыки, научился ступать практически неслышно, но все-таки с лаэром ему было пока что не сравниться.
  
  - Где ты потерял Аслана? - полюбопытствовала Тесса.
  - Да ну их! - отмахнулся юноша, поморщившись. - Я все равно завтра докажу что я прав, а не Меченый.
  Девушка приоткрыла глаза, полюбовавшись на недовольную мину любимчика. Видимо на данном этапе прений, аргументы Дерека оказались весомее. И Аслан поддержал противоположную сторону.
  - Такой серьезный вопрос, что из-за этого стоит переживать? - иронично приподняла она бровь.
  - Это дело принципа, - буркнул Ренальд, выпрямляясь, явно не собираясь жаловаться или продолжать обсуждать неприятную тему.
  Поправил потревоженные пряди, снова прикрывая плечико госпожи, и несколько раз медленно провел щеткой сверху вниз по волосам любимой, зная, как ей нравится подобная процедура.
  - Я бы так целую вечность сидела... - прошептала Тесса, веки которой снова начали закрываться против воли хозяйки. - Но хорошего понемножку, Солнышко, пора спать, - остановила она его руку, дарящую ласковые прикосновения во время волшебного почти массажа...
  - Ты устала? - сочувственно уточнил Рени.
  Отложил щетку на туалетный столик перед зеркалом. Отступил в сторону, опустился на корточки, разворачивая девушку к себе лицом, обхватив ладонями ее ножки под коленями, попытался заглянуть в ее лицо снизу вверх. Усмехнулся промелькнувшей тени недовольства на лице госпожи, за то, что вырвал ее из сладкой неги.
  Желая загладить мнимую вину, ладонями провел вниз поверх сорочки, оглаживая стройные женские ножки, которые прятала легкая ткань ночного одеяния. Добравшись до щиколоток, его пальцы нагло нырнули под край подола, отороченного кружевами, и провокационно двинулись обратно вверх, лаская.
  
  Руки Ренальда дарили приятное тепло даже сквозь легкую ткань, а уж когда оказались непосредственно в контакте с нежной девичьей кожей, натертой маслом после принятия ванны, Тесса судорожно вздохнула-всхипнула, чувствуя, как начинает заводиться. Но Аслан просил пораньше улечься спать... так что сегодня, к сожалению, не до постельных забав.
  - Да, Солнышко, устала, - слукавила она, нехотя распахивая ресницы. Обняла ладонями лицо Рени, склонилась, поцеловав замершего юношу в кончик носа. - Аслан тоже устал сегодня.
  - Еще бы не устать! - понятливо прекратил он свои дерзкие поползновения по соблазнению. - Нечего было "отрываться" на плацу, пугая народ своей агрессией.
  - Завтра ранний подъем и много дел, моя радость, - попробовала смягчить свой отказ девушка, поясняя причину.
  - Да понятно все, я же вижу, что он сам не свой сегодня. А что случилось, ты выяснила?
  - Ну... более-менее, - расплывчато отозвалась Тесса.
  - Поделишься? - посерьезнел Ренальд.
  - Н-нет, не сегодня, - с небольшой заминкой отозвалась госпожа. - Аслан сам все тебе объяснит, хорошо?
  - Почему не ты? - озадачился Рени, напрягаясь. - Это как-то касается моей персоны?
  - И в кого ты у нас такой догадливый? - пожурила она, надеясь замять тему, но Ренальд упрямо нахмурился, и Тесса, вздохнув, произнесла:
  - Аслан тебе сам все расскажет-объяснит, когда сочтет нужным. Потому что он владеет более полной и точной информацией. Такая формулировка тебя утешит?
  - Ты меня только еще сильнее заинтриговала и обеспокоила, - фыркнул он недовольно, но вынужден был принять такое объяснение.
  - Пойдем спать, Солнышко. Потерпи, пожалуйста. Аслану нужно предварительно уточнить пару вопросов, чтобы не оказаться голословным. Не переживай, все будет хорошо.
  - Мой близкий человек из-за меня переживает, а мне переживать не надо? - саркастически уточнил Ренальд.
  - На то мой муж и лаэр, чтобы переживать за всех, - отшутилась она, поднимаясь с пуфа.
  - Тесс... - перехватив, приобнял Ренальд девушку за плечи, - ты мне только скажи, точно ничего серьезного не произошло? Я могу чем-то помочь?
  - Пока нет. Не волнуйся. И не забивай себе голову раньше времени проблемами, - отмахнулась она, ответно обнимая его за талию, отвлекающе поглаживая по спине в районе поясницы.
  
  Неизвестно, сколько еще они бы так и обнимались посреди комнаты, если бы, наконец-то, не пришел лаэр.
  - Так-так-так... - оценив обстановку, хмыкнул хозяин дома, и, скрестив на груди руки, нарочито сердитым голосом добавил:
  - Ренальд! Команда 'отбой' для тебя прозвучала четверть часа назад. Почему ты еще до сих пор не в постели?!
  - Упс, - смешно сморщил нос юноша, признавая 'пролет', коротко мазнул Тессу по губам почти невесомым поцелуем, разжал объятия и обернулся:
  - Извини. Сейчас все исправлю! - принялся он судорожно стаскивать свои вещи.
  - Аслан, а давай, ты сделаешь вид, что ничего не видел, выйдешь за дверь и еще раз войдешь? - еле сдерживая смех, предложила Тесса, потихоньку пятясь к кровати. Она ведь тоже пообещала мужу, что уже ляжет к его приходу. - Войдешь и приятно удивишься...
  - Не-е, - завредничал он. - Мне лень туда-сюда ходить. Я вот сейчас просто зажмурюсь и досчитаю до тридцати. А вы ОЧЕНЬ постарайтесь меня приятно удивить, - добродушно предложил он компромисс.
  И, действительно, демонстративно зажмурился, оставшись стоять в спальне, зато специально быстро затараторил: 'раз-два-три-четыре-пять...'
  - Ты только не части! - спохватился уже обнаженный по пояс наложник, судорожно распутывая шнуровку штанов, которая, как нарочно, затянулась от его усилий.
  Аслан еще раз хмыкнул, но внял просьбе, уловив в голосе своего Котенка легкую панику.
  Естественно, все присутствующие в комнате понимали, что он не злится по-настоящему, но подыгрывали ему, желая хоть немного развеять его нерадостное настроение.
  
  Тесса откинула покрывало в изножие широкого ложа, опрометью метнулась к стоявшему в другом углу помещения креслу, подхватив с него спальные штаны Ренальда, который упорно не желал спать голышом, в отличие от Аслана. То ли специально невольно дразнил своего господина, то ли стеснялся собственной слишком явной утренней реакции на присутствие любимых, просыпаясь с ними в одной постели.
  Сам он уже явно не успевал добежать, кое-как выпутавшись из штанов, стянув их вместе с подштанниками, и оставив одежду валяться прямо на полу.
  - ...двадцать девять, тридцать! - досчитал Аслан. - Кто не спрятался, я - не виноват! - объявил лаэр, распахивая глаза. И с усмешкой наблюдая, как нырнувшего рыбкой в кровать Рени (соблазнительно мелькнув голой задницей в приглушенном свете масляных ламп), уже устроившаяся на постели Тесса заботливо укрывает одеялом. Причем, с головой. 'Спрятались!'
  - Ладно... - вздохнул Аслан. - Успели. Повезло тебе, Котенок.
  Из-под одеяла, странно дыбившегося, будто там под ним шла отчаянная борьба, послышался довольный смешок.
  - Фух... Повезло! - наконец-то, пыхтя, выглянул Ренальд из-под одеяла, выбираясь наружу и устраивая голову на подушке.
  - Несказанно, - подтвердил господин. - А то я уж начал мысленно прикидывать, сколько отжиманий тебе добавить в наказание за игнорирование моего приказа на завтрашней утренней разминке.
  - Я думал, это просьба, что мне пора отправляться в постель, - лукаво щурясь, парировал осмелевший юноша.
  Аслан изумленно вздернул бровь.
  - Ладно. Не просьба, а пожелание, - поправился Рени поспешно, - а вовсе не приказ.
  
  Тесса, прижавшись к его обнаженному плечу, тихонечко хихикала. Спальную фуфайку для Рени она взять не успела, та просто сразу не попалась ей на глаза, а мешкать было некогда. А вот штаны Ренальд натянуть под одеялом умудрился, и теперь, хоть и с обнаженным торсом, но чувствовал себя вполне защищенно и поэтому слегка нахально.
  Но таким 'нахалёнком', прекрасно знающим пределы допустимого, он ей нравился больше.
  
  Аслан неторопливо прошелся от двери к креслу, по пути прихватив валявшиеся на полу вещи своего 'воспитанника'. Небрежно кинул их на кресло и принялся, красуясь, медленно разоблачаться из собственной одежды, стоя спиной к невольным зрителям. Лаэр довольно покусывая губы, потому что чуткий слух улавливал, как Тесса и Рени синхронно повернулись, привычно устраиваясь смотреть любимое шоу. И теперь затаились, облизывая его откровенно ласкающими взглядами. Ну какому нормальному мужчине не понравится и не польстит подобное пристальное внимание, зная, что в глазах жены он вызывает восхищение и желание. Вот только далеко не каждая женщина, особенно столь высокого происхождения, может позволить себе подобную вольность (это же ужасно неприлично и порицаемо!), и сделать мужу такой ценный подарок, теша его самолюбие и заставляя раздуваться от гордости.
  А ему повезло вдвойне, потому что сразу двое самых близких и любимых людей любуются его мужественной статью...
  Правда, когда он, полностью разоблачившись, обернулся, чтобы пройти в уборную, оба вредины мгновенно улеглись, натянув одеяло до самых подбородков. И только трепещущие ресницы, из-под которых они по-прежнему наблюдали за его передвижениями по комнате, выдавали, что они вовсе и не спят, а только старательно прикидываются.
  
  Когда Аслан скрылся в уборной, Ренальд спохватился:
  - Ой...
  - Ну, иди уже, - легонько пихнула Тесса парня в бок, догадавшись, о какой насущной потребности он вспомнил.
  - Не... потерплю, - вздохнул он смиренно. - В крайнем случае, ночью схожу, а то Аслан все-таки зачтет мне 'пролет'.
  - Хочешь, я за тебя попрошу? - предложила она.
  - Нет, спасибо, мой ангел, не надо заступаться, а то потом наш с тобой господин снова ехидничать начнет, - поспешно отказался Рени.
  
  Умывшись, Аслан вернулся в спальню и улегся с края кровати. Ренальд сегодня опять оказался посередине, шутливо-подхалимски приподняв краешек одеяла, чтобы господин не утруждался.
  Лаэр фыркнул, прекрасно понимая, что Котенок в такой вот ненавязчивой манере извиняется за оставленный на полу бардак и за свое ослушание. Повезло, что жена его понимает с полуслова-полувзгляда, и Рени учится также интуитивно чувствовать, когда можно шутовски покривляться, а когда - лучше не стоит.
  Хозяин Замка приподнялся, опираясь рукой на перину, поочередно чмокнул потянувшуюся через наложника к нему навстречу жену - в губы, Рени - в кончик носа, благословляя на спокойный ночной сон, и, наконец, сам откинулся на подушку, блаженно вытягиваясь в полный рост.
  В господской спальне на пару минут воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь дыханием находившихся в ней людей. За окном послышались голоса сменяющихся на стенах крепости часовых, находящихся в карауле.
  
  - А кто, интересно, сегодня будет светильники гасить? - как можно безразличнее задала Тесса вопрос, нарушив уютный, благостный покой спальни.
  - Ох... - чуть не простонал Аслан, почувствовав, что нет никакого желания еще раз подниматься, выбираясь из-под одеяла. Но он ложился последним. К тому же именно он находился с краю кровати.
  - Я погашу! - с готовностью встрепенулся Ренальд.
  - И заодно принеси мне, пожалуйста, стакан воды, - подхватила Тесса.
  Рени просиял, смекнув, чем вызвана подобная просьба. Графин в комнате был пуст. Значит, воды надо будет набрать из-под крана в уборной. Заодно и свои проблемы решит по-быстрому.
  Как же ему повезло с любимой женщиной, которая всегда выручала его, даже в такой малости, как вспомнить о его потребностях в ночном комфортном отдыхе.
  Осуществление этой 'вылазки' было тактически хитрым ходом, чтобы усыпить бдительность Аслана, и походило на мелкий заговор за его спиной. Скорее всего, лаэр сообразит, как его провели, но уж сердиться и грозить дополнительной нагрузкой на разминке точно не будет.
  
  Юноша живо выбрался из-под одеяла, перелез через лежавшего с края Аслана под его пристальным взглядом. И первым делом отправился в уборную, услышав прилетевшее в спину ехидное замечание лаэра:
  - Заодно штаны переодень, ты их впопыхах задом наперед натянул, чудовище!
  
  Когда Ренальд снова улегся в постель, Тесса подлезла к нему подмышку, удобно устроив голову на его груди, невольно прижавшись щекой к татуировке, которая вызывала у нее противоречивые чувства. С одной стороны, с этим знаком отличия Рени и впрямь выглядел более взросло и мужественно. А с другой - красивый замысловатый орнамент упорно ассоциировался у нее с клеймом, напоминающим, что ее Солнышко принадлежит Степи, а не только ей и Аслану...
  Кто бы знал, как ее огорчали эти противоречия...
  Особенно остро девушка почему-то ощущала сейчас боль предстоящей разлуки, слушая размеренный стук сердца любимого мальчишки. Потому что уже завтра надо будет собрать в кулак силу воли и запереть лишние эмоции глубоко внутри, чтобы Рени со спокойной душой мог отправиться погостить к своим родичам, не слишком переживая, что оставляет ее здесь в полном раздрае чувств.
  Удержаться от горестного вздоха не получилось, и Ренальд тут же отреагировал, чуть сильнее сжав ее плечи и обняв второй рукой, которая до этого покоилась вдоль туловища. Утешающе, не зная, чем вызвано ее внезапное огорчение, растеряно погладил свою любимую госпожу по волосам.
  - Вы же еще не спите, да? - тихо произнес юноша. - Я чувствую, что вас обоих что-то тревожит... Может быть, все-таки поделитесь? Аслан? - повернул он голову в сторону господина.
  - Солнышко, не надо, - предостерегла Тесса, напрягаясь и жалея о внезапном приступе слабости.
  - Утро вечера мудренее, спи, Котенок, - нехотя отозвался лаэр, которому пока что тоже не спалось, но на долгие пространные объяснения не было моральных сил.
  - Я так не усну спокойно, - пожаловался Рени. - Буду всю ночь ворочаться, строя догадки. И вам мешать...
  - Попытка наглого шантажа не засчитана, - невозмутимо прокомментировал лаэр. - Ну-ка, прекращай капризничать и вспомни упражнение по дыхательной гимнастике. Помнишь, я тебе показывал, как?
  - Вам, наверное, стоит обоим вспомнить эту уловку, - вставила Тесса. - И мне, пожалуй, следует поупражняться в таком полезном умении абстрагироваться, несмотря ни на что, и погружаться в сон по собственному желанию, - пробормотала она, отодвигаясь, чтобы по-человечески улечься на подушку и не беспокоить свое Солнышко.
  Рени позволил ей ускользнуть, хотя приятная тяжесть от головы девушки на его груди была уютной и совершенно не доставляла неудобств, но задержал ее ладонь, прижав к животу, опустив сверху свою руку.
  Аслан повернулся на бок, нащупал под одеялом ладони Тессы и Ренальда, и опустил сверху свою руку, накрыв сразу обе, позволяя своим пальцам переплестись с пальцами любимых и самых дорогих его сердцу людей.
  Вот так ему стало гораздо удобнее и спокойнее. Как-то привычно-правильно...
  - Завтра-послезавтра, максимум через два дня я буду готов ответить на твои вопросы, Ренальд, - пообещал лаэр. - А теперь просто закрывай глаза и постарайся войти в ритм моего дыхания, Котенок, - велел он, чуть надавив своей ладонью, дополнительно задавая этот самый размеренный ритм легким нажатием руки, которая соприкасалась с ладонями соседей по ложу. - Если что, это приказ, а не просьба или пожелание, - ехидно добавил хозяин Замка.
  
  Спустя буквально пять минут Ренальду удалось отключиться. Аслан почти сразу же последовал вслед за своим наложником в царство грез.
  Тесса, на грани сна и яви, еще успела отметить, как внизу, немного в стороне от приоткрытого окна их спальни, требовательно подал голос кошак Дерека. Видимо, пробравшись на нужный уровень, этот полуночный четвероногий гулена обнаружил, что окошко в комнате, в которой сейчас обитал Дерек, раз и навсегда выбранный единственным 'хозяином', оказалось закрыто...
  
  ***
  
  Продолжение следует...
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"