Чердак был чистеньким. С потолка, на вбитых в стропила и балки двускатной крыши гвоздях, свисали пучки каких-то трав, связанные в косицы большие красные и золотистые луковицы. В углу я заметила прикрытую тряпками детскую люльку и пару небольших сундуков. Справа от люка-лаза стояла огромная плетеная двуручная корзина с яблоками, распространяющими чудесный, немного дразнящий аромат осеннего сада... Уютненько...
Мой матрац слегка шуршал и приятно пах сухим сеном. На удивление, он был достаточно упругим и ровным, словно ортопедический. А вот подушку мне выделили набитую пухом так сильно, что она казалась каменной. С простынкой вместо пододеяльника мне досталось шикарное двуспальное пуховое одеяло, верхняя часть которого была сшита из любовно подобранных по цвету, фактуре и геометрическому рисунку лоскутков ткани.
Прежде чем погасить светильник, я бережно погладила красивое изделие умелых женских рук. Вспышкой вернулись воспоминания детства: проворные бабушкины пальцы, немного узловатые от постоянной работы руками, с синеватыми прожилками вен, порхают над разноцветными кусочками, сшивая их короткими ровными стежками в большое полотно. Получается красиво, словно волшебный пестрый ковер из сказки. И рядом я и сестра со своими пупсиками в надежде, что нам достанутся самые красивые обрезки ткани для кукольной одежды... Ни лица сестренки, ни лица бабушки я снова не видела, но отчетливо пахнуло домом, семьей...
Я вышла из оцепенения, погасила светильник, завернулась в это одеяло с головой, отодвинув жесткую для меня подушку, и тихонько расплакалась, жалея себя, Волка, Нику... Они разругались, рассорились, но у каждого есть родня... многочисленная родня, а у меня - никого. Почему меня никто не ищет? Или ищут не там? Может, дать объявление? Ага... отдамся в хорошие руки... Я грустно улыбнулась сквозь слезы и снова заплакала.
И Криса жаль, неужели я его никогда больше не увижу?
- Ань, ты еще не спишь? - в чердачный лаз просунулась голова моего друга.
Я затаилась, судорожно утирая слезы.
- Я же знаю, что не спишь, - тихо прошептал он.
Сквозь маленькое подслеповатое окошко, засиженное мухами, слегка клубясь, пробивался серебристо-голубой свет убывающей луны.
- Заползай, - всхлипнула я.
Волк мгновенно оказался рядом. Он был в одних штанах, без рубашки. Наверное, ему тоже не спалось. На груди Волчика болтался амулет на шнурке.
Он "выковырял" меня из-под одеяла и, конечно, увидел, что я плакала.
- Что случилось, Ань? Почему ты плачешь? - потребовал он объяснений. Опустившись рядом со мной, и усадив меня прямо в моем пушистом лоскутном коконе из одеяла, Волк подвесил магический светлячок. - Ну-ка выкладывай!
И меня прорвало: я рассказала ему и о том, что мне обидно, что никому до меня нет дела, и о том, что Котенка забрали из Школы, и о том, что Ника переживает, и о том, как мне больно видеть, как он изводит себя...
- Я не хочу об этом говорить, - потемнел лицом Волк.
- Волчик, - я выпутала руки из одеяла и обняла его, - послушай, Ника тебя любит. Я уверена. Понимаешь, не знаю, как тебе сказать... помнишь, ты дал мне почувствовать своего Зверя?
Волк напрягся, затем кивнул и тоже слегка приобнял меня, устроив поудобнее.
- Представь, что бы мы с тобой натворили, если бы не вмешался Азель? Ты же Нику любишь, а готов был разложить меня прямо на полу в туалете для мальчиков. Да и у меня чуть крышу не сорвало...
Парень нервно хмыкнул.
- Прости, Ань.
- Я не прощения твоего хочу, я хочу чтобы ты понял, что такое может случиться неосознанно, на инстинктах... Постарайся посмотреть на это непредвзято, солнышко. Я знаю, тебе сложно, ты чувствуешь себя оскорбленным, отвергнутым, униженным. Но на самом деле это не так. Просто Шер нашел к Нике какой-то подход. Просто у вас что-то не ладилось и ни тебе, ни ей не пришло в голову разобраться, обсудить это между собой... Она запуталась, она же еще совсем молоденькая девчонка. Ведь ты у нее был первым?
- Был, - горько усмехнулся Волк. - Надеялся остаться единственным.
- Не всегда получается так, как мы надеемся - прописная истина. Дай ей шанс.
- Я не могу... не могу переступить через себя, - выдавил мой друг.
- Волк! Если бы я облажалась, ты бы простил меня?
Волк задумался, и мне его молчание не понравилось.
- Волчик? Роволкон, ты только не "убивай" меня, я надеялась...
- Ань..., - начал было он. - Нет! Ты не поймешь...
- Объясни! - я вскочила, забыв, что сейчас я в одной рубашке, которая едва закрывала попу, то есть была ну очень "выше колен". Волк жадно охватил меня взглядом и, взяв за руку, заставил опуститься. И только когда он снова начал укутывать мои ноги в одеяло, посапывая и не поднимая на меня глаз, до меня дошло: вот я овца! Говорю о каких-то чувствах к его девушке, а сама провоцирую.
Я выхватила край одеяла из его рук и прикрыла даже грудь, несмотря на то, что под достаточно плотной тканью рубахи, выданной мне мамой Роволкона, очертания моих прелестей практически не просматриваются.
- Ты меня до инфаркта доведешь, - пожаловался Волк, слегка поерзав, поправляя штаны.
- Ну прости, я забылась, - постаралась я придать голосу виноватый оттенок. - Но ты не ответил.
Он перетащил меня вместе с одеялом ближе, и, прижав спиной к себе, обнял обеими руками:
- Понимаешь, Ань, то, что я могу простить тебе, всех твоих Светлых-Темных-Котят и прочих, я не могу простить девушке, которой... которую...
Волк замолчал. Я вздохнула. Понятно. К самым близким всегда повышенные требования. И сильнее всего мы обижаем именно самых дорогих, самых незаменимых, самых родных...
Я потерлась щекой о его руки, обнимающие меня, сочувствуя. Он поцеловал меня в макушку:
- Анька, я не знаю, что бы я без тебя делал, - признался Волк.
- На луну бы выл.
- Вот именно... в волчьем обличии - такая тоска... и больше никаких желаний...
Он машинально намотал на палец одну из моих косичек, что наплели его племянницы, и теперь задумчиво "игрался" с ней, предаваясь своим мрачным мыслям.
- Помоги мне расплести, - попросила я, - иначе завтра буду похожа на большой одуванчик.
Волк сначала фыркнул, затем тихонько рассмеялся:
- Давай, только сиди смирно...
Когда мы с ним справились, он чуть отодвинулся и, оценив, снова рассмеялся, пытаясь пригладить мои кудри.
- Ты и сейчас похожа на одуванчик.
- Вот засада! - расстроилась я.
- Не переживай, завтра хвостик сделаешь, - успокоил Роволкон.
Мы помолчали немного. Волк снова обнял меня со спины, слегка баюкая. Боюсь, это неосознанное ритмичное движение больше успокаивало его самого и говорило о том, насколько он выбит из привычного равновесия. Роволкон плотно прижался ко мне щекой, чтобы мои распушившиеся волосы не слишком щекотали его лицо. Мне было уютно в его объятиях и так же требовалось утешение. Но у меня была конкретная цель.
- Послушай, - решилась я, - я тебе еще кое-что расскажу, а ты постарайся воспринять, как надо...
- Мне уже начинать волноваться? - я почувствовала, как его щека, прижатая к моей, расплывается в улыбке.
- Подожди, сначала выслушай...
Тщательно подбирая слова и примеры, чтобы не обидеть самолюбие и гордость парня, я пыталась донести до него, что не всем девушкам нравится щенячье обожание и сплошные нежности. Насколько я поняла, Волк боготворил Нику. Он видел ее хрупкой куколкой, с которой ну никак нельзя обращаться грубо и фривольно.
- Только надо еще чувствовать момент, угадывать, что предпочитает получить твой партнер в данном случае - нежность или страсть, - поучала я его, совершенно непонятно с чего-то решив поделиться своим "опытом", (если считать мой секс с Сандриэлем в гостинице - у самой было раз в жизни), но почему-то была твердо уверена, что я права.
Волк слушал молча. Возможно, переваривая услышанное, он что-то сопоставлял в уме, и его руки, стиснувшие меня, совсем уже не давали дышать. Я пошевелилась, он опомнился и ослабил хватку. Я боялась повернуть к нему лицо. Мне с трудом дался этот монолог, и я совсем не хотела видеть его смущение. Я просто еще раз тихо попросила:
- Дай ей шанс, Волк. Когда что-то не ладится - виноваты оба, кто-то больше, кто-то меньше...
- Не знаю... мне нужно время, - процедил он.
Я почувствовала, что Роволкона слега знобит. То ли он замерз без рубашки, то ли моя проникновенная речь заставила его нервничать.
- Конечно, конечно ты должен все обдумать, - я потерла его холоднющие предплечья, разгоняя кровь.
Он сначала подкинул их мне, затем поинтересовался, зачем.
Я откинула одеяло, натянула брюки и, накрыв нас обоих, попросила:
- Побудь со мной еще.
Мне не хотелось, чтобы он, услышав о своих "промахах", оставался один. Еще напридумывает того, что в моих словах не было.
Волчик оценил мои манипуляции со штанами:
- Я тебе говорил, что люблю тебя, человечка?
- Не-ка, - улыбнулась я, запрокидывая голову, чтобы видеть его глаза. Я прекрасно поняла, что он хотел сказать. - Я тебя тоже люблю, Волчик.
- Я с тобой останусь, только на всякий случай перекинусь - пушистая грелка надежнее. Неохота мне испытывать на своей шкуре, что умеет Азель, если Сандриэль меня напугал до чертиков своей "волной".
- Эх, ты, трусишка, - шутливо толкнула я в бок моего друга.
- Я не трусишка, - рассмеялся Волчик, - только с невредимой шкуркой я тебе больше пригожусь.
- А с чего ты решил, что Азель будет возражать, если мы заснем рядышком?
- Анька, ты как маленькая, честное слово, - упрекнул меня друг. - Неужели ты до сих пор в счастливом неведении, что не только Котенок желает добиться твоего расположения?
- Ты что, намекаешь, что у демона какие-то серьезные планы?
- И не намекаю, а прямо говорю. И не только у Темного, но и у Светлого тоже. А, впрочем, тебе решать. Как тебе задачка, когда у самой в личной жизни неразбериха? - поддел он меня. - Умные советы мы все давать горазды, а что ты будешь делать с этими полукровками?
- А ты мне на что? - притворно изумилась я. - Я с удовольствием выслушаю твои пожелания и предложения.
- Шутишь, да? - недоверчиво покосился он на меня. - Ань, я честно не знаю. На твоем месте я держался бы от них обоих подальше - я тебе это уже говорил. Они же не отстанут, пока своего не добьются. Ты своим поведением провоцируешь их, а потом самоустраняешься. Я думаю, это задевает их самолюбие. А эльфы, что Светлые, что Темные - народ с тонкой душевной организацией и болезненно раздутым самомнением и самолюбием. Не надо их выводить из себя, лучше просто свести к минимуму контакты. Единственное, боюсь, что ты уже в них разбудила спортивный интерес.
- А на большую чистую любовь они не способны? - слегка задетая его рассуждениями, язвительно спросила я.
- Ань, теоретически, думаю, способны, но только не эти конкретные полукровки. Я все-таки знаю их дольше, чем ты, хотя, надо признать в последнее время оба здорово изменились.
- А ты сможешь потом сам обернуться, без помощи Румана? - забеспокоилась я, прогоняя нерадостные мысли.
Волчик меня своими выводами по поводу Азеля и Риля сильно расстроил. Неужели я гожусь только на то, чтобы поставить галочку или оценку, напротив моего имени в списках побед полукровок? Обидно...
- Не волнуйся, глупышка - ты же рядом, теперь мне есть к кому возвращаться, - он чмокнул меня в щеку, плавно перетек в волчью ипостась и устроился у меня под боком.
Я вздохнула: может, зря? В его объятиях мне было так хорошо, уютно, надежно... А волка-зверя мне пришлось обнять самой. Он лизнул меня в нос и отвернулся. А я зарылась лицом и пальцами в густой мех и блаженно прикрыла глаза: друг... лучший друг... любимый друг...
- Все равно "зая", - я улыбнулась, с силой пригибая его шею к матрацу, - спи, Волчик, утро вечера мудренее...
Сандриэль
Я проспал часа три, вместо часа, как советовал мэтр Солитэр, а проснулся от осторожного прикосновения теплой заботливой руки к моему лбу. Несколько раз моргнув, я сфокусировал взгляд на склонившемся надо мной Натане.
- Риль, ты как себя чувствуешь? - в голосе моего дяди слышалось искреннее участие.
- Кажется, уже в порядке, - я резко сел.
На секунду голова закружилась, но тут же все вернулось в норму.
- А откуда ты знаешь, что со мной было? - подозрительно уставился я в зеленые глаза Натан"ниэля.
- Земля слухами полнится, - уклончиво ответил он, пряча улыбку.
- Мэтр Солитэр сказал? - догадался я.
- Мальчик мой, ты забываешь, что на близком расстоянии я и сам в состоянии почувствовать, когда плохо моему кровному родственнику, но в данном случае ты прав - Анри предупредил, чтобы я тебя не ругал за "лекарство".
- Натан... я его ненавижу, - злость с новой силой стала подниматься во мне. Этот чертов демон вынудил отпустить Аньку с ним, и я не мог воспротивиться.
- Этого сиреневолосого урода, который приходил сегодня к Ане. Ты же все про всех знаешь, кто он? Что ему надо от моей человечки? Почему он...
- Я не все знаю, Риль, все на свете никто не может знать.
- Но ты же можешь узнать, кто этот Закираз, Закиараз или какая-то там еще "зараза"...
- Зак?! Закиараз... Вот как... Вряд ли ты объективен, Риль. Зак - само совершенство, я имею ввиду внешне.
Я удивленно хлопал глазами. Натан говорил об этом асуре так, словно они не только встречались мимоходом, но он знал про него что-то такое, что позволяло его называть сокращенным именем. И на лице моего дяди мелькнуло какое-то странное выражение боли, удовлетворения и тревоги. Я ничего не понимал.
- Ты знаешь о нем, расскажи! - пристал я к Старшему Принцу.
- Он тебе не причинит вреда, не волнуйся... - Натан вернулся ко мне и потрепал меня по волосам с отеческой теплотой.
- Но он уже! - мне стало немного стыдно, за то, что я сейчас веду как капризный ребенок-ябеда, но эмоции во мне бурлили и искали выхода.
- Что "уже"? Поучил тебя немного уму-разуму? - странно усмехнулся Натан.
- Д-да, - слегка запинаясь, подтвердил я. - Спасибо, Аня влезла, я не ожидал, что его Сила такая мощная... - угрюмо закончил я. - Кажется, он мне за Аньку хотел голову оторвать...
- Невеста за тебя вступилась? - Натан улыбался, проясняя непонятные для него моменты, а я начал беситься - что смешного?
- Вступилась... Только она теперь будет думать, что я слабак... он, сволочь, просто "ментально" приказал отпустить ее, и я ничего не мог поделать...
- Риль, при всех своих закидонах и умениях вляпываться во всякие неприятности, твоя девочка не глупа. Она прекрасно понимает, что Сила третьекурсника-эльфа не может равняться с Силой взрослого асура. Ты думаешь, Зак знает, что вы связаны?
- Вряд ли. Он удивился, когда, Анька кинулась ко мне. Она все обещала ему что-то объяснить. Я боюсь, что он знает, как я... какой я...
- Подлец, - подсказал Натан, глумясь.
Я возмущенно вскинулся:
- Я же сказал, что не знаю, что на меня тогда нашло! Я сожалею...
- Извини, - посерьезнел дядя. - Не переживай, Анхелика объяснит.
- Ты так говоришь, как будто одобряешь его действия! - обвинительно уставился я на Натана.
- А ты считаешь, что он не имеет право защитить свою подопечную?
- Нет! Не знаю. Имеет, наверное... И все равно!
- Я тебя не пойму, Риль, ты от меня-то что хочешь? Защиты от этого асура?
- Да не боюсь я его! - запальчиво воскликнул я, - Натан, скажи, ты ведь знаешь моего отца, кто он? - я не удержался и схватил Старшего Принца за руку.
Жест вышел до того просительно-унизительным, что я сам себе стал противен. Но Натан"ниэль только прижал мою голову к своей груди и, как маленького, погладил по голове.
- Не могу сказать, мальчик мой. Спроси у своей матери... Ей давно уже пора прекратить скрывать эту тайну. Не волнуйся насчет Закиараза - он не причинит тебе вред.
- Но почему ты так уверен? - с подозрением спросил я.
- Потому. Я его не оправдываю, у меня к нему свои претензии. Но здесь тебе опасаться нечего.
- А другие?
- Кто?
- Другие асуры, которые бывают здесь? Кто они Ане?
- Спроси у Анхелики.
- Они не только ее навещают, это, кажется, родственники нашего демона-полукровки, - невольно "сдал" я Азеля.
- Азалекса? - удивился Натан.
- Другого, слава Светлому Лесу, здесь нет.
- Я попробую что-нибудь прояснить, но тебе вмешиваться запрещаю, - строго предупредил дядя. - И это я тебе не как родственник говорю, а как Представитель власти - Старший Принц Лучезарных Эльфов, чувствуешь разницу?
Я зло буравил его глазами. Разница была. Как дядю, представителя Дома, я мог бы его ослушаться, и наказание было бы "семейным", а как представителя нашего Лучезарного Верховного - я должен был подчиниться, иначе это рассматривалось бы, как измена Венценосной особе и государству.
- Зачем такие крайности? - обиделся я.
- Как твоя человечка говорит: "догадайся с трех раз", - съехидничал Натан.
- Я не маленький!
- Нет, - согласился дядя, - но от этого ты мне не менее дорог, только ты сейчас это вряд ли понимаешь.
Я все еще сердился, но неожиданное признание согрело мою душу, ругаться как-то вдруг сразу расхотелось, я взглянул в глаза моего ближайшего родственника, время от времени заменяющего мне отца, и встретил полный теплого света, любви и заботы взгляд зеленых глаз. Даже Принцесса, моя мать, почти никогда не смотрела на меня так. Мои губы начали расползаться в улыбке, хотя я и пытался сохранить неприступное выражение лица. Но Натан уже увидел. Конечно, он-то своим лицом владел куда лучше моего, но сейчас улыбнулся первым, приглашая:
- Мир?
- Мир. Но я тебе припомню, - мстительно сощурился я.
- Ага, - рассмеялся брат моей матери, - лучше запиши.
- Я не такой древний, как некоторые, и с памятью у меня все в порядке, - съязвил я.
- Ну и отлично! Значит, ты не забудешь о моем предупреждении, - вывернулся Натан, снова поставив меня на место.
Я только склонил голову, признавая свое поражение. Натан очень серьезно отнесся к тому, что я нашел в себе силы это признать, поэтому в знак уважения так же коротко поклонился.
- Ты взрослеешь, и я этому очень рад, Риль, - похвалил он меня. - А теперь я пойду, и ты поди развейся, нечего в помещении сидеть...
Натан"ниэль ушел, а пошел бродить по Школьной территории. Конечно, Аньки моей нигде не было. Ребята сказали, что она ушла с Ламом. И я даже знаю куда - к своему ненаглядному Волку помчалась, миротворица...
Я нервничал. Она не появилась и на ужин. Демон был чернее тучи. Хм. Тоже нервничает. Это утешало. Он до сих пор оставался моим соперником номер раз. Моя непутевая человечка дразнила нас, приближая то одного, то другого, заставляя мучиться от мерзостного чувства, даже названия которого я не знал раньше. Ревность... она сжигает изнутри, заставляя острее чувствовать мир, который сузился до предмета обожания, и все мысли и поступки связаны с ним, этим "предметом" по имени Аня. И в то же время раскрывается что-то новое, не всегда приятное, но порою просто удивительное. Ее имя "Анхелика" звучит для меня серебряными колокольчиками. Мне то трудно дышать, когда она рядом, то словно за спиной вырастают крылья. Эта болезненная зависимость от смертной девчонки, на которую я даже и не посмотрел бы, не столкнись она со мной тогда в столовой, во время их дурацкой шутливой игры с вишневыми косточками-снарядами, меня выматывала, но я не хотел от нее излечиваться. Я видел, я чувствовал, что не безразличен ей. Но ее отношение ко мне колебалось от восторженного обожания до почти такой же иступленной ненависти. Эти крайности, в которые впадала моя девочка, выбивали почву из-под ног, заставляя балансировать на лезвии острого меча, приходилось всегда быть в тонусе и "соответствовать". Одно только общение с ней выматывало кучу нервов. Я пытался "лечиться" с помощью проверенного средства от скуки - но бывшие подружки уже не заводили меня, а новые вообще не вызывали воодушевления. Мне не хватало с ними "драйва", как утверждала Аня в приступе откровения.
Я покорно ждал "подарка" судьбы в виде ее благосклонности, потому что сам почти утратил возможность как-то вмешиваться и влиять на развитие наших отношений. Все, что я предпринимал, отказывалось работать, так, как задумывалось, сталкиваясь с моей ходячей проблемой. Иногда бывали приятные неожиданности, но чаще она меня ставила в тупик, смешивая все планы, которые сама же потом и разгребала (в приступе раскаяния, не иначе).
Азелю было легче. Он привык быть изгоем, привык к независимости и одиночеству. Но и его Анька встряхивала так, что демон то становился неуправляем, то вел себя, как ласковый котенок. Со стороны было забавно наблюдать, особенно, если не проводить параллели, что я кажусь таким же влюбленным идиотом (неужели, я сказал "влюбленным" и это признаю? Да, наверное, это так...). Если бы еще не ревновать, когда мне кажется, что у Ани и Азеля все складывается хорошо...
Злорадствовать мне нравилось. Появлялось гадкое чувство, что я - на первом месте, а демон, так, игрушка... Смешно сейчас осознавать, что мы оба, достаточно взрослые парни, думали, что "игрушка" - это она, первокурсница-человечка. Может быть она и ребенок, но эта ее "детская" непосредственность делать гадости с такой же легкостью, как искренне дарить нам частичку себя, своего участия, проходящие под лозунгом "хотела, как лучше", деморализовывали не хуже запрещенного заклинания "плети Хаоса".
Но я уже не представлял своей жизни без нее. Только вот полукровка-асур, похоже, тоже на что-то надеялся. И когда настанет момент истины, когда придется откровенно выяснять, кто для нее из нас дороже и важнее, неотвратимо приближался. Из-за Ани мы с Азалексом общались чаще, чем в предыдущие два года совместного обучения. Но, похоже, и ненавидели друг друга, просто за одно само существование так же сильно. Если бы нам не пришлось делить Аню, возможно, мы смогли бы стать из соперников не друзьями, но хотя бы приятелями.